ГЛАВА... НЕ ЗНАЮ, КАК ВАМ, А МНЕ ЭТИ ГЛАВЫ УЖЕ НАДОЕЛИ. ТЕМ БОЛЕЕ ЧТО ЗДЕСЬ СТАНОВИТСЯ ОЧЕНЬ СТРАШНО:
ПОПАДАНИЕ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ (ВОТ УЖ ПОПАЛА ТАК ПОПАЛА!)
Да, милые мои, вот это я попала так попала! И ладно бы ещё домой вернулась, так нет: подземелье какое-то. И не жарко, скорее наоборот. А всего хуже - что рот у меня до сих пор напрочь заклеенный, вроде как скотчем, только зеленоватым, под цвет глаз. Что это за эстет-извращенец на меня нацелился? Неужели успел рассмотреть в полутьме магазинчика? Или заранее знал и подготовился?
А стена холодная, возле которой я лежу. И в сторону откатиться нельзя - боюсь на пол свалиться: лежанка узкая. Одно хорошо: шишке на голове приятно. Ну, тому месту, по которому меня шарахнули. Говорят же, что к ушибам нужно лёд прикладывать. Вот холодная стена как раз вместо этого льда и служит. И потихоньку голова перестаёт кружиться, а пока кружилась, стихи выкружились: "Лежу на лежанке, в темнице сырой..."
Где-то я подобное уже читала... Вот это как называется, когда стихи сочинила: прихожу в сознание, или наоборот?
Хорошо хоть лежу я на голой кушетке - она тут тоже, похоже, каменная. Во всяком случае, твёрдая, как камень. Лежу я... на половичках - тех самых, что в лавке купить навострилась, в белую и синюю полосочку. Ну и что, что не под цвет моих глаз? Я что, только о себе одной думать должна? Зато это фирменные цвета нашей Службы: белый означает чистоту, а синий - трудолюбие. А всё вместе - что мы до посинения для чистоты нашего общества трудимся...
Ой, это негласный лозунг, мне ребята сказали, а официальный - что не покладая рук, и так далее. Но тоже за чистоту. Вот все чистоту любят, но не каждый хочет её наводить. Понимают, что чистыми руками, как бы там ни распинался Дзержинский, чистоты не навести. Другое дело, что потом помыться можно. Ну и чтобы всякие чистоплюи, не желающие якобы марать свои руки, всех грязью поливают, а особенно тех, кому с этой самой грязью и приходится работать. А это ведь самое трудное: находиться возле грязи - и не запачкаться.
Ну а то, что под меня половички подложили... что ж, за такую заботу, пожалуй, я своего похитителя сразу не убью... Тоже дам помучиться. И желательно - в холодильнике. Ради этого специально гномам секрет холодильника открою! Вот вам!
И вообще я вся завязанная верёвкой с головы до ног - пошевелиться нельзя. Ой, блин! То есть пирожок. Или оладьик. Я же дала слово не материться. А как в таких условиях не выразиться? Ну, попадись мне кто-нибудь, пожалеет, что на свет появился - я его живо обратным маршрутом отправлю. Кто ещё лучше женщины знает, кого куда посылать нужно... для полного обновления? Вот-вот. Ну, появись только!
Даже заклинание специальное для таких случаев имеется, но я его здесь приводить не стану: всё равно удалят по цензурным соображениям.
Вот пусть только явится - я ему живо прочитаю, а тогда посмотрим, где он был и куда денется!
Лежу я лежу... на кушетке на какой-то, ни рукой ни ногой пошевелить не могу, лишь глазами в бессильной ярости вращаю, да мести... или мсти?.. злободельные пленителю своему выдумываю. Ох, лучше бы ему не появляться! Потому что превращение в таракана с последующим метким ударом тапком в них самое слабое место занимают. А более крутые мести - например, медленное вытягивание жилочек по миллиметру... нет, наверное, по миллиметру не так чувствительно, успеет притерпеться - во, по сантиметру, чтоб почувствовал так почувствовал! А также опускание в колодец с голодными крысами, вниз пятками. Или лучше я его...
Скрипнула дверь, и я вся обратилась в слух и во взор.
Но эта гадина, конечно, подготовилась - весь в чёрном балахоне, и на голове капюшон, как у куклуксклановца - показывал мне Алекс как-то ихние фотографии.
Только мелковатый он какой-то, этот злодей-похититель. Уж на что я невелика ростом, а он так мне чуть ли не по пояс будет. Ну, может, чуть повыше, то есть по... ну, вы меня поняли, даже пусть я в лифчике хожу. Но разницы особой нет: у меня всего третий размер. Но Алексу хватает, а мне так тем более. Недаром он постоянно повторяет: если грудь женщины не вмещается в руку, то это не грудь, а вымя. Но у Алекса руки соответствующие - как раз под меня заточены. Словом, мы с ним друг другу идеально подходим, а остальные пусть идут лесом - медведиц доить, если получится.
Ну, только развяжи мне что-нибудь, урод... А лучше всего рот. Сразу пойдёшь у меня в пешее эротическое путешествие... к себе самому. А я погляжу, как это будет выглядеть.
Лежу, молчу. Глазами только сверкаю. Думаю: что бы такого ими изобразить, чтобы его до печёнок пропекло? Вот у Стивена Кинга есть испепеляющая взглядом, а я чем хуже?
Не успела я об этом подумать, как вспыхнула на нём чёрная его одежонка, а он сам взвыл и бросился наутёк, скидывая по пути горящий балахон. Ага, гад! Забыл, что чёрное тело тепло притягивает!
Снова скрипнула дверь, только теперь испуганно. Типа: Ах-х!
Х-ха! Знай наших! Я тебе устрою весёлую жизнь! Ты у меня вмиг заикаться начнёшь. Я уж не говорю про энурез и диарею. Ой, как он меня разозлил!
Думала я, что не появится эта крыса мерзкая ко мне сегодня больше. Ан нет - заявился снова. Опять в капюшоне, только одежонка уже не чёрная, а блестящая. Ну, как ёлочный шарик. Или как одежда у пожарных - чтобы тепло отражать наверное.
И точно: как я ни пробовала его теперь взглядом поджарить - ничего не получалось. Отражал он весь мой пыл, как зеркало. Однако же опять мне полегчало: в подвале потеплело, и я, уже вознамерившаяся стучать зубами, решила погодить.
Ой-ё-ёй! Что же теперь будет? А эта тварь зеркальная - ну ни за что взглядом не уцепишься, так и растекается по всей фигуре - подходит поближе и ехидно так заявляет:
- Ну что, принцессочка, попалась наконец-то мне в руки?
О! Это ещё за новости? С повышением тебя, Даночка! То я, значит, графиней была, а теперь что, вообще наследницей престола заделалась? Или он меня с кем-то путает? Да, кажется, и так уже спутал - дальше некуда: виток к витку верёвка на мне обмотана. На катушке нитки реже.
А я что? Ни возразить ему не могу, ни согласиться: рот-то скотчем заклеен! Вот шотландцы паскудные, какую дрянь придумали! Был бы этот скотч-виски, ещё бы куда ни шло, а то плёнка идиотская, непрокусываемая...
А он всё ближе подступает, но, видать, опасается: сторонится. И, такое ощущение, что в любой момент готов дёру дать. Ладно-ладно, мы с тобой ещё посчитаемся!
Подошёл, стал... в пяти шагах от той лежанки, на которой я кантуюсь, руки гордо на груди скрестил... и стал ещё смешнее, чем раньше. На гномика как-то смахивает, только не на настоящего, а на того, что гомик... из песенки.
И спрашивает этак... надменно. То есть это ему хотелось бы так сказать, но с его писклявым голосом это бы у него ни в жисть не получилось:
- Кто ты такая?
Вот болван! Сам же рот заклеил, и сам же ещё спрашивает! Ну, я промычала ему пару ругательств - из тех, что попроще да покороче. Сами понимаете: с заклеенным ртом особо не разгуляешься.
Ну и дважды болван! Только же сам меня принцессой назвал, а теперь чего-то спрашивает. Вот и продолжал бы в том же духе. Глядишь, и я добрее бы стала.
А он продолжает:
- Ты - моя пленница!
А-а-а, так это он у себя самого спрашивал, кто я такая? Бедненький: даже поговорить ему здесь не с кем, самому с собой приходится общаться. Да был бы ещё хоть умным человеком, всё не так грустно было, а то по виду если судить - так дурак дураком.
- Я буду держать тебя у себя столько, сколько я захочу. Я пока ещё не решил, что с тобой сделаю, но ты стала мне мешать в моей деятельности. И потому посидишь пока здесь. Здесь ты мне помешать не сможешь. А там я придумаю, где и как можно использовать твои способности и куда применить твою особенность...
Хоть бы намекнул, что у меня за способности да особенности. Нет, я, конечно, и сама знаю, что я особенная, не такая, как все, и мне приятно, что даже такой огрызок, как этот, сумел-таки правильно понять и оценить меня как личность. Но я знаю также, что люди иногда одним и тем же словом обозначают совершенно разные понятия. А потом сами же начинают друг друга упрекать в непонимании. А кто виноват? Да сами же и виноваты!
Тут у него подмышкой, то ли под капюшоном, то ли вообще под плащом этим зеркальным, что-то вроде звонка зазвенело. Ну да, попробуй-ка определить, где именно звенит, если плащ у него не только тепло в разные стороны отражает, но и звуки. А, впрочем, какая разница, где у него что звенит: это если бы у меня рот был расклеен, я бы тогда смогла его подколоть, что он - дозвон к коровьему мычанию, а так что ж... такая шикарная подколка пропала! Не, не пропала: я постараюсь её запомнить и ему при случае выдать! Пусть потом подёргается!
Ушёл он. Хорошо хоть лампы оставил, с собой не унёс. Или он ещё собирается вернуться?