Блейк Ирэн : другие произведения.

Кружево

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.87*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эмбер, как и все ученицы Мистрис Винтер живёт в замке. Она едва помнит своё прошлое, но со слов Мистрис девушка знает, что её мать отдала её сюда,совсем крохой. С утра до ночи все девушки усердно ткут пряжу, негласно соревнуясь в своём мастерстве ткачих. Ведь только лучшим из лучших мастериц, выпадет возможность оказаться на балу и зарекомендовать себя перед гостями и писаным красавцем графом Фростом. Всё начинается в деревне, поездку в которую неожиданно подарила девушкам мистрис Винтер на выходной. Постепенно, Эмбер помимо воли оказывается в запутанном клубке судьбоносных событий, где чтобы выжить девушке приходится окунуться в запретные тайны, заговоры и жуткие страсти, на каждом шагу грозящие ей самой разоблачением и смертью.
  Кружево.
  Я не помню места, где родилась, помню только лицо матери и ручей в лесу за домом, вода, в котором была ледяной.
  Помню деревянную прялку и белую пряжу, которую сосредоточенно ткала мать, на продажу нахмурив своё волевое лицо.
  Помню, как жужжало колесо, как двигались её руки, мотая клубок ниток.
  Помню, как сама впервые взяла в руки прялку и как получила свои первые трудовые мозоли.
   Помню свой первый вышитый цветок, на носовом платке - это был голубой подснежник. Как долго корпела над ним, исколов все пальцы.
   Помню поцелуй матери, её нежную улыбку и гордость во взгляде, когда она пришла домой с рынка, выгодно распродав все, что принесла с собой, в том числе и мой носовой платок.
   Не знаю, сколько лет мне было тогда?
   Не помню, не помню, не помню. Прошлое для меня стало зыбким и тягучим как туман.
   Ничего больше не помню кроме своего имени Эмбер. Наверное, так назвала меня моя мать из-за цвета глаз.
   И снова я просыпаюсь со слезами на глазах. Торопливо одеваюсь, расчёсываю волосы и умываюсь в серебристом тазу ледяной водой, который каждое утро за дверью дожидается моего пробуждения.
  В узкой комнатушке с маленьким окошком стоит только кровать, прялка, сундук для вещей, на тяжёлой крышке которого лежат нехитрые вещи: гребень, округлое зеркальце, несколько лент и пояс для платья.
   И вот я одета в тёплое белое платье, волосы заплетены в косы, уложенные вокруг головы.
  За окном моей комнаты виднеются вершины гор покрытые ледяной коркой снега. Тонкий серп месяца на небесах сверкает серебром. Черное небо сияет мириадами звёзд. До рассвета ещё далеко.
  Я привычно встала так рано, потому что помогаю на кухне трудолюбивой кухарке справиться с завтраком. Я люблю помогать ей замешивать тесто и печь булки, слушая истории деревенской женщины.
  В коридорах замка холодно и на стенах в свете кристаллов всегда блестит лёд точно драгоценные камни.
  Шерстяное платье согревает меня, но всё равно пока иду по коридору, изо рта с дыханием вырывается пар.
  Все коридоры в замке как один длинные, пустые, едва отличимые один от другого, а в этом на втором этаже расположено множество дверей ведущих в комнаты, такие же маленькие, как и мои покои.
  
   В этих комнатах живут другие девушки. Они, как и я ученицы Мистрис Винтер, госпожи замка. В такую рань они ещё спят и возможно видят сладкие сны.
  Вот бы расспросить их: помнят ли они ещё о тепле и о лете?
  Здесь мы все постоянно проводим дни и ночи в царстве вечной зимы, где незаметно, помимо воли, из памяти исчезает прошлая жизнь.
   Разговоры и посиделки в замке строго запрещены. Правда, бывают у нас и редкие праздники, да дни в году, когда нас отвозят в деревню продать свои поделки.
  Большую часть времени мы загружены учебой и точно пчёлки корпим над работой круглые сутки, поэтому времени едва хватает на сон.
  Мистрис Винтер нас лишь ругает, да изредка хвалит, когда довольна качеством нашей пряжи. Тогда она лучезарно улыбается, её ярко-голубые и такие же холодные, как зимнее небо глаза, завораживающе сверкают.
  Пребывая в хорошем расположении духа, она снисходит до общения с ученицами. Из её историй мы черпаем ответы. Порой у неё находится время для волшебства. Взмахом руки Мистрис оживляет застывших на месте и холодных, как лёд - стражников, круглые сутки несущих молчаливый караул у стен дворца. Они пугают меня своими пустыми лицами и глазами, в которых живёт белый свет.
  Стражники просыпаются, и показывают нам, своё мастерство владения мечами, устроив показательные выступления во дворе.
  Раз в неделю у нас проводится обучение танцам. Тогда снова разбуженные мистрис стражники становятся нашими партнёрами в огромном бальном зале. Они под руководством Мистрис показывают нам замысловатые па и без устали кружат с нами по залу, крепко сжимая своими холодными руками наши тела, и не отпускают, пока мы не отработаем, как следует вальсирующие движения и прочие танцевальные элементы.
  -Скоро,- заговорщицки понизив голос, однажды говорит Мистрис Винтер, - скоро на небосклоне взойдёт полярная звезда и тогда в замке будет бал. Старайтесь, усердней,- с поощрением произносит Мистрис и подходит к каждой ученице во время очередного занятия. При этом, цепко не упуская из виду ни одной девичьей ошибки: ни тонюсенькой торчащей нитки, ни едва заметного растянутого шва.
  Мы не обсуждаем это между собой, но все девушки и так прекрасно знают, каким образом Мистрис примечает в свои любимицы.
   Только самые усердные, самые старательные девушки могут в будущем попасть в её свиту.
   Каждый год в замке проходит негласный отбор, каждый год в один и тот же день назначается бал. Все ученицы не зависимо от возраста и своего мастерства в тайне мечтают попасть на этот бал. Ведь бал олицетворяет собой идеальное развлечение, с танцами, смехом, нарядами, вкусностями и возможно даже кавалерами. А у нас ведь за долгие годы учёбы и развлечений то не было, кроме разве что редких поездок в деревню.
  Также на балу нам выпадала возможность увидеть знаменитого графа Фроста. Говорили, что он писаный красавец и сердцеед.
   Сегодня кухарка выглядит плохо: усталая и хмурится постоянно, возможно именно поэтому её овсяная каша подгорела.
  Я ничего не спрашиваю, просто проверяю как там, в печи поживают булочки с корицей и изюмом, а также помешиваю закипающее в чане какао.
  Кухарка вздыхает и сама рассказывает, что её дети заболели.
  Она не спала всю ночь, не отходила от их постелей, то и дело меняла и прикладывала к их пылающим в лихорадке лбам холодные компрессы.
   Мне искреннее жаль ее. Бедняжка, совсем измучилась. И не кому помочь бедной женщине кроме подслеповатой матери покойного мужа.
  Вот она и трудится у Мистрис Винтер и лишние вопросы не задает. А со мной в пылу работы порой забывается и доверительно болтает.
  Вот я из этих разговоров и узнаю, как живут другие люди за ледяной стеной замка. Да тайком с грустью о чём-то своём мечтаю.
   За завтраком, после обязательной чашки мятного чая, Мистрис объявляет нам задания на день.
  Сегодня по графику выдался зачётный день и каждой ученице впервые будет дана в руки шерсть хрустальных ягнят, пасущихся в предгорье, там, где в снегу растут удивительные цветы, тающие в тепле.
   Мистрис рассказывает нам, что шерсть ягнят переливается на свету всеми цветами радуги, точно чудное полярное сияние. Она ужасно холодная и чтобы не отморозить пальцы все ученицы в обязательном порядке должны надеть специальные перчатки.
   Завтрак кухарке всё же удалось спасти и никто из учениц не почувствовал в каше горечи от подгоревших овсяных зёрен.
   Мистрис же всегда трапезничает в своих покоях. И по секрету от кухарки, я знаю, что она ест только мороженное и вынутые из ледника фрукты.
   Как и остальные ученицы, после завтрака я накидываю на плечи тёплую белую шаль, цветом почти не отличимую от моего платья.
  Вместе с другими девушками мы спускаемся вниз по огромной лестнице с прозрачными ступенями, сквозь которые зияет холодная пустота далёкого пола.
  Дальше мы идём по чёрно-белому напоминающему гигантскую шахматную доску полу и сворачиваем в арку, за которой следует узкий коридор с огромными витражными окнами со вставками из цветного стекла с рисунками северных птиц и животных.
  Когда в редкий погожий день сюда заглядывает солнце, то стекло будто бы оживает, ярко сияя красками, напитанными солнечным светом.
  Длинный коридор за аркой ведёт в другое крыло - северо-восточное. Это одно из самых холодных мест в замке. В нём проходят наши занятия. Здесь почти круглые сутки кипит работа.
  Девушки усердно ткут белоснежное кружево, кроят и шьют бесподобные наряды для Мистрис.
   В тёплых сапожках покрытый снегом пол и ледяные лестницы не страшны для наших чувствительных к холоду ножек.
   Мы, не сговариваясь, плотнее кутаемся в шали и стараемся быстрее зайти в комнату для занятий.
  Судя по воодушевлению на лицах, девушкам не терпелось приступить к работе.
  Мы взяли перчатки в шкатулках, лежащих на высокой полке, рядом с всякими мелочами и иголками. Затем надели перчатки на руки, приготовившись к работе.
   Перчатки тонкие и почти прозрачные, в них спрятано волшебство, поэтому они защищают от шерсти хрустальных ягнят.
  И вот уже все ученицы на своих местах.
   Быстро вертится веретено и ткётся пряжа. Никто из девушек не разговаривает, и я молчу, слежу за потрескивающим точно от электричества белоснежным клубком ниток, лежащих у меня на коленях.
   За единственным окном в комнате вся та же бесконечная снежная белизна, до самого горизонта. Вдали - полоска серого неба и тонкие белые пики гор, которые, словно заостряются ещё больше, когда медленно, но неукротимо к земле подступают сумерки.
  
   Мои руки и ноги так давно привыкли к быстрому темпу в работе с прялкой, что я умудряюсь изредка бросать взгляды то за окошко, то на других девушек и их клубки пряжи лежащие, как и у меня на коленях.
   Когда я смотала пять клубков пряжи, то зазвенел колокольчик, дверь открылась - и с потоком холодного воздуха к нам зашла Мистрис, чтобы молча оценить работу каждой ученицы.
  За окном почти стемнело, и наш урок был окончен.
  После занятий был простой, но вкусный ужин. В столовой звучал девичий смех, обсуждали предстоящий выходной.
   Я съела кусочек рыбного пирога и запила сладким мятным чаем, который все мы должны были пить постоянно. Мистрис Винтер неоднократно твердила нам о пользе мятного чая, который укрепляет наше здоровье.
  Разговоры девушек оборвались на полуслове и мгновенно смолкли, когда в столовую зашла Мистрис, шурша по полу своим серебристым платьем.
  -Завтра, я уезжаю в Графство, - объявила она и добавила:
  - Джессика Милдред и Эмбер зайдите ко мне, когда закончите ужинать,- и очень быстро покинула столовую, словно даже не выносила одного вида горячей пищи.
  Услышав своё имя в объявленном списке, я удивилась.
   Никогда не думала, что Мистрис выделит меня среди прочих. Тем более, что Джессику и Милдред она при всех не однократно хвалила.
  Мне же изредка доставались её скупые улыбки, хотя другие девушки уверяли в обратном, мол, такая у Мистрис Винтер избирательная тактика.
  Мистрис всегда принимала в зале, где проходили балы. С серебристыми распущенными волосами, с нежной прозрачной кожей и яркими голубыми глазами в которых навечно застыла холодная голубизна зимних небес, она выглядела пределом совершенства.
  Мистрис сидела на хрустальном троне, который напоминал драгоценный камень, искрящейся в свете зачарованных кристаллов, из которых были искусно вырезаны настенные светильники в виде садовых цветов.
  Порода рисовалась в её утончённых чертах лица, проглядывала во взгляде и властных жестах.
   Истинную породу, как-то говорила кухарка, когда угощала меня вкусняшками ещё до общего завтрака, на рынке не купишь. Породу по её словам нельзя воспитать, её нельзя кому-то внушить. Порода живёт в самом естестве, в самой кости. С породой, вздыхала кухарка нужно родиться.
  На фоне холодной красоты Мистрис Винтер меркла тёплая прелесть Милдред, блекла жизнерадостная румяная Джессика.
   Я, черноволосая и бледная казалась себе в тронном зале Мистрис и вовсе неуместной.
   В зеркальных стенах я ловила своё отражение, встречалась со своими испуганными янтарными глазами. Отражаясь в зеркалах в полный рост, я видела себя очень стройной и ужасающе юной.
  -Вы мои лучшие ученицы, - торжественно сказала Мистрис Винтер и наделила нас надменным всезнающим взглядом.
  - Девушки, за упорство и мастерство вам выпала великая честь побывать на моём зимнем балу. Сам Граф Фрост лично оценит ваши умения и у вас будет шанс показать ему все, на что вы способны. Знайте, красавицы,- холодно улыбнулась Мистрис, - Граф берёт к себе в швеи только лучших из лучших умелиц.
  От проникновенного взгляда Мистрис мне тут же захотелось поёжиться и отвернуться. У меня дрожали коленки, но я не могла позволить себе проявить перед ней такую слабость.
   Я чувствовала, что она наслаждается нашей растерянностью и страхом.
   Наконец мистрис перестала буравить нас взглядом. Джессика и Милдред сильно смутившись, тут же потупили глаза в пол, я облегчённо вздохнула и посмотрела на свои сапоги.
  -Идите, дорогие мои и объявите остальным ученицам, что завтра я разрешаю вам всем провести целый день в деревне.
   Я не смогла скрыть улыбку. Провести день в деревне - это было просто чудесно. Мистрис действительно расщедрилась. Всего единственный раз за всю учёбу мне довелось побывать за пределами замка. Побывать вдали от ледяных стен, вечнозеленых лесов припорошенных снегом -и холода, который казалось, всегда оставался с тобой, как бы тепло не согревала плечи шаль и пуховое одеяло.
   Какое счастье снова оказаться среди людей. Задумавшись, я вздохнула.
   Неожиданно Мистрис поймала мой взгляд и когда мы с девушками остановились возле массивных, точно вырезанных изо льда дверей, она жестом поманила меня к себе. Увлеченные собственными планами Джессика и Милдред даже не заметили, что я осталась в бальном зале.
  Я снова подошла к трону, чувствуя, что бледнею под пристальным взглядом Мистрис.
  - В тебе есть потенциал Эмбер, хотя ты ещё очень юна. Я почувствовала это в тебе еще, когда ты была совсем крохой, когда увидела твою первую работу: платок с подснежником. Ты ведь не знала, что это именно я купила платок у твоей матери? Спросила она,- а потом приобрела и тебя,- прочитала я в искрящихся глазах Мистрис, но поражённая её словами, потеряла дар речи.
  - Ты способна взаимодействовать с магией и можешь полностью развить свои таланты.
  Мистрис коснулась своей рукой в тонкой перчатке моего подбородка. Холод её пальцев ощущался сквозь кружевную ткань и буквально замораживал мою кожу.
  Я не могла отвернуться, не могла отступить, прикосновение Мистрис буквально парализовало меня. От страха и холода меня стало знобить.
  Её глаза сияли, голубым огнём, всё больше подавляя мою волю.
  - Не бойся, Эмбер, если ты сама и твоё рукоделие понравится Графу Фросту, а я уверенна, что он будет в восторге от твоей работы, тогда тебя ждёт перспективное будущее. Поэтому, в свой выходной, хорошенько подумай над моими словами девочка, поразмышляй над своим будущим. - Её голос смягчился, а взгляд мистрис неожиданно прекратил морозить меня изнутри.
   -Ты же достойна всего самого лучшего Эмбер? Ты же достойна, войти в придворную свиту графа. Не так ли? Только тебе решать, девочка,- ласково и вместе с тем искушающе прошептала она и, наконец, отпустила мой подбородок.
   У меня слезились глаза. Ресницы заиндевели. Сердце в груди колотилось как у птички. Тук-тук. Тук-тук. Ноги и руки точно одеревенели. Я была не в силах пошевелить даже пальцами.
  Спустя пару минут я вздрогнула, ощущая как в тело с покалывающими искорками тока крови, возвращается утраченное тепло.
  -Иди, отдыхай, Эмбер - пробрался в мою голову её мысленный приказ, а я уставилась в пол, из последних сил сдерживаясь, чтобы не растереть замлевшие ноги.
  Я отступила на шаг от трона. Второй шаг был уже не таким болезненным, хотя всю кожу жгло и кололо миллионами маленьких иголочек. Я спустилась по широким ступенькам, и только возле дверей мне полегчало.
   Прощальная усмешка мистрис жгла меня прямо в центре лопаток. Я вышла за дверь и закрыла её за собой. Вздохнула. Зубы выбивали дробь. Меня колотило, а лицо напротив пылало, словно к моей коже долгое время прикладывали и растирали снег.
   Я пошла сразу в свою комнату, обойдя стороной библиотечный зал, где всегда перед выходным днём собирались девушки, чтобы обсудить предстоящий поход в деревню. Мне было не до них. Хотелось только поскорее забраться в постель и, согревшись, заснуть.
   До деревни нам предстоял пеший путь в десяток километров. В тот единственный раз, я помню, что мы вышли задолго до рассвета, как, обычно взяв все свои сбережения и вышивку, которую могли бы продать, или обменять в деревенских лавках, но этим утром нас ожидал сюрприз.
  Конюший вывел к подъездным воротам белоснежных коней с блестящей на свету серебристой гривой.
   Молчаливые слуги запрягли нам несколько повозок - и поэтому в деревню мы попали все как одна, удобно устроившись в повозках и наслаждаясь открытым простором, бодрящим воздухом и сменой привычной обстановки.
  И как всегда за нами следом верхом ехали три персональные служанки Мистрис. Холёные и светловолосые, как и она сама, они, как яркое пятно выделялись на фоне деревенских слуг, периодически появляющихся в замке Легко было догадаться, что троица, направлялась в деревню выполнять особые поручения для своей госпожи.
  Кухарка поделилась со мной новостями: завтра в замке намечался бал и она, как и все пришлые слуги, в замке, после обеда будет свободна на целых три дня.
  Пребывая в хорошем расположении духа, кухарка рассказала мне о деревенских мероприятиях, также дала несколько дельных советов, где лучше сбыть свои рукоделия и у кого в лавке продаются самые вкусные печеные яблоки и карамельные леденцы.
   Нас доставили до границы владений Мистрис, заканчивающихся у широкого замерзшего озера. Высадили, и строго настрого наказали вернуться сюда до того, когда солнце скроется за горизонтом.
   Девушки шли гурьбой, держась за ручки по обледенелой тропе вдоль озера посыпанной песком и солью, пока не добрались до моста. За ним уже виднелись покатые крыши одноэтажных деревенских домиков.
   Из печных труб в небо уходил пушистый сизый дым. Ветер то и дело доносил до нас отдалённые голоса, шум и заливистый детский смех.
   В саду на засыпанных снегом яблонях ворковали снегири, то и дело, поглядывая на нас. Чем ближе мы подходили к деревне, тем сильнее поднималось моё настроение. От людских голосов, птичьего щебета, непривычных, приятных запахов сердце в моей груди пело.
  Многие в деревне посматривали на нас косо. Некоторые, наоборот, в основном торговцы улыбались, видно по одежде зная, кто мы такие и что пришли сюда не с пустыми руками. Почти все девчонки разделились и то и дело бегали по лавкам в поисках кружев, бисера, пуговиц и бус, а также разноцветных тканей.
  Мне же захотелось сладких леденцов на палочке и горячих булочек, и, поменяв на монеты кое-что из накопленного рукоделия, я первым делом направилась в сторону аппетитных запахов.
   Деревенский рынок был квадратным, окружённый лавочками и магазинчиками, двери которых были украшены еловыми венками с красными бантиками и колокольчиками. На небольшой деревянной сцене в центре площади выступал кукольный театр. Подле копошилась уйма детей. Мне тоже стало интересно - и я остановилась посмотреть.
  Деревянная куколка в пышном платье точно живая танцевала на сцене и то и дело прихорашивалась не в силах выбрать наряды из огромного ассортимента на длинной вешалке. Другая куколка с чепчиком и в строгой одежде женским писклявым голосом выдавала ей цветастые комплименты и всё пыталась припудрить первой куколке носик. Задержавшись на некоторое время, я поняла что, это была сказка, о дочке казначея и её богатых ухажёрах. И чтобы им понравиться, девушке нужно было постоянно строить глазки и томно вздыхать. А куколка девушка в платье, судя по всему, мечтала о настоящей любви.
  Постояв ещё минуту, я направилась в булочную. Здесь кроме пирожных, булочек и всевозможной выпечки так же подавали горячий сидр, какао и чай. Это было так здорово. Сесть за столик, и есть пирожное, запивая горячим какао. Слушать смех и капризы детишек, разговоры их мам стоявших в очереди и обсуждения несносных соседей бабушками-сплетницами, выбирающих на витрине чего повкусней.
  Не раз за окном по улице проезжала двуколка. И седой кучер то и дело подгонял лошадь, махая кнутом. Я согрелась, наелась, но всё же отчего-то мне было грустно.
  Детишки, которых я видела за окном через дорогу, носились по полю и бросали в друг дружку снежками.
  Я вздохнула. Денег от продажи моих вышивок и салфеток с лебедями оставалось достаточно, чтобы зайти в ещё один магазин. Я покинула булочную и, проходя через рынок, заслушалась песней и остановилась возле сцены.
  Детишки ушли. Возле сцены оставались лишь взрослые люди с корзинками продуктов. Толстая бабка в платке толкалась среди них и продавала пирожки. Румяные чернявые девки в ярких платьев кружились по сцене и под гармошку смуглого мужичка в меховом тулупе горланили песни о жарких вечерних кострах и скачках в степи.
  Я поспешила уйти, на лице выступили слезы. В ушах всё ещё звучали слова песни. Затем их внезапно сменил глубокий голос мамы. Она пела мне колыбельную, которую всегда напевала, когда я просыпалась в ночи от кошмаров. "Я никому не отдам тебя милая, никому не позволю обидеть тебя, моя сладкая тыковка".
  Я сглотнула комок в горле. Отчётливо вспомнилось лицо мамы. Её глаза были такими же, как у меня самой - янтарными, яркими, ласковыми. Как же она тогда смогла отдать меня Мистрис? Она же любила меня, я была в этом уверена.
   Я остановилась возле двери магазинчика, чтобы передохнуть и придти в себя. И вовремя подняла голову, чтобы увидеть высокого широкоплечего паренька в отделанном мехом кафтане с резким профилем и тёмными глазами на плече которого, висела связка упитанных кроликов.. На мгновение мы встретились взглядами.
  Он задержал свой взгляд на моём лице, посмотрел на меня как-то странно, будто что-то вспомнив, будто бы хотел что-то сказать, но не решался, а я отвернулась, быстро открыла дверь магазинчика и вошла внутрь. Высокого статного паренька я уж точно не знала - и откуда бы он мог меня знать?
   За прилавком книжного магазина ютился низенький мужчина с длинным носом и очками в массивной оправе. Он походил на гнома из сказок. Только бороды не хватало.
  Вокруг всё было уставлено книгами. Книги лежали на полу, на табуретке, на высоком подоконнике, заслоняя собой свет. Вот отчего здесь было так сумрачно.
  -Чем могу вам помочь?- голос мужчины был довольно приятным, хотя тон отнюдь не напоминал дружеский. Он окинул меня оценивающим взглядом, посмотрел на платье, матерчатую сумочку, что я сжимала в руках - и только потом взглянул в моё лицо. Наверное, ученицы Мистрис вообще сюда не заглядывали.
  -Добрый день, - улыбнулась я. - У вас есть детские сказки?- внезапно выпалила я, добавив: -c картинками.- Хотя шла сюда в поисках чего-то другого. Он хмыкнул и жестом показал на дальнюю полку.
  Я долго стояла и листала книги. Солнечный зимний день за окном стремительно угасал. Я листала книжки, выбирая те, что были с картинками. Отчего-то это было для меня важно.
  Продавец кашлянул. Намекая, что он собирается закрываться. Что я искала? Не знаю, никак не могла вспомнить.
  Мужчина снова кашлянул, я услышала, что он вышел из-за стола и направляется ко мне. Мои пальцы зацепились за тонкую книжку в красочной обложке, я взяла её и повернулась к продавцу, спросив:
  -Сколько это стоит?- Он назвал цену, и я заплатила, потом покинула магазин, спрятала книжку в сумочку. Не хотелось, чтобы её кто-нибудь видел. В замке Мистрис никто из девушек не читал развлекательных книг.
  Солнце на горизонте превратилось в багрово-красное пятно. Нужно было спешить. Иначе, как я потом попаду в замок?
   Деревенские жители уже разошлись. Сцена пустовала. Только на поле возле пруда потрескивал костер. Там во всю резвилась местная молодежь. Сердце сдавило. Мне вдруг сильно захотелось пойти к ним. Тоже прыгать через костёр. Водить хороводы. Но я не могла нарушить строгие правила, тем самым не могла подвести мать, ведь она, наверное, хотела для меня лучшей жизни, поэтому и отдала Мистрис. Не так ли?
   Я не видела вокруг ни души. Магазинчики и лавочки были закрыты. Я бежала, потому что боялась опоздать.
  -Эй!- кто-то окликнул меня. Я оглянулась и увидела того самого паренька стоящего возле берёзы. Только у него уже не было связки кроликов.
   -Не бойся, я не кусаюсь - сказал он. - Я просто хотел кое-что у тебя спросить.
   Я нахмурилась. Мне стало любопытно. Интересно, что бы я могла такое знать, практически никогда не выходящая за пределы замка? Неосознанно я уже сделала шаг в его сторону, как услышала, как меня зовут по имени:
  -Эмбер! Эмбер! Скорее, мы уезжаем!- За озером стояли повозки. Ржали лошади. Только на мгновение я посмотрела в сторону паренька, чтобы сказать:
  -Прости, мне надо идти, - и побежала к тропе обходящей замёрзшее озеро. Бежала, из последних сил. Лёгкие горели в груди огнём. Я задыхалась.
   Глаза молочно-белых лошадей сияли чёрным светом, в котором проскакивали как угольки красные искорки.
  Служанки мистрис восседали на своих лошадях, которые нетерпеливо цокали копытами, переминаясь с ноги на ногу.
   Из незнакомой повозки затянутой сверху холщёвой тканью доносилось повизгивание, хрюканье и жалобное блеяние. Интересно, зачем в замок везут животных? Я никогда не видела в замке хлевов. Раздумывать над этим и строить предположения, не было времени.
  Я успела в последний миг заскочить в отправляющуюся повозку. Девушки и кучер так сильно ругали и с жаром словесно стыдили меня, что у меня загорелись уши. Все мои последующие оправдания перед ними выглядели жалкими и несущественными. Я чувствовала себя виноватой и очень глупой.
   Кучер стегнул кнутом, повозка тронулась, и сразу девушки отстали, видимо достаточно меня пристыдив. Я оглянулась. Солнце село - и в раз нахлынувшей покрывалом темноте я не смогла рассмотреть ни оставшегося позади озера, ни печных труб деревенских домов.
  Лошади как угорелые мчали в гору, унося нас обратно в замок Мистрис. Вокруг было белым-бело. Только чернели высокие сосны и ели, вольно раскинувшие в разные стороны свои пышные кроны.
   В замке мистрис Винтер царила суета, и было, как никогда многолюдно. Пришлые слуги натирали полы, чистили серебро, украшали зал и готовились к торжеству.
  Я увидела чёрную карету и вороных жеребцов. Красивых и статных животных вели под уздцы к конюшне. На двери кареты красовалась символика: искрящаяся серебром снежинка.
  Всех девушек кроме нас троих: меня Джессики и Милдред, отвели в свои покои. Нас же плотной стеной обступили личные служанки Мистрис, те самые, что ездили на лошадях в деревню. Мы видели их только рядом с Мистрис, казалось, что они ловят каждое её слово. Теперь же они шли молча впереди нас, показывая дорогу.
   Я, Джессика и Милдред шли по коридору, а остальные девушки не спешили закрываться в своих покоях, наблюдали, как мы уходим, и на многих лицах отчётливо проступала зависть.
  Точно чувствуя мою неуверенность, Джессика и Милдред ободряюще взяли меня за руки. Я вздохнула. Честно, мне было страшновато впервые идти в неизвестное северное крыло. Я крепко сцепила их пальцы. Они сжали мои.
  В серверном крыле стены блестели точно покрытые россыпью звёздной пыли. Здесь было намного холоднее, чем у нас в покоях, холоднее, чем в комнатах для занятий. Даже в своих тёплых шерстяных платьях мы чувствовали, как коченеют наши тела.
   Мы миновали несколько невзрачных сокрытых в стенах лестниц, предназначенных для слуг. Дальше за поворотом от увиденного убранства захватывало дух. Окна украшали тончайшие шторы, напоминающие покрытую росой паутину. Шторы, как и изящная мебель, гобелены с диковинными рисунками на стенах испускали радужное свечение и переливались при попадании на них света.
   Мы пришли на первый этаж, затем спустились в глубокий подвал. Как, оказалось, там располагались бассейны с водой и купальни.
   Нас накормили сладостями и шербетом, напоили морсом из незнакомых ягод, от которого мы сразу же забыли про холод. После этого служанки вымыли нас в купальне, мятным мылом и, закутав нас в махровые полотенца, высушили шелковой тканью волосы, расчесали их костным гребнем. Затем они вытащили из шкафчиков у стены мягкие халаты и сказали нам надеть их.
   Наши новые покои были под землёй. Там были узкие окна под самым потолком. Стоило потереть кристаллы на стенах, как они испускали такое яркое сияние, что создавали иллюзию дневного света.
  Декоративный камин в глубине комнаты украшали толстые свечи, мерцающие огоньки которых создавали вокруг уютную атмосферу.
  Наши кровати были просторными с высокими спинками, а между подушками лежали бутылки с горячей водой.
   Накрывшись пуховым одеялом, мы спали как убитые, а если что нам и снилось, то это было нечто сладкое и приятное, как прошедший ужин.
   Утром пришли служанки мистрис Винтер и долго подгоняли на нас одинаковые серебристые платья. Прежде молчаливые женщины, то и дело что-то прикалывая и подправляя к ткани, корректирую посадку платья, в этот раз снизошли до разговора с нами. Одна из служанок, что носила в волосах изящные украшения, усердно объясняла нам необходимые правила этикета и то, что делать на балу категорически запрещалось.
  В общем, из всего перечисленного, я уяснила самое главное, что если нас приглашают на танец, то следует всегда соглашаться, а если задают вопросы, то вежливо отвечать на них, но при этом ничего не спрашивать самим и ещё как можно больше улыбаться, точно мы ужасно рады видеть всех приглашённых на бал.
  Мистрис навестила нас ближе к обеду и разрешила всем сходить в свои старые комнаты, чтобы принести из сундуков поделки, для демонстрации гостям. Она пояснила, что из всех выбранных поделок только самые лучшие вещицы мы будем демонстрировать лично Графу.
  - А если ему что-либо очень понравиться, то возможно он, заберёт вас к себе в замок, - загадочно оборонила Мистрис и вышла из наших новых покоев.
  Старшая служанка мистрис, я выделила её из-за украшений в волосах, сопроводила нас к бывшим спальням, наверное, опасаясь, что мы заблудимся.
  Затем она с бесстрастным лицом отвела нас в столовую, где мы наелись до отвала непривычным завтраком-обедом из пяти блюд. В нашем меню даже был воздушный хлеб, из белой муки, что подавался только к столу самой Мистрис.
  Все блюда оказались такими вкусными, что пальчики оближешь.
   Старшая служанка по пути обратно, сказала нам, что бал начнётся в пять вечера. До его начала у нас оставалось четыре часа, два, из которых, она настойчиво рекомендовала нам посвятить дневному сну, чтобы набраться сил. Потому что бал, по её словам, будет длиться всю ночь, уточнила женщина, прежде чем уйти, заперев дверь на ключ.
  Милдред и Джессика спали. Румянец плясал на их щёчках точно спелые яблочки. Я ворочалась с боку на бок и всё никак не могла сомкнуть глаз. Какой бы тёплой не казалась моя постель и мягкая перина.
  Не выдержав, я встала с постели и, подтащив к стене стул, залезла на него, чтобы посмотреть в окно. Оно выходило на внутренний двор замка. Туда- сюда сновали нагруженные поклажей слуги. Наблюдать за ними развеивало скуку.
   Яркие платья, всевозможных цветов и расцветок красовались на бледнолицых дамах, как их роскошные меховые муфты, закрывающие руки и чудные норковые шубки на плечах. Дам, сопровождали высокие и элегантные, а также разодетые как франты мужчины, которые тоже не отличались завидным румянцем.
  Похоже, сюда приехали все титулованные гости со всего графства.
  От непривычных ярких красок нарядов и множества нахлынувших людей у меня буквально разбегались глаза.
  Я зевнула и поняла что замерзаю, поэтому решила всё-таки залезть в постель и вздремнуть, как увидела мужчину своей внешностью и уверенной походкой выделявшегося среди прочих приезжих.
   Он был в серебристом камзоле, отливающим стальным блеском на солнечном свету и тёмно-серых сапогах, заканчивающихся чуть выше колен и с непокрытой головой - и это не смотря на мороз. С очень светлыми, белесыми, как пух одуванчиков волосами достающими ему до плеч, которые почему то не растрёпывались на ходу, а ведь он стремительной походкой направлялся в замок.
  Его идеальная осанка и чёткие, но в то же время плавные движения приковывали мой взгляд - и вскоре я уже смогла разглядеть черты его лица, которое выделялось редкой утончённой красотой для мужчины. Вот только его красиво-очерченные, с капризным выражением на лице губы, портили всё впечатление. То и дело мужчина кривился в циничной ухмылке, словно затевал что-то недоброе.
  Наверное, почувствовав, что я смотрю на него, он поднял голову и глянул прямо в мою сторону. Резкий, хищный взгляд мужчины вызвал страх. Сердце ухнуло вниз. Ладони вспотели, холодок прошёл по спине, вызывая дрожь.
  Я стремительно присела на стул. Перевела дух и прикусила губу. Сердце в груди неистово бухало. Я вздохнула - и всё равно была уверена, что спрятаться не успела, и он меня видел.
   Затем, я улеглась в постель и накрылась с головой одеялом и долго не могла согреться. И вдруг, я неожиданно заснула, как если бы рухнула в тёмную прорубь.
  -Вставай Эмбер!- откуда-то издалека позвала Джессика и потрясла меня за плечо.
  -Мм, - простонала я не в силах выбраться из тёплого, дарившего ощущение безопасности одеяла.
  -Соня, давай вставай. Сейчас наши готовые платья принесут,- ласково сказала Милдред. Я открыла глаза и посмотрев в окно, поняла, что солнце уже зашло, а желтые кристаллы на стенах снова освещают комнату, ярко как днём.
  У нас троих были одинаковые идеально подогнанные по фигуре платья. Серебристые и мерцающие на свету, расшитые бисером, блёстками и маленькими, точно настоящими снежинками, искрящимися на подоле и нежно переливающиеся на свету в кружеве лифа.
   В широком и большом зеркале , которое принесли в комнату служанки, мы казались себе настоящими принцессами.
   В зеркале отражалась румяная и тонкокожая Милдред с изящным ртом и карими глазами, блестящими жизнью и добротой. Джессика, с её пшеничными кудряшками, красиво обрамляющими милое личико в форме сердечка. Они, как и я в одночасье изменились так сильно, что никто бы и не подумал что мы родом из крестьянских семей.
  -Ты просто красавица Эмбер,- восхищенно, без тени завести произнесла Милдред и помогла мне завязать за спиной пояс в виде изящного банта.
  
   В бальном зале творилось столпотворение. Стоило войти, как со всех сторон нас обступили гости. Осмотревшись, я заметила, что как ни странно большинство пришедших были женщинами. Дамы красовались в платьях лёгких пастельных цветов, начиная от белого, и заканчивая голубым.
  Интересно, почему на бал явилось так мало мужчин? Их легко можно было пересчитать по пальцам. Неужели прибывшие на бал дамы забыли дома своих супругов, сынов и прочих титулованных родственников?
  Многочисленные слуги в чёрных фраках, суетливо разносили подносы с бокалами и кувшинами, наполненными красным напитком. Который даже через толщу стекла выглядел густым, как томатный сок.
  Мы стояли у самой двери, ожидая торжественного появления Мистрис. И - вот, наконец, она вошла в бальный зал, её служанки сразу схватили нас за руки, и повели следом за госпожой.
  Тотчас заиграли фанфары, пока Мистрис шла через расступившуюся толпу и не уселась на трон. Оркестр заиграл вальс, тем самым, объявляя начало танцев.
  Мы стояли подле трона Мистрис, как верные собачки, с широко раскрытыми глазами разглядывая гостей и грандиозное торжество.
   Удивительно, но и до нас дошла танцевальная очередь. Все мужчины, что были на балу вскоре подошли к трону. Они кланялись мистрис и поочерёдно приглашали нас троих потанцевать.
  После второго танца, официально объявленного Мистрис Винтер, мне с девушками ни на минуту не довелось присесть ни на один из мягких стульев с изящной спиной, которые были расставлены в ряд подле стены, а также стояли парами возле столиков с напитками.
   Все дамы танцевали, и только мистрис сидела на троне, как королева и свысока поглядывала на всех. Интересно, почему она не танцевала?
   Красные напитки, гости расхватывали на лету - и странно было, что лакеи ни разу не поднесли к нам подносы и не предложили попробовать ни одного бокала с загадочным напитком.
  Вскоре уже шампанское искрилось в золотистых бокалах, которые принесли гостям слуги, а свет огромной люстры, на потолке, собранной из сотен разноцветных кристаллов ложился цветовыми бликами на наши платья, играя расшитыми на подоле и лифе блёстками.
   Я, Джессика и Милдред всё кружились и кружились, безостановочно танцуя, то и дело, принимая от наших партнёров комплименты.
  Вскоре я потеряла из виду Джессику и Милдред. Я запыхалась и с трудом отвечала на вопросы. Хотелось пить. Наконец резвый танец окончился, и подошедший слуга буквально всучил мне бокал с фруктовым напитком.
  -Спасибо, - сказала я, отпив глоток - и вдруг замерла, поймав прямой взгляд того самого, красивого мужчины. Его яркие губы на фоне белизны лица, невольно притягивали взгляд. Я молчала, пытаясь найти подходящие слова, чувствуя замешательство.
  -Потанцуем?- мужчина не спрашивал, а буквально схватил меня за руку и потащил в центр зала к толпе. Я растерялась всего на мгновение, и, по-видимому, ему не нужно было моё согласие. Потому что через секунду он умудрялся вести меня в танце и при этом задавать самые неподобающие вопросы.
  - Ты слишком юна для дебютантки, не так ли?- непозволительно долго он вглядывался в моё лицо. Шаг в танце. Пытаюсь не сбиться с ритма. Сожалею, что уроки танцев проводились слишком редко, чтобы действительно хорошо научиться танцевать.
  В толпе кружащихся пар, на неоднозначные вопросы вот так сразу не отвечают. А он и не ждёт моего ответа. Сам всё верно подмечает и констатирует.
  - Ты явно талантливая ученица, иначе Мистрис Винтер никогда бы не привела тебя сюда. Он выгнул широкую идеально очерченную бровь. Удивительно, что его брови и ресницы в отличие от белоснежных волос были черны как уголь.
  -У тебя красивые глаза и ты приятно пахнешь юная мисс! - Он наклонился надо мной, и я видела, как его ноздри раздулись. Его движения были легки и плавны, а в руках ощущалась недюжинная сила.
  В огромных зеркальных стенах я не раз ловила своё и его отражение. Мы странно смотрелись.
   Я в серебристом платье, невысокая с ярко выраженной тонкой талией, узкими плечами и широкими бёдрами. Черноволосая девушка со смуглой кожей и ярко-блестевшими от массы нахлынувших впечатлений янтарными глазами.
  Он же тонкий, высокий, очень изящный, для мужчины, со скрытой внутри стройного тела силой, но такой весь из себя надменный. Чего только стоили его наглые самоуверенные взгляды, которыми он то и дело посматривал на меня.
   Присмотревшись к нему, я инстинктивно почувствовала, что мужчина очень опасен, как бывает, опасна острая кромка льда, о которую легко можно поранить пальцы.
  -Серебристый цвет платья тебе не идёт,- задумчиво сказал он.- Если мне понравятся твои работы, то я наряжу тебя в красный бархат, шёлк и кружева. - Многозначительно добавил мужчина - и, наконец, танец закончился.
   Незнакомец галантно мне поклонился и мгновенно исчез в толпе, а брильянтовые снежинки в запонках на манжетах его рубашки ослепительно вспыхнули, точно заговорщицки подмигнули. И что бы это всё значило?
  Я наконец-то присела на пустующий стул. Взяла один бокал с верхушки горы поставленных друг на дружку бокалов с шампанским, и мгновенно его осушила. Меня снова знобило и мучило дурное предчувствие.
  Пусть наши имена оставались друг-другу не названы, я узнала его, и он точно видел меня тогда в окошке. Я была в этом уверена, как и в том, что мы ещё встретимся.
  - Ты такая счастливая, удосужилась внимания самого графа, - сказала Милдред, когда Мистрис Винтер повела своих гостей на выставку поделок своих учениц. Интересно, почему я этого не заметила?
  Мы следовали за ними, держась в самом конце толпы и честно сказать, не спешили их догонять.
  Возбуждённая событиями на балу Джессика всю дорогу делилась своими впечатлениями.
  - Мне сделали столько выгодной предложений, работать белошвейкой. Я даже не ожидала, что ученицы мистрис так сильно востребованы.
  - А мне пришлось танцевать сразу три танца с одним наглецом,- вздохнув, сказала я.
  -Ты шутишь?- воскликнули они одновременно, удивлённо вытаращив на меня глаза.
  -Нет, - озадаченно сказала я. Девушки шутливо толкнули меня, затем, взяв за руки, потащили к двери, заговорщицки шепча мне на ухо:
  -Эмбер, какая же ты всё-таки глупая. Мы всё видели. Тебе так повезло! Умудриться потанцевать с самим Графом Фростом, да ещё три танца к ряду.
  Я молчала, воды в рот набравши. Так вот оно что. Нехорошее предчувствие усиливалось.
  -Тебе все девчонки обзавидуются, как узнают, - хором сказали девушки и засмеялись.
  -Ну что ты хмуришься. Ну, ка быстренько улыбнись,- сказала Джессика. Милдред тут же скорчила забавную рожицу. Я невольно рассмеялась. Сразу полегчало.
  Всё-таки девушки такие замечательные. Они то мне ни капельки не завидовали. Жаль, что у нас было так мало свободного времени, чтобы по-настоящему подружиться. Учёба была тяжелой, и даже ежедневный тонизирующий мятный чай не спасал. Ночные посиделки Мистрис категорически запрещала. К тому же усталость брала своё, вставать нужно было рано, а спали мы и так, к сожалению слишком мало.
   От собственных размышлений что-то внутри в области моей груди болезненно укололо. И на глазах тотчас выступили слёзы. Не зря кухарка говорила, чтобы учиться у Мистрис каждой нужно платить свою цену. И ценой той был вовсе не дарованный сверху талант.
  Я сглотнула ком в горле и теперь уже сама стремительно потащила девушек догонять гостей.
  Гостям всё очень понравилось. Все поделки, начиная от салфеток, платков и скатертей, до гобеленов и ажурной вышивки на платьях для Мистрис, которые мы сделали безжалостно корпея на занятиях, не досыпая от основной работы.
  Мистрис Винтер как раз получала за наше старания от гостей уйму приятных слов и похвал, как её служанки подошли к нам и прошептали, что нам пора спать. Так для нас закончился бал.
   Следующий день мы провели с остальными ученицами, которые то и дело задавали вопросы, а потом нас перевели в другое крыло, где было ещё холоднее. Работы прибавилось. Сама Мистрис теперь обучала нас троих сплетать нити в сложный узор, а потом размачивать пряжу в специальной жидкости и оставлять на ночь в снегу. Таким образом, получалось дивное кружево.
  Мы сосредоточенно ткали узорчатое кружевное полотно. Вставали задолго до рассвета, и казалось, нашей работе не будет конца.
  Мы исхудали и совсем за короткую ночь не отдыхали. Милдред и Джессика часто перешептывались со мною, когда работали на прялке. Они были удручены и недоумевали от такой тяжёлой выпавшей нам доли. Было ли ради чего стараться?
  Но вот однажды когда мы совсем обессилели - и превратили в кружево всю пряжу, пришла Мистрис и сказала что время нашего ученичества, подошло к концу. "Вы усердно трудились, не покладая рук - и каждая из вас получит заслуженную награду". Тогда-то она и сказала:
  -Пришло вам время отправиться к графу.- Я почувствовала, как сердце в груди бухнуло вниз и обмерло.
  Мы собрали свою нехитрую поклажу, которую тут же слуги занесли в карету. Белые, как молоко кони с чёрными глазами ждали нас, пофыркивая от нетерпения размять ноги.
  Жаль, что нам не дали попрощаться с другими девушками. Даже с кухаркой я не попрощалась. И вообще я так давно её не видела. И почему я только сейчас вспомнила о ней? Во рту осталась противная сладость от мороженного с фруктами. Нашего нового, уж ставшего привычным завтрака.
  Я вспомнила о кухарке и кухне. Тотчас вспомнила запах свежеиспечённых булочек. Даже желудок заурчал. Я же мороженым и фруктами и редким куском белого, почти воздушного хлеба никогда не наедалась.
  Под порывом я попыталась спросить что-то у Джессики и Милдред, но слуги протянули нам в дорогу термос с мятным, едва тёплым чаем, который мы ещё чаще стали пить по указаниям Мистрис. Девушки отвинтили крышку и разлили чай в кружки, одну из которых протянули мне.
  Я так ничего и не спросила.
   Дорога была долгой. В пути мы почти не разговаривали. Я, Джессика и Милдред постоянно дремали. Тёмный лес из окошка то и дело сменялся белоснежными, убегающими в даль полями.
  Мы ехали по горной обледенелой дороге. Узкой и витой, точно серпантин. Но лошади не боялись. Они неслись вскачь почти галопом и изредка радостно ржали, точно птицы, выпущенные на свободу. Поэтому я и решила что белые лошади созданы специально для этих мест.
   Если замок Мистрис был огромным и величественным, то замок Графа превосходил его во всём в сотни раз. Ледяные стены. Толстые и неприступные они внушали трепет. Острые шпили башен уходящие в небеса и искрящиеся на солнце. Развевающийся на ветру флаг на центральной башне с белой кристальной снежинкой на голубом полотне. Массивные ворота находились за разводным мостом.
  Замок графа находился на неприступном участке скалы, и часть его сливалась с горной породой воедино. Здесь было намного холоднее, чем во владениях Мистрис. Прозрачный воздух казался живым, острым наполненным запахом хвои и стужи, что холодила нутро.
   За воротами располагалось множество хозяйственных построек, парк с ледяными фигурами всевозможных зверей и сотни, застывших во сне стражников в полном боевом облачении расставленных по периметру несли караул. Стражники графа не просто пугали, как стражники мистрис Винтер, своими размерами и бронёй, они внушали трепет.
  
  Нас проводили внутрь замка и каждую разметили в очень красивых комнатах, точно из волшебных снов. Светлая деревянная мебель, пастельные тона стен и ковров под ногами, высокие окна, кровати с баланхином. Гардеробная - и на этот раз настоящий камин, возле которого стояло кресло-качалка. Вот только в камине огонь едва тлел, и в комнате не смотря на богатое убранство, было прохладно.
  -Нравиться?- спросил Граф, незаметно зашедший в мою комнату. Я кивнула. Что я могла сказать? Мне действительно нравилось.
  -Теперь я буду лично учить каждую из вас ровно год. Общаться вам не следует. Если вы раньше дружили, то мне жаль, потому что теперь вы соперницы, не подруги.- В его словах не было и тени сожаления. Сказав всё это, граф насмешливо цокнул языком.
  - Ты похудела, янтарноглазая. Но мне так даже больше нравиться!- напоследок сказал граф и вышел за дверь, оставил меня в одиночестве.
  Мне стало холодно, настроение вмиг испортилось. Входная дверь оказалась заперта и я не смогла зайти к подругам, ни просто выйти в коридор, чтобы походить по замку, осмотреться и успокоиться.
   На столе стоял стакан с тем же мятным чаем. Я выпила его, хотя всегда ненавидела вкус мяты, но Мистрис говорила, что пить чай очень полезно для здоровья. А она ведь нам никогда не врала.
   Вскоре мы с девушками превратились в негласных врагов. Не знаю почему, но это было так. Мы так долго учились вместе, и только успели сблизиться и подружиться, но как только приехали в замок к графу Фросту, всё в одночасье изменилось.
   Мы мельком виделись в коридоре. Они отворачивались от меня. Глядели из подо лба и никогда не отвечали ни на одно из моих " приветствий".
  Казалось даже с друг дружкой они не разговаривали. Постепенно, я смирилась с таким положением вещей, да и честно сказать меня увлекла учёба. Граф разрешал мне читать, пусть это были только учебники по кройке и шитью в тяжёлых книжках с яркими последовательными рисунками. Читать мне нравилось, как нравилось работать с шерстью хрустальных ягнят. Прясть нити. Ткать на специальном ткацком станке удивительные ткани. Чистое, струящееся сквозь пальцы гладкое серебро шёлка. Кружево, холодное и искрящееся, как хрусталь на свету.
   Граф всегда вёл утренний урок сам. Я привыкла к его манере вести разговор. К его странным шуткам и подколкам. Хвалил он действительно редко. Но если уж хвалил, то улыбался и его взгляд приятно теплел.
  Порой он как-то странно поглядывал на меня - и иногда я не могла понять, что отражается в его глазах: то ли откровенное восхищение, то ли голод. Но чаще всего его взгляды пугали.
  Если граф это замечал, то всегда уходил из комнаты и прекращая урок.
   Два месяца я шила, вышивала и выполняла все его задания. Учёба полностью выматывала и лишала снов. Еда, тёплая постель, всё слилось для меня в одну круговерть - и в голове вместо мечтаний часто был какой-то туман. Я уже больше не замечала своих бывших подруг. Я не узнавала их. Для меня центром вселенной стал этот замок и учёба. Это было так важно. Как важной стала похвала и улыбка графа.
  Кажется, раньше он был мне неприятен? Странно, потому что сейчас я восхищалась им. Порой я даже есть не хотела, только пила мятный чай, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Не осознавая, что раньше вообще не любила вкус мяты.
  -Скоро, совсем скоро Эмбер, твоя учёба закончиться,- говорил граф, пристально глядя мне в глаза, при этом на его лице читалось неприкрытое предвкушение.
   Его настроение, все его чувства передавались и мне. Я ловила каждое слово графа. Запоминала все травы, все слова которые надо было произносить над кружевом, прежде чем положить его в сундук на хранение, чтобы ткань не потеряла своих свойств.
  Неожиданно ночь стала короче. В воздухе, словно дымкой висело ожидание перемен и возможно забытого тепла. Хотя, бывает ли весна в этих северных краях, где извечно правит свой бал стылый лёд и мороз?
  Граф изменился, выглядел неважно и с его лица полностью сошёл румянец. Как-то он сказал, что вскоре ему предстоит уехать. Он провёл несколько уроков и, сопроводив меня в библиотеку, где привычно напоил чаем, дал список книг, которые нужно было законспектировать и прочитать.
  А затем граф отвёл меня в огромную находящуюся в подвале кладовую и наказал проверять хранящиеся здесь кружева. Сказал переворачивать их, а которые потускнели и не испускают сияние выносить на ледник на ночь. Мне нужно было дождаться, когда луна на небосклоне станет круглая, как головка сыра, тогда следовало открыть маленькие, расположенные у потолка окошки, чтобы лунный свет касался лежащих в сундуках кружев.
   Наказав мне всё исполнить в точности, как он велел, граф уехал. А я уже с нетерпением предвкушала предстоящую работу.
   В моих покоях убирались такие же красивые, строгие и молчаливые служанки как в замке у Мистрис Винтер. Но когда уехал граф исчезли и они. А ещё здесь мои покои никто не запирал на ночь.
  Неожиданно в замке графа я за долгое время, впервые услышала голоса. Детский смех. Это привлекло меня как свет мотылька. Джессику и Милдред я не видела, да и честно сказать я вообще забыла про них. Лишь единожды я повстречала девушек по пути в комнату для занятий, но они глядели, словно сквозь меня, не узнавая меня - и всё закутывались в белые шали, точно постоянно мерзли. Девушки выглядели ужасно.
   Их измождённый бледный облик испугал меня, взволновал так сильно, что я заперлась в своих покоях и вышла только под вечер. Чтобы спуститься в подвал и проверить сундуки с кружевом.
  Как раз было полнолуние, и я открыла окна, наблюдая, как играет лунный свет на кружевах. Как они буквально впитывают его, смягчаются и оживают, становясь ярче.
  Тогда то я и познакомилась с мальчиком и его мамой. Пока меня не было, незнакомая служанка убиралась в моих покоях. Она затравленно пискнула, когда увидела меня и тотчас наклонила голову вниз, намереваясь уйти, но я остановила её, сказав:
   -Не бойтесь мисс, - служанка замерла на месте, и из-за её спины выглянул пухлощёкий зеленоглазый мальчик в ветхой рубашке и латаных штанах.
  -Как тебя зовут?- спросила я у мальчишки. Он посмотрел на мать, а затем на меня и было видно, что ему хочется назвать мне своё имя.
  - А ты любишь сказки?- внезапно спросила я и полезла в сундук, где под стопкой белья лежала позабытая книжка.
  -Я люблю сказки!- уверенно сказал мальчишка и вышел вперёд.
  -Можешь взять себе,- я протянула книжку мальчишке. Он посмотрел на мать. Женщина легонько кивнула. Мальчишка заграбастал книжку, спрятал за пазуху и выбежал из моей комнаты. Разволновавшись, я налила из кувшина в чашку стоявшего на столике возле зеркала мятного чая.
  -Не пейте этот чай мисс. Не пейте,- сказала служанка и забрала постельное белье, положив его в корзину.
  -Но почему?- я удивлённо спросила.
  -Чай плохой. Злое колдовство. Всё забудешь, всё-всё,- странными обрывочными фразами сказала служанка, покачала головой и отвела взгляд, затем взяла тюк с бельём и вышла из моих покоев. Её слова заронили тень сомнения, и чай мне сразу пить расхотелось. А вдруг она права и я действительно все забывала именно из-за мятного чая?
   Мне стало страшно. Я решила прогуляться на кухню и набрать в кувшин вместо чая простой воды. Вылив кувшин в отхожее место, мне сразу полегчало.
   Кухня была пуста - и, осмелев, я взяла себе кусочек сыра и хлеба. Смотри-ка ты, вот раз не выпила чай - и снова аппетит появился.
   Вернувшись в свои покои, я съела кусок хлеба с сыром, сразу ощутив прилив сил. Поэтому, передумав ложиться в постель, я решила навестить бывших подруг.
  В их комнаты было не достучаться. И сквозь узкую щель под дверью мне не удалось разглядеть света. Значит, девушки крепко спят, так спала бы и я, наверное, из-за этого проклятого чая, прогоняющего аппетит и вызывающего вечную слабость.
   Граф уехал, и все его слуги, куда то разбежались. Странно. Только спящие стражники стояли на своих местах, но мне не было до них дела.
   Из-за прилива сил я решила осмотреться. Ведь если мне всё время врали с чаем, значит ли это что всё остальное, сказанное Мистрис тоже было ложью? Что им в действительности от меня надо? Для чего меня здесь учат?
   Эти вопросы внезапно стали для меня очень важны. Поэтому первым делом я направилась в библиотеку. Остановившись возле стеллажей книг в толстых обложках, которые раньше как-то сами по себе проходили сквозь моё внимание.
  Итак, я мельком прошлась по названиям книг. " Зелья. Способы взаимодействия с шерстью хрустальных ягнят. Эффекты сохранения и преломления света. Навыки маскировки и усыпления".
  Хм, названия взывали к моему любопытству. Я взяла несколько книг с полки и решила принести их в свои покои, а остальные книги расставила более свободно, чтобы оставшиеся пустоты не бросались в глаза. Затем, поразмыслив, я добавила кое-где на полки книги из серии кройки и шитья, которые тоже были в кожаных обложках и с виду ничем от загадочных книг не отличались.
  К тому же книги по кройке и шитью мне всегда можно было уносить к себе в комнату. Так что если в библиотеке кто будет убираться, то ничего особенного в маленькой перестановке не заметит.
   Перед тем как лечь спать, я спрятала книги, в сундуке положив под кипу белья
   Утром проснулась со свежей головой и не стала, есть предложенный завтрак, ежедневно ожидающий меня на подносе за дверью. Мороженное с ягодами. Кувшин с чаем. Всё пошло в отхожее место.
   Осмелев, я прокралась на пустующую кухню, где из кладовки вытащила себе большой кусок сыра и вяленой дичи, отрезала хлеба и, покачав насос, налила себе в кувшин воды.
   Работалось сегодня легко. В два раза быстрее, чем обычно. Закончив пораньше, я наведалась в комнаты подружек. Но они оказались заперты.
   Пройдясь по гулким коридорам замка, я мельком видела служанку и её сына Она драила полы щёткой. Сын вытирал пыль с перил. Затем я направилась в подвал, чтобы проверить кружево и положить новое, натканное за день в сундуки.
  -Привет,- на одной из лестниц по пути, сказал мне мальчик. - Спасибо за сказки, очень интересные - смутившись, он переминался с ноги на ногу.
  -Меня зовут Том,- сказал он и ещё больше покраснел, чем сразу стал напоминать мне пухлощёкого херувимчика.
  -Эмбер,- представилась я.
  - Вы избранница графа, как и те другие, тощие девушки, так сказала мне мама,- неожиданно добавил Том.
   Я хотела задать ему вопрос, но мальчишка уже убежал. Вздохнув, я направилась в подвал. Кружево было таким холодным, что пощипывало пальцы даже сквозь перчатки. Интересно, почему я не чувствовала такого сильного холода раньше?
   Разложив новое кружево по сундукам, я проверила остальные сундуки и окна. Дневной свет кружевам вредил. Так сказал Граф. Закрывая неплотно прикрытую створку окна, я заметила в углу подвала низкую дверь. Я была уверена, что раньше её не видела. Но я ведь всегда приходила ночью.
   Дверь была так мала, что словно была сделана для карлика. С виду крепкая, серая, как и каменные стены. Располагая свободным временем, я полюбопытствовала: интересно, что там внутри? Потянув за ручку, я поняла, что дверь не заперта. Стоило раскрыть дверь, как изнутри повеяло холодом, точно из ледника.
  Вниз уходили ступеньки покрытые инеем. Я закрыла дверь, чихнув. Решив одеться потеплее и посмотреть, что находится за ней в другой раз.
   Мне впервые за всю учёбу не хотелось идти в комнату с прялкой. Не хотелось ни прясть, ни мотать клубки, ни вышивать одинаковые зимние узоры, да совершенные, как на гербе графа: снежинки с острыми гранями.
  Решив позволить себе временную передышку, я направилась в свои покои и достала из сундука книги. Пролистала. Итак. Раздел. Зелья. Характеристика. Сонные зелья. Я бегло, но вместе с тем внимательно пробежалась глазами по строчкам. И так и есть. Мятный чай, давался нам всем не просто так. Он медленно погружал память в завесу теней. Мята была просто для отвода глаз, она перебивала горький привкус зелья. Также чай снижал аппетит, усиливая при этом способность к внушению.
   Я захлопнула книжку. Забытое чувство ярости вскипело в моей крови. Теперь зная это, мне нужно было выяснить всё остальное.
  Первым делом, избавилась от обеда: воздушного куска белого хлеба и холодного молочного суфле. Я поела кое-что из запасов. Доела кусок дичи, хлеб и тонкий ломтик сыра, впервые за долгое время, испытав удовольствие от вкуса пищи.
   Затем я решила снова направиться к своим подругам. В обед они должны были находиться в своих комнатах.
  Комната Джессики и Милдред находились в самом конце коридора. Дверь Милдред оказалась заперта, а вот дверь Джессики нет и я тихонько постучав, не дождавшись ответа, вошла внутрь. Румяная и всегда жизнерадостная Джессика спала в тонкой полупрозрачной ночнушке, полностью раскрывшись.
  В комнате было настежь открыто окно. Холод здесь посеребрил инеем стены и давно погасил камин.
  На деревянной пятиярусной полке лежали её поделки. Куча идеальных вышивок снежинок, зимних узоров на скатертях и салфетках.
  Джессика была такой тонкой, что казалась почти не живой и только её грудь медленно опадала и снова поднималась, тем самым, говоря, что она ещё дышит.
  -Джессика? - позвала ее, но не дождалась ответа. Я подошла к ней и дотронулась до холодной руки, позвала чуть громче и так и не смогла добудиться её. Как жаль. Я опасалась за неё.
   Сколько она так ещё в таком состоянии продержится? Джессика же замёрзнет. Я закрыла окно, накрыла её и вышла из спальни, очень расстроенной, решив впредь придерживаться своего расписания, чтобы ни у кого из присутствующих в замке, будь то старые либо приходящие слуги не возникло никаких подозрений.
   Но, судя по пустым коридорам, по холодной кухне и запертой на замок конюшне и воротам, мне можно было ничего из этого не опасаться. Похоже, в замке никого не было. Я проверила свой список заданий и спустилась в комнату с прялкой, где уже без прежнего дикого энтузиазма корпела за нитками из шерсти хрустальных ягнят, то и дело, подгоняя себя, чтобы не выбиться из графика. Потому что, судя по работам Джессики, она уже чуток опередила меня. Вот что значит сила внушения. И проклятый зелёный чай.
   Но я быстро нагнала подругу, потому что привычная слабость от голода не угнетала меня. А ещё мне очень хотелось поскорее прочитать остальные книги.
  Вечером в подвале сильно похолодало, хотя окна были плотно закрыты. Я проверила сундуки, перевернула кружево и потускневшее вынесла во двор и расстелила на снег, оставив на ночь на заднем дворе. И всё же, как не пыталась я найти маленькую дверь в каменной стене, как ни щупала пальцами холодную кладку, так её и не отыскала. Затем мне просто пришлось уйти.
   Я успела снова посетить кладовку на кухне, как услышала во дворе голоса. Выглянув из окна, я увидела трёх служанок графа кутающихся в белые кружевные шали. Они выглядели измученными, похудевшими и шли со стороны подвала. Интересно приехал ли сам граф?
  Я как всегда избавилась от чая и лёгкого ужина и успела сходить на кухню, набрать в кувшин воды. Поесть не удалось. Я услышала в коридоре громкие шаги и цокот каблуков. В последнюю минуту мне удалось спрятаться в кладовке. На кухню зашёл граф. Он выглядел бледным и каким-то помятым. За ним бежали точно послушные собачки его служанки.
  - Подготовьте одно место сегодня!- злостно рявкнул граф и залез в ледник, чтобы достать себе из металлической формы мороженное и положить в креманку. Из ледника он также вытащил небольшую обернутую ивовыми прутьями бутыль. Откупорил, и стать пить прямо из горлышка.
   Служанки ушли. На моих глазах лицо графа снова обрело краски, даже появился румянец. Он поставил назад бутылку и взял свою порцию мороженного. Я закрыла рот ладошками, чтобы не издать ни звука. На его губах осталась красная капля, ужасно красная и густая точно кровь.
  Меня затрясло. С трудом я дождалась пока он уйдет. И проскользнула через чёрный ход, который обнаружила за время моих одиноких походов в замке, также запомнив самый короткий путь наверх.
  Я закрылась в комнате и расстелила постель, решаясь в случае чего туда юркнуть. Сердце колотилось в груди как угорелое. За моей дверью кто-то был. Я чувствовала, что это сам граф. Он чего-то ждал. А я замерла в напряжении, опасаясь, что он постучит. Больше всего на свете мне не хотелось его видеть. Но, вот я услышала, как его гулкие шаги, постукивая, начали отдаляться от моей комнаты. Шаги замерли в конце коридора. Там была комната Джессики. Я легла на пол у самой двери и прислушалась. Голос графа был звонкий и с какой-то хитринкой. Он спросил:
  -Джессика я знаю, что сейчас уже поздно. Но мне нужно кое-что обсудить с тобой.
  -О, Граф это вы. Я так рада, что вы вернулись,- тихий, явно сонный голос девушки дрогнул от переполнявших её чувств.
  -Сейчас открою. Я ещё не успела прилечь, (явно лгала) - Заходите, конечно.
  -Мне неудобно. Но это очень важно для меня Джессика, поэтому я решился нарушить ваш покой,- он говорил точно завзятый льстец, притворяющийся страстным возлюбленным. Неужели и я бы не почувствовала этой фальши в его голосе раньше? Неужели и мне снова предстоит пытка общения с ним?
   В душе гнилой ягодой зрела тревога. Сердце подсказывало, что нужно просто сбежать из замка. Но мне хотелось узнать истину. Да и удастся ли мне просто так сбежать? Я же даже дороги в ближайшую деревню не знала.
  Разговор прекратился. Я слышала, как тихо скрипнула дверь. Нужно было вмешаться. Нужно было что-то сделать. Но я не могла. Я боялась, что испорчу всё и тем самым сразу себя выдам. Шли долгие минуты, я сидела возле двери, покусывая губы от злости и переживаний.
  Наконец дверь, скрипя, открылась и тут же закрылась. Я не услышала шагов в противоположном направлении. Неужели он пошёл к Милдред? Не знаю. Но я не могла больше терпеть, поэтому вышла из комнаты и прокралась в покои Джессики. Коснулась ручки двери, сразу ощутив её неестественный холод. Я вошла внутрь. Было темно, и только свет из окна чуток разгонял сумрак.
  -Джессика?- я спросила, не узнавая собственного писклявого голоса. Ответа не было.
   Я зажмурилась, чтобы глаза привыкли к слабому освещению. Затем позвала её ещё раз и сделала шаг вперёд и, споткнувшись, чуть не закричала. Джессика лежала на полу. Она была холодна как лёд. Кожу девушки покрывал иней. Моя подруга не дышала.
  Я не знала что делать. Ноги задрожали, и я села возле её тела и зарыдала, не в силах отпустись руку подруги.
  Что же делать? Что же мне теперь делать? Паника душила, как питон, сжимающий грудь и с каждым вдохом всё сильнее стискивала рёбра. Я ещё никогда не была так расстроена и опустошена. Собственные слёзы на вкус были горькие и солёные одновременно. Моё сердце так сильно сжалось в груди, что казалось, оно вот-вот разобьется от боли и горя.
  Не знаю, сколько я просидела в комнате Джессики. Может быть, всего лишь пару минут. Может быть несколько часов. Я услышала за дверью шаги и вовремя шмыгнула под кровать. Радуясь, что достаточно стройная чтобы туда протиснуться и замереть, наблюдая в тонкую щёлочку из под края покрывала, почти касающегося пола.
  -Подготовьте её,- с важным видом сказала самая высокая служанка графа и ушла. Две служанки, оставшиеся в комнате поставили канделябр со свечёй на пол и стали раздевать Джессику, до одной полупрозрачной сорочки, такой же, как и у меня. Я отчетлива, видела, как проступают рёбра на её животе. Как выпирают острые локти и ключицы.
  Затем служанки достали из принесённого с собой ларца, отрез кружева и стали закручивать туда Милдред, пока не скрутили её в тугой рулон, точно девушка была какой то ковровой дорожкой. Зачем они так жестоко поступали с ней?
   Я сжимала пальцы, чувствуя, как болезненно впиваются мои ногти в ладони.
  Вскоре служанки вынесли Джессику из комнаты, с лёгкостью подняв с пола, точно куль с мукой. Я тихонько вышла вслед за ними, прокралась в свою комнату и подперла дверь изнутри стулом.
  Нужно было срочно поговорить с Милдред. Но как? Как я должна была сделать это, чёрт возьми?
   Я заснула, прислонившись к двери, только стянув с кровати одеяло, наверное, полночи раздумывала, пока сон не сморил меня. Поэтому и встала по утру с затёкшим телом и шеей. За окном было темно. Всё-таки привычка к раннему подъёму спасла меня.
  Я забрала кувшин с чаем и завтрак, который ежедневно ожидал меня за дверью. Мороженное. Я уже не мола на него смотреть.
   Одевшись и собравшись, я покинула комнату и направилась в рабочий кабинет. Но в коридоре столкнулась со служанками графа. Они сказали мне, что сегодня занятия отменены и что нам позволено целый день провести в деревне.
  Оповестив меня служанки, точно заговорщицы снисходительно улыбнулись. Нет, всё это было не спроста. Затем служанки сказали мне собрать вещи и ожидать внизу, когда кучер подготовит карету.
  Я обратила внимание, что все три служанки сегодня были ещё бледнее обычного и даже губы женщин казались серыми, будто их лица, как засохшие цветы утратили краски. Вопрос ужом завертелся у меня на языке, но я стерпела, пересилив себя, с трудом не задала его, едва сохраняя бесстрастное выражение на лице, сделала вид, что направилась в свои покои, сама же зашла в комнату Джессики и была поражена. Её вещей в комнате не было. Ни единой поделки не красовалось на полках, сундук с вещами был пуст. Пустовал и шкаф с её одеждой. Окошко снова оказалось распахнуто, словно холодный воздух должен был выдворить вон из комнаты даже её запах.
  Мне стало так грустно, что слёзы подкатили к глазам. Я сглотнула. Вспомнила её улыбающейся от предвкушения новой жизни тогда на балу. Я и сама тогда была такой. Такой же радостной и глупой. Наивной. Я была слепа к правде. А правда оказалась страшна.
  Но всё равно я должна была узнать все, что здесь происходит. " - Ты будешь отомщена Джессика, чего бы мне это ни стоило "клянусь!- зареклась я.
   Я собрала свои вещи, избавилась от чая и мороженного в отхожем месте и взяла из сундуков все, что можно продать, все свои любимые поделки и редкости и решила поговорить с жителями деревни. Деньги должны были развязать языки даже самых недружелюбных жителей.
  Милдред стояла внизу и даже издали я увидела, что она выглядит очень плохо. Серая, без привычного румянца и тонкая как тростинка. Она постоянно зевала. На меня Милдред не обращала внимание, точно не замечала.
   Встретившись с ней взглядом, я сознала, что она едва ли понимает, что происходит, поэтому и ведёт себя очень странно, точно во сне. К моему ужасу три служанки графа поспешили усесться в карету вместе с нами.
  Милдред едва карета тронулась, как задремала, прижимая к груди сундучок и фляжку, в которой я не удивилась бы, что там налит этот проклятый мятный чай. Служанки молчали, сверлив нас с Милдред своими пристальными взглядами. Затем как ни в чём не бывало, отводили глаза и порой перешёптывались.
  Мы ехали очень долго - и я как могла, запоминала дорогу, каждый поворот, хотя когда кучер оборачивался, то притворялась что вышиваю, или дремлю. Наконец окончательно рассвело.
  Мы съехали с горы - и было видно, что вокруг становилось всё меньше снега. Здесь воздух ощутимо теплел. В кустарнике пели птицы. Как же я соскучилась по их жизнерадостному щебетанию.
  Вскоре ели, и высокие сосны сменились маленькими пятачками полян, постепенно хвойные деревья уступали место берёзами и кустарнику. Неожиданно я разглядела небольшой ручей, возле которого расположились на водопой олени. И вот - сам собой лес закончился, дальше потянулась длинная колдобистая колея, вокруг которой были одни заросшие бурьяном и низким кустарником холмы и покрытые снегом поля.
  Я вздохнула, потому что очень хотелось, есть и желудок то и дело раскатисто урчал. Тогда служанки хмурились и недобро посматривали на меня. От их колючих взглядов мне становилось не по себе. Увы, Милдред всё ещё не просыпалась
  
  Наконец-то мы подъехали к деревне и по настоянию служанок, Милдред осталась в карете. Она мило мне улыбнулась. Глаза девушки были тусклыми, как немытые окна в заброшенном доме.
  Мне хотелось растормошить её, даже ущипнуть, что я незаметно и сделала, но Милдред будто и не чувствовала боли.
  Кучер остановился возле моста, съехал на обочину и, указав мне рукой на деревню, сказал, что будет ожидать меня здесь. Служанки заговорщицки стояли с ним рядом и снова перешептывались. Я собиралась покинуть карету, как одна из служанок вытащила из своей сумочки бутылку и сказала:
  
  -Вот держи. Ты же свой чай в дорогу не взяла, потому что забыла, да?!- с едва ощутимой издёвкой произнесла она наградила меня странным взглядом. Я мило улыбнулась, кивнула и потупила глаза, поблагодарила ее - и, открыв бутылку, сделала вид, что отпила глоток чая. Это её успокоило. Женщина отвернулась и стала переговариваться с кучером и другими служанками, а я наконец-то направилась в деревню.
   Деревня здесь была до ужаса маленькая. Я насчитала всего десяток домиков. Проходящие люди сторонились меня, точно я какая-то чумная. Я шла от дома к дому. Владельцы лавок закрывали двери перед моим носом. Мне не удалось ни поговорить, ни продать что-то из своих вещей. Я была в полном отчаянии. Осмотревшись, я решила податься к заскорузлой и пригнутой к земле хижине, с проржавевшей вывеской флюгером - харчевне "красный петух".
  Я зашла внутрь, для этого мне пришлось пригнуться. Внутри было почти пусто. Несколько бородатых мужчин цедили с больших кружек местное пойло. За барной стойкой стояла толстуха с длинной косой, достающей ей до поясницы. Она полировала деревянную стойку сальной тряпкой.
  Я направилась к ней, сразу же приковав к себе внимание бородачей. Кто-то крякнул. Кто-то загоготал, мои уши загорелись, я поняла, что нелестное словцо было брошено в мой адрес. Возле очага стояли двое. Со спины было не видно лиц. Один в меховой куртке держал в руках упитанную связку кроликов. Второй что-то бубнил, явно пытаясь снизить цену, при этом помешивая что-то в котле над очагом черпаком. Судя по доносившемуся ко мне запаху - гороховую похлёбку. Желудок предательски заурчал и рот наполнился слюной. Я достала из кармана нитку жемчужных бус, единственное украшение, что у меня было. Розовый жемчуг, красиво переливался в свете свечей и керосиновых ламп. Я показала его женщине за стойкой.
  -Я хочу, есть, и отдам его вам за еду и кусок хлеба,- отчаянно сказала я, и уже было положила жемчуг на стойку. Глаза женщины блеснули, она явно уже мысленно примеряла на себе бусы. Она кивнула.
  -Спрячь,- сказал мне парень в добротной меховой куртке. Женщина за стойкой надулась.
  -Принеси похлёбки, хлеба и сыра, а также яблочного сидра,- старая кошёлка и положил на стол серебреную монету.- Этого тебе хватит.
  - Ты,- сказала я, рассмотрев лицо парня вблизи. Он улыбнулся, видимо уже давно узнал меня, да и одежда меня выдавала.
  Он расстегнул куртку и вытащил из под жилетки висящий на шее медальон и протянул мне.
  -Узнаёшь?- спросил он, выгибая бровь. Его чёрные глаза блестели. Он смотрел прямо, и в его взгляде я не увидела ни тени хитрости, или подвоха. Я взяла медальон, раскрыла и не сдержала глубокий, тяжёлый вдох:
  -Откуда он у тебя?- уставилась я в лицо собственной матери. Её молодое, почти забытое мною лицо смотрело на меня с медальона и улыбалось.
  Он вздохнул. И потащил меня к столику у стены. У очага уже не было второго мужчины, видимо парень продал таки ему своих кроликов.
  Я села за стол и уставилась на его лицо. Он начал говорить.
  - Раньше всё считали, что она тронулась от горя умом. Она бродила по домам, всё спрашивала о своей дочурке Эмбер. Говорила что у её дочери глаза такие же янтарные как у неё самой. В деревнях в графстве часто похищали и похищают детей. Никто не мог ей помочь, да и не собирался. А она всё искала и искала дочь, сбиваясь с ног. Сестру моего лучшего друга тоже украли, когда мы были совсем мелкими. Его отец совсем извёлся, но не рискнул, ради жены и остальных отпрысков, как и многие другие мужчины в деревне, бросить открытый вызов Мистрис. Мы с другом в детстве пообещали себе, что когда вырастем, то найдём его сестру и положим этому беспределу конец, но вскоре мой друг уехал и наши пути разошлись. А я так и не выполнил своё обещание.- Он тяжело вздохнул и выждал паузу, пристально глядя на меня. Я не знала что сказать. Просто оторопела от услышанного.
  -Пару лет назад я в очередной раз столкнулся с твоей матерью в одной деревеньке. Продал ей своих кроликов и косулю. Она всё ещё красивая женщина, хотя её волосы уже тронула седина. Твоя мать- белошвейка, очень нелюдимая, но добрая, помогает бедным: по праздникам печёт хлеб и кормит всех страждущих. Таких бескорыстных и щедрых людей как она, я никогда ещё не встречал. Не знаю, почему она тогда дала мне свой медальон. Может потому что я охотник, и бываю даже в самых дальних уголках графства?- задумчиво оборонил парнишка.
  Я быстро ела похлёбку, наслаждаясь её простотой и густотой. А какой вкусный был хлеб. Просто пальчики оближешь. Он пил яблочный сидр и порой смотрел на меня чуток снисходительно, хотя с виду вряд ли был на много старше меня. Широкоплечий и высокий парень выглядел сильным.
  -Помоги мне, прошу,- отчаянно сказала я.- Я отдам тебе все свои вышивки. Их можно выгодно продать. У тебя будет много золота,- я посмотрела в его глаза с надеждой.
  - Моя подруга у них. Граф никуда не выпускает нас из замка. Приезд сюда просто случайность. Он опаивает нас, и я только чудом не утратила всех воспоминаний.
  -В замок трудно попасть, а ещё труднее оттуда выбраться. Если хочешь, то я могу увезти тебя сейчас. Твоя мать мне заплатит.
  Я замотала головой. Я не могла бросить Милдред.
  - Прошу тебя помоги. Я не знаю, что они затевают. Но когда приехал граф, то моя подруга Джессика умерла,- с жаром выпалила я, чувствуя на глазах слёзы.
  Я доела похлёбку и тут услышала, как кто-то громко произносит моё имя. Дверь распахнулась, и в таверне стало холодно. Наш кучер зашёл внутрь и он больше не выглядел маленьким и тщедушным. Мужская тень на стене была в два раза выше его самого. Разом прекратились все разговоры. Женщина за стойкой исчезла. Огонь в очаге потух.
  -Эмбер, Эмбер, кто знал, что ты будешь так плохо себя вести?- он покачал головой и протянул руку. Я задрожала, но он поймал мой взгляд - и я помимо воли встала и направилась к нему. Взяла за протянутую руку, лишь единожды бросив умоляющий взгляд в сторону паренька.
  Он оставил в сторону сидр. Он колебался, явно прикидывая свои шансы. Затем паренёк посмотрел на меня и что-то прошептал. Я по движению губ поняла, что он сказал: я найду тебя - и в сердце закралась робкая надежда.
  Руки кучера на моих плечах были тяжёлыми и холодными. Я видела в его глазах едва скрываемую злость. Мои дела были плохи. Очень плохи. Вот ты себя и выдала Эмбер, вот так и попалась, в такую простую ловушку, девочка. Чтож, пусть так, но я ещё не сдалась.
   В карете Милдред спала. Вряд ли она за день покидала её. Две служанки тоже сидели внутри, ожидая пока я усядусь на сиденье, чтобы потом усмехнуться и одарить меня самодовольным взглядом. Их глаза ярко блестели, точно они уже предвкушали мою расправу.
  Одну лошадь из кареты распрягли - и она должна была тащить закрытую повозку, которая, судя по визгу и хрюканью, была заполнена поросятами.
  Третья служанка зашла в карету и наотмашь ударила меня по лицу. От холодной ладони женщины мою кожу будто обожгло огнём.
  -Я всегда подозревала тебя негодница, ты ведь очень импульсивная, - жёстко ухмыльнулась она.- Не знаю, что граф в тебе рассмотрел такого, а? - Она схватила мой подбородок и крепко сжала пальцами.
  -Чтож, сегодня, ты за всё поплатишься сполна, на собственной шкуре узнаешь , что значит быть у графа в немилости! - Сонная Милдред что-то промычала во сне, и неожиданно проснулась, захлопав ресницами.
  Служанка отпустила мой подбородок и приторно сладко ей улыбнулась, другие служанки захлопотали над девушкой точно курицы наседки, расспрашивая о самочувствии.
   Одна из них открыла дорожную флягу и с заботливым видом вручила Милдред и дождалась, пока она сделает хороший глоток мятного чая, затем забрала флягу обратно. Моя бутылка с чаем была пуста. Я вылила её возле деревьев.
  Увидев, что я не пью свой чай, служанки точно коршуны уставились на меня и поджав свои бесцветные губы, что-то прошептали.
  Милдред достала своё рукоделие и снова не обращая внимание, ни на меня, ни на служанок усердно принялась вышивать.
   Кони мчали в гору. Светила полная луна и воздух с каждой пройденной милей всё больше холодал. Я сидела как на иголках всю дорогу. Я злилась на них, злилась на себя. То и дело сжимала в пальцах свою шаль, скручивая ее и теребя, словно этим успокаивая себя. Я больше не смотрела служанкам в глаза, отворачивалась в окно.
   Мы на огромной скорости подъезжали всё ближе к замку - и окошко в карете совсем заиндевело. Вскоре пересекли мост, заехали в ворота и оказались во дворе замка. С неохотой и страхом в душе я первой вышла из кареты.
  Я сильно удивилась, когда увидела, что во дворе замка стоит карета мистрис Винтер. Серебристая и блестящая, как и её извечные платья и волосы. Белые скакуны поглядывали на нас красными глазами, переминаясь с ноги на ногу, точно в нетерпении отправиться в путь.
  Пару минут я была предоставлена самой себе и просто стояла и смотрела по сторонам.
  Милдред бережно вынес кучер. Самыми последними из кареты вышли служанки. Неожиданно я поймала взгляд Мистрис выходящей из замка в сопровождении парадно одетого графа. Одна из служанок быстро подошла к нему и что-то прошептала на ухо. Выражение его лица точно окаменело на глазах, граф посмотрел на меня презренно, как на букашку. Губы мужчины сжались в тонкую линию.
  Мистрис Винтер собственнически взяла его за руку и повела к своей карете. Он кивнул своей служанке и что-то сказал, точно выплюнул. Тут же две служанки окружили меня и взяли под ручки и потащили прочь от парадного входа, к задворкам, в сторону кухни и подвала.
   Хватка женщин была стальная. Холод от их пальцев кусал мою кожу. Мне было больно и очень страшно, когда меня спустили как куль с мукой в подвал с сундуками с кружевом и захлопнули за собой дверь.
   Темнота удручала, а от обуявшего меня страха я не знала, что делать дальше. Как скоро со мной разберётся граф, или он просто решил меня заморозить? Паника нахлынула точно морской прибой, мешая здраво мыслить.
   Я стучала в дверь. Я пыталась позвать на помощь, но мой голос тонул в каменных стенах. Здесь было тихо, как в склепе. Я всхлипнула, сев в угол - и сжавшись в комочек, обхватила руками колени, чтобы согреться. И тут я услышала шорох, как будто бы кто-то скребётся со всем рядом со мной. Оглянулась и ничего не увидела.
  Неожиданно я вспомнила про маленькую дверь в каменной стене, которую я видела днём. Ещё ведь не совсем стемнело? Потрудившись, я открыла ставни в подвале и заиндевевшего пола, коснулся свет заходящего солнца, заискрил тысячей блесток, ласково осветил стену.
  Та самая маленькая дверь была в двух шагах от меня. Я с лёгкостью, как и прежде, открыла ее.
  Лаз внутри был круглый и белый как нора крота только намного больше. Снег вокруг лежал необычайно мягкий и хрусткий. Я поползла в надежде отыскать выход из подвала. Из-за снежной белизны лаз казался мне бесконечным и несколько раз петлял, а потом и вовсе оборвался, выбросив меня вниз.
  То место, куда я попало напоминало пещеру, если бы её вырубили во льду. Только снег здесь был какой-то неправильный, рассыпался в руках и едва ли таял.
  В пещере было светло. Свет исходил от стен, светился и сам снег. Я огляделась. Пещера была округлой и приплюснутой сверху. С виду здесь было пусто. И зачем я пришла сюда? Глупость.
  Я обследовала всю пещеру и хотела уже выбираться оттуда, как за что-то зацепилась ногой и упала. Руки зарылись в снег, и я ощутила под ладонями что-то волокнистое, что-то твёрдое. Я начала копать. Снег рассыпался в моих руках.
  Вскоре я зацепилась за что-то и потянула его, откинув в сторону. То, что раньше было снегом, в моих руках обратилось в отрез кружевной ткани, точно такой же какие хранились в сундуках. А под тканью под тонкой коркой льда виднелись бледные женские лица, с мертвенным оттенком синевы. Меня затрясло от ужаса. Я стала собирать снег, подцеплять мёрзлую ткань и снимать её, отодвигая в сторону.
   Внизу под моими ногами плотно одно к одному впритык находились тела. Их было так много. Так пугающе много. Я вздохнула и замерла, внезапно натолкнувшись на лицо Джессики.
  -Джесс, что же с тобой сделали?- со всхлипом прошептала я и мельком бросила взгляд на кружевные полотна. Нижний отрез кружев, что соприкасался со снегом и сам уже снова превратился в рассыпчатый снег.
  Нужно было срочно уходить отсюда. Собрав всю волю в кулак, я накрыла кружевом погребённые здесь лица - и через пару секунд все в этой пещере стало как прежде. Подтянувшись, я снова забралась в белоснежную трубу лаза и поползла к выходу. И как раз вовремя села на пол, отряхнув снег с подола платья. Дверь в подвал открылась, и ко мне зашёл сам граф.
  - Красавица Эмбер, ты так сильно разочаровала меня. - На его скулах красовался лёгкий румянец. Граф выглядел превосходно в своём синем костюме, оттеняющим его глаза и в высоких белых сапогах чуть выше колена. Он был такой красивый, как принц из сказки. Я молчала и разглядывала его. Что мне было сказать? А вот он за словами никогда в карман не лез.
  -Ах, Эмбер тебе оставалось совсем немного. Ну почему ты перестала пить чай, как другие. Почему ты оказалась такой любопытной. Может, кто надоумил тебя, а?- задал он вопрос и присел на корточки, чтобы оказаться вровень со мной.
  - О, я слышу, как урчит твой живот, а ведь так быть не должно. Ты снова набрала вес. Значит, пока меня не было, ты ела, что-то кроме положенного?- Я молчала. Фига два я тебе, что скажу высокомерный ублюдок.
  -Молчишь, но я всё равно всё узнаю, моя красавица. А знаешь, я ведь привёз тебе красное платье, как и обещал. Завтра здесь будет бал. И ты будешь снова танцевать со мной. А потом,- загадочно оборонил он и снова посмотрел мне в глаза. От его взгляда мне стало не по себе. Так смотрит голодный кот на кувшин сметаны. Он коснулся моей щеки и резко встал.
  -Обещай, что будешь себя хорошо вести. Снова будешь пить чай, и я так и быть прощу тебя, и позволю отдохнуть в мягкой постельке.
   Я покачала головой. Его присутствие лишало сил. Слабость накатывала волнами.
  -Соглашайся Эмбер, зачем противиться?! - Я снова покачала головой. С трудом, я решительно выдавила из себя, чёткое и однозначное:
   -Нет, - и прямо посмотрела на него.
   Он топнул ногой, как капризный мальчишка, что я от неожиданности чуть не пырскнула со смеху.
  - Ты пожалеешь об этом Эмбер, сильно пожалеешь,- сказал он и пулей вылетел из подвала.
   Я улыбнулась. Всё-таки это была победа. Я закуталась поплотнее в шаль и сидя на полу, попыталась заснуть. Дверь за спиной исчезла, как только солнце село.
  Утром пришли две служанки и молча вывели меня из подвала, сопроводили в комнату с ванной. Я притворялась очень слабой и еле переставляла ноги, хотя голова у меня действительно кружилась от голода и жажды.
   Я решила бежать при первой возможности. Только вот бы Милдред увести за собой. Но как бы это мне осуществить?
   На столике возле ванны стоял кувшин с чаем. Служанки помогли мне раздеться и залезть в ванну. Чуть тёплая вода сулила те ещё удовольствия. Я зевнула и сделала вид, что совсем засыпаю. Они налили мне чаю, я отпила глоток, а когда они отвернулись, то выплюнула всё в воду, туда же вылила весь чай из чашки. Сама взяла в руки губку и стала усердно её намыливать, чтобы пузырьками пены скрыть позеленевшую воду.
  Вошла третья служанка. Её губы сегодня были как никогда красны, точно она наелась клубники. Она наградила меня презрительным взглядом, что-то шепнула своим подружкам и перевела взгляд на пустую чашку, затем посмотрела на меня. Нахмурившись, она подошла ближе ко мне.
  -Вижу, что ты снова ведёшь себя хорошо. Граф ведь умеет убеждать, не так ли? - Она хлопнула в ладоши и дала указания служанкам.
  - У нас полно работы, поэтому так и быть мойся самостоятельно, - она скупо улыбнулась.- Затем высушишь волосы у камина и получишь свою порцию мороженного. Её длинные юбки зашуршали по полу. Она увела за собой обеих служанок. Щёлкнул дверной замок. Я вздохнула. И отбросила в сторону губку. Вытерлась и быстро оделась. Окно открылось легко. Холодный воздух дохнул в лицо, роем снежинок.
  Недолго думая я залезла на подоконник и, придерживаясь за раму, выбралась на тонкий в ширину ступни карниз. Стараясь не смотреть вниз, я стала медленно продвигаться к арке, чтобы там спуститься по парапету и выбраться в южное крыло.
  Голова кружилась. Несколько раз я думала, что не удержусь и упаду, но, закусив губу, мысленно приободряла себя, тем самым снова обретала равновесие и уверенность. Вскоре, я спустилась на балюстраду и оказалась в коридоре арки. Удача была на моей стороне и, придерживаясь тёмных углов, закоулков и лестниц, которыми часто пользовались слуги, я оказалась на кухне.
  Там во всю кипела работа. Повара взбивали сливки, готовили смеси для тортов и мороженного. Они были так сильно заняты, что им было совсем не до меня, поэтому мне удалось наполнить желудок. Я пряталась под столами и в углах за шкафчиками с посудой, чтобы не приковывать к себе внимание. По-быстрому юркая между столами с продуктами я отломала горбушку хлеба, сыра, отрезала копчёной дичи, налила себе стакан молока и быстро затаилась в тёмной кладовке, среди ветоши, метёлок и вёдер.
  Моя стакан чуть не вывалился из рук, когда в кладовку заглянула женщина, но она улыбнулась и я узнала служанку, предупредившей меня о чае. За её спиной снова маячил кучерявый мальчик.
  -Что ты здесь делаешь Эмбер?- удивилась она.
  -Помоги мне,- прошептала я. Она взволнованно посмотрела на меня.
  -Мне нужна простая одежда. Для меня и подруги.
  -Ох, девочка,- сказала она. - Глупая это затея, мисс. - Она побледнела, добавив.
  -Ведь если тебя поймают, то это верная смерть.
  - Я отдам тебе всю свою вышивку, все свои поделки. В городе продашь, разбогатеешь и сможешь уйти отсюда. - Я умоляюще посмотрела на неё. Служанка нахмурилась, и по её лицу было видно, что она раздумывает. "Тильда, куда ты запропастилась"! услышали мы гневный окрик с кухни. Том дёрнул свою мать за подол коричневой юбки. Оглянувшись на дверь кладовой, она снова посмотрела на меня и тихо сказала:
  - Жди меня сегодня в полночь, я постараюсь что-нибудь придумать!- Обнадёжив меня, служанка ушла.
  Я подождала пару секунд и тоже вышла из кладовой. Прокралась по коридору в комнату Милдред. Девушка была наряжена как кукла и сидела на стуле. Вышивка лежала у неё на коленях. Меня она словно и не заметила.
  Я хотела подойти к Милдред поближе и попытаться достучаться до неё. Хотела сказать, чтобы она бросила своё проклятое вышивание. Дверь открылась без стука и всё что я могла сделать - это юркнуть за штору и затаиться.
  -Моя прелестница ты всё трудишься,- в комнату зашёл граф и обворожительно улыбнулся. От его слов по щёчкам Милдред разлился лёгкий румянец. Она наклонила голову, сильно смутившись. Граф выхватил её рукоделие и отложил в сторону. Затем поцеловал её руку и неожиданно прикоснулся к лицу Милдред и сказал:
  -Мой цветочек ты разрешишь мне поцеловать тебя. Я так скучал,- его голос сочился лестью, патокой и притворством. Фу, Милли, неужели ты не видишь, не понимаешь! Он же...
  Я замерла. Она глупышка кивнула. Граф наклонился и поцеловал её в губы, лёгким мимолётным поцелуем. Милдред вздохнула и сразу обмякла. Румянец на её щёчках поблек и словно переместился на его ужасно бледную кожу, окрасив её красками жизни. Озноб волной прокатился по моему позвоночнику. Волосы на голове зашевелились.
   Я закрыла себе рот рукой, а слёзы подступили к глазам. Чудовище в облике графа Фроста убивало ее. О, нет. Бессилие разрывало меня на части, просто душило. Сердце в груди стучало как бешеное. Я не могла этого видеть. Я продолжала смотреть. Он оторвался от её губ, бережно усадил Милдред на стул, прислоняя к спинке, чтобы она не упала.
  -Ещё чуть-чуть и ты погрузишься в сон, затем переродишься и станешь одной из нас, милая. - Сказал граф, и прикрыв веки девушки ладонью, вышел из комнаты.
  Чудовище. Чудовище. Неужели и меня ожидает подобная участь?
   Я теряла уже вторую подругу и ничего не могла поделать. Я должна убить его. Я должна была спасти Милдред.
  "-Как"?- снова и снова я задавалась этим вопросом. Затем я потрогала пульс на горле Милдред. Её кожа была чуть тёплая. Пульс слабый. Жива, пока ещё жива. Но, в таком состоянии я не смогла бы её вытащить даже при всём желании. Нужен был план. Тильда. Служанка. На неё вся надежда. Я расскажу ей все без утайки и положусь на высшие силы.
   Снова рискуя, я выбралась из комнаты Милдред через окно. Затем прокралась к арке и вскарабкалась по парапету, перешагнув на карниз ведущий в оставленную комнату в северном крыле.
  Вода в ванне полностью остыла. Я успела сделать вид, что сушу волосы, перед затухающим камином, предварительно распустив их и взяв в руки полотенце.
  Наверное, удача любит отважных и смелых. Никогда раньше я не замечала в себе этих качеств, так что же сейчас на меня нашло? В одночасье после пережитого я стала другой, решительной и - эта перемена мне в себе нравилась. А может быть, я такой всегда и была,
   просто об этом не догадывалась?
  Всё равно в моей душе бушевала сумятица, и только чуда, настоящего чуда мне не хватало.
  Две служанки пришли внезапно, тихие точно хищные крысы и принесли мне порцию мороженного и ещё один кувшин чая. Внимательно посмотрели на меня, точно проверяли. Благо, что я удосужилась вылить чай в ванну и смылить пол мыла, что вода помутнела, и ничего не было заметно.
  Новая незнакомая мне служанка принесла в матерчатом чехле платье. Затем она притащила зеркало.
  Я мило улыбнулась всем им и потупила глазки, точно снова, стала как прежде, кроткая и послушная. Кажется, сработало! Они поднесли мне креманку с мороженым.
  Я съела пару ложечек. Налили чай, который я пить не стала, просто сделала вид, что касаюсь губами чашки.
   Вместе служанки раскрыли чехол и развернули платье. Оно было алым, как рдеющие цветы мака. Я вздрогнула, вспомнив, что граф обещал нарядить меня в красные цвета.
  Служанки помогли мне переодеться, заплели и уложили мои волосы, нарумянили меня и накрасили губы. Надели красивое нижнее бельё. Тонкое и кружевное. Даже чулки были ажурные точно паутинка. Туфельки на каблучке были мне как раз по ноге.
  А когда мне туго зашнуровали корсет, то подвели меня к зеркалу. Я выдохнула, не узнавая в этой точёной красавице из зеркального отражения - себя.
  -Граф будет доволен,- сказала третья служанка, внезапно появившаяся из-за моей спины. Как она вошла я не слышала.
  Я потупила взгляд, не хотела, чтобы она что-то заподозрила. Из всей этой однотипной бледной троицы, она казалась мне самой внимательной. Служанка открыла принесённую с собой шкатулку и застегнула мне на шее колье, прозрачные камушки которого складывались в диковинный узор из цветов и листьев. Колье было тяжёлым, холодным и роскошным. В свете свечей и кристаллов прозрачные камни переливались и искрились точно маленькие радуги.
  -Не подведи сегодня графа милая,- прошептала она мне над ухом, заставив моё сердце учащённо забиться.
  - Исполняй все его желания и тогда сможешь стать его избранницей. Он ведь уже давно положил на тебя глаз.
  Сказав всё это, она отошла в сторону, словно действительно любуясь мной в этом платье, как своим личным творением. Незнакомая служанка вынесла из комнаты зеркало.
  Затем, две другие служанки подхватили меня под ручки и точно эскорт, и повели к двери.
   Мои туфли цокали каблуками по каменному полу. Коридор освещали ледяные кристаллы. Все оконные стёкла по пути украшал морозный узор. Багрянец садящегося солнца окрашивал стекла в арке в тона моего алого платья.
  Вскоре мы вышли на главную лестницу и свернули в коридор, куда не было доступа рядовым слугам. Я слышала оживлённый смех, шум голосов.
  Кристаллы в специальных нишах в стене освещали все тёмные углы. Я видела леди в пышных платьях обвешанных драгоценностями с ног до головы. Леди с непристойными вырезами, обнажающими их прелести.
   Вышколенные лакеи в чёрных фраках разносили блюда и трехступенчатые подносы с бокалами с искрящимся шампанским с миллионами лопающихся пузырьков. На отдельных столиках стояли высокие графины с той самой красной жидкостью, как и на балу Мистрис. К этим графинам пока что никто из гостей не подходил.
  Мужчин было очень мало, как и в прошлый раз на балу у мистрис, только здесь все мужчины были точно белоснежные статуи, бледные и тонкие, чем-то напоминающие графа, но внешне не настолько красивые как он. Из-за сходства они казалась его дальними родственниками, собранными здесь на торжество.
  Бальная зала была полной и в толпе напудренных и вызывающе ярко накрашенных женских лиц как я ни вглядывалась, но всё равно не видела среди них Милдред.
  Лакеи всё так же учтиво подносили гостям подносы с напитками. Играла тихая музыка. Но никто ещё не танцевал. Все болтали, смеялись и обсуждали последние новости в графстве.
  Пол в бальном зале состоял из разноцветных квадратов сияющих от чистоты и воскового покрытия, а зеркала на огромной стене отражали свет свечей и кристаллов. В воздухе пахло морозной свежестью мятой и лавандой.
  Граф восседал на массивном каменном троне, который словно подчёркивал его благородный статус. Мужчина был в белом и сегодня впервые его голову украшал тонкий обруч, а в руках граф держал прозрачный скипетр, оканчивающийся снежинкой с острыми краями.
  Меня подвели к графу - и под его пристальным взглядом я ощутила себя ягнёнком на закланье. Я сделала реверанс, как подсказали служанки, и они сразу же отошли в сторону. Граф встал со своего трона, и музыканты заиграли приветственные фанфары.
   Он протянул мне руку в тонких перчатках, и я вложила свою ладонь в его пальцы. И даже через ткань перчаток я ощущала холод его кожи.
  Граф закружил меня в вальсе - и в зеркалах на стене я видела красивую незнакомку в алом платье. Её партнёром был принц из волшебной сказки. Но отражения лучшие в мире лжецы.
  -Выше нос, улыбайся,- шепнул он мне одними губами. - Ну, же, - в простых словах графа было столько угрозы и столько намёков на предстоящую боль, если я не исполню его приказа, что мне стало жутко.
  Я вздохнула и для всех вокруг притворилась счастливой. Я улыбалась и кокетливо хлопала ресницами, ловила каждое его слово. Но, как же это было сложно. Как невыносимо. Как болезненно и при этом страшно.
   Первый танец был наш. Танец графа и его избранницы открывал начало бала.
  Во втором танце к нам присоединилось большинство гостей, среди которых партнёрами светских, зрелых красавиц были оживлённые фигуры стражников. Теперь я и в окнах видела движущихся во дворе стражников, также стоящих на балконах и на зубчатых башнях. Сейчас многие из них были здесь.
  Их губы были бескровны. В глазах без зрачков точно искрил бенгальский огонь. Они были ещё страшнее, чем в замке мистрис. В их взглядах и массивных телах буквально жила тёмная сила ночной зимы с её промерзшими полями и лютыми морозами.
   Я ощутила, как пересохли от страха губы, и чуть не сбилась с ритма, когда один из стражников встретился со мной взглядом. В его глазах было предвкушение. Он точно лютый зверь смотрел на меня в любой момент готовый по приказу графа разорвать моё тело на части.
  О, этот взгляд, эта холодная беззвёздная тьма, предвкушающая и грезящая о тёплой крови и теле, трепещущем в мучительной агонии. Я вздрогнула, вспомнив, что несколько раз видела и у графа во время занятий подобный взгляд.
   Вальс продолжался и продолжался. Мои ноги гудели, улыбка оставалась на губах точно приклеенная.
  Граф всё говорил со мною и его голос был ласковый, как у змия из райских кущей.
   "О, я всё знаю моя Эмбер о твоих шалостях. Знаю все твои секреты".
   Я вздохнула. Он ухмыльнулся. В зеркалах я увидела, как моё лицо бледнеет.
   "Неужели ты думала Эмбер, что если меня нет в замке, то за тобой никто не присматривает? Глупышка. Мышка".
   Его голубые глаза метали молнии. Губы были поджаты. Во время паузы он наклонился близко-близко, и я слышала запах мяты из его дыхания.
  -Малышка Эмбер,- сказал он и почти поцеловал меня, я от страха зажмурила глаза и тщетно пыталась отвернуться. В последний момент он передумал, и мы продолжили танец.
  Его взгляд сказал мне, что он просто со мной играет.
   Наверное, шёл уже энный по счёту танец. Я давно перестала считать. Мои ноги гудели. Граф напротив не выглядел усталым. Как ему это удаётся? Чудовище оно и есть чудовище, решила я. Наконец, он отпустил меня и вступил в дискуссию с фигуристой дамой и её плотным спутником, разряженным как павлин.
  -Отведите её в мою спальню,- приказал он появившимся из толпы, как будто читающим мысли вездесущим служанкам.
  -Сегодня ты станешь моей Эмбер, - граф, как ни в чём не бывало, прошептал мне на ушко. - Хочешь ли ты того или нет, но лучше бы тебе это сделать добровольно!- добавил он, и в тоне возникла нотка угрозы.
  Я опешила. Никогда не думала, что интересую его в этом плане. Как женщина. Кровь прилила к щекам. Ужас сковал меня по рукам и ногам. Служанки тут же схватили меня под ручки бульдожьей хваткой и потащили сквозь веселящуюся хохочущую толпу к выходу.
   Спальня графа была огромной, а кровать, застеленная белоснежным спадающим до пола покрывалом просто неприличной по своим размерам.
  В его комнате не было ни камина, ни библиотеки. В стену пряталась гардеробная, упирающаяся до потолка. За распахнутой дверью висели ряды костюмов всевозможных цветов и расцветок. Там были отделения для белья и перчаток, на полках стояло множество пар сапог и туфель.
  Витражные стекла, покрытые инеем, вели на балкончик, но дверь туда была заперта и как я не пыталась, не смогла туда попасть. Стекло мне тоже не удалось разбить.
   Как же я вернусь к себе в комнату и встречусь в полночь с Тильдой?
  Тяжелая дверь в его покоях тоже была заперта. Кто бы сомневался, что служанки в чём-либо оплошаются.
   Со стен на меня смотрели бесчисленные портреты графа и искусно расшитые гобелены. Его возраст везде был неизменен. На то, чтобы вышить крупный гобелен требовался год. Так сколько же ему лет? Казалось, граф застыл в промежутке от тридцати до сорока лет, как заколдованный.
  Рассмотрев его лицо и оценив качество всех гобеленов, я снова прониклась мыслью, что он вообще не человек.
  За гардеробной была ещё одна дверь, там, в комнате без окон стоял шкаф и тусклый свет кристалла, который загорелся, едва я зашла внутрь, осветил полки, заставленные склянками, бутылочками и запечатанными кувшинами.
  Во всех бутылочках с прозрачным стеклом, что мне удалось рассмотреть, внутри было налито что-то вязкое красное и подозрительно напоминающее кровь.
  Возможно, так оно и было.
   С каждой находкой, с каждой томительной минутой взаперти, мне становилось всё страшней находиться в покоях графа. Безысходность душила. Я не могла выбраться. У меня не было оружия. Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне. Я боялась его. Ненавидела, презирала и всё-таки больше боялась. Как же мне справиться с ним?
   Я мерила комнату шагами. Всё прикидывала в голове различные варианты, и не видела среди них подходящего для себя. Похоже, что выхода не было.
  Я отчаялась и села на краешек кровати. Ведь больше не куда было садиться. По-видимому, табуретками стульями и креслами граф не пользовался. Это отчего-то показалось забавным.
  Я всхлипнула, рассматривая лежащую на кровати ночную рубашку. Почти прозрачную, очень короткую и с кружевным лифом. Я ни за что не надену её.
  Стук шагов за дверью заставил меня приготовиться. Я сбегу любой ценой, решила я.
  И всё-таки.
  Дверь открылась, вошёл граф, я кошкой метнулась к нему и бросилась к открытой двери и была перехвачена им на лету, переброшена через плечо. Дверь захлопнулась, но не закрылась на засов.
   Он кинул меня на кровать. Зашипел что-то непонятное и злобное точно змея. Его глаза блеснули красным, как угольки.
  -Не хочешь по-хорошему. Так будет по-плохому. Раздевайся милая, я хочу видеть то, что скрывается под платьем - приказывал он и стал расстегивать пуговицы своего камзола.
  - Ни за что!- крикнула я и быстро перебралась на другую сторону кровати. Подальше от него, выгадывая время, бросая отчаянные взгляды по стенам, полу, в поисках хоть чего-то полезного.
  - А ты та ещё штучка. Но ничего, моя красавица, я быстро собью с тебя спесь!- Он снял камзол и закатал рукава рубашки. Быстрым шагом, направляясь ко мне.
  Мне некуда было отступать. Я прижалась к стене, рукой зацепилась за гобелен и со всей силы стянула его вниз. Ткань треснула. Граф оказался рядом. Его ноздри хищно раздувались как у обозлённой гончей.
  Лишь колоссальным везеньем я бросила гобелен прямо ему прямо в лицо, накрыв ему голову - и снова ринулась к всё ещё открытой двери.
   Он издал пронзительный звук, похожий на свист воздуха, когда топор с силой вонзается в лёд. Взмахнул рукой, избавляясь от гобелена. Я почти достигла выхода, не оборачиваясь, свобода была так близко.
   Шурх. Мои ноги запутались в подоле проклятого макового платья. Я упала, проехавшись по полу, голова замерла в миллиметре от порога. Ещё чуть-чуть и я бы въехала в порог лбом.
  Не успев перевести дыхание, я была схвачена им за шкирку, точно непослушный котёнок и кулем спроважена на кровать. В его руках появился скипетр. Снежинка с острыми гранями испускала сияние, таким же голубым огнём светились его глаза.
  Лицо графа напряглось. Он явно хотел ударить меня и с трудом сдерживался. Но мужчина всего лишь направил скипетр в мою сторону, что-то прошептал.
  Тотчас незримая сила распластало моё тело по кровати, развела руки и ноги в сторону, и связала их тонкими, но прочными нитями при малейшем движении обжигающими мою кожу холодом.
  -Теперь ты не будешь брыкаться девочка,- сказал граф и гаденько улыбнулся, одним изящным жестом снимая рубашку. Его грудь была тощей и белой как снег, под ней едва виднелись редкая синева жилок и вен. Верхняя половина тела графа имела лёгкий мускулистый рельеф.
  Оказалось, что он был неплохо сложён. Весь такой жилистый и крепкий, хотя и узкий в кости. Граф улыбнулся и с новым чувством посмотрел на меня. Затем взобрался на кровать и пополз по гладкому покрывалу ко мне. Покрывало скрипнуло, от соприкосновения внезапно появившихся на его пальцах острых когтей.
  Я пыталась сопротивляться и не давала ему себя поцеловать, уворачивалась как могла. За что получила несколько болезненных щипков и лёгких оплеух.
  -Смотри мне в глаза,- приказывал он, разрезая лиф моего платья, обнажая моё тело. Мне было стыдно. Я ненавидела его.
  -Ты чудовище,- плюнула ему в лицо, когда он оставил меня в одном нижнем белье и трогал своими холодными руками мои груди, гладил живот. Он стёр плевок и захватив руками мою голову, почти коснулся своими губами моих губ. Я ощутила холод идущий от его рта.
   Я боялась его поцелуя больше чем чего-либо. Больше чем насильственной близости, потому что нутром чувствовала: стоит ему поцеловать меня, и я потеряю себя.
  Мощный удар выбил дверь с петель. Знакомый уверенный голос сказал:
  -Руки прочь от беспомощной девушки, гнусное порождение тьмы. Я вызываю тебя,- провозгласил пришедший. Граф слез с кровати так быстро, как если бы его тело было бескостным.
  -Глупец. Ты осмелился ворваться сюда и оскорбить меня, за это ты поплатишься сполна!
  Граф встал во весь рост, крепко сжал свой скипетр, который на глазах трансформировался в прозрачный клинок.
  Наконец я рассмотрела пришедшего. Это был тот самый широкоплечий парень, имени которого я не знала. Ох, я так рада была его видеть, что сердце моё затрепетало.
  В его руках был арбалет. Парнишка выпустил заряд болтов в графа, которые тот с ловкостью отбил своим мечом. Паренёк отложил арбалет в сторону и стремительно достал из ножен клинок, одним движением рассёк путы на моих ногах. Граф взревел и, замахнувшись клинком, ринулся в бой.
   Клинок моего защитника высекал искры из прозрачного меча Графа. Они сцеплялись и расцеплялись. То и дело наносили и парировали удары друг-друга. Шаг, дугой, оточенное движение тел и вновь звенела песня клинков.
  -Тебе не победить меня, мальчишка!- взревел граф и нанёс мощный удар. Хрясь - и клинок парнишки сломался. Я обомлела. Граф оскалился и занёс удар мечом.
  За дверью я слышала топот ног и возню. Детский голос звал маму. Томас? Граф торжествующе посмотрел на меня. Этой секунд хватило парнишке, чтобы ударить его ногой в колено. Граф потерял равновесие.
   Парнишка вытащил из небольшого мешочка за спиной, какую то склянку и кинул в сторону графа. С брызгами разлетающихся во все стороны стеклянных осколков склянка разбилась, и вокруг графа вспыхнуло пламя.
  Он взревел, завыл диким голосом. Парнишка подобрал арбалет, перезарядил, затем достал из голенища сапога нож, рассёк путы у меня на руках.
  Я задрожала. Тело так замлело, что я не могла сделать ни единого шага. Я покачнулась и упала. Ему пришлось перебросить меня через плечо.
   Граф отчаянно пытался сбить объявшее его пламя. С криком он ворвался в чулан. Что-то загрохотало. Но мы уже покинули его спальню и оказались в коридоре. Парнишка спустил меня на пол. Я увидела Тильду и её сына в тёплой зимней одежде. В руке она держала плащ с меховой отсрочкой, который протянула мне, чтобы я укрылась.
   -Я уже думала, что никогда вас не увижу,- обратилась я к Тильде.- А ты как нашёл меня?
  -Она мне помогла, сообразительная,- тепло улыбнулся парнишка служанке.
  - Я должна заплатить тебе, нужно только пробраться в мою комнату,- обратилась я к Тильде.
  -Некогда,- сказал парнишка. - Нам нужно покинуть замок пока уставшие после бала гости спят.
   Затаившись между сводов арки, я накинула на себя плащ и старые башмаки которые Тильда вытащила из сумки. Их захватил для меня Томас.
  -А как же Милдред?- спросила я,
  -Нам нужно взять её с собой.
  Тильда взяла меня за руку и по её взгляду я поняла, что дела плохи.
  -О, нет,- сказала я, чувствуя, как на глазах набухают слёзы. - О, нет, я опоздала.
  -Ещё не всё потеряно,- сказала Тильда и крепко сжала мои пальцы. Джек говорит, чтобы спасти девушек нужно привести на север весну. Хм, Джек. Так оказывается его, зовут Джек.
  -Как это сделать?- спросила я, но она вовремя прижала палец к моим губам. За порогом прямо в коридоре спали гости. Рядом стояли кувшины и пустые бокалы, на дне которых плескалась густая и красная жидкость. На металлических подносах лежали обглоданные косточки и свиные ушки.
  Увиденное повергло меня в шок, вызывая тошноту. Так вот что сделали со свинками из повозки? Их просто съели заживо. Бедненькие.
  Гости спали без покрывал и одеял прямо на голом полу, покрытым инеем. Некоторые лежали на оледеневших камнях, точно на пуховой перине. А в коридоре из открытых окон гулял ветер.
  Вокруг было темно, но редкие кристаллы в нишах давали немного света, которого нам хватило, чтобы идти в правильном направлении.
   Мы остановились так резко, что я чуть не впечаталась в Тильду. Джек вытащил арбалет, зарядил его и дал нам знак оставаться на месте. Коридор сворачивал в арку, а возле стен стояли застывшие фигуры стражников.
  От них так и веяло холодом и казалось, что стоит к ним приблизиться, то стражники мгновенно оживут, откроют глаза и нападут на нас.
  Джек с напряжённым лицом взвёл арбалет и крадучись направился мимо мужчин к арке.
   Парень сосредоточился, нахмурил брови и то и дело поджимал губы. Мы стояли и смотрели - и тишина стояла такая, что казалось можно расслышать биение наших сердец и собственное дыхание.
   Наконец Джек дошёл до арки и поманил нас пальцем. Мы осторожно направились за ним. Стражники стояли так близко, что проходить между ними было пыткой.
  Я первой вышла в арку и только успела выдохнуть, как тихо пискнул Томас. Он зацепил одного из стражников своим капюшоном отсроченным мехом. Мальчонка всхлипнул от страха, и рука стражника ухватила его за капюшон и стала притягивать к себе. Раз - и глаза стражника открылись. Оттуда зияла на нас белая искрящаяся пустота.
  -Бегите,- одними губами прошептал Джек. Он выглядел взволнованным. Тильда жестом давала понять Тому, чтобы он избавился от куртки. Её сын тихо всхлипывал, но, вытаращив глаза и прикусив нижнюю губу, начал расстегивать куртку, затем быстро выскользнул из рукавов и побежал к нам.
   Молниеносно Джек выстрелил в голову стражника. Со звоном его голова разлетелась на осколки. Поочерёдно, точно по цепочке проснулись другие стражники. Джек махнул нам рукой, мол, уходите. Тильда обняла Тома и взяла его за руку.
  -Как же ты?- спросила я одними губами. Он грустно улыбнулся. Тильда рявкнула на меня, и мы побежали.
  -Он догонит нас, Эмбер, верь,- уверенно сказала она, задыхаясь от быстрого бега.
  Мы пробирались тропами для слуг, узкими коридорчиками и подворотнями. Везде было темно. Часто я спотыкалась и едва не падала на деревянных ступеньках, но Тильда вовремя меня подхватывала.
  Наконец мы выбрались из замка и оказались на заднем дворе. Медленно падал снег. Полная луна то и дело пряталась за наплывающими с запада тучами. Было очень тихо. Она повела меня между железной изгородью, минуя снежную фигуру белого медведя, пингвина и миниатюрную снежную крепость, составленную из идеальных ледяных кирпичиков.
  Там, где с изгороди спадали белесые побеги цветов, которые раз в год цвели, точно маленькие радуги и переливались на свету брильянтовой россыпью, там среди них виднелась небольшая оббитая железом дверь.
   Тильда сказала мне, что через этот чёрный ход в замок приходят жители деревни и слуги с провизией. К нашей огромной радости дверь оказалась не заперта.
  На снегу лежал сломанный навесной замок и множество ледяных осколков, в частях которых ещё можно было распознать останки стражников.
  -Смотри не порежься, лепестки цветов острые как лезвия,- предупредила меня Тильда. Они с Томасом вышли первыми. Я всё оглядывалась, в надежде увидеть Джека. Я волновалась. Почему его нет так долго?
   Снег за пределами замка был мягкий и чуток подтаявший. Здесь было заметно теплее, но всё равно не достаточно, для того чтобы чувствовать себя комфортно, особенно в одном пальто.
   Я зябко куталась в пальто, мечтая о костре и горячей еде. Мои башмаки при быстрой ходьбе угрожающе шлёпали, предостерегая в любой момент свалиться с ног.
  Мы шли вблизи замершего в вечном безмолвии снежного хвойного леса. Здесь было очень темно и, слава богам, что Тильда хорошо знала дорогу. Одна бы я здесь точно заблудилась.
  Мы с Томасом часто проваливались в глубокие сугробы. Но, ловкая Тильда нам помогала выбраться и всё поторапливала, часто озираясь по сторонам, словно чего-то боялась.
  Все вокруг замерло, точно в вечном сне и ни слышно было ничего кроме хруста наших шагов по снегу, да учащённого дыхания и сопения Тома.
  Лес закончился, когда уже почти рассвело. Джека не было. Дальше на равнине, стояли привязанные к берёзе крупный чёрный конь и пегая лошадь. Их спины были прикрыты попонами.
  -Мы же подождём Джека, правда Тильда?- задала я наболевший вопрос.
  -Только до рассвета, он сам так сказал,- грустно сказала она и погладила по голове Томаса. Он дрожал, хоть и был укутан её платком.
  Вот и долгожданный рассвет, окрасил багрянцем белоснежные холмы, расцвёл цветком в голубеющих небесах. Снег прекратился, и тучи вместе с ночью ушли на восток.
  Я вздохнула. Тильда отвязала лошадей, сняла попону и на пятнистую кобылу посадила Тома. Из седельной сумки на чёрном жеребце, с умными глазами, она достала флягу и, отвинтив крышку, первым заставила сделать глоток Тома, затем меня и последней выпила сама.
  -Ром согреет,- сказала она и, ухватившись за седло, поставила ногу в стремена, вскочила на лошадь. Я в смятении сообщила ей, что никогда не ездила верхом.
  -Залазь скорее, Эмбер, просто держись за гриву, ты видела, как сделала это я. Всё очень просто.
  Мы обе повернулись, когда услышали хруст снега в лесу, и топот, словно к нам из чащи ломился медведь. Наконец из леса выбрался Джек и замахал нам руками.
  Слава богам, он здесь. Моё сердце от радости поскакало галопом. Я улыбалась во весь рот, и пока он бежал к нам, не сводила с него глаз, а потом бросилась к нему и обняла. Прижалась крепко- крепко к широкой груди, вдыхая его запах. Он неловко обнял меня в ответ, затем прижал крепче. А я разрыдалась точно дитя. И пару минут он меня утешал, пока я всхлипывала и шмыгала носом, гладил меня по голове. Затем помог забраться на лошадь, позади сел сам и, взяв поводья в руки, отдал приказ коню гнать во весь опор. Так мы стремительно мчали, оставляя позади владения Графа.
  Из под копыт лошадей в воздух взвихрялся снег и с каждой пройденной милей моё сердце пело. Неужели впереди наконец-то меня ожидает свобода? Неужели впереди у меня будет совсем другая жизнь?
   Часть 2.
   Мы ехали долго, едва останавливаясь, чтобы передохнуть. В лесах и деревнях Джек разыскивал свои тайники с провизией Мы не входили в местные деревни, прятались в кустарниках и деревьях, пока Джек в одиночестве обменивал свой товар и пойманных кроликов на пару тёплых вещей.
  Он шёл на риск, ведь за нами уже могла отправиться погоня. Как сказал Джек, их волшебные кони могут ехать очень быстро без продыху.
   В одной из деревень он выменял для меня простое платье, чулки и сапоги, и тёплую куртку для Тома. Мы держали темп и очень устали. Я дремала на лошади. Просыпаясь от кошмаров, в которых граф Фрост и мистрис Винтер настигали меня и злобно скалились, точно голодные волки.
  -Сколько нам ещё ехать?- спросила я у Джека. Он развёл костёр и поджаривал единственного кролика, что удалось раздобыть.
  Джек сверился с картой и компасом, глянул на звёздное небо и ответил что ещё один день. Мы быстро поели, накормили лошадей, и попили травяного чая, растопив снег.
  Ночь была долгой. Выли голодные волки и лошади вели себя беспокойно.
  Наконец мы пересекли замерзшую реку и съехали с предгорья.
  На небе появились птичьи стаи, это было добрым знаком, и Джек впервые мне по-настоящему тепло улыбнулся.
   Мы больше не торопились. Смело остановились в деревне - и мне наконец-то удалось вымыться в лохани. Как это было здорово, почувствовать на коже горячую воду. Как это было здорово согреться изнутри.
   Воспоминания накрыли волной. Я вспомнила, как называлась родная деревня. Вспомнила, как собирала в саду возле дома яблоки. Я вспомнила имя своей матери. Её звали Лидия. Я вспомнила её смех и то, как она пред сном читала мне сказки в толстой книжке с картинками.
  Я заплакала. В комнату снятую в деревенской таверне, постучав, зашёл Джек, он принёс ужин. Тушеное мясо с овощами и подогретое вино со специями. Я смутилась, попыталась спрятать лицо, чтобы он не видел моих слёз.
  -Не плачь,- сказал он и поставил поднос на табуретку. Он взял полотенце и точно старший брат закутал меня и вытащил из лохани.
  -Я отвезу тебя к матери. Она давно тебя ждёт. - Я кивнула, в его объятиях было так уютно. Внезапно навалился сон. Джек положил меня на узкую постель и накрыл одеялом и то ли во сне, то ли наяву я услышала:
  - Ты больше не одна Эмбер.
   В ту ночь мы все вчетвером впервые за долгое время хорошо выспались.
  За окном таверны щебетали птицы, и природа оживал на глазах. На цветочных клумбах проклюнулась трава, набухли почки на кустах.
  Как оказалось, Тильде с Томом с нами было по пути, она ехала к своему отцу, которого не видела около десяти лет. "Из графства, тому, кто уж туда попал, порой очень непросто выбраться". Покачивая головой, говорила Тильда.
  Она часто благодарила Джека. Кто знает, сколько средств и труда он вложил в предприятие по моему спасению. И хотя он говорил, что моя мать ему заплатит, с Тильды и её сына, Джек ничего не потребовал.
  Мы снова были в пути, я посвежела, с сердца спала тоска.
  Мы углублялись на юг и вскоре поснимали свои тёплые вещи. Солнце грело всё жарче. Вокруг уже наступила весна. Я задавала вопросы Джеку о своей матери, о мире и многое узнавала. Джек был со мной терпелив и его не смешили мои глупости и наивные чудачества.
  Наверное, он понимал моё состояние, раз говорил, что из замка графа никто ещё из похищенных девушек не возвращался. Мельком я замечала, что Джек задумчиво смотрит на меня, и ловила на себе его нежные тёплые взгляды, от которых моё сердце трепетало. Вот уже не думала, что он так быстро понравиться мне, и что я понравлюсь ему. Но, как не довлел сомнениями мой разум, я всё инстинктивно понимала.
   Мы ехали вчетвером ещё неделю, потом на развилке Тильда с сыном свернули на восток, а мы поехали на запад.
   Моя деревенька располагалась за холмом и называлась Скрэдгласс. Я не могла успокоиться, не могла ни есть, ни пить, всё волновалась и часто показывала Джеку пальцем на всякие ориентиры, когда вспоминала кривое дерево, заболоченный луг, где постоянно квакали лягушки. Он кивал головой и ни капельки с меня не смеялся.
   Также за время пути я многое узнала о нём. И порой мне казалось, что я знаю его всю жизнь.
  Самые бедные домики в деревне покрывали крыши из соломы. Те, кто жил побогаче мостил крышу расписной черепицей.
   С печных труб вился лёгкий дымок. Возле харчевни были привязаны несколько лошадей. Дорога была размыта, грязна и вокруг стояли лужи.
   Мы проехали парочку лавочек, разросшийся рынок, много новых построек, которые я не могла припомнить. Проходящие мимо люди смотрели на нас настороженно, а кто с явным интересом, но я не узнавала никого из них.
  Мой сердце затрепетало в груди, мы подъехали к краю деревни, за которым лежали поля и лиственный лес. У меня на глазах выступили слёзы. Я увидела свой родной дом.
  Маленький деревянный домик с виду почти не изменился. В палисаднике так же росли розы, разрослись кусты орешника и яблони распушили свои ветки, нависая над окном. Зелёный плющ окутал западную стену дома живым ковром.
   Мне было одновременно страшно и радостно. Я не смогла сдержаться и всхлипнув, отвернулась, чтобы Джек не видел, что я плачу. Я не хотела казаться ему размазнёй и плаксой, но, судя по всему, именно такой ему и представлялась. А он, просто притворился, что не заметил моих слёз.
   Мы спешились, и я подошла к крыльцу. И не нужно было стучать, дверь раскрылась сама и за порог вышла стройная женщина в простом платье. Её поседевшие чёрные волосы были заплетены в косу, бледное лицо покрывала сетка морщин и всё равно она была красивой. Её янтарные глаза встретились с моими глазами. Она слегка приоткрыла рот в удивлении, искра узнавания пронзила нас обоих. Не нужно было слов. Мы просто бросились друг-друг в объятия, я плакала и прятала своё лицо на материнской груди.
  В доме всё было по-другому. Добротная новая мебель. Фарфоровая посуда. Ковры на стенах. Пуховые перины, красивые скатерти на подоконниках и столе. Трюмо с зеркалом и новая прялка в углу из красного дерева.
   Моя мать ничего не спрашивала, только поблагодарила Джека и пригласила его в дом. Сама же завозилась на кухоньке, поставила на огонь чайник.
  -Тебя так долго не было милая моя Эмбер, но я никогда не теряла надежду,- сказала она и разлила по чашкам чай, нарезала пышный каравай, открыла банку с вареньем и наполнила из горшка маленькую пиалу цветочным мёдом.
  Всё было очень вкусно. Я не могла наглядеться на родное материнское лицо и прожевав кусочек каравая спросила:
  - Мама, скажи, как долго меня не было? Я так мало о себе помню и даже не знаю, сколько лет мне сейчас.
  -Тебе было пять лет, когда злодейка Мистрис похитила тебя. О, как глупа я была, что не заметила подвоха. Не нужно было впускать её в дом, хоть с виду она была немощной и усталой старухой. - Она отпила глоток чаю, и сказала,- Тебе сейчас восемнадцать лет Эмбер.- Моя мать вытащила из вазы салфетку и вытерла проступившие на глазах слёзы.
  Джек допил чай и с самым серьёзным видом сказал:
  - Когда вы обратились ко мне за помощью, вы обещали мне мешок с золотом. Я отказываюсь от этих денег, потому что всё ещё не закончилось. А ещё я хотел бы попросить вас об одолжении.- Он прямо глядел в лицо моей матери и продолжал говорить:
  - На востоке в горах живёт отшельница. Она стара, но всё ещё обладает властью говорить со стихиями и животными. Так вот отшельница знает, как положить конец правлению Мистрис и может привести весну в северные края. - Моя мать, нервно сжала подол юбки, точно чувствуя, что он ещё ей скажет.
  -Эмбер многому научилась у Мистрис. Она знает секрет пряжи хрустальных ягнят. Только с помощью вашей дочери, мы можем покончить с тиранией в графстве и всех прилегающих к нему северных землях. Мадам,- повысил голос Джек. - Люди напуганы. Похищения маленьких девочек происходят всё чаще.- Лидия молчала.
  - Я знаю как это тяжело мадам. Но, другого способа нет. Эмбер единственная, кто не была превращена в их подобие. Единственная, кто сумела сбежать и вернуться домой!
  Джек замолчал, тяжело дыша от волнения - и жаркий гнев пламенел в его тёмных глазах.
  Лидия поджала губы и встала, затем посмотрела на меня.
  Я чувствовала, как холодеют руки. Мне было страшно. Я ждала, что же скажет моя мать. Она тяжело вздохнула:
  -Молодой человек, я тринадцать лет не видела свою дочь. Я уже почти уверилась, что она мертва. Что я не дождусь её больше. Уж лучше бы вы взяли свою награду и убрались восвояси. Но, я не бессердечна, моё сердце горит огнём боли за всех тех дочерей, что потеряли другие матери. Их всех отняла Мистрис. Поэтому я скажу только одно: это важное решение должна принять сама Эмбер. Я не в праве заставлять её.
   Я вздохнула. Противоречивые чувства разрывали меня на части. Я боялась. Я не хотела покидать мать. Я не хотела переживать ужас и холод снова. Я потупила глаза, уставившись себе на колени. Приторно-сладкой мыслью было просто остаться, и жить нормальной жизнью, которую, я обрела - снова.
  Эта мысль вызывала одновременно негу и мучительную тоску. Следующая мысль вызвала во мне тревогу до дрожи в коленях.
  Я подняла взгляд и уставилась на Джека. В его глазах была тоска и боль того, кто тоже терял и давал обещания. Лица Милдред и Джессики предстали перед моим взором как наяву. Я вздохнула, понимая, что если выберу простой путь, то никогда себе этого не прощу.
  - Я согласна,- тихо, но твердо сказала я.
  - Ох,- сказала моя мать и закрыла лицо руками. Затем словно собралась с решимостью, подошла ко мне и обняла меня, крепко прижимая к груди.
  -Когда?- только и спросила она у Джека.
  -Утром, ответил он.
   Он ушёл искать лошадей, припасы и всё что ему нужно было в дорогу. Лидия открыла сундук и с улыбкой показывала мне вещи, которые сшила сама, или купила для меня. Затем достала несколько мешочков с деньгами, протянув их мне для дороги.
   Я уселась на табуретку, подле её кресла качалки и приготовилась слушать и задавать свои вопросы. Она была белошвейкой, работа так и спорилась в её руках. Своими руками и усердием, она заработала мне деньги на приданное, на новый дом, на моё обучение. Она так сильно и долго ждала меня.
  Что стало с Кисточкой, нашей старой собакой?- спрашивала я, вспоминая всё больше с каждой минутой проведённой в родном доме. Мать отвечала, что Кисточка, когда меня украли, сорвалась с цепи, сбежав следом за мной, и так и не вернулась.
   Моя мать так много хотела рассказать мне. Я так много хотела у неё спросить.
   Казалось, время для нас обеих замерло на одном месте и, сжалившись не спешило отмерять часы.
  Я успела проголодаться. Я так много вспомнила и снова чувствовала себя собой, только сейчас понимая насколько без своих воспоминаний, была не полноценной.
   За окном сгустились сумерки. Мы услышали ржание лошадей во дворе. Часы пробили девять вечера. Заскрипела дверь, и в дом вошёл Джек. Парень нёс в руках две набитые битком торбы, и за его спиной висела в сумке поклажа.
   Моя мать сложила мои вещи в мешок, туда же положила деньги, а маленькую торбу заполнила продуктами. Джек принёс двух перепелов нам на ужин.
  Мать суетилась на кухне, я ей помогала и последующий ужин, был очень вкусным, точно королевский.
  Она перестелила постель для меня, и настояла, чтобы я спала именно в постели, а Джеку застала лавку у печи. Джек уже улегся, а мы всё ещё сидели в палисаднике, делились воспоминаниями и всё никак не могли наговориться.
  Совсем стемнело. Небо зажглось россыпью серебристых звёзд. Я зевнула, мама тоже клевала носом и вскоре мы обе легли спать.
   Мне снились чудесные сны, и я проснулась как раз на рассвете. Джек уже встал. Моя мать хлопотала у печи, на скорую руку собирая нам завтрак. Крепкий чай с шиповником, хлеб с маслом и сыром, кусок ветчины.
  На прощанье не было времени. Всё случилось так быстро. Встреча - и вот уже следует расставание. Нужно было уезжать.
  И пока коней запрягал и кормил Джек, прикрепляя к седлам сумки наш многочисленный багаж, мать благословляла меня, гладила по голове и говорила тёплые слова в дорогу. Она любила меня. Как, же сильно все эти годы мне недоставало её.
  Я поцеловала мать в щёку, поблагодарила за всё и сказала, что очень сильно её люблю. Она нежно улыбнулась, как майское солнышко - и мне на сердце стало тепло-тепло.
  В дорогу моя мать благословила также и Джека.
  Он помог мне взобраться на пятнистую и с виду резвую кобылу. Затем Джек оседлал своего чёрного коня с мощным корпусом.
  Я обернулась на прощание и по губам матери поняла, что она прошептала, что будет молиться за нас.
   Вскоре деревня осталась позади. Мы ехали на восток. И на широкой дороге обогнали обоз, везущий хворост. Я уже привыкла к верховой езде, мне даже нравилась быстрая скачка. Порой даже дух захватывало.
  Так я то погружалась в свои мысли, то любовалась просторами, зеленью, стайками птиц в небе и этим тёплым небом. Как же я могла раньше жить без всего этого?
   Мы ехали целыми днями. Торопились, но останавливались на закате на ночлег, где попадёт. Джек разводил костёр, охотился, если повезёт и мы варили похлёбку, жарили куропаток, кроликов, а иногда просто жевали хлеб с сыром и пили воду. Мы редко заезжали в деревни, редко видели людей. Но я так уставала за дни полные пыли и верховой езды, что мечтала разве что вымыться, да хорошенько выспаться.
   С каждым днём световой день уменьшался - и ближе к вечерам заметно холодало. Рассвет приходил поздно. Солнце вставало в одно мгновение, освещая всё вокруг.
  Вскоре нас ждали степные поля, сухая дорога, по которой катилось, перекати поле, и росли сорняки. Вдалеке мерцали голубым и чёрным покрытые сизой дымкой холмы и острые пики гор. Мы ехали в гору. Поля были точно яркие ковры от росших на них вересковых кустарников. Здесь было так красиво.
  -Следующим вечером мы попадём в долину. Там и переоденемся в тёплые вещи,- сказал Джек, передавая мне горячий сладкий чай.
  -Хорошо, - кивнула я, жадно вгрызаясь в сухарик хлеба. Желудок протестующе заурчал. Ему было мало такой скромной пищи.
  -Потерпи Эмбер. Если нам повезёт, завтра я наловлю нам в дорогу на поле куропаток. - Я кивнула и зевнула.
  Он расстелил для меня дорожное одеяло. Под голову я положила тюк поклажи и быстро заснула. Джек, задумавшись, тихо сидел, ворошил угольки в костре, да оберегал мой сон. С ним мне было так спокойно. Иногда при мысли о парнишке я улыбалась про себя. Мне нравились его суровые черты лица, нравились чёрные, чуток кустистые брови, нравился чувственный рот, нижнюю губу которого Джек часто прикусывал. Он был совершенно не похож на прекрасного графа Фроста. Ни внешностью, ни манерами, ни характером, ни голосом.
  Казалось, что Джек состоял из сплошных резких углов.
   Стоило ему начать говорить, и поймать мой взгляд, то возникало чувство, что от парнишки идёт внутреннее тепло, как от полыхающего костра. Парень был прям, напорист и упрям, и не держал камней за пазухой. Джек никогда мне не врал. Я это ценила превыше всего.
   Да, если по-рассуждать, то мой спаситель не блистал идеальной внешней красотой, как граф, но парнишка определённо вызывал у меня симпатию. И именно эта непохожесть на графа нравилась мне в нём больше всего.
  Размышляя о Джеке, я быстро погрузилась в сон.
   Следующий день мы провели в седле. Под вечер Джек остановился, чтобы поймать куропаток. Он рыскал в зарослях пока не нашёл их гнёзда и из каждого он забрал по одному яйцу. Затем, притаившись, словил двух взрослых птиц.
  Вечером ощутимо похолодало, и мы переоделись в тёплую одежду. Вскоре спешились и под уздцы повели коней к тропе.
   Я спросила, почему мы не остаёмся на ночлег, на что получила многозначительное и неопределенное, - увидишь.
  Дорога местами была покрыта льдом и через несколько метров сузилась до тропы. Я вела лошадь, которая шла уверенно, судя по всему, она видела в сумерках гораздо лучше, чем я. Наконец на небе взошёл ясный месяц и в его свете, я увидела идущую чуть выше нашей другую тропу. Её покрывал иней и она блестела, точно зачарованная.
  Я буквально чувствовала на своём лице довольную усмешку Джека. Да и было ему с чего смеяться, мой подбородок, наверное, отвис от удивления , будто бы к нему прикрепили гирю.
  -Вот по этой тропе мы как раз дойдём до ущелья, за которым возле водопоя оставим наших лошадей, а сами будем карабкаться в гору.- Наконец то он поделился со мной своими планами.
  Не могу сказать, что ожидала подобных трудностей, но ведь жилище отшельницы находилось в горах, а в горы ведь не ведут лёгкие пути, не так ли?
  Миновав тропу, мы, как и пояснил Джек, оставили лошадей у водопоя, накрыли их спины попонами, а сами, взяв самое необходимое, отправились в путь.
   Карабкаться мне не пришлось, Джек обмотал меня за пояс веревкой и просто тащил за собой.
  Мои ноги в сапогах часто скользили, но вскоре мы оказались на вершине. Там у огромных валунов, защищающих от северного ветра и диких кустов лесных ягод находилась небольшая деревянная хижина. Из-за кустов и валунов её снизу было не видно.
   Хижина выглядела добротной и крепкой. На каменном плато вверху гулял сквозной ветер. Вид свысока, кружил мне голову и захватывал дух.
  Джек собирался постучать в тяжёлую дверь на массивных петлях, но дверь открылась сама и к нам вышла величественная женщина неопределенного возраста с тёмными волосами без единой пряди седины, вот только её лицо полностью испещрили, как каналы высохших рек рисуют карту в песках морщины. Её лицо было суровым, нос выглядел, возможно, из-за прожитых лет излишне длинным и заостренным на конце. А вот глаза женщины были удивительными: светло-голубыми, как небо на рассвете весеннего денька.
  -А я вас ждала. Птицы мне сообщили о гостях, - сказала она, и в доме послышалось курлыканье. Сизые голуби сидели на балках и поглядывали на нас своими красными глазками. Женщина улыбнулась.
  -Меня зовут Изольда. Джека я знаю. А ты, похоже, та девушка, которую ему удалось спасти. - Я кивнула.
  - Без вашей помощи я бы не справился,- сказал Джек и вежливо легонько наклонил голову.
  - Прошу,- сказала она, жестом приглашая нас в свой дом.
   Мы зашли и тут же согрелись. В камине горело пламя. Пахло травами и печеными яблоками.
  -Раздевайтесь, у меня в доме всегда тепло. Сейчас я вас накормлю, а потом и дела обсудим,- сказала Изольда и захлопотала у очага, снимая с верстака кастрюльки, горшки и сковородки.
  От нашей помощи женщина отказалась и мы, с Джеком сняв меховые тулупы и вязаные шапки, сели у камина на деревянные табуретки, где избавились от сапог.
  Курлыкали голубы, то и дело, щелкая клювом и поднимая крыло. Я увидела небольшую лесенку, ведущую на второй этаж. В стене была ещё одна дверь. Кухня разделялась от гостиной с камином только полками, на которых чего только не было в бутылках, плошках, горшках и склянках. Порошки, перья, пучки трав, ракушки, странные амулеты и чучело белки и совы наверху с вытаращенными жёлтыми глазами.
  Несколько шкафов с книгами были расположены у стены, также там стоял потрескавшийся от старости письменный стол, на котором лежали толстые книги в кожаных обложках, чернильница и золотистое перо неизвестной мне птицы с тонким заостренным концом.
   Возле маленького окошка стояло несколько больших горшков, в которых явно круглый год росли лекарственные травы, и зелень. Там же у окошка я увидела нечто прицепленное к потолку, похожее на свёрнутый тонкий тюфяк на верёвке.
  -Что это?- тихонько спросила я Джека.
  - Это гамак,- пояснил он. Такая кровать,- он улыбнулся и добавил, что на таких подвесных постелях спят корабельные матросы.
  -Гамак практичен,- пояснила Изольда, услышавшая мой вопрос.- Мой домик очень мал и таким образом экономится полезная площадь,- сказала она и с улыбкой пригласила нас к столу.
  Стол был круглый накрытый чистой, но ветхой скатертью. В тарелках лежал вареный картофель, парёная репа, солёные огурцы, да мочёные яблоки. В металлическом чайнике был заварен компот из сушеных плодов и ягод. Ржаной хлеб, сыр, черничное варенье и блины были на десерт. Джек достал кусочек сушеного мяса, решив её угостить. Изольда покачала головой и сказала, что она мясо не ест. Он спрятал мясо в торбу, решив не обижать гостеприимную хозяйку.
  Мы ели за двоих и почти смели всё угощение со стола. Изольда ела мало, тщательно пережёвывала пищу и ничего не спрашивала.
   Только, когда мы насытились и вдоволь напились компота с блинами, она убрала посуду в мойку и начала задавать вопросы. Нельзя сказать, что она спрашивала. Джек просто рассказывал ей все события по порядку.
  Иногда она переводила взгляд на меня и тогда я уточняла некоторые моменты. Изольда выглядела очень задумчивой, но не высказывала собственных мыслей, рассуждала в уме, что-то прикидывала и, то и дело хмыкала.
  -Хорошо,- наконец сказала она, а затем добавила.
  -Идите, ка лучше хорошенько выспитесь. - Рукой она указала Джеку на лестницу на втором этаже.
  - А тебе,- обратилась она ко мне, придётся спать здесь,- сказала Изольда и направилась к своему гамаку, который она мигом расправила, и он стал отчасти напоминать верхнюю часть постели.
  Только потом я узнала, что второй этаж предназначен исключительно для гостей, а те, кто остаются у неё дольше, чем редкие гости, спят в гамаках. Я долго ворочалась с боку на бок, всё пытаясь устроиться в гамаке поудобнее, то и дело, бросая взгляд за окно.
  Она же тихо посапывала в своём гамаке - и честно сказать я завидовала её спокойному сну, так как я сама, как ни старалась, но заснуть не могла. И когда почти рассвело я, наконец, смирилась с мыслями чтобы улечься спать на голом полу, как всё же- заснула, а когда проснулась, то уже Джек ушёл.
  -Как он так ушёл, ничего мне не сказав? - возмущённо спросила я у Изольды.
  -Ты девочка, пока Джек будет выполнять моё поручение, останешься со мной. Я проверю все твои умения и решу, стоит ли брать тебя на охоту за хрустальным ягнёнком.
  Я сглотнула ком в горле. Вот как получается. Джек просто взял и бросил меня с ней и ничего не сказал. Почему он не разбудил меня? Как он вообще мог поступить так несправедливо со мной после всего пережитого?
  Мы не завтракали, а пошли по горной тропе начинающейся за её домом к роднику с двумя большими вёдрами. По пути она сказала, что теперь моей обязанностью будет носить воду каждое утро. Затем Изольда показала мне далёкий горный холм, на котором можно было рассмотреть, как паслись хрустальные ягнята. Там лежал снег и при солнечном свете их шкуры сверкали точно брильянты.
  -Как поешь девочка, то я дам тебе специальные рукавицы и щётку и расскажу что делать. А пока что, - Изольда с лёгкостью взяла у меня тяжёлые глубокие ведра, обитые деревом и металлическими заклёпками на бортах.
  - Смотри, эта тропа уходит вниз, ты должна спуститься туда и срезать несколько ледяных цветов и запоминай, когда, цветы окажутся у тебя в руках, то ни в коем случае не выпускай их из рук, что бы тебе не чудилось. Помни, что это всё ненастоящее, просто морок. Поспеши девочка, потому что когда скроется солнце, то очередная возможность наведаться за цветами появится у тебя ещё не скоро.
   Я сглотнула, и скрепя сердце поспешила спуститься по тропе. Снег сверкал. Блестел на солнце иней. Мои сапоги то и дело скользили, но вот я очутилась на проталине возле ущелья, на котором в снегу произрастали белые цветы с чёрной бусинкой в сердцевине. Их листья были мягкими, стебли с виду казались скользкими и холодными как сосульки. Цветы качались сами по себе без ветра, точно танцевали. Мне было страшно подходить к ним. Страшно брать их в руки. Стоило мне приблизиться, как их покачивание прекратилось. Чёрные пуговицы в сердцевинах цветков, точно глазки уставились на меня. Они ждали моих действий.
   Я не хотела прикасаться к цветам. Но выбора не было.
   Я сорвала четыре цветка, как солнце скрылось, и все остальные цветы мигом юркнули под снег. Я испугалась, прижала цветы к груди и вдруг чуть не выпустила их, потому что с виду они стали точно гремучие змеи, извивающиеся в моих руках. Они шипели, раскрыв пасти, я вздохнула, и крепче сжала пальцы, хотя сердце в груди билось точно бешеное, и, отведя в сторону взгляд, двинулась к тропе.
   Серые тучи, заслонившие солнце обещали снег. Змеи вскоре превратились в омерзительных жаб, которых я в ужасе только крепче прижимала к груди.
   Я прошла половину пути, как цветы превратились в раскалённые иголки, которые жаром обжигали пальцы.
  -Ай,- вскрикнула я и едва не выронила их все, одна иголка выскользнула из моих обожженных пальцев и ушла в снег насовсем.
  Нахлынул ветер - и снова показалось солнце. Боль из ладоней мгновенно ушла. Не было ни ожогов, ни волдырей. Цветы снова вернули свой первоначальный облик и больше не меняли его оставшуюся часть пути.
  - Я чувствовала, что ты справишься, девочка.- Изольда улыбалась, встречая меня у крыльца. Она забрала у меня цветы и поставила их в банку наполненную песком вперемешку со снегом.
  -Теперь ты сможешь поесть и отдохнуть, а после обеда, если всё-таки снег не пойдёт, она с сомнением посмотрела на тёмные облака, рассеянно устилающие небо. - Мы вместе пойдём чесать ягнят, и вместе будет прясть пряжу. - С неба ей на плечо спикировал голубь и что-то закурлыкал на ухо.
  -Ага,- сказала Изольда, - а вот и новости от Джека. Он уже сделал, что я велела и теперь скачет к нам. Так что у нас на всё про всё два дня, девочка,- поджала губы Изольда и открыла дверь в дом.
  Стоило мне войти, как я сразу согрелась. Голуби снова курлыкали сидя на балках. Шипела кастрюлька с кипятком в очаге. И так вкусно пахло щами и свежим хлебом, что мой рот сразу наполнился слюной.
  Изольда налила нам обеим щей, наложила вареного проса, отрезала хлеба. Я набросилась на еду, точно день не ела. Она напротив ела медленно вдумчиво - и отчего-то ласково поглядывая на меня.
   Меня разморило от тепла, вкусной еды и ежевичного киселя на десерт. Небо хмурилось, голуби дремали на балках, спрятав головы под крылом. И так наш поход за хрустальным ягнёнком был перенесён на завтра.
  Со второго раза спать в гамаке было проще. Изольда же сидела в плетеном кресле у камина и дремала, накрывшись пятнистым лоскутным одеялом.
  Весь вечер мы перебирали корешки. За окном ревел ветер и сыпал снег. Скрипел пол на втором этаже. Чуть слышно дребезжала дверь под напором ветра, а Изольда подбрасывала поленья в камин, что-то шептала огню и рассказывала мне о себе.
  Женщина не знала своих родителей. Её воспитала старуха, жившая при церкви.
   - "Она хотела отдать меня в приходской монастырь на обучение, но не вышло",- поведала мне Изольда.- "Злые люди, с чёрными сердцами, они то и замолвили за меня слово священнику. Я ведь уже тогда могла разговаривать с птицами, мышами, жабами. Больные звери приходили ко мне сами. Я знала, как вправлять им крылья, знала какие травы, съедобны и какие из них лечат. Как сказала, тогда мне старуха, когда была при смерти, в крови твоей деточка, течёт ведьмовство. "
   "Я любила старуху и не хотела покидать крохотную каморку, где она коротала свой век. Всё же перед смертью она меня благословила и наказала уйти, искать свой путь. Так я и жила. Бродила, попрошайничала, лечила, пристраивалась к цирковым балаганам. Но нигде не приживалась, благо только читать и писать научилась.
  Затем, и вовсе пришлось сбежать, потому что хозяин поменялся. Он был из тех похотливых козлов, которым всегда подавай новое и молодое. Ах,"- вздохнула она. "-Тяжелая жизнь у меня была. Но, по-видимому, вмешалась судьба. Птицы мне помогли. Они привели меня сюда, а в этом доме раньше ютился старик. Вот он меня и научил всему и свой дар передал."
   Я незаметно заснула под убаюкивающее бормотание Изольды - и что мне снилось потом, не помню.
  На рассвете снег утих. Я открыла глаза: гамак рядом со мной был собран. В печи потрескивали угольки. Изольда стояла возле раскрытого сундука и, наклонившись, копошилась внутри.
  -Вставай соня, собирайся. Да сходи за водой. Потом мы пойдём за хрустальным ягненком. Я зевнула, свернула гамак. И стала собираться.
   На улице было тихо. Вокруг лежал ровным слоем снег, полностью накрывая собой крышу дома и камни у северной стены.
  Рассвет обещал погожий день. Я видела, как со всех концов слетаются к дому птицы. Ждут обещанный прикорм. Так Изольда отплачивала им свою благодарность, ежедневно круглый год рассыпала для них мешок с зерном.
  Узкая тропа из-за снега не была такой сколькой. Лёгкий морозец бодрил. Я с лёгкостью по ней спустилась и принесла воду. За это время Изольда уже покормила птиц, и сотни следов на снегу сказали мне, что её пернатые гости уже улетели.
   Мы плотно позавтракали, взяли с собой хлеб и сыр. Она вынула цветы из банки и закрутила их в смоченную снегом ткань, напоминающую то кружево, что я ткала. Затем, одевшись и закутавшись как следует, мы покинули дом и отправились в путь.
   Два голубя, что постоянно сидели на балках в доме теперь восседали на плечах Изольды. Судя по всему, они были нашими проводниками. Небо над головой было ясным и ветра не было.
  Лёгкое облачко пара вырывалось из моего рта и носа при дыхании. Мы шли и шли. Вокруг куда ни посмотри, возвышались покрытые снегом холмы. Казалось, они окружают нас повсюду.
  Мы поднимались, чтобы снова спуститься и вновь начинали подъём.
  Вскоре мы прошли обитель снежных цветов, дальше шли пологой равниной и, наконец, поднялись на холм, где остановились, чтобы перекусить и накормить голубей. Посовещавшись с голубями на только им одним понятном языке, Изольда поджала губы и посмотрела на север. Затем она достала из сумки маленькую подзорную трубу, покрутила её, настроила и долго вглядывалась в даль, смотря на пики гор, затем улыбнулась и передала трубу мне.
  -Смотри вон туда, видишь их?- радостно спросила она. Я кивнула. Возле самой скалы на равнине бегали и резвились в снегу хрустальные ягнята.
  -А теперь слушай меня внимательно Эмбер и запоминай всё в точности, что скажу. Потому что если ты напутаешь вдруг чего, или испугаешь ягнят, то вся наша затея провалиться. Ягнята убегут в горы, где мы не сможем их больше поймать.
   Крадучись, стараясь при движении избегать лишнего шума, мы добрались до плато, где, затаились возле камня, а Изольда заставила меня вывернуть одежду и надеть лицевой стороной на себя. Изнаночная сторона наших тулупов и шапок была белого цвета, таким образом являясь неплохой маскировкой.
  Затем женщина достала спрятанные цветы и развернула их, отложив в сторону сумку. Из кармана она выложила две щётки и две пары рукавиц, почти идентичные тем с которыми я работала, ещё в услужении Мистрис. Шепотом Изольда провозгласила порядок действий и выбрала овец. После она вручила мне пару цветков, себе же оставила один и сказала несколько непонятных слов, которые я должна была запомнить а, потом прошептать.
  Снег предательски хрустел под нашими ногами, как мы ни старались идти бесшумно. Когда мы подошли, то пугливые ягнята, обнаружив наше появление, почти все разбежались, но мы, переглянувшись, одновременно бросились к тем ягнятам, которые были ближе к нам и схватили их рукавицами, прикоснувшись к нежно-розовым носикам лепестками цветов. После этого ягнята замерли в наших руках, мы положили цветки на снег. Прошептали заветные слова и цветы тут же вросли в снег и стали плавно покачиваться, издавая тихий тонкий звук. Ягнята обмякли в наших руках и погрузились в сонное оцепенение.
   Мы тщательно с аккуратностью вычёсывали их шерсть и складывали её в специальный мешок, который был почти прозрачный. Затем, наполнив его потрескивающим на свету шерстяным серебром, то и дело, озираясь на солнце, мы бережно оставили ягнят и начали удаляться от плато по собственным следам.
   В отдалении, я услышала, как, укрывшись на скалах, жалобно блеют ягнята.
   Мы собрали вещи оставленные за камнем, снова переоделись, спрятали щётки и рукавицы в торбы и поспешили вернуться в хижину.
   Быстро темнело: и пока я не увидела знакомые ориентиры хижины Изольды, я буквально не ощущала усталости. Только после нашего похода, раздевшись в доме, я осознала, насколько сильно выдохлась.
  Я была потной и грязной, чувствовала себя измученной. Такой же утомлённой как я, выглядела и Изольда.
  Она растопила очаг. Поставила чайник, наполнив его водой из старых запасов, хранимых в бочке. Глаза слипались. Изольда заварила нам обеим чая, после которого мне чуток полегчало: хотя бы перестала кружиться голова.
  Затем она приказала мне принести лохань со второго этажа и поставить греть воду, сама же Изольда отправилась в родник за водой.
   С трудом я притащила лохань, поставила большой котел с водой на огонь.
   Только я это сделала, как пришла Изольда и сказала, что ворон возле родника сказал ей что Джек и другие люди завтра прибудут сюда.
  -Мы задержались милая,- ласково сказала женщина и, наполнив лохань горячей водой, слегка разбавила её холодной.
  -Залазь, - велела она мне,- тебе нужно смыть пот.
  Я разделась и погрузилась в горячую воду, блаженно ощущая на своей коже мурашки бегущие по ней от жара по всему телу.
   В воде было хорошо и очень спокойно. Сонливость моя исчезла.
  Изольда задумчиво смотрела на меня, помогая ополоснуть мне волосы.
   Она вела себя точно моя бабушка, которую я ни когда не видела, потому что она умерла ещё до моего рождения. Когда я вытиралась, Изольда выливала оставшуюся воду из котла в вёдра, чтобы наполнить его холодной водой и нагреть для себя.
  Я надела тонкое льняное платье и тёплые носки, в которых спала.
  -Вам помочь Изольда?- вежливо спросила я. Мне было неудобно стоять без дела, тем более что после ванны я ощущала прилив сил.
  -Если желаешь, то можешь через чёрный ход вынести вёдра с грязной водой и вылить их.
   Я кивнула, а когда пришла со двора, она уже находилась в лохани и точно спала.
  -Подожди, - обратилась ко мне Изольда, упрев руки в деревянные бортики лохани. На её плечах виднелись старые шрамы, и я сглотнула, чувствуя стыд от неприкрытого любопытства. "Да меня били", точно говорил её выразительный взгляд на мой безмолвный вопрос.
  - Я хотела бы тебе кое-что рассказать Эмбер,- тихо с какой-то обреченностью сказала она и снова поймала мой взгляд.
  Я вздохнула не в силах уклониться от просьбы женщины, хотя чувствовала, что чтобы она не сказала - это не будет для меня приятным. Изольда вздохнула, отпустила мой взгляд и стала намыливать мягкую тряпочку.
  -Ох, вы пришли ко мне за помощью так поздно. Я стара, очень стара, девочка. Силы мои на исходе. Я знаю, если выдержу ритуал, который предстоит мне совершить чтобы найти в мире стихийных духов весну и открыть ей путь в северные края , то это окончательно доконает меня. А ещё нам нужно вовремя спрясть пряжу и тогда,- она внимательно посмотрела на меня. В глазах Изольды была плескалось отчаяние.- Тогда,- продолжила она,- мне без помощницы не обойтись, понимаешь?- Я кивнула, ощущая неприятную сухость во рту, и обречённо ждала, что она скажет дальше.
  - У всего в этом мире девочка есть цена,- со вздохом сказала Изольда. - Мои природные способности это не настоящая сила. А вот настоящая сила, что я имею сейчас - это дар, который оставил мне старик перед смертью. Я не могу, не передать его, иначе дар навсегда уйдёт в землю, а проклятье нависнет на моей душе тяжёлой цепью и как говорят, не будет мне покоя ни в мире теней, ни на этой земле. Если я выживу, после ритуала, то мне нужен кто-то, кому я смогу передать свою силу и если смогу, то и знание природы вещей, что всё ещё живёт в моей крови.
  -Что вы хотите?- прямо сказала я, чувствуя на глазах предательские слёзы.
  -Мне очень жаль Эмбер, я не могу тебя принуждать. Просто скажу, что ты подходишь мне, ведь у тебя есть природный дар, ты можешь обращаться с зимней магией. Думаю именно из-за твоего дара, граф выделил тебя среди прочих девушек. Ведь хрустальная пряжа буквально сама ткется в твоих руках.
   Она говорила, и воспоминания закружились в моей голове, точно калейдоскоп и каждое её слово находило в них подтверждение. Я верила ей.
  -Как долго продлиться обучение, если я соглашусь?- я задала вопрос, разглядывая её усталое, но волевое лицо, на котором впервые за время нашего разговора тревогу сменила мимолётная улыбка.
  -После ритуала, я вряд ли смогу протянуть больше года. И после моей смерти, когда ты получишь мою силу, дальше тебе придётся обучаться самой, по книгам, по моим записям.
  -Подумай Эмбер, я не могу заставить тебя, могу лишь попросить,- жалко сказала она и снова намылила тряпочку травяным мылом, отведя в сторону взгляд.
  - Я скажу вам о своём решении утром,- сказала я и сразу почувствовала облечение.
  -Тогда дорогая помоги-ка мне вымыть волосы?- попросила Изольда. Я вздохнула и наполнила кувшин горячей водой из котла.
   Мы легли поздно, я спала урывками, то и дело, обдумывая слова Изольды. Я разрывалась на части. Потому что скучала по матери. Потому что моя мать ждала меня. Потому что мы и так с ней слишком многое потеряли.
  Но вместе с тем мне было любопытно, предложение Изольды интриговало меня. Я честно не раз спрашивала себя, действительно ли я хочу всю жизнь возиться с пряжей и ткать, да шить?
   И честно признаться, было в том, что дикий восторг наполнял меня, когда я вспоминала, как читала волшебные книги, как делала искусные поделки, которые буквально сами выходили из моих рук.
   И только приняв решение, я заснула под утро. Что удивительно но, проснувшись, когда Изольда разбудила меня, я чувствовала себя отдохнувшей, словно всю ночь сладко проспала.
  Я зевнула и, потягиваясь, встала. Изольда уже хлопотала у очага, заваривала нам чай, а овсянка уже стояла в горшочке прямиком на столе. Желудок заурчал, я поспешила одеться, умыться и выйти во двор.
   Во время завтрака Изольда сказала, что нам нужно быстро спуститься на плато. Джек и те, кого он сумел привезти, будут ждать нас там. Я стала надевать сапоги, куртку и шапку. Она принесла маленький сундучок с чердака и успела одеться даже быстрее меня. Возможно, она уже знала какое решение, я приняла, но терпеливо ждала, пока я сама не скажу ей об этом.
  - Я согласна,- сказала я, чувствуя, что поступаю правильно.
  -Хорошо,- сказала Изольда и ободряюще взяла меня за руку. Затем она закрыла дверь и рассыпала зерно для птиц во дворе. Окончательно рассвело. Мы направились на плато.
   Плато всё было занято привязанными лошадьми и разбитыми палатками. Там были даже женщины, старики и мужчины. Детей не было. Изольда заходила в каждую палатку и разговаривала с каждым прибывшим, не пропуская никого.
   Пока Джек рассказывал меня о своей поездке, делился впечатлениями и спрашивал как дела у меня, я замечала, как Изольда часто качала головой и выходила из палаток и только в некоторых из них она задерживалась со своим сундуком.
   Из тех палаток, которые она покинула, я слышала хриплые стоны и рыдания.
  Джек говорил, как сильно скучал обо мне и угощал разными вкусностями, в том числе вяленым мясом. Я улыбалась ему, и он знал, что я тоже скучала по нему.
  -Если хочешь Эмбер, то можешь остаться с нами в лагере, пока Изольда сделает все дела в хижине.
  Я окинула взглядом лагерь. Отовсюду слышались разговоры, шум, тресканье полыхающего костра и ветром приносило вкусные запахи готовящейся пищи.
  Видимо прибывший народ был дружным. Мне хотелось остаться, и я почти согласилась, но Изольда, покинувшая последнюю палатку, захлопнула свой сундук и направилась прямо ко мне.
  -Не забывай Эмбер, что у нас есть ещё дела.- Я сглотнула и так хотела что-то объяснить Джеку, который удивлённо смотрел нам меня. У нас же не было друг от друга секретов. Неужели теперь будут? Нет, решила я. Возможно, Изольда понегодует, но переживёт. Я не хотела терять доверие Джека. И я подошла к нему и напомнила, что я тоже участвую в предстоящих делах Изольды.
  -Я должна помочь ей, поэтому буду в хижине. - Он взял меня за руку - и по его глазам я увидела, что Джек понял меня.
  Изольда сказала всем прибывшим, что им нужно подождать два дня. Кто-то был зол, растерян и заплакан, но многие лица светились изнутри, как могли светиться лица только от вновь обретённой надежды в сердце.
  Интересно, что она пообещала им?
   Мы с Изольдой вернулись в хижину, и так начался мой первый урок. Она принесла вторую прялку, почти такую же, как у Мистрис, дала мне инструкции, перчатки и сказала, чтобы я спряла из шерсти нити, а голуби что сидели на стропилах, должны были мне поочерёдно помогать.
   Изольда же пошла, варить специальное зелье, которое должно было повергнуть её в особое состояние сознания. А мне она сказала не спать, даже если глаза будут слипаться, всё равно ни в коем случае не спать.
  Булькало зелье в котле. От его пряного запаха першело в носу. Мне не хотелось ни есть, ни спать. Станок под моими руками буквально пел, а нити получались длинными и тонкими. Я ещё не забыла своё ремесло. Голуби помогали мне и поочерёдно клювами мотали клубки.
  Изольда только раз подошла ко мне, затем начертила на полу с помощью цветных восковых мелков загадочные символы в кругу и улеглась внутрь. И сделав глубокий вдох, она закрыла глаза и сразу затихла, больше не шевелясь.
  Мне было некогда за ней наблюдать, я пряла и пряла, пока на полу не образовалось ровно пять клубков.
  Голуби уселись на балки. Угольки в камине едва тлели. Стало прохладно. Я чувствовала себя такой усталой. За окном было темно. Почти все свечи сгорели дотла. Я зевнула и, сняв перчатки, направилась к Изольде. Даже издали она была бледна и очень хрупка. Лицо женщины было донельзя измученным, а под глазами залегли глубокие тени.
  Я не знала, что мне делать. Она не просила разбудить её. Не просила, и ткать кружево без её приказа.
  Я пошла к очагу, чтобы подбросить дров и напиться, когда услышала долгий стон. Я оглянулась. Изольда пришла в себя. Я набрала в кружку воды из бочки и принесла ей. Она сделала глоток и с моей помощью встала. Одежда висела на ней. Морщин на лице прибавилось. Изольда выглядела ужасно постаревшей и немощной.
  -Маленький сундук!- прошептала она, и я принесла ей сундук, который она брала с собой на плато. Изольда открыла его и достала склянку с мутной жидкостью и кусок древесного гриба. Затем выпила глоток из склянки, то и дело, морщась, затем сделала ещё пару глотков и откусила небольшой кусочек гриба, стала его медленно прожёвывать и только после того как всё прожёванное проглотила, посмотрела на меня. Её взгляд прояснился. С лица женщины медленно, точно не хотя исчезли круги под глазами, и рассосалась часть резких морщин.
  -Сколько клубков ты смотала?- спросила она.
  -Пять,- ответила я.
  -Хорошо,- сказала Изольда и добавила.- А теперь помоги мне. Я покажу тебе как нужно прясть.
  С моей помощью она покинула круг и с каждым шагом она ступала всё легче. Подойдя с сундуком к клубкам, Изольда цокнула языком, затем, сказала, чтобы я шла к ткацкому станку и начала ткать большое кружевное полотно.
  - Растягивай нити, чем тоньше оно будет, тем лучше, а я пока пойду, брошу в котёл то, что отдали мне пришедшие родственники пропавших девушек.
  Так я узнала, что она будет варить пробуждающее зелье.
  Я принялась за работу, хотя едва чувствовала свои руки. Пальцы ныли, сон снова пытался сморить меня. Я заставляла себя, вспоминала Мистрис, вспоминала графа и своих покойных подруг, за смерть которых я поклялась, отомстить.
  Кружево у меня выходило тонким красивым и очень холодным.
  Вскоре Изольда разлила зелье по склянкам и пришла меня сменить. Зелье было белым, как молоко и странно густым. Она разложила гамак и сказала, чтобы я поспала. Всё остальное сделает она сама. А я лишь спросила: сумела ли она найти в мире духов и стихий весну? И сможет ли она придти в северные края?
  -Да, - торжественно и односложно сказала Изольда и принялась ткать. Я улеглась в гамак и тут же заснула.
   Мне снилась весна. Она что-то пела и шла по снегу точно летела на крыльях. От неё пахло жасмином, сиренью и чем-то душистым и пряным. Мыски её туфлей украшали пушистые розы, и где она проходила, снег таял, земля наполнялась жизнью, пуская в рост зелёные травянистые побеги.
  Во сне я кружилась с ней в танце и смеялась. Голос Джека вернул, меня из мира сновидений в реальность.
  -Вставай соня,- сказал он мне и нежно коснулся моего лица. Я открыла глаза. Он смотрел на меня со странной теплотой, которая отозвалась внутри меня жаром. Я смутилась, и вылезла из гамака. Изольда сидела за столом и туго скручивала кружевной рулон. Она выглядела очень довольной.
  -Ну, вот и полдела сделано. Мы успели благодаря тебе Эмбер. - улыбнулась она.
  -Поешьте хорошенько, а я за это время расскажу вам все, что нужно сделать, чтобы правлению графа и мистрис пришёл конец.
   Мы собрались в путь и взяли с собой всё то, что сделала для нас Изольда. Отряд на плато стал меньше. Ушли старики и женщины. Горстка решительно настроенных мужчин собрала палатки, затушила костры и ожидала нас.
   Чёрный верный конь Джека и новая коричневая кобыла для меня были привязаны рядом. Путь предстоял долгий. Оказывается - я скучала по верховой езде.
   Мы остановились внизу, чтобы сменить зимнюю одежду на плащи, а меховые сапоги на мягкие ботинки.
   В этот раз мы ехали совсем по другой дороге, объехав вересковые поля, направились к болотам и песчаникам, которые нужно было пересечь, чтобы попасть на север.
  Все эти люди ехавшие с нами - это были чьи-то младшие братья, отцы и просто родственники, в семьях которых украли дочерей.
  Мы ехали молча, разговаривали только когда спешивались на ночлег. Тогда при свете костра мы сближались и начинались разговоры. Кто-то вспоминал прошлое, шутил, но многие рано, или поздно спрашивали меня о своих девочках. Называли мне имена, описывали внешность, показывали миниатюрные портреты, спрятанные на груди.
  Я украдкой вздыхала и чаще всего отвечала, что не помню лиц, а может по-настоящему и не помнила.
  Чтож, проехав пустыню, изнывая от жара и постоянной жажды мы, наконец, перебрались через невысокой горный хребет, где Джек снова обсудил со всеми предстоящий план. А я всё никак не могла подобрать подходящий момент, чтобы сказать ему, что согласилась стать ученицей Изольды.
   Вскоре пошли дожди. Ветер рвал наши вещи, бил острыми и холодными каплями воды в лицо. Мы вымокли, как собаки проплывшие озеро и всё чаще останавливались сушить одежду у костров.
   Ещё пара дней пути и стало по-настоящему холодно. И даже в тёплой одежде мы чувствовали, как холод кусает пальцы, щиплет щёки и нос, а серое небо над головой раскинулось неприветливым куполом во все стороны, обещая нам в любой момент обрушить на наши головы снег. В этих местах не было птиц. Лишь изредка мы видели воронов, которые прятались на верхушках елей и протяжным карканьем, будто бы дразнили нас. Затем они улетали вверх, и ни одному лучнику не удалось пристрелить ни одной досаждающей птицы.
   Нам не хотелось обсуждать это в слух, но каждый в глубине души был уверен, что там наверху в замке мистрис Винтер знают о нас. Чтож, такой исход не был благоприятным. Но внутренне мы были готовы ко всему, лишь бы только выполнить свою миссию.
   В начале пути я не боялась, но как только увидела серые покрытые льдом стены замка, высокие шпили, окна в башнях, то задрожала. Я чувствовала ненависть замка, ненависть этих мест и холод с каждой последующей милей буквально лютовал, грозя нам обморожением. Холод и страх снижал общий боевой дух.
  А потом пошёл снег. Нам пришлось прятаться в укрытие, потому что лошади, как и мы в сплошной белой пелене оказались слепы.
  Отсыревший хворост несчадно дымил и порой затухал. Мы терпели в своей пещере вырытой в снегу и закрытой еловыми лапками. Пытались бодриться, но чаще просто молились про себя.
   Наконец снег утих. Мы выбрались из укрытия. И вздрогнули даже самые храбрые, потому что вокруг нас восседали вороны и злобно пялились своими глазками бусинками. Наши кони заржали и чуть не сорвались с привязи. Вздыбился снег - и мы увидели стражников, затаившихся здесь, ожидая нашего прихода. В их мёртвых глазах горел белый огонь.
  Мужчины стремительно вытянули арбалеты. Джек дал мне короткий меч и приказал стоять за его спиной. Наш отряд сплотился - и мы с первой атакой стражников, обнаживших свои прозрачные, точно хрустальные мечи - выпустили в них арбалетные болты.
  Почти все из них попали в цель, но не пробили ледяной брони. Отскочили в сторону, упав в снег - и как жутко, с торжеством осклабились нам враги.
   Наш отряд обнажил мечи. Я запалила факел, расшевелив и подув на угольки в костре. Выступила вперёд и замахала им перед стражниками, заставив их отступить на пару шагов.
  С рёвом мужчины вступили в бой, целясь мечами в незащищённые бронёй участки кожи противника.
   Некоторые мужчины из нашего отряда вовремя перезарядили арбалеты, и выстрели стражникам в почти прозрачные шеи. Болты попали в цель. Со звоном на наших глазах стражники начиная с головы рассыпались на ледяные осколки.
  Успех приободрил наш отряд, и мы, скоординировав действия, расправились с остальными стражниками.
   Первая победа над противником подняла, угасший было в отряде боевой дух. Некоторые из наших мужчин были ранены. Сделав необходимую перевязку, мы двинулись дальше.
   Нельзя было терять времени.
  Подъезжая к стенам замка, мы с Джеком переглянулись, без слов понимая друг-друга. Пусть стражники Мистрис, как и стражники графа, укрепились бронёй, но и мы пришли сюда не с пустыми руками. Пусть стражников в замке оставались ещё сотни, но и у нас имелся припасённый козырь в рукаве.
   Удивительно на башнях не было лучников. Неужели Мистрис Винтер полагала, что весь наш отряд погибнет в устроенной ей снежной ловушке?
   Ворота замка были закрыты, но мы и не шли напрямик.
  Наш отряд цепочкой крался под мостом, вдоль замёрзшей реки, к задним стенам. Там Джек достал несколько склянок с переливающейся зелёным цветом жидкостью и приказал нам всем отойти подальше, и залечь в снег, что мы и сделали. Сам же Джек положил две склянки рядом, насыпал из мешка пороха, в который положил отрез веревки и подпалил импровизированный фитиль. Затем он быстро побежал к нам.
  Буух! Ух, как сильно грохнуло, что у меня заложило в ушах. Взрыв пробил широкую дыру в ледяной стене, через которую мы и пробрались внутрь.
  Мужчины разожгли факелы, и каждому из нашего отряда было вручено по несколько штук таких зажигательных склянок.
  Быстро посовещавшись, мы приняли решение разделиться, чтобы в случае чего, у любого из нас оставался шанс на успех общего предприятия.
  Джек сопровождал меня. Я знала, куда нужно было идти - и уверенно шла в сторону подвала. Изольда кое-что мне объяснила. Специальный отрез кружева я держала при себе, хоть он частенько холодил моё тело даже сквозь плотную ткань сумки.
  -Давай Эмбер,- приказал мне Джек, вставая в стойку и приготавливаясь к бою. Он собирался прикрыть меня, чтобы я совершила задуманное.
  - Я стиснула губы и направилась в сторону подвала. Вытащила нож и стала ковыряться в замке на дверях. Удивительно, но замок поддался с лёгкостью.
  Я спокойно спустилась вниз по ступенькам. Потёрла кристалл на стене, и он осветил подвал.
  Изольда сказала мне, что нужно произнести при свете дня, если ставни на окнах будут закрыты, чтобы попасть в потайную комнату. Как только я произнесла заветные слова, то сразу увидела дверь, точно с глаз спала невидимая пелена. Я открыла её и протиснулась внутрь. Снега было очень много. Он был хрусткий, часто проваливался под моими ногами, тем самым замедляя моё продвижение.
  Наконец я оказалась внутри точно такой же пещеры, как и в замке графа. Я собралась достать кружево, но импульсивно стала разгребать снег, потому что обилие снега вызвало во мне смутные подозрения. И пока я не начала копать, то не убедилась, что в этой снежной пещере - девушек не было.
  Я вздохнула. Злость и разочарование раздирали меня изнутри. Возможно, ли мы пришли слишком поздно? Так, скорее всего и было. Но оставался ещё один последний вариант.
   Пару минут я стояла на месте, то злилась, то жалела себя. Затем снова глубоко вздохнула и несколько раз сжала и разжала кулаки.
  Я не собиралась вот так сдаваться. Да ,то что я собиралась сделать, осуществить было гораздо сложней. Но я ещё не опустила руки. Поэтому, я вылезла из пещеры, покинула комнату и вышла из подвала.
   Дневной свет медленно угасал. В северных краях день был очень коротким, и я, увы, об этом успела позабыть. Джека поблизости не было. Только вокруг лежали крупные ледяные осколки, по которым с лёгкостью можно было опознать побеждённых стражников.
  Джек бы просто так не ушёл. Он бы не бросил меня в одиночестве без важной на то причины.
  Я огляделась и за поворотом, ведущим к аркам, увидела на снегу несколько капель крови. Тревога остро сжала сердце в тиски, интуитивно я поняла, что с Джеком случилось что-то плохое.
  Я прокралась обратно в сторону подвала и обошла задний двор, пригибаясь между лазейками из скамеечек и цветущего кустарника вырезанного из ледяных глыб. Вокруг стояла зловещая тишина. Я не слышала ни лязганья мечей, ни криков.
  "-О, Джек, только бы ты был жив, я разыщу тебя",- твердила я себе, понимая, как сильно он стал мне дорог.
  Я зашла в пристройку для деревенских слуг, которая в это время года всегда пустовала. Держа нож в одной руке, во второй я крепко сжимала одну из склянок, я направилась по лестнице ведущей на второй этаж, где, когда-то давно гуляла.
   Казалось, что ничего не изменилось с тех пор. Только вот с каждым шагом, с каждым пройденным поворотом меня не покидало ощущение неминуемой западни.
  Но, даже зная, что впереди ловушка, я всё же, решила, что в который раз снова испытаю свою удачу. Я пришла сюда отомстить за обманутую себя и за других девушек. Я пришла сюда, чтобы воззвать к справедливости и положить конец царствованию и беспределу, учинённому Мистрис и её союзником графом Фростом.
  Поэтому я побежала вперёд, ведь говорят, что когда бежишь, то из тела сам по себе уходит страх.
  Бальный зал был пуст и холоден. Трон же находился на возвышении, куда я и поспешила. Положив нож в карман, я достала ещё одну склянку, потому что не была уверена, хватит ли одной, чтобы разнести на осколки этот постамент зла.
  -Постой!- голос Мистрис звонко разнёсся по залу и её музыкальный смех разлился вокруг, точно во всех углах зала одновременно зазвенел колокольчик.
  Я не хотя обернулась. До трона оставалась пара шагов.
  Она стояла внизу в своём серебристом платье и крепко держала Джека за плечи. К его горлу было приставлено остриё ножа.
  -Брось свою затею Эмбер, иначе он умрёт,- спокойно сказала Мистрис. В её ярких глазах отражалась судьба Джека.
  Я вздохнула. Невыносимо было смотреть на него без внутренней боли. На совсем другого будто бы враз возмужавшего Джека такого бледного, с побитым лицом и уставшим взглядом.
  -Не смей Эмбер,- прошептал он мне одними губами. Но я уже отступала назад. Джек был мне дороже всего. Вот так я это признала. Мистрис гортанно расхохоталась, а я почти спустилась вниз.
  -Нет,- гневно прошипел Джек, за что получил пощёчину от мистрис по лицу. Чьи-то холодные руки коснулись моих плеч. Я ощутила, как холод вымораживает мою кожу сквозь тёплую одежду. Интуитивно, в подступающем ужасе я уже знала, кто схватил меня. И никогда ещё мой страх не был таким сильным как сейчас. Когда граф сказал:
  -Ну, вот ты и попалась Эмбер. Неужели ты думала, что так просто избавишься от меня?
   Я нашла в себе силы наступить ему на ногу. Он зашипел и чуть ослабил хватку. Я извернулась ужом и вырвалась, чтобы бросить склянку в сторону трона. Он заревел.
  -Что ты наделала?- ледяная ярость в голосе графа лишала остатков воли и внутренних сил и буквально вмораживала мои ноги в пол.
  Через секунду последовал адский грохот, звон тысяч ледяных и каменных осколков летящих во все стороны.
   Я упала на пол, было чувство, что из моих лёгких исчез весь воздух. Я услышала, как стонет от гнева и злости мистрис. Я слышала ещё один глухой стон боли. "О нет, Джек. Джек! "
  Я не смогла встать самостоятельно, и кто-то помог мне. Изольда стояла рядом со мной. Это, что сон? Как она появилась здесь?
  -Давай девочка, ты должна закончить начатое. Я чувствую, что девушки здесь,- ласково, но настойчиво сказала она.
   Осмотревшись, я увидела, что взрывом кроме трона в дребезги разнесло испускающие свет кристаллы. Теперь в бальном зале было темно, и только снежный налёт под ногами и иней на окнах и стенах отсвечивали синеватой белизной сами по себе.
  Лишь капелька света просачивалась сквозь затянутые морозной паутиной окна.
  Ох, я с болезненным щелчком в шее оглядывалась, ни где, ни видя, ни графа, ни Джека. Внезапно возле стены мелькнуло что-то серебристое. Это было платье Мистрис всё в ярко-синих пятнах.
   Мистрис Винтер хрипела и отчаянно зажимала на груди страшную рану, сочившуюся синим. Джек стоял за её спиной - и с его клинка в руках стекала синяя кровь Мистрис на пол. Он пытался улыбнуться мне. И покачнулся. Затем упёрся спиной в стену и устоял на ногах. Джек был ранен! О, нет.
   -Давай же, скорее,- толкнула меня в бок Изольда. Она была такой худой, такой старой, что трудно было представить, как женщина ещё держится на ногах.
  Изольда первой стала рыть снег возле ступенек, ведущих к трону.
   Я достала из мешка кружево и расстелила его на снегу, накладывая на проступающие под толстой коркой льда девичьи лица. Затем мы вместе с Изольдой напели имена всех девушек, чьи родственники пожертвовали свои волосы и кровь, чтобы спасти их.
  Раз - и расстеленное кружево стало мягким и точно растворилось, а толстый лёд треснул и стремительно растаял. Находившихся внизу девушек вытолкнуло вверх тысячами пузырьков воздуха.
  Некоторые из них сразу открывали глаза, и краски жизни проявились на их лицах. А некоторые растаяли, как лёд, превратившись в воду.
  К моей душераздирающей извечной скорби, Милдред, как и многих других девушек было уже не спасти.
   С гулом замок затрясся до основания. Со звонкими хлопками, дребезжа, разбились окна. Неожиданно потеплело - и я была готова поклясться, что услышала запах цветов.
  Я поймала нежный взгляд Джека направлявшего к нам, чтобы помочь.
  Отчаянный злой крик вырвался из моего горла, когда холодный ветер спеленал меня точно кокон и потащил в открытые двери. Раскатисто хохоча, граф Фрост торжествовал.
  -Это ещё не конец дорогая,- вкрадчивым шёпотом сказал он.
  От холодного потока воздуха, я задрожала, зажмурила слезящиеся глаза. Граф что-то говорил и его голос затягивал меня в водоворот тёмных наполненных безжизненным холодом снов.
  Я боролась с колдовским наваждением до последнего, но Чудовище по имени граф Фрост всё-таки сцапало меня.
   Я пришла в себя обнажённой лежащей в узком стеклянном ящике скованная по рукам и ногам ледяными цепями. От ужаса я закричала, тщетно задёргалась, но моё собственное тело не подчинялось мысленным командам, словно оно уже мне больше не принадлежало.
   Новый болезненный наполненный отчаянием крик замер в горле. Я сглотнула, понимая, что могу двигать только головой. Вдох и выдох. Ещё один долгий вдох...
   Холодный воздух проник в легкие, я уловила запах мяты. Ненавистный мне запах мяты. Скрипнула дверь - и сразу посветлело. Тысячи кристаллов в форме диковинных цветов росших прямо в каменных стенах этого места одновременно засветились мягким светом.
  Я увидела ещё один стеклянный ящик находящийся рядом со мной. В нём лежала обнажённая Мистрис. Глаза женщины остекленели, глубокая рана на груди была присыпана снегом. Она была мертва.
  Сапоги графа гулко стучали по каменному полу, точно издеваясь, предупреждая меня о его приближении.
  Даже издали я видела на его лице неприкрытую злость и торжество. И впервые с нашей встречи граф Фрост оделся во всё чёрное.
  -Теперь, будет по-плохому Эмбер, - сказал граф, подойдя ко мне, жадно оглядывая меня с ног до головы.
  Я озиралась по сторонам, всё ещё пытаясь заставить своё одеревенелое тело двигаться. За это время граф приблизился ко второму ящику с Мистрис. Неожиданно злость на его лице сменилась грустью. Граф ласково стал перебирать её волосы. Он вздохнул - и снова его лицо стало бесстрастной маской.
  -Жаль, ведь ты могла бы стать моей фавориткой Эмбер, но твой шанс упущен. Увы, теперь тело моей любимой Мистрис Винтер испорчено. Поэтому,- зло добавил граф,- Твоё юное и красивое тело Эмбер станет её новым вместилищем.
  -Нет, не надо,- пискнула я. Я не хотела этого. Ни за что. Я была готова обещать графу всё что угодно, лишь бы избежать уготованной себе участи. Уж лучше быть его фавориткой, при этом хотя бы остаться живой.
  -Поздно,- широко улыбнувшись, сказал граф. Затем он взял в руки нож, и очистив рану умершей от снега, вырезал сердце Мистрис. С сердцем в руках граф направился ко мне, чтобы положить синее, как и кровь из её ран, сердце Мистрис Винтер на мою левую грудь.
  Оно было холодным, и тяжёлым. Невыносимо было чувствовать его на своей груди.
   Моё сердце замедлило свой бег, точно затаилось, словно чувствуя, что его ждет. Я тихонько вздохнула и вдруг осознала, что с каждым ударом моего сердца, сердце мистрис становиться ещё тяжелее и начинает тихонько шевелиться.
  Осознание этого привело меня в ужас. Я нутром поняла, что должно произойти. Внутри меня рождался пронзительный крик.
  Граф начал ласково перебирать мои волосы, нежно касаться пальцами лица, точно какой-то чёртов возлюбленный. Несколько раз он награждал меня странным, голодным взглядом и мне казалось, что граф вот-вот поцелует меня.
  Я тогда зажмуривалась, и он хмыкал и отступал.
   Отчего-то графского поцелуя я боялась ещё больше чем лежащего на моей груди сердца Мистрис, которое с каждой минутой трепетало всё сильнее.
  Графу явно нравилось за мной наблюдать. Он притащил, откуда-то белоснежный стул, возможно слепленный изо льда и снега, и присел рядом со стеклянным ящиком, в котором так безжалостно и постыдно, я лежала обнажённой и скованной. Граф предвкушающе наблюдал за оживающим сердцем Мистрис.
  Внезапно её сердце дёрнулось и начало биться в унисон с моим. Враз мне стало тяжело дышать, и навалилась густая, как патока сонливость.
  Я не хотела засыпать, падать в темноту, не хотела закрывать глаза и, стиснув зубы, я боролась с сонливостью изо всех сил, но колдовская сила графа была сильнее моих усилий. Глаза слипались, свет вокруг меня мерк.
  Я слышала смех графа, его ледяные губы коснулись моих, а потом яркая вспышка света разогнала тьму, озарив комнату. Грохнуло, задрожал и загудел, точно набат каменный пол.
  Граф отошел от меня, что-то гневно закричал, прикрывая глаза от света. Джек и Изольда были здесь. Они держали в руках склянки и факелы. Мне сразу стало легче дышать.
  Снова запахло сиренью, жасмином, пряными скошенными травами. Я моргнула и на периферии зрения увидела ещё одну фигуру позади них. Это была молодая женщина в открытом платье с нежным румяным лицом и яркими, как сапфиры глазами. Темный сон, как и ожившее на груди сердце мистрис всё ещё довлели надо мною, но запылавшая внутри меня надежда на спасение придала мне сил не ускользнуть в небытие, а сказать:
  - Я здесь! Помогите. Пожалуйста, помогите!
  Джек в одно мгновение оказался рядом, он сбросил сердце мистрис с моей груди на пол и словно точно знал, что делать сразу поджёг его факелом.
  Оно ярко вспыхнуло и взорвалось, разбрызгиваясь на полу вязкой лужей. Тело мистрис Винтер тотчас посерело, затем стало прозрачным и усохлось, рассыпавшись на куски.
  -Нет!- закричал граф и взмахнул скипетром, обрушив его на Изольду стоявшую ближе всех к нему. Джек успел отбить удар графа, но его меч сразу сломался об скипетр, срезав с него снежинку, а следующий удар графа пришёлся ему в плечо. Джек охнул. Граф захохотал.
  -Вам не победить меня, глупцы!- Изольда резво ткнула факелом в графа. Он дунул и затушил его. Сразу погас и второй факел.
  - Я же сказал. Глупцы, в этот раз вы не застанете меня своими фокусами врасплох.
  -Подавись этим, ублюдок!- Джек вытащил склянку и бросил графу под ноги. Взвилось пламя и тут же угасло. Затрещал иней, языком поползший по полу и волшебный огонь из склянки погас. Вдруг стало темно. Кристаллы в стенах перестали испускать свечение. Изольда, кряхтя, пилила ножом ледяные цепи, сковавшие моё тело, и всё повторяла:
  - Девочка потерпи, я сейчас освобожу тебя. - Мне хотелось взвыть от горя. Надежда снова обернулась для меня прахом. Я исчерпала предел своих сил и чувствовала лишь усталость и безысходность. Я всхлипнула и от слабости то и дело закрывала глаза, и сглатывала противный комок в горле.
  Я слышала, как Граф снова превращается в ветер и отбрасывает Джека к стене. Я слышала его стоны. Затем не стало и их. Я хотела сбежать во тьму, но не могла не смотреть. Это конец, чувствовала я.
  Граф снова был воплоти. Его руки коснулись плеч Изольды. Она плюнула ему в лицо и ударила вскользь, ножом целясь в грудь, но лезвием разрезала лишь ткань, а не кожу.
  -Старуха, ты, что серьёзно решила, что справишься со мной?- Граф ударил её наотмашь, и Изольда упала на пол.
   Я напряглась всем телом, внезапно ощутив его снова, сквозь покалывание и дикий холод. Одна цепь, сковавшая мою ногу, лопнула. Я стала извиваться, но повторить этот трюк больше не удавалось. Цепи были слишком прочными. А я была выжата как лимон. Но как оказалось, телесная боль вернула мне мою злость и ярость.
  -Глупышка, всё ещё сопротивляешься. Не надоело? Лучше побереги силы для церемонии. Твоё тело всё ещё может стать сосудом, - сказал граф.
  -Чудовище,- сказала я, а он наклонился, чтобы по-настоящему поцеловать меня. Внутри меня нестерпимо бушевало отчаяние, сродни болезненной агонии скручивающей моё естество и волю в узлы - и, наконец, всё разом во мне, как предельно натянутая струна оборвалось, и полетело во тьму. Я вздохнула, сдавшись окончательно, собираясь закрыть глаза уже навсегда.
  Граф охнул, когда обломок меча впился ему в спину. Джек ударил его, оттащив от стеклянного ящика.
  -Ты,- проскрежетал Граф, - надоедливый борзый щенок ещё не сдох. Так сдохнешь.
  Завыл ветер. Колючий снег ярился в воздухе, больно жаля кожу. Я дрожала. Граф вытащил нож из тела и ударил ногой, целясь в грудь Джека. Парнишка уклонился. Кровь стекала с руки Джека на пол. Снова парнишка стал выглядеть хуже некуда. Новый выпад графа, уже кулаком, снова не достиг Джека. Граф рассмеялся, точно всё это для него было лишь забавной игрой.
   Пока граф ухмылялся и бросал свои угрозы в воздух, Джек изловчился и ударил кулаком графа в лицо, но тому, увы, было хоть бы что.
  -Надоело. Хватит резвиться поросёныш!- воскликнул граф.
   Граф вытянул руку вверх и из воздуха появился хрустальный меч. Он светился, синим, и звенел в воздухе точно зарождающаяся буря.
  Джек отступал, взглядом выискивая хоть какое-то оружие. Жаль, что закончились все огненные склянки. Жаль, что у нас ничего подходящего не было, чтобы дать графу отпор. Парнишка вздохнул, видимо собравшись с силами - и решил сражаться до конца. Я в тщетной надежде, ради Джека всё же нашла в себе силы и взмолилась всем богам и богиням, всем кто мог бы услышать меня и помочь.
  -Я сожру твоё сердце, смертный, затем выпью душу, чтобы стать сильнее. Твоя девчонка все ещё невинна, она всё ещё привлекает меня, поэтому,- граф ухмыльнулся, - Эмбер будет моей новой женой вечно. Вместе мы будем править графством, а вскоре и всем остальным миром, на который я обрушу снег и лютую стужу!
   Джек отступал. Граф шёл за ним. И вскоре парнишка уперся спиной в стену.
   Граф замахнулся мечом - и вдруг потеплело. Яркий тёплый свет, будто солнечной лаской осветил всё вокруг. Запах весенних цветов наполнил собой это место.
  Я увидела тот мимолётный призрачный силуэт молодой женщины, что теперь обрёл плоть. От прекрасной и юной богини с венком в волосах исходил свет. Она взмахнула рукой, в сторону графа и воздух вокруг него стал так плотен, что он замер на месте, не в силах опустить меч. Граф заскрежетал зубами и произнёс:
  -Вечное проклятье твоему роду Веста, ты не в праве вмешиваться в дела смертных.
  -Ты прав Фрост. Но, я и не вмешиваюсь,- певчий голос женщины был удивительно приятен на слух.- Я уравниваю шансы. - Она подняла руку вверх, в которой словно по взмаху волшебной палочки появился стальной и с виду очень тяжёлый меч с блестящим лезвием и украшенной резьбой рукояткой.
   Граф зарычал. Веста протянула меч Джеку и сказала:
  -Теперь сражайся на равных смертный, и пусть победит сильнейший из вас.- Джек сглотнул и решительно сомкнул кисть на рукояти меча. А Веста, прежде чем исчезнуть коснулась лица лежащей на полу Изольды, которая тут же застонала и пришла в себя.
  -Ты подлая тварь Веста. Кто же открыл тебе путь сюда ?- надрывно завопил граф, но молодая женщина уже исчезла и не слышала воплей графа.
   Изольда медленно встала с пола.
  - Это была я!- громко и торжествующе сказала она.
  Этот меч и вправду был волшебный, потому что стоило Джеку его взять, как в него будто бы влились новые силы. Его глаза снова заблестели, а на лицо вернулся лёгкий румянец. Издав боевой клич, Джек ловко перескочил ящик с Мистрис, тем самым освободил себе пространство для манёвра.
  -Хорошо щенок,- сказал граф, размахивая мечом.- Сразимся. Я получу твою голову и этот меч - ещё один ценный источник силы.
  - Ты получишь свою смерть,- уверенно сказал Джек и усмехнулся.
   Начался бой. Волшебные мечи скрещаясь, с лязгом высекали искры. Удары следовали один за другим. Граф наступал, Джек парировал, затем наступал сам. Очередной блок. Я смотрела, затаив дыхание.
  Никто из мужчин ни дюйма не уступает другому. На лице Джека застыла решимость. Граф тоже сосредоточен. Он ухмыляется, замахивается мечом. Джек подныривает под лезвие. Затем уходит в сторону. Граф блокирует удар кулака Джека. Ответный выпад. Лезвия мечей снова скрестились, но на этот раз Джек первым замахивается мечом и наносит мощный удар в корпус противника.
  Изольда, вздохнув, начинает пилить ножом мои цепи.
   Я вижу, как граф отлетает к стене. Язвит. На его лице впервые заметна усталость и что это отражается в его глазах - неужели сомнение?
  Джек игнорирует все словесные нападки графа. Он предельно сосредоточен, не отводит взгляда от противника. В глазах Джека нет страха. Его уверенность в себе злит и смущает графа.
  Они сцепились как матёрые псы, бутузя друг друга руками и ногами.
  Ох, Джек никогда не был слабым. Он был ловким, смекалистым охотником, обученным своим дедом обращению с мечом, но граф был стар и его военное искусство отшлифовали века.
  Никто из них не хотел уступать. Наконец Изольда избавила меня от цепей, помогла вылезти из ящика и закутала в плащ. Снова скрестились мечи. Высекая искры и пронзая резкими выпадами воздух. Я видела, что граф уставал и терял былую сноровку, но и Джек едва держался на ногах и сдавал позиции.
  Я хотела помочь.
  -У тебя есть оружие Изольда?- шёпотом спросила я. Она покачала головой, спрятала за спину нож и сказала, что мы не вправе вмешиваться в волю богов, иначе будет только хуже.
  С её слов, любое наше вмешательство в ход сражения, тотчас смертельно ослабит Джека. Изольда пояснила, что это была только их битва. Битва за будущее всего мира.
   Что я могла сделать. Ничего, только подбадривать Джека взглядом и шептать, что я верю в него.
   Мы с Изольдой сидели возле запертой двери и наблюдали. Не знаю, сколько прошло времени.
  Оба мужчины были ранены. Оба были в крови. Но вот Джек, он в отличие от графа, часто пропускал удары и то и дело прислонялся к стене, сжимая от слабости губы. Я поймала его взгляд и прошептала, открывая сердце:
  -Я люблю тебя,- чувствуя на глазах слёзы. Джек понял и улыбнулся. Затем удвоил свой напор. Неожиданная подножка - и граф упал на пол, извернулся и встал, Джек парировал удар снизу. Затем сам нанёс мощный удар кулаком в челюсть графу, разбив ему губу. Граф заревел как зверь, от злости теряя сосредоточенность. Клинки снова скрестились.
  - Глупец, хочешь убить меня и знаешь, что будет, вы все навеки сгинете здесь. Только я могу открыть дверь из этой комнаты. Так что лучше просто сдайся, мальчишка,- самодовольно сказал граф.
  Сомнение впервые за весь бой проступило на лице Джека. Он замешкался, и клинок графа пронзил его левую руку, припечатывая к стене.
  - Не верь ему,- крикнула я. Граф выбил меч из правой руки Джека. Ударил под дых, заставив Джека согнуться. Лишь чудо и рефлексы паренька спасли его от прямого удара мечом в шею. Острие врезалось в камень. Джек уклонился, бросился на пол, схватил меч. Граф снова заносил удар. С лязгом скрестились острия мечей.
  На шеях мужчин от усилий вздулись жилы. Джек изловчился и ударил графа в колено. Граф качнулся в сторону и раскрылся. Джек прыжком встал на ноги и, замахнувшись мечом, пронзил графу грудь. Граф вздрогнул, затем скривился в оскале и неожиданно вонзил меч в живот Джека.
  -Вот и всё мальчишка, теперь ты тоже умрешь,- сказал он, и замер, чтобы в мгновение ока звонко рассыпаться на осколки.
  Джек захрипел, и рывком вытащив меч из живота, покачнулся, хватаясь за стену. Я бросилась к нему.
  -Нет, только не умирай, Джек, прошу.
  -Выйдешь за меня! - внезапно с жаром выпалил он, глядя мне в глаза и сползая на пол. Я кивнула, затем сквозь слёзы выдохнула твёрдое: "да!"- и схватила его, не дав упасть на пол.
  Я крепко обняла Джека и заплакала у него на груди. Изольда подошла к нам и раскрыла свою торбу, достала зелье, иглу с нитками и бинты. Джек побледнел и обмяк.
  -Не хныч Эмбер, давай помоги лучше, а не то он истечет кровью и умрёт. - Приказала Изольда.
  Я всхлипнула и стала промывать раны Джека специальным обеззараживающим настоем. Изольда старательно зашивала его плечо и живот, обматывая раны бинтами. Джек стонал, но так и не пришёл в себя. Даже когда раскрылась дверь и снова появилась Веста.
  Изольда приклонила голову, шикнула на меня, чтобы я тоже поклонилась и глупых вопросов не задавала. Пришедшая улыбнулась.
  -Не бойтесь смертные, я выведу вас из замка!- торжественно сказала она.
  -Забери меч девушка, пусть он будет моим подарком твоему храброму рыцарю. Меч поразит любое зло. Пусть он передаётся в вашей семье из поколения в поколение. Я Веста, которую вы в простонародье зовёте весною, благословляю ваш будущий союз и вашу совместную жизнь. Она поцеловала меня в лоб, поцеловала в лоб Джека, поцеловала Изольду.
  - А ты, старая - сказала она Изольде. - Ещё поживёшь годков пять-шесть, обучишь свою преемницу.
   Веста поднялась в воздух, за её спиной раскрылись тонкие и яркие, как у бабочки крылья. Каждый взмах её крыльев рождал теплый ветер, благоухающий лепестками роз, жасмина и ландыша. Ветер крепчал и крепчал, пока не закружил нас всех в воздухе, точно хоровод бабочек и не вынес за пределы замка.
  Эпилог.
  Как оказалось, замки мистрис Винтер и графа Фроста, растаяли.
  Девушки, которых мы спасли, вернулись к своим родным. Все они практически ничего не помнили о собственном прошлом. Возможно, это было к лучшему.
  Изольда отпустила нас с Джеком к моей маме. Она сказала, что сразу после свадьбы я должна буду приехать к ней она обучение. Нельзя сказать, что Джека сильно обрадовал такой поворот событий.
   Мы поженились в начале мая. Венчались в небольшой церквушке.
  Мое платье было сшито за день освобождёнными девушками и моей матерью.
  Наш медовый месяц длился неделю, которую мы с Джеком провели подальше ото всех, в старом доме дедушки моего мужа доставшемуся ему по наследству.
   Мой муж проявил смекалку и заранее нанял слуг, чтобы дом приготовили к нашему приезду и вдоволь закупили продуктов.
   Меня всё устраивало, потому что всё это время мы почти не вылазили из постели, разве что перекусывали и плавали вечерами в прозрачном озере.
  Вот так в счастье время летит незаметно.
   Вскоре я поехала к Изольде. Джек остался жить с матерью, обещая мне присматривать за ней и раз в месяц навещать меня в хижине, хотя Изольда была категорически против. Она сказала, что у нас и так мало времени и разрешила нам с Джеком обмениваться лишь письмами.
   Что сказать, я прекрасно понимала причины её торопливости и негодования. Как оказалось, к Изольде я приехала уже в положении. Поэтому моя учёба была сильно облегчена из-за постоянной тошноты по утрам и волнений. Некоторые практики из-за моего положения Изольда решительно отложила на будущее. Вскоре пришло время родов.
  И вот у нас с Джеком появилась двойня. Мальчик и девочка. Джек разрывался от желания быть с нами и присматривать за моей матерью, которая в последнее время сильно сдала.
   Изольда кряхтела, но вскоре сдалась и через месяц разрешила мне вернуться домой, навестить мать. Так и ездила я с детьми то к Изольде, то обратно домой.
  Через полтора года Изольде надоели мои мучения, она дала мне ворох книг и заданий и отпустила меня домой, взяв обещание вернуться к ней, когда она будет при смерти.
   Хорошенько поразмыслив, мы с Джеком продали домик моей матери и все вместе отправились жить в предгорье, где располагался добротный дом дедушки Джека, который мой муж в тайне, успел чуток перестроить и расширить. Он надстроил второй этаж, с красивыми балкончиками и соорудил летнюю веранду.
  На новом месте, вдали от городов и деревень, я усердно училась, а также вместе с матерью ткала, вязала и рукодельничала, выполняя заказы наших постоянных клиентов из города и деревни.
   Свою дочку я назвала Тильдой в честь служанки, что помогла мне сбежать, а Джек настоял, чтобы сына назвали в честь его деда - Георгом.
  Изольда прожила ещё четыре года, затем передала мне силу и свой домик, в который я приезжала раз в год на пару месяцев, чтобы поддерживать порядок, кормить птиц и продолжать своё обучение.
   Со временем Джек стал разводить скаковых лошадей, и это дело помимо охоты приносило ему неплохой доход, а моя мать перестала ткать из-за ухудшающегося зрения. Она завела подруг таких же старых кумушек, как и сама, и часто ездила в повозке к ним в гости в деревню.
  Еще через год у нас с Джеком родилась девочка. С её рождением я уже поняла, что именно она унаследует мой дар, как и талант к рукоделию.
  Еще через пять лет, в нашей семье появились близнецы мальчишки.
  Словно на крыльях летели годы - и вот однажды, в Сочельник, во сне в возрасте девяноста трёх лет, моя мать отдала Богу душу во сне.
  Я посадила на её могилке белые розы.
  Так повелось, что каждый год в зимнюю пору, собираясь в семейном кругу, когда в камине вовсю трещит и ухает пламя, я сижу подле Джека на бурой медвежьей шкуре, а все наши дети и внуки усаживаются рядом.
  За окнами гостиной ревёт и мечет ветер, и сыплет снег на стекло. А сидеть у камина в тепле очень уютно и комфортно.
   "Какое счастье, что у меня есть ты", отражается в моих глазах, когда я смотрю на своего поседевшего, но всё ещё красивого Джека. " А, у меня ты",- посылает он мне ответное послание взглядом.
  Мы уже давным-давно без слов понимаем друг-друга.
  Разве может быть что-то в мире лучше этого?
  И прежде чем лечь спать кто-то из ребятни обязательно попросит меня рассказать сказку. Я наигранно шумно вздыхаю, обвожу всех детишек внимательным взглядом, ожидая пока все блестящие глазки не уставятся на меня.
  А затем неторопливо начинаю рассказывать нашу семейную историю. С каждым произнесённым словом стихают все звуки, кроме биенья сердец, потрескивания дров в камине, и едва слышного дыхания.
  Все мои дети и внуки, устроившись поудобнее, внимательно меня слушают, враз позабыв про свои обиды, капризы и шалости.
   Я переглядываюсь с Джеком и переплетаю с ним пальцы. Не повышая голоса, я погружаюсь в воспоминания и продолжаю рассказывать сказку, пока не дохожу до самого что ни есть настоящего счастливого конца.
  
  
  
  
  
Оценка: 7.87*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"