Усталость, привычная, но от этого не менее сильная, давит к земле. Она -- серый пепел, под которым теплятся жгучие угольки боли -- все, что осталось от былого огня.
Оптимизм, которого нет, самообман чудовищных размеров, умноженный на стремительную потерю остатков моральных принципов порождают искрящийся холод веры, способной уничтожить любое препятствие. Моя Сила меняет полярность -- там, где раньше был жар огня, ныне ледяной ветер и кристаллы замерзшей до каменного состояния земли.
Вера... ее питают безумие и холодный, лишенный чувств расчет. А она порождает фаталистическое бездушное предзнание -- все, что мне нужно, будет принадлежать мне. Пусть не немедленно, но на это нужно будет не так много времени. Я еще успею насладиться плодами успеха в достаточно молодом возрасте, даже если не добьюсь вечной жизни киборга.
Я вижу красоту, чувствую боль, наслаждаюсь страстью. Но восприятие становится качественно иным -- холодным. Терпение становится главным чувством, отношение к людям более равнодушным. Хрупкие маски рождаются и умирают, в танце лжи творения и даже саннер -- воррен не способен полностью сдерживать их искажающую Силу, как раньше, ибо доверие тоже стало холодным, как и все прочие чувства.
Одиночество -- красивое, темное, надежно защищаемое танцем масок, которые мешают даже самому себе понимать, что же на самом деле творится внутри. Даже полная победа не уничтожит его. Скорее усилит его. Ведь теперь всегда будут уголки души, куда нет доступа никому.
Серый пепел усталости, которым покрыт мир, попадает в покрасневшие от недосыпа глаза, норовя вырвать из них слезы боли. Может это у него и получится. Но их никто не увидит, ибо слабость недопустимо показывать -- это позор. В борьбе гордости и любви, безумия и преданности победила вера. Искрящаяся бесчисленными гранями кристаллов льда. Вера в победу, которой не помешают слезы и внешние помехи. Вера в то, что Сила заменит мне любовь и скует боль. Что тысячи масок заменят сожженное лицо. Маски будут плакать, радоваться, любить, ненавидеть, пытать и ласкать, грабить и раздавать милостыню. Они, едва не сведшие меня когда-то с ума, теперь стали подобием доспехов Дарта Вейдера -- тем, без чего невозможно существовать. Даже сейчас это пишет одна из них, обращаясь к воспоминаниям и смутным чувствам уставшей души.
Я вспоминаю былого себя. Такого, каким был перед победой холодной веры. Счастливого и жизнерадостного, когда полюбил и сломленного, срывающегося, жаждущего смерти, когда любовь начала оборачиваться взаимным адом. Сейчас я уже не желаю умереть, напротив жажда жизни, вечной земной молодости стала сильна, как никогда. Саннер -- воррен, выбросив меня прочь, исцелил мой разум, но ампутировал зараженный участок души. И на место любви пришла Сила. И это наверно даже к лучшему. Я стал из-за огня чувств уязвимым, сам отбросил броню. А холод возвращает мне защиту. За относительно скромную цену -- неизбежность воплощения победы.