Тепло солнечных лучей. Восходящие потоки запахов прогретой земли, на которой покоилась она сама. Прикосновение травинок. Тени пролетающих в выси птиц и облаков.
Бабочки садились на ослепительно белую обнаженную кожу, и их прикосновения тоже впитывались ею. Взгляды самих разных существ, окруживших распростертое тело, тоже, казалось, проникали под кожу, смешивались с её соками.
Кентавр не отрывал глаз от раздвинутости стройных, полных бедер - и она чувствовала, как наливается желанием его и её тело.
Эльф и сатир осторожно прикасались своим дыханием к налитым грудям, от которых исходил аромат будущего молока.
Две ярко-алые божьи коровки ласкали соски своими усиками.
Гномы красными шапочками отгоняли от кожи всякую травяную мелкоту, пытающуюся тоже влить хоть капельку своего в её жаждущее тело.
Зеленые кузнечики перебирали длинные, разметавшиеся по травяной поляне золотистые волосы, заплетая их своими суставчатыми лапками в тонкие косички.
Водяной выглядывал из росинки, поблескивающей в углублении её нежного пупка, поглаживая руками бархатные телесные берега этого теплого озерка.
Великан, перед тяжелой поступью которого расступились все, на кончике пальца принес огромный цветок магнолии, и, склонившись над трепещущим в ожидании ласки телом, положил белые лепестки ей на лоно.
- Ах ! - вздохнуло всё её тело.
- Ах ! - воскликнули тысячи голосов.
- Ах ! - всколыхнулось перламутровым сиянием пространство вокруг.
На миг всё застыло - в ожидании чуда. Нежные волны побежали по округлости её живота. Пальцы раскинутых рук на миг сжали шелк травы.
Ярко-белое облако накрыло поляну, скрыв от любопытных взглядов ангелов происходящее таинство. Лишь лицо великана, запрокинутое к небу, с крепко зажмуренными глазами, из-под ресниц которых скатывались слезы - как ответ на каждый её стон.
Зашумели деревья, забили, зажурчали новые ручьи, громче запели птицы.
Радуга перепоясала девственную бирюзу неба.
А чьи-то невидимые руки развязали этот радужный пояс и послали тысячи его сияющих лучей на землю.