Аннотация: Кровавый - самый не-равнодушный цвет, цвет страсти и субъективного восприятия. Тот, кто подчинен ему, никогда не сможет примириться с цианом, цветом холода.
Добыча льда шла полным ходом. Роботы-рабочие выбивали застывшие глыбы из бирюзовых стен, сгружали на тележки и отправляли к подъемникам. Своды шахты сверкали в свете синих и зеленых факелов.
В глубине рудника шла экскурсия. Среди ледяных зубов-сталагмитов, в клубах бирюзового тумана прогуливалась группа людей. Мороз не пугал их, адептов Циана, цвета холода. Как и ледяные роботы, цианеи черпают силы из холода.
- Нижний уровень мы используем как хранилище для биологического материала, - сказала хозяйка ледника, Атташа Хельд. Она показывала свои владения соседям - Дому Церезис, что переводится с языка людей-акул как "застывшие". - Вот здесь - криокамеры наших предков.
Туман расступился перед холодным огнем факелов. Экскурсанты подошли к белесой стене ледника. Из ряда зеленовато-голубых окошек смотрели мертвые лица.
Синюшно-бледные, окоченевшие в бирюзе, надменные и бесконечно властные. Лучшие представители семьи. Одни из них умерли много поколений назад, другие живы, но заморожены: в свое время им не нашлось достойного дела, и они предпочли подождать своего часа в леднике. Случись война, мор или стихийное бедствие - мертвецов поднимут наверх, под свет солнц, заведут с помощью Циана, как заводят моторчик в часах, и мертвецы оживут, смогут ходить, говорить, приказывать.
- А сейчас вы сможете посмотреть на мою старшую дочь, - равнодушно бросила Атташа, подводя гостей к ледяному сталагмиту в два человеческих роста. - Клименсия до сих пор не прошла инициацию цветом, и мы вынуждены были запереть ее в леднике.
Группа обошла глыбу. Взорам открылась женщина, прикованная ко льду.
Черные волосы плащом свисали в колодец у ног. Ледяные цепи плотно обматывали руки и ноги Клименсии. Женщина была обнажена.
Гости равнодушно смотрели на безучастное лицо, мертвенно-голубое в свете факелов. Веки ее плотно сомкнуты. На вид ей можно было дать лет тридцать; она - женщина-акула, и проживет еще не меньше сотни лет.
- Почему Циан не принимает ее, - спросила Джой Церезис. Как и Атташа, она была предана Циану; в ее генах, плоти и крови жил цвет холода. Он поглотил все чувства и эмоции, дав в обмен власть над механизмами.
- Мы не проводили полного обследования, - сказала Атташа. - Неофициальная версия - влюбленность.
Ей ответили дружным голубым свечением. Любовь - одно из самых ярких проявлений Красного, цвета крови, цвета, противоположного холоду; любовь сбивает с толку, обманывает, на поводке инстинктов ведет в огненную пропасть страсти. Циан же требует полной концентрации, самоконтроля и ясности. При встрече с таким иррациональным явлением, как чувства, он уходит в защиту, вымораживая все вокруг.
- Существует много способов дезактивировать Красный, - сказала Джой Церезис. Она занималась цветохимией человека и хорошо знала, как управлять организмом с помощью цветных зелий.
Однако перед самой Джой стояла та же проблема. Ее младший сын достиг возраста, когда ген цвета меняет своего носителя, но Циан не желал брать его под свой контроль.
- Мы применяли различные производные Синего и Зеленого, с прозрачностью и без, - ответила Атташа. - Результат перед глазами.
Прикованная к скале женщина не двигалась. Казалось, она выточена изо льда.
Младший сын Джой вышел вперед, сторонясь колодца у ног прикованной, и коснулся ледяной глыбы.
- Леденющая же!
Атташа снисходительно посмотрела на юношу.
- Разумеется. Ледник - радикальное средство. Мы стремились избежать его любым путем, но Клименсия подвела на всех. Она предала цвет.
- А ей не больно?
- Едва Циан овладеет ее духом, боль тотчас уйдет. Сейчас она ощущает холод точно так же, как ты.
Юноша отступил от глыбы. Дышать почему-то стало трудно. Он покосился на светлое пятно входа, где работали прожекторы, упрощая задачу роботам. Воздух в леднике стылый, тянет сквозняком, а все равно душно.
Люди, преданные Циану, не чувствуют боли. Они осознают ее, но не боятся - они вообще ничего не боятся. Младший из Церезисов был пока обычным человеком, в котором понемногу присутствовали все краски. И он боялся.
Клименсия почувствовала тонкую лапку тепла. Слабого, почти неощутимого, грубого тепла - так в стужу согревает бок шелудивого пса. Сколь мучительно возвращение из мира фантазий в ледяную реальность! А если показалось?..
Она открыла глаза. Она посмотрела псу в глаза. Он поджал хвост и попятился к старшим псам, нет, не псам - крысам, крысам с ледяной кровью. В горле заклокотало. С болью дрогнули мышцы лица. Холодный воздух со свистом вошел в легкие, и Клименсия завыла от ненависти, завыла от тоски и безнадежности, как давно не выла.
По уступам и трещинам поползли жирные багровые капли. Сталкиваясь с клочьями бирюзового тумана, они превращались в серый дымок и с шипением растворялись в воздухе. Крысы вытянулись вереницей и слаженным строем побежали к подъемнику. За их спинами лед покрывался водой.
осенним вечером несколько лет спустя
Атташа Хельд, глава одного из Циановых Домов, собиралась отойти ко сну, когда в дверь постучали. Постучали громко, бескомпромиссно; Атташа спокойно сняла нижнее белье и залезла в ванну с жидким Цианом.
Стук повторился, тяжелый и требовательный - в дверь колотили ногой. Женщина легла в ванную, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Выпустив воздух из легких, она с головой ушла в жидкий холод. В этот миг дверь слетела с петель.
Цвет проник в легкие женщины, оттуда - в кровь. Ледяная бирюза коснулась сердца, когда Атташу за волосы выдернули из ванны.
Почтенная глава семейства Хельд успела узнать нападавшего, прежде чем ее поглотил поток высокотемпературного пламени из оранжево-красного жезла. Нарушителем спокойствия оказался Каин Церезис, младший наследник Дома Церезис. Последний раз они с жертвой виделись несколько лет назад. Тогда он был нескладный подросток с затянувшейся инициацией, сегодня - молодой мужчина с холодными глазами и кроваво-красными полосами на лице.
Оставив обугленное тело в ванной, Церезис отправился на поиски остальных членов семьи Хельд. На шум вышла из комнаты младшая дочь Атташи, Литта Хельд. Она родилась последней, как замена своей неудачной сестре Клименсии, не прошедшей инициации. На момент встречи с убийцей Литте было всего одиннадцать лет. Девочка попыталась оказать сопротивление преступнику, но он хладнокровно перерезал ей горло.
Следом лишились жизни сыновья Атташи, Ретин и Таурос. Братья направили весь свой цвет на безжалостного убийцу, но холод не может остановить того, кто в холоде рожден. Пламя из ало-оранжевого жезла спалило обоих Хельдов. Обыскав дом и больше не обнаружив в нем живых, преступник покинул Дом. За его спиной Дом Хельд затягивался в белый саван бури.
Каин ожидал, что ледник не пустит его в свое чрево - его, поджигателя, убийцу и предателя цвета. Но подъемник послушно заурчал, погружая в морозную тьму человека с кровью на лице.
Восьмой уровень. Каин как вчера помнил этажи проклятого ледника. Ребенком его привезла сюда семья, тогдашние владельцы Дома Церезис. Сначала он не догадывался, зачем его притащили в ледник, и только на самом дне, увидев Клименсию, он все понял. Ему хотели показать, что бывает с теми, кто изменяет цвету.
Чем ниже - тем темнее. На самом нижнем уровне - вечная тьма. На дне ледника - бездонный колодец. Над ним, к ледяной глыбе, прикована Клименсия.
Площадка подъемника опустилась в самый низ, дрогнула и замерла. Ветер завывал среди ледяных сталагмитов. Каин вытащил из кармана рематовый светильник и раздул его. Мягкий золотистый свет пролился на ледяные стены.
Каин осторожно шагнул с платформы. Осиротевшие роботы застыли изваяниями. Они продолжат работу, когда кровь убийцы растопит снег в доме, и новый глава Дома вступит во владение...
С тех пор, как он видел Клименсию последний раз, ее волосы отросли еще больше, и теперь их кончики ручьем втекали в черноту колодца.
- Клименсия...
Она не шелохнулась.
- Клименсия?..
Он подошел к ней совсем близко. Из черной пропасти доносился скрип Жерновов. Или это ветер гуляет в штольне?
Каин поднес руку к лицу Клименсии и замер. От бледной кожи веяло холодом больше, чем от самого льда.
- Клименсия, - снова позвал он. - Посмотри на меня.
Она открыла глаза.
- Привет, - прошептал Каин.
Клименсия молча смотрела. Руки до плеч, ноги по бедра у нее вмерзли в лед.
- Я за тобой.
- Ты опоздал.
Она отвернулась.
Он коснулся кончиками пальцев ее щеки и вскрикнул, отдернув руку. Пальцы побелели. На щеке девушки краснели обожженные пятна.
- Отойди, - равнодушно сказала она.
Он отступил на шаг.
- Дальше.
Еще шаг.
- А теперь уходи совсем.
- Только с тобой, - прошептал он и сжал в руке ало-оранжевый цветомет.
Клименсия взревела, как только огонь коснулся ледяных оков. Ледник заплакал в бессильной ненависти, потоки воды побежали по стенам, сверкая кровавыми отблесками. Сжав зубы, Каин растапливал ледяную глыбу. Тени скакали, как сумасшедшие, и соскальзывали в колодец. Вой пламени и стоны ветра бились в ледяной тюрьме.
Не выдержав, он швырнул жезл в колодец и побежал к подъемнику. Ледник плевал воду под ноги, с шипением прокладывал ледяные дорожки прямо в колодец. Стены осыпались ледяными копьями. Клименсия голосила, перекрывая треск лопающегося льда. Каин падал на острые камни, впивался ногтями в трещины и полз вперед.
Добравшись до подъемника, он спрятался под навес. Осколки льда срывались с верхних ярусов и с грохотом разбивались об настил над головой. Наконец Клименсия затихла, а вместе с ней понемногу успокоился ледник. Из черноты колодца всхлипывало эхо.
- Клименсия! - крикнул Каин. - Клименсия, кровь твою в жилах! Я не уйду без тебя, слышишь!
...Весь следующий день он сидел на краю подъемника и рассказывал Клименсии истории из жизни. Как сбежал из дома, прятался от братьев, связался с бродячими музыкантами... Как долгие годы боролся с Цианом и в конце концов проиграл.
Желтый ломтик ремата, светящегося камня, он положил недалеко от подъемника, чтобы Клименсии тоже досталось немного света. Хотел положить поближе к глыбе, но стоило ему сделать хоть шаг в ее сторону, как Клименсия начинала стонать от боли. Он вынужден был отступить. Но когда камень потух и нужно было раздуть его снова, Каин положил его чуть-чуть ближе к Клименсии. На следующий раз - еще чуть-чуть.
Спустя пять дней он одолел половину расстояния.
Несколько раз он поднимался наверх и бегал к морю. Ловил рыбу и возвращался к Клименсии. Жезл давно улетел в пасть Жерновам, огонь развести было нечем и рыбу пришлось есть сырой. Зато он мог сидеть всего в нескольких шагах от женщины.
За все это время она не сказала ни слова. Он мясом чувствовал, когда наступала пора сделать следующий шаг. Последние шаги, такие короткие, такие трудные, давались особым трудом. Шли дни - один за другим, закончился запас рыбы, за ним второй, а три бесконечно длинных шага все еще отделяли Каина от Клименсии.
В очередной из дней, мерцающих золотистым светом во тьме ледника, Клименсия сказала:
- Уходи.
Он не поверил.
- Что ты сказала?
- Циан не получит мою кровь. Но он навек отравил мое тело. Отныне человеческое тепло для меня смертельно. Я долго терпела, но больше не могу.
Он смотрел в ее отрешенное лицо, почти живое в желтом свете, на тонкие губы, покрытые болезненной коркой.
- Хочешь, я поселюсь в верхних уровнях и буду тебя навещать?
- Не хочу.
- Тогда я буду приезжать к тебе. Каждый месяц. Хочешь? Или раз в триместр.
- Нет.
Каин больше не мог выносить ее желтушного вида. Светильник полетел в черноту вслед за жезлом. Колодец беззвучно проглотил золотистый брусок.
- У меня будет к тебе просьба, - прозвучал голос Клименсии из непроницаемой тьмы.
- Я все сделаю, - сказал Каин, хотя знал, что она попросит.
- Убей меня.
Одним пятном крови больше - или меньше. Какая, казалось бы, разница для того, кто погубил мать, погубил братьев, погубил не безгрешных, но неповинных в его страданиях музыкантов, кто в своем упорстве против Цвета погубил целые страны, а теперь погубил семью Хельд, начиная от главы и заканчивая маленькими детьми... Какая может возникнуть сложность в том, чтобы сделать еще одно движение ножом?
- Я не могу.
- Тогда люби меня, - выдохнула Клименсия.
Он подступил к ней и схватил за подбородок, обжигаясь холодом, и целовал до тех пор, пока она не растаяла в серости.