"Красновато-оранжевые лучи восходящего солнца ложились на увитую плющом веранду, пугливо сторонясь расплывчатых теней. Лозы, укрывающие веранду от ветра и дождя, опускались вниз, до самой воды, касаясь её и выводя на ней замысловатые штрихи. Если встать у самых перил и, немного перегнувшись через них, посмотреть налево, можно увидеть скрытую в тумане горную гряду. Облака струятся по её склонам, как клочья тополиного пуха по асфальту.
Если посмотреть направо, до самого горизонта протянутся спокойные морские воды. Красная дорожка от всплывающего из-за горизонта солнца тянется до самой веранды.
Хозяин веранды сидит в её глубине, полускрытый прохладным сумраком. Плетёное кресло тихонько поскрипывает под ним. В руке его зажата чашка, от которой поднимается к потолку веранды невидимый в полутьме дымок"
Артём ещё немного вхолостую помахал пальцами над клавиатурой и, сдавшись, оторвался от стула и нервно описал по комнате окружность.
- Ну и зачем он там сидит? - Жалобно спросил он в пространство.
- Как, зачем? - Удивился Иван, лениво помахивая журналом, при этом удобно расположившись на софе. - Природа, лето, горы. Вид чудесный. А что ещё для счастья надо? Так что тут всё правильно. Не на стену же он смотреть будет.
- И ещё море. Солёный ветер, запах водорослей, всё такое.
- Именно. И тут входит мужчина с мужественным лицом и квадратными плечами.
- Угу. - Подтвердил авторитетным кивком Артем.
- Значит так. - Продолжил Иван. - Мужчина входит и тут этот наш в кресле вскакивает. Вскакивает и восклицает: - Господи, Быков, какими судьбами.
- Быков это боян. - Заметил Артем деловито.
- Знаю. - Воскликнул подхваченный потоком вдохновения Иван. - И они дружески обнимаются. "- Красиво у тебя здесь. - Замечает Быков." "- Да уж... приелось. - Машет руками печально наш мужчинка. - Я уже мечтаю о звездах, хотя три года назад меня от них уже воротило".
- Кстати. - Иван внезапно прервался и посмотрел на Артема. - А как нашего то зовут?
- Артём, - не стушевался Артём.
- Может, Алекс? - по внезапно изменившейся температуре воздуха Иван понял, что сморозил что-то не то, - хорошо, не Алекс. Ладно, не суть важно. В общем, наш не Алекс спрашивает, где Быков пропадал все эти три года, пока они не виделись, и Буков рассказывает ему про то, как они на корабле штурмовали шестое кольцо Сатурна, рассказывает про то, как они одной дружной командой спасали корабль от гибели... - Ивана уже несло не по детски, и он ходил кругами по комнате, воздев очи к потолку. - В общем, наш Быков предлагает человеку в кресле что-нибудь крайне интересное, и тот, конечно, соглашается.
- Например, сыграть в дурака, - поддержал Артём.
Иван споткнулся о ковер и рухнул на пол.
- Во что? - Спросил он у Артема страшным голосом.
- Эээ... ладно, проехали. Слушай сюда. - перебил Артём, - оставим пока Быкова. Картина такая. Горы, море, все по-прежнему. Плётеное кресло, да. Рядом чашка кофе. Дымит, как паровоз.
- ...И вдруг в море падает горящий космический корабль, - ехидно вставил поднимаясь с ковра Иван.
- Сам ты горящий космический корабль. - Не сбивай. - Отмахнулся Артем, снова зависая над клавиатурой в позе пикирующего бомбардировщика. - Падает, тьфу, лежит у мужика на коленях, скажем, газетка.
- Ага.
- Или лучше кот. Толстый такой котяра, блестящий и лоснящийся, лежит и дремлет.
- Или лучше два. - Вставил Иван. - или три...
- Зоопарк, блин. - Улыбнулся Артем. - Так вот, а сам мужчина мёртвый.
- Или четыре... Погоди. Какой мужчина мёртвый?
- Там на веранде не так уж и много мужчин, - укоризненно заметил Артём.
- Ладно, а зачем ему, мёртвому, газета на коленях? - Артём открыл рот, чтобы ответить, но Иван его прервал, вскинув ладонь. - я знаю. Во время последней войны наш мужик-из-кресла вступил в яростное противостояние с врагом и тяжело ранил одного капрала, навсегда сделав того инвалидом. Капрал затаил злость, и спустя много лет устроился работать редактором в газету города, где жил мужик-из-кресла. Там он использовал свои познания в области психокинетического символьного программирования сознания, написал статью, прочтение которой вызывает спазм сердечной мышцы, - Иван прервался, чтобы отдышаться. Артём фальшиво насвистел несколько тактов из "Секретных Материалов".
- Всё намного проще, - сообщил Артём, вновь касаясь клавиш, - он стряхивал на газетку пепел с сигары. Раньше он пользовался большой медной пепельницей, но однажды он курил у перил над самой водой и случайно уронил пепельницу туда.
- Стоп. - Вскочил Иван, и бросился к клавиатуре, оттеснив Артема. - А куда Быков делся? И вообще, пепельницы сами собой не падают, для этого необходимо приложить некоторое количество энергии, да и ветром её вряд ди сдует. В общем так, один из его жирных и лоснящихся котов прошел по периллам и случайно столкнул пепельницу в воду.
- Быков. - Пошептал заговорщически Артем, пытаясь вернуть место за клавиатурой.
- Да. - Отпихиваясь воскликнул Иван. - Значит Быков проплывал в это время как раз под перилами домика нашего инкогнито, и тяжелая пепельница упала ему прямо на темечко. Быков растерялся, заметался и начал тонуть...
- Нет. - Взревел Артем, пытаясь отпихнуть Ивана от клавиатуры. - Не допущу!
Иван не выдержал натиска и свалился на пол. Артём как следует утвердился на шатком стуле и впился в клавиатуру.
- Петросян и всё кривое зеркало в придачу, - буркнул он Ивану, - итак, Быков, решив отдохнуть от глубоких погружений в стратосферу Юпитера на "Тахмасибе", вернулся на Землю и ныряет за жемчугом. Просто потому, что он никогда в жизни не нырял за жемчугом и ему хочется попробовать. И однажды, нырнув, он, сейчас, "заметил в потоке света от закреплённого на запястье фонаря что-то, тускло отдающее медью. Заинтересованно хмыкнув в кислородную маску, он несколькими мощными гребками подобрался поближе к таинственной находке и смахнул с неё наросший ил. Его глазам предстал покрытый патиной округлый бок".
- Это было либо древнее золото ацтеков, либо многострадальная пепельница, которую скинул в перилл один из котов нашего безымянного героя. Кстати, может всё-таки имя ему придумаем?
- Погоди. - Сказал Артем. - Дай-ка я схожу на кухню, водички попью.
- Что, горлышко от вдохновения пересохло? - Улыбнулся Иван, возвращаясь на сданную без боя позицию перед клавиатурой.
Пока он размышлял, что же нашел под водой Быков, на кухне послышался глухой шум и плеск разливаемой воды.
Через минуту в комнату вошел Артем, сильно прихрамывая на левую ногу и с неопределенным выражением на лице.
- Гвоздь. - Сказал он в пространство и плюхнулся на софу.
- Нашел под водой? - Не понял Иван.
- Нет, на кухне гвоздь из пола торчит. - Ответил Артем. - Гвоздь. Торчит себе в полу гвоздь, все об него спотыкаются, кроют недобрым словом, грозят то выдернуть, о забить, а вбили его в далеком 1915 году, и он до сих пор торчит...
- В гостинице "Самоварный сапог" в городе N, - поддержал Иван, - торчит он себе век, другой, доска уже давно рассыпалась в труху...
- Погоди рано. Торчит он себе, значит, все об него спотыкаются. Миллионы людей оставляют на его видавшей виды шляпке обрывки розовых тапок с зайчиками. Идут года, его хотят вытащить или хотя бы довбить, но на дворе коммунизм, бюрократия. Меняются хозяева гостиницы, строятся города, возводятся...
- А ну, - гаркнул Иван, - разошёлся. У нас вообще-то веранда и медная пепельница.
- Ах, да, - очнулся Артём, с сожалением расставаясь с грёзами о вековом гвозде, - веранда... Перила... Мужик-из-кресла курит, рядом пепельница, он ссыпает в неё пепел. Сигару опишем подробно, это будет скрученная вручную сигара из папиросной бумаги и табака урожая... Э-э-э... Такого-то года. И вот стоит он себе, курит, любуется на закат, - или восход, чего там у него, - а по перилам к нему приближается кот.
- Ага, мы тут, я вижу, отмотали назад конкретно. - Иван порылся в стопке бумажек на столе. - Где-то тут у меня был набросок. Или не тут. Ага, вот. "Закат, приятный ветер овевал голову, и мысли были чистыми и приятными. Кот мелодично мурчал за ухом. ---- повернул голову направо и посмотрел на животное. "- Кис кис. - Сказал он." Кот поднялся и грациозно переваливаясь с головы до хвоста двинулся к хозяину. И тут он цепляет дорогую памятную пепельницу боком, и та с гулким бульканьем скрывается в водах морских. Хозяин в трауре бежит за двустволкой, дабы пристрелить мерзкое животное на месте...
- Мы что, на фильм ужасов перешли плавно? - нахмурился Артём, - ты не увлекайся особенно, Спилберг. Никаких двустволок.
- Пистолет?
- Нет. - Остался непреклонен Артем.
- Пулемет?
- Это типа шутка юмора такая?
- Ладно... рассказ у нас про будущее, значит будет бластер. - Улыбнулся Иван.
- Нет. Не пулемет, не ружье и не бластер! - Начал сердиться Артем.
- Бензопила? - Скорчил страшное лицо Иван, изображая, вероятно, маньяка-потрошителя.
- Всё, хватит. - Объявил Артем. - Пишем дальше. Итак, реанимируем Быкова, или кто он там у нас. Входит он на веранду к своему старому другу...
- В водолазном костюме.
- Ага, и...
- Истекающий водой.
- Именно, и...
- С торчащей из черепа пепельницей.
- Сейчас сам писать будешь, - обиделся Артём.
- Да с удовольствием, - обрадовался Иван, занимая место за клавиатурой, - Быков у нас не чайку похлебать заглянул, он не такой. Он прилетел, чтобы завлечь своего старого друга и коллегу, Человека-Из-Кресла, в очередную экспедицию. Ему внезапно потребовался специалист по непрямому радиоскопическому зондированию метеоритных облаков. Потому что, скажем, Юпитер через несколько месяцев будем проходить в критической близости от одного такого облака, и сторонний наблюдатель может стать, скажем, свидетелем образования из астероидного мусора самостоятельного спутника.
- Отлично. - Кивнул Артем. - Наконец то что-то нормальное. Так вот. Наш человек-из-кресла поднимает полный надежды взгляд на Быкова, но взгляд тут же угасает. Человек-из-кресла говорит, что врачи запретили ему полеты. Быков долго думает, что же делать, и в итоге тайно проводит нашего героя на корабль, который уже полностью готов к экспедиции.
- Думаешь? - Спросил Иван, критичным взгляом перечитывая написаное. - Интересно, и что же будет дальше? Самого то Быкова от полетов не отстранят по состоянию здоровья? Или ему провели операцию по извлечению пепельницы из головы?
- Во! Придумал, - обрадовался Артём, - Быков вовсю прославляет свою экспедицию и рисует перед нашим протагонистом невероятные перспективы. Протагонист слушает, слушает, и вдруг перестаёт улыбаться. А потом выхватывает из-под газетки пистолет и нацеливается на Быкова.
- А сам сказал, никаких пистолетов, - обиделся Иван.
- Не важно. Так вот, нацеливается он и говорит: "Да ты, друг мой, не Быков". Потому что этот лжебыков допустил чудовищную тактическую ошибку. И повёл себя так, как Быковы себя не ведут. Скажем, сказал что-то не то или плечом повёл не так.
- Или шишка от пепельницы у него справа, а должна быть слева, - подхватил Иван.
- Так вот. Быков игнорирует выстрелы, хватает протагониста за воротник и тащит к перилам.
- Терминатор, - восхитился Иван.
- Хм... это надо обдумать. - Артем взлохматил шевелюру и закусил губу в мучительных размышлениях. - В общем так. На самом деле, это был не Быков, старинный друг и напарник нашего безымянного скромняги, а некий неизвестный образ, что-то наподобие странника. С чудовищной силой и прочим хозяйством в арсенале. И ему нужен наш герой по той причине, что во времена своей бурной молодости он узнал СТРАШНУЮ ТАЙНУ, которая не дает покоя этим странникам уже около тридцати лет, и которую они должны выведать. И вот все тридцать лет они искали нашего анонима, пока не нашли. Вот уже близка страшная минута, когда наш герой погибнет, не дожив и до середины книги, как вдруг, раскрывается дверь в комнату и входит девушка нашего протеже, с которой он, к слову, уже обручился...
- Лав стори? - Округлил глаза Иван.
- Когда тебе за сорок, лав стори становится понятием относительным, - мудро сказал Артём, - О чём это я? Да, уговорил, входит девушка. Точнее, не девушка, а уже давным-давно женщина. Этакая опрятная очень почтенная матрона. Она узнаёт Быкова - точнее думает, что узнаёт Быкова, и идёт к нему. Она со своей позиции не видит, что лжебыков держит за воротник человека-из-кресла. И вот она подходит к лжебыкову, трогает его за плечо...
- И тот от неожиданности перекувырк... кив... вается через перила и падает в воду! Прямо на голову настоящему Быкову, который ищет жемчуг и пепельницы.
- Нет, лжебыков от неожиданности отпускает протагониста, и тот падает в объятия моря и Быкова-охотника за жемчугом.
- Пусть лучше всё-таки падает лжебыков, - сказал Иван.
- Нет уж, падать будет протагонист.
Воцарилось напряжённое молчание. Артем хмуро смотрел на стену, Иван мерно постукивал пальцами по столу.
- Ну объясни ты мне? Почему упасть должен наш протеже? - Прервал молчание Иван. По-моему, падение лжебыкова куда правдивее. Рука у матроны тяжелая. Она, как говорится, коня на скаку, и в горящую избу тоже...
- Так, стоп. - Артем перевел взгляд со стены на окно, где шуршали осенней листвой тополя. - Почему я постоянно должен переписывать всё из-за того, что тебе в голову приходят всякие дурацкие идеи?
Иван медленно поднялся из-за рабочего места.
Тишина в комнате стала невыносимой. Часы на стене грохотали с упорством станкового пулемета, под потолком носилась, медленно озверевая, дикая муха, а на кухне капала из крана вода, причем каждая капля вызывала землетрясения баллов под двадцать по шкале Гейгера, судя по грохоту, который она издавала.
Он собрал со стола все свои записи, вышел в прихожую и накинул куртку.
- Ну и иди! - Крикнул Артем. Это возымело совершенно обратный эффект. Иван вернулся в комнату.
- Я тут внезапно вспомнил, что это моя квартира. - Заявил он безапелляционно.
- Хм... - Артемер осмотрелся по сторонам. - И верно. Тогда я пойду.
Через минуту в прихожей громко хлопнула дверь.
Иван вздохнул, глотнул воды из графина, и присел за клавиатуру.
Муха продолжала нарезать круги вокруг люстры с диким ревом. Иван скрипнул зубами и встал. Через пять минут на потолке красовалась жирная черная клякса, прямо как на картине известного художника-абстракциониста Светина-Ложкина.
Иван вздохнул облегченно и принялся за работу.
"Лжебыков пошатнулся и перевалился через невысокие перила, едва не увлекая за собой героя. Но его спасла вездесущая девушка, которая провела на запястье лже-Быкова болевой приём из китайской боевой школы, вследствие чего её возлюбленный оказался жив и здоров. Потом они долго любовались на террасе закатом и пузырями, которые упорно пускал со дна лжебыков. А потом наш герой сказал:"
Иван внезапно понял, что не знает, что может сказать в такой ситуации протагонист, обнимая за талию свою старуху, и любуясь закатом. Всё, ч то ни приходило в голову оказывалось низкого пошиба пошлятиной, или зубодробительной мыльной оперой.
- Черт. - Выругался Иван.
А Артём тем временем шлёпал по улице, запихнув руки в карманы и с ненавистью расплёскивая попутные лужи. Сюжет, который до этого проматывался в голове ровно, как киноплёнка, превратился в невразумительное месиво из поступков, фраз и зарисовок. Надеясь отвлечься от писательских потуг, он поднял взгляд и осмотрел местность. Все прохожие были одеты в серое, все машины были серые от грязи, и всё вокруг было серое. Даже воздух отдавал некой серостью. Тоска.
В дверь раздался звонок.
Иван, уже чувствуя, что в одиночку у него ничего не получается, бросился открывать.
За дверью стоял Артем и нервно переминался с носка на пятку.
- Придумал? - Спросил он Ивана. И сразу добавил. - Я тоже нет.
Иван улыбнулся и пропустил друга в комнату.
Артем сел на софу и нахмурился, Иван же вернулся за клавиатуру, бесцельно щелкая пробелом и бекспейсом попеременно.
Потом лицо Артема осветилось, он переглянулся с Иваном, которого тоже охватил внезапный приступ озарения, и внезапно бросился к клавиатуре.
- Старуха! - Вскричали они одновременно.
"Лже-Быков пошатнулся и перевалился через невысокие перила, едва не увлекая за собой героя. Но его девушка отважно бросилась на выручку любимого, и через минуту герой обнаружил, что он стоит на терассе в гордом одиночестве. Первым его побуждением было броситься в эти хмурые негостеприимные волны, как друг прямо перед терассой из воды показались две головы. Одна из них принадлежала его ненаглядной, а вторая Быкову. Причем не лже-Быкову, а его старому другу и соратнику.
- Ты что же это друг любезный топишь любовь свою? - Прокричал Быков, а наш герой уже счастливо улыбался сквозь слезы..."
- Прелессно... - Прошептал Артем, стоя за спиной Ивана и смотря в монитор...
- Да... - согласился Иван. - Кстати, может обзовем таки нашего мужчину как-нибудь? А то ещё половину рассказа называть его анонимом или героем я не выдержу.
Дверь комнаты внезапно открылась и вошла медсестра, толкая перед собой медицинский столик на колесиках.
Первым делом она подошла к окну и распахнула шторы. За окном моросил мелкий грибной дождик, серый и неприметный. Мелкие капли тихо шуршали по стеклу, скатываясь вниз.
Человек в сером халате, неподвижно сидящий за столом, немного склонил голову, словно слушая этот мерный шум, а потом снова подвинул к себе лист бумаги и ручку.
- Нет. - Мягко сказала медсестра, вынимая из его рук ручку. - Сперва мы позавтракаем.
Человек словно не обратил внимания на её слова, продолжая смотреть в то место, где только что обрывалась строка, на листе бумаги. А медсестра уже закрывала дверь с другой стороны, прижимая к груди кипу исписанных за ночь мелким аккуратным подчерком листков.
В коридоре её поджидал врач. Он принял из рук медсестры листки и сразу же углубился в чтение.
Дочитав, он глубоко вздохнул и произнес:
- Это лучшее из того, что мне доводилось читать в стенах этого заведения. Как жаль, что этому человеку уже не помочь. Явное раздвоение личности. Медицина тут бессильна. Из него получился бы превосходный писатель. Отнесите это ему.
Он отдал листки медсестре, и та снова вошла в комнату. Глаза больного прояснились, когда он увидел вернувшуюся медсестру и потянулся руками к листкам. словно боясь, что эта девушка в белом халате сейчас развернется и уйдет прочь, а то и вовсе развеется как дым, не останется от неё ни следа...
Врач посмотрел ей вслед, ещё раз вздохнул, и, сгорбившись, пошел прочь по коридору четвертой психиатрической лечебницы.
Сквозь тучи на небе проглянуло яркое солнце, и последние капли на стекле стремительно превращались в теплый пар, поднимающийся к небу.