Игнатьев Сергей : другие произведения.

Хэнк спускается в ад

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Обычно я скверный, подумал Хэнк, но когда хорош - хорош дьявольски.
  Хэнк взял фонарик, сдвинул канализационный люк, и полез вниз.
  Лез долго.
  Долез до поля с кратерами кипящей лавы. Стал между ними прогуливаться.
  Вдруг видит - хмурый парень в черных пальто и котелке. Стоит под зонтиком, сверху падает черный пепел-снег.
  - Чего грустишь, Франек? - спрашивает Хэнк.
  - Я урод, - отвечает парень. - В моих жилах течет кровь МУХИ.
  - Все это муди-колеса, сынок. Не бери в голову.
  Франек кивнул, соглашаясь.
  Хэнк полез дальше вниз.
  Увидел бар, зашел. Сел за столик. Заказал водку с тоником.
  Когда допивал второй стакан, вошел мутный тип - глаза в разные стороны, берет набекрень, трость с головой пуделя.
  Подсел к Хэнку за столик.
  - Угостить тебя дружище?
  - Запросто, - ответил Хэнк.
  - Что ты пьешь?
  - Водку с тоником.
  - Еще два таких, Джек, - крикнул мутный тип бармену.
  Выпили по стакану. Время тянулось как карамельная тянучка. Мутный тип сказал:
  - Меня зовут Даблдорф.
  - Я Себастьен.
  - Если пощупаешь мою волшебную палочку, сынок, сможешь поступить в школу волшебников.
  - Я не по этой части, разгребай.
  - А по какой?
  - Бичи, мороженые бифштексы, ипподром, виски, пара славных титек, писательство.
  - Ладно, сынок, это была проверка. И ты ее прошел.
  - Проверка куда?
  - В школу волшебства, мать его. Никак нельзя без проверок, слишком много у нас развелось хотеней, которые хотят подержаться за чужие волшебные палочки.
  - Папаша, - ответил Хэнк. - Вся проблема в том, что никому нахрен не сдалась магия в этом городе смога и пальм, который ненавидит своих женщин.
  - Куда ты направляешься, Себастьен?
  - Вниз.
  - Я мог бы быть твоим проводником.
  Хэнк пожал плечами:
  - ОК.
  - Ты не пожалеешь, сынок, что согласился.
  Хэнк встал, надел солнечные очки и короткую кожаную куртку, посадил мутного типа в карман и вышел вон.
  Лез-лез вниз. Устал.
  - Что за гребаный ад? - сказал Хэнк. - И куда я вообще лезу?
  - В гребаный ад, - подсказали из кармана.
  Стремительно стало холодать. Началась метель. Со всех сторон повалило мелкой и злой снежной крошкой. Она водила хороводы, набивалась в ноздри и нос, как колючая стекловата.
  Вокруг осталась только белая круговерть: снег-снег-снег...
  Снег-снег-снег.
  
  Это было точь-в-точь как
  давным-давно,
  Давным-давно
  Давны-ы-ым - давно!
  В те годы я состоял поручиком в Павлоградском полку.
  Мы были гусары и поэтому пили пунш и ходили на француза. Пунш был паршивый на вкус, и его приходилось запивать грогом, который на вкус был еще хуже.
  Мы ходили на француза, но чаще всего сам гребаный француз ходил на нас. И он был не один, а
  полным-полно
  Полным-полно
  Полны-ы-ым-полно!
  Вокруг была русская зима, пьяная и злая, царапающая вас всеми своими обледенелыми сучьями, пялящаяся на вас злыми глазенками всех своих снеговиков. Морковки снеговиков были красные и острые, и будто хотели продырявить нас.
  Впрочем, этого хотел весь окружающий мир.
  Все хотели продырявить вас, особенно француз, на которого мы ходили.
  Мы тогда стояли биваком между двумя деревнями.
  В одной были французы, которые одевались в женские салопы и ели своих лошадей, а в другой мужики, которые покрывали нас матом, грозили рогатинами и смеялись над нами в свои бороды.
  Мы были гусары. Слишком красивые для этой гребаной зимы и этого холодного мира.
  Мы были как снеговики, только злее. Все эти этишкеты, аксельбанты и эполеты - мы были похожи на гребаных девочек-чирлидеров.
  И оставалось только пить грог и писать стихи о русской зиме, бессмысленной и беспощадной.
  Это было в 1812-м году, давным, мать его, давно.
  
  Я вошел в штабную избу, щелкнул каблуками и представился:
  - Корнет Азаров с пакетом к Денисову.
  - Эй, парень, - сказал один хмырь с подкрученными усами, который бренчал на гитаре в углу избы. - А ты точно парень?
  - Вы на что намекаете, сударь поручик?
  - Ну, я типа проверяю, не девица ли ты, - хмырь отложил гитару и показал руками в воздухе. - Такое случается.
  - На пяти шагах к барьеру? - предложил я, снимая кивер.
  - Полегче, сынок, - улыбнулся тот. - Просто мы не любим штабных.
  - Я довольно сильно подмерз, хотень усатый. Не очень в настроении ударять по шуткам, знаешь ли.
  - У нас есть грог, довольно паршивый. И пунш.
  - Получше?
  - Покрепче.
  - Смешайте мне что покрепче, поручик. Как вас звать?
  - Я Ржевский.
  - Я Азаров. Саша.
  - Гребаная зима, Саша. Гребаная русская зима.
  Хэнк грустно улыбнулся. Поручик кивнул.
  Они выпили и посмотрели в окно избы. За окном была гребаная русская зима.
  
  ...Я подъехал к французским пикетам и стал громко материть их по-французски. Поднялась паника. На шум из палатки выбежал какой-то сутулый офицерик. На нем был женский салоп. Он доедал конское копыто.
  - Какого черта здесь происходит?
  - Я из штаба маршала Нея. Ведите меня к вашему главному! - велел я.
  Офицерик повелся на мой командный тон.
  Меня привели в просторную избу на краю села. Вокруг нее мерзли, пряча руки в рукава, рослые парняги в медвежьих шапках. В избе сидел толстяк, похожий на пингвина.
  - У меня пакет к начальнику гарнизона! - я щелкнул каблуками.
  - Вы не узнаете меня? - грустно улыбнулся тот, что был похож на пингвина.
  Щеки его поросли синей щетиной.
  Я покачал головой, уже зная, что он скажет дальше.
  - Вы видите перед собой Императора Франции, сударь.
  - Тебя-то мне и надо, толстячок, - сказал я, выхватывая из ташки лепажа...
  
  Это был мир снеговиков, водки и партизан. Они следили за дорогой, прячась за огромными заснеженными соснами. Соснищами просто. Это был чужой бесприятный мир, но отсюда появились Рахманинов, Тургенев и Толстой. Эти ребята знали толк в писанине. Двое из них - точно.
  Для того, чтобы писать сынок, сказал мне как-то один бородатый старик с плугом, тебе нужно только одно: писать, мать твою...
  
  - Мы как гребаные клоуны на проволоке, - улыбнулся Хэнк, маша ему рукой вслед.
  Пора было возвращаться.
  В безумный мир пальм, целлулоида, вермута и момочити, где так и тянет поразмахивать перед зеркалом богатырем-попекарем, до утра стучась им в номера девочек-чирлидеров, которые давным-давно стали матерями и женами или вовсе покинули этот мир через портал похоронного бюро "Морнингсайт", ведущего в мир мрачных карликов в коричневых рясах, или, быть может, на тропическую планету мишек-эвоков... Фокус с пленным штурмовиком никогда не удается провернуть дважды. Такова жизнь, сынок.
  На Лос-Анжелес опускалась осень. И океан плакал по Элвису.
  Безумие относительно, подумал Хэнк. Кто определяет норму?
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"