История о том, как воробей исполнил каприз статуи Триединого Нанцу из храма Юкэджи
Сказывают, что статуя Триединого Нанцу из храма Юкэджи что в провинции Гопэн до того истово почиталась прихожанами, что обрела даже свой собственный нрав, весьма отличный от нрава небожителей. И случилось как-то статуе заскучать, глядя с высоты горы на бесконечное - с утра до вечера - копошение людей на льняных и овсяных полях. И стал он требовать со всех пробегающих мимо зверей и пролетающих мимо птиц истории о далеких краях. И вот как-то пролетал через земли Гопэн воробей из Киесских воробьев, близкий родич достопочтенной ласточке из Кокубэн, родной племянник самому Царю Птиц и изрядный пройдоха. Опустился он на плечо статуе и говорит:
- Слушал я, что ты, достопочтенный, закручинился. Чем можно тебе помочь?
- Скучно мне, почтенный воробей, - пожаловалась статуя Триединого Нанцу. - Все время передо мной один и тот же пейзаж. Все время передо мной одни и те же люди. Но слышал я от зверей и птиц, что далеко на юге за горами, далеко на востоке за горами, далеко на севере за горами и далеко на западе за горами, так что мне отсюда не видно, раскинулось море. Будто бы люди там ходят прямо по воде и ловят огромных рыб руками. Вот бы одним глазком посмотреть на это...
- Сладить такое, дело нетрудное, - сказал хитрый воробей, - коль скоро я в дружбе с господином зайцем из Чо, который приходится зятем самому Морскому Царю. Но видишь ли, сейчас у меня совершенно нет времени. Гнездовье мое и родни моей разоряют дикие пумы, и мы ищем новое место для жилья.
- Так за чем же дело стало! - воскликнула статуя Триединого Нанцу. - Селитесь под сводами моего храма и благоденствуйте!
Обрадовался хитрый воробей, послал весточку своей родне, что сумел раздобыть уютное безопасное местечко в богатом зерном краю, а сам отправился прямиком к морю. Там он стал выплясывать на песке, распевая сочиненную только что песенку о странном капризе статуи Триединого Нанцу. До того задорная была песенка, до того весело он ее пел, что все жители царство морского во главе с самим Великим Драконом и дочерью ее, прекрасной Девой-драконом вышли из глубин на берег. Долго смеялись они, и вся свита смеялась до упаду, а потом Великий Дракон сказал:
- Дело-то нехитрое. Устроим так, чтобы исполнилось желание этой потешной статуи.
Хлопнул он в ладоши, море тотчас же скаталось в рулон, словно богатая ткань, вместе со всем что в нем растет и плавает, взмыло в воздух и полетело в сторону провинции Гопэн, а там и накрыло ее словно одеялом. Проснулась поутру статуя Триединого Нанцу, а кругом - вода. И люди плавают кто в тазу, кто в корыте, кто в обмазанной глиной корзине, и ловят рыбу руками. Очень радовалась в этот день статуя.
Когда вода схлынула, еще много рыбы оставалось на полях, а также водорослей и гадов морских. Оставил добрый владыка моря жителям Гопэн и перламутровые раковины, и жемчуг, и кораллы, чтобы возместить потерю урожая.
Когда до жителей Гопэн дошла песенка о капризной статуе, они, конечно, свою святыню отстегали бумажными плетями, чтоб неповадно было, но потом простили. Чего уж там, у всех бывают желания, которым противиться невозможно, из таких желаний жизнь и состоит. К тому же, обогатило это происшествие людей немало: у каждого в доме шкатулка украшенная перламутром, и каждой красавицы в ушах кораллы. Однако же, чтобы более не страдать от невиданных капризов статуи, стали жители Гопэн ставить свои дома на сваях и выращивать рис. Стоит теперь статуя Триединого Нанцу на горе перед храмом Юкэджи, смотрит, как копошатся люди на полях среди воды, и сердце его отчего-то радуется.
А воробьи с тех пор так и живут под сводами храма и ревностно хранят тайну того, кто же сочинил ту обидную песню.