Мягкое и пушистое солнце только что перевалило за макушку дня и начало свое путешествие к морскому купанию. Осень уже уверенно брала права на природу у жаркого лета, постепенно проводя пробы кисти облетающей листвой. В полной мере приятный, чуть прохладный ветерок гонял эти пробы по небольшой площадке неопределенного назначения, которая лет тридцать назад, скорее всего, задумывалась как детская. Я сидел на приподъездной лавочке в ожидании человека. Нужный мне человек не опаздывал, просто не хотелось идти домой в этот во всех отношениях чудесный осенний день. Возможно, будь я более тороплив, не увидеть бы мне той забавной сценки.
Из соседнего подъезда неспешно выбралась девушка с весьма занятыми руками. Таких молодых мам я обычно называю "мамочки-дамочки", а руки у нее были заняты самыми полезными вещами на свете: карапузом возрастом между один и два, легкой коляской-раскладушкой и жертвой генетических экспериментов, которых лично я называю сабакерками или табуретками. Если кому до сих пор не стало понятно, то это была мелкая карманная псина, которую лично мне всегда хочется придушить из чистой жалости, чтобы не мучилась. Кстати, ребенка я тоже отнес к вещам, потому что в том возрасте их пока иначе, чем забавными игрушками, еще не рассматривают. После недолгих перестановок процессия двинулась к той самой площадке, находившейся как раз возле моего подъезда, где осень с ветром готовили палитру для создания очередного неповторимого шедевра. Мамочка-дамочка одной рукой держала под мышкой сабакерку, второй - за капюшон кофточки малыша, катившего двумя ручонками разложенную коляску. То ли у мамочки-дамочки дома был недостаток зрителей, то ли она просто считала неприличным ходить обычно, но эти движения просто чудесным образом притягивали взгляд. В общем, как и полагается нормальному мужчине, мне пришлось провожать взглядом ее плавно покачивающиеся бедра. Приблизительно на середине площадки мамочка-дамочка отпустила карапуза с коляской, так же плавно проследовав до низенькой скамеечки, пристроившейся между двумя молодыми платанами. Там мамочка-дамочка, забавно оттопырив попку, полуприсела, провела рукой по скамейке, выпрямилась и внимательно посмотрела на пальцы. Видимо, результат осмотра вполне устроил ее, так как она следующим полу-приседом с обязательной оттопыркой попки отпустила на волю еле сдерживающую себя собакерку. К сожалению, я упустил момент, несомненно, элегантной посадки мамочки-дамочки на скамейку по причине, собственно, собакерки. Выпущенная на волю мелкая псина, как оглашенная, тут же принялась гавкать, носясь кругами вокруг занятого коляской карапуза. В отличие от меня, карапузу такое поведение псины, скорее всего, было знакомо, поскольку он ни на миг не отвлекся от управления коляской. Спустя какое-то время, противное сковчание собакерки практически сошло на нет, и безумное животное уже молча продолжило носиться кругами вокруг карапуза с коляской.
Кот был самый обычный, про которых говорят "дворянская порода". Я не заметил, откуда он вышел. Серая в темных, почти черных пятнышках шкура, про которую моя бабушка говорила "с продрысью" сделала свое маскировочное действо, скрав очертания надвигающегося хищника. Лично для меня кот как будто просто возник из ниоткуда прямо на краю площадки. Молодой зверь шел уверенной походкой дворового завсегдатая по каким-то своим важным делам. Бегающая метрах в двадцати от него собакерка его совершенно не интересовала, он даже не удосужился глядеть в ту сторону, как бы говоря, что у них своя свадьба, а у него своя.
Неожиданная порция истошного лая опять разорвала уютный дворик. Собакерка, увидев кота, практически в истерике радости бросилась к нему. Скорее всего, кот просто не ожидал столь безумного приветствия, не оглядываясь, следуя древним инстинктам, он рванул через площадку к ближайшему дереву. Но у дерева случилось странное. Кот прыгнул на ствол, оттолкнулся от него и встал у самого дерева, выгнув спину и распушив хвост. То ли он по какой-то причине не смог залезть выше, то ли рассмотрел источник шума и был готов дать отпор. Это лично для меня останется загадкой. Вряд ли кто-то смог бы понять контуженные лаем мысли собакерки, добежав до кота, она просто начала носиться кругами вокруг него с деревом, продолжая истошно сковчать. Кот, не предпринимая каких-либо действий, смотрел на проносящуюся мимо мелочь собачьей принадлежности. Мамочка-дамочка, оторвавшись от своего телефона, несколько раз позвала мелкую псину, имя которой я из-за какофонии не расслышал. Собакерка же голосу хозяйки внимания уделила не больше, чем вылетающей из-под лап пыли. Ну сами подумайте, где та хозяйка, которая есть всегда, и где столь сладкий предмет обгавкивания, который случается во дворе далеко не каждую прогулку. Осознав тщетность своих попыток в дрессурной карьере, хозяйка снова погрузилась в телефон, поняв, что кот вроде не собирается порвать ее любимую "грелку".
Коту шумное представление, видимо, стало надоедать и он, улучив момент, резво перебежал к другому дереву, которое находилось как раз рядом со скамейкой, на которой хозяйка мелкой псины ломала глаза о телефон. Оперативно отреагировав на изменившуюся обстановку, псина изменила траекторию обгавкивания, в нее теперь входило дерево, кот и скамейка с хозяйкой. Мамочку-дамочку новое шумное приложение к телефону, видимо, совсем не порадовало, и она попыталась воззвать к собачьему благоразумию, имя которому оказалось "Чупа". Вот ей богу, я бы сильно удивился, если бы это недоразумение прозвали Полкан или Альма. На четвертом или пятом круге игнорируемая мамочка-дамочка попыталась схватить гавкучую бархотку, что вызвало небольшой сбой в ее траектории. Видимо, весьма разочаровавшийся в происходящем к тому времени кот, воспользовавшись моментом, метнулся к дереву, стоявшему с другой стороны лавочки и, прочертив телом серую линию, скрылся в листве. Безумная шавка сделал еще два шумных круга, пока поняла, что собственно предмет ее шумного наслаждения исчез. Собакерка резко остановилась и с недоумением заозиралась вокруг. Она еще несколько минут пошныряла вокруг лавочки, но кота не обнаружила. Видимо, разочарование контуженного гавкотней мозга оказалось столь велико, что даже беготня вокруг ходящего уже без коляски карапуза не принесла облегчения. До глубины отсутствующей по канонам церкви собачьей души оскорбленная в своих чувствах "грелка", немного поскакав по скамейке, улеглась на земле, высунув язык, у ноги мамочки-дамочки. На двор снова опустилась тишина.
Если бы я в тот момент куда-то ушел, то не увидел бы окончания истории. Но провидением было задумано ознакомление моей скромной персоны с ее окончанием и случилось это ознакомление не без участия мамочки-дамочки.
За неимением более интересных объектов, я рассматривал любезно предоставленные к обозрению коленки, игриво покрытые пока еще летним сарафаном. Не знаю, заметила мое внимание мамочка-дамочка или нет, увлеченная истязанием телефона, она то и дело меняла положение коленок, подогревая мой интерес. И тут возник кот!
Сначала хитрая морда с продрысью пятнышек появилась среди листвы. Внимательно осмотрев притихшее место действия, зверь опять скрылся. Чуть позднее его любопытные глаза появились в районе самой первой от земли развилки веток. Опять осмотрев местность, кот начал спускаться по стволу платана со стороны, где ни мамочка-дамочка, ни собакерка его видеть не могли. Я думал, что кот просто тихонько улизнет, но вот его пытливая морда опять выглянула из-за ствола приблизительно на высоте полуметра над землей. Кот внимательно присмотрелся к чему-то и в следующий момент прыгнул. Точно выверенный прыжок закончился как раз возле расслабленно валявшейся собакерки. Серое в пятнышках тело ловко спружинило на лапах, погасив инерцию, и хищник сделал свой ответный ход, нанеся выверенный укус куда-то в район, где благородная спина постепенно становится банальной задницей. Дальше все случилось со скоростью фотовспышки. Собственно, кот, виновник цепочки действий, сразу же со всех ног кинулся к следующему дереву и снова, измерив когтями ствол, скрылся в кроне. Испугавшаяся до потери девственности собакерка с истошным визгом кинулась, не разбирая дороги через площадку мимо оцепеневшего карапуза. Не ожидавшая столь дерзкой звуковой диверсии мамочка-дамочка вскочила на ноги, тут же отпрыгнув на добрый метр в сторону. Ее голубая в каких-то белых узорах юбка сарафана еще заканчивала движение целомудрия, закрывающее вдруг оголившиеся нижние одежды, как, видимо, перепугавшийся не меньше мамочки карапуз плюхнулся на задницу, и к затихающему в конце дома визгу собакерки добавился негодующий в своей неспешно-нарастающей пронзительности детский крик.