Игнатьев Сергей : другие произведения.

Сердце Инженера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Сердце Инженера
  
   - Реди, Стеди, ГОУ! - храбро выдохнул Балалайка.
   Молот двумя руками нацелил ему в грудь "магнум" с глушителем. Раздались два отрывистых хлопка.
   Балалайка, раскинув руки, повалился на диван, разметался всеми своими бело-синими дредами и леопардовыми полами пальто, закатив глаза и обиженно выпятив толстые негритянские губы.
   В комнате запахло чем-то химическим, с резкими миндальными нотками. Над диваном медленно оседала мелкая серая труха.
   Молот потянул носом и чихнул.
   - Зарр-раза, - пробормотал он, потирая нос кулаком, в котором сжимал пистолет.
   - Будь здоров, - бросил я автоматически.
   - Тихо! - требовательно поднял ладонь шеф.
   Балалайка растянул лиловые губы, по-змеиному поцокал языком, испустил шипение. Пошевелил растопыренными темными пальцами. Бельма его закаченных глаз были уставлены прямо на шефа.
   - Я вас приветствую! - проскрежетал он новым, незнакомым голосом. - Как мне вас называть?
   - Можете звать меня Инженером, - сказал шеф.
   Я и не успел заметить, когда вместо протертых джинсов и черной майки с логотипом "Аморфиса" на нем появилась белая рубашка и светло-серый костюм с жемчужным отливом.
   - Моя фамилия Полянский, - проскрежетал незнакомец губами Балалайки.
   Шеф приветливо кивнул, хотя это была явная ложь.
   - Я слушаю вас, господин Полянский.
   - Мне рекомендовали вас, господин Инженер, - транслировал Балалайка. Его левое колено нервно подергивалось. - Лица, которые остались очень довольны вашим прошлым... эээ... проектом... Впрочем, наверное стоит перейти сразу к делу? Без вступлений, а?
   - Слушаю вас самым внимательным образом, - заверил шеф.
   Я смотрел на распростертое тело Балалайки, на его шевелящиеся лиловые губы, слушал незнакомый голос и представлял себе его обладателя. Наверняка такой лысенький пузатый дедок, выходец из партийной номенклатуры, крепкий хозяйственник. Такой все держит "на карандаше", своего не упустит. Как бы не возникло проблем...
   - Четыре цели, - говорил Полянский. - Мои...эээ... специалисты уверены на сто процентов, и у меня нет причин сомневаться. Все четыре, так сказать роют к нам...эээ... как это будет по вашей терминологии?
   - Мы тоже называем это "норами", - улыбнулся шеф. - Норы Гардримуса.
   - Ну да, - сказал невидимый Полянский. - Ну да. Так вот... Хотелось бы решить этот...эээ... вопрос в кратчайшие сроки. Ага?
   - Сутки, - сказал шеф. - Условия оплаты вам известны.
   - Совершенно верно. Ориентировки вам передаст мой связной... эээ... Я так понимаю, он уже где-то там, с вами?
   - Да, он здесь, - подтвердил шеф, рассматривая разметавшегося по дивану Балалайку.
   - На этом все, - сказал Полянский губами Балалайки. В голосе его, наконец, пробилось припрятанное административное величие. - Прошу приступить!
   Балалайка затих. Затем поморгал, рывком сел на кушетке. Придирчиво рассмотрел грудь.
   - Пальто не зацепил? - подозрительно спросил он у Молота.
   Молот только хмыкнул в ответ. Мол, забыл что ли, кто тут профи?
   Шеф, заложив руки за спину, отошел к окну. На нем снова были черная футболка и джинсы.
   - Ну как, сговорились? - полюбопытствовал Балалайка, приводя в порядок свою пышную бело-синюю прическу.
   Ему никто не ответил.
   Химический запах, казалось, стал еще сильнее.
   Молот уселся на диван рядом со мной и стал, бурча под нос какой-то мотивчик, перезаряжать пистолет.
   - Перец нормальный, - сообщил Балалайка. - Уже работал с ним. Дело верняк.
   - Ну-у-у, ты-то разбираешься, - пробурчал Молот.
   - Я-то-о-о разбираюсь, - передразнивая, промычал Балалайка. - Милорд Инженер?
   Шеф обернулся.
   - Спасибо, Балалайка... Мне нужно поговорить с командой. Если ты не возражаешь.
   - Понял, понял, - Балалайка порывисто вскочил, попятился к двери, выставляя вперед растопыренные пятерни. - Оставляю господ офицеров совещаться...
   - Где носит Бублика? - пробурчал Молот.
   Когда Балалайка скрылся, прикрыв за собой двери, шеф отвел взгляд от окна и посмотрел на меня.
   - Что скажешь, Серп?
   - Полная лажа! - честно сказал я.
   Шеф кивнул.
   - А ты что думаешь?
   Молот пожал плечами, спрятал пушку в подплечную кобуру. Подмигнул мне правым, зеленым глазом, прищурив левый, карий.
   Тут высокие двери распахнулись. В комнату внесся Бублик, маленький и взлохмаченный, с подносом, уставленным стаканами с чаем и блюдцами с бутербродами.
   - Где ты бродишь? - нахмурился шеф.
   - Не поверите, босс! - Бублик уже был возле стола, выставлял свою добычу. - Сервис в этом заведении ну просто ни в какие ворота! Такой некомпетентный персонал, я поражен, натурально!
   - Не велика беда, - шеф отошел от окна. - Сегодня в полночь мы уже будем за пределами этого негостеприимного города.
   - Мерзкого городишки, я бы сказал, - добавил Молот, берясь за подстаканник и с шумом дуя на чай.
   - Во всех смыслах, - подчеркнул я, выразительно глядя на щеку Бублика.
   - Натурально, - подытожил Бублик, поспешно стирая рукавом след помады.
   Помешивая ложечкой в своем стакане, шеф прищурился, обвел нас испытующим взглядом:
   - Джентльмены, - начал он. - Полученный нами заказ представляется в высшей степени сомнительным предприятием. Особенно меня смущает четвертый пункт. Первые три сомнения не вызывают. Ими надо заняться...
   - Сделаем! - сказали мы с Молотом хором. Подмигнули друг другу.
   - Хорошо, - кивнул шеф. - Мы с Бубликом проверим четвертую цель.
   - С гранд плезиром, босс! - с набитым ртом пробормотал Бублик.
   - У нас почти сутки в запасе, - продолжал шеф. - Действуйте быстро, но аккуратно. Хотелось бы избежать повторения отдельных эксцессов, имевших место в прошлом... Петроград, Молот?
   Тут все посмотрели на Молота. Он подавился бутербродом, закашлялся.
   - Вы бы... Да вы бы еще Сарай-Бату вспомнили! - Молот мстительно покосился на меня левым, карим глазом.
   Теперь все смотрели на меня.
   - Были же времена, господа... - протянул я мечтательно.
   - Отставить! - нахмурился шеф. - Попрошу побольше собранности. И поменьше... всяких фокусов.
   Теперь все смотрели на Бублика.
   Бублик презрительно шмыгнул курносым носом.
   - Вам не угодишь, - пробормотал он, надувшись.
   - Решено, джентльмены. За дело! - шеф допил чай и поставил пустой стакан на столик. - Балалайка, заходи! Хватит уже маяться у замочной скважины...
  
   ***
  
   Мы вышли из лифта и остановились напротив железной двери. Номера не было, зато на сером металле, чуть пониже глазка, был схематически нацарапан мужской половой орган. На стене возле двери шариковой ручкой было жирно выведено: "451".
   - На месте! - сказал Молот.
   Он вдавил пальцем клавишу звонка.
   Изнутри донесся смутный шум. Что-то упало, и загрохотало, покатившись.
   - КТО ТАМ? - донесся из-за двери высокий мужской голос. Он истерически срывался.
   - Из РЭУ, по вызову, - сообщил я басом. - Нам бы трубы посмотреть...
   - Я никого не вызывал! - раздалось в ответ. - Уходите!
   - Нехорошо, гражданин! - попенял я. - Низ заливаете!
   - Уходите, слышите вы меня?
   Мы с Молотом переглянулись.
   - Вы кто такие?! Я сейчас милицию вызову!
   Молот вытащил из кармана узкую красную книжицу, поднес к глазку.
   - Шутки в сторону, - проговорил он ласковым баритоном. - Ордер у нас имеется.
   - Настоятельно советуем открыть! - присоединился я, выуживая из внутреннего кармана "корочку". - Гражданин?
   Внутри снова загрохотало.
   - Ага! - донеслось оттуда. - Достали все-таки, гады! Докопались! Обложили!
   Мы с Молотом снова переглянулись.
   - Без эксцессов, - напомнил он.
   Я понимающе кивнул.
   Мы отошли от двери. Молот вжался в стену, я отступил на лестницу, спустился на одну ступеньку.
   Изнутри дважды прогрохотало, дважды, с гулким эхом, с натугой, ударило в сталь. Я думал, что дверь не выдержит, вспучится снаружи разрывами пробоин. Но дверь устояла.
   Изнутри донеслось:
   - ЖИВЫМ НЕ ДАМСЯ!
   Молот посмотрел на меня:
   - Да?
   - Чтобы без эксцессов? - я неуверенно пожал плечами.
   - Значит, да.
   Молот, продолжая вжиматься в стену, ловко поплевал на ладони, потер ими друг о друга, затем сложил руки рупором и принялся что-то бормотать и шептать, все больше хмуря брови.
   Изнутри раздался заполошный вопль. Затем шумная возня и какое-то неопределенное хрюканье.
   Молот устало отер со лба пот и, надув щеки, шумно выдохнул. Дверь со скрипом распахнулась.
   Я невольно зацепился взглядом за неглубокие кратеры, оставленные на двери изнутри. Хороший металл.
   Разряженная двустволка валялась на линолеуме, между парой грязных армейских ботинок и смятой "очаковской" литровкой.
   Внутри пахло. Я вообще чувствителен к запахам, но тут меня накрыло по-серьезному. Здесь смешалась и затхлая сладость библиотечных закромов с титаническими штабелями книг, которых никто не брал в руки годами, и сладковатый дурман подпольного наркопритона. Удушливая атмосфера чулана и кухонно-банный запах коммуналки.
   - Ну и клоповник, - проговорил я с чувством, переступая порог и вытаскивая из-под полы плаща пистолет.
   Молот неопределенно хмыкнул, поводя "магнумом".
   Хозяин, на корточках, тонко повизгивая и похрюкивая, мчался прочь от нас по коридору.
   - Не слишком сурово? - спросил я.
   - Да подлечат его, - сказал Молот. - Нормально все будет. Будет и дальше свинячить и бухать. И шедевры ваять с бодунища.
   - И "норы" рыть...
   - Куда без этого, - сказал Молот, идя по коридору и заглядывая во все двери по очереди. - Ну, тока не в таких масштабах уже.
   Мы нашли нужную комнату.
   - Масштабы действительно... того, - сказал я. - Завораживают...
   Законченная картина стояла на старом облупленном пианино.
   - Эпично, - сказал Молот.
   - Хоть щаз в пособие, - кивнул я.
   Кроме прочего, на картине была изображена Нора. Самая настоящая нора, со всеми ее завихрениями и клубящимися черными протуберанцами. Из нее выходил, одной ногой еще утопая в черном тумане, а другой уже твердо ступая к подножию центральной площади, самый настоящий Выползень. Со всеми его щупальцами и перепончатыми крылами. Похожие на букашек люди разбегались в разные стороны, стягом поверженной стороны клонился смятый рекламный щит, над городом занималась алая заря...
   - Довольно натуралистично, - сказал Молот.
   - И как угадал вообще, - пожал плечами я, прислушиваясь к хрюканью и визгам, доносящимся с кухни.
   - Берем? - спросил Молот, как-то неуверенно, бочком-бочком, подступаясь к пианино.
   Я утвердительно кивнул.
   Хозяин клоповника, непрошенный и нежданный автор шедевра, представление которого пред очи досужей публики грозило столькими бедствиями и потрясениями, хрюкал и повизгивал на кухне, торжествующе гремел там какой-то посудой.
   Молот подошел к старому, с циферблатным набором, телефону, висящему в коридоре.
   - Але, скорая? - сказал он в трубку дребезжащим старушечьим голосом. - Приезжайте срочно! Сосед у нас тут совсем умом трехнулись. Кричат, ругаютси, орут благим матом - аж через стенку слышно. Не в первый раз... Да... буйный, да...Алкоголик, да... Записывайте адрес!
   Прикрыв трубку, Молот вытаращил на меня разноцветные глаза и пошевелил в воздухе пальцами.
   - Найди пока, во что завернуть, - прошептал он, кивком указывая на приставленную к стене картину.
  
   ***
  
   - Вот и номер два, - сказал Молот, въезжая на парковку.
   Мы были в самом сердце Фабрики Красоты и Успеха. Здесь беспрерывный конвейер выталкивал в мир нескончаемое множество поводов для зависти, превосходное сырье для сладких мечтаний и унизительных мысленных сравнений. Ресурс, питающий миллионы, заставляющий стремится... к чему? Не все ли равно.
   Здесь занимались штамповкой золотых медалей, которые должны стать призом в игре, в которой, вот уж действительно, главное не победа, а участие. Вливайся, в рупор кричали отсюда, стремись к тому, на что мы укажем, и не прогадаешь, приятель.
   О, яркий, о блистающий мир!
   Иногда я особенно сильно люблю свою работу...
   Мы отметились на посту охраны курьерами. В подтверждение Молот внушительно потряс картиной, запакованной в рулон розовой оберточной бумаги с красными сердечками - оставить ее в машине он не решился.
   - Видал, как посмотрел на нас? - спросил я, пока шли к лифтам. - Прям приценивался. Достойны ли типа?
   - А ты думал! - довольно крякнул Молот. - Гламур заразителен. У них тут походу даже уборщица в бахилах "Джимми чу" полы драет.
   Мы поднялись на нужный этаж. Прямо у дверей лифта сидела секретарша, интересная своей блузкой.
   - Хммм, - сказал Молот, глядя на нее. - Нам главного редактора...
   - Вам назначено?
   - Несомненно.
   - Ваши фамилии?
   - Дольче, - сказал я, воздвигая над ее столом вытянутый указательный палец. - И Габбана.
   - Ага, - сказала девица, следя за манипуляциями моего пальца. - Да... Это, конечно...
   Девица нахмурилась, следя за кончиком пальца. На лице ее отображалась сложнейшее напряжение всех внутренних ресурсов. Наконец она просветлела, подняв взгляд на мою голову.
   - Ой, а это натуральный цвет?
   Я не сразу понял, что она имеет в виду.
   - Натуральный, - сказал я, убирая указательный палец. - Знаете стишок про лопату и дедушку?
   - Старина Цепеш, - покивал Молот, улыбаясь воспоминаниям. - Под конец совсем чокнулся. Хорошо хоть, вы не были родственниками...
   Я выразительно посмотрел на него. Молот замолчал.
   Мы проследовали вперед. Вокруг кипела суета, бегали туда-сюда люди с печатью одухотворенности на лице, звонили соловьиными трелями телефоны, и кто-то громко, с наслаждением, ругался по-английски, поминая рыбу сибас, пробки и Леди Гагу.
   Главный редактор оказалась дамой в летах, с волосами, собранными как у балерины, в тугой пучок, и в строгих очках с золотой оправой. На мой вкус ей не хватало только депутатского флажка на лацкане. На выдранной титульной странице журнала, с фотографией и редакторской колонкой про секс-игрушки, которую выдал нам Балалайка в качестве ориентировки, она выглядела моложе.
   - Мы по поводу вашего романа, - сказал я с порога. - Добрый день.
   Строгий взгляд дамы поверх очков на миг сверкнул паническим всполохом, затем, с внезапным пониманием, смягчился, затлел одухотворенным огнем, и вот в нем вновь блеснула сталь.
   - А из какого вы, собственно...
   Молот тотчас забормотал в нос, с шикарным прононсом и изящно грассируя. Я только успевал переводить.
   - Вот как?! - сказала дама, оживляясь. - Значит, рукопись мою...вы покупаете?
   - Гхукопись? - переспросил Молот, моргая одновременно и карим, и зеленым. - Уи-и, мэде-ем, гхукопись покупать.
   - Хммм, - сказала дама, раздумывая.
   - Только есть два условия, - сказал я твердо. - Первое... передаете вы ее нам на неограниченный срок...
   - Пугх тужугх, - подтвердил Молот, важно кивнув. - Уи...
   - И второе, - добавил я. - Публиковать ее мы не будем. Ни при каких обстоятельствах. И никогда.
   Дама удивленно уставилась на нас.
   - Нельзя такое публиковать, извините, - сказал я. - На это есть очень веские причины.
   Повисла напряженная пауза.
   - И сколько? - спросила дама.
   Молот сказал, сколько.
   Я перевел.
   Глаза дамы хищно блеснули.
   Без эксцессов, подумал я, работаем без эксцессов. Всегда бы так...
  
   ***
  
   У нас с собой была завернутая в розовую бумагу с красными сердечками картина, жесткий диск редакторского компьютера, два лазерных диска с резервными копиями рукописи, полфляжки коньяка, полпачки синего "русского стиля", два удостоверения в красных корочках, початая упаковка анальгина, высохшая кроличья лапка, два ствола и по три запасных обоймы к ним.
   Третий маршрут заставил нас пропетлять по окраинам, пройдя через все возможные пробки. Время, выделенное нам шефом, подходило к концу.
   Молот томился, щелкал радиостанциями, поминутно делал сложные маневры с полосы на полосу. Заметно нервничая из-за задержки, делился со мной бесчисленными историями из жизни.
   - ...а я ему говорю, ваше императорское величество, этому искусству я обучался в Киото, у лучших придворных лекарей! Мигом приведу в чувство, всю усталость как рукой и бла-бла-бла... Ну, уложил его на матрац походный, цветочным маслом грабли себе смазал и пошло-поехало... вправил ему там все, как надо. А он, как с утра начали трубить сбор и выдвигаться, на барабан уселся... Да так и сидел потом, разогнуться не мог. Заклинило стратега. Какие уж тут блистательные решения! А когда прорыв пошел на левом фланге и обходной маневр начался - все, капут. Даже перчаткой махнуть, по традиции, и то еле получилось. Словом - прощай, Единая Европа, ты будешь сниться нам...
   - Горазд же ты! - ухмыльнулся я. - Мастер...
   - А то! - Молот торжествующе подмигнул мне правым карим глазом. - Ну что, Серп, кажись, приехали?
   - Кажись, приехали, Молот.
   - Без эксцессов значит? - спросил он, запихивая в рот жвачку.
   Вместо ответа я потащил из подплечной кобуры "Вальтер", проверил обойму.
  
   С забором у нас проблем не возникло. Бесшумно спрыгнув в палую листву, Молот огляделся и поманил меня вниз расслабленным жестом. Мол, все чисто, давай.
   Я показал ему на северо-восток.
   Собаки у Номера Три были отменные. Мускулистая парочка неслась к нам между кустов, набирая скорость для атаки, без единого звука, только скалили на бегу внушительные клыки.
   Молот повел плечами и принял позу, вроде как у спринтера перед началом забега. Когда собаки, уже не сдерживая яростного лая, подлетели к нему, он одним резким движением столкнул их головами. Собаки рухнули в листву. Одна тонко заскулила. Затем обе, прижав уши, ошалело поводя носами, поползли на брюхе в разные стороны.
   Я спрыгнул на землю.
   - Как это было? - спросил Молот. - Неплохо, а?
   - Недурно, - признал я, кивком указывая ему за спину.
   Охранник, видимо, был свидетелем молотовского фокуса. Он стоял возле березового ствола, широко расставив ноги. Одной рукой придерживал укороченный автомат, висящий через плечо, другой держал на отлете шипящую рацию. Рот его был приоткрыт.
   - Без эксцессов, Молот, - я направился вперед по шуршащему ковру из палой листвы. - Без эксцессов.
   Поднести рацию ко рту охранник не успел, я блокировал его правой. Левой я довольно ловко отбил удар прикладом. Охранник яростно захрипел, кривя рот, и сделал подсечку, но я оказался немного быстрее и повалил его на землю.
   - Молот, слева! - успел крикнуть я, прежде чем мне прилетело в скулу рацией. Рация с хрустом разломалась.
   Я отрядил оппоненту ладонью в лоб, и он затих, стукнувшись затылком. Уронил и автомат, который успел все-таки стащить с плеча, и рацию, из которой теперь разносился окрест хорошо поставленный командный голос, лающий на незнакомом языке.
   К нам уже бежали со стороны дома.
   Поднимаясь с земли, я мимоходом потрогал щеку, поморщился. Бросил Молоту, занимающему позицию для стрельбы:
   - Двое слева - твои. Тройка справа - моя!
   - Трех справа беру на себя! - азартно выпалил Молот.
   - Эй, мои три слева! - я снял "вальтер" с предохранителя.
   - Черта с два! - ухмыльнулся Молот. Его понесло.
   Я вздохнул и выставил вперед пистолет.
   - Исключительно по конечностям?
   - В мягкие ткани, - кивнул Молот. - Чисто на память.
   Зигзагами между древесных стволов мы побежали навстречу охранникам, на ходу паля из пистолетов. Те попадали на землю и стали поливать нас ураганным автоматным огнем.
  
   Прорвавшись через охрану, что заняло у нас ровно полторы минуты, мы достигли приземистого двухэтажного здания, побежали по широким ступеням. Молот, перекувыркнувшись, взвившись полами плаща, врезался каблуками в дверь. Она рухнула с оглушительным треском. Целя из пистолетов, мы влетели в холл.
   Внутри было сумрачно и торжественно. Наши шаги по мраморному полу отдавались многоголосым эхом. Широкий зал с колоннами был пуст, а в дальнем конце его, между двумя лестничными пролетами, поблескивал золотом любопытнейший барельеф.
   - Денежное Дерево?! - голос Молота эхом заплясал под высоким потолком. - Откуда здесь символ...
   Я вскинул руку.
   - Не произноси его имени! - прошептал я. - Здесь оно имеет силу, забыл?
   - Но этого не может быть. Ведь он мертв, Серп! Ведь я сам видел - он же сгорел, тогда...
   Откуда-то сверху раздался деликатный кашель, многократно усиленный эхом.
   Мы с Молотом подняли глаза.
   И тотчас множество ярко-алых лучиков прочертили сверху вниз сумрак, задержались, поплясывая, у меня и Молота на груди.
   Молот громко лопнул пузырем из жвачки.
   - Добрый день, - сказали сверху.
   По балюстраде, поддерживаемой колоннами, выстроились снайперы, поблескивающие глазами сквозь прорези балаклав. Прямо над барельефом, изображающим Денежное Дерево, скрестив руки на груди, стоял плечистый парень. Черная шапочка его была сдвинута на затылок, а лицо было неподвижное и очень бледное.
   - Вы, ребята, мусор забираете? - продолжал он. - Так у нас с заднего подъезда помойка.
   - Ага, - сказал я, чувствуя лбом пляшущие огоньки лазерных прицелов. - Может мы не вовремя? Так мы позже зайдем...
   - Ну, зачем же позже? - из-за спины молодого человека появилась девушка в голубых солнечных очках, с ультрамариновыми волосами, собранными на затылке. На плечах она, как коромысло, держала катану в ножнах. - Привет, рыжий...
   Я ее узнал.
   - Ого, - сказал я. - Кринолин с буклями мне нравились больше. Но так тоже неплохо...
   Синеволосая презрительно скривилась.
   Тут из-за другого плеча молодого человека появился тот, кого мы совсем не ожидали увидеть.
   - Здорово, Балалайка! - Молот щелкнул жвачкой. - Как сам?
   Балалайка захихикал, тряся бело-синими дредами. Покосившись на парня в шапочке, смущенно сглотнул. Похоже, этот тип был у них за главного.
   - Это они? - кивнул на нас главный. - Точно?
   Балалайка усиленно закивал.
   - Выглядят хлипковато...
   - А ты спустись, - сказал Молот, меланхолично жуя. - Проверим.
   - Странно осознавать, - сказал я, адресуясь к Балалайке. - Что когда-то ты был одним из нас.
   - А надоело работать передатчиком, Серпушка. - сообщил он доверительно. - Когда в тебя раза по три за день шмаляют с пяти шагов - думаешь, приятно?
   Я пожал плечами. Не лучшая обстановка для дискуссий, на мой вкус.
   - Ты налево, я направо! - жуя, невнятно пробормотал Молот.
   Я растянул губы в улыбке, не разжимая их, глядя наверх, выдавил:
   - Наоборот, кретин.
   Молот гневно покосился на меня.
   - В сущности, - громко и выразительно сказал он. - Однохренственно!
   Я прыгнул налево, он направо. Спустя мгновение место, на котором мы стояли, взорвалось веером мраморной крошки.
   Мы зигзагами побежали к выходу, на ходу паля через плечо, вслед громыхали винтовки, пули визжали вокруг, но скорость, которую развили мы с Молотом, можно было регистрировать для блистательного мирового рекорда.
   Мы миновали широкий двор, неработающий фонтан, понеслись к распахнутым воротам.
   - Надо было взять ее номер телефона! - на бегу прокричал я. - Каждый раз нам мешает что-то. То она в меня палит, то я в нее...
   - Еще будет возможность! - невесело пророчествовал Молот. - А телефон щаз не помешает! Надо предупредить шефа!
   Не теряя темпа, мы преодолели заросший елочками подъем, затем спустились в глубокий овраг, и, наконец, достигли оживленной трассы. Нас не преследовали.
   Мы стали оттряхиваться от листьев, стуча каблуками, сбивать с ботинок налипшую грязь. Молот ругнулся, продемонстрировав мне простреленную полу плаща.
   - Я тебе новый подарю, - пообещал я. - Если выберемся.
   Мы тормознули первый попавшийся автомобиль. Я заглянул в салон, спросил:
   - Можно позвонить?
   Водитель приподнял брови. Молот щелкнул пальцами у него перед носом и пробормотал что-то нечленораздельное. Водитель полез во внутренний карман и протянул мне мобильный. Я набрал номер.
   - Мяу?
   - Бублик, у нас проблемы, - сказал я. - С третьим клиентом возникли трудности. В общем, это никакой не клиент оказался. Нас ждали. Денежное Дерево, понял?
   - Жесть, - сказал Бублик после паузы. - Нам только этого щаз не хватало, натурально.
   - Полученные материалы мы похерили. Вместе с машиной. Думаю, их сейчас вносят в свой реестр наши конкуренты.
   - Плюньте, уже неактуально. С такими раскладами...
   - Почему? - насторожился я. - Что у вас там?!
   - Не берусь описать... Дуйте сюда срочно. Увидите сами. Запоминай адрес...
  
   ***
  
   Бублика мы нашли на окраине парка. Он сидел на спинке скамейки, подняв воротник великоватой куртки, жадно затягиваясь беломориной, глядел вперед, через пруд.
   У него было такое лицо, что хотелось погладить его по непослушным вихрам и пообещать, что все будет хорошо.
   Мы остановились по обе стороны от него. И тоже стали смотреть вперед, через пруд. Молот, увидев то, за чем так пристально наблюдал Бублик, зажмурил оба глаза - и левый карий, и правый зеленый.
   Напротив была рябиновая аллея, нагло краснеющая праздничными гроздьями ягод.
   Там была точно такая же скамейка, как наша. На ней сидели двое.
   Слева сидел шеф. И хотя его я знал, мягко говоря, не первый год, в первый момент я не узнал его.
   Справа сидела девица, и хотя ее я видел ее впервые, она сразу показалась мне знакомой.
   Волосы у нее были светлые, и на ней был светлый плащ, и высокие сапоги из светлой кожи. Он сидела, закинув ногу на ногу, подперев подбородок сложенными руками, и слушала шефа.
   А шеф, повернувшись к ней всем корпусом, рассказывал ей что-то, смеясь, и дополняя свой рассказ жестами, размахивая руками, как мельница, рубя по воздуху ладонью, а другой ладонью описывая широкие виражи над спинкой скамейки.
   В ее чертах не было ничего особенно, ничего выдающегося. Ничего такого, что заставляет зацепиться взглядом за рекламный билборд или раскрывшуюся на коленях рекламную вклейку. И в то же время, вот это сочетание самых обычных черт и жестов, заставляло остановиться на миг, затаить дыхание и присмотреться.
   Словом, это была ТА САМАЯ девушка.
   - Не верю своим глазам. А ты, Серп?
   - И я, Молот...
   - Он сказал, что пойдет сам, - пробормотал Бублик. - Он сказал, что должен поговорить, убедиться... Что, видимо, она попала в заказ по недоразумению. Велел мне остаться. А потом... Ну, видите...
   Бублик вздохнул.
   - Мы видим, - сообщил Молот.
   - Ведь он Инженер, - сказал я. - Мы ведь все понимаем это, да? Он ведь не собирается просто взять и...
   Молот отошел от скамейки, обернулся вокруг своей оси, потянул носом воздух.
   - Подстава? - спросил я вполголоса. - Да брось, слишком мудрено.
   - К тому же, подумай сам, - Бублик встряхнулся. - Они не посмеют. Кто они такие, в конце концов, они просто люди...
   - Уверен? - глухо спросил Молот. - Парни...
   Он смотрел направо.
   Оттуда, постепенно нарастая, плыл, гремя ударными и подвывая духовыми, исполняемый оркестром Марш Радецкого.
   Скоро стало видно и самих музыкантов. Они бодро вышагивали колонной по три, надув щеки, дудели в трубы, звенели тарелками, бухали по барабанам. На всех были пестрые клетчатые комбинезоны, различавшиеся лишь орнаментом, цветные колпаки с помпонами, лица у всех были густо замазаны белилами и украшены ярко-красными шарами накладных носов.
   Я сразу же посмотрел направо. Там как раз полицейским разворотом тормозили, разбрызгивая грязь из луж, несколько "газелей". Двери с лязгом сдвигались, на асфальт сыпались новые клоуны. У этих в руках были зажаты штурмовые винтовки.
   Вытаскивая "вальтер", я мельком поглядел на Бублика. Тот распахнул рот, но не успел ничего крикнуть, потому что в следующий миг нас всех оглушило.
   Это чем-то походило на зовущий к битве рев варварского сигнального рога, на пронзительный скрежет настраиваемого микрофона, в этом было что-то от гула реактивного истребителя.
   Это было предупреждающим знаком. Предвестником прорыва.
   Шеф тоже услышал. Я видел, как застыла, одним махом замерзла на его губах улыбка.
   Но что было страннее всего, что было уж совсем невероятно - девушка тоже услышала.
   Оторвала подбородок от сложенных рук, испуганно уставилась на шефа...
   Нам некогда было делать выводы.
   Выползень шел по трем каналам. Намечающиеся точки прорыва появились сразу в трех местах.
   Первая - прямо над поверхностью пруда, задев воду, отчего побежали по ней расходящиеся кольца.
   Вторая - чуть повыше и севернее - над рябиновой аллеей, прямо над головами шефа и неизвестной девушки.
   Третья точка - еще выше и восточнее, над виднеющейся из-за облаков рыжей листвы покатой крышей музея-усадьбы.
   Жерло Норы раскрывалось классически - одновременно по трем направляющим точкам. Все точно, как нас учили.
   Сначала воздух вспучился сгустками темного тумана, потом будто бы расплескались окрест дрожащие в пространстве чернильные кляксы.
   - Босс, какие указания?! - завопил Бублик.
   Тут у меня за спиной раздался смутно знакомый голос:
   - Не трудитесь, господа! Процесс...эээ...пошел.
   Неподалеку от нас, опираясь на трость, стоял очень красивый молодой человек в кремовом пальто и длинном полосатом шарфе. У него была великолепная осанка, его светлые кудри трепал ветер, на тонких губах играла приятная полуулыбка. Только старый шрам от ожога на его левой щеке немного портил глянцевый образ.
   Молодой человек вскинул кулак, обтянутый лоснящейся перчаточной кожей.
   Подошедший оркестр клоунов разом затих. Один из трубачей еще издал одинокий протяжный рев, но, смутившись, заткнулся.
   - Господа, - молодой человек приложил к виску два пальца. - Моя фамилия Полянский...
   - Ты?! - невольно выпалил я, вглядываясь в его черты. - Это действительно ты?
   - Привет, рыжий, - Полянский показал жемчужно-белые зубы. - Не справились с вами мои орлы? Ну, тем лучше... Самому даже приятнее...
   Он выдержал театральную паузу.
   - Господа...эээ... Извольте приготовиться! Сейчас вас будут убивать!
  
   ***
  
   - Схема двадцать четыре! - скомандовал Молот.
   Он с силой оттолкнулся каблуками от тротуара, перекувыркнувшись в воздухе, понесся через пруд.
   Я крутанулся вокруг своей оси, последовал за ним.
   Где-то между нами пронеслось с немыслимой скоростью нечто маленькое, покрытое блестящей черной шерстью.
   За спиной щелкнули автоматные затворы, Полянский поспешно гаркнул "Не стрелять!"
   Мы оказались возле шефа.
   С одной стороны я, с другой Молот, пистолеты наизготовку.
   Бублик нас опередил, радостно выпалил "первыйнах!", балансируя на спинке скамейки и целя по сторонам из двух "таурусов".
   - Измена, - шеф, прищурившись, смотрел на Полянского, который раздавал приказы своей армии на той стороне пруда. - Мне следовало догадаться...
   - Валим, босс? - с готовностью спросил простодушный Бублик.
   Вместо ответа шеф указал на клубящийся над нашими головами мутный, едва проступающий треугольник зарождающейся Норы.
   Клоуны, шурша листьями, по дуге огибали пруд.
   - Кто это? - только и спросила девушка.
   Шеф посмотрел на нее, взял ее ладонь в свою.
   - Не бойтесь, - сказал он. - Прошу вас, не бойтесь...
   Он отпустил руку девушки, сделал несколько шагов вперед. Остановился.
   - Я не сомневался, что мы снова увидимся! - крикнул он через пруд.
   - Инжене-е-ер! - проревел Полянский. - Наконец-то!!!
   - Зачем ты затеял все это? Зачем тебе Нора, безумец?
   Полянский воздел к небу руки, потрясая тростью, как шаман посохом. Казалось, он, того и гляди, оторвется от земли носками своих дорогих туфель, взлетит вверх.
   - Я прошел через пекло, Инженер! - Полянский ткнул себя пальцем в обожженную щеку, выставил трость в обвинительном жесте. - Через Пекло! Из-за тебя! А ты... Ты подставил меня! Ты знал! Запер в этом мирке!
   Он кончиком трости прочертил в воздухе круг.
   - Взгляни на этот мир, Инженер! Он кажется тебе уютным? Мне - нет! Мне надоело торчать здесь. И сегодня этому проклятому заточению придет конец!
   - Как ты намереваешься преодолеть Барьер? - спросил шеф.
   Говорил он негромко, но голос его разносился над прудом, и дальше окрест, и при звуках его чернильные щупальца Норы испуганно подергивались, поджимались.
   - ...Если однажды ты сумел найти Вход, это не значит, что тебе откроется и Выход.
   - Сердце Инженера! - торжественно ответил Полянский. Глаза его сверкали, улыбка не сходила с губ.
   Шеф молчал. Лицо его оставалось невозмутимым, но зрачки - мне было видно - сделались размером с игольное ушко.
   - Я узнал рецепт, враг мой! - торжествовал Полянский. - Твое сердце станет моим заветным ключиком. И я вернусь... О, я вернусь, Инженер! В наш волшебный, в наш Блистающий мир...
   Шеф молчал.
   - В мире снооов, в мире снов, - фальшиво пропел Полянский, дирижируя самому себе набалдашником трости. - Все надежды и мееечты...
   - В горисполкоме будут жить проститутки, бесплатный прием круглые сутки? - процитировал шеф невозмутимо.
   Полянский окаменел лицом.
   - Довольно, Инженер, - ощерился он. - Вели своей свите бросать стволы. Сопротивление бессмысленно. В этом раунде вожу я!
   - Ты всегда был склонен к позерству, - сказал шеф. - Это дело касается только нас двоих. Останови процесс, пока не поздно... - он кивнул на чернильные пятна в сером небе. - Я к твоим услугам, но остальных это не касается. Никого, кроме нас... Ты ведь знаешь, что случится, если Выползень преодолеет Нору?
   - Мне ли не знать! - Полянский оскалился. - Я ведь прошел его путем... Поверь, это не лучшим образом влияет на характер. Когда он войдет в этот мир, он будет прибывать в чистейшей, лучащейся ярости. И мир падет жертвой его гнева...
   Он помедлил, погасил улыбку.
   - Впрочем, я уже буду далеко отсюда. Я буду ДОМА.
   - Не будешь, - спокойно сказал шеф.
   - Что-о-о?
   - Тебе не пройти.
   Полянский не стал продолжать диалог.
   Вместо этого он выставил вперед трость, и страшно, неузнаваемо перекосив красивое лицо, взревел:
   - Эва-а-ада бур-р-ратис!!!
   Ослепительная зеленая молния, треща и ветвясь, сорвалась с кончика его трости, понеслась в шефа...
   - Икарра Абациус! - прогремел шеф, вскидывая правую руку. Из рукава его выскользнул, ложась в пальцы, узкий металлический стержень, напоминающий авторучку.
   Зеленая молния встретилась с вихрящимся потоком яростного алого огня.
   В том месте над прудом, где столкнулись две стихии, произошел чудовищный взрыв, и во все стороны от него полетела сокрушительная воздушная волна. Полетели между деревьями, поплюхались в воду не успевшие сориентироваться клоуны. Девушка, взмахнув тонкой рукой, повалилась на листья, к ней кинулся Молот, но его тоже снесло в сторону. Бублик, выронив пушки, вцепился в спинку скамейки когтями, вопил, плеская в воздушных потоках черным хвостом.
   Прямо на меня снесло какого-то здоровяка в малиново-желтом комбинезоне, кружевном жабо и пышном алом парике аля Анжела Дэвис. В полете он ревел и таращил подведенные тушью глаза. Он налетел на меня, ударив прикладом, повалил на землю.
   Ненавижу клоунов!
   Я врезал ему по красному шару носа рукояткой пистолета, клоун ощерился, вцепился мне в глотку. Мы катались по грязи, и мир вращался винтом вокруг.
   Крутясь, вцепившись в клоуна, смяв пальцами его кружева, я мельком видел, как сошлись шеф и Полянский, как зеленая молния и огненная плеть бьются над прудом, переплетясь, стараясь разорвать одна другую. Оба противника зависли в воздухе в одинаковых позах - выставив вперед правую руку, а левую заведя за спину, согнувшись вперед под напором чудовищного ветра, который воронкой раскручивал воду в пруду, орошая все вокруг мириадами грязных брызг.
   Оказавшись сверху, я с силой приложил клоуна затылком об землю. Он отпустил меня, перекосив пасть, затих. Красный парик съехал ему на переносицу.
   Я пополз от него на карачках, щурясь, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь свистопляску стихии.
   Полянский завизжал что-то неразборчивое, взмывая еще выше, дернул рукой, отчего изумрудная молния расплелась, хлестнула по ветвям деревьев, с шипением срезая их, превращая в черную труху и облака пепла.
   Тут шеф и подсек его. Огненная плеть, рассыпая искры, прочертила восьмерку и с оттяжкой врезалась в Полянского.
   Это выглядело так, что я не удержался и заорал, как фанат Челси на выезде, вскочив на ноги, замахал кулаками, продолжая кричать. И где-то рядом вопил и улюлюкал Бублик. И с ужасом кричали, убегая прочь, многочисленные клоуны.
   Но все эти звуки перекрыл оглушительный рев, который издал Полянский.
   Уронив свою трость, исходящая из конца которой молния тотчас погасла, Полянский некоторое время висел в воздухе, поводя руками, как космонавт в невесомости. А потом фигура его причудливо выгнулась, на миг замерла неподвижно... и рассыпалась на мириады ярчайших огненных частиц. Посыпалась вниз искрами, тягучими пламенными каплями, зашипела, врезаясь в воду.
   И когда не осталось ничего, кроме клубов пара, в сером небе завертелись, закрутились чернильные кляксы, превращаясь в бешеные спирали.
   Нора уходила. Нора гасла, закрывалась, не успев толком раскрыться.
  
   Шеф устало выронил бесполезную теперь авторучку, она покатилась по грязному асфальту. Он покачнулся, едва не упал, но я оказался рядом, поддержал его под локоть.
   - Где она? - разлепил потрескавшиеся губы шеф, оглядываясь.
   Я не сразу понял, о ком он.
   Затем я увидел девушку. Она лежала под рябиной, откинув руку. Глаза ее были закрыты.
   Шеф сорвался с места, оказался возле нее.
   - Зацепило откатом, - пробормотал Молот, подходя.
   - Какие будут указания? - шмыгнув носом, спросил у меня Бублик. - Довершим разгром?
   Он показал на пестрые силуэты клоунов, которые, петляя, разбегались в стороны от пруда почти с такой же скоростью, какую намедни продемонстрировали мы с Молотом, уходя от адептов Денежного Дерева.
   Я покачал головой, взглядом указав на девушку.
   - Понял, - сказал Бублик. - Тогда лучше поторопиться... натурально.
   Шеф поднялся, подхватив девушку на руки.
   - Здесь должна быть точка перехода, - сказал он. - Вы готовы?
   - Мы возьмем ее с собой? - удивился Молот.
   - Пойдем, - сказал я, потянув его за рукав. - Поищем переход...
   Мы пошли в сторону усадьбы. Вокруг постепенно утихал танец стихий, гладь пруда почти успокоилась, ветер нес сухие листья, устилая ими дорожки парка. В глубокой луже валялся смятый клоунский колпак.
   - Устранить последствия отката мы сможем только за Барьером, - сказал я, когда мы отошли достаточно далеко.
   - Но ведь она...
   "Она такая же, как и мы", подумал я, "она должна справиться".
   "А если нет?", спросил Молот мысленно, "что тогда?"
   "Тогда нам остается только смириться" ответил я, "это не наш выбор, но мы его принимаем".
   - В любом случае, - вслух сказал Молот. - Все теперь будет по-другому...
   Некоторое время мы шли молча.
   - Здорово шеф его уделал, да? - сказал я.
   - Здорово, - вздохнул Молот. - Но надолго ли... Стоп...Я чувствую переход. Там, за деревьями.
  
   ***
  
   Перед нами гранитный обелиск. Высокий, вытянутый по горизонтали прямоугольник, присыпанный кленовой листвой. На нем красным камнем выложена мозаика, выполненная в очень экспрессивной манере. Силуэты мужчин со строгими лицами, вооруженных кто винтовками, кто вилами. Волевой профиль, залысый и бородатый. Вздымающиеся надо всем языки яростного алого пламени...
   Шеф поднимается к нам по склону, держа девушку на руках.
   Бублик сопровождает его. Он задерживается, медленно вращается вокруг своей оси, расставив пистолеты, проверяя периметр.
   - Вы готовы, джентльмены? - спрашивает шеф, подходя.
   Нам нужно спешить, нам действительно надо поторапливаться... Но лицо его, как всегда, невозмутимо.
   Мы с Молотом молча киваем.
   Подходит Бублик, на ходу прячет пистолеты под куртку.
   - Разрешите мне? - спрашивает он.
   Даже в такой драматичной ситуации он остается собой. Шеф кивает.
   Бублик закладывает в рот два пальца и издает оглушительный свист, от которого с окрестных деревьев срывается воронье и сотни сухих листьев. По воде, что виднеется между древесных стволов, пробегает мелкая рябь, с отвратительным скрипом расходятся створки ржавых ворот. В музее-усадьбе дребезжат оконные стекла, гремят жестяные перекрытия крыши и заунывно подвывают им водосточные трубы.
   Стремительно смеркается.
   Мы слышим отдаленный гул. В полосах белесого тумана, взрывая землю и шурша в ковре опавшей листвы мощными копытами, приближаются наши кони.
   Мы вскакиваем в седла. "Вперед!" командует шеф. Мы делаем разворот, копыта лязгают по граниту и мозаичное пламя расступается перед нами. В ушах свистит ветер, кони галопом мчатся сквозь тьму, навстречу густому фиолетовому туману, за которым уже угадываются слабые искорки, призрачные огоньки.
   Мы возвращаемся домой.
   Рядом со мной скачет Молот, его черный плащ развевается, а матово-бледное лицо непроницаемо и строго. Сразу за ним несется во весь опор Бублик, и не осталась в его чертах привычной вертлявости трикстера, в прищуренных глазах сверкает сталь. Впереди скачет Инженер, конь его напоминает сгусток мрака, глаза его мерцают алыми угольками. Светлеет силуэт девушки, которую Инженер продолжает сжимать в объятиях.
   И чем глубже мы врезаемся в туман, тем отчетливее я слышу в ушах чей-то чужой голос, который говорит...
   Мы лучшие в своем деле. Самая успешная команда по утилизации со времен Юкатанской катастрофы. Наша прямая задача - ликвидация локальных пространственных прорывов, раскрытия печально известных "Нор Гардримуса", и мы с ней всегда справлялись.
   У нас есть враги, которых не так-то просто убить, а еще сложнее - остановить.
   Мы затыкаем бреши между мирами и растворяемся без следа. Такова наша работа. И мы не имеем права на ошибку.
   Правила игры придуманы не нами. Можем ли мы менять эти правила?
   В праве ли мы нарушать предначертанное? Менять судьбу?
   Я, наконец, узнаю голос, что звучит у меня в ушах. Он принадлежит мне самому.
   Что я могу ответить?
   А почему бы и нет...

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"