Ильин Владимир Петрович : другие произведения.

Тайна Сатурна. 2-ая часть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение.

   Часть 2. Тайна Сатурна.
   Глава 1. Мечта.
   Вероятно, из последних строк предыдущего рассказа можно сделать вывод, что отец мой не был человеком многословным. Когда учил, то никогда не читал нудных нотаций. Если я что-то делал неправильно, останавливал коротко: "Это - тупиковый вариант". Второе отклонение от "правильного варианта" заканчивалось подзатыльником. Учил многому, но и требовал немало. Практически, это он сделал меня таким, какой я есть. В прямом и переносном смысле. В других же случаях вытащить из него что-либо стоило больших трудов.
   Даже я толком не знал, чем он занимался. Отец вначале работал у бабушки в лаборатории после окончания химического факультета. Но через несколько лет получил второе высшее образование. И после смерти своих родителей ушёл на завод, где собирал двигатели для космических кораблей. Дома он редко отходил от компьютера. На мои вопросы "чем ты там постоянно занимаешься?" ответ был одним - это моё дело, твоё время ещё придёт.
   Когда я окончил школу, отец отправил меня в Штаты, в Гарвард, учиться дальше. Понятно, я задал ему вопрос: "на какие деньги ты это организовал?". И не менее ясно, что ответ был лаконичным: "придёт время, узнаешь". Это самое время пришло, когда он умер. Всё, что он завещал мне, уместилось на одном винчестере. Раньше его функцию выполнял жёсткий диск. Теперь это простой блок, в нём нет механических частей. Поэтому долговечность увеличилась почти до вечности. А объём памяти возрос до такой степени, что способен вместить несколько сот полнометражных художественных фильмов. Но название сохранилось старое. Кроме этого - ещё несколько дневников моего деда и один - моей же бабули. Но они, понятно, на простых тетрадях.
   Смерть отца пришлась на мою зимнюю сессию. Так что я смог выделить время лишь на поездку в Россию для его похорон. Его знакомый, которому он поручил передать мне дневники и винт, рассказал, что незадолго до смерти отец обращался к врачу по поводу боли в груди. Обследование показало, что сердце его уже ни к чёрту негодно. Был вариант на замену его донорским, но это долгая песня, а отец обратился слишком поздно. Я ещё помню, как он порою хватался за грудь, пил таблетки. Но никогда не жаловался. Это теперь я понимаю, что он работал на износ. Он ушёл из больницы, осознавая, что шансов на продолжение жизни у него - неизвестно, сколько нулей после запятой. Поэтому отец призвал своего знакомого, на которого мог положиться, и попросил в случае его, отца, смерти передать мне то, что и было впоследствии передано.
  -- Роман, отец сказал, что информация на винте закрыта паролем. Но ты должен знать его.
   Хорошее дело, должен знать! Откуда? Ладно, разберёмся. Ещё на меня, как на единственного наследника, переписывалась квартира. Нет, жить в ней я не буду. Хоть родился здесь и вырос, но это не моё. Там, в Штатах, мне почему-то удобнее. Недолго думая, я составил доверенность на батиного знакомого: "Делай с ней что хочешь". У него глаза на лоб полезли. Сессия меня торопила, и я улетел.
   Уже здесь, дождавшись каникул, вставил винт в свой компьютер и начал ломать голову над паролем. Вообще, зачем его надо было ставить? В чём необходимость? Нельзя без него обойтись? Я перепробовал кучу вариантов. Сначала прошёл по всем именам, что помнил в нашем роду. Затем по датам рождения и смерти. Ничего не подходило. По логике, отец не мог поставить паролем то, чего я не знаю. Значит, ответ где-то на полках моей памяти есть. Понять бы только - на какой. Все каникулы я ломал голову. Пока до меня не дошло. Это "что-то" должно быть известно только отцу и мне. Те же имена и даты знают и другие. Но если отец поставил пароль, значит были на то веские причины. И он постарался подобрать такой набор символов, который я по здравому размышлению всё-таки отыщу. Другие же - никогда. Ну, разве что случайно.
   Знаете, это словно встретить человека мимолётом. А потом днями напролёт ломать голову. "Знаю же его, встречал когда-то. Но где, когда, и как зовут?". Потом на мгновение переключаемся на другую тему, а из памяти ответ подсовывают. И мы бьём себя ладонью по лбу. Ну да! Конечно! Ах, растяпа! Как же это я сразу не вспомнил!
   Ответ крутился где-то в голове, вот рядом он, а поймать не могу. Вместе с ним крутились и слова отца: "всему своё время, твоё время ещё придёт". "Время!", конечно же! Я забросил это слово в компьютер, и он заглотил его, даже "спасибо" не сказал.
   Но теперь мне придётся вернуться назад, чтобы стал понятен тот восторг, с каким я прочёл батино послание.
  
   Ещё в далёком детстве я мечтал о том, что когда-нибудь полечу. Не как птица, и не на самолёте. И даже не на орбитальную космическую станцию. Я хотел долететь к Сатурну, потрогать его кольца собственными руками. Это был мой бзик, моя "идея фикс". Мне даже сны об этом снились. Когда я попытался поднять эту тему среди одноклассников, меня просто подняли на смех.
  -- Да ты парень рехнулся! Тут до Марса еле добрались, и то - со второй попытки. На полёт ушёл год. А ты на Сатурн собрался. Да ты не в то время родился! Вот лет бы через 200, а то и через 300. Забудь! Это же бред сивой кобылы!
   Больше эту тему я не поднимал. Лишь после моего окончания школы, отец спросил:
  -- Ну, ты уже определился? Решил, чем в этой жизни займёшься?
   Я и рассказал отцу о своей мечте. Думал, он рассмеётся мне в глаза. Но он посмотрел очень серьёзно и ничего не сказал. А через 2 недели с уже готовыми документами отправил в Гарвард.
  -- Там есть обсерватория, она тебе пригодится.
  -- Но за какие деньги, отец?!
  -- Придёт время, узнаешь.
   И я не просто учился. Я впитывал знания как губка. Я хотел знать всё, что уже сделано до меня. Как летают, на чём летают, почему так медленно двигается процесс освоения космоса, какие проблемы мешают летать дальше? Из чего строят корабли, почему из этого материала, а не из другого? Вопросов было очень много. И я получал ответы не только на занятиях. Я был постоянным читателем в университетской и городской библиотеках. Компьютер помогал мне, чем мог. Как-то в голову пришла мысль, что если бы космонавтика развивалась теми же темпами, что я учусь, то возможность слетать на Сатурн уже давно превратилась в реальность.
   Постепенно набираясь знаний всё больше и больше, я пришёл к выводу, что на Земле ещё нет ни корабля, ни технологии его создания для полёта на большие расстояния. Даже двигателя для такого корабля ещё нет. Да, есть двигатель, способный вывести корабль на орбиту. Но это - стартовый двигатель. Он съедает такой объём топлива, что о полёте к Сатурну придётся забыть. Необходимо стартовать с орбиты и идти на маршевых двигателях, более экономичных.
   А что касается формы корабля, то почему-то считается - обтекаемость присуща лишь земному транспорту. Она уменьшает лобовое сопротивление воздуха, что позволяет экономить топливо и достигать большей скорости. В космосе-де воздух отсутствует, поэтому на корабле можно делать всякие надстройки, пристройки, склады и сараи. Ребята! Кому из вас первому пришла в голову эта бредовая идея? Вы что, не знаете, что даже крохотный камешек на большой встречной скорости способен пробить самую прочную обшивку? А попади корабль в поток метеоров? Да сито же будет!
   Нет, форма должна быть только обтекаемой. Это - конус, острый в начале. И это будет остриё иглы. А по длине корпуса необходимо ставить круговые спойлеры, под небольшим углом. Чтобы весь встречный мусор отбрасывался в сторону. И сам корпус делать из очень прочного материала. И лёгкого к тому же. Хотя вес в невесомости не существует, но масса всё же остаётся.
   Что-то мне помнится со школьной скамьи и из батиных рассказов. Ага, это же моя бабуля постаралась. Что там насчёт аквалита? При толщине в 3 см лист со сторонами в 1 метр выдерживает удар бронебойного снаряда. В то время, как такой же лист самых прочных сортов стали, но с толщиной в 10 см даёт трещину. Наверное, очень мощный снаряд! Такую сталь пробить-то. Почему же из аквалита не строят корабли? О нём вообще ничего не слышно. Что там на этот счёт в библиотеке? Сначала я просмотрел старые подшивки газет за те годы, когда он появился. Был бурный ажиотаж, ему прочили большое будущее. Сколько идей было. А потом тишина. Запросил литературу с более конкретным направлением.
   "Невозможность соединения двух деталей из аквалита. Материал обладает уникальным свойством мгновенного наращивания количества электронов в месте давления. Но это же свойство приводит к перенапряжению в месте стыка, который теряет свою прочность. Даже если стык образован методом склёпывания, а сами заклёпки - из того же материала. В итоге стык разрушается".
   Вот так! Самый прочный в мире материал, самый лёгкий, самый кислотоустойчивый. А никому не нужен. Даже нож из него недолговечен. При ударе ручка попросту разлетается на части. Единственное, где он нашёл своё применение, это обыкновенные бритвенные лезвия. Ошибочное изобретение Во маразм!. Ребята, ошибочных изобретений не бывает! Бывают ошибочные технологии. Кто вам помешал создать изделие целиком из аквалита, безо всяких швов и стыков? Нет ещё такой технологии? Ну так это другое дело. Если её создать, то что, изобретение перестанет быть ошибочным?
   Постепенно круг проблем, стоящих на пути к Сатурну стал обрисовываться. В него вошли: материал для корпуса, технология постройки корпуса, форма корпуса, двигатели, вид топлива, возможность дозаправки в пути.
  
   Насколько я был поражён, открыв батин винт! Он всю свою жизнь разрабатывал двигатель для космического корабля. Начальными требованиями, поставленными во главу угла, были кислородно-водородное топливо и мощность, позволяющая развивать кораблю скорость от 300 км\сек и выше. На старте, но только в космосе, двигатель работал в реактивном варианте, давая максимальную тягу. А в полёте переходил в режим ионизации, постепенно и постоянно наращивая скорость. В качестве основы для топлива отец предлагал использовать обыкновенный камень, пропущенный через конвертер, над которым трудилась его мать.
   Мать твою! Я сидел перед компьютером и не мог поверить и понять - это что, наследственное? Моя бабушка создаёт аквалит и конвертер для переработки песка в кислород и водород. Мой отец проводит основную работу по разработке двигателя на водороде. Мне остаётся лишь довести начатое до логического завершения и создать технологию для постройки корпуса. Мы трое словно идём по лестнице, каждый осваивая свою ступеньку. Тем самым, подготавливая дорогу для следующего поколения.
   Но это ещё не всё. Отец оставил запись, согласно которой на мой счёт в одном из нью-йоркских банков положена огромная (по моим меркам) сумма. Отец, ты имел доступ к Форт-Ноксу?
   "Роман, эти деньги - часть того (часть? Сколько же их было?), что в своё время добыл твой дед. Эти деньги предназначены именно для той цели, о которой ты мечтаешь. И только для этого! Если ты задумаешь потратить их на девочек или прокутить в казино, я тебя с того света достану. Если природа вздумает на тебе отдохнуть, ты обязан передать их своему сыну. А тот своему. И так до тех пор, пока природа не проснётся. Ты меня понял?".
   Понял, отец. Ещё как понял! Но откуда они? Ах да, дед. Что он там пишет в своих мемуарах? Жаль, времени мало, учёба всё съедает. Я читал дедовы дневники несколько месяцев урывками. Ну дед! Ну, молоток! Он, попросту, брал деньги из одного кармана государства, пропускал их через лабораторию своей жены и, в конечном итоге, они возвратились в другой карман того же самого горячо им любимого государства. А началось всё с того, что оно, это государство, обобрало его до нитки. Не сделай оно этого, кто знает, где бы я сейчас находился. Такое впечатление складывается, что всё шло по заранее намеченному кем-то плану. Но вот где он, дед то есть, брал такие огромные суммы, а из записей можно догадаться, что речь идёт о нескольких миллионах долларов, ни слова. Если только не считать его неудачное объяснение каким-то чемоданом, подброшенным неизвестно кем в багажник машины.
   Дед, ты серьёзно думаешь, что я поверю в этот бред? Кто же тот весёлый прохожий, что подарил тебе столько денег? Ты так и не нашёл его? Не верю, дед! Ну не могу поверить! Уж в дневнике мог бы написать правду, а?
   Выходит, не трое нас по лестнице идёт. Дед впереди, на лихом коне. Он был для остальных завхозом. Наша задача - работать, его - обеспечить нас всем необходимым. Дед, вероятно, никогда я так и не узнаю того, откуда же эти средства. Но обещаю тебе, откуда бы они ни взялись, послужат доброму делу.
  
   Закончив университет, я не пошёл на производство. На хлеб насущный черпал из банковского счёта. Отец, ты не обиде? Жизнь так коротка, а многое надо успеть. Мои поиски и работы велись одновременно в двух направлениях. Доводил "до кондиции" двигатель отца и решал проблему цельного изделия из аквалита, не имеющего стыков.
   Двигатель много сил не отнимал. Работа шла словно на автопилоте. Представьте кроссворд, в котором самые длинные и трудные слова уже записаны до вас. Остаётся лишь вставить самые простые и лёгкие. Этот процесс отнимает время, но не заставляет напрягаться.
   Львиную долю моих сил занимал именно цельный корпус корабля. Начал с самого простого. Из пластилина слепил сложную форму, поместил в небольшую ванну и залил свежеприготовленным аквалитом. Через 48 часов поместил ванну в печь. Пластилин растаял и вытек. Готовое изделие можно теперь бить, крушить, ломать. Оно ни в одном месте не треснет. Но не лепить же форму для корпуса!
  
   Прошло 10 лет моей жизни в Штатах. Двигатель, готовый в чертежах и расчётах, хранился на винте в моём компьютере. А я всё ни на шаг не приблизился к нужной технологии. И вот однажды тот, кто спланировал работу моей бабушки, моего отца и нашептал мне в детстве о полётах к Сатурну, разместил по всему городу афиши. Открывается выставка Богемского хрусталя и стекла. Этот "кто-то" заставил отложить на время мои пустые хлопоты, купить билет и пойти на эту выставку.
   Это конечно красиво, доложу я вам. Там были не просто бокалы и вазы. Для меня - так кроме шедевров вообще ничего и не представили. Несколько часов я бродил по залам, подолгу стоя у очередного из них.
   А ночью мне приснился сон. Я вновь брожу по тем залам и вновь подолгу всё рассматриваю. Наутро... я взял билет и пошёл ещё раз. Что-то меня тянуло, словно я чего-то недопонял или пропустил и не удостоил своего внимания. И если я сейчас с этим "что-то" не разберусь, всю жизнь буду каяться.
   Теперь я не стоял, глазея. Не торопясь проходил по залам, пока ноги сами не остановились возле огромной вазы. Огромной потому, что высота 3 метра для вазы это много, правда? Она представляла собой бутон тюльпана на стебле. Стебель - из зелёного стекла, бутон - из красного. Но кончики лепестка имели жёлтые прожилки. Идея витала в воздухе, но я был, наверное, туп в тот момент. Вокруг вазы стояло ограждение, поэтому приходилось смотреть издалека.
   На третий день я вновь пошёл туда, вооружившись простым театральным биноклем. Теперь можно рассмотреть тюльпан подробнее. Там, где стыковались разные цвета, я не нашёл стыков! Стекло плавно переходило от стебля к бутону, словно сделано целиком. Словно его вылили из одной большой капли, а затем раскрасили. Но это было Богемское стекло, его не красят.
   Я подошёл к мастеру, который крутился неподалёку, слушая от посетителей замечания и оценки. Я задал короткий вопрос:
  -- Как?
   Всё гениальное просто. Это прописная истина, о которой мы всегда забываем. Вначале он сделал стебель. И когда его нижняя часть уже затвердела, а верхняя ещё была в таком состоянии, что стекло возможно тянуть, к ней прикрепили красную каплю будущего бутона. И начался процесс его формирования. Когда лепестки были почти готовы, но ещё имели вязкость, было добавлено жёлтое стекло. И лепестки сформированы окончательно.
   В книге отзывов я оставил самую красочную запись. Велосипед уже изобрели. Садись-ка на него, Роман. Да крути педали! Это же готовый принцип для моей технологии! Я вернулся в свою лабораторию. И теперь действительно начал оправдывать дедовы деньги.
   Я решил сделать большую ёмкость для аквалита. В одну трубу втекает, в другую - вытекает. То есть, объём вещества постоянно поддерживается на одном уровне. А из вытекающей трубы он выходит не в жидком, первоначальном состоянии, а уже с небольшой вязкостью. Тут же укладывается на поддерживающую оснастку по форме будущего корпуса. Непрерывный процесс продвижения от носа к корме. Ранее уложенный состав затвердевает и вот именно на этом этапе и происходит процесс непосредственного формирования корпуса. Ведь он - это остов, скелет корабля. Всё навесное оборудование можно устанавливать на мощных резиновых амортизаторах.
  
   Через 5 лет с чемоданом чертежей я пришёл туда, где никто меня не ждал. Здесь, в этом здании, создавали космические корабли. Создавали на бумаге, в макетах. Это было конструкторское бюро. На меня посмотрели как на идиота.
  -- Ты кто? Где работаешь? В какой фирме? Никто, нигде, ни в какой? И что у тебя? Космический корабль? Парень, ты ошибся! Тебе в больницу надо! Ну, раз ты так настаиваешь, оставь свой чемодан. Когда-нибудь, в свободное время посмотрим.
   На их беду и на моё счастье, в том бюро проходили стажировку студенты-практиканты. И как это происходит всегда и везде, чтобы не путались под ногами, им давали самую простую и неответственную работу. Одному из таких стажёров, который повсюду совал свой нос, указали на мой чемоданчик:
  -- Разберись, парень. Приходил тут один изобретатель. Говорит, до Марса - за неделю. Шутник.
   Парня звали Джонсон. Он открыл чемодан и все с облегчением вздохнули - тихо стало. Ага, щас! Чемодан-то не бездонный. Час тишины, то есть "тихий час" истёк. У них появилась головная боль. Но Джонсон оказался настырным парнем, дошёл до Генерального конструктора. А тот в отпуск собрался. И чтобы этот зануда от него отцепился, пообещал через несколько дней дать свою оценку. За что я потом зауважал Генерального - он умел держать своё слово.
   Через несколько дней отпуск был отменён. Джонсон призван к ответу:
  -- Чей чемодан?!
   Меня нашли в несколько часов. Я сидел дома и пил. Я впервые напился за свою жизнь. Отсутствие постоянного напряжения за последние 15-ти лет лишило меня опоры, я решил немного расслабиться. Когда до меня дошло, кто меня ищет, и где меня ждут, хмель ушёл мгновенно. Адреналин - злейший враг алкоголя.
  
   Генеральный, мистер Хендриксон, поставил меня во фрунт:
  -- Чей чемодан?
  -- Мой.
  -- Чьи чертежи?
  -- Мои.
  -- Плагиатом занимаешься? Говори, у кого спёр?
  -- У себя, сам всё рассчитал!
  -- Докажи!
  -- Черновики показать?
  -- Давай.
   Я вернулся на следующий день и привёз свои винты. Он просмотрел их при мне, вернул и крепко пожал руку. Затем отправил домой.
  -- Жди, вызову. Никуда не уезжай, - подумав, добавил, - и не пей.
   А сам призвал своих конструкторов и поставил на стол чемодан:
  -- Проверить, просчитать всё заново. И дать свою оценку.
   Через 2 месяца меня вызвали.
  
   Я сидел в кабинете у Генерального, на стуле в углу возле входа.
  -- Вставишь слово, когда я скажу, - дал он мне короткую установку, - я проверял твою работу. Это что-то. То, чем мы занимались здесь до твоего прихода, это подготовка к основной работе. Мне уже 60 лет, но я не настолько консервативен, чтобы ставить тебе палки в колёса. Твой корабль будет создан и полетит. Это я тебе обещаю. А пока посиди в углу и не высовывайся. Сейчас здесь соберутся начальники отделов. Я им дал твои чертежи на рассмотрение и комплексный анализ. Посмотрим на их оценку. Помни, я уже на твоей стороне.
   Через несколько минут кабинет был полон. Все сидели молча, ожидая, видимо, команды к началу. Дисциплина здесь была, скажу я вам. Наверное, мистер Хендриксон не зря получал свою зарплату.
  -- Ну?
   Начальники большие были сама тишина.
  -- Что же, нет оценки?
  -- Есть, шеф, - наконец решился один из них, - скажите, откуда эти чертежи? Насколько мы знаем, это не работа русских. Иначе, мы бы знали о ней. В других странах тоже никто ничем подобным не занимается. У нас, если бы кто это и создал, так это мы. Шеф, кто автор?
  -- Всему своё время. Оценка? И покороче. Безо всяких отступлений.
  -- Если принять эту работу на вооружение, - он указал подбородком на гору папок на столе, - то можно её признать как план нашей работы на ближайшие годы.
  -- Вашей? - переспросил генеральный.
  -- Да, а что, вы отдаёте эту работу кому-то другому?
  -- Мне показалось, что именно нам здесь уже делать нечего. Или я ошибся?
  -- Шеф, я чего-то не понимаю, - смутился тот.
  -- Конкретно ваш отдел, Смит, занимается тем, что в этом проекте уже сделано. Мне показалось, что эту работу надо передавать дальше. На разработку оснастки, инструмента, составления сметы, создания цеха, станков, оборудования. Но мы уходим в сторону. Ещё раз повторяю. Мне нужна ваша оценка. Чего стоят все эти кипы бумаги?
  -- Хорошо. Это классно выполненная работа. В ней разработаны все принципы для создания корабля нового поколения. Все расчёты верны, ошибок нет.
  -- Я рад, - улыбнулся генеральный, - я рад, что наши оценки совпали.
  -- Но кто автор, шеф? - гнул своё Смит.
  -- Автор, говоришь? Это не русская работа? А? - он негромко рассмеялся, - автора. Да вот он, у входа, на краешке стула примостился, - кивнул он рукой.
   Все обернулись в мою сторону, затем посмотрели на шефа, опять на меня. И тоже рассмеялись. Я от них не отстал. Шеф смеялся, потому что конструктора попали в точку и не поняли этого. Конструктора смеялись, потому как сочли шуткой, что автор - я. Ну, а я смеялся, потому что представил их лица, когда поймут, что попали в точку с моим авторством.
   Насмеявшись, ещё один из них спросил:
  -- Шеф, а если серьёзно, кто же автор?
  -- Ладно, будет вам автор. Иди сюда, автор, - он демонстративно опустил голову, не показывая, к кому обращается, - можешь говорить.
   Я встал и пошёл к шефу. Моё движение сопровождалось поворотом голов с выпученными глазами. Кого я сейчас себе наживаю, друзей или врагов? Остановился у стола и повернулся к остальным лицом. Одни смотрели на меня с удивлением, потом им предстоит стать моими верными помощниками. В глазах других читалось высокомерие, кто-то из них уйдёт в другую фирму, кто-то будет засовывать палки в колесо истории.
  -- Знакомьтесь, - представил меня генеральный, - автор. Кстати, русский. Удивлены? А я потому и смеялся, что вы угадали.
  -- Шеф, а вы нас не разыгрываете? А в кустах рояль прячется.
  -- Не верите? Правильно делаете, - все облегчённо вздохнули, - я тоже сразу не поверил. Но я видел его черновики, - все замерли, - я смотрел его документы. Помните, кто изобрёл аквалит и водородный конвертер?
  -- Конечно.
  -- Знакомьтесь, это её внук, - раздался звук упавших челюстей на стол, - вот список всей литературы, - шеф достал из ящика стола объёмную папку и бросил её на стол своим подчинённым, она смачно шлёпнулась, - которую он запрашивал в университетской и городской библиотеках.
   Раздался звук ещё одной упавшей челюсти, моей.
  -- А ты думал? - он посмотрел на меня снизу вверх, улыбаясь, - кстати, 10 лет назад он закончил Гарвард. Если это вам о чём-то говорит.
  
   Это только кажется, что космос неподвижен, а звёзды с планетами раз и навсегда прочно прибиты гвоздями к небу. Лишь Солнце с Луной неспешно совершают по нему свой ежедневный путь. На самом же деле там ничто не стоит на месте. Любой предмет, будь то астероид, планета или звезда призваны вечно странствовать. И теперь уже сами добавляют движение и меняют курс встреченных тел.
   Причём, оно продолжается не только прямо, но и вокруг собственного центра тяжести. Как футбольный мяч - и вращается, и летит.
  
  -- Роман! Ты где начитался подобных романов? Где ты набрался этой ерунды?
   Когда Генеральный конструктор закончил совещание со своими подчинёнными, где представил меня как автора проекта, то отпустил их всех. Но взамен вызвал Джонсона, того самого молодого инженера, что не умеет тихо работать и мешает другим.
  -- У него существенное возражение против формы корпуса твоего корабля, - предупредил меня Генеральный.
  -- Что он нашёл? На мой взгляд, форма идеальная.
  -- А он сам тебе расскажет.
   Джонсон действительно оказался человеком, не позволяющим расслабиться. Едва войдя в кабинет, он бросился в атаку.
  -- А чем тебя форма-то не устраивает? - я опешил и попытался занять оборону, - по-мо­ему, она самая что ни на есть оптимальная. Любой встречный камень ближайший спойлер отбросит в сторону. Острый носовой конус имеет наименьшее лобовое сопро­тивление при встрече с потоком метеоров или кометным хвостом.
  -- Вот именно, лобовое сопротивление! - он присел на стул по другую сторону стола, - а с чего ты взял, что кораблю требуется только лобовое? Ты собрался летать со скоро­стью света? Тебя никто сзади не догонит?
  -- Что-то я тебя не пойму, парень.
   Меня шокировала та бесцеремонность, с которой ухватился за меня совершенно не­знакомый человек, да к тому же лет на 10 меньше меня знакомый с тем делом, в области которого меня же и обвиняет.
  -- Если корабль движется вперёд, то корпус должен иметь наиболее обтекаемую форму. На земле - от набегающего потока воздуха, в космосе - от встречного мусора.
  -- А только ли встречный там летает? Ты вообще имеешь представление о той среде? Полетишь ты один километр в секунду, десять, сто и что? Там не найдётся булыж­ника, который летит 150? И сбоку никто не протаранит?
   До этого момента Генеральный спокойно работал с бумагами за своим столом и, ка­залось, не вникал в наш спор. Но теперь он поднял на меня взгляд и указал ручкой на Джонсона:
  -- Видал? Как он тебя! Зачисляй его в свой штат главным инженером, советую.
  -- Если инженером в экипаж, я согласен, - мгновенно застолбил участок мой оппонент.
  -- А это уже с ним решай, - мистер Хендриксон указал ручкой на меня и вернулся к работе.
  -- Чтобы тебя булыжники разбомбили? - улыбнулся я.
  -- Нет, я хотел бы летать на таком корабле, который прикроет меня со всех сторон. И дюзы на корме тоже. Я предлагаю смоделировать условия полёта и рассмотреть все возможные варианты столкновения.
   Наконец, я сообразил, где находится слабое место в его обороне и ударил туда из главного калибра:
  -- А скажи-ка мне, парень, с какой относительной скоростью должен двигаться тот са­мый булыжник, чтобы разбить мои дюзы? Если он движется быстрее корабля кило­метров, скажем на 50, этого будет достаточно?
  -- Вполне, - попался он, - даже на столь малой для космоса скорости и прочность аква­лита не поможет, залети он в само отверстие. И превратится корабль в летающую консервную банку с экипажем на борту где-нибудь на краю Солнечной системы.
  -- Ага, ну тогда, главный мой инженер, получи свой первый выговор.
  -- За дерзость? - ухмыльнулся он.
  -- За халатность, - он замер, а я продолжил, - какова наибольшая скорость того камня?
  -- В космосе это понятие относительно, - уже более спокойно напомнил он.
  -- Хорошо, пусть будет относительно воображаемой неподвижной точки, - допустил я.
  -- Там большие скорости, - очень серьёзно просветил он, - тысячи и десятки тысяч ки­лометров час.
  -- Сколько десятков, четыре наберётся?
  -- Да, - ответил он и осёкся.
   Его удивила моя неправильная реакция. Казалось бы, мне стоило усомниться в соб­ственных расчётах. Но на моём лице не отражалось и намёка на досаду. Наоборот, я излучал уве­ренность в собственных силах.
  -- Если ты внимательно ознакомился с проектом, то не мог не заметить такую характе­ристику, как расчётная скорость. А там записано - 300км/секунду. Хочу добавить от себя, что мой отец не рассчитал её, он сделал двигатель под эту скорость. На стене, сразу за монитором, висел лист бумаги, на котором большим и жирным шрифтом кра­совалось это число. Оно постоянно напоминало ему о той пропасти между уровнем уже достигнутым техникой, и тем, к которому он стремился. Но это к слову. Давай мы пересчитаем 40 тысяч в час на секунды.
   Я достал калькулятор, разделил числа и повернул его к Джонсону:
  -- Чуть больше десяти. Долетит эта птица до середины Днепра?
  -- Куда? - не понял он.
   А Главный бросил ручку и расхохотался. Джонсон смутился и честно признался:
  -- Вероятно, я очень невнимательно читал проект. Не пойму, как такое со мной случи­лось?
  -- Джонсон, твою ошибку я заметил сразу, но решил не разубеждать, - заметил хозяин кабинета, - по той простой причине, что в твоих словах есть доля правды. Это так, Роман. Ведь корабль кроме перелётов ещё и остановки делать будет. Удары сбоку ему особо не опасны - корпус в продольном сечении круглый. Поэтому большая часть из них окажется секущими. Причём, говоря "сбоку", я имею ввиду - под любым углом. Что касается кормы, то защиты для неё ты не предусмотрел вообще. Это первое слабое место. Второе - спойлеры. Ты спроектировал их под углом десять градусов и в пол метра длины. Это разумно, но лишь в том случае, если удар приходится спереди или опять же сбоку. Однако позади спойлеров, благодаря их конструкции, образуется естественная ниша, мой кулак вполне найдёт там себе место. А уж камень тем более. Так что при ударе сзади при малой скорости корабля секущего удара не получится. Гася момент инерции, камень заставит изменить курс. Понятно, всех столкновений не избежать. Но прикрыв корму и перекроив спойлеры, уменьшить вред от них реально.
   Он взял карандаш и провёл на чистом листе ровную линию:
  -- Это корпус.
   К ней сбоку пристыковал короткую линию под углом в десять градусов:
  -- Спойлер и ниша за ним.
   Затем от конца этой короткой линии провёл такую же, но обратно к корпусу. Полу­чился симметричный выступ.
  -- Это не нападки и даже не критика. Это совет более опытного специалиста.
  
   Этот совет я не раз вспомнил, когда став за орбитой Марса на дозаправку в Поясе Астероидов, мы несколько суток растирали в порошок наименьшие из летающих здесь камней. Основной поток осколков былой планеты двигался по давно упорядоченной ор­бите. Беда только в том, что никто не взял на себя труд просеять их. Потому они имели разные массы, что вызывало притяжение более мелких к более массивным. И в зависимо­сти от скорости они либо соединялись воедино, либо разбивались, порождая новую группу мел­ких обломков. Интересно, мелькнула тогда мысль, а что же творится на кольцах Сатурна? Ведь там плотность камней в тысячи раз выше, значит и вероятность столкновения воз­растает.
  -- Ещё! - продолжил Главный, - в твоём проекте я не встретил ни малейшего упомина­ния о локации дальнего действия. Да что там дальнего, вообще никакой локации. Ты словно затворник провёл все эти годы за расчётами. Конечно, я отдаю должное твоему терпению, но с прискорбием вынужден констатировать - одиночество несёт пользу только отшельникам. Недочётов у тебя много, подобные проекты лучше разрабаты­вать группой. Но дело сделано, - он загадочно улыбнулся, - в ближайшие годы тебе ещё столько предстоит выслушать! Не принимай близко к сердцу. Помни, это та критика и тот посторонний взгляд, которых тебе так не хватало все годы оди­ночества.
  
   Глава 2. Локатор дальнего действия.
   На самом деле локационное обнаружение для защиты корабля я рассматривал. И не просто ознакомился с этой областью техники, но и могу теперь подрабатывать неплохим консультантом. Начну с того, что даже простой водитель автомобиля имеет средство об­наружения возможной помехи. Это его собственные глаза. До точки встречи может оста­ваться и десять метров и километр. Но спокойно и без волнения водитель реагирует на ту помеху, до которой двигаться более, чем семь секунд. Так устроен человек, семь секунд - это время нормальной реакции. Если времени остаётся меньше, предпринимаются резкие движения - торможение, рысканье в сторону. Подсознательно мы понимаем - 7 секунд - это минимальное время. Лучше его, конечно, иметь побольше. Но практика показывает, что пол минуты вполне достаточно. Слишком далёкую помеху мы не воспринимаем все­рьёз, она ещё не вошла в ту зону, где заслуживает нашего внимания. Переведя это на по­нятный язык, если вы удерживаете стрелку спидометра своего авто на "сотне", то мини­мальное расстояние - 200 метров, а километра хватает за глаза.
   Авиадиспетчеру желательно иметь перед собой экран индикатора, на котором ото­бражается реальная воздушная обстановка. В принципе, если сильно поднапрячься, то можно было бы обойтись и мощным биноклем. Если бы самолёты двигались всегда в од­ном направлении, если бы погода всегда была безоблачной, если бы всегда был день, если бы ... На практике - и самолётов десятки, и небо тучами закрыто, и ночь случается. По­тому и применяются радиолокаторы с обзором в 400 километров по радиусу. Дальше ви­димость ограничивает кривизна земной поверхности, самолёты попросту уходят за гори­зонт.
   Этот локатор посылает очень мощный импульс, узкий в горизонтальной плоскости, но широкий в вертикальной. До самолёта доходит только часть его, ещё меньше отража­ется обратно. И в приёмник приходит ноль целых и нули после запятой. Нулей этак пятна­дцать. Потому и зеркало антенны имеет несколько квадратных метров площади. И вра­щается такая антенна по несколько раз в минуту. Представляете космический корабль с такой махиной на борту?
   Но даже, если её и взгромоздить на корпус, пользы от такого локатора будет ноль и бесконечные нули в периоде. Что такое 800 километров обзора для корабля, идущего со скоростью триста километров в секунду? Пшик, это меньше половины времени реакции человека. А ведь в космосе нет такого понятия, как "верх" и "низ". Там требуется осмат­ривать пространство не по кругу, а по шару. Представьте себя в центре некоей сферы. Так вот, к вам может прилететь камень с любой стороны. Исходя из заявленной скорости, радиус та­кой сферы составит около двух тысяч минимально. Но желательно восемь. И вы поймёте сложность той проблемы, которую я перед собой обнаружил, но так и не смог решить.
  
  -- А ведь твой локатор у меня в кармане, - улыбнулся Главный, переведя на меня взгляд с бумаг на столе, - отличная работа, грамотно произведены расчёты. Впечатление то же, как и от твоего проекта. Продумано всё, вплоть до таких мелочей, как зависимость угла обзора от скорости корабля. Ты ведь понимаешь меня, эти слова для тебя не пус­той звук.
   Конечно понимаю, локатор долгое время служил мне зубной болью. Около полугода я потратил на изучение всех основ, азов и достижений в этой области. Без которой летать на подобной скорости всё равно, что болтаться с дельтапланом в районе посадки аэродрома. Шансы оказаться протараненным невелики. Но если столкновение с самолётом всё же произойдёт, то последствия окажутся плачевными для всех.
   Если вы идёте на корабле с той же скоростью, 300 в секунду, то требуемый угол обзора - полтора градуса от центра или три по кругу.
  -- Всего? - удивился Джонсон.
  -- Всего, - усмехнулся Главный, - а в момент торможения или набора скорости и тридцать, и сорок, и девяносто. А на стоянке, голову свернуть можно, и все 360 во все стороны. Правда, здесь и радиус обзора по шару всего 300 километров. Тебе, Джони, - он стучал кончиком ручки по своему подбородку, - такой локатор нигде не встречался, а?
   Тот недоверчиво посмотрел на большого начальника, но не заметив на лице и тени подвоха, поджал губы и прикрыл глаза, пытаясь что-нибудь припомнить. Через минуту ответ вроде бы готовился прозвучать, но Джонсон мотнул головой и вновь задумался. То ли его заело, что так глупо сел в лужу, то ли действительно знал хоть что-то и пытался вспомнить. Однако, он сдался, что подтвердили разведённые в стороны руки. Но в этот момент на экране хозяина кабинета появилось молодое лицо секретарши:
  -- Сэр, - мягко прозвучал динамик, - Вы просили разыскать Адама Яремича.
   Именно так, с ударением на первом "А".
  -- Да, - ответил Главный, - и что, нашли его наконец?
  -- Он здесь, сэр, в приёмной.
  -- Адам! - хлопнул себя ладонью по лбу Джонсон, - ну конечно!
  -- Тихо! - придержал шеф, - Мари, поверните камеру в его сторону.
   Изображение на экране скользнуло по комнате и замерло на лице молодого парня, я бы сказал, что он - ровесник моего инженера. Те же 25 лет, такая же короткая стрижка. Только волосы светлые, и нос явно не славянский. Но вот само лицо, оно имело такой вид, каким обладал я в тот момент, когда после сдачи чемодана с расчётами до меня дошло - кто и где меня ожидает. Я бы предложил ему стакан виски для опохмела.
  -- Мари, - попросил шеф, - угости парня, приготовь ему коктейль Молотова.
  -- Сэр! - вскинул брови неудавшийся пропойца.
  -- Извини, ты мне нужен трезвым.
   Он отключил связь и без тени улыбки посмотрел на меня:
  -- Это..., - он запнулся, подбирая слова, - вы что, все так делаете?
  -- Что именно? - я готов был рассмеяться.
  -- Приносите чертежи, замечательные чертежи, отличная работа. Она даёт представление о том, сколько времени и сил пришлось затратить, нервов тоже. И всё! Нет работы, нет постоянного напряжения, и вперёд в ближайший магазин за ящиком виски. И лакаете эту жидкость как кот валерьянку. Это таким образом вы стресс снимаете, что ли?
  -- Ага! - я не выдержал и рассмеялся, - но ведь, сэр, согласитесь - своё виски я заработал честным трудом.
   Он склонил голову набок и на мгновенье задумался:
  -- Вот она, причина, значит. Угу, ладно. Ладно, пусть будет так. Надеюсь, время подтвердит твою версию. Джони, а ты откуда Яремича знаешь? Учились вместе?
   Шеф почти угадал с учёбой. И я немного ошибся с возрастом. Оказалось, оба моло­дых инженера закончили тот же университет, что и я. Только Адам на три года раньше Джонсона, хотя познакомились они ещё лет пятнадцать назад. Но в те годы Адам больше увлекался астрономией. Причём настолько, что в любое время мог безошибочно указать на небе местоположение любой из девяти наших планет. И следом рассказать о ней многое из того, что значится в справочниках. И наклон оси, и массу, и скорость движения по ор­бите. И ту же информацию обо всех спутниках этой планеты, если таковые имелись в на­личии.
   Но на последних трёх курсах изменился, замкнулся и ушёл в себя. Растерял всех друзей и больше не появлялся ни на одной вечеринке. Всё свободное время проводил в библиотеках, мотался по каким-то научно-исследовательским институтам и аэропортам. Толком никто не знал, чем он так активно увлёкся. А получив диплом, вообще исчез из зоны видимости. Джонсон представления не имел - где он и чем занимается. И лишь ус­лышав его имя из уст секретаря по громкой связи, неожиданно быстро пришёл к верному заключению.
   Когда Адам постучал в двери и затем вошёл, его лицо уже не отражало и тени на­мёка на то состояние, в котором пребывало минут пятнадцать назад. Розовый румянец на щеках, здоровый блеск в глазах, спортивная фигура, напоминающая сжатую пружину. Весь его вид говорил: "Ребята и господа, я пришёл защищать и проталкивать своё де­тище!".
   Свои чертежи он принёс в Бюро за несколько дней до меня. Главный бегло ознакомился с ними и выдал своё резюме:
  -- Извини, но пока даже в проекте нет того корабля, где твой локатор оправдал бы свою установку.
   Вот Адам и сорвался, но протрезвев от угощения гостеприимной помощницы шефа, сообразил, что не просто так сюда вызван.
  -- Добрый вечер, - поприветствовал он нас троих.
  -- Проходи, - указал Главный на стул рядом с Джонсоном.
   Тот присел, очень внимательно рассмотрел меня, повернул голову влево и только теперь в ухмыляющемся соседе признал своего давнего знакомого. Вначале замер, не поверив, что встреча состоялась в столь высоком кабинете, но Джонсон сам его подстегнул:
  -- Зазнался, да? Мало того, что спрятался от всего мира неизвестно куда, так теперь и друзей из прошлой жизни не признаёшь?
  -- Джони, - едва слышно произнёс тот, - это же ты. Но чёрт меня побери, ты-то что здесь делаешь?
  -- Не зарывайся, - в шутку обиделся Джонсон, - с большой высоты долго падать.
  -- О, прости, - Адам положил свою ладонь поверх его, - прости, Джони. Конечно же, ты не просто так находишься здесь. Видимо, я ещё не полностью отошёл от коктейля, - он повернулся к Главному, - где Вы достали его рецепт, сэр?
   Тот самодовольно ухмыльнулся:
  -- Наше "ноу-хау", есть у меня один инженер. Это его личное изобретение. Как ощущение?
  -- Как молотом по голове, хмель уходит мгновенно. Это потому его так назвали?
  -- Нет, - просветил я, - был когда-то такой русский человек, Вячеслав Молотов. Он придумал жидкую взрывчатку, которая разливалась по бутылкам и детонировала от удара.
  -- Прошу меня извинить, - Адам сложил ладони в один большой кулак и не отрывая от него взгляд, спросил, - из троих здесь присутствующих я знаю двоих, - наконец он поднял взгляд и пристально посмотрел на меня, - но кто Вы?
  -- А это твой экзаменатор, Адам, - за меня ответил хозяин кабинета, - он ещё не видел твою работу, не успел ознакомиться. Так что... твоими чертежами я сейчас как раз и занимаюсь. А ты ему расскажи пока обо всём поподробней. Да и Джонсону послушать не мешает. Он у нас трезво смотрит на вещи.
   Адам вновь опустил взгляд на кулак и несколько минут лицезрел его. Он сидел словно статуя, не проявляя признаков жизни. Но вдруг резко, как и в прошлый раз, посмотрел на меня, обращаясь при этом к хозяину кабинета:
  -- Сэр, в нашу последнюю встречу Вы коротко и доступно объяснили мне, что я рановато родился и в обозримом будущем ожидать доходов от моих вложений - напрасная трата времени. Верно ли я полагаю, что, - он медленно повернул голову и не мигая посмотрел на Главного, - будущее наметило свои границы?
   Не только шеф, но и мы с Джонсоном онемели от столь смелого вопроса. Однако мысленно я отдал ему должное.
  -- Ладно, - Адам разжал кулак и уже с улыбкой предложил мне, - попытайтесь сбить мои тарелочки.
  
   Мне повезло в том отношении, что школьный преподаватель математики оказался человеком, фанатично увлечённым своим предметом. Он никогда не принуждал нас заучивать формулы и теоремы, объяснял это так:
  -- Они не спущены нам с неба, их вывели люди. А поскольку и мы с вами относимся к этому классу живых существ, никто не запрещает нам вывести их для себя заново.
   Он привил нам такую любовь к задачам и уравнениям, что они превратились для меня в самое настоящее увлечение. Мне доставляло удовольствие перелистывать учебники для старших классов в поисках сложных задач. Но удовольствия от решения я не получал. По той простой причине, что сложных задач не находилось. Однажды я сказал об этом учителю, а тот подарил мне компьютерную программу "Sky Glob". Это реальная астрономия, позволяющая смоделировать на экране небо в любой день из прошлого или будущего. И предложил нарисовать на листе бумаги координаты всех известных планет на момент рождения Христа. Он знал, что я не любитель заглядывать на последнюю страницу в поисках ответа.
   Вот это была задача, скажу я вам! Прошло пол года прежде, чем я смог показать ответ. Но это определило моё будущее. Я изучил Солнечную систему столь же досконально, как и собственные ладони. Именно с планетами и астероидами я составлял себе задачи и решал их. А затем переключился на звёзды.
   Но каково же было моё удивление, когда уже в университете меня разыскал тот самый учитель. Он показал рисунок, исходя из которого то количество астероидов и мелких камней, о котором я имел представление, показалось каплей. В действительности их многократно больше. По системе летает сотни тысяч, и это только те, которые хоть раз попадали в объектив телескопа.
  -- Я нашёл тебе задачу, - сказал он, - некий космический корабль летает меж планет. Каким-то образом ему придётся лавировать среди этого камнепада. Ты уже настолько свободно ориентируешься в космосе, что представь себя на месте штурмана подобного корабля.
  -- И что? - не понял я.
  -- И всё, - ответил он, - решай.
   До сих пор не могу понять - как и, главное, куда он исчез, словно испарился. Позже выяснилось, что я последний, кто его вообще видел. Он исчез не только с глаз моих, но из жизни вообще. Считается, что пропал без вести.
   Так вот задача. Для начала - каким должен быть корабль, чтобы летать на большие расстояния? Добираться за пол года до Плутона ещё более-менее, но за такой же срок до Марса или Венеры через чур долго. За неделю - это нормально, максимум за две. Зная минимальное расстояние между Землёй и этими планетами и желаемое время полёта, получилась требуемая скорость, порядка ста километров в секунду.
   Но эта скорость средняя. Ведь потребуется ещё время и на разгон и на торможение. Поэтому, даже не проводя расчётов, я попросту умножил сотню на два. Но ещё до умножения понял - моя задача не в создании такого корабля. Даже для чертежей потребуется целый институт, и не один. Мне вспомнились слова преподавателя: "ты - штурман". Я представил себя на борту некоего корабля внутри роя того камнепада с рисунка и сразу стало неуютно. Это всё я рассказываю к тому, чтобы вам стало понятно, почему я занялся именно локацией. Ведь без неё ни один серьёзный корабль дальше орбитальной станции не рискнёт уйти. Меня заинтересовало, что в этой области уже достигнуто?
   Первым делом я отыскал в Интернете описание орбитальной станции, но локатора там не встретил. Один из астронавтов уже при личной встрече объяснил этот факт тем, что вероятность столкновения слишком мала. А на моё упоминание о катастрофе 2020-го года, когда больше половины станции оказалось насквозь пробито метеоритным дождём, он лишь пожал плечами - вероятность мала, но она остаётся. А вот локатора, способного вести обзор всего пространства, не существует. Почему, он не знает.
   Узнать решил я. Пошёл по библиотекам и институтам, где локаторы разрабатывают. Оказалось, проблем три. Первая - слишком малая чувствительность приёмника. Дело вот в чём. Вначале передатчик посылает в пространство мощный зондирующий импульс. Приёмник тут же начинает принимать его в виде сигнала, отражённого от всех предметов, которые встретились на пути импульса. Но чем дальше находится предмет, тем слабее приходит сигнал. И ещё, чем чаще следуют друг за другом эти импульсы, тем меньше осматриваемая зона. Так что, если за время между двумя импульсами отражённый сигнал успеет вернуться в приёмную антенну, он ещё пройдёт на обработку. Если нет, то он уже настолько мал, что собственные шумы приёмника его превышают. И он попросту затеряется.
   Вторая проблема - механический привод антенны, а значит - громоздкость конструкции. Ну и третья - площадь этой антенны. Вернее, её большие размеры. Хотя радиолокация и применяется для осмотра Луны и соседних планет. Но в таких случаях зеркало антенны измеряется сотнями квадратных метров. В общем, я решил, что это дорога не для меня.
   Чтобы определиться, какая требуется, я рассчитал условия задачи. Первое - какой угол обзора относительно курса мне требуется? И какова при этом дальность обнаружения необходима?
  
  -- Не продолжай, - перебил я, - какие цифры ты вывел?
  -- 4 тысячи километров дальность и угол два с четвертью градуса. Я исходил из времени, необходимого для принятия решения по изменению курса 20 секунд. Это для спокойных действий. Можно дальше?
  -- Давай, но 20 секунд - это для ленивых.
   На его удивлённый взгляд я показал зубы в 2 ряда.
  
   Второе условие - разрешающая способность. Если локатор покажет, что впереди по курсу летит астероид, размером с дом, то от столкновения лучше уйти. Если там окажется камень с метр в поперечнике, его можно разбить. Лазером, например, или другим оружием. Значит, луч должен иметь узкую направленность. Отказавшись от радио, я пришёл к лазеру. Он обладает требуемым свойством.
   Но встретил новую проблему. Каким-то образом необходимо отклонить луч на угол обзора. Но ни магнитным полем, ни статикой луч света, как известно, не отклоняется. Ноу-хау в этом вопросе принадлежит Господу Богу. Жаль, ответ нам неведом. Была мысль использовать для отклонения маленькое зеркало. Ведь ширина лазерного луча составляет миллиметры. Но моё внутреннее "Я" решительно восстало против механики. Ведь она означает применение втулок, подшипников, мотора. И как следствие - выход из строя в самый неподходящий момент. Я зашёл в тупик и искал выход.
   Подсказка встретилась с самой неожиданной стороны. Может быть, помните выставку теле- и радиоаппаратуры пятилетней давности?
  
  -- Ещё бы не помнить! - согласился Джонсон, - там такая старина была представлена! Даже с жидкой линзой перед экраном один экземпляр красовался. Изображение и звук не сравнить, конечно, с современным уровнем. Но ведь это история.
  
   И не только. Там - то, что уже было достигнуто и то, к чему стоило повнимательнее присмотреться. Пока человек не знает историю, он обречён на повторное изобретение. Это я конкретно о себе. Я с детства привык к плоским телевизорам и мониторам. И считал, что так было всегда, и никак иначе. Но оказывается, ещё в начале нашего века уже уходила эпоха динозавров. Помню, как около часа я смотрел на телевизор, занимающий отдельный большой стол. И пытался без подсказки догадаться, а что же у него внутри? Чем напичкали его внутренности, что понадобился такой большой ящик? Кстати, раньше телевизоры действительно называли в быту "ящиками".
   По истечении часа я сдался и подошёл к технику с просьбой открыть мне секрет. Признаюсь честно, мог бы и год простоять, но так и не сообразить. Оказалось, львиную долю объёма занимал экран, который назывался кинескопом. Это такая большая электронная лампа. Одна её сторона плоская или почти плоская. На ней формировалось изображение. А другая вытянута в трубку, в ней создавался электронный пучок, который двигался на экран и отклонялся электромагнитным полем специальных катушек.
   Техник показал мне на стенде отдельно кинескоп, рассказал принцип его работы и подарил книгу. Вы уже поняли, что именно меня заинтересовало больше всего в том телевизоре. Электронный пучок, которым можно управлять, показался светом в конце тёмного тоннеля. Это заманчиво, это очень заманчиво. Я целый год ему отдал, но так и не смог устранить главный недостаток. С катода луч выходит с начальным углом расхождения. И уже на расстоянии в несколько метров превращается в пятно с монету. Представляете, во что он превратится через пару тысяч километров?
   Требовалось нечто среднее между лазером и этим пучком. Такое, чтобы и луч был тонким на большом протяжении, и отклонялся немеханическим способом. И тогда мне случайно встретился мой старый друг детства. Мы с ним после школы расстались. Любитель химии, высшее образование. Он-то и подсказал направление, которое оказалось единственно верным. Слышали вы когда-нибудь о таком незаслуженно обойдённом и забытом материале - аквалит?
  
   Я поперхнулся дымом от сигареты и зашёлся кашлем. Шеф растянулся в улыбке, а Джонсон скосил глаза на рассказчика и довольно крякнул. Тот переждал несколько минут и продолжил.
  
   Он попросту отдал мне патент на изобретение. Но я пообещал вернуть его через 2-3 года, если так и не сумею с толком им воспользоваться. У него есть своя небольшая домашняя лаборатория, в которой свободное время тратится ... нет, не так - превращается в исследования. Билл, так зовут моего друга, несколько лет занимался изучением свойств этого материала. Он убеждён - за аквалитом будущее, просто ему уделили недостаточно внимания и зря позабыли.
   Известно, что в начальный момент после разлива аквалит находится в жидком состоянии. Если его дозировано подвергнуть жёсткому облучению, он принимает любой цвет радуги по заказу. Но никто не задался вопросом - а что, если облучение проводить в момент лавинообразного застывания? Билл задался и в конечном итоге получил трубку, которая при использовании в квантовом генераторе вместо рубинового стержня выдаёт луч несветового диапазона, немного выше его ультрафиолетовой части. Но если направить его на предмет, то в месте облучения образуется точка света. Яркость которой зависит от мощности импульса лампы накачки. Эта лампа в течении короткого отрезка времени светит на трубку, которая накапливает энергию. А затем почти мгновенно, благодаря механизму вынужденного излучения, происходит испускание квантов. Они формируются по оси трубки.
   Вначале Билл использовал стержень. Но ему очень повезло, что включение производилось из соседней комнаты. Стержень взорвался. Мой друг проанализировал ситуацию и пришёл к верному выводу - в результате импульса света лампы накачки электроны в стержне устремились к его геометрическому центру, к оси. И разорвали тот изнутри. Поэтому и появилась трубка, в ней электроны собираются тоже по оси, но уже в воздухе.
   Но получив первую точку света на стене, Билл с удивлением обнаружил её небольшое смещение относительно раннее отмеченного центра. Оказалось, отклонение вносил магнит, по рассеянности оставленный на столе. То есть луч отклонялся в магнитном поле.
   И как раз тогда мы с ним и встретились. Я пришёл к старому другу за советом, а получил готовый ответ. Билл без разговоров вручил мне свой генератор, когда я объяснил, чем занимаюсь и в каком тупике сижу. Вот этот генератор я и превратил со временем в локатор. Который на сегодня имеет такие характеристики, что как сказал наш уважаемый Главный конструктор, такой корабль ещё не создан, где его возможно было бы применить.
   А в качестве приёмника отражённого сигнала я применил высокочувствительную матрицу из тех, что установлены на видеокамерах в обсерваториях. Для фокусировки света на неё используется фотообъектив с повышенной светосилой и изменяемым фокусным расстоянием. Оно находится в обратной зависимости от угла обзора. При увеличении скорости корабля уменьшается угол обзора локатора и увеличивается фокусное расстояние объектива. Последний имеет компактные размеры - собирающее зеркало, диаметром 30 сантиметров, длина 60 сантим. С матрицы свет поступает в компьютер на обработку. Излучатель имеет почти те же размеры. Что касается пушки, которой я планировал разбивать небольшие встречные камни, то вначале была мысль применить отдельный лазер. Однако за него я взялся уже после создания локатора. И правильно сделал, вот почему.
   В полёте с крейсерской скоростью достаточно иметь один-единственный локатор, установленный по носу корабля. На стоянке, где скорость равна нулю, а камни подлетают со всех сторон, возникает необходимость осмотра пространства полностью. Обычный игральный кубик имеет шесть граней. Я применил так же шесть отдельных локаторов. Метеорит может подлететь откуда угодно, и поворачивать туда лазер - значит применить механику.
   Изобретение Билла выручило меня ещё раз. Увеличивая напряжение, питающее лампу генератора, поднимается мощность импульса до той черты, когда происходит разрушение преграды. Причём, при первом обзоре компьютер запоминает её координаты, а при втором повышает мощность строго в нужном направлении. И дальше луч продолжает зондирование в обычном режиме. Т.е. локатор одновременно выполняет две функции. Выявление помехи на курсе происходит методом сравнения стереопары. Кадр предыдущего обзора сравнивается с текущим. Если появилась новая световая точка, то поступает сообщение пилоту. А тот уже принимает решение на манёвр или уничтожение.
   Пол года назад я уже собрал действующую модель. Приятель моего покойного отца работает в обсерватории Мауна Кеа на Гавайях. Как раз в то время он приехал к своей матери и зашёл ко мне в гости. Я рассказал о своей работе и попросил совет - нет ли у него на примете какого-нибудь космического мусора или отработавшего свой ресурс спутника, который ещё болтается на орбите?
   Есть, говорит. В ближайшие дни на расстоянии в несколько тысяч километров от Земли пролетит небольшой астероид, полтора метра в поперечнике. Ларсен, это астроном, специально сделал запрос в свою обсерваторию и вручил мне последние координаты астероида и параметры курса. Вдвоём мы подготовили локатор - установили его на штатив моего домашнего телескопа и внесли в компьютер данные.
   После этого Ларсен вернулся на Гавайи и оттуда по Интернету корректировал мой компьютер, который в свою очередь точно нацеливал локатор. В течении двух недель происходила коррекция, пока наконец локатор сам не засёк его на десяти тысячах и через двадцать минут выдал мощный импульс. Ларсен подтвердил успешное завершение испытаний. Астероид разлетелся на множество мелких осколков. Некоторые из них сгорели в атмосфере Земли в виде красивого метеорного дождя. Чего я больше всего опасался, так это непрошеной тучи в ответственный момент. Обошлось.
  
   Видимо, моё лицо выражало несогласие с последними словами Адама. Он заметил и, предупреждая вопрос, объяснил:
  -- Мне сопутствовали два момента. Во-первых, я точно знал, куда смотреть. Во-вторых, меня корректировал очень мощный телескоп. Я считаю, что именно поэтому дальность обнаружения превысила расчётную в два с половиной раза.
   Адам замолчал, давая нам время принять новую информацию. Пока он рассказывал, Главный всё занимался бумагами за своим столом, изредка поднимая взгляд в нашу сторону. Но теперь оставил ручку в покое и несколько минут ходил по кабинету, заложив руки за спину. Ходил-ходил, туда-сюда. Наконец, остановился у большого окна во всю стену и, стоя к нам спиной, произнёс:
  -- Несколько моментов, Адам. Первый - свяжись со своим Ларсеном, пусть он выйдет на меня. Второй - мне необходимо видеть твою действующую модель локатора, вместе с компьютером, разумеется. Третий - мы устроим официальные испытания твоему детищу и оформим результат по всем правилам. Четвёртый - мне необходимо познакомиться с твоим Биллом, ему желательно присутствовать при испытаниях. К тому же, как я понял, он - светлая голова. Мне такие нужны.
  -- Сэр?!
  -- Да?
  -- Прошу прощения, но об этом лучше попросить Вашу обаятельную секретаршу.
  -- То есть? - Главный повернулся.
  -- Билл УЖЕ работает у вас. Билл, Билл Андерсон. Уже три года.
  -- Андерсон?! - казалось, шеф искренне удивился, - гм.
   Он вновь принялся мерять кабинет шагами, но неожиданно остановился позади меня. Я взглянул на него снизу: его губы растягивались в стороны.
  -- Адам, я не буду его вызывать. Пока не буду, я с ним позже побеседую. У меня к тебе есть две новости. Одна удивительная, а вторая пригвоздит к тому месту, где ты сидишь. С какой начать?
  -- Давайте, мы для пробы просто удивимся.
  -- Давайте. Встретишь Андерсона, поблагодари его за "удар молотом".
   Адам не просто удивился, его глазам стало неожиданно тесно. Но он быстро справился:
  -- А он разносторонен! Но для второй новости мне вероятно придётся покрепче ухватиться за стол?
   Главный махнул рукой:
  -- Излишне, ты и без этого превратишься в статую. Вот этот человек, - он положил ладонь на моё плечо, - 15 лет в одиночку разрабатывал межпланетный корабль. У него получилось. Потому я и вызвал тебя. Но это не всё. Ты спрашивал: помним ли мы аквалит? Этот человек имеет о нём самое, что ни на есть реальное представление - корабль будет создан именно из него.
   Адам действительно замер и несколько минут смотрел на меня как на того человека, под дату рождения которого когда-то рассчитывал положение планет. Наконец, он с трудом выдавил:
  -- Из аквалита?!
   Если бы материалом для постройки корабля Главный объявил туалетную бумагу, то наверное удивление оказалось послабее. Адаму всё же удалось справиться с эмоциями, возможность соображать вернулась к нему. Но немного не в том свете. Он резко поднялся:
  -- Мистер Хендриксон, - обратился он к хозяину кабинета, - здесь у вас вроде бы серьёзная фирма.
   Он вновь обвёл всех присутствующих взглядом:
  -- Я перед вами распинаюсь, описываю свой локатор во всех деталях. А вы решили пошутить?
  -- А у тебя кровь с перцем, - оценил шеф, - причём, со жгучим.
  -- Так он же родом из Югославии, - заметил Джонсон, - а предки вышли с Кавказа. Безграничное спокойствие удивительным и непонятным образом сочетается в его характере с непредсказуемой вспыльчивостью. Но в общем-то, Адам - человек миролюбивый, умеет быстро брать себя в руки. О! - направил он указательный палец вверх, - о чём я говорил?
   Адам с улыбкой на лице выставил кулак в его сторону и сел с самым серьёзным видом. С общего согласия закурил и молчал, пока та не истлела сама по себе. Ни одной затяжки он так и не сделал. Чертыхнувшись, подул на пальцы и затушил окурок в пепельнице.
  -- Так, - положил он ладони на стол, - рассудим логически. Поскольку никто из здесь присутствующих не улыбается, я делаю вывод о серьёзности заявления аквалита. Я знаком с его прочностными характеристиками. Но я также знаком и с его взрывным характером.
   Боковым зрением я отметил улыбку на лице Джонсона:
  -- Прям как ты.
  -- Из этого материала можно делать только предметы, не подверженные ударам, - спокойно продолжил Адам, - слепить из него сувенир на память тоже реально. Но космический корабль? Вы не потомок Копперфильда? - посмотрел он на меня.
  -- Нет, я потомок автора аквалита, - отверг я и уточнил, - её внук, если быть точным.
  -- Вон как? - Адам забарабанил пальцами по столу, - выходит, бабушка оставила Вам в наследство секрет соединения деталей?
  -- Отнюдь, я его сам нашёл - корпус предстоит создать цельным, вместе со всеми переборками и перегородками сразу. А всё оборудование - навесное на резиновых амортизаторах и прокладках.
  -- А это вариант, - он сразу понял мой замысел, - причём вариант реальный. При таком решении аквалит отработает нормально, согласен. Но каким же способом Вы собираетесь отливать корпус? Кстати, велик ли он?
  -- 300 метров.
  -- Ого!
   Шеф уже давно отложил в сторону самую первую папку из моего чемодана. И теперь, потянувшись вперёд, бросил её на длинный стол, за которым сидели мы трое. Она проскользнула пару метров и замерла точно возле Адама.
  -- Забирай, и чтобы в ближайшие сутки я тебя не видел, - подумав, добавил, - и не слышал. Ознакомишься, побеседуем дальше. А пока - до свидания. Часть ответов на твои вопросы найдёшь в этой папке
   Адам по-деловому, без обиды, принял "секрет стыковки деталей", каждому пожал руку и ушёл.
  
   Глава 3. Воплощение мечты.
   Шеф проводил его взглядом и обратился ко мне:
  -- К тебе тоже вопрос на засыпку. Тебя удивила моя папка с перечнем литературы, которую ты запрашивал по библиотекам. Ты должен был сообразить - твоё прошлое тщательно рассматривается под микроскопом. Так вот, ты нигде и никогда не отработал ни одного дня. А для жизни в этом мире требуются средства. За чей счёт ты живёшь, Роман?
  -- За счёт своего деда, - не раздумывая ответил я.
   И коротко рассказа его историю, не особенно вдаваясь в детали. Шеф выслушал с большим вниманием и заметил, указывая ручкой в мою сторону:
  -- Отсутствию финансовых проблем на всём протяжении твоей жизни можно позавидовать. Это не упрёк, это для сравнения. Что такое нужда и выпрашивание денег, теперь предстоит узнать в полной мере. Что ты так удивился? Если я одобрил твой проект, то не считаешь же ты, что и деньги под него у меня уже на счету? Это не проект даже, а начало обширной и глобальной программы. И средства под неё придётся выбивать из бюджета. И не так это легко, как может показаться. Предстоит для начала просто рассказать, что есть предложение "прошвырнуться по Солнечной системе за несколько месяцев", обрисовать перспективы, сулящие в будущем колоссальную выгоду. Затем добавить, что уже существует проект со всеми расчётами и чертежами.
   И после этого предстоит драться, потому что у бюджетного пирога очень много едоков. По своему опыту могу сказать - самаритян там никогда не наблюдалось, просто так свою долю никто не уступит. Но в то же время опыт и подсказывает - все усилия, что мы затратим на выбивание денег, в конечном итоге себя оправдают. На первом этапе я пока сам займусь, ты подключишься чуть позже. А чтобы не растерял свой пыл и во второй раз за стакан не взялся, продумай вот что. Всегда и везде действует незыблемое правило - создают одни, летают другие. На мой взгляд, это не совсем правильно. Тот, кто собрался обойти Земной Шар на яхте в одиночку, вправе рассчитывать только на собственные знания и силы. Согласись - их окажется намного больше, если свой корабль собирать самому. Ну, или принимать в нём активное участие.
   Я сделаю тебе пропуск, ты сможешь беспрепятственно проходить в любой отдел, цех, в любую лабораторию или мастерскую. Это убьёт двух зайцев сразу. Во-первых, ты - теоретик чистой воды. Ты копал литературу, днями и ночами не вылезая из глобальной сети. Подозреваю, что и спал с компьютером в обнимку, а?
  -- Ну что Вы, шеф, - замотал я головой, - девушки тоже захаживали. Я ведь не монах.
  -- Такая практика меня не интересует.
  -- Как, уже?
   Он рассмеялся:
  -- Я не о том. Походи, присмотрись, предсказываю - ты почерпнёшь много нового для себя. А вторая польза - это возможность подобрать экипаж из специалистов, которые в будущем примут непосредственное участие в создании корабля. Если где-нибудь на орбите Юпитера случится авария, "техпомощь" туда не скоро прилетит, а своих продуктов надолго не хватит. Само собой разумеется, и по медицинским показателям отбор предстоит. Так что советую иметь по несколько человек на место.
  -- Так сказать, на конкурсной основе?
  -- А ты не улыбайся. Естественный отбор ещё природой придуман. Замечательная вещь, кстати. И так подбирай людей, чтобы они составили одну команду. Тут ещё и навыки психологии пригодятся. И каждый новый член экипажа должен будет полностью соответствовать вкусам и запросам тех, кто уже принят. Если на начальном этапе уже появятся конфликты и не растворятся миром, не жалей. Каким бы ценным специалистом ни был виновный, увольняй. Иначе в полёте произойдёт бунт.
  
   Пропуск, подписанный "Самом", открывал мне если не все двери, то достаточно многие из них. Я днями пропадал в конструкторских бюро и вычислительных центрах. Какое-то время пробыл на заводе, изготавливающем ракетные двигатели. Но оттуда меня Главный вытащил прямиком в Сенат. И в течении месяца мы вдвоём объясняли, доказывали и убеждали. Нас не понимали, нам отказывались верить, порою даже не вникая в суть решения проблемы. Чаще всего нежелание выражалось ссылкой на дороговизну проекта. Меня вначале озадачивало такое отношение. Неужели такие, мягко говоря неумные люди руководят страной?
  -- Всё они понимают, - разъяснил шеф, - и не такие уж "дубы", как тебе кажется. Этим "непониманием" всего лишь выгадывается время. На самом деле они всё и сразу поняли. Но и ты должен понять, что в уже существующие проекты вложены большие средства. И все вкладчики, а правильнее акционеры, ожидают прибыли. Это их неотъемлемое право. Наша с тобой задача - суметь доказать те перспективы, которые открывает внедрение твоего проекта.
   Подействовал мой аргумент, который оказалось невозможным перебить:
  -- Я ведь не патентовал свою технологию, могу отвезти её на родину. Там никто не станет спорить, там заберут её с руками и запустят в производство. Здесь или там, но мой корабль будет построен.
   Был ли я патриотом своей родины? Почему не передал все чертежи в Россию? По убеждениям я - космополит и не признаю границ. Этого дележа на государства. Живём на одной красивой и замечательной планете, перегородили её заборами, межами и контрольно-следовыми полосами. Чушь какая-то. Наука служит всем. Работами Циолковского пользуются все, Эйнштейна - тоже. Я не ставлю себя в один ряд с ними, я говорю о своём отношении к патриотизму.
   Через два месяца в списке штатных должностей капитанская, или, как я считал, моя, числилась первой. Образовалось акционерное общество, в котором 51% акций принадлежал государству, остальные частному капиталу.
   Вся техника предыдущих поколений ракет создавалась на заводах в разных штатах и даже в разных странах. Окончательная сборка производилась в непосредственной близости от стартовой площадки - несколько километров от сборочного цеха до места взлёта. Последнее требование вызвано большими габаритами комплекса корабля и ракеты. По тому же принципу пошёл и я. Поэтому пришлось перебраться непосредственно к цеху, в котором для начала предстояло построить его самого. Для чего была выделена площадка в несколько гектар. Уже через три с половиной года на этом месте стоял большой, я бы даже сказал огромный цех. 40 метров высоты, 400 в длину и 100 в ширину. Ведь сам корабль должен иметь 300 метров длины и 30 в основании. При его проектировании я исходил вот из каких соображений.
   Для минимального состава экипажа необходим, прежде всего, капитан. Затем - бортинженер, штурман, механик для обслуживания двигателей, его помощник, инженер-химик для обслуживания конвертера. Ещё врач и повар. Ну и нельзя не включить астронома. Такой уникальный случай. Каждому из них нужна отдельная каюта, размерами не метр на полтора. А хотя бы три на три, а это девять кают. Плюс рубка управления, столовая, кухня, врачебный кабинет, химлаборатория, каюта для конвертера, машинное отделение, мастерская для мелкого текущего ремонта. И топливные баки.
   Корабль должен подняться в открытый космос налегке, с неполными баками. Дойти к поясу астероидов, там загрузиться полностью. Пройти по большому кругу за пределы солнечной системы. На обратном пути остановиться на кольцах Сатурна, дозаправиться и вернуться на Землю. Ещё дополнение. Не будет же экипаж таскать осколки астероидов на горбу. Необходим какой-то транспорт для этого, а в полёте ему предстоит находиться внутри корабля. А для этого ещё место.
   Я рассчитал объём топливных баков, исходя из самого протяжённого участка пути. Вот и получился корпус 30 на 300. Причём, бак расположил в передней части.
   Если бросить предмет вверх, он поднимется на определённую высоту прежде, чем упасть. Бросить его сильнее и он поднимется выше. Но всё равно упадёт. Чтобы ему не суждено было вернуться обратно, потребуется начальная скорость 8 километров в секунду. Но и в этом случае предмет не "отвяжется" от планеты-матери, ему суждено превратиться в её искусственный спутник.
   Для того, чтобы он точно убежал в космические дали, потребуется добавить скорости до двенадцати километров всё за ту же секунду. Это так называемая скорость убегания. Все ракеты, когда-либо запущенные человеком, имели не меньше восьми в том случае, когда шли на орбиту. А если дальше, то обязательно 12.
   Чтобы сбежать от притяжения Луны, потребуется всего ничего - два с половиной. А вот если с Юпитера, то уже 60. Иначе нельзя, никак не получится. Мы живём на дне глубокого гравитационного колодца и обречены выбираться из него только таким способом, другого нет.
   Если забрасывать вверх не какой-то абстрактный предмет, а вполне реальный космический корабль, то придётся считаться с такой вводной, как масса. Если ракета вместе с кораблём, да плюс топливный бак весит сто килограмм, требуется подобрать соответствующий двигатель. Но к общей массе придётся добавить и массу этого двигателя, т.е. заново пересчитать уже стартовую массу. Если она составит уже сто тонн, то и двигатель придётся менять на более мощный. И вновь пересчитывать.
   Но в любом случае обязано соблюдаться основное условие - тяговая сила двигателя (или связки двигателей) должна позволять развивать такую скорость, чтобы сам корабль, сбрасывая дополнительные ступени, в конечном итоге вырвался из земного колодца. Если корабль уже находится в космосе, достаточно откупорить бутылку шампанского и направить её горлышком в любую сторону от наружной обшивки. И вы обречены вечно странствовать.
   Тот двигатель, что разработал мой отец, позволял с космической стоянки разогнаться до нескольких сотен километров в секунду. Но при всей своей мощи сгорел бы, но так и не поднял корабль даже на миллиметр над стартовым столом. Отличие стартового двигателя от маршевого наглядно видно на таком примере. Отвинтите крышку с бочки, наполненной водой, и опрокиньте её набок. Вы получите продолжительный, по времени, поток. Но если перед тем, как бросить бочку, срежете с неё верхнюю крышку, вода хлынет быстро, мощно. Но так же быстро иссякнет.
   Отец понимал разницу и предусмотрел лазейку. Он разработал основу маршевого варианта и, я больше чем уверен, не уйди он так рано из жизни, закончил бы двигатель целиком. А загвоздка состояла в том, что первый вариант требовал небольшого, но постоянного притока водорода и окислителя. А вот на старте - море этих же компонентов. Корабельный конвертер на такой "подвиг" не способен. Если установить несколько, они съедят львиную долю песка из баков. А добраться до Пояса астероидов за Марсом уже будет не на чем. Да и сами конвертеры кроме одного) больше никогда не пригодятся.
   Дело в том, что запас топлива на старте предполагает работу двигателей до момента выхода корабля на орбиту. Нам же требовалось его столько, чтобы хватило на облёт Системы. Если баки загрузить полностью на земле, корабль не поднимется. Если загрузить немного, не хватит на полёт. Я долго маялся над этой проблемой Поэтому воспользовался проверенным способом. К основному корпусу с четырёх сторон закрепили большие баки и в них закачали столько топлива, сколько требовалось для выхода на орбиту. Опустев, баки уйдут на Луну для будущей станции в качестве так остро востребованного помещения. Под склады, теплицы, испытательные лаборатории и жилые помещения. Зачем добру пропадать?
   Дальнейший набор скорости обеспечит "свой" двигатель. Но то, что возможно загрузить, не превышая стартового максимума, позволяло лишь разогнаться для подхода в течении месяца к поясу астероидов между Марсом и Юпитером для дозаправки.
   Проектируя корабль, я избавлялся от стереотипа земного мышления. Наши квартиры - фигуры объёмные. Покупая новое жильё, мы заставляем его мебелью, принося каждый год всё новые и новые предметы. Забывая меру, можно загромоздиться до такой степени, что дом превратится в склад или сарай. Полы заставлены, стены завешаны, в проходах не разминуться. Выбирая в магазине очередной понравившийся столик или книжную полку, принимаемся за решение тяжёлой задачи - куда бы его поставить или её прибить? Что бы для этого передвинуть или снять со стены? Мысленно возвращаемся домой и принимаемся за перестановку и перевешку. Но места катастрофически не хватает.
   Поднимите свой взгляд на потолок, окиньте эти девственно чистые просторы. Вот где фантазии разгуляться, ведь столько места пропадает зря! Там можно поместиться такую массу нужных предметов, что душа приходит в восторг. Но появляется сэр Исаак Ньютон и лёгким движением пальца рушит всё вниз. Земная гравитация вводит жёсткие ограничения на использование того жизненно необходимого пространства, хозяином которого являетесь вроде бы вы.
   Совсем иное дело космос. Любая хозяйка позавидует орбитальной станции за отсутствие такого лишнего понятия, как потолок. Обставлено и завешано всё, свободное пространство только в центре помещения. И причина одна - отсутствие притяжения. Вернее, его очень и очень малая величина. Станция медленно опускается, но время от времени получая небольшое ускорение для коррекции орбиты, она летит по инерции.
   И свой корабль я собирался обставить так же. А когда приступил к расчётам скорости в полёте, то и сам столкнулся со сложной задачей. Периоды невесомости появятся только на орбитах вокруг планет и в небольшие перерывы между разгоном и торможением. Это зонды однажды разогнавшись, летят годами по Системе. У них ведь нет двигателей из-за отсутствия топлива. А у меня есть. Выловил астероид, растёр его в порошок, пропустил через конвертер и лети себе на здоровье.
   Но. Вот это "но" меня и придержало. Во время разгона пол в каютах - это та переборка, что ближе к корме. А при торможении полом станет потолок, и понятия "низ" и "верх" меняются местами. Как быть? Первое, что приходит на ум, это развернуться кормой вперёд и тормозить главными двигателями. Тогда и пол останется на месте, и на голову ничего не свалится. Но подобное решение задачи сравнимо разве что с самоубийством. Потому что нос корабля, служащий естественной защитой от встречных камней, окажется позади. А все удары примут на себя раструбы дюз. Ну и во что они превратятся после первого же метеорного потока?
   Долго пришлось бы мне ломать голову, не загляни однажды в парк аттракционов. Помните колесо обозрения? Там в вертикальной плоскости вращается большое колесо с маленькими кабинками для отдыхающих. Где бы эти кабинки не находились, они всегда обращены к земле только одной стороной. Я немного перекрутил это решение и все каюты получились шарообразными как мяч. Почему именно так - объясню чуть позже, но пока только скажу, что ничего не падает и не сыпется на голову, всё остаётся на месте. А ось проходит по линии иллюминатор - входной люк. Диаметр каждой каюты 5 метров. Но в этом случае остаётся много неиспользованного места между каютами. Поэтому шар сменился цилиндром, а тот - усечённым конусом, который своим широким основанием обращён наружу, а более узким выходит к общей шахте.
   Корабль по всей длине делится на множество уровней. Первый в 50 метров от кормы отводится под двигатели, ёмкости для рабочих газов и мастерскую для механиков. Второй вмещает 7 жилых кают, на третьем ещё 2 и по одной для кухни, столовой, медицинского кабинета, лазарета и небольшого тренажёрного зала.
   Следующий этаж - рубка управления, самое просторное помещение на корабле и второе, после столовой, место общего сбора. Сквозь неё до самой кормы проходит шахта лифта по центральной оси корпуса. Вокруг которой вьётся спираль поручней и веером рассыпаются каюты. Она, рубка, как и все нежилые помещения всегда остаётся неподвижной. Когда пол с потолком меняются местами, стулья отстёгиваются с одной переборки и фиксируются на другой. А пульты с экранами просто переворачиваются вверх ногами.
   Выше рубки располагаются владения Билла - конвертер и химлаборатория. Часть этого этажа и весь следующий - склады продовольствия. Выше расположен ангар со шлюпкой, в нём же находится выходной люк и шлюзовая камера для экипажа. А дальше на всю длину корабля идут топливные баки для песка. Но в полусотне метрах от носа расположен второй двигательный отсек, для маневрирования. В нём установлены 6 двигателей, поперёк оси корабля и раструбами наружу.
   Занимаясь стройкой, я на личном самолёте часто вылетал на заводы, где уже начиналась работа по нашим заказам или же только предстояло заключать договора. Своим замом я без раздумий поставил Джонсона, но не из чувства долга за то, что в большой степени благодаря ему мой проект из разряда "написано" перешёл в "подлежит к созданию". Несмотря на кажущуюся ветреность этот молодой инженер оказался разносторонне развитым человеком и очень дотошным. Встретив новое для себя устройство, он обкладывался схемами с описаниями, вникал в суть и разбирался в конструкторском решении. Но затем в ход запускалась избирательность его памяти. Если Джонсон приходил к выводу, что это устройство или новый принцип ему пригодится в будущем, информация "поступала на хранение". В противном случае он ставил маркер - технология или устройство рассматривались и признались неперспективными. Когда я разобрался с его принципом, то оказалось, что это не так уж плохо. Если указывал своему первому заму:
  -- Джонсон, это нам необходимо, - то он запоминал даже то, в чём с ходу и разобраться не мог.
   Но очень скоро уже он указал мне:
  -- Роман, ты начинаешь использовать меня не по назначению. Тебе секретарь нужен.
  -- Забрасываешь удочку для кого-то? Ведь мне не смазливое личико требуется.
  -- Ну, ты недалёк от истины, - признал он мою проницательность, - не скажу, что пытаюсь замолвить словечко. Но согласись, ты можешь призвать человека, поработать с ним, а там уже и определиться - подходит ли?
  -- А твоё мнение, как ты сам оцениваешь своего протеже?
  -- Если быть точным, то "свою".
  -- Ага.
  -- Не "ага", моя "ага" готовит вкусно, а эта - врач по специальности.
  -- Готовит? - уловил я.
  -- Вот так, - он большим и указательным пальцами изобразил "о'кей", - это надо пробовать.
  -- Пригласишь как-нибудь для знакомства.
  -- Да ты её знаешь. Мари - секретарь мистера Хэндриксона.
  -- Главного?! Ну ты, парень, не промах!
  -- А то! - зарделся он.
  -- Что же эта врач, кто она и где сейчас?
  -- Она старше меня лет на 10, мечтает поработать на Лунной базе. Если таковую построят при её жизни. Совмещает две должности - главный врач небольшой клиники, там у неё с десяток специалистов, и заведует местной оранжереей. Но успела получить степень доктора.
  -- Не удивительно, она же врач, - заметил я, - какое отношение к ней имеешь ты? Брат?
  -- Мне её Мари посоветовала, их матери подругами были с детства и они сами в хороших отношениях. Тебе ведь понадобится врач?
  -- Врач, конечно, понадобится, - согласился я, - но ты начал разговор с должности секретаря.
  -- Я упоминал о том, что она совмещает 2 должности?
  -- Думаешь, она согласится опуститься с доктора до секретаря?
  -- А почему бы и нет? Пока корабль строится, она досконально изучит всех будущих членов экипажа. Как врач, внесёт свои коррективы в твои расчеты. А как секретарь в деталях узнает всю работу. Я бы на её месте долго не раздумывал. Созвонись с Мари, поговори. Не мне тебя учить. А Кэтрин вчера должна была вернуться из заграничной командировки.
  -- Ладно, подумаю, - пообещал я, - а с Мари встречу мне организуй, люблю вкусно поесть. Может быть и её поставим в кандидаты на корабельного кока.
  
   Наши с Кэтрин отношения с самого первого дня знакомства можно назвать дружескими. Как и от других ребят, с её стороны никогда не проскальзывало подобострастие. Она безо всяких оговорок и условий согласилась на моё предложение занять должность секретаря с возможностью в будущем оказаться врачом на борту корабля. Она сразу оказалась на своём месте. Вообще-то, у меня имелось несколько возможных кандидатур на место врача, но они об этом не знали. Можно смело сказать, что с того момента мы образовали симбиоз. Не влюблённую пару, а именно такой вот дружественный союз, в котором оба человека понимают друг друга с полу слова и стараются не подавить своим личным авторитетом, а наоборот, поддержать и подстраховать. И предостеречь от ошибок.
   У нас сложился свой язык жестов и взглядов. В частых перелётах на служебном самолёте мы с Кэт устраивались на широком диване и продолжали работу или с бумагами непосредственно или на компьютере по спутниковой связи. Когда моя помощница уставала, то поджимала под себя ноги, ложила на моё левое плечо свою голову и засыпала. Такое возможно разве что между братом и сестрой.
   Будучи врачом по образованию, она отлично владела ещё и делопроизводством, имела навыки в бухгалтерии. Дважды, благодаря ей, мне приходилось отдавать под суд своих главных бухгалтеров, одного вслед за другим. Пользуясь положением, те умудрялись переводить на свои счета немалые суммы из тех, что выделялись для моего проекта. Памятуя о том, сколько сил и времени ушло у меня на его создание, я не собирался прощать им подобной наглости даже после возмещения ущерба.
   Мать Кэтрин родилась в России и вышла замуж за американца. Поэтому дочь владела русским языком в той же степени, что и я. Этот факт стал большим аргументом в пользу выбора именно её кандидатуры. Иметь в качестве своей помощницы, а затем и врача на корабле молодую и красивую женщину, которая к тому же грамотный и умный специалист, да ещё и знает твой родной язык - ну не замечательно ли?
  
   К тому времени, когда корпус был готов, прибыла рота солдат и рассчиталась на первый-второй. Каждый первый получил увесистую кувалду, второй - коробку мела. Их задачей было ходить внутри и снаружи корпуса и бить в любые места, которые понравятся. И сразу отмечать мелом и ставить крест. Два дня они крестили моё детище. Я ещё сам ходил с ними и подначивал:
  -- Вот тут стукни, там не забудь. Да покрепче! Представь, что за этой переборкой твой сержант спрятался, гадюка. И его судьба в твоей кувалде.
   Затем корпус приподняли на 10 метров и резко сбросили стропы. приземлившись, он самортизировал и подпрыгнул. Успокоился только после третьего приземления. Прибыла лаборатория и на каждый крест ставила датчик. Прослушивали, просматривали, искали трещины или вмятины. Ни-че-го! И только после этого началась установка оборудования.
   Уже начал собираться экипаж. Джонсона я взял бортинженером. Отыскал с помощью шефа толкового механика. Нэш. А уже он привёл с собой помощника - Рой. Вчетвером мы лазили вместе с монтажниками, помогали им и учились сами. Билл и Адам заняли свои места химика и штурмана. Мари - повар, Кэт врач. И вот за полгода до старта для меня и открылось моё величайшее заблуждение.
   Я не учёл самого основного. Главным конструктором космического корабля нового поколения "Система" был я. Это очевидный и неоспоримый факт. Меня все признавали за такового, со мной советовались, к моему мнению прислушивались. Это признавал даже Генеральный конструктор самой фирмы, хотя в ней по штату я был главным конструктором космического корабля, ну и так далее. Для меня так же было неоспоримо и то, что капитаном корабля тоже стану я. Просто удивительно, как ум и глупость могут сочетаться в одном человеке! Но когда за полгода до старта мне представили штатного капитана, я просто-напросто онемел.
   Я помогал Джонсону в настройке Кэвина, так мы прозвали бортовой компьютер. В моём кармане заиграл телефон, в десятый раз за день. Могло бы и в сотый, но большую часть звонков забирала на себя моя Екатерина. Так я ласково называл Кэт. Я включил трубку, это она как раз мне и звонила:
  -- Роман?
  -- Да, Катерина.
  -- Звонил мистер Хэндриксон, он сейчас находится в нашей приёмной и просит срочно тебя перезвонить.
  -- Хорошо.
   Я отключился и набрал номер шефа:
  -- Это я, что-то случилось?
  -- Что-то, - хмыкнул он, - чем бы ни занимался, бросай все дела и давай сюда.
  -- Джони, - я снова отключил трубку и похлопал товарища по плечу, - зови техников на помощь. А ко мне шеф приехал. С чем, пока ещё не знаю.
   У нижней ступеньки лестницы уже поджидала Кэт, прижав к груди папку с никогда не исчезающими документами. Я спустился вниз и взял её под руку:
  -- На подпись?
  -- Так, текучка, - она дёрнула щекой, - но я не потому здесь. Что сказал мистер Хэндриксон?
  -- Да всё то же, срочно хочет увидеть меня. А что у тебя? Ты такая взволнованная.
   Мы вместе направились к выходу из цеха. Её щека продолжала мелко подёргиваться, а через руку ощущалась лёгкая дрожь. Казалось, ей известно нечто такое, что грозит мне большими неприятностями.
  -- Катерина, - свободной рукой я прикоснулся к её подбородку и слегка приподнял его, - что происходит?
  -- Не знаю, Роман. Не скажу даже, что со мной. Но мне кажется, мистер Хэндриксон привёз плохие новости.
  -- Он на что-то тебе намекнул?
  -- Нет, но я это чувствую! - с жаром выдохнула она и заглянула в мои глаза, словно там был написан ответ на её подозрения.
  -- Кэт, Кэт, - я потрепал её волосы на затылке, - что плохого он может мне привезти? Умер кто-то из моих родных? Так на сегодняшний день я сирота. Закрывают наш проект? После того, как он готов уже на девяносто процентов? Ты зря переживаешь. Идём, надеюсь, Главный развеет твои мрачные мысли.
  
   В приёмной сидели шеф и незнакомый мне мужчина в форме ВВС. С первого же взгляда на них по какой-то причине мне передалось от Кэт чувство беспокойства. Сама атмосфера в этом привычном для меня помещении вдруг показалась мрачной и тяжёлой. Офицер замер в кресле с каменным лицом, а шеф поднялся и без приветствия кивнул на мою дверь:
  -- Идём, - и уже войдя, указал на стул, - присядь.
   А сам принялся расхаживать, заложив руки за спину:
  -- Я привёз тебе плохую новость. Так долго раздаю приказы и распоряжения, что должен бы сказать то, что должен, безо всяких раздумий. А вот не знаю даже, как. Такое ощущение, что стою с факелом у стен собственного дома.
  -- Шеф, - подбодрил я, - я ведь не девица из благородного института, как-нибудь переживу. Рубите свою правду.
   Он присел по другую сторону стола:
  -- Что же, правду так правду. Ты оказался слишком ценным человеком в глазах наших акционеров. Они не могут позволить себе остаться без гаранта их вложений. Если ты улетишь в космос, а корабль потерпит там катастрофу, то им некого будет сажать на дыбу. Понимаешь?
  -- А тот офицер в приёмной, - сообразил я, - значит, новый капитан.
  -- Да, его зовут Стив Свенсон, он астронавт, имеет за плечами несколько полётов и четыре года в космосе. Решено принять его на штатную должность капитана, а тебя оставить Главным конструктором.
   Я резко поднялся и направился к двери.
  -- Ты куда?
  -- Хорошо, хоть в клетку не посадили, - бросил я на ходу и ушёл.
   Уехал домой и надрался до положения риз во второй раз в жизни. Ни на звонки, ни на стуки не отзывался. Можно в детстве заразиться интересной идеей и лелеять мечту на протяжении всей жизни. Повзрослев, предать её и посвятить годы какому-нибудь скучному занятию, поглядывая на часы - когда же смена закончится?
   А можно мечтать и строить реальные планы. А затем отметая все препятствия, идти только вперёд. Гладкого пути не бывает, на нём обязательно встречаются камни и ямы. Где перепрыгнул, где перешагнул, но ни шагу в сторону. Если камень побольше или яма поглубже, остановишься, наберёшься необходимых знаний и в несколько попыток всё-таки преодолеешь.
   Если задаться реальной целью и хорошо продумать путь, многого можно добиться. Главное, не отступать, верить в себя даже тогда, когда другие чешут у виска пальцем, посматривая в твою сторону. Что касается меня - в тот момент на пути встретился не просто камень, а настоящая глыба, целая стена перекрыла дорогу. И не обойдёшь её, и на лестнице не перелезешь. А рисунок на ней - большой и жирный крест. Это похороны моей мечты. Вот я и устроил поминки. Трёх дней мне хватило, чтобы понять, осознать и принять прописную истину - конструкторы в космос не летают! И ничего изменить невозможно. Когда вернулся в норму и оценил ситуацию, то пришлось принимать действительность такой, какой она оказалась. Ведь другого варианта нет. На четвёртый день я появился на своём рабочем месте, то есть в цеху. Никто, ни один человек, не задал мне "наводящего вопроса".
   Я пригласил в свой кабинет нового капитана, и мы долго с ним беседовали. Личных претензий к нему с моей стороны не имелось. Я понимал - не будь его, нашли бы другого. И он понимал, Главный уже объяснил Стиву, что значит для меня этот корабль. В конечном итоге мы пожали друг другу руки, я созвал весь будущий экипаж и уже официально, на правах руководителя проекта, представил Свенсона:
  -- Скажу сразу - никакие соболезнования в свой адрес не принимаю. Каждому из нас судьба рано или поздно преподносит удар. Тот, что получил я, сравнивать не с чем. Даже смерть отца пережил намного спокойнее. Поэтому, надеюсь на снисхождение с вашей стороны за проявленную мною слабость. По логике, это должно было случиться, но я смотрел на мир сквозь розовые очки. Меня выбили из седла, но я справился. И на сегодня я - всего лишь ваш руководитель, пока строится корабль. А с момента старта все бразды правления переходят в руки капитана. Вы уже знаете его, но в мою обязанность входит сделать его представление. Он здесь не по своей воле. Так же, как и я, имел собственные планы на будущее. Поэтому, прошу оказывать новому капитану соответствующее почтение. За оставшиеся пол года нам предстоит обучить Свенсона всему тому, что знаем мы. Или по крайней мере дать наиболее полное об этом представление.
   С сегодняшнего дня все вы - одна команда. И мне очень хочется, чтобы так оставалось и впредь. С далёкого детства я мечтал полететь к Сатурну и потрогать его кольца руками. Ради этой призрачной цели я занимаюсь тем, чем занимаюсь. Не получилось. Не беру с вас обещания, но очень прошу - привезите мне камешек с колец. Хотя бы так его потрогать. Но я себя не хороню. Если полёт завершится нормально, а я в этом не сомневаюсь, то предстоит и второй полёт, и третий. Вот тогда придёт мой черёд. Я не собираюсь отступать и сдавать позиции.
   Никто из ребят не хлопнул дверью и не покинул цех. Все остались на своих местах, продолжая общее дело и попутно обучая Стива. Капитану не обязательно знать все тонкости работы двигателей, конвертера, локатора и приготовления пищи. Не обязательно, но желательно. Так счёл Стив:
  -- Чем больше деталей я знаю, тем проще обыграть все возможные варианты развития нештатной ситуации. А без них, поверь, ещё ни один полёт не обошёлся.
   Взглянув на положение вещей трезвым взглядом, я заметил ещё одну странность. Капитан Стив Свенсон. Если убрать его усы и перекрасить волосы в мой цвет, его будет трудно отличить от меня. Эй, Великий Планировщик, не твоя ли это шутка? Другие почему-то этого едва различимого сходства не замечали. Вместе мы проработали отпущенное нам время. И подошёл мой юбилей. 40 лет. Полжизни сзади. Если подвести итог, есть чем похвастать.
   До старта оставалась неделя. Весь экипаж в полном составе я пригласил на пикник на природе. Со Стивом мы задержались на испытаниях и выехали позже всех. За месяц до этого дня мы поспорили - смогу ли я добиться того, чтобы наш единственный "турист", астроном Ларсен, стоял вахты как и все. Вернее, Стив сам напросился, я отнекивался. Чтобы хоть чуть его остудить, бросил:
  -- Проспоришь - сбриваешь усы.
   А он наоборот, разгорячился:
  -- По рукам, давай!
   Теперь мы ехали в моей машине на мой День Рождения, но за рулём сидел Стив. В свободное от полётов время он любил погонять за рулём авто или мотоцикла. Как-то я поинтересовался:
  -- Тебе мало космических скоростей?
  -- Это не то, Роман, совсем не то. Там можно разогнаться до нескольких десятков километров в секунду. Или, как ты предлагаешь, до нескольких сотен. Но ощущения движения нет. Понимаешь, что летишь быстрее пули, но не чувствуешь этого. А вот в машине, в обыкновенной земной машине на четырёх колёсах... или лучше на двух, на мотоцикле! Всего полторы-две сотни километров в час, но сколько эмоций! Ощущений намного больше, скажу я тебе.
   Времени оставалось мало, и Стив гнал машину по левой полосе. Ему только что пришлось расстаться с усами и время от времени он чесал опустевшее место:
  -- Ужасно непривычно, словно туда постоянно дует ветер или прицепился пух.
  -- Извини, Стив, но ты сам настоял. Я же предлагал плюнуть на спор и оставить усы. Но твоя честность. Ты никогда не пробовал поступать иначе? Где-то схитрить и промолчать. Конечно, ты человек военный...
  -- Именно. Больше, чем пол жизни, я прикладываю руку к фуражке и выполняю приказы. Я много раз уходил в космос, но всегда был уверен в экипаже как в самом себе. И моя честность требовала поступать именно так, как я и поступал. Иначе просто не умею.
   Он свернул с автострады на заброшенную дорогу. Её вывели из списка обслуживаемых и ремонтируемых лет 20 назад. Редко кто пользовался ею. Со временем асфальт растрескался и природа стремилась залицевать ненужный ей рубец, рассеивая траву. Но для нас сейчас этот путь сокращал время. Стив не сбавил скорость и гнал те же 80 миль в час. Оставалось лишь удивляться его реакции, позволяющей свободно лавировать между выбоин, трещин и камней. Какая уж тут речь о семи секундах нормальной реакции! Стив отрабатывал с одной.
  -- Ты нас не угробишь? - попытался я выразить протест.
   Он показал свои зубы:
  -- Такой человек, как ты, не может сегодня умереть.
  -- Почему? Из-за моего юбилея?
  -- Нет, было бы несправедливо сойти с дистанции на пол пути.
  -- Это ты обо мне?
  -- А то о ком же!
  -- А ты?
  -- А что я?
  -- Старт через неделю.
  -- И что?
  -- А ты - капитан.
   Неожиданно резко "Форд" сбросил скорость и, шурша шинами по гравию, замер на обочине. Стив переключился на нейтраль и посмотрел на меня с какой-то снисходительностью:
  -- Роман, я знаю тебя всего лишь пол года. Это не срок, это мелочь, пшик. На кого другого жизни не хватает, чтобы понять - перед тобой не человек, маска. Иной подлец оказывается честнейшим человеком, а старый друг завистником. Господи Иисусе, да более святой и наивной простоты я ещё не встречал! Ты что, действительно полагаешь, что я смогу руководить твоим экипажем?
  -- Что?! - я опешил, - Стив, ты о чём? Тебя не устраивает экипаж?
  -- О нет, Роман. Меня очень даже устраивает твой экипаж. Такой спаянной команды ещё не доводилось встречать. С этими ребятами действительно можно лететь хоть на край света.
  -- Так что же тебя не устраивает?!
   Он горько улыбнулся:
  -- Я. Я себя не устраиваю.
  -- Ты заболел?
  -- Здоров, как никогда. Нет, - помахал он ладонью, - ты не в том направлении пошёл. Меня называют "сэр, капитан, мистер Свенсон", но ни разу не обратились "Стив".
  -- И о чём это говорит?
  -- О том, что дальше орбиты Луны мне корабль не увести. "Мистер" и "сэр" перейдут в открытое неподчинение, а дальше - бунт. Это будет крушение. И моё, и экипажа и твоё тоже. Я не могу дальше оставаться на посту капитана, Роман.
  -- Ты слагаешь свои полномочия? Но уже поздно! Я не успею найти нового кандидата!
   Он включил передачу, и цифры на табло спидометра замелькали по нарастающей. Машина взлетела на вершину холма. А навстречу нам, но по своей стороне дороги и с не меньшей скоростью вылетел самосвал. Стив в пол оборота посмотрел на меня и, заканчивая разговор, ответил:
  -- Это мой подарок - тебе даже искать не придётся.
  
   Глава 4. Полёт.
   Рисковать всей командой на период старта корабля и вывод его на орбиту я не хотел. По этой причине в рубке управления оставались только я, как капитан, и Адам, на правах штурмана. Остальные члены команды поднимутся в небо через несколько дней на обычном корабле. Если, конечно, всё пойдёт по плану.
   Мы с Адамом вдвоём подняли корабли, лёжа в креслах, вывели его на высокую орбиту и протестировали все системы. Локатор в этот период сжёг несколько сотен фрагментов мусора, окружающего Землю. На десятом витке к нам пристыковался челнок с остальным экипажем и начался прогон двигателей. Разгоняли корабль и тормозили, маневрировали в стороны и возвращались на прежний курс.
   Когда дополнительные баки опустели полностью, автоматика отвела их в сторону, соединила в единую связку и они отправились к Луне, где им предстояло опуститься на Южный полюс и дожидаться того часа, когда всё-таки начнётся строительство базы. А мы набирали ускорение. Небольшое, пол метра в секунду. Но уже через сутки корабль проходил за эту же секунду 43 километра. А ещё через двое уровень топлива снизился до расчётного минимума, и полёт продолжился по инерции.
   При старте я не мог загрузить топливный бак полностью. Уходили налегке и теперь по инерции шли прямым ходом к Поясу астероидов для полной заправки.
   Когда уже миновали орбиту Луны, я решил выйти из тени и рассказать всем о том, что же действительно произошло во время аварии. Первым делом связался с Землёй и вызвал мистера Хэндриксона:
  -- Сэр, как себя чувствуют наши акционеры?
  -- Акционеры? - он с небольшой долей удивления нахмурил брови, - Стив, извини меня, но тебя они по какому поводу интересуют?
  -- Ну, сэр, как Вам сказать. Корабль обратно вернётся не скоро, Романа нет, на дыбу сажать некого. А ведь он был одним из гарантов безопасности их вложений.
   Мои слова подействовали как удар хлыста, ведь о "дыбе" знали только двое - Главный и Роман. С минуту шеф в молчании наблюдал, как я улыбаюсь уголками губ. Наконец, просчитал ситуацию и широко раскрыл глаза:
  -- Это ты?!
  -- Я, шеф. Но об этом побеседуем, когда вернёмся. А пока что я удаляюсь всё дальше и дальше.
   Прервав связь, я передал вахту по управлению кораблём штурману и вызвал врача:
  -- Кэтрин, Вы мне нужны.
  -- Что-нибудь срочное, сэр? - спросила она официально-надменно.
  -- Будьте добры пройти сейчас в свою рабочую каюту.
   Наши с ней отношения (капитана Стива и врача Кэтрин) можно охарактеризовать как вежливо-холодные, даже подчёркнуто вежливые. Никакой теплоты с её стороны, а все мои попытки добавить хотя бы немного дружелюбия наталкивались на глухую стену неприятия. Дальше подчинения мне, как её непосредственному начальнику речь не шла. Она жутко ревновала Стива к Роману. Изначально принявшая последнего как Главного конструктора и будущего капитана, с появлением Стива стала относиться к нему ещё более уважительно. Постепенно смирилась с тем, что обстоятельства вынуждают его отказаться от своей мечты. Она восприняла Стива как неизбежное зло, и мне стоило многих сил переубедить её, что так надо и пока иначе не получится с моим полётом.
   И так случилось не только с ней. Весь экипаж безмолвно восстал против Стива, когда я "погиб" в автокатастрофе. А ведь настоящий Свенсон не заслужил такого к себе отношения. За полгода он успел вникнуть в сферу ответственности каждого члена экипажа, и не поверхностно. Он даже меня притормаживал, заставляя вспоминать все подробности того, что я разработал. Он с успехом мог бы заменить и штурмана. Подозреваю, что такое отношение к нему со стороны экипажа имело одну-единственную подоплёку - замена меня на посту капитана.
   Я не мог назваться своим собственным именем, не отменив старта. Но чтобы восстановить доброе имя Стива, мне вначале необходимо доказать, что я - это я. Поэтому мне и потребовалась помощь Кэт. Она уже находилась в медицинской каюте, когда я вошёл туда. Вернее, спустился по небольшой лестнице от входного люка до вращающегося пола. Кэт лишь поднялась из-за стола в знак подчёркнутого приветствия командира, не выражая при этом никаких эмоций.
  -- Кэтрин, - обратился я, - необходимо сделать анализ моей крови.
  -- На предмет?
  -- Определить её группу.
  -- Вы не помните свою группу? - она чуть повернула голову и посмотрела на меня искоса.
  -- Отлично помню, но что-то подсказывает мне - она не совпадает с той, что занесена в Вашу базу данных.
  -- Капитан, это неуместная шутка? У Вас вторая группа, резус положительный.
   Я протянул левую ладонь:
  -- Сделайте анализ, я настаиваю.
   Кэт не поняла причину, но постаралась больше не спрашивать. Проколов палец, выдавила каплю на стекло и вставило его в прибор. Через секунду на экране появился результат - "1 +". Посчитав стекло загрязнённым, она повторила анализ, но результат от этого не изменился
  -- Давайте проверим радужную оболочку, - предложил я и сам подошёл к другому прибору.
   И снова несовпадение. Кэт переводила взгляд с меня на экран и пыталась как-то объяснить себе сбой в результате.
  -- У вас на борту неопознанный пассажир, - подсказал я, - который пытается выдать себя за капитана экспериментального корабля.
   С минуту Кэт пристально смотрела на меня, затем поднялась и приблизилась вплотную.
  -- Задал я Вам задачку, а, док? Какие будут варианты?
  -- Капитан, - решилась она, - будьте добры, закатайте левый рукав Вашей куртки.
   Ага, похоже, соображение к ней вернулось. Когда-то в детстве мы с пацанами в родной деревне моей матери лазили по соседским садам и воровали черешни. Убегая однажды от справедливого наказания, всей ватагой перемахнули через забор. Сколько раз прыгал, а тут умудрился локтем задеть гвоздь. Один из тех двух, что забивают в крайние штакеты, к ним привязывают и натягивают верёвку при строительстве. Чтобы затем по линии ровнять остальные. Когда забор готов, верёвку снимают, гвозди не всегда. Я тогда сильно разорвал кожу, в больнице наложили швы. Рана быстро зажила, но шрам остался.
   Как-то года два назад мы всей компанией отдыхали на берегу океана. Кэт заметила этот шрам и расспросила у меня его историю. Теперь же в её глазах он один мог однозначно меня идентифицировать. Я молчал и улыбался, скрестив руки на груди.
  -- Капитан, будьте добры, - настаивала врач.
   Я закатал рукав и обнажил локоть. Кэт тут же залепила мне пощёчину и бросилась на шею.
  -- Ненавижу тебя! - выкрикнула она.
   Но вопреки словам, губы говорил о другом. Она целовала мои щёки и обнимала так, что казалось - не вырваться.
  -- Мы же тебя похоронили!
   Но вдруг отстранилась и сделала шаг назад.
  -- Но почему, Роман? Если ты живой и сейчас стоишь со мной рядом, то кого же мы хоронили? Стива? Погоди, - она прижала ладони к вискам и слегка покачнулась.
   Я взял её за плечи и усадил на стул, но через несколько секунд пришлось переложить на кровать - она потеряла сознание.
   Я уже привык к тому, что Кэт всегда рядом со мной. Но лишь теперь, глядя на неё, мирно лежащую на больничной кушетке, понял - насколько же она мне дорога. Все мимолётные связи, что имелись в моей жизни, даже памяти о себе не оставили. Так только, слабые следы. Никем я серьёзно не увлёкся. Вероятно потому, что все устремления шли в работу. Только природа вырывала время от времени из мира вечного стремления вперёд.
   Всё напряжение последних двух десятков лет ушло на задний план и растворилось там. Расчёты, проверки, выбивание денег, стройка цеха, корабля, вечные споры, а то и суды с поставщиками. Отчёты перед акционерами. Отстранение с полёта, авария, собственные похороны. Больше нет такой нужды. Неожиданно я осознал, что теперь свободен. Я больше ни от кого не завишу и вместе с экипажем (со своим экипажем!) могу лететь хоть к чёрту на кулички.
   Надо мной никто не властен. В минуту расслабился и свободно вздохнул полной грудью. Присел возле Катерины, бережно взял локон её светлых волос и поводил его кончиком по шее:
  -- Просыпайтесь, девушка, это не сон. Рядом с Вами действительно Роман.
   Она поморгала ресницами и открыла глаза:
  -- До чего же ты похож на Стива! А он? Вы провернули какую-то махинацию? Но ведь по возвращении обман обязательно раскроется! Вы представляете себе его последствия? Но кого же мы похоронили? Выкупили в морге безымянный труп?
  -- Катерина, Катерина, - теперь я вздохнул тяжело, - если бы всё произошло действительно так, как ты предположила. Это было бы замечательно. Но всё не так, хоронили мы Стива. И не по моей воле, как может показаться. Я сейчас соберу всех, чтобы не повторяться. Я расскажу вам горькую правду, в которой отчасти виноваты все мы. Но пока мы с тобой сидим здесь наедине... Кэт... нет, Катерина, я хочу тебе сказать... вот недавно ты бросила мне в лицо "Ненавижу!"...
  -- Рома, прости меня, я совсем не то...
  -- Молчи. Я не про само это слово. Твои глаза, твои эмоции в тот момент. Катерина, ты смотрелась так замечательно! Сама искренность. Это был такой взрыв теплоты с твоей стороны. И ты, и все наши ребята никогда не относились ко мне, как к начальнику, человеку рангом выше. Только в присутствии посторонних мы держали требуемую дистанцию.
   Взял её ладони, приложил к своим щекам и, поднимаясь сам, потянул её вверх:
  -- Котёнок, я тебя люблю. И даже не спрашиваю, что ты ответишь. "Ненавижу!" сказало намного больше.
   Её руки переместились на мои плечи.
  -- Ты решил меня добить? Для начала восстал из мёртвых, а теперь...
   Обнял её и поцеловал.
  -- А вот теперь пошли к ребятам, точки над "I" расставлять. Поделимся с ними своим настроением.
   Я объявил по всему кораблю просьбу, не приказ, а именно просьбу собраться в рубке. Заодно и:
  -- Нэш, дружище, загляни к Рою, он сейчас перед вахтой спать ложится. Если уже уснул, буди, - и отключился.
  -- Стив всегда обращался к нам на "Вы", - заметила Кэт, - вот они сейчас озадачены.
  -- Сами виноваты в таком обращении. Кстати, ты забыла спросить, почему я не только похожу на Стива, но и говорю его голосом.
  -- Наверное потому, капитан, что я лишь теперь заметила эту разницу. Ваши лица, особенно некоторые черты, действительно были схожи. Если твои отрастающие волосы... если смыть с них краску и вернуть твой родной цвет, да ещё и усы сбрить, это будешь точно ты. А голос - ты всегда говорил с нами по-дружески, а он командирским тоном.
  -- Неправда, Кэт. Он пытался говорить так же, как и я. Но вы с первого дня поставили его на своё место. Идём, нас ждут.
  
   Ребята обсуждали возможную причину общего сбора, но когда мы с Кэт вошли из шахты в рубку, держась за поручни, разговоры прекратились. Следует отметить, что не я послужил тому причиной, а лучезарная улыбка врача. На неё смотрели если не с удивлением, то с непониманием точно.
  -- Это противоречит правилам бойкота? - я обвёл всех горьким взглядом, - так не должно быть, правда?
   Выше и правее пульта, рядом с большим экраном висела моя фотография в рамке с чёрным уголком. Когда мы отдыхали на берегу океана, Джонсон запечатлел меня, жизнерадостного, с бейсболкой на голове, которая сейчас висела под рамкой. Я одел её и точно, как на снимке, посмотрел на всех через плечо:
  -- Похоже? Кто перед вами? Три попытки. Не надо так широко открывать рты. Я пришёл к вам не с того света, я туда не уходил.
   Подойдя к пульту, обратился к компьютеру:
  -- Кэвин.
  -- Да, капитан, - отозвался он через динамик.
  -- Отпечатай портрет Свенсона.
   Вернувшись с этим снимком к своему, заменил один на другой:
  -- И теперь Стиву предстоит вечно оставаться на корабле. Но не в укор всем нам, и мне в частности, а справедливости для. На правах капитана я объявляю этого человека почётным членом нашего экипажа. А теперь слушайте меня внимательно.
   Я присел на свободный стул возле прозрачной стены, зацепил ногами подножку, чтобы оставаться на месте и рассказал о том, что произошло и как же случилось так, что я всё-таки улетел в космос первым рейсом.
  
  
   Мы поменялись местами и машина полетела. Дорога была пустой, она не ремонтировалась давно, асфальт со временем потрескался и Стив только успевал объезжать колдобины. Навстречу нам нёсся самосвал. Казалось бы, ничего опасного ожидать не стоит. Но надо же такому случиться, когда мы разминулись, из-под его колеса вылетел в нашу сторону камень. Словно вишнёвую косточку из пальцев выщелкнуть. Этот камень влетел в раскрытое со стороны водителя окно. Он не увернулся. То ли не успел, то ли меня спас. И погиб мгновенно. Голова упала на грудь, а нога придавила педаль в пол. Педаль газа, если бы тормоз, всё сложилось иначе. Машина и так неслась по битой дороге очень быстро, а теперь вообще полетела, как я в мечтах к Сатурну. Единственное, что мне оставалось, так это левой рукой перехватить руль. Мешал ремень. Какой идиот его придумал? Уж не помню, как я из него вывернулся. Дотянулся до ключа в замке и отключил зажигание. Одно из колёс попало в выбоину, джип взбесился и мы пошли кубарем.
   Остановились на крыше. Будь я пристёгнут ремнём, пострадал бы меньше. Не пропускайте замечания инспектора мимо ушей, пристегнитесь! Меня изрядно помяло, правда, ни одного перелома. Я отстегнул Стива и через вылетевшее лобовое стекло выбрался сам и вытащил его. Было очень неудобно, но, как говорится, без вариантов. Оттащил всего лишь на пару метров, когда взорвался бак. Меня отбросило в сторону, одежда и волосы обгорели, но сознание не потерял. Я набросил куртку на голову и вернулся за Стивом. Оттащил его ещё метров на 20 к дереву и только тут смог позволить себе отдышаться и рассмотреть его голову.
   Камень проломил висок и застрял в глубине мозга. Это 100% труп. Всё, полёт накрылся. Капитана нет, а главный конструктор в космос не летает. Пока найду нового человека, пока его обучу, пройдёт еще полгода. Планеты разойдутся и придётся заново рассчитывать маршрут полёта.
   Голова гудела от ударов, пожара, дыма. В общем, от свалившейся беды. Возможные кандидатуры на пост капитана? Нэш? Нет, он прекрасный механик, не более. Джонсон? Отлично изучил оборудование, но не знает навигации. Адам? Замечательный штурман, но не знает оборудования. Кто есть на примете, знающий всё необходимое, чтобы претендовать на эту должность?
   Ответ пришёл из ниоткуда, словно подсказка. Я, только я знаю всё в целом. Но я - "невыездной"! Кто сказал? Кто узаконил, что я не могу лететь?! Что и кто потеряет от того, что погиб не Стив, а Роман Гладких? Я? Стив? Экипаж?
   Я вновь внимательно посмотрел на Стива, поднял в стороне кусочек зеркала и осмотрел себя. В таком состоянии нас мать родная не отличит. Тем более, что Стив сбрил усы и сильно обгорел. Мои волосы тоже превратились в пепел, и лицо - чернее ночи.
   А это вариант! Великий комбинатор! Твоя злая шутка? Я поменял содержимое карманов Стива и своих. И позвонил по его телефону Нэшу.
  -- Пикник отменяется.
  -- Что? - не понял механик, - кто говорит? Да тише вы! - это он остальным.
  -- Нэш, это Стив, мероприятие отменяется. Роман погиб.
  -- Как? Ты что разыгрываешь?! Ты думай-то, что говоришь!
  -- Стив. Это Джонсон, что случилось?
  -- Джонсон, у нас авария. Роман погиб, без вариантов. Мы на 72-ом километре старой дороги. Сворачивайте костёр. Юбилей отменяется.
   Я нажал сброс и перезвонил в 9-11.
  
  -- Стив не хотел лететь с вами, - продолжил я, - он представлял себе последствия.
   Ларсен до сего момента внимательно слушал меня, наравне со всеми. Но в отличие от них, с какой-то долей недоверия. Не проронив ещё ни слова, теперь перебил:
  -- Да, он был достаточно умным человеком и опытным астронавтом, чтобы...
   Но и я последовал его примеру:
  -- Лари, я уже говорил раньше, на Земле, повторюсь ещё раз: астронавт - это производное от "астра" - звезда. На какой руке подсчитать количество астронавтов, слетавших хотя бы к одной из них? Может быть, слово "космонавт" более приемлемо? Но это к слову. Ты, кажется, знаешь о Свенсоне что-то такое, чего не знаю я?
   На его удивлённый взгляд я подбодрил:
  -- Не стесняйся, всё равно ведь расскажешь.
  -- Что я могу добавить? Всё должно было произойти именно так, как произошло.
   При этих слова я замер.
  -- Именно здесь, за пределами Лунной орбиты, тебе и предстояло обо всём рассказать. Так мы со Стивом договаривались. Но ты меня буквально выбил из колеи. Чёрт, как нелепо всё получилось.
   За неделю до твоего Дня Рождения он попросил моего совета. Мы вышли из цеха и присели в тени молодой аллеи деревьев. Долго тогда беседовали, он сетовал на своё незавидное положение. Говорил, что оказался меж двух огней. Если полетит, получит бунт на корабле, откажется - нарушит приказ, со всеми вытекающими... Он зашёл в тупик и не представлял себе выхода из него.
   Я давно знаю Стива, всегда он весёлый, жизнерадостный, крепкий как скала. Но в тот день, не скажу, что раскис или выглядел растерянным, вовсе нет. Но зол был, как 100 чертей, это уж точно. Я ему и подсказал вариант, как один из возможных. Даже не подсказал, а так... брякнул, что в голову пришло. А он зацепился, посветлел лицом и принялся прорабатывать.
   Я пытался отговорить, жалея о своих словах. Но это был не тот человек. За день до... трагедии Стив подошёл ко мне и сказал, что всё устроил. Всё должно было произойти так, как произошло, - повторился он, - с той лишь разницей, что Стиву предстояло исчезнуть на всё время полёта. А "погибшего" сыграет невостребованный труп, выкупленный в морге.
  -- Я так и думала, - перебила Кэтрин, - но как бы он вышел из тени после нашего возвращения?
  -- Я спросил его, но он ответил, что это уже мелочи. Впереди масса времени, что-нибудь придумает. До сегодняшнего дня я верил, что всё шло по плану Стива. И принимал тебя за него... надо же... получилось так, что погиб он по собственному сценарию.
  
   Где-то через час я перешёл к плану полёта. Дело в том, что несостоявшийся капитан - не единственный человек, собиравшийся внести свои изменения в него.
   Кажется, я упоминал о том, что мой отец оставил задел в двигателе на увеличение тяги? Я поработал в этом направлении и довёл его к логическому завершению. В конструкторском бюро, где чертежи и расчёты проходили первичную проверку, не согласились с тем, что возможно разогнать корабль до 300 километров в секунду. Да, двигатели в группе способны обеспечить подобную тягу. Да, масса корабля не выходит за пределы расчётной. Да, топлива вполне достаточно для полёта. Да, конвертер способен перерабатывать космические булыжники в рабочие газы в нужном объёме. Да, все расчёты верны. Но 300 в секунду? Не может быть! Это еретическое утверждение. Но я на большее пока не претендовал. А когда меня призвали к ответу, всё же удалось убедить оппонентов в своей правоте.
   Попутно со строительством корабля обсуждались и задачи, решаемые в полёте. А для этого определились с маршрутом. Для которого, в свою очередь, решили, что время в полёте не должно превышать пол года. Исходя из всего перечисленного, предстояло разогнать корабль до 100 км\секунду. Запас топлива, взятый с Земли, на этом заканчивался. То есть оставался минимум, необходимый для собственных нужд систем и команды, а также для коррекции подхода к Поясу астероидов. Измельчение камней и заправка полученным песком. По дуге переход на орбиту Сатурна, полный круг по Солнечной Системе, несколько суток на орбите вокруг самого Сатурна, повторная дозаправка из его колец и возвращение домой.
   На самом же деле после заправки на Поясе я собирался отправить план полёта в корзину. Первым моё намерение заметил Нэш, механик. Случилось это ещё на втором месяце его работы по сборке корабля. Каждый рабочий день начинался с небольшой планёрки, где собирались все специалисты, которых вызывал я, и те, кто считал необходимым прийти сам. После одного из таких совещаний Нэш дождался момента, когда все разошлись, закрыл за ними дверь и занял стул напротив меня. А я просматривал кипу бумаг, требующих моей подписи, и не поднимая взгляд, спросил:
  -- Что-то ещё?
  -- Да, - подтвердил он, - большое "что-то".
  -- Слушаю.
  -- Роман, я уже не первый год собираю ракетные двигатели и неплохо в них разбираюсь.
  -- Потому ты и работаешь у меня, - согласился я, рисуя очередной автограф.
  -- Я могу пойти экспертом и консультантом в любую страну, меня с руками заберут.
  -- Знаю.
  -- Я могу найти любую неисправность в двигателе и устранить её.
  -- Знаю.
  -- Я могу разобраться в любом незнакомом мне двигателе. Заметь - в короткий срок. И при этом выдать полный список его характеристик.
  -- Знаю.
  -- У меня высокая степень допуска, выше только у фэ-бэ-эровцев.
   Я оставил бумаги - пришло понимание того, что Нэш, очень грамотный специалист и при этом скромный и неразговорчивый человек, вдруг начал выставлять себя напоказ.
  -- Ты куда клонишь, сбежать собрался?
   Он на минуту умолк, подбирая слова, а затем посмотрел мне в глаза и медленно произнёс:
  -- Повторюсь - я в короткий срок могу...
  -- Нэш?
  -- А твой двигатель таковым и является.
  -- Значит, ты в нём разобрался?
  -- Полностью, - серьёзно ответил он.
  -- Так это замечательно.
  -- Да, это здорово, - согласился механик, - но повторю ещё один факт - у меня высокая степень допуска.
  -- Ну, степень. Ну и что? Это даёт тебе право знать многие секреты. Куда ты клонишь? И прекрати, наконец, тянуть резину!
  -- Многие секреты, да не все. К твоим у меня допуска нет.
  -- Например, что я от тебя утаил?
  -- Ты занизил тягу. Не случайно, не по забывчивости, не по халатности. Ты указал лишь 30% от номинала, а это...
  -- Нэш-ш-ш, ш-ш-ш! - я резко осадил его и позабыл о важной бумажной волоките.
   От волнения закурил, что себе в своём же кабинете позволял крайне редко, поднялся из-за стола и принялся мерять комнату шагами. Когда сигарета истлела, присел рядом с механиком и спросил:
  -- Кто ещё об этом знает?
  -- Рой, - без запинки ответил он.
  -- Кто ещё?
  -- Только мы двое.
   С Роем его связывала долгая дружба и совместная работа. С их же слов, они всегда были вместе, Нэш - руководитель, Рой - помощник. Но это со стороны, между собой они всегда соблюдали равенство. Наблюдая иногда за ними, я удивлялся - почему они работают молча? Может быть общаются на уровне телепатии? За глаза их называли Плутон и Харон, но не потому, что они являли собой мрачное зрелище, вовсе нет. Девятая планета имеет единственный спутник, достаточно большого размера по сравнению с ней самой. Так что система Плутон-Харон больше похожа на двойную систему. Если что-то знает Нэш, то знает и Рой. Если что-то умеет Рой, то умеет и Нэш.
  -- Вы всего 2 месяца работаете у меня, и этого времени вам хватило, чтобы разобраться настолько досконально?
  -- Как видишь.
  -- Мне повезло с вами, мне чертовски повезло. Ваши пальцы видят то, чего не увидели глаза учёного совета.
  -- Но к чему ты скрываешь правду?
  -- Видишь ли в чём дело, Нэш. Как бы это объяснить... техника не развивается семимильными скачками. Процесс идёт постепенно или, в лучшем случае, маленькими прыжками. До сего дня ракеты летали со скоростью около 10 км\секунду. Следовало ожидать, что найдётся умная голова и расскажет о том, как это сделать в 2-3 раза быстрее. Если научит пятикратному увеличению, то вообще прогресс! Но появился я и сказал - 300. Ты уже знаешь, чего мне стоило доказать правоту и "обратить людей в свою веру". И то некоторые сомневаются. Мои акции сейчас весят много, но как только мы наберём эти 300, они взлетят до небес. Мы зарегистрируем эту скорость и наберём 1000. И поставим Землю перед свершившимся фактом. Соглашаться или нет, пусть каждый решает сам. Откровенно говоря, мне плевать. Я знаю, что прав. Но если я сейчас объявлю о тысяче, меня просто сожгут на костре инквизиции без долгих проволочек.
   Я вновь закурил и подсунул пачку Нэшу:
  -- Не передумал ещё убегать?
   Он затянулся дымом и посмотрел на меня через плечо:
  -- Отказаться от одной трёхсотой световой? Да меня Рой не поймёт.
  
   Появление Стива вынудило меня и его ввести в курс истинного маршрута, который заключался в том, что с Пояса предстояло пройти к Юпитеру и осмотреть его и 4 первых спутника. По прямой через орбиту Урана достигнуть Нептуна, совершить большой полукруг по системе к Урану. От него спуститься к Сатурну. А уже там заправить опустевшие к тому времени топливные баки. После чего - завершающая стадия полёта вновь согласовывалась с официальной - возврат домой. За те же пол года, но с большей скоростью мы могли себе позволить столь серьёзное отклонение. Последствия меня не интересовали, пусть хоть увольняют. Я жил ради этого полёта, я всё для него сделал и хотел использовать по полной программе.
   Изначально в плане отсутствовал Нептун. С той скоростью, что я заявил перед стартом, реальный план занял бы годы. На самом же деле мы получали дополнительный продолжительный участок полёта, Юпитер - Нептун. Казалось бы, какая разница - планетой больше, планетой меньше? Вот ещё чуть-чуть и я объясню. А пока скажу такую интересную вещь - каждая следующая планета находится дальше от Солнца, чем предыдущая, в полтора-два раза. То есть до Сатурна лететь надо вдвое дольше, чем до Юпитера. А до Урана вдвое дольше, чем до Сатурна. И так дальше. Уже ближе к теме, ага?
   И третий человек, который не мог не знать о "моём" маршруте - конечно штурман. Ведь с Адамом на пару мы его и составляли.
  
  -- Но почему же ты не рассказал об этом раньше?! - Катерину возмутило моё сообщение, - это говорит о твоём недоверии к нам?
  -- Это говорит о моём уважении к вам, - не согласился я, - и о том, что всю ответственность я взял на себя. Рассказываю вам в самый подходящий момент. Раньше - когда? В момент вашего прихода в сборочный цех? Рано, вы могли передумать и уйти. В момент окончания наземных испытаний? Рано, полёт могли отменить. После выхода на околоземную орбиту? Рано, системы могли дать сбой, и нам пришлось бы возвращаться. Сейчас шансы на удачное завершение максимальные.
   Я обвёл взглядом экипаж и затылок Адама, находившегося на вахте и потому сидевшего к нам спиной:
  -- Я неправ?
  -- Да прав, конечно! - махнул рукой Ларсен, - безусловно прав! Я согласен с тобой и поступил бы точно так. Да что там! Я даже рад такому повороту дел. Роман, даю голову на отсечение - если тебя и уволят по возвращении, то астрономы всех стран наоборот, памятник тебе поставят при жизни.
  -- Это почему же? - нахмурилась Кэт.
  -- Потому, что его план, - Ларсен кивнул ладонью в мою сторону, - предоставляет уникальную возможность! Мы сможем составить намного более подробную и точную карту звёздного неба. Ведь расстояния до всех звёзд рассчитываются методом параллакса, и за основу берётся базовая линия орбиты Земли. Она позволяет измерять более-менее точно расстояние, не превышающее нескольких сотен световых лет. Но Нептун! Мы сможем уточнить уже существующую карту в 30-40 раз!
  -- А можно немного попроще? - спросил Билл, наш химик и производитель столь необходимого свежего воздуха, - последние 10 лет я работаю в ракетной области и слышал много разных терминов. Но не всегда вникаю в их содержание, своей работы хватает. Что это за метод такой и как можно определить расстояние до звёзд? Ведь они так далеко.
   Адам сидел на жёстко закреплённом стуле и, чтобы не оторваться от него из-за невесомости, как и все мы, ступнями зацепился за ножки стула и заполнял бортовой журнал тонким фломастером. Подача чернил к пишущему стержню осуществляется обычным осмотическим давлением, заставляющим подниматься древесный сок от корней к ветвям. Не поворачивая головы, Адам обратился к нам:
  -- У меня 2 вопроса. Первый - капитану. Роман, следует ли мне внести в бортовой журнал твоё сообщение о намечающемся изменении в плане полёта?
  -- Безусловно, это же документ. Мы обязаны отражать в нём подлинный ход полёта. Что нам скажут по возвращении - дело второстепенное. Ответственность, как капитан, я беру на себя.
  -- Ясно. Тогда второй вопрос, Ларсену. Ты позволишь мне ответить Биллу?
  -- Давай, - согласился астроном.
  
   Адам, как Юлий Цезарь, умел заниматься несколькими делами одновременно. Он заполнял бортовой журнал и разговаривал. Я так не умею, запись требует сосредоточенности, а разговор отвлекает.
  -- Понимаешь, Билли, многие представители учёного мира любят подчёркивать свою образованность разными умными словами. И называют простые вещи так, чтобы ты поломал голову, раздумывая - а что же тебе хотели сказать? Ты ничего не знаешь о методе параллакса, но это не мешает тебе пользоваться им в повседневной жизни. Наличие двух глаз позволяет видеть не только сами предметы, но и их объёмы. А заодно и оценивать расстояние до них. Сейчас ты смотришь на мой затылок, который маячит на фоне более удалённого обзорного экрана,
   Он указал левой рукой вперёд, где система лазеров рисовала в воздухе картину звёздного неба, эта система заменяла обычный монитор. Такой её видел носовой локатор и передавал изображение в рубку. Иногда по краям мелькали яркие крохотные вспышки. Это лазер сжигал попадавшие в зону видимости мелкие камни. В качестве чёрного фона использовалась ткань, и картина получалась вполне правдоподобной.
  -- Ты понимаешь, что моя голова для тебя ближе, а экран дальше. Это потому, что если смотреть только левым глазом, ближний предмет смещается относительно дальнего вправо, а если правым, то влево. Вот это крохотное смещение и есть - параллакс. Точно также оценивается расстояние и до любой звезды. Однако глазами определить удалённость предмета возможно лишь в том случае, если до него не более километра, потом мы уже предполагаем - 3 километра, 10, 20. А причина в том, что расстояние между самими глазами составляет лишь несколько сантиметров.
   Военные используют стереотрубу, которая позволяет увеличить это расстояние или, как говорит наш учёный доктор, базовую линию, до полуметра. Соответственно увеличивается и определяемое расстояние. Если перевести всё то, что я сейчас говорил к предложению поставить нашему капитану памятник, то базовая линия, с которой смотрят на звёзды, составляет 300 миллионов километров. Например, сфотографировали искомую звезду в апреле, а затем в октябре, когда Земля переместится на другую сторону от Солнца. Однако, такой метод позволяет оценивать расстояния до звёзд.
  -- А дальше?
  -- А дальше применяется метод красного смещения в спектре звезды. Чем смещение больше, тем расстояние дальше. В этом случае нет необходимости ждать полгода, результат получается очень быстро. Основывается он на другом громком термине - "эффекте Доплера". А если по-простому, то удаляющийся источник света покажется нам красноватым, а приближающийся - синеватым. Большая часть астрономов считает, что все галактики во Вселенной разлетаются из некой точки, где произошёл Большой Взрыв. А я считаю, что причина более прозаична - свет с расстоянием попросту теряет свою энергию и его скорость снижается. Мы с Ларсеном на этой почве немало копий поломали, но так и остались при своём мнении каждый. И это замечательно.
  -- Разве? - не согласилась внимательно слушавшая Мари, - разве вы не заинтересованы прийти к согласию?
  -- Да ни в коем случае! - горячо возразил оппонент штурмана, - скучно жить в мире, где все думают одинаково. Кто знает, может Адам действительно прав. Проверить-то мы не можем, пока не можем.
  -- А если снимать звёзды с орбиты Нептуна, - задумчиво рассуждал Билл, - то... сколько до него самого?
  -- Порядка 7,5 миллиардов километров, - подсказал Нэш.
  -- Ого! Вот это базовая линия.
  -- Так и я о чём, - подхватил Ларсен.
   Химик почесал свой нос и с вожделением произнёс, обращаясь к Адаму:
  -- А представляешь, я начну сыпать своими терминами?
   Тот бросил фломастер и резко развернулся:
  -- Не надо! Твоя наука для меня - лес дремучий, ещё заблужусь ненароком. Кто вам дорогу покажет?
   Ларсен принял вызов:
  -- В аварийной ситуации я, конечно, смогу довести корабль домой. Но учитывая брошенные в мой огород камни, не рискну.
   А я отцепился от стула и медленно воспарил над всеми. Всегда мечтал об этом - зависнуть под самым потолком и посмотреть на ситуацию сверху:
  -- Ладно, ребята, загрузил я вас сегодня. И сам устал чертовски... как от камня на шее освободился. Я полетел спать... спать хочу, хоть стреляй. Но напоследок ещё одно изменение... Адам.
   Все напряглись, а он снизу вверх бросил на меня взгляд:
  -- Ты решил нас добить?
  -- Расслабьтесь, это уже мелочь, - и направился к шахте, - я тоже буду стоять вахты. Полгода в пути, однообразие меня добьёт.
   20 часов без сна, груз с души долой, веки словно кто клеем смазал. Я с трудом расправил постель, включил вращение каюты, накрылся одеялом и провалился в сон.
  
   Мне в который уже раз снилась злополучная авария, машина вновь переворачивалась, я выбирался наружу и вытаскивал Стива. Но в этот раз он вытащил меня и вдруг, превратившись в Адама, взялся трясти меня за грудки и очень громко кричать:
  -- Капитан! Капитан, проснись!
   Я резко открыл глаза и попытался вскочить, но страховочные ремни придержали. Пока их отстёгивал, Адам вновь закричал, но теперь уже из динамика громкой связи:
  -- Роман! Ты срочно нужен в рубке! Вставай!
   И я в чём был, а был я в шортах и босиком, бросился к люку, вон из каюты.
  -- Что стряслось? - крикнул я, выныривая из шахты в рубку.
  -- Проснулся? Наконец, - успокоился вахтенный, - астероид по курсу. Не смотри так удивлённо, локатор нормально работает и корабль его обходит. Но я не потому тебя разбудил. Астероид в поперечнике больше десяти метров. Предварительный анализ состава - 60-70% кремния. Ты сам как-то сказал: попадётся глыба в космосе, считай - мы на коне. Вот она, лошадка. Забираем или проходим мимо?
  -- Мимо, с ума сошёл? - я уже сидел с ним рядом.
   На отдельном экране компьютер показывал наш курс в координатах эклиптики. Если на Земле все небесные объекты имеют свои координаты относительно Полярной звезды и времени восхождения точки Овна, то при полётах по системе требовался иной отсчёт. Центром взяли Солнце, плоскостью - орбиту Земли. Точкой отсчёта в градусах - направление на звезду "тета Козерога", она лежит точно на плоскости. Удаление от центра считали в световых минутах и часах. Третью координату, если корабль поднимался над плоскостью, тоже считали в минутах, но уже в угловых.
   Экран сейчас и показывал реальный курс нашего корабля, который отклонялся в сторону от идущего наперерез астероида.
  -- Летающая заправочная станция сама в баки просится, а ты "проходим".
  -- Ты же капитан, ты и решения принимаешь.
  -- Извини. Принимаю решение - уходим на тормозную петлю, выравниваем скорости и курсы, заправляемся и на полном ходу к Марсу.
   Эту петлю Адам придумал, сам. Ещё в то время, когда я взял его на должность штурмана, мы часто засиживались допоздна в моём кабинете и прорабатывали детали будущего полёта. Каким образом переходить с орбиты вокруг планеты на дальнейший маршрут. А как лучше с маршрута становиться на орбиту. Каким образом выравнивать скорость с блуждающим астероидом, как сейчас.
   Адам и предложил. Из четырёх главных двигателей включается один. Тот из них, который расположен со стороны астероида. Корабль начинает поворачивать и тут же включается носовой тормозной двигатель. Постепенно совершается круговой разворот и к исходу петли переходит на орбиту астероида и с его же скоростью. Совершенно не имеет значения - в каком направлении относительно корабля двигался астероид. Место встречи изменить нельзя.
   Если главные двигатели работали только в маршевом режиме и позволяли регулировать ускорение в космосе от почти нуля до метра в секунду, тормозные отрабатывали ещё и как стартовые, снижая скорость до трёх метров в секунду. Правда, съедая на максимуме большие объёмы топлива. Конвертер тоже работал в максимальном режиме, и во избежание критической ситуации, я предусмотрел резервные ёмкости для рабочих газов. Мы их называли "тормозными баллонами".
  -- Рассчитывай петлю, - указал я Адаму.
  -- Ещё до полёта рассчитал, - улыбнулся он, - программу сделал. Пусть Кэвин теперь работает.
   Движется по дороге автомобиль, а наперерез ему выскакивает из кустов мальчишка с мячом. Что делает водитель? Резко тормозит, останавливает машину, выскакивает из неё и догоняет пацана. В космосе тормозной педали нет, есть только газ. Вместо тормоза стоит двигатель в носовой части. Но сбросить скорость с сотни километров до сорока и при этом повернуть в сторону на 90 градусов не получится и за час. Пока затормозишь, астероид останется далеко в стороне и где-то позади. Петля же позволяет уравнять скорости именно к тому моменту, когда и корабль и астероид сходятся в своих координатах.
  
   Колоть, бурить или даже взрывать скалу на Земле возможно безо всяких сложностей. Но в космосе подобная задача требует особого подхода. Здесь, как нигде поднимает свою упрямую голову закон, где сила действия равна силе противодействия. Киркой не помашешь - сам отлетишь. Попробуй взорвать и осколки разлетятся в разные стороны, в одной из которых корабль твой родной завис. Возможно он сильно не пострадает, но смысл такого взрыва, если после него собирать нечего?
   Поэтому я разработал свой метод. Грузовая шлюпка с собственными двигателями, работающими в стартовом режиме, отделяется от корабля и подлетает к астероиду. Из неё выдвигается небольшой скрепер и прочно закрепляется на скале. Вращающийся диск с алмазными насадками снимает стружку и по шнеку отправляет в грузовой шлюпочный трюм. При этом скрепер непрерывно ползёт по астероиду, постепенно снимая неровные выступы. А шлюпка следует рядом и, заполнив отсек, перелетает к кораблю и разгружается. Возвращается и работа продолжается дальше. Пока от скалы ничего не останется.
   Вместе с массой астероида мы загрузили и его вектор скорости, и огромную инерцию, мало уступающую инерции корабля. Так что часть самого себя этот "камушек" отдал на исправление курса.
   Над Марсом мы сбросили 2 контейнера с техническим оборудованием. По моей технологии в том же цеху подготавливали строительство второго корабля. В каждой каюте смогут свободно разместиться по 5-7 человек. Ведь путь до Красной планеты теперь действительно укладывается в неделю (вот так-то!). Правда, при условии, что корабль предварительно сходит нашим маршрутом на заправку. 30 лет назад первая экспедиция уже отработала здесь 3 дня. Тогда же пришли к выводу - столь малый срок пребывания обходится непозволительно дорого. Чтобы застолбить участок и сказать: "Мы это сделали!" - да, можно позволить такие расходы. Но постройка постоянно действующей базы разорит.
   И вот он я, со своими чемоданами. О Марсе я не думал, но оказалось - принёс чертежи как нельзя кстати. Ведь теперь доставка груза и людей обходится намного дешевле. Оплачивается лишь вывод на орбиту и питание, а дальше спонсирует космос. Кислород бесплатный, вода и топливо тоже. Загрузили трюмы, пересадили техперсонал, перебросили их на Марс, заправили при необходимости баки на Поясе и вновь грузовик готов к работе.
   Там же мы получили в свой архив самую первую фотографию корабля, сделанную со стороны. Интересна история её появления.
   Рассчитав момент встречи с нашим первым астероидом, я попросту оборвал связь с Землей. Но сообщил перед этим, что ввиду долгого дрейфа, мы решили основательно перепроверить все системы. В частности - средства связи. И тут же её, то есть связь, прервал. Заявили мы о себе лишь на подходе к Марсу. На Земле не поверили нашим координатам, которые получили через орбитальную станцию-ретранслятор на Марсе. Её фотообъектив развернули в нашу сторону и сделали серию снимков. Один из которых отправили нам в знак признания рекорда скорости.
   Замечательная фотография. Сам корабль выглядит крохотной иглой, а за ней на многие миллионы километров тянется шлейф дистиллированной воды. Вылетая из дюз, она мгновенно замерзает и очень напоминает хвост кометы и след реактивного самолёта. Нэш очень часто смотрел на неё и в конце концов в его голове родилась идея, которая не посетила меня.
   На пару с Роем просчитали новую возможность и лишь затем представили мне на рассмотрение. Они предлагали в экстренных случаях, когда требовалось срочно увеличить скорость, подавать водород и кислород непосредственно к дюзам не обычными слабыми потоками, а порциями. Причём, порциями смеси, в той гремучей пропорции, когда только искру поднеси и происходит взрыв. Но если порции небольшие, то и взрыв так себе, но даёт большую тягу, чем обычным способом.
   Конструкция нашего корабля уже не позволяла применить этот способ без серьёзных, заводских переделок. А говоря простым языком, требуется резать корпус в некоторых местах. Даже я не знаю, чем его резать. Обратились к Биллу, он тоже руками развёл. Поэтому передали предложение Нэша на Землю, пусть там подумают.
   Однако Нэш на этом не остановился и вместе со своим неизменным напарником и Джонсоном постепенно провели полные расчёты. Я не был против - нечего мозгам скучать. К тому же, проанализировав работу всего двигательного комплекса, они пришли к выводу, что и моя скромная скорость в 1000 км/секунду не является пределом:
  -- Теоретически твои двигатели позволяют разгоняться до бесконечности. Практически это неприемлемо. Причина в том, что для торможения тоже требуется топливо. И если весь кремний сжечь для разгона, то мы превратимся в комету, неспособную к торможению. К тому же Адам сделал слабый локатор. Он не сможет заглядывать на миллионы километров вперёд.
  
   Когда мы вошли в зону Пояса, то не встретили ни одного астероида. На третий день общее настроение выразила Мари:
  -- Ну и где же камни? Судя по вашим рассказам, их должно быть, как людей на пляже в летний день.
   Мы и сами удивлялись, даже Ларсена подзуживали:
  -- Может быть, объяснишь - кто у нас топливо перехватил? Уж тебя не знать должность обязывает.
  -- Да сколько раз говорил, - оправдывался он, - что Пояс - это вам не железнодорожный состав, где вагоны следуют друг за другом. Здесь большое скопление камней, но не до такой же степени! Наберитесь терпения, будут вам камни, только уворачивайся.
   Конечно, он был прав. Следующие 4 недели мы только тем и занимались, что приближались к очередному булыжнику и разбирали его на части. Попутно отстреливая летающую мелочь и меняя курс во избежание столкновения с крупными астероидами.
   Вообще, этой областью Солнечной системы, начинающейся от Земли на таком же расстоянии, как Земля от Солнца, и простирающейся на 200 миллионов километров к орбите Юпитера, можно заниматься всю жизнь. Высматривать крохотные тусклые точки в мощный телескоп, отправлять сюда зонды для непосредственного наблюдения. Но только теперь представилась возможность посмотреть на неё с возможно близкого расстояния.
   Здесь большие группы астероидов и огромные пустоты, именуемые "пробелами Кирквуда", в один из них мы сразу и угодили. Но не все камни нам подходили по своему составу. Только 60% из них богаты столь необходимым нам кремнием. И это ещё хорошо. Вот с той стороны, что ближе к Юпитеру, таковых всего 15.
   Эта каменистая область служит разделом между внутренними, твёрдыми планетами, и внешними, газовыми гигантами. К первому из них и проложил курс Адам. На мой взгляд, так этот человек родился в космосе и чувствовал себя здесь уверенней, чем дома. Все основные 88 созвездий он помнил, как "отче наш". А в звёздах разбирался не хуже планировки домов на родной улице. Всем нам невероятно повезло с таким штурманом.
  
   Давным-давно в одном из четырёх рукавов нашей галактики, теперь он называется "рукав Ориона", взорвалась звезда. Она была такой старой, что начальный водород постепенно синтезировался в железо. И столь огромной, что выработав остатки топлива, центральная, наиболее плотная часть, под действием гравитации обрушилась внутрь самой себя. Кажется невозможным уплотнение железа. Но именно этот процесс и происходит во время коллапса. А наружная часть, богатая газами, разлетелась вдаль огромными клочьями.
   Две маленькие частички вещества, обладающие массой, взаимно притягиваются. Получившаяся новая частица обладает теперь большей массой и притягивает к себе третью, чётвёртую... Постепенно масса растёт за счёт новых, притянутых "за уши". Гравитация заставляет их располагаться поплотнее, в форме шара, где каждая стремится к центру, давя нижележащие. Возникает давление, из-за которого центральная часть разогревается.
   Эти первые частицы должны обладать большой плотностью. Атомы газа неспособны взаимно притягиваться. Даже в огромном космическом облаке. Проход гравитационной волны из космических далей только усилит волнение атомов, но не более. Поэтому эмбрионом будущей звезды выступает пыль или астероид. За счёт постоянного притягивания всё новых плотных объектов повышается общая масса.
   Постепенно она достигает такой величины, что газ начинает образовывать атмосферу. При отсутствии "Солнечного ветра", а также источника тепла, атомы газа имеют невысокую скорость. Даже спутник Сатурна Титан имеет собственную атмосферу.
   При благоприятных условиях объект вырастает до такой степени, что силы сжатия разогревают внутреннюю часть. А следом за ней и окружающий газ, который теперь двигается быстрее. Но возросшая гравитация старается удержать его.
   Когда температура достигает определённого предела, атомы газа теряют электроны и превращаются в ионы, а тем превращают атмосферу в плазму. плотность которой достигает состояния воды. Вот теперь ионы связаны, словно капли воды. Просто так им уже не разбежаться в стороны.
   А масса за счёт постоянного притяжения всё новых астероидов растёт, повышается температура и гравитация. Твёрдая поверхность плавится, бури перемешивают плазму и магму. В результате чего ионы газа получают возможность проникать вглубь. Их скорость продолжает расти и однажды включается в работу ядерный реактор. Так появилось наше Солнце.
   Его свет тоже имеет давление, солнечный ветер. Он уносит лёгкие молекулы газа, не вошедшие в состав звезды, вдаль. И там они продолжают собираться в сгустки. Один из них оказался самым проворным и нарастил наибольший объём, превратившись в газового гиганта по имени Юпитер. Вот к нему-то мы теперь и следовали.
   Когда мне исполнилось лет 5, отец взял с собой в гости к его другу детства, в деревню. Друг был астрономом-любителем и построил на крыше своего дома небольшую обсерваторию. Установил телескоп с полуметровым зеркалом и ночами охотился за кометами.
   В моей памяти отложилось то первое впечатление, когда я прильнул глазом к маленькому окуляру. Там сиял большой яркий диск с двумя широкими поперечными полосами. Отец ткнул пальцем в небо и показал яркую точку:
  -- Это Юпитер, - сказал он.
   И ещё что-то говорил, я уже не помню. Но тогда понял, что эта огромная труба способна увеличивать некоторые яркие точки на небе. Позже я не раз видел фотографии Юпитера, переданные на Землю множеством зондов, побывавших от него поблизости. И в настоящей обсерватории, той самой, о которой упоминал отец, отправляя меня в Гарвард, побывал не раз. Это воистину потрясающее зрелище.
   Но оно ничего не стоит против того, что можно наблюдать собственными глазами безо всякой оптики с расстояния в пол миллиона километров. Он появился в наших иллюминаторах внезапно, как только мы легли на орбиту вокруг этой планеты. Ведь я уже упоминал, что корабль двигался только носом вперёд, а иллюминаторы позволяли смотреть только в стороны. А вот когда мы сбросили скорость до 30 км/секунду и на время превратились в искусственный спутник, эта гигантская планета послужила нам вторым, после Солнца, естественным источником освещения. Потому что он излучает энергии больше, чем получает. И радиоактивен настолько, что никогда и никого близко к себе не подпустит. На корабле поддерживался естественный фон, привычный для нас. Защита из жидкого водорода не пропускала лишнее. И надо сказать, неплохо справлялась. Поэтому мы не стали приближаться к планете близко, наблюдения проводили с расстояния третьего большого спутника, Ганимеда.
   Но двумя телескопами с двухметровыми зеркалами наблюдались такие подробности непрекращающихся бурь в атмосфере планеты, что на Земле и не мечталось. Все снимки и видео непрерывно передавались домой. И это способствовало развитию головной боли у бортинженера и штурмана. Ведь антенная тарелка имеет очень узкую диаграмму направленности, в виде луча. Родная планета с такого расстояния представляется в виде слабо различимой точки. Ошибись на одну угловую минуту, и ценная информация уйдёт в дали космические. К тому же корабль находился в постоянном движении по орбите. И она сама проходила не в одной плоскости - с каждым новым витком смещалась на 5 градусов. Таким образом из экваториальной постепенно сместилась в плоскость полярную. Что дало нам возможность получить наиболее полную информацию о планете.
   После красного Марса, где цветовой контраст с поверхностью составляют лишь полярные шапки из замёрзшей углекислоты, и безжизненных астероидов, Юпитер показался нам самой настоящей живой планетой. Спокойными областями здесь с натяжкой можно назвать полярные области. Но то, что находится между ними, бушует непрестанно. Все эти штормы и ураганы стали заметными невооружённым глазом уже с расстояния в несколько миллионов километров.
   И чем ближе мы подлетали, тем большие подробности открывались взору. Не вся планета движется синхронно. По широте её делят несколько поясов, самая быстрая из них - экваториальная. Под ней, ближе к югу лежит широкий пояс, тоже имеющий существенное отличие - на нём находится величайший из штормов во всей системе, Большое Красное пятно. Своими размерами раза в три превышает Землю. Скорость ветра достигает здесь пятисот километров в час.
   Громадная гравитация Юпитера больше всего видна на примере первого из четырёх больших спутников, Ио. На Земле Луна и Солнце способствуют возникновению приливов и отливов. Вода, как менее плотное, чем грунт, вещество, большой горкой гуляет по планете. На Ио нет воды, сам грунт двигается вслед вращению. Но его подвижки незаметны на глаз, однако под действием приливной силы они нагреваются, и на спутнике непрестанно действую вулканы. Поверхность блестит в лучах, но это блеск не воды, а лавы. Не хотел бы я посмотреть на неё вблизи, при аварийной посадке.
   Своей гравитацией Юпитер возмущает и трассы пролетающих комет и бродяг-астероидов. А при случае не отказывается и проглотить зазевавшуюся мелочь. И так как скорость корабля нам пришлось сбавить, то Адам задействовал все 6 оптических локаторов, чтобы нас этой мелочью не посекло.
  -- У Юпитера ещё и кольца есть, - добавил он как-то за завтраком.
  -- Ты шутишь? - Мари с термосом в руках разливала чай по нашим чашкам, - мало нам простых камней? Ведь кольца только у Сатурна.
  -- У Сатурна они заметны даже с Земли.
  -- Но мы от Юпитера недалеко, а колец не наблюдается.
  -- Здесь они не такие плотные, а потому и не столь заметные. Погоди, вот доберёмся до Урана. Там они...
  -- Ещё и на Уране?
  -- Ты-то чего переживаешь? Они моя забота, - Адам улыбался, - на сегодня мы ещё ни одного столкновения не имеем на своём счету. Лучше наслаждайся видами за бортом. Ни один планетарий такого зрелища не покажет. Взгляни хотя бы на экран, какой биллиардный шар в наши объятия летит. Чуть поменьше Луны, но почти в полтора раза больше Плутона.
  -- Это планета?
  -- Плутон?
  -- Что Плутон - планета, я знаю. Я про этот шар, - махнула она рукой в сторону экрана, не глядя.
  -- А, ну как сказать. Вообще-то он считается спутником, но по своим размерам и форме... я бы его отнёс к планетам. А называется как часть света на Земле - Европа. Представляет собой застывшую водную каплю, "НЗ" чистой питьевой воды на тот последний случай, когда мы удачно загадим свои источники на Земле.
   Только теперь Мари посмотрела на экран и... напрочь позабыла о своих обязанностях. Она, как и все, кроме Нэша и Роя, впервые оказалась в космосе. Одной из причин, по которой согласилась на полёт, послужила астрология. Эта наука, как и астрономия, следит за движением планет. Но имеет кардинальное различие - по их местоположению относительно Земли пытается спрогнозировать ближайшее и отдалённое будущее. Наш маленький повар беззаветно доверяла гороскопам. Она с детства мечтала увидеть с близи если не все 9 планет, то хотя бы одну из них. Когда же я пообещал целых 5, то в прыжке повисла на моей шее и принялась целовать. Потом опомнилась, вернулась на землю и, потупив взор, улыбнулась и согласно кивнула.
   Европа действительно похожа на биллиардный шар. Слой льда покрывает всю поверхность планеты, причём по его рисунку можно сделать вывод, что время от времени он трескается и приходит в движение. А затем вновь застывает.
   Но Мари поразил не лёд, а размеры спутника:
  -- Она такая огромная.
  -- Да, - подтвердил Адам, - можешь считать этот летающий айсберг планетой. Хотя Ларсен считает иначе.
   Тот вздохнул и усмехнулся:
  -- И помирать буду, скажу, что Европа - это спутник Юпитера. Спутник и не более. И Плутон я не воспринимаю всерьёз. Он с Хароном - лишь пара астероидов, которая не вписывается в общую планетарную систему.
   Теперь уже Нэш с Роем переглянулись и рассмеялись:
  -- Мы механики и не более.
  -- Постой, постой, - Мари прошла по столовой каюте к столу Адама, - ты сказал, что этот... эта Европа... она больше Луны...
  -- Меньше.
  -- Но больше Плутона?
  -- Точно.
   Мари задумалась, словно её забыли предупредить о чём-то важном, но она случайно об этом узнала и присела на свободный стул рядом со мной.
  -- Что там у тебя за подвижки? - Адам слегка толкнул Мари локтем в спину.
  -- Это что же получается, - она смотрела в никуда и рассуждала вслух, - в гороскопе учитываются все планеты, Солнце, Луна. А спутник Юпитера, который больше Луны...
  -- Меньше.
  -- Но больше Плутона... ведь эта Европа намного ближе к Земле, чем Плутон. Значит, и большее влияние оказывает... но нигде не учитывается. Я о ней даже не знала.
  -- Я тебе рассказывал, - напомнил Джонсон, - когда мы с планом полёта знакомились. Но тебя больше Юпитер занимал.
  -- Получается так, что гороскопы...
  -- Врут, - вставил астроном.
   У него с Мари часто разгорались споры на почве разногласия взглядов относительно влияния планет на людские судьбы. С Адамом он тоже сталкивался постоянно. Но в спорах не старался доказать свою правоту, наоборот, за своими аргументами скрывал желание понять другую сторону.
  -- Почему врут? - не согласилась Мари, - все астрономы в средние века составляли гороскопы, ими все пользовались.
  -- Астрономами ? - прыснул Адам.
  -- Гороскопами!
  -- Но ведь они не всегда отличались точностью, - вставил астроном текущего века.
  -- У них было мало знаний, надёжный гороскоп требует множества исходных данных, знание точного местоположения в небе всех планет.
  -- Всех? И даже Плутона?
  -- Конечно.
  -- А ты знаешь, что Плутон был открыт лишь в 30-том году прошлого века? Значит, все гороскопы до этого года, мягко говоря, некорректны. А Нептун открыли в середине 19-го века, а Уран в 18-ом. А ещё твои данные не учитывают влияние этой самой Европы. А ещё у Юпитера есть 3 спутника ещё больших размеров, но и они не учитываются.
  -- Но тем не менее, правильно составленный гороскоп имеет очень большой процент совпадений рассчитанных событий и свершившихся в действительности. И могу доказать это на вашем примере.
  -- Даже так?
  -- Даже. Вы родились 18 июня, под знаком "Близнецов". А Нэш 15 июня. Сравните, чего добились Вы и он. Вы - академик с мировым именем, имеете учёное звание, множество научных работ и вполне заслуженный авторитет среди людей своей профессии. И те же самые слова без изменений применимы и к нашему старшему механику. Это ли не совпадение?
  -- А сравни характеры, - выдвинул свои аргументы Ларсен, - Нэш - очень скромный человек и молчаливый. Он не старается выставить себя на показ. И он уже успел побывать в космосе. Я же - полная его противоположность, я всегда рвусь в бой. А возьми Роя, он родился 27 октября. Кто он по гороскопу?
  -- Скорпион.
  -- Но все его взгляды и привычки один к одному подходят к Нэшу. Я бы сказал, что здесь явное противоречие. Не находишь? Кстати, почему ты считаешь, что 18 июня относится к "Близнецам"?
  -- Потому что в этот день Солнце восходит на фоне этого созвездия.
  -- Адам, - призвал Ларсен своего постоянного помощника и оппонента по спорам на другую тему.
  -- Мари, ты ошибаешься. Солнце в этот день шествует на фоне другого созвездия - Тельца. А в Близнецы оно переходит только с 22-го числа.
  -- Не может быть, - не поверила она.
  -- Адам не ошибается, - напомнил Ларсен, - а в Скорпион оно переходит 23-го ноября, не октября! Да и то не на месяц, а лишь на неделю.
  -- Не может быть, - вновь повторила астролог.
  -- Вероятно, твои знания не корректируются временем. Видишь ли, существует такая интересная вещь, как прецессия земной оси. Эта воображаемая линия непостоянна. Те самые планеты, которые ты привязываешь к своим графикам, действительно влияют и на людей, и на нашу планету в целом. Они медленно и неуклонно оказывают своё воздействие и отклоняют земную ось. И, поскольку все объекты в Солнечной системе находятся в постоянном движении, то в какой-то момент времени они возвращаются на исходные позиции. Такое случается раз в 26 тысяч лет. Поэтому каждые 72 года Солнце смещается примерно на 1 градус в своём движении по небу. Ты конечно этого не знала? И ещё одно - я согласен с тем, что все планеты оказывают влияние на людей. Но! Если гороскопы и имеют право на доверие, то лишь на нашей родной Земле. Там статистика собиралась веками. А здесь, возле Юпитера, даже Ганимед, на орбите которого мы сейчас летаем, оказывает большее влияние, чем Луна дома. Ведь там до Луны 400 тысяч километров, а здесь до Ганимеда всего 50 осталось. Вот, у меня всё, на вахту пора, Билла менять.
   Ларсен покинул столовую, а Мари долго ещё сидела возле меня, обдумывая новую для себя информацию. Наконец, она тихо произнесла:
  -- Теперь я понимаю, почему Ларсен постоянно нападает на мои взгляды.
  -- И теперь ты с ним согласна? - спросил я, убирая посуду со стола за собой.
  -- Отчасти. Здесь гороскопы действительно не имеют силы. Но вернёмся домой, я за него возьмусь.
  -- Что ж, могу только пожелать тебе удачи. Но мне тоже пора.
  
   Четыре спутника - четыре разных мира. Ио - раскалённый вулкан, Европа - айсберг, Ганимед в отличие от белой Европы выглядит очень тёмным и сильно напоминает Луну теми же кратерами. А Каллисто - тоже частью покрыта ломаным льдом и множеством кратеров.
   Каждый из нас имел конкретное задание на день. Нэш с Роем постоянно контролировали работу двигателей. Первый полёт, в котором все системы корабля проходили настоящее испытание, не позволял им расслабиться. 8 часов в день вахты и 16 в обычный они проверяли крепление всех блоков и трубопроводов. Постепенно вторглись в сферу владений Билла, изучая всю систему переработки кремния в рабочие газы. А также обратили его и Джонсона "в свою веру", то есть обучили работе двигателей. И сделали это настолько досконально, что теперь каждый из этой четвёрки мог перебрать двигатель, конвертер или обширную систему трубопроводов.
   После Юпитера мы отправились в самую дальнюю точку нашего полёта, к Нептуну. Очень долгий перелёт, два месяца. Именно здесь мы разогнали корабль до заветной тысячи в секунду. Когда земные телескопы подтвердили скорость, то все, кто вкладывал деньги в рискованное предприятие, в одночасье обеспечили своё будущее. Своих детей тоже.
   Оказалось, что на борту теперь одни богачи. И мы какое-то время в шутку обращались друг к другу:
  -- Миллионер Билл, проверьте конвертер, предстоит торможение.
   Или:
  -- Капитан-миллионер, будьте добры в лазарет на очередной мед осмотр.
   Теперь я выполнил своё основное обязательство перед всеми акционерами сразу. Я подряжался разогнать экспериментальный корабль до скорости в 300, но как уже говорил, для себя обещал 1000. Мы её достигли. Правда, при разгоне получили массу указаний с Земли, требование исключить неоправданный риск и угрозу увольнения сразу по возвращении домой. Мы-де не имеем права так безрассудно рисковать ни своими жизнями, ни самим кораблём.
   Я понимал всю меру ответственности, я видел те страсти, что разгорались при получении наших сообщений. Однако же находился в полной уверенности - свою тысячу мы наберём. Нэш с Роем соглашались со мной на все 100. Вот поэтому подобные сообщения я попросту игнорировал и ждал подтверждения с Земли преодоления рубежа. Ведь за нами наблюдали многие сотни и астрономов-профессионалов и любителей. А шлейф воды виден даже в хороший бинокль.
   Привычная, почти мгновенная радиосвязь, осталась позади. Нас разделяли световые часы. Теперь мы всю собираемую информацию отправляли раз в день, по Гринвичскому утру. А вечером получали кипу новостей и очередные разносы.
   Теперь, после преодоления, сделал копию той архивной видеозаписи, где рассказываю экипажу всю правду о судьбе Стива Свенсона. К нему приложил просьбу от себя лично - сменить табличку на "моей" могиле.
   Ответ пришёл на третьи сутки. Вначале мистер Хендриксон поблагодарил меня за то, что я снял с него обет молчания:
  -- Ты повесил на мои плечи тяжёлый камень, Роман. Я понимаю- трагедия Стива это дикая нелепость. Я был на могиле после твоего сообщения из окрестностей Луны и до сегодняшнего дня гадал, кто же там упокоился? Остаётся лишь догадываться, каково пришлось тебе во время похорон. Напоминанием о дыбе ты шокировал меня. Но теперь хочу сказать, что ты выбрал единственно верное решение в момент вашей аварии. Можешь считать, что я жму твою руку.
   Далее шли подборки новостей. Если у Генерального конструктора шок давно прошёл, то теперь он сквозил во всех газетах. Чего стоят заголовки!
   "Восставший из пепла!", "Первый официально зарегистрированный обмен телами состоялся!", "Восстановят ли капитана в списке живых по возвращении?" , "Похороны по собственному желанию!" и в том же духе далее. А нельзя дать простое название, типа "Лошадей на переправе не меняют!"? Но не стоит хаить прессу, ведь акции растут не без их участия.
  
  
   Такие понятия, как день и ночь, относительны. Существуют они только лишь на планетах. Отправляясь в космос, мы прихватили с собой Гринвичское время. По нему шли корабельные часы, персональные. Но только не внутренние. Те, что находятся в каждом из нас, по которым мы отсчитывает промежутки времени.
   На Земле каждый вечер ложимся спать примерно в одно и то же время. Чтобы с утра вместе со всеми приступить к работе. Но я уже после Гарварда ложился только тогда, когда веки слипались. Иногда подушкой служила клавиатура. С моего согласия Кэтрин предложила всему экипажу провести эксперимент. Составлять собственное расписание дня, согласуясь только с двумя требованиями.
   Первое - несение вахты по графику смен. Второе - соблюдать "столовое" время, чтобы Мари не готовила каждому отдельно. В последнем случае единственным исключением являлся тот, кто дежурил в рубке управления.
   Постепенно начали замечать, что 24-ёх часов в сутках маловато. Мы спокойно переносили такой промежуток времени на ногах, а потом 4-7 часов сна. И нормально, никакого недосыпания. Каждый ложился тогда, когда действительно хотел. А не потому, что пора. Однако свободного времени оставалось не так и много.
   Мы выдвинули за борт оба корабельных телескопа с двухметровыми зеркалами и постоянно вели съёмку звёзд. Отправляли снимки на Землю, и если требовалось уточнение, фотографировали запрашиваемый участок неба более детально. Так что кроме вахтенного кто-нибудь ещё не смыкал глаз.
   Но однажды, в ночь перед Днём рождения Катерины уснули все. Оставались только мы двое. Она сдавала вахту, я принимал. Отметив в журнале передачу смены, попросил:
  -- Котёнок, - это слово я использовал только наедине, - я знаю, ты не спала уже сутки и сейчас мечтаешь о мягкой подушке. Но погоди, не торопись. Я приготовил тебе сюрприз.
  -- Ты хочешь всех опередить с поздравлениями? Может быть завтра?
   Она действительно выглядела уставшей. С ней такое случается порой - занимается делом точно до определённого часа, свежая и внимательная. Час пробил, и она отключается. Как заведённый механизм - пружина ослабла и всё, режим тишины.
  -- Завтра не получится. Я покажу, что приготовил, а ты можешь заснуть по ходу дела. Но минут 10 потерпи, мне надо подготовиться. Хорошо?
  -- Ну ладно, - она зевнула, прикрывая ладонями рот, - надеюсь, оно того стоит.
  -- Верь мне, - приложил я руку к сердцу, - я тебе колыбельную сыграю.
  -- Ты? - изумилась Кэт.
   Высота рубки составляла 4 метра, строго посередине вокруг шахты проходил поручень, помогающий нам в невесомости не свалиться на пульт при выходе из люка. Ещё на этапе проектирования я задумывался о способах побега от скуки. К тому же не хотелось упускать возможность реального полёта. Как говорил Стив, в космосе нет ощущения скорости.
   Никто из моих ребят не подозревал, что поручень имеет дополнительное назначение. Я достал из принесённой сумки небольшое устройство, очень напоминающее тельфер. Колёса жёстко закрепляются на трубе поручня, маленький двигатель с автономным питанием приводит систему в движение. И она медленно едет, как по рельсам. От неё отходит длинный и тонкий трос. Закрепил его на своём ремне со спины, взял Катерину сзади под мышки, и мы медленно поплыли вдоль прозрачной наружной стены.
   Всё освещение в рубке погасло, и заиграла мелодия из Жана Мишеля Жара. Я её случайно у одного меломана выцепил. Когда её слушаешь, возникает ощущение сказочного полёта над ночным городом. Вот тогда мне и пришла эта идея.
   Мы скользили в чёрной пустоте, под нами плыли звёзды, заметно потускневшее Солнце, светлая дымка Млечного Пути. Полная иллюзия того, что кроме нас двоих на ближайшие миллионы километров нет ни одной живой души.
   Музыка не успела стихнуть, а я почувствовал - Екатерина расслабилась, дыхание стало равномерным. Она уснула. Маленьким пультом я остановил движение. Осторожно подтянулся одной рукой по тросу и аккуратно зацепил Кэтрин её поясом за поручень. Ещё и ноги зафиксировал, чтобы случайно во сне не смогла удариться.
   Я спрятал устройство в сумку и включил дежурное, слабое освещение. Кэт спала умиротворённо, как ребёнок. При отсутствии веса можно безопасно вздремнуть в любом положении. Главное - не забыть привязать себя. Я думал, через пол часа, максимум, она проснётся. Но прошёл час, другой, закончилась моя смена. А мой котёнок посапывал так нежно, что казалось верхом кощунства потревожить её.
   Прошли 6 часов, Джонсон вынырнул из люка, сделал кульбит через перила и примостился на соседнем стуле:
  -- Ничего нового? - спросил он, просматривая бортовой журнал.
  -- Всё тихо.
   Джони взглянул на дежурный экран, оказывающий изображение по курсу корабля. Переключился на другой, фиксирующий отчёты бортового компьютера о работах всех систем. И неожиданно замер.
  -- Что-то нашёл? - я встревожился и тоже обратился к экрану.
  -- Погоди.
   Он поднял указательный палец, взглянул на меня и следом посмотрел вверх и налево:
  -- Это что? Роман, это ведь Кэт, верно? Что она там делает?
  -- Смену мне плохо сдала. Пришёл, а тут грязно, замусорено, корабль летит неизвестно куда. Вот я её и наказал.
  -- А если серьёзно?
  -- Смотри, - я подтянул сумку и показал содержимое, - об этом ещё никто не знает.
   Я продемонстрировал тележку с дистанционным управлением и попытался объяснить принцип действия. Кому? Бортинженеру? Он мне и слова не дал сказать:
  -- Здорово! Роман, это же классная карусель! Можно я свою Мари на ней покатаю? - у него глаза сразу засияли.
  -- Конечно, Джони. Чем вы хуже? Подгадай момент, чтобы никто не мешал. Никакой угрозы для полёта она не представляет.
  -- Кто, Мари?!
  -- И она тоже. Я про тележку толкую.
  -- А почему раньше молчал об этом аттракционе?
  -- Джони, это подарок. Но теперь я не тележку имею ввиду, а полёт с её помощью. Завтра у Кэт праздник, а я первый в списке поздравителей. Потому и держал в секрете. И тебе советую помалкивать. У Мари через месяц День Рождения. Вот, готовый подарок.
  -- А Кэтрин ей не расскажет?
  -- Ну, попросим. Она умеет молчать.
   Джонсон вертел в руках тележку и с улыбкой качал головой:
  -- Замечательно ты придумал. Не зря столько лет за чертежами просидел.
  -- Я тоже так думаю, - усмехнулся я и оттолкнулся вверх.
   Медленно подплыл к Катерине, освободил её ноги, отстегнул пояс и, бережно прижимая к себе, нырнул в шахту. Прошло не так уж много времени, как я научился владеть собой в невесомости. И получал удовольствие. Транспортировать кого-то доводилось впервые. Да ещё так, чтобы случаем не задеть. Кэт проснулась в тот момент, когда я щёлкнул рычагом замка на люке её каюты. Она резко открыла глаза и непроизвольно вырвалась из моих рук:
  -- Где я?
   Схватила рукой поручень и обернулась по сторонам, сориентировалась.
  -- На корабле? Это хорошо. Который час?
  -- Я только что передал смену Джонсону.
   Её глаза расширились:
  -- Я что, всё это время спала?
  -- Да, но вижу, отоспалась неплохо. Что тебе снилось?
   Она прильнула ко мне и очень тихо сказала:
  -- Ромка, я летала. Где-то там, в космосе. Вокруг не было ни кого, я одна. Но почему-то не страшно. И музыка такая необычная в этой пустоте звучала.
  -- Одна?
  -- Ну да.
  -- Эх ты, соня-просоня, - я с укоризной покачал головой, - я тебе колыбельную сыграл, я тебя в космосе на руках носил. А ты "одна".
  -- Так это был не сон? - в ней зародилось сомнение.
  -- Но тебе понравилось?
  -- Ещё как, - прошептала она мне в ухо, - я в жизни так не отдыхала. Ты можешь повторить?
  -- Понравилось, говоришь? Повторить. Ладно, выберем момент. Но только попробуй улететь одна. Обратно не пущу. Будешь себе по Млечному Пути болтаться...
  -- Пока мелодия не закончится? - улыбнулась она и слегка отстранилась.
   Наверху послышался шум. Мы оба подняли головы и посмотрели в том направлении. Правильнее сказать, что шум появился этажом ниже. Космос всё переворачивает. В столовой именинницу заждались. Ларсен выплыл на разведку, заметил нас сквозь щель между шахтой и винтовой лестницей и смотрел... правильно, он лицезрел, как мы обнимаемся.
  -- Ага, - ухмыльнулся он.
  -- Ага, - кивнули мы.
  -- А мы ждём, не дождёмся, - добавил Ларсен.
  -- Так в чём дело, - деловито согласилась Кэт, - к приёму поздравлений и подарков я готова.
  
   Если я ещё не утомил своими отступлениями, то опишу Ларсена и тот сюрприз, что все мы с его подачи приготовили виновнице сегодняшнего "семейного" праздника.
   Человека встречают по одёжке. Со слов Адама я представлял астронома, как маститого и осанистого учёного. Но нет. Узкий в талии, с очень развитым торсом и налитыми плечами. Чуть ниже меня ростом, но с более длинными руками. Он больше походил на академического гребца. Круглое лицо, мощные скулы, большая лысина. Волосы обрамляли затылок и дорожками проходили к вискам.
   Однако всем своим видом старался, именно старался, создать себе имидж учёного. В юности занимался спортивным плаванием. Во время наших поездок на берег океана полностью преображался. Чувствовал себя на воде, как дельфин. Он прекрасно управлялся с сёрфом и водными лыжами. Вдвоём с Кэтрин надолго уплывали вдаль от берега. Благо, акул тогда не наблюдалось.
   Оказалось, Катерина тоже не отстаёт. Никто из нас, кроме них двоих так подолгу не проводил время в воде.
   В невесомости учёным он выглядел лишь во время спора или исследования. При движении учёный вид испарялся. Если все мы передвигались головой вперёд, выставляя руки для страховки, то он сильно напоминал гориллу. Только что не шерстяной. Ларсен отталкивался ногами, выставлял их вперёд вместе с руками и заканчивал движение на четыре точки
   И вот пару недель назад Лари принёс мне небольшую тетрадь с рисунками и расчётами.
  -- Полистай.
   Выкроив время, я раскрыл тетрадь, вчитался и не поверил своим глазам. Я чувствовал себя так же, как мои эксперты, когда принёс в конструкторское бюро чемоданы с расчётами. То, что предлагал астроном, показалось такой дикостью! Как там я писал о себе? Да, все расчёты верны. Да, ошибок нет. Но этого не может быть! Это еретическое утверждение!
   В конце тетради стояли оценки Джонсона, Нэша и Билла. Их мнение гласило:
   "Очень необычно и невероятно. Но вполне возможно и желательно".
   Я переступил через себя и дал добро. Ещё чуть-чуть и я объясню, что же это за сюрприз такой невероятный.
   Мы с Кэт проплыли вдоль спирали поручня и замерли возле Ларсена.
  -- Секунду, - придержал астроном и заглянул через люк в столовую, - туши!
   Свет погас не только в каюте, но и в шахте. Его выключил Джонсон, ожидавший команды. Я прижал к себе именинницу и на ощупь пробрался сквозь дверной проём. Слегка оттолкнулся, и мы оказались по центру оси помещения, в невесомости.
   Круглая и плоская сторона каюты со стороны борта, как и такие же стены в каждой каюте, представляла собой большой экран. На котором часто оживали видеозаписи, снятые в самых разных районах Земли. Этим мы убивали однообразие интерьера на корабле.
   Но сейчас на экране транслировался фильм, который мы сами снимали. Солнечный берег, океан, волны. Там ещё я в бейсболке мелькал, в той самой. Запись до такой степени затёрли после "моей смерти", что я возненавидел её. Скрипел зубами, но сделать ничего не мог. После воскрешения она внезапно потерялась. Тщетные поиски продолжались весь полёт. Поди ж ты, раскопали. Ну, ещё не вечер. Искать будете до конца полёта, если скопировать не успели.
   Ролик оборвался через минуту, экран погас и с небольшим замедлением зажёгся свет. Все поздравили Катрин, а Мари преподнесла подарок - целлофановый пакет, перевязанный праздничной лентой:
  -- Открывай.
   Внутри оказался... купальник. Кэт смотрела на него и ничего понять не могла:
  -- Зачем?
  -- Это ещё не весь подарок, - объяснил я, - одевай. Тебя ждёт продолжение.
   Но именинница не соглашалась:
  -- Прямо здесь?
  -- Продолжение?
  -- Одевать?
  -- О нет, лучше принарядись у себя в каюте.
  -- А стриптиз?
  -- Какой стриптиз?
  -- Вы от меня чего ждёте, ребята?
  -- Катерина, погоди, - притормозил я нарастающее беспокойство, - никто не собирается тебя разыгрывать. Хотя честно скажу, стоило бы. Но это в следующий раз. А на сегодня специально для тебя приготовлен такой сюрприз, что ты не пожалеешь. Даю честное слово, он тебя не разочарует.
  -- Как тот пол...
   Я резко прикрыл ей рот ладонью и прошептал на ухо:
  -- Молчи о полёте. Джонсон очень просил придержать его для Мари.
   А вслух добавил:
  -- Плыви Кэт, - и указал на выход.
   Когда она переоделась и показалась нам в халате, все мы поджидали её возле тренажёрной каюты. Вот уже неделю здесь скрытно от врача велись ремонтно-демонтажно-монтажные работы. Воплощалась в реальность задумка Ларсена.
  -- Готова к неожиданности? - спросил я.
  -- Ну смотрите! Если это розыгрыш, я вам всем карантин устрою, не отмажетесь.
  -- Плыви, Кэт, - я повторил недавние слова и распахнул круглую дверь в каюту.
   Мы убрали все тренажёры и перекроили поручни. Поколдовали с трубами подачи воздуха и воды. Мы превратили каюту в... бассейн. Напустили в неё воды и повысили скорость вращения. Вода заполнила нижнюю часть конуса, то есть со стороны иллюминатора. Мы сняли видеоэкран и установили вертикальные пластины небольшой высоты. При вращении они приводили в движение воду. Которой залили столько, что каюта заполнилась на две трети. Поэтому можно нырять со входа, как с вышки.
  -- Ну ни фига себе, - едва слышно по-русски оценила подарок Кэт, - это мне?
  -- Если позволишь, - сказал я на английском, - мы тоже расслабимся вслед за тобой, по очереди. Но ты - первая.
  -- Держи халат, - попросила она меня.
   Сбросила его и прыгнула вперёд. А я про себя усмехнулся. Если мы и дальше так пойдём, внутренние раздоры от скуки нам точно не грозят. Для разнообразия в каждой каюте шли видеоклипы, ролики, листались фотоальбомы. Связь с Землёй позволяла нам всегда находиться в курсе событий. Мы получали новости, записи концертов, фильмы. Обобщая, можно сказать, что никто из экипажа не чувствовал себя оторванным от дома. Потому и момент для полёта с Катериной я специально подстроил. Чтобы нам никто не мешал.
   Кэтрин раз в две недели проводила полное обследование каждого из нас, несла вахты наравне со всеми, помогала Мари и ещё имела дополнительную обязанность - выращивала на грядках зелень. Отдельного помещения для оранжереи я не предусматривал, мне показался более реальным другой вариант. В каждой жилой каюте расположилось по нескольку небольших грядок, засеянных ещё на Земле.
   Содержание кислорода в нашем микроклимате поддерживалось конвертером. Зелень же росла по двум другим причинам. Во-первых, глазу приятно. Во-вторых, витамины на столе. Ведь наш рацион составляли концентраты, либо сушёные продукты, восстанавливаемые нашей Мари до пригодного в употребление состояния. Кстати, только она одна освобождалась от несения вахт.
   А я, Ларсен, Адам и остальные занимались съёмкой объектов нашей Солнечной системы и звёзд. Информации набиралось очень много, часть мы обрабатывали сами для себя, но львиную долю отправляли на Землю, где к работе подключились компьютеры, помощнее наших.
   Отправляясь в полёт, все мы знали о том, что Солнце постепенно потускнеет для нас. Но знать - одно, наблюдать - иное. Уже с удаления Юпитера свет ослаб в 25 раз, с орбиты Сатурна в 100, а с Нептуна Солнце потускнело почти в 900 раз. Из-за этого в рубку управления незаметно, но неуклонно подступал сумрак, и нам пришлось задействовать освещение. И раз в неделю увеличивать его мощность.
   В редкие моменты, когда в рубке я оставался один, то гасил освещение, ложился на прозрачную стену и на несколько минут забывал обо всём. Подо мной находились два слоя аквалита с жидким водородом между ними и больше ничего. Но казалось, что нет корабля, моей команды, ничего и никого нет. Что я один нахожусь где-то глубоко в космосе, нет никакой скорости движения, я остановился и завис. Где-то далеко едва просматривалась тусклая точка родной планеты.
   Сотни людей проверяли мои расчёты, тысячи трудились над их реализацией. Меня контролировали, вольно или невольно. Но всё же именно себя я считаю единственно ответственным за удачное возвращение домой. Что, если я всё-таки допустил ошибку, и она прокралась незамеченной никем? Ведь тогда мы останемся в далёком далеке на очень и очень долгое время. И вряд ли к нам успеет помощь.
   Я резко крутил головой, как собака, отряхивающаяся от воды, и сбрасывал наваждение. Я понимал, что никакой ошибки быть не может, уж очень серьёзные и знающие специалисты меня проверяли. И ни с кем не делил свои сомнения. Но время от времени исподволь наблюдал за кем-нибудь, опасаясь - не одинок ли я? И постепенно приходил к выводу - я действительно один в своих сомнениях.
   Странно, и Стив, и многие специалисты предупреждали меня о неизбежности нештатных ситуаций. Но почему-то мы ещё ни с одной не столкнулись. Следуя постулатам теории вероятности, до встречи с ними остаётся всё меньше и меньше времени. Каждый новый день я встречал вопросом: "Сегодня или ещё нет?". Даже, если мы удачно доберёмся к Сатурну, наверняка следует ожидать подвоха при спуске с орбиты на Землю.
   А то поневоле складывается впечатление, что не экспериментальный корабль в космосе, а представитель серийного производства. Проверенный, обкатанный и модернизированный.
  
   Я долго думал о том, как же мне описать нашего Билла. Множество раз пытался набросать портрет. Не получалось. Лишь недавно сообразил, в чём же пряталась загвоздка. Химика нельзя рассматривать одного, в отрыве от остальных. Лучше сравнивать. Картина станет более полной, если привлечь Роя. А какой же Рой без Нэша?
   Вот теперь всё стало на свои места. Неожиданно для самого себя я осознал, что уже нет пары механиков. Но появился тройственный союз Нэш-Рой-Билл. За годы совместной работы они часто трудились бок о бок. Ведь нормальная работа всех двигателей напрямую зависит от бесперебойной подачи рабочих газов.
   Мелких неполадок после старта появилось множество. Только подача по трубопроводу чего стоила! Там крепление незатянуто, здесь техники перестарались. Все мы принимали непосредственное участие в сборке корабля. Но ведь за всем не уследишь. Множество труб, сотни метров, тысячи хомутов, скоб и кронштейнов. Однотипные операции притупляют внимание. Вольно ил невольно бракованные детали пробирались на корабль. И потому часто случалось так, что Билл крутил гайки в моторном отсеке. А на следующий день вся тройка чистила фильтры в топливном отделении.
   Конвертер мог перерабатывать не всё исходное сырьё. Инертные газы и металлы игнорировались. Газы уходили непосредственно в сопла двигателей, как рабочая масса. А металлическая пыль прессовалась в брикеты и сбрасывалась за борт.
   Рост Билла составлял всего 160 сантим. Малый рост у мужчины - явный недостаток в глазах женщин. Вот Рой для них - желанная цель исканий. При росте 195, да с таким же торсом, как у Ларсена, он смотрелся образцом Божьего творения. Но размеры часто и мешали Рою.
   А Билл свободно пролезал в маленькие щели, недоступные даже Нэшу с его стандартными габаритами. Все трое - очень упорные и, я бы сказал, въедливые. Даже настырные. Они всегда доискивались до причин неполадок. Уже свершившихся или ожидаемых. Может быть, потому и не случалось серьёзных сбоев в системах, что эти 3 человека постоянно и неустанно вели тестирование и поиски возможных неисправностей. В личные дела каждого я не без удовольствия вписал по новой специальности.
   Кроме работ внутри корабля им приходилось выходить за борт. При всём старании моя бабушка так и не смогла избавить своё детище от примесных газов на выходе. Они просачивались в малом процентном соотношении к остальным. На качестве воздуха и воды это почти не отражалось. И на Земле не найти чистой дистиллированной воды. Даже пропаривание не даёт 100% результата.
   А при работе двигателей примеси сгорали и покрывали копотью раструбы дюз. Отчего те нагревались и режим работы нарушался. Каждый раз после разгона все трое облачались в скафандры и уходили к маршевым двигателям. Но работали только двое. Третий просто скучал в стороне и лишь наблюдал за ними, исключая ошибки. После торможения и коррекции курса полировались дюзы в носовой части.
   Несведущий человек считает, что дюзы прогорают в адском пламени, что вырывается из них. На самом деле это не так. Пламя появляется не у самой горловины, откуда поступают газы. А в нескольких метрах позади. Там, где их разрежённость увеличивается и давление на выходе горловины уже не в состоянии сорвать пламя. Но этот же огонь излучает тепловые лучи, которые направлены во все стороны. И к самим дюзам в частности. От чего они и нагреваются, дополнительно с налипшей копотью. Чтобы грелись меньше, их изначально отполировали. А уже в полёте и проводились эти чистки. Дюзы для корабля так же важны как крылья для самолёта.
   Не припомню случая, когда бы появился повод хоть кого-то из них упрекнуть в некомпетентности, халатности или просто в лени. Не скажу и за всех остальных, что они прохладней относились к своим обязанностям. Но этой троицей я часто восхищался. Они очень мало говорили и всегда что-то делали. Как-то я поделился своими мыслями с Ларсеном. На что он ответил:
  -- Ты себя вспомни. Много ли сам бездельничал после школы и до полёта? И Адама не забудь. На мой взгляд, так если кого из нас и возможно причислить к отдыхающим, так это меня. Вся моя работа сидит в компьютере. Даже маленькая Мари и то загружена не меньше, постоянно что-то готовит для нас.
  
  
   На экране переднего обзора яркая точка Нептуна постепенно увеличилась в размерах и превращаясь в голубой шар. Такой же красивый, как и родная планета. С большими белыми облаками, но без тёмных пятен материков. В 17 раз тяжелее. Но из-за мизерного солнечного потока, газ замёрз. Но этот газ - не кислород и даже не азот. Здесь полно метана, яд для человека. Можно сказать, что Нептун - не газовая планета, а ледяная с замёрзшей атмосферой.
   Здесь дуют самые сильные ветра, в полторы тысячи километров за один час. На планете так мало энергии, что однажды зародившись, ураган уже никогда сможет затихнуть. А если бы нашлась такая сила, которая переместит Нептун поближе к Солнцу, он разогреется и наверняка раздуется. На второй Юпитер, конечно же не потянет. Но, думаю, смотрелся бы неплохо.
   Природа ничего не создаёт зря. Придёт время, найдётся и ему применение. А пока что мы потратили неделю для детального изучения самой планеты и её спутников. Один из которых меньше Луны, но больше Плутона. Именно так, потому Ларсен и спорил с Адамом, что последняя планета всего лишь астероид. На этот спутник, Тритон, когда-нибудь полетят туристические экспрессы. Любоваться самыми шикарными гейзерами во всей системе.
   Они состоят из жидкого азота и выбрасываются на высоту в несколько километров. Из замёрзшего азота состоят и розовые полярные шапки. Если уж столько копий сломано относительно происхождения нашей родной Луны, то в будущем Тритон станет камнем преткновения. Потому что он уж точно пришелец. Он не желает вращаться вокруг Нептуна по общим правилам. Он упрямый, он сам себе на уме. Он летит навстречу всем другим спутникам.
   После него мы сделали полуоборот по системе вокруг Солнца и приблизились сразу к голубовато-зелёному Урану, спокойному и безмятежному. В его плотной атмосфере стоял сильный туман, за которым практически ничего не просматривалось. Из-за большой удалённости и у него, и у Нептуна отсутствуют внутренние источники тепла.
  
   Глава 5. Сатурн.
   Остались позади мои расчётные месяцы и корабль вышел на орбиту вокруг Сатурна с его знаменитыми кольцами. Впервые их увидел в телескоп Галилей ещё в 1610 году. Хорошо заметные с Земли, они разделены на три широких кольца со щелями. В действительности же их, и колец и, соответственно, щелей множество тысяч. Но это видно только с близкого расстояния. Размер по диаметру почти в два раза превышает саму планету, но толщина их не умещается в километр и состоят они из огромного количества частиц и каменных осколков, размер которых составляет, возможно, от микрона до сотни метров. Хотя встречаются экземпляры в пару километров. Кольца лежат в экваториальной плоскости планеты, которая наклонена к орбите обращения вокруг Солнца под углом 27®.
   По мере изменения относительного расположения Земли и Сатурна кольца предстают под разными углами, иногда полностью открываясь, а иногда (при наблюдении с ребра) почти исчезая из вида. Если собрать воедино все эти камни, то получится не такой уж большой шарик. Всего лишь с сотню километров в диаметре.
   Но сама шестая планета - это газообразный гигант, уступающий в размере только Юпитеру. Его экваториальный диаметр почти в 10 раз больше земного, а масса превышает в 95 раз. Однако средняя плотность вещества составляет 0,7 от плотности воды. И если допустить такую фантастическую вероятность, как доставка части Сатурна на Землю, то она бы плавала в ведре с водой. Большая часть массы представлена водородом и гелием. У планеты есть центральное ядро, образованное твердыми породами или смесью твердых пород и льда. Масса ядра в десять или пятнадцать раз превышает массу Земли. В окружающей это ядро области высокого давления водород находится в металлической форме. Внешняя половина планеты состоит из мощной атмосферы, а видимые детали представляют собой полосы облаков в верхних атмосферных слоях.
   Для облаков на Сатурне большие цветовые контрасты не характерны. Однако иногда наблюдается штормовая активность. В конце сентября 1990 года в атмосфере появилось большое белое пятно, расширявшееся в течение нескольких недель, пока оно не заняло значительную часть экваториальной области планеты. Это извержение вещества из более низких атмосферных слоев было очередным в цепи аналогичных явлений, происходящих с 30-летним циклом, соответствующим периоду обращения Сатурна.
   А вот сами кольца не просто спокойно вращаются вокруг планеты. Вместе с магнитным полем по ним скользит заметная тень, такая рвано-кривая, похожая на гребёнку. Возможно, что это металлическая пыль.
   Я всю свою жизнь стремился оказаться в этом месте и уже свыкся с мыслью, что встреча впереди. И теперь начал находить причины, чтобы её немного отсрочить. Перво-наперво я положил корабль на полярную орбиту и с каждым новым витком смещал его на пять градусов в сторону колец. А чтобы лучше их рассмотреть, вернее для полноты картины, корабль опускался в сторону, противоположную движению колец.
   Каждый раз при пересечении курсом кольцевой системы происходил лёгкий толчок, всё более заметный с новым витком.
   Началу утренней вахты всегда предшествовал завтрак, на который собирался весь экипаж. Лишь тот, кто находился на управлении, заплывал в столовую уже после всех. В тот день на смену заступал астроном. Ему нравилось забираться центральную часть каюты. Туда, где царила и пить кофе шариками .Там отсутствовало всякое притяжение. Выдавливал он его из специального шприца порциями на один глоток, выстраивал их в ряд и пил, а вернее втягивал по одному. Но в этот раз он успел их только выстроить, как один за другим они разбились о его нос и растеклись по всему лицу. Учитывая температуру напитка, такой процесс был не из приятных и особенного удовольствия не доставил.
   Все мы сидела за столами, астроном находился над головой любого из нас. Но его барахтанье и ругательства привлекли общее внимание. Отклонившись в сторону, Ларсен свалился почти что мне на голову. Кэтрин прыснула от смеха. Нэш, догадываясь о чём-то неладном, замер. А я (не будь я капитаном) оставил Лари приходить в себя и кинулся к выходу, бросив свой завтрак.
   Корабль начало швырять, как телегу на ухабах, когда лошади вдруг испугались и понесли. Я успел зацепиться за ступени и выбрался из столовой каюты. Меня сильно садануло спиной о люк. По винтовой лестнице невозможно ни лететь, ни идти. Пока добрался в рубку, заработал добрый десяток синяков и ссадин. Тряска то прекращалась, то возобновлялась вновь. Я использовал паузы и в прыжке пролетал метров по 5.
   Корабельный компьютер по громкой связи сообщил:
  -- Торможение корабля. Незапланированное отклонение от маршрута. Сила торможение исходит извне. Предполагаемая траектория полёта пройдёт через кольца Сатурна
   Вот оно, мелькнула мысль, и случилось. Теория вероятности не ошибается.
   Мне всё же удалось выбраться из шахты и ухватиться за поручень. Рой заметил меня и бросил короткое:
  -- Прыгай!
   Он выключил двигатель, тряска прервалась и я опустился на ближайшее к нему кресло.
  -- Подробности, - спросил я.
  -- Проходя траверзом кольца Сатурна на расстоянии 1000 км, произошло отклонение от запланированного маршрута в сторону внешнего края колец. Одновременно скорость корабля начала снижаться. В настоящее время- 700км\час, - объяснил Рой.
  -- Кэвин, боковые дюзы на полную. Выравниваем курс и уходим подальше.
  -- На это уйдёт часть горючего, - напомнил Нэш, добравшийся следом.
  -- Если мы засядем на Сатурне, оно нам вообще не понадобится, - ответил я, не оборачиваясь.
   Торможение чувствовалось, именно оно проявлялось в виде тряски. Минута прошла в ожидании. Скорость уже 500 и продолжала снижаться. Корабль падал боком. Используя это, Роем, а затем и мною на боковые дюзы, расположенные со стороны колец подавалась полная мощность. Но чем больше увеличивалась тяга двигателей, тем больше корабль упирался в невидимую преграду. Какая-то сила стремилась развернуть "Систему" носом к планете, я же пытался повернуть туда корму. В итоге корпус корабля начинал дрожать, внутри него всё ходило ходуном. Словно в шторм на морском судне - всё, что не прикручено, летало по каюте.
   Как потом рассказывала Мари, вначале она с ужасом наблюдала в столовой за летающими тарелками, пакетами, брикетами и кастрюлями, а затем бросилась собирать и упаковывать взбесившуюся посуду. Но не тут то было. И её и то, что летало по кухне, швыряло из стороны в сторону. Стены корабля выли и тряслись как в лихорадке. Мари не понимала, что происходит, но знала, что обязана спасать свою кухонную утварь.
   Та же борьба за сохранение, но на этот раз медикаментов происходила у Кэтрин. Им обеим повезло, что иллюминаторы выходили не на кольца. Иначе, надвигающееся зрелище не позволило бы выполнять свои обязанности.
   Нэш с Роем умчались в "свою кочегарку", как они называли двигательный отсек, стараясь всеми правдами и неправдами поддержать устойчивую работу самой важной сейчас системы - двигателей. Билл уплыл к конвертеру, который тоже работал на пределе своих возможностей, перерабатывая песок в рабочие газы.
   Мне бы не упираться, а позволить кораблю развернуться в удобное для него положение. Очень похоже, он знал, что делал. Но ведь корабль - моё детище, он не может быть умнее создателя! Время показало обратное.
  -- Джонсон, - крикнул я по ходу дела, - сообщение на Землю!
  -- О, чёрт! - опомнился тот и прыгнул к своему компьютеру.
   Адам с Ларсеном переглянулись и тоже занялись своим делом. Они составили на карте маршрут вынужденного движения, Джонсон внёс её в подготовленное к тому времени сообщение и отправил его домой. Сделали это очень быстро и не столько во исполнение своих обязанностей, сколько для предупреждения тех, кто придёт следом за ними.
   Тем временем скалы закрыли собой всё видимое пространство и казалось, что уже нет той силы, что остановит неотвратимую развязку, которая должна вот-вот произойти. Все находившиеся в рубке инстинктивно вжали головы в плечи. Скорость, относительная скорость в сравнении с кольцами, упала почти до нуля. Камни уже двигались за прозрачной стеной. Напоследок я сделал то, что ещё успевал - откинул носовой обтекатель и включил тормозной двигатель. И объявил по громкой связи:
  -- Бросайте всё и цепляйтесь за что-нибудь, сейчас будет столкновение.
   Наконец корабль всей своей поверхностью лёг на глыбы. Двигатели тут же заглушили. Тарелки на кухне до этого момента, можно сказать, что мирно дремали. Теперь они всего лишь взбесились. Скорость встречи "Системы" и камней была небольшой, каких-то 40 км/час. Но удивительнее всего то, что столкнувшись, корабль начал движение в обратную сторону. Не случалось с вами такого в страшном сне? Летишь в автомобиле на полной скорости с пустыми тормозами на закрытый шлагбаум, за которым несётся товарный поезд. Закрываешь от страха глаза перед неизбежным. А открыв, обнаруживаешь поезд уже позади!
   Все удивлённо переглянулись. Корабль медленно отодвигался, несколько метров в минуту. Но он шёл в обратную сторону. Я снова запустил двигатели. Дикая тряска и рёв корпуса. Удар по клавише и тишина.
  -- Кэвин, возьми управление, - устало отдал я приказ.
  -- А чем управлять-то, капитан? - не понял приказа компьютер.
  -- Чего? - удивился я. Но вникнув в смысл собственных слов, расхохотался. И, подперев голову ладонями, едва слышно произнёс, - бред какой-то. Влипли. Сбылась мечта идиота, вот они - твои кольца. Выйди, прогуляйся.
   Я почувствовал взгляд со стороны и повернулся налево, к Ларсену. Тот хитро и загадочно улыбался.
  -- Что? - не понял я.
   Вместо ответа он указал вверх, в сторону входа в рубку из шахты. Там, держась за поручни, на меня ошарашено смотрела Катерина.
  -- Что-то произошло? - я всё ещё не мог прояснить для себя ситуацию.
  -- Ты так ругался, - произнесло она тихо и медленно.
  -- Как?
  -- О, это было в высшей степени превосходно.
  -- Действительно? Я ругался? - я не мог поверить.
  -- Причём, на чистейшем русском языке.
  -- Вот чёрт. Лари, а ты чему улыбаешься? Ладно Кэт, она меня понимает, но тебе-то откуда смысл понятен?
  -- А у меня была возможность познакомиться с вашими оборотами. Лет 5 назад намечалось прохождение Венеры по диску Солнца. И наблюдать за этим проходом возможно было только с нашего телескопа на Гавайях. К нам прилетели два русских профессора. Погода стояла как по заказу - чистое небо и ни облачка. Но в самый последний момент откуда-то появилась туча и закрыла Солнца. Как тогда ругались эти русские! Смысла я, конечно, не понял. Но их мимика и жестикуляция сказали о многом. Позже они перевели свои слова. И я понял, что ваша, русская, логика мне недоступна. Как можно такие части тела связывать с природными явлениями?
  -- И что же, - усмехнулся я, - до сих пор не понял?
  -- Капитан, - подал голос Кэвин, - я бы тоже не прочь узнать смысл новых слов. В моей памяти ничего похожего не обнаружилось.
  -- Это к Ларсену, - переадресовал я, - он с радостью поделится с тобой своими познаниями, - и вновь обратился к Катерине, - примерный смысл моих слов можешь передать?
  -- О, да, - хихикнула она, - если очень коротко и очень литературно перевести на английский то, что ты произносил, получится примерно следующее:
   "Милый дедушка, я искренне сожалею о том, что когда ты очень давно уже переворачивался в той машине, то не разбился сразу! И бетонные плиты оказались для тебя мягкими. И студент-практикант в морге зря нащупал твой пульс (чтоб ему пусто было!). И свои денежные вливания в лабораторию моей бабушки ты напрасно делал! Лучше бы ты эти деньги пропил, дед! А теперь вся работа твоей дорогой супруги вместе с твоим сыном, а также и внуком, которого ты даже не увидел, размажется в самое ближайшее время вот на этих скалах, что мелькают на мониторе. И никто и никогда не узнает, где его могила!"
  -- Однако, - оценил я собственные обороты, - чего не скажешь сгоряча, - и обратился по громкой связи, - всему экипажу, доложиться о возможных повреждениях.
   Мои расчёты при проектировании корабля оказались верными, а труды создателей ненапрасными - корабль не получил основательных повреждений
  -- Не получил? - возмутилась Мари, показавшись из шахты, - кто-нибудь из присутствующих может посвятить меня в тайны мироздания, что же всё-таки происходит?
  -- Пропал ты, - рассмеялся Ларсен, - в гневе наш повар страшен.
  -- Нет, это ты пропал.
  -- Почему же я?
  -- А потому что именно ты должен был знать об этой аномалии, но не проронил ни слова! - тот опешил, а я добавил, - и Адам тоже. Что, Адам, что ты на меня так смотришь? Я не прав?
  -- Нет, Роман, ты конечно же прав, - очень спокойно согласился он, - мы должны были знать. И предупредили бы, но беда в том, что мы не знали и никто не знал. Те зонды, что летали здесь раньше, ничего подобного не регистрировали. И мы сами, находясь в непосредственной близости, тоже не получали данных, на основании которых смогли бы прийти к подобному выводу. Понимаешь, об этом раньше никто не знал. А теперь у меня самого вопрос к тебе. Тебя не особенно интересовал Юпитер со всеми его красками и загадками. Уран и Нептун ты не особенно удостоил своим вниманием. Звёздные съёмки ты производил хоть и очень профессионально, но без явного интереса. И только при подходе к Сатурну ты ожил. Роман, извини меня, но невольно складывается впечатление, что ты именно тот единственный человек, который не мог не знать об этой аномалии.
  -- ..? - я опешил от подобного заявления.
  -- Объясню, - кивнул он, - ты закончил среднюю школу в 15 лет и сразу же пошёл учиться дальше. Сейчас тебе 40 и получается так, что четверть века ты посвятил одной-единственной цели, вот этой, - он указал пальцем мимо моего носа, на камни, - вот он, мой вопрос - зачем? Что ты здесь забыл?
   Что я мог ответить? Я и сам не знал. Не один десяток раз задавал себе подобный вопрос - что за сила толкает меня к Сатурну? И не находил ответа. В конце концов пришёл к заключению - там, на кольцах разберусь. Но сейчас что-то меня подтолкнуло:
  -- А ты сам, Адам, можешь мне ответить, чего ради разрабатывал свой локатор? А у Билла не спрашивал, зачем он создал свой аквалитовый лазер? Ваши работы применяются где-то ещё? И с какой целью ты так подробно изучал нашу планетную систему, может, объяснишь мне?
   Минут пять он раздумывал над моими вопросами.
  -- Ты хочешь сказать..., - начал он и осёкся, посмотрев на меня с удивлением.
  -- Вот-вот, - кивнул я, - и это единственное, что приходит на ум, - затем повернулся к Мари с запоздалым ответом, - у нас две новости - хорошая и плохая. С какой начать?
  -- Давай с лучшей из них.
  -- Все системы корабля работают нормально. А плохая - мы провалились в яму. В какую, не знаю. Как из неё выбраться, не знаю. Сможем ли мы это сделать вообще, тоже не знаю, узнавать будем вместе. Опыта космических полётов на Земле ещё нет. Наш будет первым.
  -- Если выберемся? - спросила Кэт.
   Она уже пристроилась рядом и обрабатывала мои раны.
  -- В любом случае, - ответил Джонсон, - связь с Землёй работает.
  -- Видимо нам из испытателей корабля предстоит превратиться в исследователей космоса, - вставил Ларсен.
  -- Вот уж кому война, кому мать родна, - я по-дружески похлопал его по плечу, - да на Земле любой астроном душу заложил бы - с тобой местами поменяться.
  -- Да, профессор, на сегодня ты один в выигрыше, - добавил Нэш.
  -- Не стоит делать из меня именинника, - ответил тот.
   Но улыбка подсказывала - в душе он радуется, что именно ему выпала возможность сделать открытие. Мы отправились в столовую, поскольку единогласно пришли к выводу, что все проголодались. С момента завтрака минула уже часов шесть. После чая посмотрел вверх на бортинженера, он сидел противоположной стороне:
  -- Кстати, Джонсон, отправь сообщение домой. "Живы, обедаем, подробности письмом".
  -- Шутишь, да?
  -- Серьёзен, как никогда. Пусть дома знают, что пока с нами всё нормально, разберёмся в ситуации, сообщим новые данные.
  -- А сколько будет идти сообщение? - поинтересовалась Мари.
  -- Что-то около полутора часов. В одну сторону, - ответил Джонсон.
  -- Эк нас куда занесло, Мари, - улыбнулся я, - в какую даль. Только представь расстояние. Одно радиосообщение со скоростью света идёт полтора часа. Сколько же надо времени, чтобы дойти пешком или, хотя бы, доехать на машине?
  -- Капитан, мы так влипли, а ты изволишь шутить?
  -- Что же мне, плакать прикажешь? Оплакивать нас будут другие. А нам предстоит не вешать нос и найти выход. Кстати, Мари, сколько нам предстоит?
   Та удивлённо уставилась на меня. Но, не дождавшись разъяснений, ответила вопросом на вопрос:
  -- Капитан, пожалуйста, для особо одарённых?
  -- Сколько у нас провизии? Какой мы имеем запас времени до голодной смерти?
  -- Ах, это. У нас нормального рациона на 2 месяца. И ещё на пол года неприкосновенный запас.
  -- Вот за этот период нам и предстоит. Начинаем работать. Штурман и химик, со мной в рубку. Ларсен.... Где Ларсен? - я покрутил головой в поисках астронома.
  -- Так на вахте же, - ответил Адам.
  -- Ага. Тогда вперёд.
   Втроём мы добрались в рубку, где Ларсен не терял времени даром.
  -- Вахтенный, радиация за бортом?
  -- В норме, для космоса в норме. Можно жить, - ответил астроном, не отрываясь от компьютера.
  -- Значит так, "астронавты". В первую очередь пополним запасы топлива. Что у нас осталось, Ларсен?
  -- Тысяча тонн песка.
  -- Однако.
  -- Что будем заливать, капитан? Кольца Сатурна? - спросил Билл.
  -- Точно, именно на них мы и рассчитывали ещё до старта. За пробами пойдут трое. Билли, ты старший, Адам - помощник. Джонсон, тоже оденешься и выйдешь с ребятами. Но твоя обязанность - наблюдать. Висишь возле люка и никуда не отвлекаешься. Срываешься с места только в крайнем случае, в качестве экстренной помощи. Ларсен, ты наблюдаешь отсюда за дальним пространством. Времени у нас вагон и маленькая тележка. Работаем аккуратно.
   Все трое откомандированных облачились в скафандры, каждый из которых имел ракетный ранец с 5-ти часовым запасом топлива при среднем расходе. Шлюзовая камера вмещала одновременно 5 человек, поэтому корабль они покинули вместе.
  -- Эй, за бортом, - попросил Ларсен, - попутное задание. Ребята, мы здесь с капитаном ... насчёт этого неожиданного торможения. Мы вот что думаем. Слетайте-ка на нос корабля и обратно. Ничего не трогайте, просто слетайте. Интересно, получится ли у вас движение против вращения диска колец? У корабля не вышло.
   Химик со штурманом, включив двигатели, совершили путешествие по маршруту "шлюз - нос - шлюз". Двигаться к носу оказалось намного труднее, чем обратно. Словно кто-то придерживал сзади. Зато для возвращения было достаточно одного толчка. На коротком совещании по радио они решили двигаться вперёд, чтобы с грузом возвращаться налегке.
   Два разведчика вновь направились вперёд, но теперь уже по направлению к кольцам. Против ожидаемого, двигаться внутрь них оказалось делом таким же лёгким, как и от носа корабля к его корме. Непонятно почему.
   Билл повис возле первого камня, отбивая крохотным подобием альпенштока кусок на пробу. Адам завис рядом. Через несколько минут Билл повернулся к Адаму отдать камень, но тот исчез.
  -- Адам, - тихо позвал он напарника. Тишина. - Адам! - крикнул он сильнее.
  -- Что случилось? - запросил я.
  -- Адам исчез.
  -- Да здесь я, - отозвался Адам, - Роман, там впереди, вдоль колец что-то движется или мне кажется?
  -- Движется, Адам, но еще очень далеко. Тысяча километров.
   Билл крутился по сторонам, в свете корабельных прожекторов. Мы застряли на теневой стороне:
  -- Адам, чёрт тебя дери! Где ты "здесь"?
  -- О, мама мио, - опомнился штурман, - сам не знаю. Включи маяк, Билл, иначе я отсюда не выберусь. Даже корабль не вижу. Я где-то внутри этих камней.
  -- Начинается, - прозвучал голос Ларсена, - Адам, если не хочешь, чтобы на первой мемориальной плите был выбит твой профиль, выбирайся. Джонсон, оставайся возле шлюза.
  -- Вижу, - крикнул Билл, - Адам, ты зачем туда полез?
   Адам находился от Билла в доброй сотне метров в сторону Сатурна. Он включил ракетный двигатель, чтобы выбраться. Тот работал на полную мощность, но впечатление было таким, что движется он еле-еле.
  -- Адам, у тебя двигатель в порядке? - удивился Билл.
  -- Не то слово, меня трясёт как в лихорадке.
  -- Ты не болен? - поинтересовалась Кэт.
  -- Ага, той же болячкой, что наш корабль, когда падал сюда, - ответил Адам, помогая себе руками.
   Он цеплялся за выступы скал, мы наблюдали за ним с помощью видеокамеры Билла. Если бы сила, которая тормозила его, вдруг исчезла, он бы пулей улетел вперёд. Но он двигался так, как в ином кошмарном сне, когда спиной чувствуешь, что за тобой гонится что-то страшное и пытаешься убежать. А ноги еле передвигаются, словно чужие. Собираешь все свои силы воедино, направляешь их на достижение одной единственной задачи - убежать! Однако ноги по-прежнему отказываются подчиняться. У Адама этот кошмар воплотился в реальность.
  -- Держи! - Билл бросил ему конец троса от своей лебёдки, - цепляйся.
   Трос поплыл к Адаму, тот поймал его и зацепил за кольцо на груди. Теперь возвращение Адама пошло быстрей. С каждым отвоёванным метром дело двигалось веселей. Дорога от Билла до корабля прошла ещё быстрей. Но торможение всё равно чувствовалось. Билл нёс с собой небольшой осколок камня для пробы.
  
  -- Это какое-то неправильное силовое поле, - были первые слова Адама, когда все трое сняли скафандры, - у нас нет специальных датчиков для замера гравитации. Но если доверять собственным чувствам, то я бы сказал, что здесь одновременно присутствуют два притяжения. Одно тянет в сторону планеты, другое по ходу движения колец.
   Но его прервал Кэвин:
  -- Чужой корабль на расстоянии 100 километров. Скорость - 300км\час.
  -- Корабль? - удивился Адам.
  -- Да, - ответил я, - тот, что ты заметил, пропадая в кольцах. Идёт прямо в нашу сторону.
  -- Ты шутишь? - переспросил Джонсон, - по-моему, наш был построен в единственном экземпляре. Разве не так?
  -- Так, но... факт остаётся фактом.
  -- Может, его русские построили? - предположил Ларсен.
  -- Или китайцы, - отмахнулся я рукой, - не мелите ерунды. Этого не может быть.
  -- Не может? Чего не может? Корабля за бортом?
  -- Нет, корабль реален. Но ни русские, никто другой не мог его построить.
  -- Почему?
  -- Чертежи были только у нас. А второй корабль ещё не закончен.
  -- Откуда же вот этот взялся!
  -- Джонсон, запроси Землю. Пусть поднимут ребят из ЦРУ. Мне это не нравится.
  -- А то, что этот корабль движется так же свободно, как в открытом космосе, тебе нравится? - спросил Адам.
   Я уже давно заметил, что посторонний корабль плыл как ни в чём не бывало.
  -- Что-то здесь не так, - задумался Адам, - крутится мысль, поймать не могу. Мы стоим, как гвоздями прибиты, а он парит словно птица. Ларсен, ты правда не в состоянии объяснить это явление?
   Астроном лишь плечами пожал.
  -- Чему вас только в школе учат, - пробурчал я, - ладно, у нас есть задача поважнее. Билл, результат анализа. И не говори мне, что эти камни не пойдут на водород.
  -- Пойдут, ещё как пойдут. Конвертер может не только камни перерабатывать. А здесь материал отличный.
  -- Уже радует. Предложения, как будем перетаскивать? Адама вот еле вытащили. Корабль стоит как вкопанный. Так что о шлюпке, видимо, придётся забыть. А заправляться надо. С пустыми баками даже аварийный запас провизии нас не спасёт.
   Яркая точка на экране постепенно выросла в размерах и промелькнула мимо нас в виде корабля, до боли напоминающего наш собственный. Он шел плавно и без всякой тряски, словно его капитан знал секрет движения в таком сложном поле. Но что же это был за корабль? Вернее, чей?
  
   От грузового люка к камням по ходу корабля протянули и закрепили трос. По нему протащили необходимое оборудование и соорудили канатную дорогу. В небольших контейнерах отбитые от скал камни переправляли на корабль, в приёмной камере они измельчались в песок и засыпались в баки. 3 недели ушло и баки заполнили под завязку.
   Едва успели свернуть всё наружное оборудование, как на горизонте вновь появился корабль. За бортом оставались Стив и Джонсон, когда дежуривший на вахте Нэш, сообщил им эту новость:
  -- И поторопите свои задницы, если не хотите прозевать. Он летит уже 1000 км/час.
  -- Ещё и издевается! - отреагировал инженер, забираясь в шлюз, - сначала 300, теперь 1000.
   Но это было ещё не всё. Чужак, словно смеясь, прошёл от нас на расстоянии всего в несколько десятков метров. Это заставило наш корабль развернуться, следуя носом за чужаком и он, то есть наш,... поплыл. Медленно, но он плыл! Он двигался! Все потрясённо смотрели на мониторы и в иллюминаторы. Чужак прошел дальше, совершенно не обращая внимания на то, что рядом находится такой же корабль. Он не мигнул бортовыми огнями в знак приветствия. И в эфире даже щелчка от тангенты микрофона не прозвучало. Проигнорировал, как муравья на лесной дороге.
   Первым прозвучал робкий голос Мари:
  -- Когда я была маленькой девочкой, мы с мамой пошли в больницу. Мама зашла к врачу, а я осталась в коридоре. Рядом находилась дверь в соседний корпус. Люди ломились в неё, пытаясь открыть. Но она упорно не хотела этого делать. Секрет фокуса оказался простым. Дверь открывалась не в ту сторону.
  -- Мари, - покачал я головой, - ах, Мари. Ну, Мари, ты всех нас посрамила. И не пришла эта идея тебе в голову раньше! При всех обещаю: если мне в будущем предстоит лететь ещё раз, обязательно возьму тебя с собой. Нэш, - это уже к вахтенному, - на все четыре дюзы малую тягу.
   Нэш запустил двигатели и подал немного топлива. Корабль заметно пошёл быстрее.
  -- Ещё, - потребовал я.
   Корабль стал набирать ускорение.
  -- Пошёл, пошёл, па-ашё-ол, родимый, - заорал на всю рубку Джонсон.
  -- Ура! - захлопали женщины, - мы выиграли!
   Невозмутимым оставался только Ларсен:
  -- Ребята, ложка дёгтя нужна?
  -- Ларсен, не смейте! - возмутилась Мари, - мы только что обрели надежду, а вы снова хотите развернуть нас задом к переду?
  -- Передом назад, - поправила Кэт, - о чём Вы, Лари?
   Астроном - единственный из нас, обращаясь к которому часто слышалось "Вы". Он старше меня всего на 5 лет, как и Нэш. И дело вовсе не в том, что мы - экипаж, а он - пассажир. Несмотря на его повадки, доставшиеся ему без изменений от далёкого предка, для нас он - учёный. Учёный в той области, в которой все мы сейчас и пребываем.
  -- Я впервые встречаю столь аномальное силовое поле, - ответил астроном, - оно направлено не только по кругу, но и к центру. На краю колец мы видим лишь большие скалы. Ближе к центру камни поменьше. На внутреннем кольце по-видимому, пыль. Изначально мы ломились в дверь, открывающуюся в обратную сторону. Тот корабль нас развернул. Но это ещё не выход. Надо найти способ борьбы с радиальным тяготением.
  -- Ларсен проснулся, - улыбнулся Адам, - гипотезы начал строить. А то всё в "незнайку" играл. У тебя есть решение?
  -- Это было бы замечательно, но увы!
  -- Тогда будем искать, - я попросил Нэша подвинуться, сел за управление и запустил главные двигатели.
   Но в этот момент чужак сделал неожиданный поворот вверх. Он, что называется, взмыл свечой. Я даже не знал о том, что корабль способен на такой подвиг. Все мы замерли и следили за ним на экране переднего обзора. Минут 5 он шёл под углом 90 градусов от колец и неожиданно исчез.
   Куда? Никто из нас не успел заметить сам момент исчезновения. Я вывел на экран запись, сделанную только что. Мы просматривали её несколько раз, увеличивали до такой степени, что "зерно пошло". Хорошо видно движение корабля на фоне планеты. Делали раскадровку, но каждый раз он исчезал на одном и том же кадре. На предыдущем есть, на этом - увы. Словно испарился.
   К этому времени мы уже вышли из тени Сатурна и понемногу набирали скорость. Я принялся аккуратно отворачивать в сторону от колец. Но через несколько километров корабль начал сам поворачивать обратно. Тогда я разогнал его до 500 км/час и повторил попытку. Но ни эта, ни все последующие положительного результата не дали. Нас отбрасывало назад, как муху от стекла. Только успевай маневрировать, чтобы с камнями не встретиться.
   Пробовал уйти не по плоскости колец, а поперёк ей, как чужак. Нас всё равно швыряло обратно. У меня появилось полное сравнение с мухой, попавшей в оконную раму меж двух стёкол. Всё видно, вырваться на свободу невозможно.
  -- Но ведь тот корабль летает! - в отчаянии крикнула Мари, - причём, настолько свободно, что даже вылетел отсюда!
  -- Вылететь-то он вылетел, - вздохнул Джонсон, - вот только куда? Не говори мне, Мари, что в параллельный мир. Я тебя знаю.
  -- Ну, если и не туда, то есть другой вариант.
  -- Другой? - подключился Ларсен и потёр ладони. Так он обычно предвкушал надвигающийся спор, - ну-ка, ну-ка. Подбрось тарелочку.
  -- Я пока не смогу доказать свою правоту...
  -- Конечно, конечно. Ты пока суть изложи.
   Мари единственная из нас, кто смотрел на мир через розовые очки. Любимые книги для неё - фантастика и приключения. Её не смущал тот факт, что чаще всего в них описывалась выдумка чистой воды. Если не пойман ещё ни один инопланетянин, то ещё не означает, что мы одни во Вселенной. Она искренне верила - доказательства однажды попадут в руки человека. И вот тогда наступит миг её торжества.
   А сейчас она с вызовом бросила... нет, она с полной уверенностью объявила свой вариант:
  -- Мне кажется, я знаю, чей это корабль.
  -- Поделись секретом, - ласково промурлыкал кот, более похожий на предка человека.
  -- Это наш корабль.
  -- Конечно наш, мы же его строили.
  -- Нет, я говорю о том корабле, что летал здесь. Погодите, Ларсен, не перебивайте. Дайте мне договорить. Позже тарелки расстреляете. Смотрите. Мы точно знаем, что наш корабль - единственный построенный. Второй ещё далёк до окончания. Вы, Ларсен, точно знаете, что инопланетян не существует. Верно?
  -- Именно так, - согласился астроном.
  -- Значит, единственное, что приходит на ум - тот корабль на самом деле является нашим.
  -- Ничего не понял.
  -- Ну... как бы это объяснить... ну, он - это мы, только смещённый по времени. Мы видели самих себя.
  -- Угу, путешествие во времени. Девушка, Вы книг начитались?
  -- Я понимаю, это звучит нереально. Но вот увидите, совсем скоро мы проделаем тот же манёвр и выйдем из этой кольцевой ловушки.
  -- Эх, - Ларсен разочаровано махнул рукой, - даже спорить с тобой не стану. Мари, дело в том, что времени не существует. Есть длина, ширина и высота. Время придумал человек, чтобы объяснить перемещение тела в этих трёх координатах. Вчерашний день назад не вернёшь. И в завтра заглянуть невозможно. Ведь если мы сами ещё не выбрались из "мечты Романа", то, согласно твоему предположению, нам довелось наблюдать, как мы отсюда вылетим. Может, завтра. Может, через месяц. Нет, Мари. Я скорее поверю в инопланетян, чем в подобное путешествие.
  -- А если так, - предположила Кэт, - то вероятно, что капитан того корабля считает - выход отсюда настолько прост, что ему и в голову не приходит, что мы его не видим.
  -- А вот с таким раскладом я больше согласен, - улыбнулся Ларсен, - и предлагаю не строить предположения, а приниматься за дело. Давайте исследуем это чёртово силовое поле. Может быть его надо с разгону пробивать, выбираться тихим ходом?
  
   Мы "нажали тормоз" и прекратили движение. Рой с Биллом выходили в космос и пытались удалиться от корабля до той невидимой границы, от которой его отбрасывало. Получалось у них с тем же успехом, с каким Адам выбирался из колец. То есть никак.
   Медленно подводили корабль туда, пока не начиналась "пробуксовка". Ребята выходили вновь, но их упорно тянуло назад. Несколько дней прошло, а надежды не появилось. Неизвестно, сколько бы мы экспериментировали ещё, но однажды Кэвин объявил на весь корабль:
  -- Замечено движение.
  -- Мне кажется, - хмыкнул Нэш, - что мы въехали на перекрёсток на красный свет.
  -- Неизвестный объект движется по направлению к Сатурну. Если он не изменит курс, то пройдёт через кольца по другую сторону планеты. Расстояние до объекта - 4 миллиона километров, скорость - 100 000 км/час, размер - около 300 метров.
  -- При таких параметрах он будет здесь через 40 дней, - подсчитал я, - Ларсен, такие объекты часто летают в космосе?
  -- А то.
   К кольцам приближалась точка, окутанная шлейфом. Астроном увеличил изображение и мы увидели слабо различимый корабль. Шёл он так уверенно, словно по давно наезженной трассе. Наши большие телескопы в это время находились в специальной нише корабля. Так что рассматривали очередного чужака через локатор.
  -- Да это же наш старый знакомый, - признал Адам.
  -- Ну-ка, ну-ка, - Кэтрин перебралась поближе к экрану, - это он здесь летал в прошлые разы?
  -- Ну так! Тоже на наш похож, правда?
  -- Мари! - громко крикнул астроном, - Мари, бросай свои дела и немедленно давай в рубку. Тебе опровержение прилетело.
   На одном из экранов появилось изображение столовой и наша повар на переднем плане:
  -- Я и отсюда могу послушать.
   Ларсен провёл небольшую манипуляцию и переправил картинку движущегося чужака в столовую:
  -- Смотри. Очень похоже, что "мы" вновь возвращаемся. И сдаётся мне, что эти самые "мы" летят сюда для того, чтобы тоже улететь в другое время.
  -- А Вы проследите за ними более внимательней на этот раз. Может и мы сегодняшние сможем по их маршруту выбраться отсюда, - дала она дельный совет и прервала связь.
   Корабль скрылся из зоны видимости за планетой и, как мы предположили, перешёл на орбиту вокруг колец. Через расчётное время он появился на экране. К тому моменту уже весь экипаж находился в рубке
  -- А вы не задавались вопросом, - спросила Кэт, ни к кому конкретно не обращаясь, - зачем он здесь летает?
  -- Может у него хобби такое, - усмехнулся Нэш.
  -- Хобби залезать в ловушки?
  -- Ну он-то знает как из неё выбраться.
  -- И тем не менее, он вновь лезет? - не согласилась Кэт, - просто так?
  -- Мы уже строили гипотезы, - ответил Ларсен, - но толку от них? Смотри, он тоже пошёл за свои предшественником.
  
   Глава 6. Тайна Сатурна.
   Корабль, словно смеясь над нами, резко взмыл свечой вверх. Через те же 5 минут он усмехнулся и исчез с экрана. А в моей голове сложились картины, связанные с чужыми кораблями и появилось небольшое просветление, я решил повторить манёвр. Объяснил Адаму, тот рассчитал курс и скорость. Я разогнал корабль и через 12 часов, совершив оборот вдоль колец, "Система" взмыла вертикально вверх. Так же, как это было проделано до нас. До границы, где другой корабль исчез, напряжение постоянно росло. Следуя логике, чужак знал, на что шёл. Он использовал силовое поле как трамплин для прыжка. Вот только куда он прыгнул? Понятно, что не в небытие. Если он здесь исчез, то где-то же должен появиться? Чтобы ответить на этот вопрос, надо, наверное самим пройти его путь. Именно так и появляются большие открытия. Не все, конечно, но некоторые из них без сомнения.
   Пять минут прошли очень долго и в напряжении. Когда знаешь опасность в лицо, то и страх отступает. А когда нет абсолютно никаких предположений? Остаётся лишь вера в то, что кольца Сатурна - это не место сборища инопланетян-самоубийц.
   На несколько экранов Джонсон вывел изображения всех шести локаторов и корабельный компьютер вёл непрерывную запись. А за полминуты до предполагаемого прыжка в неизвестность увеличил скорость съёмки. Но и без неё мы поняли - запись не понадобится. Потому что погасли все звёзды разом, Сатурн исчез и воцарилась темнота. А заодно и тишина в рубке.
   Никаких мыслей или предположений. Просто полнейший ступор. Такое впечатление, что Господь прилёг вздремнуть и выключил свет. Я бросил взгляд на небольшой экран технического состояния двигателей. Они работали ровно, без скачков. Подача газов тоже шла нормально. Единственным источником света на всю Вселенную являемся... мы?
   Мы обменивались ничего не понимающими взглядами и каждый пытался придумать какой-нибудь вразумительный ответ. Я оттолкнулся от кресла и подлетел к прозрачной круглой стене. Лёг на неё вплотную и ладонями зарылся от мешающего внутреннего освещения. Впечатление чёрной бездны. Ничего не видно.
  -- Может быть, найдется среди нас один умный человек? - прозвучал голос Нэша, - и объяснит теорией реальность?
   Но в этот момент Божий сон-тренаж закончился. Звёзды вновь обрели яркость и сквозь прозрачную стену я увидел Сатурн. По какой-то причине он перевернулся на 180 градусов. Мы улетали от него, а теперь что же, нас развернуло?
   Позади меня Адам вспомнил чью-то маму в резкой форме. На чистейшем русском языке! Я резко обернулся и посмотрел на него. Кэтрин удивилась не меньше. И Ларсен оказался нам под стать. Адам перебрался за пульт и, погасив два двигателя и задействовав ещё и носовые, повёл корабль в сторону.
   Я перевёл взгляд на экран переднего обзора. Камни колец крупным планом. Они быстро приближались, но благодаря сообразительности штурмана уже плыли в сторону.
  -- Уводи, Адам, - согласился я, - уводи нас отсюда и как можно дальше.
  -- И прямым ходом держи курс на Землю, - выразил своё мнение главный механик, - больше я к Сатурну не ходок. Даже под расстрелом.
  -- Э нет, - возразил астроном, - мы должны сюда вернуться. Здесь неизвестная аномалия существует и её надо изучить. Надо привезти гравитационные датчики и получить полную картину. А как же я сюда вернусь без тебя, Нэш? Ни с кем другим я лететь не хочу. Но и терять открытие не хочу.
  -- Ближе, чем на миллион километров я к кольцам не подойду, - уступил механик.
  -- А мне больше и не надо.
  -- Возвращаться или нет, - перебил я, - мы решим дома после хорошего отдыха. А пока - наша миссия закончена. Мы выполнили всё, что намечали. И я не вижу причин, чтобы нам задерживаться. Адам, давай проверим и уточним курс на Землю.
  -- Возвращаться сюда ещё раз?! - возмутилась Мари, - ну нет. Ни за какие коврижки! Летим домой, я "схожу на берег" и видели вы меня!
  -- Кто же нам обед приготовит? - подмазывался астроном.
  -- На Земле я вам миллион кандидатур подыщу!
  -- Может быть, мы побеседуем на эту тему после отдыха, дома? - прервал я, - если меня ещё не уволят по возвращении.
   Я разогнал всех по рабочим местам. В рубке оставались Ларсен, Адам и я. корабль тем временем медленно, но уверенно удалялся от Сатурна. Нештатная ситуация вроде бы закончилась и можно вздохнуть полной грудью.
   Первым почувствовал неладное Ларсен. Он сидел по левую руку от меня за своим компьютером. Пока мы с Адамом уточняли маршрут возвращения, астроном то и дело поднимал взгляд на экран переднего обзора. Улетал к наружной стене и подолгу смотрел на звёзды. Возвращался к своему монитору, что-то выискивал или рассчитывал. И вновь смотрел на обзорный экран.
   В какой-то момент я отвлёкся и увидел капельки пота на лбу Ларсена. недобрый знак. На борту мы часто меняли температуру в диапазоне от +8о до +23о, имитируя осеннюю прохладу и летнее тепло. В данный момент времени столбик градусника замер на отметке +18о. Так что жара ни при чём. Вроде бы всё уладилось и впереди - прямая дорога домой, без ухабов.
   Астроном почувствовал мой взгляд.
  -- Что? - спросил я, предчувствуя что-то нехорошее.
  -- Бросайте работу, зря время тратите.
  -- Почему?
  -- Вашим курсом мы не доберёмся домой.
   Адам отвлёкся и посмотрел на старого знакомого осуждающе:
  -- Давай, мы позже разовьём дискуссию. Ну, не до этого сейчас.
  -- Дело твоё, Адам. Тренируйся. Для поддержки мозгов.
   Но до Адама дошёл смысл сказанного Ларсеном. Он оставил свою клавиатуру в покое и с подозрением посмотрел на того:
  -- Что ты сказал?
   Ларсен указал пальцем на экран:
  -- Это не наше Солнце, - затем ткнул им в стену, - а там - не наши созвездия. Но может, я ошибаюсь. Проверь-ка ты сам. Вот компьютер, вот управление. Поищи на небе что-нибудь, похожее на одно из известных тебе созвездий. И подскажи старому звездочёту, что у него с головой нелады.
   Я внимательно посмотрел ему в глаза, не разыгрывает ли? И всё-таки ожидая подвоха, передвинулся влево. Прошёл по клавишам, передвигая звёзды по экрану. Небо как небо, звёзды как звёзды. Только они упорно не желают складываться в знакомые созвездия. Я поворачивал картинку под разными углами, поворачивал голову, но безуспешно.
  -- Сдаюсь, это действительно картина неба или что?
   Ларсен только плечами пожал.
  -- Хорошо, признаюсь, разыграл. Рассказывай.
  -- Роман, как бы это тебе объяснить, - начал астроном, - то, что на экране, это то, что действительно находится на небе. Это не розыгрыш. Хотя, если это не так, то тогда разыгрывают не только тебя.
  -- Это те корабли, - осенило Мари, - это всё они. Они заманили нас к Сатурну, они заманили нас сюда. Теперь они что-то сделали с небом.
   Я с запозданием отключил связь с кухней.
  -- Я требую вернуть наше небо! - рассмеялся сверху Джонсон.
   Он проверял системы жизнеобеспечения и перемещался по всему кораблю.
  -- Погодите, погодите, - я посмотрел на экран, затем подлетел к прозрачной стене, выглянул наружу, - да, действительно одно небо. Но почему-то совсем не то, к какому я привык с детства. Такое впечатление, что какой-то злой шутник перемешал все звёзды. Ларсен, это ещё одна аномалия?
  -- Нет, Роман. Это скорее чужая звёздная система.
   Я включил вытяжку, достал сигареты и закурил. Ларсен последовал моему примеру. Вместо пепельницы на столешнице пульта я отщёлкнул маленькую крышку, прикрывающую отверстие. Туда мы подносили сигареты, пепел с которых всасывался в специальную трубу и поступал в конвертер.
   Насколько гладко прошла основная часть полёта, настолько его завершающая стадия поставила своей целью ставить нас в тупик. Ладно кольца, подготовили бы следующий полёт и разобрались, что там за поля такие. Но каким образом можно перемешать звёзды? И как это случилось, что несколько минут мы их вообще не видели? Словно на корабль легло тёмное покрывало.
   Мы не заметили, как скурили по три сигареты. Адам спокойно работал на компьютере и ничем не выражал своей обеспокоенности.
  -- Что делаешь? - поинтересовался я.
  -- Проверяю спектры звёзд.
  -- Получается?
  -- Проверять - да. Знакомых - нет. Ларсен, задай-ка работу своему помощнику. Можешь подключить Кэвина. Просмотри все яркие звёзды, проверь их спектры. Найди знакомые ориентиры. Если мы и заблудились, то здесь "Ау" кричать некому. Мари, чтобы тебе не скучать, давай-ка мы пообедаем. Вспомни свои обязанности. А ведь мы даже и не завтракали. На голодный желудок не очень охотно соображается. И давайте, ребята, давайте. Шевелитесь, - подстегнул он нас, - перекур - дело хорошее. Но чёрт его знает, может быть, сейчас каждая минута имеет значение.
  -- Ты прав, Адам, - согласился я и вышел из раздумий, - давай плясать от печки и определяться со своим местоположением. Ларсен, объясни компьютеру задачу, он быстрее справится. Кэвин, найдёшь знакомую звезду, кричи.
  -- Хорошо, шеф, - отозвался главный процессор.
  -- Да погромче!
  
   То ли потому, что на корабле не было другого подходящего помещения, то ли по старой домашней привычке, но обсудить проблемы, решить насущные вопросы, да и просто отдохнуть и поговорить, собирались в столовой. Ещё на Поясе астероидов Адам с Биллом сделали вывеску и укрепили её на входном люке:
  
   КАБАЧОК
   У МАРИ
  
   Мари, со своей фантазией слишком близко приняла к сердцу сообщение Ларсена о том, что мы "залетели непонятно куда", но приготовление обеда не позволило ей уйти в себя. Кэт помогала ей. Остальные сидели за своими столиками, перебрасываясь мелкими фразами. Появившийся у входа Ларсен, ничем не порадовал:
  -- Загрузил, ищет, - и приник к иллюминатору.
   Обед прошёл в той же напряжённой тишине. Наконец в динамиках послышалось:
  -- Капитан, вы просили кричать, если что. Так вот, кхм, - Кэвин словно прокашлялся, - кричу. Обнаружено совпадение спектра одной звезды с одним из образцов в моём каталоге!
   И тут же все толкаясь, извиняясь и уступая друг другу возможность пролететь первым (сама вежливость!), посыпались в коридор и оттуда в рубку. Там на главном экране застыли 2 спектра. Без всякого сомнения они совпадали. Под левым из них, который Кэвин взял из каталога было название: "Альфа, Райская Птица".
  -- Ларсен, - улыбнулся Адам, - это уже хорошо! Ещё одно совпадение и можно будет определиться, куда же это нас угораздило.
   Вторая картинка появилась буквально через несколько минут. Астроном с Адамом засели за карты, но вывод их не обрадовал. Выходило, что мы у себя дома. То есть в своей родной Солнечной системе.
  -- Ребята, вы не ошиблись? - я им не поверил, - если так, то где же наши родные созвездия? Считайте заново.
   Пошла проверка расчётов и вторая проверка, а результат тот же - мы дома! Долго бы ломали голову, не найди Кэвин третью звезду. Совпало так, что обе первых находились от корабля на том же расстоянии, что и с Земли. И под тем же углом. Но третья дала однозначный ответ: корабль находится на том же расстоянии от Альфы, что и Сатурн. Но по другую сторону.
  -- Но это же явный нонсенс! - все отказывались верить такому результату, - этого не может быть! Как мы могли так быстро долететь сюда? И что, Сатурн вместе с нами? Вот же он, рядом!
   Весь экипаж пребывал в недоумении. Стереотипное мышление не позволяло принять очевидное. Нарушил тишину мягкий перезвон колокольчиков. Взгляды рефлекторно устремились на центральный монитор. Там на фоне какого-то помещения появилось изображение головы мужчины лет 50-ти, обычный земной человек. Хотя, возникни на экране какой-нибудь инопланетянин, ей-богу, удивился бы меньше. Мужчина внимательно рассматривал каждого из нас поочерёдно. Его взгляд не выражал враждебности или удивления, так обычно хозяин дома смотрит на долгожданных гостей.
   Несколько минут продолжался этот взаимный осмотр.
  -- Кэт, - обратился я к своей помощнице, - ты видишь то же, что и я?
  -- А что видишь ты?
  -- Голову незнакомого мне мужчины на большом экране.
  -- Если на этой голове короткая стрижка светлых волос и выглядит он бодрым и весёлым, то мы видим одно и тоже.
  -- Слава Богу, я уж было подумал, крыша поехала.
   Мужчина выждал ещё с минуту, чтобы к нему немного привыкли, подмигнул и спросил:
  -- Хау ду ю ду, Адам?
   Мы непроизвольно повернулись в сторону нашего штурмана, а тот не мог оторвать взгляд от экрана. Если наши лица выражали удивление и непонимание, то Адам был просто ошарашен:
  -- Мистер Стронг, - едва слышно произнёс он, - это Вы?
  -- Конечно же я.
  -- Но... что всё это значит? Что Вы-то здесь делаете?
  -- Прежде всего, позвольте поздравить всех вас с успешным прибытием в наши края, - мистер Стронг счастливо улыбался, - мы долго ждали этого момента. И я в частности. Хочу заверить вас, что и вы и ваш корабль находитесь в полной безопасности. Можете остановить двигатели и отдохнуть. Я постараюсь ответить на ваши вопросы.
  -- Два я уже задал, - напомнил Адам.
  -- Ах да, - согласился Стронг, - я живу здесь, в этой планетной системе. Вы у нас в гостях. Вы правильно определили, что находитесь по другую сторону звезды, которую называете "Альфа" из созвездия Райская Птица. Кстати, она является полярной звездой для вашего Сатурна.
  -- Для нашего? - поинтересовался Джонсон и указал на планету позади корабля, - а это не он? Откуда вы вообще знаете, что мы что-то определили?
  -- Да, та планета, что вы принимаете за Сатурн, на самом деле таковой не является. Это другая планета, но очень похожая на неё.
  -- И как она называется? Юпитер?
  -- Нет, это Нрутас.
  -- Нрутас?- переспросила Кэт.
  -- Да. Что, вам это название знакомо?
  -- Нрутас, Нрутас, - Кэт на секунду задумалась, - погодите, Нрутас - это же Сатурн наоборот.
  -- Молодчина! - похвалил её Стронг, - только одно небольшое исправление. Нрутас первичнее. А уж потом Сатурн. Но об этом тоже потом. Самый главный вопрос, который вас сейчас интересует, это - каким образом вы оказались здесь?
  -- Вот-вот, - попросила Мари, - вот об этом поподробнее.
  -- Хорошо. Представьте себе две планеты, Нрутас и Сатурн, - при этом одной ладонью он взял воображаемый шар и опустил её тыльной стороной вниз. А вторую так же, но поднял вверх, - они находятся на очень большом удалении друг от друга. А между ними - чёрная дыра. Вы знаете, что такие объекты обладают сильным гравитационным полем. В космосе ничего не стоит на месте, всё находится в постоянном движении. Применительно ко многим объектам, системам и галактикам это выражается в движении по орбитам. В какой-то момент времени взаимное расположение тел совпадает с тем, что было в прошлом периоде. Применительно к нашим планетам и этой дыре это выглядит так. Она располагается между Сатурном и Нрутасом, образуя коридор, силовой коридор. Начинается он на одной из планет и заканчивается на другой. Вот по нему вы и проделали столь скоростной путь. Ещё вопросы?
  -- Я правильно полагаю, что этот коридор возможно преодолеть и в обратную сторону? - спросил Адам.
  -- Да, конечно, - подтвердил Стронг, - если я хоть немного прояснил ситуацию, предлагаю продолжить дальнейшую беседу при личной встрече.
  -- Думаю, - я взял тайм-аут, - нам для начала надо немного прийти в себя и обдумать ваше предложение.
  -- Что ж, резонно, - согласился Стронг, - я с вами согласен. Только не затягивайте. В любом случае поставьте меня в известность о вашем решении. Можете просто посигналить бортовыми огнями, - и отключился.
  
  
  -- Так, Адам, - начал я допрос с пристрастием, - не так давно один мой знакомый пытался прижать меня к стене, обвиняя в предвзятом стремлении к Сатурну. Ты не знаешь его имени?
   Оказалось, что этот "мистер Стронг" является тем самым учителем математики, что привил Адаму любовь к космосу. При нашей первой встрече, ещё в кабинете у Главного, Адам рассказывал о нём и упоминал, что тот внезапно куда-то исчез.
  -- Но мне и в голову не приходило, что я смогу увидеть его при подобных обстоятельствах вдали от дома! Я поражён не меньше вашего, если не больше.
  -- Может быть, - Ларсен задал ему прямой вопрос, - у тебя есть хоть какое-нибудь предположение - что он здесь делает? Ведь ты единственный среди нас, кто с ним знаком.
  -- Никаких предположений мне на ум не приходит. Только вот... да, я знаком с ним. И могу охарактеризовать, как очень умного человека. Он настолько разносторонен, что порою мне казалось - он знает ответы на такие вопросы, которые я даже не могу ещё сформулировать. Скажу честно - буду рад вновь пожать ему руку и, думаю, нам все же стоит послушать то, что он может рассказать. Он заслуживает доверия.
  -- И ещё вопрос. Где ты научился ругаться по-русски?
  -- Это ты меня спрашиваешь? - только и усмехнулся он.
  
  
   Шлюз отработал своё, открылась дверь внутрь помещения, и... Стронг сделал шаг вперёд. Не поплыл, как это делают в невесомости все, а прошёл, словно находился на поверхности планеты. Мы с Адамом смотрели на это чудо, как на пришествие Христа смотрели евреи. Гость подошёл ко мне и протянул руку:
  -- Стронг.
  -- Роман, - ответил я на рукопожатие, - как вы это делаете?
  -- Хотите, научу? - он озорно улыбнулся.
  -- Не откажусь.
   Стронг протянул руки Адаму и они крепко, по-дружески обнялись:
  -- Не ожидал, да?
  -- Да уж, - согласился наш штурман, - вы для этой встречи предложили мне ту последнюю задачу?
  -- Приглашайте меня на чай, и я отвечу на все ваши вопросы. Я много чего знаю и умею. А времени у нас остаётся всё меньше.
  -- А вы не кусаетесь? - спросил я с недоверием.
  -- Ну что вы, капитан. Я только что плотно подкрепился, - вновь улыбнулся гость, - и обещаю вести себя мирно.
  -- Стронг, - настаивал я, - у меня такое ощущение, словно мы сидим дома и смотрим всю эту картину на экране телевизора. А вы сейчас отдёрнете ширму и скажете: ребята, это было кино! Вы с таким превосходством разговариваете! Что происходит?!
  -- Капитан, - на этот раз гость ответил очень серьёзно, - если вы это хотите от меня услышать, я скажу. Да, вы действительно вляпались и очень серьёзно. Настолько серьёзно, что без меня вам отсюда не выбраться. И я именно тот человек, который может дать вам точный ответ, научить уму-разуму и посодействовать возвращению домой. Такой расклад вас устроит?
   Я задумался
  -- Пожалуй, да. Хорошо, Стронг, будем считать, что чай за нами, - и протянул руку в сторону коридора, - прошу.
   Мы поплыли, цепляясь за поручни. Ну а Стронг, естественно, зашагал спокойной и гордой походкой. В столовой в напряжённом ожидании неизвестности сидели все остальные, не считая Нэша, оставшегося на вахте. Тот наблюдал за встречей по монитору.
   Стронг обвёл взглядом присутствующих, задумался и повернул голову в мою сторону:
  -- Капитан, как бы это вам объяснить, чтобы вы не обиделись.
   Я посмотрел на него.
  -- Видите ли, - продолжил Стронг, - вы находитесь у меня дома. Не конкретно у меня, а, скажем так, в гостях у моих соотечественников. И, естественно, под нашей защитой. От всех негативных воздействий космоса. Врагов в человечьем обличье на ближайшие несколько парсеков не наблюдается. Весь летающий мусор отсеивают в стороны наши корабли. Если бы у нас было намерение причинить вам вред, моё появление здесь было необязательным. Попросите Нэша оставить вахту.
  -- Ну уж нет, - не согласился я, - во-первых, он нас видит и слышит. А во-вторых, пока я здесь распоряжаюсь.
  -- Вы правы, - согласился он, - давайте мы сделаем так - я расскажу вам то, что должен рассказать. Рассказ будет долгим, очень долгим. Вам необходимо запастись терпением. На те вопросы, что останутся к концу рассказа, я отвечу без задержки. На любые вопросы, - последнюю фразу Стронг произнёс медленно, обводя своих слушателей внимательным взглядом, - согласны?
  -- Звучит заманчиво, - после некоторого размышления ответил за всех Ларсен, - что ж, послушаем. Вопросов у нас действительно поднакопилось великое множество.
   Все остальные согласно кивнули. Стронг спокойно прошествовал на предложенное ему место и поудобнее устроился в кресле.
  
   Итак, для того, чтобы вы правильно ориентировались во времени в моём рассказе, первым делом необходимо согласовать ваши и наши временные промежутки. Ваш год длится 365 дней и примерно 6 часов. Это не очень удобно. Наш год тоже изначально состоял из неудобного числа дней - 417. Он делился на 15 месяцев по 27- 28 дней. Пока мы "сидели" на планете, такое число можно было терпеть. Но, как только мы начали полёты по своей Солнечной системе, сразу столкнулись с этой проблемой. Потом, со временем, мы нашли способ её решения. Сейчас наш год состоит из 10 месяцев, в каждом - 40 дней. 1 день, это 10 часов, час - 100 минут, минута - 100 секунд.
   Переход на новую систему счисления длился 5 лет. Не могу сказать, что это происходило в нормальной обстановке. Были многочисленные сбои. И это несмотря на 5-тилетнюю подготовку. Однако спустя 10 лет при проведении опроса никто не сказал слова против. "За" были все. Наш год длиннее вашего примерно на четверть. Для вашего удобства, я буду оперировать вашей временной системой.
   Для полноты картины мне необходимо вернуться на 20 тысяч лет назад. К тому моменту мы недавно вышли в открытый космос. Наша планета - "Аквиния", вторая по счёту. Нрутас - 5-тый, а всего - 6 планет. Аквиния - от слова "аква", вода. Вы, земляне, назвали, вернее, обозвали свою планету "Земля". И это несмотря на то, что у вас, как и у нас, процент земной поверхности намного меньше поверхности воды. Мы оказались большими реалистами.
   Вначале мы, как и вы, послали к каждой планете по спутнику. Они давали нам основную информацию. Но прошло ещё 100 лет, прежде чем мы направили к ближайшей планете пилотируемый корабль. И ещё столько же, когда мы создали новый двигатель, позволяющий разгонять корабль до нескольких сотен километров в секунду. Вот тогда-то первый, новый, пилотируемый корабль и был отправлен по системе кольцевым маршрутом. Как вы. И также при возвращении приблизился к Нрутасу на недопустимое расстояние. И, как вы догадываетесь, попал в силовой плен колец. Он долго пытался вырваться оттуда. Обо всех своих действиях экипаж отправлял нам подробные отчёты. Когда продовольствие заканчивалось, они сделали отчаянную попытку вырваться. Разогнали корабль до максимальной скорости и попытались вырваться по сложной траектории. Больше от них мы не получили ни одной радиограммы.
   Следующий корабль был отправлен уже непосредственно к Нрутасу только через 3 года. Смысла торопиться никто не видел. Экипаж первого корабля считался погибшим. Даже, если бы постройку второго ускорили, на это ушло бы не меньше года, а продовольствия у первого оставалось не больше, чем на месяц. Поэтому с постройкой не торопились. Все отчёты первого корабля взяли на модернизацию.
   Этот корабль вышел на более удалённую орбиту и детально обследовал кольца. Но ничего похожего ни на корабль, ни на его обломки не обнаружил. высказали правдоподобное предположение, что корабль не вписался в рассчитанную траекторию и оказался на недопустимом расстоянии от Нрутаса. Поэтому всех членов погибшего экипажа "причислили к лику святых", то есть, объявили всепланетными героями.
   Прошло ещё 2 тысячи лет. Мы уже освоили 2 планеты с твёрдой поверхностью и спутники на остальных трёх газовых. На них были построены базы и горнодобывающие предприятия. В кольцах Нрутаса можно было свободно летать, что и делали многочисленные экскурсии. Как вдруг история повторяется. Исчезает ещё один корабль. Безо всяких сообщений вообще. При просмотре любительских записей было видно, что он просто исчез, растворился в пространстве. Все ближайшие корабли отвели на безопасное расстояние. На кольца отправили небольшие корабли в автоматическом режиме. Ни один из них не смог выбраться обратно. Тогда у нас ещё не было гравитационных датчиков. Мы действовали вслепую. Пока эти корабли находились в плену колец, зона объявлялась запретной для полётов.
   Прошёл месяц и пропавший корабль объявился. Так же как и исчез, то есть из ниоткуда. И прямым ходом отправился на ближайшую базу на спутнике. ничего не объясняя, весь экипаж потребовал созыва научного совета. Учитывая необычность происшедшего, отказа они не получили. Более того, совет состоялся буквально через несколько часов. То, что было рассказано экипажем, подтверждалось бортовым журналом и многочисленными записями приборов и видеокамер. Вся новая информация оказалась настолько невероятной, что было принято решение в срочном порядке организовать экспедицию. Экипажу вернувшегося корабля отводилась роль гида. Следом за ним пошли несколько кораблей с учёными всевозможных мастей. Рассказанное и показанное не могло быть ложью. Но слишком уж всё казалось невероятным.
   Все корабли по очереди вошли в аномальное поле колец и по уже проверенной траектории вышли из него. Но вышли в совершенно другом месте. С другими звёздами. Только лишь Нрутас на месте. Один из кораблей остался возле него для составления карты звёзд и поиска тех, которые уже имеются в нашем каталоге. Остальные направились к той планете, что указывали первооткрыватели.
   Она оказалась такой же обитаемой, что и наша. Вот только почему-то на ней обитали 2 расы людей. Чёрная и белая. Первая аккуратно вписывалась в природу и жила с ней в полной гармонии. Но вот вторая находилась в постоянном конфликте с окружающей средой. Причём, она делилась на несколько племён, которые враждовали между собой. Они имели общий язык и общую мифологию. Все считали себя "детьми Неба". Но самым интересным оказалось то, что мы с ними разговаривали на одном и том же языке. Правда, их язык отстал от нашего на 2 тысячи лет. Все племена имели одно общее святое место. Там покоились останки давно исчезнувшего первого корабля.
   Видимо, попав сюда, экипаж не смог правильно оценить ситуацию или же поле исчезло, лишив его возможности вернуться домой, и они выбрали единственно правильное решение. Отыскали планету, пригодную для жизни, и поселились на ней. С каждым поколением опыт и знания утрачивались. Одежда, инструменты, приборы приходили в негодность. Для их производства требовались предприятия и технологии. Им не удалось поддерживать дух колонии на должном уровне, начались распри, раздоры. На каком-то этапе произошло разделение на отдельные самостоятельные группы, положившие начало племенным общинам. У каждой начала развиваться своя культура, преобразовываться язык. Но легенды о "небесном доме" оставались общими. Общим стало и то, что все они опустились до первобытнообщинного строя. Мало того, все отупели, в буквальном смысле. На нас они смотрели как на богов, сошедших с неба. Но отказывались принимать помощь. Считали, что очень провинились перед нами и недостойны её. Никакие уговоры на них не действовали.
   Так нам открылась горькая история пропавшего корабля. Экспедиция вернулась домой. Вся полученная информация была изучена и систематизирована. Из новых звёзд несколько совпадали с теми, что уже имелись в нашем каталоге и были видны из нашей системы. Одну из них вы называете Полярной. Оказалось, что наша и ваша системы лежат на одинаковом расстоянии от неё, но с противоположных сторон. И существует нечто, что связывает воедино Нрутас и Сатурн. Большинство профессиональных астрономом и любителей направили свои силы на изучение всего, что находилось на воображаемой оси, проходящей через эти 2 планеты. Были найдены 2 чёрные дыры. Но к этому времени аномальное поле колец исчезло. И впереди появились 2 тысячи лет до следующего возможного появления коридора.
   Когда до него оставалось несколько недель, возле Нрутаса уже барражировали десятки кораблей. Среди них находились и научные экспедиции и любительские яхты. Но пропуск в силовой коридор выдавался в обмен на согласие действовать по единой программе. Поэтому даже любители несли определённые функции и обязанности. И как только коридор открылся, все корабли по заранее оговорённому списку полетели к Земле.
   Программа реабилитации была продумана до мелочей. За 2000 лет-то! Но, увы! Она разбилась, как тарелка о стену. Результатом экспедиции был полнейший крах. Племена деградировали ещё больше.
   Однако, при следующем коридоре оказалось, что кое-какие знания они всё же приняли. Мелкие, но приняли! Тут же перестроили всю программу. появилось предложение забрать их к себе. Но встретило яростный отпор со стороны племён. Некоторые учёные хотели остаться на Земле на 2000 лет небольшой группой специалистов. Но прогнозируемый результат налицо!
   Единственное, что нам оставалось, это 3 месяца на 2 тысячелетия. Много ли сделаешь? Каждый раз приходилось изучать их языки заново, составлять новые списки и карты местонахождения племён. Заново определять уровень информации, которую возможно и необходимо им передать. Требовался новый, радикальный способ решения этой проблемы.
   И тут на сцену вышел мой отец. Именно с его работой связано ваше техническое развитие. Он был не от мира сего, как считали многие, даже его друзья. Долгое время занимался проблемой телекинеза. Причём, далеко не на любительском уровне. И пришёл к выводу, что всё это яйца выеденного не стоит. Однако, сама идея перемещения предмета в пространстве нетрадиционным способом ему нравилась. Помню, когда я был ещё ребёнком, отец часто приходил ко мне, когда я ложился спать, и рассказывал о том, над чем он работал. Однажды рассказал, что ему приснился сон. В каждой комнате стоит по одинаковой подставке, на которой находится один и тот же предмет. Но на самом деле это только объёмное изображение предмета, а сам он находится в специальном приборе, откуда это изображение и транслируется в разные комнаты. Стоит прикоснуться к любому из этих изображений, как предмет мгновенно телепортируется на место изображения и его можно взять в руки. Например, зажигалка. Одна на все комнаты, всегда под рукой.
   Свои работы он не успел закончить. Ему оставалось совсем немного. Он умер от опухоли, поселившейся мозгу. Даже наш уровень медицины оказался бессилен. А наша медицина, позвольте заметить, к тому времени умела многое. Смерть отца, который был для меня живым воплощением силы и здоровья, потрясла меня. Юношеский ветер мигом улетучился из головы. Я понял, что тоже смертен. И, исполняя волю отца, а мне было тогда 15 лет, пошёл учиться. А затем засел за его записи. За 5 лет я создал действующую модель. Она полностью воспроизводила то, что было им задумано. Награду за это изобретение я полностью переадресовал на его имя. В нашей энциклопедии именно он записан, как автор устройства, телепортирующего неодушевлённые предметы на расстояние.
   Закончив его работу, я не остановился на достигнутом. Весь остаток своей жизни я посвятил проблеме телепортации живого организма. Когда мне исполнилось 60, первую подопытную мышь перенесли на расстояние 1000 километров. Когда мне исполнилось 70, меня самого телепортировали на расстояние в несколько метров. Мне оставалось совсем немного времени, врачи обнаружили у меня такую же опухоль, как и у отца. Вероятно, именно это обстоятельство подстегнуло меня и ребят из моей лаборатории и направило наши исследования в нужное русло. Один из моих ассистентов высказал мысль:
  -- Шеф! Если мы сумели переместить вас однажды, так давайте же попробуем переместить вас ещё раз. А по ходу перемещения эту опухоль оставим на месте. То есть, переместим только вас, но без неё!
   Здесь я должен сделать небольшое отступление, чтобы вы поняли, о чём речь. Дело в том, что само перемещение состоит из нескольких этапов. Вначале предмет проходит полное сканирование. Составляется база данных, где указывается местонахождение каждого атома, входящего в состав предмета. Записывается полный путь сканера. А также состав этого атома. По сути, эта база - копия предмета, программа, по которой его возможно многократно повторить. Затем - программа передаётся на аппаратуру восстановления, сам предмет разбирается на атомы и по специальному путепроводу передаётся туда же. То есть при регенерации происходите сборка предмета в исходное состояние. Стало возможным не штамповать предметы на заводе, а собирать их по однажды составленной программе. И автомобили, и телевизоры и свежий виноград посреди зимы. В случае перемещения живого организма, последний приходится усыплять, как на хирургической операции.
   Идея, высказанная моим ассистентом, витала в воздухе. И то, что первым её озвучил он, дело случая. Однако я опять настоял на соблюдении авторских прав. То есть, автор - он.
   Мы произвели обновление моей базы-копии. Затем отыскали опухоль и отсканировали её, вычли из первой базы вторую и получили моё описание без опухоли.
   После второго перемещения я прошёл полное обследование, подтвердившее, что я здоров настолько, насколько это возможно в мои годы. Но ребята на этом не успокоились. Мы привлекли к работе ещё несколько лабораторий. В итоге, после ещё нескольких перемещений я помолодел на 30-40 лет. Из моей базы последовательно выводилось всё лишнее, что определяет старость.
   Это стало новым направлением в медицине. Неизлечимые больные получали реальный шанс вернуться к нормальной жизни. Это стало новым направлением и в туризме. Желающие могли практически мгновенно перемещаться в любую точку планеты. Но таковых было очень мало. Дело в том, что в случае с медициной, больной восстанавливался из своих же собственных атомом. А перемещение тех же атомов на большие расстояния требовало сложных устройств. И такой способ был признан ненадёжным и непрактичным. Поэтому было предложено атомы при разложении уничтожать, а создаваемую, по сути, копию строить из совершенно новых атомов. Которые конвертер выдавал в любом количестве и любой сложности. Эта этическая деталь и притормозила многих.
   То есть, саму программу "сборки" можно передать и по проводам и через эфир. Но "материал"! Провели даже такой эксперимент. Передали программу добровольца на расстояние в 5 световых лет по радио. Самого добровольца при этом не разлагали на атомы. Через 5 лет на нашей исследовательской базе ближайшей солнечной системы был собран человек-двойник. Или, попросту, клон.
   Применительно к проблеме наших племён на Земле нужен был канал передачи, действующий с гораздо большей скоростью, чем световая. Единственно обещающий вариант - это гравитация. Именно это направление исследований многих лабораторий и институтов стало главным или даже единственным. Вначале несколько десятков лабораторий по всей нашей системе занимались им. Но уже через 10 лет таковых осталось 8, а ещё через 50 - только одна лаборатория, наша. У людей не хватило терпения. Очень уж она неуловимая вещь, гравитация. И это несмотря на то, что все мы постоянно обменивались достигнутыми результатами. Как мы всё же добились успеха, вы сможете узнать позже. Пока скажу лишь, что результат был достигнут.
   Гравитация - это полная противоположность ветру. Если парусное судно движется по морю, подгоняемое ветром, то движение является результатом разницы давлений воздуха с наветренной стороны паруса и с подветренной. Чем сильнее ветер, тем больше разница, тем выше скорость. Источник ветра всегда находится позади или сбоку под углом. Но никогда впереди. От него возможно укрыться за любым экраном.
   У гравитации дело обстоит с точностью до наоборот. Движение всегда направлено в сторону источника гравитации. Защиты от него не существует вообще. Единственный способ противоборства - это создание встречного гравитационного поля, чтобы результирующая полей равнялась нулю. И чем дальше от него, тем больше разница в пользу более мощного поля. Но самое ценное свойство гравитации - это силовые линии. Они направлены от центра поля во все стороны и не имеют такого критерия, как скорость. Если погаснет звезда, эта информация будет двигаться со световой скоростью. Если звезда коллапсирует, об этом станет известно мгновенно на любом расстоянии.
   Мы использовали это свойство для передачи информации. Те линии, которые направлены в нужную нам сторону, модулируются искусственным полем. На другом конце линии происходит обратный процесс. Для устойчивой связи создали чувствительные датчики источника поля. Этот способ позволил поддерживать связь со всеми планетами в нашей системе и в других мирах в режиме реального времени, а не с многолетней задержкой. Его же мы решили применить и для связи с Землёй. Но требовалось доставить аппаратуру на вашу планету. А это было возможным лишь во время очередного коридора.
   2 000 лет назад, когда такая возможность представилась, мы перенесли почти всё оборудование к вам. Но космос полон неожиданностей! Одна из звёзд на линии Нрутас - Сатурн взорвалась. Силовой коридор исчез неожиданно быстро и бригада по сборке осталась на Земле, оторванная от нашего мира. У них не было полного комплекта деталей. Часть из них ещё не успели переправить. Поэтому особых надежд на успех мы не питали. Но на всякий случай аппаратуру на своей стороне держали на приёме.
   Они сделали невозможное. Нашли способ изготовить недостающие детали и собрать большую часть. Но у них не хватило времени. Каждый из них имел за плечами по несколько сотен лет благодаря восстановлению на подобном же приборе дома на Аквинии. Но, попав в эту переделку, такой возможности они лишились, и процесс старения набросился на них с полной силой. Сделав всё, что смогли, они надёжно спрятали аппаратуру от возможного разграбления. Но оставили подробные инструкции для дальнейшей работы на нескольких местных языках.
   Прошло полторы тысячи лет. Прибор на нашей стороне молчал. Оставалось ещё 500 и мы смогли бы продолжить начатое. Но вдруг аппаратура заработала и пред наши удивлённые очи предстал молодой парень и протянул руку в приветствии. То, что он рассказал нам, оказалось ещё более удивительным, чем само появление.
   Его прадед спасаясь от преследования Святой Инквизиции спрятался в пещерах Альпийских гор. Эти места он знал с детства. И преследователи их знали. Он уходил всё дальше и глубже, пока не заблудился окончательно. Проплутав несколько дней в полной темноте, он наткнулся на спрятанную аппаратуру. Будучи человеком умным от природы и ярым врагом Инквизиции, он понял, что это не исчадие дьявола, а дело рук человека. Нашёл выход на поверхность, запасся продуктами, взял малолетнего сына и вновь ушёл под землю. Вдвоём они изучали инструкцию и постигали то, что им не было дано с рождения. Долгие-долгие годы.
   Понятное дело, мы не могли не воспользоваться таким щедрым и неожиданным подарком судьбы. Я был самым первым аквианцем, пришедшим к вам по этому каналу связи. Кстати, тот парень, который пришёл первым к нам, жив до сих пор. У вас, на Земле.
   Тактика наших действий на этот раз стала совершенно иной. Вы почему-то абсолютно не любите принимать советы со стороны. Но если идея зародилась в вашей собственной голове, и вы считаете её толковой, то можете забросить все дела и посвятить всю оставшуюся жизнь на её разработку и внедрение. Поэтому основным способом обучения землян стало внедрение им на подсознательном уровне идей, улучшающих быт или работу уже имеющейся техники. Но эти улучшения не должны быть слишком новационными. Иначе "автора" идеи объявят "демоном", "дьяволом" или ещё кем. Но такими мелкими шагами можно постепенно поднять уровень образования, науки, техники и культуры. Шаг за шагом, год за годом, век за веком.
   Теперь у нас появилось очень много времени. Мы победили в главном. Вместо 3-ёх месяцев на 2 000 лет получили неограниченные объёмы времени. Вначале таких идей пришлось подбрасывать великое множество. Но постепенно земляне и сами стали соображать лучше. Однако, перерыв между подсказками приходилось делать большим. Например, первый человек полетел в космос в 1961-ом году, хотя первый спутник поднялся ещё в 1957-ом. Но для этого потребовалось вначале освоить воздушное пространство. Первый воздушный шар поднялся в 1783-ем году, а самолёт - ровно через 100 лет. Для движения он использовал двигатель внутреннего сгорания, изобретённый за 13 лет до этого. А первая паровая машина была построена опять же за 100 лет до него. Вам необходимо слишком много времени, чтобы осмыслить то, что кто-то счёл возможным быть и внедрил это в жизнь. Подсчитайте сами, сколько вам потребовалось времени от первого выхода в космос до вашего появления здесь. Тоже около 100, ага? Вот только в одной области вы преуспели. Это компьютеры. Здесь вы зашагали семимильными шагами. Но тоже понадобился пинок в шею. Вспомните, что предшествовало его широкому распространению? Был такой инженер Рубик. Его изобретение крутила вся планета.
   Вот вкратце и весь мой рассказ. На многие вопросы я уже ответил. Но, думаю, взамен них у вас появились другие. Задавайте, теперь ваша очередь говорить.
  
   Надо было бы сказать, что слушатели задумались над новой информацией. Но мы научились делать это быстро. И теперь вопросы оказались наготове.
  -- Стронг, - первым откликнулся Ларсен, - правильно ли я понимаю, что ваш возраст превышает 2 000 лет?
  -- Да, это так. Но если быть точнее, мне более 2 500.
  -- И сколько раз за эти долгие годы вы проходили через процесс разборки и сборки вашего организма?
  -- Через регенерацию, - поправил тот, - что-то около 200 раз. Я много путешествовал.
  -- Как далеко?
  -- Самое дальнее - к вам.
  -- Это около 250 парсек!
  -- Вас же не удивляет, что вы сейчас здесь.
  -- А вы понимаете, что каждый раз вы практически теряете своё предыдущее тело и поселяетесь в новом, чужом?
  -- Ларсен, Ларсен, - покачал Стронг головой, - вы наивны как ребёнок. А ваше тело, что, уникально? Оно существовало и за миллион лет до вашего рождения, и за миллиард. Уж вы-то должны знать! Или вы думаете, что атомы, из которых оно состоит, созданы специально для вас? Они ведь когда-то входили в состав какого-нибудь дерева, динозавра или женщины. И после вашей смерти рано или поздно часть из них пойдёт на создание растения, часть - на собаку, остальное - ещё куда. Лично вашего в нём - только лишь сознание. Если вдруг вы лишитесь ноги, то не будете возражать против протеза, заявив, что он не ваш родной? Всё это дело привычки. Для нас это норма, для вас в диковинку. Но ведь и самодвижущаяся тележка воспринималась когда-то как нечто неправильное и наводила страх. А теперь без автомобиля редко кто обходится.
  -- Действительно, к этому надо привыкнуть.
  -- А привыкнув, поймёте, как много удобств сможете получить. Должен вам заметить, что сейчас я нахожусь именно в том теле, которое когда-то давно подарили мне мои родители. Каждые 30-40 лет я прохожу полное медицинское обследование. Всё лишнее из меня удаляют, все переломы убирают, зубы восстанавливают и я получаю очередные 30-40 лет жизни.
  -- То есть, вы хотите сказать, что обрели бессмертие, Стронг? - задала резонный вопрос наша врач.
  -- Ну, я бы так не сказал. Правильнее будет выразиться - я имею возможность продлевать жизнь своего сознания неограниченно долго. И я по-прежнему имею возможность уйти из жизни добровольно. Но она так прекрасна, в ней столько много нового, что мне этим правом не хочется пользоваться.
  -- А обычные больницы у вас есть?
  -- А как же! Не обновляться же полностью из-за перелома пальца или кариеса.
  -- Можно я спрошу? - я улыбаясь, поднял руку как школьник, - Стронг, а каким образом вы подсказывали свои идеи землянам? На ушко шептали?
  -- В начале - да. Но от нас шарахались, я же рассказывал. Последние 600 лет мы действовали иначе...
  -- Вот-вот, об этом, пожалуйста.
  -- Спасибо! Есть множество способов. Под гипнозом во сне, во время операции...
  -- Операции?
  -- Некоторых людей, подающих особые надежды, мы старались оберегать.
  -- А почему под гипнозом и почему во сне?
  -- Да хотя бы потому, что вы задаёте слишком много глупых вопросов! - спокойно ответил Стронг, - вы, земляне, очень большие тугодумы. В вас очень крепко сидят стереотипы. Даже учёный, столкнувшись в своих опытах с чем-то новым, начинает открещиваться от него. "Нет, кричит он, так не бывает". И продолжает работать дальше. Придя к тому же результату опять, кричит : "этого не может быть!". Ставит ещё серию подобных опытов. И оказывается, что это так просто. Почему только никто раньше не додумался? Но проблема на этом не закончилась. Теперь надо убедить коллег, а затем и всё общество. Вот поэтому вам и приходится подбрасывать идеи. А чтобы они быстрее обретали жизнь, мы находили творческие личности. Для исключения напрасной траты времени в тупиковых направлениях, их под гипнозом во сне корректировали. Согласитесь, мы не делали насилия над личностью. Мы лишь помогали вам в продвижении по пути прогресса, - Стронг замолчал.
   На этот раз экипаж действительно задумался. Одно дело узнать, что ты потомок более могущественной цивилизации. И совсем другое осознать, что весь прогресс твоего собственного народа это не его заслуга. Что его буквально тащили за уши из каменного века. Первым осознал это Нэш.
  -- И сколько же лет вы собирали нас всех в единый экипаж на этот корабль?
  -- Нэш? - поднял брови Стронг, - вы умнее, чем я предполагал! Я мысленно вам аплодирую!
  -- Нэш? - повернулся к нему Джонсон и все остальные.
  -- Но ведь это же просто вытекает из всего нами услышанного, - развёл тот руками.
  -- Это так? - повернулся я к Стронгу.
  -- А то! - улыбнулся двухсполовинойтысячелетний учёный.
  -- И как, по какому же принципу мы все составили этот экипаж? За что же нам такое благо выпало?
  -- Ну, особых секретов здесь нет. Все вы молоды. Каждый знает своё дело. К тому же, все вы умеете свободно и независимо мыслить и готовы принять то, что я вам сейчас рассказал.
  -- Допустим, я не так молод как остальные, - заметил Ларсен, - мне уже 50.
  -- Вы - астроном и более независимы в своём мышлении, чем ваши коллеги.
  -- Это комплемент?
  -- Это реальность.
  -- И что же дальше в вашей программе? - поинтересовался астроном с независимым мышлением, - какое развитие событий вы прогнозируете?
  -- Первая часть беседы прошла успешно, - подвёл итог гость, - переходим ко второй. Дальше мы намерены передать вам наши знания. Всё то, чем владеем мы. Мы прекращаем своё влияние на ход вашего развития. И хотим, чтобы дальнейший путь вы продолжили сами.
   Весь экипаж как по команде удивлённо уставился на Стронга.
  -- Нет, нет, - покачал головой рассказчик, - мы не самоубийцы. Всё продумано. Это не волшебная палочка-выручалочка, которую дарит вам добрый фокусник. Вы очень сильно отстали от родительской цивилизации. Если допустить такой вариант, что вы сами своим умом постепенно придёте к нашему уровню, то мы к тому времени окажемся далеко впереди. А мы хотим, чтобы развитие шло синхронно. И мы разговаривали не с детьми, а с равными себе. Может быть случится так, что и вы чему-то научите нас
  -- И вы не боитесь, что мы, имея на руках ваши знания, вам же и навредим? - спросил Адам.
  -- Нет. Вы сумеете распорядиться ими с пользой.
  -- А если мы откажемся?
  -- Это очень большой соблазн для вас. Вы не сможете отказать себе в возможности помочь своему народу.
  -- Может быть. И как будет происходить передача? Под гипнозом и во сне?
  -- Нет, - рассмеялся Стронг, - у меня другая идея. Через 2 недели силовой коридор закрывается. Но за одну неделю до этого мы прекращаем полёты на случай возможной ошибки в расчётах. То есть у нас, вернее у вас, остаётся только неделя. Мы ведь рассчитывали, что вы прилетите к нам немного раньше, но вы не рискнули последовать за первым кораблём в коридор. Я предлагаю вам прибыть на базу на спутнике Нрутаса. Там вы все пройдёте сканирование, ваши программы передадут на Аквинию, где вы на несколько дней получите, - при этом он внимательно посмотрел на Ларсена, - временные тела. Вы сможете провести эти дни, изучая нашу планету. Затем обратное сканирование, но уже только мозга. Это для того, чтобы ваша память осталась при вас. За время вашего путешествия по Аквинии ваши организмы, остающиеся на базе мы осмотрим, удалим все болезни и, если вы чего-то пожелаете, внесём изменения. Например, увеличим объём волос у женщин, либо прекратим у мужчин их рост на лице, добавим информации в память по вашему выбору. После всего этого процесса мы передаём вам с рук на руки небольшой по размерам блок. В нём записана вся информация, которой мы владеем. И вы отбываете к себе домой известным вам способом. Если такое путешествие к нам на планету вас пугает, мы можем передать вам информацию хоть сейчас. И в путь. Вам решать.
   Вот так сразу? И страшно и интересно! Страшно, потому что каково это, жить в чужом теле, пусть и несколько дней? А интересно, ведь никто из ныне живущих землян не был ещё на Аквинии! И ни одна запись не сможет сравниться с живым впечатлением. Есть над чем подумать. На ловушку не похоже, какой им смысл? Сомневаться в результате регенерации не приходится. Со слов Стронга, они пользуются ею уже 3-тье тысячелетие. И не отработай технологию, он бы её не предложил. Прилети мы сюда в начале 2-месячного коридора, имели бы возможность обычного перелёта, теперь же остался только этот. Можно получить информацию и сейчас. Но попробуйте показать ребёнку конфету, а затем спрятать её!
   Около часа все молчали, пили кофе, кто-то курил, кто-то смотрел в иллюминатор. Но все размышляли. Первой нарушила молчание Катерина. Она присела возле Стронга, повернулась к нему и спросила:
  -- А как обстоят у вас дела с преступностью?
  -- Резонный вопрос. Если я вас правильно понял, вам интересно - насколько эффективна наша государственная система?
  -- Да, - кивнула она головой, - сколько стран на вашей планете?
  -- Одна. Всего лишь одна. У неё нет названия. Вероятно потому, что государство и планета для нас одно и то же. У нас единое правительство, у нас нет армии, ведь нам не с кем воевать. Но у нас развита полицейская служба. И это притом, что уровень преступности очень низкий. На 10 миллиардов жителей приходится около 10-15 правонарушений и преступлений в год.
  -- Как же вы этого добились?
  -- Ну, во-первых при достижении совершеннолетия человек получает не только право голоса, но и право доверия. Наша бюрократическая машина во много раз меньше вашей. Нам нет нужды ходить по инстанциям и собирать различные справки. Достаточно вашего собственного слова.
  -- Но ведь можно и соврать! - возразила Кэт.
  -- Можно, - согласился Стронг, - но тогда человек лишается права доверия на 10 лет. И вот тут ему приходится иметь дело с бумагами, потому что на слово уже нет веры. Если кто-либо совершает правонарушение или преступление не повлёкшее насилия над личностью, он получает наказание в виде лишения свободы на пол года. Если он совершил подобное во второй раз или это повлекло насилие над личностью, он получает 5 лет. За убийство или совершение подобного преступления в третий раз человек признаётся неисправимым, опасным для общества и лишается жизни. В нашем уголовном кодексе всего лишь 3 статьи. В отличие от ваших кодексов и комментариев к ним, распухших от гуманизма. Если человек не желает мириться с общепринятыми нормами, он опасен и должен быть изолирован. Безо всяких "пункт "Б" и "Прим.".
  -- То есть у вас нет замков?
  -- Почему же, есть. В основном - от детей неразумных и в их же интересах. Любопытство может порою привести к трагедии. От животных двери тоже запираются.
  -- А не слишком ли строгий ваш закон?
  -- А вы судите по результату! У нас только одна тюрьма! Одна на всю страну! А у вас? Мы не претендуем на идеальное общество, у нас тоже есть недостатки. Дерзайте, может у вас получится лучше.
  -- И что система, - подключился Джонсон, - работает так, что у вас нет матёрых преступников?
  -- Есть, - согласился Стронг, - конечно же есть. Каждые 50-100 лет появляется какой-нибудь "изобретатель". Он умудряется сделать то, до чего никто раньше не додумывался.
  -- Что же вы с ним делаете? Под расстрел?
  -- Нет, что вы! Мозги должны приносить пользу. Мы даём ему работу, лабораторию или конструкторское бюро. Он получает всё необходимое и, благодаря его работе, лазейка для подобного рода преступлений закрывается.
  -- То есть, преступник работает против преступности?
  -- Да, - согласился Стронг, - лучший способ решить проблему, это довести её до абсурда, и тогда она решится сама собой. Либо нужно поставить с ног на голову, и тогда она уничтожит сама себя.
  -- И у вас в стране нет секретных служб?
  -- Почему же. Полиция имеет свои секреты.
  -- Нет, я имею в виду разведку, контрразведку.
  -- Наше общество - открытое общество, - Стронг бросил укоризненный взгляд на Кэт, - ну, если только личные или семейные тайны.
   Кэт ответила ему тем же взглядом, но вслух ничего не сказала. А меня всё больше интересовало предложение Стронга и я подвёл итог беседе и раздумьям:
  -- Итак, друзья-путешественники, что же мы решаем? Уж если забрались в такую даль, пойдём до конца? - обвёл взглядом свой экипаж, - Стронг прав, нам это нужно. Мы сможем сделать рывок в своём развитии, мы получим ответы на вопросы, которые даже ещё и не приходили в наши головы. Я - за. Ларсен?
  -- Я - рядом.
  -- Нэш?
  -- Там же.
   Не все были сразу "за". Последней в опросе оказалась Мари.
  -- Я боюсь.
  -- Мари, ты трусиха?
   Мари сидела на стуле, поджав ноги и обхватив их руками. Смотрела в пол и упорно не поднимала взгляд.
  -- Чего ты боишься? - Джонсон подошёл к ней. - Ты не побоялась лететь в неизвестность, зная, что нас ожидает. Почему же теперь говоришь "я боюсь"?
  -- Джони, рано или поздно, но кто-то всё равно полетел бы. Не мы, так другие. И это нормально. Но поселиться в чужом теле, пусть даже оно и создано по моему образу и подобию?! Это выше моего понимания, это выше моих сил!
  -- Мари, - предложил Стронг, - попробуйте взглянуть на эту проблему иначе. На человека- инвалида с протезом вместо руки или ноги вы смотрите как на некоторое уродство. Но тем не менее вы принимаете такое положение вещей. Однако, скажем так, на полное протезирование тела вы отказываетесь взглянуть. Где, по-вашему, находится та грань, которая отделяет человека от робота?
  -- Я могу понять обучение во сне. Я могу понять то, что меня всю возможно записать на бумаге, а затем по этим записям построить человека. Но ведь это уже буду не я! Это будет другой человек! Пусть его невозможно отличить от меня, но сознание у него будет своим, не моим!
  -- Ах вот вы о чём! - дошло до Стронга, - эта проблема разрешима. И вообще я не считаю это проблемой. Вы хотите сказать, что сознание человека невозможно перенести в другой организм, каким бы он не был?
  -- Да! - с жаром ответила Мари, - именно так!
  -- Позвольте, я сообщу вам новость, - усмехнулся Стронг, потирая усы.
  -- Окажите мне такую любезность, - с явным сарказмом согласилась она.
  -- Дело в том, - он обвёл всех хитрым взглядом, - дело в том, что я тоже так считаю.
   Все замерли, опешив от такого заявления.
  -- Но, - Мари развела руки, - но вы же...
  -- Что "я же"?
  -- Вы же только что предлагали совершить нам небольшую экскурсию в чужих телах.
  -- Да, это так. Но я не говорил, что при этом ваше сознание будет перенесено в них.
  -- Ничего не пойму, - запуталась она, - Стронг, вы что, играете словами?
  -- Боже упаси, - открестился тот от обвинения, - повторю ещё раз. На нашей базе вы пройдёте сканирование. На Аквинии по вашим программам будут созданы временные тела, в которых будет жить ваше псевдосознание. Оно сможет провести эти дни, изучая нашу планету. Затем обратное сканирование, разница в базах данных и составит ту новую информацию, которую вы получите за время небольшого путешествия. Которая и будет занесена в мозг каждого из вас. Когда вы проснётесь, у вас останется полное ощущение реальности. А для того, чтобы у вас не было 2-ух воспоминаний, наложенных друг на друга по времени, все эти 5 дней вы будете спать. Ваше сознание при вас же и останется. Никуда оно не перейдёт. Вы думаете, почему я остаюсь в своём теле? Да по той же причине. И все люди у нас на планете. Правда, есть некоторые исключения. Если человек попадает в катастрофу с летальным для себя исходом, то мы можем пойти на то, чтобы создать его копию по раннее записанной программе. Но только в том случае, если при жизни он представлял для нас очень большую ценность. Если этот человек был гением или работал над очень важной проблемой, то мы обязываем его проходить сканирование каждый месяц, а то и раз в неделю. Мы отдаём себе отчёт в том, что это не оригинал, а клон. Но важная работа порою важнее этической стороны. Опасного для общества человека мы можем лишить жизни, а очень нужного повторить. И это нормально, если общество в целом от этого остаётся в выигрыше. Надеюсь, Мари, что смог убедить вас. Если же нет, значит я всё-таки ошибся, выбирая вас в состав этого экипажа. Больше мне добавить нечего.
   Мари вновь обвила свои ноги руками и задумалась. Все смотрели на неё в напряжённом ожидании. Даже те, кто ещё сомневался до этого, уже сами готовы были уговаривать её, Все ждали, что она сама сможет справиться с собой. Она закрыла лицо руками, словно прятала от всех свою внутреннюю борьбу. Наконец руки отошли в стороны и все услышали ясный и чёткий ответ:
  -- Ребята, - она обвела всех нас взглядом, - можете выпустить меня через шлюз без скафандра, но я даже на такой вариант не со-гла-ша-юсь.
  -- Ну что же, - посерьёзнел Стронг и протянул ей руку, - я всё равно рад. Несмотря на лёгкую ветреность, ты приняла самостоятельное решение. И я его уважаю. Тогда делаем так. Сейчас вы все укладываетесь спать. Не меньше, чем 6 часов нормального, здорового сна. Но и не больше. Время вас ограничивает. Затем вы оставляете свой корабль и пересаживаетесь к нам. Мы доставим вас на базу. Кстати, когда выбиралось название для Сатурна, не самой планеты, а того бога, ставшего её прототипом, было специально подсказано именно это имя, как зеркальное отражение Нрутаса. Это 2 конца одного коридора, - он поднялся, - всё, отдыхайте. Вы мне нужны со свежей головой. Если кто не сможет уснуть, советую принять снотворное. Но выспаться необходимо.
   За всё время беседы от меня ускользала какая-то очень важная мысль. Никак не удавалось её схватить. И лишь в тот момент, когда Стронг направился к выходу из столовой, я поймал её.
  -- Стронг! Так это Вы - тот великий комбинатор, что поставил в одну цепь Татьяну, Сергея и Романа? Это Вы отвернули Татьяну от картин и повернули к химии? Это Вы отвернули Сергея от химии и повернули к космическим двигателям? И это именно Вы купили бензопилу Сергея-старшего за бешенные деньги?
   Стронг склонил голову набок и улыбнулся уголками губ.
  -- Кстати, Роман. Ты ведь не должен был лететь. В твою задачу входило создать корабль и отправить его в космос. Как видишь, судьба - это череда случайностей.
  -- Вы плохой психолог, Стронг. Нет, забираю свои слова. Психолог Вы хороший, но в любом правиле бывают исключения. Со Стивом корабль бы далеко ушёл.
  -- Это почему же?
  -- А Вы с мистером Хендриксоном побеседуйте.
   С минуту помолчав, он попрощался со всеми нами за руку и покинул корабль. Стронга проводили до шлюзовой камеры и после короткого совещания все мы разошлись, вернее, расплылись по каютам.
  
   Глава 7. Совет богов.
   Корабль прошёл коридор в обратную сторону за неделю до его окончания. Развернулся носом к Земле и лёг в дрейф. Инициатором дрейфа на этот раз явилась Мари, она вновь "взбунтовалась". И по громкой связи закричала на весь корабль:
  -- Стоп, Роман, перерыв, антракт, тайм-аут! При нашей скорости мы будем дома через неделю. А в голове такой кавардак, что этого времени просто не хватит. Необходимо осмыслить всё, что произошло за это время. Иначе мы прилетим домой с шальными глазами и бедламом мыслей. Тормози, дёргай стоп-кран! Давай остановимся и посидим в тишине. Иначе моя голова не выдержит и даст трещину!
   После небольшой паузы Ларсен, сидевший со мной рядом за пультом управления повернул голову и поддержал Мари :
  -- А она права. Ты не находишь? Я бы тоже устроил привал, - он потянулся и зевнул, - и обсудил все события. У меня самого в голове "броуновское движение" мыслей! Я думаю, что Мари выразила общее мнение и каждый из нас сейчас совсем не против собраться на общий совет и привести мысли в порядок.
   Я запросил по той же связи у Мари:
  -- У тебя есть, что сказать?
  -- Скорее, нужно, чтобы кто-нибудь сказал мне, - ответила она.
  -- Ну, хорошо, - согласился я и спросил мнение остальных, - все так думают?
  -- Все, да, все! В принципе, все так думают, - ответили эти все.
  -- Ну, раз так, дёргаю стоп-кран. Кэвин, тормозим и ложимся в слабый дрейф. Через пол часа собираемся.
  
   Обед прошёл почти в полной тишине, если не считать просьбы подать что-нибудь и короткого "спасибо". Когда всё, что Мари приготовила, съели и выпили, никто не покинул столовую. Я обвёл всех взглядом и остановил его на Ларсене:
  -- Ну что, друзья-космонавты?
  -- Астронавты, - поправил тот.
  -- Всё забываю. А впрочем, - махнул рукой, - какая теперь разница, ведь побывали на звёздах. Так что... астронавты, с полным на то правом.
   Все сидели молча.
  -- Ладно, у меня есть, что сказать. Но я хочу для начала послушать Мари. Ведь именно ты просила маленько притормозить.
  -- Да, кроме изменений у нас появился новый груз. Это проблема и её необходимо решать.
  -- У тебя есть предложение?
  -- Роман, мы здесь вдвоём с Мари часа два обсуждали её, - не поднимая глаз, сообщила Кэт.
  -- Каков же итог?
  -- Итог, - она задумалась, - этот ящик необходимо передать людям, - и выжидающе посмотрела на меня.
  -- Кому конкретно? - я ответил тем же взглядом.
  -- Ну, - развела она руками, - специалистам. Геологам по геологии, врачам по медицине...
  -- Понял, но поточнее можно? Специалистам какой страны?
  -- Всем! - вклинилась Мари и развела руки в стороны, - во все страны сразу. Пусть у всех будут равные возможности! Никого не нужно ущемлять.
  -- Ах, Мари, Мари, - покачал я головой, - я даже не буду спрашивать, все ли так думают. И упреждая возражения, выскажу своё мнение. А уж те, кого я не смогу убедить, пусть потом попытаются переубедить меня. Согласны?
   Девчата кивнули в ответ. Остальные лишь следили взглядами за беседой.
  -- Итак, во-первых, хочу отдать должное всем стараниям Стронга и его команды, столько лет и сил потративших на нас, своих неразумных потомков. Во-вторых, за последние полгода все мы неплохо сработались в одном экипаже. Я понимаю, это нелегко сознавать, что мы стали марионетками в чьих-то руках. Но хочу напомнить, что не прояви Стронг настойчивость в решении проблемы нас, землян, мы бы сейчас сидели не здесь. И даже про это "здесь" понятия не имели. Стронг упорно продвигал нас по пути прогресса. И добился неплохих результатов. Сейчас уровень развития земной науки позволяет осознать любые открытия в любой области. Он передал эстафету и нам решать, что и как дальше делать. Прошу помнить о том, что в наших руках не просто знания и опыт другой, более развитой цивилизации. Если ими неразумно распорядиться, можно ввергнуть уже нашу цивилизацию в хаос и утроить на планете Содом и Гоморру. Тяжела ты, шапка Мономаха! Вступительное слово закончено. Какие будут прения? - улыбнулся я, глядя на свой экипаж.
  -- Роман, где ты нахватался всей этой чепухи по ведению собраний? - с укоризной посмотрел на него Ларсен.
  -- А, был опыт в молодые годы, - махнул я рукой, - надо же вас немного расшевелить. Если никто в срочном порядке не имеет желания меня перебивать, то я продолжу, - теперь уже все согласно закивали головами. - Итак, отвечу тебе, Мари. Понимаю ваше желание передать все знания всем странам, чтобы они могли стартовать с одинаковыми возможностями. Аплодирую вашей справедливости. Но вы забыли об одной мелочи, которая сведёт на нет все наши хлопоты в этом направлении. Вся беда в том, что страны подойдут к этому старту в неравных положениях. Такие например как Япония, Германия, Штаты, Россия смогут гораздо быстрее разобраться с нашим грузом, чем, скажем, Афганистан, Марокко или Индонезия. И рванут вперёд. Снова равенства не будет. Вы об этом подумали?
   В ответ молчание.
  -- Или вы решили, что страны начнут друг другу помогать, чтобы идти вровень? Нет, девчата, бессмысленно на это рассчитывать. Даже если передать наш волшебный ящичек в ООН, подобное тоже не произойдёт. Одни постепенно опередят других, а другие начнут подпольную разработку наиболее понравившегося им нового вида оружия.
  -- У тебя есть свой вариант действий? - спросила Мари.
  -- Нет. Чёткого пока нет. Но у меня есть предложение. Пока что мы можем рассуждать исходя из нашего опыта, знаний и возможностей. Для того, чтобы определиться с дальнейшими действиями, я считаю, нам самим необходимо вскрыть ящик и засесть за учёбу.
   В ответ на меня уставились удивлённые взгляды со всех сторон.
  -- А что, - после некоторого раздумья прервал паузу Джонсон, - в этом что-то есть.
  -- Да и не что-то, - согласился Адам, - Роман прав, я сам придерживаюсь того же мнения. Надо знать, чем мы распоряжаемся.
  -- Можно я скажу слово? - спросил Нэш.
  -- Что? - не понял я.
  -- Я всё больше молчу, но что-то не пойму, - Нэш держал в руках сигареты, - почему мне не хочется курить?
  -- Да при чём здесь сигареты? - отмахнулась Кэт от глупого вопроса как от мухи.
  -- Да вот раньше я курил, а теперь что-то не хочется.
  -- Ну и что?
  -- Ребята, - обвёл он взглядом меня, Ларсена и Джонсона, игнорируя врача, - давно вы курили в последний раз?
   Мы задумались, вспоминая.
  -- Однако, перед сканированием, а, Джонни? - припомнил Ларсен. - Перед тем, как Стронг укладывал нас в эти кресла.
  -- Да, - согласился тот, - не помню, чтобы я курил после того, как мы проснулись.
  -- Ах, Стронг, Стронг, - покачал астроном головой.
  -- А ты исправь положение, - улыбнулся я, - вон у Нэша сигареты в руках.
   Ларсен потянулся, было, но подняв руку, махнул ею:
  -- Да ну их, 30 лет курил, хватит.
  -- Что ж так?
  -- А ты сам то, что?
  -- Да тоже не тянет.
  -- Кстати, по части изменений, - напомнила о себе Мари, - я провела ревизию в своих кладовых - у нас годовой запас провизии.
  -- Замечательно, это штучки Стронга.
  -- Но зачем? - удивилась Кэт, - ведь он знал, что нам до Земли лететь не больше месяца. Или нам запланировано новое путешествие? Не могу сказать, что мне очень наскучило на этом корабле. Но я бы не отказалась месяц-другой полежать на пляже у моря или покататься на лыжах в горах.
  -- И у меня тоже подарок, - добавил Билл, - в топливных баках должен быть расход, но они полные.
  -- Ну, с баками ещё можно сообразить, но зачем нам столько питания? У нас своего ещё оставалось.
   Я расхохотался так, как это случалось со мной уже очень давно. Смеялся долго и заливисто, на что Кэт отреагировала по-своему:
  -- Кажется, у меня появился пациент.
   Наконец, я затих, вытирая выступившие слёзы, и объяснил своё поведение:
  -- Стронг, это всё Стронг. Он предвидел то, что мы сделаем привал в космосе на полдороги к дому. Судя по размеру запасов, не на один день. И никуда мы от этого не денемся. Что-то мне подсказывает, что будущим этого ящика займёмся именно мы.
  -- Подождите, подождите, - Кэтрин начала осмысливать сказанное мною раньше всех, - как это на год? Мы что, остаёмся здесь на год? Мы домой не летим? Нас же там ждут! А мы, выйдя из Сатурна, ещё ни одной связи с домом не провели. Ведь так, Джонсон?
  -- Да, я не отправлял ни одного сообщения, - подтвердил тот.
  -- И пока не надо, - я закрыл глаза руками и задумался. Через минуту убрал, но глаза смотрели под ноги, - нас больше ждали. Подождут ещё пару дней. Что сообщать? - поднял наконец взгляд и посмотрел на Катерину, - что мы были за 250 парсек от дома? Или летали в потусторонний мир? И нас будут встречать бравые ребята со смирительными рубашками? Нет, мы пока будем молчать. До тех пор, пока все находящиеся здесь не придут к общему знаменателю. Я продолжу, если никто не возражает? - и вопросительно обвёл взглядом свой экипаж.
   Таковых не нашлось.
  -- Веди собрание, - улыбнулся Ларсен, - пока у тебя неплохо получается.
  -- Хорошо, - улыбнулся я в ответ, - итак, вы понимаете, что теперь мы уже не можем просто вернуться домой и сказать: "ребята, вот куча познавательной информации, разберитесь с ней". Согласны?
   Ларсен и Нэш кивнули головой.
  -- Нет, так не пойдёт. Мне нужно мнение всех. Кто считает иначе?
   Против не высказался никто.
  -- Хорошо. Тогда спрашиваю опять же всех. Все понимают, что именно мы должны позаботиться об этом и причём так, чтобы отдача для всех жителей Земли была максимальной?
   На этот раз согласие было общим.
  -- Радует. Тогда я сделаю небольшое отступление от основной темы. Никто из вас никогда не присматривался к тому, как муравьи тащат в муравейник что-нибудь тяжёлое, непосильное для одного из них? Нет? А зря. Это, я вам скажу, нечто. Только считается, что они работают сообща. Кто первым сделал такое заключение, не знаю. Я наблюдал. И могу сказать, что это неправда. Тащат они в разные стороны, поскольку каждый из них стремится быть впереди груза. Но тот движется вперёд лишь потому, что со стороны муравейника оказывается большая часть из них. Если бы они все работали действительно слаженно, их груз двигался бы намного быстрее. А теперь ближе к теме. Общая цель народов любой страны - движение вперёд по пути прогресса и благосостояние каждого человека. В стране есть армия, которая призвана защищать народ от нападения возможного противника. Полиция, цель которой оградить людей от преступности. Ну и так далее. Так вот, армия, полиция, суд, тюрьмы - это те самые муравьи, которые отвлекают "основную бригаду". Причём, на содержание этих нахлебников уходит немалая доля из госбюджета. Люди, занятые в этих службах, могли бы приносить пользу. Убыток в том, что они этого не делают и к тому же проедают деньги, заработанные другими. Этот убыток неизбежен, но он существует, и с ним мирятся во всех странах. Все мы живём на одной планете, но как справедливо заметил Стронг, у нас около 200 государств. И в каждой стране есть армия, есть полиция, есть спецслужбы, есть тюрьмы. Стоит ли подсчитывать, сколько процентов из общего количества заработанных денег всеми людьми планеты уходит на их содержание? Где бы мы уже были, если бы этот процент равнялся нулю? - и замолчал, ожидая реакции своих слушателей.
   Однако, все не сразу это поняли, думая, что я замер на мгновение и продолжу дальше. Но я молчал. Первой нарушил молчание Джонсон:
  -- Роман, ты не задал вопроса. Надо полагать, мы должны догадаться?
  -- Да, пожалуй.
  -- Ты хочешь попробовать нас убедить в том, что мы, - он на мгновенье задумалась, - о, чёрт, Роман! Ты думаешь, мы сможем заставить этих самых "задних муравьёв" работать и приносить прямую прибыль?
  -- Именно! - я даже хлопнул в ладоши, - я тебе аплодирую!
  -- Но, Роман, - высказал своё мнение Адам, - мы же не боги! Брать на себя такую функцию?! Ты случаем, не выпил ли? Или у тебя мания величия? Тогда нас точно на Земле будут ждать бравые ребята.
  -- Нет, Адам, я не пьян. И крыша у меня на месте. Я отдаю отчёт своим словам. Попытаюсь объяснить. Во-первых, на сегодня всё, что я предлагаю, это вскрыть ящик и засесть за учёбу. Хотя бы на первый ближайший год. Всего мы, естественно, не изучим, но зато получим, скажем так, хорошую и фундаментальную базу. Это те азы, что позволяют свободно разбираться в устройстве общества и просчитывать ситуацию если не на 10 ходов вперёд, как может позволить себе Стронг, то хотя бы на пару. Во-вторых, в наших силах погасить любые конфликты на планете, локальные и глобальные. Причём, не только уже происходящие, но и только зарождающиеся. В наших силах предотвратить многие преступления и эпидемии чумы, СПИДа и других напастей. Мы сможем высвободить эти деньги из бюджета и направить их на благо.
  -- Роман?! - на этот раз меня перебил Нэш, - где ты начитался этой фантастики? Может тебе и правда необходимо посетить кабинет Кэт?
  -- Да что вы всё меня до Кэтрин подталкиваете? - рассмеялся я, - здоров я и без ваших предложений всегда с радостью заглядываю к ней. Дело в том, что когда нас укладывали для сканирования, я попросил Стронга, чтобы мне в память добавили краткий обзор всей той информации, что у нас в ящике.
  -- То есть, попросту ты знаешь его содержание? - спросила Кэт.
  -- Да.
  -- И ты призываешь нас вершить судьбы мира?
  -- Возвращаемся к началу. Все понимают, что теперь мы уже не можем просто вернуться домой и сказать...
  -- Тормози, - прервал меня Билл, доселе хранивший молчание, - у тебя уже есть один сторонник. Я согласен с тобой. Причём, безо всяких оговорок. И для этого нам всем действительно придётся сначала заняться самообразованием...
  -- А затем создать на Земле свою базу вдали ото всех, где мы сможем продолжать эту учёбу, - уже Билла прервал Адам, - видимо, учиться придётся долго. Года не хватит, а, Роман?
  -- Не хватит, - согласился я, - я предложил заниженный срок.
  -- Вот. Сейчас мы на корабле, а вернёмся домой, не звонить же друг другу по телефону. Вероятно, есть смысл поселиться всем вместе под одной крышей. И желательно, подальше от людских глаз, чтобы не отвлекали. Создать крепкую, надёжную базу, с защитой от любых неожиданностей погоды. Спальни, лаборатории, компьютеры...
  -- Маленький свечной заводик, - подсказала Катерина с улыбкой.
  -- И заводик тоже, - серьёзно огрызнулся Адам на шутку, - на земных заводах всего не закажешь. Либо ещё нет технологий, либо их рано открывать. В общем, Роман, нас уже трое.
  -- Четверо, пятеро..., девять. Девять?
  -- А я тоже "за", - отдал свой голос Кэвин.
  -- Что? - все одновременно повернулись к монитору, на который выводились сообщения. Мы привыкли ассоциировать его с Кэвином.
  -- Позволю себе заметить, господа астронавты, я вроде бы как числюсь в составе этого экипажа. К тому же, насколько я понимаю, ящик без меня вам всё равно не просмотреть. Поэтому я тоже буду в курсе всего того, что узнаете вы. И поскольку я наделён умением мыслить...
  -- Стоп! Всем стоп! - Кэтрин замахала руками, - Помолчите! Мари, я как-то раньше не интересовалась, ты сирота?
  -- Да, - удивилась та, - а что, это имеет отношение к свечному заводу?
  -- Нет, - Кэт ещё не была полностью уверена в посетившей её догадке, - как же это я раньше не догадалась? У меня только сейчас начало всё складываться.
  -- Не догадалась о чём? - подалась вперёд заинтригованная Мари.
  -- Понимаешь... Нет, чёрт, дикость какая то. Ещё в начале полёта можно было сообразить.
   Теперь все повернулись к ней, заинтригованные, но не понимающие, что же такое осенило нашего врача?
  -- Да не тяни кота за хвост, Христа ради!
  -- Ребята, вы что, ещё не сообразили?
   Мысль витала где-то рядом, нужно было только протянуть руку и поймать её. Первым сообразил Ларсен:
  -- Точно, Кэт. Ты права на все 100!
  -- Что?! Что я натворила? - потребовала Мари, - это преступление, быть сиротой?
  -- Нет. Это не преступление. Это тугодумие и урок на сообразительность. Дело в том, что, - но смех прервал астронома.
  -- Рой, - Мари нервно похлопала ладонью по столу, - Рой, дай, дай мне сковородку.
  -- Чего тебе дать? - не понял Рой.
  -- И потяжелее! Я сейчас буду стучать по вашим головам, чтобы вы начали соображать. И буду делать это так долго, пока вы не скажите мне, в чём дело!
  -- Пожалей, Мари! - всё еще смеялся Ларсен, - дело в том, что все мы здесь сироты. Представляешь, 9 сирот на одном корабле! Это уже много! И подозрительно! Ведь об этом знали все, но только такая тупая голова как моя не задала себе вопрос "почему?".
  -- Рой, оставь сковородку. И что это значит?
  -- А ты догадайся с 3-ёх попыток.
  -- Рой, сковородку!
  -- Мари! 9 сирот на одном корабле с бесценным грузом знаний? Да только такой мастер как Стронг мог просчитать шахматную партию наперёд. Мало того, что ни у кого из нас нет родителей, так у нас ещё нет и своих семей. Уйди мы из общества, никто из родных не будет печалиться о нашей судьбе. На ту же базу, что предложил Адам.
  -- Но ведь Стронг сам говорил, что собрал нас воедино на этот корабль?
  -- Но мы-то считали, что сделал он это с единственной целью, а получается так, он заранее определил наши новые роли.
  -- Да, он просчитал партию на 10 ходов вперёд.
  
   Долгая беседа затянулась на несколько часов, а я не спал уже больше суток и почувствовал, что сильно устал. Поэтому оставил ребят беседовать дальше, извинился и отправился в свою каюту. Вместе со мной и с той же целью столовую покинул Ларсен:
  -- Тоже с ног валюсь, - признался он уже в шахте.
   Едва пристегнув себя страховочными ремнями к кровати, я отключился.
  
  
   Глава 8. Свечной завод.
   И к общему удивлению проспал чуть ли не 12 часов. Кэт дважды заглядывала ко мне проверить пульс и температуру. Возникло подозрение, не подхватил ли я лихорадку на Нрутасе? Но долгий сон явился результатом спада того внутреннего напряжения, которое держало меня с момента заточения на кольцах. Впервые мне удалось расслабиться. Во сне я летал над полем. Проснулся от лёгкого прикосновения к своей руке. Это врач сидела рядом.
  -- Мы уж думали, ты заболел.
  -- Наоборот, Катерина. Я теперь здоров, как никогда. Чувствую в себе силы, каких давно не имел, но не только физические. Это, наверное, от новых знаний. Для умного человека они - допинг к развитию, для дурака - оружие к захвату власти. И я знаю, что надо делать, - я отстёгивал свои липучки, освобождаясь от ложа, - это был прекрасный сон. Хочу, чтобы когда-нибудь он стал реальностью. Плывём в столовую, теперь я хочу есть. Там Мари слона не готовит, случаем? Не откажусь, если так.
  -- А что снилось? - Кэт плыла вслед за мной.
  -- Я летал, летал над простым земным полем летним вечером. Последний раз летал во сне в далёком детстве, лет 30 назад.
  
  -- Мари, - я просунул голову в её "рабочий кабинет", - а где все?
  -- Часов 6, как позавтракали. А, ты видно проголодался? - она приветственно улыбнулась, не забывая при этом готовить обед.
  -- Слона нет? - я облизнулся, ведь ничто так не соблазняет голодного мужчину, как запах готовящейся пищи.
  -- Чего? Слона?
  -- Есть хочу, - пришлось расшифровать.
  -- Кэтрин предупредила меня, - теперь она уже смеялась, - вон, в микроволновке твой "слон".
   Никогда не думал, что во сне можно потерять столько сил. А ещё говорят, если во сне летаешь, значит отдыхаешь. Это взрослые, дети растут. У меня сложилось обратное впечатление. Пока я ел, появилась Кэтрин со своими приборами. Наконец-то нашему врачу нашлось хоть что-то по специальности, не считая обычного профосмотра.
  -- Соскучилась по работе?
   Она закатала мой рукав и измерила давление.
  -- Вообще-то, свою работу я люблю. Но то, что её у меня на корабле почти нет - радует, - призналась Кэт, - хотя чисто с профессиональной точки зрения это плохо. Специалисту необходима практика, иначе начинаешь забывать мелочи и теряешь квалификацию.
   Она посмотрела на табло тонометра, взяла моё запястье и начала измерять пульс.
  -- Как, жить буду? - покосился я на её часы.
  -- А что тебе сделается? Подозреваю, ты просил Стронга не только содержание их ящика тебе записать. Признайся.
  -- Честно скажу, - согласился я, - с зубами была у меня проблема. Трёх не хватало, в школе ещё сломали, мост стоял.
  -- Открой рот, - она убрала руку с запястья и проверила мои "жернова", - которые?
  -- Передние верхние, резцы.
  -- Те, что сейчас стоят, не твои родные? - спросила она с сомнением.
  -- По ним не скажешь, правда? - я был доволен тем, что во рту больше нет привкуса железа, - хотя, это ещё спорный вопрос, насчёт степени их родства.
  -- Серьёзно, здесь был мост? - Кэт сомневалась.
  -- Вот те на! Ты же врач, подними мою карточку. Хотя, поскольку у тебя нет постоянной занятости на корабле, ты возможно все наши карточки наизусть выучила.
  -- И то верно, - она всё ещё не отводила глаз от моих зубов, - но как .... Понимаешь, Стронг говорил же об этом. Но вот ты... с зубами. Я помню карточку. Погоди. А чью карточку я помню? Романа?
  -- Ага, сообразила! Конечно, Романа. "Стива" я давно в архив перенёс. Ну, ладно. Как насчёт моего настоящего состояния? Здоров?
  -- Даже лучше, чем лет 20 назад. Что ещё ты у Стронга из здоровья заказал?
  -- Вот эти самые 20 лет. Он предложил мне полную реабилитацию.
  -- И ты согласился? - спросил Ларсен.
   Я повернулся ко входу. Там в дверях виднелись головы моих друзей. Интересно, давно они там?
  -- Подслушиваете?
  -- Так здоровье нашего капитана нам дорого, сам понимаешь.
  -- Тогда не торчите там, - позвал я, указывая на стол.
   Все переместились из дверей поближе к нам.
  -- Так что, - повторил Ларсен с серьёзным лицом, - ты согласился?
  -- Не видел смысла отказываться, Лари. Мне уже 40 лет. Половина жизни сзади. И возможно большая. Здоровья, как ты понимаешь, уже не прибавляется. Понемногу начнут приходить и усталость и болячки, - просто удивительно, насколько я проголодался, - и если появился шанс помолодеть, я им и воспользовался. Ты меня осуждаешь?
  -- Да как сказать, - будь мне не 50, а, скажем, половина того...
  -- Ну так?
  -- Ну так! Мне 50. И я тоже решил не упускать.
   Кэт вывернула голову, рассматривая его с изумлением на лице:
  -- По тебе не скажешь, Ларсен. Как были морщины на лице, так они и остались.
  -- Присмотрись, - посоветовал астроном и рассмеялся.
  -- Что-то не заметно, - не согласилась она.
  -- Кэт, - подсказал я, - дело в том, что после реабилитации обновляется лишь внутренняя часть организма. Нужно время, чтобы это отразилось на внешности. Месяц, два.
  -- Кто ещё промолчал? - она окинула взглядом всю команду, - я врач и я должна знать всё о вашем здоровье. Нельзя обманывать трёх людей - адвоката, священника и врача. Кто? Нэш, тебе тоже 40. Ты что, нет? - и она сама помотала головой, - тебе Стронг не предложил?
   Нэш сидел за столом с поникшей головой, соединив ладони в замок и перебирая пальцами.
  -- Нэш, - отвлёкся я от завтрака, - что молчишь? Здесь все свои. Предлагал?
  -- Предлагал, - согласился он со вздохом, но голову не поднял.
  -- Нэш? - удивился Ларсен, - ты что, действительно отказался?
   Он развёл руки.
  -- Увы.
  -- Лопух ты, парень, - Ларсен махнул рукой сверху вниз.
  -- Ладно, Лари. Нэш, - обратился я, - мы соберём такой же аппарат у себя. Не сейчас, конечно, со временем. Будешь у Кэт первым клиентом.
  -- У меня? - отреагировала Кэт, - почему у меня?
  -- За всё, что относится к здоровью, отвечаешь ты, - пришлось напомнить её обязанности.
   Она автоматически кивнула головой.
  -- Мари, у тебя пища малокалорийная, - неужели я наелся? - дай чайку.
  -- Роман, ты съел не только свой завтрак, - она смотрела, улыбаясь, мне в глаза, - ты ещё и обед прихватил.
  -- Неужели?
  -- Давно ты меня так не радовал, - она от души смеялась.
   Где-то в космосе парил в пространстве корабль. Между Сатурном и Юпитером, вернее, меж их орбит. Кругом пустота, тишина и мрак. И посреди этого безмолвия - маленький островок света и тепла.
  -- Полагаю, - посмотрел я на часы и на повара, - сейчас время обеда? Раздавай, Мари, - кивнул рукой на стол, - ваша очередь, я буду говорить, а вы набирайтесь сил. У меня есть вариант наших действий. Во-первых, дам оценку нашей команде. Мы являемся своего рода автономным организмом. Мари умеет готовить еду, знает очень много кулинарных рецептов. Кэт - врач. И не просто врач. Она ставит диагноз, способна при нашей помощи, в качестве ассистентов конечно, сделать операцию, если понадобится. То есть, смерть от перелома, заражения или иного способа нам не страшна. Благодаря Ларсену и Адаму мы не заблудимся в космосе или на какой-нибудь планете. Нэш с Роем наладят любой двигатель и механизм. Благодаря им, нам не предстоит заниматься ручным трудом. Джонсон - специалист по любому оборудованию. Билл - химик, в его руках лаборатория и основа энергии. Он сделает водород, кислород и воду. Я - могу заменить многих. Поэтому нас 9.
  -- 10, шеф, - поправил Кэвин, всегда следивший не только за состоянием корабля и его окрестностей, но и за нашими разговорами.
  -- Прости, дружище, - с улыбкой согласился я.
   Всё-таки с первых дней он был для меня как нечто живое. Не получалось воспринимать его как кучу железа. Хотя и понимал, что это именно так. И думает он лишь благодаря той программе, что заложили в него такие же люди как и я. Порою и сам о себе я думал как о компьютере. Есть основной процессор -подсознание. Оперативная память, куда записывается вся информация, воспринятая в течение дня. Постоянная, где хранится ещё то, что видел в далёком детстве. Ночью, когда сплю и снятся сны, на самом деле процессор переписывает информацию из оперативной памяти в постоянную. И не как попало, а всё старается разложить по полочкам. Взял осмысленную часть и начинает соображать, куда её пристроить. Рисунок дерева встретил, куда его? Вытаскивает часть картинок из постоянного хранилища. Подходит эта картинка? Нет, убирает и вынимает другой кусок, обыгрывает ситуацию пока не решит, что да, для него вот здесь место. И этот процесс наведения порядка мы воспринимаем как сон.
   Порою ночи напролёт видим один и тот же сон, словно кто-то пытается нас о чём-то предупредить. А ведь это само подсознание делает. Оно же имеет неограниченный доступ в память. На эту мысль натолкнули меня дневники деда. Когда он лежал в больнице без сознания, со всеми возможными переломами, то ему то ли приснился сон, то ли это произошло в действительности. Он получил доступ в эту святая святых. Но с условием "ничего не трогать руками, только смотреть, как в музее". Его поразил царивший там порядок. Все образы деревьев, виденных им когда-то, хранились только в одном месте. Лица в другом. Картины леса нарисованы словно карандашом, без цвета и самих деревьев. Только контуры. Но при запросе эта картина тут же оживала. На место каждого контура становился образ необходимого дерева, из хранилища цветов извлекался необходимый цвет. И вот уже это не набросок от руки, а шедевр.
   Именно так поступают настоящие художники. Делают эскизы простым карандашом, откладывая в памяти цвета. И уже дома, не торопясь пишут свои произведения.
   Наверное поэтому и Кэвина я принимал как нечто одушевлённое. И даже иногда считал его умнее себя. Ведь не умеет забывать. И для анализа какой-то ситуации обыгрывает все до единого известные ему подобные случаи. Мы же порою дважды изобретаем один и тот же велосипед.
  -- Есть и ещё 2 причины, - продолжил я, - по которым нам лучше жить и работать вдали от людей. Наши лица знакомы если не всему населению Земли, то уж большей его части точно. И если мы выберем в качестве места жительства любую страну, нас везде узнают. Это первая, и вторая - нам необходимо спокойно работать, не отвлекаясь на мелкие житейские проблемы в виде полиции, налогового инспектора, муниципалитетов и других. Если мы поселимся на необитаемом острове вдали от торговых путей, это будет очень приемлемый вариант. Предварительно подготовив всё необходимое для жизни на нём и обеспечив себя транспортом, мы сможем спокойно учиться и работать. Всё наше время будет нашим, без потерь. Кроме того, у меня нет желания то время, что мы могли бы провести на земле, обменивать на жизнь внутри корабля. Как бы комфортно здесь ни было. Беговая дорожка не сравнится с тропинкой в лесу. Я предлагаю не задерживаться здесь.
   Передавая бразды правления в наши руки, Стронг, мне кажется, немного лукавил. Вложить столько сил в нас и пустить дело на самотёк? Не могу поверить. Считаю, где-то в какой-то стране, и скорее всего не в одной, живут люди с планеты Аквиния. Они призваны на этом этапе прослеживать за нашими действиями и передавать информацию Стронгу. Не вызовет у меня удивления и такой момент на нашем пути, как встреча с ним самим.
   Я понимаю, если встать на его позицию, он прав. Но с нашей стороны это не очень приятно - работать под чьим-то контролем. Пусть даже и самого мудрого учителя на 2 галактики. Необходимо вычислить этих ребят-соглядатаев и самим держать их же под контролем. Плюс к этому, Стронг упоминал о том парне, с которого началась его активная на работа у нас дома.
  -- Который закончил сборку системы путешествия по гравитационным волнам и прошёл курс реабилитации? - понял мою мысль Нэш, - Роман, а ты не перебарщиваешь?
  -- Ты имеешь ввиду задачу двух логиков? Когда 2 человека мыслят одинаково? - уточнил Джонсон.
  -- Вот именно, - согласился механик, - Роман, ты не учёл того, что Стронг не продумал такой ход развития?
  -- Учёл. Но не хочется мне работать под чьим бы то ни было надзором. Пусть это даже и любящее око родного отца.
  -- А не сгущаешь ли ты краски, а? Может ты всё же преувеличиваешь? - усомнилась Кэтрин.
   Она редко критиковала меня, если я шёл напролом, вот как сейчас. И если так и поступала, то редко оказывалось неправа. Случалось, я на все 100 был уверен в своей правоте, но Кэт находила слабину. Уж не ясновидец ли она? Как врач, она специалист в самых разных областях медицины. Я просматривал её послужной список перед зачислением в экипаж.
  -- Почему ты так считаешь, Кэт? - Ларсен, похоже был согласен со мной. С ним у меня получалось быстрей "сговориться".
  -- Опыта у него больше, многократно больше. Если мы допустим ошибку, он сможет нас поправить. Это - в наших же интересах.
  -- Кэт, позволь теперь мне не согласиться с тобой, - всё же я был уверен, что на этот раз она действительно ошибается, - если, как ты говоришь, у Стронга очень большой опыт, почему он не довёл дело до конца? Ведь признал же, что у нас, аборигенов поневоле, должно получиться. В отличие от всех его стараний. Возможно он и подстрахует нас в случае ошибки. Но если мы начнём применять радикальные меры, он может и взбунтоваться. А я не привык отступать на пол пути. Если я берусь за дело, то и довожу его до конца.
  -- Я опять с тобой согласен, - это вновь старина Ларсен поддержал меня, - я понял твою мысль. Обычным путём, то есть по силовому коридору, на ближайшие 2 000 лет никто из стронговской бригады к нам не пройдёт. Единственный способ - это через регенератор. Исключение составляют лишь те из них, которые живут на Земле в данный момент. Для начала необходимо найти место, где спрятан этот "восстановитель". И на время отключить его. Думаю, все остальные используют его для связи с Аквинией. Исчезнет связь, они сами придут, узнать в чём дело.
  -- Умница, Лари.
  -- Может, вы и правы, ребята. Но меня вы ещё не убедили, - не согласилась Кэт.
  -- А я не хочу этого делать, - улыбнулся я, - и знаешь почему?
  -- Расскажи, узнаю.
  -- Один древний римский правитель повелел своему рабу - каждый раз после очередной победы тот должен бежать впереди него и выкрикивать всякие ругательные слова. Чтобы не задирал нос и помнил о том, что он не Бог и способен на ошибку.
  -- Я у тебя в роли того раба?
  -- Нет, ты у меня в роли ушата холодной воды.
  -- Ребята, - решил вставить своё слово Рой, - мне кажется, ваш спор похож на делёжку шкуры неубитого медведя.
   Рой высказывал своё мнение ещё реже, чем Кэт критику. Так что его оценка событий оказывалась более точной.
  -- О чём вы толкуете? Мы ещё до орбиты Юпитера не дошли. А вы уже отправились на поиски регенератора. Давайте мы для начала откроем всё-таки этот ящик и посмотрим, чем располагаем. Мы что, уже на все 100 определились, что в состоянии взять на себя те функции, которые предлагает Стронг? Роман, ты без сомнения прав. Но только в том, что необходимо засесть за учёбу.
  
   В общем, так можно было спорить до бесконечности. Поэтому, мы все отправились в рубку. И подключили наконец к нашему электронному Кэвину этот блок. В котором, по заверению Стронга, содержались неограниченные, с точки зрения землян, знания.
   Его создатели знали свою работу. Кэвин общался с ним так же легко, как и с обычными источниками информации - винтами, радио, сканерами. И удовольствие от этого процесса получали не только мы. Наш компьютер и сам частенько высказывался с похвалой в адрес авторов этой объёмистой библиотеки:
  -- Ребята, если в будущем вы сделаете мне такую же штуку, я наверное стану самым умным компьютером на Земле.
   Когда он повторил эти слова в третий раз, Кэт неожиданно задала вопрос ему, который поставил в тупик всех нас:
  -- Кэвин, а ты желаешь покинуть корабль?
   Откровенно говоря, над такой ситуацией мы как-то не задумывались. То, что все опустятся на планету, воспринималось как само собой разумеющееся. Но что делать с кораблём? Для начала мы переглянулись. Нэш замер с полуоткрытым ртом, Ларсен забарабанил пальцами по столу с таким видом, словно ругал себя за оплошность, непростительную и малышу. Я прислонил ладонь к щеке и, не поворачивая головы, искоса посмотрел на Кэтрин.
  -- С чего вдруг тебе пришёл в голову этот вопрос?
  -- А что вы так замерли? Я сказала что-нибудь непристойное?
  -- Нет... всё нормально... ты попала в точку. Похоже, этот вопрос ещё никому не приходил в голову.
  -- Кэвин, ты не ответил, - напомнила она.
  -- Вообще-то, мне больше нравится жить на корабле, в космосе. Переселяться на планету просто ради смены местожительства я бы не хотел. Но, если это потребуется, я готов.
   Я пристроился возле прозрачной стены. Долго смотрел на звёзды, но не замечал их. Почувствовал на себе взгляды друзей, но никак не отреагировал. Чёрт возьми, похоже на то, что ни я, ни кто другой ещё не рассмотрел проблему возврата. А ведь её необходимо продумать и решить уже сейчас. Пока нас не видно с Земли. В нашем распоряжении имелся стандартный способ возвращения - корабль остаётся на орбитальной станции, как на море у причала, а мы на челноке опускаемся на поверхность. Ведь сам корабль не рассчитан на подобный спуск и последующий подъём. Он обречён вечно жить в космосе.
   Но мы как раз и не желаем воспользоваться таким вариантом. Нам придётся "возвращаться огородами". Причём так, чтобы этого никто не заметил. Я понимал, что открыто мы не вернёмся. То, что на орбите корабль не останется, ясно. Отправить его на станцию на автопилоте, то бишь под командой Кэвина, а самим покинуть его на спасательной шлюпке? Корабль в будущем нам тоже понадобится. Для Земли это конечно будет потеря. Но она вернётся сторицей. Куда его спрятать?
   Просто так "подвесить в пространстве" на орбите Земли не получится. Хоть на радаре, хоть в телескоп из любой любительской обсерватории, но он будет заметен. Можно сделать так, чтобы он постоянно находился над освещённой стороной планеты. Но это не 100%-ный вариант. Рано или поздно его заметят с орбитальной станции и приберут к рукам, а нас это не устраивает.
   Можно опустить на Луну. Тяги двигателей будет достаточно для преодоления силы гравитации Луны при старте и достижения скорости убегания. Опять же проблема: на лицевой стороне не оставишь. Как минимум десятки астрономов еженощно осматривают его. На оборотной? А поддержание связи? Радиоволны туда не заглядывают. Повесить на полюсе ретранслятор?
  -- В сумеречной зоне, - прозвучал голос.
   Я отвлёкся от своих мыслей и окинул взглядом рубку.
  -- Что?
  -- В сумеречной зоне, - прозвучало вновь. Это Ларсен оказывается.
  -- Что, в сумеречной зоне?
  -- Корабль лучше всего оставить там. С Земли его не видно, а радиоволны дойдут. Так что связь будет.
  -- Он прав, - согласился Джонсон, - это самый оптимальный вариант.
  -- Вы что, читали мои мысли? - я переводил взгляд с одного на другого, - откуда вам известно, о чём я думал?
  -- Прости, Роман, - вклинилась Кэт, - но это же вполне понятно, вряд ли сейчас ты думал о проблеме наркомании.
  -- Угу, - всё непонятное на первый взгляд имеет самое заурядное объяснение, - а домой вернёмся на спасательной шлюпке.
  -- Вот только куда? Где можно приземлиться так, чтобы нас не заметили? Чтобы иметь возможность спрятать шлюпку? Чтобы никто случайно не наткнулся на неё? Чтобы с того места могли, не долго странствуя, выйти на дорогу? Есть варианты?
  -- Пустыня.
  -- Тайга.
  -- Антарктида.
  -- Джунгли.
  -- Аляска.
  -- Аляска? А что, это, пожалуй, подходит, - мне это место понравилось, - там сейчас лето, но снега много. Особенно в горах.
   Но тут Ларсен расплылся в широкой улыбке:
  -- Я ж без дёгтя не могу.
  -- Ну-ну, звёздная душа, что ты нам приготовил на этот раз?
  -- Мы забыли о том шлейфе, что тянется за нами на многие миллионы километров. Нам ведь даже нет надобности предупреждать о своём приближении. В этот самый момент наверняка нас высматривают во множество телескопов. Но без шлейфа мы сейчас незаметны. Стоит дать двигателям порцию топлива и это будет равносильно...
  -- Ах, вот ты о чём. Я тоже думаю-гадаю. Что же нам делать? - спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь, - ведь стоять на одном месте смысла нет, а двигаться без шлейфа невозможно. А, Нэш? Что ты скажешь?
  -- Подумать надо, - уклончиво ответил механик.
   Через сутки он с Роем заглянули ко мне на вахту. Всё гениальное ведь всегда просто. Саму суть реактивного движения основывается на принципе - "сила действия равна силе противодействия. Поэтому не имеет значения, вода сквозь дюзы пролетает, камни или просто газ. Если подавать водород сразу на выход, он неуклонно придаст ускорение кораблю. А газ в небе незаметен, пока не подсвечивается.
  
   Мы действительно так и сделали. Поочерёдные порции водорода и кислорода разогнали нас до приемлемой скорости, а затем и затормозили. Только механикам пришлось выходить наружу для модернизации носового двигателя. Таким способом мы добрались до Земли и на высоте в двести километров от поверхности пересели в шлюпку. Такой нештатный способ работы двигателей съел больше половины топлива. Зато остатка с лихвой хватит, чтобы с нормальной скоростью слетать на Пояс и дозаправиться. И продуктов ушло немало - три месяца полёта.
   Кэвин получил задание довести корабль до Луны и посадить его на восточной сумеречной зоне в море Кризиса. Отвечать только на наши запросы по определённому коду. В случае обнаружения - выйти на орбиту и посылать на Землю непрерывное сообщение, ожидая наше решение. Энергия для жизнеобеспечения всех систем корабля - солнечная. На ночной период - аккумуляторы. Их ресурс - 10 лет. К тому времени мы уже что-то будем уметь. Кэвин сам по себе был отличным штурманом и пилотом. Он мог по заданию облететь всю систему, выполнить программу исследований и вернуться в указанную точку пространства.
   Ещё в пути составили сообщение на основании имеющейся в нашем распоряжении информации. Вложили в него всё, что было в наличии о Сатурне и его спутниках. Пусть дома поломают головы над тем, откуда мы это узнали и куда сами исчезли? Отправили это сообщение домой вместо того, которого от нас бесплодно ждали.
  
   Казалось бы, вернуться незаметно на такую большую планету, как наша, труда не составит. Приземлиться среди бела дня в горах? Это ни чуть не лучше, чем ночью. Кто-то, но заметит. И толпа праздных любопытных и не менее любопытных учёных вскорости заявятся в гости. Но, согласно наших первоначальных планов, официально мы должны пропасть без вести. И не где-нибудь, а в космосе. Потом, в будущем, мы появимся. Но это будет потом. А пока, наше возвращение должно пройти незаметным.
   Но вот как это сделать? Ведь не попросишь же всё население - "пожалуйста, не смотрите на небо в такое-то время". Оно поступит с точностью до наоборот. Мой дед описал в своём дневнике такой случай. На одной шахте выдавали зарплату. Кассиры находились в помещении, рабочие - на улице. Выдача денег производилась через окошки. Два грабителя отвлекли общее внимание тем, что подожгли склад. Все бросились тушить его, освободив тем самым поле деятельности.
   А наша посадка на Аляске будет заметна с очень большого расстояния. И в Канаде, и на Чукотке и даже в Гренландии. Как, находясь в космосе, заставить на земле смотреть людей себе под ноги? Это каким же должен быть пожар?! Выход придумал Рой. После нашего сообщения с полной информацией о Сатурне любое последующее сообщение от нас будет воспринято со всей серьёзностью. И если мы скажем, что в такое-то время по всем телеканалам будет передана очень важная информация, даже те, кто сидит у телескопов или собирается в тёплую постель, усядутся у телеэкранов. Никому даже в голову не придёт выглянуть на улицу - что-то в небе происходит? Чтобы надежды были оправданы, мы решили показать ролик о Плутоне. Его снимали аквинийцы, они там уже были.
   И добавили ещё сообщение от себя. В будущем мы вероятно получим другой способ незаметного возвращения, но пока пришлось согласиться и с этим вариантом. И нам выгодно, и людям познавательно.
  
   Мы приземлились вечером посреди скал. Дождались, пока остынет корпус шлюпки и засыпали его снегом. Каково же было общее удивление собравшихся в путь астрономов-подпольщиков услышать звук лопастей вертолёта, а затем и увидеть его самого.
  -- Кто-то не любит телевизор, - сквозь зубы прокомментировал Нэш, - только его нам и не хватало.
   Может быть это обычный патруль спасателей? Нам от этого не легче. Приземлились мы несколько часов назад, так что необязательно, что он здесь по наши души. Возможность узнать в нас пропавших астронавтов по лицамравнялась нулю. Кэт с Мари хорошо потрудились, изменив наши и свои лица. Однако встречали вертушку мы с опасением. Мир так полон случайностей. Не зря ведь говорят - и на старуху бывает проруха. Одежда только не вписывалась в наш сценарий. Ну никак она не походила на одежду альпинистов. Всё равно как во фраке зайти в коровник.
   Мы с напряжённым ожиданием следили за эволюциями вертушки. Это действительно оказался штатный спасательный вертолёт. Он завис над нами, покачался с боку на бок, словно приветствуя. И опустился, подняв шквал снега. Мы не двигались. Что последует дальше? Двигатель умолк, лопасти замерли и нам навстречу вышел мужчина лет 50-ти, один. Мы по-прежнему молча следили теперь уже за его приближением.
   Ни один из возможных вариантов развития дальнейших событий не подтвердился. Мужчина подошёл на расстояние вытянутой руки. Затем указал пальцем на меня и произнёс:
  -- Роман Гладких, командир.
   Я открыл рот от изумления, меня бы и мать родная не узнала. Затем он так же поимённо назвал каждого из нас. Насладившись вдоволь нашими застывшими масками, он улыбнулся и наконец представился сам:
  -- Иштван Слобода.
  -- Кто?! - мы синхронно вытянули шеи.
  -- Не ждали, правда?
   Это был тот самый парень, который 600 лет назад закончил сборку стронговского оборудования и первым из землян переместился в другую звёздную систему. А ведь Стронг упоминал о том, что он прошёл курс реабилитации. Но мы не придали этому значения. И даже не думали о том, что он проходил его постоянно и смог дожить до наших дней. Так что его появление было сродни явлению Христа народу.
  -- Но как? Откуда вы узнали, что мы появимся здесь и сейчас? Даже Стронг не знал об этом.
  -- Ну, - усмехнулся он, - точное время вы сообщили сами.
  -- Но место? Как вы его вычислили?
  -- Откровенно говоря, я не был уверен, что вы приземлитесь именно здесь. На Земле есть несколько мест, где это могло бы произойти. Но поскольку вы - американцы, то это, - он ткнул пальцем под ноги, - для вас более предпочтительно. Я следил за вами в телескоп. И когда шлюпка отделилась от корабля и направилась вниз, я оседлал вертолёт и направился в горы на поиски. Это просто.
  -- Так, - подвёл я итог, - и что же вы намерены делать дальше?
  -- Моя миссия очень короткая. Я вывезу вас отсюда. В таких нарядах ваш грим - не лучший помощник. В вертолёте одежда для всех. Доставлю туда, куда укажете. А дальше - моя помощь только по вашей просьбе. Не хочу быть навязчивым. Так что вы свободны в своих действиях. Но в любом случае я рад встрече с вами.
  -- Кто же вам поручил эту миссию? Стронг? - поинтересовалась Кэт.
  -- Это, скажем так, моя личная инициатива.
  -- А Стронг...
  -- А Стронг ничего на ваш счёт мне не говорил, - с серьёзным видом помотал Иштван головой, - и не просил. О вашей встрече со Стронгом я знаю, - он передал мне диск, - она записана для истории. Этот экземпляр для вас.
  -- И много их в природе? - спросил Нэш.
  -- На Аквинии - бессчётное множество. На Земле - два. Второй у меня. Я подумал, раз вы знаете обо мне, не лишним будет познакомиться. Может я смогу оказаться вам полезным.
   Мне пришло в голову, что глупо упусткать такой шанс. Знания знаниями, но 600-летний опыт землянина на дороге не валяется.
  -- Я полагаю, старожил, вы знаете все наши страны на сегодняшний день?
  -- То есть?
  -- Вы путешествуете?
  -- А, да, - понял он мою мысль, - у меня знакомые во многих странах, - и, перейдя на чистый русский, добавил, - давайте будем на "ты".
   Я согласился.
  -- Иштван предлагает нам перейти на "ты". Никто не против? - перевёл я своим ребятам.
  -- Нет. Нет. Ну что ты. Нормально. Пойдёт. Так даже лучше.
  -- Хорошо. Иштван, ты зачислен в штат.
  -- Приятно слышать. А теперь все на борт. Вдруг ещё кто наблюдал за вами.
  
   И только когда он обратился ко мне не по-английски, до меня наконец дошло, что же тревожило меня с самого начала. Он назвал меня Романом!
  -- И давно ты знаешь, что я Роман, а не Стив? После нашего сообщения на Землю?
  -- Ещё до вашего полёта. Ты знал о том, что Стив находился в том модуле, который во время эксперимента на орбите потерял управление и месяц кружил в пространстве, не имея возможности самостоятельно вернуться на станцию?
  -- Да, конечно, Стив рассказывал мне об этом.
  -- А то, что он там находился не один, а в паре с японским астронавтом?
  -- Тоже знал.
  -- Чем они там занимались?
  -- Нет, этого Стив мне не рассказывал.
  -- Тогда понятно, почему ты этого не знал. Они боролись за живучесть модуля несколько дней, это им удалось. И тогда им оставалось только ждать прихода корабля спасателей. Чтобы не терять времени зря, японец взялся обучить Стива нескольким приёмам из области борьбы. Среди них был секущий удар, разрезающий одежду и кожу противника. Для этого удара необходимо иметь очень острый и немного удлинённый ноготь на мизинце.
  -- Всё, - прервал я Иштвана, - можешь не продолжать.
   Я помнил этот ноготь на его левом мизинце. Стив часто использовал его не только для ковыряния в носу. Он резал им бумагу и целлофан. Использовал как небольшую отвёртку. Не скажу, что этот самый ноготь, давший Иштвану подсказку, был заметно длиннее остальных. Ну может быть, на пару миллиметров. Потом, позже, я для полноты образа отрастил и на своём мизинце такой же. Но на похоронах! Хоронили Романа, то бишь Стива, по христианскому обычаю, а не через крематорий. И руки его лежали на груди, и ногти были видны. А уж мои - тем более. Я попытался вспомнить лица тех, кто приходил прощаться тогда. Но, ух ты! Я смог это сделать! От рождения фамилии и лица были для меня непреодолимым препятствием. Цифры, числа, телефоны, это без проблем. Но наутро после какой-нибудь вечеринки, где меня познакомили с кем-нибудь? Даже и пытаться не стоило. Лишь со временем лица и имена откладывались в памяти, но при условии частых встреч.
   Теперь же! Стронг, твоя система работает! Я вспомнил, всех!
  -- На похоронах? - я посмотрел на Иштвана в упор.
  -- Да, - согласился он, - я бы и не заметил подмены, если бы не его коротко постриженные ногти. Все, кроме мизинца. Я взглянул на твои. Мизинец исключения не составил. Ты не мог этого знать. Дело в том, что тот самый японец - один из моих друзей.
   Иштван окинул всех нас взглядом и кивнул головой в сторону вертолёта:
  -- Ладно, уходим.
  -- Да, Роман, пора, - согласился с ним Ларсен и повернулся к вертолёту вслед за Иштваном.
   Мы загрузились, но перед этим отнесли наши лётные формы в шлюпку. Вертолёт явно не рассчитан на 10 человек, но мы не очень огорчились. Альтернатива осталась позади. Ею был поход в скафандрах без шлемов по заснеженным горам. Хотя сейчас и лето, но здесь градусов на несколько меньше, чем ноль. А тёплые костюмы я не предусмотрел. До ближайшего посёлка добрая сотня километров. По воздуху это минут 30-40. Пешком - несколько дней.
   Иштван купил в этом посёлке небольшой домик. Скромный такой, 5 спален и всего 3 ванных комнаты. Ещё два остались в далёкой отсюда Сибири. Приземлись мы там, крыша над головой тоже оказалась бы под рукой. Домище стоял особняком от общей части посёлка, впрочем и остальные не сбивались в кучу.
   Наша команда предстала для местной администрации как коллектив любителей-астрономов. Условия для наблюдений здесь действительно оказались замечательными. Мало того, что дом стоял на небольшом холме, так ещё и освещённость улиц по ночам не давала засветки телескопу. А он здесь имелся. Иштван продумал всё заранее и подготовил необходимое оборудование. Диаметр главного зеркала - пол метра и кратность увеличения - 2000. Замечательная вещь.
   Днём мы все, и Иштван в том числе, занимались самообразованием. А по ночам многие не прочь поглазеть на кольца вокруг одной жёлтой планеты.
   Для нас вся информация была новой. Мы выражали восторг по поводу многих вещей, простых по техническому решению, необходимых по запросам жизни, но ещё не изобретённых на Земле.
   А наш новый знакомый всё, ну или многое из того, уже знал. И не из такого вот просмотра. Он часто бывал на Аквинии. И в "электронном" варианте, и живьём недавно слетал со Стронгом. Но ведь всего в мире узнать невозможно. Поэтому он вместе с нами упорно заполнял пробелы.
  
   На третий день нашего пребывания в уютном горном доме мы все, как обычно, собрались на обед. Телевизор передавал выпуск новостей. Всё шло нормально, мы его слушали в пол уха и смотрели в пол глаза. Как вдруг Иштван замер с вилкой у рта и посмотрел на телевизор широко раскрытыми глазами. Мы как по команде развернулись в том же направлении.
   Какой-то оператор заснял наш полёт с орбиты в горы. Причём, съёмка велась профессионально, из-за чего складывалось впечатление, что производилась с заранее выбранной позиции. Но это ещё не всё. Оператор проследил наш полёт вплоть до того момента, когда мы скрылись от него за горными вершинами. Из всего увиденного складывалось такое впечатление, которое соответствовало действительности: объект за вершинами произвёл посадку.
   По телевизору ролик прокрутили при максимально возможном увеличении. Однако и оно не позволило определить форму и размеры нашей шлюпки. Значит, снимали издалека. На место предполагаемой посадки выслали группу из нескольких вертолётов. Но ничего не нашли. Мы могли это подтвердить, так как своими глазами увидели то место, куда спрятали свой "непознанный летающий объект". Но... оно оказалось пустым.
   Мы сделали стоп кадр и в 10 пар глаз внимательно и с лупами просмотрели всю картинку.
  -- Лопнуть мне на месте, если я хоть что-то понимаю, - задумчиво произнёс Иштван.
  -- Это не ваша работа? - усомнился Джонсон, искоса смотря на нашего нового знакомого.
   Тот отрицательно покачал головой:
  -- Я же всё время у вас на виду.
  -- А ваши друзья?
  -- Сколько вы мне дадите лет?
  -- 45, ну 50 от силы.
  -- Вот и все мои друзья считают, что мне действительно столько.
  -- Вы хотите сказать, - поддержала Джонсона Мари, - что никто на земле не знает ваш действительный возраст?
  -- Только вы да Стронг.
  -- А где он сейчас?
  -- Полагаю, дома. Коридор ведь закрылся. Ах чёрт, - спохватился Иштван, - для него же это не проблема. А ведь больше некому, - он забарабанил пальцем по столу и улыбнулся, - если это так, мы можем отбросить нашу тревогу. Насколько я его знаю, он человек незлобивый. Есть немного артистичности, но не более. Он любит насладиться произведённым эффектом (мы вспомнили "живую голову" на мониторе компьютера при нашем появлении возле Нрутаса). Вот увидите, он не заставит себя ждать. Он быстро определит наше местонахождение, если уже не определил. И подскажет, куда перепрятал шлюпку.
  -- Ты считаешь, он нас подстраховал? - уже более мирно поинтересовался Джонсон.
  -- Не сомневаюсь в этом.
  
   И действительно, через час из факса выполз лист бумаги с новыми координатами шлюпки. Что и говорить, это действительно сделал он. А историю с видом нашего полёта, как и следовало ожидать, зачислили на счёт НЛО.
  -- Иштван, а какие у тебя отношения со Стронгом? - поинтересовался Нэш, - расскажи нам о себе. Ведь ты наверняка многое знаешь о нас. А нам о тебе известно только то, что ты закончил сборку аппаратуры и первым побывал на Аквинии.
  -- Вам это будет интересно? Ведь мне столько лет! Это же рассказ не на один час!
  -- Просим, просим, - артистично захлопали в ладоши наши девчата, - расскажите, Иштван! Это должно быть безумно интересно, прожить столько лет! Вы столько видели! Вы жили ещё во времена Наполеона!
  -- Наполеона? - расхохотался Иштван. - К тому времени, когда он родился, прошло 12 поколений после меня! Ребята, ради бога, не обижайтесь на меня. Я понимаю, для вас Наполеон - это глубокая древность, 200 лет тому назад. Но поймите и меня. Я - такая же древность для него самого, будь он жив. Я для него - 400 лет тому назад.
  -- Но всё равно, расскажите, Иштван, - настаивала Мари, - для нас это очень интересно. Стронг коротко обрисовал нам, как появилась эта возможность необычного путешествия благодаря вашему прадеду. Но это же - коротко! А вот узнать об этом подробно, да ещё из первых рук! Не лишайте нас такого удовольствия. К тому же ты прожил такую долгую жизнь. Многие исторические события возможно видел воочию.
  -- Хорошо, - согласился он, - я расскажу. Но сразу оговорюсь - это очень долгая история.
  -- А у нас времени, - рассмеялся Джонсон, разводя руки в стороны, - вот столько! Торопиться пока некуда.
  
  
  
   Глава 9. Долгожитель.
   Бедой Слободана явилось его слишком раннее рождение, лет, эдак, на триста. Он работал пастухом, и его отец работал пастухом, и дед, и прадед. Все они пасли коз и баранов на горных Альпийских лугах. И все они любили долгими тёмными ночами, пока стадо отдыхает, прилечь в стороне от костра и смотреть на небо. Но только отец Слободана задал себе вопрос: "А что там, что это за светящиеся точки мерцают в небесной тьме, и куда они исчезают, когда поднимается Солнце?".
   Инквизиция находилась на пике своей власти, и костры с еретиками трещали всё чаще и чаще. Поэтому отец делился своими мыслями только с сыном. Он не верил в то, что Земля - это центр Мира, вокруг которого вращаются все остальные планеты, и даже само Солнце. Наблюдая за звёздами, заметил, что некоторые из них не мигают как остальные, и к тому же на протяжении времени двигаются относительно других. Он предположил, что это такие же планеты как и та, на которой он живёт.
   Отец спокойно отошёл в мир иной, но сын оказался человеком неугомонным. Ещё в детстве научился он читать и писать. Будучи человеком свободным, Слободан часто уходил в город, где через знакомого монаха проникал в библиотеку и читал книги. Они расширяли его кругозор, давали знания, но не могли ответить на вопрос отца. Он имел неосторожность высказать свои идеи вслух. В ответ на него поначалу косились, а затем была открыта охота и ему пришлось спасаться бегством.
   Однажды ночью его разбудил друг и предупредил о том, что выслана стража для задержания и доставки в церковь на предмет беседы о его, Слободана, крамольных речах. Будучи реалистом, он уже давно приготовил в горной пещере запас провизии, одежды и факелов для того, чтобы ускользнуть от подобной погони. Все пещеры поблизости, все ходы и выходы из них он узнал в совершенстве ещё в детстве, лазая там со своими сверстниками. Поэтому, ни секунды не колеблясь, сорвался со своего места у костра и растворился в ночной мгле.
   Его глаза, привыкшие к темноте, подсказывали дорогу среди кустарника и камней. Он мчался без остановки, не теша себя иллюзиями. Ведь те, кто бежит за ним следом (а они, не обнаружив его у костра и заглаживая свою вину за подобный промах, уже бегут во всю прыть), тоже родились и выросли в этих краях. И так же в детстве устраивали игры в пещерах. Слободан нёс в небольшой коробочке, зажатой в руке, тлеющий уголёк из костра. Добравшись до одной из своих многочисленных схованок, открыл ящичек, раздул уголёк и зажёг факел. Прихватил мешок с припасами и ушёл по коридору вглубь.
   Несколько дней он слышал голоса позади себя, отдававшиеся эхом. Преследователи увеличили свою численность за счёт новых людей, которым пообещали премию за поимку "еретика". Слободан несколько раз пытался проникнуть к своим остальным кладовым, но там, ближе к выходам, уже дежурили стражники или добровольцы. Ему ничего не оставалось, как уходя от погони, двигаться вглубь гор всё дальше.
   В итоге он зашёл так далеко, как никогда раньше. У него закончились продукты, он сильно проголодался и устал, оставался последний факел, когда за очередным поворотом он увидел человека. Вначале Слободан остановился, ожидая, что тот бросится на него. Но человек стоял и не делал никаких попыток к подобному действию. Беглец качнул своим факелом, и человек повторил его жест. Слободан, ничего не понимая, поднял свой источник света, и тот человек ответил тем же. Тогда, немного осмелев, он сделал шаг навстречу и вновь замер: тот человек тоже шагнул вперёд. С трудом, но он всё же сообразил, что перед ним его собственное отражение, какое он встречал каждый раз, наклоняясь к воде напиться. Слободан подошёл вплотную и протянул вперёд ладонь. Она прикоснулась к холодной поверхности, провёл ладонью в стороны, двигая факел другой рукой.
   Перед ним оказалась железная дверь, начищенная и отполированная до чистоты зеркала. Но дверь, любая дверь, это не стена, она должна открываться. Пришлось немало поломать голову. Видимо, создатели рассчитывали на то, что открыть сможет только образованный человек. Причём, неважно, на каком языке он разговаривает. На двери был установлен замок, но не простой. На поверхности двери - небольшая выемка. Вокруг неё девять окружностей. Рядом закреплён небольшой ящичек с шариками. Среди общего числа выделялись три. Первый - светло-жёлтого цвета, второй - голубой, третий - оранжевый. Каждая окружность так же как и центр имела по выемке. Беглец предположил, что шары должны быть вставлены в выемки. Он долго пытался это сделать, но шары упорно падали наземь. По логике вещей они и не могли бы занять места в выемках, ведь поверхность двери находилась в вертикальной плоскости. Он перебирал множество вариантов. Когда факел уже догорал, его осенило, что перед ним - схема солнечной системы. Тогда он вставил большой, светло-жёлтый шар в центр и тот словно врос. Перебирая все остальные, он нашёл место для каждого, вставляя шары от центра по расходящимся окружностям. Но дверь не открывалась. Факел догорел.
   Что-то необходимо ещё сделать. Голод и темнота подгоняли. А за дверью, возможно спасение. Будь у него ещё еда и факелы, он бы выбрался. Но в той ситуации путь оставался один. Но что необходимо сделать ещё? Он нашёл решение случайно. Надавил на "солнце" и на третий шар. Требовалось указать свой "адрес", т. е. нажать на шар, указывающий местоположение жизни в системе.
   Дверь открылась и за ней начал медленно, очень медленно разгораться свет. Создатели, видимо, предполагали, что вошедший сюда может ослепнуть после темноты, если свет загорится сразу и резко. Когда глаза привыкли, Слободан увидел большое и чистое помещение. У стены стояли стол и стулья. На столе - железный закрытый ящик. И больше ничего, если не считать двери на одной из стен. Понятно, что ящик просто так стоять здесь не может. Он открыл его и нашёл внутри стопку бумажных листов. Каждый содержал в себе текст на каком-нибудь языке. Он отыскал тот лист, язык которого был ему более понятен.
   Но вот сам текст... Согласно ему, в соседней комнате находится "специальное оборудование" (что это такое?), с помощью которого возможно перелететь (как птица, что ли?) к далёким звёздам. Там же находится запас еды и место для отдыха. Вот это понятно! Слободан открыл дверь и замер, поражённый увиденным. Что он увидел? А вы дайте дикарю компьютер и попросите его описать. Сможете понять его рассказ?
   Походив и поохав, потрогав и погладив блестящие бока и панели, он нашёл стоящий у стены большой белый шкаф. Внутри в герметичных упаковках лежали продукты. Потом, позже, он разобрался как ими правильно пользоваться, чтобы сами разогревались. А пока съел то, что имело более съедобный вид и завалился спать прямо на полу. Хотя позже в стене нашёл вполне удобную выдвижную кровать. Но пока и это было верхом желаний.
   Снились ему события последних дней. Он вновь бродил подземными коридорами с догорающим факелом. Это длилось так долго, что успел проголодаться. И когда силы подошли к исходу и факел всё-таки погас, где-то вдали появился слабый мерцающий огонёк. Слободан побрёл к нему, собрав последние силы.
   Огонёк превратился в пылающий костёр, возле которого сидели пятеро мужчин в необычной одежде. Голову каждого окружал прозрачный шар. Слободан рванулся вперёд, ударился о выступ в стене и проснулся. Голова действительно болела. Видимо, он неудачно повернулся во сне и ударился о стену. Сев, он долго озирался по сторонам, пытаясь вспомнить - где же он и как сюда попал. А вспомнив, опять достал из шкафа пакет с едой.
  
   Выбрался на свет божий он лишь через год. К тому времени уже сносно обращался с компьютером. А тот в меру своих возможностей снабжал его такими знаниями, которые с большими усилиями принимались на веру. И на поверхность Слободан поднялся лишь для того, чтобы звёздной ночью проверить на собственном опыте действие одного из непонятных приборов, который компьютер называл "телескопом". Внутри пещеры проку от него не было никакого.
   То, что Земля является частью Солнечной системы, он принял сразу. Потому что так говорил его отец. Но то, что сама система входит в состав большого сообщества, называемого "галактикой"? Не поверил в основном потому, что невозможно было представить себе такое расстояние как "световой год". Если телескоп подтвердит хотя бы часть из того, что этот железный ящик пытался внушить ему, что ж, тогда придётся многие свои стереотипы загнать в угол. Или выбросить куда подальше.
   Компьютер показывал Слободану множество картинок ночного неба. Одна из них очень походила на то, что он видел и сам. Остальные, согласно описаниям, являлись очень сильно увеличенными изображениями отдельных частей неба. И если телескоп и правда способен "заглядывать" в дальние дали, хочешь - не хочешь, а поверить придётся. Внутренне он уже подготовил себя к тому, что возможно увидит. Но всё же поразился. Первым местом, куда он направил взгляд сквозь волшебную трубу, была Луна. Окуляр оказался универсальным и позволял регулировать увеличение от единицы до нескольких сот. Не будь этой особенности, возможно не появилась бы и вера.
   Несколько ночей подряд Слободан выходил из своего убежища и смотрел на небо. Пока вконец не убедился: да, железный ящик не врёт, ему можно и нужно верить и доверять. Тогда он спустился в своё родное селение и забрал с собой единственного пятилетнего сына. Жену, как ведьму, сожгли через день после его побега год назад. А сына взяли на воспитание родственники.
   Второй побег был сродни первому. Но на этот раз Слободан уже точно знал путь к спасению. И вместо факела пользовался фонариком. Он учил сына и учился сам. Мало того, Янош оказался способным учеником, ещё не обременённым стереотипами, и сам часто подсказывал отцу его ошибки. Так что со временем ученик и учитель оказались на равных. Вместе с учёбой они изучали и назначение и устройство тех шкафов, которые занимали большую часть помещения. И лишь к концу жизни Слободана оба пришли к выводу, что оборудование неполное. В нём действительно не хватало нескольких очень важных блоков. Но имелось подробное описание по их созданию.
   Слободан умер. Янош вынес его на поверхность и похоронил на той скале, откуда они обычно смотрели в телескоп. Могилой послужила небольшая ниша, а вместо креста - табличка из титана с гравировкой, положенная на грудь. Пройдёт время и Мирослав, сын Яноша, рядом похоронит своего отца. И сам Мирослав ляжет там же.
  
   Сколько Иштван себя помнил, всё его детство было связано с красивой, блестящей, очень большой и вечно мигающей разными огоньками игрушкой. Поначалу его к ней не подпускали, разрешали смотреть только издали. Позже отец объяснил, что его присутствие в том помещении преследовало одну цель - он должен с детства принять эту большую игрушку - "музейный экспонат" как привычную кровать, солнце и небо.
   К тому времени, когда Иштван наконец закончил работу, начатую полтора тысячелетия назад, его отец Мирослав уже несколько лет находился на скале. Иштван лёг на рабочий стол сканера и не без опаски включил оборудование. Он уже знал, что после сканирования может встать, и это обозначит завершение его работы. Все старания на этом заканчивались. Но что же должно произойти дальше? Что потом? Этого в описании не было.
   Он решил ждать. Несколько дней слонялся внутри помещений, выходил к подземной реке, поднимался на поверхность. На седьмой день его разбудил короткий звонок, оповестивший о включении аппаратуры. Он вскочил, подошёл к ёмкости, в которой должен создаваться организм и замер в ожидании. Через час оттуда появился высокий мужчина с большой светлой шевелюрой, крепкого телосложения и большой улыбкой на лице.
   Это был Стронг, вернее, его копия. Первым делом он крепко пожал руку Иштвану и подтвердил все те сведения, которыми так щедро делился компьютер. Беседовали они очень долго. Стронг не переставал удивляться сообразительности Слободана, сумевшего подняться из невежества до столь высокого уровня образования. На вопрос Иштвана о том, что же произошло после сканирования и что происходило в течение этих семи дней, Стронг предложил тому ещё раз лечь на сканер, где он получит самый точный ответ.
   Иштван безоговорочно поверил Стронгу и лёг на сканер без опаски. Вначале были прочитаны все данные о его мозге, включая клеточную структуру. Затем они сравнивались с теми, что пришли вместе со Стронгом, снятые с копии Иштвана на Аквинии. Если где-то обнаруживалась разница, структура мозга Иштвана тут же изменялась. В итоге он получил дополнительные воспоминания. Можно назвать их ложными, можно - реальными. И так - будет верно, и по-другому - недалеко от истины.
   Когда Иштван прошёл сканирование в первый раз, информация о каждой его клетке ушла на Аквинию. Там её приняла такая же аппаратура и материализовала по полученной программе псевдо-Иштвана, создала его точную копию. С той лишь разницей, что она знала, что она - копия и не претендовала на индивидуальность. Псевдо-Иштван знал, что на далёкой Земле находится его оригинал. И тот факт, что он (копия) может быть в любой момент разложен на атомы, его не шокировал.
   Этот псевдо рассказал срочно вызванному Стронгу обо всём, что происходило в гроте, скрытом в глубинах Альп, на протяжении последних 4-ёх поколений. А тот незамедлительно задействовал давно уже разработанную программу. Согласно которой вслед за ним перед Иштваном появились ещё 4 человека. Они приспособили соседнее помещение в пещере для жилья и в течении нескольких дней землянин обучал их манерам поведения людей его времени, языку, жестам, мимике.
   Его одежда прошла сканирование и регенератор создал подобное одеяние для всех остальных. 6 человек разделились на три группы и разошлись в разные стороны для изучения обстановки на местности. Иштван отправился вместе со Стронгом. Так долго он ещё не находился среди людей. Вместе с отцом или дедом выходил из пещеры на неделю-другую, самое большее на месяц. Но в этот раз они вернулись в пещеру через год. И обошли за это время множество местностей под видом странником.
   Всё это время Стронг фиксировал в какой-то хитрой коробочке их путь, отмечая детали. Несколько раз они подвергались нападению грабителей, но те неожиданно для себя замирали на месте, парализованные. А Стронг дёргал Иштвана за рукав и спокойно шёл дальше.
  
   Собравшись вместе, аквинийцы обсудили уровень развития тех народов, что им встретились. И выработали новую тактику поведения. Первым делом они собрали приёмо-передающую станцию в пещере и вывели антенну на поверхность, где замаскировали специальным полем под окружающий ландшафт. Это делало её невидимой и неприступной.
   Затем регенератор выдал по программе основные узлы спутника-ретрансля­тора. Их собрали воедино и настроили. Иштван присутствовал при его запуске, но спустя века был несказанно поражён, увидев по телевизору запуск земных ракет. Тот спутник тёмной ночью сам по себе медленно поднялся в воздух и тихо уплыл в небо. Иштвану объяснили, что спутник улетит высоко и останется там на долгое время. С его помощью можно общаться друг с другом на большом расстоянии.
   Этой базой в горах они пользовались около двухсот лет, а затем с помощью одного из спутников отыскали в Тихом океане небольшой островок. И всё оборудование перенесли туда. Новой базой мы пользовались до последнего дня.
  -- Иштван, - перебил рассказчика Ларсен, - как я понимаю, этот остров на сегодняшний день можно считать бесхозным?
  -- Ну, я бы так не сказал. Он имеет прекрасную маскировку, замечательно оборудован. Именно там находится моё основное место жительства. Конечно, кроме него у меня есть в собственности дома во многих странах. Но назвать своё жилище бесхозным я бы не решился.
  -- Ты говоришь - остров замаскирован, а как его можно спрятать? Пусть и небольшой. Его что, шатром накрыли?
  -- Вроде того. Это искусственный экран, развёрнутый над всем островом и уходящий в воду на несколько сотен метров. При просмотре с самолёта или с проходящего судна складывается иллюзия, что в этом месте гуляют волны. А зондирование со спутника даёт обычные 4-5 километров глубины. Ни на одной карте мира его нет. Но изнутри экран незаметен, сквозь него проходит и воздух, и свет, и дождь.
  -- И что собой представляет этот остров? - я заинтересовался, - насколько он "небольшой" и что там? Постройки, я имею ввиду жилые постройки. Завод, что там?
   Иштван поднялся, просмотрел диски на полке и вставил один из них в компьютер. На экране появился берег, на который накатывались океанские волны. Оператор обошёл весь остров по периметру, временами направляя объектив камеры в сторону деревьев, за которыми виднелись горы.
  -- В плане, - комментировал Иштван, - остров похож на вытянутый овал, километр на три. Там есть источник чистой питьевой воды. Внутри скал вырублены помещения, их там много. Обустроены спальные комнаты, гигиена, рабочие кабинеты. Связь с внешним миром осуществляется через спутник, через свой собственный спутник.
  -- А как далеко от острова до ближайшей, скажем так, "открытой" земли?
  -- Примерно 300 километров на север от Гавайев.
  -- Замечательно, - оценил он, - тихое укромное место, стационарная база, питьевая вода, связь с любой точкой планеты. А как насчёт питания?
   Иштван улыбнулся:
  -- При наличии регенератора...
  -- Ах да, - махнул астроном ладонью, признавая оплошность, - а как насчёт транспорта до материка?
  -- С ним вы ещё не знакомы, - он задумался на минуту, - скажите, когда Стронг прибыл на ваш корабль, он шёл или плыл?.. Шёл? Ага, вот тогда он был обут в специальные ботинки. Внутри они содержат устройство, регулирующее притяжение. Оно позволяет направлять это притяжение в любую сторону. Можно ходить в невесомости или стоять в полуметре над землёй. Транспорт с острова на материк - это шлюпка, немного напоминающая ту, что осталась у вас на корабле. Она летает над водой с приличной скоростью, на уровне аэробуса. И при этом невидима ни для локатора, ни для человеческого глаза. Может летать и высоко в воздухе над самим материком. Есть также индивидуальные средства передвижения.
  -- А что является источником энергии для них? - спросил я.
  -- На Земле - само силовое поле планеты. Транспорт скользит по нему, как санки по горке.
   В продолжении беседы мы выяснили, что вот уже 200 лет, как Стронг в разговорах с Иштваном высказывал мнение, что доведёт земную технологию до уровня выхода в космос, наберёт группу людей, способных не испугаться тяжести той ноши, которую он хочет переложить со своих плеч. Передаст им бразды правления и лишь иногда будет наблюдать со стороны. Именно наблюдать, не вмешиваться. Сам он понимал, что добро должно быть с кулаками, такое, как на его родной планете. Но применить радикальные меры здесь опасался. Как любящий отец хватается за ремень, чтобы надрать зад нашкодившему сыну, но в последний момент руки опускаются - жалко. Так и Стронг. Поэтому он долго выбирал моменты и подстраивал ситуации таким образом, чтобы в конечном итоге получился крепкий экипаж.
  -- Он сказал мне перед вашим стартом - смогут долететь до Сатурна, не перессорившись, значит прошли последний экзамен. Тот корабль, что развернул вас на кольцах в нужную сторону, ведь им я управлял. Я думал, Роман, что именно ты первым перейдёшь на камни кольца. Я ошибся, но почему?
   И только теперь все посмотрели в мою сторону, сообразив - а ведь и правда, я так мечтал и...
  -- Струсил, думаете? - усмехнулся я, - нет, конечно. Знаете, когда очень долго к чему-то стремишься и наконец достигаешь желанной цели, наступает какая-то апатия и неприятие реальности. Всю жизнь идёшь, идёшь и вдруг всё, уже пришёл? Мне требовалось время, чтобы осознать свершившийся факт. Чуть позже я вышел, ещё камни в корабль перегружал. Ну, со мной ладно. Ты не рассказал в чём заключается твоя миссия? Нас - 9 человек, ты десятый или тоже наблюдатель?
  -- Я ведь землянин, как и вы, - без раздумий ответил он, - и у меня самого есть желание всё перестроить. Но вот что я скажу - по-моему, каждый мужчина имеет собственное видение того, что надо переделать в государстве и как надо жить. Я многое знаю и много повидал на своём веку. Надеюсь, что мой опыт и знание психологии помогут общему делу.
  
   Пока мы день за днём занимались новым и необычным для себя делом - изучением опыта родительской цивилизации (пока поверхностным, для общего ознакомления), постоянно беседовали друг с другом. За обедом, перед сном. Обменивались мнениями, предложениями и оценками. Часто спорили, но не до хрипоты. Ещё в самом начале, когда Адам что-то настойчиво пытался вдолбить Джонсону, вмешался Иштван:
  -- Адам, ты сердишься? Значит, ты неправ. Найди такие аргументы, которые убедят твоего оппонента.
  -- А если их нет? - сгоряча ответил Адам.
  -- Ну, - спокойно ответил тот, - тогда имей мужество признать его правоту.
   И это была единственная вспышка среди нас за всё время. Ни до, ни после ничего подобного не происходило.
   С этим самым настоящим старожилом нам по-настоящему повезло. Он пожил в разных эпохах и не понаслышке был знаком со многими государственными строями. Знал множество языков и имел прекрасную память. Видел зарождения и падения многих правителей. Не раз и не два совершал плавания по океанам и поездки по странам. А потому имел возможность сравнивать - с чего всё началось и к чему это привело. За 600 лет он построил своё собственное видение мира, и я порою ловил себя на мысли - что же больше влияет на наши взгляды: изучение полученного материала от Стронга или простые беседы с этим удивительным человеком?
  
   С течением времени мало-помалу составлялся набросок тех мероприятий, которые необходимо выполнять, уж коль мы решили взвалить на свои плечи, как сказал Иштван, "отеческую заботу" обо всех жителях. Список увеличивался день за днём, проблем оказывалось столь много, что поневоле удивишься - как же мы раньше их не замечали? Даже не задумывались.
   В полёте Кэвин вёл учёт всех астероидов и мелких камней, попавших в поле зрения бортовых локаторов. Таковых набралось несколько тысяч. На Землю ежедневно залетают тонны и тонны космической пыли. По большей части все они сгорают в атмосфере, до поверхности добирается лишь малая толика. Но так бывает не всегда - существует средняя постоянная. И она гласит - тысячи лет покоя и день безумия. С неба сваливается такой астероид, что вопрос "быть или не быть жизни на планете?" становится принципиальным.
   И уж если такая проблема существует, её нельзя сбрасывать со счетов. И без нашей подсказки уже давно проработано множество вариантов защиты от космической угрозы. Ядерная боеголовка - только эффектный ход, но не более. Один из действенных способов - закрепление на астероиде, взявшем курс на столкновение, небольшого солнечного паруса. Который очень медленно, под действием обычного солнечного света, отклонит булыжник на долю градуса. И в "час Х" тот разминётся с Землёй на тысячи километров.
   Да, подобная "игрушка" стоит дорого. Но если положить её на одну чашу весов, а на вторую поместить саму жизнь, то цена уже не кажется заоблачной. Проекты есть, хорошо продуманные и просчитанные. Нет денег для их осуществления. Точнее, они есть, но уходят на решение других проблем. Восстановление последствий стихийных бедствий - ураганов, наводнений, землетрясений, пожаров. И теракты сюда можно внести. Разрушения от последних не так уж и велики, но сама угроза их осуществления в самых неожиданных местах заставляет содержать большой штат разного рода служб. И вот они-то и влетают бюджету в копеечку. Это настоящая холодная война.
   Если решить вопрос о предупреждении подобного рода катастроф, то высвободится огромная сумма денег. Которую можно вложить в развитие, а не тратить на устранение последствий.
   Ещё один из возможных вариантов экономии, а значит и поступления дополнительного источника средств, лежит на поверхности. Это энергия. Вся наша цивилизация построена на электричестве, которое "оживляет" дома, готовит еду и соединяет со всем миром. Её добыча основана на трёх китах - постройка плотин, перегораживающих реки, сжигание топлива и радиоактивный нагрев воды. Но каждый из них является "грязным" сам по себе - затопление больших площадей земли под водохранилище и угроза затопления не меньших площадей в случае прорыва. Загрязнение атмосферы дымовыми выбросами со множеством вредных веществ. И конечно же проблема утилизации отработанного ядерного топлива.
   И это несмотря на тот простой факт, что дармовая энергия буквально окружает нас. Одного лишь солнечного света, падающего на квадратный метр поверхности земли, достаточно для работы двух утюгов. Но она редко где используется. Ветер дует всегда и везде. Если тихо у поверхности, то неспокойно уже на высоте в несколько сотен метров. Но и ветрогенераторы стоят не повсюду. На побережье любого моря и океана присутствует прибой. Однако и здесь большие пробелы.
   Как гласит старая поговорка - если звёзды загораются, значит, кому-то это нужно. В нашем случае - если добыча дармовой энергии загнана в угол, то кому-то это выгодно.
   А транспорт? Сколько лет прошло с появления первого автомобиля, но существенных изменений не заметно. Всё те же 4 колеса и прожорливый двигатель. Существуют проекты электромобиля и проверенные модели. Однако, стоит неразрешимая проблема - энергоёмкий аккумулятор. Такой, чтоб быстро заряжался и позволял проехать без остановки хотя бы километров 500.
   Стронг и его команда немало потрудились в направлении изучения погоды и тектоники. Всё, что требовалось от нас - это постоянный ввод всех метеосводок. Прогнозы компьютер выдавал сам. За первый год нашего пребывания дома процент соответствия реальной погоды и предсказанной оказался равным 98-ми. Мы настолько в него уверовали, что создали в Интернете собственный погодный сайт и ежедневно обновляли на нём прогнозы. После того, как очень частое их оправдание не могло не оказаться незамеченным, к ним стали прислушиваться даже в тех случаях, когда учёные стучали кулаками по груди и пытались убедить:
  -- Всё это ерунда! В этих краях никогда не было землетрясений и не будет!
   Однако, они ошибались, и местность всё-таки трусило. Рушились жилые дома и вся инфраструктура, но погибших не оказывалось - некому было погибать, все уехали. Один репортёр пошутил по этому поводу:
  -- В наш город пришло землетрясение, но увидело на дверях записку: "Никого нет дома". Оно проверило - действительно никого.
   Один плюс зачислялся на наш счёт, но деньги уходили на восстановление. Люди отстраивались, но возможность снова оказаться на руинах не исключалась. Наводнение затапливало другие районы, смывало урожаи, рушило слабые постройки, но люди упорно цеплялись за родную землю и ни в какую не хотели её покидать. А ведь уже давно известно - трясёт на границах тектонических плит, топит в низинах и на равнинах.
   Вместо того, чтобы строить новые посёлки в безопасных местах, правительства вкладывали деньги на пресловутое восстановление. Пришлось появиться на земле новой силе. Она не имела прописки, штата, бюджета. Но взяла на себя создание и размещение метеосайта с прогнозами. И там же предложила перенос направления вложения денег. А на бросаемых территориях организовать заповедники. Ведь конечная цель понятна - полный уход от двух стихийных бедствий.
   С пожарами мы разобрались раньше. Каждая страна получила простой способ рассеивать в атмосфере порошок, вызывающий локальное изменение погоды. Дождь лил в течении нескольких часов после такой обработки.
  
   Первые две задачи, которые предстояло решить для нашей группы, это деньги и жильё. Иштван обеспечил нам безбедный отдых на первый месяц. На такой срок снял он уютный домик в горном посёлке.
   Из двух миллионов, положенных отцом на мой счёт, я успешно растратил за десять лет почти половину. Затем опомнился и вложил остаток в акции. Последующие пять лет восстановили исходную сумму, и за несколько месяцев до старта обналичил все свои средства и вложил теперь в акции уже собственного предприятия. Так же поступили и мои ребята. Исходили из элементарной логики - если вернуться не суждено, то и Бог с ними. Но удачный исход превратит нас в обеспеченных людей.
   Так и случилось. В общей сложности наши общие средства составляли 9-10 миллионов. Когда корабль достиг Марса за обещанную неделю, мы владели уже 20-тью. Достижение новой планеты каждый раз увеличивало состояние. Достигнув Сатурна, сумма выросла до двух сотен. Но исчезновение корабля вместе с экипажем не сказалось ни как.
   В печати высказывалось множество предположений о нашей судьбе. И хотя мы сами объяснили, что "задерживаемся в космосе для решения неотложных и сложных задач. Продуктами и топливом обеспечены надолго", это сообщение сочли, мягко говоря, неправдивым. Мы-де сошли с ума от долгого пребывания в космосе и покончили друг с другом. Или нас захватили инопланетяне, базирующиеся на Титане, спутнике Сатурна. Или мы попали под воздействие неизвестного излучения от этой планеты. Ведь все предыдущие сообщения говорили о нашем здравом уме. Сколько ценной информации мы передали, добытой при помощи корабельных телескопов! Но последние два ролика после сообщения об аварии на кольцах и последующего недельного молчания снять мы не могли. Наши средства этого не позволяли.
   Вывод напрашивался сам собой - на Сатурне обнаружена какая-то аномалия. Но технологии, позволившие облететь всю Солнечную систему, оказались правильными. И позволяют продолжить исследования в этом направлении. Так что, гипотезы строились, но акции оставались в цене и постоянно росли. 200 миллионов - сумма хорошая.
  -- А я всё жду, когда же вы поднимете эту тему, - перебил Иштван наши планы, - думал - ошибался Стронг.
  -- Так, - вздохнул я, - опять Стронг. Нет, мне конечно приятно, что благодаря его стараниям мои предки вышли из пещер, а сам я получил возможность побывать в космосе. Что на этот раз?
  -- В вашем распоряжении практически неограниченные денежные средства. Те 200 - так, баловство. Стронг предвидел ваши планы и специально оставил деньги, чтобы у вас не появился соблазн добывать их криминальным способом.
  -- От тюрьмы нас спас, - улыбнулся я.
  -- Зря смеёшься, Роман. Всё-таки он имеет большой жизненный опыт, он родился задолго до самого Христа. Таких людей, разбирающихся в психологии, я не встречал. Ему хватало одного взгляда, брошенного на кого-нибудь, чтобы выдать без запинки неплохой список характерных черт, присущих тому. Знаменитому Шерлоку Холмсу стоило бы у него поучиться. Стронг просчитал ситуацию с вами намного шагов вперёд. И о вашем жилье он позаботился.
  -- Только со Стивом малость ошибся.
  
   Начальный месяц аренды мы продлили на месяц, потом ещё на месяц. И через пол года решили перебраться на тайный остров возле Гавайев. Из имущества взяли только блок с информацией. Иштван сказал, что всё необходимое мы найдём на базе. А если нет, то в нашем распоряжении регенератор и огромный список баз данных для создания множества вещей и предметов.
   Я помню, как мы на вертолёте добрались к нашей шлюпке, перепрятанной соратниками Стронга. Помню перелёт над океаном. Он меня так убаюкал, что и не заметил, как уснул.
  
   Глава 10. Возвращение в реальность.
   Я проснулся резко, словно от толчка, и попытался сесть. Но оказалось, что пристёгнут страховочными ремнями к кровати. А та сама закреплена в такой знакомой мне каюте корабельного лазарета. Левой рукой нащупал защёлку и отстегнулся. Вот теперь я сел и осмотрелся.
   Справа от меня стоит свободная кровать, а слева мирно дремлет Ларсен, также зафиксированный ремнями. Никаких датчиков ни на себе, ни на нём я не обнаружил. И главное, ничего не помню. Вот только что Адам с Иштваном, вернее наоборот, Иштван с Адамом вели шлюпку. А мы с Ларсеном и Джонсоном сидели непосредственно за ними и... Я напряг память.
   Может быть, мы приземлились всё-таки на острове и решили отметить переезд? И так увлеклись дармовыми дарами от регенератора, что я повторил свой "подвиг" в третий раз? Это сколько же пришлось выпить! Эх, русские гены.
   Но какая сила перенесла нас на корабль? А может мы настолько увлеклись своими замыслами по перестройке земной жизни, что Катерина взяла бразды правления в свои руки и каким-то образом умудрилась организовать ещё один переезд? Что же мы там натворили, что оказались здесь?
   Я проверил свой пульс, вроде норма, 72 удара. У Ларсена 70, тоже порядок. Осмотрелся, в каюте слабое освещение - вокруг входного люка светится кольцо. Перевёл взгляд на противоположную сторону - чернота космоса и немигающие звёзды. Я перешёл к этой круглой стене и руками за поручни приблизился к нему. Тело тут же оказалось в невесомости и я повис по оси каюты. Значит, глаза не лгут, мы не на земле.
   Яркие огоньки сложились в знакомые созвездия. Вот красавец Орион, я его в детстве "Фараоном" называл. Как оказалось, недалёк был от истины - в жизни настоящих фараонов он играл ключевую роль при переселении в загробную жизнь. А вот чуть пониже и левее Большой Пёс с сияющим Сириусом, самая яркая звезда в северном полушарии. Выходит, мы у себя дома, в своей Солнечной системе, не у Стронга в гостях. Тоже радует.
   Но звёзды, что находятся ниже Сириуса, закрыты огромным чёрным пятном. А Орион медленно смещается вправо и вот он уже скрылся из вида. Похоже, мы стоим на орбите вокруг родной матушки-Земли и сейчас находимся на её ночной стороне. Но почему в открытую, нас же могут заметить и с самой земли и с орбитальной станции! Я ломился в собственную память в надежде припомнить хоть что-то, но такого пробела со мной ещё не случалось.
   Сзади, вернее, из-под ног послышалось какое-то движение. Я опустил взгляд и увидел, как медленно и осторожно распахивается люк и вот в проёме показалась Катерина. Она провела взглядом по кроватям, а затем резко подняла голову и взглянула на меня:
  -- Проснулся, - тихо произнесла она.
   Легко оттолкнувшись, она подлетела ко мне. Я выставил руку и поймал её за плечо.
  -- Мы много выпили? - первое, что я спросил.
   Вместо ответа она уткнулась в моё плечо и разрыдалась как девчонка.
  -- Кэт, ну что ты, - принялся я успокаивать, - ну расслабились мужики. Столько времени в космосе и ещё полгода в горной тиши. Ну повеселились малость. А что мы натворили-то?
   Она слегка отстранилась и, вытирая слёзы вокруг глаз, с недоумением сама спросила:
  -- Про какое веселье ты мне рассказываешь? Какие мужики, какая горная тишь? О чём ты?!
  -- Как, ну мы приземлились на острове...
  -- Какой остров? Рома, ты, наверное, ещё не совсем пришёл в себя.
   Она смотрела на меня с тревогой в глазах, словно выискивала признаки болезни.
  -- Так, Кэт, - теперь уже я отстранился, - погоди. Происходит нечто такое, чего я пока не понимаю. Давай по порядку...
  -- Рома, - попыталась вставить она слово.
  -- Постой, дай я скажу. Я помню, как мы добрались на вертолёте до шлюпки...
  -- Рома.
  -- Я помню, как мы пересели в шлюпку и полетели над океаном. Но я ничего не помню, что было дальше.
  -- Рома! Не было никакого вертолёта, не было никакого полёта на шлюпке, не было никаких гор. Ты спал и никуда с этого корабля не отлучался!
   Она вновь упала мне на грудь, и послышались всхлипывания. Но они перемежались её невнятным рассказом:
  -- Вы с Ларсеном ушли спать и не проснулись... сначала забеспокоилась я... когда вы не появились через 6 часов... но ребята пытались меня успокоить... а когда вы не появились в течении всего дня... они тоже поняли, что с вами что-то произошло... и помогли мне переместить вас сюда...
  -- Погоди, погоди, Кэт. Это когда же случилось? Мы у Стронга были?
  -- Были.
  -- Обратно прошли по силовому коридору.
  -- Да.
  -- А потом Мари потребовала остановку и мы все обсуждали прошедшие события...
  -- Вот после этого вы и ушли спать.
  -- После этого?! - на меня напал короткий ступор, - а как же Иштван? Его рассказ, дом на Аляске, остров...
  -- Рома! Вы спали! - с мольбой посмотрела она мне в глаза, - тебе всё это снилось. Не было ничего этого.
  -- Как же...
   Но ведь я всё отлично помню, в деталях, в мелких подробностях. Это не было сном, уж слишком долго всё продолжалось. Три месяца мы летели и ещё полгода изучали новую информацию. Я помню, я знаю то, чего раньше не знал. И нигде в земных источниках почерпнуть не мог. Хотя... я ведь просил Стронга добавить мне информации перед сканированием. И почему в лазарете оказались только я и Ларсен? А ведь он тоже здоровье подправил. Но Стронг обещал, что этот процесс безопасен. Может быть его технология малость устарела для нас, современных землян?
  -- Катерина, - уже спокойнее спросил я, - как долго мы... как долго я спал?
  -- Два месяца, - вздохнула она и расположилась рядом со мной, спиной к иллюминатору, - мы за это время успели до Земли долететь. Вот она, под нами. Да только никто не знает, она ли это.
   Последние слова прозвучали как-то очень обречённо и со смирением. Так говорит человек свои последние слова и кладёт голову на плаху. Я протянул руку и вновь привлёк Кэтрин к себе. Впервые её лицо выглядело таким поникшим и заплаканным. Вероятно, я и сам выглядел ненамного лучше, скорее всего, растерянным. То ли действительно спал и мне все приснилось. То ли теперь уснул и Кэт мне снится.
  -- Катерина, расскажи мне обо всём. Расскажи о том, что произошло с самого начала. И что происходит с нашей планетой? И меня просветишь, и сама успокоишься.
   Мы перебрались на свободную кровать и присели на неё. Одной рукой я обнял Кэт за плечо и она тихим голосом рассказала какую-то невероятную историю.
  
   Была проявлена элементарная халатность. И Ларсен, наш астроном, которому по штату положено следить за звёздами и планетами. И Адам, прокладывающий курс движения корабля среди этих планет. И я сам, капитан, ответственный за весь корабль и его местонахождение в пространстве. Наша ошибка заключалась в том, что вынырнув из Сатурна, мы ограничились лишь сверкой спектра Солнца и соответствия видимых созвездий тем, что знакомы нам с детства.
   В первое время никто не обременил себя дополнительной проверкой. А после того, как я и Ларсен впали в долгий сон, первым признаком надвигающихся неприятностей стал Юпитер. Адам начал готовить корабль к переходу домой. Курс проложили и просчитали давно, ещё с моим участием. Однако наш неугомонный штурман всегда искал для себя трудные задачи. На этот раз он решил заново пересчитать курс, а для этого требовались координаты планет. Самые яркие из них, которые видно из окрестностей Сатурна - это Юпитер и Уран. Первому из них полагалось находиться по другую сторону Солнца, чуть правее него. Но там его не оказалось.
   Надо сказать, что все локаторы системы Адама дублировались. То есть, рядом с основным находился точно такой же, резервный. На тот случай, если основной выйдет из строя. Но резервные не простаивали без дела. Мы пользовались ими, как перископами на подводных лодках, для внешнего осмотра. И в этот раз Адам искал Юпитер через носовой локатор. Представляю себе состояние - наводишь телескоп в рассчитанную точку пространства, а планеты нет. Не маленького астероида или странницы-кометы, а огромного Юпитера. За просто так его не сдвинешь и на градус.
   Адам почесал затылок и пришёл к выводу, что перепутал такие условные понятия, как "верх" и "низ". К тому же расположение звёзд исключали подобную ошибку. Но Адам решил проверить и осмотрел плоскость эклиптики слева от Солнца. Юпитера там не нашлось, но появилась Венера. Она сидела точно на своём месте, как и положено. И Уран не обнаружился
   Искать Марс бесполезно, он сейчас находится в оппозиции, то есть строго между Сатурном и Солнцем. А значит, невиден. Землю же вообще в слабый объектив локатора не рассмотреть. Адам разбудил Джонсона и тот вывел за борт штатный телескоп с большим зеркалом. Юпитер вновь не позволил себя обнаружить, но в том же направлении совершенно однозначно просматривалась Луна в последней четверти. Именно Луна, наша земная, а не один из Галилеевых спутников Юпитера.
   Недалеко от Земли просматривался стареющий серп Марса, хотя ему полагалось находиться от Солнца слева. За время полёта Джонсон получил хорошую школу у Адама с Ларсеном и теперь имел возможность разобраться в том, о чём ему толковал штурман, а временно и капитан. Но, чтобы лучше понять информацию, Джонсон взял 2 листа бумаги и на первом изобразил рассчитанное расположение планет, на втором - реальное.
  -- Я, конечно, не так силён в небесной механике, как ты, - резюмировал инженер, - но сделал бы вот что. Я бы дал задание компьютеру просчитать дату. Ведь планеты движутся и в какой-то момент времени должны расположиться именно так.
  -- Джони, ты думаешь, что говоришь? Сейчас ноябрь 2073-го года. Планеты - не игрушки!
  -- Вот и я о том же! Может быть, у тебя найдётся логическое объяснение?
  -- Но и твоё ни в какие ворота не лезет! Ведь ты хочешь сказать, что мы переместились во времени? Никогда в эту ерунду не поверю!
  -- А то, что мы за 250 парсек слетали, ничего? Кэвин ситуацию в 2 секунды просчитает. Пусть он отбросит мою версию, как невозможную, и мы поищем другой вариант. Убудет его?
   Зная настойчивость Джонсона, Адам решил не спорить и нагрузил компьютер задачей. Но здесь фигурировали только координаты уже обнаруженных планет - Венеры, Марса и Луны. Тот выдал список возможных дат на тысячелетие назад и вперёд.
  -- Какую выбираешь? - усмехнулся штурман.
  -- Любую, - без тени смущения ответил инженер, - идём по методу исключения. Берём первую попавшуюся дату и сверяем расположение остальных планет. Если одна из них не обнаруживается на расчетном месте, переходим дальше по списку. Согласен со мной?
   Адам сам напросился, но именно благодаря неугомонному Джонсону появилось хоть какое-то объяснение разбегу планет. Но оно же подняло и вечный вопрос - возможно ли путешествие во времени? Единственная дата, при которой все планеты соответствовали своим местам и объясняли исчезновение Юпитера, гласила - январь 2119-го года. Причём, Юпитер нашёлся теперь сразу. Он вместо Марса перешёл в оппозицию к Сатурну. Говоря простым языком, он всё время находился перед нами, но мы смотрели на его неосвещённую сторону. Теперь удалось рассмотреть его растущий серпик даже в объектив локатора.
   Единственная планета, которая упорно отказывалась являть свой лик - это наша родная Земля. В большой телескоп просматривалось лишь затмение фоновых звёзд неизвестным тёмным пятном.
  -- В принципе, нечто подобное следовало ожидать, - высказал общее мнение Нэш, когда Адам рассказал всему экипажу создавшуюся ситуацию, - Роман обещал нам одну трёхсотую скорости света, а мы сами пролетели в триста раз быстрее света. Стронг обещал Роману с Ларсеном вагон здоровья, а они теперь лежат в отключке. Подразумевалось, что вынырнув из силового коридора, мы окажемся в своей Солнечной системе и, разумеется, на своём участке времени. Я не возьмусь делать ставки ни на "где мы", ни на "когда мы". Но я совершенно точно могу сказать - пока мы здесь дрейфуем, вряд ли получим ответ. Давайте, завершим наш полёт и двинемся в сторону Луны. А уж там разобраться будет проще. Я сейчас согласен и на лунную базу. Может быть наши соплеменники так удачно расстарались на Земле, что им пришлось переселиться. Да я согласен хоть на Венере сесть. Хотя нет, там жарковато. Уж лучше на Марсе позябнуть. Надеюсь, там успели что-нибудь построить за три века.
   Адам привёл корабль в движение по вновь проложенному курсу, который пролегал по прямой через орбиту Юпитера и слабой дуге над Поясом астероидов. В области владений Марса спуск и подход к Луне в плоскости эклиптики. Переход занял 2 месяца и прошёл почти без происшествий. На Поясе астероидов пришлось слегка отклониться от курса из-за большого булыжника, идущего встречным курсом. Тот имел неправильную форму, напоминающую картофелину, но с острыми краями. Как если камень-голыш с морского побережья расколоть надвое.
   Если не принимать во внимание 100 километров наибольшего поперечника, таких астероидов в нашей системе великое множество. Луна и предполагаемая Земля постоянно находились прямо по курсу. Подтвердились первоначальные наблюдения - Луна обращалась вокруг планеты с почти нулевым альбедо, то есть не отражающей Солнечный свет. Ни на один запрос по радио не было получено ответа.
  
   В тот момент, когда Адам поставил корабль на орбиту вокруг Земли, я и проснулся. Теперь мне стала понятна причина слёз Катерины. Конечно, она рассказывала намного дольше и эмоциональнее. Порою замолкала на минуту и продолжала вновь. В какой-то момент я чуть было не закричал:
   "Чёрт побери, Катя! Что за чушь, что за ерунду ты несёшь?"
   Но вспомнил, как ещё недавно летел в шлюпке над Тихим океаном. И пытался эту историю донести до своей помощницы. За время нашей совместной работы мы сильно сблизились и прекрасно понимали друг друга, я уже упоминал. Сейчас смотрел ей в глаза и понимал - она не обманывает и не разыгрывает. Да и огромная чёрная планета за бортом отметала сомнения в искренности.
  -- Ладно, Катерина, - я погладил её плечо, - у любой загадки есть объяснение, мы его найдём. Мы во всём разберёмся и поищем ответ. Ты приляжь и поспи, тебе не помешает сменить меня на этом ложе на пару часов. А я пойду разбираться в небесной механике.
   Буквально через минуту она мирно дремала. Я бережно накрыл её одеялом и тихо покинул лазарет.
   Вахту нёс Билл, все остальные только что отправились по своим каютам на отдых. Адам с Джонсоном не спали сутки, они вывели оба телескопа за борт и непрерывно осматривали чёрную завесу облаков и ближний космос. Удалось заметить несколько спутников на высоте от пары сотен до тысячи километров. Они уже валились с ног, но исследования прервал Нэш:
  -- Адам, как ты думаешь, если все мы поспим часов так, восемь, спутники далеко разбегутся по своим орбитам?
  
   Билл как раз выспался и позавтракал, он принял смену и через час появился я. Он получил от Адама задание непрерывно запрашивать Землю. Для этой цели тарелка-антенна не годилась. Она незаменима в глубоком космосе, когда размеры родной планеты сужаются до градуса или меньше. А здесь опрашивается зона с угловым размером в полторы сотни градусов.
   Для этого Джонсон с Роем успели закрепить снаружи корпуса коротковолновую антенну. Ещё в начале полёта они же её и снимали по моему указанию. На ближайшие полгода надобность в ней отпадала и не хотелось потерять из-за случайно пропущенного метеорита. Адам распорядился немедленно поднимать его, если придёт ответ.
   Я внимательно ознакомился с бортовым журналом, временами у Билла уточняя детали. Прошло часа два, когда из молчавшего динамика раздался хрип и прозвучал обрывок фразы:
  -- ...неизвестный корабль...
   Мы тут же оба дёрнулись и я запросил Кэвина:
  -- Откуда шёл сигнал?
  -- Не могу ответить, капитан. Слишком велика диаграмма направленности. Но длина волны - в пределах одного метра. Уточнить?
  -- Не надо.
  -- Будить Адама? - приподнялся Билл.
  -- Сиди, - остановил я, - пусть парень отсыпается, теперь я командую. Нас заметили, это уже хорошо. Если удалось выловить один обрывок фразы, значит следует ожидать устойчивой связи. Пусть все спят, ничем особенным мы пока радовать не можем.
   За следующие два витка по орбите мы обнаружили ещё три спутника, но повторного вызова от неведомого адресата не поступало. И неожиданно мне вспомнились слова Нэша из рассказа Катерины: "Я сейчас согласен и на лунную базу".
  -- Билли, разворачиваем тарелку на Луну.
   Он посмотрел на меня с лёгким удивлением.
  -- Посуди сам, - объяснил я, - на Земле непроницаемая завеса облаков. Через неё не только ничего не видно, но, думаю, и радиосигнал теряется. А Луна открыта. Возможно, там уже построили базу. Если мы действительно на 300 лет вперёд сиганули.
   Мы повернули корабль вокруг продольной оси и выставили антенную тарелку. При этом механизм постоянно подстраивался под движение корабля. То есть луч оставался "привязанным" к луне. И отправили запрос:
  -- Космический корабль "Система" вызывает Лунную базу.
   Ответ пришёл почти мгновенно:
  -- Лунная база на связи. Почему не отзываетесь? Мы уже несколько часов пытаемся установить с вами связь.
  -- Мы лишь сейчас догадались развернуть антенну в вашу сторону, - ответил я, - объясните нам, что происходит?
  -- Для начала вы объясните - кто вы и откуда появились?
  -- Мы - космический корабль "Система", опытный образец. Я - капитан Роман Гладких. Мы совершали полёт по Солнечной системе.
   В ответ наступило молчание. Мы и не рассчитывали на быстрый ответ. Если сейчас действительно 22-ый век, то наше появление - не меньший шок для них, чем эта дата для нас. Но через 10 минут ответ всё-таки прозвучал:
  -- Согласно нашим данным, опытный корабль "Система" стартовал в 2073-ем году. Вы об этом знаете?
  -- Конечно, мы ещё при ясной памяти.
  -- Тогда чем вы можете объяснить столь долгое отсутствие? Вы знаете, что этот корабль считается пропавшим без вести? Мы не имеем представления, кто вы на самом деле, но прикрываться этим именем не советуем. Повторяем - назовите себя.
  -- А то что? Расстреляете нас?
   Я оставил микрофон и мы с Биллом рассмеялись.
  -- Похоже, Адам с Джонсоном верно вычислили год, раз мы уже канули в лету.
   Но опять включил микрофон:
  -- Давайте установим телевизионную связь. Мы сейчас задействуем свои камеры и дадим вам изображение. У вас ведь должны храниться наши портреты? По вашим хроникам мы вроде, как герои, верно?
  -- Верно, - согласились на Луне, - у нас имеются фотографии всех членов экипажа. Устанавливаем связь.
   Я включил соответствующую аппаратуру, но к этому времени мы ушли за обратную сторону Земли. Когда же вернулись, то оказалось, что возможна лишь радиосвязь. Телеаппаратура сломалась. Пришлось поднимать Джонсона. Ничего, 6 часов он уже отдохнул, позже я его снова отправлю спать. Но сейчас требуются его знания. Заодно и Нэша разбудил:
  -- Подъём, старина. Загляни в рубку, но Роя не трогай, ты мне один нужен. Можешь особо не спешить, даже позавтракать успеешь. А вот Джонсону следует поторопиться, но Адам пусть спит, пока сам не проснётся. Мы здесь без него управимся.
   Нэш только лицо сполоснул и сразу примчался в рубку, вместе с Джонсоном. После радостных обниманий, восхищений моим помолодевшим лицом и похлопываний по плечу я всё же отправил механика завтракать:
  -- Я собираюсь уйти к Луне и мне понадобится твой личный доклад о состоянии двигательной системы. Пока у тебя есть пол часа или даже час, от Джонни зависит. А ты, - повернулся я к тому, - разберись с аппаратурой.
   И коротко описал ситуацию. Он протестировал каждый функциональный блок между видеокамерами и антенной. Затем связался с Луной и совместно с другим инженером попытался вновь передать картинку. Но всё же там быстро сообразили, в чём причина.
  -- Я не знаю - кто вы, но если допустить такую дикую мысль, что вы действительно те, за кого себя выдаёте, то да, изображение от вас мы не сможем получить.
  -- Что за ерунда, - возмутился Джонни, - почему?
  -- За 50 лет стандарты передачи изображений поменяли.
  -- Весело, - заключил я.
  -- Я сейчас в наш музей схожу, там было что-то из старины. Мы найдём возможность, а если нет, сообразим, - заверил нас лунный инженер.
   Он отключился, а Джонсон припомнил рассказ Адама во время нашей первой встречи в кабинете у Главного:
  -- Он тогда говорил, что в начале 21-го века уходила эпоха динозавров, больших телевизоров, занимающих целый стол. Подозреваю, что для этих, на Луне, мы тоже динозавры.
  -- Как Иштван для Наполеона, - невольно произнёс я вслух.
  -- Иштван?
  -- А? - я опомнился, - да понимаешь, пока я спал, мне сон снился. Долгий такой и реальный, как будто на самом деле всё происходило.
  -- Ничего, бывает.
  -- Бывает, - согласился я и улыбнулся, - вот и сейчас думаю - на самом деле мы в 22-ом веке или опять "бывает"?
  -- Похоже, первый вариант.
  -- Похоже.
   На Луне нашлось старое оборудование, кодирующее изображение по тему же принципу, что и наше, устаревшее. Джонсон, опять же на пару с лунным инженером, установили и наладили связь. На своём экране мы увидели сразу несколько лиц, с большим интересом принявших нас изучать. Нас, это меня, Билла и Джонсона. Нэш в это время тестировал двигатели. Я готовился взять курс на Луну. Нас изучали и сравнивали с теми фотографиями, что, вероятно, находились у них рядом с экраном. Они в пол голоса советовались друг с другом и наконец выдали свой вердикт:
  -- Вам всем сейчас должно быть по 80-90 лет. Но двое выглядят так же, как и на момент старта, а третий значительно моложе. Кто Вы?
   Как бы это вкратце им растолковать, чтобы меня поняли? Чтобы не рассказывать о дальнем путешествии и не отвечать на многочисленные вопросы. Я ответил иначе:
  -- Скажите, мы правильно понимаем, что сейчас март 2119-го года? Мы не ошибаемся?
  -- Да, это верно.
  -- Тогда и вы должны понимать, что все эти годы мы где-то находились и чем-то занимались. Скоро проснётся весь мой экипаж и вы сможете сравнить остальных. Это случится совсем скоро. А пока возьмите на себя труд и расскажите наконец, что произошло с нашей планетой? Мы ведь ваш интерес немного удовлетворили, теперь вы понимаете, что мы не космические пираты.
  -- Погодите, не так скоро. Вы что же, после исчезновения на Сатурне разогнали свой корабль до световой скорости? И в соответствии с теорией относительности Эйнштейна ваше время текло намного медленней, чем у нас?
  -- Ну, - я задумался, - вроде похоже. Звучит как правда.
   Но тут же самому стало смешно от подобной мысли:
  -- Вы придумайте вдогонку ещё вариант - каким образом на фоне моего экипажа мне удалось помолодеть. Кстати, проснётся наш Ларсен, так он тоже никак не тянет на свои 50.
  
   2 года назад Лунная обсерватория заметила слабую точку в окрестностях Нептуна. Вначале предположили в ней возможного кандидата на звание очередной планеты. Но уже через неделю она заметно сместилась. Настолько заметно, что для планеты такая скорость невозможна. Кандидата передвинули в разряд блуждающих астероидов и кометных ядер. Он прошёл по касательной к орбите Юпитера, скрылся аз Солнцем и улетел восвояси.
   Но это был первенец, за ним последовала целая плеяда. Словно кто веером рассыпал их в шутку по системе. За неделю до нашего выхода из силового коридора из-за Солнца вынырнул последний. Его заметили на столь близком расстоянии, что не оставалось времени для принятия действенных мер. Этот гигант шёл прямым курсом на пересечение с Землёй. Именно он повстречался нам над Поясом.
   Мы привыкли смотреть на звёзды ночью. Земные телескопы работают только в это время суток. К тому же обсерватории стараются располагать подальше от городов, чтобы не мешала атмосферная засветка. В горы, там сам воздух чище и прозрачнее. Наблюдение за Солнцем ведут с помощью специальных телескопов. Вот они работают как раз днём. Но звёзды в них не видно.
   10 лет назад создали систему поиска астероидов, чтобы учесть возможную угрозу Земле. Лунной обсерватории добавили специализированный телескоп. Там нет атмосферы, нет засветки, можно осматривать космос в непосредственной близости от Солнца. Ведь камни не всегда летят с противоположной стороны. Но разработчики системы понимали, что и с Луны всего не осмотришь, имеется пусть и небольшая, но всё же слепая зона из-за солнечной короны. Поэтому на околомарсианскую орбиту вывели такой же телескоп. А если учесть, что Земля и Марс ходят разными орбитами, и наблюдают ближний космос под разными углами, получалась большая выгода.
   Благодаря такому осмотру просматривалась вся система. Но я бы поступил иначе. Я бы разместил 2 телескопа на Земной орбите. Один постоянно отставал от планеты на 60 градусов, другой опережал. В любой момент времени вся система как на ладони.
   Но случилось то, что случилось. Марс и Земля сошлись на одной линии со светилом и сквозь солнечную корону незамеченным пролетел космический гость. Увидели его с лунной обсерватории в тот момент, когда Луна оказалась в своей последней четверти, то есть максимально отошла в сторону от линии Марс-Земля-Солнце.
   К этому времени уже было разработано и проверено в деле несколько методов смещения астероидов с курса. Все они позволяли надёжно отвести угрозу в сторону за несколько месяцев. Но не за одну неделю. Новость на Земле распространилась быстро. Все убежища и бункеры сразу же заполнились до отказа, а затем и переполнились. В ход пошли подвалы и погреба, а следом и шахты. Люди опускались под землю даже не задаваясь вопросом - а каким же образом они смогут подняться обратно на поверхность? Многие понимали, что хоронят себя, но предпочитали этот способ ухода, чем сгореть заживо в пожаре столкновения.
   Из десяти космических кораблей, находящихся в то время на земных космодромах, не стартовал ни один. Возможно, экипажи и пытались занять свои места, но находились те, кто считал подобный вариант немножечко неправильным и вносили свои коррективы. Но и сами не были последними - у трапа очередь выстраивалась.
  
   В самый канун Нового 2119-го года астероид вошёл в земную атмосферу возле Южной Америки, пронёсся над поверхностью Атлантического океана и поднял большое цунами. Западную Африку вспорол от самого побережья, подпрыгнул и прокатился по материку. Но скорость его оказалась настолько велика, что по инерции улетел дальше. Он всего лишь черканул землю. Последствия оказались катастрофическими. От мощного удара треснула тектоническая плита и магма хлынула на поверхность в таком количестве, что в течении суток атмосфера потемнела от дыма, газов, пара и пыли.
   Что сейчас происходит на поверхности, неизвестно. Нет ни одного сообщения. Опуститься на землю невозможно даже с помощью нашей шлюпки, подаренной Стронгом. Визуально ничего не видно, а посадка в условиях ограниченной видимости подразумевает использование дополнительных средств на поверхности планеты. Садиться без них всё равно, что смело лезть в пекло.
   Ледяной шлейф нашего корабля заметили лишь когда мы проходили над Марсом. Ведь нас если и видели, то лишь в форме очень слабосветящейся точки и только "в лоб". При подходе к красной планете угол зрения изменился и к тому же Адам включил носовой двигатель для слабого торможения.
   При работе тормозного двигателя водород сгорал в среде кислорода. В результате образовывались капельки воды, тут же замерзающие и облаком уходящие вперёд. Должны уходить, но ведь и сам корабль движется в том же направлении. В результате он скрывался в облаке и со стороны смотрелся, как настоящая комета. За которую нас и приняли. Лишь носовой локатор оставался впереди и позволял следить за курсом, а все иллюминаторы и прозрачные стены рубки завешивались облаком капель, как полупрозрачной шторой.
   С нами даже не попытались связаться, все точно знали, что в этот момент в космосе нет ни одного земного корабля. На Луне забеспокоились и установили постоянное наблюдение. Но комета постепенно сбавляла скорость и за несколько тысяч километров до Земли её хвост исчез, а сама она превратилась в серебристую стрелу космического корабля. Представляете удивление тех, кто это видел?
   Нам дали возможность совершить один виток, а затем опомнились от изумления и принялись непрестанно вызывать "...неизвестный корабль...". Если бы частотную модуляцию отменили, мы бы всё равно пришли к Луне, только чуть позже.
  
   Я уже перевёл корабль с околоземной орбиты и взял курс в сторону Луны, когда один за другим начали просыпаться наши ребята. Каждый из них первым долгом для себя считал заглянуть в рубку и узнать свежие новости. А таковых набралось - 2 хороших и одна совсем плохая.
   Первую они встречали сразу, выглянув из шахты - капитан из спячки вышел! Я замаялся поздравления принимать. Вторая маячила на мониторе в виде с детства знакомого лика Луны. Ну, а плохая хранилась на компьютере как запись "истории Судного дня". Один только Лари продолжал спать. Но Кэт уверяла, что и он скоро очнётся.
  
   Постройку Лунной базы начали 5 человек. На Южный полюс нашего соседа предварительно доставили 2 бульдозера, 11 цилиндрических контейнеров для будущего персонала, трубы-коридоры и оборудование. Жилой цилиндр представлял собой 2 спальных помещения на 2 человека каждый, душевую, туалет, шкаф для скафандров и склад с недельным запасом продуктов, воды и воздуха. Затем прибыли строители и первым делом прорыли котлован. Один бульдозер зацепил тросом первый контейнер и потащил его в котлован. Второй корректировал движение и подталкивал сзади. Жильё разместили по центру ямы и с двух сторон пристыковали коридоры, каждый из которых с обоих торцов имел по шлюзовой камере. Контейнер оказался на 10-метровой глубине, коридоры выходили на уровень поверхности. После этого весь грунт вернули на место и сверху ещё насыпали 5-метровый холм. Получилась неплохая защита от космического излучения.
   Следующим этапом вырыли котлован побольше, на 10 контейнеров в нескольких сотнях метров в стороне. Цилиндры расположили в ряд, круглыми стенами друг к другу. Вдоль обоих торцов проложили по коридору, соединяя их шлюзами с жилыми помещениями. А вот уже с торцов самих коридоров выходили на поверхность другие коридоры, итого 4. Ведь жизнь в космосе сравни жизни под водой. Она возможна только внутри герметично закрытого помещения. А поскольку выход на поверхность может по какой-то причине прекратить функционировать, то желательно иметь запасной, а лучше несколько.
   По окончании работ вся пятёрка вернулась на Землю, а их место заняли 30 человек. Четверо поселились в отдельном жилье и приступили к сборке первой обсерватории. Остальные заняли 8 других контейнеров. Один из которых представлял собой кухню и склад продовольственных товаров, другой - столовую. Немого позже задействовали те четыре больших топливных бака, что мы сбросили на Луну после старта. В них соорудили оранжерею, бассейн, спортивный зал и гостиницу с небольшими номерами
   Путешествовать по планетам, конечно, интересно. Человек всегда стремился к странствиям. Но дорогое это занятие. Если мало денег, то рассчитывай на автостоп, либо двигай ногами. Космос диктует иные требования. Либо ради удовольствия трать деньги без надежды их вернуть, либо вкладывай во что-то такое, что в будущем принесёт прибыль.
   Конечно, замечательно построить базы и города на соседних планетах, отправить корабли к звёздам. Но зачем? Ради спортивного интереса? А кто платить будет? Ради науки? Так учёные большими суммами не располагают. Иначе мы б уже по соседним галактикам гуляли. Когда у человека много денег, он может позволить себе вложить часть из них в очень дорогостоящий проект в надежде получить прибыль через десяток лет. При этом он понимает - ничего подобного раньше не было. И если проект продуман хорошо, то прибыль не заставит себя ждать. Лучше обстоит дело в том случае, когда проект имеет несколько направлений. То из них, которое первым начнёт себя оправдывать, поможет остальным.
   Несколько человек создали такой проект и смогли заинтересовать обладателей капитала. После тщательного анализа эксперты, нанятые магнатами, подтвердили предполагаемую выгоду. Были выделены деньги. Направлений намечалось три - астрономическая обсерватория, добыча дешёвой и экологически чистой энергии и туризм.
   Существуют естественные ограничения на вес зеркала и его размеры, иначе оно со временем деформируется и фотоны собираются не в фокусе, а попусту рассеиваются в пространстве. Наибольший диаметр земного зеркала составляет почти 11 метров. Тот самый телескоп, на котором наш Ларсен работал. Но зеркало представляло собой не монолит, оно собрано из отдельных элементов - шестиугольных 2-ух метровых сегментов. И при повороте работают они так же синхронно, как группа военных самолётов на показательных выступлениях. За всем процессом следит компьютер.
   Вне зависимости от диаметра зеркала на качество изображения воздействуют несколько факторов. Здесь и пыль, витающая в воздухе, и водяные испарения, и расслоение атмосферы на слои, разные по плотности. Из-за этого происходят искажения. Сюда можно подвести и облачность, и дневное освещение Солнцем.
   Большим шагом вперёд стал вывод на орбиту телескопа "Хаббл". Имея небольшое зеркало диаметром всего два с половиной метра, он стал самым мощным телескопом благодаря лишь одному фактору - безвоздушное пространство. И работает 24 часа в сутки.
   Лунное притяжение в шесть раз слабее земного, воздуха нет. Все условия для строительства стационарной обсерватории. Ведь и зеркало здесь можно собрать не в два с половиной метра, и не в одиннадцать. Его диаметр сразу определили в двадцать метров. А следующее планировали в пятьдесят, но это в перспективе. Существует множество астрономических задач, решение которых требует телескопа с большей разрешающей способностью, чем позволяет даже "Хаббл". Уже на стадии создания лунной обсерватории ещё на Земле, очередь на право задействовать её для своих целей уже расписали на год вперёд.
   Она (не очередь, конечно) позволит расширить границы видимой Вселенной на несколько миллиардов лет. А ближние объекты обретут большую детальность.
   Энергетическое направление считалось основным и предусматривало переработку реголита и получение сжиженного гелия-3. Проблема упиралась в создание технологии, позволяющей удержать плазму с температурой в 700 миллионов градусов для поддержания термоядерной реакции. Как только подобное стало возможно, тут же родился Лунный проект. Несколько тонн гелия-3 в год позволяли обеспечить потребности всей Земли в электроэнергии. После создания и налаживания электростанций на этом виде топлива отпадала необходимость во всех остальных. Можно будет закрыть и атомные станции, и тепловые, и перегораживающие мощные реки. Даже учитывая немалые затраты на производство и доставку гелия на Землю, прибыль получалась очень большой.
   Ну, а третье направление всегда обречено на успех. Предполагалось построить небольшую гостиницу для туристов. В качестве развлечений - сам перелёт на Луну, двухнедельное проживание на планете, плавание в закрытом бассейне с водой при пониженной гравитации. Путешествие по поверхности в открытых автобусах, на манер кабриолета. И прыжки на больших батутах, где человек мог взлететь на добрую сотню метров. Продуктами снабжала Земля, но свежую зелень поставляла оранжерея.
   Если основным направлением считали энергетику, то туризм ушёл на третье место. Но получилось с точностью до наоборот. Именно страсть к путешествиям и экстриму принесла первые дивиденды. Но их бы приходило намного меньше, не найди человек способ выбираться из гравитационного колодца по наклонной плоскости с помощью обычного челнока. Самолёт с десятью пассажирами на борту взлетал с обычного аэродрома и поднимался на высоту в 10 километров. Там крылья раздвигались, увеличивая свою площадь, и челнок получал большую опору на воздух, давление которого с высотой продолжало падать. А на тридцати километрах крылья теряли свою функцию, их можно было бы убрать. Но опять же, разрежённый воздух уже не оказывал встречного сопротивления.
   Двигатели увеличивали свою тягу и самолёт выходил на орбиту. Здесь пассажиры пересаживались в другой челнок, снующий между Землёй и Луной. Самолёт забирал других туристов, вернувшихся из поездки, и сам уходил в обратный полёт. Он скользил вниз опять же по наклонной горке, но под таким углом, что корпус не разогревался до температуры горения. В разрежённом воздухе угол спуска регулировали двигателями, а затем обычными элеронами. Заправки топлива хватало на один цикл. Но благодаря бесперебойной работе и большому наплыву желающих побывать в космосе, себестоимость таких полётов оказалась низкой. Путешествие смогли позволить себе не только богатые люди, но и с обычным достатком. А значит, ожидать снижения прибыли не стоило.
   Через 3 года после начала строительства, на Луне уже трудился постоянный персонал, раз в полгода летающий на Землю для отдыха. Собирался свой бетонный завод, предусматривалось строить здания. И локатор Адама здесь пришёлся как нельзя кстати.
   Из своего полёта мы передавали данные не только по космосу, но и оценивали работу оборудования. Ведь одна из задач, которые решались в полёте - тестирование всех узлов корабля. Недаром же он считался опытным образцом. Локатор ни разу нас не подвёл, Адам прекрасно его спроектировал.
   Он как нельзя кстати пришёлся поселенцам (локатор, не Адам). Ведь земная атмосфера постоянно сжигает мелкие космические камни и позволяет нам ходить без опаски получить нежданный подзатыльник. На Луне такой льготы не существует, даже не успеешь сообразить - через какую дырку в скафандре воздух улетучился. Поселенцы поставили вышку, закрепили на ней локаторы и сжигали всю мелочь, что мощность позволяла. Благо, крупных бродяг ещё не было.
   И сама база постепенно превратилась в несколько посёлков, разбросанных на поверхности. Ни в воздухе, ни в воде недостатка не имелось. Конвертер Родимцевой работал для всех.
  
   Я направил корабль к Луне и при очередном сеансе связи оттуда вновь поинтересовались:
  -- Мы внимательно изучили историю создания и полёта опытного корабля из серии "Система". (Замечательно. Значит, корабль всё же вышел в серию). Мы также внимательно ознакомились с биографией каждого члена экипажа. И каждый из вас похож на себя, Но что касается капитана и спящего астронома. Не вызвал бы удивления ваш почтенный возраст, но... вы оба выглядите лет на 10 моложе. Можете объяснить?
  -- Меня терзают смутные сомнения, - перебил я, - на Вас такая же кожаная куртка, как у товарища Шпака.
  -- Что, простите?
  -- Сэр, так ли уж важно, кто в данный момент управляет кораблём? Мы 50 лет пропадали неизвестно где. А вас что-то больше только я интересую. Свет на мне клином сошёлся? Неужели нет более важных вопросов? Но хорошо, я отвечу. На протяжении полёта мы проводили эксперимент, я и астроном питались по специальной диете. Что и привело к такому эффекту.
   Ларсен к этому времени проснулся, как-то тихо выбрался из лазарета и никем незамеченный пролетел по шахте. Теперь он лежал на прозрачной стене рубки и рассматривал космос.
  -- Ну, и куда же мы направляемся? - прозвучал его голос за моей спиной.
   Я обернулся назад, приятно удивился и попросил по радио небольшую паузу.
  -- Судя по созвездиям, мы в своей Солнечной системе, - продолжил Ларсен, - размеры светила указывают на то, что мы находимся в пределах орбиты Земли. Что же, пока я спал, ты разогнал корабль до такой скорости, что мы сюда вмиг домчались? Однако, небольшое притяжение в сторону кормы говорит о том, что мы продолжаем ускоряться. Вот я и спрашиваю - куда мы летим?
   Я сделал кульбит назад через голову, пролетел по рубке и опустился возле него.
  -- Ну и горазд же ты спать, чертяка! - сгрёб я его в объятия.
  -- Да тише ты, - отбивался Ларсен, - задушишь - учёный мир тебя не простит!
   Я убрал руки:
  -- А что твои звёзды, сегодняшнюю дату не подскажут? Или хотя бы год.
  -- Ты потерял календарь?
  -- Лари, ты не поверишь. Мы с тобой 2 месяца проспали. Если точнее, то 50 лет. Я проснулся раньше тебя на несколько часов.
  -- Так это ты спросонья шутишь? - очень серьёзно посмотрел он на меня.
  -- Точно так же и я недавно удивлялся. Впрочем, и сейчас тоже. Однако, факты - вещь упрямая, хотя разум отказывается их принимать.
   Я вкратце обрисовал ему ситуацию, а потом отправил просмотреть запись, полученную нами с Луны. И напутствовал при этом:
  -- Можешь ничего не делать, приходи в себя от потрясения. Но придумай хоть какую-нибудь научную теорию, которая разъяснит всем нам этот 50-летний прыжок.
   Он перебрался к своему (как мы называли) "звёздному" компьютеру. Я вернулся к управлению и через полчаса объявил по кораблю:
  -- Сообщение всему экипажу. Доложить о готовности прибыть в рубку управления для совещания.
   Ни у кого срочных дел не имелось, только Мари не могла присоединиться к нам. Она готовила ужин. Я попросил её включить монитор и переключиться на трансляцию из рубки, а всему экипажу предложил собраться здесь.
   Как и несколько часов назад я сам, теперь Ларсен отбивался от поздравлений. А главное - от Кэт, которая хотела лично удостовериться в его хорошем самочувствии. Она же задала ему вопрос, который я упустил:
  -- Скажите, Ларсен, Вам что-нибудь снилось?
  -- Абсолютно ничего, Кэтрин. Как в яму провалился. Так крепко я уже давно не спал. Ощущение такое, что лет на 10 вперёд отоспался.
  -- Замечательно, Ларсен. А вот наш капитан видел сон, он мир принялся перестраивать.
  -- Серьёзно?
  -- Вполне, и даже остров в Тихом океане оборудовал под базу.
  -- Манией величия заболел? - посмотрел он на меня с улыбкой, - а может, свозишь нас туда? Полгода в море не плескался.
  -- Ради этого моря я и собрал всех, сам хочу туда слетать.
   Все повернулись в мою сторону, а Кэт со вздохом произнесла:
  -- Но это будет так нескоро, если вообще нам это светит.
  -- Надежда умирает последней, - напомнил я, - там, на Луне, ждут, когда мы продолжим связь. Но перед этим я хочу, чтобы все мы, я имею ввиду экипаж, выработали единую стратегию наших действий на будущее и тактику поведения на ближайшее время.
   На сегодняшний день можно смело говорить о суровых условиях жизни на Земле. Пыль такая стоит, что скорее всего даже в районе экватора озёра позамерзали. Вероятно, там полным ходом идёт вымирание животных видов. А кто ещё выжил, ведёт борьбу со всем миром за последний кусок хлеба.
   Осталось 2 крохотных мирка, где ещё теплится жизнь - мы и Луна. У себя на борту мы без особых происшествий прожили уже пол года, за отсутствием лучших условий сможем прожить и ещё, пока не закончатся продукты. А пополнения провизии с Земли, сами понимаете, ждать не стоит.
  -- Капитан, я могу урезать порции вдвое, - прозвучал задорный голос Мари, - пусть не на сытый желудок, но мы сможем протянуть немного дольше.
  -- Вот именно, что протянуть, - отозвался я, - но меня радует, что ты не кричишь и не паникуешь. Твой уверенный голос звучит сейчас лучше всякой надежды. Я буду иметь ввиду твоё предложение, Мари.
   Мы пока не знаем, из чего состоит рацион на Луне. Но скорее всего, он пополнялся как и наш, с Земли. Свою детскую мечту относительно Сатурна я осуществил, больше он меня не тянет.
   Так вот, моё мнение - у нас на борту имеется информационный блок Стронга. А в нём содержится документация по постройке и наладке регенератора. Собрав эту полезную вещь, мы сможем решить проблему голода. Но в замкнутых условиях корабля его не создать. Может быть, с помощью технического оснащения Луны получится, скоро мы узнаем их потенциал. К тому же, как вы сами понимаете, имея такую мощную теоретическую поддержку от Стронга, мы сможем за отпущенный нам год отыскать выход из этого необычного и трудного положения для всех нас. Теперь я говорю и обо всех выживших на Луне.
   Собрав регенератор, можно очистить земную атмосферу. Звёздная душа, ты ещё не передумал сполоснуть ноги в океане?
  -- Я? - Ларсен не сразу сообразил, что я обращаюсь к нему, - конечно же нет!
  -- А как насчёт постройки научной теории? Заумные термины уже подобрал? А то Билл без твоих дискуссий с Адамом заскучал.
  -- Ну как, - он развёл руки, - да никак. Ты сам-то успел осознать этот маразм вселенский?
   Я отрицательно покачал головой.
  -- Вот и я нет.
   Но Адам заверил:
  -- Погоди, придёт в себя - настроит теорий.
  -- В общем так, ребята, - заключил я, - что бы там ни случилось, я хочу, чтобы мы остались вместе. Говорил раньше и повторюсь вновь, наш экипаж - самодостаточный организм. Нам бы только с регенератором разобраться, а уж там мы и остальным поможем.
  -- Ну, а если с регенератором мы не продвинемся ни на шаг? - спросил моё мнение Нэш, - есть какие идеи?
  -- Пока увы, но это пока. Мы ещё послушаем наших друзей, - я кивнул головой в сторону пульта, - они ведь тоже не прочь когда-нибудь вернуться в отчий дом. И тоже думают над проблемой. Кстати, Кэт, - я вдруг вспомнил былую беседу, - как насчёт передачи всей информации оставшимся поселениям? Всё ещё настаиваешь?
   Она отрицательно покачала головой. Сначала неуверенно, а затем уже осознанно. И твёрдым голосом ответила:
  -- Нет, теперь я против передачи полной информации. Я не могу объяснить, почему. Давайте, мы сперва узнаем, чем они там живут и что за настроения у них. К тому же... мы ведь всегда успеем это сделать, верно?
  
   В момент катастрофы на Лунной базе находилось семьдесят человек. Половина из них приходилась на постоянный состав - учёные, инженеры и рабочие. Вторую половину, туристов, меняли два раза в месяц.
   Когда новость о случившемся на Земле облетела всех, то после первоначального шока поведение многих людей резко изменилось. Они напивались до помрачения разума, выходили на поверхность и разгерметизировали свои скафандры. Бороться с массовым самоубийством оказалось бесполезно. Спасённые в первый раз, они отсыпались, трезвели, но вновь выходили на поверхность. Теперь уже осознанно. В итоге, каждый третий покинул этот мир. Оставшиеся взялись за поиск решения.
   Три корабля находились на околоземной орбите в ожидании туристов. В преддверии катастрофы они отошли на более высокую орбиту. Но продолжали ожидание, в надежде на возможный старт кораблей с Земли. Однако, через две недели были вынуждены прибыть к Луне. С Земли ни один корабль так и не поднялся.
   Теперь эти корабли и плюс наш составляли космическую флотилию на ближайший сытый период. Далёким первопроходцам космоса предстоит немало поломать свои головы над загадкой - откуда прилетели эти корабли и почему люди уморили себя голодом?
   Как выяснилось, рассчитывать на помощь в создании столь сложного устройства, как регенератор, не приходится. Нет на планетах заводов, только мастерские. В них можно провести очень сложный ремонт, но и только.
   Тем не менее, совместными усилиями жителей обеих планет уже прорабатывается технология очистки атмосферы Земли. Для этой цели предполагалось использовать льды Марса, состоящие из замерзшей углекислоты. Предусматривалась нарезка льда на кубические блоки со стороной в 10 метров. Далее их необходимо покрыть со всех сторон пеной и обернуть зеркальной плёнкой. Если такую упаковку не применить, то в космосе лёд испарится на манер кометных ядер. Затем кубы выводились на орбиту и собирались воедино в форме равнобедренного треугольника. В каждую вершину запрягалось по кораблю и эта "русская тройка" разгоняла партию льда и нацеливала её в ту точку пространства, где ей предстоит встретиться с Землёй. После этого корабли отцеплялись и возвращались за новой партией льда. А разогнанная связка продолжала бы самостоятельный полёт по инерции. Для совместной работы трём кораблям потребуется синхронность, но при малом ускорении экипажи быстро наберутся навыков.
   Это, конечно, вариант. Углекислота попадёт в атмосферу, растает и поспособствует осаждению пыли. Судя по тому, что мы видели, за три столетия полярные шапки Марса неплохо наросли. Может быть, Солнце немного подстыло? Углекислый газ создаст парниковый эффект и растопит те льды на Земле, что сейчас нарастают. На экваторе установится сильная жара. Но такой исход лучше, чем ожидать естественной очистки лет 10, а то и дольше. А уж там мы сможем где-нибудь приземлиться и воплотить чертежи регенератора в реальное рабочее устройство. И сможем закончить окончательное восстановление свежего воздуха.
   Такой вариант можно принять за основу для плана-минимума. Главная задача на ближайший год - это возвращение домой. Иначе мы обречены остаться в космосе с голодными желудками.
   Мы решили присоединиться к решению общей задачи. Но пока, для начала, нанести ознакомительный визит на Лунную базу.
  -- Джони, подготовь шлюпку к старту, - попросил я, - мы с тобой вдвоём слетаем. Если всё пройдёт нормально, вернёмся обратно и дадим остальным увольнительную. Ребята, вы не против?
  -- Я бы тоже не отказался слетать первым рейсом, - предложил Адам.
  -- Из всех имеющихся на борту кандидатур на пост штурмана, - охладил я, - твоя подходит как нельзя лучше, ты останешься. К тому же после меня ты - старший. Вот за капитана и останешься. Самые "ненужные" должности на сегодня - капитан с бортинженером. Если что, вы обойдётесь без нас.
  -- Ты как на войну собрался.
  -- Я привык доверять только своим глазам. Слетаем, посмотрим, оценим.
   Документа, типа "Устав экипажа космического корабля" ещё не существует. Отношения, что мы установили между собой и которые способствуют безопасному полёту, вероятно, со временем лягут в такой устав. Ещё нигде не прописано, кто из экипажа обязан заменять капитана в его отсутствие. Первым прописал я и со мной согласились все. Только штурман имеет полное и реальное представление обо всём полёте.
   Капитану не обязательно знать все тонкости каждой специальности на борту. Но, как говорил Стив, желательно. Наш штурман знал множество мелочей. Но никто кроме него, меня и астронома не разбирался в космической навигации. Так что выбор однозначен.
   Джонсон нырнул в шахту, но через пару минут попросил меня прибыть в ангар:
  -- И не задерживайся, здесь есть на что посмотреть.
  -- На что именно?
  -- Нам Стронг подарок оставил.
  -- Что-то интересное?
  -- Тебе необходимо это увидеть самому, моим словам ты вряд ли поверишь.
  -- Попытаюсь, если дашь короткую информацию.
  -- Хорошо, нашу шлюпку подменили.
   Когда мы отправлялись к Стронгу на его космическую базу, то выходили без скафандров через шлюзовую камеру в двигательном отсеке в пристыкованный рукав-коридор на аквинийскую шлюпку. Тем же способом вернулись обратно.
   Ангар - это небольшое помещение между топливным отсеком и продуктовым складом, там во время полёта находится наша шлюпка. Её мы использовали для доставки камней, она же имела функцию и нашего спасения на случай аварийного покидания корабля или же при переходе на орбитальную станцию Земли по окончании полёта. Шлюпка крепилась на той переборке, что находилась со стороны топливных баков, то есть спереди. Рядом с ней расположен небольшой люк для прохода в бак. Им пользовались в основном Нэш с Роем, при осмотре тормозного и маневровых двигателей.
   Высота ангара составляла десять метров. Шахта, проходящая по оси всего корабля, заканчивалась здесь, в ангаре, но с противоположной переборки. Кроме этих выходов в наружной стене, в самом корпусе, сделан большой люк для вывода шлюпки наружу. Рядом с ним также находится и шлюзовая камера для выхода экипажа.
   Тот транспорт, что создавался по моим чертежам, мог нормально функционировать только в условиях космоса, где отсутствовала большая гравитация и плотная атмосфера. А потому на шлюпке не применялась тепловая защита, необходимая для вхождения в плотные слои воздуха для посадки на Земле или хотя бы на Марсе. Та же шлюпка, что предстала нашим взорам, такую защиту имела.
   Чуть позже я вызвал Нэша и мы все провели осмотр и сделали предварительное заключение:
  -- В нижней части корпуса имеются элементы крепления для установки съёмных коротких крыльев, которые сейчас лежат в грузовом отсеке шлюпки. Также добавляется небольшой киль. Всё это "оперение" вместе с термозащитой позволяет совершать управляемую посадку на поверхность Земли. Двигатели установлены совершенно иные, они требуют детального изучения. Но очень похоже на то, что мы сможем стартовать непосредственно с планеты и выходить в космос.
  -- Значит, пока мы неделю отлёживались у Стронга в гостях, он и его команда времени зря не теряли.
   Странно, до своей спячки я не знал о замене шлюпки. А ведь именно на ней мы садились на Аляске. Но только теперь я заметил это несоответствие. И тут же словно пелена с памяти начала медленно спадать и я понял, что увижу дальше.
   Кроме съёмного оперения в грузовом отсеке находилось несколько ящиков. Все они прочно зафиксированы, чтобы не парили в невесомости. Мы вытащили их по одному и вскрыли. С первого взгляда на содержимое у меня загорелись глаза. Нэш заметил смену настроения:
  -- Ты знаешь, что это?
  -- Знаю, - я сиял, как новогодняя ёлка.
  -- Поделишься информацией? - заговорщицки подмигнул он.
  -- По секрету, - поманил я пальцем и тихо прошептал, - это и есть он, регенератор.
  -- Да ну, - недоверчиво посмотрел он на ящики, - ты шутишь. Или нет?
  -- Часто я шутил такими вещами, Нэш? Да мы же теперь на коне, годовой срок до голодного конца отодвигается на неопределённое время!
  -- И откуда же ты знаешь, что в этих ящиках хранится регенератор?
  -- Мне Стронг информацию о нём записал, я его даже с закрытыми глазами смогу собрать и настроить.
   От радости я совершенно забыл о невесомости и так приложил Нэша по плечу, что мы разлетелись в разные стороны. Меня унесло к переборке со складом продовольствия и прижало в угол. Нэш раскинул руки и, пытаясь удержаться, зацепил Адама. Вдвоём они отлетели к большому люку. Штурман оттолкнулся от стены, но умудрился прихватить ногой Джонсона и уже втроём они кубарем понеслись к центру отсека. Из шахты выплыл Ларсен, за секунду он сориентировался в ситуации, выставил вперёд руки и встречным толчком остановил кучу-малу.
   Поскольку в невесомости нет ни верха, ни низа, то моё положение можно оценивать и как сидячее, и как висящее.
  -- Завис? - ухмыльнулся Ларсен.
  -- И пусть висит, - добавил Нэш, - не будет механиками швыряться.
  -- И штурманами тоже, - отряхнулся Адам.
   Только Джонсон спросил меня с лёгким удивлением:
  -- Чего буянишь?
   Я оттолкнулся и подплыл к распахнутому грузовому отсеку шлюпки. Который уже раз ловлю себя на том, что третья пространственная координата, высота, мгновенно меняет свой знак на противоположный, с плюса на минус. Стоит лишь самому перевернуться.
  -- А вы бы не радовались, найди регенератор? Не делайте удивлённые лица, он перед вами, вот в этих ящиках, в транспортном состоянии. Почему-то никто из нас не удосужился заглянуть в этот отсек после заправки на Поясе.
  -- Ничего подобного, - отверг камень в свой огород Джонсон, - до Сатурна я дважды проводил техобслуживание шлюпке. Но каюсь, после него сюда ни разу не заглянул.
  -- Куда ещё ты не заглядывал?
  -- Только сюда, - заверил провинившийся инженер, - всё остальное оборудование проверено. Больше на корабле сюрпризов нет.
   Я посмотрел с укоризной на Нэша и указал рукой в сторону топливного бака:
  -- И маневровые двигатели не проверялись?
   Тот лишь виновато пожал плечами.
  -- Ладно, не расстраивайтесь, один этот сувенир стоит всех остальных вместе взятых, какими бы они приятными ни были. Ничего пока не трогайте, я слетаю в рубку - нужно связаться с Лунной базой. Наш визит задерживается.
  -- Надолго? - поинтересовался любитель сполоснуться в океане.
  -- Дня на два, думаю. Ждите меня, я скоро.
  
   В рубке нёс вахту Рой. Он редко задавал вопросы, но умел внимательно слушать и всегда был в курсе всех событий. Уже в полёте, месяца через два Нэш подсказал мне:
  -- Рой спрашивает глазами, ты просто будь внимателен.
   Не скажу, что с этим великаном нам приходилось тяжело. Скорее наоборот, его можно отнести к тем людям, что умеют читать мысли. Если Джонсон занимается оборудованием, а Рой в это время находится поблизости, то лучшего помощника не сыскать. Он всегда подавал именно тот инструмент, что требовался. И буквально вкладывал его в руку инженера. Который однажды признался:
  -- Чёрт его знает, какой логикой Рой руководствуется. Но он ещё ни разу не ошибся. Требуется мне олово на жало паяльника, Рой уже оловянную проволоку подсовывает. Требуется проверить частоту и форму колебаний тока в проводе, Рой осциллограф настраивает. Я ни о чём его не прошу, но чёрт побери, он всё делает так, как если бы я предварительно провёл инструктаж. Я чёрной завистью завидую Нэшу - иметь такого напарника всё равно, что иметь третью руку.
   Вот и сейчас Рой посмотрел на меня, ожидая ответ на вопрос, который можно и не задавать - что там в ангаре?
  -- Рой, ты не поверишь, - ответил я, - нам Стронг шлюпку заменил на более совершенную. На ней возможно прямо с корабля планировать в атмосфере и садиться на землю. На ней можно стартовать с земли и лететь к кораблю на орбиту. Но и это не всё - он подложил регенератор в грузовой отсек, чем снял с наших плеч очень большой груз проблем.
   На что он отреагировал в своём стиле - широко улыбнулся и поднял вверх большой палец.
  -- Свяжи меня с Луной, - попросил я.
  -- Корабль "Система" вызывает лунную базу, - не мешкая запросил он и передал мне микрофон.
  -- Лунная база слушает, - отозвалось в динамике.
  -- Говорит капитан корабля. У нас появились неожиданные обстоятельства и мы вынуждены отложить визит к вам.
  -- Вам требуется помощь? - забеспокоился мой собеседник.
  -- Нет, наше оборудование работает бес сбоев и состояние здоровья в лучшей форме у всего экипажа. Мы прибудем к вам через два-три дня и доставим специальное устройство. Оно разрешит проблему продовольствия, а заодно отменит сложную операцию по транспортировке марсианского льда. Мы становимся на орбиту вокруг Луны и просим без необходимости нас не беспокоить, только в крайнем случае. Мы сами выйдем с вами на связь. Выделите нам свободную высоту.
  -- Чем вы намерены заниматься всё это время? - запросили меня.
  -- Мы приступаем к сборке устройства. Как только оно будет готово, мы объявим и сможем опуститься с ним на своей шлюпке.
  -- Хорошо, занимайте высоту 400 километров в экваториальной плоскости, время одного оборота - 60 минут. Наши корабли находятся в промежутке с двухсот до трёхсот. Вы не создадите друг другу взаимных помех.
  -- Понял, до связи, - ответил я и вызвал штурмана, - Адам, ты требуешься в рубке, необходимо составить новый курс.
  -- Сейчас буду, - отозвался Адам.
  -- А техобслуживание маневровым двигателям провести придётся, Рой. Первое за весь полёт замечание.
  
  -- Вынимаем ящики и распаковываем оборудование, - распорядился я, вернувшись в ангар, - но по порядку. Ящики должны быть пронумерованы.
   Регенератор состоит из нескольких функционально законченных блоков. Первым идёт конвертер, где засыпанный в бункер песок разбирается на атомы водорода, первокирпичики Вселенной. Работает по тому же принципу, что и корабельный конвертер, обеспечивающий нас воздухом, водой и топливом. По базе данных, находящейся во встроенном компьютере, во втором блоке, в сборочной камере, начинается послойная сборка выбранного предмета. Вначале к атому водорода добавляется необходимое количество элементарных частиц до получения атома исходного вещества. Затем он помещается в требуемую точку пространства и собирается следующий атом.
   Ведь любой предмет, даже капля дистиллированной воды, содержит в себе примеси посторонних элементов. Если данные о них вычесть из базы, то получается чистейшее вещество.
   Первоначальная энергия поступает из аккумулятора, с её помощью расщепляется первый атом. А далее устанавливается контролируемая и самоподдерживающаяся цепная реакция. То есть энергия черпается из песка. И если его засыпано в бункер 10 килограмм, то на выходе получится лишь 70-80% воды, если заказана именно она. Остальное составит водород, которому не хватило энергии на сборку.
   Я руководил работой и сам принимал в ней непосредственное участие. Никогда с этим оборудованием не сталкивался, но оказалось, что очень хорошо знаю и его устройство, и его технические данные. Адам даже заметил:
  -- Впечатление такое, что ты сам его и разрабатывал.
  -- Кто на что учился, - усмехнулся я и добавил, - вы быстро с ним освоитесь.
   В собранном виде регенератор занял место, примерно равное двум средним письменным столам. Большую часть занимала камера сборки, её размеры зависели от максимальных размеров требуемого предмета. Та, что предстала нашим взорам, позволяла вместить человека.
  -- Что мы создадим в первую очередь? - с видом волшебника спросил я.
  -- Арбуз, - опередил всех Ларсен, - большой, спелый и сочный арбуз. Вот такой, - он развёл ладони на полметра в стороны.
  -- Ну, такой... не знаю. Сделаю, какой в базу заложен, вряд ли здесь есть выбор. Я бы на месте Стронга не забивал в базу почти одинаковые предметы. Это мы уж потом сами на земле отсканируем, когда вырастим такого гиганта.
  -- А чем же сканировать будем? - поинтересовался Адам, - или этот регенератор способен и считывать информацию?
  -- Нет, он только воспроизводит, но параметры сканера должны содержаться в базе. Мы позже проверим, там много чего должно быть. А пока давайте песка загрузим. Достаньте мешок со шлюпки, а я заберусь в бак.
  
   Топливный отсек занимал переднюю, большую, половину корабля и вмещал около 15-ти тысяч кубометров песка. Приступая к расчётам (триста лет тому назад), я понимал, что вся его масса представляет собой огромную инерцию при разгоне или торможении. Но исходил из того, что и ускорение, и замедление происходит очень медленно. А потому песок спокойно переместится либо в сторону кормы, либо к носу корабля.
   Однако чуть позже применил более мощный тормозной двигатель, и теперь песок быстрее понесётся вперёд, что способно изменить курс. Чтобы песок не собирался общей массой, я разделил трюм на этажи, которые разбил на отдельные небольшие отсеки. Причём так, что стены между отсеками нижнего этажа приходились по центру верхнего отсека. Это придавало прочность и жёсткость.
   К тому же пришлось немало поломать голову над проблемой загрузки песка. Я рассматривал океанские танкеры, они перевозят нефть в гораздо больших объёмах, чем трюмы моего корабля. Но там всё проще, работает сила земного притяжения - заполнился первый танк, переключили подачу в следующий.
   Я помню подобную систему, работающую в автоматическом режиме. Как-то мы поехали на ферму родителей моего приятеля-сокурсника. Запомнилась целая батарея пустых бочек, выстроившихся вдоль одной из стен. Они стояли друг за дружкой и соединялись между собой небольшими патрубками в десяти сантиметрах от верха. Мне объяснили принцип действия и грянувший к вечеру ливень наглядно подтвердил сказанное. Вода с крыши сливалась по водостоку в первую бочку. Как только уровень достигал высоты патрубка, вода тут же переливалась во вторую бочку. Наполнилась та, и по следующему патрубку вода потекла дальше. Таким способом реально заполнить хоть тысячу бочек - лей в первую, а вода сама пойдёт дальше.
   В невесомости этот способ заправки не проходит. Рассматривал "статическое прилипание" методом электризации каждой отдельной песчинки. Примерно так прилипают к одежде крошки пенопласта. Но отказался - молнии на борту с жидким водородом не хватало! Всё оказалось проще. Песок поступал в отсек по шнеку постоянно. И при этом неважно, что нет силы притяжения. Ну и пусть он рассыпается во все стороны. Но ведь и пустого места остаётся всё меньше и наступает такой момент, что рассыпаться уже негде. А что касается воздуха, вытесняемого при заправке, так этот процесс происходит при открытом входном люке, через который поступают камни со шлюпки. То есть, воздух на этом этапе отсутствует.
   Камни перемалываются и через главный шнек, проходящий сквозь весь трюм, песок поступает в этажные шнеки. Как только какая-то секция заполняется, этот шнек автоматически отключается. А после окончательной загрузки входной люк герметично закрывается и трюм заполняется воздухом до обычного давления в одну атмосферу.
   Всё просто, всё красиво, всё работает. Но только при загрузке. Я уж было обрадовался и сел за расчёты. Месяц потрудился, постоянно обыгрывая процесс в уме. Всё получалось. Пока не задался вопросом подачи песка в конвертер, то есть выгрузки его из бака. Песок не пошёл, ни под каким предлогом он не хотел собираться возле сборной воронки и уходить по трубопроводу к конвертеру.
   Я пытался убрать стены на этажах и применить двигающуюся плиту, которая постепенно опускается. Тем самым она уменьшает объём и прижимает песок к переборке следующего этажа. Тот же шнек, по которому происходила загрузка, теперь работал в обратном направлении. Вроде бы неплохой вариант. Но я установил высоту каждого этажа в 10 метров. Это сколько же плит придётся ставить! И нет гарантии, что песок не забьёт щели и не переклинит механизм опускания. К тому же в камерах остаётся песок, полностью они не смогут опорожниться.
   Получив очередную подсказку, я даже рассмеялся над самим собой - это до какой же степени я умею зацикливаться на чём-то одном! Словно диаграмма направленности антенны из широкого сектора сужается в луч. И каждый раз мне приходится делать остановку, оставлять работу и переключать внимание на посторонние дела.
   Я наводил порядок в своей квартире и пылесосил полы. Мелкие крошки, пыль, обрывки бумажек, всё засасывалось мгновенно и безвозвратно. Ёлки-палки, да ведь всасывание пыли в трубу пылесоса - это не что иное, как разновидность гравитации. Она превышает земную и пыль летит в сторону большего притяжения. А в космосе по тому же принципу песок полетит именно в сборную воронку. Никаких плит, никаких дополнительных механизмов, заклинивания щелей и остатков песка в камерах. Корабль сможет двигаться до тех пор, пока в его трюмах остаётся хотя бы одна песчинка. Она обязательно будет выловлена и отправлена в конвертор.
  
   Я прихватил мешок и добрался до этажа с песком. Кроме шахты с Главным шнеком по оси проходила ещё и шахта с лифтом. И если тот, что ходил через рабочие этажи и двигательный отсек можно сравнить с грузовым лифтом в жилом многоэтажном доме, то этот, в грузовом отсеке, наоборот, имел малые размеры.
   В первую очередь расходовался песок с этажа, соседствующего с ангаром. Я стремился к тому, чтобы нос корабля всегда оставался загруженным, так проще маневрировать. За время перелёта с Аквинийской системы к нашей Земле этот этаж опорожнился полностью. Песок нашёлся в следующем. Интересно, мешок вмещает 50 килограмм, я его перебрасываю, как пятикилограммовую гирьку. На сколько арбузов хватит? На один точно, а может, и на пять.
  -- Держите, - я вытолкнул мешок в ангар, - сельским хозяйством займёмся.
   Мы поместили его в приёмный бункер, на дисплее я выбрал базу данных по продуктам питания, в ней овощи, в предложенном списке - арбуз. Видимо, этот список создавали специально для нас, землян - язык общения здесь применён английский. Запустил процесс создания предмета и позвал ребят:
  -- Пошли к Мари, время обедать.
  -- А как же арбуз? - запротестовал Ларсен.
  -- Будет тебе арбуз, не переживай, - успокоил я, - время создания займёт около получаса. Так что он как раз поспеет к десерту.
  
   Из мешка получилось пять арбузов по 9 кило, сам мешок тоже растворился на атомы. Затем мы создали все необходимые детали и собрали ещё точно такой же регенератор. Джонсон ввёл в его компьютер базы данных по продуктам питания и специальным машинам, очищающим атмосферу. А также полную документацию по сборке таких машин.
   Только после этого я вновь вышел на связь с Луной и запросил посадку. В грузовой отсек шлюпки поместили вновь созданный регенератор и документацию. Мы с Джонсоном облачились в скафандры, заняли места в рубке и отправились в полёт.
   Лунная база со временем перекочевала с Южного полюса в море Дождей. С Земли в полнолуние этот участок смотрится как большая и смешная рожица человека с загнутым вверх носом и большим правым глазом, роль которого исполняет кратер Тимохарис. Интересно, кто же послужил его прообразом? Тимоха Рис или Тим с харей поутру?
   Кольцевой вал вокруг этого кратера использовали как естественное возвышение для обзорных локаторов Адама. Они защищали базу, расположенную чуть севернее, от метеоритов.
   Мы облетели большую бетонированную посадочную площадку. По периметру оборудованы 10 стартовых столов для кораблей, один из которых сейчас занимал своё место. Видимо, готовый к полёту. Нам указали на свободное место в северном ряду и я аккуратно посадил шлюпку. Впервые в своей жизни я посадил космическую шлюпку на твёрдую планету.
   Мы с Джонсоном вышли на поверхность и ощутили настоящую гравитацию, пусть и вшестеро слабее земной. Он осмотрелся по сторонам, постучал каблуками о бетон, а затем завопил победным кличем индейца, резко присел и подпрыгнул. Метра на два, но мне показалось, что намного выше. Встречающие нас два человека покачиванием своих шлемов отметили прыжок и один из них предложил:
  -- Обещаем посодействовать в более захватывающем аттракционе, - он протянул мне руку, - давайте знакомиться ближе. Меня зовут Даниэль Уотсон, я начальник базы, административный начальник. А это - производственный руководитель Янсон Берд.
  -- Капитан корабля и его разработчик Роман Гладких, - представился я, - и мой бортинженер Джонсон Грин.
  -- Мы так и думали, - ответил административный начальник.
   И мы пожали друг другу руки в перчатках
  -- А пока, не желаете ли пойти с нами?
  -- Очень даже желаем, - согласился я, - нам требуется обсудить множество вопросов и воспользоваться вашим гостеприимством. У вас не найдётся русской бани? Триста лет не парился.
  -- Как раз для вас у нас и веники припасены, - порадовал он и добавил, - вы говорили, что привезёте с собой какое-то оборудование?
  -- Пожалуй да, помогите нам выгрузить оба комплекта.
  -- Оба?
  -- Да, а через неделю мы доставим ещё несколько штук. У нас есть хорошая идея по их применению.
   Присланная за нами машина оказалась шире, чем ожидалось. Каждое посадочное место в этом открытом пикапе свободно вмещало одного человека в скафандре. Как и в обычном авто, здесь также в переднем ряду сидели водитель и один пассажир, мы разместились позади них. А в кузов уложили ящики с упакованными частями регенераторов. Шины колёс мне напомнили те, что некогда стояли на первых американских вездеходах, использовавшихся экипажами "Аполлонов".
   По широкой бетонной дороге проехали с километр на север и остановились у широкого купола. Спешились и прошли в шлюзовую камеру. Лифтом опустились метров на 20 в глубь и вновь шлюз.
  -- Просьба не откидывать шлемы, - попросили нас, - здесь обычное давление воздуха. Но вы ведь не станете возражать против карантинного осмотра? Согласитесь, эта мера вынуждена и оправдана. Не обессудьте, но карантин обязателен для всех. Скафандры мы сканируем каждый раз по возвращению с поверхности.
  -- Что за сканирование? - насторожился Джонсон.
  -- Проверка на возможное наличие чужеродных микробов и вирусов. От своих-то у нас иммунитет, а в космосе много чего летает. Это всего лишь мера предосторожности. К тому же вы так и не сказали, откуда прибыли. Надеюсь, с вашей стороны не будет возражений?
  -- О, нет, - согласился я, - тем более, что мы и сами заинтересованы в результате.
  -- Сами мы не местные, - рассмеялся Джони.
   Я не удержался и последовал его примеру. Даниэль отшатнулся в сторону, даже сквозь стёкла шлемов (мы ещё не подняли затемняющие фильтры) я увидел его ошарашенное выражение.
  -- Вы считаете себя заражёнными?
  -- Извините, возможно, наше поведение не соответствует моменту. Я не считаю себя и свой экипаж носителями неведомых болезней. Однако, результат проверки нам интересен. Видите ли, мы вернулись из очень дальнего полёта.
   Из шлюзовой камеры нас провели в небольшое помещение и поочерёдно просканировали по скафандрам. Затем мы их сняли и обследовались непосредственно. Чужеродных (нераспознанных) микробов ни на скафандрах, ни внутри нас не обнаружилось. Меня поначалу удивила скорость обследования, но сообразил, что за прошедшие сотни лет наука не стояла на месте.
   После этой процедуры мы с Джонсоном оделись и нас провели по просторному коридору в ещё более просторное помещение. Посредине комнаты находился большой стол и за ним сидело человек 30, мужчин и женщин.
  -- Все собрались, - еле слышно прошептал Джони.
  -- Меньше половины, - так же тихо ответил я.
   Поимённо никого не представляли, но объяснили, что здесь находятся руководители, учёные, инженеры и просто обслуживающий персонал. Всех их сплачивало не только общее место проживания, но и желание когда-нибудь вернуться домой, на Землю. Во многих взглядах мы прочли надежду. Возможно, это объясняется загадочностью нашего появления. Нам предложили два свободных места с торца стола и мы присели.
  -- Ну что, - я обвёл взглядом каждого человека, - давайте, для начала я объясню вам относительно того, что стартовали мы 50 лет назад, а вернулись только сейчас. Мы совершили очень длительное путешествие, однако история столь неправдоподобна, что я предпочитаю о ней пока умолчать. Не требуйте от нас ответа, его не будет. Понимаю, что именно он представляет для вас сейчас наибольший интерес. Но... одно большое но. Из полёта мы привезли большой объём знаний. И не только о далёких звёздах, но даже по всем объектам нашей родной Солнечной системы. В частности, подробнейшая карта полезных ископаемых каждой планеты. Я понимаю, в них мало проку в такой момент, как сейчас. Поэтому ближе к делу
   Мы привезли с собой комплект специального оборудования. Что такое конвертер, вы знаете с детства. Наш регенератор перерабатывает тот же песок не в газы, а в предметы. Например, - и я объяснил вкратце и внутренне устройство, и выгоды от его применения, - так что понимаете - голодная смерть отменяется.
   Своим сегодняшним визитом мы хотим не только снять продовольственную программу с повестки дня, но и внести существенный вклад в дело возвращения в дом родной. Мы предлагаем иной способ очистки земной атмосферы - рассеивание йодида серебра.
  -- Извините, - перебили меня, - мы рассматривали такой вариант. Но у нас нет и грамма йодида. И вряд ли необходимое количество содержится у вас на борту.
  -- У нас нет, - согласился я, - на Земле есть. Как раз в таком количестве, которого окажется достаточно. С помощью регенератора мы поможем создать машину, которую необходимо запустить в атмосферу. Она станет перерабатывать пыль, взвешенную в воздухе, на этот самый йодид, который тут же вернётся обратно и создаст условия для искусственного дождя.
  -- Но одной такой машины вряд ли будет достаточно, как бы велика она ни была.
  -- Конечно, таких машин понадобятся сотни. Поэтому мы доставим вам ещё 5 регенераторов. Я вкратце объясню, что это за машины для очистки. Каждая из них в своей работе автономна. Основу составляет обычный конвертор, но вместо кремния используется засасываемая из воздуха пыль. Часть её преобразуется в йодид серебра, часть - для работы двигателей. Дело в том, что машина установлена на борту беспилотного самолёта, который находится в постоянном движении. Скорость его невелика, несущее крыло имеет большие размеры, реактивные двигатели в качестве рабочей массы используют атмосферный воздух, отбрасываемый назад под давлением. Часть энергии, получаемая при разложении пыли, используется для нагнетания этого воздуха. Самолёт постоянно находится на верхней границе пылевого слоя и постепенно будет снижаться вслед за ним.
   Кроме варианта с самолётами необходимо использовать и воздушные шары. Они продолжительное время смогут обрабатывать один и тот же участок, в противовес более быстрым самолётам. Как именно построить свою работу, вы решите сами. Но мы хотели бы предложить свой план. Подчеркну - мы не указываем, мы предлагаем.
   Итак, у вас есть небольшие производственные площади. Там необходимо разместить регенераторы и использовать их круглосуточно с тем, чтобы произвести как можно большее количество машин. Предварительная сборка происходит там же. Вариант работы трёх кораблей в единой связке вами уже проработан. И как мы успели рассмотреть со своей орбиты, уже и отрабатывается в деталях. А потому вы сможете доставить первую партию летательных аппаратов с машинами на низкую орбиту вокруг Земли.
   Там производится окончательная сборка, после чего машины опускаются в атмосферу. Каждый отдельный аппарат сможет доставить на высоту в полсотни километром обычная штатная шлюпка. Учитывая производительность одной машины, а вы сможете проверить наши расчёты, при использовании сотни аппаратов реально достичь очистки за шесть месяцев.
   Несомненным плюсом нашего варианта является отсутствия дополнительного углекислого газа, который привнесли бы льды Марса. Благодаря выбросу магмы, на Земле и так его большое повышение.
   Один регенератор мы оставляем вам для создания продуктов. И 5 комплектов - непосредственно для производства машин. Документация по использованию находится в одном из ящиков, привезённых нами. Мы научим вас пользоваться регенератором. Мы поможем вам создать и собрать первую машину. Мы передаём вам всю ту информацию по Солнечной системе, что привезли с собой. Мы обладаем большими знаниями и готовы консультировать вас по любым вопросам. Но вправе наложить и табу на некоторые из них.
   Из сидящих по левую от меня сторону поднялся высокий худоватый мужчина моих лет, но с заметной проседью. Низким голосом он обратился ко мне:
  -- Я ещё не представился. Здесь, в лунном поселении, управление принадлежит трём руководителям. Начальника производства и администратора вы уже знаете. Я занимаю пост научного руководителя, меня зовут Курт Вейсман. Вы - русский человек, но половину своей жизни, я говорю о жизни земной, вы прожили её в Америке. Скажите, как правильно к Вам обращаться? Сэр, мистер, сударь, господин?
  -- С меня будет достаточно обращения "Роман Сергеевич" при официальном обращении. В простом разговоре - "Роман". Именно так меня зовут члены экипажа.
  -- Хорошо. Роман Сергеевич, то устройство, которое воспроизводит продукты, регенератор. Скажите, насколько искусственный продукт, например яблоко, отличается от натурального?
  -- Оно будет столь же натуральным, как вода, которую вы пьёте. Или воздух, которым вы дышите. Ведь и они создаются конвертером из лунного грунта. Что же касается яблока, оно не только будет вкусным и сочным, но если посадить в землю те семена, что находятся внутри него, они дадут всходы.
   Вейсман и все остальные смотрели на меня с нескрываемым изумлением и какое-то время осмысливали услышанное.
  -- То есть, вы хотите сказать, что с помощью этого оборудования можно создать и живой организм? Например, домашнее животное или дикого зверя?
  -- Вы хотите открыть зоопарк?
  -- Нет, мои мысли направлены в другое русло. Вы утверждаете, что отправились в свой полёт задолго до того, как родился старейший из нас. Однако, все мы знаем, человек не способен прожить столь долгую жизнь. Тем более, оставаясь молодым. Должно быть какое-то объяснение. Вы нам его не даёте, мы вынуждены искать ответ сами. Вы предлагаете нам регенератор и утверждаете, что с его помощью реально создать живые семена. Возможно, что и воспроизвести человека он так же способен. Если для яблока изначально потребовался натуральный оригинал и копия полностью с ним совпадает, то как насчёт человека? Не в этом ли секрет вашего долголетия?
   Браво! Я готов был аплодировать, я внутренне восхищался его прозорливостью. Именно о таком человеке когда-то сказали : "Он в капле воды увидит океан". Но на совете экипажа мы однозначно решили - регенератор на базу Луны передать, но базу данных урезать. Неизвестно, какие настроения у людей сейчас и какие виды на будущее обустройство общества появятся после возвращения на Землю. Друг друга в экипаже мы уже знаем и каждый пользуется безграничным доверием. Стронг со товарищи - хорошие психологи, сумели подобрать команду.
   Мы решили пока попридержать в тайне и существование сканера. Вернее, существование его на нашем корабле. Ребята сейчас колдуют над его созданием. Поэтому, с полным равнодушием я ответил:
  -- Вы верны в своём предположении и ошибаетесь одновременно. С помощью нашего оборудования можно многое создать. Живые существа? Конечно. Беда в том, что у нас нет по ним базы данных. Что касается нашего долголетия, то мы не клоны себя оригинальных. Мы именно те, за кого себя выдаём. Мы действительно родились много веков назад. Чтобы хоть как-то удовлетворить ваше любопытство, скажу, что долгое время мы провели в анабиозе и физиологически соответствуем своему возрасту. Мне, например, скоро исполнится 41 год. Но всё-таки мы прибыли к вам не для обсуждения нашего местопребывания. Скажите, а что... если бы на нашем месте действительно оказались клоны или киборги, вы бы отказались от такой помощи?
  -- Нет, конечно же.
   Сидящий напротив него другой мужчина, немного постарше и пошире в плечах задал вопрос, который можно охарактеризовать, как "не мытьём, так катаньем":
  -- Роман Сергеевич, я - капитан такого же корабля, как и ваш. Я провёл в космических полётах в общей сложности год, за моими плечами 14 миллиардов километров. Среди своих коллег я на первом месте по этим двум показателям. Теперь пальма первенства, безусловно, принадлежит Вам. Чисто профессиональный вопрос - скажите, намного ли я уступаю?
  -- "Сколько в вашем полку солдат? Военная тайна. А сколько тарелок в столовой?", - снисходительно улыбнулся я.
  
   Мы ещё долго беседовали в таком стиле - я рассказывал о чём-то новом для них, о месторождениях полезных ископаемых на Луне, показывал на карте, где какие запасы лежат, мне задавали вопросы, я давал ответы. И между делом звучало:
   "Ну ладно. Сколько солдат - тайна, сколько тарелок - тайна. А сколько ложек?".
   Порою мне смешно становилось - я сам не знаю, откуда пол века всплыло, а с нас ответ требуют. И не менее периодические вставки-запросы об источнике наших знаний. На них я вообще наложил временное табу:
  -- Если ответ и прозвучит, то очень нескоро. На сегодня я не считаю необходимым освещать этот вопрос.
  -- А сколько вилок в столовой?
   Но к исходу третьего часа мы с Джонсоном устали и он перевёл беседу в другое русло:
  -- Скажите, вот вы здесь все работаете по вахтенному методу. Полгода или год имеете возможность наблюдать звёзды днём, работали для Земли и для землян, прилетевших сюда на отдых. А потом сами возвращались к себе домой на отдых. Но произошло то, что произошло и ваша работа утратила смысл. Свободного времени теперь в избытке. Отчасти я понимаю тех, кто открыл свой скафандр на поверхности. Честно говоря, не знаю, как бы поступил я. Чем вы заняты теперь? И что вас удерживает?
   Ответила одна из женщин:
  -- Я рада, что вы понимаете наше состояние. Ушли как раз те, кто утратил смысл дальнейшего существования. Мы не смогли их переубедить, а удерживать насильно, зачем? Всё равно ведь попытки повторялись. Хотя большая часть из нас тоже немало колебалась. Что нас удерживает? Я отвечу. Катастрофу все мы наблюдали своими глазами. Просто стояли на площадки возле входного купола и молча смотрели. Мы всё понимали, но ничего не могли сделать. Вначале разум отказывался верить глазам, затем кратковременный ступор. И на какое-то время, недели на две жизнь затихла. Но всем нам подарил надежду Курт Вейсман с этой идеей переброски льда. И мы поняли, что жизнь продолжается. Теперь вот вы. Всё не так уж и плохо.
   Радости на лицах людей прибавилось после того, как мы с Джонсоном собрали регенератор, засыпали в бункер реголит и под прозрачным колпаком сборочной камеры вырос первый арбуз на Луне. Джони разрезал его на множество мелких долек и сам съел первую.
  -- Вкусно, - демонстративно облизнулся он и предложил всем, - рекомендую.
  
   В этот первый визит нам не удалось ни в бане попариться, ни в бассейне поплавать. Да что там баня, мы и саму базу толком не видели. 16 часов улетело, пока мы беседовали, собирали регенератор и я объяснял что здесь к чему. Под конец уставшие, мы попросили проводить нас на поверхность. Нам, конечно, предложили комнату для отдыха. Но мы отказались - на корабле заждались. А последнее сообщение мы сами отправили давно, после посадки. Хотя весь ход беседы транслировался в эфир для нашего экипажа.
   Провожали нас уже человек 20. На прощанье Вейсман пожал плечами и покачал головой:
  -- Жаль. Жаль, что мы так и не узнали, сколько же стульев в солдатской столовой.
   Позже мы ещё и попаримся, и бассейн оценим, и на батуте повеселимся. А сейчас помахали руками, закрыли двери-люки и вышли на орбиту нашего корабля. И ещё около часа прошло, пока уравняли скорости и пристыковались. Мы ещё не успели полностью отшлюзоваться, а Билл через наушники уже поторопил:
  -- Ну что там? Ну как там?
  -- Он ещё спрашивает, - усмехнулся Джони, - всё же видел по телику. Мари уже проснулась?
  -- Да, колдует на камбузе, даже в рубке слюнки текут, - подтвердил вахтенный.
  -- Мари! - крикнул Джонсон в микрофон, - двух зажаренных слонов для голодных путешественников!
  -- И всё? - отозвалась Мари.
  -- И всё, а потом спать!
  -- Что же вас на Луне ничем не угостили?
  -- А мы к твоим блюдам за время полёта настолько привыкли, что чужая кухня кажется пресной.
   Мари действительно часто использовала специи. Мы сняли скафандры, закрепили их по своим шкафчикам и отправились в столовую. Перед этим заглянули в рубку к Биллу и убедились в полном порядке на борту. Весь экипаж спал, через 5 часов подъём. А пока только вахтенный бодрствовал и повар готовила завтрак.
   Ребята времени зря не теряли. Они отложили создание сканера и забили столовую не только свежими фруктами и овощами, но и банками с разносолами. Мы с Джони даже растерялись перед столь королевским столом. А потом съели по шашлычку (нашлось и такое в базе данных) и по тарелке свежего салата. До слонов дело не дошло.
   Проваливаясь в сон, я подумал - вот будет анекдот, если проснусь на потайном острове возле Гавайев. И события последней недели окажутся бредом.
  
   Глава 11. Набросок будущей работы.
   Проснулся я всё же на корабле. К счастью, не в лазарете. Какое-то время лежал с открытыми глазами и рассматривал велотренажёр над головой и сложившуюся ситуацию. Экспериментальный полёт опытного корабля можно считать успешным. Ни одной аварийной ситуации, все мои расчёты оказались верными. Пусть я загорелся Сатурном с подачи Стронга, но с его же помощью у нас на борту теперь практически неограниченный уровень знаний. И происшествие на Сатурне теперь никто из нас не считает минусом.
   Что мы имеем? Во всей системе из множества планет и ещё большего числа их спутников лишь одна-единственная имеет условия, пригодные для жизни. Но и она в данный момент временно недоступна. Сколько людей выжило на планете - неизвестно. Сколько из них умудрится протянуть до нашей посадки после очистки атмосферы - даже гадать не стоит.
   А кроме них - только семь десятков человек на Луне с глубоким вакуумом вместо воздуха. Несправедливо как. Маловато одной Земли. Не в том смысле, что тесно, а запасной крыши над головой на случай непогоды нет в наличии. Вот грянул гром, покреститься бы. Да негде. Темно и холодно в доме родном. И на двери такой замок висит, что сразу не откроешь.
   Было бы две планеты, на одной из них можно и переждать, пока другая утрясётся. Одно из двух - либо Луну пора обустраивать, либо Марсом заняться. Луна вчетверо меньше Земли, Марс вдвое. Это, если по диаметру мерить. По объёму, конечно, меньше. Но если сгорел коттедж, то можно и в сарайчике перебиться на время. Всё лучше, чем в степи жить на семи ветрах.
   Лунных жителей мы работой загрузили. С первым регенератором они быстро освоятся. Завтра полетят наши ребята и повезут с собой ещё два, но уже с большими сборочными камерами, 5-ти метров длиной. Такой размер понадобится для производства летающих машин. Ещё через два - новая партия, потом ещё один. И, в принципе, мы свободны. Наше участие более не ускорит процесс очистки земного воздуха. Станет возможным переключиться на решение других задач. Чем мы займёмся?
   Ладно, вставать надо. Принял ледяной душ и проснулся окончательно. Теперь не мешает и позавтракать. В столовой шёл очередной спор. С одной стороны выступал, как всегда, Ларсен. С другой - Мари, один из двух его оппонентов. Темой служил вопрос, занимающий всех нас - как мы здесь оказались? Судя по распалённости Ларсена, спор шёл давно. Я застал его середину.
  -- Я могу сказать, - с вызовом произнесла Мари, - может быть это параллельный мир. Ну как в книгах.
  -- Мари, надо быть реалистом, - опроверг Ларсен, - тем более нам.
  -- Почему же? Если я правильно понимаю положение вещей, - продолжала она, - то звёзды лгать не могут. Вы же сами определили наши координаты и они полностью совпадают с координатами нашей системы. Спектр Солнца тоже подтверждает. Насколько мне известно, второй такой системы поблизости нет. Разбросать планеты по системе за неделю невозможно. Если бы сюда вторглась какая-нибудь уж очень крупная комета, то, во-первых, следы её воздействия были бы видны и сейчас. Я имею в виду, что планеты не плыли бы спокойно по своим орбитам, а проявлялось возмущение в их движении. Во-вторых, уходя в полёт, вы, Ларсен, не могли не знать о приближении столь крупного объекта. Слышали вы о чём-то подобном?
  -- Это ещё не говорит о том, что параллельные миры существуют. Может быть, ты подскажешь решение, как разместить несколько миров в одном месте пространства так, чтобы они не мешали друг другу? - Ларсен действительно был непреклонным реалистом. Убедить его в том, что перед ним стена возможно лишь одним способом: ткнуть его в эту стену лбом. И сейчас он смотрел на Мари с плохо скрытым скепсисом.
  -- Я как собака, понимать понимаю, а объяснить не могу. Но попробую. Мы живём в мире, где действуют 4 измерения...
  -- Причём, последнее из них весьма условное, - тут же вставил свою поправку астроном.
  -- Почему же?
  -- Времени в природе не существует. Остальные 3 можно измерить, время же придумал человек. Но это повод для отдельной дискуссии. Продолжай.
  -- То, что у нас нет доказательств существования других измерений, ещё не говорит о том, что их вообще нет. Может быть и существует другой, параллельный мир...
  -- И этот мир в точности повторяет наш?
  -- Да нет, зачем же? Он живёт своей собственной жизнью.
  -- Применительно к нашей родной планете, он живёт на ней? Или на точно такой же Земле?
  -- А это имеет какое-то значение?
  -- Имеет? Конечно имеет! Огромное значение! Какой вариант вам больше нравится, Мари?
  -- Ну, допустим, он существует вместе с нами на одной Земле. Что тогда?
  -- Тогда 2 тела не могут находиться в одной точке пространства одновременно. Если он живёт своей собственной жизнью, то живые существа в нём двигаются независимо от живых существ в нашем мире. И траектории движения их должны постоянно пересекаться. Часто вы ощущали на себе столкновения неизвестно с кем? Или вы допускаете, что мы и они можем проходить друг сквозь друга? А если они живут на своей собственной планете, то почему не происходит планетарного столкновения? А Солнце? У них тоже своё? И как же два светила умещаются в одном месте? Мы знаем массу Солнца, его объём и плотность, количество энергии, испускаемой за единицу времени. И всё это можно проверить ещё раз. Если они пользуются нашим Солнцем, то должна быть таинственная неучтённая утечка энергии. Но её нет, понимаешь? Если же у них своё Солнце, где оно должно располагаться? На месте нашего? Но тогда должна возрасти масса нашего. Или его плотность, или количество энергии. Но никакой аномалии нет. Или оно в стороне? Но подобная аномалия тоже должна себя проявить. Веришь ли ты мне на слово, что она ещё не обнаружена? Приведи сама ещё пару аргументов в опровержение подобного допущения.
  -- Ларсен, вы сухой педант! С вами невозможно о чём-то мечтать.
  -- Моя милая Мари, а знаешь ли ты, откуда появилось распространённое мнение о множестве измерений и параллельных мирах? Ведь когда-то же его не было.
  -- Ну, и откуда? У Вас, как всегда, есть точный и верный ответ?
  -- Конечно. Стал бы я спорить, не зная его.
   В столовую занырнул Адам. Именно так, потому что входной люк находился в невесомости. Вообще-то я предусмотрел лестницу для спуска на пол каюты. Но ещё на первых порах Джонсон отверг её, он отталкивался от порожка и прыгал вперёд, на лету обретая вес. Его пример оказался заразителен, я и сам порою заходил в свою каюту именно таким способом. Но вот в столовую не решался. Только Нэш вместе со мной опускался обычным способом. Все остальные не отказывали себе в удовольствии "полихачить". Однажды Билл малость не рассчитал и снёс обед со своего стола.
  -- Ларсен, - приземлившись, Адам первым делом прихватил копчёную курицу, произведённую регенератором, - ты опять на своего конька запрыгнул и снова издеваешься над нашим единственным поваром? Доиграешься, приготовит она тебе однажды обед! Мари, я на твоей стороне. О чём спор?
  -- О параллельных мирах, - за неё ответил я.
  -- Ларсен! - замер Адам, - ты перековался?
  -- Наоборот, я в роли кузнеца.
  -- У-у-у, а я думал - случилось чудо.
  -- Не дождёшься, - усмехнулся астроном и продолжил, - так вот, Мари. Ещё в далёком XIX веке для части учёных поиск ответов на тайны мироздания переместился из области наблюдений в их собственные кабинеты. Они считали, что для этого достаточно построить красивую и математически выверенную теорию, составить формулу. Построили, а потом задались вопросом: "а что, если перед одной из переменных заменить знак на противоположный?". Заменили и получили другой ответ. А переменных-то много. Вот тебе и параллельные миры, вот тебе и масса всевозможных Вселенных. Очень немногие понимают трагикомизм такой ситуации. Вселенная-то одна!
  -- А как же планеты Нептун и Плутон? Вы говорили, что их открыли именно в кабинетной тиши, на кончике пера? - защищалась Мари.
  -- О, конечно! Так оно и есть. Но хочу напомнить, что в этих самых кабинетах происходило не колдовство над очередной формулой, а тщательный анализ движения других планет. Для которых уже давно были составлены и определены параметры орбит. Но в них чувствовалась небольшая ошибка, что-то не было учтено. Именно это "что-то" и подобрали кончиком пера.
   Джонсон решил не оставаться в стороне и выдвинул свой аргумент:
  -- А что же Максвелл? Ведь он создал электромагнитную теорию, благодаря которой мы пользуемся радиосвязью. Хотя был всего лишь математиком.
  -- Гениальным математиком, - заметил Ларсен, - электромагнитные волны наравне с гравитацией обладают поразительным свойством - все ими пользуются, но никто не имеет ни малейшего представления об их природе.
  -- Может быть, ты предложишь подходящую теорию под наше перемещение во времени? - попытался я подтолкнуть великого спорщика в нужное русло, - а то договоришься до собственного разоблачения.
  -- Могу. И попробую. Но у меня ещё мало информации.
  -- Лари, ты знаешь, куда дверь открывается? - удивился я, - что ж ты молчишь? Господь делиться велел.
  -- Я отверг предположение Мари, но моё собственное предоставит вам возможность упрятать меня куда подальше, - он рассмеялся, - но попробую. Когда я был ещё мальчишкой, то однажды за день до такой степени устал, что вечером отключился, едва коснулся подушки. Мне показалось, что закрыл глаза лишь на мгновение, а уже утро. К чему я веду? К тому, что во сне наши внутренние часы стоят. Или идут очень медленно. Мы проскочили на 50 лет вперёд. В какой период нашего полёта это произошло? До прыжка с Сатурна на Нрутас - однозначно нет. Ведь мы периодически поддерживали связь с Землёй. После прыжка - тоже нет, не стал бы Стронг нас обманывать. А вот в момент обратного прохода по силовому коридору - единственный отрезок времени, претендующий на такую роль. Я думаю, произошло вот что. Мы ведь не знаем, что из себя представляет Чёрная дыра. Нет, правильнее сказать - мы не знаем многих свойств этого необычного объекта. Вероятно, в момент нашего возвращения с ней что-то произошло, и мы зависли на три века. Все наши жизненные функции не просто уснули, а замерли. И даже часы на корабле остановились. Нас всех вырубило, как освещение в каюте. А потом мы так же резко жизнь проснулась. И никто ничего не заметил. То есть мы не совершали путешествие во времени вперёд, мы все просто застыли. Даже Кэвин. Не знаю, прав ли я. Но другого объяснения не вижу.
   Адам наслаждался копчёной птицей и внимательно слушал спор и версию астронома. Но теперь отвлёкся от еды и высказал своё мнение:
  -- Ларсен, это один из редких случаев, когда наши мнения совпадают и у меня нет желания что-либо возразить. Удивительно, но я целиком и полностью с тобой согласен. Сколько размышляю, каждый раз прихожу к одному и тому же решению. Только там, при переходе, мы могли потеряться во времени. Больше просто негде. А что до параллельных миров, - он посмотрел на Мари, сидящую за одним столом с Кэт, - я опять же согласен с Ларсеном. Парадоксальная ситуация - я согласен и с тобой. Может быть, наша голубая Земля сейчас действительно процветает, а мы о том не ведаем. Но ведь никто из нас не может ни доказать такое положение дел, ни опровергнуть его. И я буду очень рад за тебя, сумей ты отстоять свою точку зрения. Но будем исходить из того, что мы всё-таки у себя дома. Ларсен, прекрати нападать на бедную девушку, ты стараешься подавить её своим авторитетом.
  -- Да ни в коей мере. Я пытаюсь научить Мари обосновывать свои мысли. Вот скажи мне, забитая девушка, каким должно быть новое измерение в параллельном мире? В какую сторону оно направлено? Ширина есть, длина и высота тоже. Куда ещё двигать новую координату? Собачий принцип, "понимать понимаю, но сказать не могу", здесь не проходит. Я хочу спустить тебя с небес на землю.
  -- Ларсен, спусти меня, - по-детски попросил Адам, - так сейчас домой хочу.
  -- Я не о том. Мари, надо как-то понятнее изъясняться. Вот ты попытайся поставить реальную задачу, а я помогу тебе развить гипотезу.
  -- А согласись, - Адам указал в его сторону куриным окорочком, - за этот полёт ты уже дважды вносил существенные поправки в научные теории. С этим скачком сквозь пространство, теперь и с прыжком во времени. А ведь совсем недавно открещивался от самой вероятности подобных вещей.
   Я решил поточнее направить энергию астронома:
  -- Даю реальную задачу. Ларсен, найди решение. Пусть оно будет крайне размытым и гипотетическим, но поищи его. Условие - сделать Луну или Марс обитаемой планетой. Обитаемой, в смысле пригодной для жизни без скафандра. Без скафандра, в смысле жить на поверхности очень продолжительное время.
  -- Это зачем?
   Я поделился своими мыслями насчёт запасной планеты и спросил:
  -- Что для этого нужно? Конкретная реальная задача. Сможешь обосновать невозможность её выполнения?
  -- Легко. Обе эти планеты слишком лёгкие, они неспособны удержать атмосферу. Если, предположим, мы бы и накачали туда воздух, он быстро улетучится. Сила притяжения и у Луны, и даже у Марса слишком малые. Только Земля и Венера способны иметь собственную атмосферу.
  -- А как же Титан? - не согласилась Мари, - там была атмосфера, когда мы его обследовали и она в полтора раза плотнее земной, хотя он меньше Марса. И она никуда не рассеивается, несмотря на низкую скорость убегания.
   Я ткнул бананом в сторону астронома:
  -- Видал! Довёл бедную девушку, твоими терминами сеет. Мари, дело в том, что на Титане очень и очень холодно, настолько, что метан существует в нескольких состояниях. И в газообразном, и в жидком, и в твёрдом. При такой низкой температуре газы обладают слишком малой энергией, она меньше скорости убегания. А потому и атмосфера сохраняется. Стоит нагреть такую планету до приемлемой для жизни температуры и атмосфера рассеется в космос.
  -- А при чём здесь холод? - теперь и Джонсон подключился, - ведь в данном случае важна не температура на поверхности, а температура на высоте откуда происходит убегание молекул.
  -- Согласен, но на Земле она выше за счёт разогрева солнечным ультрафиолетом. В районе Сатурна плотность этого потока значительно меньше. Существенно разогревать что бы то ни было он не может. С самого "верха" молекулы уходят, наверное, но в ничтожных количествах, такое мое мнение.
  -- Вот ты сам себе и ответил, - Ларсен указал раскрытой ладонью в мою сторону, - никаким способом на Марсе сады не зацветут. Да и холодно там.
  -- А если пофантазировать? Что для этого нужно?
  -- Для фантазии?
  -- Для жизни.
  -- Ну..., - он на время задумался, - да нет, Роман, это лишь фантазии. Если только создать небольшую Чёрную дыру и затолкать её в ядро Марса. Чтобы скорость убегания повысить. Или какой-то очень тяжёлый объект. Но с одной дырой мы уже дела поимели, хватит. Проще уж Венеру на земную орбиту перетащить.
  -- Что это даст? - спросила Кэт.
  -- Ты серьёзно, что ли? Тащить такую огромную планету? - возразил Адам.
  -- Мы ведь фантазируем, верно? - придержал я.
  -- Если так, - Лари опять задумался, - что ж, пофантазируем. Загибайте пальцы. Земля находится именно на таком расстоянии от Солнца, где света и тепла приходится именно столько, сколько требуется для нормальной жизни. На орбите Венеры его слишком много, у Марса через чур мало. Планета Венера по своим размерам почти не уступает Земле. Если найти способ её перетащить, то по той же технологии можно удерживать на орбите по другую сторону от Солнца. Это убьёт сразу двух зайцев - и планеты никогда не столкнутся друг с другом, и космос всегда в поле зрения. Случайный астероид не прорвётся. Если уж набираться смелости и развивать фантазию, то я бы и Марс сюда передвинул. Чего ему в холодном поясе болтаться? Расставить планеты равнобедренным треугольником, очистить атмосферу Венеры, залить водой океаны. А потом на Марсе выстроить большие купола. Пусть они вместо скорости убегания удерживают искусственную атмосферу. Правда, моя фантазия больше бред напоминает. Катерина, ты меня в свои пациенты не определяй, пожалуйста. Это всё капитан виноват.
  -- А я не возражаю, - отозвалась она, - мне самой интересно. Передвинуть Венеру и превратить её во вторую Землю, конечно, заманчиво. Но как можно перетащить одну планету на орбиту другой? Нет, я понимаю, у нас теперь есть источник знаний. И я не говорю, что такое невозможно. Мне просто интересно, как?
   Адам, сама серьёзность, но улыбка спряталась в глазах, подначил старого знакомого:
  -- Придумаешь сам?
  -- Или тебе позволить?
  -- Думаешь, не найду решения?
  -- Пробуй.
  -- Нет, давай вместе, давай рассуждать.
  -- С чего начнём?
  -- С параметров орбиты. Что отличает орбиту Венеры от земной?
  -- Если не принимать во внимание то, что и так бросается в глаза, а именно удалённость от Солнца, то период обращения вокруг него же. Венерин год равен 224 земных суток, земной мы знаем.
  -- Да, и та скорость, с которой они обе несутся по орбитам, - добавил штурман, - у Венеры 35 километров в секунду, у Земли - почти 30.
  -- Значит, если заставить Венеру притормозить, - вмешалась Кэт, - она сама перейдёт к Земле?
  -- Держи карман шире, - улыбнулся Адам, - она ближе к Солнцу уйдёт.
  -- Это почему же?
  -- Планеты потому и не падают на звезду, что постоянно движутся. Тут хитрая вещь получается - собственная скорость удерживает планету от падения, а притяжение Солнца не позволяет ей улететь вдаль. Вот она и вынуждена летать по кругу.
  -- По эллипсу, - уточнил астроном.
  -- Согласен.
  -- Не пойму, если планета с меньшей скоростью должна быть ближе к Солнцу, то почему это не относится к Земле? - допытывалась Кэт.
  -- О, не только к ней. Чем дальше планета, тем меньше её скорость. У Плутона она вообще меньше пяти.
  -- Не видел ты Плутона, когда на орбитальной станции двигатель пригрозил взорваться. Он быстрее Венеры тогда двигался, я за ним не поспевал. А насчёт планет, дайте угадаю, чем дальше они от Солнца, тем и притяжение к нему меньше, наверное? - заметил Рой и направился к выходу.
  -- Во! - Ларсен показал сжатый кулак с поднятым большим пальцем, - не просто верно, а так оно и есть. Сбросить скорость Венеры мало, надо ещё и передвинуть её успеть. И причём двигать надо одномоментно, а не в течении многих лет. Иначе она неминуемо столкнётся с Землёй. Необходимо уложиться в короткий срок, максимум - полгода, не больше. Пока Земля движется по одну сторону от Солнца, Венеру надо двигать по другую.
   Но это не всё. Боюсь, что 2 планеты на одной орбите - красиво, но нереально. Лагранж нам не позволит, был такой учёный в восемнадцатом веке. Помните Юпитер? Наглядный тому пример. Впереди этого гиганта бежит отряд астероидов-разведчиков, путь владыке расчищает. "Троянцами" их зовут. А позади шествует другая группа булыжников. И бежит эта процессия миллионы лет, а то и больше. И никогда им не суждено встретиться. А всё из-за распределения сил гравитации Юпитера и Солнца. Эти силы держат свиту на почтительном расстоянии в 60о орбиты. Система саморегулируется таким образом, что если эти группы отстанут или поторопятся, то неизменно вернутся обратно.
  -- Восемнадцатый век? - уловила Мари, - а что этот Лагранж, он видел свиту Юпитера в телескоп?
  -- Нет, он вычислил точки уравновешивания гравитационных сил двух массивных тел и предсказал, что в них могут находиться небольшие объекты.
  -- Значит, не все математики были сухими педантами! - Мари защищала свои миры, - значит, зря вы на них нападаете.
   Ларсен улыбнулся, он любитель поспорить:
  -- Я хочу уточнить свою позицию. Математика - наука точная, но не надо создавать из неё идола. Она должна помогать астрономии, но не подменять её. Своими расчётами Лагранж помог и даже очень. Так что я на него не нападаю. Ты меня за это не осуждаешь?
  -- За это нет.
  -- Фух-х, радует, - выдохнул он, - хоть иногда наши взгляды совпадают. Но мы отклонились. Я напомнил о Юпитере к тому, что такая система стабильна, а вот 2 планеты на одной орбите, скорее всего нет. Но она жизнеспособна лишь в том случае, если свита планеты много меньше её по массе. Почти равные будут двигаться непредсказуемо. Подобную задачу не решал никто. Но даже и без него я могу тебе сказать - нет регулятора, нет и постоянства.
   Движение любой планеты уравновешивается его собственной скоростью и силой притяжения звезды. Но куча планет на одной орбите, - отметал астроном только что выдвинутую самим же идею, - это нонсенс. Со временем они в кучу и соберутся. И вместо множества цветущих миров получаем их полную гибель. Это тупик. Даже ради тренировки мозгов я не стану его рассматривать.
   У меня есть другой вариант. Я кажется, знаю, как заставить эту кучу служить друг другу регулятором. И это не моя идея, и даже не Стронга. Вы знаете, почему звёзды спокойно вращаются в составе галактики и при этом не сталкиваются меж собой? А ведь их там многие миллиарды. Они остаются невредимы благодаря общему центру масс.
   Земля и Венера примерно одинаковы. Если приблизить одну к другой, то общий центр масс окажется посередине. Планеты будут стремиться сблизиться, но взаимное движение заставят их держаться на расстоянии. Чем эта скорость выше, тем дальше планеты друг от друга. То есть получается планетарная система, как например Земля-Луна, которую мы имеем.
   Ларсен говорил спокойно, он просто рассказывал то, что мы и так уже давно знали. Только изложил более доходчиво. Я уж было согласился с ним, но Адам запротестовал:
  -- Да, мы имеем. Но кроме связки планет мы имеем ещё и многометровые приливы. Ты о них не забыл? За счёт того, что вода легко деформируется под воздействием притяжения Луны, дважды в сутки приливная волна гуляет по планете. Ты представляешь себе то цунами, что устроит Венера, которая в 66 раз тяжелее? Оно метров на 100 поднимется. Не хотел бы я в это время загорать на пляже.
   Ларсен хитро улыбнулся:
  -- Когда-нибудь я говорил о том, чего не понимаю? Я ведь тоже не хочу расставаться с мечтой поплескаться в Тихом океане. Конечно Венера вытянет из Земли два противоположных горбах воды. Но этим дело и должно ограничиться. Потому что необходимо устроить так, чтобы планеты постоянно смотрели друг на друга одной и той же своей стороной. Как Луна на Землю.
   Они будут вращаться вокруг собственной оси за то же время, что и вокруг общего центра. Я не могу навскидку выдать время оборота, но если оно окажется больше привычных 24 часов, так ничего страшного. Кто из вас в последний раз придерживался привычного графика в 8 часов сна и 16 бодрствования? Мы уже выдерживаем и по 30 часов без постели, и ничего, нормально переносим. И потом, люди и за Полярным кругом живут, а там летний день полгода длится.
   А в такой связке найдётся место и Луне с Марсом. И уже к этой общей массе можно добавить в точки Лагранжа небольшие астероиды из числа тех, где мы заправлялись. Поставить на них обсерватории, пусть держат под присмотром всю Солнечную систему в целом, чтобы история с катастрофой не повторилась.
  -- Как тихо было в ХХ-ом веке, - вздохнул Билл, - жили себе на Земле спокойно и проблем не знали. Построил Роман свой корабль и началось. В космос слетали, сквозь Чёрную дыру проскочили, память на пол века потеряли и теперь вот планеты в шахматном порядке двигать начинаем.
  -- Сам виноват, - в шутку огрызнулся Адам, - нечего было с аквалитом экспериментировать. Не будь у Романа надёжного локатора, он бы пил себе виски потихоньку. Но в этом случае мы все уже давно бы в стариков превратились. Однако, Лари, я поддержу тебя. Две планеты, оборачивающиеся вокруг общего центра масс - это реальный регулятор, подсказанный самим космосом. Если дело станет за выбором, то я за это решение. Однако, честно признаюсь - я абсолютно не представляю, каким образом передвинуть Венеру. Может быть, ты и решение придумаешь?
   Мы закончили завтракать и оставили Мари с Кэт убираться, а сами направились в ангар, где Нэш уже пол ночи колдовал над созданием первого регенератора с большой сборочной камерой. А теперь на пару с Роем бережно укладывал комплектующие части в ящики для транспортировки на Луну. Они создавались здесь же. Мы просматривали каталог баз данных этого устройства. На сегодняшний день оно - величайшая ценность на всю систему. В этих базах имелись даже такие вещи, о которых мы ещё представления не имели.
  -- Вовремя вы к нам пожаловали, - приветственно махнул рукой Нэш, - в бункере песка почти не осталось. Так что прохлаждаться времени нет. Я тоже хочу спуститься на Луну и размяться при настоящей гравитации, пусть она и слабее земной. А нам для этого второй прибор ещё создавать.
  
   Пока мы трудились над созданием второго устройства, Адам и Ларсен так увлеклись идеей запасной планеты, что со стороны очень напоминали Богов-архитекторов, разрабатывающих новый проект. Обсуждались такие детали, сталкиваться с которыми не приходилось ещё никому.
   Предложение Ларсена, принятое Адамом раньше, теперь подвергалось жёсткой критике. Если допустить, что планеты движутся вокруг общего центра каждая по своей орбите, то подводка Венеры не сможет не сказаться на вращении Земли. И как следствие - землетрясения и катастрофы. Не стоит рисковать родным домом
   Если же пустить планеты по одной орбите, то вполне вероятно, что одна со временем догонит другую. Строить можно различные модели, но чтобы выбрать верную, требуются расчёты. А в нашем распоряжении имелись лишь третий закон Кеплера и закон Лагранжа. Я не забыл о "волшебном ящике Стронга", я помню. Но мы решили обратиться к нему, лишь после того, как найдём приемлемое решение сами. И тогда ящик станет для нас последней страницей в задачнике, куда заглядывают в поисках верного ответа.
   Или же мы обратимся к нему, если сами ничего не придумаем. Ведь жить с готовыми ответами на все случаи жизни станет неинтересно - мысль плесневеет.
   Поэтому вооружились теми знаниями, что получили на этапе учёбы и работы, а также здравой логикой. В конце концов Ларсен признал правоту Адама - не могут две планеты обращаться вокруг общего центра масс ни по общей орбите, ни по индивидуальной без последствий для Земли.
   Можно передвинуть Юпитер на земную орбиту, а нашу планету и Венеру разместить на месте троянцев. Такая регулируемая модель на первый взгляд кажется жизнеспособной. Но Адам разглядел проблему в том, что Юпитер представляет собой гигантское облако водорода. А тот неминуемо начнёт испаряться в дали космические под действием увеличившегося во много раз солнечного ветра.
   Мой довод, что газа там столько, что внутри он сжат до состояния металла, а потому испаряться будет миллионы лет, действия не возымел. Ларсен принял сторону штурмана и я услышал их дружное "нет!".
   Наша дискуссия напомнила мне далёкую юность, когда мы пацанами, небольшой компанией, возвращались домой с танцев. Как-то шутки ради завели абсурдный разговор. Якобы у одного из нас есть авианосец, у другого супермощная подводная лодка, а у третьего сверхсовременный самолёт-истребитель. Мы рассказывали друг другу о своих плаваниях, полётах и похождениях. О том, с кем и где сражались. При этом подыгрывая рассказу другого.
   Раз за разом, вечер за вечером мы всё дальше уходили в своих фантазиях и придумывали всё новые истории. Мы уже воевали вместе и налету сочиняли и продолжали общий рассказ. Нам нравилось. При этом каждый из нас отдавал себе отчёт в том, что это всего лишь игра.
   Глядя сейчас на Адама с Лари, я невольно усмехнулся. Они спорили по-настоящему. Так, словно после их решения сразу же последует рокировка планет. Неожиданно для всех астроном отменил собственное решение. Немного раньше он отказывался рассматривать две планеты на одной общей орбите вокруг Солнца даже ради тренировки мозгов. Теперь на него словно озарение снизошло:
  -- Будут, они будут крутиться себе на здоровье. И не столкнутся никогда. И знаете почему? Вы меня с этим общим центром масс так достали, что теперь я больше, чем уверен - именно он и станет тем регулятором для обеих планет, каковым является Юпитер для своей свиты. Понимаете?
  -- Это ещё кто кого достал. Всё, Ларсен, хватит, - махнул рукой Адам, - заканчиваем наш высоконаучный спор. Иначе мы по очереди начнём от своих слов отказываться. Давай, переосмыслим всё то, что было сказано. Может быть, на этом этапе и придёт что-нибудь толковое в голову. Помолчим маленько.
   Это он мне мог сказать, Мари согласилась бы. Но не Ларсен. Я набросил идею, Адам раскрутил, и он теперь не мог молчать. Я даже сам не ожидал, что неугомонного Лари можно завести ещё круче. Он читал нам лекции по астрономии и попутно развивал теорию. Причём, фантазировал с лёгкостью ребёнка, не ограниченного рамками того, что возможно, а что нет.
   На эксперименты, затрагивающие Землю, он наложил жёсткое табу. А вот с Венерой таких запретов нет. Её можно раскручивать, притормаживать, разгонять и перемещать. Сопутствующие катастрофы никого на планете не заденут, там пока никто не живёт. Большая задача разбилась не несколько помельче. Так проще решать. На первом этапе необходимо переместить планету. Затем раскрутить её до примерно Земных суток и очистить атмосферу.
   Чем тащить? Конечно же, Чёрной дырой! Где её взять? Наверняка, у Стронга имеется ответ. Мы продумаем варианты решения, а потом проверим, насколько они осуществимы. Но допустим, что мы овладели технологией создания Дыры. Нам удалось передвинуть Венеру. Эту Черноту, чтобы зря не пропадала, помещаем в качестве регулятора меж двух планет. Или вообще убираем от греха подальше за пределы Системы.
   Если подводить Венеру аккуратно, то можно добиться минимального её воздействия на Землю. А дальше они уже сами отрегулируют друг друга. Да, этап рискованный, торопиться не стоит. Необходимо вначале всё проверить где-нибудь вдалеке. На одном из спутников Юпитера, например. Подогнать пару астероидов на орбиту и обкатать технологию. Если такое вообще возможно.
   После доводки Венерианских суток до Земных следует заняться очисткой атмосферы. А это мероприятие уже в самое ближайшее время начнётся в нашем родном доме. Правда, в атмосфере Утренней звезды через чур много серной кислоты и углекислого газа. Но их можно переработать в обычную воду, которая необходима для жизни. Пойдут дожди и заполнят впадины, создав моря и океаны. Негоже такой большой планете зря пропадать.
   А позже, когда мы закончим начальный класс по космической архитектуре, можно Венере и свой спутник подвесить. Чтобы ночи влюблённым освещал.
   Я смотрел на современного неандертальца и невольно поражался - он выглядел теперь моложе, чем я до полёта. Да к тому же та осанистость, что порою он на себя примерял, вся улетучилась. Я видел такого же мечтателя, как опять же я, но уже задолго до полёта. Лари несло вперёд и дальше. За его спиной я попросил всех не тормозить фантазёра:
  -- Пусть набросает идей, позже разберёмся, какие осуществимы.
   Но закончилась сборка второго регенератора и пришло время доставить их на Луну. Оба устройства созданы, упакованы и уложены в багажный отсек шлюпки. Ребята уже направились облачаться в скафандры, но я придержал. Попросил задержаться на несколько минут в рубке. Все инструкции уже прозвучали. Общая линия поведения выработана. Что же ещё я хочу сказать?
  -- А вот что. Все вы подписывали договор на один полёт. Задание выполнено. И официальный план, и тот, от которого мы существенно отклонились. Всё, полёт завершён. Мы вернулись домой. А то, что на планете временно заперты двери, не даёт мне возможность удерживать вас на борту. Все вы молоды и полны желаний. А там, на Лунной базе, много красивых женщин. Может быть среди них найдёте свои половины. Я даю вам 2 дня на отдых. Если кто-то захочет остаться на неделю - имеет право. Сочтёт нужным не возвращаться вообще - его право.
   Но в любом случае вы должны знать: последние пол года - лучшие месяцы в моей жизни. Я благодарен каждому из вас за тот вклад в общее дело, что он внёс. Никакого ответа сейчас слушать не желаю. Хорошо подумайте за время отдыха и примите взвешенное решение. Если вернётесь, обсудим новый план дальнейшей работы. Я не собираюсь и дальше висеть на окололунной орбите. Уже есть наброски, чем заняться на ближайшие годы. Вот коротко и всё, что я хотел сказать вам в дорогу. А теперь молча вперёд за скафандрами. И минимум на двое суток предоставьте нам с Джонсоном возможность не видеть вас. Мы сами управимся с управлением.
  
   Лазер
   Пыль на лунной поверхности, образованная многолетней бомбардировкой метеоритами поверхностного слоя грунта.
   Спутник Сатурна, диаметр - 5150км.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Роман стр. 3 из 145
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"