Самый обычный рыцарь
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Эта книга задумывалась как повесть про самого обыкновенного рыцаря. Не героя с кулаками и без мозгов, но и не вояки-интеллигента. Не помешанного на кодексе чести деланного аристократа, но и не совсем уж безнравственного типа. А простого, нормального наемника, все отличие которого - в серебряных шпорах да в умении читать и писать. Мир книги - другой, но очень похожий на Землю. Я специально старался его сделать как можно более типичным, чтоб сосредоточиться на герое. А то достали меня современные (особенно армадовские) "шедевры" юмор-фэнтези, где герои либо нарочито-благородные, либо клишированно-сволочные, а в результате все равно положительные - хоть зашибись! Вот и захотелось народ просветить - какими бывают простые бродячие рыцари ... "Песня о чумном городе" - Екатерины Ачиловой.
|
Я самый обычный рыцарь. Из тех вечных полунищих бедолаг, что обделены и обречены майоратом либо на церковную карьеру, либо на службу в гвардии короля. Либо же на третий путь - вечное бродяжничество по дорогам Семи Королевств, немногим отличающееся от жизни простого наемника. Ни духовный сан, ни гвардейский чин не привлекли меня, так что нетрудно догадаться, какую именно судьбу избрал ваш покорный слуга...
Подобных мне тысячи. Они шляются по трактам материка, плавают в море, говорят, даже летают на воздушных кораблях Империи Снов. Но в последнее верится слабо; честно говоря, я сам ни разу не видел такого корабля, а чтобы я поверил во что-то невероятное, мне нужно подсунуть его под нос, дать осмотреть и ощупать. Как золотой кинтар, который надкусывают на предмет проверки, а не сплав ли это с оловом...
Правда, с детства наблюдалась у меня одна странность. Очень нетипичная для потомственного дворянина и настоящего рыцаря, рукоположенного в сан герцогом Оринским (потомственным сюзереном нашей семьи). Дело в том, что я абсолютно не честолюбив. И поэтому у меня нет цели в жизни, как всегда говорил отец. Старшие братья поддакивали, и заранее не брали меня в расчет при дележе наследства. Когда отец скончался (своей смертью, в весьма преклонном возрасте), я сразу же после тризны забрал коня, свои доспехи и оружие, и уехал из родного замка, ни с кем не попрощавшись.
Ну а о том, что по воле покойного мне причиталась третья часть всеобщей ренты, ни Эрик, ни Ольвейг, по-моему, так и не узнали. Наш старый, верный отцу, как собака, мажордом исправно перечислял мою часть на счет в надежном столичном банке, а моих дражайших братцев такие приземленные и скучные материи, как приходно-расходные книги и финансовый баланс, отродясь не интересовали...
Одним словом, уже на следующий день после первого ночлега в лесу под кустом, я испытал на себе все прелести свободы. Не буду утомлять вас, дорогой читатель, подробным описанием всех лишений и невзгод, преследующих того, кто избрал дорогу странствующего рыцаря, как не буду и живописать романтику невероятных приключений. По большему счету, ни того, ни другого в глобальном плане нет, хотя по мелочам хватает, конечно... в принципе, работа как работа. Не слишком веселая, довольно кровавая, но, по крайней мере, всегда интересная. Такой элемент неожиданности, как нацеленная в нос стрела, может появиться в любой момент... Главное, не делать резких движений.
- Тпру, Сивка! Стой! - Гнедой послушно остановился, разок переступив копытами, и недовольно всхрапнул. Я нарочито медленно осмотрелся, не убирая рук с поводьев. Точнее, с лежащей на луке седла маленькой вощеной дощечки, на которой я и делал записи металлическим стилосом. Хорошая вещь такой стилос, можно использовать, как стилет...
Вот, к примеру, одна из местных достопримечательностей: разбойники.
- Слезай с коня, рыцарь! Мы тебя грабить будем, - чуть неуверенно потребовал классически одноглазый главарь, видно, здорово удивленный тем, что рыцарь не стал выхватывать меч и, горяча коня, пытаться прорваться с боем. Да он еще и прямо на ходу, покачиваясь в седле, что-то записывал. Странный тип, одним словом.
- Грабить? Ну что ж, если вы найдете, что у меня можно ограбить, то так и быть: отдам. - Я спешился, придерживая на бедре небольшой базелард, а навьюченный прочим оружием Сивка встал, как вкопанный, злобно щеря зубы. Первая же потянувшаяся к нему рука боязливо отдернулась.
- Золото! - Алчно потребовал главарь.
- Серебро. - Я спокойно снял с плеча вещевой мешок, запустил руку в горловину и выудил небольшой кошель, который, помедлив, отдал атаману. Куда делся стилос, надеюсь, они не заметили.
- Действительно... - Высыпав себе на ладонь содержание кошеля, сплюнул наземь бандит. - Что, больше совсем ничего нет? А доспехи хорошие, кованые... Немаленького стоят!
- Порубанные, - подсказал кто-то из-за спины атамана. - Кольчуги нет, кираса во вмятинах. Эй, рыцарь, по тебе что, булавой прошлись?
- Герданом. - Спокойно сказал я. - А кольчугу пришлось выбросить. Ее мне полгода назад всю саблей исполосовали. Ну что, нужны вам такие доспехи?
- А конь? - Не сдавался главарь. - Во какой конь! Оринский жеребец! Отдай коня!
- Ну, попробуйте, возьмите. - Пожав плечами, я уселся на пенек, торчащий прямо у дороги. - Сивка, не сдавайся!
Сивка и без моей "команды" сдаваться не собирался. Он цапнул первую же протянувшуюся к его холке руку, потом встал на дыбы и прошелся передними ногами по незадачливым конеловам, расшвыряв их, как захватчик-наемник пинками расшвыривает кур в крестьянском доме. На схватку с конем сбежалась вся банда, даже лучник, держащий меня на прицеле, отвел глаза. Смешно, господа. Их всего-то оказалось пять человек, и то не воины, а йомены...
- Эй, ты, рыцарь! - Наконец опомнился главарь, убедившись, что благородное животное покалечило как минимум двоих - одному откусив палец, а второго удостоив ударом копыта в живот. - Прикажи коню не ерепениться, а не то...
- А не то - что? - Спокойно сказал я. - Если бы вы чаще выходили на дорогу, мужичье, вы бы знали, что оринского жеребца нельзя заставить служить другому - не тому, кто укротил его еще жеребенком. Даже после моей смерти конь не признает чужую руку.
- И что ж делать? - Растерянно вякнул главарь. - Рыцарь, мы же... Того... Должны теперь тебя убить, чтобы ты... Это...
- Чтобы я не доложил о вас городской страже?
- Ну да.
- Деревенщина. - Сказал я. - Я и сам могу положить тут вас всех, да рук марать неохота. Погляди сам - у твоего стрелка тетива рвется.
Я не врал - тетива, скверно скрученная из бычьих жил, действительно начинала рваться, будучи натянутой слишком долго. Лучник, рябой парень в войлочной шляпе, увлеченный борьбой с конем, не смотрел на то, что происходит у него прямо под носом. Одноглазый атаман машинально повернул голову в ту сторону - и в этот момент я поднялся, аккуратно взял его в захват, и острый железный стилос уперся ему прямо в шею. В целях профилактики сопротивления я нажал довольно сильно - по коже икнувшего от испуга вожака побежала струйка крови.
В этот момент лучник вздумал еще сильнее натянуть лук, и тетива наконец-то лопнула, хлестнув его по лицу - а чего же вы ждали, собственно? Последний оставшийся боеспособным грабитель молча положил топор на землю. Четвертый баюкает откушенный палец, сидя под деревом, а пятый корчится на земле, держась за живот - копыта у Сивки тяжелые, и острые, кстати, как у лося.
- Мое серебро - в кошель, и в сумку. Быстро.
Сказано-сделано. Крестьянской исполнительности эти "бандиты" растерять еще не успели. Предельно быстро разжав захват, я отстегнул с пояса главаря скрамасакс и толкнул негодяя вперед, заставив пропахать носом землю. Не теряя больше времени даром, вскочил в седло и взмахнул над головой топором.
- Р-разбежись, деревенщина, не то всех тут поубиваю!
Закинул за плечо вещмешок - и был таков. Главное в нашем, рыцарском, деле - это вовремя смыться. Опомнившись, они могли и топором мне в спину запустить, и не факт, что не попали бы...
Вот вам и приключения, вот вам и романтика. Недотепистые грабители - йомены встречаются гораздо чаще, чем огнедышащие драконы. И, по-моему, это хорошо.
Хотя куда хуже нарваться на действительно сколоченную банду, чем на одного из упомянутых драконов. За все время путешествия по дорогам графства Мортон разбойники попались мне только один раз - вот эти самые, благополучно оставленные мною без дохода, зато с хорошим уроком. В парочке графских деревень я видел отнюдь не пустующие виселицы. Сеньор был крут, зато в сеньорате - порядок.
Проскакав пару верст, я охладил Сивку, и он затрусил привычной рысцой, не мешающей мне разбираться с бумагами. Рысь у оринских лошадей необычайно плавная, не в пример всем другим породам. Хотя у кобыл, правда, еще плавнее, чем у жеребцов, но мне и сивкин аллюр не мешал даже писать. Иногда грешен дневниками, каюсь - должна ж быть какая-то польза от хорошего образования? Но в данный момент меня интересовала не моя восковая дощечка. Из вещмешка была извлечена карта, купленная по случаю у вышедшего на покой купца. На последние мои деньги.
К сожалению, эта карта не планировалась для продажи, а составлялась для сугубо личного пользования. Я покрутил ее так-сяк, пытаясь узнать хоть какой-то ориентир - названия купец, похоже, зашифровывал каким-то личным кодом, чтобы при попадании в плен к врагам (читай - торговым конкурентам) карту не пришлось даже есть. С дорогами, реками и горной цепью в левом нижнем углу проблем не возникло, но вот что это за жирный черный крест с подписью, в которой отчетливо разбирались только две прописных руны - "Маг" и "Ток"?
Я перекрутил карту вверх ногами. Две означенные руны читаться не перестали, следовательно, они и были именно тем, что о них подумали. Допустим, короткая цепочка завитушек, похожая на подпись стряпчего, означает "Мортон" - центральный город графства, личное владение сеньора Мортона. Туда-то мне, собственно, и надо. А вот где нахожусь я сам? По какой дороге еду? Теоретически я знал, что по отношению ко мне Мортон должен находиться на севере, но эти лесные тропки так петляют, что вполне возможен уже не север, а северо-восток. А то и вовсе - юго-запад.
Сивка недовольно всхрапнул над плечом, выражая свое мнение. А то хозяин не знает, что с такой "путеводной картинкой" легко забрести, допустим, не в Мортон, а в Морраунские топи - жуткое болото, кишмя кишащее нечистью - от упырей до комаров, и еще неясно, кто страшнее.
- Нам, Сивка, указатель нужен.
Конь пристукнул правым копытом - мол, прав ты, хозяин.
Я коснулся рукой широкого поясного кинжала, и тут же ее отвел. Вытащил стилос. Царапнул им мякоть большого пальца, и прочертил кровью в уголке карты стрелку, направленную вверх. Пусть север будет там. Даже если я ошибаюсь, лучше целеустремленно ехать в неверном направлении, чем без толку блуждать на одном месте. Странствующего рыцаря любые дороги куда-нибудь, да приведут.
Итак, значит, если черный крест - это столица местного удела, то к нему ведут три широких тракта - с южного, юго-западного и северного направлений. Изучаем южное. Предположим, что вот этот коричневатый кружок с длинной неразборчивой подписью, где светятся, как две Луны, две руны "Окто" - селение Штольгенхорст, поразившее меня каменной виселицей уникальной конструкции - на тринадцать подвесочных мест. Тут как раз рядом что-то вроде эшафота намалевано, небось на такую достопримечательность еще и посмотреть приезжают...
Я сорвал с ближайшего куста какую-то темно-синюю ягодку, и положил на дорогу между деревней с достопримечательностью и графским городом.
- Вот здесь, Сивка, мы на лесную тропинку свернули.
Зря мы это сделали. Хотели путь срезать, а вышло - заблудились. Степень цивилизованности места определяется степенью опасности местных разбойников. Чем край богаче и плодороднее, тем разбойники в нем многочисленнее и вооруженнее. В здешних местах, похоже, давненько достатка не видали.
Я на глазок прикинул направление движения, и положил вторую ягодку в полудюйме от первой, так сказать, северо-западнее.
- Вот здесь, Сивка, теоретически мы сейчас.
Верный конь снова всхрапнул, и потянулся губами к ягоде. Я слегка стукнул жеребца по носу:
- Ты что, это ж волчья ягода! Отравиться собрался, и хозяина одного в лесу бросить?
"Ну и что, что волчья? - Казалось, говорили лиловые Сивкины глаза. - Если есть очень хочется..."
- Доберемся хоть до заимки какой - покормлю. Нам сейчас только из леса этого бы выбраться.
"Воля твоя, хозяин", - покорно и молчаливо согласился жеребец.
Немного овса в торбе у нас с собой было. Вот человеческой еды, к сожалению, не имелось.
Карту я скатал в рулон (благо, выполнена на холсте) и сунул за пазуху. Условно-ягодные обозначения скатились в траву. Кровоточащий палец пришлось обмотать носовым платком - распахал я его сильнее, чем следовало. Запас чистых носовых платков - важнейшая вещь в походе. Применение универсально - от бинта до кляпа.
А лес был хорош... На дворе стоял теплый, солнечный май, потоки нежного южного ветерка шелестели листвой и без того дрожащих осин и солидно помахивали широкими листьями молодых дубков. Солнечный свет падал сверху и рассеивался в густых кронах, распадаясь на сотни маленьких прытких лучиков. Общее настроение было до того благостным, что хотелось не думать ни о чем, а только вспоминать какой-нибудь псалом по-возвышеннее. Птички чирикают, где-то далеко взвился тонким голоском соловей... Прыгая по веткам, прошмыгнула рыжая белочка.
Сивка брел, никуда особенно не торопясь, время от времени объедая протянувшиеся над тропинкой веточки. Всадник, то есть я, покачивался в седле, блаженно жмуря глаза. Уже начинал терзать легкий голод (последний кусок хлеба с овечьим сыром был съеден на расвете), но он только дополнял превосходную картину окружающего бытия, как обрубленные руки у античной статуи. Хоть жалеешь немного о них, но понимаешь - вместе с руками, а уж тем более - с ногами было бы уже совсем не то, был бы слишком полный комплект, если можно так выразиться... Ехать в неизвестность с полным желудком не так приятно, как с пустым. Но это лично для меня, за других не поручусь. Меня вообще один шелкопер из соседнего феода, придворный поэт и летописец у тамошнего барона, обозвал Ленивым Рыцарем. А ведь, собственно говоря, за что? Только за то, что я не пытался изломать его лютню, услышав, как дивно поет сей менестрель, талантливо перекрывая даже мартовских котов (дело как раз происходило в марте). Ну а мне-то какое дело, собственно? Человек как умеет, так и поет, его хозяину нравится. О том, что автор и исполнитель собственного рифмоплетства набирает вдохновение, чувствуя себя никем не понятым Творцом, гонимым "бессмысленной толпою" (его собственное выражение), и вообще у него добрая половина стихов - об убийствах несчастных бродячих бардов либо взбешенной чернью, либо разъяренными лордами, я узнал только впоследствии. Стихи-то неплохие, кстати. Вот если бы он их еще пытался не петь, а хотя бы декламировать...
Наверное, обидной кличкой он пытался снова спровоцировать меня на акт агрессии (что привык проделывать с подавляющим большинством проезжающих рыцарей), но я кличку оправдал, отмахнувшись от этого скандалиста, как от захлебывающейся лаем у ног дворняжки. Мне в ту пору действительно было лень. Да и не хотелось становиться в общую очередь...
- Ты слышишь, Сивка? Вроде дымком потянуло. - Гнедой мотнул головой, будто кивая. Значит, не показалось.
Я принюхался.
И впрямь дымком тянет.
Не приятным дымком забытого в печке котелка с кашей, и уж тем более не горелого мяса, а дерева. Сухой, древесный запах с характерными нотками можжевельника. Лесной пожар? Не похоже. Запах слабый-слабый, не слышно треска пламени, и зверье не спасается стаями, застив глаза. Попадали в лесные пожары, и не в самый краешек, знаем...
Из-за поворота тропки показалась струя густого сине-серого дыма. Сивка заартачился, не желая дышать гарью, но я направил его прямо поперек дымного потока.
Что и требовалось доказать.
Тропа расширялась на небольшую делянку спиленных деревьев, на которой расположились углежоги. Три или четыре дымящихся угольных кучи, и два перемазанных сажей крестьянина, по очереди ворошащих эти кучи палкой, чтобы равномерно тлело. В один из пней был воткнут грубо откованный топор, рядом в траве валялась двуручная пила. Завидев меня, углежоги прекратили работу, подслеповато щурясь слезящимися от дыма глазами. Сажа по их лицам от трудового пота растеклась чернильными кляксами.
Я присвистнул, и бросил в траву серебряный грошик. Один из них, помоложе (вроде бы, возраст обоих я определить бы затруднился - слишком оба замурзанны) кинулся на этот грошик, как сокол на голубя, второй же, постарше, стоял прямо, лишь склонив голову, как подобает смерду перед дворянином.
- Эй, работяги, куда ведет эта дорога?
Молчание.
- Вы глухие, что ли? Дорога куда ведет, спрашиваю?
- А? - Наконец очнулся от ступора старший, глядя на нас с конем исподлобья. - Так это не дорога, это тропа... Далеко тут до дороги-то.
Младший так и сидел в траве, со счастливым лицом любуясь грошиком и то и дело потирая его грязным рукавом, чтоб блестел, наверное... Немудрено - жжением уголья в деревнях, как правило, юродивые занимаются. Те, кто к более осмысленному труду не пригоден.
Оттого и так часты пожары в лесных уделах.
- Так тропа, селянин, куда ведет? - Ласково спросил я; терпения мне не занимать.
- Дык, это... А никуда! Вы ж сами со стороны деревни приехали.
Вот как? Будем знать...
- Зачем же тропу в никуда проложили? Я смотрю, она дальше вашей делянки идет.
- А в храм лесной! Храм лесной там, под осинами укрыт, можжевельником покрыт, вместо двери лопухи, в огороде сорняки! - Вдруг пронзительно заверещал младший, зажав монету в кулаке. У старшего неуловимо изменилось выражение лица, и тяжелая затрещина заткнула рот напарнику. Тот ткнулся носом в землю, и, кажется, заревел. Типичный сельский дурачок...
Я медленно потянул из ножен клинок, направив Сивку между куч прямо к старшему углежогу. Обоюдоострое лезвие царапнуло его грязную шею.
- Что же это за храм лесной, селянин? Отвечай, а? Древним богам поклоняетесь? В мешке с камнями поплавать захотелось?
- Что вы, что вы, добрый господин! Это ж дурачок наш! Какой с дурака-то спрос? Уж я ему! Я ему задам! Задам, не сомневайтесь! У, дурень! - Залепетал он, стоя навытяжку.
- Отвечай, смерд! А не то глотку вспорю, и твои же уголья внутрь затолкаю! Что за храм? Чей? Кому поклоняетесь? Вортумену? Или Огле? Или еще кому-то? Говори, если жить хочешь!
- Это н-не храм... - Залебезил мужик. - Это дом лесной... Там ведунья живет. Хорошая ведунья, не ведьма... Не черная... Мы все у ней... Кому рану залечить, у кого роды принять... Для овса, опять же, пользительно... Добрый господин, не убивайте... Дома четверо по лавкам...
Услышав про овес, Сивка всхрапнул и грозно оскалил зубы перед самым носом углежога. Я разочарованно потянул поводья, пряча базелард в ножны. Все оказалось значительно проще, и, как всегда, скучнее. Ведьма, обычная деревенская ведьма. В таких глухих местах - всегда предмет поклонения и боязливого отношения. Потому и тропка хорошая, натоптанная, но не для повозки, да и следов копыт нет. К ведьме-то чаще всего пешком, они, по слухам, лошадей не жалуют. В крайнем случае - верхом на пахотной кляче. С таком скоростью, что на своих двоих, но бегом, быстрее вышло бы.
- Какому сеньору принадлежите?
- Г-графу Мортону, добрый господин...
Отлично, хотя бы в соседний удел не заехал по этим, так сказать, направлениям.
- Как в графский город попасть?
- Я не знаю... Мы не ходим, добрый господин. Только староста с обозом ездит, когда подать отвозит. Если желаете, до деревни десять полетов... У старосты дом самый большой!
- Нет уж, назад я не поеду. В какую сторону обозы отправляете, хоть знаешь?
- Н-на полночь...
Простонародное название севера. Отлично, все даже лучше, чем я думал. Если повезет, и впрямь окажется, что дорогу срезали.
- Деревня отсюда, по тропе, на каком направлении?
- З-закатный полдень...
Я прикинул - юго-запад, значит, домик ведьмы мне как раз по пути. Что ж, заедем к старушке в гости.
- Гэй, Сивка! Вперед! - Гнедой с места перешел в галоп, и мы оставили позади перепуганных углежогов на хорошо прокопченной вырубке.
В сущности, что такое есть ведьма? Для церковников - воплощение сил зла. Для горожан в гербовых и феодальных городах - как правило, никто, просто несчастная женщина, которую регулярно (где-то - раз в год, где-то - раз в неделю) выбирают по доносам из целой груды свитков, руководствуясь неизвестно какими соображениями, и сжигают на площади, завязав рот, чтоб не вопила о судебной ошибке. На юге, впрочем, их иногда и топят. А вот для селян, особенно в таких вот заброшенных и позабытых властью деревеньках ведьма - это персона.
Говоря ученым языком - фактор, от которого зависит жизнь этой самой деревеньки. Ведьма (гораздо реже - колдун) сосуществует с селянами в рамках негласного договора, и, как правило, обычно и впрямь никому не вредит. Она ведь тоже живой человек, зарабатывающий на жизнь своей профессией. Говорят, чем дальше в лес, тем сильнее ведьма. Но даже самое сильное волшебство не способно создавать из воздуха самые простые продукты. А люди очень не любят умирать от гниения полученных на охоте или работе ран, родильной горячки или недорода. Поэтому настоящие, сильные ведьмы попадают в наше время на костер крайне редко. Для поддержания веры среди черни хватает обычных, заменимых неудачниц, которые к тому же не могут проклясть палачей каким-нибудь нехорошим словом...
Но порой и Инквизиция устраивает облавы, и герцоги занимаются тем же (правда, с другой целью - чисто утилитарной, утаивая пойманных ведьм для своих нужд), а то и просто налетают удальцы с ветром в голове, желая потешить потешить душу и испытать силушку в надругании над человеком заведомо вне закона. Всякое бывает. Поэтому и не любят крестьяне выдавать своих ведьм - один взмах чьего-то шального меча может стоить им десятков жизней. Пока еще новая ведьма рядом с селом заведется...
Неторопливо рысящий по тропе Сивка споткнулся, будто в подкову попал камешек, и сбился с шага. А потом и вовсе остановился и заартачился, крутя шеей, невзирая на режущие губы трензеля. Я огрел его по крупу плеткой.
- Что это с тобой, травяной мешок?
Конь негромко заржал.
Пришлось спешиваться и по очереди осматривать копыта. Разболталась "обувка", конечно, неделя прошла после последней подковки. Вначале же думал, что вдоль тракта поеду, а в этой глуши нормального кузнеца днем с огнем... Местные бедняки лошадей вообще не подковывают.
Я задумчиво потрепал Сивку по холке.
- Нету у тебя там никаких камешков, друг ситный. Чего ж ты тогда упрямишься? - И потянул его за узду. Конь нехотя, но все же тронулся следом за хозяином, то и дело упираясь, как тупой осел. Мое снаряжение на нем звенело, как повозка маркитанта. Что это значит? В кустах волк? Медведь? Ни того, ни другого Сивка не боялся. Доводилось по зиме даже от волчьей стаи вдвоем отбиваться. Или уже ведьмины штучки начались? Заклинание, что ли, на дорогу наложено, чтоб отваживать незваных гостей? Я размашисто перекрестился и перекрестил коня. Сивка фыркнул, но ногами перебирать стал охотнее. Ненадежная это вещь - заклинания...
Тропа вильнула, и из-за поворота показался дом. Хорошо срубленное жилище, по северным обычаям - целиком из дерева, без единого гвоздя. Не мрачная замшелая хижина, и уж тем более не изба на людских косточках, как пугают детей и простачков.
Вполне симпатичный домик, наполовину увитый диким виноградом, с флюгером в виде поросенка на крыше и неокрашенными резными ставнями. Рядом, ближе к лесу, маленький огород. Только растет там не капуста и даже не морковь, а что-то непонятное, с изрезанными длинными листьями и темно-синими соцветьями. На крыльцо вышла женщина в домотканом платье, и пристально посмотрела на нас, сложив руки на груди.
- Мир тебе, хозяюшка. Не пустишь ли с дороги отдохнуть? А то так пить хочется, что аж пообедать негде...
- Здравствуй, рыцарь... А не боишься обедать у ведьмы?
- А мне хоть у ведьмы, хоть у черта лысого - уж очень есть хочется. Я заплачу, не бойся. Не поверю, что у тебя деньги лишние есть.
- Ну что ж, заходи тогда... Коня вон к тому колышку привяжи, под навесом. - И она величаво скрылась за дверью.
Я обмотал Сивкин повод вокруг столба коновязи, и конь приник мордой к прикрепленной здесь же поилке. Крыльцо подо мной, когда всходил на порог, не скрипнуло, ворон черный на дубе не каркнул, и волк из лесу не завыл, поминаючи. Но все же ведьма настоящая - хрен бы крестьяне местные так расстарались для самозванки, тут везде мужская рука чувствуется...
- А хозяин-то у тебя есть, хозяюшка?
- Ты сам понял, что сказал, рыцарь? - Не оборачиваясь, бросила она. - Какой же хозяин у ведьмы?
Я присел на узкую лавку, передвинув под руку портупею с широким охотничьим кинжалом. Дом был хороший, почти просторный. Имелась даже печь с дымоходом для топления по-белому, старательно обмазанная белой глиной. С одной стороны - два ухвата, горшки, утварь всякая. С другой - связки сушеных трав на стене, и другие горшки, из особой черной глины. В таких, говорят, ведьмы всяких пауков держат, живых жаб в молоке, упыриные когти и прочую мелочь.
Ухватом на короткой ручке она достала из печи обычный коричневый горшок, и поставила на стол передо мной. Из сеней раздалось негромкое глухое тявканье, и откуда-то высунулся маленький рыжий лисенок, злобно посверкивая на меня глазами. Женщина бросила лисенку ощипанное птичье крылышко, которым он довольно захрустел.
- А ты у меня кашей обедать будешь. Не страшно еще?
- Каша - это хорошо! - Я придвинул к себе посудину и обнажил нож. Поскольку ложки не предложили, будем по-привычному, по-походному... - А что же ты заладила - боюсь, не боюсь? Если б я тебя боялся - ноги бы моей тут не было.
Есть кашу ножом не слишком удобно, но можно. Главное - не порезаться.
- Странный ты, рыцарь... - Она оперлась на печь, вертя в пальцах какую-то веточку. - Словно и не рыцарь даже...
- Я самый обычный, - сообщил я с набитым ртом. Каша оказалась гречневой, горячей и вкусной. К ней бы маслица еще, но чего нет, того нет. - Просто меня жизнь нескольким простым вещам научила.
- Ученый рыцарь, значит... - Усмехнулась лесная ведьма. Было ей лет тридцать на вид, волосы светлые, слегка вьющиеся, спускались ниже плеч. Украшения, естественно, отсутствовали, за исключением тонкого серебряного колечка-ободка на среднем пальце правой руки. - И какие же уроки тебе жизнь преподала?
- Первый урок: если ты к людям по-хорошему, то и они к тебе - по-хорошему.
- А как же быть с эдиктом, запрещающим ведьмовство?
- А кто еще меня в лесу такой кашей накормит?
- Хм... А как же, говорят, ведьмы порчу наводят, людей в кротов превращают безо всяких причин, по врожденной подлости?
- Кто говорит? Градские обыватели, которые в жизни ни одной ведьмы не видали, кроме как на священном костре?
- Ты не веришь слухам, рыцарь...
Я прочавкал:
- Это вопрос или утверждение?
- Пожалуй, утверждение... Я вижу, что ты не врешь. Но все-таки странно, что ты меня не боишься... Ты ведь заметил, что я сама из этого горшка не ем? Как думаешь, не отравила я тебя?
- Зачем?
- О твоем приближении мне Кир доложил, - она небрежно кивнула в сторону сеней и притихшего там лисенка. - Да я и сама уже почуяла, что кто-то заклятье мое порвал, как щенок - тряпичную куклу. Перепугалась, думала, сильнейший маг сюда едет, с теплого местечка сгонять. А тут мальчишка какой-то, похоже, вовсе без мозгов - сам ведьме в зубы... А значит, вдвое опаснее.
- Вкусная каша у тебя, хозяюшка, спасибо.
- Пожалуйста, - автоматически кивнула она. Я вытер нож платком и отправил в ножны.
- Ты что думаешь, у меня ядов нет? Сыпануть в горшок - минутное дело.
- Не думаю. Если б ты меня колдуном сочла, то на яд бы не надеялась. Вообще не стал бы конкурент у тебя еды просить. Дай воды кружку, в горле пересохло...
Она подала мне берестяной туесок с водицей.
- Да ты, рыцарь, втрое опаснее, чем я думала.
- Почему это?
- Головой думать умеешь, а не только железкой размахивать.
- Жизнь на трактах приучила, - я с удовольствием отпил. Вода была родниковая - вкусная, с каким-то легким ягодным привкусом. - Друзей заводить выгоднее, чем врагов. Они, враги, сами появляются, в них и так недостатка не испытываешь. Спасибо за обед, теперь говори, сколько я должен?
- Назови цену сам.
Я положил на стол двойной серебряный кинт. Женщина небрежно смахнула его в подол.
- Что б тебе такого дать на сдачу... Судьбу предсказать, что ли?
- Спасибо, не надо. Слышал байки об этих предсказаниях - они жизнь человека в ад превращают.
- Тогда, может, меч заговорить?
- Холодное-то железо? Если б ты такое умела, жила бы у герцога, как у Боженьки за пазухой.
- Ну, а лечить тебя не от чего, разве от излишней самоуверенности - так это волшебством неизлечимо... Хотя в ней и есть твоя сила, рыцарь.
Тут уж я заинтересовался:
- Это как, хозяюшка?
- Через заклятие на дороге ни один человек пройти бы не смог, не должен был смочь. Только местный крестьянин, которому надо позарез. А ты его вообще не заметил, да еще и порвал, как паутину - восстанавливай теперь...
Я вспомнил странное Сивкино поведение.
- Да что я сделал-то? Сам перекрестился, да коня перекрестил.
- Не помогло б твое крещение, коли ты сам в себя не верил бы. А откуда вера у тебя такая? Жизнь на трактах ее в первую очередь отбивает. Тому поклонился, к этому подольстился, от того без оглядки убежал - вот и нет ее, веры-то. Хочешь сказать, что в жизни ни от кого не бегал?
- Почему? Бегал, доводилось.
- И не кланялся никому?
- Вышестоящему не поклониться - грех.
- Вот и не пойму я, откуда сила... Страшен ты, рыцарь. Тебя взять нечем, потому что не ценишь ты ничего.
- Так уж и ничего... - Недовольно пробормотал я. - Ты мне дорогу до Мортона не покажешь ли?
- Кир проводит, - она кивнула на сени. - А только что делать тебе в городе?
- На праздник хочу успеть, на корриду... Э, только не надо мне предсказаний никаких!
- Да и не собиралась я, больно надо... - Она поджала губы. - А вот пару вещичек все же с собой дам. И их ты у меня возьмешь, потому что если откажешься - значит, испугался. Значит, веру в себя потерял. А это единственное, похоже, что для тебя цену имеет.
- Ох и сволочная же ты женщина, тетя! - С чувством сказал я.
- Я - ведьма! - Довольно усмехнулась та. - Не могу ж я тебя просто так отпустить...
Хозяйка лесного дома коротко свистнула, и из сеней прибежал лисенок. Я рассмотрел его получше - обычный зверь, правое ухо разорвано, глаза нахальные, так чего взять с лиса...
- Проводишь рыцаря до тракта на Мортон. - Строго сказала ведьма зверенышу. Тот почесал задней лапой за ухом.
- А если узнаю, что опять в Лешеву Топку заводил - накажу!
Лисенок обиженно фыркнул и сделал умильные глазки: "да как ты могла подумать, хозяюшка?!"
- Что за топка такая?
- Да болото здешнее. Мелкое, но комаров там - прорва, и все голодные... Раскрывай карманы, рыцарь. - Она достала из-под стола небольшой деревянный сундучок с резной крышкой (растительный орнамент), что-то прошептала, и крышка откинулась. Я потянулся заглянуть, но в этот момент лис проворно и больно тяпнул меня за ногу повыше сапога, и отскочил, паршивец! А колдунья рассмеялась:
- Не пытайся увидеть, чего не надо, рыцарь, целее будешь, поверь... Вот, держи. - Она протянула мне обыкновенный волчий или собачий клык, снежно-белый и на вид острый.
- Это клык белого волка, лунного вожака. Поможет сбить собак со следа, даже людям глаза отвести, если ночью. Только под прямой лунный свет его не подставляй, худо будет...
- Я рыцарь, сударыня, а не разбойник - по ночам от людей и собак бегать. За кого ты меня держишь-то?
- Молчи, неслух! - Прикрикнула она. - От предсказания отказался, так от помощи не отказывайся, она карман не тянет. С помощью этого клыка даже самому в волка превратиться можно, только я такого не умею. Герцогские колдуны умеют, и церковные... Может, тебе и пригодится. Только учти, что не только тело твое волчьим станет, но и разум. И душа, если с обратным превращением запоздаешь...
- Ладно, спасибо. - Я сунул клык "лунного вожака" в потайной кармашек за правым манжетом. - Что-то еще?
- Да... - Она закопошилась в сундучке. - Разрыв-траву тебе давать не стану, она тебе вовсе ни к чему... "Совиный глаз" тоже... Вот разве что черный аллар...
- Что это? - Название меня насторожило.
Из сундучка был извлечен пучок сушеной травы с тонкими длинными стебельками и полукруглыми, мелко изрезанными по краям листьями, сплошь усыпанными черными точками. Вид пучок имел - в самый раз в котел, в чернокнижное зелье употребить.
- Это - черный аллар. - Гордо сказала ведьма. - Трава древняя, редкая. Настолько древняя, что с другими травами, с теми, что с людьми пришли, не уживается. Всегда наособицу растет.
- А что с ней делать-то?
- С черным алларом все, что угодно, делать можно. Эта трава силы прибавляет. Надо тебе цепь порвать, или, допустим, ворота лбом прошибить - разжуй листочек., и лучину времени обожди. Если два или три листочка съешь, то крепость по камушку разобрать сможешь.
- Знаем такие штучки, их королевская гвардия пользует. Потом тяжесть по всему телу несусветная, как будто слона на донжон затаскивал. И два дня пластом; нет, спасибо.
- Глупый ты. - Ласково сказала ведьма. - Черный аллар здесь рос, когда людей и в помине не было. Его древние создали, те, кто до нас был и неведомо куда сгинул, как только их время кончилось. Это растение силу не дает, оно ее умножает. Слабому ничего не даст, только выпить, ну то есть лишить, может. В колдовской отвар черный аллар добавишь - действие в три раза усилится. Воин от него физически сильнее станет, колдун - магически.
- А продажная девка что, тоже - того?..
- Да, - кивнула ведьма. - Если она - скрытый суккуб или фея. То есть от плотской любви энергию получает. А для этого дела, чтоб чего-то получить, вначале отдать немало нужно.
Во мне зашевелились нехорошие подозрения.
- Что-то ты, тетя, больно много умных слов знаешь - и "энергия", и "магически", и еще кое-что... В городе не каждый обыватель их хоть раз в жизни слышал-то.
- Да и тебе, рыцарь, они известны откуда-то...
Мы переглянулись, и как-то без слов друг друга поняли. Лисенок по странной кличке Кир глухо тявкнул, как подвел итог.
- Поскольку три - число магическое, дам тебе я третий предмет. - Продолжила ведьма, убедившись, что я надежно спрятал "черный аллар" в другой потайной карман - на сей раз не скажу, где именно. - Только тут не взыщи, если насчет первых двух я точно знаю, что они тебе понадобятся, то вот насчет третьего уверенности нет - просто мне он в лесу без надобности. Попал случайно, пусть и уйдет со случаем... Вот, смотри. - Переворошив связки каких-то трав в сундучке, она вытащила с самого дна черный кристалл на цепочке. Цепочка блестела, как серебряная, плетение имела самое простое, а вот кристалл... Прозрачно-черная, шириной с ноготь мизинца и длиной вдвое больше, четырехгранная пирамидка с резко скошенным навершием, подвешенная за основание. Цепочка, кстати, короткая, для запястья, или для детской шеи...
- Не возьму. - С ходу отказался я.
- Почему же?
- Мозги пока есть. Ты, сударушка, сама назначение этой штуки не знаешь, так?
- Так.
- Но она волшебная, так?
- Так. Но какая в ней сила - не пойму... - Призналась она.
- Черная, быть может?
- Нет... Ее Кир приволок - нашел где-то, или с погибшего мага снял, должно быть. Проезжал тут один до тебя... Все мои амулеты, рыцарь, по большей части мелочные. В одном ты прав - имела бы я силу, была бы герцогской ведьмой, а так - даже аллар не поможет... А этот предмет - артефакт, такие имеют разум, как люди, и судьбу свою имеют. И даже жизнь, своеобразную. Боюсь я его, понимаешь? Боюсь, как бы он мне в дом свору "лисовчиков" не привел - пожгут, ограбят, и хорошо, если не убьют... Артефакт-то с ними уедет, да мне с того уже радости мало будет. Забери его, рыцарь! Куда хошь девай! А не то ведь...
- Не то - что, тетя? - Спокойно спросил я.
- Не то... Ничего, - стушевалась она. - Кому-то другому пригрозила бы, а тебе не буду. Только заверить могу - тебе с него вреда не будет, тебя кристалл просто "не видит". Ты для него не существуешь. Забери его, прошу, отдай кому хочешь, или хоть в болоте утопи, но от моего дома подальше!
- Ладно. - Сказал я. Сгреб "артефакт" за цепку и сунул за подкладку камзола. - Я его в лавке продам. Он, поди, много стоит?
- Наверное. А мага того звали...
- А как того мага, прежнего хозяина, звали, я не знаю, и знать не хочу. - Перебил я. - Спасибо за хлеб-соль, хозяюшка. Извини, если груб бывал. Удачи тебе во всех делах... - И сотворил крестное знамение.
Кир из прихожей зашипел, как дворовый кот на домашнего песика.
Отдохнувший Сивка неспешно рысил по тропе, параллельно ней мелькал пушистый рыжий хвост с белым кончиком. Неизвестно, убоялся ли Кир своей грозной хозяйки, либо скромного меня, но вывел к тракту честно, и довольно быстро. Тявкнул на прощание, зыркнул желтым глазом, махнул хвостом и смылся.
Тракт представлял из себя широкую, гладкую, мощеную кирпичом дорогу. Такие дороги соединяли между собой главные города герцогств и столицу нашего королества - Орику. Стоила постройка баснословных денег, но себя оправдывала - тракты не разрушались и спустя пятьдесят лет, подновлять их не требовалось. Секрет был в растворе, используемом строителями - мастерами Империи Снов, присылаемым к нам в наказание...
В это время года, да еще в преддверии Праздника Доблести, связанного с турнирами, гуляньями и главным зрелищем сезона - настоящей корридой, тракт прямо-таки кишел народом. Куда взгляд ни кинь - всюду тянулись бескончаемые повозки, открытые телеги и закрытые фуры, некоторые охраняли отряды баронской и герцогской дружин, различающиеся качеством вооружения и надменностью морд. В клетке провезли человека с табличкой "колдун", человек имел вид унылый и на светлое будущее явно не надеялся.
Мы встали с Сивкой на тракт, и уже поздним вечером без приключений добрались до южных городских стен. Приключения начались аккурат перед ними...
- Кто таков? - Грозно вопросило лицо города - усатый стражник в хорошей кольчуге, но с гулей на лбу, по виду - аккурат от упавшего сверху кирпича.
- Странствующий рыцарь Квинт Винтер, с целью посетить корриду.
- Участником турнира записаны?
- Нет.
- Тогда не могу пропустить.
- Не понял? - Нахмурился я. - Почему это не можешь, плебейское рыло? Что, все прибывающие в город рыцари обязаны иметь приглашение?
- Да, господин.
- Но я не собираюсь участвовать в турнире!
- Я вам верю, кор Винтер. - С тоской в глазах сказал стражник, взглядом измеряя расстояние от своего лица до моего сапога - как положено дворянину, я разговаривал с ним с высоты седла. - Но это приказ сеньора графа - ни один рыцарь не может пройти или проехать в город, не имея разрешения на участие в турнире.
- Минутку. - У меня в голове что-то щелкнуло. - Так разрешения или приглашения?
- Разрешения, кор Винтер. - Сказал стражник, понадежнее хватаясь за казенную алебарду.
- С каких это пор благородным господам требуется разрешение на участие в состязаниях, достойных их звания?! - Сивка оскалил зубы и двинулся грудью на стражника, выставившего вперед алебарду. Воевать с рыцарем, судя по количеству оружия и зазубрин на таковом, весьма опытному, толстому лодырю никак не хотелось. Тем более что очередь, которую мы с Сивкой затормозили, встала бы на нашу сторону. Пара-тройка таких же странствующих воинов, как я, уже поглядывала благосклонно на меня и неодобрительно - на привратного труженика зубчатой алебарды.
- Не сердитесь, благородный кор, - залепетал стражник, пятясь. - Но это приказ сеньора графа... Я не могу ослушаться... Однако, если вы соблаговолите сойти с коня и пройти со мной, я расскажу вам, в чем причина...
Я спрыгнул с Сивки, хлопнул его по холке и сказал во всеуслышанье:
- Благородные коры, если через две лучины я не вернусь, рубите в капусту всю эту сволочь, как она того заслуживает!
- Давайте, сударь! - Откликнулся ближний ко мне брат по сословию и оружию, с косым шрамом через лоб и щеку. Прочая стража у ворот, числом трое, одним махом помещенная в категорию сволочей, уставилась злобно, но смолчала. В определенных случаях они - самая бесправная прослойка...
Я прошел за толстым стражником в ворота, и оказался в длинном коридоре, идущем под толстой крепостной стеной. С противоположной стороны виднелась кованая решетка с такой же охраной. Но мой провожатый туда не пошел, он отпер ключом маленькую чугунную дверцу в стене и полез туда, согнувшись в три погибели. Я последовал за ним. Мы оказались в помещении, которое в мирное время используется под караулку или кладовку, а в военное - для отвода глаз безнадежно тупого противника, думающего, что за ним - тайный ход...
Обернувшись ко мне, стражник прошептал:
- Мы не виноваты, не рубите сплеча, сударь Квинт... Дело в том, что в турнире будет принимать участие молодой сын графа.
- И что? - Я по-прежнему ничего не понимал.
- Он должен победить.
- Что значит "должен"? Победит, если умеет драться.
- В том-то и дело... Приглашения были разосланы самым именитым рыцарям. Тем, кто славен мечом, но не щепетильностью. Всех прочих приказано не пущать. Сударь, мы - люди маленькие, на довольствии...
- То есть, - начало доходить до меня, - вы пускаете только тех, кто заведомо слабее виконта Мортона, или согласен поддаться?
- Так, сударь Квинт. - Кивнул стражник.
- Какая низость! Ну и черт с нею. А мне-то что прикажете делать? И остальным, кто хочет попасть на праздник?
- Спорите и спрячьте нашивки с гербами, и выдайте себя за наемников. Их берут охотно - сеньор граф как раз набирает новый взвод. Вы сейчас выйдете, объедете часть стены и попадете в город через закатно-полуденные ворота. Только так. Вам опечатают меч руной "Наго", и в турнире вы участвовать не сможете.
- Я и не собирался... Ладно. - Поймав умоляющий взгляд стражника, я вздохнул и выдал ему обычный серебряный кинт. Экономнее скоро придется быть...
Меня вывели обратно к очереди, и, вздохнувши, я полез на верного коня. Расталкивая плебс, ко мне пробился тот самый, с уродливым косым шрамом.
- Ну что там, сударь?
- Смотря для кого, - Откликнулся я. - Вы в турнире участвовать не собирались ли, сударь?..
- Горт. Экмар Горт. - Он коснулся рукой помятого конического шлема. - Собирался рассудить по обстоятельствам...
- Квинт Винтер. - В свою очередь представился я. - Отъедемте подальше...
Мы вывели коней из очереди, и остановились переговорить в сторонке. Под кором Гортом была гнедая кобылка, с которой сразу же полез знакомиться Сивка.
Я рассказал новому знакомому о правилах выдачи так называемых приглашений. Рыцарь наморщил лоб.
- Про здешнего сеньора я слышал всякое, так что могу поверить. Говорят, это у него единственный наследник майората, долгожданный, вымоленный... Так и вырастет, видать, цветочком огородным. Мне до этого дела нет.
- А какие у вас вообще планы, кор Горт?
- Да, признаться, особо никаких. Путешествую в поисках службы.
- Тогда, может быть, вас устроит служба у графа Мортона?
- Простым дружинником? Мой меч стоит дороже, я служил капитаном у трех баронов. А вы, кор Квинт, что, таки собрались? - Непонимающе обратился ко мне рыцарь, заметив, как я спарываю нашивки.
- Служба у сеньора меня мало интересует, но я хочу попасть на праздник. Этот способ ничем не хуже любого другого, в конце концов, рыцарями нас делают вовсе не гербы.
- Верная мысль! Вы правы. - Он тоже решительно скинул с себя камзол, разложил его на седле и отмахнул (правда, несколько неаккуратно) треугольный шеврон со своей эмблемой. Я привычно отметил: поле - Верт, на нем вертикальный меч с двумя лебедиными крыльями на эфесе. Эфес внизу. Никаких полос, никаких дополнительных знаков. Незнакомый герб. - Вот только не узнал бы никто...
- У вас есть знакомые в Мортоне?