"Секс в окне" Наверное, именно так переводилось то, что Сергей увидел написанным на бумажном клочке, неведомо какими путями оказавшемся в левом кармане куртки. Или ему захотелось, чтобы перевод был именно таким?
Вторая неделя, как он бродил по улицам этого малознакомого ему города, пытаясь запомнить их названия. Пытаясь ощутить себя прохожим, простым прохожим, обычным жителем города, который приютил его так недавно.
Две недели назад автобус привез и высадил его на маленькой городской площади. Сверившись с картой, на которой загодя, красными чернилами, его приятель Майк начертил от руки путь к его будущему немудрящему жилищу, Сергей свернул в ближайший проулок. Проплутав с полчаса и чертыхаясь по поводу отсутствия указателей на перекрестках, в конце концов, нашел старый двухэтажный домик почти на самой окраине этого не такого уж и большого городка, расположившегося посредине самой грандиозной прерии мира.
Маленькая комната с тахтой, столом, трехногим табуретом и скрипучим шкафом - таким оказалось его новое жилище, снятое им по объявлению в газете почти месяц назад, перед самым перелетом на другую сторону планеты.
Микроволновка и расположенный неподалеку магазинчик позволяли довольно экономно тратить оставшиеся после перелета и проезда деньги. Телевизор помогал тренировать слух на восприятие чужого языка. А душ в каморке рядом смывал с тела зной степного солнца и пыль, поднятую шальным ветром прерии.
Сергей повертел в пальцах бумажку с непонятной надписью и попытался вспомнить, где расположена улица, название которой было указано в самом низу. Кажется, это на другом конце города. Ну, да все равно! День прошел безрезультатно, на работу его нигде так и не приняли. Всё же надо было не отказываться от рекомендательного письма, которое хотел дать Майк. "Сам смогу!" Блин, смог, называется...
Оглянувшись по сторонам, Сергей заметил любопытные взгляды редких прохожих и поспешил свернуть в ближайший проулок, который немного погодя вывел его к речушке, названия которой он так и не узнал. Пройдя вдоль пустынной набережной метров двадцать, он неожиданно для себя увидел указатель, а на нем - название той самой улицы, с бумажки. Ещё раз вытянув её из кармана и убедившись, что ничего не напутал, Сергей двинулся по неширокому тротуару, вглядываясь в редкие таблички с номерами.
Так, вот он, дом номер 17. Перейдя на другую сторону, Сергей постарался взглядом проникнуть сквозь слепые окна этого дома, ничем не отличающегося ни по цвету, ни своей этажностью от соседей справа и слева. Ставни наглухо закрывали окна первого и второго этажей. Серая дверь единственного подъезда имела латунную ручку и черную кнопку звонка. Сергей усмехнулся. А чего же ожидать в этом захолустье? Огромной красной витрины с обнаженной красоткой? Наверное, кто-то решил позабавиться над приезжим, надоевшим своими визитами и плохим английским доброй половине владельцев магазинов, отелей, бензоколонок.
Сергей развернулся, чтобы вернуться на набережную. Но что-то привлекло его взгляд, там, на противоположной стороне. Да, на втором окне слева ставень приоткрылся, и чья-то рука держала небольшой плакат, на котором большими красными буквами было написано "COME".
Непонятно чему усмехнувшись, Сергей решившись, перешел неширокую улочку и нажал на кнопку звонка. Ручка в двери повернулась, и, шагнув через порог, Сергей очутился в довольно темной прихожей. Прямо перед ним стояла китаянка. На ней было темное, длинное платье, почти монашеского покроя. Гладко зачесанные назад волосы открывали маленькие ушки. Да и вообще все в ней было настолько миниатюрным, что поневоле Сергею вспомнились старинные гравюры, изображавшие гейш, не раз виденные им ранее в музее Востока.
Не говоря ни слова, девушка жестом пригласила следовать за ней. И пройдя сквозь темно-коричневые занавеси, Сергей очутился в круглой комнате без единого окна. Нет, не совсем так. Все стены этого странного помещения были в окнах. Маленьких, не больше, чем обложка любой книжки, расположенных причудливым рядом: одни чуть выше, другие - ниже. Эти окна светились приглушенным желтым светом. Подойдя к одному, наугад, и приглядевшись, Сергей понял, что, скорее всего, круглая стена была ложной, типа перегородки, отделяющей внутреннее пространство комнаты от стен. Для того, чтобы убедиться в этом, он даже постучал по стене. И та откликнулась на прикосновение глухим деревянным звуком.
Боковым зрением Сергей заметил движение. Оглянувшись, он увидел, что окна перестали быть пустыми. Они поочередно заполнялись... Но вот чем? Еще не веря себе, своему зрению, Сергей сделал пару шагов и...
Да, окна не были пустыми. За каждым, а их было больше трех десятков, стояла женщина. Но видны были только бедра, затянутые в разного цвета трусики. Да и кожа их хозяек тоже была самых разнообразных оттенков: от белоснежного, через оливковый, до самого глубокого черного тона.
Бедра чуть шевелились, будто их владелицы исполняли самое начало безумного танца любви. Незаметно в этот танец влилась протяжная музыка. Сергею показалось, что пространство вокруг него стало наполняться дурманящим ароматом, усыпляющее действующим на его инстинкт самосохранения, но зато самым действенным - на другой, не менее древний инстинкт.
Услышав за спиной шорох, Сергей, оглянувшись, увидел, что позади него стоит вращающееся кресло. А маленькая китаянка протягивает бокал, наполненный янтарной жидкостью. Уже ничему не удивляясь и не имея желания что-либо спрашивать, Сергей взял теплый бокал, поднес его к лицу и, вдохнув аромат, понял, что ему предложили коньяк. Не имея ничего против, он опустился в кресло, которое оказалось вращающимся. Сделав пару больших глотков, горячими шарами проскользнувших по глотке к желудку, Сергей вновь взглянул на окна. А там продолжалось действо...
Бедра двигались во все ускоряющемся, но томном темпе. Ножки то раздвигались, то смыкались вновь. Появились руки, ласкающие тело так, как им самим хотелось. Они прикасались к пупкам, проводили по нежным округлостям животиков, бедер, ныряли между крепко сжатыми ножками. Некоторые, наиболее шаловливые, проскальзывали под шелк трусиков и там творили нечто, что заставляло бедра раскрываться. Расширившимися глазами Сергей смотрел на это действо, забыв о бокале, судорожно сжатом в правой руке, вцепившись другой рукой в подлокотник кресла. Взгляд его перебегал от одного окна к другому, пытаясь не пропустить ни одного движения там, за стеклами.
...А действо продолжалось. Ласки становились все более откровенными. Руки стягивали с бедер трусики, на несколько мгновений обнажая то гладко выбритую кожу лобков, то буйные, кипейные завитки разных цветов, от почти белого до иссиня черного. Бедра то тесно сжимались, то широко раздвигались, давая возможность пальчикам творить безумство ласк. Музыка то убыстрялась, то вновь звучала плавно и нежно, будто задавая ритм. Руки там, за окнами, бесстыдствуя, открывали взгляду Сергея самое потаенное, прикасались к розовой, пурпурной, почти черной плоти, набухшей от желания её владелиц.
В какой-то момент Сергей почувствовал, что он не один в комнате, что кто-то стоит за его спиной, наблюдая. Но оторваться от окон не было сил. И он, забыв обо всем, лишь отхлебнул ещё один изрядный глоток горького напитка и, отбросив бокал в сторону, притронулся к молнии на джинсах, пытаясь как можно быстрее освободить свое неимоверно, до боли, увеличившееся естество.
Пространство вокруг было наполнено звуками музыки, туманом невидимых курильниц. И постепенно на этом фоне возникали тихие возгласы тех, кто стоял там, за этими окнами.
Аааа... Аааа-х.. Мммм... Оооо...
Эти вздохи, вскрики говорили о том, что те, за окнами, не симулировали, что всё то, что они делали со своими телами, приносило им огромное удовлетворение. Они отдавались мастурбации с упоением истинных любительниц. Теряя контроль, стремясь достичь высшего наслаждения.
По лицу Сергея, по шее, груди, ногам тек пот. Рубашка прилипла к спине. Озноб и желание сотрясали его тело. Но с детства наложенное табу, не позволяло ему притронуться к себе, заставляя морщиться от распирающей боли в паху. И когда, казалось, ещё миг - и его просто разорвет на тысячи кусочков раздирающее когтями желание и невозможность его реализовать, откуда-то из-за спины Сергея протянулась маленькая ручка, покрытая желтоватой кожей, и пальчиком прикоснулась к раздувшейся головке. Последнее, что увидел Сергей глазами, затуманившимися безумством желания , была женская головка с гладко зачесанными за маленькие ушки черными волосами, склонившаяся над его обнаженным пахом...
...Сколько прошло времени в этом беспамятстве, Сергей не знал.
Очнувшись, он увидел себя сидящем всё в том же кресле посреди круглой комнаты. Окна в стенах были пусты и темны. Слабо шевельнув ногой, он развернул кресло и увидел, что портьеры отдернуты и открыта дверь, ведущая в солнечный прямоугольник улицы.
С трудом поднявшись, Сергей провел рукой по джинсам, чтобы убедиться, застегнута ли молния. Всё было в порядке.
Помедлив и еще раз оглянувшись на темный рад окон, он вышел в пустоту города. С благодарностью и восхищением подумав о тех, кто придумал всё это. Ведь им, тем, что были за окнами, тоже было одиноко в этом городе, затерянном среди прерий.