Ильин Владимир Петрович. Посторонний фактор

10 лет назад в силу обстоятельств довелось мне прожить 3 недели в одной гостинице. Соседом оказался мой ровесник, очень весёлый и умный человек. Уже через 2 часа мы беседовали как старые приятели на разные темы. Когда зашёл разговор о возрасте Вселенной, он упорно стоял на своём - ей 5 тысяч лет. Никакие мои аргументы не смогли расшатать его устои. Оказалось, он принадлежал к какой-то секте.

Вернувшись из командировки, я отправился по книжным магазинам. Ни компьютера, ни Интернета у меня в то время ещё не было. На одном из стеллажей встретилась книга Грэма Хэнкока "Следы Богов". Это не Библия в одном из исполнений, это рассуждение над историей и артефактами. И подавалась информация в таком виде, что читал её в 2 приёма.

По окончании чтения ещё долго осмысливал. А затем сел за перо и тетрадь. Когда писал роман, искренне верил в правоту. Теперь понимаю, что кувырок земной коры и сдвиг полюсов всего лишь вымысел. Но что написано, то написано.

Своим героям я дал подсказку и они успели подготовиться к катастрофе. Даже умудрились начать с нуля начать новую жизнь. Мне было интересно жить вместе с ними и строить быть, я придумывал им лазейки для выживания в новом мире и оберегал их от новых потрясений. Я постарался изложить эту придуманную историю неизбитыми штампами. Такой, как она могла бы иметь место на самом деле.

Посторонний фактор. (фантастика)

Глава 1. Загадочный визит

Я работал в своём домашнем кабинете, когда начались события, изменившие нормальный ход всей моей жизни. Однако, стоит отдать им должное: я жив только благодаря этому изменению. По образованию инженер-энергетик, но по своему увлечению - историк. Причём, меня увлекает не прошлое СССР или стран вообще. Я ищу факты, собираю мифы и легенды, на основании которых медленно, но верно строю свою теорию о том, что задолго до нас, современных людей, на этой планете уже существовала цивилизация. Возможно, это прозвучит фантастично, или даже мистически, но такие факты существуют в действительности. Это не плод моего воображения.

В своей квартире я жил один. И мне не было скучно без семьи и жены. Основная работа увлекала с головой, даже приходилось брать её порою на дом. На столе сейчас стояло одно устройство, претендующее на усиленное к себе внимание. Я отключил телефон, чтобы позаниматься в тишине. Но про дверной звонок забыл напрочь.

Именно он и отвлёк меня от работы. В нашем доме квартиры расположены секциями. На 2-3 одна общая входная дверь. Я открыл свою, подошёл к общей и щёлкнул замком. Никогда не спрашиваю "кто там?", открываю сразу, стоя при этом сбоку.

Отец взялся за моё обучение, как только я научился ползать. С самых пелёнок он не оставлял меня без присмотра. Мне не пришлось служить в каких-то особых войсках. И в секциях восточных единоборств я также не числился. Потому что с лихвой хватало того, чему учил отец.

-- Жизнь полна неожиданностей, но устроена так, что чаще всего они плохие или очень плохие. Хорошие, приятные сюрпризы встречаются крайне редко. Никогда не рассчитывай на чужую помощь, твоя жизнь нужна только тебе самому. Не хнычь и не проси пощады. И всегда, помни - всегда, жди от жизни подножку. Вызываешь лифт, не надейся на то, что он придёт пустым. Шутники могут туда посадить собаку, а та с перепугу на тебя бросится. Подвозишь в машине случайную попутчицу, а она из хорошенькой девушки превратится в сбежавшую шизофреничку и вцепится тебе в горло. Сидя за рулём, ты должен быть готов в любое мгновение бросить газ и выжать сцепление с тормозом. К тебе обещал зайти друг, но вместо него за дверью окажется ревнивый муж, перепутавший этажи. Никогда не расслабляйся.

Я открыл дверь и сразу отклонился головой назад и в сторону. Успев при этом правой рукой перехватить рассчитанный на мои зубы кулак, размером с заварник, что стоит на плите. Не встретив должного препятствия, тот направился дальше, увлекая за собой и его владельца. Левой рукой под основание черепа я добавил скорость, которая резко сократилась от встречи со стеной. "Минут на пять отдохнёт". Но из двери уже летел второй "заварник", поменьше. Видимо, это чей-то муж с другом. Когда появился и третий, я не успел уследить за первым. Наверное, тому было не привыкать к подобному отношению. Неожиданно быстро он пришёл в себя и успокоил меня. Ощущение было как от столкновения с катком.

Привела меня в чувство холодная вода, выплеснутая из стакана в лицо. Я мысленно проверил себя изнутри: есть ли где повреждения, и какие? Но кроме сильной головной боли нашёл только скованность в правом запястье, и спину немного припекало. Я пошевелился.

-- Открывай глаза, профессор, - раздался чей-то голос, - не надо притворяться.

Я последовал совету и первым делом оценил своё положение визуально. Правая рука пристёгнута наручниками к системе центрального отопления, спину прижигало оттого, что меня прислонили непосредственно к радиатору той же системы. А сам я находился в своём собственном кабинете. На моём стуле сидел невысокого роста мужчина лет 55-ти. На ревнивого мужа походил мало, по крайней мере на его лице не отражалось ни малейшего волнения. Рядом на стульях разместились ещё двое, лет на 20 помоложе, покрепче и повыше. Надо полагать, босс и его телохранители.

-- Чем же вызван ваш визит, позвольте узнать? - задал я вопрос, сидя на полу.

-- Позволим, - согласился старший, - мы не задержимся у тебя. Хочу отдать должное, ты такой негостеприимный ...

-- Каков привет.

-- Но и реакция у тебя! Я считал: мои парни самые быстрые, - с укором взглянул он в их сторону, - а тут - какой-то учёный, привыкший к бумажной работе да паяльнику, - он посмотрел на мой рабочий стол, - честно скажу - не ждал. Или обучался где?

-- Я вроде бы вопрос задал, или у Вас со слухом непорядок?

-- А ты ещё и наглец! - он опешил, - в твоём положении! Может, ты ещё и попросишь нас выйти вон, а?

-- Не помешало бы, не люблю незваных гостей. Не соблаговолите ли вы убраться отсюда куда подальше? Объяснив перед этим цель своего визита.

-- Ладно, пошутили и будет. Отдаёшь нам карту, и мы уходим.

-- Что? Карту? - теперь опешил я, - какую карту?

-- Которую тебе передал отец, - ответил он, наклонив голову.

-- Погодите, - попытался я взять ситуацию под свой контроль, - Вы не ошиблись адресом? Вы уверены, что я именно тот, кто Вам нужен?

В ответ он показал мой паспорт, который до этого лежал в моём же костюме.

-- Нехорошо лазить по чужим карманам. Вас этому не учили?

-- А тебя не учили, что нехорошо указывать старшим, чем им можно заниматься, а чем нет?

-- К тому же, - продолжал я, не обращая внимания на его слова, - мой отец был простым археологом ...

-- Вот-вот, археологом, - ткнул он в меня пальцем, - где она?

-- О какой карте идёт речь?

-- Отдыхай, - махнул он рукой и повернулся к своим небыстрым парням, - сами найдём. Каждому по комнате.

Двое вышли из кабинета, а сам босс начал методично и целенаправленно осматривать мою библиотеку. Книг у меня очень много. Но, похоже, такая работа была для него привычной. Он не устраивал разгром, аккуратно вынимал по одной, поворачивал её переплётом вверх и веером распускал страницы. После чего ставил на своё место и принимался за следующую. Делал он подобный просмотр очень быстро. Я даже удивился, отметив про себя, что последняя книга вернулась на место через два часа. После чего тщательному осмотру подверглись обои, но ни один стык не заслужил внимания. Линолеум был поднят и возвращён на место, дубовая дверь ощупана пальцами снизу и сверху. Мой рабочий стол, все стулья, после чего он вышел и продолжил где-то ещё. Где - не знаю, выходя, он закрыл дверь.

Прошло ещё часа три. Незваный гость зашёл вновь, присел на стул и внимательно посмотрел на меня.

-- Мы ничего не нашли. Но мы хорошо подумаем и ещё вернёмся. Заодно и ты подумай.

-- Наручники, - указал я на свою руку.

-- Извини, - пожал он плечами, - слишком ты быстрый, а нам хотелось бы уйти спокойно, Ты человек неглупый, уж как-нибудь снимешь их сам.

Они ушли, захлопнув дверь. Через несколько секунд донёсся второй, приглушённый хлопок, от двери на площадке. Пока они перебирали содержимое моей квартиры, я пытался понять: что же происходит? То, что они не ошиблись дверью, стало понятно после показа паспорта. Да, они разыскивали именно меня. Но о какой карте шла речь? Отец часто бывал в экспедициях, но при этом в моей памяти отложилось и то, что не менее часто он бывал и дома. Он учил меня ходить, говорить, читать, писать. Всему тому, что должен знать и уметь мужчина, я научился у отца, а не из книг или бесед с друзьями. Отец много рассказывал мне о своей работе. Но я не помню ничего такого, что заслуживало быть спрятанным. Не в его это характере. Он не признавал лжи и обмана, и никому не прощал подобного. Единственное, что мне оставалось, так это - теряться в догадках.

Хорошо, оставим разгадку на потом, сейчас задача номер один - освободиться от наручников. На столе лежали пассатижи. Удобные в руке и, главное, прочные. Мне их подарили на юбилей шутки ради. Демонстрируя подарок, друзья перекусили ими гвоздь на 150. Хороший инструмент, одно плохо - лежит далеко, отсюда не достать. Можно, правда, покричать, постучать по трубам, по стенам. "Никогда не рассчитывай на чужую помощь". Чем я смогу помочь себе сам? Мысленно очертил границу своих возможностей, куда в состоянии дотянуться моя свободная рука или ноги. Удалось добыть лишь небольшую отвёртку, уже неплохо. Но в замок наручников она не входила, великовата. А я-то хотел обрадоваться.

Если попытаться отломить патрубок в системе отопления? На лето воду сливают, и трубы несколько месяцев ржавеют изнутри, становясь тоньше год от года. Попытаться можно, но вряд ли трещина охватит патрубок по кругу сразу. Скорее всего, треснет в одном месте. Вода под давлением пойдёт именно в мою сторону, и я сварюсь. Не хотелось бы.

Что ещё? Мой взгляд остановился на трансформаторе, стоящем под столом. Я намеревался использовать его для питания модели, сетевое напряжение понижалось до необходимых 50-ти вольт. При этом отдавая ток ампер на 20. Изобразив умирающего лебедя, бьющегося в конвульсиях, я с третьей попытки дотянулся до стула. И действуя подобным "удлинителем", подтянул трансформатор. Благо, он оставался включённым в сеть, только выключателем щёлкни. Один провод подсоединил к наручникам, а второй ... а ко второму нужен электрод, иначе я просто сожгу транс. Где ж его взять? Я покрутил головой по сторонам в поисках подсказки. На краю стола лежал пульт от телевизора, лентяйка. Тем же стулом пульт был сбит на пол и подтянут ногой. Там, внутри, находились два гальванических элемента, а в каждом есть графитовый стержень. Который прекрасно сойдёт за электрод.

Поработав немного отвёрткой, я извлёк его на свет божий и привязал ко второму проводу. Действуя, подобно сварщику, удалось расплавить одно из звеньев цепочки. А снять оставшийся браслет с руки, имея нормальный и, главное, доступный инструмент, уже не проблема.

Но первым делом я прошёл по всем комнатам, оценивая возможный ущерб. Однако повсюду царил всё тот же порядок, что постоянно поддерживался мной. Ни малейшего намёка на разгром. Учитывая неприветливость моих визитёров при входе, это было непостижимо. Вся мебель стояла на своих местах, ковры, картины, настенные часы даже не сдвинуты. Может эти двое, в отличие от своего босса, не умеют искать? Уж за пять часов всю квартиру можно на уши поставить!

Зайдя в спальню, я обнаружил всё тот же порядок, что и в зале. Хотя рассчитывал увидеть перья на полу и распоротые диванные подушки. Значит, искать они действительно умеют. Я вернулся в прихожую, открыл входную дверь и, нащупав снизу задвижку, выдвинул тайничок. В нём хранились мои небольшие сбережения, 20 тысяч долларов. Содержимое не исчезло, но тайник явно подвергался осмотру. Осмотрели, пересчитали и вернули на место? И не позарились? Я бы понял, будь там 20 баксов, ну 200, но отказаться от такой суммы!

Подоконник в спальне также имел скрытую нишу, в ней лежало немного золота. Тоже на чёрный день. И тоже проверено и возвращено на место. Почему? Что за "честный" наезд? Подай им карту. Какую?

Во второй раз они посетили меня в гараже через два дня. Я пришёл туда за машиной, открыл калитку в воротах, но включить свет не успел. Меня отвлекла проезжавшая мимо машина. Очнулся я в том же положении: наручник к системе отопления.

-- Что у вас за манеры, господа? Вы что, не умеете разговаривать на обычном человеческом языке? Или у вас невостребованная партия браслетов?

Босс вновь сидел на стуле в зоне недосягаемости. Его помощники, за отсутствием мебели, стояли рядом.

-- Извини, лучше себя обезопасить. К тому же у тебя неплохо получается от них освобождаться. Мы осмотрели твой гараж и машину. Где ты её прячешь, на работе?

-- Вы можете мне толком объяснить, из-за чего сыр-бор? Какая карта вам нужна?

-- Что, у тебя их несколько?

-- Так много, что не знаю, какую же вам предложить?

-- Значит, не отдашь?

-- Для начала мне хотелось бы самому в неё заглянуть.

-- Ну, хорошо.

Он кивнул своим помощникам, один из них сел в машину и завёл двигатель.

-- Ты подумай здесь, а мы снаружи подежурим с пол часика. Потом заглянем. Вдруг ты передумаешь? Надо же будет кому-то оказать тебе первую помощь по вентиляции лёгких.

Они вышли из гаража, закрыли калитку снаружи, а я остался наедине со своим авто. Теперь они резко ограничили меня во времени. Минут через десять мне станет душно, затем очень душно, а дальше - хуже. Я поневоле позавидовал тем автолюбителям, у которых инструмент разбросан по всему гаражу. У меня же он весь находился на стене, метрах в двух от границы недоступности. Что можно придумать? Два варианта: либо заглушить машину, либо освободиться от наручников. Надо в будущем достать ключ, и держать его при себе. Если так пойдёт и дальше, лишним не окажется.

Я окинул взглядом пол, стены, заглянул за трубы отопления в поисках хоть чего-нибудь. И нашёл обломок алмазного надфиля. Свобода рядом при наличии времени. Жаль, не поставил машину носом к выходу. Можно было бы попытаться дотянуться и, заткнув ботинком выхлопную трубу, заглушить двигатель. Чем ещё? В баке горючего на половину, для меня хватит. Двигатель сам не заглохнет, необходимо помочь. Как?

Опять два варианта: или бензин перекрыть, или искру убрать. Первый недоступен, только время зря потрачу. Как устранить искру? Водой! Рядом со мной кран и шланг, чтобы машину на улице мыть. Ага, был шланг, вчера сосед взял и не вернул. Вовремя взял, на поминки приходи. Под трубами удалось нащупать пустую банку из-под сгущёнки. Замачивал в бензине кисти и подвинул её сюда. Вдруг ещё сгодится? Это "ещё" как раз сегодня. Приоткрыл немного кран, чтобы вода бежала небольшим ручейком, набрал полную банку и плеснул на решётку радиатора. Затем вторую, третью. Вода мелкими брызгами рассеивалась внутри под капотом по проводам, патрубкам, генератору и, главное, на катушку зажигания. Банок около сорока выплеснул, пропала искра всё-таки.

Не сообразил сразу, дотянулся до отдушины под потолком и выдернул заглушку, обеспечив, пусть и небольшой, но всё же приток свежего воздуха. За счёт того, что на улице лёгкий морозец, воздух сразу опускался вниз. А там я сижу и надфилем пилю свои оковы. Минут через 15 спали и они. Сколько времени ушло? Минут 20-25, осталось немного. Надо успеть приготовиться к приходу гостей, зайти обещались. Что бы вам такое придумать? Пройдя взглядом по полкам, выбрал самое лакомое угощение - паяльную лампу. Тряхнул в руке - с пол литра бензина есть, за глаза хватит. Поднял давление и присел возле ворот. Сейчас я вам устрою небольшую дискотеку с пляской Святого Вита. Подумав, достал свечку из аварийного освещения и зажёг её. Сейчас гости вернутся для продолжения беседы. Весьма вероятно, что на столь "горячий" приём они не рассчитывают.

-- Делай неожиданный ход, помогает, - вспомнились слова отца.

Сквозь ворота слышались звуки шагов по свежему снегу. Но они приближались и удалялись. Это мои соседи по гаражу проходят мимо. Наконец, шаги свернули в мою сторону и замерли. Я зажёг лампу и занял место напротив двери. Снаружи вставили ключ в замочную скважину и уверенно открыли замок. Словно в свой собственный гараж! Только дверь распахнулась, как брызнувшая струя горящего бензина прошла по брюкам посетителей.

-- Заходите, гости дорогие! - пригласил я, - У меня уже самовар настоялся.

Однако, все трое от угощения отказались, занятые исключительно своей верхней одеждой. Хотя она и находилась у каждого внизу. Хватая снег пригоршнями, они погасили пламя и, не сказав ни слова в ответ, убрались восвояси к стоявшей через несколько гаражей "Ауди-100". Давайте, ребята! Тоже мне, картёжники.

Я осмотрел свою "шестёрку": сохнуть ей до завтра. Закрыл гараж и пешком отправился на работу. Вернее, до автобусной остановки. На повороте с нашей дороги на трассу, собралась небольшая пробка. Здесь скопились машины, посреди перекрёстка стоял инспекторский "Москвич", вращая цветными огнями. Возле него - две "Волги" в нежных объятиях друг друга. А в отдалении на обочине пожарные тушили факел какой-то машины, лежащей на боку.

Я прошёл к толпе зевак на тротуаре.

-- Что случилось? - спросил у знакомого старика.

-- Да вот, вылетела отсюда "Ауди" на красный свет, "Волгу" зацепила. А скользко же, её выбросило на встречную. Она ещё одну прихватила, и сама перевернулась несколько раз. Вон, пылает. А та "Волга" ещё и с первой встретилась.

-- А что пассажиры в иномарке? - посмотрел я в её сторону.

-- Не успели выскочить, наверное, - пожал он плечами, - поздновато пришёл. Говорят, загорелась сразу. Другие водители пытались погасить своими огнетушителями. Да разве его потушишь? Оно и пожарным не очень поддаётся.

"Так, подумал я, паяльная лампа стала для них прелюдией". Нельзя выезжать на красный свет, ещё и по такой дороге. Здорово я раздраконил их, сами напросились.

Глава 2. Заваленный глобус.

Но какую же карту они искали? Мой отец умер два месяца назад в больнице после недолгой болезни. Причём, у меня обстоятельства сложились так, что я узнал об этом через неделю после его похорон. Так что не смог даже попрощаться с ним по-христиански, только положил цветы на могилу. После учёбы я уехал из родного дома в другой город, и виделись мы лишь раз в год, во время моего или его отпуска.

Убей меня Бог, не припомню никакой карты. Даже, когда приехал на его 9 дней, из отцовых вещей для меня по его просьбе ничего не передали. От своей доли в его квартире я отказался в пользу сестры. И мебель, и множество мелочей из его экспедиций оставил там же. Стоп! Сестра настойчиво уговаривала забрать батины фотографии. У него их было великое множество. Те, на которых сняты и я, и сестра в далёком детстве, мы честно разделили поровну. Но многие относились к его раскопкам. Отец повсюду брал свой широкоплёночный "Киев". И пачками затем печатал карточки, ещё чёрно-белые. Цветных тогда не было.

Я их сгрузил в ящик в шкафу, вернувшись домой. И после того ни разу в него не заглядывал. Даже, если "мои гости" и перепотрошили его, не смогу утверждать, взяли они оттуда хотя бы одну? После их визита я лишь мельком посмотрел внутрь, отметив их наличие. Но будь там карта, они бы не заявились в гараж!

Вернувшись заполночь домой, благо на завтра выходной, я вытащил ящик и вывалил его содержимое в зале на пол. Здесь как минимум тысячи три снимков! Помнится, отец хранил фотографии раздельно по каждой экспедиции. Но, забирая их после поминок, я удивился тому, что все они лежали россыпью. Сестра убеждала, что её спиногрызы к ним не прикасались. Но, несмотря на свою кочевую жизнь, батя во всём любил порядок.

Тогда я не придал этому особого значения. А теперь во мне росла уверенность, что пресловутая карта кроется именно здесь, среди бесчисленных пейзажей незнакомых мне мест. Будь она простым рисунком, "Ауди" не сгорела бы. Вернее, саму карту я не найду, но подсказка должна быть.

Я брал снимки небольшими пачками и просматривал их, разбирая по памяти в разные стопки. К утру большая часть уже лежала в стороне множеством отдельных видеоотчётов. Сон взял своё, и я уснул здесь же на широком диване.

К вечеру субботы мне удалось отсортировать последнюю. Помогал сам отец, вернее, его стиль съёмки. Он делал снимок предстоящих раскопок общим планом, множество - по ходу работы, выделяя наиболее интересные места. И обязательно присутствовала фотография всех тех, кто принимал участие в работах.

А затем я ещё целую неделю перебирал их, пытаясь уловить связь между ними и недавними событиями. Если отец действительно имел на руках какую-то карту, то она могла относиться к его раскопкам. Если она и не дошла до меня, то передо мной все его экспедиции. Отец ничего не скрывал от меня. Даже намёком ничего не сказал при нашей встрече по весне. Но за ушедший год он побывал ещё в одной экспедиции, последней для себя. И после неё мы уже не встречались. Неужели там он нашёл что-то такое, из-за чего заварилась эта каша? И после возвращения он умер буквально через неделю. От двустороннего воспаления.

А подхватил его на далёких Уральских горах. Вот небольшая стопка снимков из его последней экспедиции, но явно неполная. Только лишь фотографии участников. Я знал, что отец провёл там несколько месяцев. Не мог он сделать так мало, не в его это привычке. Я вновь принялся по вечерам перебирать другие пачки, отыскивая возможную принадлежность к нужному мне времени. Даже свою работу над устройством, которому посвящал последние месяцы, забросил. Благо, теперь меня уже никто не старался приковать к центральному отоплению.

Нет, ни одной фотографии, правильно я сортировал. Совершенно неожиданно, через месяц после визита непрошеных гостей из почтового ящика я выудил уведомление на пять посылок. Ого! Оказалось, отец сразу после возвращения с Урала оставил своему знакомому все свои дневники по экспедициям, и фотоплёнки. Все, их было несколько десятков. Каждая в коробочке, в которой находилась при продаже. С обязательной датой. Среди них были и три с надписями, подтверждающими их принадлежность к последнему походу отца. Он просил передать их мне, если в течение месяца не сможет забрать. Но о смерти отца его товарищ узнал, будучи сам в больнице с переломом ноги. Отец убедительно просил никому не перепоручать передачу. Как только тот выписался из больницы, сразу отправился на почту и выполнил последнюю волю моего отца.

Приготовив реактивы, я вечером устроился на кухне и отпечатал все кадры с последних плёнок. Те карточки, что у меня уже имелись, к ним отношения не имели. Возможно, их передал отцу кто-то из его собратьев по путешествию. Ведь за долгие годы странствий у него образовалась "своя банда", как он шутя говорил. Это был очень дружный коллектив, все члены которого не представляли себе долгой домашней суеты. Вот чай на костре, сон под небом, долгие переходы по тайге, пустыне, болотам. В нашей стране, за рубежом.

-- Надо быть чуточку помешанным, чтобы хоть в малой мере понять меня.

Я помешан не был, но понимал его полностью. Пока был мал, отец часто привозил мелкие безделушки, не являющиеся исторической ценностью, как я понял впоследствии. Но для меня он представлял их частью ушедшего мира, чьим-то кувшином, игрушкой ребёнка, который жил на Земле 500, а то и несколько тысяч лет назад. Однако, черепки в нашем доме не собирались в кучи хлама. Отец сам же изымал их, когда к ним иссякал интерес домашних.

Однажды, по окончании моего высшего обучения, он вернулся с Кольского полуострова с очередных раскопок. По дороге, в районе Сейдозера, им встретились места, где ещё в 20-тые годы работал Барченко. Тот в своих отчётах упоминал о каком-то лазе, входе в пещеру, при приближении к которому появляется чувство необъяснимого страха. Позже вход взорвали по приказу НКВД, и об этом месте забыли. Но отец сотоварищи не могли пройти мимо такого тёмного места. Они разыскали бывший вход, расчистили его, и попытались пройти внутрь. Однако каждый из них выбегал оттуда, трясясь от ужаса.

Все они относили себя к очень уж неробкому десятку. Но тогда я не поверил в то, что какая-то пещера может у таких закалённых мужиков вызвать страх. (Поверил после, несколько лет спустя встретил упоминание о необъяснимом страхе в подобной пещере из другого источника и в другом географическом месте). Самый упорный из них трижды входил в середину. На четвёртый ему удалось пройти, привязанным на верёвке за пояс, дальше всех. Когда он перестал её подёргивать, предупреждая остальных о своём самочувствии, его буквально вытащили на свет. В кулаке был зажат осколок стекла, который когда-то был частью диска, толщиной в сантиметр. Затем этот диск разбился и рассыпался на части. Объяснить его происхождение товарищ не смог. Помнил только, что от сильной головной боли начал волчком крутиться по полу, и потерял сознание. Естественным было предположить, что этот осколок случайно попал ему в руку, когда он метался внутри.

Встал вопрос о возрасте стекла. Все склонялись к мнению, что он очень стар. Ведь современный человек пройти туда не мог. Хотя бы по той причине, из-за которой пришлось тащить за верёвку. Вряд ли кто мог и забросить его со входа внутрь: осколок был найден за изгибом. Похоже, пещера сама себя охраняла.

Лабораторный анализ не дал точного ответа о возрасте стекла. Предлагали забыть о нём. Мало ли какие стёкла валяются по пещерам? Никто не хотел вникать в тот невероятный факт, что оно, не являясь линзой, увеличивало. Обе стороны идеально ровные и параллельные. Есть такая плоская линза в современной оптике, это анастигмат. Но и он составлен из двух: выпуклой и вогнутой. Они очень точно подогнаны друг к другу. Но на торце всё же видна граница. На торце этого осколка границы не наблюдалось. Даже при большом увеличении.

Современная наука не смогла, или не захотела, найти ответ. Я подозреваю, что тем, кто её исследовал, она показалась пятым колесом в телеге. Проще ехать по всеми признанной теории, чем вникать во что-то непонятное. Хотя, с другой стороны - вот то, чего ещё нет. Изучи, найди секрет, запатентуй.

Этот кусочек до сих пор хранится в моём серванте. Отец до конца своих дней оставался уверенным в том, что он очень, очень стар: "ему несколько тысяч лет". Хотя дать ответ на вопрос, почему он так считает, не смог.

И вот теперь, рассматривая каждый лист мокрого картона в ожидании, пока изображение проявится полностью, мне вспомнилось это "пятое колесо". На одном снимке крупным планом лежал целый(!) стеклянный диск, диаметром сантиметров 5-6. На следующем он уже находился на подставке из двух камней, а те лежали на газете. Хорошо было видно, что буквы газетных строчек, находящихся под стеклом были заметно большими. То есть стекло увеличивало. Бесспорно, и оно и тот осколок - звенья одной цепи.

Отпечатав все кадры и отглянцевав карточки, я расположил их на ковре в зале в том порядке, в каком они попадали на плёнку. Затем достал дневники отца и попытался "озвучить" изображение. Получилась такая вот история.

Ещё десять лет назад отец случайно услышал разговор двух мужчин в вагоне метро о каком-то старом, можно сказать древнем, становище человека где-то в районе северного Урала, за Полярным кругом. На следующей же станции в сутолоке выходящих и входящих потоков собеседники исчезли из виду. Батя поделился этой скудной информацией со своими друзьями. Никто из них не смог подтвердить её или что-нибудь добавить. Все слышали об этом в первый раз. За прошедшие годы они пересмотрели множество книг, летописей, архивов. Дважды выезжали в те места, расспрашивая местное население. Но никто, нигде и ничего.

Лишь в ушедшем году так же случайно, как и в прошлый раз, отец нос к носу на улице столкнулся с одним из тех собеседников. А память у бати была на лица, скажу я вам! Он никогда не мучался вопросом "Ну где же я его видел?". Они присели на скамейке в сквере и разговорились.

Этот человек оказался родом из тех самых мест. Пацаном он бегал с ребятами в горы. Однажды, играя в войну, он с другом спрятался от своих "врагов" в узкой расщелине. От неё вёл не менее узкий ход к небольшой пещере. Переждав, пока противник уйдёт, они вышли. И вернулись уже с факелами на следующий день. На стенах резцом были сделаны рисунки. С видом охоты, какие чаще встречаются в таких случаях.

Объяснив ему, что является археологом, отец выяснил точное местонахождение этой пещеры. Этой весной он со своей "бандой" отправился туда. Все наскальные рисунки лежали теперь передо мной в виде фотоснимков. Но не они представляли наибольший интерес. Стеклянный диск притягивал моё внимание и манил к себе. Отец не показал его своим друзьям. Наткнувшись на него в одиночестве, когда все отправились в лагерь к ужину, он сфотографировал линзу и вернул её на то место, где она хранилась долгие годы. Помня историю с первым осколком, он не хотел доставать её на свет. В своём дневнике отец оставил записку для меня.

-- Если у тебя ещё не остыл интерес к этой загадке, предлагаю поломать голову. Мне она уже не по зубам. Это моя последняя экспедиция, уже не те силы, чтобы бегать. Помнится, ты интересовался давно ушедшими цивилизациями. Становище, в котором мы нашли этот стеклянный артефакт, относится к 10-му тысячелетию до нашей эры. Так говорят результаты радиоуглеродного анализа костей. Линза была очень искусно спрятана в стене. Не думаю, что заложили её туда в более поздний период. А в те далёкие времена стекло ещё не создавали, не говоря о таком сложном инструменте, как линза. Даже в наши дни от неё открестились. Я умудрился подхватить здесь воспаление лёгких, так что завтра мы сворачиваемся. Чувствую, здоровья уже нет. Мало ли что случится со мной. Если выздоровею, вместе побеседуем об этом. А нет, тебе передадут все мои дневники и плёнки.

Отец не выздоровел. Эта экспедиция и впрямь оказалась для него последней. Учитывая то, что нужное мне место находится за Полярным кругом, пришлось ждать пол года, пока лето не согреет землю. Подошёл отпуск, я заранее приготовил всё необходимое для короткого похода, и отправился на место одного из самых старых человеческих жилищ. Зная дорогу к нему из отцовского дневника, путь оказался несложным. Два часа самолётом до Воркуты, день на лошадях и два локтя по карте.

Возможно, становище и было когда-то большим, но от него сохранилась лишь эта пещера. Прознав в неё лазейку, пацаны давно навели здесь свой порядок, так что археологи довольствовались только рисунками да незамеченными до них мелочами. Вроде глиняных черепков и костяных наконечников стрел. Было ещё несколько костей от человеческих скелетов, по которым и определили возраст. Их ещё в начале поисков отправили с нарочным в институт для анализа. Но, вынося камни и песок в корзинах, они наткнулись в стороне от этой пещеры на другую. Та относилась к более позднему периоду: где-то начало нашей эры. Вот там находилось действительно сокровище (по меркам моих гостей). Но его вывезли сразу. Наверное, они надеялись на то, что экспедиция отца что-нибудь упустила. Там, под слоем пыли лежали золотые украшения не лучшего качества, с точки зрения ювелира. Но представляющие историческую ценность, да и само золото без спроса вряд ли когда останется.

Подсвечивая фонариком, с фотографией в другой руке, я несколько часов потратил на поиск искомого места. Оно действительно было очень аккуратно заделано под структуру камня стены. Осторожно действуя ножом, я извлёк линзу, завёрнутую в полиэтиленовый пакет. Видимо, отец постарался. Бережно вынул диск и первым делом посмотрел сквозь него на луч фонаря. Затем проверил обе поверхности на наличие царапин, повернув под углом к свету и рассматривая его отражение. Ни единой ни на одной стороне! Словно её только что изготовили. Но не может же отец так пошутить с собственным сыном!

Этот кусочек стекла был настолько прозрачен, что само стекло становилось заметным лишь при отражении света. Ему даже не понадобился специальный просветляющий слой из тонкой оксидной плёнки, без которого немыслима современная серьёзная оптическая система. Он притягивал мой взгляд. Как ворону манит блестящая безделушка, а женщину бриллиантовое колье. Не так давно на этом самом месте сидел мой отец и так же любовался им.

Больше мне здесь делать нечего, до меня работали специалисты.

Вернувшись домой, я заехал на работу. Шеф совершенно не возражал против моего раннего выхода, работы хватало. Но взамен он обещал вернуть оставшиеся дни по первому требованию.

Теперь мне необходимо мнение специалиста: что представляет собой "моя" линза с точки зрения науки? Отдавать её на всеобщее обозрение, помня, что получилось у отца, не хотелось. А такого человека в списке моих знакомых не числится. "Не имей сто рублей ...". Я достал записную книжку. Кто-то упоминал на недавней вечеринке, что у него есть знакомый специалист по оптике. Вот, есть такое.

-- Игорь? Привет.

Справившись друг у друга о здоровье, я попросил организовать встречу с тем специалистом.

-- Хочешь подбросить ему тему? - спросил он.

-- Какую? - не понял я.

-- Да он ищет тему для кандидатской. Такие, как у всех, ему не нравятся. Подай что-нибудь такое, чтобы убить сразу всех.

-- Как же я подброшу, если и в глаза его не видел? - рассмеялся я.

-- Шучу, от трубы не уходи. Он тебе перезвонит, - и отключился.

Через пять минут мой телефон действительно "запиликал".

-- Виктор Алексеевич? - спросила труба хорошо поставленным голосом молодого мужчины.

-- Да, - согласился я, - чем обязан?

-- Это Дмитрий, Игорь Петрович ..., - начал было он. Но я оборвал:

-- Да, я просил его. Мне требуется небольшая консультации по оптике. Могу я рассчитывать на Вашу помощь?

-- Конечно, - согласился он, - чем могу?

-- Для начала хотелось бы встретиться и побеседовать.

-- Хорошо. Сегодня выходной, приезжайте ко мне домой, - он продиктовал адрес.

Через час я уже находился в квартире, одна из комнат которой представляла собой нечто, вроде мастерской по ремонту биноклей, объективов, микроскопов и прочих оптических приборов. Ближе к окну располагался стол с обычным "рабочим порядком". На нём лежало множество коробочек с разнообразными линзами. Несколько разобранных объективов с расколотой оптикой ждали своей очереди на полке повыше стола. Среди инструмента я заметил небольшой лазер и самодельную установку со штативами. Похоже, с их помощью производилась точная фокусировка собранных приборов.

-- Так чем же смогу Вам помочь? - хозяин квартиры первым нарушил молчание.

-- Могу я присесть?

-- Да, конечно, - извиняюще он указал на кресло, сам же присел на стул.

Я достал из кармана пиджака пакет. Развернул несколько слоёв бумаги и извлёк на свет стеклянный диск. Взяв за торцы тремя пальцами, я передал ему.

-- Меня интересует любая информация об этом предмете, которую Вы сможете мне предоставить.

-- Простой кусок стекла? - удивлённо посмотрел Дмитрий сквозь диск на свою ладонь.

-- А Вы посмотрите сквозь него на меня, - подсказал я.

Он последовал совету, и я увидел его удивлённо расширенный глаз. Он отодвинул линзу дальше, поднялся и подошёл к настольной лампе. Зажёг её, приставил линзу почти вплотную к ней и направил свет на вторую ладонь. Затем начал медленно удалять руку, фокусируя свет. Когда убедился, что такое возможно, он хмыкнул и протянул руку, возвращая мне линзу.

-- Анастигмат, - с уверенностью констатировал он факт, не вызывающий у него сомнения.

-- Может быть, я что-то упустил, - развёл я свои руки, не принимая предмет, - посмотрите внимательно на его торец. Там должна быть заметна граница.

Он внимательно посмотрел на меня, затем - так же на стекло. И, не заметив никакой границы, вновь зажёг лампу, пододвинул лупу, закреплённую на штативе, и рассмотрел с её помощью ещё раз и более внимательно.

-- Её там нет, - механически произнёс он, повернув голову в мою сторону.

-- Ну, я-то об этом знаю, - для меня этот факт не вызывал сомнений.

-- Наверное, я невнимательно смотрел, - не согласился он.

Ещё пол часа потратил он на поиски несуществующей межи. Наконец, отложил линзу в сторону на лоскут материи, и устремил взгляд в стену.

-- Нет? - напомнил я о себе.

-- Нет, - на этот раз он согласился со мной, не поворачивая головы.

-- Я оставлю Вас, - поднявшись, я направился к выходу, - за неделю какой-нибудь результат появится?

-- Что конкретно требуется от меня? - он вышел из раздумий и направился следом за мной.

-- Всё! Всё, что Вы сможете рассказать мне об этом "анастигмате". Из чего состоит, структура, коэффициент преломления стекла, прозрачности. Меня интересует: что ЭТО такое с точки зрения современной оптики.

-- Откуда она у Вас? - спросил он уже в дверях.

-- Пока не скажу, но смело могу заверить: ни один человек не предъявит своих прав на неё. Тем не менее, мне бы не хотелось, чтобы она попала под чужой взгляд.

Мы попрощались, и я уехал домой. Наконец у меня появилось свободное время, а то мой рабочий стол давно за мной плачет.

В течении последующих дней я намеренно не звонил ему, стараясь не мешать своими ранними расспросами. Наконец, он сам потревожил меня:

-- Виктор Алексеевич? - спросила труба уже знакомым голосом, - Вы не могли бы сегодня вечером приехать ко мне?

-- Конечно, могу. Даже можно сказать, жажду!

Вечером я сидел у него в том же кресле

-- Скажите, - Дмитрий кивнул головой в сторону стола, на котором лежала линза, и вновь поинтересовался, - откуда она у Вас?

-- Это долгая история. Давайте, мы ответ на этот вопрос оставим на потом. Обещаю ответить. Я понимаю, что он так же интересует Вас, как меня то, что можете рассказать Вы. Ведь у Вас есть, чем занять меня? - я посмотрел на него вопросительно.

-- А кроме того, что это стекло увеличивает, Вы ничего не знаете?

-- Абсолютно.

-- Тогда, - его взгляд стал каким-то заинтересованным, - могу действительно рассказать Вам кое-что интересное. Я взял его с собой на работу, там условия лучше. Для начала сделал небольшой скол для лабораторного анализа. Это стекло. Я проверил фокусное расстояние для красного, синего, зелёного и белого цвета ...

-- Зелёный-то для чего? - перебил я.

-- Для чистоты эксперимента, - без тени сомнения ответил он, - оказалось, что все они сходятся в одной точке. В принципе, так и должно быть. Но! Очень большое но. В сравнении с обычным анастигматом, у этого, - кивок на стол, - размытость фокуса ниже на два порядка. А сама линза настолько же прозрачнее. Я просветил её на рентгене и получил неожиданный результат.

-- Стекло возможно так светить? - искренне удивился я.

-- Вообще-то нет, - улыбнулся он, - но мне стало интересно.

Дмитрий достал из ящика стола тетрадь и вынул из неё негатив. Стекло просвечивалось сбоку, с торца. Ясно просматривался прямоугольник, продольная середина которого была заметно размыта в сравнении с краями. Я взял линзу и посмотрел через торец на свет, льющийся из окна.

-- Я тоже так делал, - заметил мой собеседник, - ничего не заметно, правда?

Правда, никакой размытой границы в оригинале не было.

-- Всё дело в том, что линза изготовлена не из двух частей, как делают обычно. Это цельный кусок стекла, но одна часть, например, выпуклая, отличается от второй структурой. Так же, как структура алмаза от угля. Хотя и тот и другой состоят из углерода. Благодаря этой разности структур получается и разный коэффициент преломления. Однако, технология подобного изменения структуры .... Скажите, где её сделали?

-- Если бы я сам знал. Это всё, что Вы смогли узнать?

-- Нет, не всё. Когда я после просмотра снимка, - он указал подбородком на мои руки, которыми я механически крутил рентгеновский негатив, - посмотрел как и Вы на свет через торец и ничего не увидел, я попытался пропустить сквозь него луч лазера.

-- И что? - с живым интересом подался я вперёд.

-- Вы, правда, не знаете "что"? - посмотрел он на меня в упор.

-- Скажите, а зачем бы я пришёл?

-- И то верно, - согласился он, - так вот ...

Дмитрий подошёл к столу и установил линзу на штативе в горизонтальном положении и торцом к стоящему наготове лазеру. Затем задёрнул шторы и закрыл дверь, тем самым создав небольшое затемнение, и подал питание на источник узконаправленного луча. То, что появилось после этого, приклеило меня к тому месту, где я сидел. Нет, медвежьей болезнью я не страдаю. Просто-напросто, я замер от изумления.

На удалении фокусного расстояния выше стекла появилось слабое изображение модели Земли. Нечто вроде глобуса, диаметром сантиметров двадцать. Дима достал сигарету, закурил и пустил струю дыма в него. Изображение стало ярче и насыщеннее. Я поднялся и подошёл ближе. Не веря глазам, ткнул пальцем в то место, где свет обозначал Африку. Понятно, что с тем же успехом можно и в небо тыкать.

-- Это голограмма, - подсказал мой консультант.

Я уже и сам догадался. Земной шарик смотрелся очень реально, словно настоящий. Он выглядел так же, как и те, что имеются в каждой школе. Синие тона океанов, зелёные с коричневыми отмечали сушу. Его можно было рассмотреть с любой стороны, что я и сделал.

-- Дима, - задумчиво произнёс я, вытягивая голову, чтобы заглянуть на обратную сторону, - а если линзу перевернуть?

-- Шарик окажется внизу, - ответил он, докуривая сигарету возле чуть приоткрытой шторы, - а если вращать линзу в горизонтальной плоскости, то есть пустить луч в обход по всему торцу, то и Земля начинает вращаться.

Он продемонстрировал мне сказанное поворотом линзы на небольшой угол. И тут я наконец уловил то, что в глобусе мне изначально показалось неправильным.

-- Дима, а почему он лежит на боку? При вращении ось проходит через полюса, а здесь, - я присмотрелся, - через Северную Америку и Австралию.

Оказалось, что он не обратил на это внимания раньше, так что удивился не меньше моего.

-- Как же это, из простого стекла - голограмма?

-- Это матрица. Не знаю технологии её изготовления, но это - матрица.

-- А если, - не унимался я, - расколоть линзу надвое, а затем подставить один из осколков под лазер?

-- Дело в том, - просветил он меня, - что каждая отдельная часть матрицы сохраняет в себе всю ту информацию, которая в неё записана изначально. Так что ... Что Вы на меня так смотрите?

Я действительно выглядел в тот момент не лучшим образом. Рука сама потянулась к внутреннему карману пиджака, куда ещё дома положил тот, старый кусочек, что отец привёз из "пещеры Барченко". Я протянул своему консультанту маленький свёрток.

-- Что здесь? - спросил Дима, принимая.

Я пальцем указал на лазер, и тихо, шёпотом, словно чего-то опасаясь, попросил:

-- Под луч поставьте.

Он аккуратно развернул бумагу и поднял на меня взгляд. Видно было: он сразу понял, что это такое.

-- Где Вы их берёте? - заменил он линзу на осколок.

-- Места знаю.

-- Покажете?

-- Ничего невозможного нет.

Лазерный луч высветил такой же глобус, только намного тускнее.

-- Информация-то сохраняется, но лишь цельная матрица способна выдать полноценное изображение, - пояснил он, - смотрите, а ведь и этот глобус также завален на бок.

Теперь Северный полюс обозначался Тибетским нагорьем, а Южный - островом Пасхи.

-- Вы что-нибудь понимаете? - повернулся Дмитрий ко мне.

-- Пока нет, - покачал я головой и вернулся в кресло.

-- Ну, тогда настал Ваш черёд. Расскажите об их источнике.

Немного помолчав, осознавая увиденное, я поведал ему историю находок осколка и целой линзы. Рассказал о своём отце, его походах, о своей недавней поездке. Он слушал меня с таким же интересом, с каким я сам недавно читал дневники отца. В лице Дмитрия я встретил очень интересного и умного собеседника. На мои высказывания о том, что задолго до нас на этой планете жили развитые цивилизации, он не ухмылялся и не поддакивал, поддерживая разговор. Мало того, с некоторыми фактами, отрицаемыми официальной наукой, он сталкивался. Но так же, как и я, не смог найти им разумного объяснения. Кроме как приписать именно тому, что мы не первые.

Взять, например, наш собственный мозг. Когда появились на свет наши родители, существовало только радио. Уже на их веку появилось телевидение. И они его поняли и приняли. Также при их жизни человек полетел в космос, появились компьютеры. И это не явилось чем-то нереальным, потусторонним. Мозг так устроен, что в состоянии осознать продвижение науки и техники. Кто возьмётся утверждать, что человек рождённый лет 300 назад был более скуден умом? Наш мозг ничем от его не отличается. И он изначально был также готов воспринять "Пентиум". Но на воспитание того ребёнка воздействовали те догмы и стереотипы, что считались нормой в те времена.

Природа ничего зря не делает. Сколько обезьяну не учи, работать на обычной печатной машинке она не сможет никогда. Но ведь мы способны обучаться. На полку невозможно поставить книг больше изначально рассчитанного числа. Но мозг человека впитывает и впитывает в себя знаний с каждым поколением всё больше. И предела не видно. Был такой случай - в лесах Амазонки экспедиция нашла маленькую девочку, которая отстала от своего племени. Её взяли с собой и отдали в приют. Она выросла, выучилась и стала профессором. А ведь её соплеменники, с нашей точки зрения, жили на уровне каменного века.

Когда-нибудь появятся автомобили, передвигающиеся по воздуху. Придумают способ обучения, намного более быстрый и качественный, чем современные школы и институты. Что, появись эти "чудеса" сейчас, мы бы отмахивались от них, как чёрт от ладана? Или мозг уже был развит однажды на качественном уровне, а мы, современные люди, навёрстываем упущенное после неизвестной катастрофы? Когда жизнь была сведена до пещерного уровня. И единственной целью являлось выжить и вырастить детей. Куда уж до учёбы и поддержания науки на должном уровне.

Второй аргумент в пользу моей теории - это фактор времени. Современная история "выделяет" человеку 5 тысяч лет. Если те 5 миллиардов, которыми измеряется существование Земли привести к масштабу в 1 год, то мы появились на сцене за пол минуты до Нового Года. Динозавры же вымерли ещё 26 Декабря. Как Вы думаете, 30 декабря никто здесь не жил? Или, скажем, 10-го?

-- Знаешь, Дима, - прервал я нашу беседу, - ведь эти глобусы удивили меня не тем, вернее, не столько тем, что возникли из стекла. Они подтверждают тот факт, что Земные полюса периодически меняют своё расположение.

-- Откуда Вы знаете, что они передвигались? Я об этом слышал, но не помню, на чём основано подобное убеждение.

Из области вопросов и ответов наша беседа переместилась к границе догадок.

-- Это не убеждение. На такой вывод наталкивают исследования горных пород, представляющих собой давно застывшую лаву. Она содержит в себе вкрапления железа. Находясь в лаве, его кристаллы подвергались воздействию магнитных линий так же, как обычная стрелка компаса. И так же располагались вдоль них. Застывшая лава точно указывает направление. Поскольку вулканическая деятельность на Земле продолжается постоянно, то и таких "указателей" имеется большое множество. Но не все они направлены с современного юга на север. Некоторые расположены под углом.

-- Может быть, - условно согласился он со мной, - хорошо, пусть так. Но это ещё не указывает на то, что и географические полюса также располагались совсем не там, где они находятся в наши дни. То, что магнитные двигаются, можно объяснить воздействием Солнечного поля на наше. Обычно оно проявляется в магнитных бурях. Более сильная вспышка нашего светила отзывается полярными сияниями. Вы хотите сказать, что уж очень мощная вспышка способна перевернуть планету? Не поверю.

-- И не верь, Солнце здесь ни причём. Если быть точным и называть вещи своими именами, то магнитные полюса никуда не смещаются. Их уход со своих насиженных мест находится в небольших пределах, порядка нескольких градусов. Это нормальный процесс. Ведь и сама земная ось гуляет на 2,5 градуса, да ещё и планета пляшет как юла.

-- Я в курсе, - перебил Дима, - сейчас на полюсе Полярная звезда, а через 12 тысячелетий её сменит Вега. Это называется прецессией, астрономия - моё увлечение.

-- Радует, значит мы говорим на одном языке. Так вот, на самом деле земная кора временами смещается вокруг жидкого ядра.

-- Это смещение происходит в течении миллионов лет? - Дима сощурил глаза.

-- Само собой, - кивнул я, - как же иначе? Однако, пока не берусь доказывать правоту своих слов. У меня кроме собственной уверенности нет ни одного аргумента в наличии. Поэтому, чтобы не казаться голословным, позволь не продолжать.

Однако "не продолжать" получилось естественным образом. Позвонили в дверь, и хозяин пошёл открывать. У него, так же как и у меня, кроме квартирной двери была ещё и одна общая, на пару с соседями. Эта, первая, оставалась открытой, пока он щёлкал замком. Так что мне было слышно всё, что происходит на площадке. А там из всех звуков была одна лишь тишина. Это неправильно, должно быть что-то вроде:

-- Здравствуйте, - или, - извините, Вам кого?

"Не доверяй тишине, там совсем не то, чего следовало бы ожидать". Я осторожно поднялся с кресла и замер возле двери в комнату, прижимаясь к стене. Тут же в проёме появилась спина Дмитрия. Он медленно двигался этой частью своего тела вперёд, а в его лоб упирался глушитель. Следом появился и пистолет. Правой рукой я перехватил запястье непрошеного гостя. Выкручивая руку, я хотел свалить его на пол. Моей ошибкой стал расчёт на единственного визитёра, и я вновь попался. Даже не успел заметить - отчего комната превратилась в набор ярких светящихся точек.

Я провалился куда-то в подземелье, где кроме темноты и моего имени ничего не было. Кто-то издали звал меня, но совсем не хотелось отзываться. Здесь так тепло и уютно. Однако, этот "кто-то" оказался человеком настойчивым и безжалостным. Он обрушил на меня целый водопад. Стало мокро и пришлось выбираться.

Дмитрий набрал полный рот воды для запуска очередной струи, когда мои глаза открылись.

-- Не надо, я уже здесь, - прикрылся я ладонью.

Пришлось ему глотать воду, после чего губы расплылись в улыбке.

-- Живой! Я так рад!

-- Кто это был? - я осматривался по сторонам.

За время моей отключки Дима перетащил меня в то же кресло, где я сидел раньше. Рукой я ощупал затылок, где обнаружилась неплохая шишка. Только вот бинт зачем?

-- Так, - улыбнулся хозяин и развёл руки, - друзья заходили, здоровьем интересовались.

-- Это хорошо, что друзья, - поддержал я шутку, рассматривая кровь на пальцах от шишки, - пришли бы враги - убили. А зачем, ты говоришь, приходили?

Вместо ответа он отошёл в сторону и указал рукой на стол. Щурясь, я попытался определить то, что по его мнению должно броситься мне в глаза. Внешне там оставался тот же "рабочий порядок", только зажим штатива опустел. Я присмотрелся внимательней и мне захотелось кричать.

-- Линзы? - спросил я спокойным голосом.

Дима вздохнул с полной обреченностью и согласно кивнул головой.

-- Ничего больше не тронули?

-- Нет, но у меня сложилось впечатление, что они твёрдо знали, куда шли и за чем. И сколько здесь этого "чего". Они даже обыска не устраивали. Забрали и молча удалились.

-- Сколько их было? - я пытался левой рукой вдавить проклятую шишку, - друзей твоих?

-- Вот уж о чём поспорить можно, - присел он на стул, - так это об их "приписке", никогда не встречались раньше. Их трое было, два здоровых, моих лет, и один постарше, лет на двадцать-двадцать пять, и пониже.

Чем-то родным повеяло на меня и до боли в затылке знакомом.

-- У этих двоих - ладошки с сапёрную лопатку?

Его глаза подтвердили мою догадку. Бог ты мой, отец! В своей жизни ты сделал мало ошибок, но среди них я - твоя самая большая! Ты многому научил меня, но делая это, совсем позабыл о том, что твоя мудрость основана на опыте. А такового в воспитании из мальчика взрослого мужчины до меня ты не имел. Надо было не доверять, обучая, а вбивать, поучая. Ведь твердил ты мне:

-- Не верь в смерть человека, пока не убедишься в этом своими глазами.

А я тогда лишь взглянул на горящую машину и отправился на автобусную остановку. Что им и требовалось. Я жил своей жизнью, работал, искал. И всё это под их тихим контролем. Значит, за линзой они охотились, но почему не забрали раньше? И зачем она им? А тот осколок удачно хранился в гараже, когда они прижали меня в доме. А затем переместился из гаража перед их повторным визитом. Наконец они (и линза и осколок) сошлись во времени и пространстве. А может быть, они и не догадывались о нём?

-- Слушай, Дима, - решил я проверить догадку, - тот осколок, что на штативе оставался, они забрали не глядя?

-- Нет, - подтвердил он, - они взяли вначале саму линзу, проверив её торец. И уже собираясь уходить, старший остановился, о чём-то размышляя, затем вернулся и включил лазер. Посмотрел на "глобус", покачал головой и освободил штатив.

-- То есть, выходит так, что про линзу знали, а про осколок нет?

-- Выходит так, - согласился он, - а вы что, знакомы?

Я тяжело вздохнул:

-- Да уж, чёрт бы их побрал, знакомы. Но до сих пор не имел возможности заглянуть в документы.

И я рассказал ему о двух предыдущих встречах с этими "охотниками за картой и линзами". Нас вновь отвлёк дверной звонок. Мой знакомый дёрнулся как от импульса тока.

-- Дима, кто хотел, уже приходил, - успокоил я, - остальных можно не опасаться. Но идём вдвоём, чтобы ты не волновался.

Мы поднялись вместе и вышли к общей двери. Я отстранил его в сторону, щёлкнул вертушкой замка и распахнул дверь. На площадке стояла молодая женщина с распущенными светлыми волосами. Её глаза расширились в удивлении, а ладони непроизвольно закрыли лицо.

-- Ой! - только и сказала она.

-- Ольга! - Дима взял её за плечи и притянул к себе.

Я закрыл за ней дверь. Вид у меня в тот момент был, конечно! На голове повязка, левая ладонь в засохшей крови. Ольга освободилась из Диминых объятий и переводила взгляд с меня на него.

-- Что здесь происходит? - попросила она объяснить. Не потребовала, а именно попросила.

-- Понимаешь, Оль, - Дима поддельно улыбнулся, - у меня сегодня день открытых дверей и друзья, ну просто валом валят. Вот и ты заглянула.

-- А если серьёзно? - она всё ещё с опаской смотрела на меня.

-- Ладно, давайте я вас для начала представлю. Это - Виктор Алексеевич, мой новый знакомый. А это - моя невеста.

Его невеста неуверенно протянула мне свою ладошку. Я ответил рукопожатием. Оказалось, что она работает:

-- В психоневрологическом диспансере. И именно тем врачом, о ком Вы подумали. Я - психиатр.

-- Предупреждать надо, - с наигранной обидой посмотрел я в сторону хозяина.

Мы прошли на кухню. Не только для того, чтобы гостью чаем напоить, но и сами проголодались.

-- Может, вы всё-таки поделитесь со мной тайной? - уже более настойчиво повторила свою просьбу Ольга.

-- Делись, Дима, - улыбнулся я, - не то - братья-медики нагрянут, а у них рубашки нестандартные. Тем более, что и скрывать уже нечего, всё унесли.

Дима попытался поведать события последних часов вкратце. Об одном лишь забыл: его невеста не просто молодая и красивая женщина. Она врач, что подразумевает наличие ума, образованного по высшему уровню. И не просто врач, а специалист, умеющий читать меж слов. Заинтересовавшись нашими "глобусами", заваленными на бок, Ольга задала столько наводящих вопросов не только своему жениху, но и мне, что сложилось впечатление о её много-многолетнем опыте расспросов пациентов. И при этом расспрашивала она, явно имея какой-то свой, личный интерес. Вот только взгляд её меня обманывал - то ли не верит, то ли "тему для кандидатской ищет". Когда я во второй раз за последний час закончил рассказ о находках отца, Ольга поставила свой чай на стол и, мешая его ложкой, наблюдала этот процесс с какой-то отрешённостью.

Я бросил непонимающий взгляд на Дмитрия, но тот предостерегающе помотал головой. Наконец, Ольга оставила чай в покое и посмотрела на меня долгим и пристальным взглядом:

-- Два месяца назад к нам доставили необычного пациента, из тех, кому ставят диагноз: маниакальная депрессия или попросту - навязчивая идея. Он утверждает, что 23 декабря 2012 года наступит конец света, постоянно несёт какую-то околесицу. Что Земля в тот день кувыркнётся, и полюса уйдут со своих мест. Начнутся большие наводнения и землетрясения, в которых погибнет если не вся наша цивилизация, то уж большая её часть - наверняка.

-- Какое же отношение имеем к нему мы? - не понял я намёка.

-- Вы сказали, что глобусы, возникшие из этих матриц, лежали на боку. Если, как говорит мой пациент, сместить полюса, Земля ведь тоже будет выглядеть заваленной на бок. Не так ли?

Я посмотрел на свою новую знакомую уже с уважением.

-- И что дальше?

-- У него навязчивая идея, он пытается всех убедить в своей правоте, что мы доживаем последние годы. Ещё немного и на планете начнётся столпотворение.

Мы с Дмитрием посмотрели друг на друга.

-- А он у вас лечится стационарно или приходит на приём? - обратился он к своей подруге.

-- Конечно он живёт там. Оставь его без присмотра! Несколько раз уже пытался сбежать. Его и доставили-то к нам потому, что он затерроризировал множество редакций и телестудий со своей идеей. Хотя в здравом смысле ему не откажешь. Нормальные реакции, обычные рассуждения во всём, что не затрагивает его "идею-фикс". Тогда он полностью преображается.

-- А что он говорит? - перебил Дима, - что он проповедует? Он член какой-то секты? И откуда знает точную дату?

-- Он утверждает, что лёд, который постоянно нарастает на Антарктиде, высасывает воду из Мирового океана. А так, как поверхность нашей планеты имеет неравномерное разделение на сушу и воду, и к тому же суша тяжелее того же объёма воды в несколько раз, то год от года баланс планеты нарушается.

Дима свёл брови, пытаясь понять сказанное. Ольга замолчала, поднялась и приготовила всем ещё по чашке горячего чая.

-- Не соображу, - наконец прервал свои раздумья хозяин квартиры, - как у планеты может нарушиться баланс? Миллионы лет всё было нормально, а теперь? Какой баланс?

-- Я объясню, Вы не против? - повернулся я к Ольге.

Она согласно кивнула в ответ.

-- Представь себе детскую карусель, большую, как в парке аттракционов. Если её запустить, она будет вращаться сколь угодно долго. А теперь останови её и мысленно раздели надвое по диаметру. На одну половину поставь ёмкости с водой, а вторую не трогай. И вновь запусти. Что получится?

-- Да её с оси сорвёт!

-- Конечно, теперь понятно?

-- Связь непонятна, карусели с Землёй.

-- Хорошо, сделаем так: на все сиденья ставим ёмкости с водой. Но на одной половине карусели в каждой из этих емкостей пробиваем по небольшому отверстию, чтобы вода медленно стекала на землю. И включаем вращение. Вначале всё пойдёт нормально, но по мере того, как одна половина начнёт терять свой вес, появится перекос. И с каждым оборотом карусели он будет возрастать. Вспомни автомобильные колёса, даже их балансируют, - я повернулся к его подруге, - Ольга, а ведь он прав.

-- Прав в чём? - оставила она свою чашку.

-- Эти глобусы, - я кивнул пальцем в сторону кабинета, - мне теперь ясен механизм, перевернувший их. Так что, надевайте на меня свою рубашку и везите в клинику. Мы с ним на пару займём одну камеру.

-- У нас не камеры, - уточнила она, - и не тюрьма. У нас палаты и диспансер.

Установилось неловкое молчание, и я почувствовал себя его виновником. Но Дима пришёл на выручку.

-- А что ты говоришь насчёт точной даты?

-- Не я говорю, мой пациент настаивает. Он эту дату из майского календаря взял.

-- Майского? - не понял он. Впрочем, и я тоже.

-- Ну, племя такое в Мексике было, майя.

-- А, ну тогда правильно будет - "майянского календаря".

-- Как Вы считаете, - Ольга посмотрела на меня, - он прав?

-- Кто? Дима?

-- Нет, пациент мой.

-- Бред это, полнейшая ерунда. Никто, ни один человек не может заглянуть в завтра. И рассчитать подобное, - мне даже смешно стало, - тут погоду дают 50 на 50.

-- Но ведь майя ...

-- Ольга, что-то не пойму я Вас. То ли Вы обвиняете своего пациента, то ли защищаете его?

Она смутилась и вновь принялась мешать ложкой чай. Похоже, в ней сейчас происходила борьба мнений и сомнений.

-- А ты не обращалась к специалистам, которые могли бы подтвердить его теорию или наоборот, опровергнуть? - спросил Дима.

-- Я уже сама не знаю, чему верить и кого считать пациентом. То ли его, то ли меня. А к специалистам по геологии я обращалась. Они лишь посмеялись и просили не выпускать его как можно дольше.

-- Послушайте, доктор, реально ли, заметьте - я всего лишь интересуюсь, а не напрашиваюсь. Так вот, реально ли мне побеседовать с ним? Пусть, с глазу на глаз, пусть в Вашем присутствии с бригадой санитаров за спиной.

-- Ребята не понадобятся, он ведь не буйный и на людей не бросается, - согласилась она, - а насчёт встречи - я "за". Даже, если он окажется прав, я буду только рада.

-- ?

-- Помните, один древний философ сказал: "Пусть рухнет мир, но восторжествует правда".

-- И как он мог предвидеть наш случай? - грустно улыбнулся я.

Глава 3. Абсурдная теория.

Этот параноик оказался почти моим ровесником. Как и говорила Ольга, нормальный человек, с предсказуемыми реакциями. Не зная причину его пребывания здесь, даже в голову не придёт, что Земля на волосок от гибели. Но стоило мне заикнуться о цели своего визита, как он весь съёжился и умолк, словно спрятался под защиту некоего кокона. Человек на пятом десятке лет, с жизненным опытом и какой-то загадкой. На мои дальнейшие вопросы он не реагировал, он играл "глухонемого".

Тогда я решил изменить тактику и рассказал свою историю с линзами. Может, мне её наговорить на диктофон и держать тот наготове? А то язык уже начинает уставать от повтора. Мой молчаливый собеседник слушал меня, откинувшись на спинку стула, и ничем не проявлял свою заинтересованность. Однако, когда я дошёл до того места, где линзы исчезли, то, похоже, пронял его: взгляд обрёл осмысленность. Александр, так его зовут, повернулся ко мне и чётко, разделяя слова, произнёс:

-- Никогда не становитесь у них на пути.

Я бы не поверил его рассказу, не доведись самому трижды столкнуться с этим.

Это обычные люди, такие же, как и все. У них есть своя личная жизнь, семья, работа, отдых. Они живут в каждой стране. Большую часть этой информации мой новый знакомый добавил сам. Но должен согласиться с ним: его логические выкладки подтвердились временем и оказались безукоризненны. У них свой язык общения и своя система связи. Когда и откуда они появились - неизвестно. Александр назвал их - Хранители. Они собирают информацию обо всём, что происходит, обо всех технологиях, изобретениях и открытиях. Вернее, почти обо всех. Собирают, записывают и хранят.

Хранят в местах, похожих на "пещеру Барченко". Хранят для того, чтобы в случае серьёзной катастрофы, в планетарном масштабе, когда выживают лишь единицы из миллиона, можно было бы ускоренным темпом возродить цивилизацию. Поскольку подобная катастрофа заденет и их самих, а они отдают себе в этом отчёт, племя хранителей многочисленно, и каждый из них знает все места хранения информации. Для этого они отлично знают географию, и под разными предлогами выезжают в зарубежные командировки для ознакомления с подобными местами.

Предусмотрено это вот для чего. В случае кувырка планеты, когда полюса уйдут со своих мест, под действием инерции вода в океанах и морях продолжит своё движение на прежний Восток, тот, который знаком всем нам с детства. Но в момент кувырка новый Восток окажется в другом направлении. Это приведёт к возникновению инерционных волн, высотой с километр.

Такая волна, и не одна, прокатится по всей Земле. Вслед за ней, опять же в силу инерции, материки могут треснуть, что проявится в сильнейших землетрясениях и вулканических извержениях. К тому моменту, когда планета успокоится, выживших останется очень и очень немного. Нет гарантии того, что среди них окажутся и хранители, но если хотя бы один выживет, для возрождения цивилизации появится много шансов. Большая волна разбросает людей по разным странам и даже континентам. Вот поэтому хранители и обязаны знать все места.

Информация записывается в виде голографических матриц. Каждое место хранения кроме системы защиты от любопытных в виде появления у человека чувства страха при приближении к нему, обязательно снабжено и несколькими устройствами для чтения информации. Хранители ревностно следят за своими обязанностями и оберегают свои секреты. Тот осколок, что мой отец нашёл в своей ранней экспедиции, по-видимому не их поля ягода.

Сразу после защиты Александром диплома в институте, ему была предложена работа в одном закрытом НИИ. Со всего курса лишь он один подходил строгим критериям отбора. Как он сам понял в последствии, требовалось нестандартное мышление. О специфике учреждения при этом он предпочёл умолчать. Человек, забравший к себе одарённого студента, оказался его будущим начальником. Однако, аналитический склад ума подразумевает ту простую истину, что мимо его внимания не проходят никакие мелочи.

Постепенно молодой специалист начал замечать за своим шефом некоторые странности. Тот уделял необычное внимание проходящей через него информации. Имея доступ в другие подразделения, не чурался и "чужой" информации. При этом выделялась лишь та, что относилась к готовым, испытанным и опробованным технологиям. Однако те, что ещё не были доведены до конца, какими бы перспективными ни казались, внимания не удостаивались.

Заподозрив шефа в шпионаже, Александр очень осторожно тоже начал собирать информацию, но уже на самого шефа. Прошло несколько лет, шеф время от времени отправлял сообщения по собственной специальной системе связи. Интернета тогда ещё не было. Скорее всего, эта система представляла собой передающее радиоустройство. Александру ни разу не представилась возможность рассмотреть его, взяв на руки. Когда ему исполнилось 30 лет, он решил, что собрал достаточно изобличающей информации.

У шефа намечался 75-летний юбилей, хотя внешне он тянул лет на 60, не больше. Праздничный банкет организовали на природе, вдали от городской суеты. Через несколько часов, когда дружный коллектив распадается на множество небольших компаний, шеф сам отозвал своего подчинённого в сторону, на берег ручья.

Будучи далеко не слепым, начальник тоже всё подмечал, и за Александром в частности. Он понимал его поведение и изредка сощуренный взгляд именно так, как это было в действительности. Ещё не дав сказать ему ни слова, шеф сам предложил отправить весь собранный компромат в печь. "А пепел растереть пальцами в пыль".

В тот день шеф немного приоткрыл занавес своей настоящей деятельности. Вот тогда-то Александр впервые и услышал о том, что есть такие люди - Хранители информации. Шеф говорил только общими, ни к чему не обязывающими фразами, не раскрывая секретов и не вдаваясь в подробности. Новые сведения поставили Александра в тупик. Про всевозможные секретные службы он давно был наслышан. Но с подобной не то, что международной, а вообще не признающей никаких границ, столкнулся впервые. Так что единственно, какой ответ смог тогда выдавить из себя, так это обещание подумать. Однако, несмотря на внешнюю подтянутость шефа, здоровье у того почти полностью исчерпалось. Поэтому, тот попросил Александра:

-- Только не затягивай с решением, я живу с искусственным сердцем. И врачи много времени мне не дают.

Через два дня мой новый знакомый дал своему начальнику согласие, и началось обучение. Но сердце всё же остановилось раньше того момента, как его хозяин успел передать своему заместителю все дела на новом поприще. Возникла патовая ситуация - общество хранителей строго следило за утечкой информации из своих плотных рядов, жёстко пресекая любые попытки выхода её на сторону (верю в это как в неизбежный крах империализма! На себе испытал). А тут - человек, знающий больше, чем полагается простому смертному, остался по сути на улице. И о нём никто не знает.

-- Если бы он мне хоть один адрес оставил! - сокрушался мой собеседник.

Когда же Александр попытался наладить связь сам, используя аппаратуру шефа, той не оказалось на своём обычном месте, в его рабочем сейфе. В одну ночь она попросту испарилась. Используя сведения, которые шеф всё же успел ему передать, потратил несколько бесплодных лет, но так ничего и не добился.

Жизнь брала своё и работа постепенно отвлекла его. Но однажды на его глаза в одном из музеев попался глобус. Не такой, с каким знакомят нас в школе. На этом суша имела небольшую выпуклость. Он долго стоял перед этой моделью Земли. А затем сам глобус незримо сопровождал Александра наяву и во сне, словно пытаясь что-то сказать.

-- Однажды я проснулся и сел на кровати, поражённый простой мыслью. Ведь наша Земля на самом деле не плоская! Это огромный шар, вращающийся вокруг собственной оси. А любой вращающийся объект должен быть сбалансирован!

Если в одном месте находится такой громадный вес, как скажем, Гималаи, то с другой стороны планеты должен находиться противовес. Но для тех же Гималаев таковым "является" Мексиканский залив. То есть, вообще нет ничего, что смогло бы его уравновесить.

Александр приобрёл себе обычный географический глобус (бывают ещё политические, где страны обозначены) и попытался разгадать загадку. Если принять за исходную точку тот факт, что внутри планеты находится жидкое ядро, а поверхность представляет собой твёрдую кору, то поневоле возникает ассоциация с куриным яйцом. Только гигантских масштабов. Это яйцо движется с постоянной осевой скоростью.

-- По идее, - не убеждал, а скорее рассказывал он, - при таком неравномерном расположении груза на своей поверхности земная кора должна проскользнуть в точку наименьшего дисбаланса. Говоря простым языком, Гималаям следует передвинуться на Северный полюс. Но этого почему-то не происходит.

Загадка не давала ему покоя. Чтобы найти ответ, он соорудил из картона у себя дома другой глобус, диаметром в полтора метра. Строго его сбалансировал и закрепил на подставке под тем же углом, что и у обычной земной оси - 23,5^о. Затем, используя служебное положение (к этому времени Александр уже занял место ушедшего шефа), поставил перед своим отделом задачу - рассчитать вес каждого участка Земли, разбив всю поверхность сеткой в 1^о. Вся работа велась на ЭВМ. За точку отсчёта бралась глубина в 10 километров от уровня моря. Есть в Тихом океане участок с глубиной более 11 километров, Марианская впадина. Но это единичное исключение.

Получив результат, на домашней модели он начал на каждый сектор навешивать груз, в масштабе равный вычисленному весу. Когда Александр сказал мне, что процесс подбора и закрепления грузов занял у него порядка пяти лет, я замер с открытым ртом.

-- А как Вы хотели? Подсчитайте количество секторов, да помножьте его на время, что необходимо отдать одному из них.

В конечном итоге эта "перегруженная" модель упорно не желала вращаться равномерно. Каждый раз азиатская часть перевешивала вниз. Всё, чего он добился, это сделал реальную модель нагруженности земной коры. Но ответа на свой вопрос не нашёл. И тогда случаю было угодно подсунуть ему старенькую книжку по геологии. Пролистывая её на досуге, он наткнулся на непонятное выражение - "Висконсинское оледенение". То, что Висконсин - это территория США, он знал. Но что там делал ледник?

Его неугомонный ум не давал покоя, начались новые "раскопки". Не буду здесь углубляться, но в конечном итоге пришлось Александру снимать со своего глобуса все навешенные грузы и пересчитывать каждый сектор, исходя из новых условий. Во-первых, на Антарктиде нет никакого льда. Во-вторых, лёд находится в Висконсине и рядом с Австралией. В-третьих, полюса остаются на своих прежних местах. Там же, где они находятся и сегодня.

Ещё 5 лет (я бы застрелился) наконец выдали требуемый ответ. Хочу напомнить - каждый человек имеет право сходить с ума по-своему. Так вот, этот второй вариант с грузами показал: в те далёкие времена, когда Штаты покоились подо льдом, Земля была почти идеально сбалансирована.

-- Понимаешь, что получилось, - исповедовался он уставшим голосом, - когда в прошлый раз кора проскользнула по мягкой мантии в поисках того места, где перекос окажется наименьшим, полярные льды оказались смещёнными в тёплые районы, поближе к экватору. В тот момент планета уравновесилась. Но лёд начал таять, и уровень океана повышался. Вместе с тем, на новых полюсах лёд начал свой рост, высасывая воду к себе. Если вернуться к Гималаям вновь, то Висконсинский ледник, бывший некогда Северным полюсом, и являлся тем самым противовесом, что уравновешивал их. Видишь ли, Виктор, единственный Ледниковый период, что может происходить на Земле, имеется на ней всегда. Он не может быть прошедшим или наступающим. Он там, где на сегодня полюса расположились. Вот сорвёт у Земли крышу, и ледник начнёт расти в новом месте, но только на полюсах. Там, где полгода нет источника тепла.

-- А как же земная ось? - поинтересовался я подробностью.

-- А что ось? Она никуда не уходит. Она, родимая, всегда на своём месте.

-- Отчего же "рвёт крышу" у планеты? Я никак не могу взять в толк - что является спусковым механизмом?

-- А вот ещё на Антарктиде льда нарастёт, уровень океана понизится, суша ещё больше перевесит и "ага"!

-- И что? - усмехнулся я, - именно 23 Декабря 2012 года?

-- Так майя рассчитали, - улыбнулся он.

-- Александр, - призвал я его к здравому смыслу, - до сих пор ты рассуждал очень даже логично. Особо и не придерёшься. И человек ты учёный. Неужели в такую дату "от фонаря"...

-- Да я и не верю в неё, - прервал он, - когда я пошёл по редакциям, чтобы опубликовать свои материалы, от меня открещивались, как от юродивого. Ну, я и добавил эту дату, для убедительности.

-- Хорошо. Предположим, ты прав, и твоя теория верна. На твой взгляд, есть ли возможность избежать катастрофы?

-- Безвыходных ситуаций не бывает, есть, конечно. Зеркало над Антарктидой повесить, в космосе. Чтобы лёд таял.

-- Это сколько же территории под воду уйдёт! - опешил я от подобной наглости.

-- Вот-вот, - усмехнулся он с горечью, - и все мне так же, - затем подался вперёд и в упор посмотрел на меня, - а из двух зол и без меня знаешь, что выбирают.

-- Ладно, - махнул я рукой, - думаю, мне простят задержку (это относилось к Ольге). Ещё вопрос. Вот ты ходил по редакциям, стучался и ломился в двери, пытаясь пробиться и докричаться. Добился лишь того, что "отдыхаешь" в этих стенах. Но предположим, что всё-таки удалось достучаться. Где-то там, среди шестерёнок Машины Недоверия произошёл сбой, и один из редакторов согласился опубликовать твои статьи и выкладки. Они попадают на глаза одному из здравомыслящих учёных, имеющему огромный авторитет среди своих коллег по всему миру. По мере чтения он с ужасом для себя начинает осознавать твою правоту. Устраивает свою, более подробную и детализированную проверку. И приходит к выводу - твои расчёты верны, и Земля действительно находится на волосок от гибели.

Он связывается со своими коллегами и устраивает симпозиум. Там предъявляет твои выкладки и результаты собственной проверки. Естественно, происходит жуткий скандал, сыпятся обвинения, высказываются недоверия. Но в конечном итоге, ему удаётся убедить и склонить на свою сторону если не всех, то многих. Тогда уже к тебе обращаются за консультацией как к "первоисточнику" и задают вопрос:

-- Скажи-ка, мил человек, а нет ли другого решения у этой проблемы? Растопить льды Антарктиды мы конечно можем. Запустим в космос десяток-другой шаттлов, они повесят в небе огромное зеркало, на сотни километров диаметром. И под таким углом, чтобы солнечный свет падал на лёд постоянно и при этом - как можно меньше отражался обратно. Мы растопим весь лёд, что уже вырос, и тот, что будет пытаться расти дальше. Но при этом, в результате поднятия уровня воды, многие страны вообще исчезнут, скрывшись в океане. Ропот жителей этих стран-государств ещё на стадии обсуждения данного проекта вполне предсказуем и понятен: все они дружно скажут "нет!". Так вот, нет ли у Вас на примете другого, более мирно способа?

-- Есть, - без раздумий ответил "параноик", - но во-первых, жители затопляемых стран без своих законных стран останутся лишь на время. Ты упускаешь из виду тот факт, о котором сам же упомянул

Я посмотрел на него озадаченно.

-- А ты учись не только обвинять, - заметил он с серьёзным выражением, - но и следить за собственными словами. Если вешать зеркало так, чтобы свет отражался минимально, то относительно наблюдателя на земле Антарктиды, оно будет находиться в зените. Это первое. Второе - если после того, как весь лёд растает, зеркало убрать, то он вновь пойдёт нарастать. Значит, возможны два варианта. Либо мы убираем его на несколько тысяч лет, поскольку угроза временно устранена, и тем самым отодвигаем решение проблемы далёким потомкам. За что они вряд ли скажут нам "спасибо". Либо - находим средства и возможности для постоянного поддержания зеркала на орбите. А это продолжит изменение климата в глобальном масштабе. Но! На самом материке после оттайки появится возможность заселения и сельскохозяйственной обработки. Это ответ по поводу территории.

Если пойти по другому пути и отказаться от зеркала? Что ж, можно и так. Если исходить из того, что ледяная шапка не может нарастать бесконечно и учесть тот факт, что лёд расползается под собственной тяжестью, что проявляется в виде постоянно обламывающихся айсбергов, можно этот лёд и в покое оставить. В конце концов, свет на нём клином не сошёлся. Можно поступить иначе. Я уже упоминал, что нашей планете балансировка лишней не будет?

Он замолчал и закурил очередную сигарету. А затем уставился на меня немигающим взглядом, играя при этом спичечным коробком на столе.

-- Полагаю, - ответил я таким же взглядом, - ответ лежит на поверхности?

-- Разве нет? - сощурился он.

Я задумался, вспоминая всё то, что он рассказал мне о своих нагруженных глобусах. Самым большим грузом на сегодняшний день является Тибетское нагорье. С обратной стороны планеты (по широте, не по диаметру!) находится Мексиканский залив. Когда-то Соединённые Штаты, вернее территория, которую они нынче занимают, стонала под тяжестью многокилометрового ледника. Знаете, сколько весит кубик льда со сторонами в один километр? 900 миллионов тонн. Но это так, к сведению.

Чтобы уравновесить Азию, необходимо одно из двух - либо где-то (где?) взять грунт и засыпать им Америку к чёртовой матери. И при этом позлорадствовать:

-- Довыступались, янки хреновы? Получите пару миллионов кубиков на голову! Не заказывали? Уплачено, ребята!

Либо вариант второй - собрать всех альпинистов и объявить им, что лазить по горам вредно и опасно. И снести те Гималаи в Тихий океан (как?). Что создаст новую территорию и на месте гор и в океане. Вот китайцы порадуются! Но если такую массу перетащить в воду, то уровень этой самой воды опять же поднимется, что вызовет гнев народный в затопленных странах. Куда ни кинь, всюду клин. Однако в этом случае мы навсегда избавляемся от дисбаланса. Когда болит зуб, его необходимо вырвать. Страшно рвать? Тогда ждите, пока он сам вас вырвет.

Однако, соглашаясь с Александром, начинаешь понимать, что Египетские пирамиды строились не как гигантские усыпальницы. Их строили те, кто жил до предыдущего кувырка планеты. Те, кого мы называем "древними". Почему же тогда они не устранили этот проклятущий дисбаланс? Не знали о его существовании? Или не успели? А может быть причина более банальна?

Вот передо мной сидит человек, который знает и о наличии дисбаланса и о мерах по его устранению, и что? А то, что даже я, при всём моём доверии к легендам и мифам, ему не верю! А какой нормальный человек поверит, если ему сказать:

-- Представьте себе, что вы находитесь у себя дома в любимой постели. Вы считаете её самым безопасным местом на свете?

-- Конечно, конечно, - ответят вам с апломбом, - ведь она стоит на полу, на очень прочном основании. А сам дом - на очень прочном фундаменте. А фундамент врыт в землю. А землетрясений в наших краях никогда не было. А ...

-- Забудьте, - прерывают ваши заверения в незыблемости, - сегодня ночью вы проснётесь на сервировочном столике, который походя толкнули. Вам захочется спрыгнуть со своей фундаментальной кровати. Но не переживайте, мучаться придётся недолго. Мучаться по-настоящему придётся тем, кто вас переживёт. Переживёт и позавидует. Позавидует вам и посочувствует себе.

А прыжки ваши будут сопровождаться "гласным трубом" (или трубным гласом?), против которого раскаты грома покажутся комариным писком. Это будет походить на оглушающий рёв, который придёт ниоткуда и отовсюду сразу. И зазвучит он как конец света. Страшно, правда? Тогда забудьте об этом, не тревожьтесь, зубик поболит и успокоится.

-- Так что проще? - угадал собеседник мои мысли, - передвинуть Гималаи или зеркало развесить? Не будете ведь Америку засыпать? Всё ещё не согласны со мной, а? Или что-то смущает?

-- Да в принципе, вроде нет. Хотя да, одна деталь в мозаику не укладывается. Скажи, если твоя теория настолько проста, что же до неё никто раньше не додумался? Ведь не ты один такой умный. Учёный мир многочислен и разнообразен. Даже такой гений нестандартного мышления, как Эйнштейн пропустил этот дисбаланс и оставил его без внимания.

Он выставил нижнюю губу и помотал головой:

-- В молоко, Виктор. Эйнштейн знал о нём. И сделал свою оценку, верную и ошибочную одновременно. Если взглянуть на Антарктиду из космоса или по карте, то видно, что материк расположен относительно полюса асимметрично. Он считал, что вращение Земли действует на ледниковую массу и создаёт центробежный момент, который передаётся жёсткой земной коре. Постепенно нарастая, этот момент может достичь порогового значения, которое вызовет движение коры относительно ядра планеты. А это сместит полюса к экваториальным зонам.

-- Даже так? - поразился я, - не знал об этом. А в чём же он неправ?

-- Он не удосужился поднять взгляд по карте выше, к Тибету. Ибо тот центробежный момент, что вызывает Антарктида - детская шалость. Там скорость вращения невелика, около 500 километров в час. А вот на Гималаях она повыше в два раза. И масса там поболее. И соответственно, момент во сто крат значительнее. Но и сам Эйнштейн присмотрелся к этому вопросу с чужой подачи. Был такой учёный - Хэпгуд. Я могу назвать как минимум ещё троих, кто знает об этом.

-- Почему же они ничего не предпринимают?

-- А потому, что человек с самого рождения верит, что почва под его ногами незыблема. И отец его по этой земле ходил, и дед. Да и в мифах ничего такого не сообщается. А если и сообщается, то это - ересь и бред. А то, что подобные мифы перекликаются по всему миру у разных народов, так это совпадение, что вы!

-- Что-то мне не верится в то, что Эйнштейн, с его мощным интеллектом, просто так заглянул в эту область, завизировал факт дисбаланса и ушёл дальше. Почему?

-- Да потому, что ушёл не дальше, а в мир иной.

Время, что Ольга отдала в моё распоряжение уже истекло, и я начинал испытывать её терпение. Но ещё оставался невыясненным один очень важный вопрос. Не услышав ответ на него, я не в праве был покидать эти стены.

-- Тебя время поджимает? - посмотрел он на мои часы.

Проницательный человек, отметил я.

-- Да, оно не резиновое. Мне пора уходить, но остался ещё один вопрос. Если провести аналогию между твоим рассказом и часами с боем, получится такая картина: часы тихо-мирно отсчитывают время. Шестерёнки вращаются и стрелки двигаются от цифры к цифре. Идиллическое и спокойное зрелище мирной жизни. Но как только большая стрелка подходит к шестёрке или к "двенадцати", включается система громкого боя, и молоточек бьёт по наковальне. В часах механизм понятен. Но что заставляет двигаться земную кору? Что является спусковым механизмом в этом процессе?

-- Даже я не смогу ответить тебе исчерпывающе: нет данных о связи коры с мантией. Могу лишь сказать - будь эта связь послабее, мы бы давно "уехали". А так, кто знает, - развёл он руки, - достигнет центробежный момент своего порога и "ага!". Но вот чего стоит действительно опасаться, так это постороннего фактора. Может завтра, может лет через триста выдаст Солнце феноменально большую вспышку, которая заставит дёрнуться земное ядро, компенсируя импульс. Или "сувенир" из космоса прилетит, километров десять в диаметре. Он сможет так содрогнуть планету, что эта связь с мантией резко сократится, пока кора будет мелко дрожать. Это как семя льна. Поставь на него предмет, он стоит. Заставь дрожать и он утонет.

Мы расстались тогда с тем, чтобы встретиться в отдалённом будущем. Сказать о нём могу лишь то, что уже говорил Ольге - если он параноик, то меня надо держать с ним в одной камере, ну, или в палате. Он ушёл, спрятав под пижамой несколько моих отмычек.

Каким образом этому "психу" всё-таки удалось исчезнуть из клиники, так и осталось тайной. Хотя Ольга с Дмитрием прекрасно всё поняли. И, невзирая на последовавшие неприятности по работе, своего мнения обо мне они не изменили.

Глава 4. Упаковка чемоданов.

Свой гараж, в котором ночует моя "шестёрка", я не строил, я его купил. Тот, прежний хозяин, соорудил его более, чем капитально. Хотя в этом кооперативе все гаражи были на одно лицо, мой же изнутри отличался тем, что его погреб походил на миниатюрный бункер. И это притом, что в смежных гаражах подвалов не было вообще. А пол, он же - потолок подвала, выложен полуметровыми, по толщине, балками. На них не то, что "Жигули", БелАЗ поставить можно, выдержит. Поначалу я удивился:

-- Зачем?

-- А, из чего под рукой было, - махнул прежний хозяин.

Затем я привык и уже не обращал внимания на эту несуразность. Теперь же, после недавней встречи с Александром, однажды поймал себя на том, что смотрю на люк погреба и размышляю:

-- Слабоват, не выдержит.

Я заразился. Руководствуясь принципом тех "хранителей", я и сам начал собирать информацию. Но не в том объёме, что они. Я отбирал лишь самое ценное, что может стать "лучом света в тёмном царстве хаоса". Хотя честно признаться, в такой исход событий на моём веку я не особенно верил. Действовал так, обманывая себя.

Первым делом я выбрал всю цементную замазку из щелей между балками, составляющими потолок погреба. И заделал их вновь, но уже более герметично, особенно изнутри. Затем также основательно перешпаклевал щели в стенах самого погреба. И заменил люк на круглый двойной, выпуклый наружу, то есть более усиленный. Получилось герметичное "бомбоубежище" с внутренними размерами 2 на 4 метра и в высоту - 2.

Я понимал, что если Александр всё же прав, то могу и не успеть воспользоваться своими приготовлениями. Но лучше хоть что-то, чем ничего вообще. После этого внутри обосновались географические атласы. Предварительно разобрав переплёты, заламинировал каждый лист и затем собрал вновь. Это предохранит их от влаги. Тем же способом отправил на хранение полный курс школьного обучения, разыскал пособие по выделке шкур старинными способами, без применения химии.

Постепенно к ним добавились учебники и по другим специальностям. Всё, что может пригодиться в том случае, если придётся начинать с самого нуля. Сюда же пошёл и инструмент: топоры, пилы, ножи. Всё железное обязательно смазывалось и тщательно упаковывалось. Ножи выбирал из самой прочной стали, чтобы дольше хранились. Посоветовавшись со специалистами в этой области, заказал добрый их десяток из клапанов корабельных дизелей. Всё, что мне требовалось, это качество, а не красота. А ручки для них готовились из лиственницы, проваренной в масле.

Вот бы оперативный отдел потешился, прознай о моих припасах! Не удовольствовавшись одним погребом, я привлёк к приготовлениям и Дмитрия с Ольгой. И мы уже втроём продолжали:

-- Это маразматическое занятие! Узнали бы мои коллеги, саму поместили к больным.

Как известно, стоит только поддаться бредовой идее, а оправдания и аргументы находятся сами. Для начала мы собрались втроём на квартире Дмитрия и выработали единый стратегический план. О рассказе Александра они узнали от меня на следующий день после того, как он исчез в неизвестном направлении. Мы также, втроём, пропустили его аргументы через сито здравого смысла. И пришли к выводу, что возможно он прав. Теперь же рассматривали "галлюциногенный сценарий" с поправкой: что, если он действительно прав? Попытались представить себя в начале того времени, когда катастрофа уже позади, и мы стоим на пустынном месте.

Если суждено погибнуть сразу, то наши приготовления вообще не имеют смысла. Но человек жив надеждой. Если нас выбросит неизвестно куда из этих мест, припасы также не помогут. Остаётся лишь уповать на тот мизерный шанс, что каким-то чудом удастся успеть спрятаться в бункер. Так что, исходя из этой призрачной надежды, мы и продумывали дальнейшие приготовления.

Во-первых, источник огня. Дима тут же предложил линзы:

-- Я понимаю, что, скорее всего небо на долгое время закроется тучами и пеплом от вулканов. Но когда-нибудь Солнце всё-таки выглянет.

Поэтому в список отправились несколько десятков разнокалиберных по диаметру линз. Кроме того, на каждое хранилище ещё и по одной 25-ти сантиметровой. На то время, когда светило будет ещё слабым. Но для гарантированного получения огня пришлось отправиться по библиотекам в поисках такого старинного средства, как "огниво". Нашли, воссоздали, отправили на хранение.

Во-вторых, аптека. Хотя бы на первое время. А на последующее - народные средства и рецепты. Ведь что-то же сохранится, иначе мы никак не выживем. Затем пошли списки одежды - простой, тёплой, удобной, наиболее компактной и долговечной. Списки еды и "бабушкины рецепты борща из лебеды". Нашли настоящие спортивные луки со стрелами. Чертежи арбалетов, по которым опять же народные умельцы изготовили несколько настоящих и вполне пригодных для охоты экземпляров.

Дима как-то заявил:

-- Мне бы хотелось прихватить с собой компьютер. Ведь на дисках содержится вся информация, которую на сегодняшний день успели отследить астрономы. Там все данные о движениях звёзд, планет, галактик и множестве объектов.

Но мы с Ольгой наградили его таким взглядом, что он лишь горестно вздохнул и принялся переводить всю эту информацию в печатный вид. Каждая страница ламинировалась и затем сшивалась в папку рыболовной леской.

Кроме моего погреба мы присмотрели ещё два гаража с такими же прочными и надёжными подвалами. Правда, в других кооперативах, недалеко от того района, где он жил уже с Ольгой, создав новую семью.

-- Если два таких шизика как мы не поженятся друг на дружке, трудно будет найти каждому по другой половине.

Занимаясь всей этой подготовкой, мы продолжали жить нормально жизнью. С той лишь разницей, что чувствовали себя теперь намного свободнее и раскрепощённее. Не могу сказать, что груз наших знаний давил на плечи. Вначале, после разговора с Александром, и нашей беседы уже дома, втроём, была непродолжительная паника и апатия. Но жизнь взяла своё. Ведь один из основных инстинктов, заложенных в каждое живое существо, это выжить при любых обстоятельствах, цепляясь зубами.

Прошло два года. Посторонний фактор прибыл из космоса. Огромное "ку-ку" влетело в пояс астероидов, который вечно носится по своей орбите между Марсом и Юпитером. Сам по себе этот астероид не представлял для нас никакой опасности. Но своей огромной массой он словно вишнёвую косточку выщелкнул другой астероид - Цереру (крупнейший из "жителей" пояса). А вот уже тот полетел к земной орбите, именно в ту точку, где неизбежно должен был встретиться с нами.

И сами телескопы и астрономы у окуляров и мониторов следили за ним неусыпно. Посчитали траектории сближения, проверили и объявили:

-- Ничего страшного. Сильно опасаться не стоит - прямого столкновения не будет. Объекты разойдутся на расстоянии в две тысячи километров. Причём, Земля успеет проскочить точку схождения, и Церера пролетит уже позади неё. Это вызовет приливную волну высотой несколько десятков метров, которая обрушится на восточное побережье Африки.

До момента наименьшего сближения оставалось несколько часов, когда мы на моей машине доехали до ближайшего от Дмитрия бункера. Стоял великолепный летний вечер. Мы замерли возле ворот, любуясь закатом. Небо, ясное и чистое, освещалось сразу тремя светилами - заходящее Солнце, растущая Луна и увеличивающаяся на глазах Церера, огромная, своим угловым размером уже превысившая Луну раз в пятнадцать. Невольная виновница предстоящих событий, изгнанная со своего насиженного места. Вероятно, в отместку за это, она решила согнать своё зло на нас.

До ближайшего дома отсюда было рукой подать, какая-то сотня метров. Начало темнеть, это если по часам. На самом деле даже самые яркие звёзды не просматривались. Между гаражами высыпали несколько автолюбителей, поставивших свои машины на ночную стоянку. Ближе всех к нам стояла одинокая женщина, лет тридцати. Так же как и все, она с тревогой всматривалась в ночную гостью.

-- И пала на землю звезда, - процитировала Ольга, - имя той звезде было "Полынь". И горьки стали реки.

-- Каждый, кто испил той воды.., - подхватил Дима, но не закончил.

-- Вороны! - крикнула женщина.

-- Ну, вот и всё, ребята, прячемся, - я повернулся и отомкнул гараж.

Последнее, что мне запомнилось в этом уходящем мире, был презрительный взгляд, брошенный женщиной в нашу сторону. Почему мы никого не предупредили? Александр пытался сделать нечто подобное. Я уже рассказывал, что из этого получилось.

Глава 5. Переезд.

Страхуя имущество, мы не рассчитываем на завтрашний пожар, а составляя завещание, не заготавливаем гроб. Наше убежище являлось своего рода страховкой, и всем нам очень хотелось выйти из него, смеясь над собственным предубеждением.

Подвал изнутри мы разделили на две секции прочной решёткой, сваренной из толстой арматуры. Немало перед этим поспорив, обсуждая внутреннее устройство "машины для выживания". В своих расчётах исходили из того, что если Тибетскому нагорью суждено стать новым Северным полюсом, то оно двинется в эту точку кратчайшим путём. А наша местность продолжит своё движение по большой дуге относительно него. То есть, для нас произойдёт смещение на 90 градусов. Восток станет севером, а востоком - юг. Сила инерции продолжит движение на прежний восток, но смена полюсов добавит вектор на юг.

Как это будет происходить на самом деле, мы не знали. Поэтому нашли простой выход. Соорудили нечто, вроде детской карусели. Небольшой сектор, закреплённый на вертикальной оси, упирающейся в пол и потолок. При этом - три оборудованных места в положении "стоя". Мы исходили из того, что в какую сторону потянет притяжение перемещения, туда сектор и развернётся, словно флюгер. Место для каждого из нас выстелили поролоном в полметра толщиной.

Настроили радиоприёмник на "Маяк" и пристегнулись к стоячим креслам. По радио шло оживлённое обсуждение последствий непрошеного визита. При этом особое ударение делалось на то, что "пронесёт".

Не пронесло, а вернее пронесло на все 100. Свет погас одновременно с отключением радиостанции, осталось шипение пустого эфира, которое тут же сменилось грохотом рухнувших стен гаража и сильным гулом. Он нёсся со всех сторон. Нас вдавило в поролон с такой силой, что непристёгнутой правой рукой я не мог пошевелить, словно навалилась перегрузка при ускорении. Впрочем, так и было. Через полчаса её хватка ослабла, грохот затих, и мы ещё некоторое время оставались на своих местах, прислушиваясь и обмениваясь впечатлениями в полной темноте. Наконец, я решил, что первая угроза миновала, и начал освобождаться от ремней.

-- Так, ребята, выход на свежий воздух.

Ещё накануне было решено, что сразу после этой промежуточной остановки мы поднимемся наверх, чтобы определить новое расположение сторон света, пока не пала долгая мгла. Правда, оставалась вероятность того, что люк окажется заваленным. Тогда пришлось бы ждать, пока более позднее цунами наведёт наверху порядок. Но препятствий не возникло, я расстопорил крышку и откинул её в сторону. Гаражи исчезли - ни стен, ни крыши. Инерция смела всё.

-- Пока замечаний нет, всё нормально, - передал я вниз.

Осмотревшись по сторонам, не заметил ни одного искусственного источника света, лишь несколько пожаров. Земля тихо гудела, передавая свою боль в нервы, словно делясь её. Летящая раньше на запад Церера, теперь шла строго на север, на старый север. Значит, запад теперь там, а новый восток - на месте юга, как мы и предполагали. Выходит, на Северном полюсе теперь Гималаи, не они ли были старославянской горой Меру? С которой в легендах встречаешься.

Интересно, удалось ли кому выжить? Прихватив фонарь, я отошёл от убежища и несколько раз громко крикнул, делая большие паузы, чтобы прислушаться к возможному ответу. Два часа ходил, теряя надежду. Даже мерещиться начало, что слышу. Уже не веря своим ушам, повернулся в том направлении, откуда вроде бы исходили уж очень приглушённые вопли. И медленно приближаясь, позвал вновь.

Мне посчастливилось, крики оказались реальными, из-под земли, из подвала. Проваленный пол гаража перекрывался нагромождением обломков стен и деревьев. Не призывая в помощь Диму, за несколько минут я сам освободил из заточения перепуганную женщину. На вид ей было лет тридцать, немного полновата, с серым от пыли лицом и множеством ссадин и синяков.

-- Как Вам удалось уцелеть? - невольно поразился я.

-- Да вот, - отряхивалась она, - пришла в погреб за картошкой. Только начала набирать, как меня отбросило к стене на стоящий диван. А потом этот грохот. Вы не можете мне объяснить, это что - землетрясение?

-- Да, - согласился я, - пока только землетрясение. А дальше будет хуже. Стойте, - её голос показался мне знакомым, - это же Вы кричали "Вороны"?

Она взяла из моих рук фонарь и осветила моё же лицо.

-- А, так это Вы, таки накаркали?

-- Как видите, нет, - я указал на небо, - астероид летит своей дорогой. А нам лучше укрыться, потому что дальше будет потоп.

-- Какой потоп? - отшатнулась она, - что Вы несёте?

Я прошёлся по закоулкам своей души, собирая по крупицам терпение.

-- Скажите, как Вас зовут?

-- Елена, - представилась она.

-- А я Виктор. Так вот, Елена, Вы ещё ничего не понимаете. Поэтому просто советую делать то, что скажу я. А если станете возражать, хочу заранее предупредить: ничто не выводит меня из равновесия так, как это случается с человеческим упрямством. То, что должно было произойти сегодня, я знал задолго до этого момента. Землетрясение было всего лишь прелюдией. Следующим моментом в сценарии идёт неожиданно ранний рассвет и очень высокая волна воды, которая уже несётся в нашу сторону. Причём, Солнце взойдёт сегодня на юге. Убедитесь сами, - я указал на заметное просветление на горизонте, - так что, у Вас выбор небольшой. Либо пойдёте своими ногами, либо я понесу Вас на руках.

-- И куда? - с недоверием поинтересовалась счастливая спасённая.

-- Недалеко, метрах в двадцати отсюда есть усиленный подвал. Мы втроём пережили в нём землетрясение. Теперь подвинемся и вчетвером переждём наводнение.

-- Объясните мне толком, - уже требовала она, - о каком наводнении идёт речь?

-- О том, что придёт с запада через час-полтора в виде очень большой волны.

-- Всё равно я ничего не понимаю, - упорствовала она.

-- Хорошо, - я начинал терять терпение, - давайте мы сделаем так: подойдём к нашему бомбоубежищу и подождём. Если вода появится, то спрячемся. Если же её не будет, Вы свободны в выборе своего пути. Согласны?

-- Ладно, - махнула она рукой, словно отбиваясь от назойливой мухи, - такой вариант меня устраивает.

Мы подошли к подвалу. Ольга с Дмитрием сидели наверху, возле люка и прислушивались к нашей беседе.

-- Хочу вас познакомить, - обратился я к ним, - этой женщине сильно повезло сегодня. Несмотря на превратности судьбы, ей удалось выжить в это смутное время. Сейчас мы ожидаем прихода цунами. Но пока оно заставляет себя ждать, пожмите друг другу руки. Начнём с меня. Поскольку я старше всех, то вполне естественно предположить, что являюсь главарём этого незаконного формирования.

Ольга прыснула в раскрытые ладошки. Небо к этому моменту уже сильно посветлело от наступающей зари, а виновница катастрофы уже скрылась за горизонтом.

-- Вот эта весёлая девушка, - указал я на неё, - числится в нашем штате врачом и по совместительству - поваром. Это Ольга. Рядом с ней мужчина, признанный законом её мужем. И хотя самого закона уже нет, имя осталось прежним, это Дмитрий. А это - наш экскурсант-наблюдатель Елена. Сейчас мы вместе имеем возможность наблюдать весьма редкое природное явление - восход Солнца на юге. И сразу же вслед за ним - другое, не менее редкое, на западе.

-- Вы что, семейка идиотов? - по-своему отреагировала Елена.

-- Нет, Лена. Идиотами мы были, когда Вы нас "воронами" обозвали. А теперь мы - немногие из людей, кому выпала возможность ещё раз посмотреть на чистое, безоблачное небо. Но не будем торопить события, подождём.

Через час взошло Солнце. Именно в том месте, на которое я изначально указал. После этого мы повернули головы на запад. От земли непрерывно шёл гул, временами переходящий в волны, которые прокатывались где-то в глубине. Словно земная кора, переместившись на новое место, пыталась снять накопившееся напряжение. Или же, наоборот, в узловых точках эти волны пробьют слабину, вызвав новые землетрясения и породив вулканы.

Наконец, гул обрёл конкретное направление. Линия горизонта на старом западе начала медленно и неотступно подниматься вверх. Приближалась инерционная волна, выбитая из Атлантики. Двигаясь в своём прежнем направлении, вода вышла на берег. Это можно понять, если резко толкнуть заполненное до краёв ведро с водой. Если хорошо толкнуть, большая часть выплеснется.

Казалось, стена воды не прекратит свой рост никогда. Не берусь взглядом измерить высоту, но то, что выше километра, это точно.

-- Где здесь у вас хранилище для потерянных душ? - с трудом выдавила из себя наша новая спутница, поражённая мощью стихии.

Словно какой-то великан ударил резиновой дубиной по нашему бункеру. А затем сотни молотобойцев в припадке гнева обрушились на его крышу, проверяя её на прочность. Вероятно, вода тащила за собой всё, что попадалось ей на пути. Кто знает, может быть один из этих бесчисленных ударов принадлежал обломку Эйфелевой башне или кому-то из тех, кто считал земную твердь непоколебимым понятием?

На этот период карусель была застопорена, вертикальные щиты с поролоном положены на пол. А мы сами лежали на них, оглохшие, но непобеждённые. Елена вцепилась в моё плечо обеими руками. "Начинается патриархат", - усмехнулся я про себя. Женщина ищет спасения у мужчины. Тут уж не до эмансипации. Несколько часов с полным ощущением того, что нас с завязанными глазами выбросили на прокатный стан.

Наконец, кто-то догадался перекрыть кран, и вода пошла на убыль. Пока гул не затих совсем, постепенно удаляясь.

-- И второй этап мы пережили, - весёлым голосом прокомментировал Дима.

-- Ребята, - Елена отпустила моё плечо, позволив подняться, - признайтесь, вы ведь мазохисты?

-- Ну Вы даёте, - поразилась Ольга, - с чего вдруг такой вывод?

Она осмотрелась в свете включённого Димой фонаря и тоже поднялась на ноги.

-- Вокруг творится неизвестно что, а вы радуетесь этому как дети! Или получаете удовольствие от происходящего?

Я расстопорил люк и немного приподнял крышку, проверяя - нет ли сверху океана воды? Не было. Тогда я отбросил её в сторону, выбрался сам и помог друзьям по несчастью.

-- Два уточнения, Лена. Во-первых, о том, что творится вокруг, мы имеем самое реальное представление. А во-вторых, оттого, что мы бросимся друг другу на плечи, жалостно рыдая, прежний мир обратно не вернётся. Всё только начинается. И только от нас зависит, что нас ждёт впереди.

Гаражных развалин не было, вода подмела прежний мусор. И груды от ближайшего микрорайона, где жили трое из нас, также унеслись вдаль. Но зато на их место волна принесла всё, что прихватила, следуя к нам. Бесчисленные деревья, переломанные и вырванные с корнем. Картину добавляли осколки бетонных панелей, служащих некогда стенами зданий где-нибудь в Европе. Печальная картина разрушений, но как говорится, без вариантов. Выбирать не приходится. Я обернулся к остальным:

-- Ольга, на тебе теперь ещё и летопись событий. Никаких новых календарей, продолжаем старое летоисчисление, помнишь?

-- Конечно, - кивнула она, осматриваясь по сторонам, - на мне ещё и "праздничный обед". Доставать консервы или заказать столик на четверых?

-- Ни в коем случае! Какой ресторан? У меня же ни денег, ни выходного костюма! Дима, - крикнул я в подвал, - достань ножи. С этого дня все передвижения только с ними.

Я отошёл на несколько метров и подхватил за жабры увесистую рыбину.

-- Сегодня у нас рыбный день. Женщины готовят еду, мужчины сооружают костёр. Дима, - я вновь свесился в люк, - прихвати линзу и пару топоров. Пока Солнце ещё светит, "прикурим" от него.

Через час мы уплетали нежно подкопчённое мясо. Лене уже объяснили ситуацию, и она надолго ушла в себя, пытаясь осмыслить то, что из всего земного населения остались крохи.

-- Лена, - Ольга решила вывести её из транса, - а у Вас семья была?

-- Была? - её удивило применение прошедшего времени, - да, была. Я и муж, он неделю назад в командировку уехал.

-- А дети?

-- А детей у нас не было, - она вышла из забытья, - мы прожили вместе пятнадцать лет, но так и не удосужились.

-- Пятнадцать? - не поверил я.

Мне казалось, что она моложе, но Лена пропустила мой вопрос мимо ушей. Её муж вначале не хотел детей, а позже оказалось, что он чем-то болен, но лечиться не захотел. Лена предлагала взять ребёнка из детдома, но он и этот вариант отверг.

-- Так что счастье материнства обошло меня стороной, - невесело улыбнулась она, - но наверное, в этом тоже есть свой плюс. Сейчас бы убивалась с горя. Ладно, что мы делаем дальше? - посмотрела она в мою сторону.

-- А дальше мы строим дом.

-- Дом?

-- Да, самый настоящий дом. Вон сколько брёвен вокруг. Но пока соорудим временную крышу над головой - скоро начнутся дожди. А в подвале проживать до конца дней занятие скучное.

-- Вы говорите с такой уверенностью, словно вам некто передал сценарий будущих событий, откуда вы можете знать?

-- Это всего лишь предположение.

-- Но оно сбудется! - с непреклонной уверенностью подчеркнула Лена.

Мы закрыли люк, придавили его увесистым камнем и отправились "по грибы", как выразилась Ольга. В радиусе нескольких сот метров собирали всё, что ещё могло бы нам послужить. Куски брезента, одежда, металлические конструкции, доски, разбитые предметы быта, книги. Всё то, что уже нигде не купишь ни за какие деньги.

Из подручных материалов соорудили три временных шалаша. Первый для Дмитрия с Ольгой, второй - кухня, третий - для меня с Еленой.

-- Вы что же, - встала она на дыбы, - всерьёз полагаете, что я останусь с Вами на ночь в одном шалаше?

Ольга с мужем отвернулись в сторону, заливаясь смехом.

-- Мне и самому эта мысль показалась забавной, - сдерживался я, - но давайте рассуждать здраво. Все приличия, это - понятия условные и придуманы самим человеком. В те далёкие времена людей жило много, и можно было тешить себя подобными иллюзиями. Но теперь нас осталось четверо. Но так считаем мы. Может быть, поблизости есть ещё счастливчики. Так вот, когда я сплю, то не могу контролировать окружающую обстановку. Будет у нас дом, будет у Вас отдельная кровать. А пока обещаю к Вам не прикасаться без Вашего согласия, если это и есть причина смущения.

С каждым днём небо темнело всё больше. Солнце из яркого диска превратилось в мутно-красное пятно, пока не спряталось окончательно за тучами. Ещё до его полного исчезновения Дима определил нашу широту по Полярной звезде. Земная ось ведь никуда не уходит. "Она, родимая, всегда остаётся на своём месте". Получалось, что если раньше мы жили на 55-ой широте, те теперь переехали на 40-вую. А это прежний уровень Баку.

Глава 6. Первый дом.

Деревьев нанесло много. Вначале общими усилиями был сооружён небольшой 3х3 домик. В качестве временного, но более прочного, чем шалаш, жилья. И только после этого, после полугодовых проб и ошибок, под непрекращающимися потоками дождя прямо над нашим подвалом вырос первый шедевр новой архитектуры. С плоской односкатной крышей, но зато с тремя комнатами внутри, и в каждой - по окну из запасённых листов оргстекла. Даже печь соорудили и отдельную кровать Елене.

Сооружение этого дома превратило нас из трёх близких знакомых и одной случайной попутчицы в дружную и крепко спаянную команду. Поначалу мы с Димой взяли на себя всю тяжёлую работу. От деревьев требовалось отрезать корни и вершины, срубать сучья. Затем - шкурить и на небольших чурках, как на катках, доставлять к месту установки. После подготовки угловых замков забрасывали их на своё место в растущей стене. Женщинам отводилась работа полегче - шкурить и рубить сучья. Но уже через неделю Елена работала наравне с нами, мужчинами. Видимо, боль по утрате с детства знакомого мира она старалась заглушить тяжёлым и постоянным трудом.

Она никогда не жаловалась, хотя очень часто замыкалась в себе и работала молча, оставляя нам только самые тяжёлые операции, где женской силы действительно не хватало. Её неистовство часто доходило до того, что вымывшись вечером и поужинав, она падала в постель и тут же отключалась. С утра, после завтрака, два часа прогулки по окрестностям для сбора последних даров цивилизации и вновь работа до вечера. Из некогда румяной и цветущей женщины она превратилась, как бы правильно сказать, в девушку, стремящуюся доказать, что её вполне можно считать парнем.

Наш рацион состоял в основном из мясных и рыбных консервов, попадались сгущёнка и маринованные фрукты. Так что на недостаток сил не жаловались. Лена уничтожала еду по принципу - она нужна для работы. Щёки поприжались, но не впали, талия заметно сузилась, а пальцы рук стали цепкими как крючки. Она помогала не только нам, но и помнила, что есть ещё и готовка, и стирка и сушка вечно мокрой одежды. И хотя Ольга, оказавшись физически послабее в силу своей конституции, старалась прибрать в свои руки женскую часть работы, Елена ей этого не позволяла. Она находила время для небольших отлучек со стройки.

Порою мне казалось, что в своём рвении Лена заходит уж слишком далеко и работает на износ. Тогда приходилось добавлять к голосу железные нотки и отправлять её "на лёгкий труд" - шпаклевать щели в стенах. Но в целом она держалась так, что подстёгивала всех остальных. Думаю, не окажись её среди нас, строительство продолжалось бы значительно дольше. С каждым месяцем периоды её молчания становились всё короче, она постепенно принимала действительность. И всё чаще понимала наши шутки.

Ещё в начале постройки дома, когда подготовленные брёвна доставлялись по подставным каткам и часто соскальзывали в грязь, Лена выдвинула рационализаторское предложение.

-- Скоро мы сами застрянем в этом болоте!

С её подачи вся дорога от дома до ближайшей большой кучи принесённых водой деревьев была выстелена короткими, в метр длиной обрезками брёвен. Они укладывались поперёк, обоими торцами упираясь в длинные продольные стволы. Внешне это походило на железную дорогу, с той лишь разницей, что здесь рабочей частью являлись "шпалы", по которым мы и тащили свой груз. Вода служила отличной смазкой, помогая преодолевать силу трения. И работа пошла веселее.

Дима также меня удивил. Первое впечатление, сложившееся о нём при знакомстве - человек, привыкший к кабинетной и лабораторной работе, хотя и телосложение и голос заставляли не расслабляться. Здесь же он порою давал фору и мне. Я уже собираюсь заканчивать норму на сегодня, а он придерживает:

-- Вот это бревно ещё забросим наверх, а уж потом и баиньки, ага?

Первые венцы дома резко контрастировали с верхними. Сказалось отсутствие опыта вначале и приобретение его по ходу работы. Крышу покрыли множеством железных листов. Затем внутри возвели простенки, разделив помещение на комнаты.

До сих пор мы не вскрывали пищевых припасов, пользуясь результатами грибных прогулок. Несколько уцелевших погребов подарили нам варенье и разносолы. Но те закончились ещё в первые дни. По календарю уже шла зима, но морозов не было, а дожди начали делать редкие перерывы. Наконец, когда дом был полностью построен, мы решили выбраться в те места, где ещё недавно стоял город. И заодно определить состояние моего подвала. Второй мы уже отыскали и убедились в его полной сохранности.

Оставаться дома никто не захотел. К тому же, пол года на одном месте всех нас изрядно утомили. Так что, несмотря на дожди, каждый рвался на прогулку по городу. Со всего транспорта в нашем распоряжении имелись лишь четыре пары ног, соскучившихся по длительной ходьбе. Закрыли дверь на засов и отправились налегке, надеясь не только проверить состояние третьей нашей кладовой, но и прихватить с собой всё ценное и полезное, что встретится на пути.

От города остался мусор, принесённый волной и бесчисленное множество подвалов. Большая часть из них оказалась заполненной водой. Только в некоторых местах из-за больших трещин в почве можно было проникнуть внутрь. Мы нашли большие припасы консервов в хорошем состоянии. Температура воздуха давно опустилась ниже отметки в десять градусов, что давало нам надежду воспользоваться ими.

-- Придётся не одну ходку сделать, чтобы перетащить их домой, - оценила Елена объём нашего приза.

К вечеру мы добрались к моему бункеру и проверили его содержимое, предварительно соорудив небольшую крышу над люком, чтобы вода не попала внутрь. Я не стал туда забираться, только свесил голову и посветил фонариком, убедившись в сохранности.

За моральное состояние Дмитрия с Ольгой я не беспокоился, с неизбежным мы смирились задолго до катастрофы. Больше всего меня волновала Елена. Поэтому я часто и осторожно посматривал в её сторону, стараясь не отпускать от себя далеко и надолго. Но опасения оказались напрасны.

Переночевав под небольшой крышей, нами же и сооружённой, на следующее утро отправились в обратный путь. В одном месте мы наткнулись на разбитые мопеды. Сняли с них колёса и соорудили две небольшие тележки, загрузили их продуктами и в четыре людские силы покатили домой. Позже многочисленными вылазками мы много чего доставили подобным способом. А пока уставшие, но довольные возвращались домой. Несмотря на всеобщее разрушение, прогулка нас взбодрила. До нашего дома оставалось ещё с пару километров, сумерки сгустились, ноги устали, и все единодушно решили остановиться на последний привал. Впереди темнел огромный искореженный металлический лист. Вероятно, раньше он служил ёмкостью для нефтепродуктов.

Только мы остановились в нескольких метрах от него, как короткая тень шмыгнула под этот импровизированный навес. Мой арбалет сам запрыгнул в руку, а Дима оказался рядом со своим оружием. Жестом я подал женщинам знак, и мы вдвоём, осторожно ступая, подошли к арке поближе.

Из-под неё выскочили два крохотных существа и с плачем начали нас умолять:

-- Дяденьки, пожалуйста, не убивайте нас. Мы ничего плохого не сделали. Мы знаем, где можно достать еды.

Это были два маленьких ребёнка, мальчик и девочка, лет 6-7. Замотанные в невообразимо рваные лохмотья, с привязанными поверх них кусками полиэтилена, на ногах обрезки от автомобильных камер, они напоминали беспризорников времён Гражданской войны.

Наши руки сами по себе опустились вниз, а Ольга с Леной тут же бросились к маленьким скитальцам, перебивая друг друга:

-- Боже мой, дети! Откуда вы взялись, кто вы, чем питаетесь и где живёте? И как вам удалось выжить во время потопа и после него?

Они ревели не меньше детей, обнимая и прижимая их к себе. А мы стояли, неловко переминаясь с ноги на ногу. Наконец, все четверо успокоились, и мы с Димой, не сговариваясь впряглись в тележки и покатили их домой. Дети тут же пристроились поверх поклажи, а наши женщины пришли нам на помощь.

Через несколько недель после "начала времён" метрах в десяти от подвала пробился родничок. Видимо, землетрясение нарушило структуру почвы. Небольшой ключик мы тут же немного углубили и выложили камнем. Получилось небольшое озеро, с метр в диаметре. Но его воды хватало нам и для питья и для приготовления еды.

Мы обогнули источник и подошли к двери. Засов оказался отброшенным в сторону. А уходя, мы его задвинули в петли. Значит, в доме гости, или заходили до нас. На всякий случай женщин с детьми сразу же отправили переждать в сарай, где поначалу сами жили, и тихо вошли в дом. Невообразимый смрад ударил в нос, как будто попали в общественный туалет. В слабом свете фонарей на полу возле входа обнаружилось несколько куч, полный разгром в самом доме и разбитые бутылки на столе. В них мы хранили спирт в качестве лекарства.

Из Диминой комнаты доносился богатырский храп в две глотки. Его издавали два заросших и грязных представителя рода человеческого. Не знаю, кем они были в прошлой жизни, и как к ним относился закон. Но в жизни современной из всего пухлого и раздутого уголовного кодекса со всеми его комментариями и примечаниями ратифицированной остаётся только одна статья.

Когда мы вытаскивали их через порог, волоча за ноги, они уже не могли сопротивляться. Мы унесли их метров за сто и сбросили с небольшого обрыва.

Стоило Ольге с Леной войти в дом, где уже горели свечи, как пронеслась буря возмущений и проклятий в адрес непрошеных гостей. Это жилище стоило всем нам больших сил, и далось оно нелегко. Сколько труда было вложено, сколько терпения и упорства! Но в конечном итоге, дом дал нам тепло и уют. Он стал местом, где можно отдохнуть после тяжёлой работы и обсохнуть после омерзительно надоевшего дождя. Плакаты-календари с видами природы, закреплённые на стенах, сорваны на пол. Посуда, частью разбитая, валялась там же. Грязь и мусор.

-- Надо было оставить их женщинам на растерзание, - шепнул Дима, возмущённый не меньше остальных.

Мы усадили детей на скамейку в дальний угол, а сами принялись выгребать, выметать и вымывать. Пока все наводили чистоту, я растопил печь и нагрел воды, принеся несколько ведер с родника. Мы ещё ни о чём толком не расспросили своих новых жителей. Вначале их раздели и отмыли. У мальчика на левом локте гноилась большая рана. Ольга обработала её аптечными припасами из тех, что принесли сегодня из города. Мальчишка даже не вскрикнул, поразив нас своей стойкостью. После купания рану перевязали и одели детвору в чистую одежду, которую мы давно подобрали и выстирали. Теперь эти великоватые рубашки и штанишки придали одичавшим зверькам человеческий облик, и мы смогли их получше рассмотреть, накормить и, наконец-то, выслушать историю странствий, страха и выживания двух маленьких детей на планете, лишённой взрослого поколения.

Они оказались погодками, девочку звали Анна, ей недавно минуло семь лет. Мальчишка, сын друга её отца, назвал себя Лёшкой, он был меньше своей подруги на год. Их отцы дружили с детства и никогда не разлучались. Вместе учились, вместе давали отпор в драках, служили в одной части и женились на таких же, как сами двух весёлых подругах. Так что дружить продолжали семьями. Поэтому и дети их не разлучались.

В тот далёкий летний день, вернее утро, а они жили на Камчатке, вшестером отправились на побережье отдохнуть и дать детворе возможность вдоволь поплескаться. Уж наплескались они действительно - на всю оставшуюся жизнь. Неизвестная сила сбросила их с берега в воду и понесла в открытое море. Аннушка смогла ухватить братика, как она называла Лёшку, за руку. Они в страхе прижались друг к дружке, и в таком положении вода долгое время несла их.

Ещё в начале своего путешествия они успели заметить, как вода отступила от берега, обнажая дно. Их родители некоторое время звали детей и друг друга, но затем скрылись за волнами вдали. Да и детвора не вынесла бы столь долго, не попадись им большое дерево. За него оказалось возможным хотя бы ухватиться. Вода пронеслась над Америкой, но они этого не заметили, и хлынула в помелевший Атлантический океан. Волна из которого пронеслась над нами. Покатившись дальше, вода во второй раз понеслась над Европой, но уже с меньшей силой. И теряя её всё больше, в конце пути просто разлилась по земле, так и не дойдя до нас. Хотя в тот момент мы и поглядывали в тревоге на запад.

И вот, два ребёнка, совершенно раздетые, ведь пришли к морю, после путешествия длиною в сутки опустились в совершенно незнакомом месте, одни, ни одной живой души рядом. Они кричали, звали и плакали. Вначале питались продуктами, что разбросала вода. Но с течением времени еда стала портиться. Лёшка отравился, и они сообразили, что консервы содержат более здоровую пищу. Представьте себе отчаяние детей с банкой "Шпрот" в руках и без надежды добраться до её содержимого. Так бы и умерли с голоду, не вспомни Лёшка, как отец рассказывал, что заблудившись однажды в лесу, тёр банку о камень.

Они попеременно, несколько часов кряду, пытались повторить это процесс, искренне надеясь на положительный исход. И банка в конце концов поддалась. Это настолько их окрылило, что они смогли поверить - ещё не всё потеряно. Потом, позже, им и консервный нож встретился. Но пока они радовались и этому успеху.

Полгода подобных скитаний превратили их в маленьких "маугли". За несколько дней до нашей встречи, они спали под какими-то развалинами, а рядом лежали две маленькие сумочки с едой. Проснулись от человеческой речи. Два заросших мужика съедали их НЗ.

-- У одного чёрная борода, а второй - рыжий и с замотанным какой-то лентой правым глазом, - со страхом от пережитого делился мальчуган, - я бросился на него забрать наши сумки, а он ножом ударил меня по руке.

Хорошо лохмотья приняли на себя основной удар. Но и того, что осталось, для ребёнка хватило, и рассечённая рана начала гноиться. Не повстречай мы их, началась бы гангрена. Мы с Димой переглянулись - дети описали тех двоих, что валялись под обрывом.

Маленькие странники тогда перепугались и убежали. А теперь, чистые и сытые смотрели на нас с таким счастьем на лице, всё ещё не веря, что вновь оказались под ласковой заботой взрослых, что даже Лена, обычно сдержанная и немногословная, слушала их рассказ, не скрывая своих слёз.

На скорую руку мы соорудили небольшой настил здесь же, рядом с печкой. И постелили чистую и, главное, сухую постель в этом не очень приветливом мире. Детвора тут же запрыгнула под одеяло. И счастливо обнявшись, через минуту они уже мирно посапывали.

Уложив спать малышей, мы вспомнили, что и сами сильно устали и, покормив их, так и не поужинали. Пока девчата готовили на стол, я вынес импровизированное корыто, вырубленное из железной бочки. В ответ на замечание Ольги не шуметь, заметил:

-- Да эту молодёжь сейчас их пушки не разбудишь!

-- Эти дети, - поддержала Лена подругу, - за полгода лишений научились спать очень чутко.

-- Резонный довод, - согласился я и убавил звук.

Мы поужинали в полной тишине и перешли в нашу с Леной спальню. Где в отличие от комнаты Димы с Ольгой стояли две раздельные кровати. Вернее, их функцию выполняли сбитые их досок щиты, укреплённые на подставках.

-- У меня есть тема для беседы, - обратился я к друзьям, - зреет проблема, которая со временем заденет всех нас. Ваша усталость позволит обсудить её сейчас?

-- А то, - согласился Дима, - оглашай, быстрей уснём.

-- Хорошо. Три года назад, с момента начала нашей подготовки, мы рассчитывали саму возможность выжить во время катастрофы. Это было самой главной задачей. Но попутно готовились и к начальному этапу жизни в новых условиях. Хотя в душе и надеялись, что такая ситуация - лишь плод нашего воображения, и худшего не произойдёт. Должен отметить, что нам удалось не только удачно подготовиться и выжить, но и устроить свой быт на первое время. Вот уже полгода прошло, а наши дела не так уж и плохи.

-- Я бы сказала, - поддержала меня Ольга, - что наши дела идут более, чем хорошо.

-- Самое главное, - заметила Лена, - это ваша общая уверенность в завтрашнем дне. Должна сказать, что благодарна судьбе за то, что мне посчастливилось встретиться с вами, - она обвела всех нас взглядом с улыбкой на губах, - хочу извиниться перед вами и забрать свои слова обратно. Вы не семейка идиотов, вы - самые замечательные люди, с которыми меня сводила судьба. Каждый раз меня бросает в дрожь, когда вспоминаю свои отчаянные вопли в заваленном подвале и своё нежелание идти вместе с Виктором. Но согласитесь - цунами в наших местах?! Мне тогда показалось это таким бредом! А перед ним - восход Солнца на юге. И при всём при этом - ваше беззаботное отношение ко всему происходящему. Вы походили на детей, гоняющих мяч на оживлённой автостраде. На какое-то мгновение я почувствовала себя беззащитной Элли, перенесённой в своём домике в Волшебную страну, а вы сами показались мне злыми колдунами, которые всё это и устроили. Кстати, - она повернула голову в мою сторону (мы с ней сидели рядом на моей кровати) и вопросительно посмотрела, сощурив глаза, - вы ведь до сих пор не сказали нам, кто устроил разгром в доме, и куда вы оба уходили, пока мы с детьми отсиживались в сарае?

-- Видишь, Лен, - ответил за меня Дима, - это были те самые человекообразные, что отняли еду у детей.

-- Те? - дружно удивились девчата.

-- Да, они подходят под описание детворы. И бороды по цветам и повязка на глазу у рыжего.

-- Вы их что, прогнали? - Лена нахмурилась.

-- Нет, - вмешался я, - мы скрутили им руки и вежливо отвели в ближайшее отделение милиции. Сейчас они сидят в участке в ожидании обвинительного приговора.

-- А если серьёзно? - потребовала ответ Ольга.

-- Ну, если серьёзно, - задумался я, - будете ли вы оспаривать наше право самим вершить правосудие?

-- Совершенно не будет.

-- Вот мы его и свершили.

-- Надо полагать, вы их убили? - допытывалась Лена.

-- Точно, - согласился я, - просто выгнать их под дождь, значит перенести проблему на завтрашний день. Если они не хотят жить по-человечески сами и плевать хотели на других, то эти самые "другие" теперь не станут звонить по "02". Они сами решают, что им делать.

-- Мы только хотели знать, что завтра они не заявятся вновь, - уже более миролюбиво согласилась Ольга.

-- Они уже вообще не заявятся. По крайней мере - эти. А на будущее нам нужна собака и желательно две, собачий век недолог.

-- "И взял с собой Ной на ковчег каждой твари по паре", - процитировала Ольга, - надо было щенка с собой прихватить полгода назад.

-- Окстись, Оль, - рассмеялся её муж, - он бы с ума сошёл в том грохоте или нас в панике перекусал.

Дети застонали во сне, и женщины тут же сорвались со своих мест, а мы вышли на улицу и вернулись с двумя охапками дров. Благо, хоть в дереве недостатка нет. Я подбросил в печь пару полешек, чтобы тлели до утра, и мы вновь собрались в спальне.

-- Ты начал разговор, - напомнила мне Ольга, - собираясь посвятить нас в некую проблему. Так что, ты говоришь, зреет?

-- Вообще-то, - замялся я, - тема животрепещущая. Не знаю, право, с чего и начать.

Все дружно хранили молчание, давая мне возможность собраться с мыслями. Наконец я решился:

-- Ребята, никто из нас не знает, какому количеству людей удалось выжить. Сегодняшний день показал, что не только нам четверым. Теперь нас шестеро. Но мы не бессмертны, однажды придёт и наш час. И мы покинем этот мир.

Толкая свою речь, я смотрел в пол.

-- Появление детей отсрочит конец рода людского в лице нашей маленькой общины лет на 30-40, в лучшем случае.

-- Что ты предлагаешь? - тихо, боясь меня сбить с мысли, спросила Ольга.

-- Что я предлагаю, - механически повторил я, - ну что я могу предложить? Среди нас две женщины и двое мужчин. Всем нам предстоит очень много работы теперь, нас мало и нам от неё не избавиться. Мне кажется, работать будем до последнего своего часа. Вы, - поднял я глаза на Диму с Ольгой, - уже женаты. Я боюсь, что моё предложение Лена воспримет как требование, продиктованное безысходностью и элементарным математически расчётом. Ведь четыре минус два равно двум.

-- Но это не так? - Ольгины глаза светились улыбкой.

Сама Лена при этом хранила молчание.

-- Нет, конечно. Правда, не могу добавить при этом, - я повернулся к ней, - что ты нравишься мне больше всех остальных женщин на этой планете.

Ольга прыснула от смеха, спрятавшись за Димину спину. Тот и сам улыбался над моей неловкостью в объяснении.

-- Говорила я тебе, что ты его плохо знаешь, - Ольга выглянула из-за мужа и выставила указательный палец в сторону подруги, - и он всё-таки сделает тебе официальное предложение?

-- Но вероятно, вы обе не предполагали, что оно будет таким неуклюжим. Лена, - подвёл я черту и поднялся, - предлагаю тебе свою руку и крышу над головой.

-- Невеста, - строго посмотрел на неё Дима, - что Вы скажете в своё оправдание? Есть ли у Вас противные аргументы, запрещающие принять предложение этого мужчины? Имеются ли порочащие связи на стороне или внебрачные дети?

Моя избранница поднялась и встала рядом со мной, краешки её глаз улыбались.

-- Связей нет, былая жизнь ушла в прошлое, вот только...

-- Что только, продолжайте, - деланно потребовала Ольга.

-- У меня совершенно неожиданно объявились двое внебрачных детей, - она скосила глаза в сторону дверей, - но прошу учесть, что они такие хорошенькие, уставшие и измученные и так сладко сопят возле печки.

-- Если нет других причин...

-- Нет, правда нет.

-- Тогда, именем закона, коим мы сами и являемся, - они оба поднялись, - объявляем вас мужем и женой. В знак согласия просим вас соединить свои кровати.

Тут уж сама Лена не выдержала и начала тихо оседать от смеха. Я прижал её к себе, пользуясь моментом и данным мне только что правом. Ольга сбегала в свою спальню и принесла дневник, в котором вела хронику событий. То, что произошло только что, должно быть обязательно зафиксированным. Оставив место для описания нашего похода в город и появления детей, она, повторяя вслух, начала записывать:

-- Зарегистрирован первый брак. Сегодня, 12 декабря 2012 года, вечером в 23 часа...

-- Что?! - я побледнел, услышав дату.

-- Что? - не поняла Ольга.

Лена так же посмотрела на меня с тревогой. Лишь Дима улыбался с какой-то ехидцей на лице.

-- Вот ты влип, - промолвил он и рассмеялся.

-- Что вас так..., - начала было моя молодая жена.

-- Да понимаешь, Лен, - я вновь обнял её, и моё напряжение пошло на убыль, - я тут с товарищами в покер играл. Ну, и задолжал большую сумму денег, пришлось дом заложить. Они срок назначили, до сегодня. Так что, - я тяжело вздохнул, - придут теперь судебные исполнители и попросят нас отсюда.

-- Погоди, погоди, - Ольга отложила свои записи, - это же дата из майского календаря?

-- Из майянского, - поправил Дима, - но увы и ах, не угадали они. Ошиблись малость.

-- А если не ошиблись? - повернулась к нему жена.

Лена переводила взгляд по кругу, совершенно не понимая темы обсуждения. Я присел на кровать и дёрнул её за рукав.

-- Что значит "не ошиблись"? - не согласился Дима, - ещё одно землетрясение ожидается?

-- Нет. Если бы не тот астероид, как его звали-то, забыла?

-- Полынь, - подсказала Лена.

-- Да, По..., тьфу ты, Церера! Если бы не она, то может быть, это случилось бы сегодня? Просто астероид ускорил события?

-- Оля, - вмешался я, - небольшая вставка для информации. Календарь, о котором идёт речь, - я повернулся к жене, - ты слышала о племени майя?

-- Немного.

Она помнила наш сценарий событий, рассказанный мною после её извлечения из подвала. И то, как он вскорости оправдался. Поэтому слушала с живым интересом. Я вкратце поведал ей историю племени и их календаря.

-- Но всё же, они не ошиблись, - улыбнулась Ольга, - у вас двоих точно новый период начинается. А учитывая и пополнение возле печки, и у всех нас.

-- Оль, - толкнул её плечом Дима, - поскреби по сусекам. Мы сегодня спирт завезли на склад. Отметить бы надо, а?

На следующий день на внутренней стороне входной двери тоже появился засов. Если внешний служил для защиты от ветра на тот период, когда в доме никого не было, то этот - от непрошеных гостей, пока мы спали. Только одна вылазка в город показала, что как минимум четверо кроме нас выжили в катастрофе. Причём, двое из них оказались не лучшими представителями.

Я проснулся как обычно, в 7 часов. На моём левом плече ещё дремала моя новая половина. Пятьдесят лет я прожил в гордом одиночестве, беря за образ настоящего мужчины своего отца. Он женился на моей матери в 30 лет, будучи при этом на три года её моложе. Ни разу на моей памяти они не то, что не поскандалили, а даже не поссорились в шутку. На фоне мирной жизни в нашей квартире, за стеной часто летали тарелки и доносились обрывки фраз, типа:

-- "... отдала тебе лучшие годы!"

-- "... да ты на себя посмотри, алкаш несчастный!"

-- "... прорва, с твоими шмотками мне с мужиками выпить не на что!"

-- "... девочкой ты была, когда я был идиотом!"

Как-то я спросил у родителей:

-- А почему они ссорятся, а вы нет?

Мать оставила своё шитьё и посмотрела на меня поверх очков:

-- А зачем? Мы с твоим отцом и так не всегда вместе, а если ещё и эти короткие месяцы выбросить, то что же останется?

Потом, когда я учился в десятом классе, отец поделился со мной секретом. Однажды я принёс домой классную фотографию, в смысле - фотографию всего моего класса. Отец посмотрел на неё, достал снимок "своей банды" и предложил сравнить.

-- Ты знаешь всех моих друзей. Каждый из них способен выжить в глухом лесу и в заснеженных горах. Каждый, заметь, каждый зарабатывает на хлеб своим трудом и своим умом. Что бы в жизни не случилось, никто из них не станет жаловаться и винить другого. А теперь возьми своих одноклассников. Многие из вас способны выжить, попав в непривычные для себя условия? Выжить и не сломаться. Многие способны заработать себе на хлеб?

-- Ну, отец, - возмутился я тогда, - ты и загнул! Твоим друзьям уже по полтиннику, а мы ещё и школу не закончили. Когда и нам стукнет по пятьдесят...

-- Вот-вот, - перебил он и ткнул пальцем в свой снимок, - когда пятьдесят стукнет. Вы, нынешние пацаны, напоминаете взрослых гусят: телом уже большие, а летать ещё не умеете. "Вот когда мы...", а почему "когда"? Почему не сегодня? Девок щупать сегодня, а мужчиной становиться завтра? Вернее, послезавтра. Потому что завтра жениться надо. А потом вот так, как наши соседи, тарелками по стене. Десятый сервиз, поди, заканчивают.

Нет, Виктор. Вначале надо стать независимым. Это чтобы ни от кого не зависеть и в моральном и в материальном плане. А жениться надо, когда разумом, а не инстинктами поймёшь, для чего же это тебе нужно. Когда я женился на твоей матери, мне хотелось не столько взять от неё, сколько дать ей. И она всегда возвращала мне сторицей. Пока ты будешь ждать, будешь слабым. Когда сможешь дать, не отдать, не вернуть, а именно дать просто потому, что этого нет у других, вот тогда ты и почувствуешь разницу между мужчиной и "гусёнком".

Твоя мать никогда не указывала мне, что и как надо делать. Свои, мужские обязанности я всегда выполняю без чьей-либо подсказки. И при этом знаю, понимаешь - знаю, что и моя жена без понуканий сделает всё, чтобы в доме был уют, чтобы на столе теплился обед, а в шкафу висела чистая одежда на выход.

У нас с ней союз равных, где каждый готов дать. Мы никогда не делали попыток переделать друг друга под себя. Будь на свете машина времени, я готов вернуться в любой из прожитых нами дней. Мы уже 20 лет вместе, а мне всё ещё кажется, что судьба ошиблась, наградив меня такой женщиной. Так что, перед тем, как представить мне в будущем свою невесту, вспомни мои слова.

Интересно, что бы он сказал, заглянув в нашу берлогу? Думаю, пожал крепко руку. Не только выжил, вон какая сильная женщина на моём плече сны досматривает. Какая разница между ней теперешней и той, что отправила нам вслед презрительный взгляд.

Она резко открыла глаза.

-- Привет, жена. Как спалось?

-- Сейчас объясню.

Я успел заметить лишь её хитрый взгляд, как наброшенное поверх головы одеяло отгородило нас от внешнего мира.

Через пол часа в стенку постучали:

-- Эй, молодёжь! Вы уже проснулись?

-- Не угадаете с первого раза, - ответила Лена, - готовите завтрак.

Детвора ещё спала, и проснулась лишь к обеду. За завтраком я предложил женщинам остаться на сегодня дома и перешить детям наиболее подходящую одежду из той, что стопками лежала на полках. Из-за повышенной влажности приходилось время от времени перебирать и просушивать все наши припасы. Так что знали их наизусть.

А мы соорудили трещотку, как сирену громкого боя. Если в доме мы срочно понадобимся, она известит нас. Стоило дёрнуть за верёвку на кухне, и с крыши падал камень с привязанным тросом. Тот вращал колесо с выступами, как у морского штурвала, а уже они били по железным листам, покрывающими саму крышу. На километр дробь звучала. Сам проверял, уходил вдаль от дома. Когда же дождь затихал, то и с пяти можно расслышать.

Лишь к вечеру мы добрались до тележек, доставленных из городского похода. Основу груза составляли консервы. Немного слесарного инструмента и две маленькие сумочки, оставленные детьми.

-- Куда их? - задумался Дима, вертя их в руках.

-- Ну не выбрасывать же, сгодятся ещё. Отнесём в дом, пусть детвора решает. Это же их маленькая частная собственность.

Аннушка тут же схватила обе сумочки, стоило нам войти в дом.

-- У нас были другие, ещё красивее этих. Но те плохие дяденьки их отобрали. А эти поменьше, в них не всунешь столько банок.

Подошла Ольга и сразу оценила:

-- Да это же крокодиловая кожа, самая настоящая! И пошито замечательно. Можно я открою?

-- Конечно, тётя Оля, открывайте.

Ольга осторожно щёлкнула замочком и высыпала содержимое на стол. Среди нескольких консервных банок оказался перочинный нож и крохотный флакон йода.

-- Откуда? - изумилась она.

-- А мы его в одном подвале нашли, - ответил голубоглазый Лёшка, - там много разных пузырьков валялось и мокрых коробочек. Анна сказала, что этот, - он указал пальцем, - залечит мою рану.

-- Помочь бы конечно помог, - Ольга присела на скамейку к девочке, - но для этого рану необходимо обрабатывать постоянно. И после этого закрывать её чистой и, главное, сухой повязкой. Я научу вас обоих этому искусству. Мы теперь все будем вас учить. Вы ещё маленькие, а уже прошли через такое испытание. И предстоит вам не только научиться читать и писать, но и выживать. Первый урок жизнь уже преподала вам, и экзамен вы сдали на "отлично". Остальное мы вместе наверстаем.

Я взял флакон йода из её рук и повернулся к парню:

-- А где вы его нашли, можешь вспомнить? Я понимаю, ориентироваться в городе сейчас очень сложно - он больше похож на пустыню. Но может быть, рядом было что-то такое, что бросается в глаза. Река, например. Разрушенный мост, большая заасфальтированная площадь, обрыв.

-- Река! - радостно крикнула Анна, - там недалеко была река.

-- Да, - подхватил Лёшка, - мы ещё долго шли по берегу, он был плитами покрыт. А потом мы поднялись вверх.

-- Вверх?

-- От реки дорога пошла немножечко наверх, - перехватила разговор Анна, - и там в одном подвале мы и нашли его.

Лена достала с полки карту нашего города и разложила её на столе.

-- Можно было и раньше об этом позаботиться, - бурчала она себе под нос, ругая непонятно кого, - столько времени уже прошло.

Мы вшестером сгрудились над столом. Я взял вилку и её обратной стороной повёл вдоль реки, вспоминая все эти места, когда здания ещё стояли на своих местах.

-- Здесь, - Ольга прижала пальцем мою указку, а затем уже более точно сориентировала её, - вот тут стояла стоматологическая поликлиника. А в подвале находился склад медикаментов. Заведение было серьёзным, и снабжение соответствующее. Конечно, многое из лекарств уже безвозвратно утеряно. Но то, что ещё осталось, необходимо перевезти сюда. Мы сделали минимальный запас, но он не вечен. Всё, что уцелело, лишним не будет.

Наутро мы с Ольгой отправились в поход. Поскольку Лёшке выход под дождь категорически запрещался, то и Анна даже не помыслила его оставить. Не бросишь же их одних? А Ольга сможет с большей пользой выбрать остатки на медицинском складе. Пешком за 10 километров от дома. Благо, асфальт волной не смыло.

-- Ольга, а давно ли ты на машине каталась? - спросил я, толкая тележку.

-- О! Наверное, в прошлой жизни. Помнится, там ещё Солнце было.

-- Прошу! - я остановился и указал на передвижную каракатицу, - прокачу!

Она впорхнула в большую коробку, бывшую некогда кожухом холодильника, выпотрошенным нами позавчера.

-- Шеф, - повернулась Ольга, - в "Националь", плиз.

-- О'кэй, мэм.

Но её ненадолго хватило - машина-то без амортизаторов. И мы вновь пошли рядом.

Город представлял собой большую пустынную площадку, застывшую в ожидании солнечного света. Тогда проснётся зелень и неудержимой силой сметёт последние следы цивилизации. Интересно, в который раз? Перед натиском растений, этих будущих полноправных хозяев, не устоит ни асфальт, ни бетон. И когда-нибудь археологам предстоит немало поломать голову над вопросом - что же это за цивилизация такая была, что жила исключительно в подвалах? Наверное, солнечный свет был им вреден. И днями они отсыпались, а по ночам выходили на охоту с дубинками в руках.

А пока что мы брели по пустынным улицам. Лишь дорога, во многих местах битая, напоминала о былом движении по ним и суете.

-- Вот по этим самым рельсам, - Ольга сделала несколько шагов по трамвайному полотну, утопленному в асфальт, - последние два года я каждое утро добиралась на работу.

-- Могла бы рассказать своим коллегам о нашей подготовке, - задним числом посоветовал я.

-- Зачем?

-- Ну, ты бы сэкономила на дороге и жила на работе постоянно.

Ольга замерла и придержала рукой тележку:

-- Тихо!

Я подошёл к ней вплотную, пытаясь понять - что же привлекло её внимание? Она подняла ладонь и пальцем указала на ствол поверженного дерева:

-- Смотри, - прошептала она, - это же заяц.

Она ошиблась, это был кролик, вернее крольчиха, обгладывающая тонкие ветки. Рядом, в деревянном же ящике, укрытом от дождя, она из шерсти соорудила гнездо. А в пуху грелось её молодое потомство с уже прорезавшимися глазами.

Домой мы вернулись через два дня, один из которых ушёл на поимку родоначальницы нашей животноводческой фермы. Потом, через месяц, Дима выловит ещё и кроля. А пока мы добрались до нашего жилища, издалека оповестив свистом об окончании похода.

-- Чем же они питались? - изумилась моя супруга, - ей же трава нужна.

-- На безрыбье и тонкие ветки сгодятся.

Исчезновение собак и кошек нас не удивляло. Причина этого полгода назад двигалась на нас стеной воды и звучала более, чем убедительно. Вызывало недоумение отсутствие животных вообще. Ведь по теории вероятности, кто-то из них должен был выжить. Но за всё прошедшее после катастрофы время мы не слышали ни одного звука, который мог бы относиться к лаю, мяуканью, хрюканью или волчьему вою. Отсутствие птиц объяснялось присутствием дождя - чтобы летать, необходимо иметь сухие перья. Жаль, поблизости нет большого водоёма, может водоплавающие там бы нашлись? Однако, до ближайшего озера километров пятьдесят. Мы планировали совершить поход в те места, но чуть позже.

Холод не будет стоять долгие годы, когда-нибудь солнечные лучи пробьются на землю. И тогда нашим консервам придёт конец. Со временем появится зелень, и мы перейдём на подножный корм, отвитаминизируемся на всю катушку. Но тот, переходный период, когда старые припасы начнут катастрофически быстро портиться, а зелень ещё не сможет обеспечить полноценной едой, вызывал у нас нарастающую тревогу.

Так что, картина кролика, мирно уплетающего кору на стволе дерева, стала для нас приятным зрелищем. Имея свежее мясо, наши шансы на выживание резко возрастают. Появление маленького семейства в доме подарило детворе радость, а нас подвигло на поиски "папы" для последующего увеличения кроличьего стада. Самому удачливому из нас была учреждена премия в виде бутылки сухого вина, принесённой из города. Не всё стеклянное разбилось. Честно его заработав, Дима поделился со всеми нами:

-- Длительное отсутствие тренировок в данном виде спирта может привести к непредсказуемым последствиям.

Плюсовую температуру, пусть и около нуля, кролики переносят нормально. Более того, холод поддерживает их мех в хорошем состоянии. В расчёте на будущий приплод мы соорудили навес на всю длину тыльной стороны дома. А уж клетки построить после самого дома? Да раз плюнуть! Мы плюнули трижды: для папы, для мамы и для молодёжи. По другую сторону дома, тоже под навесом, выросла печь со встроенным корытом из бочки. Ветки в нём предварительно пропаривались и размягчались. Так что к лету на нашем столе появится первая кастрюля настоящего (наваристого!) бульона из свежего мяса.

Одну проблему решили и все вздохнули с облегчением.

Для устранения второй в середине января мы с Димой отправились за тридевять земель, вернее за 50 километров. Туда, где должно было находиться озеро. Весь поход планировалось уложить в три дня: день на дорогу туда, день обратно и день там. Что нам встретится на пути, какой окажется дорога, мы естественно не знали.

-- Виктор, как ты думаешь, - спросил мой надёжный напарник, - из тех хранителей кто-нибудь выжил?

-- Насчёт хранителей не скажу. А вот уж кто выжил точно, так это Александр. Мы, считай, живы с его подачи. А уж ему сам Бог велел.

Мы миновали большую кучу корней, оставшихся от строительства дома.

-- Относительно него я с тобой согласен. Интересно, где он сейчас? Но меня больше хранители занимают. Александр говорил, что все они обязаны были знать те места на Земле, где такая информация хранится. А что толку от неё, если рассказывать некому? Ну, вот появились бы они сейчас здесь со своей информацией, и что? Зачем нам технология изготовления турбореактивного самолёта, если у нас вместо чая заваренные стебли малины. А лет через пять-десять вся наша одежда сгодится разве что на тряпки.

-- Думаешь, они этого не учли? - я оглянулся назад.

Так далеко мы ещё не заходили даже на "грибных" вылазках.

-- Думаю? Я думаю, что тот, кто организовал их фирму, был далеко не глупым человеком. Согласись, вести такое дело в планетарном масштабе и при этом ни разу не засветиться? Ведь по сути, все они, в какой бы стране ни работали, делали своё дело в стане врага.

-- Ого! - поразился я, - Дима, с чего такой вывод? Покажи свои выкладки!

-- Какие проблемы? Лови, - усмехнулся он, перелезая через очередное дерево, перегораживающее дорогу, - поскольку они люди серьёзные, а ты в этом не сомневаешься...

-- Нет, - согласился я, невольно прикоснувшись свободной рукой к затылку, - ребята очень серьёзные.

-- Тогда - они не могли не понимать, ради чего тратят своё время. Более того, такое занятие предполагает веру в конечную цель.

-- Опять согласен, - кивнул я.

-- Узнай об их сборах не только обычной, но и секретной информации, и даже сверхсекретной, какая-нибудь разведка? В любой стране. Ведь это равносильно крупномасштабному техническому шпионажу! Этого они тоже не могли не понимать. Любой прокол в одной стране мог вызвать цепную реакцию провалов по всей их организации.

-- Я слушаю, дальше.

-- Каждый человек, узнавший об их деятельности, автоматически становился потенциально опасным для них.

-- Я же не стал.

-- Ты не знал - кто они. Если бы не Александр, то и по сей день оставался бы в неведении. Вернее, сейчас тебе уже всё было бы безразлично. А работать с постоянной оглядкой возможно лишь в ожидании нападения.

-- Ну ладно, положим - ты меня убедил. К чему ты клонишь?

-- Да к тому, что они работали для нас, нас теперешних. Для тех, кто умудрился пережить и выжить. Но таких мало. И вряд ли найдутся места на Земле, где сразу человек сто и больше смогли уцелеть. Я говорю о той сотне, что выжила группой. Сам понимаешь, катастрофа задела всю планету.

-- Твои слова даже сомнению не подлежат. Скорее всего, это одиночки, в некоторых случаях - группы, человек по десять, может быть чуть больше.

-- Верно, - согласился Дима обходя очередное дерево, - но даже и этим десяти не нужны сейчас высокие технологии.

-- Не продолжай, я понял. Ты хочешь сказать, что насущные проблемы эффективнее решать при разделении труда? А это подразумевает более многочисленное сообщество, чем наше. То есть, они должны каким-то образом собрать разрозненные группы людей в одном или в нескольких местах. А для этого им необходимы средства связи и передвижения.

Дима остановился и растянул рот до ушей:

-- Ну ты прямо мысли мои угадываешь, Виктор!

-- Не стой, замёрзнешь, - рассмеялся я, продолжая движение, - мы как раз и идём с тобой для решения одной из этих проблем. Вот проверим озеро на наличие летающего или плавающего мяса и может быть, узнаем, что там рыбы нет. Что замер?

Я обернулся назад. Дима стоял метрах в десяти и смотрел куда-то вдаль по ходу нашего движения.

-- Что ты там увидел, турбореактивный самолёт?

Он подошёл ко мне вплотную и указал рукой:

-- Мы что, дошли так быстро?

Я вновь развернулся и попытался рассмотреть сквозь густую пелену дождя, придерживающую линию горизонта на расстоянии не более километра.

-- Ужели я грежу? Дима, да там же озеро!

Он отрицательно помотал головой:

-- Мы шли не больше часа.

-- Значит, это другое озеро. Во время землетрясения почва просела, а уж заполнить получившийся котлован водой? Не вижу проблемы для природы.

Будь дожди не такими интенсивными или пропускай облака чуть больше света! Под самым нашим боком находилось приличное озеро, а мы даже не ведали об этом! Судить о его размерах не представлялось возможным. Что влево, что вперёд - дальше километра не видно. Только правый берег, из-за которого мы и вышли. В воде плавало множество деревьев. Но напрасно мы пытались рассмотреть на них хотя бы одну птицу.

-- Может, с рыбой повезёт? А, Дим?

В качестве наживки сошло и кукурузное зерно из банки.

-- Ещё полтора года назад я с Ольгой здесь, на этом самом месте грибы собирал. Скажи мне кто тогда про эту рыбу, - он усмехнулся и забросил крючок в воду.

Затем опустил в воду руку и попробовал на вкус:

-- А вода-то солёная, с Атлантики.

-- А ну, как акула клюнет? Вот мяса будет.

-- Не накаркай, - рассмеялся он. И тут же резко указал на мой поплавок, - подсекай!

Я подсёк.

-- Вываживай, тяни!

Я тащил кого-то, кто упорно этого не хотел и сопротивлялся.

-- Давай, давай его сюда!

Дима радовался как ребёнок.

-- Ты сам подсекай, - кивнул я подбородком, - вон, твой тоже спрятался.

Теперь мы оба изображали радость. Вообще, я не рыбак, Дима тоже. Что это за рыба - не скажу, только руками показать могу. Вот такая, с полметра. Обе рыбины трепыхались на берегу. Не сказать, чтобы очень здоровые. Но если за пять минут клюнули сразу две штуки, то сколько же ещё осталось в озере?

-- Чёрт! - прорвало Диму, - чёрт, чёрт, чёрт! Полгода просидеть на этих проклятых консервах, а тут, под самым носом море свежей рыбы! Виктор, это же рыба! У нас теперь и мясо есть, и мех и рыба, вау!

Он пустился в пляс как мальчишка, получивший новую игрушку.

Вместо трёх дней мы уже через три часа улюлюкали и кричали, подходя к дому. Возле крыльца собралось всё наше семейство, заглядывая в лица, трезвые ли?

-- Да не пили мы ничего крепче пресной воды! - рассмеялся я и поставил мешок на деревянный щит у порога, - сейчас сами будете прыгать. Смотрите!

И перевернул его, высыпав пару десятков великолепных рыбьих экземпляров. Самый меньший из них тянул на полкило. Женщины просто-напросто лишились дара речи, выпятив глаза как та рыба. Зато детвора с радостным криком:

-- Рыбки! - набросилась на наш улов в тщетной попытке схватить руками хотя бы одну из них.

-- Вы что, - наконец к моей супруге вернулась речь и она сглотнула, - на машине ездили?

-- Ну да, - согласился я, - я же оставлял свою "шестёрку" здесь ещё в июне. Вот мы на ней.

-- А если серьёзно? - подняла глаза Ольга.

-- А если серьёзно, - подключился Дима и посмотрел на меня, - говорить, нет?

-- Говори, - согласился я, - но в начале давай отойдём метров на пять, не то рыба в нас же и полетит.

-- Говорите, где вы взяли рыбу, ну!

Женщины приняли боевые стойки, подражая монахам Шао Линя.

-- Вы не поверите, - склонил я голову, - она здесь рядом, в пяти километрах. Землетрясение опустило почву, а цунами заправило яму под завязку и водой и рыбой.

С минуту они стояли, громом поражённые

-- Здесь рядом, в двух шагах рыба? А мы полгода на этой тушёнке со шпротами? - наконец спросила Ольга.

-- Дима, - я положил руку на плечо друга, - уходим, пока их не прорвало.

-- Даже и не мечтайте, - перекрыла дорогу Лена, - не то, заставим её чистить.

-- Всё что угодно, только не это, - деланно взмолился я, - по мне, так лучше ещё раз туда с удочкой сходить.

-- Туда мы теперь вместе сходим, в качестве выходного, - размечталась Ольга, - на берегу поваляемся, позагораем, рыбку половим.

Представьте себе маленькую девчушку со светлыми волосами, норовящими свернуться в колечки. И при этом - почти чёрные большие глаза. За счёт того, что и брови и ресницы тоже светлые, взгляд казался не по-детски проницательным. В первый же день её появления у нас, пока мы с Димой мастерили трещотку громкого боя, Лена сажей из печки слегка затенила и ресницы и брови. Длина первых словно увеличилась - два таких опахала! Посмотрев на себя в зеркало, Анна наотрез отказалась смывать сажу, заявив, что так она сама себе больше нравится.

Несмотря на полгода лишений и балансировки на узкой грани выживания, она не замкнулась в себе и не одичала. Во многом этому способствовала забота о своём братишке и их взаимопомощь и взаимовыручка. Все припасы и находки делились поровну. Благо, что после первой открытой ими консервной банки в их распоряжении оказалось неограниченное количество еды.

Среди городских развалин, вернее, размоин, во множествах подвалах, оставшихся от стоящих некогда сверху магазинов, встречались и консервированные в металлических банках овощи и компоты. Лёшка старался проявлять в их дуэте мужское начало тем, что придерживал сестру и лез первым в многочисленные дыры, а затем нагружал в свою сумочку больше банок. И всегда всю еду пробовал первым. Анна в его представлении осталась единственным человеком из прошлого мира (разумеется, кроме него самого), который исчез неизвестно куда. А их выбросил в какой-то заброшенный край, где нет ни одного здания, а все деревья сломаны и вырваны с корнем. Даже звери отсюда сбежали. И мало того, само Солнце спряталось за тучи и напустило на землю дождь.

Он не рассказывал сестре, но "на ушко" поведал нам, что считал себя виноватым в такой их участи. Его отец часто говорил ему, что если он будет обманывать, то Солнце на него рассердится и перестанет светить.

-- И чем же ты его так разгневал? - спросил Дима.

-- Я разбил аквариум с рыбками. Случайно, правда! - он тяжело вздохнул, - а папе сказал, что не знаю, кто это сделал. А на следующий день мы поехали на море.

Когда Солнце покраснело и исчезло вовсе, он испугался сильнее, чем во время путешествия на волне. Но когда пошёл дождь, то счёл это наказанием:

-- Я думал, что Солнце решило теперь и нас превратить в таких рыбок.

Большая часть подвалов быстро заполнилась водой, перекрывая доступ к продуктам. Опустившаяся почти до нуля температура превратила их в естественные холодильники. Которые служили нам два года, пока Солнце не выглянуло из-за туч и не согрело землю. А пока дети бродили по пустынному городу, делая многодневные остановки у наиболее понравившегося подвала, из которого вода уходила в силу естественных причин. Они согревались только тем теплом, что вырабатывали сами. И этим мизером ещё и делились друг с другом, устраиваясь на ночлег.

В первые же дни они подобрали две мужские рубашки, отполоскали и просушили их. Получились неплохие халаты. Но тепло начало уходить, и детям пришлось подыскивать одежду потеплее. Но представьте себе, эти вещи принесла вода. Она же, уходя, не развесила их на верёвки для просушки, а швырнула в грязь. И пролежали они там несколько дней. Но малыши всё же сумели просушить вещи под импровизированным навесом, прячась от начавшегося дождя. А затем уже досушивали на себе. Вот только с обувью проблему не смогли решить.

Наверное, лишь на пятой вылазке в город Диме удалось выудить несколько пар детской обуви. А дома её просушили и привели в рабочее состояние. Надо было видеть детские глаза! За месяц домашней отсидки они явно заскучали. Прав был тот, кто первым сказал:

-- Дети - цветы жизни!

Да и второй не покривил душой. Появление озорной, весёлой Аннушки и задумчивого, вникающего во все стороны нашей жизни Алексея внесло свежий аромат в нашу и без того нескучную жизнь. Они носились по дому, выплёскивая детскую энергию и заражая нас. Тётя Оля и тётя Лена часто, схватив их под мышки, забрасывали в одну из спален и устраивали кучу-малу.

Как-то в середине мая Дима предложил мне, пробиваясь сквозь шум возни и криков:

-- Спортзал бы им соорудить, и спальню заодно. Сколько можно возле печки ютиться?

-- Спортзал? - задумался я, откинувшись на скамейке к стене, - было бы на улице тепло и сухо...

-- А давай, вон там пробьём дверь, - он указал на противоположную от печи стену.

Надо немного описать внутренне устройство нашего дома. Снаружи он составлял квадрат 6 на 6 метров. Перегородка внутри делила его на две равные части. Одна из них вновь делилась пополам, образуя две спальни. А оставшаяся большая комната являлась одновременно и кухней и залом. С одной стороны кухни стояла печь из красного кирпича, позаимствованного из соседнего подвала. Посреди комнаты стоял длинный стол и скамейки к нему. А на другой от печки стороне на полке красовался глобус. Когда-нибудь и о нём скажут:

-- Завален на бок.

Дима предлагал сделать пристрой к дому именно с этой стороны: ещё одну комнату 3 на 6 метров. Я представил объём работ, но куда деваться? Всё равно ведь придётся делать. Телефонный справочник потеряли, жаль. Ни к какому генподрядчику не дозвонишься теперь.

-- Эй, молодёжь! - позвал я.

Бесполезно, в тот гам просто так не пробьёшься. Димка смотрел на меня с озорной ухмылкой и указывал взглядом на рычаг трещотки:

-- Дёрни.

Я дёрнул. Камень упал с крыши, раскручивая трос. Интересно, мелькнула мысль, а слышно ли на озере? Четыре пары глаз одновременно выглянули из спальни.

-- Кто-то стучался? - шёпотом спросила Лена.

-- Да нет, - с самым серьёзным видом ответил я, - это кроль чечётку отбивал.

Но они уже успели изучить меня и расселись за столом.

-- Что вы задумали?

-- Молодёжь, - обратился я к детворе, - а не хотите ли вы получить в своё распоряжение отличный спортзал и отдельную, собственную спальню?

-- Спортзал? - они перескочили через стол и бросились мне на шею, - хотим!

-- Эй! - отбивался я, - эй-эй-эй! Я ведь не сказал, что он уже готов! И не меня благодарить надо за идею, это дядю Диму, это он виноват!

Но им не важно было, кому выражать свою радость, и не важно, что самого спортзала ещё нет. Важна сама новость.

В свою комнату они переехали в июне. Нам пришлось немного поломать голову, решая задачу присоединения новых стен к уже готовому дому. Ведь изначально на этот пристрой никто не рассчитывал. Но теперь вся наша жизнь - это сплошное решение.

Должен отметить, что его строительство никому не показалось в тягость. Оно шло веселее и азартнее, чем строительство дома. Лёшка с первого же дня заявил, что будет работать "в бригаде плотников", т.е. со мной и дядей Димой. Мы как и раньше уходили вдоль нашей "железной дороги" с самого утра. Выбирали деревья подходящих размеров, отрезали двуручной пилой, типа "Дружба-2", комель и вершину и шкурили штыковыми лопатами.

Лёшка постоянно шмыгал рядом, впрочем, особо не мешая. Он убирал с рабочей площадки ветви и кору. Самым важным для него оказалось сознание того, что он тоже "мужик" и делает мужскую работу. Часто прибегала к нам и Аннушка. Но в основном находилась рядом с "тётями", помогая им. С первых чисел июня дожди пошли с большими, чем раньше, перерывами, и температура воздуха начала медленно подниматься. Если верить термометру, в иные дни она доходила даже до отметки в 15 градусов. Благодаря чему у нашей зверофермы всё чаще появлялась свежая трава.

К концу июня в новой комнате уже стояла своя печь, кирпичи для которой мы позаимствовали всё из того ж подвала, что и для первой. В течении нескольких дней её кочегарили с утра и до вечера на полную мощность, чтобы просушить комнату.

И Лёшке и Аннушке сделали по отдельной кровати. Вернее, это была одна - двухэтажная. Вот её-то мы изначально рассчитали "на вырост". Первое время детвора менялась местами. Потом Анна осталась внизу, а Лёшка спал на верхней половине. Мы сознательно разделили их ночное единение. И сделали это в расчёте на их взросление.

В этой комнате соорудили и "шведскую стенку", и качели, и даже кольца повесили. Но к тому времени, когда детвора смогла заселиться, на улице условия для игр стали ничуть не хуже. Однако, этот факт не умалил их радости.

Глава 7. Источник энергии.

Один раз в неделю мы отряжали экспедицию в город. Однажды Дима с Ольгой привезли целый мешок детских надувных шаров, часть из которых в тот же вечер была накачана воздухом и развешена по всем стенам, что придало нам ощущение праздника.

А в следующий поход уже мы с Леной обнаружили два разбитых автомобиля. В одном их них оказался генератор в почти рабочем состоянии. А в аккумуляторе из шести банок одна ещё содержала электролит.

-- Ты надеешься восстановить его? - отвлекла меня жена от раздумий над погасшим источником электроэнергии.

-- Нет, свет очей моих, его восстанавливать уже не имеет смысла. Но в этой банке остался электролит. И в той машине, что мы до этого осматривали, тоже есть немного. Ленка, с этого дня собираем все аккумуляторы, что нам встретятся.

-- Но зачем? - удивилась она, - что мы с ними станем делать?

-- Не с ними, - поправил я, - а из них. Знаешь, из чего изготавливают электролит? Из серной кислоты. А при её соединении с алюминием выделяется водород. Накачиваешь им воздушный шар, и тот летит в небо.

-- А нам с этого какая выгода? - всё ещё не понимала она.

-- Да как что? Мы накачаем множество шаром, свяжем их воедино и на тросу запустим вверх. Они станут нашим маяком, представляешь?

-- Каким маяком, для кого, кто его заметит?

Пришлось мне совершить экскурс в прошлое и более подробно рассказать о хранителях информации.

-- Но для того, чтобы заметить этот маяк над постоянным покровом облаков, - не соглашалась она, - надо ведь над ним летать. Не помню ни одного дня, когда бы я слышала звук самолёта, что пролетал над нами.

-- Его и не было, - я уже сливал электролит в бутылку, - а сколько настоящих воздушных шаров пролетело, можешь посчитать?

-- Нет конечно. Если они и летают, мы же их не видим!

И замолчала. Я поднял на неё свой взгляд. Ага, процесс пошёл, начала соображать. Её глаза засияли, и на губах заиграла улыбка.

-- Так вот оно что! Если там действительно кто-нибудь летает, шары подскажут им, что внизу живут люди!

-- Ну конечно, сообразительная ты моя. Вперёд назад за лиловыми кроликами, а вернее - к той машине.

Домой мы вернулись с несколькими литрами электролита. И через день два десятка красных шаров взлетели вверх и замерли на высоте в полкилометра.

-- А если они не поднялись выше облаков? - задал Лёшка резонный вопрос, - тогда их никто не увидит?

-- Мы сделаем ещё одну связку и повесим её на километровой высоте, - успокоила тётя Лена, - или ещё повыше.

Запустить в работу генератор пока не представлялось возможным. Для его нормального режима требуется вращение якоря. Организовать возбуждение - вещь несложная. Но вот чем вращать? Можно двигателем, как на машине. Плохо, ветра нет, сделали бы постоянный источник освещения для дома. Всё-таки, пол киловатта на дороге не валяются.

-- А что такое "пол кило ваты"? - просунул голову под мою руку наш любознательный Лёшка.

Я присел на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

-- У тебя в комнате, когда ты ещё жил в том мире, где днём светило Солнце, в комнате по вечерам свет давала лампочка, помнишь?

-- Конечно, помню. А на стене ещё был выключатель. Я ставил стульчик, чтобы достать до него.

-- Так вот, - улыбнулся я, - эти самые "пол кило ваты" позволяют зажечь четыре-пять таких лампочек сразу.

-- Это вот эта самая штука? - в изумлении спросила Лена и посмотрела на генератор с уважением, - он может подарить нам нормальный свет?

-- Да, только лампочки для него нужны автомобильные.

-- И как долго мы ещё будем блуждать при лучине? - заинтересовалась Ольга.

-- Я же вам объясняю, вращение необходимо придумать. Ветер требуется.

-- У-у-у, - протянула она, - когда он ещё появится? А без него никак?

-- Как. Если бы мы жили в городе, там река течёт. Соорудить турбину можно.

-- А если, - предположил Дима, - там турбину, а от неё провод к нам?

Я отрицательно помотал головой:

-- Пятнадцать километров расстояние. Пока по проводу к нам добежит, всё растеряется. Слишком маленькое напряжение для такой дали.

-- А дом туда не перетащишь.

-- Само собой.

-- Что же делать?

-- Думать.

Но уже через три дня в доме загорелась первая лампочка. С разбитой детской игрушки я снял электромоторчик. Если придать ему вращение, он работает как генератор и в состоянии обеспечить энергией лампочку от карманного фонарика. Раскрутил его дым от печной трубы, он вращал крыльчатку, а та - моторчик-генератор. И во время ужина кухонный стол освещался самым настоящим электрическим светом.

-- В историю, - оценила мою работу наш летописец, - ты войдёшь под именем "Прометей".

А через пару недель моя половина поинтересовалась:

-- А под каким именем в неё войду я?

-- Вы желаете сделать вклад?

-- Что вы скажете, если я предложу способ, как раскрутить тот автомобильный генератор?

Чтобы понять серьёзность момента, стоит добавить, что мы просматривали множество способов, начиная с раскрутки его вручную по очереди и заканчивая подъёмом на воздушных шарах в небо, где ветер должен быть. Даже спуск воды из озера сюда увязали, но единодушно признали, что свежая рыба представляет для нас большую ценность. Да и сливать некуда, оно оказалось в самой низине.

Ленины глаза блестели так, что вопрос о шутке или розыгрыше отпадал.

-- Мы все будем тебя любить, - предложил Дима.

-- Ну уж нет, - запротестовал я, - у тебя своя жена есть, а я эгоист.

И повернулся к блестящим глазам.

-- Подбрасывай свою тарелку. Сейчас мы её из арбалета будем сбивать, - и прицелился пальцами.

-- Лови. Мы не можем унести генератор к реке, потому что она слишком далеко. Но в наших силах привести реку сюда.

Я взглянул на неё из-под лобья:

-- Всё-таки, ты изволишь шутить? - я был сама серьёзность, - каким образом?

Она сняла с полки карту города и разложила её на столе. Пару лет назад мы покрыли этот большой лист обыкновенным широким скотчем. И не зря, иначе бы она давно потеряла свой вид. Лена вела пальцем по изгибам реки, а затем отклонилась и пошла по низине (карта была географическая). Эта низина также шла с небольшим поворотом, и тот проходил в полусотне метрах от нашего жилища. С порога дома его отлично видно.

-- Вот здесь, - её палец вернулся к реке, - ещё сто лет назад соорудили дамбу и пустили течение реки по новому руслу. Если её, дамбу, разрушить, вода пройдёт рядом с нами. Надеюсь, на этом участке, - жена указала через окно, - вата не будет теряться килограммами?

-- Нет, - меня поразила простота решения, - полста метров она выдержит. Мы даже можем поставить не один, а пару генераторов. Это уже мелочи. Но сама дамба! Ты её своими глазами видела?

По этой насыпи проходила автомагистраль. Её ширина составляет порядка тридцати метров. Ломом и лопатой не на один день работы. Там от уровня асфальта до поверхности воды было два метра. Да ещё столько же вниз и вширь необходимо прорыть, чтобы течение гарантированно повернуло в нашу сторону.

-- Под дамбой, - разъяснила Лена, - проложено несколько труб, но они плотно забиты грунтом.

-- Трубы? - это уже "теплее".

-- Вернее, там построены каменные коридоры, размером полтора на полтора метра. Их там пять штук. Наверное, соорудили на тот случай, если пришлось бы реку возвращать в прежнее русло.

-- Значит, для нас делали, - я от радости потёр руки.

-- Что трёшь-то? - не согласился Дима, - тридцать метров плотного грунта! Там же в полный рост не поработаешь. Или согнувшись, или на коленях. Мы одну проблему решаем, а вторую находим. Сто лет в обед, как тот грунт лежит. Там ломом и киркой трудиться надо, а затем таскать его на себе к выходу.

-- Допустим, таскать его можно и на тележке. А вот насчёт лома, - я задумался, - что ты скажешь, если придётся только загружать этот грунт и вывозить его?

-- Смеёшься?

-- Нет.

В одном из гаражных подвалов ещё в первые дни мы нашли бур. Это такой крученый винт, метра два длиной. Тогда за ненадобностью на него лишь взглянули и оставили в покое. Теперь же им можно пробурить в грунте канал и заложить в него взрывчатку.

-- Ты не говорил, что припас динамит, - напомнил Дима.

-- Динамита у нас нет. Но все составляющие для такого нужного дела у нас в наличии. Ты сам их из города привёз.

-- Это когда?

-- На аптечном складе вы с Ольгой были? Были. Тележку оттуда привезли? Привезли. А после ты ещё и бочонок алюминиевой пудры припас. Забыл?

Он в недоумении развёл руки и пожал плечами.

-- Ладно, - махнул я, - научу.

Из двух компонентов, одним из которых является пудра, а второй утаю от молодёжи, получается отличное средство, с успехом заменяющее лом. Буришь канал, вставляешь в него капсулу с детонатором, заталкиваешь её поглубже, забиваешь дыру поплотнее. Два провода на батарею. И как даст!

-- Виктор, - тихо позвала Лена, - мы ведь для того и собираемся повернуть реку, чтобы у нас было электричество. К какой же батарее...

-- Ребята, - перебил я, - вам сильно повезло, что среди вас находится человек, неплохо знающий электричество. Я вас буду просвещать. Делюсь секретом, раньше он встречался во многих учебниках по физике. Теперь уже сами книги нигде не встретишь, если только в нашем доме. Помещаете в одну банку две пластины, медную и цинковую. Заливаете солевым раствором и гальванический элемент готов к употреблению. Делаете несколько таких банок, напряжение повышается. Даже небольшую лампочку зажечь реально.

-- Для чего же нам река?

-- Любой источник должен чем-то подпитываться.

-- Взрывники, - вклинилась в разговор доселе молчавшая Ольга.

Пока мы обсуждали подробности поворота, она с ребятишками рассматривала карту. Как оказалось - более внимательно, чем мы.

-- Разобрались с той дамбой?

-- Почти, - согласился Дима.

-- Тогда я вам ещё одну подброшу.

Ну конечно, если ты освобождаешь русло, его необходимо запереть с обеих сторон, иначе получится озеро. В общем, пришлось нам потратить ещё два месяца. Для этого использовали и бур, и лопаты, и тележку. Честно признаюсь, ломы всё-таки принимали участие. Бурили каналы, вставляли внутрь баллончики из-под дезодоранта, заполненные горючей смесью и вставленной внутрь лампочкой от карманного фонаря с разбитым стеклом. При прохождении через неё тока, нить накала раскалялась и поджигала смесь.

От баллончика наружу выводились провода. В качестве источника тока не стали использовать громоздкую гальваническую батарею. В одном из городских подвалов нашлось небольшое динамо. Такое ставили на велосипеды, чтобы освещать дорогу в тёмное время суток. К этому динамо прикрепили ролик с капроновым шнуром. При раскрутке бежал ток, и там, в глубине столетнего грунта смесь превращалась в газ, которому становилось тесно внутри. Вырываясь наружу, он выносил изрядную часть грунта. Оставалось загружать его на тележку и вывозить "на гора". Ну, и ломом в иных местах поддевать особо упорные камни.

Когда оставался последний участок пробки, с метр толщиной, мы пробурили его наполовину и заложили последний заряд. А уж он разбил остаток грунта на две стороны. Хлынувшая в тоннель вода сама прочистила себе дорогу.

Уставшие до изнеможения, мы опирались на лопаты и смотрели на поток сверху. Вода уходила влево по затяжному изгибу, прямиком к нашему дому.

-- Хватит с нас этого потока? - не поворачивая головы, спросил Дима.

-- Для небольшой электростанции - за глаза, - согласился я, - плюс к тому - ещё и река под боком. Сделаем запруду и может быть, удастся из солёного озера завести в ней рыбу. А то река, что раньше была без неё, благодаря нашему химзаводу, что теперь.

Когда искусственное озеро заполнилось, определились с местом и дали воде выход. И уже в сентябре в нашем доме горело нормальное освещение. Самое главное - к нам ни разу за всё время не наведался инспектор с целью проверки счётчика.

-- Пусть только попробует, - засмеялась Ольга, - я ему лучины между пальцами вставлю и зажгу!

-- А я считала вас мазохистами, - улыбнулась Лена, - да ты же - садист чистой воды.

Глава 8. Пригород цивилизации.

С наступлением осени дожди вошли в своё нормальное русло. За неделю мог пройти один-единственный, а то и вообще обходилось без него. Поэтому, мы смогли рассмотреть солёное озеро более подробно. Правильнее будет назвать его морем - что влево, что вперёд, но берега находились очень далеко.

-- Вот загадка будущим учёным, - усмехнулась как-то Ольга во время очередной рыбалки, - откуда на материке, в самой его середине появилось море с вполне морской, солёной водой и не менее морской фауной.

-- Если здесь всё ещё центр материка, - задумалась Ленка, - посмотреть бы на Землю сверху, из космоса. И послушать бы тех геологов, что с пеной у рта доказывали свою теорию "медленнотекущего дрейфа тектонических плит". Смещение которых становится заметным миллионы лет спустя.

-- Из космоса? - Дима вытащил очередного морского жителя.

И замер с удочкой в руке. Та словно мачта флагштока удерживалась в вертикальном положении, а рыба летала вокруг неё.

-- Что? - повернулся я в его сторону, - тебя посетила идея?

Рыбина с размаху шлёпнулась о его лицо. Он чертыхнулся и занялся делом.

-- Ребята, - он забросил свежую наживку и посмотрел на нас, - уж кто действительно пережил все события, - так это космонавты.

И ткнул пальцем в небо. Я ответил ему горькой усмешкой:

-- Ты прав, Дим. Они пережили, но не раз об этом пожалели, когда закончилось горючее для коррекции орбиты. Хуже участи не придумаешь - находиться на орбитальной станции, оснащённой по самому современному слову науки и техники, наблюдать в иллюминатор безжизненную планету. И при этом отдавать себе отчёт в неизбежности собственной гибели. Когда абсолютно ничем не можешь себе помочь. Ни связи с Центром, ни вообще звуков из динамиков. Радио теперь умолкло на долгие, долгие, долгие-долгие годы, - и подумав, добавил, - очень долгие годы.

Лена через плечо улыбнулась:

-- Так говорил Харрисон Форд в одном из фильмов.

-- Абсолютно с ним солидарен.

В это время вездесущий Лёшка закрыл для меня вид озера:

-- Дядя Витя, у нас же есть приёмник. А мы его ни разу не включали! Давайте послушаем, как домой вернёмся!

-- Хо, Лёшка! Об этом надо было нам подумать ещё полтора года назад. Теперь-то наверху точно никого нет.

Вечером из подвала был извлечён приёмник. Всё это время он хранился замотанным в полиэтиленовый мешок, поскольку первые удары землетрясения безнадёжно вывели его из строя. Частенько по вечерам я усаживался за стол и пытался оживить его. Но все попытки оказались безуспешными. Никто из нас не догадался запастись ещё одним. Я заматывал его и возвращал на место. С неделю назад мы нашли в городе такой же точно. И по названию и по состоянию. Но мысль о том, что в эфире кто-то ещё может работать, казалась призрачной.

Сегодня вечером, уступая настойчивой просьбе Лёшки, я всё-таки оставил все дела и занялся восстановлением одного приёмника за счёт деталей от другого. Пришлось смастерить небольшой паяльник "на электрической тяге" (раньше пользовался расклёпанным медным прутом, нагреваемым на печи). Юный мастеровой принимал деятельное участие в реанимации. В конце концов из динамика послышался шум и потрескивания на коротких волнах.

-- Уже радует, - отметил Дима, занятый растопкой печи.

-- Радует что? - попросила уточнить Ольга.

-- Трески, они идут от молний. Значит, где-то бушует гроза. Её никогда не встретишь во время обложных дождей. Там должна быть сухая земля и солнечный свет. На мокрой земле заряд не собирается.

-- Ух ты! - рассмеялся я, - теперь у нас два спеца по электричеству.

-- Долой монополию на знания! - улыбнулся он в ответ.

Я отдал Лёшке настройку на возможную станцию. Он переключал диапазоны и крутил указатель шкалы. Если где-то и сверкали молнии, то в доме прогремел гром. В виде знакомой ещё с армейских времён "морзянки". Она словно бальзам на рану разливалась из приёмника. Я и сообразить толком ещё не успел, как обнаружил себя сидящим за столом и записывающим на листе бумаги буквы, образующие пятисимвольные слова.

Дело в том, что весь принимаемый текст, что бы он ни содержал, записывается группами по пять символов в столбце. И пробелы ставятся не между символами, а между группами. Например, фраза "космические силы России" примет вид "косми чески есилы Росси и". И лишь только после приёма и записи всего текста начинается его анализ.

Вообще-то, профессиональным телеграфистом я не являюсь, и радиолюбителем-коротковолновиком никогда не был. Хотя часто заглядывал к своему приятелю, который был увлечён дальними связями на коротких волнах так же, как мой отец археологией. В армии почти все два года службы были отданы мною работе на ключе. Так что память хранила точки и тире где-то в своих безразмерных кладовых.

Что интересно - если долго работаешь на скорости 150-170 знаков в минуту, то после этого 20 знаков в ту же минуту не воспринимаются вообще. Нет мелодии. Можно провести аналогию с ездой на автомобиле. После часа езды при 160км\час резкое снижение до двадцати кажется остановкой. Прошло уже четверть века, как я не садился за ключ. Только у того же приятеля иногда надевал наушники, слушая его работу с кем-нибудь. Не берусь судить насчёт моих пальцев, но уши помнили. И эта мелодия (для меня она действительно явилась в тот день мелодией), что сейчас лилась в нашем доме, тут же ложилась на бумагу.

По привычке я записывал группами. Однако где-то на второй строчке начал соображать, что пишу абракадабру. Это был бессмысленный набор букв, словно за ключом сидел ребёнок. Однако, скорость работы и, главное, качество передачи говорили о большом профессионализме этого неизвестного нам корреспондента.

Все домашние забросили свои дела и заботы. Они не сговариваясь опирались кулаками на стол и наблюдали на быстро заполняющийся лист. Неожиданно далёкий оператор прекратил работу, сигнал станции исчез, и в эфире пошёл обычный шум. Только я поднял голову, как буквы пошли вновь. Но на этот раз их было всего шесть.

-- И звук у них другой, - вопросительно посмотрела на меня Аннушка.

-- Не понял, - я прикрыл глаза и помотал головой, - у кого другой звук?

-- Вот эти последние "пи-пи-пи", - уточнила она, - у них был немножечко другой тон.

Об этом следовало упомянуть раньше, но всё повода не было. В первый месяц появления у нас детворы мы стали замечать, что у девочки тонкий слух. И не просто тонкий, она слышала звук на таком уровне, который всем нам был недоступен. Мало того, слух оказался ещё и музыкальным. Аннушка улавливала малейшую фальшь и даже слабое изменение тона. Поэтому, если наш маленький эксперт заявляет, что те "пи", которые звучали раньше и "пи", пришедшие последней серией, отличаются друг от друга, это следует воспринимать как заключение квалифицированной комиссии.

-- В принципе, - согласился я, - ты недалека от истины. Приняв радиограмму, оператор обычно даёт подтверждение.

-- Значит, космонавты ещё живы? - с детской непосредственностью заглянул в мои глаза Лёшка.

-- Почему? - не понял я его логики.

-- Дядя Витя, ну ты же сам говорил, что нашим приёмником мы не сможем принять, потому что они давно погибли.

-- Мы их и не слышим.

-- А это? - он показал на исписанный лист.

-- Вот ты о чём. Нет, парень, хотелось бы верить, но не стоит тешить себя понапрасну. Скорее всего, это результат работы двух наземных станций.

В тот момент меня больше занимал смысл принятого сообщения. Я пытался разбить группы на смысловой текст. Но через несколько минут сообразил, что текст зашифрован.

-- Ты шутишь? - не поверил мой товарищ, - здесь, в этом мире шифр? Зачем?

-- Мне как, придумать ответ или ты поверишь на слово?

Специалистов по криптографии среди нас не оказалось. Понятно, что кто-то с кем-то обменивался сообщением. Но наших знаний хватило только на то, чтобы завизировать этот факт, не более. Причём, в течении нескольких вечеров подряд радиообмен шёл довольно активно. И по оценке нашего эксперта в области звука, работало как минимум пять станций.

-- К тому же, - добавил я от себя, - они находятся далеко друг от друга. Диапазон коротких волн подразумевает дальнюю связь.

-- Насколько дальнюю? - попросил уточнить Дима.

-- Да хоть по всему шарику. Свойство у этих волн такое хорошее. Правда, связь на них не очень устойчива. Они имеют привычку "плавать". Но на малом промежутке времени работать можно. А на большом приходится одной рукой писать, а второй подстраивать верньер. К тому же есть такое понятие, как дневной и ночной диапазон. При настройке на ночной нет смысла работать днём. Тебя не услышит нужный корреспондент. Отражённая волна к нему попросту не придёт.

-- А как же тогда связаться с теми, кто живёт на обратной стороне Земли? - задал Дима резонный вопрос.

-- Самый простой способ - через посредника.

-- А мы никак с ними связаться..., - начала было Ольга.

Мои глаза подсказали ей ответ на незаконченный вопрос, и она тяжело вздохнула.

-- Но если, - продолжала она, - такая подготовленная группа как мы, не имеет возможности связаться с внешним миром по той причине, что нечем, то кто же они? Откуда у них это самое средство, и какое оно из себя, насколько сложное?

-- Насколько сложное? - переспросил я, - ну, чтобы не вдаваться в подробности и говорить понятным языком, то для нас теперь это область высоких технологий. Всё равно как для дикаря компьютер.

Я задумался, подыскивая в памяти всю ту информацию, что относилась к этому диапазону волн.

-- Допустим, антенну мы смогли бы соорудить, в ней особой сложности нет. Поставить мачты и натянуть провод вполне реально. Но вот сам передатчик? Я даже не представляю себе, как? Из чего его возможно собрать? Для этого нужны радиодетали, приборы для настройки, схема наконец. Нет, ребята, этот вариант можно похоронить, даже не родив его.

-- А молнии?

Лёшка последние минут десять сидел за столом напротив меня, подперев голову руками, и внимательно слушал.

-- А что молнии?

-- Они тоже используют передатчик?

Ох уж эта мне детская непосредственность!

-- Мужичок, - снисходительно улыбнулся я, - им не нужны передатчики, зачем?

-- Но мы же их слышим.

-- И не мечтай, - уловил я его мысль, - там бегает такая энергия, что наш маленький генератор должен вырасти до размеров дома. И то не знаю, далеко ли будет слышно, если проводами искру делать.

Ольга напомнила, что я пропустил мимо ушей вопрос о том, кто те люди, что передавали сообщение в эфире. Ведь, если у нас, в центре материка прокатилась такая волна, то вряд ли где-то остался неразрушенный район. Вернее пять, по количеству станций. Однако, как это ни странно, но большие шансы на выживание имели те, кто находился максимально близко к одному из полюсов - в тех местах момент инерции был наименьшим. Да и Антарктида теперь заняла место Австралии. Вот там-то была соответствующая аппаратура.

Лена в этот момент зашивала мою куртку, накладывая очередную заплату. Неожиданно её иголка замерла, и швея посмотрела на меня каким-то задумчивым взглядом.

-- Что? - не понял я, - ты не веришь в такую возможность?

-- Ты английский знаешь? - ответила она не в тему.

-- Зачем? - не понял я.

-- Ты записывал сообщение на русском языке. А с чего ты взял, что оно и передавалось по-русски? Если операторы переговариваются на английском, тогда как?

-- А? - меня откровенно говоря, потряс такой взгляд.

-- Ты можешь переписать все эти сообщения латинским шрифтом?

Я взял другой лист бумаги, написал на нём русский алфавит и напротив каждой буквы проставил её английский (согласно азбуке Морзе) аналог. И уже сверяясь с полученной таблицей, перевёл самое первое сообщение. Затем взглянул на жену:

-- А кто возьмётся за дальнейший перевод? Среди нас есть "англичане"?

-- Есть, - она протянула руку, - я знаю этот язык, давай.

Теперь уже пять пар любопытных глаз устремили свои взоры на Елену.

-- Ну? - спросил Дима через минуту.

-- Что "ну?", - улыбнулась она и отложила лист в сторону.

-- Читай!!!- выдохнули все.

Поскольку первое сообщение принималось нами не с самого начала, мы не смогли узнать к какому географическому месту оно относится. Но переведённый текст вселил в наши "потерянные" души надежду. Согласно ему:

"... в горах обнаружено ещё пять человек, выживших поодиночке. Все они, с их же согласия, доставлены на базу (?!), где общая численность после их присоединения составила 94 человека (!), из которых - 20 детей в возрасте от года до 16 лет. Организовано их воспитание и обучение. Основное занятие группы - рыболовство и животноводство, конкретно - разведение коз. Численность стада составляет пока 50 голов, но ожидается пополнение. Построен небольшой посёлок, освещаемый электричеством".

Тем же способом двойного перевода, русских букв на латинские и английского текста на русский, мы с Леной перевели и остальные сообщения. Оказалось, что в Антарктиде действительно удалось выжить многим полярникам. Все они объединились в одну общую колонию и переселились на самое побережье. Туда, где океан мог снабдить их продуктами питания в виде рыбы, морских животных и съедобных водорослей. В районе их нового пристанища так же, как и у нас долгое время шли дожди. Солнца за прошедшее время они ни разу не видели и были бы не прочь переселиться в другое место. Но пока такой возможностью не обладают. Разумеется, небольшую часть этой информации мы додумали сами, потому что:

-- В первобытном обществе уже давно налажена радиосвязь, - прокомментировал ситуацию Дима, - и это в то время, как мы находимся в полном неведении относительно текущей мимо нас жизни. Ведь они работают на ключе не первый день У нас разбился приёмник, мы и рады. То рыба у нас под носом плещется, то мы сами оказываемся в пригороде. А те, кто собирает людей в организованные группы - не иначе, как Хранители информации.

-- Почему ты так считаешь? - поинтересовалась его жена, колдовавшая у печи.

-- Посуди сама: собрать воедино 94 человека. Они ведь не сидели в трёх-четырёх местах, необходим транспорт. Случайно уцелевший велосипед не годится. Скорее всего, у них есть нечто вроде вертолёта или хотя бы воздушного шара. Дальше - необходим инструмент для постройки посёлка.

Перевод новых радиограмм понемногу начал обрисовывать рисунок мозаики. Сеансы связи шли непрерывно - каждый вечер в одно и то же время. Но теперь я уже сразу писал латинским шрифтом. Некоторые операторы передавали информацию вначале от себя, а затем работали в режиме ретрансляции, то есть дублировали сообщения, ранее полученные из других мест. В течении дня мы проверяли остальные диапазоны на приёмнике, но никакого намёка на чью-то передачу. По какой-то причине связь велась только на 40 метров. Общая картина складывалась следующая.

Всего в радиообмене участвовало 5 станций (если Аннушка сказала "пять", то не стоит тешить себя напрасными надеждами). Первая располагалась в колонии на Антарктиде, я уже упоминал о ней. Вторая работала на Аляске, что вполне логично. Ведь она находилась недалеко от прежнего Северного полюса, так что инерционная волна не могла вырасти до той громадной высоты, что наблюдали мы. Шанс на выживание местное население имело больше нашего, и кому-то он выпал.

Третья станция работала на северо-востоке (старом) Канады. Четвёртая на Кольском полуострове. Все они лежали за Полярным кругом. И только одна работала из бывшей тропической зоны. На своём "заваленном" глобусе мы обозначили все пять точек.

-- Интересная картина получается, - выразил Дима общее мнение, - ни Южная Америка, ни Азия с Австралией никому не подарили шанс. На фоне полярных районов Египет выглядит как исключение. И что интересно - как стояли пирамиды на тридцатой широте, так они там и остались. Словно представляют собой вершину гвоздя, вбитого в Землю. Вокруг которого вся кора и прокручивается. Ведь даже тогда, когда на полюсе стоял Висконсин, они также находились на этой широте, - и посмотрел на меня.

-- Угу, - согласился я, рассматривая глобус, - только по другую сторону экватора.

Всего за этими пятью радиостанциями находилось 300 человек.

-- И это - из семи миллиардов? - поразилась Лена, - только 300?

-- Почему же "всего"? - остановил я развитие шока, - это те, о ком известно. А сколько групп, подобных нашей? Ближе к истине будет 3000, или даже 30 000. Так что, не стоит унывать.

-- Но надо трезво смотреть на вещи, - Ольга развеяла надежду, - и не тешить себя понапрасну. Ведь Хранители не могли не понимать конечной цели своих стараний. Они как никто другой отдавали себе отчёт в неизбежности кувырка. Если не брать во внимание исследователей Антарктиды, остаётся всего четыре, - она продемонстрировала нам свою раскрытую ладонь с растопыренными пальцами, загнув большой, - понимаете, четыре? И за ними - 240 человек. Остаётся примерно по 60 человек на одну станцию в среднем. Так что 30 000 - число нереальное, да и 3000 тоже на уровне мечтаний. Но остановимся на них. Вместе - это сила, врозь - крутой уклон в пещеру. Виктор, я больше не хочу слышать от тебя ни одного слова типа "невозможно", - она подошла ко мне вплотную и заглянула в глаза, - ты должен придумать способ связи. Я не специалист в этой области знаний, но если понадобится всем нам забраться на крышу и кричать хором "Ау", то мы заберёмся и будем кричать, - а затем улыбнулась, - или ты останешься без обеда.

Дима рассмеялся и опустил на моё плечо руку:

-- Невелик у тебя выбор. Но из мужской солидарности обещаю делиться сухарями и косточкой.

Детвора же восприняла тёти Олины слова буквально:

-- Он же умрёт от голода!

На что она заметила:

-- Не умрёт, если успеет придумать что-нибудь подходящее.

-- Но так нельзя! - настаивал Лёшка, - он не сделал ничего такого, чтобы оставаться без еды!

Мы наступили на больной мозоль. И Лёшка и Аннушка как никто из нас на себе прочувствовали отсутствие еды. Полгода прошли для них не зря. Мы, взрослые, поняли, что неосторожно брошенная Ольгой фраза может иметь самые плачевные последствия. Ведь до сих пор в их глазах мы все оставались воплощением доброты и справедливости.

Ольга присела на скамью и усадила моих маленьких адвокатов к себе на колени

-- Это была шутка, - оправдывалась она, - у взрослых свои представления о юморе. И порою он бывает не совсем понятен детям. Я не приняла во внимания того, что вам пришлось долгое время голодать. Поэтому и у вас теперь особое отношение к еде. Я хочу извиниться и обещаю, что на эту тему не буду больше бросаться словами. Дядя Витя, - призвала она меня в помощь, - ты ведь не обиделся на меня?

-- Нет конечно. Лешка, это и правда была шутка. И на тётю Олю я совсем не обижаюсь. В доказательство этим словам мы все сейчас будем обедать. Правда, тётя Оля?

Глава 10. Радиостанция.

Раздор был улажен в самом начале, но Ольгины слова про "Ау" с крыши всё же заставили меня искать выход. Передатчик нам нужен, коту понятно. Но как сказал Лёшка, молнии же мы слышим, а они не пользуются изобретением Попова. Полезем в дебри.

Что такое молния по своей сути? Это искра, мощная, огромная, но всё-таки искра. Что представляет собой искра? Это спектр импульсов разной амплитуды и разной длительности. Чем короче длительность, тем выше его частота. Именно разнокалиберностью импульсов и объясняется тот факт, что молния слышна сразу по всем диапазонам волн. А нам не надо все, нам нужна одна-единственная.

Ольга раскачивала качели, на которых сидели Анна с Лёшкой. Вину заглаживает.

Если в антенну подавать энергию от генератора через переключатель, то в пространство пойдут импульсы. Но их длительность окажется слишком большой. А требуется ни много, ни мало, а десяток миллионов переключений в секунду.

Ольга толкала качели очень легко, едва прикасаясь рукой, а детвора визжала от восторга, взлетая под потолок.

Но при коммутации переключателем имеем ту же искру, которая является комплексом импульсов разной длительности. Значит, вся энергия расползётся по всем диапазонам, как у молний. Я блуждал по кругу и пытался найти лазейку.

Ольга толкала качели едва заметно, а детвора летала. Я мысленно прикинул время одного взмаха - примерно две секунды. Даже если на качели сяду я, время останется тем же. Если соорудить большие качели, метров 10 высотой, время увеличится. Сделай их маленькими, уменьшится. То есть получается так, что для каждой высоты создаётся своя частота взмахов. И при этом - для их поддержания требуется совсем немного энергии. Но её необходимо подавать в строго определённые моменты.

Виктор, ты тупица. Ответ у тебя перед носом - это же резонансный контур! Со всего комплекса импульсов он выберет только те, на частоту которых настроен. И с этого контура подавать энергию в антенну. Жаль конечно, что большая часть искры уйдёт впустую.

А почему впустую? Не будем её терять. Если подавать через другой, последовательный, контур, картина начинает смотреться очень даже оптимистично. Вопрос в том, как повысить к.п.д. этой системы? Если придумать переключатель, способный работать с нужной скоростью коммутации.

Мы придумали сообща. Я подключил к решению задачи всех, прообразом переключателя послужила наша трещотка, что стояла на крыше. Представьте себе большое колесо от телеги, диаметром в три метра. По всему периметру окружности обода намотана проволока, виток к витку. В эти витки подаётся ток, колесо вращается с необходимой скоростью. А по цепи дальше ток проходит через гибкий контакт, щёлкающий по виткам. И получается необходимая частота.

За голову взялись, когда подсчитали требуемую скорость вращение колеса - 50 оборотов в секунду. Удалось добиться только десяти.

-- Ну и ничего страшного, - успокоил я приунывших друзей, - они ведь тоже крутят настройку в своих приёмниках в надежде услышать кого-нибудь нового.

Для вращения мы воспользовались тем же принципом, при помощи которого работал генератор, а именно - от турбины, приводимой в действие напором воды. Но для этого пришлось построить небольшую плотину. А увеличения скорости вращения добились, задействовав коробку передач от грузового автомобиля. Её мы с Димой привезли из города. Вот на этом-то колесе я преподал всем наглядный урок на тему "Баланс и дисбаланс". Ведь при той скорости, что мы рассчитывали получить, даже небольшое нарушение балансировки грозило размолотить всю систему.

В нашем распоряжении не было приборов для точной настройки контуров. Плюс к этому все соединения не знали пайки, я использовал метод навесного монтажа. Оставалось уповать на то, что из пятисот имеющихся в нашем распоряжении ватт до антенны дойдёт хотя бы один. Минимум десять хотелось бы, но ведь теперь эфир не забит промышленными помехами. Мало того, и этот жалкий остаток я решил не разбазаривать по всему небу, а направить его в одном направлении - к тому оператору, что работал на Кольском полуострове, ближе к нам, чем все остальные. Воспоминания о конструкции направленной антенны в памяти ещё оставались.

Надо подсказать далёким потомкам, что им необходимо прихватить с собой к следующему кувырку. Вот только поверят ли они в легенды и мифы? Мы же не верим, мы считаем предков глупыми идиотами с дубиной в руке. Одного не в силах понять. Того, что этот предок являлся пережитком прошлого кувырка.

В общем и целом, уже в середине ноября я "работал на ключе", роль которого выполняла большая самодельная кнопка. Точки и тире отбивались ударами кулака по ней. Это не было "SOS", да и сообщением его не назовёшь. Я отбивал одну только букву - "Я", точка, тире, точка, тире. В латинском шрифте такой буквы нет. А она сама ("Я") уже говорит о том, что мы хотим заявить о себе. Да и "мелодия" у неё - "я мал, я мал", она несёт информацию о нашей численности.

Предварительно Дима настроил приёмник на частоту нашего пещерного передатчика. Подозреваю, что гармоник был букет. Но нас услышали! Через час избиения "ключа" (с небольшими перерывами на прослушивание) пришёл вопрос:

-- Кто здесь работает?

Когда Лена перевела мою запись на нормальный язык, я пожалел, что не прихватил в подвал какой-нибудь транспарант - самое время устраивать Первомайскую демонстрацию. Вернее, Октябрьскую. Но при этом на улице сухо и +20 градусов. Чего в наших краях в это время года не наблюдалось никогда.

Я отбивал кнопкой ответ, подготовленный Леной, и сочувствовал своему абоненту - вот у кого сейчас морока записывать знаки. Тут скрип колеса от телеги, а не мелодия. Бедные его уши. Не стану передавать все тонкости нашего разговора, приведу только его смысл. Оператор действительно работал с Кольского полуострова, но русского языка не знал - швед по национальности. Его сообщения переводила Лена, и тут же писала для меня ответ по-английски. Получалось так, что я не понимал смысла ни на приёме, ни на передаче. Это потом, позже, у нас начнутся ежедневные занятия, и постепенно я наверстаю упущенное.

А тогда мы поведали о количестве наших душ, составе рациона, жилищных условиях и вкратце - о конструкции передатчика. Оператор спросил, прослушиваем ли мы ту частоту, где ведутся основные связи. Получив подтверждение, попросил слушать вечером дальше.

Вечером, когда "наш" оператор разъяснил остальным, что их полку прибыло, на наши головы посыпались приветствия и поздравления. Когда же разъяснил наш способ выхода в эфир, воцарилась пауза. Видимо, там долго осмысливали столь необычный способ. Но дальше наш оператор поневоле выступил в роли выводящего. Общий смысл просьб, обращённых к нему, сводился к тому, чтобы позволить нам вскрыть "НЗ". Ведь кроме нас этого в нашем городе не сделает никто.

-- Дай им координаты, пусть найдут нормальную радиостанцию. Это же в наших общих интересах.

-- Да я против, что ли?

-- Тем более. Уж если они сумели выжить и достучаться в наши двери на втором году, значит и пользу смогут принести.

Далее шло указание разыскать то место, где раньше находился городской телецентр. В его окрестностях находится подвал, в котором мы обнаружим радиостанцию. А уже с её помощью сможем вести нормальный разговор.

Все хотели немедленно отправиться в город, но и я, и Дима остудили общий порыв.

-- Мы не знаем ничего о том, кто ещё мог слышать указания относительно телецентра. И встреча с ними необязательно окажется приятной. Мы навестим это место вдвоём и завтра, по видному.

Наутро мы покинули домашних с обещанием привезти всё, что возможно найдём. На лицах жён и детворы мне запомнилась такая надежда, словно к вечеру мы принесём дверь в прежний мир, как в "Корпорации монстров". Был такой мультик когда-то.

Глава 10. "Автор" катастрофы.

Если знаешь город наизусть, в нём легко ориентироваться. Стоит покинуть его на несколько лет, как появляются новые здания, какие-то из прежних исчезают. Поначалу это изменение сбивает и путает. Когда мы впервые после постройки дома пришли сюда, то отсутствие знакомых с давних пор зданий, театров и магазинов сбило нас с нормальной ориентации и пришлось вспоминать расположение самих улиц и проспектов. Благодаря чему на карте появились новые ориентиры. В дополнение к ней служила тетрадь, где отмечались подробности. Установившаяся тёплая погода способствовала росту травы. Из оставшихся корней прорастали молодые побеги кустарников и деревьев. Так что, этот зелёный цвет также дезориентировал.

За всё время наших вылазок мы ни разу не заходили в район, где раньше располагался телецентр. Нам с успехом хватало тех подвалов, что лежали до него. К тому же, относительно нашего дома это была противоположная сторона города. Так что пришлось немало поплутать, и добрались мы к нему только к обеду.

Ещё издали Дима, как человек более зоркий, чем я, заметил дым костра на предполагаемом месте бывшего телецентра. Подойдя ближе, мы убедились в том, что нас действительно здесь ждали. Это были мужчина и женщина. Оба в чистых, хотя и не новых джинсах и рабочих куртках-спецовках. Мужчина примерно моих лет, чисто выбрит и аккуратно пострижен. Его спутница - молодая женщина лет тридцати, также с короткой стрижкой.

На костре они запекали рыбу и кипятили воду. Заметив нас, поднялись и опустили руки на пояс, где у каждого висели на ремне по ножу в ножнах. Мы приблизились метров до двадцати, как мужчина убрал свою руку и что-то шепнул подруге. Та удивлённо посмотрела на него, но рука осталась на рукоятке ножа.

Когда же подошли вплотную, мужчина улыбнулся во весь рот и вновь обратился к спутнице:

-- Настя, всё нормально. Я действительно знаю одного из них.

Мы с Димой переглянулись - кто именно с ним знаком?

-- Виктор, уже ли ты меня не помнишь? - рассмеялся мужчина, - мы же провели не один час за беседой! А напоследок ты мне ещё и ключи от дверей вручил. Почему-то мне казалось, что такая встреча должна отложиться в твоей памяти.

Это мой отец обладал фотографической памятью. Я же могу наутро забыть лицо человека, с которым меня познакомили на вчерашней вечеринке. К тому же этот мужчина за прошедшие годы немного изменился. Я протянул руку:

-- Александр, а ведь я надеялся, что ты выжил.

-- Ещё бы мне не выжить.

Мы пожали руки и обнялись.

-- Дима, знакомься. Это - тот самый Александр, благодаря которому мы ...

-- Это он? А Ваша спутница?

-- Это моя супруга, - счастливо улыбнулся тот, - я её в прошлой жизни украл.

-- Как украл? - не поняли мы.

-- Самым наглым и хитрым способом, - улыбнулась наконец молодая женщина, - он меня усыпил и спрятал в подвал. Я проспала целые сутки ...

-- ... а заодно и самое интересное, - добавил мой старый знакомый, - а когда проснулась, я поставил её перед свершившимся фактом. Она вначале жутко ругалась...

-- Я ему глаза хотела выцарапать. Думала, он устроил розыгрыш.

-- Как это ни банально прозвучит, - он обнял свою жену, - но я был её начальником, а она - моей секретаршей.

-- Служебный роман? - улыбнулся я.

-- Отнюдь, - отвергла она, - пока мы вместе работали, он не только руки держал при себе, но и намёка не сделал. К тому, самому последнему дню прошлого мира, мы не виделись уже несколько месяцев. А тут - встречает меня тайком у проходной ...

-- Мне пришлось уволиться ...

-- ... и приглашает к себе в гости. Я еду безо всякой задней мысли и в дороге отключаюсь. Прихожу в себя, а вокруг, - она развела руками, - весь этот бедлам.

-- Я ей метров с десяти кричал тогда и объяснял ситуацию.

-- А я бросала в него всем, что под руку попадалось.

-- Но мне удалось-таки докричаться. Был, правда, небольшой шок.

-- Небольшой! Я отказывалась ему верить

Глядя на них, у меня создалось впечатление, что за эти полтора года они соскучились за обыкновенными людьми, с которыми можно запросто побеседовать и поделиться своими радостями и бедами.

-- Ещё бы, - согласился я, - без подготовки это трудно принять. Мне и самому не сразу удалось.

-- Да уж, - согласился Александр, - кстати, спасибо за отмычки.

-- Не стоит, - махнул я рукой, - чем мог.

-- Настя, - вспомнил он, - я же тебе не представил, это Виктор, тот самый, что помог мне сбежать из психушки. Там бы я точно не дожил до сегодняшнего дня.

Она протянула руку мне, затем моему товарищу. Я посмотрел на Александра с хитрой улыбкой и кивком головы указал на Диму:

-- Ты не поверишь, если я скажу тебе, кто его жена.

Он свёл брови, ведь мои слова предполагали, что я говорю об известной нам обоим женщине. И как и в нашу прошлую беседу, ответ лежит на поверхности.

-- Не может быть! - сообразил он, - и что, она жива? Она с вами? И где вы живёте?

-- Хочешь её увидеть? - рассмеялся я.

-- А то!

-- Пособим. Пойдёте к нам в гости?

-- Побежим! - согласились они вместе, - мы за всё это время ни разу по гостям не ходили. Вас трое?

-- Шестеро, - ответил Дима, - я с женой, Виктор с женой и ещё двое детей.

-- Чьи?

-- Наши, общие. И ещё двоих лоботрясов нам пришлось убрать.

-- Зачем? - вздрогнула Настя.

Я вкратце поведал о том вечере, когда мы вернулись с нашей первой дальней вылазки, а затем - о наших жилищных условиях. Их повествование о своих скитаниях мы с общего согласия перенесли ко времени возвращения домой, чтобы им не пришлось повторяться.

Наш вчерашний радиообмен они слушали и пришли к "месту встречи" ещё с рассветом, чтобы не разминуться. Но никак не предполагали, что встретят именно нас.

-- Ведь ты меня слушал тогда с большой долей скепсиса. Заинтересованно - да, но без доверия моим словам.

-- Поверил я позже, когда с разных сторон рассмотрел твой рассказ.

Общими усилиями мы разыскали подвал, а затем уже в нём по полученной вчера подсказке пробили в нужном месте пол. Там находился лаз, ведущий в потайную комнату, где стояли четыре ящика, один рядом с другим, в одном углу и два ящика в другом. Не желая работать в темноте при лучине, находку перенесли на поверхность и уже там вскрыли все ящики.

Из первого извлекли радиостанцию с инструкцией по пользованию на нескольких языках. Там же был список частот, на которых предлагалось вести связь. И таблица азбуки Морзе. Во втором ящике прятался источник питания. Согласно документации, он способен питать аппаратуру в течении 25-ти лет.

-- Не может быть! - поразился я.

-- Стоит ли удивляться? - улыбнулся Александр, - говорил же тебе - они берут лишь новейшие, проверенные и испытанные технологии.

-- Но 25 лет!

-- А ты представь себе взрыв негодования производителей электроэнергии, если бы подобные источники поступили в свободную продажу.

Ещё два ящика подарили нам разобранную антенну. В пятом находились сухие продукты питания. И в последнем - одежда двух размеров, которая подгонялась по росту. Домой в этот вечер мы уже не успевали - стемнело, но никто из нас не рассчитывал на домашний уют. Уже стало нормой брать с собой в дальний путь тёплую одежду для ночлега. Ужиная у костра, мы с Димой поведали обо всём том, чего успели добиться за прошедшие 17 месяцев. И о постройке дома, и о том, как реку к нему повернули, и о путешествии детей на гребне волны. Но больше всего наших знакомых обрадовала новость о кроликах. Они уже забыли вкус мяса, перейдя с наступлением тепла на рыбу и лягушек.

-- Это поначалу брезгливо, - поделилась Настя, - но голод не тётка. Когда начинаешь понимать вкус, это оказывается неплохим лакомством. А вы сварите нам кролика?

-- И бульона дадим похлебать, - улыбнулся Дима, - кто же вам откажет? И салат из травы предложим.

-- Нет уж, спасибо, - отказалась она, - травой мы сыты.

-- У нас особый салат, у нас ревень растёт. Это такой большой и сладкий лопух, наш источник витаминов. Недавно мы посадили петрушку с укропом, но Солнца не хватает - еле растут. Это трава лезет, ей всё нипочём.

Ночь была по-настоящему тёмной - небо затянуто плотной завесой облаков, ни Луны, ни звёзд. Во всей округе ни огонька. Мне так и не удалось избавиться от ощущения, что темнота - это вполне материальное и очень вязкое вещество. Костёр вырывал для нас у этого студня небольшой купол пространства. С наступлением ночи температура воздуха опускалась с двадцати градусов до десяти. На том месте, откуда некогда транслировались телепередачи, мы расставили ящики стеной, растянули брезент, создавая отражающий тепло костра экран, и расположились на ночлег.

А наутро после лёгкого завтрака загрузили ящики на три тележки и отправились в обратный путь, к дому.

-- Помните Вини-Пуха? - смеялась Настя, тряся тачку на ухабах, - как он говорил Пятачку - если я иду в гости, значит, ты не идёшь.

-- Ничего, - ответил Дима, - через пару дней не пойдёте вы, мы сходим.

Дорога из города подходила к нашему дому с тыльной стороны. Первыми нас заметили Аннушка с Лёшкой, они резали траву для кроликов. Завидев нас издалека, оставили работу, а затем шмыгнули в дом. И вскоре вышли в сопровождении своих тётей. Лешкино зрение острее всех, он первым узнал нас, схватил свою подружку за руку, и они вдвоём рванули нам навстречу. Мы дождались их приближения, оставили свои повозки и подхватили детей на руки.

-- Знакомьтесь, молодёжь, - я повернул мужичка лицом к нашим гостям, - это тот самый дядя Саша, о котором мы порою вспоминаем.

-- Это он? - поразился Лёшка.

-- А ты думал, я живу только в рассказах? - улыбнулся "он".

Но больше всего поразилась Ольга, когда мы забросили детвору поверх ящиков, подъехали вплотную к дому и замерли в полном молчании в двух метрах от наших женщин. Ольгин взгляд блуждал по нашим лицам, но замер на Александре. Если попытаться описать её мысли в тот момент, получится примерно такая картина:

"Кто это? Он так сильно напоминает мне одного человека. Нет, это не он. Но так похож! Может быть и правда похож? И почему они все молчат? Ждут моей реакции? Значит, рассчитывают на то, что я его узнаю. Значит, этот мужчина похож на самого себя".

Она первой протянула ему руку:

-- На Вашей параноидальной теории можно было написать неплохую диссертацию.

-- Тогда бы Вас подселили ко мне в палату, или по соседству, - он ответил на рукопожатие и представил свою супругу.

Которая после знакомства уселась возле клеток и смотрела на кроликов взглядом питона. И задала детворе столько вопросов, что те почувствовали себя взаправдашними зоотехниками. Ведь и кролики и дети появились в нашем доме практически одновременно. И детвора очень гордилась тем, что имела свою собственную обязанность - уход за фермой.

Мы провели гостей к ручью, где они оба с неподдельным интересом осматривали тот самый передатчик, результат работы которого слышали позавчера в эфире.

-- Ребята, у вас смекалка, скажу я вам, - Александр был по-настоящему потрясён нашим шедевром, - взять с собой несколько приёмников я сообразил, но вот с передатчиками, вернее с радиостанциями, у нас случился большой казус.

А внутренне обустройство дома вообще подняло их настроение. Возле печки в углу на тумбочке стояла пустая коробка от телевизора, занавешенная экраном.

-- Ностальгия? - спросил гость с тенью грусти.

-- Нет, - серьёзно ответила его бывший лечащий врач, - мы регулярно смотрим по этому ящику новости, - и повернулась к нашему музыкальному эксперту, - Аннушка, твой выход.

Маленькая модница изобразила шутливый книксен и скрылась за телевизором. Мы поставили перед ним скамейку с табуретами и заняли места в зрительном зале. Ольга взяла в руки длинную тонкую палку:

-- Наш пульт, - объяснила она.

Протянула его к занавеске и убрала её в сторону. За экраном сидела молодая дикторша с уже накрашенными ресницами, клипсами на мочках ушей и большими бусами на шее. За две короткие минутки она успела "привести себя в порядок". Перебрав перед экраном несколько листов бумаги, она словно случайно посмотрела в нашу сторону и выразила крайнее изумление:

-- Как?! Уже пошёл эфир? Ну задам я им! - погрозила она в сторону кулачком. И уже с улыбкой к нам, - в эфире последние новости. Но не самые последние-распоследние. Мы очень надеемся, что это пред-пред-предпоследние. Итак, как сообщает наше информационное агентство, сегодня в районе единственного жилого дома на многие километры вокруг появились два новых человека. С одним из них все жители давно уже заочно знакомы. Поэтому, искренне обрадовались встрече. Не меньше обрадовались и его приятной и красивой жене ... э-э-э ... скажите, а Настя - это как правильно по паспорту?

-- Анастасия, - подсказала Лена и без тени смущения обратилась к гостям, - видите ли, наше телевидение давно идёт в интерактивном режиме.

-- Спасибо, - поблагодарила диктор, - так вот, Анастасия проявила живейший интерес к кроликам. Как рассказали нам служащие зверофермы, интерес оказался ещё и съедобным. Она смотрела на животных и видела их тушёнными в жаровне. Может быть мы их накормим, а?

-- Много у вас каналов? - усмехнулся Александр, поднимаясь.

-- Не очень, - махнул я рукой, - в основном - учебные. Недавно ещё и английский добавился.

-- Для кого? Вы уже детей ...

-- Это мы нашего радиста обучаем, - прервала моя жена.

-- Как, ты не знаешь английского? - удивился гость, - а кто же передачу вёл?

Он долго смеялся над моим ответом. Мы "отключили" телевизор, и пока Дима демонстрировал "машину для выживания" в подвале, я освежевал и разделал кролика. Пока Лена его готовила, мы расконсервировали и привели в рабочее состояние радиостанцию. Антенну подключили нашу, самодельную. Установку штатной отложили на завтрашний день. До сеанса связи оставалось несколько часов, поэтому мы усадили гостей за стол под навесом нашей летней кухни. Несмотря на ноябрь, температура стояла явно не осенней. Видимо, начинается парниковый период. Но тогда, где же молнии бегают?

Александр с супругой ели кролика маленькими кусочками, наслаждаясь вкусом мяса. А затем уже они поведали нам о своих приключениях до и после катастрофы.

-- Когда я сбежал от Ольгиной опёки из диспансера, то на работе больше не появлялся. Для всех в этом мире я умер. Объявись я, меня или вновь отправили бы обратно или в другое заведение с замками покрепче. Ведь не в колхозе работал. Мне пришлось изменить внешность и пойти на жуткое нарушение закона - я купил себе новые документы. В том мире возможно было многое купить, даже если нельзя. Благодаря своей должности в том НИИ, я скопил приличную сумму. И решил вложить её с максимальной пользой. Помните, может, по ту сторону города было такое село -Андреевка, нет? В паре километрах от него находился доживающий свой век хуторок. Мне требовалась такая же машина для выживания, что вы соорудили для себя.

Я не сразу остановил своё внимание на этом хуторе, предварительно пришлось объездить городские окрестности. Требовалось соблюсти несколько условий. Во-первых, подъездная дорога с твёрдым покрытием, асфальт или бетонка. Затем - электроснабжение для строительно-монтажных работ. И поблизости должен находиться родник. Понятно, что после катаклизма он мог исчезнуть. Но если он есть "до", то шанс остаться "после" хоть малый, но есть. И последнее - это место должно располагаться на возвышенности, чтобы в случае затопления оказаться выше уровня воды.

Было несколько подходящих мест, и этот хуторок ничем особенным среди них не выделялся. Но где-то же надо было остановить свой выбор? Бросил жребий, а затем купил один из домов вместе с приусадебным участком по бросовой цене и развернул строительство. Для начала приехал экскаватор и вырыл котлован. Затем подоспели бетонные блоки, подъёмный кран, сварщики, строители, штукатуры. Видите ли, я выступил в роли "нового русского", у которого масса своих причуд. И получил трёхкомнатный подвал, цельный, прочный. Все стыки капитально проваривались и лишь затем заливались раствором. А внутренние перегородки придавали дополнительную прочность.

Одну комнату оставил пустой именно для того, чтобы при переезде земной коры мне на голову не свалился какой-нибудь ящик. Но я не делал такую карусель, как вы. Я точно знал, куда меня давить начнёт. Остальные комнаты постепенно и постоянно заполнялись вещами, инструментами, книгами и всем остальным, что и вы запасали.

Я также понимал, что тешу себя надеждой на призрачную возможность воспользоваться плодами своего труда. Если бы не Церера, все мы имели шанс на тихую и спокойную старость. Иногда я задумываюсь над этим, и мне становится неуютно - я сам себе кажусь ненормальным. Это вот тот я, что готовился, вот этому, что сейчас вам обо всём рассказывает. Действительно, маниакальная идея. Но согласитесь - именно она подарила нам всем возможность собраться здесь и сейчас.

После моего побега из диспансера я оставил свои попытки докричаться до людей. Жителей Содома и Гоморры тоже предупреждали. Что касается Насти, то я ни разу в наших коротких телефонных разговорах не обмолвился о своей подготовке, боялся. Ведь она была единственным человеком из моих старых знакомых, с кем я поддерживал хоть какую-то связь.

Когда по телевизору сообщили, что в наши Земные объятия летит Церера, я сам рассчитывал точку встречи, основываясь на тех данных, что ведущие обсерватории мира выставляли на своих сайтах. Согласитесь, приятнее самому написать вторую дату на своей же могиле. Первую проставили родители при моём рождении. Если в общем представлении прохождение астероида грозило лишь огромным цунами на головы несчастных африканцев, то в моём сознании оно являлось именно тем толчком, что заставляет дрожать семя льна.

Поэтому я выманил свою помощницу, усыпил её и без лишних попыток к сопротивлению привёз в свою подземную квартиру, где крепко-накрепко привязал к вертикальному щиту. Закрутил намертво люк и пристегнулся сам.

Настасья пришла в себя после потопа, я дал ей максимально возможную дозу снотворного. Представьте себе её глаза, проснись она раньше, а вокруг стоит дикий рёв. Когда волна ушла, и я убедился в безопасности выхода, отвязал свою пленницу и перенёс на свежий воздух. Я уже рассказывал вам, с какого расстояния объяснял ей происходящее. При этом мне приходилось "качать маятник", уворачиваясь от летящих в меня камней. Она упорно считала, что я завёз её в какое-то удалённое место, на военный полигон и пытаюсь разыграть.

Лишь после того, как Солнце начало терять свою яркость, приобретая багровый оттенок и в конце концов исчезло вообще, до неё начало доходить то, чего ни при каких других обстоятельствах осознать невозможно.

-- Представьте себе, - продолжала его спутница, - у меня есть своя работа, квартира, учёба, перспектива роста, привычный уклад жизни. И тут тебя самым наглым образом похищают и вырывают из того, до боли знакомого мира.

И ставят перед фактом. Настя, говорят, мы теперь с тобой Адам и Ева. Таких, как мы, на Земле остались жалкие горстки. Прежнего мира на ближайшую тысячу лет не ожидается. Можно впадать в прострацию, биться в истерике или попросту утопиться, но изменить ничего невозможно. Вокруг ни одного здания, нет деревьев, кустарников, вообще ничего кроме мусора в этой пустыне. Да ещё этот железобетонный подвал. Я кусала локти и щипала свои щёки в надежде, что проснусь и этот кошмар закончится. Но Саша молодчина, он ни разу не повысил на меня голоса, понимая моё состояние. Не скрою, у меня вначале сложилось впечатление, что у него поехала крыша - несёт всякий вздор и при этом улыбается.

-- Но прошла неделя, - вернул повествование к себе её бывший начальник, - и мы уехали в город работать.

-- Вы смеётесь над нами, пациент? - прервала Ольга строгим голосом, - не больны ли Вы? "Уехали в город работать". Какой город? - и сама же рассмеялась.

-- У меня для поездок хранились велосипеды. А вы такую возможность и не предусмотрели. Мало того, вы здесь уже полтора года, исходили город вдоль и поперёк. Но я не вижу и тени намёка на этот простой и незатейливый вид транспорта.

А тогда мы добрались до города и начали наводить свой порядок. Во-первых, соорудили временную базу из наиболее подходящего подвала и возвели внутри добротную печь из железных бочек. Из-за тех дождей требовалось сушить и нашу одежду, и то, что мы собирали по другим подвалам. Мы сушили и паковали в полиэтиленовые мешки. Всё, что ещё было годным, мы старались сохранить. Инструмент собирали. Любой - слесарный, токарный, плотницкий. Собирали, чистили, смазывали. У нас, как и у вас тоже солидные запасы.

Первые три месяца мы жили по одному графику - сон, завтрак и работа до вечера, с небольшими перерывами.

-- Именно эта работа, - вновь перехватила Настя, - и то, что Саша не делал послаблений ни себе ни мне, постоянно отвлекали меня от мыслей о прежнем мире. Хотя порою и снилось, что бреду по тёмному тоннелю, а рядом за стеной проносится поезд с шумными весёлыми пассажирами. Я хватаю кирку и начинаю бить стену. Камень прочный, я бью долго, с исступлением. Когда наконец удаётся пробить небольшое отверстие, я заглядываю в него, а там стоит вот этот товарищ, - она обняла мужа за плечо, - лицо чёрное, зубы светятся. Он заходится диким злорадным смехом и кричит мне: "Ну, как я умею шутить?".

Каждый раз я просыпалась с криком. Месяца три преследовал меня этот сон. Но однажды я не стала бить стену, а бросила эту кирку и пошла вперёд по тоннелю. С тех пор мне стало легче, я приняла действительность такой, какая она есть. Я не то, чтобы смирилась со своей участью, а поняла, что у меня есть тот редкий шанс, которого уже нет у всех моих родных и знакомых. Они ушли, а я живу.

-- В то утро, - перебил Александр, - она впервые сказала мне "спасибо", и на её лице начала появляться улыбка. С каждым днём всё чаще и чаще. Она научилась радоваться жизни и видеть светлое там, где раньше была одна лишь чернота. Именно она первой спросила: "А что, приёмник ещё работает?". За всё то время мы впервые вернулись к нашему подвалу, где пережили катастрофу.

Люк оказался открытым, а внутри - три заросших и давно немытых бомжа. Они, как бы это помягче сказать, они сожрали все наши припасы. Разбили и приёмник и радиостанцию, сломали множество приборов и инструментов. Когда Настя оказалась в поле их зрения, они вообще в зверей превратились. Как кобели набросились. Один на неё, а двое на меня, чтобы не мешал. Завязалась драка, и в результате один из них остался там лежать навечно, второму я выбил глаз, а у третьего рука повисла плетью. И эти, уже двое, убрались восвояси.

-- Без глаза? - сощурился Дима, - рыжий такой, среднего роста? А второй повыше и чёрный, да?

-- Вы их встречали? - встревожилась Настя.

-- Да, и тут же с ними распрощались. Именно о них мы вам вчера говорили. Год назад они забрались и в наш дом, и такой же погром учинили. Мало того, они ещё и еду у детворы отобрали, когда те скитались по городу. А Лёшку ножом по руке полоснули, рана гноилась.

-- Ты смотри, сволочи, - усмехнулся Александр, - не угомонились.

-- Почему? - улыбнулся Дима, - мы их успокоили.

-- До чего же человек порою бывает туп, - подвела итог моя половина, - такой шанс им выпал, и вот так им распорядиться.

-- А Сашу тогда, - продолжала наша гостья, - я погрузила в велосипедный прицеп и повезла в город на нашу базу.

-- Зачем? - удивился я.

-- Они ведь тоже порезали его в драке.

-- Моим же ножом, что я заготовил. А всю нашу аптечку они разбили. Мы вдвоём разорвали мою рубаху и наложили жгуты и повязки. Я ещё успел люк закрыть, Насте он не под силу, и отключился.

-- Дня три он в горячке метался, - продолжала его жена, - в городе у нас уже были новые припасы. А он мне сам за те месяцы многое рассказывал и обучал. Я вообще крови боялась. Реву и обрабатываю раны, а помочь некому. Если бы он тогда не выжил, даже не берусь предсказывать своё будущее. Но он пришёл в себя и потребовал полный отчёт обо всём, что я для него уже сделала. Выдал инструкцию - что делать дальше и вновь отключился. Но теперь уже начал поправляться.

Пока они рассказывали, перебивая друг друга, я шепнул Лёшке на ухо пару слов и отправил его в дом.

-- Больше месяца я в себя приходил, здорово тогда ослаб. Насте вот спасибо, выходила. Одному в этом мире не выжить. Только так - ты мне, я тебе.

Лешка вернулся и положил на стол два ножа, что мы тогда у тех нелюдей отняли.

-- Ух ты! - изумился Александр, - смотри-ка, живые. Мне их на заказ умельцы сотворили.

Он взял оба ножа за кончики лезвий и покрутил перед собой.

-- Я вроде бы всё предусмотрел, а вот замок для того люка не догадался сообразить. За что едва не поплатился. Это хорошо, что вы их спящими застали, здоровые они, черти. Дров бы вам наломали. Так-то вот, ошибка одного может стоить жизни другому.

-- А кроме того разбитого передатчика у вас ..., - начал было я.

-- Был, - перебил он и положил ножи, - в самом городе у меня ещё одна рация припрятана была. Но волна в том месте размыла почву, стены просели и плиты перекрытия рухнули вниз, похоронив под собой всё содержимое моей второй кладовой. А заодно и нашу надежду на связь с внешним миром. Нам попался ещё один приёмник. Мы его промыли от грязи и просушили. Батарейки у нас ещё были. Представляете нашу радость, когда из динамика полилась "морзянка"? Самая настоящая музыка! Но мы лишь локти кусали, отвечать ведь нечем.

Когда позавчера мы услышали ваше "я-мал", то вначале приняли его за помеху. Ведь обычного телеграфного тона не было, лишь сигнал станции - то он есть, то его нет. Да и этот сигнал шёл неустойчиво, приходилось постоянно поддерживать настройку. На нас произвело большое впечатление ваше желание и неуёмное стремление заявить о себе и связаться с другими. Мы отдаём вам должное, - он взглянул на часы, - не будете возражать, если сейчас я сяду за ключ? Я знаю английский в совершенстве, это ускорит обмен сообщениями. Пока что это единственный язык, понятный всем операторам.

-- Почти всем, - заметил я.

Александр сел за ключ и отбил первые буквы: "Наш горячий привет Хранителям информации!".

-- Посмотреть бы сейчас на их радостные лица!

Установилась продолжительная пауза. Наш корреспондент, видимо, удивился столь необычному приветствию. Саша отбивал слова на ключе и произносил их вслух для нас. Когда через несколько минут ответ всё же пришёл, то перевёл и его:

-- Но Вы ведь не Хранитель?

-- Точно, хотя меня и готовили для этой работы.

Телеграф отличается от живого разговора устранением эмоций, это более сухой разговор. Поэтому я постараюсь их добавить от себя.

-- Назовите человека, который Вас готовил? - пришёл вопрос.

-- Его имя вряд ли Вам о чём-то скажет.

-- Ясное дело, я его лично мог и не знать. Я спрашиваю его кодовый номер.

-- Это можно, - согласился наш радист, - поскольку он работал в России, то первая буква "R", Московская область даёт вторую букву "M". В этом регионе всего работало 10 человек, его личный номер - "5". Значит, полный код - "RM5". Числился такой в ваших списках?

-- Да, - согласились на той стороне, - верно, и метод кодировки Вы назвали правильно и такой номер был. Но ведь он умер уже давно. Почему же Вы его не заменили?

-- Если бы ваши ребята не проявили спешку и не оставили меня без средства связи, этого бы не случилось. Вы вроде всё предусмотрели, а такой вариант, как приём и сдача должности, не учли. Думаю, не я первый в этом списке.

-- Скорее всего Вы правы. Но мы всегда во главу угла ставили сохранение тайны, для чего - Вы знаете. И понимаете. Мы многое делали в преддверии глобальной катастрофы. И что именно мы делали, Вы тоже знаете. Мы учли почти все возможные варианты развития сдвига земной коры.

-- Что же в этом "почти"?

-- Даже мы не смогли предугадать столь глобальные разрушения. Похоже на то, что выжить удалось менее одной десятитысячной доле процента населения. Мы рассчитывали процентов на двадцать, поэтому даже не знаем - каким образом собрать всех оставшихся в одно место. Или хотя бы в несколько. Может быть нас всего человек 500, а может раз в десять больше. Гималаи ушли на Северный полюс, а должны были передвинуться за экватор, уравновешиваясь Антарктидой. В этом случае шансов оставалось больше. Но судя по такому реальному факту, что ваша радиостанция шестая из ныне действующих на всём Земном шарике, оптимистические прогнозы на сегодняшний день - это область фантастики.

-- То есть у вас нет средств передвижения для сбора людей. Я правильно понял?

-- Совершенно, но увы. Мы предполагали, что сохранится хоть какая-то инфраструктура, хоть что-то из транспорта. Сотни наших людей дежурили на специально подготовленных базах. Под их присмотром находились вездеходы и вертолёты. Но за прошедшее время ни один из них не вышел на связь. Думаю, Вы понимаете, что это значит.

-- Каким же образом удалось собрать 94 человека на Аляске? Чем они воспользовались?

-- Пешим ходом. Добровольно ходят в горы за сотни километров. У каждого имеется самодельный рожок для привлечения внимания. По ночам на возвышенностях жгут костры, которые видно дальше, чем слышно звук. Вы что-нибудь подобное предпринимали?

-- Нет, к сожалению. Нас очень мало, всё своё время мы тратим на сборы продуктов, инструмента, одежды. На просушку, заготовку.

-- Тогда не будем корить друг друга. Постарайтесь найти способ. Могу дать несколько подсказок. В Канаде серной кислотой отрезали одну из торцевых стенок у железнодорожной цистерны. Затем эту бывшую ёмкость подвесили вторым торцом на высокую треногу. Получился мощный колокол, звук от которого уходит на многие десятки километров, привлекая внимание. А в Египте на Великой пирамиде ещё тысячу лет назад мощным землетрясением снесло все облицовочные плиты. Из-за чего на вершине образовалась небольшая плоская площадка. По наклонным стенам люди затаскивают наверх дрова и жгут их. При высоте этой площадки в полторы сотни метров, пламя костра также заметно издалека. Но вы со своим передатчиком показали ещё один способ. Расскажите о нём как можно подробнее. Будем надеяться на то, что нас слушают люди по приёмникам. Возможно кому-нибудь удастся повторить ваше изобретение.

Глава 11. Ау!

Александр достаточно рассмотрел наше "колесо от телеги", чтобы теперь без консультаций со мной рассказать о нём во всех подробностях. В течении месяца мы оба ещё много раз дублировали эту инструкцию по сборке на английском, русском, французском, плюс Настя знала ещё и немецкий, и испанский. А пока, попрощавшись с нашим корреспондентом, устроили совет в поисках ответа на один-единственный вопрос: каким способом привлечь к себе внимание?

-- А никому из вас не приходила в голову мысль построить маяк и кричать с него во всеуслышание?

Александр развернулся к нам лицом и сощурился, как если в полной темноте неожиданно зажечь свет. Все мы сидели на лавках по обе стороны стола. После всего того, что я уже знал о хранителях, не хотелось верить, что наши самодельные тележки - это самый скоростной вид транспорта на сегодняшний день. Ну, плюс ещё велосипеды наших гостей. И столь неожиданно появившаяся надежда угасла на глазах. Нас - восемь человек, мы ещё помним ушедший мир и пользуемся его остатками. А наших детей ожидает судьба батраков, им предстоит все блага создавать самим. И одежду, и еду, и приспособления для работы. Мы ещё сможем обучить их и многое рассказать. Но вот наши внуки превратятся в дикарей. Такая малая община обречена на деградацию.

После долгого молчания маленький Лёшка первым выразил общее мнение. Он как-то не по-детски тяжело вздохнул и, ни к кому конкретно не обращаясь, тихо произнёс:

-- Значит, мы напрасно поднимали шарики в облака. Там никто не летает. И нам неоткуда ждать помощи.

-- Иди ко мне, мужичок.

Я взял его под мышки и посадил к себе на колени. Он тут же прижал голову к моей груди. Мне показалось, что в тот момент он почувствовал себя более одиноким, чем в то время, когда с сестрой бродил по дорогам.

-- Лёшка, я тебе расскажу историю из моего далёкого детства. Когда я был маленьким, вот как ты сейчас, отец впервые повёз меня в Сибирь к деду в гости. Он жил в небольшой деревне в самом настоящем лесу. С местными пацанами мы как-то собирали малину за огородами. Вдруг они закричали: "Волк, волк!" и разбежались в стороны, побросав свои корзинки. А я забрался на первое попавшееся дерево, им оказался развесистый кедр. Я на нём около часа просидел. Пацаны позвали взрослых, те прибежали с ружьями и выстрелами прогнали волка. Но тщётно звали меня, я со страху просто онемел. Но не от дикого зверя, я сидел почти на самой вершине громадного дерева. Мне казалось, что до земли дальше, чем до Москвы. Когда руки устали держаться за ствол, я заплакал. И только тогда меня смог услышать отец и найти. Потому что я не просто пускал слезу, а рёвом оглашал округу. Он подошёл к кедру, остановился внизу, но не стал жалеть, а жёстко потребовал спускаться вниз. Отец стоял на траве, раскинув руки на тот случай, если я сорвусь вниз. Я спускался и ревел, а отец успокаивал и требовал быть внимательным. Наверное, с пол часа прошло прежде, чем он смог обнять меня. Держа на руках, указал наверх: "Смотри, ты боялся, ты сидел там и судорожно цеплялся за ветки. Ты ждал посторонней помощи, но я заставил тебя проделать всю работу самому. Теперь ты внизу и можешь быть спокойным. Но на всю жизнь запомнишь - пока ждёшь помощи, будешь оставаться слабым".

Мы сидели и ждали, Лёшка. А теперь нам предстоит вспомнить о том, что мы с тобой мужики. Кто-то где-то живёт в ещё худших условиях, чем мы с тобой. Представь себе, что вон там, за горизонтом, до которого километров 10, а на самом деле в несколько раз дальше, сидит такой же маленький мальчик. Но у него нет по ночам нашего освещения, нет крыши над головой, нет мягкой постели. Он уже полтора года никого не видел, никого не слышал. Потихоньку он превращается в дикаря. Лёнчик, ты можешь помочь ему?

С его лица исчезло уныние, он теперь уже улыбался. Значит поверил в собственные силы. А это уже хорошо.

-- Но чем, дядя Витя? Скажи, что мне надо сделать и как до него докричаться? Я помогу ему, но я не знаю как!

-- И я пока не знаю, никто из нас не знает. Но мы придумаем. Просто ещё не задавались такой целью. Однако, не имея передатчика, смогли же докричаться аж Кольского полуострова. Вот так и надо поступать всегда, - подбодрил я, - вместо уныния ищи выход. А если его не найдёшь, значит плохо искал.

-- Мы исходили с Настей практически весь город, - задумался Александр, - но ничего похожего на железнодорожную цистерну нам не попадалось.

Ольга по-школьному подняла руку:

-- А если взять вот ту разорванную ёмкость, под которой прятались наши Маугли? Она намного больше, её никак нельзя использовать?

-- Можно конечно, - посмотрел на неё искоса Дима, - если автогеном воспользоваться. Беда в том, что его у нас нет, и серной кислоты тоже. И вообще я не вижу способа отрезать от тех развалин хотя бы кусок.

-- А если бить по ним самим чем-нибудь? Это же будет громко звучать?

-- Громко, но не далеко. Большая часть этого звука уйдёт в землю. Потому в Канаде колокол и подвесили на треноге...

Дима замолчал, обдумывая неожиданно пришедшую мысль, и покачал головой:

-- Слушайте, а ведь тут два противоположных... как правильно сказать... два взаимоисключающих требования. Если сделать большой колокол и бить в него с такой силой, чтобы звук уходил на десятки километров, то что же будет со звонарём? Барабанные перепонки ведь лопнут!

-- Ну, можно в уши вставить вату, - предложила Настя, - и сделать специальные наушники, заглушающие звук. "Беруши" по-моему называются?

Дима отрицательно поводил пальцем перед носом и обвёл взглядом всех нас:

-- Если кто знает, пусть послушает, а кто нет, - остановил своё внимание на Лёшке с Анной, - небольшой урок по основам звука. Для того, чтобы разобраться, какой же источник нам понадобится, я расскажу о том, что же собой представляет звук. Прежде всего, это колебания. Колебания той среды, где звук распространяется. Без неё невозможно существование самого звука. Если рядом пищит комар, то его трудно не услышать. Но взрыв огромной звезды остаётся в тишине, ведь в космосе вакуум.

Чем чаще следуют колебания друг за другом, тем выше звуке. Чем больше их размах, тем он громче. Помните звуковые колонки от музыкального комплекса? В них установлено по несколько динамиков, каждый из них имеет бумажную мембрану. Колеблясь сама, она заставляет колебаться и воздух. А уже тот заставляет колебаться наши барабанные перепонки. Но если звук очень сильный, то никакие беруши не помогут. Потому что начинает дрожать череп. Мелко, но противно. И это воспринимается не как звук, а уже как головная боль. Думаю, в Канаде удары по импровизированному колоколу каким-то образом автоматизировали. Это можно будет уточнить во время следующего сеанса связи

Лена перебила меня:

-- Ты хочешь сказать, что по нему не кувалдой стучали, а молотил какой-то механизм?

-- Как дико звучит в первобытном мире это слово! Но ты сама бы решилась стучать кувалдой по колоколу на протяжении не то, что суток, а хотя бы несколько часов?

-- Ну, если мы смогли заставить вращаться наше огромное колесо, то почему бы не заставить стучать его как то, что вы на крыше поставили?

-- У нас цистерны нет, - напомнил я, - но идея хорошая. Меня например, больше прельщает находиться от такого шума подальше и прислушиваться, не заглох ли наш маяк?

-- А вот в моём детстве, - вступила Настя, - был интересный случай. И очень кстати для нас сейчас. В восьмом классе наш классный руководитель принялся устраивать для нас экскурсии по множеству предприятий и учреждений. Это для того, чтобы мы смогли сориентироваться в выборе профессии. Однажды привёз он нас на завод продовольственного машиностроения. Там собирали оборудование, станки и машины для приготовления сыров, творога, колбасы и разных вкусностей.

Детвора вздохнула и облизнулась, а следом и мы все.

-- Там на территории завода стояло специальное небольшое здание, где установлены мощные компрессоры. Они нагнетали под давлением воздух в специальный трубопровод, который расходился по всем цехам. Множество станков и ручных машинок там работали на этой тяге. Помню, мы вошли в один из цехов, а там под самым потолком ездил подъёмный кран. Он опирался на две балки, закреплённые на противоположных длинных стенах. С его помощью поднимали пачки железных и алюминиевых листов со входа цеха и разносили их по рабочим участкам для монтажа. Мастер цеха объяснял нам назначение станков и оборудования, показывал готовую продукцию. Но в какой-то момент очередная пачка листов сорвалась с крюка крана и полетела вниз. Рабочие бросились врассыпную. Но один из листов перерубил шланг высокого давления, от которого работала ручная шлифовальная машинка. Он как змея на углях принялся метаться по сторонам, но застрял в одном месте. Получилось так, что струя вылетающего воздуха дула в направлении не полностью приваренной металлической пластины. Она начала вибрировать и завыла как могучая сирена. Да с такой силой, что мы все попадали на колени и позакрывали уши ладонями. И то мне казалось, что в следующую секундочку, до которой я уже не доживу, внутри меня что-то лопнет, и я взорвусь как воздушный шар. Такая идея вам подойдёт?

Если все слушали этот короткий рассказ с некоей завороженностью, как познавание нового, то Дима сразу ткнул пальцем в сторону Александра:

-- Говоришь, она - твоя жена?

-- Верно, - согласился тот.

-- Тогда втык вам обоим, - рассмеялся спец по колебаниям, - тебе за плохое воспитание за её "вам", а ей - за то, что ещё не признаёт в нас своих. Настасья, - повернулся Дима к ней, - мы же для того и хотим созвать народ, чтобы жить одной общиной!

Настя изобразила растерянность на лице и обескураживающе развела руки:

-- А как же Пятачок в гости к Вини-Пуху?

Наши женщины ничего не поняли, но и я, и Дима с Александром, да и сама Настя рассмеялись. Потом, отдышавшись, мы рассказали о нашем разговоре на пути от телецентра домой.

-- А вот я однажды отобрала у своего двоюродного брата рогатку, чтобы не стрелял по птицам, - припомнила Аннушка, - так он так орал! А если мы все хором, как тётя Оля предлагала, будем кричать "Ау" с крыши, нас далеко услышат?

Дима улыбнулся, но отрицательно покачал головой:

-- Если поднапрячься, то километров с двух. Нам этого мало.

-- В общем так, - Александр подвёл итог, - для начала надо делать хоть что-то. Я предлагаю устроить костёр с добавлением зелёной травы. Это даст дым, заметный издалека. И сделать его не здесь. Памятуя о тех трёх оболтусах, не хотелось бы повторения истории. Лучше развести его где-нибудь подальше, а за возможными гостями понаблюдать какое-то время со стороны. А уж затем решить - приглашать их к себе на чай или проигнорировать. А на втором этапе - попадался нам с Настей разбитый компрессор. Тогда мы его прибрали в один из наших складов, смазали, но не ремонтировали. Теперь же его необходимо восстановить. А привод сделать либо от велосипеда, либо турбиной от течения реки, как генератор работает. Как заметила моя подруга, струя воздуха способна устроить большой шум. И нам даже не придётся дежурить возле шумовой установки. Тот, кто услышит и придёт на звук, сам её отключит, подав тем самым знак уже для нас.

На ночь мы поместили новых членов нашего семейства в детской комнате, постелив им свежие постели. А наутро с тремя тачанками отправились "к Вини-Пуху". Откуда привезли компрессор с небольшим ресивером, пять велосипедов и часть личных вещей Александра с Настей. С этого дня они жили с нами.

Вместе с компрессором мы привезли и подобие двери в прошлый мир. Самый настоящий DVD-плеер, целый, новый, абсолютно непобитый. Когда Настя извлекла из глубины одного из их многочисленных складов (а теперь наших общих) картонную коробку, мы с удивлением все на неё уставились. Порядком позабыли о подобных вещах. А внутри неё, как и положено когда-то было, куски пенопласта и сам проигрыватель, запаянный в полиэтилен. Когда же Дима поинтересовался:

-- И что сей ящик крутить умеет?

Настя поманила его пальчиком и указала на другую большую картонную коробку. Открыла её, и мы скопом вновь остолбенели и облизнулись - на две трети там лежали диски в тонких пластмассовых коробочках. Но моя жена оказалась самой нетерпеливой среди нас:

-- Настя, не тяни резину, говори сразу - телевизор в следующеё коробке?

-- Уф, - запыхтел Александр, - не даёте насладиться моментом. Но как говаривал Господь, чего хочет женщина, того хочу я. Доставай, Настёна.

Телевизор оказался небольшим, всего 37 по диагонали. Но зато цветной. Александр заначил всё это богатство так, на всякий случай, вдруг пригодится? Святая простота. Но моя жена не отступала:

-- А розетка? В соседнем складе? Со всех имеющихся в нашем распоряжении на сегодняшний день источников питания - лишь автомобильный генератор, выдающий постоянный ток. И новый источник для радиостанции. Но и тот не позволяет получить переменное напряжение в 220 вольт, - терминология - моя школа!

-- А это к нему, - растянулся в улыбке исполнитель воли Небес и указал на меня, - он у нас самый большой спец по части электричества.

Я с Александром неделю занимались ремонтом насоса, а Дима с Ольгой и Настей ездили на другую сторону города по утрам и устраивали там большие костры или, попросту, пожары. Из поломанных деревьев и мусора. Дым действительно был заметен издалека. По крайней мере с расстояния в 10 километров, что разделяли нас, он смотрелся вполне впечатляюще. А поскольку молнии в наших краях сверкали довольно давно, то предположение об источнике дыма не казалось таким уж двусмысленным.

Когда же компрессор наконец-то приблизился к своему первоначальному замыслу, то провели испытание, отключив от турбины электрогенератор и подав вращение на шкив насоса. Ещё день ушёл на доводку клапанов. Но уже следующим вечером подали воздух на мундштук найденного на берегу озера кларнета. От резкого (и главное - громкого!) звука вся наша звериная ферма на уши встала, они у них длинные.

-- Ещё один аргумент в пользу установки этой установки как можно дальше от дома.

Дима только что вернулся с женщинами из города и гордо продемонстрировал огромную духовую трубу. Я такую в похоронных оркестрах раньше встречал, она выдаёт очень низкий звук.

-- Правда она немного побита и мята, - крутил он инструмент перед нами, - и мундштука нет, ну да это ничего. В эту трубу, главное, немного колебаний подать. Её корпус - это замечательный резонатор! Это же бас, ребята! Компрессор, мундштук от кларнета и труба. Чем не колокол?

Ещё 3 дня мы собирали новую турбину, а затем отвезли все составные части устройства на тачках вверх по реке, километров за 15 от дома. После сборки, установки на месте и проверки в работе, рядом с треногой, с вершины которой басила труба, установили щит. Надпись на пяти языках гласила:

"Эта звуковая установка имеет своей целью привлечь внимание тех, кто возможно окажется в зоне её слышимости. Мы - небольшая община, нас 8 человек. Предлагаем присоединиться к нам для совместного выживания и воспитания настоящих и будущих детей. Если вы согласны на переговоры, потяните на себя красный рычаг, он отключит звук. Тем самым вы дадите нам знак и мы появимся здесь через несколько часов. Если же у вас свои планы на будущее и встреча с нами вам безразлична, то оставьте возле щита столько камней, сколько человек в вашей группе. Так мы узнаем, что не одиноки. И очень просим - не ломайте нашу установку, возможно за вами идут те, кто нуждается в нашей помощи".

Думаете, долго я бился головой о стену, придумывая способ получения нужного напряжения? День, да и тот потратил на перемотку трансформатора из давно подобранных частей. Если кто считает, что автомобильный генератор вырабатывает постоянный ток, хочу разочаровать. Он вырабатывает трёхфазный переменный. Как?! Да вот так. Три фазы идут на диодный мост, а уже тот выдаёт постоянный ток. Эти самые фазы я забросил на трансформатор и уже вечером пустой корпус от телевизора перекочевал в сарай, а его место занял настоящий.

Когда Александр сообщил об этом радостном, для нас, событии на весь мир, там лопнули от зависти. Ибо лишь в Антарктиде имели возможность смотреть на экране телевизора картины ушедшего мира.

Глава 12. Морские путешественники.

Интересно всё-таки устроен человек, ни на что сущее на Земле он не похож. Все животные, растения и даже микробы живут в полном согласии с природой. Потому что являются её частью. В процессе своего существования каждая особь немного отклоняется в сторону от общей установки своего вида. Та из них, что окажется слабее, либо тихо скоротает свои дни, либо закончит их в чьей-нибудь пасти. А сильная схитрит, извернётся, спрячется и затаится, поджидая слабого.

Она даст потомство, которое так же будет изменяться. Пройдёт много времени, и вид изменится, мутирует, приспосабливаясь к изменяющейся жизни. Амёба превратится в рыбу, та выйдет на берег и станет лягушкой. И так вперёд по лестнице эволюции. В своих экспериментах природа создала совершенство. Обезьяны, слоны и дельфины - это самые развитые животные. Они занимают свою нишу в мире и ни на чью больше не претендуют. Но этого оказалось мало и появился человек - величайшая ошибка. Как в бредовом сне дитя начинает пожирать своего родителя. В своей нише ему стало тесно, и пошло наступление на соседей. Вырубались леса, уничтожались животные, в реки и моря сбрасывались химические отходы, а города обрастали свалками. Ни одно животное не гадило так, как сумел человек.

Вся наша история - это войны, убийства, зависть и интриги. Один пашет, другой грабит. Один растит детей, другой уводит их в рабство. Кто-то только родился, а уже миллионер. Другому отец ничего не смог оставить, потому что сам нищий. Разум - это что? Проклятие? Мой отец делил людей на три категории. Первые - умные, они учатся на чужих ошибках. Вторые - глупые, обучаются только на своих. И третьи - дураки, их учить бесполезно.

Изучая историю, я относил людей, как вид, ко второй категории. Но похоже, надо устроить ревизию и передвинуться на третью ступеньку. Ведь упоминается в Ветхом Завете Содом и Гоморра, а те люди вели далеко не праведный образ жизни. Что с ними случилось, знали все, но не пожелали извлечь вывод. Нам плевать на всё, главное, что сегодня хорошо. А наши дети пусть думают сами.

В продолжении долгих месяцев нашей новой жизни мы свыклись с тишиной. Поначалу её нарушал дождь, барабаня по железной крыше. С его окончанием засыпали и вставали, что называется, без единого звука. Установленный ревун гласил в течении минуты. Затем небольшой перерыв, пока насос закачивает воздух в ресивер, и снова оглашение округи. Это вселяло в нас надежду. Ведь если его так хорошо слышно с 15-ти километров, то может быть кто-нибудь и заглянет в гости.

Вначале походы к нему совершались через день, затем дважды в неделю. Но спустя два месяца мы наведывались только раз в неделю. Пока он совершал периодические крики, мы общими усилиями шкурили брёвна, торцевали их и укладывали в штабели. Ведь всё дерево когда-то превратится в труху, а новый лес поднимется нескоро. Построили большой склад и взялись за второй, отнеся его на сотню метров в сторону. Это на случай пожара - если один сгорит, второй должен уцелеть.

Но пришёл день, и надежды, возложенные на "глашатая", оправдались. Однажды утром мы как всегда собрались на завтрак. Наш рацион составляли копчёная рыба, жаренная, вяленая, уха. Бульон из крольчатины, жаркое из него же и ещё салат из ревеня. Он выгонял лопухи в половину квадратного метра, которые составляли основное меню нашей зверофермы. А мы съедали стебли. Правда, часть лопухов все же появлялась на столе. Ещё у нас оставалось большое количество консервов и макароны в полиэтиленовых пакетах. Вода внутрь не смогла пробраться.

Мы ещё не закончили с утренней чашкой бульона, как Настя заметила:

-- Ребята, вам не кажется, что чего-то не хватает?

-- Бульон пресный? - попытался угадать её супруг.

Соль мы добывали из морской воды, кстати, вместе с йодом.

-- Нет, соли хватает.

-- Тогда солнечный свет не помешал бы.

-- Саша! - она сама наконец-то осознала, - да ведь тихо стало!

Тот замер с кружкой у рта, а следом за ним и остальные прислушались. Мне вспомнилось, как очень давно, я ещё в садик ходил, отец повесил в зале часы-ходики. Поначалу их равномерное тиканье раздражало, но со временем привык настолько, что ловил себя на прислушивании - идут или стоят?

-- Компрессор сломался, - отмёл надежду Дима и принялся за чай, - а вот кусочек бисквита действительно не помешал бы сейчас.

-- "Нескафе" не хочешь?

-- Не откажусь. Но вы особо не обольщайтесь, сейчас сходим, проверим, отремонтируем его и запищит он дальше.

-- Вот ты и оставайся, - поднялся я, - а сегодня наша с Саней очередь.

-- А я на стрёме! - вызвалась Настя, - я первая заметила!

Ещё собирая свою шумящую систему, мы договорились, что в случае её остановки на проверку пойдут двое из мужчин. Одной из женщин предстоит издали наблюдать за ними в бинокль. Это на случай негостеприимности пришельцев, чтобы успеть предупредить оставшихся дома.

-- Сегодня моя очередь! - восстала Ольга.

Настя в ответ показала язык и ушла в подвал за консервами, собирать тормозок в дорогу.

Мы оставили её в ранее приготовленном месте за пару километров от ревуна. Достоинство которого заключалось в превосходстве высоты. Для дополнительной страховки Саша пошёл кружным путём, держа велосипед в руке, я же направился прямо вниз по затяжному пологому склону. Сколько помню нашу городскую реку, вода в ней всегда была мутной и грязной. В последний раз шёл этой дорогой недели две назад, но не обратил на неё внимания, а сейчас вода казалась чистой и едва не прозрачной. Никакого мусора по берегам, я имею ввиду отходы человеческой цивилизации. Только деревья, гонимые течением проплывали Видимо, отсутствие человеческой жизнедеятельности принесло свои результаты.

На берегу, возле нашей вышки кто-то сидел. Я спустился ниже и оказалось, что это мужчина. В серо-зелёном армейском плаще, капюшон откинут на спину, тёмные волосы с большой проседью и широкие плечи. Он удочкой ловил рыбу, удилище самодельное, аккуратно выструганное из палки, но поплавок, играющий на поверхности воды, самый настоящий. Рядом горел костёр и, судя по количеству золы, довольно давно. Отсутствие звука сирены мы заметили утром. Похоже, однако, что её отключили ещё с вечера.

-- Хорошо клюёт? - поинтересовался я, остановившись в паре метрах от него.

-- Ват?

Его удивило не моё появление, а вопрос. Вероятно, о моём приближении он знал давно.

-- Что "ват"?

-- Ват ду ю сэй? - он поднялся в полный рост.

Высокий человек, под метр девяносто. И сила в нём немалая. Но взгляд уставших глаз и измождённое лицо говорили о том, что последнее время он вряд ли питался мясом, а вот поскитался немало. Его возраст составлял примерно 55-60 лет.

-- Ду ю спик инглиш? - задал я очередной вопрос.

-- О, йес, йес! - обрадовался он и протянул руку, - Гуртберг.

-- Хреново, - смутился я и протянул свою, - Виктор.

-- Ват из "хреново"? - не понял он и слегка наклонил голову в бок.

С момента появления Александра и Насти наша маленькая община постановила языком общения временно принять английский. До тех пор, пока все не овладеют им, как своим собственным. Трое из нас получали удовольствие от роли преподавателей. Они напрочь отказались от русского общения с остальными. Лёшка и Аннушка оказались самыми способными, вероятно потому, что детская память ещё не так загружена. Взрослым приходилось туговато.

Например, я - самый консервативный ученик. Только на втором месяце начал понимать логику построения предложений. Смысл сказанного мне я уже схватывал, и довольно быстро. Но смысл сказанного мною до слушателей доходил долго и порою вызывал смех, часто гомерический. Надеюсь, моя оценка языка общения гостем теперь понятна. Мне на выручку из ниоткуда появился Саша и протянул руку для знакомства мужчине. Тот ответил на рукопожатие и посмотрел по сторонам прищуренным взглядом.

-- Там нет никого, - подсказал я на сильно ломаном языке нашего гостя, - нас только двое. Нас не стоит опасаться, мы живём здесь и установили эту сирену специально для привлечения внимания.

-- Так что можете позвать своих товарищей, - прервал мой дикий акцент Саня, - а то мы вам завтрак перебили, - и добавил на русском для меня, - учи английский, советую. А его друзья в 10-ти метрах за валуном спрятались.

Гуртберг взвесил все "за" и "против", пришёл к выводу, что с нашей стороны отсутствует угроза и позвал негромко:

-- Фрэнк, Томми.

Из-за камня поднялись четверо - двое парней с девушками, или, что вернее, молодыми женщинами. Все они находились в возрасте около 25-30 лет. Мы познакомились и они положили на землю кусок пластика, изображающий стол, а на него жареную рыбу. Внешним видом они мало отличались от Гуртберга и в прошлой жизни наверняка были поупитаннее. Для всех них последние два года явились настоящим испытанием на выживание. Но по выражениям лиц не скажешь, что они сдались. Явно не новая одежда, в некоторых местах латанная, но совершенно не затасканная и чистая. Она не раз подвергалась ремонту и стирке. Причём, работа проводилась очень аккуратно. Александр, как будто думал синхронно со мной и задал вопрос, готовый сорваться с моего языка:

-- Томми, ваша одежда не кажется только что поднятой с земли. Она ношена и явно не один месяц. Однако вы не похожи на опустившихся и смирившихся со своей участью людей. Что поддерживает ваш дух и не позволяет расслабиться?

Тот с улыбкой обвёл взглядом своих товарищей и нежно прижал к своему плечу женщину слева от себя, сидящую как и он, на камне:

-- Люси, это Люси. А рядом с Фрэнки - Сюзанна, или просто Сюзи. Наши маленькие феи, наши ангелы-хранительницы. Они никогда не унывают, им удалось ещё с первых дней убедить нас, что стоит походить неделю-другую в грязной и рваной одежде и самоуважение начнёт убывать вместе с остатками чистоты.

-- Но скажите нам, - Фрэнк задал вопросы, которые тревожили их всех, - куда нас занесло и что это за мир такой, без людей, животных и без единого дома? Только подвалы и развалины, города разгромлены, от речных мостов лишь остатки опор. Посреди суши лежат океанские лайнеры и разбившиеся самолёты. Что произошло? Ядерная война? Но мы не встретили ни одной воронки. Или наступил апокалипсис, так упорно предсказываемый последние годы?

Мы с Саней переглянулись и вновь посмотрели на гостей. Взгляды всех пятерых можно описать одним словом - умоляющие.

-- Вы что же, до сих пор не поняли причину? - мы были удивлены.

-- Откуда? - за всех ответила Сюзанна, отбросив назад хвост волос, - радио умолкло сразу, как только корабль потащило. Сколько капитан ни пробовал связаться с берегом, ему никто не отвечал. У некоторых пассажиров были свои радиоприёмники, но все они молчали. А за два года наших странствий по земле мы не встретили ни одного человека, вы первые!

Мы вновь переглянулись и я по-русски заметил:

-- Столько времени жить в неведении. Я бы наверное умом тронулся. Не говори им пока правду, пусть расскажут о себе именно так, как оно есть. Иначе начнут переосмысливать и что-нибудь упустят или переиначат.

-- Согласен, - ответил он, - я тоже так считаю.

При этих словах Люси как-то странно посмотрела на нас. А он на английском продолжил:

-- Хорошо, ребята. Мы знаем настоящую причину и ответим на все ваши вопросы, но несколько позже. Более того, мы предложим вам крышу над головой, чистую и свежую постель и наше гостеприимство. Но сначала расскажите вы о себе, имея, скажем так, непредвзятый взгляд на свои приключения.

-- А почему не сразу? - с долей иронии спросила Люси.

-- Ну, вы больше ждали. Обещаем - как только закончится ваш рассказ, начнутся наши ответы. Хорошо?

Теперь уже они переглянулись, посовещались и согласились.

Гуртберг родился в бедном квартале австралийского Сиднея. Пока отец был жив, он ещё учился в школе. Но с 15-ти лет начал зарабатывать себе на хлеб грузчиком в морском порту. Обладая от природы большой силой, таскал мешки наравне со взрослыми, которые настояли на окончании им школы, а следом и колледжа. После которого он 10 лет отработал водителем автопогрузчика и в 30 женился.

-- Такая кроткая до свадьбы и такая Мегера, как дочь родилась!

Она всё чаще зудила на него, а он всё чаще задерживался на работе, с тоскою в глазах провожая уходящие от причала сухогрузы. И завидовал каждому члену команды. Ему хотелось бросить всё и отправиться с ними. Отпуск на работе являлся для него своего рода отдушиной, и он сбегал. Вернее, уезжал. За 30 послесвадебных лет пропутешествовал на своём мотоцикле по всему континенту, Тасмании и Новой Зеландии. Но каждое возвращение заканчивалось домашним скандалом.

И вот он вышел на пенсию. Как это делается повсюду, собрал товарищей по работе на свои проводы. Среди подарков оказался лотерейный билет, на который пал выигрыш - кругосветное путешествие на океанском лайнере. Жена сразу заявила - билет продать, деньги в дом! Ага, щас! Гуртберг даже не колебался - его мечта в его руках! Он уехал в Мельбурн и помахал рукой в направлении дома. Корабль прошёл по всему побережью вначале Индийского океана, затем вдоль Африки и Европы, поднялся до Скандинавского полуострова, где в Швеции прошли на борт Томми с Фрэнком и их жёны. Вдоль американского берега Атлантического океана лайнер спустился до Огненной Земли и вновь ушёл на север до Аляски. Оттуда ему предстояло вновь спуститься до Гавайев и далее вернуться в родной Мельбурн. На своём пути корабль заходил во множество портов, делая остановки в несколько дней. Пассажиры за это время успевали осмотреть местные достопримечательности.

-- Сколько же времени занял ваш круиз? - удивился Александр.

-- Восемь месяцев, - ответил Гуртберг, - самые лучшие в моей жизни.

-- Представляю цену билета! Зато после них Вы уж всласть напутешествовались.

-- Да уж, - вздохнул он и продолжил.

Каюты двух семейных пар и одинокого скитальца оказались рядом. Все они оказались земляками, поэтому за долгие месяцы сдружились. Четвёрка гостила в Стокгольме у друзей. Несмотря на большую разницу в возрасте, новых знакомых объединила общая страсть. Обе молодые женщины часто подтрунивали над стариком:

-- Всю жизнь просидеть сиднем в своём Сиднее, наблюдая за кораблями из кабины башенного крана! И кто тебе за это сказал "спасибо"? Дед, навёрстывай упущенное! Мы уже успели много стран осмотреть, на будущую зиму собираемся на Аляску или в Сибирь, пока ещё точно не решили. Настоящее лето знаем, посмотрим настоящие морозы и снег по шею. Давай с нами!

Когда отчалили от Анкориджа с Аляски и берег скрылся за горизонтом, всех пассажиров неожиданно бросило на стены кают. А те, кто находился на палубах, слетели в воду. Сам корабль накренился на левый борт, и казалось, сейчас перевернётся и затонет. Но он быстро выровнялся и в воду полетели спасательные круги. Команда спустила несколько шлюпок и успела подобрать людей. Поднялся сильный ветер и начался шторм. Мощный в своём начале, он медленно затих в продолжении нескольких часов.

Замолчали все телефоны, работающие через спутник, радио и телеприёмники. Корабельная радиостанция ничего, кроме шума и треска на динамики не выдавала. Радисты пытались связаться с берегом на разных частотах, но им никто не отвечал. Среди пассажиров, впрочем как и среди команды, проносились предположения одно страшнее другого.

Вначале - на Солнце разразилась сверхмощная вспышка, затем - землетрясение, ядерная война. А следом - громадный астероид, сияющий на небе, вовсе не астероид, а инопланетный корабль. И пришельцы захватили все радиоволны, чтобы лишить землян связи и принялись перестраивать нашу планету под себя. Но кто-то обратил внимание всех на тот странный факт, что Солнце светит вовсе не в той части неба, где ему вроде бы полагается находиться в этот час. С зенита оно переместилось намного ближе к горизонту. И опять принялись винить Цереру.

Саня едва заметно прикоснулся своим коленом к моему. На что я ответил лёгким кивком. Наши гости оказались недалеки от истины в своём предположении.

Спустя несколько часов в корму начал задувать лёгкий бриз, довольно быстро переросший в новый шторм. Против которого вчерашний показался обычным ненастьем. Капитан по внутренней связи потребовал у всех пассажиров возвращения в свои каюты. Это оказалось лишним, все и так заперлись по своим временным жилищам, через иллюминаторы наблюдая за стихией. Перед заточением кто-то обронил:

-- Помните Спилберга? Вот увидите, в противовес Гавайям нас выбросит на какой-нибудь айсберг.

Гуртберг уже привык к своим новым друзьям, вышел из каюты и постучал к Фрэнку. Тот словно ожидал прихода и сразу отворил дверь:

-- О, а я за Вами! У Вас 10 минут, от силы 15. С кормы верхней палубы отходит надувной плот на 4 человека, но персонально для Вас зарезервировано место.

-- Фрэнки?

-- Гуртберг, не сочтите меня сумасшедшим, поверьте на слово. У Вас 10 минут. Грядёт катастрофа, большая катастрофа.

-- Что может быть хуже такого шторма? И куда на маленьком плотике вы собрались плыть?

Но тот не ответил, а убежал вдаль по коридору. Гуртберг заглянул в его каюту, но никого не увидел. Лишь разбросанные вещи говорили о спешном уходе хозяев. В каюте Томсона царила та же картина. Причина выяснилась позже, а пока, повинуясь внутреннему порыву, он забарабанил во все двери, призывая людей надеть спасательные жилеты. Помните накалённую атмосферу? Он добился паники, народ (не весь, но большая часть его) ринулся к шлюпкам. Остальные пытались их облагоразумить, но лишь создавали излишнюю толкотню.

Через 15 минут Гуртберг выбежал на верхнюю палубу и успел заметить прыгающего через фальшборт Томсона. Не раздумывая он последовал за ним, разбежавшись, перемахнул через ограждение и сиганул в бушующий океан. Через некоторое время уцепился за синтетические борта ярко-оранжевого надувного судёнышка. Несколько пар рук тут же его подхватили, затащили внутрь и крепко привязали к сиденью и спинке. Он осмотрелся, этот плот имел высокие борта и надувную крышу, все четверо его друзей так же, как и он, оказались прочно привязанными.

Через щели в стенке заметил сбрасываемые с лайнера шлюпки и прыгающих за борт перепуганных людей. Он повернулся к Фрэнки:

-- Что же дальше? Те люди сейчас или благословляют меня или, что более вероятно, проклинают от души. А я не знаю, что им ответить! Что, чёрт меня побери, происходит и зачем мы сменили надёжный корабль на этот кусок синтетики?

Сидящий рядом Томсон, одной рукой держась за ремни, вторую положил поверх ладони старика:

-- Не поминайте чёрта, благодарите Бога. А ещё лучше - Люси. В нашей маленькой кампании она - добрый талисман, не раз выручавший нас. И если Люси сказала: "Надо уходить с корабля", то мы даже не спрашиваем: "Почему?". И не стоить сомневаться, хотите жить, значит уходим.

Люси утвердительно кивнула головой. Лайнер спокойно стоял невдалеке и не замечал трёхметровые волны. Но плот на них не просто играл, его бросало вверх и вниз. Весь разговор происходил по вертикали. Гуртберг задал вопрос потому лишь, что его следовало задать. Он уже и сам начал ощущать то, что Люси почувствовала намного раньше остальных. Какое-то нарастающее беспокойство, страх и паника. Появился и очень быстро вырос непонятный шум. И совершенно неожиданно мокрый плотик показался ему опаснее раскалённой сковородки. Гурт окинул взглядом друзей по несчастью, их лица выражали то же беспокойство.

Захотелось отстегнуться и выпрыгнуть за борт, но плот в очередной раз накренился и неожиданно ухнул в пропасть и непонятный до этого шум превратился в рёв. Под большим углом они скользили по немыслимо длинному водопаду. Брызги воды с большой силой окатывали всех внутри. Так продолжалось несколько долгих минут, пока вода полностью не сомкнулась над ними. Плот потащило в сторону и вверх, но за мгновенье до этого Люси успела крикнуть:

-- Вдохните глубже и задержите дыхание!

Казалось, падение прошло быстрее - воздух в лёгких уже заканчивался и они начали гореть от переизбытка углекислого газа.

"Хорошее спасение", - подумал Гуртберг и уже собрался выдохнуть, как плот вырвался на поверхность ревущего океана. Он словно пробка выпрыгнул из воды на несколько метров и камнем упал обратно. Путешественники отдышались и осознали, что ещё не погибли. Они принялись осматриваться по сторонам, пытаясь увидеть корабль и, может быть, кого-нибудь из сумевших выжить. За кормой высилась огромная, насколько хватало взгляда, стена падающей воды. Вокруг бушевали волны и играли плотом как мячиком. Ни корабля, ни людей так и не удалось заметить ни сразу, ни позже.

После долгого путешествия плот прибило к подножию высоких гор с заснеженными вершинами. Мужчины тут же выбрались наружу и за верёвки оттащили его подальше от берега. Они терялись в догадках относительно своего местоположения. Насколько хватало взгляда, не обнаруживалось ни людей, ни строений, ни растительности. Пока открывали припасы и готовили обед, кто-то высказал предположение, что библейский потоп повторился наяву.

При этих словах Александр утвердительно кивнул:

-- Верно, кто бы из вас ни сделал это предположение, он оказался прав.

-- Но почему? - спросил Фрэнк, - почему так случилось? Какая сила заставила двигаться океан?

Теперь уже Саня повторил для них тот рассказ, о котором я уже упоминал. Гости слушали с не меньшим вниманием, чем мы Гуртберга. На их лицах отражалось удивление, сомнение и недоверие. Но Саша уже не убеждал и не доказывал как раньше Ольгу и меня. Просто констатация свершившейся теории. Но в конце всё же добавил:

-- Окажись я неправ, вы бы всё равно высадились у тех гор. А вот нас бы с Виктором точно здесь не было.

Установилось долгое молчание. Мы не торопили, давая им возможность осознать причину крушения, в поисках которой почти 2 года строили всевозможные догадки. Первой нарушила тишину Сюзанна, нервно сжимая дрожащие ладошки в кулачки:

-- Ваши слова настолько невероятны, что не доведись нам самим принять участие в таком... самом, пожалуй, необычном из всех наших путешествий..., - она замялась, подбирая слова.

-- ...то вы бы нам ни за что не поверили, - продолжил я с акцентом.

-- Верно, - кивнула она, - а ещё бы я добавила, что Ваше место, - она посмотрела на "автора кошмара", - в приюте для... для...

-- Ну-ну, смелее же, - улыбнулся тот и рассмеялся, - для идиотов? Именно оттуда меня и вытащил вот этот человек, - он положил свою ладонь на моё плечо, - ну, да ладно. У вас ещё много времени впереди на осмысление. А нам не терпится услышать продолжение. Каким же образом удалось вам добраться в наши края?

Пока мы слушали Гурта, Томми и Фрэнк удили рыбу. Несмотря на полуденное время, улов оказался неплохим - в среднем один хвост за 10 минут на два крючка. А полтора года назад мы с Димой не поймали ничего, а потом нашли озеро. И вот поди ж ты, завелась рыбка.

Снятую с крючка и подброшенную добычу подхватывали женщины и развешивали над костром. Подсекая очередного судака, Томми проигнорировал заданный вопрос:

-- Положим, Александр, всё рассказанное Вами - правда ...

-- Зачем же мне обманывать? - опешил тот.

-- О, нет. Я не это имел ввиду. Может, я неправильно выразился. Скажем так - если произошедший потоп соответствует Вашему предположению, то объясните нам, что же это был за водопад такой? Я понимаю, вода вышла из берегов и волной докатилась до горных вершин. Но такая огромная яма посреди океана!

-- Да, такого водопада в природе действительно не существует. Сейчас его нет и раньше не было, - он задумался, - по крайней мере, последние 10-12 тысяч лет. Но он появится, он непременно появится через такой промежуток времени вновь. Ничто не ново в этом мире. Получилось вот что. Кувырок земной коры начался в тот момент, когда ваш корабль шёл к Гавайям. Мы этот переворот пережили в полной мере под землёй. На воде он показался едва ощутимым толчком. А дальше сам океан понесло в том направлении, в котором он вращался ежедневно. А вместе с водой и корабль. Несмотря на полный ход его тащило обратно, на Америку. Когда под килем оказались Скалистые горы, вы ощутили тот короткий, но мощный шторм. Пошли дальше над материком и снова гладь. А затем, - он усмехнулся, - следовало пересечь Атлантический океан. Но его место опустело, потому что он тоже отправился в путешествие. Ну сколько можно сидеть на одном месте? А вас сбросило в опустевшую котловину. И теперь мне интересно - на вершину каких гор забросило ваш маленький, но такой надёжный плот? Вы хоть имеете представление о своём местонахождении? Где вы сейчас рыбу ловите, в Африке, Скандинавии, Японии, где?

Лица всех как-то сразу посветлели, на них заиграли улыбки, а взгляды убеждали - секрет этой тайны им известен наверняка!

-- Так где же вы сейчас? - повторил он вопрос, обращаясь к Люси.

-- В России, - ответила она по-русски с едва заметным акцентом.

Мы с Саней сглотнули.

-- В разрушенных городах, - добавила она, - мы постоянно находили в подвалах разные вещи. А на их упаковках надписи чаще всего шли на русском языке. Мы не ошибаемся в своём предположении, вы действительно здесь коренные жители?

Вероятно, лицо моего товарища походило на моё, то есть выражала крайнюю степень изумления. Потому что Люси залилась искренним смехом и объяснила:

-- Моя мама родилась в Сибири и много рассказывала о зимних холодах и сугробах. Поэтому нам и хотелось...

-- А при чём здесь Аляска? - перебил я.

-- Мой отец там родился, - ответила она и протянула нам по рыбине.

-- Тогда понятно.

Мы к этому часу успели проголодаться, а рыба в дыму костра так вкусно пахла, что удерживаться от угощения не входило в наши намерения. Мы быстро разделались с угощением и продолжили допытываться:

-- Однако, Россия - большая страна. В какой, хотя бы примерно, части вы сейчас находитесь?

Вместо ответа она сжала плечи.

-- Москва, 200 километров от неё на юг, - объяснил я, - вернее, на юго-восток.

-- Но теперь уже на северо-запад, - поправил Саша.

Фрэнк выдернул очередного речного жителя, снял с крючка и подбросил своей супруге. Та ловка поймала рыбину в воздухе и нанизала на прут. Фрэнк вынул из баночки червя и принялся наживлять его. Все движения выглядели такими слаженными, что подобное возможно лишь при очень большом взаимопонимании. Забросив удочку, Фрэнк произнёс:

-- Место нашего причала мы не знаем. Но все месяцы наших скитаний постоянно вели дневник. У нас нет карты, но есть компас, по которому всегда шли в одном направлении, на север, - он повернул ко мне голову, - это был Урал или Кавказские горы?

-- Нет. Почему нет? Потому что для этого вам пришлось бы прокатиться через наши головы. А в этих местах проходила одна только волна - Атлантическая, Тихоокеанской не было. Нет, Фрэнк, вас занесло не на Урал. У нас уже есть двое путешественников с восточной окраины России, с Камчатки. Так вот их забросило в Крым, мы так предполагаем.

-- Но ведь это разные широты, где Камчатка, а где Крым!

-- Разные, - согласился Саша, - не забывай, что к движению на старый восток добавилось смещение на восток новый, он же старый юг. Снести на Памир вас не могло, на Тибет тем более. В этом случае вы оказались бы за Полярным кругом частью льда. Так что полагаю, Альпы приняли вас. Оттуда к нам - как раз на север. Привыкайте к новым направлениям. Но чем же вы занимались всё это время?

Вода начала быстро отступать и пятёрка счастливчиков спускалась вслед за ней в долину. Плот остался в горах, с него забрали только мешок с продуктами. Там, наверху, где заканчивался снег, ещё росли кустарники. Но внизу их даже не нашли, уже не говоря о деревьях. Лишь трава зеленела редкими пятнами.

Они спали под открытым небом несколько ночей, двигаясь днём. Причина этого оказалась до банальности проста. Опасаясь кружить на месте и не имея представления о своём местоположении, с общего согласия избрали Светило своим ориентиром. Вернее, шли по компасу, держа утреннее Солнце справа.

Вопрос будущим картографам - раньше Северный магнитный полюс находился выше Канады. Где он сейчас? Бывший Вьетнам или может быть Индия? Как провернулась кора? Если только сдвинулась Эверестом на север, это одно. А если при этом ещё и провернулась хоть немного вокруг своей оси? Когда облака поредеют и небо откроет нам звёзды, подсчитаем новое склонение и попытаемся, пусть и грубо, определить это место на глобусе.

А пока путешественники останавливались лагерем на местах бывших городов. Из щитов, досок и кусков ткани строили навесы от начавшегося дождя. Продукты собирали, пока ещё можно было. Затем остались консервы и свежая рыба. Томсон и Фрэнк оказались людьми мастеровыми, первый - столяр, второй - кузнец. Как и следовало ожидать, оба не могли равнодушно пройти мимо попадавшегося на пути инструмента. Они собирали даже то, чем не пользовались в своей работе. Ведь теперь наверняка придётся осваивать множество дополнительных специальностей. Собирали, очищали, при необходимости смазывали и укладывали на хранение. Для этой цели расчистили и укрепили большой подвал.

За несколько месяцев заполнили его до отказа. Помимо инструмента собирали и одежду, сушили и тоже отправляли на хранение. Когда в городе не оставалось места, где бы они не побывали, то с общего согласия решили отправиться дальше. Для этого в ранее собранные тележки уложили одежду, продукты, немного инструмента и отправились на запад.

Затем были другие города, они вновь собирали всё, что ещё возможно спасти и сохранить, складывали и устанавливали щит с изображением гаечного ключа и бутерброда. Если кто в будущем его увидит, то наверняка сообразит, что не стоит проходить мимо. К тому же рядом со щитом из камней выкладывали стрелу, указывающую направление, по которому уходила группа. И в дороге оставались такие же стрелы-указатели. Вот так, мелкими перебежками, они и добрались в наши края.

-- А что животные? - спросил я, - встречались?

-- Да, - улыбнулись девушки, - однажды на каком-то озере мы встретили пару белых лебедей. Нам очень хотелось мяса, но ни у кого не поднялась рука послать в них стрелу из лука. Мы стояли тогда на берегу и просто радовались тому, что не только нам удалось выжить. Мы смотрели на них как на привет из нового мира. В тот момент мы почувствовали, что наверное стоит жить. А они точно так же, как и мы на них, уставились на нас. Но не рискнули приблизиться, а наоборот, через короткое время уплыли вдаль и скрылись за пеленой дождя.

-- И это были единственные живые существа на нашем пути, - вздохнул Гуртберг, - а мяса мы так и не попробовали.

-- Мы восполним ваш рацион, - Саша поднялся и потянулся, раскинув руки.

Это был условный знак для Насти, следящей за нами в бинокль - езжай домой и предупреди всех, что мы возвращаемся с друзьями.

Цыганский табор без лошадей никогда не видели? Сталкеры, как они сами себя называли, вначале пользовались подремонтированными детскими колясками. С их помощью собирали в первом подвальном городе вещи и свозили их в одно место. Но они оказались слишком мелкими для дальнего перехода.

Для этой цели вначале собрали 3 двухколёсных тележки. А полгода назад обзавелись двумя полноценными двухосными шарабанами. Днище и метровые борта собрали из остатков алюминиевых листов. На телеги двухметровой длины установили по 5 дуг и натянули брезент. А колёса приделали от мотоциклов.

Завидев это чудо, выкатываемое парнями из-за бугра, мы даже присвистнули - сработано профессионально!

-- Это кто же автор проекта?

Фрэнк с гордостью расправил плечи:

-- Я лучше всех умею работать с металлами, ведь я - кузнец.

-- Это твой плюс и лишний повод пригласить вас к нам на огонёк. Мясо за нами, можете облизываться уже сейчас.

У каждой тележки спереди изначально приделали по паре лямок, за которые тянули молодые силы. А Гуртберг поочерёдно помогал, подталкивая одну из них сзади. Мы приладили по бокам свои велосипеды и тоже впряглись, тем более, что предстояло сначала затолкать телеги по склону вверх.

Часа через 4 наш гужевой обоз докатился к маленькому и одинокому хутору. Предупреждённое Настей местное население издали приветствовало гостей радостными криками. Метров за 100 мы обнаружили на обочине дорожный знак из раздела "Название населённого пункта". Он сообщал:

"п.Новый. мы рады всем, кто смог к нам добраться. Здесь вы найдёте приют, чистую постель и чашку горячего чая"

-- Придумано неплохо, - оценил я, - мы на эту тему почему-то не задумывались.

Когда подошли к дому, молодые женщины в первую очередь подхватили на руки детей, а Гуртберг, толкающий тележку вместе с Сашей, остановился и устремил взгляд поверх дома:

-- Александр, я не грежу? Эти тонкие мачты, растяжки и провода, это - антенна?

-- Вы в этом разбираетесь?

-- Не сильно, мой приятель обожал это дело. Но если у вас действительно установлена коротковолновая антенна, то в доме находится радиостанция. А это означает только одно - где-то далеко установлена точно такая антенна, ну или почти такая. И там, в этом "где-то", живут люди, с которыми вы поддерживаете связь, - он задумался, - я хочу Вас спросить...

-- Предвижу вопрос и экстерном даю ответ. На сегодняшний день нам известно 6 операторов, включая нас самих.

Дима, крепко пожавший руки Томми и Фрэнку, подошёл к нам:

-- Вношу поправку, 7 операторов. Небольшой экспедиции удалось переправиться на корабельной шлюпке с Антарктиды в Австралию. 10 человек за 2 недели без потерь и особых происшествий проделали рискованный путь и теперь организуют поиски людей.

Гурт горько улыбнулся:

-- Передайте им - первые 5 австралийцев уже найдены и готовы помочь информацией. Похоже, нам самим туда уже не добраться.

Глава 13. Всем, кто нас видит!

Три дня путешественники гостили у нас, отдыхая после долгой дороги. Для ночлега мы предложили им ближайший склад, в котором Саша с Настей уже обустроили для себя комнату. А на четвёртое утро во время завтрака новая пятёрка решила покончить с кочевым образом жизни. Начал Томсон, он говорил медленно и тщательно подбирал слова:

-- Ребята, вы говорили, что мы можем остаться здесь, если пожелаем. У нас было время воспользоваться вашим гостеприимством, осмотреться и подумать. Если останемся, но не навсегда, а, скажем, на месяц-другой и уж затем определимся окончательно? Но всё это время мы не будем вам обузой. Ведь плотник вам не помешает, да и все мы станем работать наравне с вами.

Я перебил:

-- Томсон, никто не посягает вашу свободу, если ты о том. Вы в любое время можете сняться с якоря и отправиться табором дальше. Но если всё-таки останетесь, то мы и рады и благодарны. Работы много, а рук не хватает, тем более мастеровых.

-- Тогда у нас несколько предложений. Первое - на окраине вашего города мы припрятали несколько пил для роспуска брёвен на доски. А они здесь в большом дефиците. Дальше, ваш маленький коптильный шкафчик не рассчитан на большой объём рыбы. На день-два, не больше. Да, сегодня её в достатке, а завтра? Запас не помешает. Потом, поскольку ваш маленький посёлок имеет тенденцию к повышению численности населения, то растёт и объём белья с одеждой. Стирать руками становится делом тяжёлым. Имеет смысл механизировать процесс. Дальше, красота никому ещё не мешала. Не имея практических навыков, вы построили довольно прочные дома. Пока они свежие, ещё смотрятся. Но пройдут годы, брёвна потемнеют и здесь станет довольно мрачно. Надо браться за кисти и краски. Надо сделать на окна и двери обналичку. Ещё на токарном станке можно делать точёные детали и собирать домашнюю мебель...

-- Томи, осади, - прервал я, - у вас хорошие предложения. Но в какую розетку ты собираешься подключать стиральную машинку, токарный станок и всё остальное, что готов добавить? Генератор, питающий наше ночное освещение, слабоват для этих целей. На телевизор его ещё хватает, но электродвигатели он не потянет. Мы имеем в запасе намного более мощные генераторы. Но вся проблема упирается в "тягловую силу", нам попросту нечем их раскрутить. Напора ручья для этого не хватит, по крайней мере здесь. Если только унести турбину к тоннелю, там может получиться.

Я говорил по-русски, моя половина переводила. Мы действительно подбирали всё, что находили. И после трудового дня те, у кого ещё оставались силы и желание, разбирали их на части, чистили и собирали заново, но уже из нескольких получался один прибор. Делали это в надежде на будущий ветер. Ведь когда-нибудь он задует, наконец! Того, что мы уже имели, достало бы для оборудования нескольких мастерских.

Вместо Томсона ответил Фрэнк:

-- Видите ли. Возможно вы ещё не задумывались на эту тему. А если и задумывались, то ваше поведение говорит лишь об одном. Хотя у вас и есть смягчающее обстоятельство - вы очень загружены работой. Не обижайтесь на меня, но вы питаетесь ложными надеждами. А если точнее, то прячете голову в песок как известная птица. Мы видели припасённое электрооборудование и генераторы. Да, это прекрасно, это замечательно, что вы его собираете и восстанавливаете. Придёт ветер и появится электричество.

Однако, давайте реально посмотрим на то событие, которое собрало нас здесь. И мы, взрослые, и дети - все мы вышли из электрифицированной цивилизации. Вся наша жизнь основывалась именно на этом источнике энергии. Ну, или почти вся. Без неё никак и никуда. Отключили свет и жизнь остановилась. Электричество кипятило нам воду, стирало бельё, поднимало нас в лифте, ткало пряжу и шило одежду. Мы привыкли всегда и во всём полагаться на него. Но его время ушло. Появится ветер, закрутит генератор и на какое-то время нас зальёт светом. Но однажды оборвётся последний контакт, сотрётся последний подшипник. Может быть лет через 20, может через 100, но это произойдёт. А заводов и магазинов поблизости нет. И пока этот момент не наступил, мы будем использовать электричество.

Однако, если мы, ещё помнящие его блага, уже сейчас не перейдём на другие виды энергии, то наши дети точно переселятся в пещеры. Что необходимо для стиральной машины? Вращение барабана с бельём или какой-нибудь вертушки внутри камеры для стирки. Кто издал закон, что это возможно только с помощью электродвигателя? Кто установил, что для этого запрещается использовать мускульную силу, или силу ветра или силу течения воды?

Раньше в кузнице работал молотобоец, сейчас молот электрический. Впрочем, тоже раньше. Или пневматический, а давление воздуха опять же нагнеталось компрессором от электродвигателя. Даже поддув воздуха к углям в горне от мехов перешло к маленькому компрессору. Что мешает вернуться на круги своя?

Кстати о компрессоре, вы нашли ему хорошее применение. Мы услышали рёв километров за 40, иначе бы не свернули с пути и прошли мимо. Сюзи, - повернулся он к своей подруге, - у тебя, кажется, было более конкретное предложение?

-- Да, Фрэнки. И пока не закончились отведённые тобой 100 лет на исход электрической эпохи, - хихикнула она, - думаю, смогу внести свой вклад, - и повернулась ко мне, - у вас на складе я видела сварочный генератор на 5 киловатт. Не делайте удивлённые глаза, я тоже в этом кое-что смыслю. Так вот, там, у реки, где вы организовали место встречи, можно поставить турбину помощней и раскрутить этот источник тока. Он даст энергию для дугового прожектора. Собрать его даже в этих, нынешних условиях, реально. Графитовые стержни я тоже видела у вас. Такой прожектор имеет очень и очень большую светоотдачу. А использовать его вот для чего я предлагаю. Нижняя кромка облаков уже не висит над самой землёй, она поднялась на несколько километров и послужит отличным отражающим экраном. Если ночью направить на него луч прожектора, то светлое пятно реально заметить уже не с сорока километров, а с двухсот или даже дальше. Как?

Она обвела всех взглядом, ожидая оценку. Дима выставил вперёд большой палец:

-- Во! Толковое предложение! Где ты раньше была?

-- Угу, - буркнул я, - похоже, мы зациклились на своей работе. А мимо прошла уйма народа. Но турбину лучше поставить на выходе тоннеля, что мы с тобой пробили, создавая наш ручей. Там напор воды сильнее.

-- Это уже детали.

Гуртберг по-школьному поднял правую руку:

-- Можно мне высказать своё мнение?

-- Видали? - рассмеялся Саша, - что значит свежий взгляд со стороны? Сразу куча идей нашлась и предложения посыпались! Ну, давайте, старина. Думаю, Вам тоже есть куда нас носом сунуть.

-- Носом? - не понял тот.

-- Это в смысле указать наши недостатки.

-- О, да, - согласился он, - недостаток явный. Я хочу спросить, почему радиосвязь проводится исключительно ключом, почему не используется микрофон?

-- Вам ли не знать?

-- Да, я понимаю, короткие и узкополосные точки и тире слышно намного дальше. Но только представьте, сколько людей живут в полном неведении о произошедшем? Ведь морзянку знают не все.

-- И что мы им скажем? Идите к нам? Куда? На север, на юг, левей, правей? Да они понятия не имеют, где находятся. Вода разбросала их далеко от родных краёв. А пеленгаторов у них нет. Вот по звуку определить направление человек может. По свету, как Сюзанна предлагает. Но вряд ли кто имеет возможность соорудить узконаправленную антенну. Да и вряд ли у кого есть на руках работоспособный приёмник

-- Так-то оно так, - нехотя согласился Гурт, - здесь вы правы. Но вот что я вам скажу. Почти два года мы бродили по пустым местам. Порою попадались следы таких же как мы бродяг, но не более. У нас не было приёмника. А те, что попадались, оказывались в совершенно непригодном состоянии. Нам всё это время не хватало... как бы правильно сказать... надежда у нас была. Девчата молодцы, никогда не унывают. А вот уверенности... если бы нам встретился хоть один человек и сказал, что мы не одни или глас небесный прозвучал бы: "Не отчаивайтесь!", было бы легче. Пусть вы не подскажете возможным слушателям дорогу в ваш посёлок, пусть. Но одно только живое слово в беспросветном одиночестве, поверьте, многого стоит. И пусть приёмник окажется лишь у одного человека из тысячи. Хоть иногда выходите в эфир микрофоном.

Мы собрали турбину, закрепили на общей площадке генератор и коробку передач от грузовика, для повышения оборотов. Затем перевезли это оборудование к тоннелю, установили турбину и сделали привод. Когда генератор набрал обороты, я взял два провода, подключенные к нему, и слегка чиркнул один о другой. Такой мощной искры я уже лет 100 не видел! Лёшка даже подпрыгнул:

-- Ого!

Затем настал черёд прожектора. Фрэнка, как кузнеца, оценить не могу, ещё не видел. Но жестянщик из него неплохой. Из нескольких рваных и искорёженных листов оцинкованного железа он вырезал и склепал полосу метр на три. Соединил узкие стороны и получил цилиндр в метр высотой и столько же в диаметре. С одного торца для жёсткости закрепил три спицы из стальных прутьев, тоже гнутых и выровненных. А к другому торцу пристыковал отражатель, также вырезанный из оцинковки. Дима рассчитал кривизну изгиба, от которой Фрэнк почти не отклонился. Изнутри его тщательно ошлифовали и отполировали. По наброску Сюзанны изготовили механизм крепления и сведения графитовых стержней.

А Томсон собрал треногу-опору, позволяющую поворачивать прожектор в вертикальной и горизонтальной плоскостях. Благодаря этому луч оказалось возможным направлять в любую точку неба. Первые испытания проводили днём. При сведении электродов торцами друг к другу дуга зажигалась уверенно. Затем искровой промежуток увеличивался для уменьшения тока и продления срока службы графита. Такие прожекторы очень мощные, но днём оценить силу светового потока довольно проблематично.

То ли дело ночью. Мы всей чёртовой дюжиной в сумерках пришли к установке, опустили в водный поток турбину, подключили привод, передающий вращение на генератор и зажгли прожектор. Доводилось ли вам наблюдать вспышки от работы электросварки ночью? Когда в сплошной темноте вдруг становится возможным видеть всю округу. Такой же эффект и от молнии. В прожекторе не меньшая мощь, но свет не рассеивается по сторонам, а собирается в пучок.

Сюзанна оказалась права, яркое пятно отлично смотрелось на облачном экране. Именно она, как автор идеи, первой отправила луч света в "царство тьмы". А потом Лёшка с Аннушкой и мы по очереди. На короткое время 11 взрослых вернулись в детство. Мы направили луч вертикально вверх и устроили вокруг него хоровод.

При метровой ширине вначале, этот луч делал пятно на облаке диаметром в пару десятков метров. Мы водили им по всему небосводу из края в край, выписывая фигуры. Через час Сюзанна сказала, что:

-- Хватит. Если у кого и была возможность увидеть нашу иллюминацию, тот ею воспользовался, отметил направление на источник света и теперь ложится спать. Дальше светить смысла нет, надо экономить подшипники, щётки и электроды.

Мы зажгли факелы, подняли турбину и отправились домой.

-- Вот настали времена, - сетовал Дима, замыкая шествие, - освещаем небеса и бредём в ночи со свечкой.

Глава 14. Землетрясение

Дома разошлись по своим спальным комнатам и пожелали друг другу вскорости ожидать прихода гостей. Я уже засыпал, когда Лена тихонько тронула моё плечо:

-- Не спишь?

-- Уже бы спал, коли б не ты. Делись вопросом.

-- Скажи, ведь эта катастрофа, что мы пережили, она ведь не первая?

-- Если верить Библии, то да.

-- И когда Антарктический лёд растает, начнут расти новые полярные шапки?

-- Они уже растут и со страшной силой, - заверил я, - к чему вопросы?

-- И когда льды достигнут критической массы, - не унималась она, - снова появится дисбаланс и угроза нового кувырка станет реальностью?

-- Если я тебя правильно понял, Ленок, ты думаешь, что эти кувырки повторяются как прыжки мяча?

-- Да

-- Поверь, они вряд ли когда закончатся.

-- Но в таком случае всё теряет смысл. Наша жизнь, наша борьба за выживание. Пройдут годы и у нас появятся дети. Пройдут тысячелетия и нас станет так много, что мы вновь заселим всю планету. Когда-нибудь появятся компьютеры, полетят самолёты, ракеты. И снова общая катастрофа и снова мы отправимся в каменный век. И опять борьба?

-- Вот ты о чём. А если бы не кувырок, что, смысл бы остался?

-- Конечно!

-- Ну и чего он стоит после смерти человека? Как бы сладко мы ни жили, но за последней чертой нам уже всё неважно.

-- Ты хочешь сказать, что жизнь не имеет смысла в принципе?

-- Нет, жизнь имеет смысл, пока человек жив. Заканчивается жизнь, заканчивается и смысл, его личный смысл.

-- Но ведь остаётся смысл общий. Люди не животные, они должны двигаться вперёд, а не откатываться назад раз за разом.

-- Большинство считало иначе, - возразил я.

-- Разве?

-- Мне было 15 лет, когда отец подсунул почитать Джека Лондона, "Морского волка". Тогда меня интересовали только приключения, которые в книге я и нашёл. Всё остальное ускользнуло от моего внимания. Лет в 30 я открыл его заново и поразился, насколько же Волк Ларсен прав в своём цинизме. Он утверждал, что человек преследует 2 основные цели в жизни: вкусно поесть и хорошо отдохнуть. Вы едете на море - это отдых, обустраиваете собственное жилище - это для отдыха в комфорте. У вас хорошая зарплата с приличным заработком? Это позволит купить вам продукты и отдохнуть. По такой формуле, "желудок и праздник", существовало большинство людей. Новости и проблемы науки, техники, космоса вызывали у них приступы зевоты.

-- Но ведь не все так жили.

-- Верно, процентов 10 думали иначе. Один двигался вперёд, девятеро тянули назад. Будь расклад иным, мы бы сумели извернуться и не растерять 99,9 населения. Может быть к моменту следующего кувырка мы станем по-иному относиться к дому, в котором живём. Всё зависит от нас сейчас, какой тон мы зададим...

-- Иезуиты тоже задавали тон, - перебила она, - и те же майя, и Сталин...

-- А вот на родине Гуртберга жизнь текла спокойно.

-- Ты об английской колонизации не забыл?

-- Кстати, в самой Англии...

-- А сколько там воевали в ранние времена?

-- А потом всё наладилось.

-- А две Мировые войны?

-- Не будем спорить, меня всегда раздражало деление планеты на отдельные княжества. Что давало нередкий повод для войн.

-- На сегодня стран осталось 7.

-- Вот и надо воспользоваться моментом.

-- В смысле?

-- Мы сейчас находимся у истоков становления одной из них, и нам задавать правила и законы. А поскольку мы вернулись к этому вновь, то давай спать. У Бога дней много, а ночью надо следовать заветам Волка Ларсена и спать. Мы завтра склад завершаем.

Я обнял супругу за плечо и мне показалось, что она дрожит. Мысль ещё не успела сформироваться, а я уже спал.

Наутро после завтрака мы, как обычно, распределили обязанности и разошлись по рабочим местам. Я с Леной и Томсон с Люси отправились заканчивать склад. Нам предстояло подогнать и навесить ворота с одной стороны, двери с другой и оконные щиты, закрывающие пустые проёмы.

Разобрались с воротами, навесили двери и перешли к щитам. Исчезла Люси. Все мы по очереди отлучались "на минутку". Через 20 минут Лена встревожилась и вышла, но секунду спустя в испуге вбежала обратно:

-- Там Люси плохо, лежит на земле, руки раскинула и не отвечает!

-- На животе лежит? - спокойно поинтересовался Томсон и продолжил топором подстругивать лишнее.

-- Да, ей помочь надо!

-- А голова левам ухом на земле?

-- Да...

-- Не беспокойтесь, Лена, она землю слушает. Ничего страшного с ней не произошло.

Мне вспомнился рассказ Гуртберга, вернее та его часть о предчувствии Люси на обречённом корабле. Я спросил Томсона:

-- Она опять что-то слышит?

-- Она постоянно что-то слышит. Помоги, - мы подняли щит, вставили его в проём и закрепили навесы, - вот уже пол года время от времени ложится на землю и слушает. Чем немало нас тревожит. А ей мы привыкли доверять в этом вопросе. Вот и она, легка на помине.

Я обернулся, в дверях стояла Люси и делала вид, что никуда не отлучалась.

-- Шумит? - поинтересовался я.

-- Что?

-- Земля, говорю, шумит?

-- Да и хорошо шумит.

-- Какими голосами?

-- Очень низкими и где-то на большой глубине.

Она с Леной взяли инструмент, мы подняли очередной щит и перешли к другому проёму.

-- Это плохо.

-- Вы знаете его причину?

-- Давно, а теперь и вам следует знать. Ничего хорошего этот шум нам не сулит.

Лена взглянула на меня с тревогой:

-- Чем он нам грозит?

-- Землетрясением, - ответил я, искоса посмотрев в её сторону.

-- И ты молчал? Знал и молчал!

-- Если бы я рассказал раньше, то его не отменил бы. Только нервозности добился.

Мы говорили по-русски, Люси едва слышно переводила мужу.

-- Это правда? - спросил он, - нас действительно ожидают большие неприятности?

-- Нет, Томми, не они нас, мы их ждём.

Он взял поданный Леной топор, повертел им в задумчивости и поставил к стене:

-- Объясни.

-- Раз уж так получилось, - я облокотился на щит, - то куда деваться, объясню. Когда земная кора переехала по своему новому адресу, то получилось вот что. Вы помните такое выражение - "вершина айсберга"? Чем больше ледяная гора, тем большая её часть находится под водой. Материки в этом отношении сильно на них похожи. По сути, все континенты плавают по раскалённой мантии. Очень медленно и почти незаметно, но плавают. И чем массивнее материк, тем он толще и тем большая его часть вторгается в жидкую часть планеты. Толщина коры при этом достигает порой 40-50 километров. А дно океана небольшое - 2-3 километра. А теперь представьте, что произошло, когда материки поехали?

-- Но ведь они поехали вместе с океанами, - возразил Томсон после перевода моих слов.

-- Точно, - согласился я, - но думаю, материки в силу большей инерции пропахали морское дно и мантию, словно плугом. От этого перемешивания она забурлила, в ней появились вихревые потоки, которые всё ещё в движении. И когда они успокоятся, неизвестно. Но материки сейчас усаживаются на свои новые места. Процесс очень длительный.

-- И грядёт второй кувырок? - Лена волновалась.

-- Нет, планета сбалансировалась. Но землетрясения будут, не могут не быть. Возможно они идут где-то уже сейчас, не знаю. Но если шумит и здесь, то хорошего мало.

-- И когда нам ожидать?

-- А это уже вопрос к Люси, - я повернул голову в сторону "слушателя", - твоё мнение? Шумы постоянные или растут?

-- Сегодня они сильнее, - согласилась она, - и не просто шумы, а начали появляться глухие удары и какие-то нарастающие всплески. Но обрываются резко и неожиданно.

-- А что за звуки, я имею ввиду по частотному спектру, высокие, низкие?

-- На уровне инфразвука, - кивнула она.

Кто не знает, подскажу. Человек способен слышать звук с частотой от 20 герц до 20 килогерц. Выше этого диапазона лежит ультразвук, который хорошо воспринимают собаки, летучие мыши и дельфины. А ниже идёт инфразвук, Доступный слонам и, как это ни странно, змеям. Они его всем телом ощущают. 5-7 Герц - это страшная частота. Она сопутствует землетрясениям и очень изредка встречается на море.

Там, где есть место разгуляться ветру, при определённой его скорости и давлении воздуха, волны следуют одна за другой на одинаковом расстоянии. Километр за километром ветер постепенно модулируется. Если на его пути встречается корабль, то все находящиеся на борту люди впадают в панику. Появляется чувство сильного страха, исходящее непонятно откуда. Они бросаются за борт и погибают.

Это такая гипотеза, с помощью которой пытались объяснить непонятные случаи, изредка встречающиеся на море. Так ли это, неизвестно. Зато известно, что 5-7 герц, да при большой мощности - это смерть.

Ну, а ниже 5 Герц лежат резонансные частоты зданий, сооружений и самой матушки-планеты. Забавно, что все частоты, ниже 20 Герц человеческое ухо не слышит, но тело воспринимает. К тому же сердце бьётся примерно 70 раз в минуту, а это около 1 Герца.

-- Инфразвук? - переспросил я, - если ты слышишь звук настолько слабый, что недоступен нам, для чего ещё и на землю ложишься?

-- Так ведь телом слушаю, - пожала Люси плечами, - а на земле это лучше получается.

Я с улыбкой посмотрел на Томсона:

-- А ты говоришь - "левым ухом".

-- Когда трясти-то будет? - допытывалась Лена.

-- Скоро, - заверил я, - если пошли такие шумы, то осталось совсем чуть-чуть.

-- Ты опять смеёшься?

-- Почему опять? - не поняла Люси.

-- Видела бы ты его, когда он объяснял мне ситуацию перед приходом инерционной волны. Он едва не светился от счастья! Я думала, уже всё позади!

-- Ленок, не раскаляйся, - попытался я остудить, - оно не будет очень сильным.

-- Конечно! В прошлый раз тряхнуло так, что погибли миллиарды. А теперь много не надо, нас остались жалкие крохи. Тряхнёт "так себе", не сильно. И сколько нас выживет теперь?

Я не успел ответить, Люси встала на мою защиту:

-- Лена, в чём же Виктор виноват?

Моя жена прислонилась спиной к стене и тихо сползла на пол. Она медленно раскачивалась и смотрела вниз. Ответила лишь через несколько минут уже спокойным голосом:

-- Я не виню, я просто устала. Тогда думала - ну, потрясло и всё, но пришла вода. Мы тогда спрятались в подвал. Никогда не забуду пережитых ощущений - нас как будто засунули внутрь грохочущего барабана. Было очень темно и страшно. Казалось бы, вода ушла и теперь всё успокоится. Почти 2 года мы жили тихо и мирно, с нуля построили себе жильё, наладили какой-никакой быт и уют. И вот теперь опять. Зачем? Наша Земля решила умыться и окончательно стереть нас, как грязь с лица? Я боюсь. Я боюсь, что не смогу пережить это ещё раз.

-- А мы не полезем в подвал, Лен. Мы останемся на улице.

У меня появилась смутная догадка. Ночной разговор, её совершенно беспричинное в последнее время, но хорошо скрываемое беспокойство. За последнюю неделю я несколько раз замечал, как моя половина затаивалась в укромном местечке и проверяла пульс. Может быть, она как и Люси чувствует эту тихую дрожь земли? Я присел на корточки и пристально посмотрел ей в глаза. В них читался животный страх жертвы:

-- Кажется, я понимаю твоё беспокойство.

-- Ещё бы не понимать, - её бил мелкий озноб.

-- Я о другом. Прошу тебя, ляжь на землю как лежала Люси.

-- Зачем?

-- Не убудет же тебя. Ляжь и послушай. Услышишь ли ты что-нибудь из того, что слышала Люси? Я подозреваю, что и ты чувствуешь инфразвук.

Она доверяла мне и считала, что я не позволю себе так зло над ней подшучивать. Поэтому опустилась на колени и затем легла. Но мне пришлось тут же поднять её на руки и выскочить вон из склада. А следом за нами не заставили себя ждать и Томсон с Люси. Потому что началось землетрясение.

Я усадил жену рядом с собой и крепко обнял. Земля ходила ходуном и казалось, что порою мы проваливаемся в пропасть. Но через мгновение взлетали ввысь. Такое случается на море при высокой волне. Тело то наливалось тяжестью, то почти совсем теряло свой вес. В глазах Лены читались покорность перед стихией и обречённость перед неизбежным. Она уже не цеплялась за моё плечо с такой силой, как тогда в подвале. Она смирилась с судьбой, и возникни сейчас рядом с нами пропасть, наверное прыгнула бы туда без долгих раздумий.

А я, похоже, собственник, в смысле - болею за собственность. Больше всего боялся, что построенные нами дома рассыпятся. Томсон и Люси не выказывали страха, они сидели к нам лицом и так же, как и мы, прижимались друг к другу. Сидели потому, что стоять оказалось невозможным. В сотне метров за их спинами высился наш дом. Он прыгал в такт подземным волнам. Ребята смотрели на только что покинутый склад за нашими спинами. И по тому, как их взгляды то поднимались, то опускались, я догадался - склад тоже проверяется на прочность.

Этот кошмар продолжался вечность. Крохотное затишье и опять "американские горки". Когда же скачки закончились и гул ушёл в сторону озера, мы посмотрели на часы и удивились - каких-то пол часа. Каких-то, но каких!

Мы поднялись с земли, с опаской ожидая повторных толчков, и осмотрелись. Удивительно, склады стояли на своих прежних местах нетронутые, их даже не повело. И дому хоть бы что, только крыльцо рассыпалось. И пристрой для детворы отошёл, угрожающе накренившись. Ведь он не имел жёсткой связи с домом.

-- Однако! - оценил картину Томсон, - не имея опыта и так прочно выстроить! А пристрой придётся разобрать. Хорошо, там никого не было.

-- Боже! - наши жёны вскрикнули одновременно, - ведь тех, кого здесь не было, землетрясение врасплох застало!

-- Не застало, - заверил я, - а если и застало, то не в больший расплох, чем нас.

-- То есть? Они знали?

-- Конечно знали, только не все. Мы, когда Сашу встретили, то втроём с Димой обсуждали дальнейшее поведение земли и пытались спрогнозировать будущее.

-- И? - подстегнула Лена.

-- И пришли к выводу, что следует ожидать землетрясение. Когда оно случится, даже предсказывать не брались. Но то, что рано или поздно произойдёт, не сомневались. Если вы припомните, то никто и никогда не оставался без нашего присмотра. Мы решили, что чем всем находиться в постоянном напряжении, лучше это делать нам троим. Расскажи мы об этом раньше, и постоянное ожидание переросло бы в нервозность. Со всеми вытекающими последствиями. Когда пришло пополнение, - я кивнул головой в сторону новых друзей, - расклад остался прежним. Гуртберг сейчас в походе за пилами. Но рядом с ним Настя и Саша. Остальные на озере, но там Дима.

-- А ночью?

-- Даже тогда мы оставались рядом.

-- Ну ладно, - продолжала допрос Лена, - меня бы ты вытолкнул ночью в окно и сам следом прыгнул. Дима с Ольгой тоже спаслись бы через своё окно. Саша своим командирским голосом устроил "полундру" для остальных, в складе. Но как же...

-- Лёшка с Аннушкой? С парнем мы провели техучёбу в максимально реальных условиях. И взяли с него "честное мужское слово" о неразглашении тайны. Ему вменялось в обязанность разбить табуретом окно и помочь Аннушке покинуть дом. Так что не переживай. Через час-другой все начнут подтягиваться с массой впечатлений. А мы идём пока, осмотрим пристрой и дом, детвора спальни лишается.

Мы двинулись было к дому, но я остановился:

-- Люси, спасибо тебе.

-- За что? - удивилась она.

-- Мы давно приметили твои "прослушивания" и поняли, что ждать осталось уже немного.

-- Вы за мной следили?

-- Прости. Мы вначале не поняли твоё поведение, но когда припомнили твоё предположение, спасшее вас тогда на корабле, пришли к выводу, что это на руку. Нам всем на руку. Исходя из твоих участившихся отлучек, мы ожидали беды со дня на день. Тебе можно присвоить по этому поводу должность.

-- Например, "спаситель человечества"? - улыбнулась Люси.

-- Вернее, его жалких остатков, - поправила Лена.

-- Нет, это не должность, это звание. Почётное.

-- Слухач, - предложил Томсон на своём языке.

-- По-английски оно может и звучит, - возразил я, - а вот по-русски не очень.

-- Предсказатель, - предложила Лена.

-- Жрец, шаман, экстрасенс, - продолжил я возможный список.

-- Каждое слово может со временем обретать другой смысл. Мне кажется, "предсказатель" с самого начала предполагало "предсказывать", на основании полученных данных.

Я махнул рукой: ладно, может быть, ты и права. Время покажет.

Мы опять двинулись вперёд. Кроме крыльца и пристроя пострадала и антенна. Сами мачты надёжно крепились растяжками. Но растянутые между ними провода не выдержали земного "шторма". Они болтались жалкими обрывками, но это дело поправимо. Вошли в дом - там беспорядок. Стол опрокинут, скамейки разбросаны, радиостанция на полу. Телевизор временно находился в складе, замотанный в одежду. Тарелки и часть сервиза, наша гордость, вдребезги. Глобус уже неделю висел на верёвке под потолком. Это Лёшкин каприз (с нашей подачи). Конечно, всё женское население тогда воспротивилось. Но мы трое, непонятно почему, дружно его поддержали. Теперь Лена, осенённая догадкой, с улыбкой взглянула на меня:

-- Что же, могу только поблагодарить. Скорее всего, он один из немногих, оставшихся на сегодня настоящих моделей Земли.

Печь дала несколько серьёзных трещин. Уличная плита вообще рассыпалась. Мы заглянули в спальни, особого ущерба там просто не могло быть. А вот комната Лёшки и Аннушки представляла жалкое зрелище. Двухэтажная кровать крепилась к полу и стене очень прочно. А вот качели, шведская стенка и турник висели сикося-накося. Обе короткие стены при постройке мы пришивали к дому металлическими скобами. Я их сам калил на костре и ковал. Каждое брёвнышко пришивалось. Теперь их оторвало от дома и скобы опасно торчали остриями. Придётся пока переселить детвору к себе.

Неожиданно я заметил как у Люси заблестели глаза. Её перестал интересовать разгром, а взгляд забегал по сторонам.

-- Что? - это уже Лена. По-моему, она тоже начала присматривать за новой подругой, - что, опять?!

Люси подняла правую руку и предупредительно выставила указательный палец:

-- Тихо!

Несколько секунд она молча стояла и затем вышла на улицу. Не стоит объяснять, что мы последовали за ней? Она вышла и легла на землю, но тут же вскочила:

-- Бежим!

-- Куда?!

Без объяснений она рванула в чисто поле. Со стороны озера начал нарастать гул.

Толчок был всего один, он прокатился под нами как одинокая волна, заблудившись в море. Но он не уступал всей той тряске, что мы вот только пережили. Все наши сооружения подпрыгнули. Мне даже показалось, что при этом они перебрались по брёвнышку. Пристрой рухнул окончательно.

-- Одно радует, - горько улыбнулся Томсон, - ремонт ему теперь не нужен.

-- Будем строить заново, - вслух подумал я.

-- Не будем, - возразил он, - а построим дом. Новый, большой, на 6 спален. Оглянись вокруг - все четырёхстенные дома выдержали.

-- На 6?! - Лена опешила.

-- Да, мы остаёмся. Откровенно говоря, мне надоело бродить и жизнь такая надоела. Мы прошли тысячи километров и везде одно и то же.

И в этот момент рухнул навес. 50 метров в длину, 10 в ширину и три высотой, он служил нам временным хранилищем всего того, что удалось вывезти из города и собрать по окрестностям. Сложенное где навалом, где уже отсортированное, планировалось на завтра к перевозке в новый склад. Не весь рухнул, но больше половины.

Следом из пяти штабелей брёвен два с треском рассыпались и, грохоча, устремились вниз по склону в ручей. Не успели мы погоревать, как истошно запищали кролики. 4 клетки лежали решётками на земле. Из 20-ти наших животных трое судорожно били ногами. Пришлось их забить, разделать и отдать женщинам для приготовления обеда.

А мы с Томсоном вошли в дом. Глобус продолжал раскачиваться под потолком, выписывая движения маятника. Сервиз добился полностью, только одна чашка осталась. А вот печь рассыпалась, вместе с дымоходом. И в воздухе висела пыльна взвесь.

-- Гм, из двух печей целых - ноль, - констатировал Томсон.

Вернувшись на улицу, мы вытащили из руин той печи вмурованный ранее котёл. Небольшой такой, ведра на два. В нём готовили супы и уху. Теперь же развели костёр и подвесили его сверху. Пока наши женщины поддерживали огонь и следили за бульоном, мы пошли к ручью посмотреть, много ли нашего леса уплыло. Но ручей исчез.

-- Иссяк источник электроэнергии.

-- Наверное, дамба рухнула, - предположил я, - добавилось нам работы. Как ни крути, Томми, а ваши руки к нам вовремя пришли.

-- Привыкать, что ли? - улыбнулся он, - теперь вся жизнь - сплошная работа.

За нашими спинами раздался громкий и радостный крик моей жены:

-- Смотрите, смотрите!

Мы резко повернулись. Лена указывала куда-то в небо. Что там? Самолёт? Не слышно. Воздушный шар? Не видно. Может быть, птицы наконец появились? Тоже нет.

-- Дым! Смотрите на дым! Он поворачивает!

Верно, на дым стоило взглянуть. Сколько раз мы следили за ним в надежде, но он неизменно поднимался свечой в небо и медленно растворялся в воздухе. Сейчас на высоте метров 20 он круто менял направление в нашу сторону. Мы ждали этого момента, но я всё-таки невольно удивился:

-- Ветер?

-- Король умер, да здравствует король, - по-своему отметил это событие Томсон.

-- Что? - не понял я.

-- Течение ушло, но появился ветер, - пояснил он, - и вновь загорятся лампочки. Теперь можно и ветряк строить и запускать нормальный генератор.

-- У нас нет такого генератора.

-- У нас есть такой генератор, - он сделал ударение на слове "есть", - в сотне километрах отсюда припрятан, за пару дней можно привезти его сюда.

-- Да? Так мы теперь - цивилизованные люди?

-- А то! - усмехнулся он и направился к дому.

Я последовал за ним. Когда мы подошли к костру, Лена уже снимала пену с бульона, от которого аппетитно пахло.

-- Ничто так не соблазняет голодного мужчину, как запах приготовления пищи, - заметил я, - и ничто так не раздражает сытого мужчину, как тот же запах.

На пороге дома появилась Люси с банкой соли в руках и серьёзным выражением на лице. Она медленно повела взглядом по сторонам. Я бы сказал, что она вновь прислушивается.

-- Что? Опять!

-- Слушай, Люсиль, - в тревоге заметил Томсон, - я наверное завяжу тебе глаза, закрою уши, свяжу верёвкой и заброшу на крышу. Этому будет конец?

Но она ответила не в тему:

-- Не пойму. Раньше барометр показывал 754 мм. ртутного столба, а теперь 680. Почему так резко упало давление?

-- Стрелку заклинило, - предположил я.

-- Может быть, - согласилась она, - но можно проверить. В комнате Александра и Насти я видела ещё один барометр. Ты можешь сходить? - попросила она Лену.

-- А ты? - не раздумывая, ответила та.

-- Ну, мне неудобно.

-- Ноги болят?

-- Почему ноги?

-- Так неудобно же.

-- Комната всё-таки чужая.

-- А ты ничего кроме барометра не трогай.

-- Нет, сходи ты.

Лена подошла к Люси, взяла соль и вернулась к костру:

-- Ты определись, Люси. Как твой муж уже сделал. Если пойдёшь дальше путешествовать, я схожу, посмотрю. Если остаёшься, то наверное заметила, что у нас всё построено на доверии и признании за каждым права на личность. Никто не войдёт в твою комнату без стука. Но если тебя там не окажется, то он имеет право взять то, что взял бы с твоего разрешения. Определяйся.

Она попробовала бульон на соль и взглянула на Люси. А та смотрела на Томсона. В свою очередь и я повернул голову к нему. Но его лицо ничего не выражало, он тоже признавал за женой право на собственное решение. Сама серьёзность, только уголки губ выдавали.

-- Не представляю себе подобный уход, - вздохнула Люси и отправилась снимать показания.

Через пару минут мы уже знали, что и второй барометр отмечает те же 680 миллиметров. Воцарилась пауза. Два прибора, пусть даже и сломаны оба, но их стрелки заклинило на одном и том же делении? Маловероятно. Но возможно. Я позвал Томсона:

-- Идём, поможешь.

Мы вошли в дом и освободили люк в полу от рухнувшей печки. Под ним виднелся другой, более мощный.

-- Это тот самый подвал? В котором вы от цунами прятались?

Мы рассказывали им свою историю, но в самом подвале ещё никто из них не был.

-- Да, он самый. Посмотри там, на стене между спальнями, прибита полочка возле барометра. В ней свечка есть. Запали её от костра и давай сюда, если хочешь посмотреть.

Когда он принёс свет, я уже орудовал внизу, на ощупь отыскивая коробку с третьим прибором. Удивительно, но и здесь показания не отличались от первых двух.

-- И что это значит? - спросил Томсон, осматривая железный внутренний каркас.

-- Это ты о карусели?

-- Это я о давлении. О карусели я уже слышал.

-- Ну, пока у меня два варианта. Первый - вблизи Земли прошло массивное космическое тело и потянуло за собой шлейф атмосферы. Землетрясение тоже можно на него списать. Ветер, опять же, появился. Воздуха ушло так много, что давление и упало.

-- Ну, - он даже сглотнул, - однако фантазией тебя Бог не обидел.

Наш разговор проходил на смеси английских и русских слов. Причём, Томсон быстрее понимал меня, чем я его. Впрочем, как и остальные путешественники. Подозреваю, что Люси, сообразив, на территории какой страны они находятся, начала давать своим друзьям уроки русского языка. Тем самым подготавливая их к возможной встрече с нами или с другими "коренными жителями".

-- А второй вариант?

-- А второй вариант, - я вернул барометр на место, - заключается в том, что нас забросило вверх метров на 700-800.

-- То есть куда это "вверх"?

-- Знаешь, Томми, я бы сам себе не поверил, но то, что произошло с нами здесь и сейчас, уже происходило раньше. И лишь теперь я понял, как!

-- Ты не мог бы говорить прямо и без загадок? - он продолжал осматривать стены подвала, - так, чтобы мне по закоулкам своей памяти не приходилось отыскивать возможное второе значение каждого слова, произнесённого тобой.

-- Извини, - согласился я, - ты прав. Дело в том, что в Южной Америке, в горной стране под названием Боливия, в нескольких сотнях километрах от тихоокеанского побережья, на вершине Андских гор находится озеро Титикака. Это большое озеро, площадью в 8 тысяч квадратных километров, представляет собой такую же большую загадку. Всё его побережье усыпано морскими раковинами. Их там не сотни и не тысячи. Их там многие миллионы. Вода в озере солёная и рыбы там не пресноводные, а морские. Там есть древняя береговая линия, даже в наши дни она хорошо заметна. Что интересно, на северной окраине эта граница проходит на высоте 90 метров от уровня воды, а на южной - на 80 ниже.

-- То есть под водой? - он выбрался из подвала.

-- То есть да, - я закрыл люк сверху.

-- Какая же там глубина?

-- В подвале?

-- В озере, - он улыбнулся.

-- 300 метров. Но это ещё не всё. В двадцати километрах от озера находится очень старый город Тиауанако, а в нём - протяжённые причалы, дамбы и пирсы. Они имеют искусственное происхождение, в их кладке присутствуют каменные блоки весом во многие тонны. Отдельные их представители доходят до 100-150 тонн. Встречаются и несколько потяжелее - 440 тонн.

-- Зачем бы на озере строить такой мощный причал?

-- Вернее, рядом с озером, - поправил я, - на суше. Там он не нужен. Попроще - да, а такое сооружение более подходит порту морскому или даже океанскому.

-- Ты хочешь сказать..., - он свёл брови и на время задумался, - сказать, что однажды земля вспучилась и поднялась вверх?

-- На 4 километра, - согласился я, - а Ной в это время спасался со своими парными тварями в ковчеге.

Я оставил его осмысливать новую информацию, а сам вышел на крыльцо. По привычке вышел и рухнул наземь - крыльца-то не было. Ругая себя, поднялся и отряхнулся.

-- И? - поинтересовалась Лена.

-- Жить буду, переломов нет, - заверил я.

-- Бог в помощь, что с давлением?

-- Примите наши поздравления, - порадовал я девчат, - но, похоже, следующее наводнение нам не грозит. Мы теперь живём в горах или на вершине высокого холма. Очень высокого.

И я вкратце объяснил положение дел. Они быстро схватили суть, а Люси даже не расстроилась:

-- Что же, мой отец учил меня всегда находить в любом минусе плюсы.

-- Поделись, - услышал позади себя.

Я обернулся. Томсон сидел на пороге, свесив ноги.

-- Я о погоде. Я очень надеюсь, что теперь ветер понемногу наберёт силу и разгонит эти тучи. Я так соскучилась по Солнцу, звёздам. Я уже 100 лет не видела Луну!

Глава 15. Правду и только правду.

Ностальгию прервал долгий и протяжный, в два пальца, свист. Со стороны озера на велосипедах возвращались наши рыбаки с уловом. Фрэнк вёз Аннушку, Дима Ольгу, а Сюзанна Лёшку. Весь улов составлял два небольших мешка рыбы на рамах у Фрэнка и Сюзанны. Они подъехали, и на лице у Лёшки обнаружился пластырь, а правая рука оказалась перебинтованной. Не дожидаясь остановки, он соскочил с багажника и подбежал ко мне. Я аккуратно поднял его на руку.

-- Дядя Витя, я сделал так, как ты с дядей Димой велели, - сходу рассказал он, - я спрятал велосипеды и рыбу за бугор.

Он не старался походить на героя или покрасоваться. Он выглядел так же, как и взрослый мужчина, рассказывая, что вот пол часа назад покончил с заготовкой дров на месяц вперёд. Он говорил и его не перебивал никто. Даже вся рыбацкая артель, которая знала наперёд всё, что он скажет, молчала и слушала, затаив... нет, не дыхание. А само желание помешать рассказчику. Потому что Лёшка никогда не привирал и ничего не приукрашивал. Что, впрочем, совершенно не мешало ему фантазировать и мечтать. Его неестественная способность говорить не по-детски правду удивила вначале Саню с Настей, а затем и путешественников. Причина крылась в тех самых рыбках, в которых Солнце превращает лгунов. Мы конечно же давно пытались переубедить его, но детские страхи очень живучи.

Порою я ловил себя на том, что жалею этого маленького мужичка. Вот я в детстве врал мастерки, напропалую. Даже не задаваясь вопросом - а зачем мне это нужно? Годам к 30-ти мало-помалу я проанализировал своё поведение и пришёл к выводу, что дети больше внимания уделяют словам. Если кто-то из них заявляет:

-- Вот я вчера...!

То он заслуживает, как минимум, уважения. А то и восхищения. Но время всё ставит на свои места. Враньё рано или поздно вернётся бумерангом, и уважение лопнет мыльным пузырём. Уже став взрослым и самостоятельным, я взял за правило - всегда и везде говорить правду. Лёшка к этому выводу пришёл раньше.

Что он сделал на озере? Самое первое - из заядлого рыболова превратился в мальчишку-лентяя. Хоть и далось ему это нелегко. Все насаживали червя на крючок, и Лёшка тоже. Все забрасывали удочки в воду, а Лёшка в самый последний момент срывал червя, дядя Дима научил. Все только и дёргали добычу, а Лёшка скучал. Ни одна дура-рыба на пустой крючок не шла. Он и объявил, что не его день, что клёва ему сегодня не видать, и что всем будет лучше, если он займётся костром.

Дров там было предостаточно. Год назад мы на две недели бросили все наши силы на те деревья, что прибивало к берегу. Рубили сучья, шкурили и укладывали в штабель, затем во второй. Недавно третий начали. Возле одного из них соорудили столик со скамейками и поставили навес.

Лёшка ловко приловчился работать огнивом. Поскольку у всех, кроме него, клёв оказался обычным, он периодически собирал рыбу в садок, опущенный в воду. Делал вид, что опускает. На самом деле рыба собиралась в мешки рядом с костром. И постепенно перекочёвывала за бугор холма, метрах в 30-ти от берега. Там находилась яма, очень напоминающая кратер от падения метеорита. После небольшого перерыва на чай, туда же переехали и велосипеды. И вовремя - начало трясти.

Предупреждён, значит подготовлен. Находясь в постоянном ожидании беды, Дима почувствовал её раньше остальных и крикнул:

-- Землетрясение, все наверх, за бугор!

Подхватив Аннушку в одну руку, Ольгу под другую, он не стал больше ничего объяснять, а рванул с ними туда, откуда уже, казалось, махал рукой Лёшка. На самом же деле он отбивался от взбесившихся велосипедов. Крыло одного из них содрало ему кожу на щеке. Фрэнк с Сюзанной не отставали от Димы. Запрыгнув в яму, взрослые пришли Лёшке на помощь. А когда почва под ногами из сервировочного столика превратилась в прочную опору, Ольга открыла аптечку на одном из велосипедов и залечила его ранение.

-- Кстати, - наконец сообразила она, - кто мне объяснит - каким образом наш транспорт оказался здесь?

-- Я их перетащил, тётя Оля, - признался Лёшка.

Фрэнк заглянул в мешки:

-- И рыбу тоже?

-- И рыбу тоже.

-- Но зачем?

-- Чтобы их вода в озеро не утащила.

-- Какая вода?

-- Так, ребята, - вклинился Дима, - все вопросы - ко мне. Это я Лёшку обо всём подговорил. Выгляньте на озеро или хотя бы прислушайтесь.

Действительно, мелкий прибой озера сменился штормом. Волны высотой в пару метров накатывались на берег и уходили к подножию холма, перехлёстывая штабеля брёвен. Если бы велосипеды и рыба оставались на своих местах, их бы точно уже никто не увидел.

Ольга выглянула вниз вместе со всеми. А затем повернулась к мужу:

-- Откуда ты знал об этом?

В общем, и я, и он, вели один и тот же разговор в одно и то же время. Саня, наверное, не отстал от нас. А волны тем временем смыли в озеро неунесенную рыбу и прихватили пару удочек, брошенные Димой и Аннушкой. Естественно, что оправившись после тряски, увязали спасённые Лёшкой мешки на велосипеды и отправились домой. Дима пытался всех успокоить - беспокоиться о нас, оставшихся здесь, не стоит. Но предположение и знание не одно и то же. Поэтому Диму попросили помалкивать и нажимать на педали.

Они находились уже на полпути, когда их догнала одинокая заблудившаяся подземная волна. Фрэнк с женой и Дима с Аннушкой успели спешиться. Ольга замешкалась и это стоило её вывиха правого плеча, а Лёшке - дополнительно содранной кожи. На этот раз он неудачно упал на острый срез камня. А тот распорол его куртку, рубашку и кожу. На том же месте, куда его когда-то полоснули ножом. Но как и в тот раз, он стоически перенёс удар и последующую скорую помощь.

-- Ты вырастешь сильным мужчиной, - оценил я, - а что тётя Оля?

Ольге помог Фрэнк. Он имел теоретические навыки в этой области и возможность дважды применить их на практике, помогая друзьям в походах. Два велосипеда приставили друг к другу. Ольгу усадили на землю и прислонили спиной к одному из них. Дима не доверял свою супругу никому, он тоже собственник. Но в этом случае сам помочь не мог, поэтому пришлось ему довериться.

Фрэнк, левша по рождению, правой ладонью взял Ольгино запястье в кольцо, а левой - чуть повыше локтевого сгиба. Когда говорят:

-- Рука повисла плетью, - я не верю.

Расслабьте руку и заставьте её висеть ровно. Получается? Нет, она непроизвольно сгибается в локте. Ольга же от боли старалась согнуть его ещё больше и прижать руку к себе. Если вправляешь плечевой сустав, то линию плечо-локоть-запястье необходимо выставить именно в линию. А для этого вначале слегка потянуть запястье, затем надавить снаружи локтевой сустав. Конечно, делается это быстро, чтобы больной не попытался воспрепятствовать. Но ещё быстрее следует рывок вниз обеими руками сразу. Поэтому приходится отвлекать его словами и расспросами. Но ни в коем случае не заверениями, типа:

-- Ты не бойся, больно не будет.

(Это не относится к молодому парню, уговаривающему девушку).

А в нашем случае такие слова настораживают и действуют с точностью до наоборот. Фрэнк несколько минут гладил Ольгины суставы, но она не могла расслабиться. Помогла Сюзанна. Она по-английски выругалась и хлопнула себя ладошками по щекам, произнеся небольшую речь. Смысл которой сводился примерно к следующему (если очень коротко):

-- Ну и олухи же мы! Без удочек остались. Чем завтра рыбу ловить?

Уж чего-чего, а удочек у нас - вагон и маленькая тележка. Но Ольга отвлеклась, на мгновенье. Фрэнк его уловил и дёрнул за руку.

-- Всё, всё, всё, - он уже стоял в стороне и, выставляя вперёд ладони, заверял пострадавшую в успехе операции, - как?

-- И как? - посмотрел я на Ольгу и сильнее прижал Лёшку, - всё ещё болит?

-- Нет, отходит понемногу. Боль утихает, но немота ещё осталась. Если никто не возражает...

-- Берёшь больничный?

-- Хотелось бы.

-- Кто у нас врачом по штату?

-- Да вроде я.

-- Вот сама и решай.

-- Ну тогда я воспользуюсь служебным положением, руины подождут.

Она ушла в дом и прилегла отдохнуть. А мы все пообедали и принялись за работу. Фрэнк с Сюзанной очищали кирпичи от разрушенной уличной печи, а мы с Димой складывали её заново. Лена, Аннушка и Лёшка наводили порядок у кроликов. Затем Фрэнк с женой ушли в своё жилище, а мы принялись за дом. Вынесли на улицу кирпичи и большие обломки домашней печи и там их очистили. Ольга долго не пролежала, уже через час пообедала в ускоренном темпе и орудовала тряпкой и щёткой, убираясь в доме.

Глава 14. Мальчишник.

К тому времени, когда стемнело настолько, что пора тыкать в глаза иголкой, мы оставили свои дела и собрались у костра на ужин. Почему не у печи? Так ей сохнуть ещё пару дней. И только к этому времени подъехали наши "горожане". Так мы называли тех, кто отправлялся на вылазку в город. Саша хоть и позаботился в своё время о велосипедах, но о ночном освещении к нему не подумал. Поэтому пользовался обычным фонариком на батарейках. Но когда их запас иссяк, я предложил другой источник энергии.

Разбирается обычный трансформатор. Снимаются с катушки все обмотки и вместо них наматывается одна. Затем Ш-образные пластины вставляются только с одной стороны катушки, вторая остаётся открытой. Катушка крепится на переднюю вилку велосипеда с таким расчётом, чтобы перед открытой её стороной проходили спицы колеса. А на них закрепляются маленькие магниты. По закону магнитной индукции, при вращении колеса вырабатывается электрический ток. Чем больше магнитов и выше скорость, тем ярче свет. Конечно, он не постоянный и мелькает, что бьёт по глазам.

Но во-первых, мы по ночам особенно не разъезжаем. В этот вечер моя система прошла испытания в полевых условиях. Во-вторых, для сглаживания пульсаций света требуется аккумулятор, которого нет. А в-третьих, лучше такой свет, чем никакого. Правда, у нас осталась динамо именно для таких целей, но мы его берегли. Если бы пришлось совершать ночные путешествия постоянно, тогда другой разговор. Тогда бы мы что-нибудь придумали.

Теперь из темноты первой показалась Настя, следом Саня и за ним Гуртберг.

-- Интересная у вас расстановка, - заметил Дима, обращаясь к Саше, - почему бы тебе не ехать спереди?

Все трое спешились, прислонили велосипеды к развалинам детской комнаты и присели к столу

-- Практика показала ошибочность такого варианта. В этом случае замыкающему колонну не видно дорогу. А так свет пробивается через Настю вперёд, освещает путь ей, мне, и Гуртберг успевает за нами. Но по широкой дороге мы ехали рядом. Да и освещением пользовались недолго, километров 5 всего. Но вы нам зубы не заговаривайте, кроличьим бульоном далеко пахнет. Уж 2 недели без него. Давайте, давайте, мы часов 5 без еды на педалях просидели.

Лена налила каждому по большой алюминиевой миске.

-- А что тарелки? - поинтересовалась Настя.

-- Хана тарелкам, - расстроил я, - что не добил один толчок, прикончил второй.

-- Так они же кувырок пережили!

-- Тогда они в поролон были завёрнуты и плотно в ящик уложены.

-- Жалко, хороший сервиз был.

-- Главное, последний.

Они съели, или выпили, по миске и запросили ещё. За это время мы рассказали о последствиях землетрясения здесь и на озере. О Лёшкиных царапинах и Ольгином вывихе.

-- А вы почему так долго? - поинтересовались мы в свою очередь.

-- А мы заблудились, - Саша выцеживал последние капли в ложку, - блуканул малость наш Иван Сусаныч. Выехали в 6 утра и только к трём добрались к этим пилам.

Томсон с лёгким удивлением посмотрел на земляка:

-- Гуртберг, Вы забыли место? Там же невозможно не заметить эту трёхметровую мраморную глыбу!

-- Да..., - замялся тот, - если бы её кто стоймя поставил, чтобы издалека в глаза бросалась.

-- Нет, наверное не в том причина, - подначил Саша, - признайтесь честно. Я ведь не жена, если пил, пилить не стану.

Он сказал это по-русски. Мы ещё не знали причину, но каламбур поняли.

-- Переведи, - попросил Саша Люси, - только со словами и смысл передай.

После небольших затруднений с переводом, Гурт улыбнулся и в свою очередь спросил:

-- А как вы догадались?

-- Спросил Гурт у русского мужика, - Саня повернулся ко мне, - там, в яме, где пилы лежали, ещё 3 пластмассовых бутыля стояли со спиртом. Медицинским! Один из них почат. Фрэнк, Томми, пили?

-- Пили, - честно признались те, - но немного, это же не вино.

Саша обвёл нас торжественным взглядом, встал из-за стола и пошёл к велосипедам. Из своей тележки достал 10(!)-литровый бутыль и какой-то пакет. Поставил ёмкость на стол и вытащил из пакета добрый десяток гаванских сигар. Тех самых, что по одиночке хранятся в герметичных футлярах.

-- Относится ко всему женскому и детскому населению этого посёлка. У вас сейчас отбой. После нервнопотрясённого дня требуется длительный отдых.

-- А у вас? - чуть ли не в один голос выдохнули эти женщины.

-- А у нас сегодня ударный вечер, по сердечной мышце. Мы будем разводить спирт, потягивать его неспешно...

-- ...из алюминиевых кружек, - подсказала Настя.

-- И заметь - спирту без разницы, из какой посуды его пьют. Да. А потом мы будем курить сигары, как лорды и вести светские беседы. Постепенно хмелея и предаваясь ностальгии.

-- А потом?

-- А потом... дети, заткнули уши! А потом пойдём по бабам.

-- Вот так, значит?

-- Да. Два года трезвого образа жизни и непрекращающейся работы даже каменную статую заставят напиться. Так что, именно так.

-- Тогда у нас завтра девичник!

-- Обещаем не мешать.

-- А сегодня, пока вы ещё не заговорили о политике, - Лена с грозным видом поставила кулаки на талию.

-- ... и о женщинах, - подсказал я.

-- ... и о нас тоже. Пока вы ещё в состоянии передвигаться сами, переставьте нам все кровати в коридор. Мы спим общежитием.

-- Женским.

-- Именно.

-- А мы? - поинтересовался Дима.

-- К Саше на постой, если он дорогу к тому времени не забудет.

-- Только не вздумайте устроить купание по-царски, - предупредила Сюзанна, - в ручье воды нет.

-- Знаю, - качнул Саня головой.

-- Откуда? Ты ведь ещё не ходил туда?

-- Так и речка иссякла. Слышите, сирена не воет?

Чёрт, как же мы про неё опять забыли? А ведь и правда, тишина с обеда. Видно, не до неё нам было, хватило забот.

Мы всей большой кампанией прошли в дом. Пользуясь тем, что кухонное пространство временно увеличилось отсутствием печи, вынесли все кровати из спален и расставили их здесь. Предварительно задвинули скамейки и стол. Детскую кровать мы с Димой ещё в сумерках открутили от стены и теперь занесли в дом, поставив в нашей с Леной спальне. Я забрался на крышу и закрыл печной проём деревянным щитом. А пустой дверной проём в детскую завесили брезентом.

-- Ну, вам тут тоже будет разговоров до утра, - мы пожелали остающимся спокойной ночи и ушли к себе под навес.

-- Раз, два, три... шесть, - Саша пересчитал нас, мужчин.

Я достал пустую двухлитровую пластмассовую банку с широким горлышком. Саша налил в неё до половины спирт, Дима принёс из родника воды. Долили полностью, взболтали, дали отстояться и разлили по кружкам. Я поднял свою:

-- Как однажды сказал Дима - длительное отсутствие тренировок чревато непредсказуемыми последствиями. Предлагаю пить малыми дозами.

-- Веришь, нет, - Саня поднял свою, - но в последний раз я пил , - он задумался, - месяца за два до кувырка. Так меня однажды телевизор достал с его идиотской рекламой и бесконечными сериалами! Я сам как идиот спешно готовлю свой бункер, а по ящику - "бальзам от морщинок" и разборка мафии. Где теперь те морщины? Что-то я тогда подустал, пошёл в магазин, взял водочки литру и всю её уговорил, - и он залпом опорожнил пол кружки.

-- Плохо не было? - поинтересовался Фрэнк.

-- Сейчас? - Саша обнюхивал копчёную рыбку.

-- Тогда.

-- С моим-то здоровьем? Я, правда, никогда этим делом не увлекался. Может потому и не болею поутру. А вы спирт где нашли? А, ребята?

Томми отпил наверное лишь треть от налитого. А скривился, как середа на пятницу! Но вот кружку с водой опорожнил до дна.

-- Слабак! - пригвоздил Дима и залпом выпил из своей.

Гуртберг дождался, пока мы с Фрэнком поставили на стол опустевшие кружки, долил себе до краёв, аккуратно поднял, легонько махнул ею в нашу сторону, желая здравствовать, и выпил.

-- Вот это - по-нашему, - согласился Саша, - теперь понятно, почему Вы кусок мрамора не заметили. Так что там, Томсон?

Тот уже отдышался, но покраснел как помидор.

-- Мы их в реке выловили. Гурт издали заметил, когда рыбу на ужин удили. Никто ещё сообразить не успел, что это плывёт, а он уже воду разгребает посреди реки. 3 бутыля успел схватить за ручки и связать ремнём в одну связку. Четвёртый уплыл.

-- Вот дилемма - праздник был или трагедия?

-- У него эта дилемма на лице отображалась, когда на берег вышел. И прыгать готов был от радости и плакать от потери. Он размешал спирт прямо с речной водой в кружке и потихоньку, потихоньку. Мы тоже понемногу приложились, но так, по чуть.

-- Гуртберг, а как Вы догадались, что это спирт плывёт?

-- Так он же легче воды. А такие бутыли я часто встречал в порту при погрузке.

Не стану пересказывать наши разговоры во всех подробностях. Но опишу один важный момент. Тот факт, что Александр работал в закрытом НИИ, я знал ещё с начала знакомства с ним. Само собой подразумевалось, что деятельность подобного "ящика" огласке не подлежит. Но те времена уж 2 года канули в лету. Он сам и его Настя живут с нами не первый день. Но только сегодня я решил задать ему вопрос о специфике той работы.

На самой заре перестроечной поры, ещё в 1985-ом году был провозглашён лозунг:

"Экономика должна быть экономной!".

Будущий наставник Александра, преследуя цели своей организации (Хранителей) создал "Институт перспективного развития". Оборотной стороной которого, а на самом деле реальной, явилось изучение уже созданных и проверенных на практике изобретений и технологий. И выявление их возможных перспектив в будущем за счёт улучшения уже созданных технологий или ожидаемых к появлению.

Например, телевизор. Изначально он представлял собой громоздкий ящик со множеством радиоламп, обогревающих атмосферу и имеющих низкий к.п.д. Не было звука, изображение раскладывалось на несколько строчек. Да и цветов всего лишь 2 - белый и чёрный, плюс градации серого. Со временем появился звук, совершенствовался экран (кинескоп), число строк достигло 625-ти, изображение окрасилось цветами радуги. С изобретением и широким внедрением транзистора, схема претерпела существенные изменения в сторону компактности. Появление микросхем ещё больше уменьшило размеры домашнего кинотеатра.

Настоящим прорывом вперёд стало открытие свойств жидкого кристалла изменять свою прозрачность при воздействии электрическим током. Экран телевизора стал плоским, настолько плоским, что его повесили на стену, словно картину. Но это ещё не всё. Ожидалась отмена самого экрана, как такового. Его роль возлагалась на систему лазеров, рисующих картинку в воздухе

Ступенька, так никем непреодолённая, называлась "поворот светового луча". Существуют 3 известных способа такого поворота. Первый - граница разнородных сред, зеркало и гравитация. В первом случае типичным представителем является обыкновенная стеклянная линза, собирающая свет в одну точку. Во втором, понятно, зеркало. В последнем обязанность сдвига лучей принимает на себя массивное космическое тело.

Ни один из этих способов к телевидению не подходит. Последний - в принципе, а первые два требуют применения механики. А у неё свои недостатки - истираемость подшипников и шум. Требовался новый способ, срочно требовался. В институте была своя служба, имеющая обязанностью отслеживать публикации в обычной прессе и специальной - научных журналах, статьях, буклетах, диссертациях. Отсматривать передачи по телевизору и отслушивать слухи. С одной целью - найти указание на возможную разработку в интересуемом направлении.

-- За время моей работы в институте, - рассказывал Саша, - да и, насколько мне известно, после тоже, никто так и не нашёл ответа.

-- Может плохо искали? - предположил я.

-- Может, но только я имею веские основания предполагать, что для этих ребят пресловутая иголка в стоге сена представлялась очень крупным объектом.

-- И что бы ты сделал как руководитель, найдись такой человек? Ведь с твоих слов институт занимался техническим анализом и прогнозом.

-- Человеку, который занимался действительно острой проблемой... нет, - он осёкся, - похоже, я уже хорошо подзаправился. Так вот, если человек искал решение такой проблемы, то для него загорался зелёный свет.

-- Например? - я в пятый раз раскурил свою пригашенную сигару.

-- Например, ему якобы случайно, но с завидным постоянством попадалась на глаза литература по его теме. То в библиотеке на неё наткнётся, то в Интернете сама собой появится ссылка на интересный сайт. Ведь человек способен как губка впитывать всю интересующую его информацию, анализировать её, находить пробелы и вести новые поиски. Никто другой за него эту работу не сделает, пусть он будет трижды академиком. И дело совсем не в уровне интеллекта. Здесь важна целеустремлённость. Если такому человеку требовался какой-то особый, уже существующий инструмент или приборы, он их получал. Не напрямую, конечно, через третьи руки.

-- Ну и что, вам с этого какая выгода? И кто финансировал подобные исследования? Ведь, как я понимаю, вас интересовали самые разные области науки и техники?

-- Помнишь сказку о неразменном пятаке? - он улыбнулся.

Я кивнул.

-- Наш счёт в банке очень напоминал такой пятак. Сколько бы средств ни тратилось, он всегда пополнялся под самыми официальными предлогами. Даже в 90-е годы, когда рушилась экономика и останавливались предприятия, а специалисты уезжали за бугор, мы странным образом оставались на плаву. Ты не поверишь, но мой главный бухгалтер мне не подчинялся. И до меня, и при мне, и после он оставался "константой", величиной неизменной и от меня не зависящей. Как Анастас Микоян прожил от Ильича да Ильича без паралича. От Ленина до Брежнева продержался в правительстве. Подозреваю, что мой финансист тоже был Хранителем, а само финансирование шло за их счёт или не без их участия. И это логично, ведь они и сливки снимали. В виде совершенных технологий.

-- А если бы интересующий вас человек нашёлся в другой стране, тогда как бы ты поступил?

-- Тогда мы забывали об этой проблеме.

-- То есть?

-- В той стране была структура, подобная нашей.

Фрэнк с Томсоном к тому времени уже мирно спали, положив руки на стол и уронив на них свои головы. Дима изрядно осоловел, но честно держался, изображая заинтересованного слушателя. А вот Гуртберг казался всё таким же свежим. Он с удовольствием затягивался дымом и ещё ни разу не отказался от предложения:

-- Буш?

Его кружка всегда была наготове. Правда, полную он выпил только первую, остальные лишь по половине. Интересно, сколько же требуется спирта, пусть и разведённого, чтобы тарелка с салатом сошла ему за подушку?

-- Ты хочешь сказать, - это уже Дима поинтересовался, - что ваш НИИ был не государственным, а международным?

-- Я об этом узнал, когда мой начальник начал сдавать мне свою должность.

-- Не верю.

-- Ты забыл о том, что я рассказываю оборотную сторону.

-- А почему же ты не поговорил со своим главным бухгалтером, когда искал пути к Хранителям?

-- Потому, что слишком поздно сообразил, что к чему. Уже там, в своём бункере, мне пришла эта мысль. Там было время подумать. Когда мой шеф покинул этот мир, мне бы тогда догадаться, что за фигура мой главбух. Но нет худа без добра. Тогда бы я не занялся своими глобусами, не вычислил критическую дату, не встретился с вами. Да и вас бы здесь не было. И бродил бы наш Гуртберг со своей и кампанией по пустым просторам. Да, Гурт?

Саша поднял свою кружку.

-- О, йес, - живо отозвался тот.

-- Йес, йес, понимаешь ли ты меня? - он даже не его спрашивал, а просто смотрел в никуда.

-- Да, - согласился австралиец на русском с сильным акцентом, - половина на половина.

-- Вот это да! Ну, тогда за твоё скорейшее освоение нашего языка! Чтобы ты и вторую половину понимал.

-- Йес!

Хрустальный звон эмалированных кружек (потому что они хрустнули от удара), и Саня тоже затянулся дымом.

-- Давно я не курил, последняя пачка месяца через три закончилась после того, как. Отвыкнуть успел.

-- Зачем же опять взялся?

-- Так, побаловаться. Завтра закончатся и всё, до конца жизни.

Глава 17. Чистое небо.

Он продолжал рассказывать о своей бывшей работе, а я заметил одну странность. В нашей ночи источником света ещё недавно служил генератор. Этой же ночью светил только костёр. Но ярким был он вначале, теперь его держали слабым, тёмно-красным. Только изредка кто-нибудь из нас подбрасывал ему веток. Со своего места я не мог видеть костёр, его Гуртберг загораживал. А дальше стояла недавно восстановленная печь, её дымоход казался перерезанным поперёк надвое. Ниже середины он смотрелся темнее, выше почему-то светлый. Я подумал, глаза расстроились.

Прикрыл левый - труба двоится, правый - эффект тот же. Поведу голову, но труба не собирается в одну, никак. Этот световой излом находился со стороны дома. То есть, костёр на процесс не воздействовал.

-- Ты чего перемигиваешься? - отвлёк меня Дима от исследований.

Он сидел напротив меня.

-- Чего?

-- Что ты там увидел?

Гурт тоже наблюдал за мной и развернулся посмотреть, что же меня там заинтересовало? Я вышел из-за стола и пошёл к самому объекту загадки. Ну, точно, это свет. Только откуда ему взяться? Прислонил ладонь к дымоходу на границе света и тени и стал её поднимать, определяя направление на источник. Повернул голову направо, к дому и зажмурился от яркого, как мне тогда показалось, света.

За крышей дома, в небе сияла красавица Луна. Неполная ещё, дня три и наступит полнолуние.

-- Что там? - поинтересовался Саша.

-- А ты выходи сюда, - предложил я, - все выходите. Это надо увидеть своими глазами.

Они нехотя выбрались из-под навеса и подошли ко мне.

-- И что. .. же...

Дима протрезвел сразу, словно и не пил. Саша расплылся в улыбке, а наш австралиец вернулся к столу и принялся будить своих друзей. Но те спали праведным сном и даже не реагировали на устроенную в их честь трёпку.

-- Дождались, - сказал я, - наконец и у нас небо показалось. А то где-то молнии блещут, а мы всё при лучине. Что скажешь, Димыч?

-- Что я скажу, ну могу сказать только то, что если сейчас я не разбужу Ольгу, она мне этого не простит.

-- Пожалуй, ты прав. Надо поднимать всех.

За нашими спинами Гурт продолжал побудку:

-- Стэнд! Стэнд ап! Мун ин зэ скай! Стэнд.

-- Гурт, оставьте этих пьяниц, - махнул я рукой.

-- Ноу. Фрэнк, Том! Стэнд, ай сэй!

А Саша уже стоял возле разрушенной детской, хлопал ладонями и орал:

-- Ба-бы! Ба-бы! Вставайте, сони. Мы вам Луну в подарок принесли.

Мы с Димой подошли к нему и добавили своих голосов. Наконец, из дома донеслось:

-- Ну вот, дождались, наши мужики накушались как свиньи и пошли по бабам. Нет здесь никого, дальше ходите!

-- Настя, вставай!

В доме что-то упало, похоже скамейка. И через минуту Настя выглянула из-за брезента:

-- Чего вы орёте? Хмель в голову ударил? Может, вам уже спать пора?

-- Настя, ты меня видишь?

-- Конечно вижу.

-- А ведь ночь на дворе, и освещения никакого. Посмотри на небо!

Она непроизвольно подняла взгляд и увидела яркие звёзды. Возмущение сразу прекратилось. Сделала несколько шагов вперёд, выходя из тени, создаваемой углом дома, и замерла. Ей понадобилось ещё секунд 10, чтобы окончательно проснуться. А потом она подпрыгнула и завизжала как ребёнок.

-- А нас свиньями обозвала, буди остальных. Я требую продолжения банкета.

Слева послышались негромкие ругательства. Гуртберг тащил за шиворот своих малопьющих товарищей. Они всё ещё спали, но уже начали подавать признаки недовольства от причиняемого насилия.

-- Нет, Гурт, так вы от них ничего не добьётесь. В нашем арсенале есть хорошее средство. Главное его достоинство - оно действует.

Саша взял Фрэнка, зашёл за угол и положил его на землю так, чтобы голова упала в родник.

-- Томсона сюда же давай.

Фрэнк резко поднял голову, вдыхая воздух широко раскрытым ртом. Но Саша надавил на неё и заставил ещё раз окунуться. Фрэнк попытался вырваться и закричал:

-- Хэлп!

-- А я что делаю? - и ещё раз освежил несчастного.

Потом помог подняться и принял Томсона:

-- Следующий.

Пока второй пропойца принимал водные процедуры, первый начал приходить в себя и осознавать, чего же ради ему устроили такой жёсткий подъём. А из дома высыпали наши домочадцы. Лёшка смотрел на Луну с неподдельной радостью, и мне показалось, что в его глазах промелькнула вера - вот взойдёт утром Солнце и наказание за его обман с рыбками закончится. И проснётся он на том самом берегу Камчатки, и его родители окажутся рядом, и всё произошедшее с ним за последние годы превратится в сон. И тогда он скажет отцу, кто действительно разбил аквариум, и что он больше никогда не будет обманывать. Я прижал его к себе, мне хотелось сказать ему много тёплых и обнадёживающих слов. Но вдруг эта радость слетела и появилась такая же неподдельная грусть.

-- Что случилось, Лёшка? - не понял я перемены, - тебя не радует чистое небо? Ведь оно говорит о том, что закончился тёмный период в нашей жизни.

И в ответ услышал очень тихие слова:

-- Никогда мне не вернуться домой, - помолчал и добавил, - отпустите меня, дядя Витя.

-- Может мне побыть с тобой рядом?

-- Нет.

Он ушёл в дом и лёг на свою постель. Я понял его состояние и попросил всех, чтобы не утешали парня и не лезли к нему со своими заботами. Он сильный человек и ему действительно необходимо сейчас одиночество. Но не далее, как до утра.

Дима прижимал к себе Ольгу, стоящую к нему спиной. Они смотрели на Луну и Дима уже строил планы:

-- Завтра или даже уже сегодня я достану наконец рефлектор и соберу телескоп. Я покажу всем Луну такой большой, какой её никогда не видели. Она такая яркая, что приходится смотреть через фильтр. Иначе создаётся впечатление, что перед глазом включили фонарик.

Он говорил тихо, чтобы слышала только жена, но я стоял рядом и поэтому вносил свои коррективы:

-- Дима, если только поздним вечером. У нас с завтрашнего утра намечается начало большого строительства.

-- Мне работа уже снится, - рассмеялся он, - раньше я редко засыпал так мгновенно, как теперь. Подушки коснёшься и опять что-то рубишь, тащишь, укладываешь. Так что телескоп я вытаскиваю из подвала. Даже, если на его сборку останется только ночь.

-- Телевизор тебя не устраивает?

-- Да ни в коей мере! Ты сам будешь часами просиживать за ним, и отгонять ещё придётся. Чтобы другим дать посмотреть.

Ещё во время составления списка всего необходимого, что нам может пригодиться в будущем мире, мы втроём жарко спорили. Я доказывал, что компьютеры и другая оргтехника нам уже не пригодятся. Хотя бы потому, что их век недолог. В свою очередь Саша думал иначе, и появление телевизора лично я воспринял как "передачу для полуночников". Лет 10, ну 20 от силы, и они сломаются. Это агония ностальгии. За что меня не раз "тыкали носом", когда я ремонтировал очередной электроприбор.

Но против сохранения основных деталей телескопа я не возражал. Больше того, понимал, что и часы, которые мы взяли с собой, однажды отомрут. Но звёзды всегда нам подскажут и время года, и точное время. Поэтому Дима заказал, за большие деньги, зеркальный рефлектор метрового диаметра и в домашних условиях мы вместе собирали телескоп. Подгоняли противовес, опорно-поворотный механизм, часовой механизм, учитывающий вращение Земли. Всё выверили, отладили, затем разобрали, тщательно упаковали и спустили в подвал. Больше всего опасались за рефлектор, ведь он представлял собой не обычное стекло, покрытое зеркальным слоем. Его по специальной технологии отливали из силумина,шлифовали и полировали.

Раньше подобный рефлектор изготавливали путём шлифовки стекла и дальнейшим покрытием серебряным слоем. Но зеркало оказывалось недолговечным, приходилось наносить новый слой. Со временем серебро сменилось алюминием. Срок жизни такого слоя многократно увеличился. В наших новых условиях наносить подобное покрытие оказывалось невозможным. Поэтому Дима нашёл простой способ - изготовить весь рефлектор из алюминиевого сплава. Потемнела отражающая поверхность - отполировали её и работай дальше. Конечно, придёт время, и он сотрётся полностью. Но может быть, к тому времени наши потомки что-то придумают?

Следующее утро началось как и обычно, с работы. С той лишь разницей, что унылая погода сменилась солнечным светом. Одно его появление уже поднимало настроение и внушало уверенность, пока непонятную - в чём. На улице готовили завтрак, в доме заново складывали печь на случай нежданного похолодания. И попутно восстанавливали связь с внешним миром. Расслабили оттяжки, опустили мачты, отремонтировали антенну и вновь её подняли. На обычной волне включили приёмник, из динамика донёсся тихий шум. Я сел на ключ и отправил "CQ". Ответа не было. Подождав немного времени, вновь поработал на ключе. Потом ещё раз и ещё. А затем оставили Лёшку с Аннушкой опрашивать мир, а сами продолжили с переносом вещей из-под навеса в новый склад.

Этот процесс отнял у нас около недели. Кто-то ловил рыбу, кто-то носил вещи, а кто-то постоянно находился возле радиостанции. Саша провёл небольшую тех учёбу с одной задачей - научиться отбивать ключом это самое "CQ". Если кто-нибудь ответит, следует выйти на крыльцо и позвать того, кто знает больше. Пробелы в этой области имели наши последние жители. А даже Аннушка владела "морзянкой". Ещё бы, с её-то слухом.

Но вернусь к тому вечеру. Весь день мы работали, а потому устали и проголодались, и в сумерках собрались к столу на ужин. Я подождал, пока миски опустели и ложки отстучали. И только после этого обратился ко всем:

-- Ребята, Томсон и Люси вчера выразили желание остаться вместе с нами. Гурт, Фрэнк и Сюзанна, что скажете?

Фрэнк лишь руками развёл в недоумении:

-- А мы на части не делимся. Если Том с Люси решили... то и мы.

-- Поздравляю. Вы только что продали себя в рабство. Давайте мы сейчас наметим, как говорит Саша, "перспективный план развития" на ближайшее время. Я объясню, как представляю его сам, а вы добавите свои предложения, хорошо? Итак. Нас теперь 13 человек - 5 семейных пар, двое детей и один Гуртберг. Но только я с Леной и Дима с Ольгой живут в своих комнатах. Детвора вчера осталась без своего угла.

-- Мы теперь опять бомжи, - оценила свой и Лёшкин статус Аннушка, - да?

-- Вроде того, - улыбнулся я и продолжил, - Саша с Настей выкроили для себя в складе небольшой уголок. Вы, - я обвёл взглядом австралийцев, - тоже не в особом комфорте ютитесь. Томсон вчера предложил строить большой дом, чтобы все мы жили в нормальных условиях. Я согласен с ним и предупреждаю - строительство займёт несколько месяцев.

Вторую стройку диктует погода - наши консервы скоро от жары начнут портиться. Пока что они хранятся в городских подвалах. В тех, где посуше и глубина побольше. Но особо глубоких нет ни одного. И к продуктам добавится урожай. Недавно посадили картошку, надеюсь, соберём больше прошлогоднего. И её придётся где-то хранить. А заодно и помидоры с огурцами, если мы их засолим на зиму. Вот здесь требуется третье - деревянные бочки.

Мы лишились ручья, а заодно и электроэнергии. Но появившийся ветер предполагает строительство ветряной установки. И для запуска генератора, и для станков Томсона, да и муку по осени с пшеницы будем молоть. А заодно и семечки на масло. Томсону требуется своя мастерская - надо строить. Та же история и с кузницей.

Дальше. Теперь не только наш урожай, но и трава попрёт со страшной силой. Нам придётся часто оставлять основную работу и переключаться на прополку. Теперь мы сможем увеличить количество кроликов, а для них косить свежую траву и сушить на зиму. Надо строить новые клетки, в дополнение к уже имеющимся.

Кроме всего прочего у нас есть телескоп.

Я преднамеренно замолчал и наблюдал реакцию на последние слова. О телескопе знали только я, Дима и Ольга. Закрытое небо не давало повода для этого раньше. Саша в своё время позаботился о телевизоре, в расчёте на возможный досуг. Он кроме фильмов и мультиков собрал немало и познавательных фильмов. Но все они постепенно приедятся. А здесь новое развлечение, не считая других достоинств. Как отнесутся остальные к такой новинке?

А скептически отнеслись поначалу. Общее мнение выразила Сюзанна, сидевшая справа от Димы. Она развела ладони в стороны на полметра и спросила:

-- Вот такой небольшой? Ты имел ввиду подзорную трубу?

Дима взял её левую ладонь и ещё отвёл в сторону. Когда расстояние достигло метра, сказал:

-- Только зеркало такого диаметра.

Потребовалось немного времени. Та же Сюзанна расширила глаза до размеров, чуть меньших зеркала:

-- У вас такой большой рефлектор?! Какое же он даёт увеличение?

-- Минимальное - 500, - с гордостью поделился Дима, - максимальное - 3000. Мы сможем рассматривать Юпитер и щели в кольцах Сатурна.

-- Ничего себе! - ахнула Настя, - и вы молчали?

-- Чего же попусту говорить, если тучи небо завешивали.

-- А где вы его спрятали? Что-то до сих пор он нам не попадался.

-- Да метров 100 отсюда, - пояснил я, - извлечение его из подвала много времени не потребует. Но сборка, настройка, к тому же ему понадобится стационарное помещение...

-- ...обсерватория, - подсказала Сюзанна.

-- Именно. Здесь тоже поднимается вопрос времени. У меня пока всё, что вы сможете добавить? Я говорю о предстоящих стройках.

-- Я думаю, - сказал Томсон, - что столярная мастерская может подождать и её можно перенести на более позднее время. Во-первых потому, что мне там пока нечего делать, ведь вы же не против того, чтобы строительство дома возглавил я?

Все отрицательно замотали головами. Интересно, а если бы кивнули утвердительно, то как это расценивать, да или нет?

-- А во-вторых, когда мы все переселимся в новый дом, то освободится вот этот, в котором вы сейчас живёте. Там две комнаты приемлемых размеров и одна большая для грубой обработки досок. И даже та дверь, что раньше вела в детскую комнату, стоит на своём месте. Через неё будем эти доски заносить. Так что с моим "рабочим кабинетом" вопрос не стоит. С кузницей я тоже не вижу особых проблем. Если вы не возражаете, то для Фрэнка подойдёт ваш самый первый дом. Так, Фрэнки?

-- Да, - согласился он, - и для горна места хватит, и развернуться есть где. Для начала мне тоже хватит. Когда станет тесно, тогда что-нибудь решим. Так что с моей стороны вопрос тоже не претендует на срочность.

Лена дождалась тишины и подняла свою проблему:

-- Я хочу сказать о воде. В этом году условия для наших огородов на порядок лучше, чем в прошлом. Зелень порадует и не хотелось бы засушить её на корню. Для полива ещё несколько дней назад мы использовали ручейную воду, теперь её нет. Но остался родник, пусть и небольшой. Нам его хватает для домашних нужд, но много воды уходит бесполезно в тот же ручей, но уже пересохший. Давайте выкопаем бассейн, выложим стены брёвнами и подведём туда родник. За день вода прогреется, можно в ней и помыться после работы и для полива она будет в самый раз.

-- Мы не станем копать бассейн, Лен, - Дима вычеркнул из списка одну допработу, но тут же добавил другую. Правда, полегче, - под нами десятки подвалов. Ты же сама сюда за картошкой пришла, забыла? Вот мы в твоём и устроим бассейн, от мусора освободим только. Кстати, он расположен очень удобно, вниз по склону. От родника направить к нему воду, а чтобы не застаивалась, прорыть канаву на уровне пола и проложить трубу.

В итоге общими голосами мы установили очерёдность того, что станет отнимать наше свободное время. И в общих чертах разобрали детали и определили место под дом, ветряк, будущую пилораму и подвал.

Глава 18. Адамы и Евы.

Проходили дни, и наш вызов по радиостанции начинал всё больше напоминать глас вопиющего в пустыне. Меняли диапазоны, вызывали через микрофон, но всё впустую. Выдвигались версии, например, сломалась наша радиостанция. Но подключали радиоприёмник к выходу её питания, и он тоже молчал. И Санин приёмник, по которому он с Настей когда-то слушали наш, ещё первый передатчик. Кроме разрядов статики они ничего не выдавали на свои динамики.

Если в других местах Земли прокатилось землетрясение, подобное нашему, то вероятно, и разрушения там случились. А значит, им сейчас не до нас. Но за неделю никто из 6-ти операторов на связь не вышел. Версия о выходе радиостанции (их, не нашей) из строя из-за падения отошла сразу. Слишком уж веский контраргумент имелся перед нашими глазами. Внутренний корпус подвешен внутри основного на амортизаторах. Рабочая панель в режиме приёма всегда закрывалась спереди двумя крышками, также внутренней и наружной. Это мы и сами выполняли, и в инструкции написано первым же пунктом. Поэтому у нас были основания полагать, что если не все операторы, то хотя бы один из них поступал как мы. И потому просто обязан отозваться.

На лицах у наших женщин всё чаще появлялось уныние, и взгляды словно спрашивали - "Неужели мы остались одни?". Говоря "наши", я имею ввиду и Сюзанну с Люси, ведь они остались с нами. Всё реже появлялись шутки, разговаривали, в основном, по необходимости. А Лёшка, наоборот, в ту ночь как будто повзрослел. За любое дело брался не по принуждению и не для того, чтобы уйти от гнетущих мыслей, а в охотку и с радостью. Он даже другим задавал тон. Но стоило этим другим уйти от него, как опять улыбка слетала с их лиц. И вскоре дежурство у радиостанции начало превращаться в нечто "для галочки". Глядя на женщин, и Том, и Фрэнк, да и Дима тоже всё чаще ходили с постными лицами. Только Гуртбергу, казалось, всё ни почём. Он делал свою часть работы и всегда при этом выглядел свежим и весёлым.

Наконец, нам с Сашей такое положение надоело, мы посоветовались наедине и за очередным ужином решили положить этому конец. Мы напомнили всем о тех, не очень-то и далёких днях, когда ещё не было радиоприёмника. И никто представления не имел о том, что кто-то вообще сумел выжить, кроме нас. Мы строили дом, ходили в город, ели консервы и не тужили особо. Дети вдвоём бродили по пустой земле и выжили. Кампания путешественников почти два года не встречала никого. Что же изменилось теперь? Нас выбросило в пустыню? Или в Антарктиду? Кстати, там сейчас не так уж холодно и мясо есть. Мы знали, что пингвины выжили.

Или землетрясение разрушило все наши постройки, земля дала трещину, и туда провалились все припасы? А озеро обмелело, и мы остались без еды? Лена повесила нос ещё до этих толчков, а теперь и глаза потускнели. А ведь при постройке дома и нам, мужчинам, фору давала. Может быть, на вас всех подействовало то, что раньше мы не имели представления о масштабах кувырка и не знали - удалось ли кому выжить, а теперь мы "точно знаем", что остались одни? Так, что ли? Тогда вспомните ещё и то, что пока мы сами о себе не заявили, о нас никто не знал. Так что, если никто не отзывается теперь, ещё не означает, что мы остались одни.

Если верить старой карте, то обе Америки, Австралия и Антарктида для нас недоступны из-за препятствия в виде океана. Однако, при желании мы можем обойти наш континент и Африку. Значит и к нам смогут добраться выжившие с этих мест. Конечно, при условии, что у них на руках есть действующий приёмник. Раньше небо скрывалось за облаками, но теперь есть возможность сообщить свои координаты с точностью до нескольких десятков километров. Можем сделать это и более точно, но пока не нужно.

Первая координата - это широта. Любой человек, где бы он ни находился, но если слышит нас, поймёт, как она определяется. Есть две возможности. Первая - ночью найти в небе Полярную звезду, а мы объясним как, и вычислить её угол относительно горизонта. Он составит широту места. Второй - по Солнцу. Угол между ним и зенитом в полдень летнего солнцестояния в точности соответствует широте места наблюдения. Зная свою широту и нашу, возможный радиослушатель определится, в какую сторону ему необходимо идти, на юг или на север.

Вторая координата - долгота. Раньше за нулевой меридиан принимался Гринвичский. На сегодня таковым мы установим наш. И каждый день ровно в полдень, в тот момент, когда Солнце находится на небе в своей наивысшей точке, передадим сигнал по радио. Приняв его, человек сравнит разницу во времени между полуднем нашим и своим. И теперь сможет выбрать второе направление - восток, запад.

А если у него нет часов, объясним устройство солнечных. Для этого надо вбить в землю шест, и по окончанию тени от него на земле рисуется линия, по мере движения Солнца. Она похожа на гиперболу летом и на параболу зимой. Линия, проведённая от основания шеста к центру кривой соответствует местному меридиану. А мы поможем разделить кривую тени на часы. Для этого каждый час станем передавать сигнал.

Составим подробную инструкцию на всех возможных языках, знатоки которых имеются среди нас. Предавать её станем не только ключом, но и микрофоном. Выберем несколько волн из тех диапазонов, что есть в большинстве домашних радиоприёмников, чтобы повысить шансы быть услышанными.

Остаётся вопрос - как долго следует вести передачи? Давайте, прикинем примерное время. От нас до Чукотки, а это самая дальняя оконечность нашего материка, что-то около 16000 километров. Если двигаться пешком каждый день по 10 часов, понадобится 320 дней. Это если по прямой, без встречных рек, гор и при точном знании направления. Да, и продуктами вас всю дорогу снабжают, то есть не надо тратить время на её добычу. А с учётом всего перечисленного понадобится года два, а то и три.

К тому же два таких факта, как появление вблизи нашего дома огромного озера, противоположный берег которого не просматривается, и поднятие нашей местности ввысь на 700-800 метров, говорят о том, что современная карта претерпела существенные изменения. Может быть, на месте Сибири теперь океан, а Гималаи скрылись под водой. Через много-много сотен лет мореплаватели обойдут все материки вдоль берегов и составят новую карту. А пока остаётся лишь гадать о времени прихода к нам возможных выживших.

Но примем на какое-то время самый худший из возможных вариантов - мы, 13 человек действительно остались последними. Что предлагают ваши повисшие носы? Камень на шею и бегом на озеро? Но ведь Лена сама же когда-то сказала, что нам выпал очень редкий шанс. Ну и как же вы им хотите в конце концов распорядиться?

-- Дети, - за всех ответила Ольга, - нам нужны дети. Вы, конечно, правы. За прошедшие годы мы сделали многое, а дальше сделаем ещё больше. Но и с Леной я полностью согласна - какой во всём этом смысл? Ни у кого из нас, здесь сидящих, ну разве за исключением Гуртберга, не было детей. Вы, мужчины, ещё в самом начале постановили отменить приход нового поколения до тех пор, пока мы хоть немного не встанем на ноги и не обустроимся. На наш, женский взгляд, такая пора уже наступила. И чем больше мы будем тянуть, тем хуже для всех нас. Дети - это наше будущее. А кому нужна бессмысленная жизнь, пусть даже и доставшаяся по счастливому билету? Такой ответ вас устроит?

Мы переглянулись с Сашей, с Димой и расхохотались. Действительно, было такое. Ещё в самые первые дни, даже не обсуждая с нашими женщинами этот вопрос, мы просто поставили их перед собственным решением, о котором только что сказала Ольга. Саша тоже постановил с Настей - "утрясётся мироздание, тогда и подумаем". Теперь ещё выяснилось, что и Томас с Фрэнки решили у нас обосноваться для того, чтобы у их будущих детей первые воспоминания не связывались со скитаниями.

-- Вот оно что, - я вновь переглянулся с мужчинами.

На этот раз со всеми. И получил от каждого кивок согласия.

-- Что же, если вопрос только в этом, то установленное временное табу снимается.

-- Не только в этом, - Лена посмотрела на меня тяжёлым взглядом, - я конечно же благодарна Ольге за солидарность в вопросе детей. Но меня с каждым днём беспокоит и другой вопрос. Вам ни о чём не говорит отсутствие зверей и птиц?

Ольга повернулась к ней:

-- Но ведь катастрофа задела не только людей.

-- Да, она задела всех. По-моему, только рыбы и пингвины не пострадали, за остальных морских жителей не берусь судить. Но отсутствие зверей сухопутных говорит о том, что теперь начнётся новый виток эволюции. Каким-то видам всё-таки удалось выжить если не здесь, то в других местах. В своё время астероид погубил динозавров и дал возможность появиться нам, людям. Церера погубила людей, кто же рванёт вперёд на этот раз?

-- Но ведь остались же мы, - возразила Люси.

-- Но нас мало. Это я к тому, что животные размножаются быстрее и взрослеют быстрее. А отсутствие естественных врагов ещё и подстегнёт этот процесс.

-- Однако, Ной и компания стояли у таких же истоков, как и мы, - не согласилась наш знаток Библии.

-- А если это сказка?

-- Тогда остаёмся мы, все здесь присутствующие. 13 живых фактов, - подключилась к разговору Люси, - когда-то же люди появились на этой планете. Неважно, произошли мы от обезьян или являемся потомками экипажа космического корабля, приземлившегося на вынужденную посадку и не сумевшего улететь обратно. Факт - люди здесь когда-то появились и выжили. И вряд ли человеческое племя было тогда многочисленным. Но не появись они тогда, не было бы и нас. А вот если мы не сумеем выжить, тогда точно начнётся новый виток эволюции. Однажды в каком-то журнале мне повстречался рисунок - на болоте стоит цапля, а из её клюва свисает тело лягушки. Но не просто свисает, лягушка своими лапами ухватилась за шею цапли и сдавливает его. А под рисунком подпись - "Никогда не сдавайся". Пока что нас судьба хранит, и я думаю, не стоит торопиться с камнем на шее к озеру. Туда мы всегда успеем.

-- Я тоже хочу сказать своё мнение, - подключился Томсон, - ты, Александр, прав. Мы поучаствовали и в самой катастрофе, и её последствиями "насладились" в полной мере. Когда мы шли по пустым дорогам, то да, действительно не знали ничего о том, какому же количеству людей удалось выжить. И с достаточным основанием предположили, что удалось это очень и очень немногим. Мы предполагали, но не знали. Это разные вещи. Когда добрались сюда и встретились с вами, то узнали. Действительность оказалась суровой, но мы её приняли. Теперь мы знаем, что эфир девственно чист. И это радует нас ещё меньше, чем предположения. Просто надо время, чтобы справиться со всем этим. Я не сильно отклонюсь от истины, если скажу, что лучший способ - это погрузиться в работу и поддерживать друг друга? Гуртберг, ты-то что скажешь?

-- Я? Да я просто наслаждаюсь отсутствием жены!

Глава 19. Большая стройка.

В тот день мы покончили с переносом вещей в новый склад. А наутро разделились, я с Сашей занялись погребом, для женщин первоочередная задача осталась прежней - огороды, обеды, стирка и помощь строителям. Остальные принялись за новый дом. Исходя из того, что на 2 человека требуется одна комната, их получилось 7. Но мы запланировали 8, свободная комната станет общей.

В нашем районе изначально оказалось очень много принесённых деревьев. В радиусе с километр их лежало многие тысячи. Но так было не везде, в городе не встречалось ни одного. И в том месте, где мы с Димой пробивали дамбу, отводя реку в старое русло. А вот на месте моего бывшего жилища тоже лежала большая полоса, километров 5 длиной. Фрэнк говорит, что в дороге им не встречалось ничего подобного. Так лишь, десяток-другой деревьев. Вероятно, волна своим фронтом смывала леса и унесла их в океан. Но и нам немного досталось.

Где-то на побережье сейчас бухты забиты деревьями. В нашем озере, я уже упоминал, тоже часто появляются плавающие деревья. Мы даже приспособили для их вылова лебёдку, которую заблаговременно убрали, в ожидании возможного землетрясения. Теперь она вновь стоит на берегу. Кто-нибудь на плоту уходит с берега, увозя с собой конец троса. Привязывает комель дерева, а другой крутит лебёдку и вытаскивает дерево.

Томсон в первый же день, появившись у нас, порадовался нашим припасам. Он часто ходил к штабелям и присматривал хорошие экземпляры. Ещё в пути наши путешественники не раз обсуждали дом, какой бы они построили, реши остановиться где-нибудь. И весь его целиком, и отдельные части продумали до мелочей. И теперь предложили нам воплотить свои замыслы на деле. Мы, конечно же, особенно не сопротивлялись. Сели за стол и на листе бумаги Томсон изобразил их общую мечту и объяснил детали. Где-то мы соглашались, где-то спрашивали, а где-то и спорили. Но Томсон и Фрэнк сумели отстоять большую часть своего замысла.

Такие споры мы все вели в предыдущие дни, а теперь, когда пришли к общему знаменателю, Томсон возглавил строительство. В первую очередь предварительно разметили участок, исходя из того, что по центру дома должен находиться один из подвалов бывших здесь некогда гаражей. В нём предстоит сложить печь для обогрева всего дома в холодные периоды. Под каждую комнату планировалась площадь 4х5 метров. 4 комнаты с одной стороны дома, столько же с другой, посредине коридор, шириной 2 метра. Итого, получилась площадка 16х12 без учёта толщины брёвен. Поэтому разметка и считалась предварительной.

Затем вытащили из припасов брёвна, выбранные Томсоном, и отрезали их по длине в 7 метров. Выстелили пол под две смежные комнаты и связали эти брёвна первым венцом, обозначив и первый угол. Затем также выстелили постепенно пол под весь дом. К концу этого первого периода строительства у нас пол лежал весь, первый венец обозначал все наружные стены и внутренние, между смежными комнатами. Уже было видно - где коридор, где станет крыльцо, а где комнатные двери. Покоились полы на бревенчатых колодцах метровой высоты.

-- Такая высота необходима для того, - объяснил нам прораб, - чтобы имелась возможность пробраться к любому колодцу и поддомкратить его, если в будущем он просядет и дом начнёт перекашивать.

Фрэнк непосредственного участия в раскатке брёвен не принимал. Но от его работы успех общего дела зависел в не меньшей степени - он ковал скобы для стяжки брёвен. Хотя Томсон мастерски сшивал замками углы и перегородки, оставался пол, тоже из брёвен. И скоб на него ушло не меньше, чем в своё время хлеба в закрома Родины. Материал для них он добывал на остатках развалин бывшего Лениного дома. Разбивал кувалдой и зубилом бетонные блоки и вынимал из них арматуру. Возле обрыва, где мы спускались раньше к ручью, устроил временную кузницу с горном, мехами и наковальней.

Из неделовых обрезков брёвен, что оставались после нашей работы, делал древесный уголь. На котором прогревал арматуру, рубил её на заготовки, загибал и оттягивал концы, заостряя их. Однако, само остриё таковым не являлось.

-- Если его довести до состояния иглы, оно расколет древесину. А вот если сделать туповатым, он всего лишь её сожмёт, и дерево в будущем не треснет.

Его самым активным помощником стал Лёшка, заявив при этом:

-- Дом я уже помогал строить, посмотрю теперь, что такое кузнечные работы.

-- Кувалдой только сильно не маши, - подшучивала Аннушка.

До кувалды ему было ещё далековато, но вот двухкилограммовым молотом он уже неплохо владел. Правда, стоя на чурбачке, и двумя руками. Но как всегда не жаловался на то, что ещё мал, а потому и сил не очень много.

Немало мы копий поломали на этапе проектирования, решая проблему отопления. Фрэнк хотел поставить в подвале печь и провести от неё кирпичные дымоходы через все комнаты. Осмотрев наши припасы, загорелся идеей провести водяное отопление. Трубы есть, разных диаметров, и не важно, что они гнуты, выпрямит. Есть материал для котла, восстановленный сварочный генератор, масса электродов в заводской упаковке. Можно сварить отличную систему. Мы не соглашались - трубы изнутри постепенно проржавеют, а бак обгорит в топке. И вообще, нам надо учиться приспосабливаться уже без былых благ цивилизации. Пройдёт время, и всё металлическое превратится в труху. На наш взгляд, стоило вернуться к их первоначальной идее - дымоходы по всему дому.

-- Вот так, да? Какие проблемы? Уж если отказываться от благ, так полностью. Снимаем с себя всю одежду, сжигаем постройки и роем землянки. Палками роем? Один мой знакомый никогда не курил и умер со здоровыми лёгкими.

-- Это ты к чему?

-- Мы переселимся в землянки, а на нас метеорит свалится. И толку от вашего отказа? До того момента, как трубы рассыпятся, ещё жить и жить. Может не одно поколение придёт на смену другому. Кому-то из них действительно придётся решать проблему отопления в ином свете. Но я не понимаю - нам-то какой смысл отказываться от того, что имеем? А трубы изнутри ржавеют не потому, что там вода, а потому, что её оттуда сливают. Мы не будем сливать, зачем? Если где-то потечёт, в наших силах провести ремонт оперативно. Бак обгорит? Сварим его из толстого металла. И ещё два бака по тому же размеру в запас. Простой дымоход так не обогреет, как трубы с горячей водой.

В конечном итоге ему удалось убедить нас. Поэтому, укладывая второй венец брёвен, Томсон позаботился об отверстиях в будущих стенах для труб. А сам Фрэнки отковал к этому времени второй комплект скоб для потолка и переключился на отливку "стёкол" для окон.

В нашем распоряжении имелось большое количество пластмассовых бутылок из-под газированных напитков и пива. Нам они достались в качестве приза за выживание, из бесконечных городских подвалов. Уничтожая содержимое, тару не выбрасывали. Надеялись на возможное решение по её утилизации с пользой. Теперь Фрэнк сказал нам за это "спасибо" и принялся за дело. Прессовал каждую бутылку отдельно и укладывал её в небольшой бак. Который поставил на горн и разжёг пламя. По мере плавления добавлял ещё бутылок, пока бак не заполнился. А затем прессом выдавливал массу в несколько форм. Которые изготовил из толстых и ровных алюминиевых плит и уголков, ограничивающих размеры. И делал их по единому стандарту 30х30 сантиметров. За один приём выходило 10 пластмассовых плиток.

Наштамповав их целую гору, переключился на решение другой проблемы. Для сварочных работ обязательно и для других нужд желательно, требовался источник электроэнергии. Как сказал не так давно Томми:

-- Король умер, да здравствует король!

Наш ручей иссяк, но взамен появился более мощный источник вращения для генератора - ветер. Вот он и принялся за ветряк. Но плотницкие работы для Фрэнка - не родной вид занятий. По этому поводу наш прораб пошутил:

-- Я нашёл работу на пол ставки.

Он одновременно руководил и нами и Фрэнком с Гуртом, которому пришлось переключиться для помощи. Там подготовили 4 длинных бревна по 10 метров, гладко их обтесали и вырыли ямы под каждое. Когда пришла пора установить их в вертикальное положение, мы все оставили свою работу и, буквально за пару часов, выставили опоры и связали их между собой. Здесь тоже пригодились металлические скобы. Затем Фрэнк с Гуртом уже сами сделали высокую лестницу с промежуточной площадкой на одной из сторон ветряной установки. И так же сами протащили трубу, предназначенную на роль вала, передающего вращение от лопастей вниз, к генератору.

Лопасти ветряка Томсон предложил ставить не в вертикальной плоскости, как ожидалось, а в горизонтальной, как у анемометра:

-- Это значительно облегчит нашу работу. В первом случае требуется опорно-поворотный механизм, поворачивающий установку всегда лицом к ветру. Мы же сделаем их вогнутыми и расположим на вертикальном валу. Когда ветер попадает на лицевую сторону лопасти, он давит на неё и заставляет повернуться саму и, следовательно, вал. Когда же лопасть поворачивается к ветру тыльной стороной, тот её просто огибает. Потому что к этому моменту лицом уже повёрнута другая лопасть, и ветер давит на неё с большей силой. Эта разница в силе давления на лицевую часть и тыльную позволит нам ловить ветер с любого направления.

Мало того, он с Фрэнком в своём длительном походе продумали и защиту установки от слишком сильного ветра. Для этого поверхность каждой лопасти сделали не цельной, а на манер жалюзи. Чем сильнее дует, тем больше они открываются, и следовательно всё большая часть ветра проходит мимо. Внизу с помощью двух шестёрён вал передавал вращение на редуктор, а тот вращал генератор. Когда редуктор сотрётся и железо рассыплется, грядущие поколения придумают новый способ. А мы постараемся передать им свои знания.

К тому моменту, как Фрэнк зажёг электродом дугу, уже укладывали брёвна на последний венец дома, потолочный. И теперь, когда каркас был готов, требовались доски и в большом количестве. Пол по всем комнатам, двери, дверные коробки, оконные рамы, крыша. Я уже не говорю о мебели. Те несколько пил, что привёзли в день землетрясения, теперь пригодились. Без них пришлось бы туговато.

На обрыве, с которого мы с Димой спровадили однажды двух великовозрастных бомжей, а в его стене теперь мы с Сашей били тоннель, построили большой помост. На него закатывали подготовленное бревно, закрепляли с одного торца и распускали на доски старым дедовским способом. Один человек становился над бревном, второй спускался вниз и ловил все образующиеся опилки. Вверх-вниз, работа нудная и скучная, а для нижнего работника так ещё и противная. Работали одной пилой, разбившись на пары и меняя друг друга после каждого бревна. Остальные в это время занимались постройкой крыши, затем оконными рамами, дверьми и полами.

Томсон, как плотник, со стройки почти не отлучался. В одной из комнат организовал временную мастерскую для обработки досок. Фрэнк складывал печь в подвале, варил и устанавливал нагревательный бак и трубы отопления по всему дому. Лёшка повсюду следовал с "дядей Фрэнком", а теперь внимательно следил за возможными очагами возгорания от разлетающихся с электрода искр. Для этого возле него всегда стояло ведро с водой и большая банка. Он подносил электроды, подавал инструмент, придерживал ещё не закреплённые трубы.

Опилок собиралось много. Наши женщины, кто был свободен от другой работы и помощи нам, мужчинам, грузили их в мешки, подавали наверх и пересыпали в тачки. А затем отвозили к дому, чтобы в будущем засыпать в завалинки. Которые ещё предстояло построить. Это ведь прошедшая зима нас особенно не морозила. А что скажет следующая? Небо ведь теперь открылось и одеяла из облаков больше нет.

Для погреба выбирали место и нашли хорошее решение. Я уже говорил, где мы с Сашей трудились. Перед этим предлагался вариант обычного вертикального колодца и большим помещением внизу. Но копать горизонтальную штольню оказалось намного легче. И мы присмотрелись к стене обрыва. Её высота в одном месте доходила до шести метров. Если в ней прорыть наклонный коридор, то мы вполне достигнем своей цели. И даже справимся вдвоём, ведь землю можно вывозить на тележке.

Подготовили два десятка брёвен для крепежа и взялись за кирки и лопаты. Выбирали землю и отбрасывали её в сторону. Прошли первый метр и закрепились. Вдоль обеих стен положили по короткому бревну и распёрли их поперечными, чтобы не уходили со своих мест, получился пол. На него потом постелим доски для нормальной ходьбы. На них, опять же вдоль стен, поставили брёвна, на торцы которых забросили потолочные коротыши. И все их связали между собой скобами. Всё-таки пришлось Фрэнку поработать на нас.

Потом снова взялись за лопаты, ещё метр и снова обшивка брёвнами. Дальше работа пошла немного медленнее - землю приходилось уже не выбрасывать, а вывозить. Даже не землю, а глину. Если нам понадобятся кирпичи, теперь мы знаем, где взять материал для него. Мы прошли первые 4 метра и сделали боковое ответвление, консервы срочно требовали прохлады. Вырыв и обшив небольшое помещение для них, двинулись дальше.

Когда проектировали и строили ветряк, то предусмотрели возможность раскрутки не только сварочного генератора, но и автомобильного. Их можно вращать вмести или по отдельности, смотря, в чём нужда есть. Нам в подвале потребовалось освещение, и с каждым днём всё острее. Поэтому приходилось и его пускать в работу.

На женщин, кроме всего прочего, легла и обязанность ловить рыбу, мы же туда выбирались только раз в неделю. Воскресенье работали по сокращённому графику, до обеда, потом законный выходной. Но один из мужчин всегда оставался дома, в качестве сторожевой собаки. Мало ли что может произойти в наше отсутствие. Однажды пришла моя очередь, и я решил обойти наши огороды.

Прошлый год был холодным, и урожай практически не удался. Посадили 20 ведер картошки, собрали 15. До посадки этого года дожили только 10, которые мы опять же посадили. Сколько соберём на этот раз? Судя по раскидистой ботве, надежда нас не оставляет. Буйная, красивая, цветёт как клумба. И ни одного вредителя. Былая мечта огородников, воплощённая в реальность. Припомнился старый анекдот про колорадского жука.

Председатель колхоза перед севом выступает на собрании:

-- Товарищи, в позапрошлом году мы посадили картофель на общей площади 100 гектар. Урожай составил по 10 тонн с гектара, но половину сожрал колорадский жук. В прошлом году мы посадили картофель на общей площади 200 гектар. Урожай составил по 15 тонн с гектара, но половину опять-таки сожрал колорад. Давайте, мы в этом году все наши поля засадим картофелем. Пусть он, гад, им подавится!

Не только этого вредителя не видно, комарьё и прочий гнус исчезли. Вообще-то, они выводятся в воде. Но когда пришла волна, они все уже "стали на крыло", и вода их смела. Вот бы здорово, исчезни они как вид.

Тёплая погода и жаркое Солнце быстро подняли наши посевы, только радуйся. Мы уже начали собирать огурцы, а помидоры ещё наливаются. Но посадили их много, с расчётом засолить на зиму. Капуста уже понемногу нарастает новыми листьями. И для нас, и кролики похрустят. Арбузы с дынями разбросали свои плети. Небольшое поле подсолнухов начинает желтеть, нащёлкаемся семечек. Кукуруза спеет, мечта товарища Хрущёва. Мамалыга хлеб заменит, когда пшеница закончится.

Пока мы строим дом с утра до вечера, нет времени сюда заглянуть. А наши женщины и нам успевают помочь, и здесь красоту такую навели. Повезло нам всё-таки с ними. Не ноют, не паникуют, делают своё дело и не считают, что может быть иначе.

Трава тоже полезла вверх. Женщины её косили для кролей и уже начали заготавливать на зиму потихоньку. Ещё подрастёт повыше, надо самим за косы взяться, помахать часок-другой. В одном месте присел и раздвинул траву. То, что я увидел, не могло не порадовать - крохотный росток берёзки, всего только 3 листочка. Не задеть бы его ненароком. Оглянулся по сторонам, приметил кучу веток, выбрал несколько и огородил росток. Следующей весной надо пересадить его на другое место, а то здесь не раз с косой будем проходить.

Поползав в траве, я нашёл ещё несколько десятков ростков и все их обозначил. Встретились несколько хвойных, похоже, это сосны. А один попался - вроде бы сосна, но всего 4 иголки. И ещё нашёл (ну, тут с Гурта, конечно, магарыч) росток винограда. Дикий, правда, из семени культурный не растёт. Но может быть, у кого-то из нас проявятся мичуринские способности и окажется лёгкая рука? В одном месте встретил... не может быть... ну да, я же сам сюда в прошлом голу воткнул грецкий орех наудачу. Принялся, значит. Моя ты радость.

Кустарника тоже полезло много, предстоит ещё с ним побороться. И здесь, и по нашим дорогам. Он любит пустые места забивать, только дай ему слабину. Я присел на краю одной из грядок. Так уж мы, люди, устроены, что среди нас должен быть кто-то один, кто несёт персональную ответственность за всё, происходящее вокруг. На сегодняшний день такой груз несу на себе я, просто потому, что так сложились обстоятельства. Случись это до кувырка, нами бы руководил Саша. Меня такая ноша особенно не напрягает. Ведь все проблемы мы решаем сообща, выставляем все аргументу наружу. Мне только и остаётся, что принять единственно верное решение, которое буквально витает в воздухе.

Никогда не забуду Ленины глаза, когда мы выбрались из подвала через несколько минут после ухода воды, и я сказал, что начинаем строить дом. Это сейчас такое решение кажется само собой разумеющимся. А тогда оно меня самого удивило. Какой, к чёрту, дом? Тут бы в нормальный рассудок вернуться.

Теперь по радио никто не отзывается, миллион против одного, что просто некому. Но если и я с этим соглашусь, тогда точно все увянут. И эта картошка, слева от меня, пожухнет на корню. По старшинству возраста я на втором месте после Гуртберга, Саша на 2 года моложе. Если со мной что случится, ответственность перейдёт к нему. Ответственность, не власть. Этого не понимали многие наши правители. Одно дело, если ты управляешь страной, и совсем другое дело, если ответственность за верные решения управляет тобой самим. Как сказал Томсон, предполагать и знать - разные вещи. Предположи ты верным одно из двух, и ты будешь прав в одном случае из двух. Но другие должны быть уверены, что ты выбрал наилучшее решение и отдаёшь себе в этом отчёт. Даже, если не признаёшь его открыто.

Томсон опять-таки был прав относительно предположения и знания. И я сам больше, чем уверен - никто и никогда уже не ответит нам (по радио). Прошло 2 месяца, мы ежедневно выходим в эфир, каждый день меняя язык сообщения. А нам по-прежнему никто не отвечает. Ждём ещё 22 месяца, закрываем радиостанцию и крепим на неё табличку:

"Музейный экспонат. Средство общения древнего человека. Просьба руками не трогать".

Чёрт побери, как же хочется забраться на эту ветроустановку и завыть волком! Просто отораться, отругаться и отматериться. Отвести душу, спирт не помог, хоть я и старался. Может, тогда станет легче? А ведь я ещё не был наверху. Подошёл к ней, проверил стопорный трос - жалюзи открыты, лопасти зафиксированы, и полез наверх.

Вы когда-нибудь забирались на крышу своего дома? Нет? Ну так попробуйте, зрелище замечательное. Другая точка зрения всегда полезна. Отсюда словно горизонт отодвигается. Что там говорится насчёт разницы между ползающим и летающим? А я с собой ещё и бинокль прихватил.

Дамба, вот она, рядом, сухая и пустая. Правее раскинулись городские развалины, градусов 30 по горизонту занимают. Потом идёт дорога, по которой мы ездим туда-сюда. Очень пологий склон холма, закрывающий остальной город и моё былое жильё, ещё градусов 150 отбирает. Изначально его не было, столпотворение от кувырка подняло землю На его переднем плане лежали грядки, правее навес на большом пустыре, дальний склад, потом, если поворачиваться, ближний, стройка. Уже стоит каркас крыши с четырьмя балконами на разные стороны, два ската обшиты досками и сверху подготовлена площадка под телескоп. После полного окончания всех работ в самом доме мы вернёмся к обсерватории.

Во! Отсюда берег нашего озера видно. Лёшка прыгает от восторга и с Аннушкой на пару хоровод завёл. Узкий участок берега, такая небольшая расщелина. А дальше опять пошёл другой холм, прикрывая само озеро. Сухой ручей и опять дамба.

Город лежал с юга, озеро на северо-востоке, а мой бывший дом на западе. Зажмуриться бы сейчас покрепче и очутиться там хоть на минуту. И что? Что ты там забыл? Здесь у тебя 12 человек, полностью тебе доверяющих, и ты можешь на них положиться. Сколько их было в прошлой жизни? И что, действительно были? Что тебя ещё тянет? Былые блага? И всё-таки нам выпал самый счастливый билет. И 2 года назад, и 2,5 месяца тоже. Самая большая ценность, которая сохранилась, это небольшой родник возле дома. Единственный источник питьевой воды. Если он когда-нибудь иссякнет, придётся выпаривать воду из озера.

Нет, с самим собой бороться - неблагодарное занятие. Наверное, меня в гроб положат, а я всё ещё буду спрашивать - "и что?". Так что спустился вниз и развёл огонь в печи, скоро мои вернутся, надо приготовить что-нибудь перекусить. В наших запасах ещё оставались консервы, в частности тушёнка. Были и макароны в герметических полиэтиленовых пакетах, только они и не размокли в городе. Отварил большую кастрюлю макаронных ракушек, заправил несколькими банками тушёнки и настрогал салата из зелени. Огурчики, петрушка, укропчик. А ведь ещё в прошлом году только лопухами питались. И масла подсолнечного у нас ещё несколько сот бутылок, но это много. Теперь мы уже своё можем давить по осени

Прошло немного времени и отдыхающие вернулись домой с мешками свежей рыбы в тележках. Как же она мне надоела! Если когда-нибудь археологи проведут анализ моих бренных костей, то однозначно придут к выводу - сей экземпляр есть недостающее звено в цепи эволюции. Он был прямоходящим, как мы, люди, но жил в воде. Он был амфибией, доказательством служит большой процентный состав фосфора в клетках его костей.

Лёшка соскочил с багажника дяди Диминого велосипеда и побежал ко мне, чтобы первым сообщить новость:

-- Дядя Витя, ты не поверишь, кого мы видели на озере!

-- Дай угадаю, - я прислонил раскрытую ладонь пальцами к голове, изображая мыслителя, - это были русалки?

-- Нет

-- Акулы?

-- Тоже нет.

-- Может, белые медведи на льдине грелись?

-- Снова не угадал! - он смеялся от радости, что загнал меня в тупик, но смилостивился, - это были дельфины!

-- Ого! - я совершенно искренне удивился и даже растерялся.

Невольно прошёл взглядом по лицам взрослых, пытаясь прочесть подтверждение. И все они согласно закивали.

-- Но откуда здесь дельфины?

-- Не знаю, - Лёшка пожал плечами, - их было пятеро и все они такие весёлые и добрые.

-- Они меня даже покатали, - Аннушка буквально светилась от радости.

Ольга за это время подошла к столу и заглядывала в кастрюлю. Потянула довольно носом и улыбнулась:

-- Вот молодец! Они появились, когда мы уже немного поплавали и загорали на берегу. Гуртберг сидел на помосте и ловил рыбу. Пятеро дельфинов появились ниоткуда и вынырнули у него прямо перед носом. Надо было видеть, как он от неожиданности откинулся на спину и дико заорал. Подумал, что это акулы.

-- Хулиганы, - вставил Гурт.

-- Они действительно такие озорные! Пока наш рыбак приходил в себя, выпрыгивали из воды и стащили весь его улов с помоста.

-- Как он на них ругался, - Дима покачал головой, - это надо записать, поэма выйдет! Когда сообразил, что это не акулы, а мирные дельфины, схватил в одну руку оставшуюся рыбину за жабры, в другую удочку и такими словечками принялся их поносить, что даже Фрэнки с Томсоном не смогли перевести.

-- Это были местные идиоматические обороты, - заметила Люси, - местные, в смысле сиднейские. А дельфины пляшут в воде на своих хвостах и ещё больше его поддразнивают. А потом они скрылись и через несколько минут вернулись обратно. В своих зубах каждый из них принёс по большой рыбе и забросил на помост.

-- А потом Анна всех нас напугала, - продолжила Ольга, - она разбежалась от берега, прошмыгнула мимо Гуртберга и прыгнула в воду. Ухватилась за спинные плавники двух дельфинов, и они понесли её вдаль от нас. Мы сначала закричали от страха за неё, думали, унесут куда подальше. Но они сделали большой круг, наверное с километр, и вернули её обратно. Она была такая счастливая, надо было видеть!

Я посмотрел на Лёшку:

-- А потом вы с Аннушкой водили хоровод на берегу.

-- Откуда ты знаешь? - он удивился.

-- А по телевизору смотрел.

Он взглянул на меня с недоверием:

-- Не может быть!

-- Конечно, не может, - и сказал правду, указывая на ветряк, - я вас с этой вышку видел, в бинокль.

-- С него видно озеро?

-- Не совсем, только маленький участок берега. Как раз то место, где вы довольные скакали. А у меня тоже новость.

Теперь все замерли. Вот, чёрт, и ляпнул же! Прав был Саша, следи за собственными словами. Наверняка они подумали о радиостанции. Пришлось быстро поправиться:

-- Я ростки нашёл, новые деревья принялись. Я их палками огородил. Поедим, сходим все вместе, покажу. Будущей весной пересадим на новое место. Гурт! Среди них и виноград встретился, но дикий.

Он не понял меня, и Люси перевела. На что он ответил:

-- О? - и выдал несколько слов на английском.

Теперь Люси перевела для меня:

-- Он говорит, что с дикого винограда получается более крепкое вино.

-- Йес, - тот довольно потёр руки, потом сжал правую ладонь в кулак и поднял большой палец, - о!

Рыбу перенесли в тень, чтобы не парилась на солнце, и сели за стол. Все мы успели проголодаться, так что мои приготовления оказались весьма кстати. Саша продолжил рассказ:

-- Не поверишь, всю вот эту рыбу, - он кивнул в сторону мешков, - нам дельфины принесли. Мы их даже не просили. Наверное, они поняли высказывания Гуртберга и осознали свою ошибку. Очень похоже на то, что им доставляло удовольствие таскать её для нас. Делали это играючи, как будто соскучились по общению. Мы потом и в воду заходили, но Лёшка так и не решился повторить Аннушкину прогулку.

-- Страшно? - я положил ладонь на маленькие плечи.

А он потупил взор.

-- Ничего, не расстраивайся. Страх говорит о твоей осторожности. Если дельфины не уплывут, ты своё ещё наверстаешь. Послезавтра и я вечером схожу, посмотрю на них. Интересно, откуда они взялись? Ведь это озеро с морем не соединяется, факт. Ведь нас загнало на такую высоту, что будь иначе, вода просто ушла бы.

-- Байкал тоже не в низине находится, а там тюлени жили, - подсказал Саша, - может, наше озеро не такое уж и озеро. Может, оно больше похоже на море? Я думаю вот о чём. Мы обычно ходим туда за рыбой через день. Надо завтра сходить, иначе дельфины и правда уплывут. Пусть они привыкнут к нам.

Подвал и дом закончили практически одновременно. Дом, как и везде, сдали с недоделками, но это уже мелочи. Главное то, что теперь мы все живём вместе, в каждой комнате большое окно. И пусть "стёкла" не на 100% прозрачны, немного мутноваты, зато их по 20 штук в раме. И этого достаточно. Вход сделали на юг, поэтому 4 комнаты больше освещены утром, а другие после обеда, всем поровну. Комнаты разыгрывали по жребию. Аннушка из одной шапки вытаскивала записки с именами, а Лёшка из другой - номера комнат.

Сначала не было дверей и полов. Вселились, как только крышу накрыли, обычными досками, внахлёст. Потом сделали двери - общую и по комнатам. Затем стелили полы, построили крыльцо и красками разукрасили снаружи. Казалось - работе не будет конца. Но пришёл день и приёмная комиссия в лице всех нас постановила - стройке шабаш, неделя отдыха.

На дворе уже стоял сентябрь 2014-го года. Мы достигли неплохих результатов в сельском хозяйстве. Собрали 60 ведер картошки, колорад её не сожрал. Несколько мешков семечек и очень много кукурузы. Засолили 5 небольших бочек огурцов и помидор. За неимением деревянных, воспользовались металлическими, выстелив изнутри полиэтилен. Но Томсон обещал на будущий год подготовить настоящие, из акации и дуба. Сказал, что сумеет сделать, и мы ему верим.

Собрали 5 мешков пшеницы, уже несколько раз пекли хлеб. Яиц нет, но есть несколько мешков яичного порошка и дрожжей. Ароматный мякиш и зажаристая корочка показались всем верхом наслаждения.

Дельфины всегда радовались нашему приходу на озеро. Они уже чётко усвоили, что кто-нибудь из нас появляется там раз в два дня, после обеда. И встречали нас издали своими свистами и пощёлкиваниями. Часто они устраивали между собой свару за право покатать Лёшку с Аннушкой. Тогда мы нашли выход - забирались в воду все, кто пришёл на рыбалку или просто отдохнуть. И каждый дельфин оказывался "при деле". Когда же мы собирались домой, они также, криками, прощались с нами и уплывали вдаль. В какой-то мере им тоже повезло - огромный водоём, полный рыбы, нет врагов и главное - никто не гадид в их дом. Правда, они оторваны от своих сородичей в океане. Но по их весёлым лицам не скажешь, что это обстоятельство их сильно угнетает.

Глава 20. Разбитый самолёт.

Неделю мы пробездельничали и наметили дальнейшую работу. Теперь Томсону предстояло занять старый дом под столярную мастерскую, Фрэнку наладить стационарную кузницу. Судя по высказываниям каждого из нас, изначальные размеры этих мастерских придётся увеличить. Потому что мне, например, понравилась работа с деревом, Саше тоже. А Гуртберг и Лёшка проявили интерес к железу. Дима же твёрдо держал свою линию - астрономия.

Наши путешественники рассказывали, что по пути сюда в паре сотнях километров им повстречался разбившийся авиалайнер с пассажирами на борту. Тогда они не смогли подойти близко из-за сильного запаха разлагающегося мяса. Это было примерно в январе. Сейчас, наверное, дело обстоит иначе. Поэтому организовали дальнюю экспедицию и отрядили небольшой отряд - я, Дима и Гуртберг.

Специально для этой поездки сделали что-то вроде тандема. Велосипеды, один рядом с другим, зафиксировали одной штангой в передних частях рам, другой за багажники. А тележка крепилась к середине этой, последней штанги. Одна из тех двух, с которыми пришли к нашему ревуну по весне путешественники. Получился небольшой тягач с прицепом. Подъёмы по затяжным склонам заставляли давить на педали, зато тележка держалась строго позади. Но на спуске притормаживали, а тележка норовила обогнать нас. Ничего, мы быстро подстроились и под неё, и друг к другу. Время от времени менялись, предоставляя возможность одному из нас просто прокатиться на обычном велосипеде. Взяли с собой тёплую одежду для ночлега, продуктов на 2 недели и поутру уехали. Рассчитывая добраться на место к завтрашнему вечеру. Нам предстояло пересечь весь город, проехать невдалеке от деревни, где некогда "сдвинутый новый русский" со своей спящей бывшей секретаршей пережидали "тамтарарам" в бункере. Это на юг от нас, но раньше в ту сторону был запад, откуда пришли наши скитальцы.

Дорога мне знакома, иногда по ней на машине ездил. Теперь она зарастала травой, уже желтеющей, асфальт сильно покороблен, а местами отсутствует вообще. В своё время здесь пронесло немало "следов цивилизации", толкаемых инерцией, а затем волной. Чем дальше мы удалялись, тем больше встречалось трещин в земле, промоин и больших камней.

-- Раньше трещин не было, - заметил Гуртберг, - дорога битая, да, но я не помню, что бы мы так часто объезжали.

-- Вероятно, это последнее землетрясение постаралось, - предположил я.

Вместо расчётной сотни к вечеру мы проехали не больше 80-ти километров. Разбили палатку, одну на всех, приготовили горячий ужин и легли спать. На следующий день проехали ещё меньше. Потому что дорога всё чаще уходила вверх на подъём, чтобы вслед за ним также неспешно спускаться вниз. Добрались мы лишь к исходу третьего дня. Километров за 30 на горизонте появились вершины холмов. Чем ближе подъезжали, тем выше они становились. В одном месте поперёк дороги лежала огромная исковерканная ферма линии электропередач. Гирлянды изоляторов отсутствовали, большая часть уголков, составляющих конструкцию, местами полопалась и загнулась под такими невероятными углами, что если бы мы не знали причину, долго пришлось голову поломать.

-- Почти доехали, - сказал Гурт, - километров 10 осталось. Это я помню.

-- Спирта ведь тогда ещё не было, - дружески поддел Дима, - ну что ж, часа за два по такой дороге доберёмся.

Холмы уже находились рядом, в тех же обещанных десяти километрах. И я начал гадать - придётся ли нам ещё и по их склонам катить или обойдётся? Тем более, что они оказались не просто холмами, а самыми настоящими сопками. Такие в Якутии встречал раньше. Высотой метров по 30-80 и с километр шириной, а то и больше. А самая ближняя возвышалась вообще метров на 100.

Самолёт обнаружился всё-таки до первой сопки, с километр не доезжая. Представлял он собой неприятное зрелище. Его разбросанные на площади в несколько гектар части не обгорели. Стоя в стороне, мы попытались восстановить картину былых событий. Очень правдоподобным казался такой вариант. В момент кувырка самолёт находился высоко в небе. Неожиданно резкая смена ландшафта с исчезновением связи показались лётчикам дурным сном. Хоть это и произошло в ночное время в наших краях, но стояла полная Луна, освещая землю. Гораздо большее освещение добавлял летевший астероид. Они не могли связаться ни с кем, кроме как с такими же бортами на трассе. Они не могли приземлиться, потому что не знали, что произошло и где теперь находятся. Вероятно, летели, пока топливо не подошло к концу. А затем приняли решение садиться хоть где-то. И при этом сильно надеяться на удачу.

В пользу чего говорит отсутствие следов пожара. Садились уже с пустыми, или с почти пустыми баками. Но огромному лайнеру требуется для этого полоса в несколько километров длиной и желательно из бетона. Чистая, без камней, металлических конструкций и прочего хлама. А может быть перед самой землёй у них закончилось топливо совсем, и самолёт просто рухнул. Но площадь разброса частей говорила о том, что они всё же садились.

Мы подошли ближе и услышали злобное рычание. Дима округлил глаза и указал на ближайшую часть корпуса:

-- Смотрите, Боже!

Я повернул туда голову и оторопел. Перед нами лежал хвост самолёта с небольшой частью салона, килем на боку, со сломанной правой плоскостью. Со своего места мы могли заглянуть и в пассажирский салон и в нижнее, багажное отделение сразу. Закреплённые раньше сумки, коробки и чемоданы, теперь лежали и снаружи и возле зияющего отверстия. В салоне я насчитал 5 иллюминаторов, значит, там могли ещё находиться пассажиры. Вернее, их останки, если были пристёгнуты. Так думали и две собаки, они обедали, разрывая остатки разложившегося трупа. Когда-то они были обычными дворнягами, размером с овчарку и, наверное, добрыми. Теперь они выглядели очень, ну очень упитанными, а потому громадными. А вот их оскал ничего доброго нам не обещал.

-- Дима, арбалет с тобой? - спросил я, не поворачивая головы.

-- В тележке.

-- Гурт?

-- С собой, - он постучал ладонью по деревянному прикладу.

-- Дима, тогда стой на месте. Гурт, а вы вспоминайте наши уроки стрельбы, пришло время применить их на практике. Жаль, конечно, но я бы пришёл в ужас, загляни они к нашему дому вечерком.

-- Может, не стоит? - усомнился Дима, - если это семейная пара, то у нас есть шанс получить от них потомство и нормально воспитать?

-- Это семейная пара, - согласился я, - если вы прислушаетесь, то где-то скулят их щенки. А взрослые собаки, отведавшие человеческого мяса, не откажутся от него и в будущем. Гурт?

Он уже держал свой арбалет и мы прицелились.

-- Ваш пёс левый, мой правый, - я разделил цели.

Мы выстрелили, своего я сразу уложил удачным попаданием в разинутую пасть. Гурт промахнулся, и собака бросилась на нас. Это была самка, кроме своей жизни она защищала ещё и щенков. Перезарядить дротик времени не было и я быстро смахнул с плеч куртку и обмотал ею левый локоть, одновременно пытаясь правой рукой выдернуть нож из поясных ножен. Но мой напарник меня опередил, исправляя допущенную оплошность. В тот момент, когда собака бросилась на мою выставленную вперёд руку, он резко махнул ножом вдоль её груди. Зубы ещё не успели сжаться и сразу челюсть разомкнулась.

-- Пахнет здесь не хвойным лесом, - я закатал левый рукав. От зубов лишь слабые следы вмятин, - м-да. Хорошо, не успела прокусить, нам столбняка не хватало. Или бешенства. Вот бы я на вас начал бросаться?

-- Ты смеёшься? - Дима тоже внимательно осмотрела мою руку.

-- А что ещё остаётся. Доставай платки, завяжем лица на всякий случай. Идём на щенков посмотрим. Может быть эти взрослые собаки здесь не одни.

Но кроме двух щенков мы не нашли больше никого. Малые ещё, месяца два от роду. Это хорошо, мы сможем их выкормить и воспитать. Я поднял одного за холку:

-- Мальчик, - затем второго, - и мальчик. Ну, парни, вы и влипли! Где ж мы вам подруг найдём? Придётся самим, своим чутьём инстинкты отрабатывать.

Что нас больше всего поразило - обглоданы все трупы, а кости разбросаны повсюду. Теперь понятно, где зверушки вес нагуляли. Нет худа без добра, это предотвратило наше возможное заражение. Закончив осмотр, сняли платки с лиц и вздохнули свободно. Нам ещё ветер помогал.

Теперь приступили к детальному осмотру. Корпус раскололо на три большие части и разнесло их в разные стороны. От одной до другой метров по 100. Очень похоже, что их не только тащило, а ещё и катило, словно бочки. Крылья оторвало и отнесло, как санки с горки, ещё дальше.

-- Значит так, - распорядился я, - лампочки снимать будем после. И заберём все, сколько найдём. А их должно быть очень много. По одной из местного освещения для каждого пассажира, плюс люминесцентные по проходам, там их тоже хватает. Они для нас - самое лучшее приобретение теперь. Неважно, на какое напряжение рассчитаны, мы подстроимся, было бы что зажигать. Битых будет много, но и целых наберётся немало. Я пока в пилотскую кабину загляну, а вы начинайте с багажа.

Там собаки тоже побывали, входную дверь заклинило, но корпус лежал на боку с разбитыми окнами. Через них шайка трупоедов и пробиралась. Я нашёл камень поувесистей и принялся расширять оконный проём до своих размеров. Нам опять повезло - разбитыми оказались окна со стороны командира, то есть левые. И на этом же боку лежал корпус. Поэтому, период дождей не натворил бед внутри. Забрался и осмотрелся.

Каким мыслям предстоит витать в головах тех, кто придёт сюда лет, этак, через 100, а то и позже? Как они воспримут все эти приборы и оборудование? Сможем ли мы сами не скатиться в пропасть невежества и не потянуть туда своих потомков? Последние остатки цивилизации буквально свалились с неба. Сколько должно пройти времени, пока мы вновь окажемся там? Эх, грехи наши тяжкие. Не стоит здесь пока ничего курочить, ещё успеем.

Выбрался наружу и вновь зашёл с другого торца, к месту разлома корпуса. Внизу лежал багаж, наш приз. Очень много сумок, коробок, чемоданов. Нужно всё разобрать, рассмотреть и отобрать нужное. Наконец я сообразил, откуда вонь шла. Трупов уже обглодали, с них весь запах давно ветром сдуло. Я открыл первую попавшуюся сумку ножом и сразу отшатнулся. В период дождей она долго промокала, ткань уж очень хорошая. Скопившаяся внутри влага заставила преть вещи. Пригревающее Солнце способствовало гниению. А если к этому добавить ещё и то, что часть багажа оказалась слегка подтопляемой слабым ручейком. А к этому добавлялись ещё и периодические дожди. Правда, не такие нудные, как раньше. Мы им даже радовались, они поливали наши маленькие поля. Вещи подсыхали, мокли, снова сохли. Вобщем, пришлось нам возвращать платок на носы.

Но в тот вечер мы не успели много осмотреть, начало темнеть. А вот поутру вновь принялись за багаж. Боже, сколько ненужных тряпок в своё время мы таскали с собой! Пар 5 носков, штуки по три рубашки, двое брюк, нижнее бельё, куртку ещё затолкаем и всякого барахла придачу. Я обычно брал одну пару чистых носков, на месте покупал новые, если требовалось. Одна рубашка на себе, вторая на смену. Ездил в джинсах, брюки (одни) на выход и лёгкую куртку на случай непогоды. Мои вещи всегда умещались в небольшую сумку.

Здесь же чего мы только не находили. По 5-6 платьев, столько же брюк, костюмы, обувь парами, даже пальто с шубами встречались. А ведь самолёт летел летом. Гурт нашёл чей-то бумажник и выудил из него документы. Когда-то они промокли, просохли и склеились. Нам удалось очень аккуратно извлечь только часть авиабилета и прочесть маршрут рейса:

"Мельбурн - Каир".

Он посерел лицом и ушёл в сторону. Я даже не спросил, почему. В этом рейсе летели его земляки и, может быть среди них находился и кто-то из его знакомых. Вряд ли, но всё же. Меня не удивил тот факт, что самолёт с такого южного маршрута оказался в наших краях, он ведь тогда практически висел в воздухе, а земля бежала под ним, переселяясь на новое место.

Я продолжил потрошить дальше уже с Димой. В другой бы жизни такие действия пошли по статье "мародёрство", я понимаю. Но это в другой, теперь точка зрения стала иной - мы пытались спасти то немногое, что ещё успевали. Ведь по этой же причине и городские подвалы осматривали. И тоже выносили из них всё ценное.

Гурт вернулся минут через 10 и позвал:

-- Ком ин ми (пошли со мной).

-- Далеко?

-- Ноу.

Мы оставили очередную сумку и пошли за ним следом. Завернув за огромный валун, лежащий в ручье, он указал рукой в сторону:

-- Лук (смотри).

В двух десятках метров стоял фанерный ящик, целый на вид, но сильно битый.

-- Идём поближе, - теперь уже я потянул его.

С близи ящик действительно оказался фанерным, кубической формы со стороной в полтора метра. Очень хорошая фанера, финская, толщиной сантиметра три. Сделано очень аккуратно, все панели скреплены шурупами, со шляпками "потай", закрытыми заглушками. За два года на свежем воздухе ни сама фанера не расслоилась, ни шурупы не поржавели. Но во время крушения потрепало ящик заметно, об этом убедительно свидетельствовали многочисленные вмятины от ударов и глубокие борозды царапин. Я обернулся к Диме:

-- Инструмент далеко?

Он показал рукой направление, я поблагодарил и сходил за чемоданчиком. Мы раскрутили шурупы с одной из стенок, но за ней обнаружилась цельная пластиковая стенка. Тогда освободили ещё один лист фанеры, и та же история. Мы сняли верх и остальные листы. Оказалось, что внутри фанерного ящика прятался пластиковый, но из хорошего материала. Ну, очень хорошего. И тоже одна из стенок фиксировалась, множеством винтов. Раскрутили. Внутри висел третий ящик, тоже куб, но уже с длиной стороны в метр. От каждого внутреннего угла наружного ящика шла тугая пружина к углу внутреннего ящика, всего 8 штук. Они удерживали его на весу и защищали от сотрясений. Я невольно усмехнулся и объяснил Гурту принцип матрёшки.

Но во внутреннем ящике мы не искали крепёжные винты, это был сейф. С кодовым замком.

-- А внутри деньги! - рассмеялся я, - много, много денег! Мы их в туалет повесим или стены вместо обоев облицуем. Хотя нет, деньги могли перевезти и в простом сейфе. Даже проще - банковским переводом.

-- И золота не найдём там, - согласился со мной Дима.

-- Золота? - переспросил Гурт.

-- Голд, - подсказал я.

За прошедшие месяцы я уже свободно понимал беглый английский. Гурт с тем же успехом освоил русский. Каждый из нас говорит на своём родном языке и при этом понимает собеседника. Но ведь некоторые слова не употребляются часто.

-- Gold? Hardly we here shall find it. (Вряд ли мы его здесь найдём.)

Я для удобства дальше буду по-русски

-- В таком сейфе, Виктор, ни денег, ни золота, ни даже драгоценностей не хранят.

-- А как ты думаешь, ради чего такие предохранительные меры? Я говорю не только о кодовом замке, я имею ввиду пружины. Ведь там что-то хрупкое?

-- Хрупкое, да, - согласился он, - но вот насколько оно ценное?

-- То есть?

-- Ценно лишь то, что пользуется спросом, согласен? Можно вылить ведро воды, просто так, взял и вылил. А можно за глоток той же воды и мешок золота отдать, если ты от жажды погибаешь в пустыне. Раньше само золото котировалось очень высоко, а какой от него прок теперь?

-- И то, что лежит внутри этого сейфа, может не стоить наших усилий, потраченных на его взлом?

-- Взлом?

Я не смог перевести, Дима тоже плечами пожал. Тогда я взял отвёртку и сделал несколько движений, откручивая несуществующие на дверце сейфа винты. Гурт улыбнулся и мягко отвёл мои руки:

-- Не стоит.

Он сходил к нашему прицепу и принёс другой чемоданчик, свой. Мы в него никогда не заглядывал. Он достал из него... стетоскоп.

-- Гуртберг? Ты хочешь сказать, что ты... медвежатник?

-- Что есть "медвежатник"?

-- Ты в состоянии открыть этот сейф без лома и прочего точного инструмента?

-- Йес, - он растянул улыбку.

-- И много ты их вскрыл за свою жизнь?

-- Ноу! - он протестующе замахал руками.

И принялся спешно опровергать наши подозрения и объяснять нам, что это совсем не то, о чём мы думаем. Это его друг детства открывал любые замки. А в недолгих перерывах между отсидками давал Гурту уроки своей специализации. Тому было просто интересно разбираться в таких вещах. Пристрастие, сродни коллекционированию марок или этикеток. Он клятвенно заверил нас, что ни разу не переступил закон. И я ему верил. Ведь теперь-то уж зачем обманывать?

Гурт вставил дуги в уши, прислонил мембрану к дверце сейфа, рядом с выступавшей ручкой замка и приступил к работе. Он вращал рукоятку едва заметно, часто замирал и возвращал её чуть назад. Снова останавливался и поворачивал дальше. Первую цифру он нащупал минут через 10 и остриём ножа нацарапал на дверце - "3". Мы с Димой, чтобы не мешать, ушли дальше разбирать багаж.

-- Как по-твоему, - спросил я Диму, - что же там окажется?

-- Может быть там оптика? Какая-нибудь экспериментальная, - предположил он, - новое изобретение, ещё не пошедшее в серию, а потому представляющее большую ценность. Может кому в голову пришла наконец-то идея светового усилителя, и он воплотил её в рабочую модель.

-- Это что ещё за усилитель такой? Никогда не слышал.

-- Конечно, маловероятно, что именно он там окажется.

-- Шансы на это действительно малы, - согласился я, - но о таком усилителе мне будет интересно послушать.

-- Помнишь то время, когда ты ко мне в первый раз пришёл?

-- Давно это было.

-- Да, лет 300 назад, - согласился он, - так вот, я тогда как раз...

-- ...тему искал, для диссертации?

-- Ты откуда знаешь?

-- Открою большой секрет - Сашина фирма в то время отслеживала твои исследования.

-- Правда?! - он замер.

-- Не обольщайся, это наш общий знакомый мне рассказал. Тот, что нас познакомил

-- Шутки у тебя, - повёл он подбородком.

-- Это, чтобы не скучать. Так что там в день нашего знакомства?

-- Да не в день, а в то время. Насчёт темы я намеренно говорил, чтобы меня особо не доставали. На самом деле я над таким усилителем трудился. В электронике есть усилители для слабых сигналов, в механике простые движения руки через гидроусилители способны тяжести поднимать. А в оптике строятся объективы с большой собирающей линзой или зеркалом. Чтобы изображение оказалось достаточно ярким для глаза или регистрирующей аппаратуры, диаметр этих линз и зеркал стараются сделать как можно больше. Порою их диаметр составляет метры.

-- Метры?

-- Я говорю уже об астрономии.

-- Не успеваю за тобой следить.

-- Понял. Представь, что смотришь на Туманность Андромеды...

-- Это куда?

Хотя Димин телескоп уже стоял на крыше старого дома, и я не раз заглядывал в его окуляр, особенного интереса с моей стороны не проявлялось. Слишком много работы за день и не меньше желания выспаться.

-- Это ближайшая к нам галактика.

-- Наверное, рядом? Если ближайшая.

-- Ну да, 2 миллиона 200 тысяч световых лет.

-- Сколько?!

-- Виктор, это ближе, чем тебе кажется. Стемнеет, покажу её, на востоке взойдёт.

-- А ближе у тебя ничего не найдётся?

-- Ну, - он развёл ладони в стороны, - как сказать. Эту галактику видно невооружённым взглядом.

-- Правда? Димыч, тебе не мешало бы ввести у нас курс по этой... астрономии.

-- Я его давно веду, только ты занятия не посещаешь.

-- Извини, не до этого было, не до развлечений.

-- Виктор! Наука - не развлечение!

-- Дима, даже самая тяжёлая работа должна приносить радость. Иначе - ну её к чёрту. А если серьёзно, то откровенно говоря, ... ты хорошо знаешь астрономию?

-- Ну, в общем-то... знаю. Хотя знать её невозможно.

-- Понятно объясняешь. Теперь у нас работы будет поменьше, я говорю о тяжёлой работе. Уставать станем не так сильно, и мне бы хотелось забраться вечером на крышу дома и навести порядок в небе. Там ведь есть созвездия, а я знаю только Большую Медведицу. Кстати, сколько их там всего?

-- Медведиц?

-- Созвездий.

-- Дай посчитаю... 88.

-- Ты их что же, помнишь все? - удивился я.

-- Ну да.

-- А что ты говорил о метровых линзах?

-- Да, увёл ты меня в сторону.

-- Побойся Бога, мы с тех пор только третью сумку потрошим.

-- Так вот. Наш зрачок в темноте расширяется до восьми миллиметров, это позволяет видеть слабо освещённые предметы. А видим мы их потому, что через расширенный "проём" зрачка проходит больше фотонов света. Есть такие объективы - широкоугольные и длиннофокусные...

-- Вношу небольшую поправку, - перебил я, - были.

-- Хорошо, были. Первый из них предназначен для получения изображения с максимально возможным наибольшим углом зрения. Проще говоря, их применяют при фотографировании панорам, а ещё в дверных глазках. Длиннофокусные же помогают наблюдать за предметами, расположенными достаточно далеко. Но для этого входную линзу приходится увеличивать в диаметре, чтобы она собирала как можно больше света. Потому у телескопов зеркала делают многометровыми.

-- А почему не линзы?

-- Для этого есть 3 причины. Первая - стекло отражает часть света обратно, вторая - оно разлагает свет на составные цвета, цвета радуги. В пучок они собираются в разных точках, поэтому изображение невозможно точно сфокусировать. И третья причина - с увеличением размеров линзы растёт и её вес, что опять же нарушает фокусировку. Зеркало лишено первых двух недостатков, а с третьим успешно справляются дополнительными мерами.

Так вот, на основании одного фотона света невозможно создать достаточно яркое изображение на экране. Потому что он обладает слишком маленькой энергией. А большой объектив собирает много фотонов от одного источника света в одной же точке для наблюдения. И чем больше этих фотонов, тем ярче изображение. Так что, за хорошее качество приходится расплачиваться большими размерами и весом. Но ведь все эти фотоны между собой совершенно одинаковы. И я подумал: а почему бы не воспользоваться всего только одним фотоном? Усилить его энергию до приемлемого уровня и создать яркое изображение. Но на моём пути стояла причина, с которой долго и безуспешно велась борьба.

-- Дай угадаю, - выразил я своё мнение, - это внутренние шумы в усилительных элементах и соединительных проводах?

-- Вот видишь, - согласился Дима, - эта проблема знакома всем.

-- Да, и для борьбы с ней применялись специальные меры. Во входных каскадах стояли малошумящие элементы, специальная схема питания, заставляющая их работать в "голодном режиме". В особых случаях эти каскады ещё и охлаждали до очень низких температур. Эта мера позволяла уменьшить флуктуацию токов, их хаотичное движение.

-- Всё верно. Но я ничего не смыслил в электронике до той поры. Потом научился и разобрался. Ведь сказано - не имей 100 рублей, а имей 100 друзей. С их помощью я освоил азы, они же меня и консультировали. Мне понравился принцип усиления, заложенный в транзистор. С одного электрода на другой постоянно движется ток. А третий элемент располагается между ними и своим маленьким током управляет тем, основным. Это похоже на вентиль, установленный на водопроводе. По трубе постоянно движется вода под большим давлением, а слабое усилие, приложенное к вентилю, способно его регулировать. Мне захотелось применить этот принцип и в оптике. Я долго бился, но так и не достиг сколько-нибудь обнадёживающего результата.

-- И в чём ты видишь причину своих неудач?

-- В том же, о чём рассказывал Саша. Никто так и не нашёл способа отклонения луча света.

-- А что бы тебе дал такой усилитель, создай ты его?

-- Как что? Сам подумай, если крохотный объектив способен с помощью усилителя создать такое же яркое изображение, как и зеркало большого телескопа, то в последнем просто отпадает необходимость. А если им всё же воспользоваться, телескопом, но уже через усилитель, то можно на Марсе рассматривать камни столь же чётко, как если бы ты находился там непосредственно! А в Туманности Андромеды не только сосчитать количество звёзд, но и увидеть отдельные планеты!

-- М-да, всё это, конечно интересно, но у нас теперь...

-- ...другие интересы?

Я согласно кивнул.

-- Нет, Виктор. Большую часть времени занимает работа, согласен. Но чтобы говорить - "Наука ради науки - непозволительная роскошь", надо об этой науке хоть что-то знать. А для этого наукой всё-таки придётся заниматься. Хотя бы для того, чтобы не быть голословным.

-- Считаем, что ты меня убедил. Но работа остаётся на первом месте. А свободного времени теперь появится побольше. Что там наш специалист по сейфам? Давай посмотрим.

Мы оставили своё неблагодарное занятие и обошли корпус на другую сторону. Гурта возле сейфа не наблюдалось. Подошли ближе и увидели на дверце уже не одну цифру, их было 10, нацарапанных ножом. Который лежал внутри большого ящика, там же и стетоскоп.

-- Гуртберг! - крикнул я и оглянулся по сторонам.

Он выглянул из-за высокого камня, стоящего поблизости и подошёл к нам, поправляя на ходу одежду:

-- Не кричи, удачу спугнёшь. Я лишь на минуту отошёл.

-- Как? - спросил Дима, выказывая нетерпение.

-- Что как? Хорошо сходил.

-- Тьфу ты! Я не о том. Сейф как?

-- Говорю же - не кричите, примета плохая.

Он присел возле дверцы, подышал на свои руки, тщательно потёр их одну о другую, словно согревая, и приступил к самому ответственному этапу. Выставил ручкой цифровую шкалу на "0", затем повернул на "3", дальше перебрал все найденные цифры по очереди. И как только закончил с последней, замок едва слышно щёлкнул, и дверца чуть приоткрылась, создавая крохотную щель. Я думал, Гурт её широко распахнёт и сразу заглянет внутрь, ведь два часа над замком колдовал! Нет, он встал и отошёл в сторону:

-- Ну? У кого рука счастливая? - спросил он нас.

-- А это важно? - в свою очередь поинтересовался я.

Он пожал плечами:

-- Всё может быть.

-- Что же, Дима, давай ты.

-- Почему я?

-- Надо же кому-то.

-- Тогда, чур, я имею право выбора.

-- В качестве компенсации за риск крушения надежды? Если там окажется твой усилитель, обещаю не выхватывать его из твоих рук. Открывай, не тяни.

-- А вдруг внутри ещё секрет, но уже взрывоопасный?

Мы с Гуртом посмотрели друг на друга, и я слегка выругался:

-- Чёрт, может быть. Такие меры защиты от физического воздействия, замок... тогда не трогай, я сам.

-- А тебе не опасно, да?

-- Ты моложе.

-- Ну уж нет. Не прикасайтесь к двери, я сейчас.

Он развернулся, убежал к нашей тележке и принёс верёвку, разматывая её по дороге. Прихватил одну из сумок, спортивного типа, и снял с неё длинный ремень для переноса на плече. Из него сделал петлю и стянул на замочной ручке сейфа. Свободный конец привязал к верёвке:

-- Сказка про Красную Шапочку. Дёрни за верёвку, дверца и откроется. Пошли.

Мы согласились с такими мерами предосторожности и пошли за ним. Залегли за ближайшим корпусом самолёта, за его частью, и Дима дёрнул.

-- Ба-бах! - озвучил я тишину, - взрывчатки там не оказалось. Но это не умаляет твоей предосторожности, она могла там быть. И мы бы сейчас летели по направлению вверх и в стороны.

В сейфе лежала ещё одна коробка, картонная. В ней поролоновая крошка, из которой на свет извлекли небольшой чемоданчик. Внутри находился компьютер, из серии "Ноутбук". Тонкий, несколько сантиметров всего. По центру крышки красовался знак в виде буквы "S", её кончики выполнены в виде стрелок. А сама она внутри круга с такими же стрелками.

Такой же знак красовался на крышке нашей радиостанции. Как объяснял Саша, буква "S" - это сокращение от "store", английское "хранить". Большой круг обозначает нашу планету, стрелки на нём - периодические глобальные катастрофы. А стрелки на "S" - стремление Хранителей передать в новый мир технические достижения уходящей цивилизации.

-- Это не усилитель, Дима, - констатировал я факт, - но тоже вещь полезная. К тому же ценная, если Хранителям принадлежала.

Отвернули верхнюю крышку - обычная клавиатура, маленькая площадки "мыши", светодиоды, выполняющие функции индикаторов. Панель лазерного дисковода сбоку, разъёмы. Всё как обычно, вот только...

-- Что-то я не пойму, - Дима высказал вслух мою мысль, - у него ведь нет экрана.

В портативных компьютерах, в отличие от персональных, каждая часть объёма не остаётся пустой, здесь всё сжато. И даже монитор встроен в крышку. Коэффициент полезного использования полезного же пространства максимально высок.

Но экрана не было. Причём, изначально не было, как если бы его так задумали.

-- Как же так, - не понял Дима и принялся шарить рукой внутри поролона.

Через пару секунд он извлёк оттуда небольшую коробочку. А уже из неё достал два одинаковых устройства, похожие на крохотные светильники направленного действия, закреплённые на подставках. Каждый имел тонкий провод с метр длиной, заканчивающийся крохотным разъёмом. Я осмотрел корпус компьютера - и с левого бока, и с правого там имелись гнёзда именно под эти разъёмы.

-- Ага, - догадался я, - вероятно, этот компьютер служил для выступлений на конференциях. Он представляет собой нечто, похожее на проектор. Вот эти светильники на самом деле излучали световую картинку на белое полотно больших размеров.

-- С подобным оборудованием я тоже знаком, - согласился Дима, - но никогда не думал, что они представляют собой такую большую ценность. Особенно, чтобы ради него предпринимать подобные меры. Может быть, ценность представляет не сам компьютер, а информация, что хранится внутри него?

-- Может, - согласился я, - раз буква "S" на нём. Загляни-ка в ящик ещё разок. Больно великоват он для того, что ты уже достал. Вероятно, там ещё один комплект находится.

Я оказался прав. Там оказался ещё один "Ноутбук", обычный, без буквы "S" и с экраном. Включить ни один из них не представилось возможным, отсутствовал источник питания. Однако имелись дополнительные шнуры с подходящими (с одного конца) к компьютерам разъёмами.

-- А вот второй, - присмотрелся я, - напоминает мне... он должен подходить к разъёму питания на панели радиостанции.

Но кроме двух компьютеров Дима извлёк ещё одну коробку. В ней обнаружилось небольшое устройство с раскладной параболической антенной. Я не имел представления о его назначении, Дима с Гуртом тоже. Но сообща мы пришли к выводу, что оно возможно является средством связи, через спутник.

Мы вернули находки обратно в ящик и продолжили "шмон" в самолёте. К вечеру не осталось ни одной непроверенной сумки, ни одного невскрытого чемодана. Мне постоянно казалось, что за нашими действиями наблюдают. Вот сейчас подойдут и скажут:

-- Парни, как же вам не совестно рыться в чужих вещах!

Лишь покончив с этим неблагородным занятием, я вздохнул свободно. Честно говоря, меня очень радовало то, что большая часть багажа рассыпалась при аварии самолёта, а сами вещи основательно испортились. В чьих-то ношеных тряпках мы не нуждались, своего добра хватает. Но мы хотели точно знать, что не оставим здесь ничего такого, что могло бы нам пригодиться. А из "гожего" отобрали множество сотовых телефон, аудио плееров, цифровых фото и видеокамер. Большая часть пришла в негодность. По крайней мере они так выглядели внешне.

На завтра оставалась работа немного приятнее - разбор и осмотр множества ящиков и коробок. Некоторые, в основном картонные, в своё время основательно промокли. Наверняка их содержимое останется здесь. Но всё равно мы их проверим. Кроме того, ещё фанерные упаковки, попадались и пластмассовые, треснутые и очень битые. Ведь посадочная скорость лайнера никак не меньше трёх сотен километров в час.

С наступлением темноты, после ужина, Дима показал рукой на небо в сторону нашего дома:

-- Видите, чемодан висит?

-- Дима, - попросил я, - не говори мне о них, прошу тебя.

-- Это созвездие такое.

-- Созвездие "Чемодан"?!

-- Нет, это я его так называю за огромные размеры. Посмотрите, он действительно занимает много места. Неправильный четырехугольник, нижняя линия заметно длиннее верхней, скажем так - трапеция, пытающаяся сойти за квадрат.

-- Дима, там звёзд этих...

-- Согласен, для тебя они сейчас все одинаковы, но если ты один только раз возьмёшь на себя труд увидеть то, о чём я тебе говорю, ты всегда сможешь его отыскать.

Я взял на себя труд и попытался увидеть. И у меня получилось! Я сам того не ожидая, обрадовался как мальчишка:

-- Дима, вот же он!

-- А я тебе о том и толкую. Он вот, перед тобой, а взглянуть на него лень. Нам сподручней смотреть под ноги. Это "Пегас". И пока ты на него смотришь, отсчитай от левого верхнего угла вторую звезду туда же, влево. Нашёл?

-- Нашёл, - за меня ответил Гурт, - дальше куда?

-- О! - Дима удивился и обрадовался одновременно, - и вам интересно?

-- Не отвлекайся, - улыбнулся он, - что там за второй звездой?

-- А за ней сверните резко направо и вновь отсчитайте вторую звезду.

С первого раза я запутался, но Дима не торопился, заново "провёл" меня.

-- Так, - остановился я взглядом, - нашёл вторую и снова вторую. И что?

-- И всё. Рядом с ней виднеется едва различимое пятнышко. Видишь?

-- Нет.

-- А я вижу, - Гуртберг тыкал пальцем в небо.

-- Виктор, а ты попробуй иначе. Смотри не на это пятно, а чуть в сторону. Заметишь?

Я отвёл взгляд в сторону, сначала влево, затем вправо. Прошло несколько минут и мне показалось - что-то там действительно мелькает, какая-то пушинка. Но она никак не вязалось с моим представлением о галактике. Я поделился своими сомнениями.

-- Тебе не кажется, боковым зрением мы порою видим намного больше, но не придаём значения - заверил Дима, - а это пятнышко действительно галактика "Туманность Андромеды". Но из-за дальности расстояния к нам доходит очень мало света. Но подними бинокль.

В дорогу мы их 2 прихватили. Я сходил к тележке и забрал оба, наши будущие сторожа мирно дремали там же, на постеленном не сильно испорченном пальто. Вернувшись назад, вручил Гурту тот, с которым он появился у нас по весне, и мы оба взглянули наверх уже "вооружёнными глазами". Пятнышко почему-то оказалось меньше в размерах, но зато чуть-чуть ярче. Я снова усомнился в словах "экскурсовода":

-- Дима, о каких планетах ты говорил! Да тут звёзды не различишь! Яркое пятно и ничего больше.

-- А если его яркость увеличить в тысячи раз и растянуть изображение, различишь звёзды?

-- Ну, если..., - протянул я.

-- Не слышу.

-- Если...

-- Ещё раз.

-- Дима, ты не издеваешься?

-- Ты только что допустил "крамольную" для себя мысль.

-- Разве?

-- Простым глазом ты едва нашёл пятнышко, в бинокль смог его точно определить. А в телескоп?

-- Ну ты сравнил.

-- Именно об этом я днём и толковал.

-- Дима, - Гурт указал на "чемодан", - там что-то движется.

Мы прекратили спор и посмотрели вверх. Посреди созвездия летела не очень яркая, но заметная белая точка. Я вскинул бинокль и поразился скорости - на фоне дальних звёзд она действительно летела, да так быстро! Прошлый мир недалеко от нас ушёл - мы наблюдали полёт спутника по своей орбите. Странно и немного дико - его хозяева давно почили, а он продолжает свою работу как ни в чём не бывало. Ему нет никакого дела до того, что в услугах подобного рода уже никто не нуждается. Никто не следит за передвижениями военной техники условного противника. Не следит за косяками рыб для артелей. И не подсказывает одиноким путникам их географические координаты. Его вывели на орбиту, придали ускорение и он приступил к своей работе. Чтобы не требовал питания для своего оборудования, нёс на себе солнечные батареи. Чтобы работал как можно дольше и оправдывал затраченные деньги, летел на такой высоте, где атмосфера уже не способна его затормозить.

Обычные орбиты пролегают не ниже 200-от километров. И вот почему. Плотный слой атмосферы, пригодный для дыхания, имеет толщину 4-5 километров. Выше него плотность уменьшается примерно втрое на каждые восемь километров подъёма. При этом температура вначале падает, а на высоте в несколько десятков километров начинает повышаться из-за нагревающего эффекта поглощаемого здесь солнечного ультрафиолета и рентгеновского излучения. Не представляете себе эту температуру - больше 2000 по Цельсию! На высоте 25 километров расположен озоновый слой. А вот на двухстах давление такое, что на земле в вакуумных камерах не создать. Это я из прошлых бесед с Димой узнал. Время от времени между нами даже искры проскакивали, но мы оба вовремя их замечали и дружно гасили.

Там, вверху, летают сотни спутников, если не тысячи. Есть среди них и чисто военные, и метеорологические, и навигационные из системы GPS и "Глонас". Есть и ретрансляторы связи и телевидения. И все они теперь работают впустую. Я высказал вслух своё сожаление и добавил:

-- Будь у нас оборудование, мы смогли бы использовать один из этих спутников. И посмотреть на Землю из космоса. Ведь какие-то из них имеют видеоаппаратуру и смотрят сейчас на нас. А, Дим?

-- Ещё не так давно один из моих знакомых называл астрономию развлечением. Ты не присутствовал при том разговоре?

-- А при чём здесь астрономия? Спутник - вот он, рядом.

-- И ты можешь выделить его среди множества неподвижных звёзд?

-- Вот именно, что неподвижных.

-- Виктор, не все спутники двигаются. Некоторые висят в небе и относительно Земли абсолютно неподвижны. Ты и их сможешь указать?

-- Хорошо, я говорю о прикладной астрономии, которая приносит ощутимые результаты. А искусство ради искусства...

-- Но ведь для того, чтобы это ощутимое получить, необходимо немало перелопатить лишнего. И лишь затем провести анализ и сказать, что приемлемо, а что нет. Да и сама орбита спутника невозможна без знания небесной механики.

Дима сел на своего конька. Опыт подсказывал - не притормози его сейчас, он ещё долго будет рассказывать о любимом занятии. Внешне это очень напоминает попытку охмурить в свою веру.

-- Стоп, Дима. Давай мы всё-таки проведём черту. Я не против того, чтобы ты всё своё свободное время проводил за окуляром. Более того, если тебе понадобится помощь в разгребании лишнего, скажи. "Мы мигом к вам заявимся с лопатами и вилами, денёчек покумекаем и выправим дефект". Более того, я - за. У нас у всех должно быть увлечение. А если оно ещё и ощутимую пользу приносит...

-- Ты опять? Хочу добавить один общеизвестный факт - наша планета тоже принимает участие во всеобщем движении и потому является астрономическим объектом.

-- Согласен, но сам подумай. Среди нас всех должен быть хотя бы один человек, который заботится именно о пользе, для этих же "всех". И для тебя в том числе.

-- Ладно, - согласился Дима, - с чего мы завелись-то?

-- Со спутников, - напомнил Гуртберг.

-- Да, - кивнул мой оппонент, - когда вернёмся домой, надо разобраться с тем, что мы нашли в сейфе. Мне кажется, вот та маленькая параболическая антенна предназначена для связи через спутник. Возможно, нам удастся что-нибудь из этого извлечь. Но пока я не представляю, как. Ведь надо знать параметры орбиты, назначение спутника, коды доступа, рабочие частоты. В конце концов, я даже представления не имею, как обращаться с подобной информацией, попади она чудом в наши руки. Нет, - махнул он, - не мечтай. Давай я лучше продолжу рассказ о созвездиях.

-- "Ах оставь, старушка. Я в печали", спать хочу, - теперь я махнул рукой и ушёл в палатку на боковую.

Но Гуртберг проявил живой интерес к "W" Кассиопеи рядом с Пегасом и, наверное, долго слушал Диму. Не знаю, я уснул как всегда быстро, только подушки коснулся. Мне приснился только один сон - я пытаюсь соединить параболическую антенну с "Ноутбуком", но кабельный разъём почему-то превращается в обыкновенную вилку. А я упорно вставляю её в гнездо компьютера. В конечном итоге я её втолкнул-таки. На экране замелькали маленькие значки спутников. Они двигались по закону Броуновского движения, а Дима упорно доказывал, что это и есть небесная механика.

К обеду мы полностью закончили осмотр. Самое ценное погрузили в тележку, а щенков переселили в фанерный ящик с высокими стенками и увязали его поверх нашей добычи.

-- А напоследок, мужики, я хочу подняться на этот высокий холм и посмотреть с его вершины на окрестные виды. Кто со мной?

Пошли все, точнее, поехали. Отцепили тележки и через несколько минут усиленного нажима на педали мы уже стояли наверху. Дальше на юг до самого горизонта шла нескончаемая череда длинных холмов. Не иначе, как последнее землетрясение вздыбило почву на манер стиральной доски. На востоке серела водная поверхность, противоположный берег не просматривался. И очень походило на то, что это продолжение нашего озера. От холма, где мы стояли, и до берега расстояние оказалось не таким уж большим, километров 5. Здесь сошлись 3 вида ландшафта - равнина, взгорье и вода.

На обратный путь потратили уже 4 дня, ведь нам приходилось более аккуратно объезжать трещины и сильнее придерживать тележки на спусках. Ещё и с погодой не повезло, обложной дождь поливал нас, пока не добрались домой. Мы промокли насквозь. Устанавливая на ночь палатку, переодевались в ней в сухую одежду и переносили туда же двух дрожащих и поскуливающих будущих сторожей. Мокрую одежду развешивали рядом под тентом и разводили костёр. К утру она подсыхала, и мы плотно её упаковывали до следующей ночи. И только добрались домой и заехали под восстановленный навес, как дождь угомонился. А тучи медленно поплыли к горизонту сплошным фронтом, оставляя небо чистым и голубым. Словно посмеялся над нами - позволил спокойно осуществить поход, а по завершении умыл.

В пути мы сделали небольшой крюк в сторону и забрали, припрятанный нашими австралийцами небольшой генератор. Он позволит сразу получать бытовое напряжение 220 вольт.

Глава 21. Шпионская связь.

А дома обнаружили воплощение Томсоном его давнего предложения уходить от использования электроэнергии. Он механизировал процесс распиловки брёвен на доски. Благодаря чему наш ветряк приобрёл новую для себя функцию. У нижнего основания вертикального вала, приводимого во вращение от давления на лопасти, по окружности просверлил пазы и забил в них деревянные шипы, выступающие сантиметров на 10. Рядом лежало полутораметровое колесо, закреплённое на вертикальной оси, и тоже с шипами, входящими в зацепление с шипами вала. На нём закреплён шатун. В результате вращение вала переходило в возвратно-поступательные движения. Это позволяло большой пиле двигаться по принципу "туда-сюда". Оставалось лишь двигать бревно.

Роспуск проходил, правда, медленно. За один проход лишь несколько миллиметров, за 2 часа половая доска, за день одно бревно. Но никому на голову не сыпались опилки. Томсон настолько точно всё рассчитал и подогнал, что требовалось прилагать усилия при установке бревна и при давлении на его задний торец для продвижения вперёд.

Старый дом уже переоборудовали под столярную мастерскую, где эти доски резали по размеру и строгали. А затем переносили в дом новый и стелили полы.

Наша добыча с разбитого самолёта заинтересовала всех. Я имею ввиду компьютеры и спутниковую антенну. Первым делом я зарядил все аккумуляторы и отдал их Саше с Димой. А сам взялся за восстановление привезённого генератора.

-- Мы его подобрали в пути, - сказал Фрэнк, - но не стали восстанавливать. Как-то уже не верилось, что он ещё сможет работать. Так прибрали, на всякий случай.

Крепёжные лапы оказались оторванными, вентиляционные проёмы в переднем и заднем фланцах забиты землёй и мелким щебнем. Призвав на помощь того же Фрэнка, теперь вдвоём провели ремонт, очистили от мусора, смазали подшипники, пропитали лаком подтёртые витки и закрепили корпус хомутами на площадке. А ко всему прочему я ещё собрал регулятор напряжения.

С компьютерами же случилась небольшая заминка. Саша, как несостоявшийся Хранитель, признал, что знак в виде буквы "S" действительно принадлежит к этой организации. А значит и тот из компьютеров, что не имеет обычного экрана. Но первым включили обычный "Ноутбук". И он сразу же запросил пароль. Саша расцвёл:

-- Мне ли его не знать?

И он смело ввёл "store". Улыбку сдуло, словно ветер пролетел. Чёрный фон экрана сменился рисунком с раскачивающимися качелями, а окно ввода замигало красным цветом. Мы с Фрэнком в это время перебирали генератор под навесом. Новость нам сообщил прибежавший Лёшка.

-- И что это значит? - поинтересовался я.

-- Не знаю, но дядя Саша теперь сидит напротив компьютера, смотрит на него большими глазами и держит свою голову руками.

-- Правда? - рассмеялся я, - ну что ж, кроме него этот пароль никто не придумает. Он их много перебрал?

-- Нет, он говорит, что если и во второй раз ошибиться, то вся информация тут же сотрётся.

-- А почему он так думает, не сказал?

-- Сказал, так у всех Хранителей заведено. Даётся право только на одну ошибку.

-- А почему он думает, что и этот компьютер тоже играет по тем же правилам?

-- Не знаю, дядя Витя.

И он убежал в дом смотреть продолжение. Через пол часа Фрэнк спросил:

-- Что же эти качели могут означать?

Я и сам крутил в голове Лёшкины слова, пытаясь разгадать логику того человека, что поставил пароль:

-- Учитывая опасность второй ошибки ввода, я думаю, что единственное объяснение этим качелям - подсказка. Один раз сделать неверный ввод может каждый, ему следует отнестись более ответственно прежде, чем сделать это во второй раз.

Когда Лёшка вышел на крыльцо дома, я подозвал его и начертил гвоздём на куске жести "erots".

-- Отнеси это дяде Саше. Скажи пусть смело набирает на клавиатуре.

Фрэнк посмотрел на мою записку через плечо и хмыкнул:

-- А ведь ты прав. Качели - ведь это действительно подсказка. Туда-сюда, вперёд-назад, они подсказывают развернуть буквы. Это может быть похоже на правду. Но если ты ошибся?

-- Ну, тогда мы так и не узнаем, что же там была за информация секретная. Бежи, Лёшка.

-- А если..., - допытывался Фрэнк.

-- Если так гадать, то будет ещё хуже. Мы просто изведёмся, строя варианты. Но рано или поздно вторую попытку придётся повторить. Так лучше уж сразу.

Из дома, сквозь распахнутые двери донеслось многоголосое:

-- Ура!!

Я взглянул на своего помощника с улыбкой:

-- А ты говоришь.

"Мой" пароль действительно оказался верным. А та информация, что хранил в себе компьютер, стоила всех предпринятых мер защиты, включая замок на сейфе. Потому что Хранитель с кодовым номером "AUM3" отчитывался перед своим начальством о "результатах проверки табличных параметров орбит нескольких сот спутников на соответствие их реально наблюдаемым". Приводилось несколько таблиц. Первая содержала в себе сами данные для проверки. Вторая - список подтверждённых спутников, третья - ненайденные спутники. И четвёртая - не указанные в задании, но обнаруженные. Приводились точные параметры орбит, что позволяло и нам после соответствующих расчётов попытаться отыскать их в ночном небе.

-- Это именно то, - по-дружески поддел меня Дима, - что ты называешь прикладной наукой.

Мой сон в последнюю ночь похода оказался верным - спутниковая антенна действительно стыковалась с компьютером. По крайней мере так утверждалось в отчёте. Она позволяла через ретранслятор связываться с большинством спутников и получать от них информацию. Коды доступа приводились в таблицах. Более того, при выборе спутника антенна сама наводилась на ретранслятор и устанавливала связь. Беда состояла в том, что для начала нам требовалось указать точные координаты своего местоположения.

Широту мы уже знали, плюс-минус 40 минут (в 1 градусе 60 минут). Именно на столько Полярная звезда отстоит от истинного Севера. Каким образом вычислить его точнее и определить широту, не было никаких идей. Выручили нас Лёшка с Аннушкой.

В продолжение всего времени, как Саша с Настей привезли телевизор и большую коробку с дисками, мы не очень часто заглядывали в неё, выбирая очередной фильм для просмотра. За год вынули наружу не больше трети содержимого. После переезда в новый дом одна комната оказывалась свободной. Её мы определили как общую, здесь работали на компьютере, здесь же поставили телевизор и "видеотеку". Лёшка с сестрой день за днём принялись вынимать все диски и составлять список всех фильмов, что остались в нашем распоряжении. Они-то и наткнулись на нечто непонятное с названием на наклейке "REDSHIFT". Когда Аннушка спросила у дяди Димы, что это за диск такой, у того глаза загорелись. Он подхватил её на руки и принялся танцевать. А мы смотрели на него с не меньшим удивлением, чем сама Аннушка.

Оказалось, что это компьютерная программа, "Реальная астрономия", она позволяет воссоздать на экране картину звёздного неба и такой, какой она видится в настоящий момент и в любое другое время. Хоть на 1000 лет вперёд, хоть назад. В неё заложены данные по орбитам всех планет Солнечной системы, их спутников, астероидов, комет и даже звёзд. Изменяется системное время компьютера, а вместе с ним меняется и картинка на экране, все небесные объекты сдвигаются согласно установленным для каждого из них правилам.

Но чтобы картина действительно оказалась реальной, в неё тоже необходимо заложить координаты места и, кроме того, установить точное системное время. Желательная точность, она же погрешность, должна исчисляться секундами. Как угловыми, так и временными. А у нас ни того, ни другого. Все наши часы в последний раз корректировались в июне 2012-го года. А теперь на дворе уже начало октября 2014-го. По Солнцу в день летнего солнцестояния мы, посовещавшись, все их выставили на 12^оо в полдень, в наивысшей точке Солнца на небосводе. Расхождение составило от 20-ти до 40-ка минут в обе стороны. Ведь все часы (в данном случае я говорю о часах как о хронометрах) имеют собственный ход, и собственный уход.

А часовые пояса, на которые условно делилась поверхность Земли, являлись усреднёнными. Ширина такого пояса составляла примерно полторы тысячи километров. Благодаря чему на его восточной границе Солнце восходило раньше, чем на западной. Поэтому истинный полдень приходился на разное время. Наша страна имела около десятка таких поясов, а на весь Китай приходился только один.

Саша с Димой, две светлые головы, решили обе проблемы одним махом. Вначале "вышли в ночную смену", благо их отсутствие остальных не сильно напрягало. Свободного времени теперь действительно стало больше. Они определили, что перед самым рассветом на востоке появляется Венера, а на небе уже сияет Юпитер. Одновременно с визуальным наблюдением подгоняли ситуацию на компьютере, подстраивая счётчик времени и географические координаты. Но возможное расхождение времени, при котором ситуация оставалась реальной, составляло часы. Требовался третий небесный объект, причём желательно, чтобы он двигался быстрее этих планет. Конечно подошла под это требование Луна.

Но этими ночами она слишком рано уходила за горизонт, ещё до появления Венеры. Однако каждой ночью она заходит на 30-40 минут позже, чем предыдущей. К тому же Луна движется вроде бы незаметно, но всего за несколько секунд способна закрыть звезду от нашего наблюдения, если та находится на пути её движения. А движется наш естественный спутник медленнее самого неба. Звёзды как бы "прячутся" задней частью Луны

Вот, никогда не занимался небом серьёзно, а теперь уже столько от "наших учёных" нахватался. В итоге мы получили и точное время, и долготу.

-- Объясните мне, - попросил я, - каким образом возможно точно определить современную долготу? Подождите, дайте сначала мне высказать своё мнение на этот счёт. Когда-то давно не существовало ни широты, ни долготы, эти понятия условны. Они понадобились в то время, когда человек отправился в путешествие. Чтобы иметь точное представление об окружающих землях, он составлял карты. Но без знания долготы его рисунки безбожно врали. Ведь даже Колумб считал, что приплыл в Индию, а на самом деле на Багамы.

-- Как наш дядя Гуртберг, когда пилы искал, - серьёзно заметила Аннушка.

-- Точно, - согласился я, - но "разбив" Землю сеткой параллелей и меридианов, рисунки и наброски береговых линий люди превратили в настоящие карты. А для этого условились, что нулевой меридиан пройдёт через Гринвич. Правда, до этого его дважды переносили. Так вот, раньше мы жили на 32-ом меридиане. Теперь, согласно вашим вычислениям, мы переехали на 50-тый. Но Гринвича уже нет. Что же вы принимаете за нулевой меридиан?

-- Всё намного проще, чем ты думаешь, - объяснил Дима, - дело в том, что эта программа показывает небо таким, каким оно виделось бы в старом мире из определённой точки на Земле, с привязкой к тому же Гринвичу. И орбиты спутников рассчитаны относительно него же. Земная поверхность провернулась относительно центральной части, верно. Но условная координатная сетка осталась. Ведь, как сказал Саша, земная ось никуда не уходит. Мы знаем теперь свои новые координаты по этой старой сетке. К ней же привязаны и спутники. Всё, что нам осталось, так это идентифицировать те из них, что мы видим по ночам с данными таблицы.

-- А дальше?

-- Воплотить в жизнь твоё предложение. Ведь там действительно есть спутники, визуально наблюдающие за земной поверхностью. Мы хотим получить эту информацию.

-- Неужели такое действительно возможно? - изумился я.

Но тут уже Саша решил вмешаться:

-- Виктор, имей же ты терпение! Чтобы ответить на твой вопрос, мы и занимаемся по ночам. Или, по-твоему, чистой наукой. И очень надеемся, что она принесёт всем нам желаемый результат. Если задумка получится, то появится возможность взглянуть на Землю из космоса, составить новую карту материков "не выходя из кабинета".

-- Понятно. Кстати, вы действительно похожи на учёных. Знаете, чем?

-- Целеустремлённостью?

-- Нет, рассеянностью. Вас так увлёк отчёт этого австралийского Хранителя, что позабыли о втором компьютере. О том, который с проекторами. Или нет?

По тому, как Дима с Сашей посмотрели друг на друга, я понял - дело обстоит именно так.

-- Так, так, друзья, а про слона-то я забыл.

Я поднялся, собираясь уходить, и уже в дверях остановился:

-- Ещё одно - вычисленная долгота не поможет. Она теперь уже ничего не значит. По крайней мере для спутников. Вы только зря потратите время.

-- И ты знаешь, почему? - Саша посмотрел на меня очень серьёзным взглядом.

-- Да, - кивнул я, - только ответ пока не скажу. Он на поверхности лежит, - и улыбнулся, - такой большой, что за эту поверхность цепляется. Даю время до утра "на сообразить", не догадаетесь - пристыжу.

Сколько себя помню, я всегда просыпался рано, как и мой отец. Мы с ним "жаворонки". И здесь, в новом мире, я поднимался так же рано, когда все ещё спали. Тихонько вытаскивал руку из-под Лениной шеи, брал одежду и уходил в коридор. Одевался уже там. Самой ранней пташкой считали меня, пока не появился Гуртберг. Во сколько ни легли бы мы все, и не поднялся я поутру, он уже успевал умыться, разжечь костёр и вскипятить воду.

Но в это утро Гурт разбудил меня. Полов в нашей комнате ещё не было. Двери успели навесить только в общей комнате, в зале. Так что он спокойно зашёл в мою спальню и тронул плечо. Я резко открыл глаза и увидел предупреждающий жест - палец, поднесённый к губам. Гурт кивнул головой в сторону коридора и вышел. С одеждой в руках я последовал за ним. Он указал на общую комнату, а сам вышел на улицу.

На столе находился тот самый экземпляр, без экрана. Его крышка снята и отложена в сторону, два прожектора установлены по бокам, направляя свои ещё не существующие лучи в среднюю точку и немного вверх. На клавиатуре лежала записка:

"Включи".

Я включил и замер, с одной надетой штаниной. При загрузке компьютера между прожекторами в воздухе появилась светящаяся картинка. Такая же, как и на обычных экранах - строчки сообщений. Я знаком с лазерами и тем способом, каким они рисуют изображение. Сам по себе луч света невидим. Мимо вашего носа в состоянии прошмыгнуть пучок сумасшедшей энергии, а вы и глазом не моргнёте. Но стоит лучу повстречаться с дымом и туманом, и появляется свечение.

В комнате не было дыма, не витал пар, да и белый экран отсутствовал. Изображение светилось в самом воздухе, что невозможно. Я натянул брюки целиком и обошёл стол. Та же картинка, но уже зеркальная. Компьютер загрузился, изображение сменилось... моей фотографией. Не помню, чтобы меня здесь фотографировали, наверное сняли "скрытой камерой".

Рука сама (честное слово, сама) потянулась вперёд и проткнула картинку. Та не исчезла и руку не обожгло. Но изображение сменилось видеороликом. Моя фотка теперь застыла на экране другого компьютера. Он стоял на этом же столе, изображая икону. По обе стороны от него горели свечи, а перед столом Дима с Сашей, стоя на коленях, воздевали руки и били челом, произнося при этом:

-- Хвала тебе, о Виктор! Как же ты был прав и как заблуждались мы! Эта проклятая Церера не только Землю крутанула, она и спутники зашвырнула на новые орбиты! Научи нас - как же их теперь рассчитать?

-- От, клоуны! - рассмеялся я и выключил компьютер.

Параметры спутниковых орбит, которым мы так несказанно обрадовались, безнадёжно устарели. Они лишились доверия уже в тот момент, когда самолёт так неудачно приземлился. Разве что рабочие частоты не изменились. Когда астероид проходил в непосредственной близости от Земли, то своей гравитацией направление движения одних спутников он бесповоротно изменил, скорость других увеличил и направил их траектории в открытый космос, а третьи просто сбросил на планету. А это означало, что "по старым адресам" искать абонентов бесполезно, там уже никто не живёт.

В ближнем небе предстоит наводить новый порядок. Каждую ночь, если позволяла погода (а с моей стороны препятствий не было), Саша с Димой обязательно, а остальные в добровольном порядке, отслеживали все движущиеся и светящиеся точки в небе. Отмечали время появления, направление и угол движения. Сначала на бумаге, затем переносили данные в компьютер, который отыскивал совпадения и вычислял время и координаты следующего возможного появления летающей точки.

Все спутники можно разделить на 2 группы. Первая - наблюдатели, вторая - ретрансляторы. Первым желательно двигаться как можно ближе к поверхности земли для лучшего обзора. Но атмосфера вносит свои коррективы, она тормозит. Поэтому минимальная высота орбиты не опускается ниже двухсот километров. Они летают и с востока на запад, и в обратную сторону, и с юга на север. Как того заказчики пожелали. А среди них были и военные, и геологи, и рыбаки и метеорологи. Часть из этих спутников каждый свой виток проходит над одной и той же территорией, накапливая собранную информацию и сбрасывая её в одну и ту же координатную точку. Другие постоянно шлют данные на ретранслятор.

А это уже вторая группа. Эти спутники двигаются только в плоскости экватора и на очень больших высотах, этак, 40 тысяч километров. Один виток вокруг Земли они совершают за сутки. Но за это время и сама планета успевает сделать полный оборот вокруг собственной оси. И получается, что эта братия спутников постоянно висит над одной и той же точкой поверхности. Такая орбита называется геостационарной. Она удобна ещё и тем, что Земля постоянно подталкивает таких странников, сообщая им момент вращения. Вверху нет тормозящей атмосферы, но есть космическая пыль. А планета помогает "не сбиться с курса". Это вечный двигатель, именно он заставляет все планеты вращаться вокруг Солнца.

Ретрансляторы постоянно принимают сигналы на одной частоте, при необходимости преобразуют и усиливают их и передают на другой частоте и в другую точку. Если они транслируют телевизионный сигнал, то делают это на большую территорию, на десятки тысяч квадратных километров. Если их задача сугубо специфическая, то диаграмма направленности сокращается до размеров точки, в буквальном смысле. Чтобы никто случайно не принял информацию, предназначенную для узкого круга.

Наша беда состояла в том, что спутники первой группы от мощного воздействия астероида разлетелись, как воробьи при виде сокола. Они теперь смотрели, куда хотели и передавали свои сигналы в таких направлениях, что в рулетку проще выиграть, чем угадать. О ретрансляторах можно сказать то же самое и не покривить душой. Наши шансы увидеть земную поверхность глазами первой группы при помощи второй убежали далеко вправо от запятой. Положа руку на сердце, признаюсь - я не верил. Никто не верил, что из этой затеи хоть что-нибудь выгорит. Но среди нас нашлись два безумца (одного из них я лично встречал в психдиспансере), которые сказали:

-- Если шанс ещё не равен нулю, его стоит проверить.

Чёрт побери, но они оказались правы. Мы отследили все спутники-наблюдатели и насчитали всего десяток. Не было гарантии, что хотя бы один из них имеет на своём борту видеоаппаратуру. Как отыскать среди сонма звёзд слабые точки ретрансляторов, споры велись не один месяц, пока не вспомнили суть отличия. Эти спутники ведь постоянно висят в небе, и днём и ночью. А звёзды движутся, с востока на запад. Правда, их яркость очень и очень мала, но у нас же есть телескоп! Небосвод разбили на сектора и осматривали их по очереди, проводя фотографирование с минутной выдержкой. Звёзды оставляли следы в виде небольших полос, спутники же оставались в виде светящихся точек. Их всех пересчитали за две недели. Ретрансляторов оказалось вдвое больше. Возможно, в другом полушарии ещё столько же, или опять вдвое, или ни одного.

Только два ретранслятора находились на своих постоянных местах неподвижно. Остальные медленно дрейфовали в разных направлениях, вращаясь при этом вокруг собственной оси. Этот факт можно оценивать как "к сожалению" или "к счастью". Вращаются наблюдатели и посылают свои сигналы, куда заблагорассудится. Вращается ретранслятор и в лучшем случае примет такой сигнал в коротком, урезанном виде. Но при этом отправит его в ещё большую неизвестность. Поэтому наши шансы принять первичную информацию и оценивались как мизер после мизера.

Когда же удалось принять первый сигнал, потаённая надежда каждого из нас соединилась в общую радость. Полученная информация содержала в себе часть изображения земной поверхности, примерно на 30 градусов по широте и долготе. Но сигнал исчез, а мы растерялись - как, и это всё? А через полтора часа пришла следующая часть изображения, отличная от первой небольшим смещением на восток, градуса на полтора. За последующий месяц мы уже имели на своих компьютерах изображение шестой части Земли по экватору и двенадцатой по широте.

В том, что же предстало нашему взору, разобрались не сразу. Уж слишком велика разница между старыми и новыми контурами. Большая часть Африки и Европа показались жалкой пародией на старые карты. Возле нас раскинулось полумесяцем озеро, у одной излучины которого жили мы, а если его распрямить, длина составит что-то около тысячи километров. На месте Средиземного моря высились высокие горы, а Европа представляла собой большое море, изображение дальнего берега к нам не попало, осталось за горизонтом видимости. Скандинавский полуостров, до недавнего времени представлявший горную местность, тоже сильно преобразился и напоминал круглую кальдеру вулкана с вершиной конуса в центре.

-- Чем же ты всё это безобразие объяснишь ты на этот раз? - спросили мы автора теории кувырка, так блестяще себя подтвердившей два с половиной года назад.

-- А чего вы ожидали? - усмехнулся он, - на сегодняшний день кувырок стал причиной, а все эти изменения - следствие. Напряжение в земной коре ведь держалось и мы ожидали его разрядки. Это ведь не карточные фокусы, это серьёзно.

Теперь мы собираем большой полый шар, клеим его из бумаги. В будущем он превратится в глобус, самый первый в этом мире. Уже сегодня есть возможность нарисовать на нём координатную сетку и нанести действительное расположение нашего озера, Скандинавского "вулкана", Европейского моря и остальных деталей, что мы успели увидеть. Постепенно белый цвет сменится синим для морей и коричневым с зелёным для суши. Когда-нибудь на этом глобусе заштрихуется последнее белое пятно.

Мы в это верим.

Даты.

Кувырок - июнь 2012года

Окончание строительства дома 6х6 - декабрь 2012года.

Связь с внешним миром - осень 2013.

Появление Александра с Настей - декабрь 2013.

Появление Гуртберга и компании - май 2014.

Окончание постройки дома на 8 спален и большого погреба - сентябрь 2014.

Первые спутники - октябрь 2014.

Силумин - алюминиевый сплав

2 Телеграфный вызов - "всем, кто меня слышит"

Анемометр - прибор для измерения скорости ветра.

Посторонний фактор стр. 1 из 133

Комментарии: 6, последний от 09/07/2013. © Copyright Ильин Владимир Петрович (luchi52@yandex.ru) Размещен: 21/07/2012, изменен: 21/07/2012. 486k. Статистика. Роман: Приключения Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: 10 лет назад в силу обстоятельств довелось мне прожить 3 недели в одной гостинице. Соседом оказался мой ровесник, очень весёлый и умный человек. Уже через 2 часа мы беседовали как старые приятели на разные темы. Когда зашёл разговор о возрасте Вселенной, он упорно стоял на своём - ей 5 тысяч лет. Никакие мои аргументы не смогли расшатать его устои. Оказалось, он принадлежал к какой-то секте. Вернувшись из командировки, я отправился по книжным магазинам. Ни компьютера, ни Интернета у меня в то время ещё не было. На одном из стеллажей встретилась книга Грэма Хэнкока "Следы Богов". Это не Библия в одном из исполнений, это рассуждение над историей и артефактами. И подавалась информация в таком виде, что читал её в 2 приёма. По окончании чтения ещё долго осмысливал. А затем сел за перо и тетрадь. Когда писал роман, искренне верил в правоту. Теперь понимаю, что кувырок земной коры и сдвиг полюсов всего лишь вымысел. Но что написано, то написано. Своим героям я дал подсказку и они успели подготовиться к катастрофе. Даже умудрились начать с нуля начать новую жизнь. Мне было интересно жить вместе с ними и строить быть, я придумывал им лазейки для выживания в новом мире и оберегал их от новых потрясений. Я постарался изложить эту придуманную историю неизбитыми штампами. Такой, как она могла бы иметь место на самом деле.

Ильин Владимир Петрович : другие произведения.

Посторонний фактор