Аннотация: А это история о воспоминаниях, о крупицах и песчинках воспоминаний. Ну и немного о саквояже и горчичного вида пиджаке. И конечно же - о меморисках Впервые на сцене: Доменикь Летранжер и Доменико Гарриббальдди
ПРОДАВЕЦ ПОТЕРЯННЫХ МЕЛОЧЕЙ
Intro: Сначала появилось имя, потом саквояж из тертой рыжей кожи, а потом уже весь он - в тонком горчичного цвета пиджаке и выцветших джинсах.
Доминикь Летранжер, так он назвался. Не думаю, что это его фамилия. Скорее он хотел подчеркнуть, что здесь совершенный чужак.
Все так и было, богом клянусь!
Из воспоминаний очевидца,
которым не поверили.
История первая
В кошмарных снах и наяву трава остается зеленой
Lesvachesbroutentetl'herbepousse
Verteettendreetdouce
D. Lavoie*
1.
"Доменико Гарриббальдди, - значилось на карточке. - Создаю и устраняю проблемы, лечу сыпь, вывожу насекомых. Стираю неприятные воспоминания. Каждый третий сеанс гипноза - бесплатно".
Миссис Сэндерс с сомнением посмотрела на кусочек картона в своей руке.
- А еще я чищу ковры, - сказал синьор Гарриббальдди, жестом заправского фокусника доставая из сумки небольшой пылесос. - Этой чудо-машиной фирмы "Чистка в радость".
Коммивояжер, - успокоилась миссис Сэндерс, хотя какой-то неприятный осадок остался. Словно легкий сквозняк пересчитал все позвонки, пробравшись под платье.
- Благодарю, мне ничего не нужно.
Она попыталась закрыть дверь. синьор Гарриббальдди комично всплеснул руками.
- А как же полироль для мебели? Высококлассный пчелиный воск, аромат цветущего луга!
Бродячие торговцы, миссис Сэндерс терпеть их не могла. Никчемные создания, воображают себя современными цыганами и кочуют с места на место со своими сумками, набитыми столь же никчемным барахлом.
- Мне ничего этого не нужно, - отрезала миссис Сэндерс, захлопывая дверь.
Слегка отогнув занавеску, она могла видеть, как коммивояжер разворачивается и уходит. А вот что он начертил на двери красным восковым мелком дурной знак, этого миссис Сэндерс знать не могла. Она опустила занавеску и ушла на кухню, где как раз подошло тесто на пирог с почками, который так любил мистер Сэндерс. Синьор же Гарриббальдди прошел через лужайку, миновал аккуратную белую калитку и, надежно укрытый кустами рододендрона, поставил свою сумку на тротуар. Некоторое время он звенел всевозможными склянками. Та, которую он достал, была блестящей, как кусочек льда под солнцем в первые дни после Рождества, когда солнце еще так молодо. Внутри были красноватые семечки, напоминающие кунжут; словно крошечные капельки крови. Вытащив пробку, синьор Гарриббальдди высыпал семена на загорелую ладонь. Сто семьдесят семь капель загустевшей крови. В них не виделось на самом деле ровным счетом ничего зловещего. А зря. Поднеся руку ко рту, синьор Гарриббальдди мягко дунул. Семена взметнулись в густой августовский воздух, где были подхвачены горячим ветром. Перелетев кусты рододендронов и молодого терна, они опустились на изумрудно-зеленую лужайку.
Синьор Гарриббальдди поднял сумку и пошел вниз по улице, в конце которой вскоре и растворился в вибрирующем сумраке.
2.
Поначалу миссис Сэндерс подумала, что у нее завелись крысы. Дом посреди ночи вдруг оживал: шорохи по углам, тихий скрежет, слабое, едва слышное попискивание. Проходило минут пять, и все стихало. Крыс миссис Сэндерс боялась, к тому же - это не дело, когда в приличном доме водится всякая дрянь, разносит заразу, портит продукты. Найдя в справочнике телефон службы по уничтожению грызунов и насекомых, миссис Сэндерс вызвала специалиста. Вдоль плинтусов были рассыпаны какие-то порошки, в каждую щель была просунута тряпочка, смоченная в отраве, поставлены были ловушки для тараканов и крыс, и мышеловки на всякий случай.
Звуки вернулись через дюжину дней, в одну очень жаркую ночь. Вместе с ними пришел запах - странный, густой, как патока, и сладкий. Запах плодов, гниющих в траве и подножия деревьев. Запах томительного и пленительного разложения. Шорох и постукивание, и слабый скрежет, в котором было что-то от зова или приглашения, доносились теперь прямо из подвала, из кладовой, где миссис Сэндерс хранила крупы, закупленные на распродаже банки консервированных бобов и джемы, которые до сих пор варила ее мать на своей ферме. Лежа в темноте миссис Сэндерс, бедняжка, представляла, как отвратительные маленькие когтистые лапки царапают по бумажным этикеткам, подписанным старательным маминым почерком: по "Вишневому", по "Мандариновому", по "Яблочному с корицей". Какая мерзость! Миссис Сэндерс толкнула в бок похрапывающего мужа.
- Джек! Сходит, посмотри что там!
Мистер Сэндерс пробормотал что-то не вполне вразумительное и перевернулся на другой бок.
- Джек! - голос миссис Сэндерс стал требовательнее.
- А? что? Что, Эмма? - пробормотал мистер Сэндерс.
Тогда миссис Сэндерс выдернула из-под головы мужа подушку. Джек наконец проснулся и заморгал. В этот момент шорох и запах гнили усилились.
- Что за черт?
- Может эти паршивцы, дети Смитсонов, накидали нам в кухню падалицы? - предположила миссис Сэндерс, включая лампу.
Мистер Сэндерс, вяло поругиваясь, поднялся на ноги, кое-как влез в тапочки и, шаркая, побрел прочь из комнаты. Миссис Сэндерс последовала за ним. В самом низу лестницы, возле входной двери пахло сильнее. Да и шорох переместился туда - на улицу, где чьи-то лапки царапали терракотовые плитки дорожки и выложенные шлифованным мрамором ступени.
- Чья это глупая шутка?! - возмутился мистер Сэндерс, схватил со стойки зонт-трость, увенчанный тяжелым набалдашником и распахнул дверь.
Лужайку заливал лунный свет, и трава была невообразимо зеленой. И она блестела, словно покрытая алмазной росой. Что-то позвякивало, постукивало, шуршало. Пахло гнилыми фруктами, разлитым вином, разложением. Если бы у мистера Сэндерса было воображение, он, конечно не стал бы выходить на эту изумрудную лужайку. Если бы у миссис Сэндерс было воображение, она не пустила бы мужа. А так, она просто углядела в траве под рододендронами россыпь ярких молочно-белых цветов и всплеснула руками. Кто-то осмелился испортить ее очаровательную ровно подстриженную лужайку! Для цветов же есть клумбы! Подбирая подол длинной ночной сорочки, миссис Сэндерс выбежала на дорожку. Муж последовал за ней.
Цветы оказались пушистыми, как маленькие пионы, размером примерно в долларовую монету. Именно они одуряющее пахли прелыми фруктами и винными парами. Здесь, под рододендронами, этот запах особенно сильно пьянил. Росли цветы странно - овалом, в центре которого виднелась какая-то железяка, кусок старого ржавого железа, который выглядел просто отвратительно. Мистер Сэндерс потянул за него, пытаясь вытащить эту уродливую штуковину из земли. Вместо этого он откинул крышку люка, прикрытого дерном.
- Ты знала, что здесь есть люк? - спросил он у жены.
- Не говори глупостей, Джек! - фыркнула миссис Сэндерс. - Ты вскапывал лужайку, когда мы сажали газон. И когда сажали тернослив, ты тоже выкопал глубокую яму. Не было здесь никакого люка!
- А это что тогда? - спросил раздраженно мистер Сэндерс.
Из люка на них пахнуло землей, влажными плесневелыми камнями и вареньем старой миссис Грей, матери миссис Сэндерс. Варенья из тернослива, который она не варила уже много лет, как раз со смерти мужа. Внизу было темно, хоть глаз выколи, а запах был такой, как из погреба. А потом послышался шорох - тоже оттуда.
- Сходи за фонарем, Эмма, - распорядился мистер Сэндерс.
- Джек! Ты ведь туда не полезешь? - неожиданно севшим голосом спросила миссис Сэндерс.
Ее муж не ответил. Присев на корточки он внимательно изучал дыру в земле, принюхивался, прислушивался.
- Джек!
- Ладно, в гараже должна быть лампа. И лестница...
Пока мистер Сэндерс ходил в гараж, миссис Сэндерс испугано жалась к кустами рододендронов. На нее внезапно накатил страх, который она никогда не испытывала - как раз из-за недостатка воображения. Страх перед неизвестным, который заставлял ее подруг в школе заходиться восторженным криком при рассказах о Черной Руке, Красных Глазах в Стене и Заброшенном Доме По Соседству. Страх, который прекрасно знал, что может таиться в таких вот ямах в земле, из которых пахнет давно съеденным вареньем и могильной землей.
Вернулся мистер Сэндерс, спустил в люк довольно длинную лестницу (она как раз ушла в него почти целиком), зажег фонарь.
- Джек... - в последний раз миссис Сэндерс попыталась удержать мужа. Она даже схватила его за рукав его дурацкой пижамы в голубую полоску.
Мистер Сэндерс упрямо полез вниз, в темноту, слабо разгоняемую тусклым фонариком. Прямиком в густой и влажный запах заброшенного погреба. Склонившись, превознемогая страх, над ямой, миссис Сэндерс ловила каждое движение мужа. Фонарик мигнул и погас.