Аннотация: рассказ, в первом приближении, закончил. Не получилось в точности так как задумывал - в последствии, скорее всего будет переработано кардинально
Надо было отменить свой дурацкий налёт сразу же, как только нас обнаружили системы слежения завода, но кто мог подумать, что эта дурацкая железяка сможет так быстро отреагировать на тревогу? Хотя, нет - как раз могли. Знали, печенкой чувствовали, какой силе бросили вызов.
Тут же живо представился гнусавый голос Евгения - Женьки: "Я вам говорил не стоит сегодня на акцию идти, говорил, давайте вернёмся - предчувствие плохое..." Женька штатный скептик и паникёр в их отряде. Или команде, как предпочитала говорить Ольга. Вообще-то Женька отвечал за снаряжение: следил за исправностью, ремонтировал, если это было возможно.
Рассказывал, что до войны работал на ракетном заводе. Возможно так и было - по крайней мере из них всех он единственный разбирался в электронике в достаточной степени, чтобы из сенсоров этих тварей наделать отряду приборов ночного видения. Разбирался. Был. Потому что он теперь лежит метрах в пяти от меня с размозженной головой, а рядом с ним, словно муха в густой патоке, копошится в иммобилизующем геле робот, пытающийся с муравьиным упорством доползти до меня. Кто знает, быть может оно и к лучшему было бы, если бы он мог до меня добраться, потому что эти клятые вертушки заходят повторно - на этот раз, выпустив захваты. Эх, если бы не нога....
Ну вот и всё: хищно входят в гель захваты и металлические крюки крепко хватают поперек тела. От дикой боли темнеет в глазах: когда бездушная машина начинает вытягивать из желе обломок кости пропарывает кожу ноги. Чавкающий всхлип студня, выпустившего свою жертву, блики мечущихся прожекторов, прошли уже мимо сознания.
********************
В конце двадцать первого века, от рождества Христова, человечество достигло своего предела развития: мириады совершенных механизмов окружили каждого человека. Кормили, одевали, облегчали жизнь, работая вместо них.... Орбитальные заводы и поселения, колонии на Луне и Марсе, экспедиции в дальний космос....
Нет, мне не довелось увидеть эту эру благоденствия: родился позже, когда развитые страны уже воевали за доступ к остаткам ресурсов для изготовления умных машин, так облегчающих жизнь. Подобно саранче люди опустошили недра Земли, а затем схватились друг с другом за право обладать оставшимися крохами.... Хотя вру. Этого я не могу помнить: слишком мал был, когда на карте ещё были настоящие страны. И потом - ребёнку было не до политики:
- Ильюша, не смей открывать окно.... Ильюша, одень ОЗК...Ильюша, не подходи к собаке - она заразна...
трудно объяснить ребёнку, что он живёт в мире не пригодном для жизни людей. Говорят, в прошлом, люди жили гораздо дольше - лет до семидесяти, восьмидесяти и было их восемь миллиардов. Может быть, хотя и трудно себе представить такое. Ну да, как представить такую пропасть людей среди свалок, зон химического, радиоактивного заражения занимающих три четверти суши? Плюс кислотные дожди и воздух, в котором всё, что угодно кроме кислорода для дыхания....
***********************
Темнота. Прислушался к ощущениям: ничего. В смысле, ничего кроме темноты - словно все органы чувств разом отказали. Ещё раз прислушался - нет, точно ни звука, ни проблеска света, нет запахов. Что-то не так, такое чувство, что сидишь под водой. Нет. Совсем не такое чувство... трудно описать. "Нога. Была сломана нога". Прислушался к ощущениям и запаниковал по настоящему: тело вообще не ощущалось. То есть оно не то что бы было онемевшим - его, словно, вообще не было.
- Итак - темноту заполнил густой бас - начнём с начала - каждый звук этого голоса рассыпался на цветовые сполохи - Как тебя зовут?
Не возможно выразить того облегчения, которое возникло от звуков простого человеческого голоса: он словно якорь привязал мой разум к реальности. Колыхнулась робкая надежда, что вдруг.... Меня вытащили Наши из плена машин. Без всяких персонализаций - просто Наши.
- где я? Кто ты?
Короткий смешок.
- мне в этом месте полагается сказать: "вопросы здесь задаю я". Но поскольку это не допрос, то с удовольствием отвечу тебе. Друг мой, физически ты, в некотором смысле, находишься в нигде. Психически.... С этим сложнее - твой разум перемещён в виртуальную среду. А я, тот самый главный гад, с которым вы тщетно воюете. Можешь называть меня Патриархом. Теперь твоя очередь отвечать - Как зовут тебя?
- Ты машина? - от изумления ничего умнее не смог сказать.
- мой друг, это не вежливо в твоём положении оставлять мои вопросы без внимания. Возможно, ты ещё не готов к диалогу - в таком случае, удаляюсь на время необходимое тебе подготовиться к разговору.
**********************
--
Ольга, Ольга - проснись - чья то рука настойчиво тормошит за плечо
И ещё не открыв глаза, привычным движением схватив автомат, Ольга, словно на пружинах, вскочила с кровати.
--
А это ты ... -- наконец, сфокусировав взгляд и разобрав, что это всего лишь Петро, отложила автомат в сторону и сев на кровать стала обуваться.
--
Дождешься, когда ни будь, после такой побудки, я тебя спросонку пришью. Чего случилось?
--
Так ведь я ж спецом встал с другого бока, чтоб пока развернешься, проснуться успела - криво усмехнулся - сам такой же дёрганный. А случится случилось. Ильюха вернулся. - и тут же, чуть замявшись - только... странный какой то. Да он это, он - проверил уже на приборе: мозговые волны соответствуют образцам. В общем, сама увидишь.
--
А говорит что?
--
Говорит, что с тобой говорить хочет. Больше ничего.
--
Ты точно видел, как его схватили?
--
Обижаешь - даже стрелял в него, когда вертушка подниматься начала. Промазал.
Ольга задумчиво пожевала губами, а затем, не стесняясь Петра, стала снимать с себя мятую одежду.
--
покурить бы и переодеться.... Посмотрим, что там за Ильюха к нам пришел.
Кто знает, какие мысли крутились у неё в голове, пока она переодевалась в относительно новый и чистый полувоенный костюм? Быть может вспомнилось нападение на медицинский центр, в котором машины ставили какие то непонятные эксперименты над людьми? После того её долго мучили кошмары по ночам.
- Петро, обещай, что когда прейдёт время, то по мне не промахнешься....
В последний раз пригладила волосы, криво усмехнувшись: "как перед свиданием". Хотя, давно уже ни про какие свидания речи не могло идти: из-за женских болезней, Ольга даже сама о себе редко вспоминала как о женщине. Давно уже Отряд стал и мужем и любовником и ребёнком - он был её жизнью. Нестерпимо хотелось курить, но курение и рак лёгкого трудно совместимы.
Светлана, их медик, говорила, что в стационарных условиях были бы неплохие шансы вылечится, да только никто уже давно не видел не то что стационарной больницы, но даже полевого госпиталя. Пол года. Примерно. Плюс - минус. Хотя может и ошиблась она, только уже не спросишь - почти месяц прошел как зарыли её. Пневмония. Муж её, Денис, после похорон окончательно с катушек съехал, словно что-то внутри сломалось. Потерянный бродил он по базе, невпопад отвечая на вопросы, отказываясь есть. То целыми днями, не выходя из комнаты, лежал на кровати, уставившись в потолок, то бесновато рвался наверх, чтобы, подобно зверю, тоскливо выть на луну.... Он был их товарищем, но он стал обременительной обузой. И всё равно никто не мог преступить через остатки человечности и уподобившись машинам поступить так, как советовала логика....
Однажды он не проснулся. Возможно, ультраморфину нашлось бы и лучшее применение, но так он хоть умер счастливым. И хотелось верить ей, что все поверили в естественность его смерти, но то, как они все старательно отводили от неё взгляды на похоронах Дениса....
*********************
Идти было не далеко: большая часть этого Пункта управления обороной - реликта первых войн - представляло собой непроходимые завалы. Лишь сравнительно небольшая часть подземного комплекса была пригодна для жизни.
Илья сидел непринуждённо на табурете со скованными за спиной руками с весьма спокойным выражением лица, словно и не было всех этих людей с автоматами, напряженно ловивших каждое его движение.
--
день добрый, Ольга
--
добрый Ильюха. Если он добрый. Извини за это - небрежно махнула рукой на его охрану - предосторожность не бывает лишней - сам знаешь.
--
Знаю.
--
Не думала, что снова тебя увижу.... Рассказывай где был, что видел, как сбежал, с чем пожаловал.
--
Оль, я не сбегал - меня отпустили.
Лишь быстрый взгляд на Петра выдал беспокойство Ольги от услышанного.
--
чисто, никаких передач от него, да и глушилка включена - пожал плечами невозмутимый Пётр - поздно беспокоиться о таких вещах, раз он уже здесь. Я отправил дополнительные дозоры, если что они предупредят.
--
Боитесь, что притащил хвост или сдал нашу базу? Патриарху незачем следить за мной: он и так знает о вашем расположении - покачал головой - подумать только, мы, точно мыши, возились под носом у кота, не подозревая, что нас в любой момент могут уничтожить.
Илья пошевелился, пытаясь сесть поудобней. В помещении повисла пауза. Кто знает какие мысли были в головах находившихся здесь людей? Думали ли они о тщетности своего сопротивления? Кто знает? Всё равно по каменным лицам людей ничего нельзя было прочесть. Впрочем, внимательный глаз бы заметил дёрнувшееся веко у Ольги, конвой перехватил поудобней автоматы. Петр же просто скрестил руки на своей груди.
--
Зачем тогда тебя отпустили - нарушила паузу Ольга.
--
Я сам вызвался, чтобы предложить сдаться.
Хищный прищур, звериный оскал и пистолет, стремительно вскинутый плавным движением, плюёт огнём в лицо предателю. Время словно застыло, вобрав в одном мгновении множество событий: вот Илья, вместе со стулом, валится на пол; вокруг дула пистолета дрожит марево перегретого воздуха и выброшенная гильза, глухо стучит, подпрыгивая, катится по полу.
--
Иуда - зло цедит сквозь зубы Ольга, пытаясь дрожащей рукой попасть пистолетом в кобуру.
Петро флегматично смотрит, как из дыры во лбу предателя вытекает бесцветная, вязкая жидкость.
--
Поспешила.
--
Знаю - нервы не к чёрту. Что делать будем? Снимаемся или готовимся к нападению? - голос Ольги сух и деловит - как и не было вспышки гнева.
--
А сама, что думаешь? - голос Петра также спокоен, только руки мнут сигарету, взятую со стола.
Ольга дрожащими руками берёт со стола сигарёту
--
К чёрту! Дай прикурить - поморщилась, глубоко затянувшись - нам некуда идти. От команды остались лишь больные калеки - произнесла с горечью - война проиграна уже давно и наши удары для машин как истерический стук дверью вымирающего человечества....
Закашлялась, затем сделала очередную затяжку. Выпустила медленно дым.
--
лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Не буду ничего приукрашивать - сам понимаешь: мы так и так обречены. Надоело убегать - если умирать, то чтоб не стыдно было - нервно загасила окурок о стол - в общем, кто хочет пусть уходит, а я остаюсь.
--
Есть выход - Илья зашевелился, пытаясь подняться - да стойте же! - не стреляйте!..
Автоматные очереди, разрывая огненными трассами бок механизма, вновь отбросили его на пол. Теперь уже сквозь разорванные, дымящиеся клочья куртки стали видны вывернутые наружу, изломанные белёсые рёбра.
--
да успокойтесь же наконец, я хочу только поговорить.
Взмахом руки Ольга остановила очередной залп из всех стволов. Криво усмехнувшись нелюдь, под прицелами автоматов начал, морщась от вида расплывающейся под ним лужицы цвета крови, неловко садится на пол
--
Ещё хоть одно шевеление и в тебе появится куча новых дыр. Говорить ты можешь и в таком положении - Ольга хладнокровно делает пару шагов назад, держа его на прицеле своего пистолета.
От внимательного взгляда того, кто был когда-то Ильёй, не укрылось, что ствол слегка подрагивает.
--
И что ты хотел нам сказать? - Не молодая уже женщина, многое повидавшая в жизни, кривит рот, точно от тухлятины которая попала ей в рот и которую нельзя не съесть, потому как иной еды нет всё равно.
--
Предлагаю сложить оружие и сотрудничать с Патриархом. Ваши жизни будут сохранены, в противном случае гибель всех неминуема...
--
Слышишь, ты, мразь - неожиданно Ольга взрывается в гневе, её голос сорвался на визгливый крик - если в тебе хоть что-то осталось от Ильи, ответь: как ты мог сдаться, продаться этим сучьим железякам? - Затем резко берёт себя в руки - в каком виде нам сохранят жизнь? Как тем, в Вилейке? Или сделают имитацией, как тебя? Что в тебе осталось человеческого?
Вдруг Ольга поникла, опустив пистолет и образ сильного лидера погас. Уже не было той Ольги - их командира, грозы машин. Не было той непреклонной воли, что вела их раз за разом в бой. В бой, который, как все понимали, бесполезен и может стать последним для них. Но они шли. Это была их борьба, их вызов могучей силе, их крик, их клич, что они ещё живы, что не сломлены люди и не сдаются. Этой верой их заразила Ольга. Но теперь она, горящая точно солнце, погасла, выдохлась: плечи поникли, взгляд потускнел, той ауры, что вела всех всё это время, не стало.... Сейчас же стояла просто поникшая, не молодая уже, не высокого роста женщина.
--
да с кем я говорю? Железяка и есть. Тебе не понять - повернулась к Петру - говори с этим ты - я не могу. Нервы.
Петро ей молча кивает, а затем неожиданно мягким голосом:
--
успокойся Оль, я сам справлюсь.
Та, резко развернувшись, вышла из комнаты. Повисло молчание: Петр, по-видимому, обдумывал вопросы, охрана настороженно следила за своим бывшим товарищем, готовясь, в случае чего, немедленно действовать. И тоже думала. Думала чего же ждать от Ильи. Илья.... Никто не знал есть ли настоящие мысли у машин, даже таких сложных. О чём может думать машина, чего она может хотеть? Что она может, кроме как реагировать, согласно своих сложных программ и инструкций? Илья... Полноте вам - какой же это Илья? Он мёртв. А это всего лишь имитация, хитроумный механизм с оболочкой, выглядящей как Ильюха. О чём с ним разговаривать, в чём убеждать? Сжечь его плазменной гранатой....
--
Ольга сдала сильно. Раньше она не была такой... нервной. А ты, Петро, по прежнему считаешь, что о человеке надо судить по его смерти?
Пётр качнув головой нахмурился.
--
о человеке, не о таком наборе болтов, как ты. Ты просто перестанешь существовать. Чуть позже. - а затем, резко, даже жестко, с нажимом - для чего тебя прислали?
--
Патриарху надоело копошение людей. В тоже время, просто так взять и уничтожить остатки человечества ему не позволяет врождённый гуманизм - короткий смешок - тем более, что люди для него могут быть полезны. В общем, станция "Перун" восстановлена в достаточной степени, что бы решить окончательно все вопросы с людьми.
Петро вдруг осознал, что его ладони сжались в кулаки и по спине выступила испарина. Даже его знаменитый самоконтроль дал уже трещину. Станция "Перун", если, действительно, восстановлена, это серьезно. Зябко поёжился. Тем временем истекающий, чем-то подобным крови робот продолжал:
--
Вы приготовились к героической обороне, думаете отбиваться до последнего.... Только не будет никакой героической обороны: через сорок восемь часов, все не сдавшиеся, будут сожжены из космоса.
Пётр, достал сигарету и затянулся. Медленно выпустил дым.
--
Ага, а ты, значить, решил спасти свою шкуру и остаться жить в ярме у - презрительно скривившись, брезгливо выплюнул - Патриарха, всея машин?
--
Не так. Не свою - ваши жизни спасаю. Давай расскажу всё по порядку, а ты потом сам решишь, что нам делать.
--
Ольга будет решать - хмуро отрезал Петро.
--
Ольга учтёт твоё мнение. Мне с ней напрямую говорить будет ... тяжело. И её решения могут быть не теми, которые бы она приняла в другой ситуации - спокойным тоном ответил Илья - точно и не лежит, раскорячившись в неудобной позе, и из дыры в голове не вытекает кашицей нечто, похожее на мозги.
--
торгуешься. Илья, которого я знал, не цеплялся бы так за жизнь.
--
Не было никогда Ильи которого ты знал!... - выкрикнул кадавр в яростной вспышке - был парень безумно влюблённый в своего командира. Для которого она была и гуру и Богом. Ради неё, а не мутных принципов и убеждений, я готов был умереть и шел не раз на смерть. И умер. А затем воскрес. Слышишь? - воскрес, как Христос, на третий день. Ты думаешь, что -то изменилось с тех пор? Ни-хре-ее-на! Теперь, ради Ольги, пришел сюда, что бы спасти её. Ну и всех вас. - Илья успокаиваясь продолжил - ЕМУ не нужны рабы, но и бунтари, противостоящие его воли, то же не нужны. Люди будут свободны, пока будут подчиняться ЕГО воле. Более свободными, чем когда-либо. Не будет ни смерти ни болезней: ОН даст людям новые, почти вечные тела, новые цели и смысл жизни. Жизни, а не цели для выживания.
Петро молча сделал ещё пару затяжек и, крепко сжав рукой плазменную гранату, выдернул из неё чеку и продолжил:
--
А ты ли это Ильюха, или всего лишь искусная симуляция - откуда мне знать? Если подумать, совпадение мозговых волн, ничего не доказывает - вон мозги наружу и ничего, лежишь, разговариваешь, агитируешь. Что в тебе человеческого? Что ты вообще есть такое? - демонстративно посмотрел на часы - в общем у тебя есть двадцать минут, железяка.
Илья посмотрел в глаза Петру взглядом глубоко убеждённого в своей правоте человека, тем самым взглядом, что называют пронзительным, с таким взглядом, вместо отречения от своих идей, кладут голову на плаху.
Петро, внутренне, содрогнулся. Тряхнул головой, отгоняя наваждение: "Это всего лишь машина, это не Илья. Это не может быть Ильёй...". А нечто, похожее на его боевого товарища, продолжило:
--
Сколько тебе осталось? Сейчас сорок пять... - года два-три? Ну, лет пять от силы. Какие болезни тебя мучают? Костный мозг выжжен радиацией, кровь отравлена ядом... Лишь получив новое тело, понял насколько жалкой и ущербной была моя плоть - ни разу не пожалел, что из него сделали удобрение. Ты знаешь что у Ольги периферический рак лёгкого? Что из-за боли она принимает ультроморфин и стала уже наркоманкой? Без по мощи через несколько месяцев она умрёт...
--
Тебе осталось восемнадцать минут. По порядку жестянка, с начала - ледяным тоном бросил Петро - с момента захвата, не уходя в философию - надо будет, сам спрошу.
--
Увлёкся - помолчал, точно собираясь с мыслями - как схватили ты сам видел. А вообще же, зря мы полезли на тот завод. Да и вообще - с самого начала это была ловушка - Илья пожевал губами и продолжил - Женька сука - надо было его не вытаскивать, а отстрелить башку и бросить его там же - знал ведь, что с ним мне не выбраться, да жалко стало... Уж и не знаю на что он наткнулся, да только когда ты скомандовал отход, его за уши было не оттянуть от терминала...
Илья медленно закрыл глаза и память ожила:
*****************
Вот стоит он в полутёмном подвале, напряженно всматриваясь в светлый прямоугольник прохода - его задача проста: держать под прицелом подход к ним, пока Женька потрошит коммуникационные кабели и подключается к ним. Затем они подадут сигнал основной группе и начнётся налёт. Всё что им надо делать это тихонько сидеть и отслеживать сигналы и команды, которыми будет реагировать завод на нападение, по крайней мере так планировалось.
Действительность, казалось, превзошла все ожидания: Евгений чуть не отплясывал вокруг компа в экстатичном трансе - по всей видимости наткнулся на нечто действительно стоящее. Однако восторг длился не долго: не успели передать сигнал начала атаки, как оптоволоконному кабелю пришел сигнал и на приёмнике загорелся красным глазок, ёкнуло сердце.
--
"Тройка" - Женька, надо уходить срочно!
Тот, отчаянно матерясь, просит подождать ещё пару минут. Илья машет рукой - чёрт с тобой - "только давай быстрее". В его голове мечутся мысли: всё плохо, не так; все инстинкты вопят об опасности - надо бежать, но воля подавляет эти порывы - "прорвёмся, быть может они сейчас нанесут мощный удар железякам - не зря же здесь торчат, не зря Женька мечется, требуя задержаться...".
Затем начинают рваться магнитные мины, установленные дальше по коридору и уже нет времени на раздумья - автомат выплёвывает обойму по мелькнувшим теням, из коридора летят огненные росчерки ответных выстрелов.
А потом всё слилось в хаосе. Трудно сразу разобраться в порядке событий... Пожалуй, в начале были ракеты.
Серия взрывов ракет, слившихся в мощный гул, потрясла всё здание на улице, снаружи, послышалась бешеная стрельба; слышно как с шипением уходят ракеты ПЗРК и вторят им выстрелы из всех стволов основной группы. "Плохо" - мелькнула мысль в голове у Ильи.
Застучали крупнокалиберные пульсаторы группы прикрытия и следом, частым градом, замолотило снаружи, у них за спиной, по стене. Да с прохода при этом, сплошным потоком бьют огненные стрелы, из пластобетонных стен с шипением выбивающие раскалённые осколки. "Очень плохо..." - так и сдохнуть недолго - не машины, так свои же прибьют. "Гранаты!" - орёт напарнику Илья, кидая одну за одной две гранаты, сразу отскочив к стене, спасаясь от тугого удара огненного вала.
Где-то там, снаружи глухо стучат выстрелы и взрывы - их слышно словно сквозь толщу воды - стоит звон в оглушенных ушах, здесь же, внутри, в лучах света, льющегося сквозь бреши в стене, танцуют пылинки, да резкий запах сгоревшей изоляции и разогретого металла. Да опаленный Женька, лёжа в собственной блевоте, со стоном скребёт по полу ногами. Кричал ведь ему "гранаты" - не спрятался - сам виноват.
В коридоре затишье - да и что там могло уцелеть в эпицентре разрыва плазменной гранаты? Вон, подойти к проходу нельзя - страшный жар опаляет даже здесь. Коммуникационный зал быстро заполняет едкий дым. Ясное дело оставаться здесь больше нельзя, надо бежать но куда? Между тем пол дрожит от близких разрывов, снаружи стреляют из всего что есть. Треск пульсаторов смешивается с визгом ракет и шипеньем плазмотронов: по-видимому бой развернулся нешуточный.
****************
... Единственным выходом было подорвать стену направленными зарядами и выбираться наружу. А снаружи был ад: чёрным дымом чадила сожженная техника, среди воронок всюду валялись тела киберов вперемешку с телами людей. В небе вертушки кружат, отстреливают ракеты, кругом трассеры летают, в дыму и огне не понять кто в кого стреляет. Тут Женька ещё контуженный... По инерциону сориентировался на пункт отхода и ползком туда, постреливая во всё что шевелится, а по пути очередью пульсатора ногу пропороло... Ногу перетянул, волоку Евгена и думаю: "таки хана нам - не выбраться", а потом оглянулся - а у него пол головы нет. Видно снесло тогда же как и мне ногу побило - в горячке не увидел сразу.
Даже уползти далеко от трупака не смог: пришлось от киберов отстреливаться, тут меня и накрыло желе. Веришь, так обидно стало: с голодухи не околел, сотню раз мог на химотходах травануться, лучевую схватить... а в рейдах сколько раз мог трындец прийти.... Вилейку пережил, а тут так бездарно попасться...
В общем очнулся уже в Нигде. Патриарх отделил полевую структуру - мою душу от тела и перенёс её в виртуальную среду. Тебе, Петро, не понять как это быть без тела, в полной пустоте...
--
там ты и скурвился? - Пётр скривился, точно ракетного топлива хлебнул.
--
Я не предавал никого - да и что мог рассказать? Расположение базы, да то что от отряда не известно кто уцелел? Патриарх и так знал всё это. Ты лучше скажи мне как давно командование выходила на связь, да давало инструкции? Месяца два назад, да? - Илья расслабленно лёг на полу, настолько удобно, насколько позволял это сделать стул, к которому он был привязан.
Петя кивнул головой, подтверждая.
--
И раньше были перерывы со связью - в целях безопасности. Ничего страшного.
--
Петя, нет уже командования. Всё что осталось, это несколько таких же отрядов как наш. Кучки калек, уже понявших что обречены, но ещё не знающих, что всё закончилось - голос Ильи спокоен и от того жалит присутствующих ещё больнее - не раз мы шли на смерть, сражаясь с машинами. Мы боялись, что машины займут наше место, боялись что люди вымрут как вид, точно динозавры. И видели, понимали, что человечество обречено на вымирание и без машин. Мы все готовы были к смерти, но Патриарх предлагает жизнь. Он предлагает мирное сосуществование, симбиоз цивилизаций. Петро, ты, как один из наших командиров, в ответе за людей ведомых тобой, ты можешь всех погубить или спасти.
--
Лучше умереть, чем сдаться и стать расходным материалом для бездушных железяк. Если нам суждено умереть то мы умрём как люди - Петро был непреклонен
--
Умереть, сдаться... Как насчёт того, что бы прекратить бессмысленное сражение и просто жить, не зная страха строить Новый Мир, а не цепляться зубами за старый, уже не годный для жизни людей?
Рука Петра, державшая гранату, напряглась, костяшки пальцев побледнели, казалось, вот-вот он бросит её, убив всех, кто находится в комнате.
****************
В вечерних сумерках, не далеко от базы отряда, приземлился транспортный коптер, привлекая внимание замигал рассеянным светом фонарь на его борту.
Всего одиннадцать человек доверилось Илье и согласились улететь в неизвестность. Почти треть Отряда... Их никто не осуждал, лишь, у оставшихся губы сжимались в нитку и взгляд становился стальным, при взгляде на людей идущих прочь от судьбы. Живым людям трудно принять бестрепетно свою смерть, тем труднее тогда, когда знаешь что можешь спастись. Всего лишь преступить через свои убеждения, отбросив прочь их как ветошь, сделать шаг навстречу к коптеру машин и ты будешь спасён.... Спасён ли? Быть может Дьявольские машины тут же удушат газом тех, кто поверил их обещаньям. Быть может, те кто сейчас идут к коптеру, лишь добровольно восходят на свой эшафот...
Илье так и не удалось до конца всех убедить, в том что доверившиеся ему люди будут свободны. Но, его радовало что хоть кто-то идёт с ним, что не зря он просил Патриарха отправить его посланником, даже зная что это, скорее всего, билет в один конец. Самое главное для него было сейчас, это то что Ольга будет жить - он сейчас шел подле её носилок, заботливо поправляя, то и дело сползающее одеяло.
Да, Ольга была среди тех, кто шел сейчас в неизвестность, ну и что, что несут её против её воли? Потом, она поймёт и простит. Так думал Илья. О чём думал Пётр, предлагая её усыпить снотворным и без спросу увезти, никому не известно.
Люди шли не спеша, желая оттянуть тот момент когда пути назад уже не останется и они окончательно станут в глазах оставшихся товарищей предателями. И всё же они дошли до коптера и были удивлены: их встречали живые люди - коптер не был кибер-автоматом.
А затем, натужно взревев машина взлетела в хмурые небеса и помчалась на север, оставляя под собой серые пустоши, выжженную ядерными зарядами, радиоактивную землю, руины городов, зловонные горы свалок и несколько десятков обречённых людей. Потрёпанные, больные люди молча сидели игнорируя все попытки экипажа заговорить с ними и то и дело поглядывали на обзорные экраны, ожидая что вот-вот, у них за спиной кара машин настигнет оставшихся непокорных, но ничего не происходило, а затем им было уже не до того, когда они прилетели в Северный Город.
Спустя десять часов вышел срок ультиматума и с мрачных небес на Базу обрушился ослепительный столб света - жидкое, все очищающее пламя в считанные мгновения выжгло огромный кратер на месте последнего пристанища Отряда. Но к тому времени там уже не было живых людей: собравшись в столовой - самой вместительной комнате на базе - оставшиеся решили не дожидаться конца срока и все как один застрелились.
******************
Ольга лежала на стерильно чистой постели, её взор был затуманен слезами. Очнувшись, она начала было крушить всё, что попадало под её руку, но подоспевшие киберы вновь усыпили, а затем и вовсе заблокировали двигательные центры её мозга и теперь Ольга не могла даже скрипнуть зубами в бессильной ярости и от того ей было ещё хуже, горше и тоскливей. Раздирающая всё нутро боль ушла, а при мысли уколоться ультраморфином вместо предвкушения возникало отвращение, но всё это было не важно - её предали, причём самые близкие ей люди, те кому она верила как себе.
Дверь тихонько отошла в сторону и в палату робко вошла Юля, одна из немногих женщин из Отряда. Не смело подошла и стала молча у изголовья кровати, не зная как заговорить с Ольгой демонстративно закрывшей глаза при её появлении. Затем, наконец, решилась:
--
врач сказал, что ты уже в хорошем состоянии и тебя можно навестить...
Ольга молчала, лишь из под сжатых век текли слёзы.
--
Мне больно Юльча - бесцветным голосом, разлепив губы выдохнула, почти прошептала Ольга - больно внутри, больно оттого, что вы запродались железякам, да ещё и меня с собой унесли... Где те кто, не захотел уходить?
--
Они мертвы... - тихо шепчет Юля - но такой был их выбор.
--
А этот, сучий потрох, Петя - он с вами?
--
Нет, он остался там - не захотел уходить. Ты не думай, всё не так было, как тебе кажется: мы все решили вместе, даже те кто не захотел уходить, что если есть хоть мизерный шанс спасти тебя, надо им воспользоваться. Как видишь, мы все живы - здоровы, и тебя вылечили. Тут, в Антарктиде, целый город людей. А затем, со временем, после очистки земель, люди вновь расселятся по планете.
Ольга закрыла глаза, ей хотелось наорать на "эту глупую курицу", раскрыть ей глаза. Но... бесполезно. Находящиеся здесь люди сделали свой выбор: что ж поделать, у машин не только кнут но и пряник сладкий оказался. Что ж пусть живут, если хотят жить. А она, она здесь не останется.
--
Юльча, ты разве не понимаешь, что людям уготована участь лишь рабов, придатков машин? Мы были хозяевами мира, а машины служили нам.
--
А может и к лучшему это, Оль? Люди были плохими хозяевами - они убили свой мир и себя вместе с ним. А что до остального.... Ты ошибаешься, люди не рабы - им дан второй шанс, пусть под присмотром Патриарха, но они живут и процветают - это лучше чем жрать крыс и гнить от болезней, забившись в какую ни будь вонючую щель, чтобы спастись от кислотно-радиоактивных дождей - Юля в возбуждении повысила голос - ты же знаешь у нас продуктов оставалось от силы на два месяца, а три четверти людей были смертельно больны. Те кто хотел умереть, тот остался - ты не вправе нас упрекать!
Ольга боролась с желанием в ответ наорать, оскорбить, к счастью самоконтроль ещё никуда не делся. В конце концов, разве можно командовать другими людьми если не в состоянии управлять собой, позволяешь своим чувствам влиять на решения? А Ольга была очень хорошим командиром, доказавшим это не раз на деле. Да и что бы сделала она сама тогда, будь в сознании? Сказала бы спасаться тем, кто хочет такого спасения.... То-то же.
--
скажи, а Илья он действительно наш Илья, или же того... Ну ты понимаешь - бессвязно спросила Ольга.
--
Это действительно Илья, не имитация, но... - Юля не могла подобрать слов - знаешь, киборгизация дело добровольное, никого не заставляют устанавливать имплантанты - пожевала губами - многие начинают подумывать о расширении возможностей своего организма. Но Илья, это нечто более кардинальное: его сознание было перенесено на полностью искусственное тело.
Ольга закрыла глаза и они какое то время молчали. Ей вспоминалось как Илья - глупый мальчишка ещё, почти вдвое младше, признавался ей в любви. А она его "отшила". Ну в самом деле, не спать же командиру со своими подчинёнными, даже если они симпатичны ему?... она тогда привела множество доводов, пытаясь убедить в невозможности их связи, стыдливо умалчивая о своих женских болезнях, делающих невозможной физическую близость. А ведь, когда-то, она мечтала встретить надёжного мужчину, родить ребёнка.... Но, теперь, когда её вылечили, это может быть реальным.
Всего то отказаться от части себя и примирится с тем, против чего она боролась - а значит признать, что вся борьба была напрасна, признать, что люди погибшие, выполняя её приказы, погибли напрасно. Признать, что все жертвы и лишения, что они перенесли, были никому не нужны, что вела к пропасти людей доверившихся ей... Нет! Нет! Нет! Немыслимо! - она боролась за место людей под солнцем, боролась за само выживание рода людского! Но люди считают, что им лучше жить под властью машин.... И слезы, непрошеные вновь катятся по щеке.
Они ещё какое то время говорили о том о сём, не касаясь более щекотливых тем. Юля делилась новыми впечатлениями, рассказывала о бытовых мелочах, множестве различных удобств, о которых все уже давно забыли, а некоторых и не знали вовсе. Ольга, перестав плакать, выспрашивала о судьбе людей которых знала. Вскоре они распрощались. Юля ушла, а Ольга лежала, раздумывая над всем тем, что узнала.
********************
Ольга шла... Куда шла, того уже не знала и сама. Да и не имело это никакого значения. Она просто шла. Вперёд. Чтобы не отвлекал её своим тревожным писком, Ольга выкинула сначала дозиметр, а затем и газоанализатор. Это позволило, не особо заботясь о направлении и не выбирая путь, просто идти, пока обессиленное тело в изнеможении не падало наземь. Тогда Ольга открывала клапан ранца и доставала брикет полевого пайка, чисто механически, без аппетита, грызла его, нимало не заботясь о том что бы разогреть еду. Порой, когда особенно сильно уставала, то просто валилась на землю и, накрывшись с головой жестким защитным плащом, засыпала без снов. А затем, проснувшись вновь вставала и шла на юго-запад по угрюмой пустоши. Домой. Точнее туда, где когда-то, в прошлой жизни, был её дом.
Словно тень, Илья шел за Ольгой на некотором расстоянии. Впрочем со временем дистанция между ними сокращалась: всё чаще Ольга падала обессилев, всё дольше лежала раскинув руки на земле, бездумно глядя в хмурые небеса. Тогда Илья помогал ей подняться. Довольно быстро она перестала его отталкивать - просто сил уже не хватало ни на что кроме как сделать ещё один шаг вперёд. После того как её начало часто рвать кровью Илья, преодолев слабое сопротивление, понёс на руках иссохшее тело упрямой женщины. А за ними оставались клочья волос, которые равнодушный ветер подхватывал и уносил прочь.
Вскоре они уже полностью утратили счёт прошедшим суткам и пройденным километрам: Ольге становилось всё хуже и хуже и она уже не отдавала отчёт тому что происходит вокруг, а для Ильи это не имело никакого значения: он каждый день увеличивал темп и сокращал продолжительность привалов - ему надо было доставить Ольгу в то, что осталось от Езерища, до того как она умрёт. Время подходило к концу стремительно, радиопротекторы итак сильно отсрочили её гибель, но и их действие имело пределы, а они ещё так далеко были от цели...
Ольга ещё была жива, когда под ногами у Ильи стал с тонким звоном хрустеть сплавившийся в стекло песок. Ему уже давно не нужны было сигналы радиосенсоров, что бы ощущать величину радиоактивного излучения: радиация в этом месте создавала помехи работе того, что заменило ему мозг. Его взор застилали помехи, сигналы датчиков неверно истолковывались, порождая странные ощущения: то казалось, что он идёт вверх ногами, то будто тело теряет чувствительность, либо напротив начинает нестерпимо зудеть... Но движение вперёд не на миг не прервалось - не важно, что Илья утратив направление, давно уже кружит, по спирали приближаясь к центру кратера термоядерного взрыва.
--
трава... а здесь лето... - прохрипела женщин на руках шатающегося кибера
Сквозь треск помех, до сознания Ильи донёсся неразборчивый шепот Ольги, тут же, с большим трудом выделенный из помех и усиленный.
--
Оля, ты слышишь? Оля мы пришли. Мы пришли в Езерище - попытался сказать Илья, но раздался лишь бессмысленный, несвязанный набор неразборчивых звуков.
--
Душит... - не осознавая, Ольга скрюченными пальцами начала скрести респиратор, пытаясь снять.
У Ильи подкосились ноги и он, с высохшим телом женщины рухнул на колени, в серый пепел, в перезвон крошащегося стекла. Его зрение померкло, а слух отказал. Последнее что он почувствовал было что-то мягкое, куда он уткнулся лицом.
А затем постепенно прояснилось зрение: цветные пятна собрались в роскошную траву; тёплый ветер ласково гладил кожу, шелестели пышные кроны деревьев; где-то в лесу стучал дятел и среди луговых цветов порхали бабочки, едва слышно басом гудел шмель. Вместо затянутого предгрозовыми тучами хмурого неба, лазурная синева и яркое солнце несущее коже тепло, а не ожоги. Ольга твёрдо стояла склонившись над ним и улыбалась...
--
вот увалень... хватит лежать - вставай уже - нежная ладонь, никогда не знавшая тяжелой работы, протягивается к нему.
--
Тут лето... Ты жива, любовь моя - потрясённо прошептал Илья и счастливый потянулся к той, что была ему дороже жизни.