К назначению на пост начальника отдела Фёдор Иванович Чепурнов не был готов ни морально, ни физически.
С моралью ясно, когда речь идёт об разгильдяе высшей марки. На службу, к примеру, Чепурнов опаздывал чаще, чем являлся вообще, а единственным служебным долгом числил за собой совращение сотрудниц, почему-то считавших большой для себя честью быть соблазнёнными и покинутыми именно Чепурновым.
Злые языки объясняли поклонение женщин и снисходительность начальства тем, что где-то в верхах у Чепурнова служил дядя, сведения о котором были расплывчаты, как сводка погоды. Известно было лишь, что "дядя" и что "в верхах".
Не самым лучшим кандидатом Чепурнов представлялся и с физической точки зрения. Больничный лист был для него нечто вроде второго удостоверения личности - всегда при нём. Когда ни спросишь, Чепурнов или ушёл на больничный или с больничного не возвращался. Да и хмелел после первой же рюмки. А после бурно проведённой ночи у него под глазами возникали разводы такой интенсивной синевы, какие нигде в природе не встречаются, разве что на цветном телеэкране, когда, смеха ради, усиливаешь яркость трубки до предела.
И, тем не менее, оказавшаяся вакантной начальственная должность была предложена именно ему. Не скажу, чтобы руководство сделало свой выбор с лёгким сердцем. Нынче не прежние времена, когда всё принадлежало государству, кое- что перепало и народу, пускай и привилегированному. И народ этот хочет приумножать, а не разбазаривать. И всё же, сиюминутные выгоды, связанные с мифическим дядей, восторжествовали над будущими потерями.
На следующее, после назначения, утро Чепурнов явился на службу в строгом чёрном костюме при чёрном же галстуке, что было сочтено сослуживцами как печальное предзнаменование. "Теперь он устроит нам чёрную жизнь"! - предрекали они. Но, вопреки их ожиданиям, ни первые дни, ни последующие не принесли ничего, что могло бы подтвердить их страхи. Новый начальник, умостившись в кресле, не только не предпринимал никаких действий, но ни разу не сменил позу. Он словно включился в известную детскую игру "замри" и так ею увлёкся, что не реагировал ни на обеденный перерыв, ни на окончание работы. Каким его оставляли сослуживцы, отправляясь по домам, таким и заставали, появляясь вновь.
Сначала такое поведение воспринималось как своего рода ЧП. Сбегались любопытные из других отделов. С официальным визитом явилось высшее руководство. Оглядев своего протеже, как если бы он был экспонат музея восковых фигур, оно объявило, что не видит причин для беспокойства, чем предопределило реакцию остальных, в особенности тех, кто оказался в непосредственном подчинении у Чепурнова. Они быстро свыклись с его странностями и вскоре перестали их замечать. Женщины, правда, ощущали некоторый дискомфорт, но поскольку в проигрыше оказались все, смирились.
И лишь молодожёны Нина и Николай Козелковы, сами того не ожидая, сумели извлечь из происходящего прямую выгоду. Подобно многим, лишенным своего пристанища молодым семьям, они приспосабливали под таковое всё, что могли, случалось и место своей службы. Непредсказуемое поведение нового начальника сначала выбило их из колеи, но ненадолго. Вскоре они освоились и даже, в каком-то смысле, обнаглели, наловчившись заниматься любовными играми на его рабочем столе.
- Неужели получается? - допрашивали Нину женщины.
- Ещё как! При том, что с ним спокойнее. Нагрянет, будем говорить, среди ночи охрана, а мы притворимся, что у нас производственное совещание.
Муж Нины, Николай, не стеснялся на откровения.
- С сексуальной точки зрения, - объяснял он, - присутствие этого типа действует возбуждающе. Плохо другое, Нинка то и дело норовит вовлечь и его... Я, впрочем, стараюсь воспринимать её шалости с общекультурной точки зрения. Шведы, как известно, такое себе позволяют и ничего, демократия у них ни в чём не уступает нашей.
И вдруг фенита ля комедия: у Чепурнова нет дяди в верхах. То ли не было вообще, то ли перестал быть. Немедленно последовавший приказ об устранении, возмутил коллектив отдела: " С какой стати нас лишают руководителя, не посоветовавшись? Разве мы для того сбросили коммунистическое ярмо, чтобы надеть демократический хомут"? И отстояли, пригрозив бессрочной забастовкой. А когда у Нины и Николая родился мальчик, его назвали Фёдором, в честь лучшего в мире начальника отдела.