Эволюция как повышение выживаемости белковых тел вызывает недоумение.

Тогда бы, скорее всего, мир населил бы один вид, самый живучий и легче всего адаптирующийся, универсально приспособленный к земным условиям.

Но этого не происходит. Борьба за выживание где-то останавливается. Она актуальна только в максимально стрессовых условиях, когда виду грозит уничтожение. В относительно спокойное время - уже не борьба, а сосуществование многообразия видов.

То, что жизнь развивается в направлении повышения сложности, многообразия форм жизни, приводя к многократному отражению и умножению мира всеми живыми существами - каждым на своем уровне - говорит о другой цели эволюции.

Как Набоков говорил о том, что узоры бабочек настолько "художественно изощрены", что их появление не может объясняться естественным отбором.

Вот цитата из "Других берегов":

"Естественный подбор" в грубом смысле Дарвина не может служить объяснением постоянно встречающегося математически невероятного совпадения хотя бы только трех факторов подражания в одном существе -- формы, окраски и поведения (т. е. костюма, грима и мимики); с другой же стороны, и "борьба за существование" ни при чем, так как подчас защитная уловка доведена до такой точки художественной изощренности, которая находится далеко за пределами того, что способен оценить мозг гипотетического врага -- птицы, что ли, или ящерицы: обманывать, значит, некого, кроме разве начинающего натуралиста.

Набоков пишет, как художник, поэтому он видит прежде всего художественное в разворачивании многообразия.

Если обобщить, сказать об этом шире, что получим?

Что бы сказал об этом философ?

- Жизнь развивается в направлении наращивания бытия.

Больше бытия - в каждом существе, в каждой травинке и былинке, в каждом ощущении, в каждом страдании и в каждой гармонии, в каждом акте самосознания и созерцания, в каждой улыбке и в каждом удовольствии.

Везде бытиё.

В развивающемся мире прирастает бытиё.

Постоянно разворачивающееся навстречу нам - чудом - бытиё.

Прелесть и чудо нашего мира в том, что он не схлопывается и убывает, а растет и разворачивается.

Мир прибывает бытием.

Именно в таком, дифференциальном, понимании мира можно понять бытие. Бытие не как сиюминутность, - застывшая, словно фотография, - каждого момента "теперь", а острой стрелой проходящая через все моменты "теперь" чудесность перехода от одного момента в другой.

Что это, как не стрела времени, необратимость, энтропия?

Именно здесь, в дифференциальном бытии мира, в во внутреннем движении бытия, смыкается бытиё и время.

Ни это ли, или что-то очень близкое, имел в виду Жак Деррида, когда говорил о differаnce - не о различии, - а именно о том, что разнит, в противоположность тождеству.

Но в бытии есть и то, и другое. И тождество, и различие.

Одновременно и непреходящее тождество, и постоянной стрелой действующее различие, differance, различание.

Очень близко к differance, движению бытия стоит понятие становления.

Однако, при всей своей динамичности становление тяготеет к статичному бытию, к тому, что остановилось, стало.

Т.е. становление ограничивает движение целью этого движения, того ДЛЯ ЧЕГО это движение.

Живое бытие, differance, не останавливается. Оно живой точкой проходит по стреле бытия, непрерывно оживляя его, никогда не останавливаясь на достигнутом.

Статика каждого момента, его стояние в бытии заключается, как ни парадоксально, в том, что в каждом моменте все также действует живое бытие, каждое бытие разомкнуто по отношению к тому, что входит, вливается в это бытие незаметно и независимо от него.

Структурированное бытиё - это (1) таковость, сохраняемая при любом движении, непреходящее пребывание и (2) движение, чудесность, необратимость - лежит близко в основании нашей природы.

Ближе, чем даже пространство. Ближе, чем время, которое мы мерим в цифрах.

В нашем мире, развивающемся, раскрывающемся - в мире, который прирастает бытием - в котором постоянно появляется что-то новое - царит бытиё.

Наоборот, если мы представим себе мир, который убывает бытием, схлопывается - как если бы разбегающиеся галактики начали сближаться и схлопываться к исходной сингулярности, непрерывно упрощаясь, возвращаясь вспять, теряя накопленную информацию - в таком мире царило бы небытиё.

Постоянное расцветание, распускание мира новым бытием - это СОБЫТИЕ.

Наша жизнь тогда осмыслена, когда мы способствуем приращению бытия в мире, когда мы сонаправлены развитию мира.

Если не так, то мы дисгармоничны с миром - мы чувствуем напряжение, разлад с миром. Так происходит, когда мы вдруг усомняемся в бытии, в том, что это оно действует, что бы ни произошло.

Начинаем думать, что то, черезо что прошло бытиё, вот только что - было брошено в оставленность, в небытие, его уже нет.

Начинаем думать, что все происходит просто так.

Что мир живет просто так, как получится, в разладе - и нет ничего, что обеспечивало бы цельность, слаженность мира.

Мы сомневаемся, и тут же на нас самих падает тень небытия. Мы проваливаемся в небытиё.

Когда мы уменьшаем бытие, мы боремся с самим миром. Со структурой мира. Борьба бытия и небытия происходит именно здесь, каждую минуту, в каждом человеке.

В сердце человека. Как у Цоя: "между землей и небом война".

Вопрос: как вести себя, чтобы чувствовать себя сопричастным к миру и участвовать в приращении бытия?

Поставить себя внутрь события.

Не сбоку, не в виде наблюдателя, который, разводя руками, созерцает, как все уходит и исчезает.

А в само событие. Пропустить событие через себя, сделать себя событием.

Я - не сам по себе, не для себя - но ради и благодаря тому событию, которое идет миром.

Дальше - о событии.