Она с детства была не такой как все остальные девочки. Постоянно влезала во всякие неприятности и даже спорила с мужчинами. Но Бей терпел её выходки, ведь Джия была его любимой дочерью. Девочка росла, а старейшины всё чаще недовольно перешёптывались и ругали отца за неправильное воспитание. У него и так было пять дочерей и ни одного сына, что значило, что боги отвернулись от этой семьи. Ни мольбы, ни подношения богам не помогали.
Когда Джия подросла до того момента, когда девушке пора было выходить замуж, Бей понял, что у семьи возникли трудности. Джия была слишком независима. Мужчины не хотели брать в жёны девушку, которая перечит мужу. Слухи распространялись быстро, и вот уже не только в их посёлке никто не хотел слышать о Джии, а и в соседних, при упоминании её имени, отцы потенциальных женихов переводили разговор на другую тему. Если бы он мог дать богатое приданное, то вопрос быстро бы решился. Но Бей Ули был беден. У него не было своей земли. Ему приходилось арендовать два полных уна у самого уважаемого старейшины Линга, на которых Бей с семьёй выращивал розовую кукуну. Урожай собирался четыре раза в году и сдавался заготовителям с перерабатывающей фабрики со столицы префектуры. Большая часть полученных денег уходила в оплату за аренду земли. Небольшую часть дохода Бей откладывал, ведь ему нужно отдать дочерей замуж. Как отец, он должен был обеспечить каждую дочь до того момента, как будущий муж не возьмет её за руку на праздничной церемонии. А церемонию оплачивал отец невесты.
Однажды Джия заявила ему, что хочет, чтоб ей установили нейросеть, и она улетит на небо. Бей тогда чуть не подавился канэ. Успокоившись и поставив чашку с горячим напитком на стол, он попытался объяснить дочери, что это невозможно. Эти штуки очень дороги и их себе могут позволить только богатые граждане империи. В их посёлке нейросеть стояла не у каждого старейшины, что говорить о бедняках. Сам Бей даже толком не представлял, как это, иметь нейросеть. Тем более поставить нейросеть женщине, это все могут воспринять как кощунство. Нейросеть нужна для управления разными устройствами и машинами. Летающими машинами. Но таковых в их посёлке даже не имелось. Все машины, что у них были, управлялись рычагами, для этого нейросеть не нужна. Для ремонта машин приезжал техник от префекта, вот у него была нейросеть. Но он управлял железными пауками, дроидами. Это был уважаемый человек, его боялся даже старейшина Линг. Вспомнив про это, Бей вздохнул, много денег ушло на услуги техника и его железных пауков, но без них, ни как не обойтись. Никто другой ремонтировать машины не умел.
Раз в год в посёлок по каналу с тёмно-красной водой приплывала раскрашенная в императорские цвета баржа медиков. Они проверяли молодёжь и лечили всякие болезни у остальных. Когда то давно, они вылечили отца Бейя, Ченга Ули. Но за лечение пришлось отдать такую большую цену, что семья вынуждена была продать свою землю, чтоб расплатится с долгами. Ченг долго потом сокрушался и говорил, чтоб лучше бы он умер, но оставил сыновьям наследство. По посёлку после долго бродили слухи, что Ченг всё равно не смог обмануть богов. Один сын умер бездетным, а у Бейя одни дочери. Род Ули прервётся.
По указу императора всем достигшим восемнадцати лет необходимо было пройти проверку у медиков. Проверку проходили и девушки, и это было единственное исключение, когда старейшины разрешали женщинам подняться на борт баржи. Очень редко, на памяти Бейя только два раза, медики что-то находили и забирали обследуемого с собой. Родным говорили, что у молодых людей очень сложная болезнь и их нужно лечить в столице. Бесплатно. Никто не отказывался, тем более лечат забесплатно. И указ Императора подкреплялся гвардейцами в странных серых одеждах, которые называли боевыми скафандрами. Те два несчастных, что помнил Бей, уже больше никогда не вернулись в посёлок. Наверное, всё-таки их не смогли вылечить и они умерли.
Когда проверяли Джию, то медики начали что-то живо обсуждать, потом пришёл начальник. У Бейя похолодело в груди. Его девочка больна. Сейчас медики её заберут и отвезут на лечение в столицу. Больше он её никогда не увидит. Но начальник, выслушав подчиненных, махнул рукой и ушёл. Джию отпустили. Уже на выходе один из медиков сказал, что она немного не дотянула до порога, потому не подходит. Вот если бы её реакция была получше, то забрали бы в пилоты. Бей обрадовался, его любимица здорова и не дотянула до какого-то порога, а значит, её не заберут.
Горе пришло после второго сбора урожая. Бей много работал и в суете мало обращал внимания на семью. Когда же весь урожай был собран и посёлок готовился к сезону сухого степного ветра Хамух, который высушивал их долину и просачивался даже сквозь закрытые окна в самую незаметную щёлочку мелкой красноватой пылью, его жена Лина рассказала страшную новость. Джия была беременна. Бей в тот момент подумал, что у него остановится сердце. Он молча просидел минут пятнадцать, пытаясь собраться с мыслями. Ведь всё было не так уж и плохо. Такое случалось и раньше. Обычно отец беременной узнавал имя будущего зятя и шёл к его семье. Там быстро решался вопрос о свадьбе. Старейшины смотрели на такое неодобрительно, но молчали. Если девушка не смогла отказать парню, то значит, будет слушаться его и дальше. И станет верной и послушной женой. Вот только с Джией это не прошло. Она отказалась назвать имя отца будущего ребёнка и на все угрозы только плакала и замыкалась в себе. Это длилось весь сезон Хамух. Бей ходил мрачный и не принимал традиционные для этого сезона приглашения соседей на праздничные собрания. За день до окончания сезона ему объявили, что он обязан явиться на собрание Старейшин.
С тяжёлым сердцем он входил в зал собраний. Обычно тут собирались мужчины посёлка для решения каких-то общих проблем, сейчас же в зале было только пять старейшин посёлка и он. Они уже всё знали. Отчитав за недосмотр за дочерью и плохое воспитание, поинтересовались, кто будущий отец и почему Бей не идёт к его отцу. Когда Бей объяснил, что он не знает кто отец, что Джия не говорит, в зале началась буря. Старейшины пытались перекричать друг друга, проклиная Джию, Бейя и весь род Ули. Выпустив пар, они сошлись во мнении, что Джия сама виновата, что парень не хочет на ней жениться, и они его понимают. Но этот позор ляжет не только на Джию и род Ули, но и на весь посёлок. И им нужно придумать, как скрыть такую неприятность. После полуторачасовых предложений различных способов выйти из этой неприятной ситуации, среди которых было даже предложение убить девчонку, и это не смотря на то, что её отец стоял рядом с понурой головой, старейшины решили выслать Джию в монастырь. Но всем будет объявлено, что высылают её по причине невозможности найти для неё мужа. Про беременность ничего говорить не будут. Что делать с ребёнком, пусть решают монахи. В назидание Джие будет сделана наколка в виде одной слезы под левым глазом. Она символизирует неверность и непокорность. С таким клеймом ей уже никогда не найти мужа.
Провожал Джию почти весь посёлок. Большинство смотрело с сожалением, хотя встречались и безразличные лица. Отцы привели своих дочерей, чтоб показать, чем может кончиться их недостойное поведение и непослушание. Женщины стояли около мужей и вздыхали. Возможно, кто-то из провожающих знал истинные причины высылки, но они молчали. Не должна лечь даже малая тень от этого преступления на посёлок. Для всех чужих своевольную и непослушную женщину высылают в монастырь, так как отец уже не может её содержать. Особенно Бейю не понравилось довольное лицо Хунвэя, сына Линга. У него даже мелькнула мимолетная мысль, что это он отец ребёнка. Но Бей её быстро отогнал. Хунвэй женат и жена стоит рядом, да и терпеть они с Джией не могли друг друга.
Бей продолжал упорно работать, ведь у него есть другие дочери, теперь их труднее будет выдать замуж. Уже ничего не напоминало о Джии, хотя он знал, что ещё долго будут шёпотом пересказывать на посёлке её историю, пугая девочек судьбой своевольной монахини. И только Лина знала, как плачет по ночам Бей, вспоминая последнее объятье своей любимой дочери.