Непривычно яркий свет. Это скоро пройдет. Почему-то я это хорошо знаю?
Шестью щесть - тридцать шесть. У меня есть разум - это радует. Я знаю таблицу умножения и даже знаю таблицу Менделеева. Проверим. Висмут. Думаем, думаем, восемьдесят третий. При возможности надо проверить, но что я здесь делаю? Если у меня есть разум - значит, я живу. Я живу - это здорово. Не успел я разглядеть все вокруг, как ворвался в помещение (а я чувствовал замкнутое пространство) странный человек: толстяк небольшого роста с невероятно смешным, на мой взгляд, головным убором. В нем самом, смешного, было не так уж и много, но все, что было для меня удивительно, очень бросалось в глаза. Очень удивительной была и его улыбка, которая не сходила с его лица. Это лицо заговорило, как только ворвалось:
- Пошли, пошли быстрее, шевелись! Заметут, как пить дать!
Задернул появившиеся из неоткуда шторы. Темней не стало. Уставился на меня, как баран на новые ворота.
- Ты идешь? Хочешь потанцевать? Живо из постели, нет времени...
Пока он что-то говорил на непонятном мне языке я приходил в себя. Английский язык мне знаком, это пошел итальянский, а это какая-то тарабарщина. Первые мои слова были похожи на выдох информации:
- Я славянин.
Получилось очень тихо и толстячек, умолкнув на минутку, ко мне стал не только присматриваться, но и стал прислушиваться, повернув голову со своим ухом.
- Что? Да ты еще и мой... где твоя рука? Дай мне свою руку, иначе я за себя не отвечаю, - проговорил он на русском.
Не думал, что у меня есть что-то из конечностей, но сделал движение, мысленно похожее на протягивание руки и лучше бы я этого не делал. Замелькали тени, послышался тихий и звонкий стук, скрип створок дверей. Воздух обдувал и с боку, и снизу, и сверху, руку дергало невероятно много раз. Остановка. Огляделся, ничего не вижу, тишина: ни стен не дверей, полная пелена, густая, серая пелена. Развожу несуществующими руками - стало холодно.
- Ты где? Подай голос.
- Я здесь.
Опять та же история с бегами, только теперь я почувствовал что у меня есть лысина. Дуло так, что стало некомфортно. Ветер делал свое дело. Стихло все неожиданно, я прижался, ожидая любую "пакость". Тишина. Где я? Где этот толстый сумасшедший? Будет меня звать, не отзовусь.
- Ты где? Не дури. Я должен тебя вытащить. Понятно, что ты не все знаешь, но дай мне шанс, обещаю все объяснить, только подай голос. Ну хорошо, хорошо, даю за это свой палец.
Слово "палец" меня удивило и насторожило. Неужели я попал в уголовный мир? Это у них, говорят, отрезают пальцы, за разные провинения.
- Давай дам сразу руку. Чего мелочитьс...
Опять та же история с лысиной и ветром и только через несколько минут интенсивного бега, по несуществующим, на мой взгляд, препятствиям мы остановились по причине нехватки сил моего верблюда-толстяка.
- Мне это начинает нравиться. Я ногами не шевелю, а уже пролетел километра полтора. Если бы в дороге еще давали кефи...
Опять бега. Куда этот козел меня тащит? За меня заплатили приличную сумму? Это уже не мое предположение - факт, иначе бы он так не старался. Попробую отдернуть руку. Получилось. С изменением скорости, с которой меня тащили, я стал, правда, не сразу, различать предметы. Это город, мостовые из булыжника, на улице дождь. Все сыро и должно быть холодно. Почему я не ощущаю этот холод? Посмотрел на ноги - их нет. Да и рук нет тоже. Так стоп. Разум у тебя есть? Есть. Просто какой-то клинический случай, понятно, что ты себя можешь увидеть только в зеркале. Резон. Надо искать зеркало. На соседней улице какой-то ненормальный кричал: "Сашко, Сашко, Сашко" и это стало надоедать. И от нечего делать я решил спросить у кричавшего, кто этот самый Сашко по национальности. Если негр, то не стоит беспокоиться потому, что они ночью не видны, а уже смеркалось.
- Хорошо, что я тебя нашел, - заговорил, подходя поближе, улыбчивый толстяк, - давай знакомиться. Меня Гендосом зовут, тебя, я знаю, зовут Сашко, Шура, Саша. Выбирай, как тебя "подшивать".
- Как хочешь, а Гендос - это Гена?
- Угадал.
- Мне кажется, что Геннадий звучит лучше, чем Гендос.
- Издержки профессии, все готов испортить, даже свое имя. Хи-хи-хи. Извини за идиотский смех, такой выдали, без юмора свихнешься. Если ты не против, то пройдем хотя бы за угол здания или в какой-нибудь подъезд - холодно, да и сыро.
- Ты не знаешь где мне увидеть зеркало?
- Хочешь на себя посмотреть?
- Хотелось бы убедиться, что я не урод.
- Сразу могу тебе сказать, что у тебя только одни глаза. Ну-ка поверни голову к свету. Зеленого цвета, как у соседской кошки. Хи-хи-хи.
- Очень смешно. И что я теперь так и буду с одними глазами? У меня не будет не рук, не ног?
- А что? Не картуза, не ботинок не надо, даже очки надевать некуда. Хи-хи-хи. Не расстраивайся, всему свое время. Будет у тебя и кофе с молоком, и чай со сливками. Держись Гендоса, с Гендосом не пропадешь.
Неужели мне придется все время выслушивать его остроты? Кто он мне? Сват? Брат? Я взглянул на свои ноги, вернее на их отсутствие. Да нет, проявляется. Под дождем даже очень хорошо все видно. Брючина, уверенно можно сказать, что похоже на спортивный костюм.
Гендос уже стоял под навесом в подъезд и вытирал свое смеющееся, мокрое от капель дождя, лицо. Заговорил, когда я подошел:
- Дело идет на поправку? У тебя уже и руки скоро появятся. Но не обольщайся, тебя, кроме меня, никто видеть не будет. Ни сегодня, ни завтра, ни-ког-да.
Я повернулся и пошел прочь от этого неприятного, на мой взгляд, толстого "упыря". Тоже мне, пожелание: "Держись Гендоса, с Гендосом не пропадешь". Сам разберусь, разум при мне? При мне. Вот и сохни под навесом в одиночку, а я тебе не компаньон. Но вскоре услышал топот его ног, а затем и его голос:
- Обещаю больше не смеяться. Ну вот такой я плохой и нехороший. На, читай, - он протянул мне исписанные листки, - хотел показать тебе в более уютном месте.
Пристальный и недоверчивый мой взгляд он выдержал. Все еще ему не доверяя, мне пришлось взять листки, прижать их ниже груди, чтобы они не промокли и пойти дальше, ища какой-нибудь навес от дождя. Я шел с твердой уверенностью, что если он опять надо мной посмеется, то я, если ему не "отвешу", то по крайней мере плюну ему под ноги и уйду. За эти минуты он мне так надоел, что...
Нашел сухое и достаточно светлое место и развернув бумагу стал читать, изредка поглядывая на моего притихшего, недавнего знакомого. Даже не прочитав написанное на бумаге до конца, у меня стали возникать вопросы:
- А что это за женщина?
- Сам пока плохо знаю. Это правда, видишь не смеюсь. Над этим, парень, шутить опасно, уж ты мне поверь. "Контора" серьезная. Ты читай, читай, там и адрес есть и номер ее телефона. Как только еще его не отключили?
- Получается, что мы теперь "не разлей вода"?
- Получается, и хочу сказать, что есть индивидуумы еще хуже меня - тебе еще повезло. Такие есть сволочи... прости и помилуй.
Первый раз за вечер я искренне рассмеялся и продолжил читать дальше. Мы стояли в недостаточно хорошо освещенном коридоре какого-то учреждения. Лампочка находилась высоко, прямо у потолка - обычно так крепят лампочку чтобы ее не украли. Людей понять можно, но читать из-за плохой освещенности было неудобно и приходилось всматриваться в буквы как слепому. Гендосу, по всей видимости, это стало надоедать и он несколько раз порывался мне помочь в прочтении. Все еще ему недоверяя, решил пройти дальше в помещение учреждения к другой лампочке, надеясь, что там будет светлее. Задержавшиеся на работе служащие по одному и парами стали выходить на улицу. Я сторонился их, старался держаться ближе к стенке, смотрел на них снизу вверх, иногда увертываясь чтобы с ними не столкнуться. Посмотрел на улыбающегося Гендоса, и с изумлением спросил:
- Что ты опять улыбаешься?
- Они тебя не видят.
- Что?
- Они тебя не видят потому, что ты для них невидим. На бумаге четко написано, что я тебе все буду разъяснять и объяснять, вот и объясняю.
- Так ты мне не врал, что меня никто не будет видеть?
- Буду врать, себе дороже будет. Ты еще не все прочитал, а вопросов куча. Заранее хочу сказать, что мы не карлики. Этот вопрос у тебя на языке вертится. Садись на стул и читай, а я пройдусь, разузнаю, что и где. Прошу не уходи, договорились? Вот и хорошо, - уходя еще раз обернулся. - Смотри не уходи.
Даже не верится, что такое может быть. Вот влип. Хочешь, не хочешь, а надо жить в новых условиях. По сказанному в письме я не первый и не последний. Лучше так, чем грязью на болоте или тиной в пруду. Тебе, Саша, действительно повезло, у тебя есть разум - это радует. Радует, что способен мыслить и творить.
- Хорошо что дождался, не ушел, - проговорил Гендос, когда вернулся. - Что у нас плохого? Что за унылое выражение лица? Выше нос, будет еще хуже, это я тебе как пессимист пессимисту говорю.
- Я не пессимист, только стал жить (если это называется жизнью) и сразу разочарования. Ну хватит об этом. Ты мне лучше скажи куда я попал? Прошлого не помню, будущего не знаю. Я что, не человек? Из написанного на листках, я понял, что я ангел.
- Заметь, ангел добрый, я - ангел злой. У нас есть общее дело. Ты спрашивай, спрашивай, я отвечу и расскажу все, что знаю, но поторопись. Мы должны быть на квартире у Надежды через полчаса.
- У меня сейчас все равно все в голове перемешалось. Потом тебя спрошу, а сейчас пошли к Надежде.
- Давай руку.
- Что, опять гонки?
- Ну так же быстрее, да и не близко. Если пойдем пешком, то только к утру доберемся.
- А нельзя ли как-нибудь... Хотя бы на закорочках, или научи как это делается, попробую, может сам полечу.
- Сейчас некогда учиться, садись на спину и держись.
Хорошо, что дождь кончился. Мы мчались по вечернему городу, по проспекту так быстро, что огни уличных фонарей сливались в одну сплошную, яркую линию. Эта линия отражалась на мокром асфальте и небольших лужах. Гендос где-то простыл и постоянно чихал, но звук уносил ветер и о том, что он чихает можно было догадаться по дергающейся голове. Старательно вглядываясь в улицы, пытался угадать название города. Ничего знакомого, и было понятно, что я здесь никогда не бывал, даже близко, отдаленно ничего не напоминало. Город большой и нечего гадать - спрошу у Гендоса. Промчались на улицу поуже, но с трамвайными путями. Еще два поворота, двор многоэтажных домов, резкий подьем на седьмой этаж к лоджии.
- Слезай, расселся как у себя дома.
Гендос растирал шею, вглядывался через мокрое стекло, после того как меня ссадил, еще раз чихнул и заговорил, почему-то шепотом:
- Приехали, она уже дома. Посмотри, сидит на диване и опять с бокалом вина - вечерний "моцион".
- Ну и!?
- Что, ну и? Ты у нас добрый и пушистый, ты и будешь ее исправлять в лучшую сторону, ну а я, буду тебе мешать.
- Как это будешь мешать? Ничего не понимаю. Ты об этом как-то обыденно говоришь, даже странно. И почему мы с тобой говорим шепотом?
- Кот, соседский кот, сволочь! Он меня слышит, потому приходится на лоджии говорить шепотом. Прошлый раз чуть на меня не прыгнул. Ты знаешь какие у него когти? Во! Это у него, глаза зеленые, - Гендос показал скрюченные пальцы и постарался расширить свои, и без того круглые глаза. - Опасное животное.
С этими словами он исчез и появился уже в комнате, где сидела Надежда. Через стекло было видно как он хлопнул себя по лбу и появился передо мной на лоджии снова, почесал лоб и проговорил:
- Понимаешь старик, чтобы проникнуть в комнату, как только что я сделал, надо мысленно подумать что ты уже там, в комнате. Постарайся это почувствовать, иначе нам придется здесь находиться очень долго потому, что и через двери нас на врят ли пустят.
- Я постараюсь.
- Ты уж постарайся, мне холодно и сыро, в квартире тепло и сухо. Разницу в голосе слышишь? Раз киваешь, значит все понял.
С этими словами он исчез и снова появился, но уже в комнате. Подойдя поближе к стеклу, я стал всматриваться в помещение стараясь представить себя среди мебели комнаты. Шум ветра и капель, которые падали с крыши и неба, исчез. Краем глаза я увидел и понял, что прошла только моя голова, туловище было на лоджии. Тогда я представил себя на диване и это у меня получилось. На диване сидеть было очень удобно и комфортно потому, что он был очень мягкий и одежда моя почему-то оказалась сухой. На лоджии она просто прилипала к моему телу.
В комнату вошла Надежда, уходившая на кухню за очередной порцией вина. Она удобно устроилась недалеко от меня на диване и отпила глоток рубинового напитка. Это была смуглая, высокая женщина с красивым, правильным профилем лица. Ничего в ее облике не выделялось и не мешало четкой симметрии. Все переходило из формы к форме очень плавно и не чувствовалось откровенной законченности. Складывалось такое впечатление, что природа еще трудится над усовершенствованием ее, уже достаточно красивого, облика. Она встала и подошла к проигрывателю. Зазвучала песня в исполнении группы Абба и некоторое время она слушала стоя у проигрывателя, затем ей это не понравилось и она включила песни незнакомых мне зарубежных исполнителей. Но мелодии были не быстрые, мелодичные и это наполняло комнату спокойствием. Решив, что это как раз то, что было надо, она снова уселась на диван, странно подложив под себя ногу, отпив глоток вина и закрыла глаза.
Совсем освоившись и осмелев, я решил осмотреть квартиру. Уверившись, что я для Надежды и вообще для людей невидим, встал и направился на ознакомление жилища. Чтобы дойти до кухни, мне пришлось пройти через еще одну комнату. Эта комната оказалась немного побольше предыдущей, в ней было темно и видны были только очертания шкафов с книгами. В кухне горел свет и меня так и влекло туда, тем более что там кто-то чем-то шелестел и шуршал. Мои предположения оправдались - это шелестел оберткой от шоколада Гендос. Увидя меня он сел на стул и оперся о стол локтем, при этом кулак с зажатой фольгой оказался у обреченно опустившейся головы в области виска. Все время улыбавшийся до этого, он с горечью проговорил:
- Все бы отдал за то, чтобы еще раз попробовать шоколад. Это не жизнь - это существование. Я даже не знаю откуда, но знаю, что это очень вкусно. Ты знаешь, мы не люди, мы комок чувств и информации и это огорчает.
Немного придя в себя поднял голову и снова повеселев, как ни в чем не бывало, стал спрашивать:
- Как квартирка? Как хозяйка? Нравится тебе здесь?
- Нравится. Мне же не приходиться выбирать. А мы что, не едим?
- Не хочу тебя расстраивать, но к сожалению, нет. Лично сам вталкиваю в мозги людей, что кушать приятно. Кушайте больше, обжирайтесь, говорю я им, а сам есть белки и углеводы не могу. Трагедия, и главное ходить далеко не надо - вот он я.
- Сочувствую.
- Да плевал я на твое сочувствие. Извини, вырвалось. Видимо я неисправимый и злой. Между прочим я таким должен быть всегда, так что привыкай.
- Даже не подумаю и хочу тебя предупредить, что добро имеет кулаки. И если я, как ты говоришь, добрый и пушистый, то знай, что добро должно быть с кулаками, - я посмотрел на свои худые кулаки, - с двумя кулаками.
- Понял, Гендос всегда все понимал. Просто я хотел сказать, что я не подарок.
Не желая продолжать разговор на эту тему я стал осматривать кухню. Хозяйка содержит кухню в чистоте - это хорошо. Повернулся к Гендосу:
- А кто здесь жил раньше?
- Химик, а Надежда его дочь. Умер недавно при странных обстоятельствах. Надежда и запила, а я внушил ей, что в вине можно забыться.
- Хвастун... У человека горе.
- Ну хорошо, хорошо. Но что бы ты не говорил, а я свою "руку" приложил. Сам понимаешь, что без меня тут ничего не обходиться, а пакости которые тут происходят - это моих рук дело.
- Гордишься своей работой? Ничего, скоро и я буду своей гордиться. Сейчас вот пойду, и попробую откровенно с Надежной поговорить и постараюсь ей помочь, и открыть глаза на правду.
- Дохлый номер, она наверно уже спит. Слышишь музыка стихла. Сходи и проверь, прав я, или нет.
- А свет на кухне? Она его что, не выключает?
- Отец помер, так она темноты и одиночества боится. Луч света из кухни попадает в ее спальню - это ее успокаивает. Да и ночью идти на кухню или в ванную светлее, не надо включать яркий свет в комнатах. Она точно спит, пойдем, проверим. Если не спит, то с меня желание.
- В смысле?
- Я исполню первое твое желание. Доволен?
- Хорошо. Пошли.
Пройдя в комнату-спальню, мы увидели Надежду сидящей в постели и рассматривающую фотографию улыбающегося мальчика, лет двенадцати, при свете настольной лампы. С улыбкой я посмотрел на Гендоса, он только от удивления поднял плечи и немного развел руками, говоря этим что будет должен желание. Надежда положила фотографию на стол, выключила свет и укрывшись одеялом, закрыла глаза. Мысленно я пожелал ей спокойной ночи и направился на кухню, за мной поплелся расстроенный поражением Гендос. Он еще долго убивался, что надо было прийти чуть позже, тогда бы выигрыш-пари был бы у него в кармане - выдержки не хватило.
Глава вторая
Утро встретило дождем за окном. Всю ночь и утро снились какие-то кошмары: снился мужчина с носом, похожим на картошку. Он что-то кричал и размахивал руками, в чем-то уверял, жестикулируя как итальянец и присутствовал страх за что-то родимое и близкое. На ночь я разместился на диване, мой антиприятель на кресле. Я уже проснулся, а он еще спал, неудобно, по моему мнению, наклонив голову. Ухо у него завернулось, придавленное головой и я, решив, что это не смертельно, направился осматривать квартиру при дневном свете, стараясь рассмотреть ее повнимательней. Ноги сами принесли меня в кухню, где Надежда уже готовила себе кофе. Это был как раз подходящий момент проверить, слышит меня Надежда или нет? Набрав воздуха в легкие и открыв рот буквой "А" я закричал, недолго, но громко. Надежда повернула ко мне и немного вниз голову, как мне показалось, прислушалась. В кухню ворвался с заспанными глазами Гендос. Ухо у него не встало на свое законное место и это было очень смешно. Ворвавшись он как всегда начал с вопросов, вернее с нескольких вопросов:
- Что? Где? Кто кричал? Что случилось?
Вопросы были заданы быстро и громко и мне показалось, что Надежда снова сделала такое же движение головой, что и в прошлый раз. Значит она все-таки что-то слышит, а если крикнуть еще громче? Я набрал воздуха и, не обращая внимания на жесты протеста прибежавшего на мой крик Гендоса, закричал что есть силы. Гендос зажал уши - правое ухо ему все равно надо было исправлять - Надежда повернулась на крик, прошла мимо меня в прихожую. Приложила ухо к входной двери, поглядела в глазок несколько секунд и постояв у этой двери, направилась на кухню доваривать кофе. Она меня слышит, она меня слышит, вертелось у меня в голове. Она подумала, что звуки доносились с подъезда, точно так она и подумала. Схватил за плечи кричавшего мне, что-то Гендоса, я обрадовано констатировал:
- Она меня слышит! Она не может меня не слышать, я кричал очень громко! Гендос, ты представляешь, что это значит? Это значит, что я могу с ней говорить!
- Да отпусти ты меня. Что кричать как сумасшедшему? Да еще утром, когда все нормальные ангелы спят. Ты забыл истину - люди лучше всего слышат тогда, когда им говорят шепотом.
Этими словами он меня озадачил. Он прав - это истина. Значит надо искать другой путь к ее разуму. Гендос пошел в комнату, к своему креслу, уверенный в том, что убедил меня больше не кричать так громко. Я пошел за ним и заговорил с ним тогда, когда он уселся поудобнее в подушки, находящиеся в кресле, начал говорить тихо и доверительно:
- Гена.
- О - это что-то новое? Продолжайте в этом же духе, пожалуйста.
- Гена, ты наверное знаешь как достучаться до сознания людей?
- Только этим и занимаюсь последнее время. Что Вас интересует?
- Ты говорил, что будешь рассказывать все, о чем я спрошу. Так вот, я спрашиваю. Как достучаться до сознания Надежды?
- Молотком. Ты наивно думаешь, что я буду помогать конкуренту?
Я достал из-за пазухи листки бумаги - это произвело на собеседника удивительное действие. Он уже не лежал на подушках, какая-то сила его так и заставила отойти к дивану.
- Эй, осторожней. Я знаю все пункты этого документа. Помогу, обязательно помогу, но позже, дай досмотреть кошмарчик-сон.
- Ты видишь собственные сны? Надежда бодрствует... Или ты еще по совместительству работаешь?
- Уговорил, дай мне проснуться и начнем обучение. Постараюсь тебя научить всему, и убери листки обратно за пазуху.
Пришлось убрать листки. Молча сел рядом на диван. В прихожей включили свет, Надежда куда-то собиралась идти и одевала обувь.
- Нам надо идти с ней?
- Не обязательно, сегодня день посвятим учебе. Ты же сам этого хочешь, прямо жаждешь, - Гендос с сожалением поглядел на диван. - Хотел еще немного полежать, но раз уж ты такой вредный... Выбирай стенку, будем учиться ее проходить разными способами.
Учеба проходила быстро. Ничего сложного, как мне раньше казалось, в этой науке не было. Учиться было даже интересно. Прохождение через стенку я освоил быстро. Зашел даже к соседям в квартиру, но их не было дома. Выходил на улицу, возвращался обратно. В следующей части урока летал, менял скорость и угол полета. Гендос даже один раз нечаянно меня похвалил, чем на себя рассердился. В конце концов он устал мне объяснять и попросил уроки закончить. Надо было сжалиться над ним потому, что сегодня он это заслужил. К концу уроков возвратилась домой Надежда. В ее пакете оказались продукты и стало понятно что она ходила в магазин. Гена заулыбался, когда Надежда достала из сумки бутылку дешевого вина, меня же это привело в разочарование и раздумья. Как сделать так, чтобы оттолкнуть ее от этого зелья? Хорошо что она не покупает водку, да и вино в больших количествах тоже не подарок - такие мысли возникли когда из сумки-пакета появились еще две бутылки вина.
- И что? Это каждый день? - спросил я Гендоса. - Все три бутылки она выпьет?
- Моя школа, дай человеку расслабиться, забыться от горя. Тяжело терять близкого человека, а если еще добавить, что ее жизнь потеряла всякий смысл....
- Слушай Гена, давай заключим на сегодня союз. Доза вина очень большая, согласись.
- Согласен.
- Можно ли как-нибудь ее уменьшить?
- Зачем? Ты хочешь чтобы она выпившая пошла в магазин за недостающей порцией спиртного?
- Конечно нет, я просто хочу уменьшить дозу вина на сегодня и прошу у тебя помощи.
Гена задумался. Надежда тем временем налила себе бокал вина, выпила, налила себе еще один и направилась с ним в комнату.
- Сашко, до тебя я жил спокойно. Ты пришел и стал меня напрягать. У тебя, например, какие предложения?
- У меня предложения прочитать третий пункт документа, - похлопал я по бумаге за пазухой.
- Тогда, за одним, почитай и четвертый, шантажист. В нем сказано, что мы с тобой физически не можем действовать по отношению к людям. Почитай повнимательней, до тебя тоже был такой же шустрый. Теперь его нет, где он? Эй, где ты? Нет, даже воспоминаний не осталось.
Пришлось достать документ и прочитать повнимательней. Действительно, такой пункт есть.
- Есть такой пункт, а вот и дополнение. Как всегда правило есть, но есть и исключение. Так, читаю: Возможно, если человеку грозит серьезная травма или незапланированная смерть.
- И где здесь травма? За смерть я не говорю. Где здесь серьезная травма? Так что отстань.
- Не отстану, учи как действовать физически. В третьем пункте сказано, что ты обязан мне помогать. Подчеркиваю - обязан.
- Значит правило ты читаешь, а в исключения и дополнения не вникаешь? Там тоже есть исключения. Представь себе, что ты пришел в школу и получил информацию за десять лет учебы. Где бы тебя стали искать? В каком доме? Палата номер шесть? Правильно Зуев, отфутболивай.
Впору чесать затылок. Опять он прав. И дополнение существует, вот оно: дозировать информацию по мере возникновения трудностей.
- А хочешь почитать мои инструкции?
- У тебя тоже такое предписание есть?
- Конечно, сейчас покажу.
Гена пошел в угол комнаты с книгами и когда он подошел к стенке появились листки бумаги, висящие в воздухе. Гена их взял и подошел с ними ко мне:
- На, читай. Это тебе будет интересно и поучительно, у меня тоже есть обязанности.
- Слушай Гена, как ты это сумел? Ты их что, не носишь с собой?
- Не ношу, я их оставляю в понравившемся мне месте, отхожу и они становятся невидимы, подхожу, они появляются. Появляются только тогда, когда подхожу только я. Кроме меня эти листки никому не нужны. Ты можешь делать то же самое со своим документом и не обязательно их носить с собой.
- И ты молчал? Не мог сразу сказать?
- Да Зуев ты, Зуев. Отфутболивай. Всему свое время.
Чтобы не накричать на него, стал читать его предписание. Очень большой разницы в написанном, по сравнению с моим документом, не было и я стал недоумевать, почему он такой? Можно же быть немного добрее?
- Не нахожу никакой разницы, документы в основном почти одинаковы. Почему же ты такой злой?
- Разница во взглядах. Мы как люди, имеем разногласия. Да и я заметил, что читаешь ты очень невнимательно. Еще неизвестно, что хорошо, а что плохо в жизни. Ты и я влияем на жизнь людей, значит живем с ними их жизнью. Если сказать проще, ты представляешь добро, я представляю зло. Ты, белый и пушистый, существо, одаренное разумом и волею, видишь людей в обществе, где существуют законы, которые считаешь правильными. Это общество постепенно заставляет всех маршировать и плясать под дудочку лидеров. Я же, аггел - злобное, бесплотное существо, за личность, если хочешь за анархию. Человек должен распоряжаться своей жизнью так, как сам хочет, а не так, как велит ему общество. Любая власть - насилие, насилие над личностью. Ты и я делаем свое дело и если мы с тобой будем говорить на эту тему, то обязательно будем спорить и проведем время впустую. Предлагаю не мешать, а помогать друг другу.
- Да я только за! Все равно мы друг друга не переубедим.
- Вот и ладушки. Пойдем лучше к телевизору. Сейчас будет футбол. Надежда футбол смотрит и я пристрастился. Увлекательная, оказывается, игра.
Только мы устроились поудобнее недалеко от Надежды на диван смотреть телевизор, как зазвонил звонок входной двери. Надежда не сдвинулась с места. Звонок смолк через несколько минут, запикал телефон.
- Я никого не хочу видеть, - проговорила тихо хозяйка, - меня нет дома и не будет до вечера.
Но в дверь стали стучать и стучать очень громко. Надежда подошла к входной двери и посмотрела в глазок. Отошла и хлопнула с расстройства руками о бедра, прислонилась к стене подняв голову о чем-то с горечью размышляя. Не выдерживая стука в дверь она громко проговорила:
- Иду, иду. Кто там?
- Это я, Надя, Анатолий. Открой дверь, надо поговорить о сыне.
- Он с тобой?
- Остался дома. Не беспокойся, я тебя не задержу, буквально несколько минут, просто надо подписать бумаги.
Щелкнул замок, дверь открылась и на пороге стоял среднего роста человек, в шляпе и сером пальто. Он вошел только тогда, когда Надежда повернулась и пошла в комнату к телевизору, зная по опыту, что Анатолий закроет входную дверь и раздевшись в прихожей пройдет в комнату. Это был ее бывший муж, так мне объяснил Гендос и прибавил:
- Сейчас опять начнет права качать.
Но этого не произошло. Он сел на стул у стола и стал раскладывать бумаги по стопкам. Надежда не смотрела на телевизор, взор ее упирался куда-то мимо и в пол, только изредка поглядывала за действиями гостя. Сходила на кухню, по всей видимости, за очередной порцией вина, пришла и села на место которое освободил Анатолий. Просматривая бумаги стала задавать вопросы:
- Ваня не болеет?
- Нет, все в порядке, пошел в школу. Он неплохо учиться, даже я удивляюсь.
Надежда стала подписывать бумаги и говорить одновременно:
- Когда ты переоформишь магазин на себя? Я им уже давно не занимаюсь и хочу отойти от дел. Если он для тебя так дорог, тогда и возись с ним сам, без моей помощи.
- Потерпи Надежда. Сейчас не время.
- Я попрошу тебя Анатолий заплатить за услуги по квитанциям: за квартиру, за газ, за воду, за все. Книжки я тебе дам, боюсь, что телефон отключат, а он мне скоро будет необходим. По мобильному не очень-то и поговоришь.
Подписав необходимые бумаги, отдала их Анатолию, подошла к шкафу и достала из ящика стопку книжек с квитанциями, повернулась и сказала:
- Сделай это сегодня, и извини за то, что кофе мы с тобой сегодня пить не будем, до свидания.
Анатолий молча взял из рук Надежды книжки и так же молча направился в прихожую. Что твориться в этой, с непонятными отношениями, семье? Ваня - это наверное ее сын, фотография которого находится в спальне.
- Ну пора бить, такой момент... - Гена был весь в игре и повернувшись ко мне показал на телевизор. - Ты видел? Садись рядом, что ты скачешь как гнедой. - Повернул голову к телевизору и повторил с разочарованием в голосе. - Такой момент...
- Ты, Гена, понимаешь, что я здесь новичок. Помоги мне разобраться в отношениях между людьми, расскажи, что с ними происходит? Муж не живет с женой, сын не живет с матерью, Надежда бедна, как церковная крыса, подписывает бумаги, юридически владея магазином. Я многого не знаю и хочу разобраться. Если ты мне не поможешь....
- Помогу. Ты заметил, что я на твой вопрос ответил сразу же, без промедления. Не надо аплодисментов, лучше садись и слушай, благо Надежда пошла за дозой спиртного и перерыв между таймами. Пока был жив Николай Иванович, все было просто идеально. Анатолий и Надежда женились по любви и у них родился Ванечка. Иванович отвалил кучу денег Анатолию для начинания своего дела, а точнее для покупки магазина по продаже бытовой техники и прочего. Являясь хозяином магазина, он все руководство возложил на своего зятя, тем самым его и трудоустроил. Надежда помогала Анатолию всем чем могла и так увлеклась, что стала незаменимой в области продажи и приобретения товаров для последующей продажи. Но скоро охладела к этому бизнесу и к бизнесу вообще, стала реже заниматься делами, связанными с магазином и как следствие доходы от магазина стали падать.
- Я так понял, что в это время ты и появился в их жизни?
- Чуть-чуть раньше.
- Ну тут и не умный поймет. Что же ты ей такое нашептал? Чему ты ее научил?
- Не чему я ее не учил, просто открыл на многое глаза и если ты меня не будешь перебивать, то я доскажу свой рассказ до конца.
Мне пришлось замолчать.
- Продолжаю, - Гена поглядел на меня и видя что я молчу как мышь, стал продолжать:
- Расстроились отношения в семье, Надежда охладела к семейной жизни, муж ей даже опостылел. Она не видела в нем не близкого человека, не любовника, да и к мужчинам ее не тянуло. Искать себе нового спутника жизни она и не помышляла. Вскоре, неожиданно, в автомобильной катастрофе погиб ее отец - Николай Иванович. В его автомобиль на полной скорости врезался грузовик. Надежда и до этого прикладывалась к стакану, а после смерти отца это стало регулярно. Наверно поэтому тебя и прислали - ты у нас всех спасешь и защитишь.
Я промолчал, а так хотелось сказать не только за себя но и за всех существ желающих только добра. Геннадий поглядел на меня, немного подождал, надеясь на вспышку моего недовольства, а может и гнева, но я сдержался.
- Похоронили ее отца с почестями. После Надежда прямо сказала мужу, что их отношения закончились и она хочет жить одна и переехала на квартиру отца. Муж ее и сын остались жить в квартире отдельно от матери, ближе к школе сына к которой он привык и не очень-то хотел в другую школу. А она, бедняжка, очень переживает, что Ванечки нет рядом.
- Тебе Гендос, чувство жалости неизвестно. Это я понял сразу же, как только тебя узнал. Так что не очень старайся.
- Нет в тебе сочувствия к своему брату ангелу, не можешь поверить, что и у таких ангелов, по-твоему плохих как я, могут быть глубокие чувства и что я бываю огорчен происходящим.
Повернув голову я уставился взглядом в окно. Если я что-нибудь скажу, то эту историю я точно не дослушаю до конца. Мое молчание, так я тогда подумал, должно дать толчок к продолжению рассказа, но ошибся.
- На чем я остановился? Ах да... Ты не заметил, что Надежда на кухне очень долго и давно пора включать телевизор, который она выключила, чтобы его звук не мешал разговору с мужем. Я пойду, посмотрю что с ней.
Не успел он встать, как из кухни вышла Надежда, и опять с бокалом вина. Глаза ее были заплаканы, она даже не убрала слезинку со щеки. Все понятно, она не знает, что сейчас в ее жизни принимают участие еще два, невидимых для нее ангела. Когда она села на диван и включила телевизор, я не удержался и подошел к ней. Сочувствуя, как ангел, погладил ее по плечу. Слезы брызнули из ее глаз, а я не ожидал такого эффекта от своих действий. Я только погладил ее по плечу, мысленно оправдывал я свои действия.
- Не расстраивай ее. Кто тебя просил так поступать?
Гендос погладил ее по другому плечу. Надежда тряхнула головой.
- Ну и пусть, - проговорила она, - хватит плакать, слезами не поможешь, - достала платок, высморкалась, утерла слезы, отпила глоток вина и стала смотреть телевизор.
- Я думал, что ты ангел добрый, а ты...
- Что я? Ты меня обвиняешь в том, что я хотел ее пожалеть и утешить, хотя знаю, что она этого не почувствует?
Гендос поправил указательным пальцем несуществующие очки на своем носу и начал меня воспитывать, прохаживаясь по комнате и на каждом шаге делая ударение так, как это делают преподаватели, которые хотят "впихнуть" материал урока, основательно и надолго, в головы обучаемых:
- Как только ангел хочет что-то сделать, то он должен хорошо подумать, не нанесет ли он своими неправильными действиями непоправимую душевную травму, даже если это идет от сердца его. Повтори.
Я старательно повторил. Гена посмотрел на меня очень внимательно. Показал на меня указательным пальцем и выдохнул:
- Молодец!
После этого, как не в чем не бывало, уселся перед телевизором на диван и больше не обращал на меня ни какого внимания, увлекшись просмотром футбольного матча.
Чувствуя, что последнее время я делаю ошибку за ошибкой, я с разочарованием направился на кухню. Там, усевшись на стул, стал через стекло окна смотреть на прохожих, хотя с такой высоты это было не так и интересно. И вдруг я понял, что без всяких усилий могу очутиться даже рядом с ними, если захочу. На улице не было дождя и бабушки усевшиеся на лавочке о чем-то рассуждая иногда показывали в направлении наших окон. Одна из них в знак согласия все время кивала головой. Где можно узнать о происходящем в доме? Правильно, у бабушек. Тем более я этому Гендосу что-то не доверяю. В два счета я очутился рядом и за спинами пожилых дам.
- А я все время покупаю молоко на углу в магазине. Пусть оно и дороже, но внуку нравиться. На рынке возьму - он протестует. Жирное, говорит, и коровой пахнет. Я понюхаю, не чувствую никакого запаха. Просто беда. Он у меня такой худенький, - с горечью говорила одна из разговаривающих бабушек.
- Молодежь сейчас привыкла к другим продуктам: сникерсам, пепси-колам, на ходу едят пирожки с неизвестно какой начинкой, пиво пьют прямо из бутылки, думая что это красиво, - говорила вторая.
Третья все время молчала, думая о чем-то своем, а четвертая, как я и говорил, кивала головой, иногда поддакивала. Вообщем "разговоры о политике", жаль, что они не "перемывают" косточек соседям. Я огляделся вокруг. У подъезда столпилась группа подростков, мужчина старательно протирает лобовое стекло своего автомобиля, иногда поглядывая на подъезд и о чем-то бурчит себе под нос. Вот мужчина вышел из соседнего дома. Постой, постой... Так я его где-то видел. Точно, нос картошкой - Итальянец. Если он снился Надежде, то она его знает, а я видел ее сны. Никаких сомнений, очень похож.
- Мафиози, - заговорила одна из старушек.
- Кто, Дмитриевна?
- Да вон тот. Я из окна видела как он общался с моим соседом- уголовником.
- Да у тебя все плохие. Подумаешь, поговорил, что тут такого?
- У меня форточка была открыта и я слышала о чем была речь. Этот вот, деньги соседу совал, целую пачку. А сосед после запил и у него музыка весь вечер гремела. Участковому скажешь, его снова посадят. Жалко его - Сын Петровны. Помнишь Петровну?
- Помню. Хорошая была женщина, царство небесное. С сыном не повезло, "загнал" ее в могилу. Так ты не договорила, этот мафиози что, твоему соседу был деньги должен?
- За угон машины расплачивался.
- Какой?
- Откуда я знаю? Они не долго говорили, тот сунул пачку и пригрозил ему если, слово сказал такое, - произнесла она в задумчивости, вспоминая слово, - вякнет...
- Придумают же слова.
Старушки на некоторое время замолчали и уже заговорили, как обычно и ни о чем тогда, когда я уже не стоял рядом с ними и содержания разговора не слышал, только услышал как Дмитриевна начала другую тему. Меня интересовал Итальянец. Пока я раздумывал идти за ним или нет, он повернул за здание и когда я решился и вылетел на улицу, чтобы проследить за ним, его уже не было. Он куда-то исчез? Решив, что он сел в машину и уехал я вернулся в квартиру Надежды.
Когда я вернулся, Надежда спала в кресле, телевизор был выключен. Гены не было и я стал его искать. Обошел всю квартиру, даже заглянул за диван - его нигде не было. Ну, нет так нет. В квартире стояла звенящая тишина и я решил подумать над тем, за чем я здесь собственно нужен? Если кому-то надо, чтобы я здесь находился, то значит именно здесь я и необходим. Зачем? По собственной воле я сюда не попал? Не попал. Вдобавок меня еще назвали ангелом, но я этого не ощущаю. Никаких признаков того, что я ангел, нет. Хорошо. Летаю, меня не видят окружающие, прохожу сквозь препятствия. Но что, что я должен сделать? Какое мне дано поручение и кем? Если я ангел, значит должен иметь какое-то отношение к богу. Инструкции. Надо их снова внимательно перечитать. Подошел к месту где я их оставил, они появились и мне не составило труда их взять. Теперь я стал читать очень внимательно, благо тишина этому способствовала. Написано где, как себя надо вести и как не надо, а что я должен делать, этого не было. Тот, кто это писал либо не знал что писать, либо загадывал мне загадку, рассчитывая на мою сообразительность. Так или иначе я понял, что в этом деле мне придется рассчитывать только на собственные силы и мозги, которые мне к счастью оставили из какой-то прошлой жизни, которую я не помню.
Вернулся Гендос и сразу же стал опять внимательно вглядываться мне в глаза. У него был такой ядовитый прищур, что я показал ему средний палец в кулаке.
- Фу как грубо. Так-то ты встречаешь гостей.
- Я просто решил проверить твое зрение. Ты все время на меня смотришь с прищуром. Вот и решил, увидишь или не увидишь? А этот жест сразу провоцирует реакцию, по которой, я узнаю ответ.
- Хитрый ты, черт...
- Я не черт, я - ангел. Пришел из неоткуда, и не знаю зачем. Кстати, за чем я здесь?
- Ты сама догадайся по голосу семиструнной гитары моей. Знаешь такую песню? А если серьезно, то я только догадываюсь. Догадки в счет принимаются?
- Говори все, что знаешь, я потом рассортирую.
- Ага, понял. Потом, - сделал он паузу, как в интермедии Винокурова, при этом вытянув губы вперед трубочкой, - сюрприз будет.
- Зря я тебя спросил, все равно какую-нибудь гадость скажешь или соврешь.
- Совру, вот столечко совру, - он показал небольшой зазор между пальцами правой руки, глядя через него своим прищуренным глазом. - Без этого никак нельзя, при моей работе это считается знаком качества. Иначе какой я аггел?
Я встал и пошел от него прочь. Думает, что его остроты производят на меня какое-то действие. Сплошная наивность.
- Ну хорошо, хорошо. Я думаю, что ты, по мнению тебя сюда пославших, будешь тормозить мою бурную деятельность, - затопал Гена сзади, - или сделать что-то хорошее. Ты же добрый ангел? Или кого-то остановить, кого-то предупредить.
Эта мысль показалась мне стоящей и я остановился. Постоял, подумал и повернулся к Гендосу - я уже стал тихо ненавидеть его улыбающееся лицо, - постоял, глядя на него. Нет, не лицо я стал ненавидеть, а его отношение к жизни. Лицо, как лицо и сразу же мысленно отмел эти мысли в сторону.
- То, что у тебя бурная деятельность - это ты себя хвалишь. А вот что касается "предупредил или остановил" - это похоже на правду. Я пожалуй начну с тебя и попробую на прочность твою шею.
- Эй, эй, ты не можешь применять силу.
- Еще как могу, - и двинулся на Гендоса, чтобы его напугать, изобразив себя рассерженным.
Гена махнул рукой сверху вниз, словно создавая между нами прозрачную стену. Лицо его уже не улыбалось, даже наоборот, исказилось в ужасе.
- Осторожно не ударься.
Но было уже поздно. Между нами действительно образовалась прозрачная стена и я не очень больно, но ударился. Испуганный Гена смотрел с ожиданием.
- Я предупредил, так что моей вины тут нет - это было темой завтрашнего урока. Но ты видно все лбом изучаешь и экстерном сдаешь.
Все это он выговорил довольно быстро и видя, что я не такой и злой, а просто изображал, протянул руку для рукопожатия, показывая этим, что барьера, о который я ударился, между нами уже нет. Я улыбнулся.
- Ладно, я тебя не виню, держи мою ладошку. Честно сказать я огорчился когда тебя дома не нашел. Подумал, что и поговорить будет не с кем. И у меня есть одна просьба: не хами взрослым.
- Это ты взрослый? Да мы с тобой ровесники.
- Ты-то откуда это знаешь?
- Да это и глухой увидит.
- Остришь?
- Острю, характер такой. Я уже тебе говорил, что без юмора тут свихнешься. Я, да ты, да мы с тобой; больше и нет никого, с кем можно пообщаться.