Аннотация: Вален необычным образом задает вопрос мирозданию - и так же получает ответ.
Ответ
Блад долго раздумывал, перед тем как дать кораблю новое имя, опасаясь выдать этим свои истинные чувства. Однако его друзья увидели в новом имени корабля лишь выражение иронии, свойственной их руководителю.
Рафаэль Сабатини. Одиссея капитана Блада.
Тишина на мостике наступила столь внезапно, словно всем минбарцам заклеили рты.
Синклер усмехнулся своим мыслям. Как обычно, ощущаешь себя человеком в самый неподходящий момент. Вроде, и память притупилась, а на тебе: назовешь ее по имени... Когда-то давным-давно... В далекой галактике...
Он так долго не оглядывался, что успел подзабыть - каково это.
Пожалуй, сегодня день воспоминаний. Стоило ступить на палубу "Кнати", и тени прошлого окружили Валена - Синклер же мог спокойно рассмотреть их. Почти сорок лет назад (Боже, как летит время!) ворлонцы покинули его во главе шаткой армии из пяти кораблей.
В чем разница между ворлонцем и ангелом? Ангел будет с тобой всегда. Ворлонец - пока этого требуют сугубо ворлонские обстоятельства.
Капитаны боялись и ссорились, Синклер нервничал и всерьез жалел, что не может хлебнуть для храбрости - очередное дурацкое последствие перерождения. "Кнати" должен был стать шестым - и едва не стал последним.
Синклеру не дали и рта раскрыть. Что ж, минбарцы умеют говорить все разом, перебивая друг друга. Правда, они не говорили, а кричали, оскорбляли его, и даже самым мягким ругательствам он не мог подобрать адекватного перевода.
Синклер вспомнил: его поручитель, Коррен, побелел, как землянин, даже губы посинели. Честная дуэль не оставила бы Синклеру шансов - он владел денн'боком из рук вон плохо. Но честной дуэли и не предполагалось. "Что он кричит?" - спросил Синклер, указывая на самого громкого. "Диалект Южного полушария", - поморщился знаток языков Коррен, пробормотав что-то вроде "глупые деревенщины." - "Алит Хиген предлагает разрезать ваше тело на столько частей, сколько кораблей вы успели подчинить сладкими речами."
Иногда переводы Коррена бывали невыносимо точны.
Восторг, с каким предложение приняли, показал, что члены экипажа готовы стать в очередь, лишь бы отхватить от Синклера кусочек-другой. Синклеру чудилось, что палуба уходит из-под ног. Один за другим минбарцы разложили денн'боки.
И тут он расхохотался.
В прошлой жизни Вален много раз видел, как мастер раскладывает древнее оружие - с кошачьим "мя" денн"бок из цилиндра превращался в подобие боккена. Его удивлял звук, такой неподходящий, такой неуместный. Он поделился с Деленн - она посмеялась, рассказала одну из бесчисленных минбарских баек. Будто денн'боки, созданные еще до Валена, звучали громче и более устрашающе.
Громче? О, да!
Орава мартовских котов перед смертным боем.
Так бы и вылил ведро воды.
Она тоже посмеялась бы: и над мяуканьем денн'боков, и над ним - одиноким сентиментальным стариком. Сгинул в чертовой временной дыре, не оставив ей ни слова, ни надежды, а теперь тщится послать весточку сквозь глубь веков.
Имя ее здесь, под светом двух лун, - вот единственный бунт против судьбы, который он себе позволил. Единственное слово на человеческом языке. Бесполезно спрашивать, почему именно он брошен в век сей, как камень из пращи: тут язык не знает слова "праща" и иначе называет камень.
А родится ли Кэт, а встретятся ли они, чтобы урвать маленький кусочек счастья, а... усилием воли Синклер заставил себя не думать об этом. Иначе глупая мысль поскачет по кругу, напрасно терзая его. Вален будет стоять там, где поставлен, а Джефф свое отгоревал. Сердце не сбоит: почему, почему, почему, а ровно бьется - так, так... Каждому веку достаточно своих забот.
...- Энтил'За!
Синклер очнулся от грез прошлого. Хиген смотрел на него с понятным беспокойством, выбирая, по-видимому, между "учитель решил помедитировать" и "опять старикан заснул стоя".
- Вы пошутили?
Синклер перевел бы это как "Вы загадываете загадки?" Снова множественность смыслов.
- Почему ты так решил, друг мой?
Хиген неопределенно взмахнул рукой. Как военачальнику Хигену не было равных, он превосходил Синклера настолько, насколько сам Синклер превосходил прикроватную тумбочку. И все же, никогда не оспаривал власть. Да и безрассудный порыв Синклера верный воин истолковал в пользу Валена.
- "Кадрин" на диалекте Юга означает "дерево, которое сгнило изнутри", - пояснил Коррен, пряча неуместную улыбку.
- А "Кадрина"? - спросил Синклер.
- Много гнилых деревьев.
Чертовы лингвисты.
- "Катарин"?
У Коррена стало лицо человека, который держит самый серьезный экзамен в жизни.
- "Шел и заблудился".
Ха. Прекрасное название для корабля, который слепит глаза сияющей белизной и может стереть с поверхности небольшой материк вместе со всеми защитными системами.
- А...
Безымянный корабль - как человек без судьбы. Синклер испытал жалость к этой неземной красоте, которая по его неразумию подвергается поношению.
- Хорошо.
Вален принял решение. Казалось, минбарцы это почувствовали и вздохнули с облегчением.
Рано радуетесь.
- Кораблю нужно имя. Я желаю, чтобы имя это по звучанию напоминало "кадрин" или "кейт" или что-то такое.
И пока не сложите из кубиков слово "вечность" - домой никто не пойдет.
Ко дню наречения название могло удовлетворить не только самый взыскательный вкус, но и любой из неписаных законов, о которые Синклер уже не раз спотыкался, рискуя сломать шею.
Придется, однако, постараться, чтобы подобные имена не стали традицией. Будет забавно - крейсер "Клистирная трубка". Лекари порадуются, а вот другие... Синклер накрыл ладонью белый силуэт корабля, словно пытаясь удержать или благословляя.
"Каатри".
Жест хирурга, когда тот рассекает здоровые ткани, чтобы добраться до больного места.