Да, было и такое... И тогда я поняла, что хорошие люди - это не всегда обязательно люди с высшим образованием, одного "уровня". Не странно ли?
...У меня двое детей. Я живу на восьмом этаже девятиэтажного дома. Выхожу гулять с малышами на улицу, даже нет двора - все так тесно застроено. Много других женщин с детьми. Но именно к моей Лизухе подошел человек. Я его не знала, просто видела иногда: сосед по дому. Огромный, расплывшийся до неимоверных размеров мужчина. Толя... Самое мое теплое воспоминание - о нем. Лысый, вечно в старых измятых брюках. Но в кармане этих брюк всегда находилось лакомство для Лизки. Знаете, кем он оказался? Пожарником. Помните - Чернобыль? Толя был на той крыше. И превратился в инвалида. А ведь он младше меня почти на четыре года! Какой доброты сердца был этот человек! Ловлю себя на том, что говорю о нем в прошедшем времени. Дай Бог ему долгих лет жизни! Он помогал нам в трудное время. К трем часам утра шел на барахолку, чтобы занять мне хорошее место для торговли - да, есть такие места на рынках. Я приходила к четырем - с тряпьем и "железками", которые мне отдавали соседи как хлам, который уже никогда не пригодиться. А моя семья жила на выручку от продажи этого самого "хлама".
До рынка полтора часа ходу. Транспорт, естественно, в такую рань не ходил. Весь день Толя стоял рядом, помогал. В обед уезжал и кормил моих детей. Потом приезжал вновь, помогал собирать вещи, и мы с ним шли в пивную... Вы не морщитесь? Вам не претят эти подробности? А как я могла еще отблагодарить человека за помощь? У него не было никого - жена его оставила, когда поняла, что он перестал быть мужчиной. Государство, мать его, бросило его на произвол судьбы. Да, он начал пить. Но только вечерами, когда все ложились спать, чтоб его никто не видел. Я, когда дети засыпали, выходила к нему, и мы долго сидели на бревнах возле дома (там, в том Ташкенте, из бревен делали скамейки: клали их на чурбаны и прикручивали проволокой). Он говорил и говорил: о себе, о своей жизни. Ругался, плакал иногда. Но ему становилось легче - он был не один. Однажды он принес в кошелке Лизе, моей дочке, черного котенка. А потом приносил ему еду, так как знал, что мне кота кормить нечем. Соседка никак не могла мне простить, что я общаюсь с "таким" опустившимся человеком. А для меня он был ЧЕЛОВЕКОМ, понимаете? Он плакал, когда мы уезжали в Россию...
А Сергей? С ним я познакомилась уже на рынке. Он тоже торговал: тогда многие этим жили. Сергей работал слесарем высшего разряда на Ташкентском авиационном заводе и выносил всякие деталюшки для продажи. Когда мы с ним познакомились, он стал отдавать мне наиболее "ходовые" вещи из принесенного им, и я имела больше выручки. Вот только торговец из меня тот еще был. Я не умею торговаться. Да и вообще... Только сознание, что от того, КАК я продам - зависит, будут ли накормлены дети.
Еще был Юсуп - это уже владелец маленького магазинчика, узбек. Его магазин был рядом с нашим домом. Юсуп отдавал мне новые вещи по цене, которую платил за них сам. А я уже перепродавала на рынке - и все, что получалось "сверху" - было мое. Но однажды я круто попала. Ко мне подошла пара глухонемых ребят, и я продала им модные тогда рубашки за полцены. Пришлось отдавать Юсупу всю "прибыль". Как он ругал меня!
Вот такие у меня "университеты". Как это не кощунственно может прозвучать, но я рада, что моя мама не видела, не дожила до этих времен. Она так верила во все то светлое, что называлось СССР. Врач, торгующий на рынке старьем - и ее дочь - в одном лице...