Сижу. Ковыряю вилкой в тарелке. Пытаюсь есть. Не могу.
Потому что напротив - она. Бабуля. Бабушка. Бабка. Старуха.
Она смотрит куда-то... На что-то за моей спиной. Что она там видит? Если вообще видит... О чем думает? Если вообще думает?
Она подносит вилку ко рту. Кусок яичницы шлепается обратно в тарелку.
Она смотрит на что-то за моей спиной. По ее подбородку стекает слюна.
Я не могу на нее смотреть. Я не могу на нее не смотреть. Я не могу есть.
Старость. Сколько уж написано о ней и самими стариками, и молодыми. В написанном все больше пафос. Или листья ранней осенью. Или теплый плед и внучка - подле кресла-качалки. Или даже необитаемые острова обитаемых домов престарелых. Или даже зимнее ненастье и кладбищенская разрытая могила. Или даже живописание разложения. В подробностях...
Я тоже - в подробностях. О разложении. Своем разложении.
Хочется грохнуть кулаком по столу. Так, чтобы тарелки подпрыгнули. Хочется подойти к ней, обнять, погладить по голове. Хочется крикнуть: "Вытри слюну, дура старая!". Хочется убить себя уже за то, что хочется такое крикнуть.
- Бабуль, ты что?..
- А чего ты телевизор не привез мой? Он же хороший, новый...
- Бабуль, у нас два телевизора. Хороших, новых...
- И сундук мой оставил...
- Ну, зачем тебе здесь сундук?
- Сижу, как в тюрьме: ни выйти куда хочешь... Раньше получала пенсию шестьдесят рублей, ела, что хотела...
- Да кто ж тебе сейчас не дает?! Ешь, что хочешь...
- Спасибо. Сделали вы мне. Знала бы, что так будет, лучше и не дожила бы...
Она плачет. Беззвучно. Просто глаза мокреют, мокреют...
- Бабуль, ну, прекрати... Ну что ты?...
- Была молодая, здоровая, всем нужна была. А теперь - конечно... Я хочу домой съездить.
- Да нет ведь уже и дома того...
- Ноги бы не отекали, сама бы поехала. А так отвезти некому... Не нужна теперь никому.
Слюна высыхает на ее подбородке. Глаза видят что-то за моей спиной. Челюсть равномерно растирает яичницу.
Вдруг - кашель. Поперхнулась. Брызги летят в мою сторону...
Хочется встать и...
Я медленно, очень, очень медленно поднимаюсь. Иду в ванную. Закрываю дверь на замок. Включаю воду. И... вою. Вою, растирая по морде слезы и сопли.
"Ничего, бабуленька, вот ты станешь маленькая, я тоже буду тебя из ложечки кормить, буду за тобой ухаживать. Ничего, бабуленька...".