Аннотация: Начнём с Галкиного творчества, - тут же заявили мальчишки, - Есть у неё один интересный стих... С точки зрения стиля - полный атас! Вы уж не обижайтесь. Но есть в нём какой-то внутренний драйв... Короче, слушайте!
27. Лидия Николаевна
Далее меня вновь увели в лабиринты служебных комнат. Проплутав минут пять, мы очутились перед стеклянной дверью небольшого сквозного зала. Напротив находилась вторая дверь, выходившая к лётному полю. Стеклянные стены не мешали разглядывать бескрайнее поле аэродрома. лётные полосы... Зал оказался пустым.
Конвой, как ни странно, покинул меня. Я осталась совсем одна в гулком стеклянном "аквариуме"... Только сейчас впервые в душе проснулась надежда. Вот они: белые птицы лайнеров, совсем рядом! В одном из них ждёт Алекс Андров... Неужели мечтам и вправду суждено сбыться?!
Но, к сожалению, надежда длилась недолго. Неожиданно в зал вошли двое: мужчина и женщина. Первого я узнала мгновенно. Сердце ушло в пятки: только Томилина здесь не хватало! Женщина оказалась мне незнакомой. Вначале я приняла за подростка. Только затем стало ясно, что передо мною человек в возрасте. Впрочем, если смотреть со спины, немудрено было спутать. На голове у женщины плотно сидела бейсболка заграничного вида. Облачена она была в дефицитный спортивный костюм. Попробуй не обознаться! Тем более, что и рост совсем не высок, и фигура казалась прямою, спортивной... Знакомый типаж. Скорее всего, какой-нибудь тренер. Сколько их я повидала за школьные годы! Правда, таких дорогих кроссовок не было ни на ком...
Какой же вид спорта могла представлять эта женщина? "Стрельба!!! - вдруг осенило меня. Вот он откуда - этот красивый прищур! Винтовка, арбалет или лук - вот, где нужна особая меткость... Честное слово, женщина смотрит так, будто привыкла глядеть на мир через мушку прицела..."
Томилин свысока поздоровался. При этом рот его, и без того очерченный прихотливо, скривился ещё сильнее:
- Вот и последняя, наконец-то! - пробормотал он, - Всё, снимаемся с якоря!
- Вадик, ты ненормальный! - произнесла женщина тем самым холодным тоном, какого я от неё ожидала: - Что дальше? Из детского садика будешь водить?! Нет уж: не принимаю! Пускай подрастёт и получит паспорт, а там посмотрим!
За "подростка" я даже немного обиделась. Скажет тоже! Между прочим, таинственный "тренер" была пониже меня... К счастью, Томилин пришёл на помощь:
- Сдались вам её документы! - возмутился он несколько напоказ. - Можешь полюбоваться, вот её паспорт! Совершеннолетних мы принимаем, верно?
Томилин вручил строгой женщине мои документы. Та с недоверием их осмотрела.
- Не знаю, не знаю! - засомневалась она.
Но Вадим Глебович больше не слушал. Неожиданно он вынул из-под сиденья объёмный свёрток. Внутри оказалась большая коробка, напоминавшая обувную. Вдоль и поперёк пересекали её надписи на английском. По бокам, как бриллиантовые печати, поблёскивали голограммы. Верный признак того, что в коробке лежал заграничный товар.
- Бери с собою эту девчонку, не сомневайся! - Томилин задумчиво оглядел коробку, - Тёмная лошадка, но способна на многое! А для того чтоб бежала быстрее, мы её подкуём...
Полковник откинул блестящую крышку коробки, многозначительно зашуршал бумажкой... Внутри показалось что-то алое, необычное, похожее на оранжерейный цветок. Я даже не сразу сообразила, что это - туфли. Яркого цвета, на высоченном причудливом каблуке... Ну, как, скажите, носить такое?! Тем не менее, сердце забилось от восхищения. Никогда прежде не приходилось мне видеть такие вот артефакты из заграничных журналов... Они потрясали настолько, что невозможно было понять: прекрасны они или уродливы. Вещь, что называется, за гранью добра и зла! Стоило только взглянуть на эти тонкие ремешки, похожие на щупальцы чудища... Хищного и плотоядного - судя по очертаниям "зверя".
- Обувайся! - коротко приказал Томилин.
Сколько я себя помню, нас учили не обсуждать приказы старших по званию, потому лучше было не прекословить. И что же? Сколько бы я ни старалась, ничего ровным счётом не выходило. Переплетения ремешков с тонкими пряжками казались непроходимыми лабиринтами. Концы их никак не хотели соединяться друг с другом - в конечном итоге, всегда оставался лишний...
Томилин какое-то время с следил за мною, но после махнул рукой:
- Ладно! Отставить!
Он медленно опустился на одно колено - и самолично взялся за дело. Чудесные туфли покорились ему мгновенно. Ремешки застегнулись, связались и склеились - именно там, где нужно. Они живописно обвили мою лодыжку, переплетаясь на ней, подобно стеблям алой лианы.
Женщина-"тренер" смерила нас саркастическим взглядом:
- Однако, Томилин!
- Родина заставит - и не такому научишься! - легкомысленно хмыкнул полковник. Затем смерил меня снизу вверх сияющим, бесшабашным взглядом:
- Готова! Двигай! - и ободряюще хлопнул меня по коленке.
Легко сказать: "Двигай"! Очень скоро я поняла, что не способна на этот подвиг. Пройтись на таких каблучках - это вам не персики на лету ловить! Уже через пару шагов я едва не грохнулась наземь. Рана в колене отозвалась глухой болью. Только недавно мне разрешили снять с неё бинт... Теперь всё лечение будет насмарку!
Я жалобно оглянулась: "Нет не могу!". Томилин набросился на меня, словно коршун.
- Только попробуй! - яростно зашипел он, - Отправишься вместо Европы обратно в свою Самару!
- Куйбышев! - поправила я, - Город с космической индустрией! Промышленный центр "оборонки"! Резервная столица!
- Вот именно! - Томилин встряхнул меня за отложной воротник блузки, - Останешься в вечном резерве в своей резервной столице! Не то что в Лондон - в Москву больше не пустят, это я тебе гарантирую!
Затем, как будто испугавшись собственного порыва, Томилин выпустил воротник из рук и от-вернулся. Он пригладил рукою волосы, откашлялся, поправил свой галстук... Очевидно, где-то в этих движениях Вадим Глебович снова обрёл душевное равновесие.
- Дорогая, вы не понимаете сложности собственного положения! Можно сказать, стоите на самой грани! Имеете столько же минусов, сколько и плюсов. Допустим, для Андрова вы уникальны - да только что толку? Не сомневаюсь, господин Штейнер с наслаждением покажет тебе заграницу. - Томилин изящно перескочил на "ты". - Скорее всего, у вас завяжется переписка, вполне возможно - на долгие годы вперёд. Не удивлюсь, если Андров сделает тебя прототипом очередной своей антисоветчины... Но... дело в том, что нам этого не нужно. В наши планы не входит ваша нежная дружба. И, уж конечно, мы не желаем новых антисоветских романов. Нужно совершено другое - не так ли, Лидия Николаевна?
Лидия Николаевна только вскинула бровь - понимай, как хочешь!
- ...В общем, - продолжил Томилин, - не хватает вам ярких личностных качеств. Никто не собирается делать из вас роковую красотку, но... но, как психолог, должен сказать, что туфли - не просто деталь туалета. Твой характер только ещё формируется, и "дозреть" он может по-разному. Носи их почаще - глядишь, возникнет авантюрная жилка... Словом, считай, что подобной деталью я просто играю на перспективу. Нет перспектив - нет и поездки! Это мы понимаем?
Это мы понимали - оттого лишь согласно кивнули.
- Тогда - поскакали!
Лидия Николаевна первой встала со стула - и двинулась к выходу размеренным лёгким шагом. Усмирённая, я послушно засеменила следом... Вначале колено ужасно ныло, однако вскоре дело пошло на лад. Тело успело смириться с новой обузой. К тому же, не так плоха была обувь. Вскоре я обнаружила у неё несколько больших плюсов. Прежде всего, мне подарили десять сантиметров роста. Неудобные, казалось бы, туфли заставили выпрямиться, свободно расправить плечи. Словом, в чём-то пошли на пользу...
Только вначале я отставала от Лидии Николаевны. К автобусу, готовому отвезти нас к лайнеру, мы подошли одновременно. Двери закрылись, машина тронулась с места.
Тем временем, восток осветился первыми солнечными лучами. Несмотря на раннее утро, чудесный июньский день разгорался. После прохладной ночи пахло туманом. В лёгкой блузке я из-рядно продрогла от ветра. Впрочем, всё говорило о том, что вскорости будет жарко.
Ранние пять утра чувствовались во всём. Даже спина водителя казалась сгорбленной и продрогшей, словно он был удручён необходимостью работать так рано. Даже пассажиры, ожидающие посадки на лётном поле, всем своим видом выражали ту самую мысль. "Пять утра! Батюшки! Ну и рань!"...
Вскоре впереди мы увидели человек тридцать, стоявших возле громадного белого самолёта. Трапа пока ещё не подавали; все маялись в ожидании. Люди прохаживались вокруг, сбивались в компании, взволнованно обсуждали что-то... Мы подъезжали всё ближе и ближе - как вдруг я узнала лица. Ребята из Делегации! Поискав глазами, разглядела Марину... И сразу заулыбалась: до чего хорошо, что мы летим вместе!
Марина тоже заметила меня сквозь большие окна автобуса. Она первая подскочила к его дверям, когда те, наконец, открылись.
- Я так и знала!! Так и знала!!! - тараторила девушка, подавая мне руку. - Теперь хоть будет, с кем поболтать!
Как вдруг её взгляд упал на мои ужасные туфли. Я старательно прятала их под брюками, наивно надеясь, что подарок Томилина не заметят. Куда там! У Марины был намётанный взгляд. Девушка так и застыла на месте, красивый ротик её приоткрылся.
- О! - коротко сказала оно - да так и осталась с удивлённым "О!" на губах. Глазки её округлились, и тоже могли бы сойти за эту самую букву.
К счастью, других знатоков обуви не нашлось. Ребята окружили меня, в давке наступая на ноги, с полным пренебрежением к тому, что было на них надето... Шум, гам, вопросы, ответы - всё сливалось в единый нестройный гул. Полагаю, мои объяснения лишь пропали впустую - слишком уж будоражил нервы скорый отъезд. Сопровождающие сделали замечания: одно, второе и третье. Всё бесполезно - угомонить молодёжь было сложно. Унять крикунов смогла только Лидия Николаевна. Стоило ей взглянуть на нас своим зорким взглядом - как все почтительно замолчали. Думаю, каждый невольно представил себя "живою мишенью"...
Марина тоже затихла, покорно склонив свою хорошенькую головку. Правда, затем взглянула на меня исподлобья.
- Ничего себе! - шепнула она. - "Дьявол носит Прадо"?!
- Не только носит, но ещё дарит! - фыркнула я.
- Томилин?
- Прекрасный человек!
- Угу... Сволочь, говорят, каких мало.
- Что, прямо так и болтают?
- Болтают всегда и много, - философски заметила девушка. - Знаешь, к примеру, сколько всяческих сплетен ходит про тебя и Томилина? Говорят, он твой покровитель...
- Ещё какой! - заверила я её.
Внезапно вокруг опять зашумели: оказалось, нам объявили посадку. Обойдя самолёт, мы обнаружили, что высокий трап уже ждал пассажиров. Правда, с обратной стороны лайнера, где в ожидании томилась иностранная делегация. Нас об этом не предупредили - скорее всего, нарочно. Полагаю, и мы, и представители западных стран очень хотели бы пообщаться. Взглянуть, так сказать, поближе на свою "зеркальную половину"... Именно потому до поры нас держали раздельно. Словно боялись смешать химические элементы, между которыми могла возникнуть неуправляемая реакця...
Нечего делать - мы поспешили в обход громадного самолёта. Может быть, алые туфли и вправду переменили меня? По крайней мере, только сейчас я ощутила гордость за собственную персону... Всё-таки получилось "взломать" законы Судьбы! Переменить алгоритм, заложенный в ней изначально. Сделать невозможную вещь - снова встретиться с Андровым.
Не успела я об этом подумать, как вправду заметила Алекса. Он стоял возле трапа один, в стороне от других иностранцев. Одиночество, кажется вовсе ему не мешало. Изящно облокотившись на тележку для багажа, Андров читал газету. В последнее время люди всё чаще возвращались к таким вот старым привычкам. Правда, газеты стали теперь другими. Фотографии волшебным об-разом оживали, стоило лишь взглянуть на них через экран телефона... Они могли сами рассказать о себе, превращаясь в короткие видеоролики на экране. Словом, всё это было очень забавно. Как тут не вспомнить романы о Гарри Поттере?
Алекс газету читал по старинке, без помощи телефона. Вид его был весьма живописен и до крайности привлекателен. Утренний ветер трепал тёмные волосы Андрова, временами бросая на лоб волнистые пряди. Поза выглядела изящной и непринуждённой. Взгляд, как всегда, казался бесстрастным. Ни дать, ни взять: ожившая иллюстрация к романтической лирике...
На свой страх и риск я выбилась из общего строя и приблизилась к своему герою. Поравнявшись с Андровым, склонилась к нему и зашептала на ухо:
- Фу, как не стыдно! Лететь первым классом, в то время как остальные устроены в общем сало-не... Как это всё-таки побуржуйски!
До нас, в самом деле, дошли слухи, что иностранцы размещены с комфортом. Советской же делегации предлагалось места скромнее.
Нужно сказать, Андров ответил не сразу. Вначале, подчёркнуто неторопливо, он свернул и спрятал под локоть газету. Ветер мял её, рвал из рук, но, в конце концов, та покорилась. Одержав эту маленькую победу, Алекс наконец-то удостоил меня своим взглядом:
- Сметанина! Очень рад встрече! Как поживают промытые вам мозги? Надеюсь, зомбирование прошло успешно?
В ответ я демонстративно покрутила в руках длинный и очень изящный зонтик. Несмотря на то, что день обещал быть жарким, всем девушкам Делегации вручили такие. Возможно, то был намёк модельера на лондонскую погоду... Или на сказочную Мери Поппинс? В любом случае, носить их с собою было до крайности стильно - и в той же степени неудобно. Все наши девочки жаловались на это. Впрочем, если на ногах высоченные каблуки, трость в руках не помешает.
Я многозначительно указала на зонтик:
- Двадцать тысяч приёмов уколов отравленным наконечником! Показать?
Сама не знаю, к чему ляпнула это. Да, ходили всякие слухи про операции наших спецслужб... По мотивам истории с зонтиком был даже снят известный французский фильм, который шёл у нас в кинотеатрах. Но это ещё не повод касаться скользких тем в разговоре!
Вне всяких сомнений, Андров всё понял - и решил меня наказать. Словно желая открыть вели-кую тайну, он приблизил ко мне своё обаятельное лицо. Улыбка вспыхнула, засветилась тёплым огнём... Все её чёрточки и "уголочки" стали видны, как на ладони.
- Для твоего же блага, - шепнул Андров почти неслышно, одними губами, - я бы снял эту штуку отсюда, - он указал на маленький пластырь, до сих пор украшавший мой лоб - и переклеил по-ниже! - Алекс провёл невесомую линию вдоль моих губ. - Для твоего же блага!
Если он хотел таким образом замкнуть мой рот на замок, то глубоко ошибался.
- Советская медицина отвергает подобные игры! - брякнула я в ответ - и сама опешила от собственной наглости. Хотя, кто мог нас услышать? Мы с Андровым находились в стороне от других, возле самого лайнера. Уши закладывало от рёва турбин соседнего самолёта. Но всё же сквозь шум мне вдруг послышалось удивительное. Готова поклясться, что я услышала смех. Знакомый, похожий на конское ржание... Так близко, как будто он странным образом просочился сквозь белые борт лайнера.
Мне показалось, что Андров тоже почувствовал нечто странное. Он вздрогнул, точно его застали за чем-то запретным. Затем развернулся - и решительно зашагал к трапу. Задрав голову, я следила за тем, как Алекс поднимался всё выше...
Должно быть, почувствовав этот взгляд, Андров остановился.
- Ты, ненорамальная! - крикнул он перегнувшись через перила. Для верности даже махнул газетой, привлекая внимание. - Полегче на поворотах, не то и вправду отправят обратно! В глушь! В Саратов!
- В Самару!!! - сразу же вспыхнула я и поспешила вдогонку по трапу, -- То есть - Куйбышев! Огромный промышленный город! Крупнейший в Поволжье!
- Ты удивишься, - бросил мне Андров, всё ещё сверху вниз, - но для жителей Евросоюза на только твоя Самара, но и вся Россия с Москвою - страна медведей и людоедов!
Затем развернулся - и быстро скрылся в салоне.
- А на меня даже внимания не обратил! - мрачно сказала Марина. Оказалось, она была тут как тут, поднималась за мной по трапу, - И чего его так разобрало? Неужели из-за тебя? - она оглядела меня хмурым взглядом.
- В Самаре - самые красивые девушки! - легкомысленно напомнила я старую истину.
- Ну-ну...
- Перед тобою - единственное исключение!
Марина взглянула с недоверчивой полуулыбкой. Ни дать, не взять - ребёнок, которого вначале обидели, а теперь утешают конфеткой.
- Тебе же лучше! - продолжала я веселиться, - Любой красотке нужна страшненькая подруга, ведь верно?
- По-моему, ты недостаточно страшненькая! - критически заметила девушка. Правда, едва я отвернулась, чтобы уйти, Марина схватила меня за руку.
Вот так, пересмеиваясь и притворно бранясь, мы поднимались по трапу. Правда, в салоне пришлось опять стать серьёзной. Какие-то хмурые люди разделили нас с иностранцами, направив в разные части салона.
Едва мы с Мариной устроились в высоких удобных креслах, как сзади кто-то окликнул нас. В щель я увидела знакомый профиль. Товарищ Горбунов, ну конечно! И как он умудряется всегда быть рядом?
- Девчонки! - обратился к нам Алексей, - Ну, что вы скажете?
- Скажем? О чём?
- Как "О чём"? О песне, понятное дело!
- Какой ещё песне?
- Посылку с флешкой вы получали?
Мы с Мариною переглянулись - и дружно пожали плечами.
- Так! - удручённо откликнулись сзади, - Этого следовало ожидать!
- А я тебе говорил! - выговаривал Лёша кому-то, - Нечего было передавать через персонал такие важные вещи!
Голос того, кто сидел по соседству, мы тоже сразу узнали. Паша - ещё один парень из Делегации.
- Выкладывайте, что натворили! - сразу же обернулась Марина.
- Понимаете, мы хотели создать сборник стихов Делегации. Ну - кто что прислал на Конкурс. На некоторые стихи даже музыку написали, и получились весьма приличные песни!
- А вечером перед отъездом, - добавил Павел. - попросили дежурную по этажу передать флешки с песнями остальным участникам Конкурса. Как иначе? Сами-то не успевали...
- Кого попросили? - невинно моргнула Марина.
- Дежурную - кого же ещё?
Мы снова переглянулись.
- Молодцы! - рассмеялась я.
- "Идиото-кретино"! - удручённо кивнула Марина. - Вашу флешку, друзья мои, поди уже в КГБ до дыр проглядели!
- Да ладно вам! - Лёша смутился: - Давайте хоть так спою - если вы, конечно, не против!
Мы заверили, что ничуть не против.
- Начнём с Галкиного творчества, - тут же заявили мальчишки, - Есть у неё один интересный стих... С точки зрения стиля - полный атас! Вы уж не обижайтесь. Но есть в нём какой-то внутренний драйв... Короче, слушайте!
С верхней багажной полки Лёша достал гитару. Взял первый аккорд, затем кивнул Пашке... Тот немедленно и со страстью поддержал причудливую мелодию, выстукивая дробь за "ударные" носками своих ботинок. При этом ладонями барабанил по креслам и высвистывал партию духовых.
Аранжировка поразила меня настолько, что я не сразу узнала собственные стихи:
Летит стрела, ей был один хозяин - лук!
И тетива ей прозвенела песнь разлук,
И ночь ударила в неё,
И тлело от жары жнивьё,
И раздавался чёрных крыльев мерный стук.
Стрела летела меж Драконом и землёй.
Стальное тело правя жертвовать собой,
И ночь скрестила их тела,
И смерти тень по ним прошла,
И оба вечный обрели покой...
Ещё тот миг не воплотился для меня,
Но вниз ушла уже горящая земля,
И где-то в небе мой Дракон -
Он смерть моя, мне жертва он -
И между нами тает времени броня!..
Впрочем, закончить песню не дали. С последними её аккордами пришла грозная Лидия Николаевна и, в назидание всем, отобрала у Лёши гитару. В ту же секунду включились динамики, пассажиров попросили пристегнуть привязные ремни. Самолёт вздрогнул, тронулся с места, бойко побежал по асфальту.
Наконец, земля ушла вниз. Но странное дело, стихи словно бы продолжали звучать в ушах. Слишком многое из пережитого было зашифровано в них. Прошлое вновь окружало меня. Может быть, так происходит всегда, когда сменяют друг друга большие главы Судьбы?
Я даже не очень-то удивилась, увидев в иллюминатор Энрике. Без сомнений, это был он. Его лицо, осанка - и даже форма опальных Воинов Саркофага. Это несмотря на то, что отдельные фрагменты было не разобрать. Детали обычно не слишком видны на камне. Но в остальном... Сходство было настолько разительным, что защипало в носу, а к горлу подступили горячие слёзы. Сквозь их пелену я рассматривала скульптуру, над которой мы пролетали.
Скорее всего, её высекли из гранита. Рост "Энрике" казался настолько велик, что, поднявшись на ноги, он бы стал выше здания аэропорта. Но памятники, как известно, не ходят. Сержант на-вечно застыл в той позе, которую придал ему скульптор. Преклонив колено, склонив голову, он словно всматривался в камни перед собою. С одной стороны, красноречивое изображение скорби. Однако множество мелких деталей отличало его от изваяний подобного рода. Чуть прямее держал сержант спину, чуть выше приподнял руку - с зажатым в ней прямоугольным предметом. Казалось бы, просто пилотка, снятая с головы в знак траура... Но одновременно очень похоже на счёт-чик, которым пользовался Энрике. Насколько я помню, в Саркофаге он мерил им мощь изумрудных молний.
Словом, очень хотелось бы знать - кто стал автором этого изваяния? Зачем поместили его сюда, провожать улетавшие самолёты? Должно быть, прозрачный намёк для тех, кто улетал на Запад: "Мы победили форт "Райдер"! Мы сильны, как никогда прежде!" Да - но портретное сходство... Лишь один человек имел эту твёрдую складку губ, этот резкий, уверенный прищур. Даже левая его щека казалась перечёркнутой крестообразною тенью... Я погладила рукою стекло, как бы прикасаясь к Энрике. Но сразу отдёрнула пальцы: иллюминатор показался мне ледяным.
С заднего ряда кресел вновь раздались голоса мальчишек, распевающих новую песню. На этот раз, одну из старых и популярных. Невольно я вслушалась в эти строчки - пронзительные, как обещание вечной дружбы:
- И если вдруг с четырёх сторон беда нахлынет водопадом
И, заблудившись, утратишь правый путь ты в сумрачном лесу
Ты знай, мой друг, что я буду далеко, что меня не будет рядом
И я никак не смогу тебя спасти... и всё-таки спасу!
"Может быть, песня права? - подумала я, - Рано ещё сдаваться? Возможно, мне ещё удастся спасти тебя, товарищ Энрике? Если не в этой жизни, то где бы ты ни был!.."