История эта реальна и была услышана мной от одного хорошего садовника, живущего в нашем городе и выращивающего у себя дома разные чудесные растения. Возможно, если бы не моя любовь к лиственнице, история эта никогда и не была бы написана. Но видно так угодно судьбе, она воплощена и мало того стала доступна читателю. Надеюсь, она ещё тронет не одно чуткое сердце.
Почему я так люблю лиственницу? Вероятно потому, что это дерево моего детства... Ведь когда-то, будучи ещё совсем мальчиком, жил я в маленьком колымском посёлке, окружённом бескрайними просторами тайги, основным деревом которой была лиственница. Да, именно с тех пор я люблю лиственницу, хотя в то время я ещё не сознавал этого.
О, как осенью горит она на солнце золотом пожелтевшей хвои, как тогда сказочно богато выглядит она!
Своеобразна эта диковина северных широт, хвойное дерево, сбрасывающее свою хвою под зиму так же, как сбрасывают листья обычные лиственные деревья. Как ароматна и сыпуча её хвоя, когда толстым одеялом уже лежит на мху.
Находясь среди великолепия лиственниц, этих цариц тайги, полной грудью вдыхаешь их терпкий смолянистый запах и не можешь надышаться им и хочется оставаться среди них вечно. Так и бродил бы среди их стволов, трогал бы ладонями их шершавую кору, чувствуя при этом сквозящую через неё живую суть дерева.
А как пригожи эти принцессы зимой, когда их тонкие бугристые веточки обрастают толстым слоем холодного мохнатого снега. И похожи они тогда на прекрасных снегурочек, одетых в пуховые шубки и шерстяные рукавички.
А что говорить об этих таёжных красавицах, когда весной они сменят свои белые одежды на нежные зелёные платьица и стоят тогда, как невинные девицы, выпуская короткие мягкие пучочки хвои под лучами набирающего силу солнца. В это время в тайге все вокруг оживает и дышит неукротимой жаждой бытия. Многочисленные стекающие с отогретых сопок ручьи скачут и журчат, лёд на Колыме начинает трещать, и вот уже огромные белые ослепительно сверкающие льдины плывут вниз по течению. Прилетевшие стрижи мечутся над посёлком, чинят прикреплённые под карнизами домов гнёзда, хватают на лету оживших после зимы насекомых. На открывшихся проталинах появляются первые цветы и все растения начинают стремительно расти, чтобы успеть выполнить своё предназначение - зацвести и принести плоды за короткое жаркое северное лето...
Ну да ладно, уклонился я подобным отступлением от самой истории и, вероятно, утомил вас. Не буду больше испытывать вашего терпения. Началась эта история давно, лет тридцать назад, когда упомянутый мной садовник был ещё совсем молод. Пригласили его тогда поработать в местной районной больнице садовником. Больница только что отстроилась и нуждалась в серьёзном озеленении. Молод был садовник, но весьма опытен в своём искусстве и, не откладывая в долгий ящик, принялся за дело. Посадил он и стройные тополя, и пушистые голубые ели, и колонные, с плоскими, широкими лапами, пихты. В большом количестве были посажены им и липы. Но труднее всего пришлось с лиственницей. Это северное дерево никак не хотело приживаться и всякий раз умирало, ибо события происходили на Кавказе, где лиственниц и в помине не было. Вырастить их почти не представлялось возможным. Только на третий год, после многих неудач, благодаря стараниям и вере в то, что в конце концов всё получится, удалось сохранить восемь из пятнадцати посаженных лиственниц. Радости садовника не было предела. Никому ещё не удавалось сделать подобное. Впрочем, никто и не ставил перед собой таких задач, потому как на Кавказе большинство людей о лиственнице и слыхом не слыхали. Да, непросто далась садовнику такая трудная задача. Но несмотря на прошлые неудачи росли теперь под лучами жаркого кавказского солнца восемь северных принцесс. Особо дороги были садовнику эти деревья. Всех удивляли они собой, ибо мало кто вообще знал о существовании на земле таких деревьев. Весной, как им и было положено, наряжались они нежной зелёной хвоей, осенью желтели и сбрасывали хвою на землю, а зимой стояли обнажённые, ожидая тёплых весенних лучей, чтобы зазеленеть снова.
2
Прошло больше двадцати лет. За это время деревья выросли, широко раскинули свои кроны и в жаркую погоду давали людям свою спасительную тень. Давно не работал уже в больнице садовник. Но всегда напоминали здесь о нём его ровные красивые аллеи, небольшие, пятачками, рощицы, разнообразные кусты. И особо, будто из другого мира, красовались здесь чудо-лиственницы. Ранней весной накидывали они на себя лёгкую, как паутина, зелёную одежду. Затем хвоя подрастала и мягкими густыми короткими пучочками плотно покрывала каждую веточку. Всё лето стояли эти ёлки ярко зелёные, а осенью их наряды начинали постепенно выцветать и, наконец, становились совершенно жёлтыми. Затем приходила зима, лиственницы раздевались и стояли уже совершенно голые, ожидая новых вешних лучей.
И расти бы им ещё не один десяток лет, но был принят на работу в больницу новый садовник. И надо ж такому случиться: поступил он на работу глубокой осенью, как раз в то время, когда все лиственницы, отблестев на солнце своей золотистой яркой хвоей сбросили её, и стояли теперь обнажённые, будто пропавшие.
Оперативность нового садовника была ошеломляющей. Взвыла бензопила. И даже когда из-под острых зубьев цепи бензопилы полетели свежие опилки, это нисколько не остановило горе-садовника, а только на секунду озадачило: "Видно ещё до конца не высохли!". И он с ещё большим усердием налёг на ручки бензопилы. Не прошло и двадцати минут, как все восемь совершенно живых лиственниц оказались на земле. Другой бы прежде чем взяться за дело ещё долго медлил бы по своей лени или по какой-либо другой причине. Но новый садовник обладал завидной работоспособностью. А может быть ему просто очень нужны были дрова и он высматривал вокруг всякую возможность их заполучить? Или он просто хотел выслужиться перед начальством и показать ему своё рвение к порядку? Но как бы там ни было, а на месте стоящих когда-то восьми красавиц-лиственниц торчали теперь восемь убогих, ужасных пней.