Он стоял у ворот города уже второй день, не сьев ни корки хлеба и не выпив ни глотка воды, и сорванным от крика голосом призывал Папу. Несколько его учеников, пришедших с ним, спали в тени дерева. На башне переговаривались стражники и громко хохотали, указывая на него пальцем.
Вечером, когда его голос осип и он мог только шептать, отворились ворота и слуги вынесли носилки с красным бархатным паланкином.
Носилки опустились, занавеска отдернулась - кардинал, поддерживаемый слугой, выполз оттуда и уселся перед Авраамом на услужливо подставленный раскладной стул.
"Чего ты хочешь, еврей?" устало спросил он.
"Говорить с Папой" - прошептал тот в ответ.
"Папа к тебе не выйдет. Он слишком занят, чтобы беседовать с каждым голодранцем. Какие у тебя к нему вопросы?"
"Я должен обьявить ему о пришествии Мессии и уговорить принять обрезание".
Кардинал и сопровождающие его монахи разразились хохотом.
"Мессия уже приходил...или ты считаешь себя мессией?"
"Да" - прошептал тот.
"С чего вдруг ты решил, что ты мессия?"
"Мне сообщил ангел".
Снова раздался всеобщий хохот. Перестав смеяться, кардинал поерзал на раскладном стульчике, устраиваясь поудобнее.
"Расскажи подробнее...когда и где ты встретился с ангелом?"
"Я вижу его каждый день. Он и сейчас стоит возле меня и говорит мне то, что я должен тебе передать".
"И когда ты увидел его первый раз?"
"Два года назад...я медитировал на именах Бога много лет..."
"Видел я ваших, трясущихся в лихорадке и несущих бессмыслицы. И у нас тут и там появляются юродивые, говорящие на языках и извергающие разные бредовые пророчества. Мы их не трогаем, но и не одобряем их бесчинства. Так как выглядит твой ангел?"
Пауза, потом шепот Авраама.
"Он выглядит в точности как я, не считая глаз, которые как бы подернуты дымкой...Суть моего учения в том, чтобы, медитируя, избежать состояния экстаза и идти дальше...Да, ты прав, многие останавливаются там и счастливы купаться в сиянии Божественного блаженства, забыв, что оставили за собой миллионы страдающих людей заблудившихся в темноте,ненависть,несправедливость, болезни, разбитые сердца..."
"Да, еврей, и именно поэтому приходил наш Спаситель. Все будет возвращено сторицей после смерти. Непреложный закон бытия гласит, что если что-то отсутствует здесь, то оно наверняка находится в изобилии где-нибудь в другом месте... И счастье и справедливость, и награда и возмездие - все будет там."
"Но это же абсурд!"- закричал Абулафия тонким фальцетом, закашлялся и снова перешел на шепот.- "Это все должно произойти здесь...Говорить иначе - сомневаться в бесконечной благости и мудрости Божьего создания. Мы видим Его великие чудеса на каждом шагу - в любой травинке, цветке, пчеле, собирающей нектар, муравье, трудолюбиво волокущем соломину в свой муравейник, в прибрежном прибое, омывающем разноцветные камни - и единственное место в мире, где благодетельная воля Божья, кажалось бы, исчезает, уступая место чей-то злобной, насмешливой, подлой воле - это человеческая жизнь...Иешуа, которому Вы поклоняетесь, был добрым проповедником и излечил множество душевных ран, но какую ужасную службу ему совершили вы, назвав его равным Богу и непогрешимым!..Решив, что мертвые все равно скоро воскреснут и присоединятся к оставленным ими близким, вы позволили хоронить покойников в центре города, возле своих храмов, в местах скопления людей, что приводит к постоянным эпидемиям...дословно трактовав его слова о том, что нечистота не входит в человека, а исходит от него, вы запретили мыться своим адептам - взгляни, какая грязь и вонь на улицах ваших городов!"
Тучный кардинал, изнывающий от жары, обернулся к одному из своих слуг и вопросительно глянул. Тот налил вина из меха в серебряную чашу и передал ему. Выпив, кардинал с облегчением вздохнул.
"Ваши законы не менее абсурдны. Начнем с той же субботы, которую отменил Христос. Соблюдать ее в той степени, в которой соблюдают ее ваши фанатики - все равно что построить мощную крепость от врагов, но забыть построить одну из стен...Любое войско может раздавить вас за пару дней, и именно поэтому вы лишились своей земли..."
"Мы уповаем на защиту Всевышнего, а не на стены крепостей...На те чудеса,которые Он являл нам в прошлом и явит в будущем, если мы будем соблюдать Его волю...Ты слышал историю о реке Самбатион?"
"Читал у Плиния что-то, и что? Ты нашел ее?"
"Я провел три года путешествуя по Аравии в поисках этой реки. Мудрецы говорят, что эта река отделяет остров, на котором живет одно из потерянных колен Израилевых - с волосами как золото, светлых ликом и праведных, как ангелы, от остальной земли. Шесть дней в неделю по этой реке течет огненный поток и летят гигантские камни, и только каждую Субботу она высыхает, но праведные жители острова не могут пересечь ее в Святой День, и остаются плененными на острове вовеки. Я дошел до Индии, купцы, встречавшиеся мне по дороге, говорили, что видели эту реку, но я не нашел ее. Ангел говорит, что как только я буду признан Мессией, она исчезнет и они присоединятся к нам".
"Твой ангел- сатана"- проворчал кардинал.
"Он рассказывает мне много чудесных вещей, о существовании которых ты и не догадываешься...Когда в Испании умер мой отец, он сообщил мне, и только через два месяца купец привез письмо с сообщением его смерти. И сейчас он говорит мне, что если Папа откажется впустить меня в город, признать Мессией, принять обрезание, он умрет."
Кардинал стал медленно подниматься со стула. Монахи бросились поддерживать его.
"Ты войдешь в город завтра, фанатик...на площади перед воротами заканчивают строить плаху на которой тебя сожгут. Святейший также получил письмо переданное ему его лекарем, от одного из ваших мудрецов, прозванного Молотом Лжемессий, который советует ему именно так с тобой и поступить...Не думаю, что твой ангел тебе поможет..."
На заре на башнях взвились черные флаги и прокричали о смерти Папы. Они вошли в распахнутые ворота, и стража в страхе расступалась перед ними. Столб, на котором он должен был быть сожжен, стоял в центре площади, и они развалились на охапках сена передохнуть.
"Учитель, что мы будем делать теперь?"
"Искать мне невесту, Шломо. Разузнай, где находится самый большой бордель в городе. Найдем там женщину, желательно рожденную еврейкой, но если это будет христианка с добрым характером, согласная принять нашу веру и разделить с мужем судьбу, то тоже ничего."
"Пристойно ли праведнику жениться на шлюхе, Учитель? Почему?"
"Видишь ли, Господу не было нужды творить наш мир, если бы у него было намерения создать зло. Доброта Совершенства бесконечна, и может все, кроме одного - перестать быть совершенным, перестать быть всеблагим и испытать чувства и потери, которые мы испытываем каждый день. Он создал человека и подарил ему всю свою любовь, только для того чтобы после оказаться обманутым и страдать. Наш народ - его невеста, которую Он выбрал и спас от мучителей, но сразу, как вещи пошли установленным порядком, она заскучала, предала его и пустилась во все тяжкие...Та блудница погуляет-погуляет, настрадается от лживых поклонников, наберется ума-разума и вернется к нему, и будет счастливое воссоединение...И заповедовано пророками, что Мессия должен поступить так же.... И после этого на этой площади ты обьявишь меня Мессией."
"А что произойдет после этого, Учитель? На Землю вернется мир и любовь? Мы это сразу почувствуем?"
"Это я не могу сказать тебе, и мой Ангел говорит об этом туманно... Уверяю тебя, все вокруг изменится сразу. Можешь ли ты представить себе настоящее, неомраченное ничем счастье?"
На другой день ученики провозгласили Абулафию мессией там же, у плахи, в присутствии десятка зевак и новой его жены, пьяноватой, но смазливой и покладистой девчонки, и возложили на его голову серебряную корону, купленную загодя у венецианского ювелира.
Замолчав, они огляделись вокруг. Мир оставался прежним. Кудахтали куры в повозке крестянина, лавочник напротив бил кричащую жену, женщины потрошили рыбу и помои текли по канавам.
"Может быть попозже" - прошептал ученик. - "Пройдет совсем немного времени..."
Они набросили поклажу на ослов и вышли за городские ворота.
Письма Молота Лжемессий добрались до Неаполя раньше них, и евреи города встретили их камнями и издевательскими криками. Мир не изменился.
Они отправились в Палермо, и Учителю с учениками было позволено поселиться там при условии если они не станут баламутить народ. Мир не изменился. Ангел больше не появлялся.
...Он сидел за крепко сбитым столом в саду своего дома и писал. Рядом ползали его маленькие дети, жена громко переругивалась с пастухом возле деревянного частокола. Синие гроздья спелого винограда висели над ним, стояли глиняные кувшины с оливковым маслом, козы паслись на пригорке. Урожай пшеницы в этом году был неплох и муки хватит на зиму. Освещенный золотыми лучами заходящего осеннего солнца мир был прекрасен в конце концов.