Интересно устроена жизнь. Кажется, что ты можешь ею управлять: ведь столько всего в инете выложено - по медитациям, самосовершенствованию, техникам манипулирования, "считки" жестов, мимики. Ан нет! Всё на грабли наступаешь, будто и не было до тебя ни чужого опыта, ни ошибок: всё по лбу да по лбу. Или по мягкому месту. Что приятнее, разумеется. Когда ладошкой. А если коленом? Вот и ты просишь: расскажи, как оно всё было. Расскажу, мне невлом. Да ведь не пригодится, знаю. Никому и никогда не пригождается. Тут так: либо тебе от природы дано управляться с житьем-бытьем, либо - носом в то же самое, по самое не могу. Впрочем, у меня такое чувство, что у тебя хорошо получается фильтровать инфу. В тебе чувствуется какая-то отстраненность от жизни. Вроде как живешь, любишь, молишься - но всё будто... м-м-м... над жизнью, что ли, а не в ней. Анализируешь, одним словом. Хорошо это? Даже и не знаю.
Я вот всегда в страсти жила. Что бы ни делала - всё с надрывом, на грани. И в любви, и в работе. А что у меня еще было? Ничего, кроме них. Ошибка в этом моя огромная, нельзя так. Это я сейчас понимаю. Да и то... Ведь, если б не было той страсти, то тлела себе потихоньку. И вспомнить нечего. Хотя не так уж я и стара, чтоб о прошлом только.
Женское наше - оно все мечтой да надеждой живет. Что, скажешь, не так? Ну, в принципе, может, и не так. Я же на чем воспитывалась? На классических французских романах, на "Барышне-крестьянке", на добротной научной фантастике. А ты на чем? На книжке "Как стать стервой". Разница ощутимая, не так ли?
М-да. А вот многословие мое - первый признак душевной старости: всё бы порассуждать да умной себя показать, точнее, умудренной. А ведь ни фика! Окажись я сейчас перед Судьбой - и опять пошла бы ей навстречу, "с широко закрытыми глазами", наступая на грабли и мины, оскальзываясь в неприкрытые ямы. А как иначе? Не умела лукавить, хитрить: любить - так любить, всем сердцем. А ненавидеть не научилась. И мстить - тоже. За год-другой отстрадаю свое. А сердце уж нового страдания ищет. Песня такая была: "И новой муки ищут руки". Так то мужская песня: мужчины - они все руками да глазами любят. А женщины - сердцем. Так что мука наша - нам в радость.
А, так о моей Истории! Ну, слушай. Всё как в сказке начиналось. Иду я по рынку. И вижу - Его! А он меня увидел. Сразу. Навстречу идем, глаза в глаза смотрим, не отрываясь. Он высокий, я не маленькая, да еще босоножки на высокой танкетке. Выше всех мы на том рынке. Но не это главным оказалось. Будто приковало нас друг к другу взглядом. И всё равно я сразу заметила и его стройность, и ширину плеч под светлой рубашкой с короткими рукавами, и ноги длинные, и бедра узкие, и волосы темно-русые, почти черные, коротко стриженые, с ранней проседью. И что лет ему за сорок. И лицо... Какое у него лицо! Широкий, высокий лоб. Подбородок квадратный, но не до жестокости. Глаза... Темные, да, карие, кажется. Надо же, не помню! Красивым не назовешь, но сразу понимаешь, что - добрый, умный, сильный, надежный. Улыбаешься? Вот погоди, девонька, встретишь ты своего мужика - и все сразу о нем и поймешь! Так на чем я остановилась? А, да. Метрах в трех друг от друга уж были, когда и он, и я глаза отвели да друг дружку обходить стали. Ну, вроде как нам толпа мешает прямо идти. Да только я влево пошла, а он - в свое "лево" - вот и разошлись, мимо прошли. У меня сердце стучит, голова кружится, ноги подгибаются: он это, он! Оглянулась, а он стоит и на меня смотрит. Вот так вот... Сашенька мой, Сашуленька. Родной и единственный. Он мне потом сказал: "Я бы не окликнул, постеснялся, ждал, оглянешься или нет". От чего только наша жизнь зависит! Не оглянись я - и всё, ничего б не было! А так - вот оно, счастье! И еще говорят, что любви с первого взгляда не бывает, что об этом только в книжках пишут.
Да, так вот, дальше... У него в руках сумки, у меня тоже. На рынке ведь. Он подошел, улыбается. Я улыбаюсь. А саму лихорадит: что сказать, как ответить, удержать? А ничего и не пришлось говорить. Он руку протянул, взял мою авоську и пошел к выходу. Я - за ним. И всё молча. И в машину молча сели. Тут уж я не выдержала, полезла за сигаретами. Пальцы дрожат, всё никак с зажигалкой не справлюсь. Он глянул, забрал сигарету и сказал: "Не надо курить, я не люблю". И ведь даже не возмутилась! Сашенька. Сашуня. А голос у него! Ну, не простой голос. Чуть с хрипотцой, ласковый-ласковый. Но без сюсюкания этого. Просто по-другому он не умел. Завел машину, поехали мы. Прямо поехали, просто прямо. Едем, а я... Взяла его руку и положила себе на колено. Глупо, да? Глупо. Тем более, что тут и увидела на руке кольцо. Обручальное. Он у бордюра тут же остановился, на меня смотрит, молчит, только руки руль так сжимают - пальцы аж побелели И всё. Я руку ему поцеловала, ту, что с кольцом - и вышла из машины. Он вышел тоже. Я опять за сигареты. Он стоит, молчит, на меня смотрит. А мне умереть хочется. Вот прям так и захотелось: умереть. Тут же. Курю и смотрю на него, жадно так, ведь знаю - моё это, судьбой мне предназначенное! Но - табу: "на чужом несчастье свое не построишь".
Мы потом созванивались несколько раз, он мне рассказывал, как жену себе искал: чтоб была одной-единственной на всю жизнь! А я слушаю: и что её так же как меня зовут, и год рождения, и месяц - всё совпадает. Представляешь? Это он меня искал, пятнадцать лет назад. Да только он в Москве жил, а я - в Иркутске. Сама понимаешь, от звонков тех проку... Только сердце рвать. Он сказал, что не разведется. Развелся бы, как миленький, если б я себя не остановила. А я - остановила. Ничего ему не позволила. Ни-че-го. В уголок губ поцеловала, по волосам его жестким, по щеке, груди ладошкой провела - и ушла.
А ты думала, я тебе историю со счастливым концом расскажу? Хотела сначала приврать немножко, да ведь нет их, историй этих, счастливых. Счастье - оно на недолго. Сашенька-Сашка... Подкатит порой так, что аж до слез. Ну, проплачусь, не без того. Нет, сейчас я не плачу, что ты! Просто подступило к глазам... Дай мне салфетку, пожалуйста, если не затруднит! Спасибо.
Я где-то прочла, что женщине, чтоб любовь позабыть, надо два-три года. У меня еще, значит, впереди год, как минимум. Обождем. Может, и забудется.
Я сейчас глупость скажу - так ты её не запоминай, мне просто надо сказать это вслух. Пусть нет любви реальной. Но зато в сердце не пусто. И сколько бы ни говорили, что нельзя так, что, пока в сердце любовь есть - другая не придет, всё одно: люблю. И он любит. Я знаю. Когда он обо мне думает, щеки начинают гореть и грудь будто теплом наливается. Не сердце, а именно грудь, груди. Тяжелыми становятся, до истомы. От его так и не узнанной ласки. Только и воспоминаний: прикосновение к его волосам, к узким, жестким губам...
Прости меня, девонька. Не этого ты от меня ожидала, знаю. Жизнь - она такая. Только другой мне не надо. Хочется, чтоб по-другому, как в книжках или в кино, ан нет, не про меня.
Улыбаешься? И правильно! У тебя всё по-иному будет. Мы же книжки разные читали! Да нет, не в том дело, что ты стерва, а я нет. Ты тоже хлебнешь. Кого ж это минует? Только вот... В общем, не надо сердце закрывать от любви. Пусть и больно, и счастья не видишь впереди. А любить - надо. Ну что, еще по мартини? Нет? Ты тогда иди, я расплачусь, не беспокойся. Тебя как звать-то? Татьяна? Ты хорошо умеешь слушать. Запомни: уметь слушать - это половина счастья. Ну да об этом тоже в книжках пишут... Радости тебе, моя хорошая, и любви. Взаимной, единственной. А вдруг?.. Ну, иди.