Аннотация: О том как нав грустил наедине с ветром и о загадках покинутого снежного мира
Фрагмент 6
Второй вечер на Рутилуриа нав-геомант провожал не в закоулках Демоновой Слободы - на крыше облезлой девятиэтажки, наедине с ветром. Дневное светило, Амуваа, почти отвесно валилось за горизонт, багровея и сплющиваясь от рефракции. Сейчас особенно заметно: диск больше земного Солнца. Почти как летнее Голкийское, если верить памяти Теней... Да, Амуваа одинаково громадное зимой и летом, но не жжёт - ласково греет. Климат на Рутилуриа мягкий и комфортный почти везде. Не зря же навская колония росла и процветала, даже когда основали Империю на Земле... Вот только аборигенов стоило зачистить под ноль! Как и людов.
Хотя, кто знал, что шасское жульё сохранит верность Нави, а благонадёжнейшие вассалы ударят в спину? Ни один предсказатель не увидел, ни один аналитик не просчитал. Вот это, на самом деле, удивительно. Необъяснимо без вмешательства Первых... Нав сердито фыркнул, обрывая привычную цепочку размышлений. Следы асуров на Земле он искал долго и безуспешно. На Голкья так называемый Пращур нашёлся сам: как нашёлся, так и свалил в неведомую даль. Гораздо хуже асурский след, который Ромига, вероятно, носит в себе. Если "прилипала" Иули не солгал и не ошибся... Нет, Ромига не будет думать об этом сейчас!
"Фактор Иули" необходимо учитывать в планах, кабы Ромига строил далеко идущие планы. Никогда он не был силён в планировании, сколько ни старался, ни учился. Привык двигаться к цели, реагируя по обстановке, импровизируя на ходу, и обычно у него получалось. Теперь же размыт самый образ цели. Если он "прилипала" - или стал неразличимо похож - ему противопоказано домой, в Тайный Город. Сердце щемит, в ресницах сыро, и чужое солнце, насаженное на колья небоскрёбов, здесь совершенно ни при чём. Хотя не стоило так долго, неотрывно на него пялиться. Торчать на открытом месте, в общем, тоже. Вокруг слишком много "глаз Города", и достаточно ли геомант их ослепил? Но странное оцепенение накрыло... Тоска - аж до слёз. Ярости бы разгореться, а нет её. Слишком устал? Почти двое суток дёргал за торчащие из "войлока" "ниточки", а изменений - ни малейших.
Город уже зажигает огни, ярче закатных отблесков. Днём было знойно, вечер блаженно тёплый. Неизменный Ромигин спутник - ветерок - овевает лицо, касается волос, гладит кожу под лёгкой тканью одежды, и нав волей-неволей жмурится от неги, будто в руках умелой любовницы. Лениво думает, что надо бы встряхнуться и поискать убежище понадёжнее, раз устал до дремотной одури... Засыпает.
Быстрее, быстрее, надо успеть! Коридор длинный, свет мигает, воет сирена - или кто-то огромный, живой вопит от боли, ярости и ужаса? Зелёное пламя застилает глаза... Под закрытыми веками - ярче? Вглядываться некогда! Бегом! Летящими прыжками с пола на стены и потолок, колесом, вперекат. Низ и верх меняются местами, тело то наливается свинцом, то теряет вес, но инерция несёт вперёд, успевай отталкиваться. Бронированные сапоги грохочут по серому то ли пластику, то ли металлу, но не проламывают - и не должны, корабль прочный...
Сминается, будто консервная банка в руке великана! Гул, дрожь, дребезг и лязг, скрип и скрежет металла, рёв, свист воздуха... Тяжкий, медленный грохот падения на твердь: "Прилетели!" Инерция швыряет в стену, такой удар уже не смягчишь, не пустишь вскользь, и что-то рушится сверху.
Очнулся. Придавлен, но жив. В носу, во рту полно крови, маска на лице мешает сплюнуть и продышаться. Шевелиться больно - рёбра проткнуло насквозь, а ноги, кажется, вовсе расплющило.
Снова очнулся: навзничь на твёрдом и ровном, кто-то из своих заглядывает в лицо, зовёт по имени, из-за его плеча светит большая серая луна. "Я помню луну, она была тусклее. Сейчас лето?" - "Ты помнишь эту луну? Откуда? Мы здесь не бывали..."
Тот, кто видел и запомнил осеннюю луну Голкья, отделяет себя от того, над кем хлопочут лекари. Ромига не досмотрел до конца, но знает: раненый не выжил. Умер погано, жутко, лучше бы сразу...
Приоткрыл глаза, и в них тоже заглянула луна: мелкая, кривоватая, розоватая с левого, примятого бочка. Имя ей - Руа. Ромига задремал на крыше девятиэтажки, в афедроне Вселенной с прекрасным климатом и долбанутым населением, и ему приснился сон... Сон?! Да, довольно неприятный, но лучше, чем никаких. В здешнюю противоестественную, болезненную пустоту затянуло нечто из памяти Теней Голкья? Престранное, однако! Чей это был летучий корабль? Из какой дали его занесло? Когда: по хронологии снежного мира? Сохранились ли следы?
Нав, археолог ты недоделанный! Какая тебе разница, если сам ты с Голкья ушёл и возвращаться не собирался, да и не можешь? Внезапно заскучал и рад бы назад? А вдруг, сейчас получится? Ну, надо проверить...