Странная тишина и молчаливая музыка, но нет способов передать другим то, что ты на самом деле хочешь передать. Жужжит электросчётчик, поляна сиренева от васильков, хотел бы я спросить у кого-нибудь другого - для чего ты живёшь? Дождь размывает дамбу, насыпанную из вязкой шахтной породы, пепельного цвета, птицам пофиг, безразлично пофиг, всегда найдётся другой способ найти пожрать. Булыжник у покатого берега, стоящий по пояс в воде. Забрасывание втулок от каких-то механизмов, в которые потом забираются раки, которых там теперь наверное и нет. Купание детей в этом болоте, где невозможно даже полноценно нырнуть. Всё так классно, что абсолютно нечего делать. Чтобы забраться наконец на эту Вавилонскую башню, построенную скорей из самозащиты, чем из-за амбиций, надо только влезть на дерево и дождаться грозы, чтобы понять тщетность многочисленных попыток, ты ещё только ребёнок, но дождь указывает уже тебе твоё место, и стоимость всех будущих неудач уже проставлена на чеке.
Я скажу, что пожалуй, нет такого места, где было бы можно забыть о времени и о том, что оно уходит. Борхес, конечно же морализировал, когда говорил, что в месте, где нет времени, невозможно быть человеком. Вопрос в том, что такое человек. Вопрос в том, каким именно человеком он хотел бы быть. Скинхедом или наркоманом? Самоубийцей или крёстным отцом? Или они не люди? Или Гитлер не человек?
Мне хотелось бы не нарушая правил существовать дальше, потому что правила делают вещь прекрасной. Вообразите себе футбол без правил.
Но, к чему бы это ( сожалению или счастью ), невозможно не нарушать их. Не хочу смотреть в зеркало. Там тени и будущее. Так вот, о Борхесе. Одно он понял точно - нужно быть бесконечно сильным, чтобы суметь существовать вне времени. Почему бы и нет?
Здесь, сейчас, единственное место, где невозможно быть бесконечно сильным. Других нет?
Даже самые сильные не бесконечно сильны и наверное, побольше некоторых ощущают эту ограниченность.
Папиросы "Любительские", кстати, были жуткой дрянью, от них щипало губы и они окрашивались в никотиновый жёлтый цвет. Все эмоции имеют какое-то значение, но я не могу понять, какое. Опыт не имеет отношения к эмоциям, это что-то более рациональное. Эмоции бессмысленны и на самом деле невозможно найти их истинную, самую глубинную причину. То есть, те, кто только делают, ничего не чувствуют. Или стараются не чувствовать.
Но этот мертвенно бледный разрыв между действовать и чувствовать держит нож у моего горла. Одно движение - и я труп. Поэтому я не могу двигаться. Он холоден и одновременно хладнокровен, он ждёт от меня чего-то, но никогда не скажет сам. Он - исполнитель. Его глаза не то чтобы пусты или полны решимости, но молчаливы. Это звучит, как приглашение в гости, но при выполнении некоторых условий, дорогой костюм, там, выбритые щёки, хорошие манеры и то, о чём вам не говорят. Он держит нож у моего горла, способный при любых обстоятельствах не сказать, кто его хозяин, кто его нанял и кто ему за всё это заплатит. Я тоже хотел бы быть, как он.
Никаких бессмысленных мотоциклов или ночных бдений над картами, только холод дрожащей от невидимых ночью порывов ветра, травы и снайперская винтовка у правого плеча.
Что я должен сделать?
Он молчит.
И всё-таки, вселенная полна галактиками из тёмной материи, которые составляют большую часть её массы. Мне или вам в течении максимум ста лет нашей жизни это до лампочки, но звучит странновато.
Это как будто ты сидишь в светлой комнате, просто обставленной и привычной, а по углам стоят часовые-тени, которые следят за тобой и не позволяют её покинуть. И твои слова им чужды.
Да, и на полу - песочные часы, и взгляды из углов направлены только на них. Когда песок высыпется весь, они дадут тебе ключ и уйдут. Сиди сколько хочешь дальше, хочешь - открой дверь. Это и есть истинный момент свободы. А не первая прогулка ребёнка вдали от дома.
Первое соприкосновение с миром - это только момент осознания степени своей несвободы. Жужжат пчёлы, кое-где мелькают белые вспышки бабочек, жарко и весело, никогда не наступит ночь. Небо, жарко-голубое, как безбрежное море, и тишина в светлой, охраняемой тенями комнате.
Дрожащими пальцами налить коньяк и залпом выпить, всё просто и понятно.
Как всегда.
Как странно.
Странно, что приятно от холодящего шею лезвия. Я люблю, когда холодно.