Чугунная чушка в очередной раз взмыла вверх и опустилась. Сереженька с шумом выдохнул, и под действием создавшегося в груди отрицательного давления воздух начал вновь наполнять легкие. Хотя таких, в общем-то, малозначительных технических подробностей Сереженька и не знал. Ему было не до того - он выполнял "жим лежа". Как и всякий реальный пацан он ежедневно выполнял комплекс физических упражнений, состоявший из жима лежа левой, жима лежа правой, жима лежа обеими и даже жима лежа левой и правой попеременно.
Проделав упражнение еще пару десятков, Сереженька встал и подошел к зеркалу. Отражение приятно поиграло бицепсами, трицепсами и прочими мышцами, название которых Сереженька не знал (в общем-то, он и между первыми-то двумя не видел особой разницы, предпочитая все называть более универсальным, по-пацански всеобъемлющим словом "мышца").
- Ну все, ладно тебе. Ты, это, собирайся. - многозначительно выдал Николай Петрович, внимательно до этого следивший за физкультурной разминкой.
- Мы ж, это, опоздаем. Полдень уже.
Сереженька еще раз взглянул в зеркало и начал натягивать рабочий спортивный костюм, в котором он работал по средам. На ноги он надел реальные черные кроссовки и, еще раз критически оглядев себя в зеркале, вышел в коридор. Николай Петрович провернул ключ в замочной скважине. Толстая стальная дверь захлопнулась. Пора было работать.
***
- Деньги. - угрюмо повторил Сереженька.
- Ну вот выручка за день. - уже совсем всхлипывающим голоском выдал кассир.
- Я сказал не "выручка"! Я сказал "деньги"! - уже совсем звериным голосом выдал Сереженька.
Кассир трясущемися руками полез под прилавок.
- Вот. Вот доллары.
- Я сказал не "доллары"! Я сказал "деньги"! - бешено заорал Сереженька и плавно, с оттяжечой заехал продавцу в нос.
- Красиво работает, щельмец... - протянул Николай Петрович, кладя руку на чехол мобильного телефона. Александр Павлович "Лысый" согласно кивнул головой и вноь уставился на происходящее действо.
- Я сказал деньги! - вновь злобно повторил Сереженька.
***
Деньги, аккуратно разделенные по старшинству на четыре части (одну для автора) перекочевали в карманы.
- Да, Сереженька, ты слыхал про Корейца?
- А что?
- Да замочили его...
Сереженька задумался, размышляя... У него сегодня было философское настроение...
- Стремно жить на свете... - выдал он через десяток минут.
Повисла пауза. Николай Петрович и Александр Павлович восхищенно затихли, пораженные полетом мысли. Сереженька довольно оглянулся, наслаждаясь результатом.
- Да, стремно жить на свете. - повторил он еще раз.