БЕНДЕБИКЕ И ЕРЕНСЕ-СЭСЭН

Притча

Действующие лица:

БЕНДЕБИКЕ, аулия, 35 лет.

ЕРЕНСЕ, сэсэн, 23 года.

МАМБЕТ - тархан, 45 лет.

ГУЛЬЮЗУМ, 22 года, невестка Бэндэбики.

Гульсум, ее сестра.

Усман, друг ЕРЕНСЕ.

Старуха.

Люди племени кара-кипчаков, слуги Мамбет-тархана, паломники.

ХУ век. Огнем братоубийственной войны полыхают степи Урала. Башкиры и казахи нападают друг на друга, угоняют скот, мстят за смерть родных и близких, и конца не видно той войне. Набег за набег, кровь за кровь - таков закон этого времени.

В один из дней попал в засаду и был уничтожен отряд башкир, который шел на казахскую землю...

Песня, открывающая спектакль

Кто скачет навстречу ночною порой?

Его мы не видим лица.

Но, может быть, это великий герой,

А может быть, даже царь!

Все ближе, все ближе и вот проскакал,

И вот потерялся вдали.

Он имени нам своего не назвал,

Его мы узнать не смогли.

Куда он спешит, отвернувши лицо,

Зачем он в былое глядит?

Зачем стариков и безусых юнцов

Спокойствия он не щадит?

А помнишь ли ты, что сказал твой отец

И что говорила мать?

А можешь ли ты биенье сердец

Предков своих узнать?

Зачем они жили, узнали о чем

И что передали тебе?

Вставай, подставляй поскорее плечо,

Не сгинь, покорившись судьбе.

Тот всадник есть Время, он быстро летит,

Его ни за что не догнать.

Но в громе его неумолчных копыт

Великая, мудрая песня звенит,

Что предки хотели сказать,

Что предки хотели тебе передать.

Действие первое

Сцена первая

Вечер. Загон, в котором ночуют овцы. Недалеко аул, пируют казахи, слышны их радостные голоса.

Входят ЕРЕНСЕ и УСМАН, два пастуха. Оба взволнованы. УСМАН, здоровый парень, из тех, кого называют простыми, он с синяком под глазом, в разорванном халате. Видно, что он подрался и потому движения у него невпопад.

УСМАН. Ох, как бы я им отомстил, этим казахам, попадись они мне в степи!

ЕРЕНСЕ. Хватит, хватит уже!

УСМАН. Я бы... Я бы... ( ненависть рвется из него, он машет руками, прыгает, вообще неестественно двигается).

ЕРЕНСЕ. Хватит уже! Молчи! Чего, как гусь, на нож прыгаешь? Свернет тебе шею Орманбет! Хорошо, что сегодня за него кумыс все дела решает!

УСМАН. Да что же делать? Они же... наших.. вон сколько положили! (Рыдает).

ЕРЕНСЕ. Думаешь, мне их не жалко? Я не хочу отомстить? Но чтобы мстить, надо быть человеком!

УСМАН. А.. А мы с тобой кто?

ЕРЕНСЕ. Мы с тобой, друг Усман, пасем баранов, а казахи пасут нас. Вот и получаемся мы не люди, а такие же бараны, только двуногие.

УСМАН. А-а-а!... Так вот почему ты уже два раза бежал отсюда! А я-то все думаю, чего ему не живется - кормят, поят, по праздникам работать не заставляют... (Задумчиво). А мне здесь было лучше, чем дома, на Урале. Вон даже жирок какой появился. Мой-то бай, Кадим, продыху мне не давал, работал я у него за гроши, да еще издевался, мол, голодранец и голодранцем помрешь. (Решительно). А теперь, вижу я, бежать нам надо. Тут мы чужие. Все мне тут не нравится. Вставай, Еренсе, надо бежать!

ЕРЕНСЕ (насмешливо). Были мы баранами, теперь станем сусликами?

УСМАН. Какие суслики? Бежим и все!

ЕРЕНСЕ. Суслики, потому что выскочим с тобой в степь на потеху конным. Тут же на два дня пути вокруг одни казахи! А у нас ни лошадей, ни еды. До Яика как нам добраться? Нет, надо еще потерпеть, бежать надо только наверняка.

УСМАН (ходит). Ну как ждать, как? Ну хоть что-то, хоть что-то надо сделать прямо сейчас. Придумай, ты же у нас головастый. А то я не знаю, что сделаю, придушу кого-нибудь!

Ересне берет в руки череп коня. Поет песню.

Песня Еренсе-сэсэна

1.

Эта степь расцветает весной на три дня,

И три дня эта степь вдохновляла меня.

За казашкой красивой я в степь поскакал

И к казахам навеки я в рабство попал.

Припев.

Кто скажет, что ты была головой тулпара?

Что сын Ябайхынсы пасет овец отары?

И если ты прародитель рода,

То я сэсэн Еренсе!

Я три года в плену, я всего лишь пастух.

И всегда выбираю одно вместо двух -

И с утра до утра все пасу я овец.

Неужели за тем был я создан, Творец?

Припев.

Степь ковыльная вечные песни поет,

Кто ответит мне, в чем назначенье мое?

И смогу ли свободу опять обрести,

Или я пропаду, как травинка в степи?

ЕРЕНСЕ (видит чью-то тень. Оглядывается, дает Усману выпить из бурдюка). Тихо, там кто-то идет! На, набери в рот воды! Помогает!

СТАРУХА (она с трудом ковыляет, сильно горбится). Эй, сынки!

ЕРЕНСЕ. Кто здесь? Откуда ты, бабушка?

СТАРУХА. А я к вам вот пришла. Поесть принесла. Небось, голодные спать залегли, никто вас не покормил.

(подходит к каждому, угощает лепешками).

ЕРЕНСЕ. Спасибо.

Усман молча мотает головой.

СТАРУХА (смотрят, как они едят). Что скажешь, жизнь, жизнь. Молодые должны жить.

ЕРЕНСЕ. Спасибо, эбей. Дай аллах тебе здоровья за помощь нежданную. Она дороже всего на этом свете.

СТАРУХА. Эх, сынок, здоровьем Аллах не обидел, да вот только не рада я, что дожила до такого времени. (подозрительно). Что это друг твой все молчит?

ЕРЕНСЕ. Да он немой от рождения. А что же ты на жизнь жалуешься, эбей?

СТАРУХА. Ладно, ладно, это я так... (после паузы, неожиданно). Бежать вам надо, башкиры.

УСМАН (выплескивает воду изо рта) . Что-о?

СТАРУХА (делая вид, что ничего не произошло). Бежать надо, бежать на Урал. А я вам помогу.

УСМАН. Помоги, помоги! А мы что хочешь для тебя сделаем!

ЕРЕНСЕ. (старухе, нарочито равнодушно). Зачем нам бежать? Нам и здесь хорошо!

СТАРУХА (подходит к ЕРЕНСЕ). Сынок, ты не думай, я ведь тоже башкирка, у меня тоже душа есть. Ох, какой страшный день сегодня выдался! Не думала, что придется такое повидать. Привезли сюда наших парней, показать всем, мол, с каждым так будет, не рыпайтесь!

Старуха ковыляет по сцене, смотрит, нет ли кого в округе, затем обращается к УСМАНУ.

СТАРУХА. Коней я вам подготовила, пасутся недалеко. Идите прямо на

Тимер Казык (Железный гвоздь, Полярная звезда). Там и припасы есть на дорогу.

ЕРНЕСЕ (смеется). Ты, бабушка, ровно тушканчик подпрыгиваешь, смотреть на тебя - одно удовольствие!

УСМАН. ЕРЕНСЕ, ты что?

ЕРЕНСЕ. Ты сам посмотри- наша бабушка то на одну ногу припадет, то на другую. Что-то тут не то. (Старухе). По-моему, не простая ты старуха. Возьми-ка в руки плетку, ханбика, тебе с ней легче будет говорить.

СТАРУХА. Острый у тебя глаз, ЕРЕНСЕ, не зря о тебе говорят, что ты умен не по годам. Больше таиться перед вами не буду. Я Хаспиямал, бабка нынешнего хана Абылхаира. Родом я усергенка, род мой кочует по берегам Ускалыка. Из той реки воду пила, там прошло мое детство.

ЕРЕНСЕ. Слышали, слышали о тебе, Хаспиямал-иней, даже видеть приходилось.

СТАРУХА. Бежать вам надо, сынки. Поверьте мне, я вам помогу.

ЕРЕНСЕ (искренне). Зачем ты нам хочешь помочь, понять не могу, иней.

СТАРУХА. Когда старость приходит, хочется, оказывается, побывать в родных местах. А тут злоба в степи горит как пожар - барымта и кармыта, - не пройти, не проехать. Ты, Еренсе, умен и ловок, сделай так, чтобы башкиры и казахи жили в мире.

ЕРЕНСЕ. Чтобы люди жили в мире? Да никогда такого не будет!

СТАРУХА( Горько, яростным шепотом). Тогда такие дни, как сегодня, будут повторяться каждый день! И скоро ни одного башкира на земле не останется! Скажу вам то, что никому бы не сказала. Внук мой, хан Абулхаир, задумал всех башкир с Урала прогнать, слышала я такой его разговор. Пока не все казахи хотят воевать, так что еще можно помешать моему внуку. Еренсе, иди на Урал, найди там Бэндэбику из рода кары-кипчаков. Она-аулия, с ее мудростью и твоей силой да разумением вы сможете много добиться! Эти парни, что полегли сегодня - из ее рода.

ЕРЕНСЕ. Догонят они нас, не успеем мы добраться до Яика.

СТАРУХА. А я им кое-что подсыпала. До обеда не оклемаются.

УСМАН (пугается). Отравила, что ли, иней?

СТАРУХА. Зачем отравила? Животом будут мучаться, говорю же, про вас до обеда не вспомнят. Живот у них будет болеть.

УСМАН. Еренсе, давай!

ЕРЕНСЕ. Ну даже если убегу? (неожиданно горько). Здесь, среди казахов, я пастух, оно и понятно- кто я им? Никто! Но ведь и там, среди сородичей, кто слово мое воспримет? Кто даст мне право сделать по-моему? Никому я там не нужен, никому.(Усману). Даже если мы убежим, все равно кто нас послушается, скажут коситься - мол, были в плену у казахов, еще хотят нами командовать! Кто посмотрит на то, что я- Еренсе-сэсэн, сын Ябайхынсы!

Старуха (неожиданно мягко). Да вы покушайте, у меня же еще есть. Вот!(дает им еще лепешки). Да вот и кумыса испейте, а я вам расскажу одну историю.

Усман. Эх, иней, разве нам до историй сейчас!

Старуха. Может, и так. Только история эта о том, как один десятилетний башкирский мальчик перехитрил шестидесятилетнего казахского хана. Ну что, рассказать?

Усман. Быть того не может! Расскажи, иней!

Еренсе( он доволен, что его друг успокоился). Расскажи, послушаем! (устраивается поудобнее).

Старуха. Как-то сошлись на берегах Яика, ровно напротив друг друга два рода - башкиры да казахи. И не заладилась между ними жизнь - женщины стали через реку переругиваться. Слово за слово возненавидели они друг друга, как самые лютые враги. Башкир мало, ну вот словно лесной ягоды в ладони помещается. Казахов много, словно овец в отаре. С ним хан - дед нынешнего. Казашки пожаловались своему хану, тот позвал башкирских аксакалов и объявил свою волю. Дескать, ваши жеребцы кусают моих кобыл, отчего у них случаются выкидыши, так что следует вам откочевать как можно дальше отсюда, чтобы глаза мои вас не видели".

А год выдался трудный, засуха, река Яик, и та обмелела. Уходить - значит с жизнью своей прощаться!

Еренсе. Да уж, куда без воды в степи! Как скотину напоить? Да и травы нет- выжжена солнцем.

Усман (заинтересованно). И что дальше?

Старуха. Как только не унижались старики, как только не просили- не послушался их казахский хан, прогнал с глаз долой. Плача, утирая слезы, вернулись они к своим. Рассказали - и теперь уже заплакали все. Все же понимали, что смерть пришла, стоит на пороге. Уйдут они в степь и пропадут там от голода и жажды.

И тут произошло такое...

Усман. Хан одумался?

Старуха. Нет, куда там! Тут один десятилетний мальчик сказал - я знаю, как обхитрить хана! Пошлите меня к нему!

Народ удивился, а потом решили - пусть идет. Если сможет - будет молодец, а не сможет - одним сиротой на свете будет меньше!

Попросил себе это мальчик верблюда, козла и лук со стрелами. Сам сел с одной стороны, козла приторочили с другой, хлестнули палкой- и пошел мальчик к казахскому хану.

Перешел верблюд Яик в мелком месте, появился в стане у казахов. Удивляются казахи, спрашивают, кто такой этот мальчик, а он им в ответ - я посол! Ведите прямо к хану.

Взяли верблюда под уздцы, повели. Народу собралось видимо-невидимо, всем интересно, отчего башкиры прислали такого посла! Возле самой ставки рванулась к ним любимая ханская собака. Мальчик тот, недолго думая, натянул лук и выстрелил в нее! Наповал!

Тут уж совсем загудел народ, заволновался. Вышел на шум хан, спрашивает, в чем дело. Как узнал, что его любимую собаку застрелили, тут же приказал повесить виновного!

- Постой, хан! - крикнул ему мальчик, - убьешь меня- ни за что не узнаешь, отчего я собаку твою застрелил!

Задумался хан - и правда, с чего бы мальчишке убивать любимую собаку хана? Тут определенно есть какая-то тайна.

-Говори, - приказал он. - В чем тут дело?

- Я направлен к тебе послом, великий хан! - сказал мальчишка. - А вот этот козел - тебе подарок! Он и толкнул меня своими рогами, и я нечаянно выстрелил!

- Ты смеешься, что ли, негодный мальчишка! - возмутился хан. - Этот козел с той стороны верблюда. Как он мог тебя толкнуть?

-А как наши жеребцы могут с той стороны Яика кусать ваших кобыл? - спросил мальчишка.

Тут народ засмеялся, и хану ничего не оставалось сделать, как признать, что он был неправ. Вот так десятилетний мальчишка перехитрил шестидесятилетнего хана.

Усман. Ха-ха-ха! Ну молодец! А как звали этого мальчишку?

Старуха. Еренсе!

Усман. Как Еренсе? (оборачивается к Еренсе).Смотри, как тебя!

Старуха. Не как, а это точно был он! (Еренсе). Видишь, если ты в десять лет обманывал ханов, заставлял их делать по своему, то сейчас ты тем более сможешь это сделать! Пусть будет мир между башкирами и казахами!

Еренсе (резко). Нет! Мы останемся здесь!

СТАРУХА (надменно). Думала я, что вы мужчины! Как видно, ошибалась! Вы, оказывается, под стать своим овцам! Ладно, берегите свои жалкие жизни! Прощайте! (горестно). Нет, видно, не доведется мне испить твоей воды, река моя Ускалык!

( уходит).

УСМАН(ошеломленно). Как же так? Почему?

ЕРЕНСЕ. (Яростно). Нет, мы здесь останемся, здесь! Они у нас еще попляшут! Мы отомстим казахам! А для этого далеко бежать не надо!

УСМАН(спокойно). Я ведь знаю тебя, Еренсе! Ты же не мстительный человек! Сдается мне, что ты не хочешь бежать из-за той казашки, что в плен тебя заманила. Не можешь ты ее забыть, друг!

ЕРЕНСЕ. Я уже забыл о ней (помрачнев, решительно). И я тебе это докажу! (вскакивает). Пошли!

Занавес.

Сцена третья.

На вершине горы.

Появляются Еренсе и Усман. Они страшно устали.

Усман. Зачем ты затащил меня на эту гору, Еренсе? У меня и так все болит после этой бешеной скачки! Я устал!

Еренсе. Отдохнешь, когда казахи сделают из тебя бишбармак! Нам надо осмотреться, надо узнать, куда идти!

Усман. Бабушка же сказала- надо найти эту, как ее, Бендебике!

Еренсе. А что еще тебе сказала бабушка?

Усман. Ну ведь она же нас не обманула! Лошади нас ждали там, где она предупредила!

Еренсе. А те казахи, которые за нами гнались?

Усман. Да брось ты! Они нас случайно увидели, вот и погнались!

Еренсе. Может случайно, а может, и нет!

Усман. Да ладно тебе, Еренсе, мы же спаслись! Что-то я за тобой замечаю, подозрительно ты к женщинам относишься, не веришь ты их словам!

Еренсе. А от кого все мои беды? Вставай, пошли!

Усман. Постой, дай передохнуть! Казахов тут бояться уже не надо - они же за Уралом остались! А своих башкир чего бояться?

Еренсе. Ты на себя посмотри, какой ты башкир!

Усман. Это как?

Еренсе. Мы с тобой пока из племени оборванцев, хуже волков! Нас никто за своих не признает! Понял? Вот почему надо нам свой род отыскать, людей, что нас знают. Только тогда и мы с тобой станем людьми!

Усман. А-а-а! Ну давай посмотрим!

ЕРЕНСЕ и УСМАН вглядываются в даль. Сзади появляется Бэндебике.

Бэндебике. Прекрасен наш Урал, слов таких нет описать его красоту!

Усман. Да уж, глаз не оторвать!

Еренсе. Ты поменьше на красоту любуйся, ищи дымок костра! Где костер, там и люди! (тут до него доходит, что рядом появился еще кто-то. Он ошеломленно оборачивается).

Еренсе. Усман!

Усман. Что? Я же смотрю!

Еренсе. Обернись!

Усман оборачивается и тоже ошеломленно застывает. Перед ними в пяти шести-шагах Бендебике. У нее в руках лук.

Бендебике. Эй, казахи, вы что здесь делаете?

(Одновременно)

Еренсе. Любуемся красотой Урала.

Усман. Мы не казахи. Мы из плена бежали!

Бендебике. И какие новости за Яиком?

Усман. Казахи разбили большой отряд башкир, всех поубивали. Потом стали пировать, перепились. А мы и убежали под шумок. Двух коней загнали.

Бендебике. Что за отряд это был? Какого рода-племени?

Усман. Не знаем, мы их мертвыми только видели.

Еренсе. Тамгу я их помню.

Бендебике. Нарисуй.

Еренсе рисует на камне.

Бендебике сереет лицом.

Усман. Что, плохая весть?

Бендебике. Нет, нет! (Взяв себя в руки). Так вы говорите, что сбежали из плена?

Усман. Да, апай, да!

Бендебике. И куда вы теперь путь держите?

Усман. Мы ищем род кары-кипчаков, хотим увидеть БЕНДЕБИКЕ-аулию!

Бендебике. И зачем она вам?

Еренсе. У моего друга и у меня от усталости ноги подгибаются, как у верблюда после долгой голодовки, да и в животе маковой росинки не было.

Нам бы хлеба кусок, да воды глоток. А там бы мы многое могли бы рассказать вам, девушка.

Бендебике. А, вы устали! Вас надо накормить, напоить и спать уложить?

Еренсе(невинно, в упор рассматривая Бендебику). Да.

Усман. Да, не помешало бы. А то и правда последний раз мы ели два дня назад. Да и спать сильно хочется.

Бендебике. Ну хорошо. Видите вон ту гору с косой вершиной? Как раз за ней - мой аул. Приходите в гости.

Усман. А когда?

Бендебике. Прямо сейчас!

Еренсе. А как мы узнаем твою юрту?

Бендебике. Это легко! У нее семьдесят семь подпорок! Так что приходите, жду! Да, посмотрите, солнце садится, вон огни нашего аула!

Усман оборачивается, смотрят.

Усман. А во-он, действительно там аул! И дым от костров теперь заметен! И огни!

Еренсе. Зачем мне солнце, когда есть на свете драгоценный алмаз, что светит ярче солнца!

Бендебике( делает вид, что за спиной Еренсе кто-то идет к ним). А вот и оправа того алмаза! Эге-гей!

Еренсе оборачивается. Там никого нет.

Оборачиваются, а Бендебике уже убежала!

Усман. Что делать будем?

Еренсе. Пойдем туда, куда зовут!

Усман. Но нам же надо найти Бендебике-аулию!

Еренсе. Ждет она нас, конечно! Мы же с тобой два великих героя! Пойдем в аул, хоть узнаем, как зовут эту девушку!

Усман. Ох, Еренсе! Ладно! Пойдем! Уж больно есть охота!

Сцена четвертая.

На сцене юрта. Гульюзюм укладывает вещи, готовясь к переезду. Гульсум входит с блюдом, на нем чак-чак и лепешки.

Гульсум. Сестра, что случилось? Неужели опять перекочевка?

Гульюзюм. Да, БЕНДЕБИКЕ-апай велела собирать вещи.

Гульсум. Мы же только два дня здесь! Опять эти вещи собирать!

Гульюзюм. Ну ты же знаешь, БЕНДЕБИКЕ-апай ничего просто так не скажет. Значит, что-то случилось, надо уходить.

Гульсум. Как мне надоело жить в вечном страхе! Ночью засыпаешь и думаешь - а вдруг опять казахи скот угонят. Или свои же нападут, все отнимут. Эх, замуж никто не берет - откочевала бы на север, там, говорят, спокойно.

Гульюзюм. Эх, сестра! Люди везде одинаковы. Ты лучше благодари Аллаха, что есть у нас БЕНДЕБИКЕ-апай! Без нее бы совсем пропали!

Гульсум. Правда твоя. И как она у нее получается? Неужели она всех насквозь видит?

Гульюзюм. На то она и авлия. Вот и сейчас не спала всю ночь, думала. Пока она думает, мы можем не беспокоиться. Уж из каких бед она нас вытаскивала!

Гульсум. И не говори! Каких только ужасов мы не натерпелись! Без нее давно бы пропали!

Гульюзюм. Да, нам-то повезло. А вот ей каково? Каждый день столько людей к ней приходят, со всего Урала, из степей казахских, даже из Бухары приходили. Каждого выслушай, каждому дай совет. Откуда только силы берутся?

Гульсум. Хорошо, что они не с пустыми руками приходят! Самой Бендебике- апай ничего не надо, все нам отдает! Слава Аллаху, на жизнь хватает.

Гульюзюм. И чего этим мужчинам не жилось? Вечно им хочется повоевать. Жили бы себе и жили. Нет, пошли в набег. А все этот Мамбет, все рассказывал, сколько он скота угнал у казахов.

Гульсум. А что, им же везло. В прошлом году, как пригнали три десятка лошадей, ты же радовалась. И потом, помнишь, когда овец угнали? Тогда Махмуд, ну этот, усатый, белязек мне подарил. Даже хотел жениться на мне...

Молчание. Гульюзюм укладывает вещи.

Гульсум. Эх, что-то там наши мужчины поделывают? Все думаю, не попались ли они в руки этим проклятым казахам?

Гульюзюм(остановившись). Ой, я же хотела тебе рассказть! Сон я плохой видела, сестра. Будто вот так же, как этот Сарбай, мой Азамат бегает по степи туда- сюда, у на голове у него уздечка. Только порвана та уздечка. А он грызет ее, словно с цепи сорвался. С утра сама не своя.

Гульсум. И зачем только мы опять собираемся откочевать? Вдруг они ищут нас, там, на прежней кочевке? Ищут, а нас-то и нет!

Гульюзюм. Молчи. Не расстраивай Бэнэдэбику-апай. Она и так сама не своя. Давай лучше поскорее закончим собираться.

Входят аксакалы.

1 аксакал. А что это вы собираетесь? Завтра же сабантуй.

Гульсум. Да вот БЕНДЕБИКЕ-апай велела.

2 аксакал. Тревожно нынче, тревожно. Как же это БЕНДЕБИКЕ все еще спит? Зачем она нас позвала?

Появляется БЕНДЕБИКЕ. Все здороваются с ней.

БЕНДЕБИКЕ. Аксакалы, о наших мужчинах, ушедших в набег, все нет известий. Надо нам собираться и уходить отсюда.

1 аксакал. Куда?

БЕНДЕБИКЕ. Надо прятаться в горах, пока не вернутся наши мужчины. Чует мое сердце, что случилась с ними беда.

2 аксакал. Завтра же сабантуй. Что мы скажем людям? Им и так тяжело приходится, а мы их праздника лишаем.

Шум за сценой. Крик "Хоенсе". Он повторяется три раза.

Входят Мамбет - тархан с сыном.

Мамбет (повелительно). И так у вас встречают дорогих гостей? Хоенсе, хозяюшка, хоенсе! А, я вижу, что и вправду ждали вы дорогих гостей! (обращается к аксакалам, потом здоровается с ними). Вас-то я и искал!

Его сын ходит, не замечая двух женщин, цепко высматривая, что да как, по- хозяйски. Женщины преграждают путь его сыну.

Мамбет. Мое почтение, уважаемая БЕНДЕБИКЕ. Как поживаете? Поклон вам, женщины, поклон, хозяюшки. Здоровы ли ваши дети, все ли благополучно в семье?

БЕНДЕБИКЕ. Здравствуйте, почтенный Мамбет-тархан! Слава Аллаху, все хорошо.

Мамбет. Вот приноси радостную весть, когда ее никто не хочет слушать. Собаки нас облаяли, кони шарахнулись от нас, вот и вы туда же. Непорядок, обычай не так велит встречать дорогого гостя.

БЕНДЕБИКЕ. Оставим красивые слова для мирного времени. С чем пожаловали к нам, Мамбет- тархан?

МАМБЕТ. Вот как встречают того, кто принес весть, от которой ваши сердца наполнятся радостью!

БЕНДЕБИКЕ молча смотрит на Мамбет- тархана.

МАМБЕТ. Два часа назад я обогнал ваших мужчин. Они возвращаются домой с победой, гонят стадо, потому и задерживаются. Часа через четыре будут здесь!

Девушки радуются, слышны радостные голоса, сцена постепенно наполняется народом.

МАМБЕТ. Что же вы молчите, уважаемые? Тому, кто принес хорошую новость, по обычаям наших предков полагается подарок.

БЕНДЕБИКЕ. Где они?

MАМБЕТ. Я встретил их возле Юмашай-тау, они не спешили. Раненые есть, убитых, сказали, нет. Скота гонят много.

Юрта наполняется людьми, которые услышали весть. Это женщины и старики, среди них Еренсе и Усман.

МАМБЕТ. Да. Люди, радуйтесь, хоенсе! Возвращаются ваши мужья, братья, отцы! Готовьтесь к встрече!

Сын Мамбет - тархана. Да, они все живы!

Суматоха, радостные лица.

ЕРЕНСЕ. Под шумок всегда легче увести кобылу!

МАМБЕТ(резко). Это что за оборванец? Что за чужака вы тут приютили, пока ваши мужчины воюют?

БЕНДЕБИКЕ. Кто этот человек?

Гульсум. Вчера вечером пришли они вдвоем вон с тем парнем (показывает на Усмана), вынырнули из ночи. Собаки на них не залаяли, кони к себе подпустили. Ну, раз пришли, покормили да спать уложили. Требуху дали - есть не стали, попросили мяса. И возле кухни спать не стали, в степь отошли. Теперь, видно, вернулись.

БЕНДЕБИКЕ. Кто ты?

ЕРЕНЕСЕ. Сын сына зятя младшей сестры моей бабушки.

МАМБЕТ. Я же говорил, что это оборванец, степной волк! Много их идет за отарой в надежде поживится тем, что плохо лежит!

ЕРЕНСЕ. Если меряться именами, то в самый раз.

БЕНДЕБИКЕ. Тихо всем! Не хочешь меряться именами, скажи дело.

ЕРЕНСЕ. Гостили мы с другом в котле, в котором две бараньи головы варятся, между собой ругаются. Вдруг в этот котел прыгнул волк - идет, сам не зная куда, одна нога налево, другая направо, а хвост торчком стоит, кричит на всю округу - вот он я, к вам иду. Тут баранья голова, которая послабее, набросилась на волка, съела его с потрохами и спать улеглась. А мы с другом прыгнули в шурпу и поплыли на тот берег. Плывем, а вдалеке алмаз сверкает, да такой, что не спрячешь ни на небе, ни на земле. Так и пришли сюда.

МАМБЕТ. Это что за небылицы он нам рассказывает?

БЕНДЕБИКЕ. Это как раз просто. Скажи нам лучше, Мамбет-тархан, как ты нас нашел?

МАМБЕТ. Искал я вас по следу от старого кочевья. Я же приезжал к вам как раз перед походом.

БЕНДЕБИКЕ. Гульсум, Гульюзюм! Мамбет-тархан и его сын - наши почетные гости, присмотрите за ними, чтобы ни один волосок не упал с их головы!

Гульсум, Гульюзюм с копьями берут под стражу Мамбета и его сына.

МАМБЕТ. Это и есть подарок за хорошую весть?

БЕНДЕБИКЕ. Весть ты нам принес плохую, а вот он (показывает на ЕРЕНСЕ) как раз ее подтвердил. Два бараньи головы - это две казахские орды, которые дерутся между собой. А волки - это наши мужчины, которых убили казахи. Они должны были вернуться с юга, они знали, что мы будем здесь. И ты врешь, Мамбет-тархан, это, скорее всего, твои люди идут сюда. Знай, что мы будем защищаться. Последний из нас убьет тебя и твоего сына!

Гульюзюм. Мой Азамат! Тридцать девять медведей ты одолел! А подлый степной пес погубил твою душу!

Шум, крики, смятение.

МАМБЕТ. Ну что же, БЕНДЕБИКЕ. Давай говорить открыто. Но говорить надо со всеми, потому что это касается всех. Башкиры, кары-кипчаки! Пришла мне весть из казахских степей, там погибли ваши мужчины, а мои сваты. Ведь я же зять вашего рода, надеюсь, об этом вы помните? Потому и пришел я к вам, чтобы горе не свалилось на вас как камень с горы, чтобы утешить вас.

Пускай я в ваших руках, это ясно, но вы же понимаете, что долго так продолжаться не может. Как же вы будете жить теперь без ваших мужчин? Кто вас защитит от врагов? Кто хозяйство будет вести? А ведь у вас дети! Как теперь жить будете? Станете вы добычей ночных бродячих псов, любой вас обидит.

А я к вам пришел с миром, ведь я не чужой вам - вспомните, моя покойная жена из вашего рода. Потому и мои воины идут сюда, чтобы защитить вас, чтобы взять под свое покровительство.

Идите ко мне, и когда ваши дети вырастут, станут батырами, я никого держать не буду, верну вам землю, и снова будет славен род кары-кипчаков.

БЕНДЕБИКЕ. У волка тоже шерсть мягкая, да зубы у него острые. Кто может быть уверен в том, что ты вернешь наши стада, когда вырастут дети? Кто может быть уверен в том, что ты вернешь земли? Богатство, что к телу прилипло, можно вырвать только с мясом.

Аксакал. Так что же нам делать? Ведь правду говорит Мамбет- тархан. Не выжить нам одним в степи. Пропадем!

Второй Аксакал. Почтеннейший Мамбет-тархан, примите наши искренние заверения...

Люди начинают смотреть на Мамбет-тархана с почтением. В эту минуту словно жизнь застывает нга земле, потому что люди не знают еще, что предпринять. И только беспокойная мысль Бендебики летит, обгоняя время. И вот она думает, как быть, мучается в поисках выхода и находит его! Не зря она святая, аулия! Не зря люди прислушиваются к ней!

БЕНДЕБИКЕ. Стойте! Это говорю вам я, БЕНДЕБИКЕ! Слушайте меня, кары-кипчаки! Мамбет- тархан сказал, что он хочет придти к нам на помощь потому что он наш родственник. Но нам родня все башкиры! Позовем на помощь их всех! Наше горе мы должны обратить в радость, только так мы спасемся! Когда умирает старший брат, младший должен взять в жены его вдову. Так пусть придут к нам сюда через три дня все, кого ты встретишь в пути, все, до кого долетит весть. Я объявляю праздник на нашей земле! Ты, сын своего отца, внук своей бабушки, иди, объяви всем! Кары-кипчаки зовут башкир! Тот мужчина, что ищет себе жену - найдет ее. Это говорю я, БЕНДЕБИКЕ! Тот, кто победит на нашем сабантуе, тот получит себе в жены женщину нашего племени! Посмотри, как они красивы! Расскажи об этом! Иди! Дайте ему коня! А твой друг останется у нас, будет тебя дожидаться.

Еренсе не верит своим ушам, пятится.

БЕНДЕБИКЕ. Ты еще здесь? Иди! Если не поторопишься - ты увидишь, как алмаз рассыплется в прах!

Еренсе уходит.

БЕНДЕБИКЕ. А вы женщины, думайте не о себе, о детях своих! Оплачем мужей потом, когда пройдет гроза, а теперь надо думать о будущем!

Ты, МАМБЕТ-тархан, знай - если нас всех убьешь, если стада наши, добро наше и нас захватишь, следов своего злодеяния не скроешь, люди сюда придут, они узнают, чьих это рук дело. Позор ляжет на тебя и твой род до самого Судного дня!

Мамбет-тархана и его сына уводят. Усман остается.

Женщины, женщины! Не время горевать! Не время! Поддадимся горю - умрем!

Женщины окружают Бендебику. Она их утешает, дает им время свыкнуться с мыслью, что ради детей, ради будущего надо создать новые семьи, надо жить и преодолеть смерть!

Наконец женщины приходят в себя. Они вооружаются.

БЕНДЕБИКЕ. Мы должны продержаться три дня. Через три дня нам придет помощь.

Конец второй сцены.

Сцена третья

Степь. Юрта. На сцене БЕНДЕБИКЕ. Она задумчиво смотрит в степь.

Входит Гульюзюм.

БЕНДЕБИКЕ(не оборачиваясь). Я знала, что ты придешь.

Гульюзюм (радостно). Люди собрались, апай! Пора уже начинать! Все ждут тебя. ( удивленно). Ой, сколько людей! Отовсюду!

БЕНДЕБИКЕ. А, это ты.

Гульюзюм. Народу видимо-невидимо! Без тебя начинать не хотят. Пойдем, апай! Тебе еще надо переодеться, надеть праздничное платье.

БЕНДЕБИКЕ. Сейчас пойдем, нехорошо заставлять ждать людей. Вот только, Гульюзюм. .. Может быть, ты мне понадобишься.

Уходят. БЕНДЕБИКЕ что-то тихо говорит Гульюзюм. Она кивает головой. БЕНДЕБИКЕ что-то передает ей.

На сцену в танце выходят мужчины. Их человек семь, они танцуют боевой танец. Затем появляются женщины. Танец, когда женихи выбирают невест, спорят между собой за нее. Наконец они застывают, разбившись попарно - мужчина с женщиной. При этом Гульюзюм что-то передает Усману.

1 аксакал. Ай, молодцы! Свет таких удальцов не видывал. Все вы заслужили самую великую похвалу! Жен заслужили по праву. Но есть условие, которое вы должны выполнить. Только исполнив его, сможете вы получить ту, что добились в честной борьбе. Вы должны остаться в нашем племени!

Усман. А что? Я согласен. Довольно пошатался по степи, довольно жил в чужих краях. Теперь хочу, чтобы в юрте моей было тепло, чтобы бегали дети, чтобы меня ждали, когда я буду возвращаться с охоты. Я остаюсь.

Голоса. И мы! И мы!

Батыр-разиня. А мне матушка строго-настрого запретила без жены возвращаться. (Смех). Как же я теперь? Может, мне вернуться, спросить ее разрешения не возвращаться?

Гульсум (дергает его за руку). Молчи! Теперь я тебе буду давать разрешение!

(смех).

Батыр( лет сорока). Думал я, что жену здесь себе найду, помощницей будет старшей жене. А теперь понял - дороже всякого калыма встанет мне она. Как это вы так додумались - я ведь и уйти не могу, больно приглянулась мне Асылташ, и не вернуться не могу - ждет меня старшая жена, дети ждут.

БЕНДЕБИКЕ. А ты привози их сюда. Места у нас привольные, народ добрый. И старшую жену не обидим, и тебе окажем почет и уважение.

Аксакал. Мудрейшая среди нас, почтеннейшая авлия БЕНДЕБИКЕ. Твоей мудростью силен наш род. Ее должны мы благодарить за то, что живы кары-кипчаки!

Все. Слава тебе, БЕНДЕБИКЕ, слава!

МАМБЕТ. Хочу и я, почтеннейшие, воздать должное БЕНДЕБИКЕ. Слава о ее мудрости далеко разнеслась за пределы Урала. Да что толку-то от этой мудрости, когда зимой у нее зуб на зуб не попадает? И что толку от мудрости, если она не кормит? Потому и хочу я пред всеми вами позвать БЭНДЭБИКУ за себя замуж. Будете вы, почтеннейшая авлия, жить как того заслуживаете.

Шум, возмущение, удивление.

Аксакал. Больно ты нас укорил, Мамбет- бай. Правда твоя, плохо мы ценим нашу авлию. Но ведь это же никогда не поздно исправить. Слушайте, люди! Я дарю нашей уважаемой БЕНДЕБИКЕ пять лошадей.

Шум, крики, все дарят что-то.

БЕНДЕБИКЕ. Спасибо вам, родные. Сыта я тем, что у меня есть, а большего мне не надо. И тебе отвечу, МАМБЕТ-тархан. К тебе женой я не пойду. Род свой покинуть я не могу, да и не хочу. Человеку немногое надо, но то немногое не купишь за золото - это любовь и уважение родных ему людей- родных по крови, родных по духу.

МАМБЕТ. Это что же получается, уважаемые? Все женщины вышли замуж, и только одна БЕНДЕБИКЕ осталась в стороне. А почему? Легко давать советы, легко прослыть мудрой, когда тебе самой ничего не угрожает, когда у тебя нет семьи, имущества и ты ни за что не отвечаешь. Вольный ветер носит ее по дорогам мысли, ничем она к земле не привязана. А если завтра придет кто-нибудь да и уведет ее, что тогда? Не может быть настоящим человеком тот, кто не хочет разделить судьбу своего рода, кто не хочет создать свою семью. Семья - вот основа основ. Без нее человек как дерево, в которое ударила молния - нет на нем живых веток, обращенных в будущее.

Пусть она сама выберет себе мужа. Неужто на всем Урале нет такого джигита, чтобы пришелся ей по душе? А если так - что можно о ней сказать? Что ее связывает с нами, простыми людьми?

БЕНДЕБИКЕ. Боль моя неразрывна с болью людей. Жизнь моя неразрывна с жизнью моих сородичей. Узы, которые налагает знание, тяжелее, чем те, что налагает сытая жизнь. Оно и глаза открывает, оно же и путы налагает посильнее тех, что связывают коням ноги. Но в такие минуты важно не забывать тех, кто помог нам, тех, кто нашу жизнь, что трепетала на ладони, как мотылек ночной, пригрел и спас, не раздавил безжалостно. Хочу, чтобы мы не забыли наградить человека, кто нам помог в трудную минуту. Только я его здесь не вижу, может быть, он не пришел на наш праздник.

Голоса. Кто это, кто?

БЕНДЕБИКЕ. Того, кто сказал правду в трудную минуту, кто помог найти выход - разве не назовем мы его честным человеком? Того, кто не испугался прийти на помощь слабому, кто не стал сторониться добра, кто пути злу не открыл, как нам было завещано предком нашим Урал-батыром, разве не назовем мы того человека батыром? Где он, тот, кого зовут Еренсе?

ЕРЕНСЕ. Я здесь.

БЕНДЕБИКЕ. В трудную минуту он степи пересек, горы преодолел, всех оповестил и тем нас спас. Давайте его поблагодарим.

МАМБЕТ. Вот еще, оборванец, какие шастают по степи из конца в конец! Такому волю дай - вмиг без штанов останешься! Обыщите его - у меня на днях пропали четки. А он тут шлялся пару дней назад!

Слуги Мамбет-тархана делают шаг к ЕРЕНСЕ.

ЕРЕНСЕ. "Тебе же добра желаю", - как сказала лиса, хватая перепелку за горло.

БЕНДЕБИКЕ. Стойте, люди, послушайте! Мамбет-тархан говорил, что я хочу отделить свою судьбу от судьбы своего народа, что не хочу выходить замуж, обзаводиться семьей, хозяйством. Да, это правда. С детских лет любила я мудрость больше, чем простую жизнь, что текла перед моими глазами. Но если такова судьба моя, то я к ней готова. Я выйду замуж.

Аксакалы. Стойте! Слушайте!

Голоса. Но за кого? Кто это?

БЕНДЕБИКЕ. По обычаю наших предков должны мы устроить состязание. Кто победит, за того я выйду замуж.

Вперед выходит Мамбет-тархан, еще несколько человек.

Мамбет-тархан. Я столько раз засылал к тебе сватов. Нет, на этот раз я тебя не упущу!

Айтеш Мамбет- тархана и ЕРЕНСЕ.

Люди. Еренсе! ЕРЕНСЕ хорошо сказал! Мамбетт-тархан н

Аксакал. Ну что же, вот тебе и женихи, БЕНДЕБИКЕ. Испытай их, и пусть достойнейший станет твоим мужем!

БЕНДЕБИКЕ. Жизнь моя, опять ты летишь на огонь! Нет мне спасенья! (кивает Гульюзюм). Вот мое испытание - тот, кто мужем моим стать достоин, тот сможет его выдержать!

БЕНДЕБИКЕ выводит вперед Гульюзюм.

БЕНДЕБИКЕ. Вот уже неделю она мучается от зубной боли. Тот, кто излечит ее, достоин стать моим мужем.

Мамбет-тархан. Это дело для целителя!

БЕНДЕБИКЕ. А муж и должен быть целителем для своей жены. Кто успокоит сердце? Кто скажет, как жить дальше? Кому будешь верить всю жизнь? Но если ты не хочешь...

Мамбет-тархан. Нет, я пройду испытание! Иди сюда! (хватает Гульюзюм за руку, пытается открыть ей рот.). Молчи, сделаю тебя богатой.

Гульюзюм кричит, убегает к БЕНДЕБИКЕ.

Мамбет идет за ней, но БЕНДЕБИКЕ просто разводит руками.

Тогда Мамбет начинает петь веселую озорную песню. Все его слушают. Слушает и Гульюзюм.

Мамбет поет и танцует. В какой-то момент он ловко подводит Гульюзюм к БЕНДЕБИКЕ.

Он начинает принимать поздравления.

Мамбет подходит к БЕНДЕБИКЕ, смотрит на нее по-хозяйски, хочет взять за руку.

Аксакал. Постой, пусть другие тоже покажут свое умение.

Мамбет. Э, нет, здесь главнее тот, кто успел сделать это первым. Побед а, она одна и достается только тому, кто достоин ее.

Тянется обнять Бэндэбику.

БЕНДЕБИКЕ смотрит на Гульюзюм. Та кричит, хватаясь за челюсть.

Мамбет смущен.

Усман (толкает Еренсе) Иди, иди! (сует ему что-то в руки).

Еренсе. Девушки, помогите мне, пожалуйста!

Усман их подталкивает. Выстраивает хоровод, туда же вводит Гульюзюм.

Начинает петь и танцевать. Водит за собой девушек. Пантомима - изображает, как он ловит птицу на нитку. В конце концов он дает девушкам конец нити. Гульюзюм вместе с девушками сильно дергает, на конце нити висит зуб.

Аксакал. Вот кто достоин тебя - он не только смел, но и мудр! Он тебе пара!

Мамбет от досады ничего не может сказать, уходит.

ЕРЕНСЕ. Ну вот, перепелка спасалась, а лиса своей шубы лишилась! Пойду-ка я, пока цела моя овчинка!

БЕНДЕБИКЕ. Не уходи! Я не шутила! Ты послан мне судьбой, ты - мой нареченный!

ЕРЕНСЕ поражен, не знает, что сказать.

Аксакал подводит Бэндэбику к ЕРЕНСЕ, Еренсе берет за руку Бэндэбику.

Все приветствуют этот союз.

Конец первого действия

Сцена третья

Прошло пять лет после описанных выше событий.

Песня

Край родной был охвачен пожаром войны,

Победить ее не было сил.

Но явился батыр, сын родимой страны,

И пожар потушил, погасил.

Припев.

В этой жизни мы спицы в большом колесе,

Ничего не дано нам взамен.

Отчего ж ты печален, сэсэн Еренсе,

Отчего ты печален, сэсэн?

И родная страна поднялась, ожила,

Как степная трава по весне,

Возглашая хвалу за большие дела,

Что батыр совершил на войне.

Припев.

Поднялась потаенная новая жизнь,

Стало людям светлей на душе.

И печальные жены в объятьях чужих

Позабыли погибших мужей.

Припев.

Поднялись сыновья, словно гибкий тальник,

Стали девушки солнца милей.

С новой силой забил пересохший родник,

Нет воды его сладкой вкусней.

Припев.

Раннее утро. Вершина горы Юмашай-тау. Это наблюдательный пост кары-кипчаков. Здесь стоит большой камень. Появляются ЕРЕНСЕ и Усман, они прибыли для встречи с Бэндэбикой и Гульюзюм.

УСМАН. Да, ЕРЕНСЕ, в этот раз мы с тобой прибыли загодя. Смотри, наших женщин нет!

ЕРЕНСЕ (озабоченно). А где же часовой? Кто сегодня должен быть? (считает про себя).

БЕНДЕБИКЕ. Говорят, по степи бродит акман-токман, вот все и разбегаются в страхе.

УСМАН. БЕНДЕБИКЕ, здравствуй, апай! Какой акман-токман? Сейчас же лето!

ЕРЕНСЕ. Здравствуй, моя драгоценная супруга! Солнце скрывалось за тучами, вот и бродил по степи зимний буран. А как солнце снова появилось, стал тот буран теплым да ласковым. (нарочито озабоченно). Вот только что-то мало ишаков мы встретили в степи. На дальних подступах -были, а подошли поближе- никого нет. Что бы такое могло с ними случиться? И день, и ночь шли они табунами к нашему становищу, а теперь как вымерли.

УСМАН. Ты что, ЕРЕНСЕ, когда это у нас в степи водились табуны ишаков?

БЕНДЕБИКЕ. Ишак, что задумался о смысле жизни, уже не ишак, ЕРЕНСЕ. Он встал на путь познания, и кто знает, до каких вершин доведет его тропа? Он может стать орлом, что путь откроет людям или совой, что таит сокровенные знания о мире и о людях.

УСМАН. Как это ишак может стать орлом или совой? Совсем вы меня запутали!

ЕРЕНСЕ. Просто моя супруга говорит, что все эти тупые паломники,

которые к ней приходят, не совсем безнадежны.

УСМАН. Ах, паломники! Мы тут встретили кое-кого, вот была умора! Расскажи, ЕРЕНСЕ!

ЕРЕНСЕ. Мы тут немного работы тебе убавили, ты уж не сердись.

БЕНДЕБИКЕ. Вы их не обидели? Ведь их так легко обидеть! Они и так столько в жизни потерпели оттого, что жизнь повернулась к ним своей черной стороной!

УСМАН. Да нет, они остались довольны, даже руки лезли целовать.

ЕРЕНСЕ. Это были три брата, шли они от самой Хивы. Отце оставил им семь верблюдов, и велел поделить так - старшему половину, среднему- четверть, младшему - восьмую долю.

УСМАН. И они, дураки, никак не могли поделить!

БЕНДЕБИКЕ. А как бы ты поделил?

УСМАН. Я? Да легко? ( задумывается,что-то считает). ЕРЕНСЕ, у тебя же как-то раз, и получилось, мы еще так смеялись!

ЕРЕНСЕ, Да я просто подарил им одного верблюда, и стало у них восемь верблюдов. А потом и поделил. Старшему досталось четыре верблюда, среднему- два, а младшему - один. А последнего верблюда забрал себе. Во-он он тащится!

УСМАН смеется.

БЕНДЕБИКЕ. Ох вы шутники! Тут у людей жизнь наперекосяк, а они смеются. Как там наши соседи?

ЕРЕНСЕ. Да все хорошо, никто на них не нападал. Что-то они напутали.

Гульюзюм. Усман, а что ты не идешь? Я жду тебя, жду, а он тут лясы точит.

УСМАН. Да мне никто не сказал, да и разговор тут такой интересный!

Гульюзюм. А сам ты не догадался? Здравствуй, Еренсе! (УСМАНУ) Пошли, пошли, видишь, им поговорить надо!

УСМАН. Ну ладно, пошли! (уходят).

ЕРЕНСЕ обнимает БЭНДЭБИКУ.

БЕНДЕБИКЕ. Здравствуй, мой храбрый воин, сильный, как акман-токман!

ЕРЕНСЕ. Здравствуй, мое солнце! Ты у меня самая красивая на свете, самая умная!

БЕНДЕБИКЕ. Как хорошо... Мы вдвоем!.. (обнимает ЕРЕНСЕ). Я так долго жила одна, одна среди людей, и вот появился ты. Теперь моя жизнь полна смысла. Это я тебя ждала. С тобой я хочу быть просто глупой женщиной, чтобы ты меня любил.

ЕРЕНСЕ. Ну вот и будь! А то все время у тебя в голове мысли, мысли!(тревожно) Постой, кажется, кто-то скачет сюда!

БЕНДЕБИКЕ. Где? Ох, напугал! Это же кузнечик! Я уж думала, Гульюзюм возвращается. (пытается поймать кузнечика). Нет, ускакал. Видно, не судьба нам с тобой гулять по лугам, взявшись за руки, слушать соловьев, ловить кузнечиков...

ЕРЕНСЕ. Ну почему? Что же, мы не можем жить, как друугие, спокойно? (обнимает ее). Что ты все время о чем-то думаешь?

БЕНДЕБИКЕ. Тревожно мне, ЕРЕНСЕ. Что-то давно не едет к нам Мамбет -тархан, что-то казахи не дают о себе знать. Вот и ты говоришь, что в степи нет никого. Уже сколько недель ни одного человека с той стороны.

ЕРЕНСЕ. Ох, женушка, вечно у тебя на уме одни подозрения. Этот Мамбет уже никогда не оправится после того, как ты с этой лисы содрала шкуру!

БЕНДЕБИКЕ. Нет, такое не забывается.

ЕРЕНСЕ. Ну, перестань, он неплохой человек, он присмирел. Сама знаешь, сколько он помогает - то сеном, то лошадьми. Подарки вон шлет по праздникам.

БЕНДЕБИКЕ. Это он для отвода глаз. Такие люди до самой смерти помнят все свои обиды. Боюсь я, как бы не придумал он новую хитрость.

ЕРЕНСЕ. Ну ладно, забудь о них, иди лучше ко мне. Мы с моей женушкой не так часто бываем вместе...

БЕНДЕБИКЕ. ЕРЕНСЕ, ты меня не слушаешь.

ЕРЕНСЕ(дурашливо). Слушаю, слушаю, только и делаю, что тебя слушаю.

БЕНДЕБИКЕ. Нет, какой ты все-таки мальчишка!

ЕРЕНСЕ. Я воин, не забывай! Вот когда беда придет на порог, мы с ней сразимся! А пока не стоит раскисать!

БЕНДЕБИКЕ( притворно). Воин, говоришь! А ну давай с тобой сразимся!

ЕРЕНСЕ. Биться или стреляться?

БЕНДЕБИКЕ. Биться!

ЕРЕНСЕ вскакивает, в руках сабля.

БЕНДЕБИКЕ. Гульюзюм, принеси мне саблю. Гульюзюм!

Прибегает Гульюзюм. Она запыхавшаяся и раскрасневшаяся. За ней недовольный Усман.

Гульюзюм. Да, апай?

БЕНДЕБИКЕ. Принеси мне саблю, мы с твоим зятем будем драться. ( подмигивает, делает знак).

Гульюзюм. Да, да, сейчас.

Приносит саблю, уходит за спину ЕРЕНСЕ, встает на четвереньки за его спиной.

БЕНДЕБИКЕ. Защищайся! (делает выпад). ЕРЕНСЕ отскакивает, падает.

БЕНДЕБИКЕ. Ты не ушибся?

ЕРЕНСЕ не отвечает. Она отбрасывает саблю, подходит, наклоняется над ЕРЕНСЕ.

ЕРЕНСЕ обнимает женщину, переворачивает ее на спину, целует.

Гульюзюм уходит, тащит за собой Усмана.

ЕРЕНСЕ. Я тебя победил.

БЕНДЕБИКЕ. Дорогой мой, глупый, разве мы с тобой сражаемся?

ЕРЕНСЕ. Все на свете сражаются друг с другом - ханы, бии, сэсэны, мужья и жены... ( Целует ее).

БЕНДЕБИКЕ. Почему я должна с тобой сражаться? Кому я могу поведать о своих страхах, как не тебе, своему мужу? Ведь ты же мой муж, а я твоя жена! Тебя мне послал аллах! Он услышал мои молитвы.

ЕРЕНСЕ. Аллах послал тебя мне!

БЕНДЕБИКЕ. Какой же ты все-таки глупый! Нет, это я тебя выбрала!

ЕРЕНСЕ (оскорбленно ). Ну уж если и ты думаешь также, как мои враги...

БЕНДЕБИКЕ. Ну не обижайся, ЕРЕНСЕ, прости за глупое слово! Выскочило нежданно-негаданно. Ну неужели даже с тобой наедине я должна быть холодной и величественной, следить за каждым своим словом? Ведь я же женщина, я хочу быть с тобой ласковой и нежной дурой!

ЕРЕНСЕ. Ну если так, раз ты соглашаешься, наверное, пришла пора мне жить своим умом!

БЕНДЕБИКЕ. Ты и так живешь своим умом!

ЕРЕНСЕ. Нет, дорогая жена. Только теперь я начну жить своим умом, я перестану прислушиваться к твоим советам. Хвати, сам справлюсь. Я мужчина, а ты должна быть хозяйкой в доме.

БЕНДЕБИКЕ. ЕРЕНСЕ!

ЕРЕНСЕ. Хватит, жена! Пора нам отправляться! Сама знаешь. Сегодня сабантуй, дел у нас много, а мы и так тут задержались. Ждут нас гости! Идем! А о делах пусть болит голова у твоего мужа!

Уходит.

БЕНДЕБИКЕ, ошеломленная, уходит вслед за ним.

Сцена четвертая

Сцена представляет собой место чуть в стороне от сабантуя. Котлы, на которых варится пища, тюки с пищей и так далее.

На сцене Гульюзюм. Она варит мясо. Входит ее муж УСМАН, он тащит за собой сына лет пяти.

Гульюзюм. Ты чего сюда пришел? Некогда мне. Не до вас. Еще и сына привел. А где старший?

Усман. У свояченицы. А этот расхныкался - хочу к маме, хочу к маме. Да и я чего-то проголодался. Накорми нас, что ли.

Гульюзюм. (сыну) Ну, что ты плачешь? Не плачь. На вот тебе (сует кусок мяса) (мужу) Иди, иди. Уведи его, на вот тебе тоже.

Уходят.

Гульюзюм. Ну все с ума посходили, что ли? Можно подумать, что утром я их не кормила. Даже этот Сарбай выпрашивал мясо. Хвостом крутит, ластится, руки лижет, в ногах валяется. Как пьяный, словно кумыса перебрал на сабантуе.

Входит ЕРЕНСЕ.

Еренсе(мрачно). Накорми меня.

Гульюзюм. Да что это никто не хочет немного потерпеть? Осталось немного до праздничного пира.

Еренсе. Да вот что-то места себе не нахожу, хоть поем, что ли.

Гульюзюм. Ну ладно, пока никого нет. Ты же всегда у нас в заботах.

Еренсе ест. Женщина с умилением смотрит на него.

Гульюзюм. Какой же ты у нас молодец, Еренсе! Как же мы с тобой хорошо зажили, эх! Вспомню те времена, дрожь пробирает, так было плохо! Теперь нас все уважают, никто не осмелится напасть на кары -кипчаков! Всех врагов отразил ЕРЕНСЕ, всем дал отпор! Нас теперь уважают.

Гульсум. Вон, смотри-ка, даже этот подлюка Мамбет-тархан притащился к нам на сабантуй! И вообще столько народу! Как это их всех накормить! Это же когда я все успею?

Еренсе. А где все женщины?

Гульсум. Да я их только что отпустила переодеться и передохнуть чуть- чуть. Тут больно жарко. Да ты не беспокойся, все готово. Скоро будем накрывать.

ЕРЕНСЕ. Хорошо-то оно хорошо (вздыхает).

Гульюзюм. А что это ты вздыхаешь, а, зятек? Недоволен чем?

ЕРЕНСЕ молчит.

Гульюзюм. Ах, как вы хорошо живете с БЭНДЭБИКОЙ. Прямо как два голубка, всегда в согласии, всегда в мире! А БЕНДЕБИКЕ! Как она умна! Сколько в ней мудрости! Как она все понимает хорошо! Вот как-то мне она дала такой совет...

ЕРЕНСЕ вздыхает.

Появляется Усман.

Усман. О, Еренсе! Друг, здравствуй! Как дела? Как я рад тебя видеть! Что-то нам с тобой поговорить-то толком не удается. Все некогда и некогда.

Гульюзюм. Где ребенок, ты, пьяные твои глаза!

Усман. Да все с ним в порядке. Спит. Свояченица за ним присматривает. Утомился, бедняжка. Дай мяса, что ли, есть охота.

Гульюзюм накладывает ему и ЕРЕНСЕ. Усман усаживается есть рядом с ЕРЕНСЕ.

Усман. Давненько мы что-то саблями не махали! Даже скучновато-то как-то стало жить! (обращаясь к Гульюзюм). Знаешь, как мы с Еренсе врагов крошили? Я одного саблей пополам, раз! А он другого из лука! А он уже на меня целился! Как нам верно тогда подсказала БЕНДЕБИКЕ-апай, мол, только через Елан-тау они пойдут, там ждите. И точно! Да, Еренсе?

Гульюзюм. Ой, вы тут посторожите, я тоже сбегаю, переоденусь. Смотрите у меня!

Уходит.

Усман обнимает за шею ЕРЕНСЕ.

ЕРЕНСЕ. Друг, друг! Неужели ты не видишь, что мне не до шуток?

Усман. У казахов тебе не было покоя, здесь ты что-то мечешься... Что с тобой, друг? Сыты, обуты, семья, дети... Чего горевать-то?

ЕРЕНСЕ. А то, что мы в плену, так и не стали людьми, живем не своим умом. Раньше казахи нас пасли, а теперь вот бабы...

УСМАН. Да ты что, ЕРЕНСЕ? Какой плен?

ЕРЕНСЕ. Да ладно.

УСМАН. А ты объясни, ну попробуй.

ЕРЕНСЕ. Все, что я делаю, делаю я по совету моей жены. Отказаться не могу. Умом понимаю, что она права, а сердцем принять не могу. Я мужчина, я должен решать! Меня все уважают, любят, это я понимаю. Но я мужчина, я должен решать! (Вскакивает, ходит по сцене).

Опять, опять мной кто командует! И кто - женщина! Хорошо командует, не спорю. Но живет во мне сомнение. Ничего не могу с собой поделать! Вот она меня любит, любит, а вдруг завтра... Так со мной уже было.

УСМАН. Да, та казашка, которая сперва согласилась, чтобы ты ее украл, а потом рассказала своему отцу...

ЕРЕНСЕ. Эх, что говорить об этом!

Появляются трое слуг МАМБЕТ-тархана.

Первый. О, сам ЕРЕНСЕ! А где же юбки? Известно, что Еренсе без них никуда!

Второй. Ну конечно, когда живешь бабьим умом!

Третий. Ой, мне страшно, он же может рассердиться! Еще прибьет!

Первый. Не прибьет. Он должен сперва услышать мудрый совет почтеннейшей БЭНДЭБИКИ.

Второй. А меня он не побьет, во мне есть казахская кровь. Казахов-то ЕРЕНСЕ побаивается.

УСМАН. Вы это чего? А ну пошли отсюда.

Разгоняет слуг МАМБЕТ-тархана. Они с криками убегают.

Появляется МАМБЕТ-тархан.

МАМБЕТ. Эй, Еренсе, что это твои слуги гоняют моих? Мало тебе, что все в округе тебя боятся?

УСМАН. Я не слуга его, я друг!

ЕРЕНСЕ. Зачем ты их послал, МАМБЕТ? Разве мы не друзья? Разве мало мы выпили вместе кумыса?

МАМБЕТ. Друзья, конечно, да только я их с такими вещами никуда не посылаю. Напились, мерзавцы, и болтают, что народ говорит.

ЕРЕНСЕ. Старик, только из уважения к твоим сединам я прощаю тебе эти слова.

МАМБЕТ(надменно). Я не нуждаюсь в твоем прощении. Если бы не дело к почтеннейшей БЕНДЕБИКЕ, ноги бы моей здесь не было.

ЕРЕНСЕ(раздраженно). Позовите мою супругу. (отходит в сторону, не замечая Мамбета).

Сцена наполняется людьми. Шум, затем появляется БЕНДЕБИКЕ.

МАМБЕТ. Приветствую тебя, почтеннейшая БЕНДЕБИКЕ.

БЕНДЕБИКЕ. И я тебя приветствую, почтенный МАМБЕТ-тархан. Что-то вы запоздали на наш праздник. Сабантуй скоро кончится.

МАМБЕТ. Были неотложные дела, их я даже с собой привез.

БЕНДЕБИКЕ. Ну что же, дела подождут, сегодня праздник. Надо веселиться.

МАМБЕТ. Нет, такие дела ждать не могут.

БЕНДЕБИКЕ. Что же такого могло случиться, что надо забыть о празднике, завещанном нам нашими дедами и прадедами?

МАМБЕТ. Хан Абылхайер прислал весть о себе. Уйдите, говорит, на Ирендык, освободите эти земли, вам же спокойнее будет. Иначе придет с войском и тогда никому не поздоровится.

БЕНДЕБИКЕ. Недобрую весть принес ты нам, МАМБЕТ. Но у нас, слава аллаху, есть кому ответить - на злую весть- силой духа, на злые речи - речами, полными ума. Есть у нас вождь, наш заступник в дни горя и в дни мира.

Все. ЕРЕНСЕ, скажи нам свое слово!

ЕРЕНСЕ молчит. Пауза затягивается.

МАМБЕТ. Так что же я должен сказать хану Абылхайеру?

ЕРЕНСЕ. (поет)

Всеобщее воодушевление.

МАМБЕТ. Сильный враг силен и на расстоянии, его надо уважать. Но если вы решили поступить по своему - мешать вам не стану. Хочу насладиться праздником - зря, что ли, я к вам приехал? Проводите меня!

Вбегает один из кары-кипчаков.

Кары-кипчак. Показались, они уже показались!

Голоса. Скачут! Уже близко! Кто там идет впереди?

БЕНДЕБИКЕ. Идемте на праздник, идемте все.

Все уходят наблюдать, как приближаются всадники. БЕНДЕБИКЕ смотрит на ЕРЕНСЕ, тот дает ей знак остаться. Они вдвоем.

ЕРЕНСЕ. Через два дня полетят бараньи головы, только подставляй котлы. Тогда они забудут про наши земли!

БЕНДЕБИКЕ. Я думаю, что на каждой тропе сидят в дозоре люди Мамбета. Каждый твой шаг будет известен Абылхаеру.

ЕРЕНСЕ. Ничего, пусть знает. Дело мужчины сражаться. Хватит сидеть возле твоей юбки.

БЕНДЕБИКЕ. До сих пор народ почитал тебя за то, что ты вершишь святое, правое дело. Нападать первым - это значит сделаться злодеем в глазах народа.

ЕРЕНСЕ. Я уже говорил тебе, что я воин, что теперь буду жить своим умом. Так что хватит об этом. Поеду в степь, разобью казахов... Может, тогда сердце успокоится.

БЕНДЕБИКЕ. Ты все еще не можешь забыть ту казашку... Крепко же она обидела тебя... И на меня хватило...

ЕРЕНСЕ. Не мучай меня, БЕНДЕБИКЕ, я тебя люблю, но это выше моих сил. Мне кажется, что каждый, кто видит меня, говорит за моей спиной - вот тот самый ЕРЕНСЕ, которого баба сделала человеком! Повезло ему, повезло!

БЕНДЕБИКЕ. Пойми же, пока не придет лихая година, люди злы и жестки друг к другу. И только когда враг встанет у ворот, когда ногой наступит на грудь, они перестают клеветать на своих вождей и начинают кричать: "Помоги, спаси!" Сколько раз со мной бывало такое... Я ведь терпела. Терпи и ты. Ты вождь, ты сэсэн. Такова наша участь.

ЕРЕНСЕ. Нет, я терпеть не буду.

БЕНДЕБИКЕ. Да, я это знаю. С юных лет в тебя, словно зерно, заронили мысль - ты мужчина, ты должен быть сильным, ты должен быть главным. И вот это зерно проросло и дало всходы. Ты меня не послушаешься, нет. Но почему, почему мы живем в таком жестоком, таком мужском мире! Я бы все устроила иначе! Как же мне быть? Ведь я уже потеряла брата. Я не хочу терять тебя.

ЕРЕНСЕ. Тогда я потеряю себя.

БЕНДЕБИКЕ. Я знаю, прости. Больше я не буду тебе перечить. Иди и пусть будет то, что будет. Прошу тебя только об одном - в минуту самого тяжкого позора, когда ты увидишь над собой нож, которым тебя захотят прирезать как глупого барашка - засмейся!

ЕРЕНСЕ. Меня? Прирезать? Как барана? Меня? Ха-ха-ха!

Стоит посередине сцены, расставив руки подняв руки к небу.

Конец третьей сцены.

Сцена четвертая

Внутреннее убранство юрты. Гульюзюм готовит еду. Входит Гульсум.

Гульсум. Сестра! (плачет).

Гульюзюм. Здравствуй! (обмнимаются). Вернулась наконец? Плохо на чужбине-то? Как там родители твоего мужа?

Гульсум. Ой, плохо! А разве ты не получила весточку от меня? Бродячий торговец неделю назад сказал, что отправляется сюда. Как Усман?

Гульюзюм. Нет вестей от Усмана. Нет вестей от ЕРЕНСЕ. Ушли они в набег и пропали. (плачет). И весточки твоей я не получала.

Гульсум. Как это они могли пропасть? Ведь ЕРЕНСЕ такой храбрый и умный! Ах, да! Мы в дороге встретили людей МАМБЕТ-тархана. Они не хотели нас пропускать, да там знакомый оказался, Сабир, ну тот, что за меня сватался, смешной такой, он еще шепелявит. Ты, говорит, смотри, я все еще не женат! Такой смешной! Ну, и пропустили.

Гульсум. Да ты что! То-то у нас на летнем яйляу уже несколько дней никто не появляется! Все паломники куда-то запропали! Надо сказать БЕНДЕБИКЕ.

БЕНДЕБИКЕ. (появляется из-за занавески). Я это знаю. Здравствуй, Гульсум. Как ты съездила?

Гульсум. Здравствуй, БЕНДЕБИКЕ-иней! Слава богу, родители мужа здоровы. Но откуда ты знаешь?

Голос МАМБЕТА. Эй, есть кто живой. А, вот вы где!

БЕНДЕБИКЕ. Здравствуй, МАМБЕТ-тархан. С чем пожаловал к нам?

МАМБЕТ. На этот раз прибыл я к вам с худыми новостями. Человека встретили в степи. Думаю, что будет полезно их узнать первой.

БЕНДЕБИКЕ. А когда же вы нам привозили хорошие вести? Присаживайся! Гульюзюм, налей гостю чай.

МАМБЕТ. Удивляюсь я твоему спокойствию, БЕНДЕБИКЕ. Неужели тебе не интересно, что случилось с твоим мужем и всеми мужчинами вашего рода, что ушли в поход?

Гульсум вскрикивает.

БЕНДЕБИКЕ. Я просто хочу накормить того, кто принес нам худую весть. Может, тогда ты станешь хотя бы немного добрее к нам, своим жертвам. Попробуй этот сак-сак, его готовили добрые руки.

МАМБЕТ. Ну что же, тогда ладно. Пусть еще немного побудут мир и спокойствие в этом доме. А ты (обращается к Гульсум) иди, позови всех. Разделим горе, тогда и тяжесть его покажется меньшей, не правда ли, о мудрейшая?

Мамбет выпивает чашку, просит другую. БЕНДЕБИКЕ наливает чай, передает ему.

Постепенно юрта наполняется людьми - это женщины и старики.

МАМБЕТ. Третьего дня встретил я в степи казахов. Это были люди Абылхаер-хана. Они мне сказали, что какие-то иштяки пришли на их землю за барымтой. Казахи их догнали и всех убили. Это был ЕРЕНСЕ, это были люди, которые ушли с ним.

Женщины и старики закрывают лица. Молчание.

МАМБЕТ. Ну что же будем делать теперь, кары-кипчаки? И снова пришел я к вам с добром, с открытым сердцем. Ведь я же зять вашего рода, и зла на вас не держу. Хочу протянуть вам в трудную минуту руку помощи. Идите ко мне, в мой стан, я возьму вас под свою защиту.

БЕНДЕБИКЕ. Дай нам свыкнуться с нашим горем, не торопи нас, МАМБЕТ-тархан!

МАМБЕТ. Я вас не тороплю. Жизнь торопит. Вон она гонит тучи по небу. Скоро прольются на землю ядовитые осенние дожди, а потом повсюду ляжет белый снег. Кто вас тогда защитит? Ваши мужчины полегли в чужих степях! Не послушались они тебя, БЕНДЕБИКЕ, не послушались. А вот я бы слушал тебя всегда, я же всю свою жизнь только и мечтал, чтобы сидеть и слушать тебя.

БЕНДЕБИКЕ. Не время говорить о таких вещах.

МАМБЕТ. А когда же будет время? Когда оно придет? Ведь я уже скоро стану стариком, так последние свои дни хочу прожить как мужчина. Давно я думал о том, чтобы объединить наши роды. Ты этого не хотела. Ты была против. И что теперь? Где же теперь сила твоего рода?

Голоса. Что теперь будет с нами? Что будет с нашими детьми?

БЕНДЕБИКЕ делает знак, чтобы все успокоились.

МАМБЕТ. Да, что теперь будет с вашими детьми? А я это откуда знаю? Спрашивайте у нее? (показывает на БЭНДЭБИКУ). У нее спрашивайте, почему ее муж не послушался мудрого совета и повел ваших мужчин в степи! Хотя что теперь у нее спрашивать? У мужчин ваших спросите, чьи кости теперь белеют в степи, как кости псов, что отбились от стаи и были загрызены волками.

А в степи их еще много бродит, волков в человечьем обличье. Налетят и поминай как звали. Люди! Я пришел к вам с миром, я протягиваю вам руку дружбы! Объединимся, и я со своими воинами о вас позабочусь.

Гульюзюм. Мы кары-кипчаки, и останемся кары-кипчаками.

МАМБЕТ. Сегодня можно быть кары-кипчаком, но только мертвым кары-кипчаком. Все, больше нельзя вам думать о себе! Подумайте о детях своих! А если вы думаете, что БЕНДЕБИКЕ, как в тот раз, найдет выход, обхитрит меня- не надейтесь! Тут уже никакие хитрости уже не помогут.

Вы уже три дня в кольце моих верных воинов. Никто не может к вам прийти. Будете сопротивляться - убьем вас всех и скажем, что убили вас казахи. А что скот у нас - так мы этот скот у казахов отбили!

БЕНДЕБИКЕ. Расскажи нам, как они умерли.

МАМБЕТ. Да уж, я поинтересовался, что там с ними случилось. Их догнали и всех положили, всех перебили.

БЕНДЕБИКЕ. Дай нам время подумать. Три дня.

МАМБЕТ. Это много. Мои люди не захотят столько ждать. И я не захочу столько ждать. Они уже готовы ворваться с саблями наголо. Но мы же башкиры. Мы же все родня. Мы должны решить все полюбовно, сразу.

Аксакал. БЕНДЕБИКЕ! Раз такое дело, видно, надо нам соглашаться. Что же теперь можно придумать? А ведь мы должны жить. Ведь у нас дети, внуки...

БЕНДЕБИКЕ. Дай нам время, три дня. На исходе третьего дня мы дадим тебе ответ.

МАМБЕТ. Нет, я ждать не буду. Я хочу услышать ответ сейчас же.

БЕНДЕБИКЕ. У нас нет веры тому, что ты говоришь. Как мы проверим, правду ты сказал или нет? Дай нам время - мы пошлем нашего человека в степи - узнать, что там случилось.

МАМБЕТ-ТАРХАН. Это легко сделать. Сегодня мои дозоры как раз остановили такого человека. Эй там!

Вводят Усмана.

Гульюзюм. Усман!

БЕНДЕБИКЕ смотрит на Усмана.

МАМБЕТ- тархан. Говори, откуда ты шел.

Усман. Из казахских степей.

Мамбет-тархан. Расскажи, что ты там видел.

УСМАН. Казахи нас встретили в степи, сразу за Яиком. Их было много, поэтому мы не стали драться. Их аксакалы решили, что ЕРЕНСЕ должен бороться с казахским батыром. Если победит казах - тогда должны были убить ЕРЕНСЕ. Если победит ЕРЕНСЕ - всех башкир должны были отпустить с миром.

Гульюзюм. И кто победил?

УСМАН, Видно, родная земля и правое дело помогали тому казаху - он одолел ЕРЕНСЕ.

Все ахают.

БЕНДЕБИКЕ. Расскажи, что было дальше.

УСМАН, Тогда аксакалы сказали - убейте предводителя! И вот когда ЕРЕНСЕ лежал на земле поверженный, когда надо ним блеснул нож, которым его собрались зарезать, как барана, он вдруг захохотал!

Мамбет-тархан. Ну что, вам интересно узнать, как его зарезали? Может, хватит?

БЕНДЕБИКЕ. Продолжай, Усман!

УСМАН. Аксакалы и народ стали кричать - не убивайте его, пусть скажет, почему он смеется! И тогда ЕРЕНСЕ рассказал им, что его жена БЕНДЕБИКЕ говорила ему - не ходи воевать с казахами. Защита страны - подвиг, захват страны - подлость, так говорила она. Кто не понимает этого, обречен испытать самый большой позор в своей жизни. Она оказалась права!

Мамбет- тархан. Ну что, вам хватило этого? Хватит уже, соглашайтесь на мои условия, люди.

БЕНДЕБИКЕ. Что было дальше?

УСМАН. Тогда аксакалы сказали - Знаем, знаем БЭНДЭБИКУ! Мы слышали, что она мудрейшая женщина, авлия. Она, оказывается, и вправду авлия! В честь нее, такой женщины, мы всех освобождаем и отпускаем с миром!

Все поражены.

Мамбет-тархан. А что же Абылхайер -хан?

Усман. Абылхайер-хан, когда узнал, что это ЕРЕНСЕ, разозлился и приказал всех убить. Был там один башкир среди них, который тоже подговаривал убить кары-кипчаков, а земли наши и скот поделить между казахами и его племенем.

Все. И что, что было потом? Их убили?

УСМАН. Аксакалы сказали ему, что не дадут этого сделать. У человека порой не бывает брата, а сосед у него есть всегда. Они тоже устали от бесконечной войны.

Шум за сценой.

Гульюзюм. Так они живы?

Усман. Да.

Мамбет- тархан. Что? Мне ты сказал, что они мертвы.

Усман. Я тянул время.

Мамбет-тархан. Тогда где же они?

ЕРЕНСЕ (появляется вместе с остальными мужчинам). Мы здесь!

Все поражены.

МАМБЕТ-ТАРХАН. Ты же погиб! Тебя убили!

ЕРЕНСЕ. Ты думал, что мы погибли. Клянусь, я и сам так думал! Но благодаря мудрости моей жены я спасся, спаслись мы все! Не беспокойся, Мамбет- тархан, твои слуги предпочли не ввязываться в драку, когда увидели, что мы возвращаемся. Они сбежали.

ЕРЕНСЕ подходит к БЕНДЕБИКЕ.

ЕРЕНСЕ. Здравствуй, дорогая жена! Спасибо тебе, ты меня спасла!

Гульюзюм. Зачем, зачем ты не послушался Бэндэбику-апай! Сколько ты нам горя принес! Думаешь, легко ночью лежать в юрте и думать, как вы там!

БЕНДЕБИКЕ. Успокойся, Гульюзюм. Забудем об этом. Если бы мы не прощали друг другу горя, земля бы потонула в крови. Все прошло, успокойся!

Аксакал. Но кто же был тот башкир, что хотел вас убить?

ЕРЕНСЕ. Он с нами. Казахи выдали нам его в знак вечного мира. Приведите его.

Приводят. Это сын Мамбет-тархана.

ЕРЕНСЕ. Это он сообщил казахам, что мы идем на них в набег, не так ли? И сделал это по твоему наущению! Давно ты хотел прибрать к своим рукам наш род, давно копил злобу против нас. Пять лет назад твоя хитрость удалась...

Мамбет-тархана хватают батыры.

Аксакал. Кровь наших сыновей требует мести!

Голоса. Отомстим. Смерть им! Пойдем на них в набег!

БЕНДЕБИКЕ. Нет, нет, отпустите его. Пусть он уходит.

Голоса. Нет, смерть! Месть!

Бьют Мамбет-тархана и его сына.

БЕНДЕБИКЕ. ЕРЕНСЕ, Гульюзюм, Гульсум, помогите мне! Скорее!

Начинает обкладывать камнями свою юрту.

Люди постепенно обращают на это внимание.

Голоса. Что это, что ты делаешь, БЕНДЕБИКЕ?

БЕНДЕБИКЕ. Ваши сердца ожесточены, вы хотите мести - ну что же! Пусть я умру за них, за тех несчастных, обманутых людей, что послушались своего тархана. Может, тогда ваше сердце успокоится, и вы вспомните, что вы люди.

Голоса. Еренсе, ты что, хочешь смерти своей жене?

ЕРЕНСЕ. Я так ее люблю, что теперь сделаю все, что она скажет.

Аксакал. Стойте, стойте! Люди, не допустим, чтобы от нас ушла наша БЕНДЕБИКЕ!

Голоса. Простим! Простим! Пусть Мамбет уходит! Идите, вы свободны! Мы не держим на вас зла!

БЕНДЕБИКЕ. Мамбет, отныне никто не поверит тебе и твоему сыну, никто не назовет вас своим другом. Люди, с которыми ты будешь жить по соседству, будут остерегаться тебя! Не знаю, есть ли на свете кара горше, чем эта. Люди! Пусть они станут живым назиданием тем, кто наживается на горе своего народа!

Мамбет и его сын уходят.

ЕРЕНСЕ. Люди, моя дорогая жена! Как я рад вас всех видеть! Не думал я, что еще суждено мне такое счастье - жить в мире на родной земле! Ничего нет выше этого!

(Поет).

Оглядывается, его душат слезы.

АКСАКАЛ. ЕРЕНСЕ, ты смог подняться выше обид, ты спас людей, словом своим ты дал людям цель в жизни, песней своей воодушевил, примером своим предостерег и обнадежил. Каким же именем мы назовем такого человека, ямагат?

Все. СЭСЭН!

Аксакал. Отныне имя тебе будет ЕРЕНСЕ- сэсэн!

Голоса. Счастлив будь, Еренсе-сэсэн! Живи долго нам всем на радость!

Усман. Эх, как хорошо! Мы дома! Мы у себя дома. На родной земле! На родине-то всегда лучше. А если бы еще бишбармаку навернуть, да еще кумысом запить! Гульюзюм, я вот по твоему бишбармаку соскучился! Готов съесть целого быка!

Гульюзюм. По мне он не соскучился! А по моему бишбармаку очень даже! Стынет твой бишбармак. Зря я с ним мучалась целый день!

Голоса. Не зря, не зря! Этому Усману только бы пожрать! Тебе волю дай, ты бы съел все стадо!

Голоса. Нет, он бы копыта и шерсть оставил!

Голоса. Ну да, смотри какой он обжора!

Так, перекрикиваясь, шутя друг над другом, они уходят со сцены, возвращаясь к мирной жизни.

Конец.