Аннотация: Это последняя повесть о Бесси и Хоуке. На этот раз мы встречаемся с нмми при обстоятельствах более чем реальных. И ещё. Человека, послужившего прототипом Бесси, уже нет с нами. В память о ней.
1
Хоук сидел на рюкзаке в тени фигового дерева, выросшего прямо из лаза в пещеру, курил и думал о том, что надо бы переодеться и идти к машине. Но ничего из задуманного делать не хотелось. Анорак и штаны были покрыты мелкой, похожей на тальк, пылью. За прошедшие столетия её слой, толщиной в несколько сантиметров, покрыл переходы и полы "залов". Во многих местах передвигаться приходилось на четвереньках, цепляясь капюшоном за свод, и пыль плотно прилипала к одежде.
Природа хорошо постаралась, скрывая вход в пещеру. На принесённой дождями земле, выросла фига. Вокруг входа густо разросся кустарник. Десяток узких ступенек, уводящих к чернеющему двумя метрами ниже, входу можно было заметить, только подойдя вплотную. Круглый камень, диаметром чуть больше метра, когда-то закрывавший вход, навеки застыл в крайнем положении, открывая чёрный прямоугольник входа. За ним, в настороженной темноте, был небольшой "зал" с пятнами копоти на потолке, очагом, вырубленными в стенах горизонтальными нишами и тремя лазами, уводившими вглубь холма.
Хоук докурил, по привычке засунул окурок под ближайший камень, и, стряхнув с одежды пыль, начал переодеваться.
Вокруг разгоралось утро. Солнце уже выглянуло из-за вершины противоположного холма, осмотрелось и начало свой привычный путь по светло-голубому небу. А в небе, выписывая замысловатые вензеля, кружился ястреб.
"Тоже пропитание ищет. Только он в небе. А я под землёй" - подумал Хоук, глядя на виртуозный полёт птицы. Отряхнув пыль с рюкзака, он начал спускаться к просёлочной дороге, петлёй огибавшей подножье холма. До машины предстояло пройти около километра. Вообще-то, к холму можно было подъехать, но Хоук, на всякий случай, решил этого не делать. И оказался прав.
У его, видавшего виды, "самурая" стояла "тойта" пограничников. Это был залёт. Потому что, в рюкзаке у Хоука лежали две катушки для металлоискателя, блок управления и индикации к нему же, и складная лопатка. Но с этим можно было отбиться. Мол, да, искал, но ничего не нашёл. Но в одном из нагрудных карманов жилета-разгрузки лежал медный с позолотой браслет, найденный в одном из "залов". А это уже суд и срок.
Хоук, медленно дотянулся до кармана, достал браслет и уронил его прямо на дорогу. Из соседнего кармана достал сигарету и закурил. До машин оставалось метро сто.
Возле "самурая" стояли двое. Один сделал несколько шагов навстречу Хоуку, а другой зашёл за "самурай" и, как-то самой собой, ствол его винтовки оказался над крышей машины. При этом пограничник, ожидавший Хоука, сектор стрельбы своему напарнику не перекрывал. В "тойте" открылась задняя дверь и за ней появился третий патрульный. Тоже не с букетом цветов. "Какой-то Голливуд!" - успел подумать Хоук. - "Номер машины они давно проверили. Моё имя и фамилию знают. Присматриваются, что ли?".
Как и следовало ожидать, беседа с патрульным началась с проверки документов. Потом пошли традиционные вопросы: "всё нормально?", "где был?", "что видел?". В иврите нет обращения на "вы", что, впрочем, мало меняло ситуацию. Потом, мощным крещендо прозвучало - "покажи оружие и что в рюкзаке". "П...ц" - молнией мелькнуло в голове у Хоука.
Он медленно достал из кобуры за поясом свою "берету", вынул магазин, передёрнул затвор и положил оружие на капот "самурая". Потом, также медленно, снял рюкзак и расстегнул "змейку" одного из отсеков. Рюкзак был несерьёзный, для школьников. Потому как с настоящим рюкзаком не везде можно было пролезть. Да и не нужен он был в пещерах.
Сверху лежала одежда, которую Хоук только что сменил. Патрульный первым делом осмотрел "берету", понюхал ствол. Потом запустил руку в отсек рюкзака. Но там, кроме одежды, была только запасная бутылка воды.
С таким подходом патруля к проверке, Хоука, скорее всего, накрыли бы. Но, видимо, ещё не пришло его время. Потому что в "тойте" заговорила рация и патрульных как ветром сдуло. Напоследок Хоуку посоветовали быть осторожным. "А как же!" - мысленно воскликнул Хоук в ответ и подумал, что происшествие с патрулём - это знак. Надо сделать паузу или, вообще, отказаться от затеи. Работать в прямой видимости границы с Территориями - это двойной риск.
"Тойта" лихо развернулась на просёлке и, пыля всеми своими колёсами, скрылась за ближайшим холмом. Хоук вернул на место пистолет и сходил, подобрал браслет. Потом забросил рюкзак на заднее сидение, развернул машину и поехал в сторону шоссе. Путь домой занимал всего пятьдесят минут.
"Что-то надо поставить." - думал Хоук, привыкший ездить под музыку. - "Джо Кокера. Потому что сегодня надо выпить. В следующий раз, перед заходом в пещеру, машину оставить или в поселении, или на заправке, или на стоянке. И не лениться, а идти к месту пешком, потому что, второй раз этот номер не пройдёт".
Как только под брезентовой крышей "самурая" раздался хриплый баритон Кокера, по необъяснимому закону возникновения ассоциаций, Хоук вспомнил тот разговор с Бесси, из-за которого этим утром он оказался в одной из пещер национального парка Адулам.
2
"Пещерная эпопея" началась со звонка Бесси.
- Аллан, дарлинг! - раздалось из телефона и, в переводе с арабо- английского, означало "привет, дорогой".
- Аллан! - по привычке ответил Хоук. - Какие у нас новости? Святой Грааль будем искать или вы его уже изготовили?
- Я тебя умоляю! Грааль - это попсовые заморочки жёлтой прессы. Мы так низко не опускаемся. Я чего тебе звоню. Мишку помнишь? Ну, по Киеву ещё. Так вот. У него в пятницу юбилей. Гуляют все.
- Меня никто не приглашал, - быстро вставил Хоук.
- Оставь! Кто там кого приглашает? Считай, что я тебя пригласила. "Мамаево попоище" будет сотрясать окрестности на хребте над Эштаолем. Ты знаешь это место. Заезд от цомета (цомет- перекрёсток, ивр.) Шимшон по сорок четвёртому квишу (квиш - шоссе, ивр.) вправо наверх. Знаешь?
- Знаю, знаю. Но что-то меня не тянет. Ты же знаешь эти юбилеи - все на машинах. Ни выпить, ни закусить. Разве что с ночёвкой заехать, - ответил Хоук.
- Но там, по-моему, ночевать не с кем, - хохотнула в ответ Бесси. - Мишкина жена терпеть не может одиноких женщин в компании.
- А тебя как допустили? - не удержался от вопроса Хоук.
- Я, в её понимании, не женщина. Я - друг. К тому же, ты мне будешь за кавалера.
- Ну, из меня ещё тот кавалер, - усмехнулся Хоук в ответ.
Последнее время они редко встречались. Дела шли не очень.
Хоук уже подумывал о том, чтобы устроится на постоянную работу на какой-нибудь заводик. Но мысль о том, что его жизнь будет запряжена в хомут ежедневного расписания, отравляла жизнь. Был и ещё один аргумент в пользу трудоустройства. Хоук, чтобы обеспечивать необходимые платежи, периодически вкладывал на счёт в банке некоторые суммы. Если бы управление подоходным налогом заинтересовалось их происхождением, то могли возникнуть очень большие неприятности. Потому что сыщики там - сущие звери.
Понятно, что при таком источнике доходов, ни о каких кредитных карточках и покупках он-лайн не могло быть и речи. И такая "подпольная" жизнь начинала надоедать. Совсем другое дело, когда на счёт ежемесячно заходит определённая сумма денег с пометкой "зарплата". Всё - ты легализован! Ты - честный труженик, считающий каждую копейку и откладывающий такую же копейку на "чёрный день" или на старость. Чтобы потом жить в этой старости, также подсчитывая каждую копейку и экономя на всём. Вот такая вот "счастливая" жизнь. Твою мать.
Так бы оно и было, если бы не что? Правильно. Если бы не арендованная ячейка в хранилище банка. Её содержимое уже сейчас позволяло прикупить "хижину дяди Тома" в каком-нибудь захолустье Восточной Европы и, в случае чего, успеть унести туда свои ноги.
Хоук запретил себе брать деньги из ячейки. Ни при каких обстоятельствах. Это был его пропуском другую жизнь.
Пятница началась, по установившемуся распорядку, с бытовых хлопот. Уборка, закупка в супере, готовка. Обрасти грязью, питаться случайным образом и всякой дрянью из полуфабрикатов, по мнению Хоука, означало поставить не себе крест. И он знал людей, которые, из схожих обстоятельства, так и не выбирались. Или, для решения бытовых проблем, женились случайным образом.
Обычно, исполняя "шаманские танцы" у плиты, Хоук позволял себе выпить пару-тройку рюмочек или банку пива. Но в эту пятницу об алкоголе не могло быть и речи, поскольку предстояло ехать на юбилей. Хоук сразу же решил, что не останется ночевать в лесу. Свою водку можно было выпить дома и ночь провести в нормальной постели, а не в спальнике.
Не зная чем занять себя, Хоук поехал в лес пораньше, чтобы пораньше и уехать. Это было не в традициях. Обычно народ приезжал, когда ему удобно, переделав с утра все нужные дела. Время, назначенное виновниками торжества, носило чисто символический характер.
Свернув с шоссе на просёлочную дорогу, что вела к террасе со столиками. Хоук проехал по серпантину около километра среди сосен, кипарисов и эвкалиптов. В одном месте, поставив машину на обочину, он присел на придорожный валун и, рассматривая гряду лесистых холмов, закурил. Вспомнил фотографии этих мест конца сороковых годов прошлого столетия. Ни деревца. Только оливковые рощи в распадках. А теперь просто "швейцария" какая-то.
Юбиляр и сопровождающие его лица, уже были на месте. Все суетились. В двух мангалах над углями колыхалось небольшое пламя. На, застеленных одноразовыми скатертями, столах уже просматривался узор из баночек, упаковок и коробок. Отдельно, у могучей сосны, стояли сумки-холодильники с напитками.
Хоук поздравил юбиляра и увидел, что тот уже начал праздновать с утра. И было ему хорошо. По правилам хорошего тона надо было помочь в сервировке и подготовке. Хоук нарезал, указанный супругой именинника, салат и стал к одному из мангалов. Надо было не пережечь угли.
Тем временем, народ прибывал.
Хоук был знаком с половиной приглашённых. Ну, как знаком? Встречался на разных сейшенах, на фестивалях, в домашних компаниях. Пока ещё он ездил по всем этим собраниям. Половину из знакомой половины, он знал ещё по прошлой жизни. Когда все эти солидные мужчины и женщины, уже давно успокоившиеся в материальном благополучии, были молодыми людьми, увлекались авторской песней и путешествиями по Большой стране. Читали то, что ещё совсем недавно читать было запрещено и обсуждали Систему, которая, набирая обороты, вот уже несколько десятилетий катилась к своему краху. И когда этот крах стал неминуем, они, не дожидаясь "бессмысленного и беспощадного" и, не веря в никакие декларируемые реформы, собрались и уехали. Кто раньше, кто позже.
Здесь тоже был далеко не рай. Но молодость и задор сделали своё дело. А время, конечно, ушло. Ушли в прошлое рюкзаки, подвесные системы с карабинами и байдарки. Теперь речь шла об особенностях сервиса в гостиницах Великобритании и аренды машин в Германии, о венской картинной галерее, о достопримечательностях Сицилии и том, что отдых в Греции и Турции смертельно скучен и надоел. Хоук понимал, что своё нынешнее социальное положение эти люди заработали своим трудом. Плюс другие условия, востребованность и немного везения. Но почему то, с каждой встречей, он чувствовал, что ему не интересно то, что эти люди обсуждали. Может потому, что сам он ни о чём подобном рассказать не мог.
В этой компании он считался полузабытым персонажем, где-то оступившимся на этой жизненной тропинке и теперь бредущим неизвестно куда без карты и компаса. По известным причинам, Хоук не старался изменить это "общественное" мнение. Хотя, в чём-то они были правы - как жить дальше и чем наполнять свою жизнь Хоук не знал.
К моменту, когда он зажарил порцию крылышек и маринованных куриных ножек, две сетки с потрошками и партию миниатюрных шашлыков с сердечками, поляна была уже заполнена и над ней стоял неровный гул многочисленных бесед, прерываемый всплесками смеха. К счастью, один из гостей сменил его "у плиты" и Хоук пошёл угощаться со "шведского" стола.
После нескольких необязательных "привет, привет" и вопросов "как дела?", не требующих ответа, Хоук, с одноразовой тарелкой и холодной банкой пива, оказался на краю поляны у своего "самурая". Он открыл дверцу, сел на сидение и принялся за трапезу. Народ "гудел".
Бесси он обнаружил случайно. Она очень изменилась за те месяц-полтора, что Хоук её не видел. Похудела, сменила имидж. Куда делись армейские ботинки, порезанные джинсы, футболка с надписью "Pank not died" и лёгкий беспорядок с причёской? Лёгкие брюки, фантастическая блузка с широкими рукавами и широкополая летняя шляпа. Шляпа и Бесси! Что-то очень сильно качнуло этот мир. Бесси пробиралась сквозь толпу с бокалом белого вина, кому-то улыбалась, с кем-то обменивалась репликами. Хоук окликнул её и помахал рукой.
3
- Привет! Тебя не узнать! Шикарно выглядишь! - приветствовал её Хоук и, наверно, не совсем удачно.
- Ты хочешь сказать, что раньше я была "ужас, ужас", а теперь "мимими"? - улыбаясь, ответила Бесси.
- Нет, конечно! Но такие метаморфозы!
- В том то и прелесть всей этой суеты, Хоук, что можно изменяться, а не застыть в неизменности форм и удручающей скуке, раз и навсегда приобретённого образа. Не хочешь пройтись?
- Давай. До шоссе или куда поближе? Тут, метрах в пятидесяти выше, есть ещё одно такое место.
- До места. Я на каблуках. Мне до шоссе не дойти.
Хоук прихватил свою полупустую банку пива, и они не спеша пошли по просёлочной дороге.
- Никак не могу привыкнуть к твоему новому имиджу - сказал Хоук, когда они устроились друг против друга за длинным деревянным столом, предназначенном для пикников.
- Да, Хоук, пришло время перемен, - ответила Бусси, чуть тронув улыбкой уголки губ. - Что хочу тебе сказать? Мы знаем друг друга достаточно давно и, кроме того, осуществили несколько удачных проектов. И "бронзовая леди", и "рукопись" - это было красиво. И только поэтому я расскажу тебе то, что в другой ситуации никогда бы не рассказала.
Бесси посмотрела на Хоука, проверяя, насколько внимательно он её слушает, пригубила из бокала и продолжила.
- Мой шеф месяц назад отправил семью в Штаты. Я узнала об этом случайно. Само по себе, это событие мало о чём говорит. Но! Буквально сразу же он продал свой особняк. Это эвакуация, Хоук.
- Ну и что? Он же не первый, кто стремительно покидает страну, правда?
- Да. Не первый. Но тут вот какая штука. Ты же понимаешь, что мы работали не только с тобой. Разные у шефа были источники. И вот, где-то месяца два тому назад, у нас накрыли одного из "копателей". Накрыли по-глупому. Был заказ поднять кое-что на поле возле Карней Хиттим.
- А что там можно поднять? - искренне удивившись, перебил Хоук. - За полвека всё перепахано киббуцниками. Там зона интенсивного земледелия. И, вообще, девятьсот лет прошло. Там до нас масса народа перебывала. Или поверили рассказу участника битвы, что он всё-таки успел зарыть Крест на холме? Так он же ездил туда с тамплиерами потом и ничего не нашли. А Аль-Камиль, предлагая крестоносцам вернуть Святой Крест, скорее всего, блефовал.
- Хоук! Остановись! - продолжила Бесси. - Там человек, фанатик своего дела. Начитался он достаточно. И о битве у Корней Хиттим, где был потерян Святой Крест, и о Салладине, который, кстати, тоже предлагал его на обмен, и о 5-м крестовом походе с осадой Дамьетты. И Саладин, и Аль-Камиль и все эти последующие султаны понимали, что значит для христиан Святой Крест, но, почему-то, он, после 1218 года, больше нигде никем и никогда не упоминается. А ситуаций для торга хватало. Так что, шансы что-нибудь найти у него были.
- И что дальше? - поинтересовался Хоук.
- На рассвете его заметил кто-то из местных жителей. Не туристом, гуляющим с фотоаппаратом, а с металлодетектором. Вызвали полицию. Видимо, он, с перепуга, рассказал всё и даже то, чего не знал. Понятно, что те уцепились, поскольку скандал мог получиться громким, а полиция такие дела любит. Шеф, вначале, не обратил особого внимания на эти неприятности. Такие дела возникали и раньше, но как-то полюбовно решались, мол "знать не знаем, никогда не видели, а задержанный клевещет со страху". Но в этот раз, что-то не сработало. В общем, как говорится , "ничто не вечно под луною завёл хирург издалека".
- То есть, мы прекращаем сотрудничество? - удивлённо спросил Хоук и хлебнул из банки.
Бесси провела пальцем по трещине в одной из досок, смахнула с рукава сосновую иголку и посмотрела в глаза Хоуку.
- Я тебе говорила в самом начале, что из этого бизнеса просто так, махнув ручкой "привет, привет", не уходят. Потому что все достаточно много знают. Да и шеф в этом деле несколько десятилетий и вряд ли у него получится раствориться, вот так вот, в небытие. Поэтому, скорее всего, сотрудничество продолжится, но в новых формах и после некоторой паузы.
- Ну, а ты как?
- Я? Я хочу всё изменить, Хоук. И для этого есть определённые предпосылки. Я пока не буду тебе всё рассказывать. Не потому, что не доверяю, просто боюсь сглазить. Пусть получится то, что я хочу. Оставим пока эту тему, давай перейдём к главному.
- А что, ещё что-то есть? - усмехаясь, спросил Хоук.
- Есть. Я вчера встречалась с шефом. Так. Посидели в кафешке. Поговорили . Лаборатория моя, сам понимаешь, перенесена в другое место и в известном тебе особняке я уже не появляюсь. В числе прочих тем затронули объекты продажи, аукционы и частные заказы. И тут выяснилось следующее. Ты, конечно, об антиримском восстании Бар Кохбы читал? Три года свободы, затем, поражение и геноцид. И всё это во втором веке нашей эры. Так вот. То, что повстанцы чеканили свои монеты, ты тоже знаешь, да?
- Конечно. Я и бронзу встречал и серебро. Сохран разный. Если в пещерах, то состояние нормальное. Там же сухо и температура приблизительно постоянная. Но встречались и монеты, сплавившиеся в комок. Римляне же всё выжигали там.
- Хорошо. Так вот. Повстанцы своего металла для чеканки монет не имели. Они просто перечеканивали римские монеты. И денарии и тетрадрахмы. Добра этого найдено - немерено. В том числе, и целыми кладами в сотни монет. А вот монет, перечеканенных из золота, почти нет. А золотые римские монеты - ауреусы - в Иудее были. Сейчас цены на такую, перечеканенную, монету держатся на уровне ста пятидесяти тысяч евро. У тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу?
- Это иголка в стоге сена, - ответил Хоук. - Начнём с того, что золотая монета - это собственность достаточно состоятельных людей того времени. А среди повстанцев таких не было. Далее. Основное сосредоточение пещер, в которых есть смысл что-то искать - это район парка Адулам. Но там экскурсии проводят, Бесси! Там залы с восстановленными масленичными прессами, освещение и стенды. То есть. Перелопачено всё с ног до головы. Не говоря уже о предыдущих временах, когда арабы кормились с "чёрной археологии". Нет, можно, конечно, заняться тотальной зачисткой, но это возьмёт время при минимальных шансах что-то найти.
- Если бы это было просто, мы с тобой сейчас об этом не говорили. А время? Время у нас пока есть. Спешить некуда. Пока все эти страсти утихнут. А деньги, кстати, даже по тем временам были небольшие. Ауреус - это сто сестерций. Кувшин вина стоил около сестерция. Аренда квартиры в римской пятиэтажке тех времён от двух до трёх тысяч сестерций в год. В провинции, конечно, всё было немного по-другому. Так что, берёшься?
- Я попробую, - не очень жизнерадостно пообещал Хоук.
- Вот и хорошо! - улыбнулась Бесси, прекрасно понимая, что Хоук уже фактически в пещере. - И ещё несколько слов. Мне не звони. Если что-то найдёшь, просто пошли мне мейл любого содержания. Если к тебе приедут расспрашивать обо мне, скажи, что да, мы знакомы, встречались в компаниях и ничего более. И ещё один совет. Легализуйся. Найди себе какую-нибудь работу. Потому что, если начнут копать, то копать будут глубоко. Там очень большие и липкие деньги.
- Да я и сам уже думал "уйти в реал", - ответил Хоук и тут же спросил. - Но ты остаешься или тоже, вслед за шефом, покинешь наш "рай"?
- Я побуду ещё некоторое время. Сколько - не знаю. Не всё зависит от меня, - глядя в сторону, ответила Бесси. - Ну что? Возвращаемся? Мне надо ещё кое с кем переговорить.
Они вернулись в компанию, покружились несколько минут в толпе, попрощались и Хоук отправился домой.
Первым делом он засел за работу с картой. Тонкие полукружья, обозначавшие пещеры, встречались довольно часто по обе стороны от шоссе. Были они и на сопредельной территории. Но о заходе "за границу", на Территории, Хоук старался думать в последнюю очередь.
Было ясно, что начинать надо с самых глухих уголков и от них продвигаться к более обжитым местам. Всё-таки вероятность что-то найти была там, где люди почти не бывали, была выше.
В результате рассматривания карты, Хоук наметил для себя первый маршрут, включавший несколько пещер у самой границы.
На следующий день он выехал в "пещерный край".
4
И вот теперь, спустя три недели после разговора с Бесси, Хоук возвращался домой после очередной вылазки. За это время он успел прочесать почти четверть территории, запланированной к осмотру. Пока, его первичные предположения полностью оправдывались. Пещеры были пусты. В нескольких местах он натыкался на заваленные ходы и лазы, видимо, это были результаты землетрясений. Пару раз он пробовал раскапывать такие завалы, но наткнувшись на массивные глыбы, прекращал это бесперспективное занятие.
В двух местах он выходил на входы или выходы, тут не всегда поймёшь, не отмеченные на карте. Но, скорее всего, это были запасные выходы уже известных пещер.
Работать было очень трудно. В основном передвигаться приходилось на четвереньках. Рюкзак, пристегнув карабином к поясу, тащить за собой. Осмотреться и отдохнуть, можно было, только в полусферических расширениях на пересечении лазов. Несколько раз Хоук попадал в "залы" - вместительные помещения с нишами в стенах. Видимо, "спальни".
Металлодетектор почти всё время молчал. Обеспокоенный, Хоук специально подносил к катушке монетку, чтобы удостовериться, что прибор в порядке. Его бесперспективное молчание нарушалось только несколько раз. В одной из пещер, в пяти метрах от входа, в дне лаза была выемка непонятного назначения и, когда Хоук сунул туда катушку, в наушниках раздался знакомый тон. Железо. Под слоем пыли, на дне выемки, оказались пять наконечников стрел. В неважной степени сохранности. Обычный археологический мусор.
Во второй раз прибор ожил в одном из залов. При проверке стены. На этот раз это был цветной металл. При тщательном осмотре в свете фонарика, Хоук обнаружил, что на стене пятно, отличавшееся цветом от общего фона. Это была заштукатуренная ниша. Из неё Хоук извлёк десяток серебряных тетрадрахм. Тех самых, перечеканенных, второго года восстания. Казалось, находка давала надежду, но, сколько Хоук не лазил, находок больше не было. Вообще. Никаких.
И вот сегодня, после долгого перерыва, Хоук опять услышал тон в наушниках и увидел, как заиграла индикация на дисплее. Причём, это произошло в лазе, в узком проходе, по которому пришлось передвигаться почти ползком. Припорошенный пылью браслет лежал в нише для масляного светильника. Такие ниши, со следами копоти на своде, были повсюду. Видимо, его сняли и специально положили в нишу, рассчитывая забрать при возвращении. Или не рассчитывая. При ближайшем рассмотрении, браслет оказался очень тонкой работы, с витыми узорами из тонкой проволоки. И даже тёмные, простой формы, камушки оказались в зажимах. Сохранность была великолепной.
По возвращению домой, Хоук разобрал рюкзак, принял душ, смывая с себя, в полном смысле этого слова, вековую пыль и устроил себе, то ли обед, то ли ужин. Ел он первый раз за день.
Двести грамм ледяной водки сделали своё дело. Только не в сторону благоденствия и расслабления, а в сторону депрессии. Так иногда бывает. Выпивая первую рюмку, никогда не знаешь, куда заведёт тебя эта дорога. При этом, в голове Хоука звучал его собственный голос, но говорил он очень неприятные вещи.
Действительно, взглянуть со стороны, всё складывалось крайне неудачно.
Прочесать предстояло ещё такую же площадь по эту сторону шоссе и, это было бы только половина работы. Потому что, за шоссе были те же холмы с пещерами. Скорее всего, следовало ожидать и таких же результатов. Кроме того. Что будет дальше с реализацией находок - неизвестно. Бесси может исчезнуть с горизонта вслед за своим шефом и все находки можно будет выкинуть в мусор. Потому что, без надёжного канала сбыта, вся эта археологическая деятельность теряла всякий смысл.
Далее. Доходов не было уже почти два месяца. И хотя Хоук уже неделю отработал в небольшом цеху по сборке электрических шкафов, называемом в соответствии с местными обычаями "заводом", ждать зарплаты, на четверть превышающей минимальную, предстояло ещё, как минимум, три недели. А счета, ничего не знавшие о его финансовых затруднениях, неумолимо прилетали в почтовый ящик.
Даже недели трудовой деятельности в роли пролетариата хватило Хоуку понять, что это жизненное болото. Это как жизнь внутри часового механизма: малейшее отклонение и - ты показываешь неправильное время, а потом ломаешься. К тому же работа резко снижала возможности дополнительного заработка в виде ползанья по пещерам с металлоискателем.
И самое страшное. Что дальше? Если Бесси "растворится во мгле", то останется вот эта вот жизнь от зарплаты до зарплаты и пустые выходные, которые нечем заполнить. И праздники два раза в год, которые проводишь дома, потому что не за что куда-нибудь поехать. Или там - год экономии, чтобы съездить на неделю в Болгарию. Вот это жизнь! Зашибись!
"А чего ты хочешь?" - сам себя спросил Хоук. "Действительно, чего я хочу? Живое дело? Сам распоряжаться своим временем? Чувствовать жизнь, а не вращение в замкнутом кругу "работа - дом"? Да, наверное", - сам же себе ответил он. "Должно что-то происходить. Это же с тоски удавиться можно, вот так вот жить в ожидании старости и болезней".
"И что делать?" - продолжал терзать себя Хоук. "Прежде всего, надо закончить эту эпопею с монеткой. Если я даже я не найти требуемое, то, всё равно, какие-то находки будут. Что-то я заработаю. Ха! Правда, не понятно, у кого. Если же я найду то, что хочет Бесси, то моя доля составит около двадцати тысяч евро. Может действительно махнуть куда-нибудь? Отдохнуть, набраться сил, подумать. Может, найдётся какой-нибудь вариант? Может, жизнь подбросит одну из своих многочисленных неожиданностей?".
Ничего лучше Хоук не придумал, потому что, как это бывает по хмелю, настроение опять сделало крутой поворот в обратную сторону. "А, собственно, по какому поводу панихида? Бесси сама сказала, что просто так не уходят. Ей тоже надо на что-то жить. Да и боссу её тоже. Всё вернётся на круги своя. Так что, вперёд, в пещеры. И в будущее далеко не заглядывать. Всё равно ничего не высмотришь".
После такого мысленного сражения с самим собой, Хоук хотел ещё посмотреть карту, чтобы составить план на следующие поездки, но сосредоточиться на обозначениях и горизонталях не удалось. На экстрим и рюкзаки, которые демонстрировал канал National Geographic тоже смотреть не хотелось. Хватало своего.
Оставался on-line кинозал в лэптопе. Так Хоук и уснул, в преддверье новой рабочей недели, под ужасно нудную английскую мелодраму, почему-то анонсированную как "драма, криминал, детектив".
5.
Прошёл месяц.
Хоук совсем втянулся в, столь необычный для него, ритм жизни. Жизнь явно раздваивалась. Пять рабочих дней на сборочном участке в роли слесаря и два "выходных" дня в пещерах в роли "чёрного копателя". И если первый род занятий был всячески поощряем государством, то второй, по мнению того же государства, являлся уголовным преступлением. Почему? Потому что, первый род деятельности был общественным благом в виде налогов, которые шли на содержание армии, непомерно раздутого государственного аппарата, религиозного образования и многодетных семей, а второй представлял собой личное обогащение, никакого отношения к общественному благу не имевшего. Такой вот безнадёжно неразрешимый конфликт между личным и общественным. Тут уж каждый решает сам для себя по какую сторону баррикад ему быть.
За этот месяц Хоук облазил все пещеры, которые смог найти по пограничную сторону шоссе. Их было то ли шесть, то ли семь. Во время всех четырёх вылазок он оставался ночевать "в полях". Понятно, что ни о какой палатке и речь быть не могло. Забирался со спальником в кустарник и, засыпая, слушал как в выгоревшей от солнца траве, шуршали мыши. Или кто-то там ещё.
К великому сожалению, затраченные усилия никак не оправдывали результат. Несколько тетрадрахм, набор бронзовых колечек, видимо, остатки какого-то украшения или утвари. Застёжка от плаща или пояса. Последняя была с орнаментом из виноградных веток и двумя, стоящими на задних лапах, львами. Явно принадлежала не бедному крестьянину, а человеку рангом повыше. Вот и все находки.
Пещеры, да и весь этот участок холмов, были довольно активно посещаемы. Каждый выход Хоук встречал несколько машин с посетителями. Более того, в двух местах он наткнулся на следы раскопов. То ли это были археологи из Управления древностями, то ли "свободные охотники".
Теперь, когда был обследован весь район национального парка Адулам, необходимо было приступать к территории по ту сторону шоссе. Но всё существо Хоука противилось этому. Он устал. И это ползанье в пыли, при свете фонарика, с пристёгнутым рюкзаком, порядком надоело. Тем более, что, по большому счёту, результатов не было.
В ближайшую пятницу, Хоук решил сделать себе выходной. Утром, когда всё вокруг ещё блаженствовало в ночной прохладе, он поехал на юг, в небольшой прибрежный городок. Море тоже ещё спало и совсем не тревожило берег и пустой пляж набегающей волной. Хоук сплавал за линию волноломов, понежился в прохладной воде и пошёл в ресторанчик на марине выпить чего-нибудь прохладительного. Ледяного "карлсберга", например.
Он сидел под навесом, пил холодное пиво и закусывал его маслинами. Рассматривал яхты и рыбацкие катера и не о чём не думал. Как ему казалось. Потому что, когда подошла очередь второго бокала, он понял, что надо не лазить по пещерам за шоссе, а попробовать сунуться "за границу". "Сломать карту", как говорят в преферансе. Правда, это было то, чего он не хотел делать с самого начала. Потому что ставки в таком заходе, резко возрастали. Но представив, как опять придётся, чуть не на глазах у экскурсантов, лазить по ходам, Хоук понял, что всё уже для себя решил.
Он сделал ещё один заплыв, посидел около часа в тени на террасе и поехал домой. Собирать рюкзак.
Хоук оставил машину у шлагбаума на въезде в поселение. До "границы" надо было пройти, огибая холмы, километров пять. По тропам и по старым просёлочным дорогам. На вершине холма, с которого отлично просматривалась сопредельная сторона, Хоук забрался в "куст" местной разновидности дуба и принялся изучать окрестности.
Собственно, границы в её классическом понимании, в том виде, в котором Хоук встречал раньше, не было. Была грунтовая дорога для патрульных джипов. Никаких заграждений, проволочных "стенок" с датчиками системы сигнализации, видеокамер и контрольно-следовых полос. Скорее всего, это было связано с тем, что сопредельная территория, по крайней мере, на несколько километров вглубь относилась к так называемой зоне "С" - полный военный и гражданский контроль Израиля. Что, конечно, не отменяло возможных эксцессов. Проблему составляло ещё и то, что холмы на той стороне, километрах в трёх от "границы", были населены. А встречаться с кем-нибудь, ни с той, ни с этой стороны, никак не входило в планы Хоука.
Ну что ж? Надо решаться. Надо спускаться к дороге, переходить на ту сторону и, осматривая склоны, уходить вон в ту ложбину.
Хоук уже был на середине спуска, когда издалека донесся звук работающего мотора. Он спрыгнул в расщелину между двумя валунами и затаился. Машина приближалась. Хоук осторожно выглянул из-за валуна и увидел "тойоту" пограничников. Слегка покачиваясь на неровностях грунтовой дороги, не спеша, патрульный "тендер" проследовал мимо Хоука и скрылся за поворотом. Теперь можно было спускаться.
Хоук, через кустарник, путаясь в колючих ветках и высохших стеблях, спустился к дороге, пересёк её и направился к ближайшей ложбине между холмами. Необходимо было, как можно скорее исчезнуть с поля зрения тех, кто пользуется этой дорогой.
Первая пещера попалась в полукилометре от дороги. Двигаясь по склону, Хоук заметил, характерное для входа, прямоугольное углубление в скальном выходе. Несколько, почти стёртых временем, ступенек вели вниз - к черневшему прямоугольному входу с кантом по периметру и на половину заваленному оползшей землёй. Хоук достал фонарик, пристегнул к поясу рюкзак, лёг на спину и, светя перед собой, пополз вниз, в неизвестность.
6
Земляная насыпь, образованная водой и временем, привела его в "зал". Это было, вырубленное в известковой породе, небольшое помещение с закопченным потолком и нишами в стенах. Такие "залы" встречались в пещерах повсеместно. Из-за нанесённой земли, пол в них был неровный и весь в буграх. Как правило, в одном из углов располагался очаг, который угадывался по гряде камней, выложенных по окружности. Обычно, из зала, вглубь скального массива, вело несколько ходов. Из-за того, что уровень пола со временем поднялся, высота ходов не превышала метра.
В этом зале ходов было три. Сразу от входа влево, ещё один в глубине зала - прямо, и третий вблизи правого дальнего угла. Такой, как в случае с богатырём на распутье, расклад путей предполагал зарисовку направления движения. Хотя, бывало, и один ход представлял собой целое "дерево" лазов, да ещё и не на одном уровне.
По установленному порядку, Хоук начал обследование с левого хода. Через десяток метров ход стал выше, и по нему уже можно было идти. Правда, сильно согнувшись. Зафиксировав два ответвления вправо, Хоук неожиданно для себя увидел впереди слабый рассеянный свет. Пройдя ещё немного, он оказался в полусферическом "зале". Судя по остаткам штукатурки на стенах и тёмно-зелёному налёту, это было подземное водохранилище. Свет исходил из небольшого отверстия в самой верхней точке купола.
Иногда, в таких ёмкостях, кроме массы черепков от кувшинов, можно было найти случайно уроненные вещи. Кольцо, браслет или ожерелье. Реже серёжки и застёжки. Всё это были дешёвые поделки бедных людей. С деньгами сюда никто не ходил. Кроме того, толстый слой ила, земли и пыли заставлял часами копать эти осадочные породы, чтобы добраться до находки. Тем не менее, дно таких накопительных ёмкостей приходилось исследовать.
Хоук оставил рюкзак на одной из полок в стене, спустился по остаткам ступенек и, выставив перед собой катушку металлоискателя, пошёл вдоль стенки, постепенно, по спирали, приближаясь к центру. Очень мешали работе, упавшие в отверстие в своде, ветки и обломки камней, выпавшие из стены. На втором ветке спирали, на дисплее появилась отметка и в наушнике громко "мяукнуло". Хоук отметил место проволочным штырём с красным треугольником и пошёл крутить круги дальше. Однако, находок больше не было.
Хоук вернулся к отмеченному месту, достал из рюкзака части малой лопатки, собрал её и принялся долбить слежавшуюся веками землю.
Вынутый грунт он выбрасывал на специальный кусок брезента и периодически проводил над ним катушкой металлоискателя. Чтобы ничего не пропустить. Та же процедура повторялась и над выкопанной лункой. Пока, сигнал был только там.
Всего пришлось углубиться сантиметров на шестьдесят. Потом, со дна раскопа, Хоук достал, свистевший в катушке на все лады, кусок глины. Ножом он аккуратно выковырял из грунта застёжку для туники или чего-то подобного. Сохранность была очень неплоха. Только несколько, купоросного цвета, пятен тронули края. Дополнительно расчистив находку кисточкой, Хоук увидел изображение на центральной пластине - плод граната в обрамлении оливковых веток. Иголка на обратной стороне застёжки, которой та и крепилась к одежде, отсутствовала. Видимо, её поломка и послужила причиной того, что изделие оказалось на дне водосборного бассейна.
Хоук ещё раз прошёлся металлоискателем над лункой и кучей земли на брезенте, убедился в том, что всё тихо и высыпал землю обратно в лунку. Теперь надо было выбираться отсюда. К счастью, в стенах имелся только один ход, по которому он попал сюда.
У самого входа, над последней ступенькой, его ждала полутораметровая эфа.
Змеи встречались в пещерах, куда они заползали после охоты отдохнуть и переварить добычу. Главное, при встрече с ними, было не суетиться, не делать резких движений и не пугать тварь ползучую. Тогда можно было спокойно разойтись по своим делам.
В данном случае обойти змею не было никакой возможности. Своими кольцами она заняла почти весь, и без того узкий, проход.
- Давай договоримся так, - сказал Хоук. - Ты пропускаешь меня, а я больше сюда не хожу. Идёт? Я же не знал, что это твоя территория.
Эфа подняла голову, потрогала воздух своим раздвоенным языком и, видимо, не обнаружив запаха опасности и страха, медленно поползла вниз по ступенькам вдоль стены. Когда её голова миновала правый ботинок Хоука, он шагнул вперёд, в лаз.
Теперь, по дороге в "зал", предстояло посетить два ответвления, которые Хоук зафиксировал по дорогу к водосборному бассейну. Первый ход оказался довольно коротким и, через десяток метров, привёл в спальное помещение. Ниши для сна в стенах, выемки с языками копоти для масляных светильников, кое-где - остатки штукатурки.
Обходя помещение по часовой стрелке, Хоук привычно водил катушкой металлоискателя по стенам и полу. Как правило, в таких помещениях ничего не попадалось. Всюду камень, всё на виду. Но в этот раз, напротив одной из выемок для светильника, прибор опять "мяукнул". Проведя рукой внутри выемки, Хоук был приятно удивлён. В прохладной пыли, его пальцы нащупали монетку. Это оказалась обыкновенная тетрадрахма. Но при более внимательном рассмотрении, оказалась, что не обыкновенная. Если на одной стороне перечеканенное изображение полностью скрыло прежний рисунок, то на другой рука "мастера" дрогнула и новый рисунок дугой покрывал только половину рисунка римской монеты. Строго говоря - это был брак. Но с точки зрения нумизматики, это была очень редкая монета, чья стоимость, из-за оплошности чеканщика, возрастала в десятки раз.
"Вот попёрло, так попёрло!" - подумал Хоук, пряча находку в кармашек разгрузки.
Второе ответвление было копией первого и также вело в спальное помещение. Но, на этот раз, обошлось без находок.
Хоук вернулся в первый "зал", покурил, выпуская дым во входной лаз и наблюдая, как облачка голубоватого дыма медленно подплывали к столбу света, а потом, резко ускорившись, исчезали в солнечном пятне.
Для работы оставалось ещё два часа. Их можно было потратить на обследование центрального хода.
Это ход, как и следовало ожидать, оказался очень запутанным. Боковые лазы в обеих стенках следовали один за другим. Хоук только успевал наносить их на схему.
Первый же лаз оказался заваленным в нескольких десятках метров от начала. При этом, центральное место в завале занимал валун, "выкатившийся" из боковой стенки. По идее, его бы надо было отодвинуть и протиснуться дальше, но в узком лазе не хватало места для рычага, в качестве которого Хоук использовал рукоять лопатки. Утешало только то, что, судя по схеме, лаз через несколько метров выходил к подземному водохранилищу, в котором Хоук уже был.
Второй лаз имел несколько разветвлений, приводивших к полусферическим расширениям. Вероятно, это было что-то вроде складских помещений. Зерно, изюм, финики, масло. В полу одного из таких помещений, Хоук нашёл глубокие выемки, видимо вырытые под кувшины, черепки которых массово встречались на его пути.
Третий ход несколько отличался от остальных. Во-первых, он был шире и выше остальных. По нему можно было идти, сильно согнувшись, а не ползти на четвереньках, цепляясь наколенниками за бугорки и камушки. Во-вторых, он имел незначительный подъём. Это было странно. Хоук медленно продвигался по нему, прощупывая металлоискателем пол и стены. Постепенно ход сужался и когда Хоук уже полз по нему на четвереньках, закончился тупиком в виде буквы "Т". Два коротких ответвления в стороны и всё. Что-то здесь было не так. Такой топографии хода Хоук раньше никогда не встречал.
Опёршись спиной о стену, он сел на пол и выключил фонарик. Тяжёлая темнота тут же обступила его. Но даже через минуту, когда глаза адаптировались к миру без света, он ничего не увидел. Даже намёка на лучик света, даже серого пятна от удалённого источника. Пещеры всегда имели, как минимум, один запасной выход и Хоук подумал, что возможно этот ход и вёл к нему. Но вокруг была только всёпоглощающая темень.
Подсветив циферблат часов на телефоне, Хоук понял, что время его вышло и надо возвращаться.
Он довольно быстро выбрался из пещеры, полежал в кустарнике, наблюдая за патрульной дорогой и вслушиваясь в окружающую тишину и, быстро перебежав дорогу, пошёл по холмам к своему "самураю".
7
В следующий раз выбраться в пещеру удалось только через месяц.
В ближайшую пятницу, когда Хоук планировал добраться до "Т" образного тупика, мысли о котором всё это время не давали ему покоя, на работе был объявлен аврал. Не успевали выполнить какой-то срочный заказ. Всем, кто согласится на трудовой подвиг, были обещаны повышенная оплата, которая и так должна была быть выплачена по закону, дружба администрации навеки и отпуск как-нибудь потом в удобное для пролетария время. Половина работников, мотивируя семейными заботами , отказалась, половина согласилась на трудовой подвиг. Кто из алчности, кто из нежелания сидеть дома. Хоук присоединился к "стахановцам", чтобы, во-первых, не очень выделятся, а во-вторых, не сориться с администрацией. Пятница, как водится, плавно переросла в субботу и Хоук заявился домой только вечером. Стоя под душем и ощущая, как гудят натруженные колени, он решил, что такие трудовые подвиги не для него. В следующий раз проще было взять больничный, сославшись на боли в суставах или в голове. Мало ли почему у мужчины за сорок болят суставы или голова!
Прошла ещё неделя и в четверг вечером в этой самой голове "ударил колокол" после того, как в дверь позвонили. Два молодых мужчины. Коротко стрижены, плавные кошачьи движения. С соответствующими удостоверениями. "Разрешите войти?" , "Кофе?", "Не откажемся", "Как дела?" - последовала традиционная серия реплик.
Всё стало ясно, когда на журнальном столике, за которым Хоук и посетители пили кофе, появилась фотография Бесси. Видимо, снимали из машины, когда Бесси шла по улице.
- Ты знаком с ней? - спросил Хоука один из полицейских с какой-то замысловатой вязью татуировки на правом предплечье.
- Конечно. Ещё по Киеву. И здесь встречались несколько раз в компаниях.
- Ты знаешь, чем она занимается?
- Здесь? Понятия не имею. Вроде художница. Мы мало общались.
- А может, вспомнишь, что она говорила про свою работу, про знакомых, про друзей?
- Да так, ничего особенного. Честно говоря, мы давно не виделись. А что случилось?
- Пока точно не знаем. Пропала.
- Пропала? - искренне удивился Хоук.
Пока они беседовали с полицейским, его напарник кружился по комнате, внимательно рассматривая полки с книгами, редкие репродукции и особенно огромную, метр на метр, копию немецкой карты 1915 года. Это была точная топографическая съёмка Старого города Иерусалима. Поглядывая на виражи "пинкертона", Хоук подумал, что, к счастью, все находки надёжно спрятаны в кладовке.
- Хорошо, - сказал татуированный. - Если что-то станет известно или она позвонит, или пришлёт емэйл, позвони нам, вот моя визитка. А когда вы последний раз виделись?
- Сейчас вспомню, - ответил Хоук, а про себя отметил коварство татуированного, задавшего самый главный вопрос последним. - Да вот же месяц назад, на юбилее у Миши.
- Она что-то говорила о возможности отъезда за границу, о неприятностях может быть?
- Нет. Мы коротко так встретились "как дела" и всё.
- А куда, по-твоему, она могла поехать за границу?
- Понятия не имею. Я же говорю, мы были плохо знакомы.
- Ладно, увидимся, - традиционно и совсем не угрожающе, попрощался полицейский и Хоук остался один.
Стало совершенно очевидно, что и телефон, и электронная почта уже "на крючке". Кроме того, никуда ехать было нельзя. Пока всё немного не успокоится. И не дай Бог, если Бесси, не зная, что тут происходит, решила бы выйти на связь.
Следующие две недели Хок вёл образ жизни примерного гражданина. Работа, дом, телевизор, Интернет, в выходные дни - поездка на пляж. Пить, от безделья, также пришлось немало. В основном, пиво. Металлоискатель и находки, конечно, в первый же день после визита стражей порядка, пришлось перепрятать. На фирму, в старый шкафчик для рабочей одежды. Ну и смотреть по сторонам обязательно. И возле дома, и на стоянке машин возле фирмы.
Ещё одни выходные пришлось пропустить для страховки. Как не притягивал к себе тот тупиковый ход в пещере, Хоук решил всё-таки выждать ещё. В такой ситуации спешка была смертельно опасна.
В этот раз, чтобы иметь запас времени, Хоук выехал в пятницу на рассвете. Когда только-только сереет небо, ещё горят уличные фонари и на шоссе пусто. Когда люди с удовольствием отсыпаются после трудовой недели. Чтобы набраться сил для следующей. И так по кругу, снова, снова..
Через два часа он вполз в пещеру.
8
Резкая смена окружающей обстановки при спуске в пещеру всегда заставляла остановиться и осмотреться. И чтобы глаза привыкли к полумраку. И чтобы, после раздолья холмов и буйства солнца, привыкнуть к замкнутым тесным пространствам. Клаустрофобия, всё-таки, родилась не на ровном месте и не является игрой капризного разума.
Похоже, что пещера за это время никем не посещалась. Правда, на глиняных наносах, образовавших пол "зала", следов не оставалось. Они могли быть заметны в пыли на полу лаза, но там были только отпечатки ботинок, оставшиеся после последнего посещения.
Добравшись до "Т" образного тупика, Хоук принялся внимательно изучать пол и стены. Ничто не указывало на дополнительные проходы, заложенные и замаскированные штукатуркой. Единственное, что обращало на себя внимание - небольшой бугорок на полу в паре метров от разветвления. Хоук ещё раз провёл над ним металлоискателем. Тишина. Тем не менее, он решил копнуть эту "возвышенность".
Откладывая в сторону прибор, чтобы достать из рюкзака и сложить лопату, Хоук увидел, как короткой зелёной вспышкой мигнул индикатор на панели управления. Наушники к тому времени он уже снял. "Это ещё что такое?" - пронеслось в голове у Хоука. "Потолок!" - там же возник ответ. Действительно, катушка прибора в это время находилась в вертикальном положении. Хоук тут же провёл прибором по потолку и получил хороший сигнал. Железо. "Крюк какой-то был вбит, что ли?" - сразу подумал он и заметил, что сигнал относился к участку потолка над "насыпью" в полу. "Точно крюк для светильника! Но зачем было освещать этот тупик? Что здесь?".
При внимательном осмотре Хоук обнаружил в потолке контуры круглой выемки. Почти незаметной. Это было похоже на вертикальный лаз. Отложив металлоискатель и собрав лопатку, он начал откалывать по окружности хода кусочки глины. Работать было крайне неудобно. Стоять приходилось на коленях почти по центру выемки. Быстро уставали поднятые руки, затекали колени и шея.
Постепенно в выемке вырисовывались контуры обломка породы, почти полностью закрывавшего ход. Остальное пространство вокруг него было забито обломками поменьше и плотной, слежавшейся за столетия, глиной. Обкопав обломок так, что за него можно было взяться руками, Хоук попытался расшатать его. Тот еле шевельнулся. И тогда Хоук решил поддеть обломок, как рычагом, рукояткой лопаты.
К этому времени он стоял на коленях спиной к выходу. Сразу же за ним лежал рюкзак и на нём металлоискатель. Именно эта "диспозиция" и определила дальнейшие события.
Рукоятка лопаты вдруг резко пошла вперёд и обломок породы, закрывавший выемку, рухнул Хоуку на колени. Последовавшие за ним куски глины и более мелкие обломки сбили с головы кепку с фонариком, защитные пластиковые очки и по грудь засыпали Хоука. Наступила темнота.
Прежде всего, Хоук почувствовал боль в коленях. Он почти лежал на спине, головой касаясь рюкзака. На губах был привкус глины. Она же попала в глаза. Ни пошевелиться, ни выпрямить ноги, ни отползти не было никакой возможности.
Нет, вся жизнь не пронеслась перед глазами Хоука. Первой была мысль о том, что стоит пошевелиться и на ноги посыплется очередная порция породы. Тем не менее, необходимо было что-то делать, потому что помощи ждать неоткуда. Более того! Его могут вообще не найти ближайшее десятилетие. Поэтому надежда могла быть только на себя. Поскольку жить хотелось. Зачем? Мало ли зачем! Просто жить. Как те миллионы, там наверху, где светит солнце.
Когда первая волна страха, обдав огнём сердце, прошла, Хоук попробовал пошевелить руками. Просто потому, что на них не давил такой груз как на колени. Руки удалось вытащить. Это уже удача. Потом Хоук вспомнил, что в "нагрудном кармане "разгрузки" лежал запасной фонарик. Он, как раз, проверял его перед выездом. Дотянувшись до груди и смахнув слой глины, Хоук достал небольшой цилиндр и нажал на кнопку в торце. Узкий луч света упёрся в стенку хода. Это уже было маленькая победа.
Подсвечивая себе фонариком, Хоук правой рукой откопал лопату. К счастью, она была не сильно присыпана.
Дальше дело пошло веселее. Оказалось, что между обломком и потолком пещеры осталось пространство, щель сантиметров двадцать шириной, и туда можно было бросать глину и мелкие фрагменты.
Работа продвигалась медленно, потому что, из-за неудобной позы, к тому же, дыша глиняной пылью, приходилось часто отдыхать.
Наконец, наступил момент, когда под валун можно было подсунуть рукоятку лопаты. Держа фонарик во рту, Хоук, как мог, навалился на рукоятку, и проклятый обломок сдвинулся на десяток сантиметров. Потом ещё и ещё. На том месте, куда он рухнул, Хоук разглядел свой разбитый фонарь и очки.
Освободившись, Хоук лёг на бок, отполз, толкая плечом рюкзак, и с трудом выпрямил ноги. Переждал усилившуюся боль в коленях. Кое-как подняв штанины, осмотрел ноги. Две большие ссадины, отёк. Крови почти не было. Проверяя своё состояние, Хоук несколько раз согнул и разогнул ноги в коленях. Больно, да, но переломов не было. Это был дар божий, невероятное везение.
Теперь, когда основная опасность была позади, можно было осмотреться. Первым делом, Хоук осветил дыру в потолке. Это был лаз. Толщина породы составляла сантиметров сорок. Дальше была пустота и, луч фонарика упирался в очередной свод. Там, наверху, был ход.
Преодолевая боль в коленях, Хоук протиснулся в отверстие на потолке. Так и есть. В обе стороны вёл ход. Передвигаться по нему можно было, сильно согнувшись, но, по крайней мере, не на четвереньках. Хоук просунул в потолочный лаз металлоискатель, потом рюкзак. Потом пролез сам. Прощупывая металлоискателем пространство перед собой, медленно пошёл по направлению, которое было противоположным по отношению к "Т" образному тупику в нижнем ходе. Через десяток метров ход закончился боковым проходом, ведущим в "комнату", уставленную по периметру и в центре большими кувшинами. Осмотрев все, Хоук нашёл в двух зерно. Остальные были пусты. Металлоискатель молчал. "Это было хранилище" - догадался Хоук. " Удивительно, что всё цело. Неужели здесь никто не бывал с тех пор?".
Он вернулся к вертикальному лазу и пошёл дальше, в том направлении, в котором он двигался внизу, пока не наткнулся на вертикальный переход.
Здесь тоже был боковой проход в "зал". Осветив его стены, Хоук опустил рюкзак на землю и замер в изумлении.
9.
В стенах был семь спальных ниш и в шести из них лежали скелеты. Судя по размерам костей, два, принадлежавших взрослым и пять детям. В истлевших остатках ткани. В одной из ниш скелетов было два: взрослый и детский. Видимо, мать с ребёнком.
Немного отдышавшись, Хоук медленно обошёл "зал".
У скелета в крайней нише, между рёбер с левой стороны, лежал римский меч - гладиус. Прекрасно сохранившийся. Его тяжело было достать, не потревожив костей. Так же сохранилась подошва сандалий и застёжки на одежде. Справа, у таза, лежал окаменевший кожаный мешочек. Хоук подцепил его остриём ножа за тесёмку, которой он, видимо, крепился к поясу. Провел катушкой металлоискателя. В наушниках протяжно "мяукнуло" и на панели загорелся индикатор "цветной металл".
Нож не брал окаменевший материал "кошелька". Пришлось разбить его рукояткой лопаты. Внутри оказалось десятка два монет, уже знакомых тетрадрахм и одна золотая монета. Внимательно присмотревшись, Хоук понял, что это и есть ауреус. К тому же, перечеканенный. Даже в таком состоянии, в свете фонарика можно было различить, что для чеканки использовался штемпель от серебряного динария: изображения лиры и труб, фрагмент надписи "год свободы".
Всё. Можно было уходить.
Но уйти Хоук не мог. Он понял, что здесь произошло.
Это было то, что массово происходило во время Иудейской войны в Йотапате и в Масаде. Массовое самоубийство в условиях угрозы пленения и последующего пожизненного рабства. Видимо, глава семьи завалил вертикальный лаз, убил свою семьи, а потом себя. И этот "зал" превратился в братскую могилу. В захоронение. И если взять что-то отсюда, то это будет уже не "чёрная археология", а мародёрство. Это будет золото "мёртвых".
Хоук ещё раз обошёл помещение. Постоял у ниши, где перемешались взрослые и детские кости. Зачем-то потрогал глиняные миски, стоявшие на "столе" - каменной плите в центре помещения.
Вернувшись к входу, он сел на рюкзак и, вопреки своим правилам, закурил. Странно, но дым уходил не в основной ход, а к потолку и медленно полз куда-то в дальний угол. Видимо, там было вентиляционное отверстие.
Хоуку было страшно представить себе последние минуты жизни этих людей. Как они прощались друг с другом, как успокаивали или отвлекали детей. Было невозможно думать об этом, а не то что, пережить.
А по украшениям, по сохранившемуся орнаменту тканей, можно было понять, что семья была не из простых.
"Ну и хрен с ними, с этими евро!" - докурив, подумал Хоук. - "Не хватало мне ещё могилы грабить. А вот Йосиф Флавий не смог лишить себя жизни в такой же ситуации. Сдался римлянам. Стал Флавием. И даже написал об этом".
И ещё. Он увидел себя со стороны. В сравнении с тем, что совершили эти люди и тем, что совершал он. Всё-таки, бывает намного страшнее один раз увидеть, чем много раз услышать.
Хоук собрал монеты и высыпал их обратно в нишу.
Ещё раз осмотрел "зал" и медленно пошёл к вертикальному лазу.
Оказавшись внизу, на насыпи, Хоук вспомнил, а что же, всё-таки, " зазвенело" перед обвалом в потолке? Он провёл несколько раз металлоискателем над осыпавшейся породой и довольно быстро откопал наконечник копья, которым, видимо, был расклинен обломок, закрывавшей лаз. Больше вокруг ничего не "звенело".
Хоук откатил обломок так, чтобы перекрыть вертикальный лаз и насыпал вокруг него "курган". Может быть, хоть этот рукотворный завал воспрепятствует поискам возможных последователей.
Потом, он разобрал прибор, сложил лопатку и упаковал всё это в рюкзак.
Пробираясь к входному "залу", сквозь тупую боль в коленях, Хоук почувствовал, что смертельно устал. От всего этого. И от двойной жизни тоже. Больше всего в жизни ему хотелось принять душ, смыть эту глину и оказаться на необитаемом острове. Хотя бы на месяц. Можно с немой манекенщицей.
На выходе из лаза в центральный "зал", Хоук почувствовал, что что-то изменилось в окружающей среде. Какие-то посторонние звуки. Прислушавшись, он уловил, приглушённую подземельем, человеческую речь. Понять, откуда она доносилась, было непросто. Говорили на арабском. В одном из ходов, который выходил из центрального "зала". Похоже, в том, что был в правом углу от входа, куда Хоук так и не успел добраться.
"Да что ж это такое?! Что за день?! Не хватало ещё, чтобы меня подстрелили тут. А потом долго меняли на какого-то "махмуда". И это в лучшем случае." - подумал Хоук, доставая "беретту".
Он осторожно выглянул из прохода в "зал". Никого. Ещё раз. У лаза возле правой стены красовалась куча свежевырытой глины и два камня. "Расширяли вход!" - мелькнуло у Хоука в голове.
Зажав в одной руке шлейку от рюкзака, а вторую вытянув с пистолетом, Хоук осторожно, мелкими шажками, пошёл вдоль стены к выходу из "зала". Ни на секунду не выпуская из виду лаз в углу. Его позиция была предпочтительнее, потому что было место для манёвра, в то время как тем, в тесноте хода, деваться было некуда.
Путь к проёму, ярко светившемуся солнечным светом, казался бесконечным. Казалось, что вот сейчас темнота хода в стене взорвётся вспышкой, последует удар горячей пули и всё померкнет. Возможно, навсегда.
Тем временем, пока Хоук приставным шагом пробирался вдоль стены к выходу, голоса стали глуше. Потом всё затихло. И через несколько секунд Хоук услышал удары кирки или мотыги о породу. Или заваленный ход расчищали, или пол рубили.
Перед входом напряжение возросло. Потому что, надо было сначала выползти, а потом, за короткий фал вытащить рюкзак. И во время этой процедуры контроль над лазом, в котором местные любители старины упорно долбили стены, был бы невозможен. Ползи, жди выстрела в спину.
Но, видимо, в этот день наверху решили, что с Хоука достаточно.
Ковыляя, он пересёк патрульную дорогу и по руслу пересохшего ручья ушёл в лабиринт холмов. Идти было больно. Остановившись в тени одинокой акации, Хоук переоделся. Заодно, осмотрел ноги. Чуть выше обоих колен расплывались отёки. Ну и гематомы в ассортименте.
Достав аптечку, он принял две таблетки обезболивающего и поковылял дальше. Через полчаса "небо покрылось алмазами". Боль ушла. Её место заняли апатия, сонливость, упадок сил и духа. Когда до машины оставалось около километра, Хоук остановился перекурить. Собрался с силами и всё-таки добрался до своего "самурая", одиноко ожидавшего хозяина на обочине.
Оказалось, что нажимать педали разбитыми ногами, очень больно.
На дне поддона душевой кабинки образовались маленькие "дюны" из песка, пыли и частичек глины. Наклонив голову, Хоук смотрел, как их размывает струйками воды.
Первый "полтинник" Хоук опрокинул сразу после душа, стоя босиком на холодном каменном полу и будучи замотанным в полотенце. Есть не хотелось. Он вскрыл маленькую банку тушёнки из походных запасов и, закусывая, просто отковыривал вилкой кусочки холодного мяса. Алкоголь не брал. Не было этого благодушия и нирваны. Была тупая ноющая боль в коленях и усталость.
Ночью, во сне, его постоянно заваливало в пещере, причём так, что было трудно дышать. В конце этого кошмара его откопали какие-то люди, оказавшиеся потом абстрактными врагами. Пришлось стрелять, но, сколько он не нажимал на курок, выстрелов не было. Только сухо клацал затвор.
10
Прошло ещё около месяца. Хоук успокоился и жил, подобно тикающим часам, размеренной жизнью. Желание продолжить поиски монеты отрезало начисто. Сдерживало то, что можно было вложить массу труда в поисках и напороться на очередную могилу. А рисковать ради попутной "мелочёвки" не было никакого желания. Ни в пещерах на Территориях, ни в массиве холмов по другую сторону шоссе.
На выходные Хоук выбирался на набережную или на пляж. Обедал в одном из многочисленных ресторанчиков, там же пил ледяной "Карлсберг" и разглядывал людей. Жизнь затормозилась, медленно проворачивая свои колёса в трудовых буднях.
Всколыхнул это "болото" сюжет, увиденный Хоуком по каналу Дискавери. Люди "мыли" золото с затонувшего старинного корабля. Радостные такие.
И Хоук решил попробовать. Ещё раз. Именно на Территориях. Потому что, в истоптанные туристами пещеры по ту сторону шоссе, лезть никак не хотелось.
Даже азарт какой-то появился.
В этот раз Хоук собирался особенно тщательно. Ничего лишнего. Только инструменты, вода, аккумуляторы, аптечка и три запасные обоймы к пистолету. И укороченная штанга к прибору. Чтобы удобней было.
Особое внимание Хоук уделил работе с картой. В результате долгих раздумий и сомнений, он наметил один вариант. Правда, пришлось бы углубиться в Территории километров на пять. И в километре, по обе стороны выбранного русла ручья, были деревни. Но зато горизонтали на карте этого участка были усеяны полукружьями, обозначавшими пещеры.
Выехал он ещё затемно.
Небо только начало светлеть. Западные склон русла даже не думал розоветь. Впереди был весь день. Пятница. Выходной день у мусульман.
Первые три лаза выводили в короткие пещеры. "Зал", несколько боковых ходов в хозяйственные и спальные помещения. Масса черепков от разбитых сосудов и горшков. Прибор молчал. Несколько мелких фрагментов металлических изделий в отвратительном "сохране". Это была "пустышка".
Потом пришлось минут двадцать лежать среди валунов, пережидая, пока старенькая "субару" перестанет курсировать по просёлочной дороге, почти тропе, у самого пересохшего русла. "Что ж ты маешься, сердечный?" - думал Хоук о водителе "субару".
Следующий вход под землю Хоук обнаружил под скальным выходом. Прямо из хода, на, собранной дождями и временем, земле рос колючий куст. Только небольшое, чернеющее неправильным овалом, отверстие, указывало на существование прохода в "тартар".
Пришлось, сначала, протискиваться между скальным проёмом и насыпью, а потом втягивать за собой рюкзак. "Зал" ничем не отличался от тех, в которых Хоук уже побывал этим утром. Ниши в стенах, очаг к центре, несколько боковых ходов. Первый из них привёл в хозяйственное помещение, усеянное обломками керамики. Причём некоторые ёмкости для зерна были разбиты прямо в тех напольных нишах, в которых и стояли, когда ими пользовались. Второй ход привёл Хоука к подземной ёмкости для сбора воды. В центре "цистерны" образовался целый холм из того, что попало через отверстие в потолке. Третий ход привёл в колумбарий. Отсюда же, из колумбария, вёл второй выход из пещеры, но его завалило землёй.
Колумбарий - это место где выращивали и содержали голубей. Их тогда активно использовали в пищу и для жертвоприношений. Во всех стенах были сделаны небольшие, арочные ниши, в которых содержали птиц. Где-где, а здесь находки были маловероятны.
В правой стене колумбария, у самого пола, Хоук обнаружил нишу, которая была вместительнее других и, вообще, была больше похожа на ход, чем на клетку для голубей. Расширяя проход, пришлось поработать лопатой.