Холдор Вулкан : другие произведения.

Полный текст повести Холдора Вулкана "Далаказан"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ЭТО - РОЖДЕНИЕ НОВОГО ЖАНРА В МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ!Если не верите, то прочтите это произведение до конца и Вы твердо убедитесь в этом.ВСЕМ ПРИЯТНОГО ЧТЕНИЯ! (Холдор Вулкан)

  
   Холдор Вулкан
   Член Союза писателей Узбекистана
  
  
  
   Далаказан
   (Повесть)
  
  
   Любое коммерческое использование повести Холдора Вулкана "Далаказан" запрещено без предварительного письменного согласия автора.
  
   (Холдор Вулкан)
  
  
  
   Глава 1
   Ограбление банка средь бела дня
  
  
  
   В банк неожиданно ворвалась вооруженная до зубов банда грабителей в масках, с дикими криками, угрожая пристрелить как куропатку каждого, кто осмелится оказать малейшее неповиновение или сопротивление. Они приказали всем сотрудникам банка лечь на пол и не двигаться.
   - Тот, кто попытается поднимать голову, тут же получит пулю в лоб! - крикнул один из них.
   Одного из сотрудников банка, лет сорока, высокого роста, худошавого телосложения, с носом, похожий на клюв орла по имени Далаказан, бандиты подняли, направив на него нервно дрожащими руками дуло автомата:
   -Ставай, гад! Ты нам поможешь совершить ограбление века!Давай, падла, открой сейф и быстро положи деньги в эти мешки! Попытаешься подать сигналы ментам, нажимая на кнопку тревоги, то тебе хана, моментально превратишься в труп! Давай шевелись задницей! -крикнул бандит, изо всех сил ударив ногами по заднице Далаказана.
   -Хорошо, хорошо! Я сделаю все, что вы прикажете!Только, прощу вас, не убивайте меня!У меня семья и несовершеннолетние дети! -умолял их Далаказан. Он покорно шел в сторону кассы, высоко подняв свои худые руки, как молодой солдат в горячей точке планеты, который только что попал в плен.Но он неожиданно повернувшись назад, молняносными движениями повалил бандита на пол и быстро отобрал у него автомат "Калашников". Потом нажал на курок автомата, чтобы обезвредить банду грабителей и спасти сотрудников, но выстрела не последовало.Тут раздался громкий крик! - Стоп! Все, отбой! Учение прошло отлично!Спасибо всем участникам незапланированного учение и мы просим прощения за то, что мы провели учебную тревогу, заранее не предупредив группа сотрудников нашего банка! Это было тренировочное мероприятие!Тренинг! Мы должны учиться вести себя правильно в таких сложных ситуациях!Хотя господин Далаказан Оса ибн Коса оставил в опасности жизни других сотрудников нашего банка и заложенников, но он все же сумел проявить героические качества смелого человека!Мы благодарим его за проявленную храбрость! - крикнул начальник охраны банка.
   -Хух! Ну и у вас учения!Я чуть не укокошил этих ни в чем не повинных ребят!Слава Богу, что все обошлось! -сказал Далаказан, обессиленно приседая на пол и облегченно вздыхая.
   Псевдограбители дружно захохотали, гляда на потолок, снимая маски с лица.
   После этого Далаказану дали отпуск и путевку в Ялту, чтобы он отдохнул вместе с семьей на лазурном берегу Черного море, за проявленный подвиг во время учение.
   Да, работать в банке, всеравно как сидеть над проснувшим исландским вулканом Эйяфьядлайёкюдль , который вот вот рванет. Далаказан рискуя своей жизнью работает вот в таком опасном учреждение, как коммерческий банк, ради своей верной и очаровательной возлюбленной жены Садокат и любимых своих дочерей.Его жена активно занимается воспитанием дочерей.Она и ее муж Далаказан живут дружно, как говорится, душа в душу. Далаказан иногда с гордостью думает, глядя в окно своего кабинета о том, что он самый счастливый человек на белом свете.Красивая, пухленкая, молоденькая, любяшая жена, дочери, роскошный дом, машина, престижная работа.Как будто этого мало, управляющий банком, где он работает, является его другом.Это значет, что у него есть реальный шанс подняться высоко по карьерной лестнице. Ну что еще нужно человеку, чтобы он мог чувствовать себя самым счастливым человеком на планете? Такими мыслями Далаказан решил сегодня пообедать дома со своей женой, за семейным столом, в романтической обстановке, при свечах и обрадовать свою жену с дочерьми, сообща им об отпуске и о бесплатной путевке в санаторий "Ялта". Далаказан поехал домой на своей иномарке "Хонда сивик" японского производство.Ехал он по дороге, крутя баранку одной рукой, локот другой руки высунув из окна машины, весело свистя и запевая какую то песню о любви.Наконец он приехал и оставив свою машину на обочине улицы, зашел на цыпочках в дом, чтобы случайно не разбудить свою несравненную жену, которая спит на италянской шикарной двуспальной кровати, дыша духами. - Сейчас войду в спальную комнату и моя любимая принцесса проснется и обрадуется как маленькая, увидев меня и услышав об отпуске, о бесплатной путевке, бросается мне в объятия, зацелует меня, даже заплачет от радости - подумал Далаказан.Но тут он замер, услышав тревожный топот шагов и таинственный шёпот.Он постоял нимного, не зная что делать и осторожно поднялся по леснице на второй этаж. Когда он зашел в спальню, Садокат лежала на роскошной кровати, словно принцесса и спала сладким младенческим сном в нежном шелковом халате. - Слава Богу, что с моей женой все в порядке.Мне послышалось наверно.Это все от усталости.Ну, ничего, теперь у нас есть путевка в санаторий и я буду отдыхать как следует на берегу море вместе со своей семьей, излечивая свои расшатанные нервы, лежа на гамаке, глядя на алые закаты, внимая шелестящим волнам и печальному крику чаек - продолжал он думать. Тут он увидев разбросанные одежды своей жены, поднял их, чтобы повесить на вешалки.Потом открыл шкаф и одеревенел от увиданного на миг, как околдованный. В шкафу сидел голым его лучший друг - управляющий банком, прижимая к груди свои одежды, которые он не успел надеть.Его друг, который клялся все время в верности, заявляя о том, что он готов умереть за Далаказана, если это потребуется.Он дрожа от страха начал говорить:
   -Далаказан, друг мой, я не виноват!Поверь мне!Клянусь Богом! Эта, неверная жена твоя Садокат виновата во всем! Она попутала меня, словно шайтан, уверяя меня в том, что мы успеем... ну, это... согрешить... Прошу тебя, ради нашей старой дружбы, не убивай меня! Пощади, Далаказанджан, у меня маленькие дети!Хочешь, завтра же я сделаю тебя своим заместителем? Ну, подумай сам, зачем тебе такая развратница? Найдешь другую.Я тебе дам деньги - сказал он, дрожа от страха.
   Далаказан обернулся лицом в сторону спальной кровати и увидел Садокат, которая готовилась бежать.Но ей это не удалось.Далаказан поймал ее за волосы.
   -Ах ты сука! Неблогадарная тварь! Я считал тебя самой верной, идеальной женщиной на планете, свято верил в тебя, а ты сука наставила мне рога! Хорошо, что здесь не оказались дочери!Господи, как теперь будут жить мои бедные дочери?!Ты опозорила всю семью! Как ты смела изменить мне, да и с этим подонком, которому верил все эти годы и считал гада своим преданным и верным другом!Ты же день и ночь клялась о том, что любишь меня и не можешь жить без меня на этом свете ни дня! Я же тебя любил! Какой пазор!Ой какой пазор!-орал разгневанный Далаказан.
   -Отпусти меня, скотина!О какой любви, ты говоришь вообще?! В этом мире нет любви!Ты чего, не слышал поговорку, типа "Зачем любить и страдать, когда все дороги ведут в кровать!" Эх ты, наивный и тупорылый харып, деревеньщина! Поверил на мои слова!Да я никогда тебя не любила и не надейся!Это во первых, во вторых ты не имеешь права говорить о моих дочерей! Потому что они не от тебя! -сказала Садокат.
   После этих слов Далаказан вместо того чтобы задушить свою неверную жену и убить, почему то отпустил, сказав: - Все, от ныне ты не жена мне, потаскуха! Кумталак! Страшное слово "кумталак" по шариатским законам означает окончательный развод супруг перед Всевышнем Богом.
   После того, как Садокат и ее любовник выбежали из комнаты, Длаказан захохотал как джын из волшебной лампы .Потом начал кричать во весь голос: -Жить -жить -житталалалу лалула! Жить -жить -житталалалу лалула!Через несколько часов приехала бригада вежливых врачей в белых халатах и увезли Далаказана в рубахе с через чур длинными рукавами, которые туго скрутили.По дороге нимного придя в себя, Далаказан спросил у врачей о том, куда его везут.Врач очкарик с бархатным голосом, объяснил.
   -Успокойтесь, голубчик, вам нельзя волноваться.У вас усталые нервы и вам необходимо отдохнуть в нашем уютном санатории.Там мы позаботимся о вас - сказал он.
   Услышав такое, Далаказан снова стал кричать:
   -Жить -жить -житталалалу лалула! Жить -жить -житталалалу лалула!
  
  
  
  
   Глава 2
   Возвращение Далаказана
  
  
  
  
   Далаказан пол года лечился в уютной и тихой больнице, расположенной на окраине города, где нет городской суеты, вой тормозов и сирен.Наконец его выписали из больницы, по заключению врачей, где написано о том, что Далаказан не опасен для общества. Но, когда он вернулся домой, у калитки его встретил совсем ему незнакомый человек и он удивил Далаказана странным вопросом?
   -Вам кого, господин? -спросил он.
   -Что за странный вопрос и кто вы такой? Что вы делаете в моем доме? - ответил вопросом на вопрос Далаказан.
   -Ах, вы бывшый владелец Далаказан Оса ибн Коса? Простите, господин, от ныне этот дом принадлежит нам.Пол года назад мы купили его у вашей жены по имени Садокат.У нас есть юридический документ, подтверждающий эту сделку, заверенный нотариусом.То есть все по закону - объяснил новый владелец дома Далаказана.
   Услышав такое, Далаказан замер на миг от удивления.Потом, взяв себе в руки, сказал: - Понятно... Ну что же, как говорится, низкий поклон моей бывшей жене, что она оставила мне машину, чтобы я мог ездить на ней на работу! А где ключи от моей машины?
   -Простите еще раз, господин. Машина тоже куплена нами у вашей бывшей жены.Если хотите, мы можем вам показать документы и договора купли-продажи - сказал новый владелец имущества.
   - Аха...Вот как. Ну, тогда, простите за беспокойство - сказал Далаказан и хотел было уходить, его остановил новый владелец.
   -Постойте, она, то есть ваша жена Садокат вам кое что оставила! - сказал мужик.
   -Да? А что она оставила? - удивился Далаказан.
   -Вот эту старую мебель - сказал мужик, указывая на шкаф, лежащий рядом с сараем.
   Далаказан подошел и открыл дверь шкафа, посмотрел.Внутри него кроме его полосатой пижамы ничего не было.
   -Ну ладно, я пошел.Вы, это, не выбрасывайте его.Я приду позже и заберу - сказал Далаказан.
   -Хорошо - согласился новый владелец.
   Далаказан стал уходить.Он шел по дороге, украдкой утирая слезы с глаз. - Ничего, поработаю пару лет в банках и все образуется.Куплю снова дом и машину. Буду жить один до конца своей жизни и никогда не буду жениться - подумал он, продолжая идти.Шел он по улице и ему казалось, что его односельчане, боясь даже здороваться с ним, обходили стороной, делая вид, что его не замечают.Далаказан автостопом поехал в город, чтобы найти себе хоть какую нибудь работу, но каждый раз охранники предприятий и учрежлений остановливали его в контрольно - пропускных пунктах.А руководители предприятий, которые он смог связаться по телефону, вежливо объясняли ему о том, что они не могут принят его на работу, так как это противоречит уставу учреждения.То есть ему, страдающему болезнью, связанной с душой, нельзя работать в банке.
   После этого Далаказан пошел в сторону своего дома, который продала его бывшая жена Садокат, чтобы забрать шкаф.Там он переоделся в полосатую пижаму и сделав из прочной постромки плечевые лямки, прикрепил их в шкаф.Потом, взгромоздив его на свое плечо, словно огромный рюкзак, пошел в сторону поле. Выйдя на безлюдную проселочную дорогу, он попробовал бежать со шкафом на плечах и посколько он был физически сильным мужиком, это ему удалось.Он бежал босиком, громко крича:
   -Жить -жить -житталалалу лалула! Жить -жить -житталалалу лалула!
   Он долго бежал по полю, не смотря на сопротивления бродячих ветров, которые вздували его пижаму, словно полосатый парус.Когда он остановился на берегу реки "Кашкалдак", чтобы немного передохнуть у прозрачного родника, где растет огромная ива, прибежали гурьбой местные мальчики и девочки, которые пасли коровы и овец в пойме реки. Они с удивлением смотрели на Далаказана и на его шкаф, похожий на гигантский рюкзак и не боялись Далаказана, хотя знали о том, что его пол года назад отправили в психбольницу, на принудительное лечение. Один из мальчиков смело подошел к нему и сказал:
   -Дядя Далаказан, мы жарили на костре картошку.Хочешь попробовать? Она очень вкусная -сказал он, протягивая ему картошку.
   -Спасибо тебе, добрый мальчик - сказал Далаказан и бережно очистив картофель от кожуры, начал есть.Дети с любопытством наблюдали за каждым его движением.Далаказан, поев картошку, поблагодарил еще раз и попил воду из родника.Потом, повернувшись к детям лицом, предложил: -Ребята, хотите покататься на моем шкафу? - сказал он. - Даааа! - ответили дети хором.
   -Давайте тогда, залезайте быстро в шкаф и крепко держитесь за поручни и я покатаю вас - сказал Далаказан. Дети залезли в шкаф и он побежал босиком по лугу с веселым криком:
   -Жить -жить -житталалалу лалула! Жить -жить -житталалалу лалула!
  
  
  
   Глава 3
   Шкаф-школа учителя Далаказана
  
  
  
   Далаказан последное время начал понимать язык птиц и даже стал с ними беседовать на разные темы.Потом в его голову взбрело уникальная идея - учить детей "Таппикасода" птичьему языку. Он так и сделал. После того, как он агитировал местное население, многие родители привели своих детей в его школу.
   Ученики Далаказана, увлечённые современной наукой, связанной с птичьей филологией, усердно учились в новой деревянной шкаф-школе. Из чувства патриотизма учитель птичьего языка и литературы Далаказан пошёл навстречу пожеланиям своих учеников и согласился преподавать бесплатно.
   Он, работая в две смены, вечером до глубокой ночи писал конспекты при свете керосиновой лампы, проверял тетради учеников, с упражнениями по птичьему языку, диктантами и сочинениями на птичьи темы. Параллельно народный учитель писал докторскую диссертацию. Иногда выходил он на улицу и, глядя на луну, кричал во весь голос:
   - Жить-Жить Житталалалу -лалулаааааа! Жить - Жить Житталалалу - лалулаааааа!
   Кроме всего прочего, он изготавливал различные наглядные пособия для использования на уроках. Работал он до глубокой ночи, когда усталая луна уходила к горизонту, тихо освещая берега, оврагов и полей, и звезды начинали тускнеть.
   В тот день он встал рано, когда за рекой начали кричать первые петухи и на утреннем небосклоне Таппикасода появились бледные полосы. Начинало медленно рассветать. Вдалеке, в прохладном клеверном поле, пели перепелки:
   'Вывык! Вывык! Битбылдык! Битбылдык!'
   Но, не дожидаясь песен жаворонков, Далаказан сонно зевнул и заснул сладким сном. Через часа два он встал, как молодой солдат, и, умывшись, позавтракал, съев хрустящие куски засохшего хлеба, которые ученики оставили под партой. Оставшиеся крошки он высыпал в кормушку для птиц.
   Каждое утро он выходил к своим ученикам в полосатой пижаме. Но это ничуть не смущало его. Самое главное - это народное образование, считал он. Когда он вёл урок, из шкаф-школы доносились голоса похожие на птичьи песни.
   - Чырррр, чку - чку - чку! Чирик - чирик! Фиииийт - фиииийт - фю - фю - ди - ди - ди - ди - ди - ди! Чяааак! Чяааак! Блю! Блю! Карррр! Карррр! - кричали дети, осваивая новую науку в истории человечества.
  
   Однажды, во время урока Далаказан выглянул в окно и увидел милицейский газик с группой оперативников из отделения родной милиции. Он страшно испугался. Его лицо резко побледнело.
   - Кажется, снова оклеветали меня. Сейчас опергруппа ворвется в шкаф-школу, менты заломят мне руки, наденут наручники и, закрыв шкаф-школу, увезут меня, подвесив под брюхо вертолета-подумал он.
   Чтобы дети не испугались, Далаказан опередил милиционеров. Нет, он не сбежал, ускользнув от них через проем в шкафу, наоборот, вышел навстречу к милиционерам с поднятыми руками.
   - Я сдаюсь добровольно, начайники! - крикнул Далаказан.
   Но милиционеры в ответ только заулыбались.
   - Что вы, гражданин учитель, опустите руки. Мы приехали не для того, чтобы арестовать вас, а по совсем другому делу - сказал один пузатый милиционер в звании младшего лейтенанта.
   - Аа-аа, вы пришли за учениками, чтобы отправить их на полевые работы?! - обрадовался Далаказан.
   - Нет, гражданин учитель, не угадали. Мы приехали учиться в вашей шкаф-школе! - сказал пузатый милиционер с лысой головой и со школьным ранцем за плечами.
   Услышав такое, Далаказан, окосел от удивления.
   - Да, вы что, начайник, шутите что ли? Дык, у вас эвон сколько спецшкол и академий!
   - Да, гражданин учитель вы правы. Есть у нас свои спецшколы и академии, но, к сожалению, там не преподают птичий язык и литературу. А мы хотим изучать птичий язык. Почему? Объясню четко и ясно. Допустим, мы нашли в юлгуновых зарослях труп неизвестного человека с многочисленными ножевыми ранениями. Голова трупа, к примеру, так изуродована, что даже его родственники не в силах опознать. Судя по червям, которые едят тело убитого, можно сделать хоть какие-то выводы о том, что его убили, скажем, три дня назад. Ну, скажите сами, как нам найти убийцу, который в это время успел уехать из страны и скрыться? Не знаете? Мы тоже. А ваши друзья знают - сказал пузатый милиционер с лысой головой и со школьным ранцем за плечами .
   Далаказан побледнел еще сильнее.
   - Какие мои друзья? О каком трупе и убийце вы говорите, начайник? - спросил он удивлённо.
   - Ну, эти ваши пернатые друзья - объяснил пузатый милиционер с лысой головой и с ученической сумкой за плечами.
   - Аа-аа, так бы и сразу сказали, гражданин начайник. А то от испуга я чуть не наложил в штаны - сказал Далаказан, облегченно вздыхая.
   - Знаете, гражданин учитель Далаказан Оса ибн Коса, преступники обычно совершают свои преступления в безлюдных местах, в зарослях, где растут деревья и думают, что их злодеяния, кроме них, никто не видит. А там на деревьях сидят наши пернатые друзья с фотографической памятью всё фиксируют. Они бесценные свидетели. А в этом космическом веке задержать преступников не так-то легко, как вы себе представляете. Говорят, что за рубежом на каждом углу установлены камеры наблюдения, которые помогают поймать преступников. Но преступники тоже не лыком шиты, правильно? Они ведь, прежде, чем совершить свое гнусное злодеяние, либо отключают установленные камеры, либо действуют в масках. А тут у нас под рукой бесплатная живая система наблюдения. Прилетит птичка, сядет на ветку дерева за окном отделения милиции, чирикнет, и родная милиция во время будет проинформирована. Возьмём оружие с боеприпасами, сядем тихонько в уазик и направляемся по указанному адресу, где злоумышленник пытается совершить преступление. Незаметно окружаем здание и цоп - злоумышленник в наших руках. Потом увезем его, затолкнув в воронок, пинком по заднице, похожей на рюкзак. Он удивится, подумав, мол, у них, то есть у нас наверно, появилось какое-то новое и сверхсовременное оснащение. А мы скромно улыбнёмся ему в ответ. Одним словом, птичий язык для нас тоже является большим открытием. Овладев птичьим языком, мы быстро будем находить преступников, работая на опережение. Так будет происходить со всеми делами, и, глядишь, через месяц станем старшими лейтенантами, через два - майорами, а через год будем носить погоны подполковника. А для того, чтобы завербовать птиц-информаторов и работать с ними, мы должны знать их язык основательно. Теперь поняли, гражданин учитель Далаказан Оса ибн Коса?! - сказал пузатый милиционер, со школьным ранцем за плечами, снимая фуражку и почёсывая свою лысую голову.
   - Да утто начайник! Теперь понятно! - сказал Далаказан и радостно крикнул: Жить - Жиииить Житталалалулалулаааааа! Жить - Жиииить Житталалалулалулаааааа!
   Таким образом, группа оперативников из отделения родной милиции во главе с пузатым милиционером начали учиться в шкаф-школе Далаказана Оса ибн Косы вместе с остальными учениками. Пузатый милиционер с лысой головой и со школьным ранцем за плечами, который хотел быть отличником, сидел за передней партой. Поскольку он был намного постарше своих одноклассников, его тело мешало детям видеть, что написано на доске. Поэтому дети, которые сидели позади него, вытаскивали из своих карманов маленькие рогатки и заряжая их бумажными пулями стреляли в ухо пузатому милиционеру с лысой головой. Тот сердился, оглядывался назад и хмуро угрожал кулаком трудновоспитуемым однокласникам.
   В один прекрасный день Далаказан проводил очередной урок на природе, где щебетали птицы, и вдруг издалека раздался печальный голос одинокой кукушки. Учитель с учениками умолкли, внимая голосу бедной птицы.
   - А ну-ка гражданин начайник, то есть пузатый ученик с лысой головой и со школьным ранцем за плечами, попробуйте-ка поговорить с кукушкой - сказал Далаказан.
   - Хорошо, гражданин учитель - сказал пузатый милиционер с лысой головой, с ученической сумкой за плечами и начал говорить на ломаном птичьем языке:
   - Кук - ку! Кук - ку!
   И тут же из-за юлгуновых зарослях на краю обрыва, где колыхались на вольном ветру дикие тополя и ивы, на его вопрос последовал ответ.
   - Ну, что сказал Ваш пернатый партнер, гражданин пузатый ученик с лысый головой и с ученической сумкой за плечами? - спросил преподаватель Далаказан Оса ибн Коса.
   - Она говорит о каком-то Куке, который отправился на корабле через океан в Гаваи, и там его укокошали месные жители - сказал пузатый милиционер, сжимая в руках фуражку и задумчиво почёсывая свою лысую голову, на которой солнечные зайчики играли как светомузыка в ночном баре.
   - Ну вот, видите, разговаривая с птицами, можно многому научиться. В этой информации есть ценные исторические, а также географические факты -сказал преподаватель Далаказан.
   После этого другие ученики тоже стали развивать свою птичью речь, вступая в разговоры с птицами различной породы. Потом они возвращались в шкаф -школу, по пути разговаривая между собой на птичьем языке.
  
  
  
  
   Глава 4
   Журавли над Таппикасодом
  
  
  
   В эти осенние дни село Таппикасод совсем опустело. Нет, сельчане не уехали на фронт или на заработки в чужые края, всей семьей, нет. Они все работали на хлопковом поле. Собирали хлопок. Ученики шкаф-школы великого педагога, преподавателя птичьего языка домли Далаказана не были исключением. Далаказан тоже работал не покладая рук, собирая хлопок со своей шкаф-школой на спине, и был похож на живой комбайн с деревянным бункером. Затерявшись среди высоких густых кустов хлопчатника, низкорослый пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем на плечах проворно бегал от одного ряда к другому, усердно собирая хлопок в свою ученическую сумку.
   В это время высоко в небе послышались журавлиные голоса, и все, кто работал на хлопковом поле, смотрели вверх, любуясь красотой полёта медленно улетающих вдаль птиц. Журавли летели высоко, выстроившись клином, переполняя небо своими криками.
   - Пузатый ученик с лысой головой, со школьным ранцем на плечах! Быстро забирайтесь на крышу шкаф-школы и переведите речь улетающих на юг журавлей! - крикнул Далаказан.
   - Есть, утто учитель! - сказал пузатый милиционер, с лысый головой, со школьным ранцем на плечах и, пыхтя и кряхтя, забрался на крышу шкаф-школы Далаказана. Потом принялся переводить печальные слова журавлей.
   - Я задаю им вопрос: - Крук - крук - крук?! То есть куда вы летите-ее-ее, граждане журавли-ии-ии?! - начал он.
   А вожак журавлей мне отвечает:
   - Крук - крук! Ну, ты пузатый милиционер с лысый головой и со школьным ранцем на плечах! Глупые вопросы задаешь! Куда же еще нам лететь?! На юг, конечно! Прощайте, сволочи двуногие! Из-за вас, из-за неправильного распределения водных ресурсов в Средней Азии не осталось чистых водоемов и лугов! Аральское море засохло!Год за годом всё труднее становится жить, где зеленые луга покрывают солёные пески! Не осталось в водоемах лягушек, чтобы полакомится ими! А поэты ваши пишут стихи о том, что мы, летая над осенними просторами плачем! А что нам остаётся делать? Мы не можем смеяться, когда глупые люди загрязняют окружающую среду, применяя для уничтожения сорняков и насекомых-вредителей ядовитые препараты. Они бездумно опрыскивают хлопковые плантации опасными пестицидами! А ты говоришь, куда летите?! Тебе какое дело, пузатый ученик с лысой головой с ученической сумкой на плечах?! Мы, слава богу, не люди, а свободные журавли! Куда хотим, туда и летим! Или ты хочешь установить для нас, журавлей, визовый режим?! Даа-аа, видно, в этих краях не только людям, но и птицам стало невозможно жить! Всё! Мы улетаем, и больше никогда не прилетим в эти края!
   Пузатый милиционер с лысой головой и со школьным ранцем на плечах, стоя на крыше придвижной шкаф-школы профессора Далаказана - перевёл слова вожака журавлей. Все, кто услышал слова журавлей в переводе, взгрустнули, глядя вслед журавлиной стаи, которая покидала грустное небо осеннего Таппикасода.
   - Да-аа - сказали они, вздыхая, и задумались.
   Преподаватель Далаказан вытер слезы своей поношенной тюбетейкой, которой он махал журавлям, как бы прощаясь с ними. Осенние поля словно осиротели после того, как умолкли голоса журавлей, которые растворились за горизонтом в синеве небосклона. Сельчане стали задумчивыми и молчаливыми. Они работали, молча собирая хлопок. Человеку, который собирает хлопок, приходится нелегко. Дело в том, что ему или ей приходится гнуть спину, работая внаклонку, передвигаясь по труднопроходимым рядам, на ходу собирать хлопок, волоча при этом тяжелый фартук, набитый хлопком. Через час у хлопкороба появляется боль в бедрах, и ему трудно расправить свою спину. Одним словом, выращивание и сбор хлопка - это адский труд! А еще хлопкороб глотает на десерт добрую порцию ядовитых дефолиантов-пестицидов и других гадостей.
   К ноябрю, если разрешат власти, в опустелых полях, где стар и млад собирали хлопок, окликая друг - друга на осенних закатах, сельчане начинают очищать поля, собирая стебли хлопчатника, завязывая их в снопы и сооружая из них стога. Если посмотреть на этот пейзаж в тумане, вам кажется, что чернеющие стога начинают двигаться, словно танки по дымящему полю битвы. Ряды этих стогов - ровные, чтобы дехкане могли загрузить в прицепы трактора эти тяжёлые снопы хлопчатника, подавая с помощью вил людям, которые аккуратно раскладывают их в прицеп трактора так, чтобы они потом не выпали во время езды по неровной проселочной дороге. Загрузив снопы от хлопчатника в прицепы трактора, дехкане довольные возвращаются домой, сидя с вилами над лихо качающимся грузом как над огромным слоном. Бывают случаи, когда неправильно загруженные снопы сваливаются по дороге, и трактор с прицепом переворачивается. Для узбеков, которые живут в сельской местности, стебель хлопчатника является стратегическим сырьем, то есть топливом на зиму, для тех у кого нет газа и угля. По этому узбеки, шутя между собой, это топливо которое называется 'гузапая', они называют газопая, то есть газ, с помощью которого они топят свои дома в суровую зиму. Теперь вот опустели хлопковые поля, и птицы улетели на юг. Первыми улетели ласточки, собираясь в огромные стаи, которые совсем недавно сидели на проводах, греясь на осеннем солнце, и шумели как депутаты - патхалимы на сессиях, принимающие решение после первого же чтения и единогласно одобряющие любые проекты законов, который придложит Президент страны.
   С такими мыслями Далаказан махал рукой журавлиным караванам, направляющиеся на южные края, трубя свои печальные и прощальные песни. Было у него и у его учеников такое чувство, что вся округа, поля и луга сиротливо провожают журавлей, которые отдалялись всё дальше и дальше в сторону горизонта на пасмурном небосклоне.
  
  
  
   Глава 5
   Человек, который живет в дупле тутового дерево
  
  
  
   Писатель Хорухазонов Пахтасезон лет тридцати пяти, сорока, среднего роста, худощавое телосложение с лошадиным лицом, грустными глазами, похожими на глаза осла, лохматый и бородатый, живет на краю хлопковых полей в огромном дупле столетного одинокого тутового дерево. Поскольку это тутовое дерево растет вертикально, писатель спит в дупле стоя. Его самодельная кровать стоит вертикально, словно кресло астронавтов. Иногда Хорухазонов Пахтасезон чувствует себя космонавтом, который полулежит внутри космического корабля перед отлетом в космические просторы с космодрома "Таппикасод". На потолке дупла висит старая керосиновая лампа, которая светит в летнее время по ночам, и вокруг неё вращаются мотыльки и майские жуки, придавая дуплу романтический вид. Хорухазонова Пахтасезона привело в это дупло искусство. То есть литературное творчество. Он остро нуждался в спокойствии, в арктической тишине, чтобы писать литературные произведения, глядя на ночное небо через щели дупла на звезды, на луну, прислушиваясь к безмолвию хлопковых полей и освещённых луной берегов. Хотя в дупле тутового дерево было тесновато, но это ни чуть не смущало его, так как самое главное для него - душевный покой, духовная независимость, творческая свобода и жить в гармонии с природой.Он живет на этом свете только ради искусство, ради литературы. Правда, жена его Ульпатой ушла от него из этой тесноты и сейчас живет в городе со своим новым спутником жизни. Ну что из этого? Небо то не свалилось на землю после её ухода. Оно все еще висит над планетой слвоно гигантский колокол без языка.Ульпатой всегда пугала его своим уходом, говоря мол я ухожу от тебя, выйду замуж за богатого бизнесмена и буду жить в роскошном особняке в швецарских альпах.Она ушла от него, как обещала, но вышла замуж не за миллиардера, а за горбатого сторожа Краеведческого музея.Таким образом Хорухазонов Пахтасезон избавился от лишних забот-хлопот, которые мешали его творчеству. Что поделаешь, ежели женщина не понимает писателя.
   Однажды зимой, сидя в дупле закопавшись в клеверное сено, Хорухазонов Пахтасезон увидел через проем дупла падающий снег и обрадовался как маленький.
   - Смотри, Ульпатой, как валит за проемом дупла тутового дерева снег, тихо и медленно покрывая наши опустевшие хлопковые поля!Как будто в этих полях хлопчатники снова раскрыли свои коробочки с мягким, пушистым хлопком и нашим гвардейцам хлопковых полей, доблестным дехканам, школьникам, студентам учебных завенеий, старикам и старухам, воспитанникам детских садиков еще предстоит работать до самой весни, собирая хлопок в холодных бескрайных полях вручную.Будто в этих безлюдных полях еще есть миллионы и миллионы тонн хлопка сырса!Какая белая блаженная тишина!Какая снежная мгла! Гляди, как будто не снежные хлопья летят коса за проемом дупла тутового дерева, а мягкие и легкие пушинки одуванчиков над летними полями под луной, словно белые медузы в море! - сказал он, восхищаясь ночным снежным пейзажем.
   А Ульпатой, его бывшая жена, даже толком не прореагировала на это, не проявила к снежному пейзажу никакого интереса. Наоборот, она сказала, чего, мол, тут хорошего? Ну, падает снег. Пусть падает.Что тут удивительного? Этот снег - романтика только для чиновников. А для бедных людей этот снег может оказаться бесплатным белым саваном в холодных хижинах и квартирах, похожие на холодилник. Я боюсь, что завтра начнутся небывалые холода, и мы с тобой можем замерзнуть в этом дупле, как пойманные рыбы в замерзшей реке в суровую зиму, как мамонты замерзшие в ледниковом периуде.
   -Вот на каком уровне было сознание и мировоззрение у Ульпатоя.
   - Все нормальные мужчины, оставив своих жен в покое, поехали на заработки в соседние страны, а ты сидишь тут в тесном дупле и пишешь никому не нужные вещи! -говорила она и плакала.Необразованная дура. Но мир не оскудел умными женщинами, которые всю жизнь мечтают быть женой или хотябы любовницей настоящих одиноких писателей.
   Хорухазонов Пахтасезон точно знает, что его бывшая жена Ульпатой скоро пожалеет, что бросив его, вышла замуж за сторожа краеведческого музея. Через пару лет Хорухазонов Пахтасезон прославится на вес мир своими книгами бестселлерами и станет самым знаменитым и лучшим писателем планеты. Тогда Ульпатой, бросив своего сторожа краеведческого музея, прибежит к нему. Но, к её сожалению, она не найдет Хорухазонова Пахтасезона в этих краях. Потому что к тому времени он переберётся во Францию и начнёт жить в роскошном дупле огромного каштана, который растет в аллеях Парижа близ Эйфелевой башни. Ну, а пока он поживет здесь и не намерен жаловаться. Потому что свои самые хорошие произведения писатели пишут именно в трудные времена, когда им грозит нищета, голод, изгнание и одиночество.
   С такими мыслями Хорухазонов Пахтасезон налил в консервную банку водку, который он сам приготовил из риса, и залпом выпил. Потом продолжил писать.
   Весной и летом в этом дупле тутового дерева живется легче, чем зимой в лютых холодах. Но у летних сезонов тоже есть свои проблемы. Весной в дождливую погоду на проселочных дорогах и на скользких тропинках передвигаться очень трудно. Тем не менее Хорухазонова Пахтасезона манили весенние ивы, которые распускают свои почки ярко - желтого цвета на берегу реки "Кашкалдак" в мелколесьях, где растут джигиды, дикие тополя, задумчиво глядя на свои тени, отражающиеся в проталинах. Летом он сидит в дупле, у проема, любуясь огромным ободом медленно поднимающейся луны, прислушиваясь к пению сверчков и внимая далекому усталому лаю бродячих собак. Он больше всего на свете любит летнюю предрассветную тишину. Особенно тихий полумрак, когда ещё воздух прохладный и в далеком клеверном поле запоёт дикая перепелка издавая звуки "Вывык! Вывык! Так-талак! Так-талак!". В такие моменты у Хорухазонова Пахтасезона где то в глубине души пробуждается божественное вдохновение, и он напишет пейзажные стихи и рассказы, о безлюдности полей в предрассветном часу, об одиночестве и уединение душы. Днем бывает жарко и можно будет внимать голосу далекой кукушки, которая поет где то там, в оврагах или в тополиной роще на берегу реки "Кашкалдак". Он прислушивается в тишине к раскатистому и дробному стуку дятла, который барабанит клювом по сухим стволам деревьев в рощах. К вечеру усиливается духота, и Хорухазонов Пахтасезон выходит из дупла тутового дерево, чтобы любоваться тихим закатом, где огненный шар солнца медленно утонит в лаву горящих облаков, как сожженный корабль. Загудят комары, кои роями окружают человека в надежде полакомится его кровью, надрывно распевая свои песни, похожие на жуткий плач зыбучих песков.Они пьянеют, попробывав кровь Хорухазонова Пахтасезона, хмелеют, словно от красного отменного ирландского векового вина. В такие моментах Хорухазонов Пахтасезон, отбиваясь от крылатых кровососов, сжигает кизяки, которые он собирал на лужайке и с помощью едкого дыма прогоняет рой гудящих надоедливых комаров. Правда, зимой кровожадные комары исчезают вместе с грязью, и у Хорухазонова Пахтасезона появляется возможность, ходить по чистому снегу как северный пастух-оленевод, который гоняет стадо северных оленей по просторам заснеженной тундры, где гигантская стадо кружится, гудя как водоворот, как сама вселенная. Но лютый холод, проникая через рукава его рваного ватного чапана, пронизывает его до костей, и ему приходится целыми днями сидеть в дупле тутового дерево, укрываясь сухим клеверным сеном. В пургу голые ветки тутового дерева, похожие на согнутые сабли, завоют словно стая голодных волков вдалеке. При сильном штормовом ветре дерево, в дупле которого сидит Хорухазонов Пахтасезон, качается словно шаткая башня и он молится Богу, чтобы его жилище не снесло штормовым ветром. В такие моменты из-за сильного снегопада хлопковые поля исчезают в вихрях снежных хлопьев. Не смотря на это, Хорухазонову Пахтасезону нравилось прислушиваться к свирепой вьюге, которая плачет и свистит в снежной мгле. Когда утихает пурга, берега обледенелой реки "Кашкалдак" со среднеазиатскими лесами и хлопковыми полями, напоминают ему огромный белый рояль, а заснеженные поля и берега превращаются в музыку, в белую симфонию, которую Хорухазонов Пахтасезон слушает глазами, словно музыкальные произведения Фредерика Шопена, Франса Петра Шуберта и Себастяна Баха. В бабье лето на лужайках бродит тихий ветерок, сорвав пушынки одуванчиков и разнося их по полям. Пушинки одуванчиков летят над лугами и полями, словно снежные хлопя в свете уличных фонарей в метели. Осеню жизнь в дупле становится гораздо спокойнее.В тополиных и ивовых рощах, в садах, где задумчиво облетают деревья, рассеянно шепчет тихий листопад. Хорухазонов Пахтасезон смотрит, высунув свою голову из проема дупла тутового дерева на журавли, пролетающие над осенними опустевшими полями и лугами, слушая их печальные прощальные крики. Он махает им своей старой поношенной тюбетейкой до тех пор, пока они не растворяются в серых небосклонах, пока не утихнут их крики, пропадая за горизонтом. Потом, снова начинает писать в тишине. Его душа плачет, а бумага, наоборот смеется, издавая звуки похожие смех, "крак - крак, крак - крак", когда карандаш щекочет её бок своим острым кончиком, похожым на клюв дятла. К концу осени начинается сезон холодных и задумчивых дождей.Будто не дождь, а слезы небес стучит каплями о его капюшон. За проемом дупла шелестит дождь как промокший шелк, а он сидит в дупле, словно в утробе матери, где он побывал девять месяцев, прежде чем появиться на этот свет. Мать Хорухазонова Пахтасезона тоже похожа на тутовое дерево, особенно её лицо, морщинистый лоб и грубые руки, костлявые пальцы, похожие на бамбук. Её зовут Купайсин. Два раза в неделю она навещает его, принося ему еду. Придет она, постучит по стволу дерева, и из дупла выходит его сын Хорухазонов Пахтасезон. Он садится рядом с мамой и ест еду, которая она принесла. Пока он ест, Купайсин тихо плачет, задумчиво глядя на своего сына, поглаживая его длинные волосы, похожие на гривы льва, и причитает с горечью.
   - Сынок, неужели нельзя писать эти, как их там, ну эти твои рассказы и романы в доме престарелых, где я нынче живу? Давай, сынок, поедем ко мне. Там в пансионате тебе тоже найдется место. Государство позаботится о тебе. Ведь вся деревня смеётся над нами, говоря, мол, сын Купайсина сошел с ума и живет в дупле тутового дерева, которое растет на краю далекого хлопкового поля. Из-за твоего жалкого существования, твоя жена Ульпатой тоже бросила тебя и вышла замуж за горбатого сторожа краеведческого музея. Отец твой, царство ему небесное, перед смертью завещал мне, чтобы я тебя снова поженила. Если я умру, не выполнив завещание твоего отца, то моя душа никогда не успокоится, даже в раю, и кости мои не остынут в холодной могиле до самого судного дня. Ну, посуди сам, сынок, кто захочет сроднится с нами и выдать свою дочку замуж за тебя, если ты будешь жить вот в этом проклятом дупле? Я тоже старею год за годом и хочу, чтобы ты женился и чтобы появились, наконец, у меня внуки и внучки - плакала мать, вытирая слезы с глаз краем платка, у которого добрая часть обгорела и в нём образовалась дырка величиной с грецкого ореха, когда она разводила огонь в очаге и дула на дымящийся кизяк, чтобы приготовить чай в доме престарелых.
   - Не плачь, мама - успокаивал её сын - люди, которые смеются над нами не понимают что такое литературное искусство и что такое поток сознания в современных произведениях. Им чужды гиганты мысли, такие как Ницше, Альбер Камю, Джеймс Джойс, Сартр, Беккет, Кортасар, Достоевский, Толстой, Борхес, Хемингуэй, Кафка, Карпентьер, Наваи, Румий, Пушкин, Абдулла Кадирий и в том числе скромный писатель, который живёт один в дупле тутового дерево и пишет романы. Не стану называть его имени, я думаю, ты сама наверняка догадываешься, кто это такой. Мама, ты даже не представляешь себе, какого писателя ты вообще родила на свет! Пройдут века и человечество поймет суть моих произведений и хором будет плакать в огромные дырявые носовые платки из-за того, что они достойно не оценили мои литературные труды, когда я был еще жив и здоров как бык! Люди нашей планеты вечно будет казнить себя за это, и скажут друг другу, что они проспали те годы, когда по небу мировой литературы пролетела могучая комета моего творчества! Они пожалеют, ой как пожалеют, о том, что не присудили мне престижную международную премию за мои литературные произведения, и, проснувшись от так называемого литературно летаргического сна, неожиданно вспомнят о тебе тоже. Потом они, быстро выделив из бюджета колоссальную сумму денег (в долларах, разумеется) воздвигнут тебе восемнадцатиметровый памятник из чистой бронзы в самом центре нашего села "Таппикасод"! Так что не унывай, мамань! - сказал Хорухазонов Пахтасезон, облизывая миску и деревянную ложку с узорами гжельских мастеров.
   - Зачем мне памятник, сынок, когда одна моя нога здесь, а другая уже в могиле. Для меня самое главное, чтобы ты был здоровым и уважаемым человеком в деревне "Таппикасод". Я хочу, чтобы ты не одичал и не сошел с ума от одиночество - сказала Купайсин, продолжая надрывно плакать и вытирая слезы с глаз краем платка, у которого добрая часть обгорела и в нём образовалась дырка величиной с грецкого ореха, когда она разводила огонь в очаге и дула на дымящийся кизяк, чтобы приготовить чай в доме престарелых.
   - Эх, мамань, ты знаешь, человек рано или поздно все ровно станет одиноким и будет лежать в могиле до самого судного дня. Представляешь? Так что мы должны тренироваться при жизни, чтобы овладеть сложной наукой одиночества. Быть одиноким не каждый может. Ибо одиночество - это изящное и тонкое искусство. В одиночестве адепт приобретает космическое сознание, распознает суть своего существование и предназначение - объяснял Хорухазонов Пахтасезон, выпивая рисоваую водку, налитое в консервную банку. Потом, громко рыгнув, поблагодарил Купайсин, за то что она принесла ему еду.
   - Спасибо тебе, маманя, за еду. Знаешь, ты сильно не переживай за меня и не приноси мне еду. Что я, маленький, что ли? У меня, слава Богу, есть удочка, и я иногда ловлю рыбу, сидя на берегу реки, варю уху и ем на здоровье. Лишнюю засушиваю на солнцепеке на зиму в запас. Вон они висят на натянутой веревке!Может, я кажусь тебе бедным человеком, но на самом деле это совсем не так, мамань. Я иногда питаюсь яйцами диких перепелок, словно богатые аристократы, которые кушают яичницу по утрам из яиц соловья. Иногда в петли, которые я расставляю на ветках деревьев, попадают певчие птицы, и я, тщательно зажарив их на костре, ем словно дичь, которую подают в китайских дорогих ресторанах Торонто. Если хорошенько зажарить тушу птицы, то её кости тоже будут хрустящим деликатесом. Ты, мамань, не обращай внимание на смех неандертальцев. Вот когда мировая общественность признает мои литературные труды, издатели сами прибудут сюда из-за океана и будут умолять меня с горькими слезами на глазах, чтобы я подписал контракт на миллиарды долларов США. Тогда мои книги начнут издаваться многомиллионными тиражами по всему миру! Эх, знала бы ты, какие бешенные деньги я буду зарабатывать тогда, Господи! Мы с тобой будем путешествовать по миру, и я покажу тебе, людей которые читают мои книги в Нью-Йоркском метро и в английском двухэтажном автобусе, который несётся с бешенной скоростью, лихо поворачивая в сторону Трафальгарской площади в туманном Лондоне. Придет время, и я стану самым знаменитым писателем мира! И мои произведения превратятся в настольные книги для всех, от простого жителя планеты до президентов развитых стран Запада Востока и Европы! Вот тогда я буду жить в многоэтажном дупле огромной сосны, которая растет в швейцарских Альпах. У меня будет много детей. В роскошном дупле установим большой аквариум с рыбами. В свободные время я буду поднимать свое настроение, глядя на рыб и на бело - снежные кувшинки и лилии, кои будут цвести в том аквариуме - сказал Хорухазонов Пахтасезон и снова выпил небольшую порцию рисовой водки.
   Услышав слова сына, Купайсин зарыдала и, собрав вещи, стала уходить домой, в дом престарелых , по узкой тропе, которая извивалась словно змея среди зарослей хлопчатника.
  
  
  
  
   Глава 6
   Оперная певица на хлопковом поле
  
  
  
  
   Тихая, задумчивая осень самая любимая пора писателя Хорухазонова Пахтасезона. Он сидит в дупле тутового дерева, наблюдая за движениями хлопкоробов, которые вдалеке собирают хлопок, передвигаясь среди кустов хлопчатника словно буйволы, которые переплывают широкую бурную реку, устремляясь на другой берег, где растет сочная трава.
   В этот момент недалеко от его тутового дерева женский голос запел арию "Отмагай тонг" из оперы "Тахир и Зухра". Женщина пела таким божественным нежным голосом, что Хорухазонов Пахтасезон замер от восторга, словно околдованный. Песня буквально загипнотизировала его. Ему казалось, что там поёт не человек, а небесный ангел. Хорухазонов Пахтасезон слушал песню и не шевелился, чтобы не вспугнуть певицу как певчую птицу и не помешать ей своим шумом. Он хотел, чтобы это песня не кончалась никогда. Это была не песня, а невидимая небесная безбрежная река, у которой нет конца и края, которая течет при тихо сияющей луне. Голос и исполнение были как у профессиональной певицы, которая обладает редким талантом. Хорухазонов Пахтасезон, глядя в щель дупла тутового дерева увидел певицу и ахнул от восторга. Это была красивая женщина среднего роста лет тридцати, с черными лоснящимся волосами и с красивой фигурой.
   - Господи, какая красивая женщина, и какая несправедливость! Поёт она лучше чем певицы профессионалы, которые почти каждый день поют на телевидении, ездят с гастролями по стране и шляются по свадьбам до утра, сгребая бешеные деньги. А скромные, талантливые самородки, такие как она, трудятся на хлопковых полях, оставаясь в тени. Это не голос, а чистые звуки скрипки Страдивари, на которой когда то играл легендарный скрипач Микола Паганини - подумал Хорухазонов Пахтасезон.
   А женщина всё пела арии из различных опер. Хорухазонову Пахтасезону очень хотелось увидеть лицо певицы и узнать, кто она такая. Но он боялся, что когда он выйдет из дупла, женщина увидит его и перестанет петь. Хотя Хорухазонов Пахтасезон сидел в дупле, затаив дыхание, словно зритель, который сидит в концертном зале без билета, но он всё же был рад тому, что слушает такие красивые песни, причем бесплатно. Голос поющей женщины летел по просторам хлопковых полей словно птица, которая освободилась из золотой клетки.
   Между тем, солнце начало садится на горизонт. В такие моменты, когда всё вокруг утихает, человек может четко услышать голоса даже издалека. То есть Хорухазонову Пахтасезону казалось, что песню, которую пела неизвестная певица, люди слушали даже вдалеке, на другом краю хлопковых полей. Но когда прозвучал крик табельщика в хирмане, призывая хлопкоробов, чтобы они прекратили сбор и хлопок, которые собирали принесли на взвешивание, песни неизвестной певицы прервались. Хорухазонов Пахтасезон, чтобы не потерять навсегда певицу, спешно вышел из дупла и увидел эту красивую, грудастую женщину лет тридцати, с изящной фигурой. Кроме неё поблизости никого не было. Когда Хорухазонов Пахтасезон незаметно подошел к месту, где стояла женщина, она испугалась и быстро заговорила.
   - Ой, кто Вы?! Как тут оказались?! Вы испугали меня до смерти. Я думала, что вокруг никого нет - сказала она и невольно покраснела.
   - Здравствуйте, не бойтесь, сударыня. Это я, писатель Хорухазонов Пахтасезон. Я просто прогуливаюсь на свежем воздухе. Живу я в дупле вон того огромного одинокого тутового дерева. Там и мой кабинет, где я пишу романы в основном о любви, об одиночестве и печали - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   Услышав эти слова женщина захохотала на всё поле. Её смех напоминал звон чистого китайского фарфора.
   - Да что вы несёте? Разве может человек жить в дупле тутового дерева в нашем космическом веку?! Еще вы занимаетесь творчеством! Мне кажется, вы работаете клоуном в цирке. Здорово рассмешили меня. Честное слово! По правде говоря, я давно так не смеялась от души. Спасибо вам! - сказала прелестная грудастая женщина с красивой фигурой, вытирая слезы в кончик своего нежнего прозрачного шарфа.
   - Вы что, не верите, что я творческий человек и живу в дупле тутового дерева? Тогда я могу прочитать наизусть печальные строки хокку, которые я написал буквально вчера - сказал Хорухазонов Пахтасезон и начал читать хокку с особой интонацией и махая в такт рукой.
  
  
   Сидя в дупле тутового дерева
   Ел я грубый помол
   И захлебнулся...
  
  
   Как только Хорухазонов Пахтасезон завершил чтение, женщина взорвалась смехом и захохотала еще громче. От смеха у неё даже слезы на глазах навернулись.
   - Ну, что сы смеётесь на самом-то деле, вместо того, чтобы плакать а, сударыня? Не хорошо смеяться над бедным поэтом. Этот хокку написан на основе реального события, которое произошло со мной. Между прочим, у этого хокку есть продолжение. Вот послушайте. И Хорухазонов Пахтасезон прочитал продолжение хокку наизусть, рассердившись на женщину.
  
  
   Я ел грубый помол и захлебнулся сильно,
   Глаза тарелкой от нехватки воздуха,
   И чуть не умер я тогда...
  
  
   Грудастая женщина долго смеялась. Потом придя в себя, немножко передохнула и хотела что-то сказать, но взглянув на Хорухазонова Пахтасезона, она снова засмеялась.
   - А что тут смешного? Перестаньте же смеяться, мадам - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   Женщина еле подавила свой смех и вытерла слезы с глаз фартуком, в который она собирала хлопок.
   - Простите. Но ваш хокку оказался очень смешным, поэтому я смеюсь... - сказала она всё продолжая смеяться, тряся плечами.
   - Что вы, наоборот, это хокку символ грусти и печали. Я чуть копыто не откинул тогда. А вы смеётесь - сказал Хорухазонов Пахтасезон, делая серьезное лицо.
   Грудастая женщина снова начала смеяться.
   Хорухазонов Пахтасезон, не ожидая ответа продолжал:
   - А скажите, пожалуйста, это вы пели недавно оперные песни? - спросил он.
   - Да, а что? Эти песни только о любви. Там нет никакой политики - сказала женщина.
   - Ну вот, слава Богу, подтвердились мои предположения. Поверьте, вы так красиво пели, что ваш голос просто околдовал меня, и я не мог двигаться, сидя в дупле. Я даже испугался тогда, подумав, неужели меня хватил паралич. Это было чудо исполнение и природное явление, высший пилотаж искусства! Кто вы? Я почему-то раньше не видел вас в этих округах и по телевизору тоже - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   Женщина снова покраснела и начала рассказывать про себя.
   - Меня зовут Сарвигульнаргис. Я работаю в стоматологической клинике. Мы приехали на помощь хлопкоробам вашего колхоза "Яккатут". Нас разместили вон на том полевом стане - сказала грудастая женщина, указывая на полевой стан, который белел вдалеке, рядом с ивовой рощей.
   - Да? Ну судьба! А я как раз хотел пойти к стоматологам, чтобы они вставили мне зубы с золотыми коронками. Я очень рад с вами познакомится, Сарвигульнаргис. Вы очень красивая женщина, как ваша имя, а ваш голос, похож на звуки скрипки Страдевари. У Вас не только звонкий голос похожи на звон серебряного колокольчика, но и огромный талант. Поверьте мне, вы настоящая певица. Не хуже, чем Монсерат Кабалье и Селен Дион - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   - Да бросьте, какой у меня может быть голос и талант? Мне кажется, что вы слишком преувеличиваете. Но всё же, спасибо на добром слове, господин писатель, который живет в дупле тутового дерево, несмотря на свой незаурядный талант - сказала Сарвигульнаргис.
   - На здоровье, Сарвигульнаргис - улыбнулся Хорухазонов Пахтасезон и спросил:
   - А кем вы работаете в стоматологической поликлинике? Зубным врачом или техником? - спросил он.
   - Я там работаю уборщицей. Мою полы. Убираю поликлинику со шваброй в руках, действую как хоккеистка сборной команды женщин туда-сюда, только без шайбы. А что касается зубов с золотыми коронками, то я вам не советую это делать. Во-первых, наш стоматолог Келсинбай покажет вам настоящие золотые коронки, а вставит Вам зубы с медными коронками, которые мгновенно заржавеют, как только вы выпьете воду. Вставлять зубы - это все равно, что пытка в следственных изоляторах в некоторых странах, где пытают узников совести, вырывая им здоровые зубы, в целях выбить у них признание о преступлении, которое они не совершили. Раньше я боялась, когда слышала вопли пациентов, у которых доктор стомотолог Келсинбай безжалостно вырывал зубы без ледокаина. Но постепенно я как то привыкла к этому. Теперь дикие крики пациентов слышатся мне словно веселая музыка. С этими словами Сарвигульнаргис связала концы огромного фартука в тюк с хлопком, который она собрала, и стала поднимать его. Она с трудом взгромоздила тюк на голову. Но от тяжести она потеряла равновесие и начала падать. К счастью, её вовремя ухватил Хорухазонов Пахтасезон, и она оказалась в его объятиях. Хорухазонов Пахтасезон носом уткнулся в нежные и густые волосы Сарвигульнаргис и его губы случайно коснулись гладкой шеи, похожей на слоновую кость, красивой женщины, Тут запах французских духов сильно одурманил Хорухазонов Пахтасезона и он слегка опьянел от этого райского аромата. Сарвигульнаргис резко выпуталась из объятий Хорухазонов Пахтасезон и начала поправлять волосы, лоснящиеся словно черный шелк.
   - Эх, вы, Сарвигульнаргис! Иногда нужно ходит в тренировочные залы и поднимать гири со штангами. Поднимая тюк, вы чуть не свернули себе шею. Да, о чем я говорю. Это вам не песни петь. Вы родились чтобы петь, а не собирать хлопок и поднимать огромные тюки. А ну-ка, дайте мне этот тюк. Я помогу вам отнести его до самого хирмана - сказал Хорухазонов Пахтасезон и взвалил его на плечи.
   Они пошли в сторону площадки, которая называется хирман, где табельщик взвешивает тюки с хлопком. В это время погасли последние лучи солнца на закате и опустился черный занавес вечерних хлопковых полей. Вдалеке в домах один за другим зажглись огни, похожие на сверкающие алмазы.
  
  
  
   Глава 7
   Ночные уроки на кладбище
  
  
  
   Однажды в полночь, посадив своих учеников за парты и взгромоздив шкаф-школу на плечи, он отправился на кладбище, чтобы проводить уроки на природе, демонстрируя ученикам живой язык птиц на практике. Ученик-отличник, пузатый милиционер с лысой головой и со школьным ранцем на плечах шел впереди с зажжённым фонарем в руке. Он шёл пешком, так как класс был переполнен учениками, и пузатый милиционер с лысой головой и со школьным ранцем на плечах не влез в него из-за габарита своего тела и живота. Шел пузатый милиционер с лысой головой и со школьным ранцем на плечах строевым шагом, время от времени отдавая честь деревьям, которые стояли в лунной тишине, задумчиво глядя на свои тени. Где-то жалобно завыла голодная собака, загоготала какая-то ночная птица, сидящая на ветке чахлого дерева у руин разрушенных домов в заброшенном дворе, которые чернели без окон, словно выколотые глаза.
   Наконец, передвижная школа Далаказана прибыла на кладбище, где печально возвышались надгробные камни, скорбя об усопших людях, которые ушли на тот свет неграмотными, так и не познав секреты птичьего языка и литературы. Испуганно оглядываясь вокруг, Далаказан тихо прошептал:
   - Жить - жить - житталалалу - лалула. - Жить - жить - житталалалу - лалула.
   Ученики один за другим выпрыгнули из шкафа-школы, так же, как их домля Далаказан, с испугом оглядываясь по сторонам. Вдруг с дерева слетела большая сова и, хлопая крыльями, полетела в сторону учителя птичьего языка и литературы Далаказана Оса ибн Косы и его учеников, сильно напугав их. Она села на один из надгробных памятников, где чернели, холодно блестящие мраморные могильные плиты.
   - Самый раз - сказал учитель Далаказан и сказал, обращаясь к своему ученику-отличнику, пузатому низкорослому милиционеру с лысой головой и со школьным ранцем на плечах: - А ну-ка, пузатый ученик с лысой головой и со школьным ранцем за плечами, попробуйте поговорить с совой - сказал он.
   - Хорошо, урто учитель - ответил пузатый милиционер с лысой головой, с ученической сумкой на плечах перед тем, как вступить в полемику с совой, тщательно помассировав свои губы, чтобы правильно произносить трудные птичьи слова, особенно совиные.
   - У-у-у! - произнёс, наконец, пузатый милиционер с лысой головой и со школьным ранцем на плечах.
   - У-у-у! - ответила сова.
   - Ну, о чем она говорит, уважаемый пузатый ученик с лысой головой и со школьным ранцем за плечами? - спросил преподаватель Далаказан, пытливо глядя в глаза своему низкорослому пузатому ученику с лысой головой и со школьным ранцем за плечами. Пузатый милиционер с лысой головой и со школьным ранцем на плечах начал дословно переводить на вид короткие, но невероятно длинные по содержанию слова совы.
   "Ассаламу алейкум, уважаемые гости, плоть да кости!
   Меня зовут Сова, и вы это прекрасно знаете. Мы, совы, не такие, как другие дневные птицы, которые стаями летают на юг, совершая перелет через океаны. Увидев нас в лунную ночь среди руин или на кладбище, вы, двуногие твари, боитесь нас. Но не знаете, какие мы, совы, на самом деле. Мы не такие страшные по сравнению с вами. Вот я расскажу сейчас немного о двуногих существах, и из моего рассказа вы узнаете, настолько мы добры. Я не случайно назвала вас гостями. Мы с вами все гости на этом свете, и никогда не будем хозяевами. Прекрасным примером этому служат эти печальные могилы, в которых покоятся такие же двуногие существа, как и вы. Они тоже жили, смеялись, любили, плакали, и им казалось, что жизнь не имеет ни конца, ни края. Многие из них были чиновниками, правителями, могучими финансовыми магнатами, которые не признавали смерти, полагая, что с помощью дорогих омолаживающих уколов можно продлит жизнь и наслаждаться роскошной жизнью вечно. Они ели деликатесы, икру различных сортов, пили отменный столетний коньяк, спали в мягкой, как облако, постели с красивыми, стройными, молодыми любовницами. Они выбирали девушек с маленьким ротиком, похожим на спелую клубнику или на бутон душистой розы и меняли их как носки. Они всю жизнь обманывали своих верных бедных жен, изменяя им на каждом шагу. Воровали народное добро в колоссальных размерах, угнетая народ, который еле сводил концы с концами, страдая от безработицы и нищеты. Забавы ради, подвыпив, они охотились на благородных оленей в заповедниках, стреляя в них из ружья с оптическим прицелом. Строили себе замки высоко в горах, на берегу чистого голубого озера, покрытом хвойными вечнозелеными лесами. А народ, который когда-то за них проголосовал, поверив их пустым обещаниям, трудился на голодный желудок на хлопковых плантациях в рабских условиях, под палящим солнцем. Более того, они притесняли и жестоко убивали своих политических оппонентов в тюрьмах и в лагерях за то, что они говорили народу правду. Правящие круги и богатые люди таким способом оберегали свои розовые пухлые тела. И вот теперь они все лежат сейчас в сырых и темных могилах, словно в одиночных камерах смертников, вскармливая своими ухоженными и пухленькими телами отвратительных могильных червей. А некоторых живых чинуш от правящего режима, которые расстреляют свой народ, когда он требует соблюдения человеческих прав, мучают по ночам кошмарные сны, в которых им мерещатся страшные звери, кои прыгают с диким рёвом, грызя стальные решетки, предвещая им приближение кровавой мести".
   В этом месте пузатый милиционер с лысей головой и со школьным ранцем на плечах сделал паузу. Потом он обратился к сове со следующим вопросом.
   - Уууу - у?! - сказал он на ломаном совином языке.
   - У - уууу! - ответила сова.
   - Ну, что вы стоите как этот самый, переводите дальше речь вашего пернатого друга, пузатый ученик с лысей головой, со школьным ранцем на плечах - строго потребовал Далаказан.
   - Ладно, хоп булади, утто учитель - с готовностью ответил пузатый милиционер с лысой головой и со школьным ранцем на плечах и продолжал перевод.
   "А вы знаете, пузатый студент с лысой головой и со школьным ранцем на плечах, в этом мире у каждого из них есть свой родной язык и своя литература. Есть поэзия.Остается только правильно понять их. Вот вы по ночам, когда за окном льёт осенний дождь, тихо прислушиваетесь, но слов дождя не понимаете. Если посмотреть на дождь, который плачет за окном, роняя свои слезы в лужу, многое можно понять. Дождь плачет, сутками рисуя на поверхности лужи цифру ноль. Дождь говорит, эй, незаконно обогативщие богачи -грабители и злые правители! Напрасно вы собираете и прячете баснословные деньги, золото и бриллианты! Напрасно считаете себя миллионерами, миллиардерами! Ваши несметные богатства, в конце концов, превратятся в ноль, который я рисую на этих лужах. Это точно! Смотрите, земля, на которой вы живете похожа на ноль. Солнце тоже. Вы двуногие посмотрите на фотосъемки галактик и туманностей, которые снимали ваши же друзья космонавты и астронавты! Эти изображения тоже похожи на цифру ноль! Цифра ноль означает пустоту. Она означает "nihil", "ничто". А это значит, что Всемогущий Бог создал вселенную из ничего! А вы, хвастливые двуногие твари, сможете создать что-либо из ничего?! Нет, никогда! Так что живите, уважая друг друга, в этой жизни, которая, в конце концов превратится в ничто, в ноль, в пустоту! Живите в этой мимолетной жизни скромно и честно, в мире и согласии, как единая семья, независимо от вашего вероисповедания, национальности и расы! На этом я вынуждена прервать нашу короткую беседу, так как у меня много дел. Я должна ловить мышей для своих птенцов, которые ожидают меня в гнезде, построенном во-о-он в тех руинах в заброшенного дворца усопшего правителя" - закончил переводить речь совы пузатый милиционер с лысой головой и со школьным ранцем на плечах.
   Сова улетела в сторону поля, освещенного луной. Ученики умолкли.
   - Вот, слышали, дорогие мои ученики, сова знает буквально всё! Какая умная и мудрая птица!.. Ну что же, на этом наш урок окончен. А ну-ка залезайте быстро в шкаф-школу. Возвращаемся домой! - сказал Далаказан.
   Школьники залезли в шкаф, и Далаказан понёс их домой, шагая по лунной тропинке, которая извивалась по краю обрыва. Впереди шел пузатый милиционер с лысой головой, со школьным ранцем на плечах, держа в руках керосиновую лампу, вокруг которой вращались мотыльки. За ним следовал Далаказан со шкаф-школой на спине, шагая в порванных старых галошах. В тихом сумраке пели сверчки, то рядом, то вдалеке.
  
  
  
  
   Глава 8
   Бессонница
  
  
  
   Проводив Сарвигульнаргис до полевого стана, Хорухазонов Пахтасезон вернулся в дупло старого тутового дерева и зажег керосиновую лампу. Потом сел на табуретку и решил написать пару хокку про одиночество и разлуку, но он никак не мог сосредоточиться. Ему не давали покоя мысли о красивой женщине Сарвигульнаргис. Её песни до сих пор звенели у него в ушах. Желание еще раз увидеть её мучил Хорухазонова Пахтасезона, и он понял, что по уши влюбился в неё, как говорится, с первого взгляда. Он все глядел через узкую щель дупла тутового дерево и никак не мог отвести глаз с полевого стана, где грустно сияли далёкие огни. Как раз за этим полевым станом сиял ясный месяц, освещая мрак. На небесах, где-то вдалеке таинственно мерцали синие звезды.
   Хорухазонов Пахтасезон почувствовал голод и, решив приготовить себе ужин, вышел из дупла. Потом он разложил сухой хворост, зажег костер и на огне стал жарить кукурузные початки, которые принес с колхозного кукурузного поля. Когда он жарил этот початок, воздух наполнился запахом жареной кукурузы. Хорухазонов Пахтасезон взял один горячий початок и стал перекидывать с руки на руку, одновременно дуя на него, чтобы он остыл. После этого он принялся есть жареную кукурузу с большим аппетитом. Он кушал, закрывая глаза от наслаждения, не видя своего почерневшего от копоти рта, как белка, которая грызет шишку на лапе старой скрипучей сосны в сосновых лесах далекой Канады.
   - Какая вкуснятина! Спасибо тебе, Господи, за сытый ужин! - подумал он сладко, пережёвывая жареные зернышки кукурузы.
   После сытного ужина он твердо решил пойти на полевой стан, чтобы снова увидеться с Сарвигульнаргис. Если не удастся встретиться с ней, то хотя бы увидеть её милое лицо издалека. С такими намерениями Хорухазонов Пахтасезон потушил костер и керосиновую лампу, которая горела в дупле тутового дерева. Потом он направился по тропинке в сторону полевого стана.
   Дорогу Хорухазонова Пахтасезона освещал ярко сияющий месяц. Когда он подошел к полевому стану, там при свете подвесных лампочек он увидел группу женщин и пятерых мужчин, которые сидели за длинным самодельным столом. Один горбатый человек играл на рубабе и пел какую-то печальную песню про любовь. Ему на порванном баяне аккомпанировал человек с бледным лицом. Когда Хорухазонов Пахтасезон увидел Сарвигульнаргис, которая сидела среди женщин, и у него от волнения чуть сердце не выскочило из грудной клетки.
   - Какая красивая женщина! - подумал он.
   Сарвигульнаргис, прислонясь головой к плечу другой женщины, слушала песню, которую пел тот тощий и высокий музыкант с рубабом в руках. В это время кто-то умывался у арыка, а кто-то стирал одежду. Хорухазонов Пахтасезон стоял за деревьями, которые росли вдоль арыка и глядел на людей, которые приехали на помощь к хлопкоробам колхоза "Яккатут". Он стоял словно голодный волк, который глядит на отару овец из мрака.
   Тут одна невысокая полная женщина подошла к яме и бросила туда пустые консервные банки. Это был шанс для Хорухазонова Пахтасезона, который нельзя было упустить ни в коем случае. И чтобы не вспугнуть женщину, он вышел туда, где было светло, и искусственно закашлял, чтобы обратить на себя внимание невысокой полной женщины. Услышав его кашель, женщина от испуга потеряла равновесие и чуть не полетела в глубокую яму. Спешно отступив назад, она сказала:
   - Вы кто?! Что Вы тут делаете?! - сказала она, пятясь назад.
   - Да, вы не бойтесь, ради бога, ханум. Это я, писатель Хорухазонов Пахтасезон. Я живу вон там... у этого... Ну, в общем, это не важно... Мне это... Как бы вам объяснить. Ну аа... не смогли бы вы позвать женщину по имени Сарвигульнаргис? Будьте любезны, пожалуйста - попросил Хорухазонов Пахтасезон.
   Невысокая женщина резко повернулась и побежала обратно туда, где сидели женщины и мужчины и, подойдя к Сарвигульнаргис, шепнула что-то ей в ухо. Сарвигульнаргис неожиданно вполуоборот повернулась в сторону, где стоял Хорухазонов Пахтасезон и встала. Потом нерешительно и с испугом направилась в сторону Хорухазонова Пахтасезона.
   - Какая походка, Господи! Она приближается словно луна, которая медленно поднимается всё выше и выше, освещая сумрачные поля моей души! - подумал с восторгом Хорухазонов Пахтасезон.
   Сарвигульнаргис подошла к писателю Хорухазонову Пахтасезону, и они поздоровались.
   - Ну, зачем пришли? Уходите сейчас же, ради Бога. Что скажут люди, увидев меня с вами? Не портите репутацию одинокой женщины - сказала Сарвигульнаргис, с опасением оглядываясь назад.
   - Хорошо, Сарвигульнаргис, я сейчас же уйду. Только с одним условием. Вы обещайте мне, что завтра придете туда, где мы с вами сегодня встретились - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   - А зачем? Что вам от меня вообще нужно? - удивилась Сарвигульнаргис.
   - Не знаю, Сарвигульнаргис. Я знаете, ну... я просто хочу еще раз услышать ваши песни. Хочу побеседовать с вами. Мне приятно с вами беседовать, понимаете? Но честно, сам не знаю, почему, поверьте мне.
   - Да перестаньте, о чем вы говорите? Вы шутите? - сказала Сарвигульнаргис и густо покраснела.
   - Я серьезно говорю, Сарвигульнаргис. Ну, придете или нет? Ежели нет, то я до утра буду сидеть здесь, ожидая, когда вы выйдете из полевого стана, и так каждый день. Только чтобы увидится с вами или хотя бы увидеть ваше прекрасное лицо издалека, я готов на все, вплоть до поножовщины и потопоровщины - сказал твердо Хорухазонов Пахтасезон.
   - Уфффф... Ну, хорошо, хорошо, договорились. Я постараюсь прийти туда. А теперь уходите - сказала Сарвигульнаргис.
   - Вот это другое дело, Сарвигульнаргис. Всё. Я ушел. Доброй вам ночи, и пусть снятся вам самые хорошие сны - попращался Хорухазонов Пахтасезон.
   - Спокойной ночи - сказала Сарвигульнаргис и, повернувшись, пошла обратно на полевой стан.
   По дороге Хорухазонов Пахтасезон радостно запел, весело пританцовывая в такт своей песни.
  
  
  
   Глава 9
   Огненные мухи
  
  
  
   Хорухазонов Пахтасезон целый ночь не мог спать и не написал ни одной строки, думая только о Сарвигульнаргис, корчась в скрипучей кровати, покрытой сеном. Уснул он только на рассвете и проснулся, услышав знакомый божественный голос Сарвигульнаргис. Она пела недалеко от тутового дерева, в дупле которого лежал Хорухазонов Пахтасезон, в своей вертикальной кровати, похожей на кресло космонавта. Хорухазонов Пахтасезон вышел на балкон дупла и увидел Сарвигульнаргис, которая не отрываясь от работы, самозабвенно пела оперные песни.
   - Оказывается, она всё-таки пришла! Как хорошо! Спасибо тебе, Боже! - подумал Хорухазонов Пахтасезон и вышел из дупла тутового дерева. Почистил зубы, умылся в осеннем арыке и вытерся полотенцем, внимая красивым оперным ариям, которые пела Сарвигульнаргис.
   "Вот настоящая женщина! - думал поэт - не то, что его бывшая жена Ульпатой, которая не только не понимала искусства но и презрала его.
   Она говорила, что искусство - это ремесло шайтана".
   С такими мыслями Хорухазонов Пахтасезон пошел на свидание с Сарвигульнаргис, даже забыв о завтраке. Сарвигульнаргис пела очередную арию "Оглима ухшийди овозинг сани", из оперы "Шохсанам и Гариб", название которой в переводе звучало так: "твой голос похож на голос моего сына". Это грустная песня матери, которая ослепла, тоскуя по своего сына Гариба, ушедшего в далёкие края в поисках своей возлюбленной Шохсанама. Когда Гариб возвращается домой с караваном из далеких краев, его ослепшая мать щупая его лицо, поет, мол, странник, твой голос похож на голос моего сына, и мне кажется, что ты побывал там, где бродит мой сын Гариб, и ты, может, даже встречал его и беседовал с ним. Эту трогательную песню Сарвигульнаргис пела с таким мастерством, - аж слезы появились в глазах Хорухазонова Пахтасезона.
   Когда закончилась песня, Хорухазонов Пахтасезон, придя в себя, словно человек, который вышел из комы, похлопал ей. Сарвигульнаргис красиво улыбнулась, глядя на Хорухазонову Пахтасезону из под ладони,защищаясь от острых лучей утреннего солнца.
   - Ну, доброе утро, госпожа певица ханум! Браво! Браво! Великолепное исполнение! - сказал Хорухазонов Пахтасезон, аплодируя.
   - Доброе утро, господин писател Хорухазонов Пахтасезон! Спасибо за комплемент! - поблагодарила Сарвигульнаргис, на миг прекратив собирать хлопок.
   - Простите, что я опоздал немного, госпожа Сарвигульнаргис ханум. Я бы пришёл вовремя, но, видите ли, когда я услышал ваш голос, у меня парализовались мышцы, и я, словно каменная статуя Будды, не мог двигаться даже на сантиметр. Я вышел из дупла только тогда, когда вы делали передышку - начал оправдываться Хорухазонов Пахтасезон.
   - Ну, ну, снова начали крутить комедию да, уважаемый писатель Хорухазонов Пахтасезон? Кстати, у вас тоже Божий дар. Вы должны открыть свой театр комедии и юмора. Иначе история вас не простит - сказала Сарвигульнаргис.
   - Да, я попытался один раз открыть фермерское хозяйство, но моя попытка потерпела неудачу. В банке отказали мне выдать кредит - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   - Интересно, почему отказали они выдать вам кредит? - удивилась Сарвигульнаргис.
   - В банке просили прощения и сказали, что они не могут выдать кредит покойникам, так как покойники не в состоянии возвратить полученный ими кредит с процентами. Сказали, что у них есть документы, подтверждающие то, что десять лет тому назад я погиб при взрыве кислородного баллона на стройке в далекой России. Дело в том, что я, действительно, много лет тому назад поехал на заработки в качестве гастарбайтера в Россию, и там на одной из строек работал газосварщиком. Я очень любил тогда свою профессию. Бросал в бачок килограмм карбида и наливал туда воду. Потом, когда бачок начинал щипеть, я плотно закрывал крышку, карбид с водой входил в реакцию и внутри него накапливался газ серого света, который горел, смешиваясь с кислородом. Я работал, надев маску, и держа в руках грелку. Когда я подставлял зажжённую зажигалку к кончику грелки, то сначала издавался звук, типа "тсс!", потом "парс!" - и загоралась струя оранжевого огня с голубым кончиком. Я резал металл, и из расплавленного металла летели в разные стороны искры огня, похожие на красные мухи. Наблюдать за полетом этих огненных мух было одно удовольствие. Эти огненные мухи иногда залетали в воротник моей грубой светло-коричневой спецовки, похожей на брезент и обжигали мне шею. Иногда они попадали прямо в голенище моих валенок, и я от ожога прыгал от невыносимой боли в ногах, словно узник-партизан, который "танцует" под автоматными очередями на смех фашистов. Спецовки, сшитые из грубого брезента, тоже сильно пострадали от залетавших в них огненных мух. Спецовки мои выглядели, словно одежда человека, застреленного с помощью автоматического оружие легендарными американскими гангстерами, пустившими всю обойму в тело жертвы. Но, несмотря на всё это, я любил свою работу, обожал запах карбида, похожего на запах гнилого лука, который многие не любят. А я тащился от этого запаха, изо всех сил нюхал серый дым карбида, словно душистую розу Шираза, вовсю расширяя ноздри. Я работал денно и нощно, даже в дни отдыха. Неплохо зарабатывал деньги и отправлял их через компанию "Вестерн Юнион" своему дяде. У меня тогда на родине был большой дом и две легковушки иностранного производства. Мама моя жила в этом доме в роскоши. Но однажды, когда мы работали на высокой стройке, взорвался кислородный баллон и все гастарбайтеры, которые работали вместе со мной, погибли. Взрывная волна разорвала их буквально на куски и разбросала в разные стороны. Так как я тогда работал за толстой кирпичной стеной вдали от кислородного баллона, то чудом остался жив. Но получил сильные ожоги и ушибы разной степени и, конечно, контузию. Долгое время я пролежал в коме. Милиция отправила моим близким весть о том, что я тоже погиб в этой катастрофе. Когда приехал дядя, чтобы забрать и увезти мое тело, его пустили в морг, чтобы опознать труп своего племянника, то есть меня. Там тогда лежали тела погибших, и опознать их было трудно. По просьбе моего дяди ему отдали тело, которое он наугад выбрал и, положив в герметичный гроб, плотно закрепили крышку. Мой дядя вернулся домой и похоронил меня со всеми почестями на местном кладбище. Поставил надгробный камень из гранита с моим изображением. А документы о моей смерти, которые он получил из милиции, направил в отдел внутренних дел и в махаллинский комитет. Через несколько лет я встал на ноги и приехал сюда. Увидев меня, односельчане в ужасе разбежались в разные стороны. Даже мой собственный дядя. Оказывается, дядя со своей женой уже успел через нотариуса продать покупателям мой дом и машину. Ты, говорит, племянник, сильно не переживай. Потому что теперь тебе не понадобятся ни дом, ни машина. Я говорю, как это так, дядя? Ведь я жив и здоров. Дышу, кушаю, смеюсь, сплю и разговариваю с тобой иногда и кашляю.
   Он, говорит, это тебе только кажется, что ты живой. На самом деле ты покойник. Но ты не унывай, со временем привыкнешь. Ну, думаю, дела. Неужели я покойник? А где говорю моя мама. Оказывается, бедную отправили в дом престарелых, где она до сих пор и живет. Еще посещает меня два раза в неделю, приносит еду. Бедная свою пенсию тратит на меня. Только она верит, что я жив и здоров.
   В первые дни моего приезда я посещал её и подбадривал, говоря, мол, не расстраивайся, мамань, всё будет хорошо. Вот пойду в банк, получу кредит и открою фермерское хозяйство. Заработаю приличные деньги и верну наш дом, и мы купим новую машину. Бедная мама плакала, мол, зачем мне дом и машина. Самое главное, ты вернулся как с того света живым и здоровым, сынок. А я решил всё-таки пойти в банк, чтобы получить кредит и начать всё сначала. А что случилось в банке, вам известно. После всего этого я сам стал сомневаться в том, что я живой. И чтобы не раздражать население, пришел сюда и поселился, словно джин, в дупле вон этого тутового дерева. Кто знает, может, я на самом деле не живой, то есть покойник. Может, после смерти человеку кажется, что он живой, и он не помнит, когда, каким образом и где он умер. Если учесть, что покойники могут общаться только с покойниками, то не трудно догадаться, что Вы тоже из числа тех, которых уже нет в живых - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   Услышав всё это, Сарвигульнаргись снова начала смеяться.
   - Да не пугайте меня, товарищ мертвец. Мертвецы не чувствуют боли. Давайте-ка, я вас проверю - сказала она и, держась за длинные волосы Хорухазонов Пахтасезона, начала дергать.
   - Ой, больно! Что вы делаете, Сарвигульнаргис, отпустите! - взмолился Хорухазонов Пахтасезон.
   Сарвигульнаргись отпустила его волосы.
   - Ну как, вы живы?! - спросила она, смеясь.
   - Даааа, действительно. Оказывается, я еще не помер - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   Потом вдруг схватился за волосы Сарвигульнаргис и начал крутить их.
   - Позвольте мне, ханум, проверить вас тоже. Мало ли что. А вдруг вы окажетесь живой покойницей - сказал он.
   - Ой, что вы делаете, господин писатель Хорухазонов Пахтасезон! Отпустите! Больно же! - закричала Сарвигульнаргис, искажая свое лицо от боли и смеясь одновременно.Хорухазонов Пахтасезон протянул женщину к себе и крепко поцеловал её в губы. Сарвигульнаргис попыталась сопротивляться, но сильная рука Хорухазонов Пахтасезона, которая держала её за волосы, не позволяла ей вырваться из его объятий. КогдаХорухазонов Пахтасезон отпустил её волосы, она резко выпрямилась и так дала ему пощечину, что от удара из глаз Хорухазонова Пахтасезона полетели сине-зеленые искры.
   - Дурак! Как вы посмели, бесстыжий! - сказала Сарвигульнаргис в ярости и, развернувшись, побежала в сторону полевого стана. Она бежала и плакала.
   Хорухазонов Пахтасезон, ощупывая свое лицо, не знал, что делать.
   - Постойте, Сарвигульнаргис! Я пошутил! Да что вы, шуток что ли, не понимаете?! Остановитесь! - крикнул он вслед Сарвигульнаргис.
   Но Сарвигульнаргис не остановилась. Наоборот, побежала еще быстрее.
   Хорухазонов Пахтасезон понял, что бежать за ней бесполезно, и что он совершил глупую ошибку.
  
  
  
  
   Глава 10
   Деревянный наручник
  
  
  
   Хорухазонов Пахтасезон сидел у себя в кабинете в дупле тутового дерева, попивая крепкую рисовую водку и думая о прекрасной Сарвигульнаргис. Тем самым он казнил себя, сидя при свете керосиновой лампы, подвешенной к потолку дупла, за ту глупую ошибку, которую он совершил, и никак не смог простит себя. Все эти годы он жил в одиночестве как монах - отшельник в горах, но сегодня он остался один не только в селе и в мире, но и во всей вселенной. Это тотальное одиночество вдохновило Хорухазонова Пахтасезона как никогда, и он написал следующие строки в жанре хокку.
  
  
   Кто там стучит?! - спросил я
   Сидя в дупле тутового дерева
   Оказался дятел...
  
  
   "Ну, ничего - думал писатель Хорухазонов Пахтасезон- пусть сейчас женщины уходят от меня. Придет время, и я стану самым богатым писателем на свете. Вот тогда Ульпатой с Сарвигульнаргис будут умолять меня со горькими слезами на глазах, чтобы я их простил и женился на них. Но тогда уже будет слишком поздно. Потому что, когда они придут, увидят меня с красивой, молоденькой женой, когда я буду купаться в огромном бассейне роскошного дупла гигантского тутового дерева. Увидят они также моих детей, у которых все тридцать два зуба будут в крупных золотых коронках, и от зависти они завоют".
   С такими мыслями, Хорухазонов Пахтасезон выпил очередную порцию крепкую рисовую водку, который сам готовил из риса. В глубине души Хорухазонов Пахтасезона снова поднялся тайфун вдохновение как в штормовом море, поднимая волны, над которыми дружно кричали драчливые чайки.
  
  
   В осеннем вспаханном поле
   В одиночестве собираю хворост хлопчатника
   Каркает в тумане ворона...
  
  
   Вдохновение в душе Хорухазонова Пахтасезона всё еще штормило.
   Потом он написал еще один хокку.
  
  
   В безлюдном поле осенний ветер
   Сорвал с меня тюбетейку, и она покатилась.
   Я долго бежал за тюбетейкой и еле поймал её...
  
  
   Хорухазонов Пахтасезон начал спешно писать четвертый хокку:
  
  
   Слепой ветер в безлюдном поле
   Пощупал мое лицо и надрывно заплакал.
   Травы тоже плакали, роняя росу...
  
  
   Наконец, вдохновение отпустило Хорухазонова Пахтасезона, и он притих. После очередной стопки крепкой рисовой водки, он охмелел, и его стало клонить ко сну. Он уснул. Во сне Хорухазонов Пахтасезон снова поехал за заработком в далекую Россию вместе со своим односельчанином, который давно уже работал там дворником. Тот узбек, возвратившийся домой, посоветовал ему поехать вместе с ним в Россию, обещая ему престижную работу на стройке, где требовался квалифицированный газосварщик.
   - А что, по-моему, не плохая идея. Заработаю кучу денег, и на эти деньги опубликую свои книги в крупных издательствах России - подумал Хорухазонов Пахтасезон.
   И они вместе поехали на поезде в Россию на заработки. Они сошли с поезда на железнодорожном вокзале города Свердловск, и тут к ним подошли два милиционера патрульно-постовой службы. Представившись и отдавая честь, они вежливо попросили Хорухазонов Пахтасезон и его односельчанина предъявить удостоверения личности, то есть паспорта. Милиционеры отпустили бы их, так как у них с документами были все в порядке, но тут один из милиционеров резко побледнел и, указывая на окно магазина, сказал:
   - Ни ффига себе, гляди, Володя, на стекле окна не видно отражение этого узбека!
   Милиционер по имени Владимир обернулся и, посмотрев на окно, остолбенел от удивления.
   - Действительно - сказал он, и хотел было повернуться лицом к Хорухазонов Пахтасезону, тот вдруг побежал наутек что есть мочи и исчез из виду буквально за считанные минуты.Хорухазонов Пахтасезон растворился в густом русском тумане, который клубился на перроне железнодорожного вокзала. Испуганные милиционеры даже не стали гнаться за Хорухазоновом.
   А он между тем бежал по туманному перрону, оглядываясь назад. Его чуть не сбил товарный поезд, который только что тронулся, пронзительно свистя. Но всё же он ударился головой о чугунный столб и ушибся. Хорухазонов Пахтасезон тут же встал и побежал дальше, попутно думая найти где-нибудь укрытие, чтобы спастись от милиционеров патрульно-постовой службы. После долгой пробежки он оказался в заснеженном лесу, где царили туман и тишина.
   Наконец, Хорухазонов Пахтасезон нашел себе подходящее укрытие у старой ёлки. Ему не составило особого труда, залезть на дерево, опираясь ногой и цепляясь руками за лохматые ветки высокой могучей зеленой ёлки, покрытой толстым слоем снега. Хотя Хорухазонов Пахтасезон с трудом пробирался внутрь дерево, дупло старой ёлки на его счастье оказался довольно просторным и уютным. То есть внутри было гораздо теплее, чем снаружи. Хорухазонов Пахтасезон поблагодарил Бога за предоставленное ему бесплатное укрытие. Если бы не голод, который он начал чувствовать, сидел бы он там до самой весны, не выходя из дупла. Тут человека не мучает жажда, так как он может утолить её, поев снега. Но утолить голод с помощью снега невозможно.Хорухазонов Пахтасезон боялся слезать с дерева даже на какие-нибудь полчаса, не то что там, поискать чего-нибудь съедобного, но и по большой нужде тоже. Опасаясь милиции, он опустошал свой мочевой пузырь, сидя в дупле. После того как он исправил свою маленькую нужду, снежный сугроб внизу заметно пожелтел. В этот момент Хорухазонов Пахтасезон увидел белку на ветке огромной сосны, которая росла напротив. Она прекрасно знала, что в дупле соседнего дерева сидит голодный гастарбайтер из Средней Азии, и демонстративно и нагло грызла еловую шишку, непрестанно двигая своими маленькими уродливыми челюстями. Глядя на белку с презрением, Хорухазонов Пахтасезон вспомнил своего учителя зоологии товарища Самагонова. Товарищ Самагонов говорил когда-то на уроках о том, что белки бывают очень запасливыми зверьками. Они целое лето собирают сосновые шишки, разные грибы и тащат в своё дупло, запасаясь едой на зиму. При этих мыслях у Хорухазонова Пахтасезона невольно потекли слюни изо рта. Потом ему в голову взбрела уникальная идея: он решил ограбить дупло белки, которая не хотела делиться едой по-хорошему с бедным гастарбайтером, приехавшим из солнечного Узбекистана. Хорухазонов Пахтасезон осторожно вышел из дупла и ступил ногой на ветку соседнего дерева. Когда он начал переходить на соседнее дерево, белка молниеносно влетела в свое дупло и скрылась.
   - Ну, беги, беги, зверюшка ты жадная. Сейчас я разгромлю твое жалкое жилище и отберу весь запас еды, который ты собирала с весны до поздней осени - подумал Хорухазонов Пахтасезон.
   Наконец успешно забравшись на соседнее дерево, он сунул руку по самый локоть дупло жадной белки. И тут случилось страшное. Рука Хорухазонова Пахтасезона застряла в дупле. Он всячески старался избавиться от этого деревянного наручника, но, увы, все его попытки закончились безуспешно. А холод с каждым часом всё усиливался.Хорухазонов Пахтасезон повис на высоком дереве, словно обезьяна орангутанг. Он не знал, что делать. Кричать о помощи тоже было равносильно смерти. Ну и наручник - подумал он - таким заведениям, как "Интерпол", "ФБР", "КГБ", "Моссад", "Токко" даже во сне наверно не снился такие уникальные прочные деревянные, к тому же совершенно бесплатные наручники - подумал Хорухазонов Пахтасезон и тихо заплакал.
   - Зачем я вообще приехал сюда? Что теперь со мной будет? Неужели помру здесь и буду висеть до весны без могилы, без савана и без гроба, словно сувенир, словно декорация новогодней ёлки? Будь ты проклят, учитель Самагонов, который говорил нам, что белки бывают запасливыми! Будь ты прокля-а-а-ат! - дико завопил он во весь голос и проснулся, испугавшись своего же крика, в дупле тутового дерева, где он недавно уснул.
  
  
  
   Глава 11
   Беспилотники и бомбардировщики
  
  
  
   Когда Хорухазонов Пахтасезон проснулся в дупле тутового дерева, на улице шел кривой снег. Такой аномалии давно не наблюдалось. Поля уже лежали под белым пушистым и толстым одеялом снега. Хорухазонов Пахтасезон обрадовался тому, что этот снег может помочь помириться с Сарвигульнаргис.
   С этими мыслями он вышел из дупла и спрыгнул вниз, словно астронавт, который спрыгивает с космического корабля на поверхность луны.
   - Какая красота, Господи! Первый снег! Он похож на первую любовь! На гладкой поверхности поля нет ни единого следа! Белое безмолвие! Даже природа потеряла дар речи от удивлении, глядя на эту белизну! - подумал Хорухазонов Пахтасезон и умылся, протирев лицо снегом. Потом поел немного снега и пошел, спотыкаясь в глубоком снегу, в сторону полевого стана. Не доходя до него, он остановился. Ему в голову взбрела мысль написать своими следами на снегу имя Сарвигульнаргис. Он так и сделал. Шагая по снегу, он очень крупными буквами написал слова "Сарвигульнаргис, я Вас люблю!". Потом пошел дальше к полевому стану, чтобы сообщить об уникальной надписи Сарвигульнаргис, которая наверно спала сейчас крепким детским сном, не зная о том, что выпал первый снег. Когда Сарвигульнаргис выйдет из полевого стана, увидев огромную надпись, она густо покраснеет и улыбнётся Хорухазонову Пахтасезону как в прошлый раз. А, может, они вместе начнут катать снежный ком и вылепят большого снеговика.
   С этими мыслями Хорухазонов Пахтасезон продолжил путь в сторону полевого стана, где сейчас спала сладким сном его возлюбленная Сарвигульнаргис. Но когда он подошел к полевому стану, то узнал, что приехавшие из города на помощь хлопкоробам люди уехали. Узнав об этом, Хорухазонов Пахтасезон, от бессилия, встал на колени, словно человек который приседает у могилы. Потом он упал лицом в снег и горько заплакал. Он долго плакал, тряся плечами, лежа на снегу. Ему казалось, что всё население планеты вымерло, и только он остался жив. Какая-то бесконечная пустота глядела на него огромными глазами и молчала. Теперь ему было все равно. Он не боялся даже замерзнуть здесь прямо на хлопковом поле, словно мамонт. Из-за неосторожно произнесенных лихих слов он лишился такой красивой и талантливой женщины. Какой он безмозглый дурак!
   - Ах, Сарвигульнаргис, что же ты так, а? Уехала, даже не попрощавшись! Я же хотел пошутить, а ты не поняла! Ну, зачем я тогда не побежал за ней и не остановил её?! Почему я такой не везучий вообще, Господи! - плакал он.
   Хорухазонов Пахтасезон не знал, сколько времени пролежал на холодном снегу, но когда, он медленно замерзая, начал терять сознание, то услышал знакомый крик своей мамы Купайсин.
   - Сыноооок, почему там лежи-ии-ишь?! Что с тобоооой?! Не заболел ли ты мой ягнено-о-оо-ок! - кричала она.
   Хорухазонову Пахтасезону почему-то стало смешно. Но не смог смеяться. От бессилия он мог только слабо улыбаться.
   - Это предсмертная галлюцинация. Это хорошо. Скоро всё закончится. Его тело окончательно замерзнет, и он избавится от мирских забот-хлопот раз и навсегда. Душа его успокоится навечно. Но одного жалко. Осиротеют его произведения, которые лежат в дупле тутового дерево в виде рукописей.
   В этом году зима пришла раньше срока и преждевременно выпал снег. Это значит, что люди, чтобы не замерзнуть, семьями придут сюда в поисках дров и, увидев тутовое дерево, в дупле которого жил и писал хокку великий поэт двадцатого и двадцать первые века Хорухазонов Пахтасезон, сильно обрадуются. А потом, поплёвывая в ладони, возьмут топор или пилу, завалят тутовое дерево, где находится мой кабинет с бесценной рукописью. Когда они распилят дерево, они найдут рукопись и поблагодарят Бога за то, что он дал им дрова вместе с бумагой, чтобы легче было разводить огонь в очагах - думал он - они не понимают и не разбираются в тонкостях хокку. Читая слово "хокку" они сразу подумают о хоккее, как его бывшая жена Ульпатой...
   Тут Хорухазонову Пахтасезону снова послышался голос мамы и он продолжал думать, что это всё мерещится ему. Наверно Азраил алайхиссалом идет в облике моей мамы, чтобы унести мою душу к божьему алтарю...
   С такими раздумьями Хорухазонов Пахтасезон потерял сознание. Он не знал, что его мама Купайсин на самом деле пришла на лыжах с рюкзаком на спине. Бедная Купайсин горько заплакала, увидев своего сына поэта, который замерз на краю заснеженного поля. Роняя горькие слезы, и крепко держась за пальто сына, она потащила его в сторону тутового дерева, словно муравей, который несет на себе крылья бабочки.
   - Потерпи, мой бедный сынок, потерпи и не умирай! Сейчас я разведу костер, и ты согреешься. Господи, хорошо, что я сегодня пришла - говорила она, шагая по снежному полю, пыхтя и тяжело дыша.
   Она долго тянула тяжелого сына и, наконец, ей удалось притащить Хорухазонов Пахтасезона на другой край хлопкового поля, где стояло тутовое дерево, в дупле которого жил ее сын. Купайсин, несмотря на усталость, быстро собрала сухого хвороста и стала разводить костер рядом с замерзшим Хорухазоновым Пахтасезоном. Пламя костра, трепетало облизывая холодный воздух своим огромным огненным языком оранжево-красного цвета. Купайсин, бросая в костер дрова, начала делать массаж сыну, желая привести его в чувство. Она долго старалась и, наконец, Хорухазонов Пахтасезон зашевелился и открыл глаза. Купайсин обрадовалась.
   - Очнулся, сынок?! Ну, слава Богу! - сказала она радостно.
   Она достала из рюкзака термос с чаем. Потом налила чай в крышку термоса и, охладив его, поднесла к губам Пахтасезона.
   - Пей, мой верблюжонок, пей, мой хороший - сказала она.
   Пахтасезон выпил чай мелкими глотками, а костер всё с треском горел словно камин в уютном доме. Через час Пахтасезон полностью пришел в себя.
   - Ну, спасибо, мама! Хорошо, что пришла. Я слышал твой крик, но не поверил, что тот чужой голос был на самом деле твой. Думал, мираж, галлюцинация. Если бы ты не пришла, то я бы точно умер от холода. Спасибо огромное еще раз, мамань, ты снова меня выручила, как всегда - сказал он.
   Купайсин, бросая в костер хворост, начала говорить:
   - Вчера я получила пенсию и, купив продукты, приготовила еду и примчалась сюда, чтобы навестить тебя. Видимо меня сам Господ Бог послал. Слава Всевышнему, что ты пришел в себя. А то я испугалась - сказала Купайсин, поглаживая длинные непричёсанные волосы сына.
   Мать с сыном долго разговаривали у костра. В ходе беседы Купайсин вспомнила детские шалости Хорухазонова Пахтасезона. Она глядела на огонь, притупив свой задумчивый взгляд, и продолжала говорить:
   - Ты и в детстве тоже был упрямым мальчиком. Однажды мне позвонил на домашний телефон директор школы, и мы начали беседовать с ним. - Здравствуйте, это директор школы товарищ Чуталов беспокоит - сказал он - дело в том, что у вашего сына очень трудный характер. Прошу прощения, но я вынужден сказать всю правду. Вашего сына надо воспитывать не в школе, а в пенитенциарном учреждении, то есть в детской воспитательно-трудовой колонии. Ваш сын Хорухазонов Пахтасезон вырвал страницы из своих тетрадей и книг и сделал из этих страниц бумажные самолеты!
   - Да вы не волнуйтесь из-за пустяков, товарищ Чуталов, мы заплатим за порванные книги и купим для нашего сына новые тетради. Тем более, если он сделал бумажные самолетики это надо приветствовать, а не наказывать его. Это значит, наш сын Хорухазонов Пахтасезон в будущем станет великим авиаконструктором - ответила я.
   - Вы не спешите выводами, госпожа. Масштабы преступления вашего сына гораздо шире, чем вы думаете. Он, то есть ваш сын Хорухазонов Пахтасезон, сделал бумажные самолетики не только из страниц своих книг и тетрадей, но и вырвал страницы книг и тетрадей своих одноклассников. Он даже не оставил обложки, понимаете?! Потом, когда кончились книги и тетради, ваш сын учил делать бумажные самолетики учеников других классов тоже. В результате, вся школа порвала свои книги и тетради. Они сделали из них бумажные авиалайнеры и военные сверхзвуковые бомбардировщики. Это еще не всё. Шалости вашего сына, которые не имеют конца и края, перекинулись, словно бубонная чума, в другие школы нашего "Яккатутского" района, а потом на всю область. Теперь вот, ученики всех школ, гимназий и лицеев нашей необъятной Родины остались без книг и тетрадей! Все книги и тетради превратились в бумажные самолетики! Говорят, что школьники европейских государств тоже рвут свои книги и тетради, чтобы сделать из них бумажные бомбардировщики и разведывательные беспилотные летательные аппараты. Самый трагический случай произошел в нашей школе. Когда у школьников кончились книги и тетради, ваш сын, трудновоспитуемый ученик Хорухазонов Пахтасезон, предложил другим ребятам, взять в библиотеке книги на дом. Короче говоря, они зашли в школьную библиотеку, которой заведовала бедная Манзурахон, худенькая такая, косоглазая и хромая на одну ногу. Она страшно обрадовалась, увидев школьников-книголюбов и с удовольствием выдала им книги. Ученики опустошили полки школьной библиотеки за считанные минуты. Бедная Манзурахон даже не успела их записать в картотеку. А эти ученики, сволочи, порвали все книги и сделали из них бумажные самолеты. Увидев это, бедная Манзурахон в ужасе побледнела как известь. В конце концов, она покончила жизнь самоубийством. То есть повесилась с помощью своего нежного шелкового шарфа, который она любила носить. Бедняжка повесилась прямо на опустевшем стеллажесвоей библиотеки. Царство ей небесное, во имя отца и сына и святага духа, амин. Пусть ей будет земля пухом. Она бы никогда не повесилась и жила бы себе спокойно до глубокой старости, как её библиотека, где всегда царила кладбищенская тишина. Дело в том, что в школьной библиотеке, которой она заведовала, были произведения величайшего писателя мира - книги нашего незаменимого президента, который правит страной вот уже сорок лет. Манзурахон не хотела убивать клопов и вшей в бараках знаменитого на вес мир концентрационного лагеря имени "Жаслык", что означает "Молодость". Она предпочла повеситься, чем попасть туда - сказал директор школы товарищ Чуталов. Я тогда чуть не прихватил обширный инфаркт. Стала плакать. Потом начинала реветь от безнадежности. Тут директор школы товарищ Чуталов начал смеяться. Я думала, что он с ума сошел, после того как твое преступление разорило вес мир. Но он, подавив смех, сказал, что пошутил, мол, сегодня первое апреля, праздник лгунов. День, в котором сам вождь пролетариата господин Ленин тоже обманывал людей - извинился он. Вот такая смешная история случилось тогда, сынок - сказала Купайсин улыбаясь.
   - Да-а-а, были времена, мам - сказал Хорухазонов Пахтасезон, глядя на горящий костер с задумчивой улыбкой на устах.
  
  
  
   Глава 12
   Гастарбайтер Абессалом
  
  
  
   Была поздняя осень. Казалось, что силуэт осеннего Таппикасода с его низкими лачугами, деревьями и телеграфными столбами призрачно передвигается сквозь тусклый густой холодный туман.
   На вспаханном поле, на борозде, с треском горел костер, у которого сидел бедный Далаказан, ополоумевший после принудительного лечения в больнице для душевнобольных, где он ежедневно принимал пригоршни чудодейственных таблеток. Рядом с ним сидели его ученики во главе со старостой класса, пузатым милиционером с лысой головой и с ученической сумкой на плечах. Хотя Далаказану лишь мерещилось, что птицы говорят, но доверчивые жители Таппикасода считали его способность понимать птичий язык божьим даром и твердо верили его словам. Некоторые из них даже отдавали своих детей в его шкаф-школу, чтобы они учились на переводчика птичего языка. На самом деле, Далаказан не преподавал ни английский, ни французский, ни русский язык. Он преподавал птичий язык, которым человечество испокон веков мечтало овладеть. Иные смельчаки даже пытались летать, как птицы, изготовляя для себя самодельные крылья. Сколько людей погибло в разные времена, прыгая с вышек и с высоких скал в глубокие каньоны! Как правило, у желающих полетать отваливались крылья, и зачастую они разбивались насмерть, ударившись о скалу или рухнув с большой высоты на землю. Но даже гибель людей не могла остановить любопытное человечество. В конце концов, оно взлетело в воздух, словно птица, и летает до сих пор на самолетах и космических кораблях по просторам нашей Вселенной! Сегодня люди запускают исследовательские летательные аппараты типа "Луноход", "Марсоход" и так далее. Человечество научилось летать именно у птиц! Поэтому жители Таппикасода вплотную заинтересовались птичьим языком.Народ Таппикасода хорошо знал, что всех великих людей при жизни считали чокнутыми, даже объявляли врагами общества и публично казнили на эшафотах, отрубая им топором головы, вешали их и кастрировали. Со временем их оправдывали, и они становились выдающимися учеными и основоположниками науки и литературы. Таппикасодчане думали, что Далаказан тоже является одним из таких великих ученых, доктором космических наук, но непризнанным своей эпохой. Народ доверял Далаказану больше, чем тупым правителям и глупым чиновникам страны.
   Вот сегодня народный учитель Далаказан Оса ибн Коса вышел со своими учениками на практические занятия.
   - Товарищ учитель, разрешите собрать хворост и сухой стебель хлопчатника для костра в свою дермантиновую ученическую сумку?! - спросил неожиданно пузатый ученик с лысой головой и с ученической сумкой на плечах.
   - Да, пузатый ученик с лысой головой, с ученической сумкой на плечах, это можно, я разрешаю - ответил Далаказан, задумчиво глядя на горящий костер.
   Пузатый милиционер с лысой головой и с ученической сумкой на плечах начал собирать хворост, складывая его в свою ученическую сумку, сделанной из дермантина. В густом тумане он был похож на призрак, скрывающийся за занавеской. Вдруг он услышал адский крик вороны и страшно испугался. Она сидела на пригорке недалеко от пузатого милиционера с лысой головой и с ученической сумкой на плечах, и, каркала на всю борозду, окутанную густым туманом.
   - Товарищ учитель! Мне перевести слова вороны?! - спросил низкорослый и пузатый ученик с лысой головой, с ученической сумкой на плечах.
   - Нет, дорогой пузатый ученик с лысой головой и с ученической сумкой на плечах, продолжайте собирать хворостину в свою дерматиновую ученическую сумку! С этой вороной я сам лично буду разговаривать и переводить, чтобы Вы научились, наконец, правильно произносить слова птичьего диалекта и хорошо усвоили грамматику языка пернатых! - сказал домля Далаказан Оса ибн Коса.
   С этим словами Далаказан начал дискуссию с вороной.
   - Кар! Кар! - сказал он, и тут же перевёл своё приветствие и свой вопрос:
   - Здравствуйте, уважаемая ворона! Добро пожаловать в наш Таппикасод! Я - учитель птичьего языка и литературы Далаказан Оса ибн Коса, работаю преподавателем в независимой шкаф-школе. Вы не против, если я задам Вам несколько вопросов в качестве эксклюзивного интервью?! Ворона громко крякнула, широко раскрыв клюв:
   - Карр-ррр-рр! Карр-ррр-рр!
   Домля Далаказан Оса ибн коса продолжал переводить слова вороны:
   - Хорошо, я согласна, только не для публикации в интернете. Сам знаешь, я скромная птица и мне не хотелось бы засветиться. Я готова вступить с тобой в полемику, но только без провокационных вопросов! - сказала ворона.
   - Спасибо, сударыня, что согласились дать мне интервью! Тогда мой первый вопрос такой:
   - Это правда, что вы, вороны, живете триста лет, и в чём секрет вашего долголетия?! Чем нужно питаться, чтобы долго жить в этом мире?!
   - Ну что же, вопрос не глупый - ответила ворона - да, мы живем долго, до трёхсот лет. Хотя секрет нашего долголетия является коммерческой тайной, но я всё же поделюсь с тобой этим секретом, уважаемый домля Далаказан Оса ибн Коса. В нашем долголетии играет большую роль целебная еда. То есть мы, вороны, в основном едим дерьмо. Вот в чём секрет. Я понимаю, что мои слова о секрете долголетия могут вызвать у тебя и у твоих учеников трудноконтролируемый смех. Особенно у пузатого ученика с лысой головой, со школьным ранцем на плечах, который осенними туманными днями собирает хворостину в свою дермантиновую ученическую сумку. Но я должна сказать, что дерьмо, которым мы, вороны, питаемся - в миллион раз чище, чем дорогостоящие чёрная и красная икра и другие различные деликатесы, которые едят некоторые нечестные руководители и их семьи. Они могут это позволить себе, потому что они - толстосумы-коррупционеры, которые занимаются отмыванием грязных денег через мировые банки, грабя природные богатства, принадлежащие народу - золото, нефть, газ, уран, хлопок, коконы шелкопряда и всё остальное.
   Далаказан задал вороне следующий вопрос:
   - Второй вопрос, который меня интересует, тоже очень острый, это вопрос о вашем размножении. Я не знаю точного количество ворон на белом свете, но лично меня интересует, где вы, вороны, строите себе гнёзда и умудряетесь так незаметно размножатся?! Я никогда не видел ваших гнёзд в нашем Таппикасоде. Пожалуйста, пару слов обо всем этом.
   - Я вижу, ты очень наблюдательный учитель. Да, мы не строим в этих теплых краях гнёзда. Мы гнездимся в основном на севере, где зимой бушует пурга, воют голодным волком ветры, где холода опускаются до сорока, пятидесяти градусов ниже ноля. Суровая зима, снег, метели, которых боятся северные люди, для нас - просто рай! А жара, которую любят южные люди, для нас - сущий ад! Такой вот парадокс. Поэтому когда на север приходит весна, мы летим на юг, где в это время заметно холодает. Мы, вороны, предпочитаем холод. Любим снегом покрытые хвойные леса! На севере я видела многих гастарбайтеров из Средней Азии похожих на тебя, и им порой очень трудно адаптироваться к суровым условиям севера. Многие по-русски - ни бельмес, и по этой причине они не могут найти себе приличную работу. По этой простой причине они вынуждены работать на стройках и мусорных свалках или устраиваться дворниками. Я видела одного молодого гастарбайтера, узбека по имени Абессалом, который работал на стройке. Он таскал раствор в ведрах на одиннадцатый этаж по лестнице, без лифта, представляешь?! Я как-то прислушался к его разговору со своим земляком, и он сказал, что ради экономии денег, которые он отправлял домой родителям, Абессалом плохо питался. То есть ел только черный хлеб с луком. В результате его организм ослабел. Короче говоря, этот гастарбайтер Абессалом как-то раз поднимался по лестнице с двумя тяжелыми ведрами, наполненными раствором. От усталости и напряжения у него вздувались шейные артерии. Дойдя до десятого этажа, он неожиданно потерял равновесие, упал и покатился вниз по лестнице. Голова у него треснула как тыква. Он вывернул ногу. Но этот гастарбайтер, по имени Абессалом, собрался силами и продолжил подниматься наверх с вёдрами. И продолжал работать. А что делать? Прекратишь работу - тебя уволят. А без работы нет денег. Нет денег - нет и тебя. А Абессалому нужно женится. А на какие шиши прикажете жениться?
   Особенно меня поразил услышанный мной его разговор по телефону со своими родителями. Мама Абессалома спрашивает его со слезами, почему, мол, ты, окаянный мало отправляешь денег по "Вестерн Юниону". Небось, ты тратишь все деньги на выпивку, посещаешь дорогие рестораны с девушками легкого поведения и навещаешь публичные дома! Зачем, грит, я, дура, вообще родила тебя! Убила бы лучше тебя в роддоме, задушив тебя подушкой, в отсутствии в палате медработников!
   Абессалом безмолвно плакал в телефонной будке, утирая слезы грязным кулаком. На улице шёл обильный снег. Он вышел из телефонной будки и пошел по густом снегу, плача и спотыкаясь, и растворяясь в круговороте снежных хлопьев. Бедный голодный Абессалом шел сквозь пургу по тротуару, освещённому тускло светящими уличными фонарями. Когда он сворачивал на улицу Дружба народов, он увидел группу бритоголовых парней. Они были вдрызг пьяными, и один из них, увидев Абессалома, остановил его.
   - Ты чего шляешься тут а, черный?! - крикнул он.
   - Я приехал из Средней Азии и работаю на стройке. Мое имя Абессалом - ответил Абессалом, с опаской глядя на пьяного парня с бритой головой.
   - Что?! Абессалом?! Ни фига себе! Ты еврей что ли?! - вопил бритоголовый.
   - Нет, я узбек - сказал Абессалом.
   - Кого ты обманываешь а, узкоглазый?! У узбеков не бывает имени Абессалом! Это еврейская имя!! Всё, каюк тебе, Абессалом! Молись! - сказал пьяный бритоголовый и начал бить его бейсболной битой. К нему присоединились его дружки выкрикивая фашистские лозунги и стали пинать Абессалома куда попало. Защищаясь руками и ногами, Абессалом кричал, чтобы они не били его и что его на самом деле зовут Абдусалам, но по вине работника сельсовета его матери выдали свидетельство о рождении, написав его имя с ошибкой - Абессалом.
   - Я кричала "каррррр! каррррр!", не бейте, говорю, его, он честный и добросовестный гастарбайтер из Средней Азии! Но пьяные бритоголовые парни, к сожалению, не знали птичьего языка, тем более литературу, и в результате они убили бедного Абессалома, который, работая на голодный желудок на стройке, отправлял деньги своим родителям. Потом они выбросили труп Абессалома в канаву, где на следующее утро мы, вороны, сьели его, чтобы зря не пропала плоть такого хорошего, трудолюбивого гастарбайтера из Средней Азии. Спустя недели мы ели на завтрак труп того бритоголового парня, который со своей фашистской шайкой убил Абессалома. Его тело лежало в доль автотрассы. Интересно то, что его убили свои же дружки неофашисты - сказала ворона, завершив свой жуткий рассказ и, попрощавшись, улетела восвояси.
   Далаказан Оса ибн Коса взгрустнул, думая о бедном гастарбайтере Абессаломе, который стал жертвой фашизма в мирное время. Ученики Далаказана тоже погрузились в раздумье, глядя на костер, который горел с треском, выбрасывая в туманный и холодный воздух алые искры, похожие на звезды.
  
  
  
  
   Глава 13
   Фортуна
  
  
  
   Хорухазонов Пахтасезон, зарывшись в клеверное сено в дупле тутового дерева лежал и думал только о Сарвигульнаргис. Он никогда ни в кого не влюблялся так сильно, как в Сарвигульнаргис. За эти дни от разлуки Хорухазонов Пахтасезон даже заболел, весь пожелтел и заметно похудел. Если бы не его мама Купайсин, то ему пришел бы конец. Она, не думая о себе и несмотря на трудности, приходила на самодельных лыжах, двигаясь по снегу сквозь зыбкий туман, словно любительница горнолыжного спорта, с рюкзаком на спине, приносила Хорухазонову Пахтасезону еду с горячим чаем и подбадривала его.
   Однажды, когда у Хорухазонова Пахтасезона резко поднялась температура, она вызвала работников скорой помощи, которые пришли пешком с громадным чемоданом, который качался в руках медсестры. Врач и медсестра, которые надели белые халаты поверх своих ватных бушлатов и белые колпаки на свои шапки-ушанки, пришли, перейдя заснеженное поле пешком к тутовому дереву, в дупле которого лежал Хорухазонов Пахтасезон и заглянули в дупло, словно в берлогу медведя. На улице трещал тридцатиградусный мороз и выл ветер. Врач с медсестрой еле зашли в дупло тутового дерева и, осмотрев Хорухазонов Пахтасезон, поставили ему диагноз, сделали ему уколы и назначили лекарство. Врач послушал сердце Хорухазонов Пахтасезон с помощью самодельного деревянного стетоскопа, который был похож на дудочку факира, под мелодию которой танцует в корзине ядовитая змея кобра в далеком Индостане. Медсестра измерила ему давление с помощью механического тонометра, намотав на его руку манжету и нагнетая воздух с помощью груши, внимательно глядя при этом на манометр.
   - Я вас знаю, господин поэт. Читала ваши великолепные рассказы о любви, которые опубликовались в газете "Экономика и государственная статистика". Там я видела вашу фотографию и никогда не думала, что когда-нибудь встречусь с вами в такой обстановке и в таком роскошном дупле тутового дерева. Это просто подарок судьбы, что я встретила вас и для меня высокая честь, обследовать такого великого поэта нашей планеты как вы - сказала она с восхищением.
   - Спасибо, сударыня - сказал Хорухазонов Пахтасезон, ритмично стоная и с трудом облизывая свои засохшие, треснувшие губы, похожие на кору спелой дыни.
   - Не за что, господин поэт. Это так сказать, наша прямая обязанность. У вас нормальное давление, и я надеюсь, вы скоро поправитесь, мосье - сказала медсестра, с удивлением оглядываясь вокруг.
   И продолжала:
   - Ах, вот как живут наши поэты! Романтика! Кровать, понимаешь ли, постель из скрипящего клеверного сена! Подушка из мешка, наполненного соломой. Одним словом шик!Глядите, какой портрет висит на стене дупла! Это не дупло, а картинная галерея, вернисаж! Портрет нашего великого вождя-лжедемократора страны, висит, освещаясь светом подвесной антикварной керосиновой лампы, похожей на волшебную лампу Аладдина в далеком Арабистане! Жизнь великого поэта нашей страны на краю заснеженных хлопковых полей, еще в дупле тутового дерево, Господи! Как я завидую вам по белому, господин поэт! Живя в таких романтических условиях, грешно даже не быть поэтом! - сказала она.
   - Спасибо еще раз, за сердечно-сосудистые слова, госпожа герцогиня - сказал Хорухазонов Пахтасезон, громко кашля и задыхаясь.
   - Дышите, дышите глубже, голубчик - сказал врач, прислушиваясь к легким Хорухазонов Пахтасезона. Когда Хорухазонов Пахтасезон сделал глубокий вдох, его горло засвистело как далекий товарный поезд, приближающийся к станции, как чайник с кипящей водой на кухне.
   - Дасс, у вас простуда. Нус, ничегос, мосье, не волнуйтесь, всё будет хорошос. Это простуда даже вам на пользу, нус... в смысле... горе и страдание, нищета и болезнь вдохновляет поэта, это мы знаем. Вы должны соблюдать диету. Недельки две не ешьте снег и сосульки. Вобчем, я тоже чрезмерно рад как говорится, услышать сердце пламенного поэта нашей вселенной и его легкие и, так сказать, другие внутренности организма! Ах, чуть не забыл. Зовут меня Сатимип Патидин. Коротко - доктор Сатим Пати. Дасс, монсенёр, вы можете назвать меня скромно, Сатим Пати. Или просто Пати. А это моя асистентка донна Фортуна Чемоданоносец.
   - Если признаться, я тоже рад с вами познакомиться, господин доктор Сатим Пати и донна Фортуна Чемоданосец. Дай Бог Вам крепкое здоровья-ххувуху-хххху-уххххху-уххув! Вууу-хххху - ухху - ухххув! Ихххм - иххим! Уххххху - уххху - ухххув! - сказал Хорухазонов Пахтасезон громко кашля и покраснев от напряжения. Потом продолжал:
   - Простите, а Вы не знаете женщину по имени Сарвигульнаргис? Ну, такая, красивенькая, ничегосебехонькая. Певица с волшебным голосом, похожим на звон серебряного колокольчика, который висит на шее у лошадей русской тройки. Между прочим, она тоже медработница, то есть ваша коллега. Работает она в стоматологической поликлинике - спросил Хорухазонов Пахтасезон.
   Услышав его слова, врач с медсестрой переглянулись, и донна Фортуна Чемодананосец спешно начала говорить.
   - Нихрена себе, а вы откуда знаете её? Она же моя близкая подруга. Работает уборщицей в поликлинике у стоматолога Келсинбай - сказала медсестра.
   - Да, да, точно она! Знаете, как же Вам объяснить... Ну, я её это самое... среди хлопчатников... короче, она моя знакомая. Мы познакомились с ней прямо здесь, на хлопковом поле, когда она приехала из города вместе со своим коллективом, чтобы помогать колхозникам в сборе хлопка. О, как она пела, оперные арии, как пела!.. Ну, спасибо Вам, дорогие мои, что пришли. Если бы не Вы, мне было бы каюк, кранты, честное слово! Даже Ваши лекарства тоже не смогли бы спасти меня. Я думал, что потерял её навсегда. Потому что она уехала, не попрощавшись со мной и даже не оставив своего адреса. А я, дурак, вообще не спрашивал её, где находится та контора, в которой она работает. Вот, кажется, сам Всемогущий послал вас ко мне. Госпожа донна Фортуна Чемадананосец! Напишите, пожалуйста адрес вашей подруги - сказал Хорухазонов Пахтасезон, продолжая кашлять и протягивая медсестре бумагу с ручкой.
   - Ну, конечно, напишу - сказала донна Фортуна Чемодананосец и написала на бумаге трудно разборчивыми латинскими буквами адрес поликлиники, где работала Сарвигульнаргис главной уборщицей.
   Хорухазонов Пахтасезон поблагодарил её за оказанную честь. А врач скорой помощи в это время глядел, притупив взгляд, через щели дупла на снежные равнины. Потом задумчиво проговорил:
   - Господи, как я люблю снег! Он - наш коллега в белом халате, который, лежа на земле, слушает сердцебиение планеты допотопным способом, словно ниндзя прислушиваясь к земле, улавливает далекий топот лошадей своих потенциальных жертв. Снег понижает температуру природы, которая страдает от загрязнения окружающей среды и экологической катастрофы. Когда он падает, окрестность таинственно затихает и деревья, поля, дома и дороги приобретают сказочный вид. Снег, который похож на белый лист чистой бумаги, на рецепт, оповещает человека о приближающейся опасности. В нем можно читать важное предупреждающие сообщения в виде следов о прибытии не прошеного гостя и даже можно слышать его осторожные тайно скрипящие зловещие шаги. Вот такой немой, глухой, но преданный друг этот снег. Но этот преданный друг, то есть белый бледный снег похожий на безнадежно больного человека может предаст тебя врагам со всеми потрохами, показывая им направлении твоих следов. Это значит, что снег этот является нашим преданным другом и одновременно опасным врагом номер один - заключил доктор Сатим Пати.
   Мама Хорухазонова Пахтасезона Купайсин перед уходом долго благословляла медиков и, попращавшись со своим сыном, ушла обратно в дом престарелых вместе с врачом и медсестрой, спотыкаясь в глубоком снегу.
  
  
   Глава 14
   Скворечник на высоком шесте
  
  
   Весной ученики преподавателя птичьего языка и литературы господина Далаказана Осы ибн Косы установили скворечник на высоком шесте и закрепили его крышу шкаф -школы.Через день в скворечник вселилась пара скворцов.Увидев это, ученики Далаказана страшно обрадовались.Ученик - отличник, пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем на плечах даже прослезился, тайком утирая слезы радости рукавом своей гимнастёрки.А скворец, подумав, что двуногие не знают птичьего языка, начал говорить на птичьем языке.
   -А ну-ка, ученик - отличник, пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем за спиной, быстро переводите разговор скворцов! - приказал Далаказан Оса ибн Коса.
   -Хорошо, утто учитель! - сказал ученик - отличник, пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем за спиной.Потом начал переводить.
   -Глянь, любимая как радуются эти глупые двуногие ученики и его наивный учитель в рваной, полосатой пижаме. Но их вид обманчив, то есть нельзя им доверять.Они только на вид наивные. На самом деле человек самое опасное и коварное существо в мире. По словам моего отца, именно эти двуногие построили Атомную Электростанцию в далеком Чернобыле, где мы с тобой вылупились. 26 апреля 1986 года на 4-м энергоблоке той Чернобыльской АЭС случилась самая страшная техногенная катастрофа в истории планеты, выбрасывая в атмосферу 190 тонн радиоактивных веществ!Представляешь? В результате миллионы людей стали инвалидами на всю жизнь и погибли, получив смертельную дозу радиации.Самое страшное то, что тогдашные руководители горбачевские власти отправляли на ликвидацию аварии на Чернобылской АЭС, не своих любимых детей, а армию молодых солдат и эти солдаты там работали по пять часов, в три смены, получая высокие дозы облучения, убирая радионуклиды на крыше энергоблока вручную, как в кошмарном сне.
   Миллионы человек превратились в беженцы, вынужденно покинув свои дома, где они родились. Оставили свой любимый край, где прошли их детство и юность, где влюблялись, женились и вырастили детей. Чернобыль превратился в город призрак. Эти злые и глупые двуногие все еще продолжают вновь и вновь наступать на одни и те же кровавые грабли - так и не поучившись уму-разуму.Они думают, что Чернобыль от них далеко и то, что там происходит им не касается.Даже не думают о зверях, которые мигрируют из зоны отчуждения в незагрязненные леса и луга соседных стран.Например, кабаны, косули, олени, лосы и даже зубры. А там охотники охотятся на них и их мясом, напичканным радиоактивными нуклидами торгуют на рынках.Соответственно, кабаны, косули, олени, лосы и зубры не зараженных территорий соседных стран Европы тоже мигрируют в зону отчуждения Чернобыля и сьедая траву, тутже получают высокую дозу радиации.Их не остановят ограждения с колючими проволоками.Особенно рыб, которые плавают в зараженнном притоке Днепра "Припять". Говорят, что в реке Припять, которая пересекает зону отчуждения, рыбаки -броконьеры занимаются незаконной ловлей зараженных радиацией рыб и эту рыбу тоннами тайно переправляют на Российские и Европейские рынки.В реке Припять и в других водоемах Чернобыля водятся гигантские рыбы - мутанты, размерами акулы. А что, если этих зараженных морепродуктов перевозят по всему миру на фурах, оснащенные холодильниками? Ведь перед такими большимы и дешёвыми рыбами у покупателей просто нет сил устоять на рынках морепродуктов мира.Кто знает, может броконьеры обеспечивают европейские магазины не только рыбами -мутантами, но и икрами, зараженными радиацией и нет никакой гарантии, что эти икры не находятся на прилавках супермаркетов западных стран.Вот совсем недавно в Японии тоже взорвался энергоблок Атомной Электростанции "Фукусимо" после того, как мощное цунами, обрушался на побережье. Тогда в результате цунами и землятрясений погибло 15 тысяч человек.Более полумиллиона человек остались без крова.Тоже страшная катастрофа, последствие которой досихпор полностью не ликвидировано. Это еще ничего в сравнение с тайными полигонами, так называемых ядерных держав, где испытывают новые и новые сверхмошные термоядерные бомбы, загрязняя воздух и окружающую среду.Если дело пойдет такими темпами, то скоро наша планета превратится на гигантский могильник ядерного отхода. Вот почему ежегодно в мире от рака умирает 8 миллионов человек!Вот почему птицы погибают от птичьего гриппа! Радиация и облучения невидимый враг всего живого, живущего на нашей планете! Жаль, что люди не понемают наш язык.Ну ладно, я полетел. Поймаю пара бабочек и стрекозу на завтрак - сказал скворец.
   Услышав слова скворца в переводе ученика - отличника, пузатого милиционера с лысой головой и со школьным ранцем за спиной, учитель Далаказан задумался.
   -Ндааа, какая мудрая птица! - подумал он. Потом громко крикнул:
   -Жить -жить - житталалалу - лалула! -Жить -жить - житталалалу - лалула!
   Услышав его крик, самка скворца, которая сидела над крышей скворечника, сильно испугалась и улетела восвояси.
  
  
  
   Глава 15
   Интересный рассказ
  
  
   Писатель - фантаст Хорухазонов Пахтасезон стоял в летном лугу по пояс в высокой траве, слушая трели жаворонков, которые пели самозабвенно над цветущим таппикасодским лугом, где роем порхали беззаботные бабочки , коротая свой век, питаясь нектаром белоснежных ромашек и синих васильков.Они летели по воздуху, шатаясь как пьяные. Тут раздался веселый и радостный крик Далаказана:
   - Жить -жить -житталалалу -лалула! Жить -жить -житталалалу -лалула!
   Он крикливо бежал по лугу босиком, в полосатой пижаме и с тяжелым шкафом за плечами.
   Хорухазонову Пахтасезону почему то захотелось общаться, побеседовать с этим странным человеком и позвал его:
   -Господин учитель, можно вас на минутку?!
   Услышав его крик, Далаказан остановился.Потом прибежал к нему со своим шкафом на спине.
   -Здравствуйте, господин писатель Хорухазонов Пахтасезон!Ну, как у вас дела, неуголовные, разумеется? - сказал Далаказан Оса ибн Коса, тяжело дыша.
   -Все нормально, господин учитель, слава Богу, не жалуемся - скромно ответил Хорухазонов Пахтасезон.Потом продолжал: - Вы не спешите, то есть я не отнимаю ваше бесценное время, господин учитель? -спросил он.
   -Нет, господин писатель.Сейчас летные каникулы, ученики мои отдыхают. А вы все пишите стихи, рассказы и романы в роскошном дупле тутового дерева? - сказал Далаказан, вежливо улыбаясь.Он устало присел, вытерая пот со лба в рукаву своей полосатой пижамы.
   -Да, господин учитель, все пишу. Вчера ночью я написал очень интересный рассказ об одном гастарбайтере из наших краев, который поехал за заработками в далекую Россию. Хотите, прочту его? Он сейчас со мной вот в этой торбе - предлогал Хорухазонов Пахтасезон.
   -Конечно хочу - ответил Далаказан.
   Писатель Хорухазонов Пахтасезон вынул рукопись рассказа из торбы и начал читать.
  
  
  
   Четвертая справедливость
   (Рассказ)
  
  
   - Куда ты собралась, на ночь глядя?! - кричала мама Ларисы - В такое время на улицах шляются всякие хулиганы и насильники, доченька!.
   - Мама, я должна идти! - стала объяснять ситуацию Лариса. - Один гастарбайтер из Узбекистана, который работает вместе с нами, попал в беду. То есть, у него в семье случилось что-то неладное. Этот гастарбайтер по имени Исам - очень хороший человек. Он, бедняга, сейчас в таком состоянии, что может покончить с собой, понимаешь? Вот я и беспокоюсь за него. Дело в том, что недавно ему прислали письмо о его жене, которая изменила ему.С тех пор этот бедный гастарбайтер Исам потерял покой и стал выпивать, как бы стараясь утопить свое горе в водку. Ему сейчас опасно оставаться одному, так как в его положении человек от отчаяния может совершить всё, что угодно, вплоть до суицида. Хочу поехать к нему и попытаться утешить его в трудную минуту. Я не знаю, как но... Ведь ты понимаешь, - нехорошо оставлять в беде человека, у которого нет тут родных и близких. Он тоже человек, в конце концов.
   - Опомнись, Лариса! Ты едешь не к женщине, да еще в кромешной тьме! Если этот человек из Средней Азии, то он тем более опасен! Говорят, что трудовые эмигранты нападают на девушек и насилуют! - беспокоилась мама Ларисы.
   - Да не волнуйся, мамочка, ты же знаешь меня. Я занималась кикбоксингом, и, если что, - могу постоять за себя! А у насильников не бывает национальности, они везде есть. Во всех странах есть подонки, и есть герои. А честных и порядочных людей среди всех народов - большинство. Нельзя же из-за двух-трех негодяев обливать грязью весь народ. На самом деле, узбеки - очень дружелюбный народ. Ну, я - мигом - сказала Лариса одеваясь.
   Она вышла во двор и, идя быстрым шагом, растворилась в ночном вихре белых снежинок.
   - Ну, упрямая, непослушная девчонка, будь осторожна! - крикнула ей вслед мать.
   На остановке никого не было. Лариса села в ночной автобус и заняла место у окна. В светлом салоне людей было мало. Пока ехала, Лариса всё думала о дворнике по имени Исам. За окном сквозь снежные хлопья тускло мелькали дома, светящиеся окна магазинов, ресторанов, ночные деревья, безлюдные улицы, тротуары и уличные фонари. Когда автобус останавливался на остановках, двери автобуса открывались, словно пасть фантастического зверя, входили в салон пассажиры, и за ними влетали облака крутящихся снежинок. Ночной автобус, тихий снегопад, уличные фонари, усталые, зевающие последние пассажиры, казалось, думали о том же, что и Лариса, то есть о своих возлюбленных. Кондукторша с растопыренными глазами подошла к Ларисе и попросила приобрести билет. Лариса показала ей проездной, и та ушла обратно к своему сиденью около водителя. На третьей остановке Лариса вышла из автобуса и пошла по заснеженному тротуару в сторону дома, где временно жил гастарбайтер - дворник Исам. Этот низкий, старенький дом, у окна которого росла береза, принадлежал старухе по имени Людмила Михайловна.
   Его дома не оказалось.
   - Он в колледже, то есть в котельной! Сидит там с Захаром! Ну, с этим кочегаром - алкоголиком - сказала Людмила Михайловна. Лариса пошла в сторону котельной. Там она заглянула в пыльное окно и увидела дворника Исама, который пил водку с кочегаром Захаром Дмитриевичем и был изрядно пьян. Захар обхватил стакан своей волосатой рукой и сказал:
   - Давай, басмач, будем здоровы! Вмажем еще по сто. Ты, это, не горюй! Да пошли они на этот самый... эти женщины! Ты же знаешь, за чьи грехи мы мучаемся в этом мире. Бог не выдворил бы нашего праотца Адама из вечного рая, если бы Ева не уговорила Адама отведать Богом запрещенный плод. Вот мы, мужики, с тех пор и страдаем из-за женщин! Женщина - это таинственное, коварное существо! Хороших женщин очень мало на этом свете, ничтожно мало, Исам! Вот я, к примеру, ишачу целыми ночами в этой котельной, глотая угольную пыль, а как перешагну порог дома - моя Клава начинает меня бранить, не останавливаясь ни на миг. Зачем, грит, вааще я вышла замуж за тебя?! Лучше бы состарилась, оставаясь девушкой! Приличные мужчины ходят в смокингах, в галстуках, бритые как огурчики, аккуратно причесанные. Ездят на собственных тачках, у каждого - толстый бумажник, напичканный долларами. А ты?! Загляни, грит, в зеркало нашего шкафа сталинских времен с дыркой сзади, и сам испугаешься собственного отражения! Ну, посмотри! Чё, боишься, да? То-то и оно! Ты, грит, похож, знаешь, на кого? Я говорю, - нет, а на кого я похож? Она, грит, на шайтана, на кочегара адских котлов! Ты, грит, небритый - домовой! От тебя разит запахом пота, гари, водки и чеснока! Если, грит, я срочно не куплю противогаз, то в один прекрасный день задохнусь от нехватки свежего воздуха и могу умереть! Я говорю, а что тут плохого?! Между прочим, запах чеснока оберегает человека от нечистых сил и вампиров! Вот, грит, она, видишь, даже нечистые силы боятся приблизиться к тебе, опасаясь заразится опасными микробами! А я?! Я, дура, живу, грит, уже столько лет с тобой под одной крышей! Работаешь в котельной, получаешь мизерную зарплату, и то - не деньгами, а углем! Когда ты вообще, как все нормальные мужики, найдешь себе престижную работу, а?! Ездил бы на заработки, например, в Узбекистан! Собирал бы там хлопок на плантациях! Не-еет, ты, грит, боишься работы!.. Потом она начинает рыдать. Знаешь, басмач, в последнее время я даже стал бояться приходить домой. Иногда, особенно когда она спит рядом со мной, громко храпя, у меня возникает желание задушить её как Дездемону, но - не могу. Короче, надоело мне это! Уеду в твой Узбекистан, говорят, там есть справедливость. Давай, выпьем за нас! За дружбу! - сказал Захар Балалайкин, завершая свой грустный монолог.
   Гастарбайтер Исам лениво взял стакан с водкой в руку и, залпом выпив, поставил ее обратно на стол. Балалайкин тоже выпил и начал закусывать, запихивая в рот корку хлеба с селёдкой.
   - Ты, давай, жакушывай, басмач - сказал он, пережёвываю пищу.
   - Соколов даже после тринадцатого стакана не закусывает! Митрич, ты налей еще - сказал Исам.
   Балалайкин наполнил стаканы прозрачной жгучей влагой, которая называется на его сленге водярой.
   - Ну, тогда поехали! - сказал Захар Дмитриевич и, глядя на почерневший бетонный потолок котельный, плеснул водку из стакана в широко открытый рот и разом глотнул. И снова закусил, морщась от жгучей водки.
   Гастарбайтер Исам взял стакан и начал жаловаться на судьбу:
   - Как я ей верил, как я верил! Ну, зачем она так а, Дмитрич?! Я же никогда ей не изменял! Разве это справедливо?!.. У меня даже была одна дурацкая мечта, подарить ей свое собственное сердце на восьмое марта! Вот как я любил её! С этими словами дворник Исам осушил стакан и поставил его на стол.
   - Ты, это самое, басмач, закуси, а то охмелеешь - сказал Балалайкин наполняя водкой стаканы.
   - Нет, не буду закусывать. Я хочу захмелеть и уйти в забвение! Мне теперь неинтересен этот мир, который полон измены, предательства и несправедливости!
   - Ты не ищи справедливости в этом мире, узбек! Справедливость находится здесь, в этой бутылке! Эту справедливость надо выпить и почувствовать её вкус! - сказал Захар Балалайкин, убирая пустую бутылку. Потом добавил:
   - А у нас опять, как всегда, кончилась справедливость.
   - Ты, не волнуйся, Дмитрич, у меня есть еще одна справедливость - сказал Исам, вытаскивая из внутреннего кармана бутылку водки. Он поставил её на стол с видом гроссмейстера, который ставит своему шахматному партнеру мат конём из слоновой кости.
   При виде водки Дмитрич обалдел от радости.
   - Ух ты, это у нас четвертая справедливость! - сказал он, беря бутылку в руку и целуя её как красивую девушку.
   - Давай, басмач, сначала выпьем остаток справедливости, потом откроем четвертую истину - сказал Балалайкин.
   - Поехали! - сказал дворник Исам, и они выпили до дна.
   Когда Дмитрич начал зубами откупоривать следующую бутылку, Лариса не выдержала. Она ворвалась в котельную и крикнула:
   - Хватит! А ну-ка, прекратите сейчас же пить!
   Увидев её, Балалайкин испугался. Он тут же спрятал за спину четвертую бутылку и сказал:
   - Вот и твоя жена пришла из твоего солнечнего Узбекистана!
   - Исам вяло усмехнулся:
   - Ты чо, Митрич, какая она жена? Она мне вовсе не жена! Она Лариса! Мы с ней вместе работаем в одной фирме... она вальялшицей, а я дворником...Пра-ально, Ларисонька? Садись милая, бум пить четвертую справедливость, потом пятую, шестую и так - бесконечно! - сказал Исам.
   Потом, глядя на волосы Ларисы, которые торчали у неё из-под пухового платка снова заговорил:
   - Ларисонька, ты чо пугаешь меня, а?! Я испугался, подумав, что ты поседела, а, это, оказывается.... хик... это не седина, а снег! Чо, на улице снег, что ли, идет?! - спросил он.
   - Да, Исам, снег идет! Пошли, проветримся! - сказала Лариса. - А чо, хорошая идея, пшли, Митрич, вылепим снежную бабу! Но, только преданную бабу, не изменяющую мужу - сказал Исам, с трудом поднимаясь с места.
   - А справедливость? - сказал Балалайкин.
   - Ты постав эту справедливость на стол, Дмитрич, потом выпьем - сказал Исам.
   - Хорошо, басмач - сказал Балалайкин и последовал за Шышрылдой и Ларисой, споткнувшись о лопату, лежавшую у него на пути.
   Они вышли из котельной. На улице шел тихий и обильный снег.
   - Ха - хах - хах хах - хаааах! Гляди, Митрич, какой... хик... с-снег! - с хохотом крикнул Исам, глядя в ночное небо, откуда падали, кружась, бесчисленные снежные хлопья.
   - Да, снег похожий на справедливость! - ответил Захар, тоже хохоча.
   - Ну, айда раскатывать снежный ком для снежной бабы! - сказал гастарбайтер Исам, и они втроём приступили раскатывать снежный ком. Потом соорудили снежную бабу. Лариса принесла из котельной ведро и два кусочка угля. Они надели на голову снежной бабы ведро, а из угольков сделали ей глаза. После этого Лариса вставила в бока сооружённой 'скульптуры' сухие ветки - это были руки - а из палочки получился красивый нос. Исам снял с себя шарф и намотал его на шею снежной бабы.
   - Вот это скульптура!! - сказал он, глядя на снежную статую.
   - Это дело надо срочно обмыть! - сказал Захар Балалайкин.
   - Да, пожалуй - поддержал его идею Исам.
   - Сейчас, я мигом! - сказал Захар и побежал за водкой, скрепя и спотыкаясь в снегу.
   - Пошли, Исам- сказала Лариса, взяв его за рукав пальто.
   - Куда? - сказал дворник Исам.
   - Как куда? Домой. Бабушка будет беспокоиться. Помнишь, ты меня проводил однажды до дома. Вот, теперь настал мой черед. Сегодня я тебя провожу до дома - сказала Лариса.
   - А справедливость?! Как же без справедливости то?! Нехорошо... - сказал Исам.
   - Справедливости больше нет! Напрасно ищет её твой дружок. Все равно не найдет. Я разбила её! - сказала Лариса.
   Потом снова потянула Исама за рукав.
   - Да, отстань ты, никуда я не пойду... хик... Я хочу пить водку! - сказал Исам.
   - Нет, хватит, больше ты не будешь пить! Сейчас же пойдешь со мной! - сказала Лариса.
   - Да, пусти, говорю тебе, женщина! - сказал дворник Исам и резко дёрнул рукой, да так, что рукав пальто оторвался.
   Лариса упала в снег с рукавом в руке. Исам сильно качнулся и, уставился на снежную бабу.Потом ударил ее ногой изо всех сил. -Ненавижу баб, которые изменяют своему мужу! -кричал он и с презрением затоптал разбитую снежную бабу.Тут он споткнулся и упал. Лариса подбежала к нему с рукавом в руке. Гастарбайтер Исам лежал, глядя в темное небо, и на него беззаботно падали снежинки.
   - Прости, Исам, прости, я нечаянно... сказала Лариса и спросила:
   - Ты, это самое, не ушибся?
   Убедившись, что Исам жив, она попыталась поднять его.
   - Поднимайся, Исам, пошли, дома будешь лежать... Иначе замерзнешь здесь, как мамонт в вечной мерзлоте! Гляди, какой мороз... - сказала она.
   - Глупая женщина, чего ты мне привязалась?! Оставь меня в покое! Я здесь буду лежать! Ты уходи... Я никуда не пойду - сказал дворник Исам.
   - Тогда, я тоже никуда не пойду! Вместе будем замерзать! - сказала Лариса и легла рядом с гастабайтером Исамом.
   - Уйди же ты, упрямая женщина! - сказал Исам, отталкивая её.
   С большим трудом он все же поднялся. Потом, шатаясь, начал уходить проговаривая:
   - Эх, как я её любил! Как люби-и-ил, господи!..
   Он плакал. Лариса взяла его шапку и оторванный рукав и последовала за ним.
   Конец.
   -Ну, господин учитель, рассказ понравился вам? - спросил писатель Хорухазонов Пахтасезон.
   -Ндааа, хорошый рассказ - ответил Далаказан грустно вздыхая.
  
  
  
  
   Глава 16
   Лунная ночь
  
  
  
   Хургульдиван обходила кварталы с криком, привлекая внимание горожан, в надежде продать кизяк.
   -Кому кизяк! Экологически чистое топливо на зиму, сухой и душистый кизяк!Если не верите мне, можете их понюхать! Горит долго и хорошо!
   Она шагала понуро, с огромным мешком на спине. Но, как всегда, ей удалось на сей раз продать только мизерную часть своего товара, деньги от которых едва хватило на хлеб и на пару леденцов для детей. Вечером она вернулась домой усталой, и дети её подбежали к ней навстречу весело крича:
  
   - Мама! Мамочка пришла!
  
   Поставив мешка с кизяком в землю, Хургульдиван обняла своих детей и поцеловала их в щечки. Потом вытащила из кармана своего ватного камзола бумажный сверток с красными леденцами, похожими на петушки 'хурозканд' и раздала их детям. Бледнолицые, тощие дети обрадовались и принялись лизать леденцы. Глядя на радостные лица своих детей, Хургульдиван прослезилась.
  
   - Хургульдиван, пришла, доченька?! - спросила слепая свекровь, которая оставалась с детьми.
  
   - Да, мама, я приехала и привезла хлеб! - отрапортовала Хургульдиван, вытирая слезы. Потом взяла пару лепешек из бизнес-сумки и принесла их на подносе к свекрови, развела огонь в очаге, поставила на огонь кумгон и приготовила чай. После этого она вместе своей свекровью и с детьми начала ужинать. На достархане, кроме хлеба, ничего съедобного не было.
  
   - Слава богу - сказала старуха, осторожно закладывая ломтик хлеба в свой беззубый рот трясущей костлявой рукой с пальцами, похожими на бамбук. Она долго жевала хлеб с помощью десен. Когда она жевала, её подбородок касался носа.
  
   - Ты, доченька, о нас не думай, и в городе пообедай как следует. Потому что ты беременная - сказала свекровь.
  
   Хургульдиван ничего не сказала в ответ.
  
   Тут появился ее пьяный муж алкаголик Тукумбой и, шатаясь начал орать:
  
   - Рядовая Хургульдиван! Строевым шагом и с песней на выход!
  
   Хургульдиван поднялась с места и подошла испуганно к своему мужу:
  
   - Что вам нужно, дадаси - спросила она с испугом.
  
   - Как будто не знаешь, что мне нужно, да?! Или ты думаешь, что я хочу затащить тебя на матрас?! Ошибаешься, дура наивная!.. Не-еет, я вижу ты снова притворяешься! А ну-ка гони бабки сюда! - кричал Тукумбой.
  
   Хургульдиван начала умолять, как всегда, отчитываясь, как бухгалтер перед начальством:
  
   - Дадаси, я не смогла продать большую часть кизяков! Целый день, расхаживая по кварталам города с огромным мешком на спине, еле заработала на хлеб и пару леденцов для наших детишек! Если не верите моим словам, то можете проверить товар. У меня остались деньги только на дорогу - сказала Хургульдиван, вытаскивая оставшиеся денег на дорогу из внутреннего кармана своего ватного камзола. Тукумбой жадно отнял деньги из руки Хургульдивана и сказал:
  
   - Этого недостаточно, чтобы купить водку или вино! Найди ещё, гадина! Займи у соседей!Кому говорю! Быстро!.. - вопил Тукумбой, качаясь как маятник в школе в кабинете физики. Приняв позу каратиста, он с боевым кличем хотел нанести удар ногой по лицу жены, но промахнулся и упал с грохотом на землю. Потом утих. Хургульдиван испугалась и нагнувшись над ним послушала его сердцебиение. Он был жив. Хургульдиван успокоилась и велела своим детям принести корпачу (матраc) и одеялу с подушкой. Её дочка Зулейха и сын Мекоил приволокли вещи, которые просила Хургульдиван. Потом они все вместе с трудом уложили Тукумбой на матрас и, подложив под его голову подушку, покрыли дырявым одеялом. Вдруг Тукумбой зашевелился, поднял голову и, резко втянув в себя живот, издал звук: 'Умкк!'.
  
   Хургульдиван сразу поняла, что Тукумбоя тошнит, и его вот-вот вырвет. Она велела детям принести ведро. Дети принесли ведро. Ведро было старое, мятое и почерневшее. Хургульдиван с солдатской быстротой подставила ведро, и Тукумбой начал блевать, но не в ведро, а на землю. Изо рта у него вылетали непрожёванные кусочки картофеля и мяса. Увидев это, маленькая Зулейха закрычала:
  
   - Мясо! Смотри, Мекоил, картошка! С этими словами Зулейха начала подбирать куски мяса и есть.
  
   - Вай, что ты делаешь, Зулейха?! Брось! Не кушай, это харам! - кричала Хургульдиван.
  
   Зулейха заревела. А Тукумбой успокоился и уснул. Хургульдиван прогнав детей в дом, убрала блевотину мужа и вытерла ему лицо дырявым обгоревшим полотенцем. Слепая свекровь Хургульдивана плакала, лёжа на чорпое, ничего не видя.
  
   Между тем, над деревенским небом светила луна, образуя вокруг себя огромный круг. Вдалеке, где - то там, за рекой "Кашкалдак"лаяли бродячие собаки, и где - то за полями хором пели весенние лягушки, заливаясь трелью. Хургульдиван уложила детей, постелив матрас рядом с Тукумбой, она легла спать. Лежала она глядя на луну и на далекие звезды, думая об учителя птичьего языка и литературы Далаказана, который живет и работает в в своем бесплатном шкаф -школе. Как он бежит по просторам летних лугов и полей, с огромным шкафом на спине, в полосатой пижаме, босиком, громко и весело крича:
   -Жить -жить- житталалалу - лалула! Жить -жить- житталалалу - лалула!
   Хургульдиван думала, думала и уснула, сомкнув усталые глаза. Ей снился Далаказан, сидящий на берегу моря, где летали чайки над бегущими береговыми волнами, коса глядя на поверхность воды в поисках мелких рыб.
   -Кому кизяк! Экологически чистое топливо на зиму, сухой и душистый кизяк!Если не верите мне, можете их понюхать! Горит долго и хорошо!
   - крикнула Хургульдиван, чтобы как то привлеч внимания Далаказана.
   Увидев Хургульдивана учитель птичьего языка и литературы Далаказан Оса ибн Коса обрадовался.
   -Жить -жить- житталалалу - лалула! Жить -жить- житталалалу - лалула! -крикнул он.
   Потом поднял Хургульдивана вместе с ее огромным мешком и посадил на шкаф - шхуну со скворечником на мачте, после чего он начал грести. Качаясь на высоких волнах, они плыли в сторону экзотического острова, где растут пальмовые леса, над которыми летают зеленые попугаи и стая розовых пеликанов. На этом острове росли секвойи, эвкалипты, а на лианах качались различные обезяны, всякие макаки, орангутани, гиббоны и шимпанзе, беззаботно едя бананы, после чего осматривали друг у друга шерсти, в поисках блох, затем этих пойманных блох они ели словно человек, который лушит жаренные семечки подсолнечника. Хургульдиван с Далаказаном купались в изумрудно-зеленом море. Она плавала на воде с огромным мешком на спине, выкрикивая время от времени:
   -Кому кизяк! Экологически чистое топливо на зиму, сухой и душистый кизяк!Если не верите мне, можете их понюхать! Горит долго и хорошо!
   -кричала Хургульдиван, как бы отпугивая кроважадных акул, которые бороздя плавниками морскую поверхность, кружились вокруг неё в надежде полакомится ею. Потом она лежала на теплом белом песке рядом с Далаказаном, который лежал тут же в одних плавках и с ластами на ногах и со шкафом за плечами. Через две недели оба вернулись обратно на шкаф -шхуне и поселились в замке. На следующий день Далаказан купил билет в театр, и они вдвоем пошли в город на культурно-массовое мероприятие. Сценарий спектакля был написан о репрессированном бедном поэте в период сталинского режима. Поскольку поэт был знаменитым, пришло много зрителей, которые переполнили зал. Наконец, заиграла музыка, и открылся занавес. Зрители зааплодировали, увидев репрессированного бледного, сутулого поэта в бархатной тюбетейке и в кирзовых сапогах без подошв, сорок восьмого размера. Рано поседевший от горя и страдания, поэт почему-то плакал в огромный старой, дырявый, клетчатый носовой платок:
  
   - Прощайте, мои бедные стихи! Прощай моя пожелтевшая рукопись! Я всю жизнь писал стихи, писал поэмы и романы о родине и народа, ни щадя себя! За это государство, вместо того, чтобы дать мне однокомнатную квартиру, присвоить мне звание народного поэта, наградить орденами и медалями, репрессировало меня! Теперь хотят расстрелять! Какое кощунство! Не-е-ет, не выйдет! Я отомщу им! Каков привет, таков и ответ! Я не хочу, чтобы мои рукописи остались властям, и чтобы они после моей смерти реабилитировали меня, воздвигнув восьмиметровый бронзовый памятник и увековечив мою память, и сделали из моих стихов флаг идеологии патриотизма! Я лучше сожгу их, как сжигают дворники осенние листья в городском парке! - сказал он.
  
   Хургульдиван с Далаказаном думали, что репрессированный поэт в бархатной тюбетейке и в кирзовых сапогах шутит. Но он взял свою пожелтевшую рукопись из голенища своих кирзовых сапог, сорок восьмого размера, без подошв, чиркнул спичкой и сжег их словно спортсмен который зажигает олимпийский факел. В это время какой-то человек в чалме и в полосатом чапане прибежал из-за кулис на сцену и начал умолять поэта немедленно прекратить уничтожать бесценную рукопись и остановить безумие. Иначе его не простит история. Но репрессированному поэту было не до шуток. Он твердо решил сжечь рукопись, и не послушал человека в чалме. Наоборот, оттолкнул его, не подпуская к горящему костру, в котором сгорала его бесценная рукопись. Тут пришел конопатый суфлер маленького роста, лет сорока пяти, белобрысый, к тому же тощий, с короткими как у кенгуру руками и тоже вмешивался в скандал. Видимо, репрессированный поэт раньше занимался боксом. Он резко ударил конопатого суфлера кулаком в область гортани. Конопатый суфлёр маленького роста, лет сорока пяти, белобрысый, к тому же и тощий, словно копченая рыба, с короткими как у кенгуру руками и с рыбьими галазами упал на скрипучий пол, где ходить было опасно.
  
   - Мужики-и-ии! Наших бют! - крикнул кто-то из оркестровой ямы, и толпа музыкантов во главе с дирижером напала на репрессированного поэта с бледным лицом, в бархатной тюбетейке и в кирзовых сапогах сорок восьмого размера без подошв. Музыканты были вооружены кто со скрипкой, кто с виолончелью, кто с гитарой, кто медными духовыми трубами. В этот момент кто-то успел ударить поэта по башке балалайкой, и балалайка поломалась. Началась драка. А рукопись все тлела и тлела, потом вдруг вспыхнула с новой силой, и пламя перекинулось на занавес, который загорелся. Зрители думали, что действия идут по задуманному сценарию. Но не тут-то было. На сцене и в зале вспыхнул настоящий пожар. Режиссер с жестяной воронкой в руках закричал:
  
   - Граждане зрители! Спасайтесь если, конечно, хотите жить! Наш Театр Драмы и Комедии имени товарища Уильяма Шекспира горит!
  
   Услышав это, зрители дружно поднялись с мест и бегом направились к выходу, давя друг друга. Учитель птичьего языка и литературы Далаказан Оса ибн Коса со своим шкафом на спине, оставив в горящем зале Хургульдивана, пулей вылетел через окно, разбив стекло в дребезги. Хургульдиван, дрожа от страха, подняла свой огромный мешок с кизяком и направилась к выходу. Театр всё горел, а репрессированный поэт победоносно хохотал, как дьявол у алтаря с перевернутым крестом. Хургульдиван тоже крикнула пронзительным голосом, похожим на свист поезда, приближающегося к разъезду и - ах! - проснулась.
  
   Между тем на западе бродила луна, высоко в небе мерцали звезды и доносился далекий лай собак.
  
  
  
   Глава 17
   В поисках возлюбленной
  
  
   Стоматолог Келсинбай совсем замучил клиента, сверля ему зуб с помощью бор - машины, кончик который жужжал словно пчела, вращаясь как пропеллер самолета, а бедный клиент орал во всю глотку, когда из его зуба потянулась струя белого дыма. Несмотря на дикие вопли клиента, Келсинбай работал спокойно, словно геолог который бурит скважины в поисках нефтяных месторождений в степях. Работал как гастарбайтер с отбойным молотком в руках, который приехал в Россию из Средней Азии за заработком. Он лечил зубы клиента и пел какую-то жуткую песню, время от времени останавливаясь и глядя в рот клиенту как в колодец.
   А в это время Сарвигульнаргис мыла полы, орудуя шваброй и двигаясь, словно нападающая сборной женской хоккейной команды "Андижанка". Она так же, как и стоматолог Келсинбай, работала и пела свои любимые песни, которые обожал Хорухазонов Пахтасезон, приехавший в город, чтобы увидеться с ней.Хорухазонов Пахтасезон стоял в коридоре, словно околдованный песней прекрасной певицы, которую безумно любил. Там на топчанах, сидели клиенты, у которых болели зубы. Закончив песню "Отмагай тонг" из оперы "Тахир и Зухра", Сарвигуль Снаргис стала выжимать грязную тряпку в старом помятом ведре.
   - Нус, саламалейкум, госпожа Сарвигульнаргиc-ханум! Вы думали, я Вас не найду, да? И уехали, понимаете ли, не оставив хотя бы записочку и адресочек, написав его палочкой на первом снегу.
   Утром я вышел из дупла и ахнул, увидев снег, который покрыл хлопковые поля белым пушистым одеялом. Белое безмолвия царило вокруг. Как захотелось тогда крикнуть во вес голос что-нибудь, вроде "Эхе-хе-хе-хе - хе-ее-еее-еей, Сарвигульнарги-ии-ии-ис! Проснитееее-ее-еесь! Грешно спать в такое утро-оо-ооо!" Но я не стал кричать, подумав о Вашей репутации. Потом я решил, дай, думаю, пойду и порадую Сарвигульнаргис-ханум, поздравив её с первым снегом. С этими мыслями я пошел в сторону полевого стана, попутно продолжая думать о том, что вы в это время спите сладким сном, видя меня во сне. Подошел ближе к полевому стану и вижу, там, на снегу, нет ни единого человеческого следа. Ну, думаю, ёлки-палки, неужели горожане до сих пор спят, так и не зная о том, что выпал первый снег? Ну, сейчас будет им сюрприз! С такими радостными мыслями я подошел к окну, заглянул вовнутрь помещения, смотрю - а там никого нет. Увидев этот мрачный пейзаж, у меня екнуло сердце, и снег почернел перед моими глазами как копоть адского котла.
   Потом внезапно я заболел. Лежу как-то на снегу, хвораю и думаю, ну, конец. Теперь нет смысла возвращаться в дупло тутового дерева, в котором я живу и пишу хокку об одиночестве. Куда мне теперь без Сарвигульнаргиз ханум? Теперь мне все равно - думал я тогда. Не помню, сколько времени я там пролежал в холодном снегу, но я начал медленно замерзать. Мне казалось, что я лежу один, среди бескрайней тундры, словно одинокий путешественник Руал Амудсен, который потерял свою собачью упряжку, и вокруг никого нет. Тут мне послышался мамин голос, и я начал улыбаться, думая, что это, наверно, идет сама старуха смерть с косой в костлявых руках, только в облике моей мамы, которая живет в доме престарелых. Но оказалось не так. Оказывается, женщина, которая окликнула меня, действительно была моей мамой, и она спасла меня от явной смерти. Она, оказывается, приволокла меня к краю заснеженного хлопкового поля и развела костер. Потом, согрев меня у костра, привела, меня в чувство, накормила и напоила горячим чаем. После этих процедур мы с мамой долго беседовали у костра, вспоминали о моем детстве и всё такое. Короче говоря, я чудом спасся. Но на следующий день температура у меня резко поднялась, и я начал страшно кашлять. Лежу в дупле тутового дерева, закопавшись в клеверное сено, и лихорадочно дрожу, как трава на ветру. Бедняжка мама решила вызвать скорую помощь. Она надела свои самодельные лыжи и пошла в сторону села, через заснеженное колхозное поле, словно биатлонистка на зимней олимпиаде, которая прошла в канадском Ванкувере. Я лежу, стонаю, у меня галлюцинация, мне мерещится, что вы поете арию из оперы "Аве Мария", температура у меня высокая, я думаю, дай Бог, чтобы не загорелось клеверное сено от моей жары и не возник пожар в дупле тутового дерева. Ну, прикиньте сами, как же я мог локализовать пожар в дупле, ежели сам горел в адском пламени. Там, сами понимаете, нет поблизости не то, что там пожарной команды, но и ни одного соседа, который мог бы прийти на помощь, гремя ведрами с водой, услышав мой вопль о помощи. Наоборот, мои завистливые соседи, вместо того, чтобы погасить пламя, плеснули бы в огонь бензина или керосина. Слава Богу, через часов десять пришли пешком работники скорой помощи, объяснив своё опоздание нехваткой бензина на машину скорой помощи. Они тщательно обследовали меня, поставили диагноз "острая двустороняя пневмания" назначили лекарства, сделали несколько уколов, и так я там случайно познакомился с ними. Дежурного врача звали доктор Сатим Пати, если, конечно, память мне не изменяет. А медсестру звали Фортуной кажется, Чемоданоносецей. Я кашляю, значит, стонаю беспрестанно, думая о вас. Потом спросил у госпожы Фортуны Чемоданоносецы, мол, не знаете ли вы, случайно, красивую ничегосебехонкую женщину с божественным звонким голосом по имени Сарвигульнаргис, которая работает главной уборщицей в стоматологической поликлинике. И вдруг - на тебе. Она, ну, энто, медсестра по имени Фортуна Чемоданоносица, говорит, что Сарвигульнаргис, то есть вы, - её близкая подруга. Я грю, дык чего вы стоите тогда и рисуетесь тут, дайте мне, пожалуйста, адрес моей возлюбленной певицы, сенёриты Сарвигульнаргис-ханум. Фортуна Чамоданоносица оказалась хорошей женщиной и быстро написала ваш адрес вот на этом листочке бумаги, и мне удалось разыскать вас. Теперь я хочу, чтобы вы не прогнали меня, ударом шваброй по голове или, шмякнув меня по лицу грязной мокрой тряпкой, и вот... - сказал Хорухазонов Пахтасезон. Глядя на него, Сарвигульнаргис застыла от удивления с тряпкой в руках. Потом пришла в себя, и первым делом спешно прикрыла подолом халата своё оголенное, гладкое как атлас, белоснежное бедро, на которое страстно глядел Хорухазонов Пахтасезон, как голодный человек, который глядит на вкусный гамбургер. Она вся покраснела.
   - А-аа, вы снова явились, юморист яккатутский? Небось, пришли в наш город с гастролями, чтобы тут тоже устроить какой-нибудь бесплатный юмористический вечер в надежде рассмешить публику и заодно заработать деньги? А у нас клиенты, у которых зубы болят, и им сейчас не до смеха. Ну, добро пожаловать, господин юморист. Как вы там, всё пишете смешные трёхстишия в своем дупле тутового дерева на краю хлопкового поля? А что касается моего ухода не попрощавшись с вами и не оставив записочку на снегу, где я должна была палочкой написать мой адресочек, то простите. Во-первых, я не очень хорошо знаю вас, во-вторых, у меня трое детей, тройняшки, ну, ровесники. Они учатся в шестом классе, но выглядят как ученики десятого класса. Боюсь, что мы не поместимся в дупло вашего тутового дерева - сказала Сарвигульнаргись.
   - Нет! Не говорите так, Сарвигульнаргис ханум! Поместимся! Еще как поместимся! Я, между прочим, потомственный плотник, и с помощью стамески и молотка могу расширить дупло дерева до нашей свадьбы. Главное, чтобы у человека в душе было просторно. Вот тогда не то, что там пять человек, даже двадцать человек может поместиться в узком дупле и жить в толерантности. Я еще раз прошу вас, не выгоняйте меня, Сарвигульнаргис ханум, умоляю вас, не отвергайте мою любовь, ради всего святого! Я вас люблю больше жизни, Сарвигульнаргис! Без вас я пропаду! Поверьте бедному поэту, который живет в дупле тутового дерева, на краю хлопкового поля! Я сегодня пришел просить вашей руки и сердце, понимаете?! - сказал Хорухазонов Пахтасезон с искажённым от горечи лицом и, резко сняв с себя шапку-ушанку, стал вытирать глаза, полные горьких слез. Клиенты, которые сидели на топчанах, засмеялись, искривляя свои опухшие от зубной боли лица. Сарвигульнаргис не знала, что делать. Ей стало жалко Хорухазонова Пахтасезона, и она смотрела на него с сочувствием. Потом, выпрямив спину, начала говорить мягким скорбным голосом:
   - Ну, будет, будет, что вы, господин Хорухазонов Пахтасезон, ну, перестаньте сейчас же плакать. Вы, прямо, как маленький, ей богу. Не плачьте. Возьмите себе в руки, вы же поэт. Поэт не должен плакать даже тогда, когда его вешают публично под грохот барабанов сурнаев и карнаев. Поэт должен идти по жизни гордо, с высоко поднятой головой и гремя чугунными цепями на ногах, подниматься самостоятельно на высокую сцену, где палачи должны привести в исполнение суровый приговор падишаха-диктатора! Потом, когда палачи начнут надевать ему на голову белый мешок от муки первого сорта Саратовского производства, он должен крикнуть что-нибудь вроде: "Да здравствует демократия! Долой диктатура!" - сказала Сарвигульнаргис, махая половой тряпкой.
   - Да-ас, вы правы, госпожа Сарвигульнаргис-ханум - согласился Хорухазонов Пахтасезон, перестав плакать.
   Он быстро вытер слезы и надел шапку-ушанку на половину сьеданную молю... Услышав их странный разговор, клиенты стали хихикать, забыв на время о зубной боли. Но они сразу утихли и замерли в ужасе, когда из кабинета стоматолога Келсинбая донёсся страшный вопль клиента.
   - Ничего себе, там кто-то кричит о помощи! Нужно выручать беднягу! - сказал Хорухазонов Пахтасезон и побежал в кабинет стоматолога Келсинбая.
   Но его вовремя удержала Сарвигульнаргис.
   Тут из кабинета вышел стоматолог Келсинбай с плоскогубцами в руках, в красном халате, и в маске, весь в крови, как мясник, который работает в скотобойне и спросил:
   - Что за шум здесь?! Почему вы шумите, граждане клиенты?! Вы можете потише разговаривать или нет?! Чего Вы кричите, как рыбак, который живет на побережье Аральского моря, где в штормовых ветрах десятиметровые изумрудно-зеленые волны бьются о вековые береговые гранитные скалы и где стая прожорливых чаек оглушает окрестность своими криками! Не мешайте мне работать! А то вот этими заржавелыми плоскогубцами вырву ваши здоровые зубы без наркоза - крикнул он.
   Увидев окровавленные плоскогубцы стоматолога Келсинбая, и услышав его жуткие слова, Хорухазонов Пахтасезон испугался.
  
  
  
  
   Глава 18
   Письмо
  
  
  
  
   - Господин учитель, элчига олим йок (посла не убивают), у меня есть очень важная информация для вас - сказал пузатый милиционер, ученик - отличник с лысой головой, со школьным ранцем на плечах.
   -Птицы что ли проинформировали тебя о чем то? - спросил Далаказан.
   -Нет, господин учитель. Я даже не знаю, как вам объяснить... Давайте лучше расскажу всё по порядку.Короче я делал уроки на лугу, выполяя домашнюю задачу, изучая диалект языка полевого жаворонка, который пел, заливаясь звонкой трелью над цветущим лугом.
   Смотрю, там, где проложены гигантские газапроводы дружбы, по которым идет газ нашей Родины в другие страны почти бесплатно,одна красивая женьщина собирает кизяки на зиму, положа их в огромный мешок с многочисленными заплатками.А что прикажете делать, ежели в нашем Таппикасоде нет газа и электричества. Бедная женщина, увидев меня, начала бежать с огромным мешком на плечах, как контрабандист с мешком золото.Я еле догнал ее, когда она запуталась ногами в густой траве и упала.
   -Чего вы госпожа боитесь, дрожа прям, как озябшая старуха пенционерка в холодной квартире в суровую зиму? - спрашиваю я ее.
   -А какже не бояться? У нас все боятся милиционеров. Товарищ милиционер, пожалуйста не арестуйте меня, ради Бога.У меня маленькие дети. Одна воспитываю их. Муж мой, бросив нас поехал в Россию и там женился. Я овдавела -говорит она.
   -Нет, не бойтесь меня, госпожа. Я не такой милиционер, как некоторые. Я хочу, чтобы в нашей стране тоже, как в западных странах люди не боялись от полиции.Подумайте сами, за что я должен вас арестовывать? Вы же ничего противозаконного не совершили. Я сейчас учусь в академии господина профессора Далаказана Осы ибн Косы.Изучаю птичий язык и литературу - сказал я.
   Услышав это, женщина почему то резко покраснела и начала плакать в край огромного мешка с многочисленными заплатками.
   Я говорю, почему вы плачете, госпожа? Не плачьте, я не собираюсь арестовывать вас и конфисковать ваши кизяки.Собирайте на здоровье и не надо краснеть и смущаться, кизяк бесплатно в нашей стране.
   -Нет -говорит она- я смущалась от того, что я услышала доброе имя вашего учителя птичьего языка и литературы господина Далаказана так как я уважаю этого необычного педагога от всего сердца. Я сперва думала, что вы птицелов.Оказывается вы изучаете язык жаворонков и какой вы счастливый человек, господин милиционер со школьным ранцем на плечах.Как будто этого мало, вы являетесь учеником такого известного учителя языка и литературы пернатых, как господина Далаказана.Я никогда себя не чувствовала счастливой, как сегодня.Как хорошо, что встретила вас! Я пол года назад написала на имя вашего учителя письмо и никак не осмелилась отдать его господину Далаказану? Стыдилась.А вы не могли бы передать его господину учителю? - сказала она.
   -Почему бы и нет? Конечно передам! - сказал я.
   -Хорошо, только с одним условьем.Вы не будете открыть конверт моего письма - предупредила она.
   -Ну естественно, за чем мне распечатать конверт письма чужого человека и читать его.Это нехорошо - сказал я.
   -Обещаете? - снова спросила женщина.
   -Обещаю - сказал я. После этого она отдала мне свое письмо и я положил его в свой школьный ранец - объяснил пузатый милиционер, ученик - отличник с лысой головой, со школьным ранцем на плечах.
   -Да? Интересно. А ну - ка, дай его мне -сказал Далаказан.
   - Сулшаюсь! - сказал пузатый милиционер, ученик - отличник с лысой головой, со школьным ранцем на плечах и отдал секретное письмо женщины своему учителю.
   Далаказан распечатал конверт и развернув лист бумаги, начал читать.
   Здравствуйте, господин Далаказан!
   Меня зовут Хургульдиван. Я вдова и у меня двое детей.Муж мой уехал в Россию, бросив нас и там женился.После того, как мой муж бросил нас, я дала себе слово, что никогда не буду выйти замуж.Но, после той встречи с вами, сама того не замечая я нарушила свою клятву.О как вы красиво бежали тогда по косогору и по лугам, со шкафом на плечах, босиком в поласатой пижаме, громко крича:
   -Жить -жить -житталалалу -лалула! Жить -жить -житталалалу -лалула!
   Я собирала кизяки на зиму, там, где мальчики и девочки Таппикасода пасли коров и овец на цветущем лугу, над которым неожиданно загремела гроза и начал лить, как из ведра шумный весенний ливень.Все бежали в укрытия.Я тоже.Гремели раскатистые громы и сверкали молнии.А вы все бежали по проселочной дороге, переходя лужи вброд, танцевали со своим неразлучным шкафом на плечах, все громко и радостно крича:
   -Жить -жить -житталалалу -лалула! Жить -жить -житталалалу -лалула!
   После этого вышла из берегов река "Кашкалдак", затопляя полей, лугов и дороги.Люди семьями сидя над крышей своих домов и на деревьях, спасались от новоднения, крича о помощи и давая сигналы.Тогда ваш шкаф превратился в спасательное судно и приплыв к нашей хижине на нем, вы спасли меня и мою семью. В шкафу тогда лежал еще один человек, который какраз в той ночи заболел аппендицитом и его нужно было срочно отвезти в больницу.В противном случае ему грозила смерть.Я помню, как он плакал и просил прощения от вас, когда он узнал о том, что вы переправили его на большую землю в своем плавучем шкафу, где вы, когда - то застали его голым со своей бывшей женой.Пройдя годы власти арестовали того подлеца и посадили на долгие годы в тюрьму, за похищения народные деньги в крупном размере.После освобождение тот человек стал нищим.Как он просил прощения у вас тогда, как умолял со слезами на глазах, чтобы вы простили его!И вы простили. Я никогда не встречала такого благородного человека, как вы.С тех пор, я навсегда потеряла покой. Днем и ночью думаю только о вас.Как только закрою глаза, передо мной появляетесь вы в полосатой пижаме, босиком, с огромным шкафом за плечами.Я призираю тех, кто считают вас психом и смеются над вами.Они не правы. Наоборот, вы самый добрый, умный, мудрый, начитанный и талантливый человек в мире.Иногда я по ночам плачу в подушку, думая о вас, представляя себе, как вам живется одиноко и спите в холодном шкафу на голодный желудок.Так же нет у вас жены, которая стирала бы вашу полосатую пижаму с заплатками и пришивала бы пуговицы к ней, приготовила бы вам еду.Кто знает, может у вас на кухне уже образовалось гора немытой посуды и ползут по стенам полчища тараканов, шевеля усами и атакуют вас ночью, когда вы спите младенческим непробудным сном, широко открыв свой рот, громко храпя. Одним словом, я свою жизнь не смыслю без вас. Я, как одинокая обугленное дерево на скале, которое ударила шаравая молня любви, хочу одного, работать уборщицей в вашей шкаф - школе и учиться у вас, усердно изучая птичий язык.Будьте уверены, полы вашей шкаф школы будут блестеть, как заасфалтированная улица после ливневого дождя.А чистая посуда на кухне засияет ослепительным светом, как полуночная луна за окном.Кроме того мы будем развивать с вами совместный бизнес, собирая летом кизяки в бескрайных лугах и полях нашей независимой страны, привозя их домой на нашем шкаф - телеге с колесами велосипеда, а зимой будем реализововать этот бесценное топливо на рынке, где торгуют дровами. Дай Бог, чтобы многоуважаемый Президент нашей страны и действующие власти неуклонно ведут такую же политику, как сейчас, бесплатно поставляя природного газа и электричества нашей страны дальным и соседным странам. Вот тогда наш бизнес будет расцветать, как никогда.
   Ожидая ответного письма от вас, Хургульдиван.
   Прочитав письмо Хургульдивана, Далаказан задумался.
  
  
  
  
   Глава 19
   Тайные зрители фильма интимного характера
  
  
  
  
   Хорухазонов Пахтасезон достиг своей цели. То есть он женился на Сарвигульнаргис и теперь его радость не знала границ. Как хорошо лежать скрипя до утра вертикальной кроватью с подстеленным душистым клевером, обнимая свою жену- думал он иногда, улыбаясь сам себе. Но это счастье требовало кропотливого труда со стороны Хорухазонова Пахтасезона, и он день и ночь работал стамеской с молотком, чтобы расширить дупло тутового дерева. Работал он до самой весны, как шахтер на шахте, который, несмотря на взрывоопасный метан, дробит уголь с помощью отбойного молотка в глубине угольных шахт Кузбаса, где иногда не хватает воздуха. Ну, сами знаете, без труда не вытащишь рыбу из пруда. Думая о счастливом будущем, он не замечал усталости и работал как узник, который в целях устроить побег из колонии тайно копает туннель под камерой тюрьмы, где он мотает срок. Своим честным трудом Хорухазонов Пахтасезон превратил крохотное однокомнатное дупло в роскошную квартиру с подвалом и с чердаком. А еще он реконструировать чердак, где можно было в летнее время сидеть со своей дюбимой женой, любуясь пейзажами хлопковых полей. В подвале роскошного дупла он хотел поместить свою маму. Но она предпочла жить в доме престарелых.
   После свадьбы своего единственного сына Хорухазонова Пахтасезона, Купайсин заплакала от радости.
   - Ох, сынок, знал бы ты как я рада тому, что ты женился, подарив мне не один, а сразу трое внуков! Это подарок самого Бога, за мои страдания и терпение! Я по-настоящему счастлива. Спасибо тебе, сынок! Теперь мне умереть даже не страшно - прослезилась она.
   Послушав мать, Хорухазонов Пахтасезон превратил подвал дупла в кухню. А на чердаке дупла стали жить приемные сыновья Хорухазонов Пахтасезона. Он со своей второй возлюбленной женой жил в средней комнате дупла тутового дерева. Хорухазонов Пахтасезон раньше и подумать даже не мог, что скоро у него появится сразу три крепких здоровых сына, причем ровесников. Оказывается, Богу не составляет особого труда, если он хочет, кому-то подарить хороших воспитанных детей. Как Хорухазонов Пахтасезон обрадовался, увидев их впервые! Один умнее другого, радостно улыбаются, глядя в землю. Еще больше радовался он, когда услышал их имена. Одного зовут Маторкардон, другого - Чотиркардон, третьего - Буджуркардон. Какие поэтические имена! - подумал он тогда. Он стал их учить навыкам охоты. Ребята оказались очень способными и самостоятельно начали охотиться на певчих птиц, расставляя петли из конских волос на ветках деревьев, которые росли на краю поля и на берегу. Они очень любили ходить вместе со своим отчимом, то есть писателем Хорухазоновым Пахтасезоном в кукурузное поле, чтобы наворовать кукурузных початков ночью, когда над полями сияет луна и таинственно мерцают звезды. При луне ходить по тропинке гораздо легче, чем в безлунную ночь. В такие дни они шли осторожно с керосиновой лампой в руках, освещая тропу и постоянно отбиваясь от комаров. В ночной тишине на ветру колыхает кукуруза, тихо шепча своими листьями похожими на сабли. Дети сорвут початок кукурузы, и раздаются звуки в ночной тишине "Ги-и-йк!" "Ги-ии-йк!", словно голоса улетающих на юг гусей, печально трубя над осенними полями Таппикасода. Как будто кукуруза стонет от боли, расставаясь со своей початкой, словно матери, у которые сыновя вернулись домой в герметичном гробу из горячих точек планеты, где идет кровопролитная война. Воровать кукурузные початки - романтика, а жарить и есть их под звездным небом у костра просто райское наслаждение! Иногда они сходили на рыбалку и вернулись в дупло с хорошим уловом. Потом ели на ужин вкусную жареную рыбу. Иногда не брезгали полакомиться дичью, пожарив птицу на костре. Однажды Маторкардон, Чотиркардон и Буджуркардон принесли в дупло полмешка картошки из чужого огорода. Вот это был тогда праздник у них! Они закапывали в золу костра картофелины и жарили их. Когда картошка была готова, они с помощью палок вытаскивали её из золы и, перекидывая картофелину из ладони в ладонь, охлаждали, обдирали кожуру и ели с солью. Уу-умх, есть сидя у костра, жареную картошечку, посыпая её солью - одно удовольствие.
   В один из таких вечеров Хорухазонов Пахтасезон сказал своим приемным сыновьям, что они должны продолжать учебу в школе. На следующий день он пошел в кишлак, чтобы собирать нужные документы и зачислить своих приемных тройняшек в местную школу имени "Яккатут". Он так и сделал. У его приемных сыновей проверили уровень знаний и приняли в третий класс. Таким образом, Моторкардон, Чотиркардон и Буджуркардон стали учится в местной школе.
   Однажды дети принесли повестку на собрание родителей. Получив повестку, Хорухазонов Пахтасезон со своей возлюбленной женой Сарвигульнаргис ханум страшно обрадовались.
   - Ну, вот, жена, слава богу, мы с тобой тоже теперь пойдем, так же как и другие родители, на собрание. Я чувствую сердцем, что там нас учителя во главе с директором школы похвалят, за то что мы с тобой воспитали таких хороших ребят, как Моторкардон, Чотиркардон и Буджуркардон. Они дадут нашим сыновьям похвальные грамоты вымпелы, а нам с тобой подарят бесплатные путевку на курорт в Цхалтубу или в Пицунду. А может в Батуми или в Алушту. На мой взгляд, Алушта - лучший курорт. Там на высокогорье расположено тихое прозрачное озеро "Ритца", вокруг которого растут зеленые еловые леса, где царит полярная тишина! Одним словом, красота! Там есть и плачущие камни. Может махнем туда? Славно отдохнём вместе с нашими сыновьями. Они будут гоняться с сачками в руках за бабочками и стрекозами на лужайке, а мы с тобой тихо будем кататься на байдарке, на озере "Ритца", бороздя поверхность прозрачных вод, похожую на зеркало и с восторгом любуясь белоснежными кувшинками, которые цветут как в раю.Я там напишу целый цикл рассказов о любви. Кто знает, может, отдыхающие попросят меня, чтобы я прочитал на сцене свои новые стихи - проговорил Хорухазонов Пахтасезон.
   - Да, вы правы, дадаси (отец моих детей), может, после собрания они организуют благотворительный концерт, и директор школы просит меня, чтобы я спела какую-ибудь оперную арию. А что, я спою, конечно, с удовольствием арию "Отмагай тонг" из оперы "Тахир и Зухра" - сказала Сарвигульнаргис.
   С такими хорошими намерениями супруги пошли в школу, чтобы поучаствовать на собрании родителей. Когда они пришли в школу, зал был переполнен до отказа.Некоторые родители сидели на подоконниках. В президиуме сидели учителя отличники народного образования, а посередине сидел начальник РайОно Яккатутского района и директор школы со своими заместителями. Собрание родителей началось. Первым выступил директор школы, который объявил собрание открытым и дал слово начальнику РайОно. Тот долго говорил, расхваливая президента страны, и сидящие в зале начали зевать от скуки как курицы, которые прихватили птичий грипп. После того, как начальник РайОно дочитал свой длинный и скучный доклад, напоминающий бескрайную пустыню, слово взял директор школы, который сказал:
   - Так, тише, товарищи родители! Теперь мы поговорим о воспитании детей. Родители учеников Маторкардона, Чотиркардана и Буджуркардона здесь?! - спросил он, неожыданно для Хорухазонова Пахтасезона и его жены Сарвигульнаргис.
   Супруги в растерянности переглянулись и хором ответили:
   - Да-а-а, мы здесь, господин директор!
   Директор школы почему-то посмотрел на них из-под бровей враждебным взглядом, потом приказал: - А ну - ка, родители Маторкардона, Чотиркардона и Буджуркардона, встаньте ко, чтобы все сидящие в этом зале увидели Вас - сказал он.Хорухазонов Пахтасезон и его жена госпожа Сарвигульнаргис ханум встали с места. Директор школы продолжал:
   - Вот, полюбуйтесь, товарищи родители и учителя нашей школы! Вот эти люди не вправе назвать себя родителями! Их сыновья Моторкардон, Чотиркардон и Буджуркардон пропагандирует среди учащихся нашей школы секс и насилию!
   Услышав такое, Сарвигульнаргис резко побледнела лицом и схватилась за сердце.
   - Да что вы говорите, товарищ директор! Вы в своем уме?! Какое насилие, какой секс, Господи Боже мой! Это клевета! Как вы смеете?! Наши сыновья не способны пропагандировать секс! Они же еще маленькие! Как вам не стыдно?! А где доказательства?! Я подам на вас в суд, за такие слова! Немедленно извинитесь передо мной и перед моей женой, стоя на коленях! - крикнул Хорухазонов Пахтасезон нервно, до хруста костей, зажимая кулаки.
   А директор школы не слушал его и продолжал своё:
   - Вы меня не пугайте судом, товарищ Хорухазонов Пахтасезон! Вы бы лучше воспитывали своих приёмных детей, вместо того, чтобы писать хокку в дупле тутового дерева на краю хлопкового поля колхоза "Яккатут"! У нас есть доказательства! Если Вам не стыдно, то мы можем продемонстрировать видеозапись, которую мы сделали с помощью скрытого камеронаблюдения - сказал директор школы.
   - А на фига мне ваши кадры, которые вы ради шантажа моих ни в чем не повинных сыновей смонтировали в кустарных условиях. Если Вы думаете, что человек, который, сидя в дупле тутового дерева занимается литературным творчеством и не разбирается в компьютере, то вы сильно ошибаетесь, господа "работники народного образования" в кавычках! - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   - Ну, тогда будем слушать только голос ваших приемных тройняшек. Мы надеемся что вы не спутаете их голоса с голосами других учеников нашей школы - сказал директор и сделал, знак, чтобы включили запись с голосами Маторкардона, Чотиркардона и Буджуркардона.
   Зал утих так, что можно было даже услышать жужжание комара. Из радиорепродуктора начали раздаваться голоса Маторкардона.
   - Чуваки, может вы не поверите моим словам, которые сейчас скажу. Короче, моя мама недавно вышла замуж за одного писателя -дуралея по имени Хорухазонов Пахтасезон, который живет в дупле тутового дерева на краю хлопкового поля. Мы с моими братьями Чотиркардоном и Буджуркардоном живем на чердаке того дупла, посередине которого живет наш отчим с нашей мамой. Мы на чердаке каждый день смотрим такие порнофильмы, увидев которые, вы бы покраснели от стыда - сказал он.
   - Не фига себе, а что у вас на чердаке есть компьютер, включенный в интернет, или телевизор с видеомагнитофоном? - спросил кто-то из школьников.
   - Да, нет, мы прорубили отверстие на полу чердака, понимаешь? И через это отверстие мы смотрим "кино" отечественного производство, а наш отчим, ну этот писатель Хорухазонов Пахтасезон даже не подозревает о том, что мы наблюдаем за каждыми его движениями и мы не знаем, плакать нам или смеяться. Если хотите, мы можем вам продемонстрировать эти киносериалы интимного характера, только не бесплатно. Будете смотреть жадно едя попкорн, если конечно будете платит за сеанс - сказал Моторкардон.
   - Не-е-ет, а зачем нам лишаться своих последних денег, которые дают нам родители на мороженое. Лучше мы тоже, как и вы, прорубим отверстие, с помощью стамески на полу чердака и будем смотреть интересные порнофильмы, совершенно бесплатно, где главные роли исполняют наши родители - сказал голос незнакомого ученика.
   - А что, правильно! Лучше мы тоже сделаем тайные отверстия! - засуетились другие ученики.
   Услышав эти слова, сидящие в зале родители переглянулись и взбесились.
   - Ах, вы гадёныши! Я тоже чувствовал это, когда мне послышались хихиканья моих детей в детской комнате! - крикнул кто-то стоя.
   - Да, я тоже замечал такое! - орал другой родитель басом.
   - И не только у вас такое наблюдается, но и у нас, то есть у руководства нашей школы! Мои дети тоже пристрастились к этому, и они открыли отверстии в стене нашей комнаты и вели тайное наблюдение! Это еще ничего! География и масштаб гнусного деяния тройняшек гораздо шире и опаснее, чем вы предполагаете, дорогие родители! Я боюсь, что этот опыт может охватить всю планету как всемирный пожар, и дети всего земного шара просверлят стены и полы домов и квартир, чтобы тайно наблюдать за интимными движениями своих родителей. Не дай Бог, они умудрятся снять интим родителей на видеокамеру и запустят видеоролики в портал Youtube! Тогда конец человечеству! Миллионы родители покончат свои жизни самоубийством и повесятся от позора! А эти так называемые родители тех гадов вместо того, чтобы постесняться и попросить прощения стоя на колени у общественности, намерены отдать на меня под суд!Таких людей нужно лишить родительских прав и оштрафовать!
   После этих слов директора школы Хорухазонов Пахтасезон и Сарвигулнаргис-ханум, густо покраснев от стыда, покинули зал заседания школы и быстрыми шагами пошли в сторону поля, к своему тутовому дереву, в роскошном дупле которого они живут.
   Придя домой, они быстро забрались в дупло и поднялись через винтовой лесницы на злополучный чердак, чтобы проверить, насколько правдивы были слова директора школы.
   Когда они очистили пол от клеверного сена, они увидели там три отверстия и ахнули.
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 20
   Водоворот
  
  
  
  
   Хорухазонов Пахтасезон вечером используя военную хитрость, схватил своих приемных сыновей и, привязав их лицом к тутовому дереву, спустил с них штаны и начал стегать их крапивным веником по мягкому месту, пока не устал. Сделав передышку, он стегал их с новой силой. Тройняшки вопили во всю глотку от невыносимой боли, когда веник со зловещим свистом бил их по заднице. Сарвигульнаргись умоляла мужа, чтобы он перестал хлестать тройняшек. Но Хорухазонов Пахтасезон даже не думал остановливаться, стегая их беспрестанно, крича:
   - Ну, сделали, значит, глазок на полу чердака и наблюдали за интимными движениями собственных родителей, да?! И других ребят решили пригласить сюда в качестве зрителей, чтобы продемонстрировать им этот акт, и чтобы подзаработать денежек, так?! Подонки а! Ну сволочи! Нате, получайте, ублюдки! А мы наивные родители пошли на собрание, надеясь, что они нас будут хвалить и дадут почетные грамоты с бесплатной путевкой на санатории древного Кавказа! Я дурак, даже решил там написать цикл стихов, задумчиво глядя на вечерные волны Черного море! Прислушыватся к печальному грузинскому песню, глядя глазами полных слез на снежные вершины кавказских гор. Даже планировал выпить с грузинами целебное вино "Ценандали" в погребах и танцевать в лезгинку под гремящими звуками барабанов типа "Дандала - дидан - диндала - дидан! Дандала - дидан - диндала - дидан! ". Камаржоба, генацвали!..Сидим такими мыслями и, вдруг, на тебе. Директор, говорит, ваши сыновя Маторкардон, Чотиркардон и Буджуркардон совершили преступление, пропагандируя секс и насилия среди школьников. Услышав это, от стыда мы чуть сквозь землю не провалились! Если вы, гадёныши, в таком возрасте такие, то кем вы станете, когда повзрослеете?!Или вы решили всю жизнь жить в тюрьме?! Чего молчите?! Отвечайте! - вопил он. Тройняшки плакали от боли и умоляли отчима, чтобы он перестал их бить и что такое больше не повторится никогда. Хорухазонов Пахтасезонбил своих приемных сыновей, пока не устал. Когда он освободил их, Моторкардон, Чотиркардон и Бужуркардон, все как один, упали на землю как узники концентрационного лагеря "Жаслык" после пытки. Они не могли сесть на землю. Сарвигульнаргис гладила голову тройняшек, глядя на их раны, которые кровоточили словно мясо только что зарезанной овцы. Она благодарила Бога за то, что её тройняшки остались в живых. После этого она в течение трех недель ухаживала за сыновьями, излечивая их раны настойками из целебных трав. А Хорухазонов Пахтасезон хотел было продолжать свое творчество, написав цикли хокку, повествующих об одиночестве и печаль, но у него это никак не получилось. Ему жалко стало тройняшек, которые плакали от боли. Ему хотелось попросить у них прощения, но гордость не позволяла. На четвертой неделе тройняшки поправились и начали играть во дворе, гоняясь друг за другом.
   В один прекрасный вечер Хорухазонов Пахтасезон позвал к себе своих приемных сыновей и попросил у них прощения.
   - Дети мои приемные, простите меня за жестокое обращение. Я хотел воспитать вас таким образом. Это было справедливое наказание за гадость, которую вы совершили. Ну, чего вы молчите? Прощаете меня?! - спросил Хорухазонов Пахтасезон.
   Маторкардон, Чотиркардон и Буджуркардон стояли опустив головы и глядя на отчима снизу вверх.
   - Да, отчим - сказал Маторкардон наконец, и Чотиркардон с Буджуркардоном тоже присоединились к нему, одобряюще кивая головой.
   - Ну, вот и примирились - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   Но он не верил в искренность их извинения и чуял сердцем, что они намерены жестоко отомстить ему. Поэтому Хорухазонов Пахтасезон на всякий случай всегда носил в кармане своих брюк небольшой кривой садовничий нож. Однажды ночью его предположение сбылось. Он проснулся в темном мешке с привязанными руками и ногами тугими веревками. Когда он хотел повернутся и узнать, что же вообще происходит с ним, к сожалению, ничего не смог выяснить. Хорухазонов Пахтасезон хотел было крикнуть своим сыновьям, призывая их к уму разуму, но, к сожалению, изо рта у него торчала пробкой его родная поношенная тюбетейка, и он мог только мычать. В это время невидимые силы уволокли его куда-то и выбросили мешок в пропасть. Хорухазонов Пахтасезон полетел вниз и чувствовал, что его бросили вниз с высокого обрыва.
   - Сейчас я ударюсь об землю и мне конец - подумал он, вращаясь вместе с мешком в воздухе. Но когда он услышал шум воды, он понял, что его бросили в реку "Кашкалдак". Он старался не дышать с того момента, когда он в мешке стал погружаться в воду словно батискаф. Хотя ему трудно было поворачиваться в мешке, он все же решил любым способом достать нож из кармана брюк, мобилизуя все свои силы и умение. Он долго копался на дне реки, борясь за жизнь, и, наконец, ему удалось вытащить нож садовника из кармана брюк и открыть лезвие ножа. Он чуть не поперхнулся водой, разрезая мешок своим кривым ножом. Разрезав мешок, Хорухазонов Пахтасезон освободился и тут же, словно торпеда, рванул наверх. Выйдя на поверхность воды, он выплюнул тюбетейку и жадно стал дышать свежим воздухом. Он почувствовал всем телом, насколько дорог человеческому организму воздух. Лишний раз он твердо убедился в том, что самое дорогое в жизни человека это не золото или бриллианты, а простой воздух, глоток которого дороже всех богатств, которые хранятся в банках всего мира.
   Хорухазонова Пахтасезона унесли волны бурной реки, и он всеми силами старался плыть в сторону берега, но не смог, так как у него руки и ноги были связаны веревкой. Ему все же удалось освободить руки и ноги, разрезав веревки с помощи ножа и всплыл на поверхность воды. Он чуть не захлебнулся водой, борясь с бурным течением.Хорухазонов Пахтасезону страшно хотелось жить. Поэтому он стал кричать о помощи, чтобы привлечь внимание людей, которые могли находиться на берегу. Он начал кричать изо всех сил, зовя людей на помощь. Хорошо, что на берегу купались ребята, которые плавали по волне на надувных камерах от колес трактора. Услышав крики, Хорухазонов Пахтасезона о помощи, они вышли на берег и поспешили на помощь, катя огромную камеру от колес трактора в сторону водоворота. Они бросили камеру в водоворот, и Хорухазонов Пахтасезон сумел ухватится за неё. После этого он с трудом залез на камеру, и ему удалось выйти из плена водяной воронки. Ребята, которые бросили камеру в водоворот прыгнули один за другим в воду и помогли Хорухазонову Пахтасезону выйти на берег. Хорухазонов Пахтасезон от бессилии упал на мокрый песок берега, который облизывали береговые волны.
   - Ну, дядя, как вы чувствуете себя? Позвать скорую помощь? - спросили ребята окружив его.
   - Нет, спасибо, ребята, не вызывайте машину скорой помощи. Я хорошо себя чувствую. Самая скорая помощь для меня это вы. Если вы действительно хотите оказать мне необходимую первую помощь, пусть один из вас пойдет на край хлопкового поля, где растет старое тутовое дерево в дупле, которого, живу я вместе со своей семьей, и оповестить обо мне мою жену Сарвигульнаргис - сказал он.
   - Хорошо, дядя, не волнуйтесь, мы обязательно сообщим ей, сказали ребята и одного мальчика отправили на край хлопкового поля, чтобы он оповестил жену Хорухазонов Пахтасезона о несчастном случае. Хорухазонову Пахтасезону хотелось одному полежать на мокром песке, и он попросил ребят, чтобы они оставили его в покое, пока придет его жена.
   - Хорошо, дядя - сказали ребята и ушли, катя свою надувную камеру, оставив его в покое. Хорухазонов Пахтасезон лежал на мокром песку и думал: какие хорошие ребята, не то, что мои приемные сыновья, которые открыто пропагандируют секс и насилие в школе. Вдруг ему захотелось поплакать, и он тихо и горько начал плакать, некрасиво искривляя рот и грязное лицо. Над ним летали и шумели крикливые чайки, открыв свои клювы до отказа.
  
  
  
  
   Глава 21
   Нехороший тракторист
  
  
  
  
   Сарвигульнаргис бегом спустилась на берег, где лежал обессиленный Хорухазонов Пахтасезон. Она бежала по крутому спуску, поднимая облака пыли, плача и причитая на бегу.
   - Ах, мой бедный поэт! Слава Всевышнему, что он остался в живых! Почему он бросился с высокого обрыва?! Наверно он просто не выдержал испытания жизни. Скорее всего мой поэт бросился в бурящую реку из - за гнусное деяние тройняшек в школе. Неужели он хотел покончить жизнь самоубийством, оставив меня одну в этом безумном мире?! Нет, я не могу жить без него ни минуту!.. - причитала она, продолжая бежать.
   Хорухазонов Пахтасезон по-прежнему лежал на влажном песке, глядя в бескрайное и вечное небо в мокрой одежде словно человек, который упал с восьмого этажа на асфальт в надежде спастись от преследования чересчур ревнивого мужа своей любовницы. Над ним по-прежнему кружились нервно и кричали чайки. Береговые волны бежали по песчаному берегу словно живые.
   Сарвигульнаргис, прибежав, крепко обнимала мужа и положа его голову на колени плакала, стала проклинать своих трудновоспитуемых детей, которые пропагандировали секс и насилие в школе и принудили отчима на явное самоубийство:
   - Будьте вы прокляты, шайтаны! Сволочи эдакие! Из-за вас мой бедный поэт решился на суицид от стыда! - ревела она, поглаживая мокрые волосы Хорухазонова Пахтасезона.
   - Нет, милая, не проклинай наших детей, даже если они плохи. Я не пытался совершить самоубийство. Наоборот, судя по шишке, которая образовалась у меня на голове, я пришел к мнению, что, вероятно, какие-то неизвестные люди сначала ударили меня по башке тупым предметом, когда я сидел глядя в даль, в надежде написать хокку, а потом сунули меня в мешок со связанными руками и ногами и выбросили меня в реку с высокого обрыва. Исходя из этого, можно сказать, что дети тут не причем - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   - Какой вы у меня великодушный, мой поэт! - сказала с дрожащими слезами на глазах Сарвигульнаргис, еще крепче обнимая Хорухазонова Пахтасезона.
   - Негодяи чуть не разбили мне голову. Страшно болит. Помню только, сидел там, на краю поля, глядя вдаль и прислушиваясь к пению жаворонков. И больше ничего не помню. Очнулся в мешке. Руки и ноги мои были туго связаны веревками, а рот мне заткнули тюбетейкой. Хорошо, что в кармане моих брюк оказался нож садовников, который я носил на всякие случай. Кто они, которые выбросили меня с высокого обрыва в бурлящую реку, не знаю. Одно знаю точно - это не дело рук наших тройняшек. Потому что наши дети не смогли бы поднять меня, даже действуя совместными усилиями. Но спасибо тем ребятам, которые помогли мне выбраться из водяного ада, бросив в водоворот надутую камеру от колес трактора, и я чудом спасся от смерти - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   - Да, милый мой, действительно у вас кровавая гематома на голове с величиной груши. Ой, бедный мой... - плакала Сарвигульнаргис.
   Потом продолжала:
   - Странно. А кто же тогда мог сделать это? В этих местах, кроме нас, никто не живет. Сколько раз я говорила вам, что нельзя жить в этой дыре. Нужно уехать куда-нибудь в город и жить как все нормальные люди. А вы не слушали меня. Вот результат - сказала Сарвигульнаргис, всё плача.
   - Нет, Сарвигульнаргис, не могу я уехать в город. Потому что я люблю хлопковые поля, безлюдные дороги, тропинки, покрытые с двух сторон различными полевыми растениями, где задумчиво порхают белые бабочки. Люблю цветущие джигиды у оврагов в лунные ночи, когда в небе мерцают немые звезды в первобытной тишине, люблю вольные ветры, шепот задумчивых дождей, осенние туманы, листопад, прощальные крики журавлей в осеннем небе. Люблю зимними вечерами глазеть через проема дупла родного тутового дерево на ночной снегопад - проговорил Хорухазонов Пахтасезон.
   Потом с трудом поднялся, опираясь на плечо жены, и они вдвоем пошли в ногу по дороге, которая вилась над высокой дамбой. Тут, проезжая мимо них, остановился трактор, и тракторист, высунув голову в окно кабины, закричал Сарвигульнаргису в шуме мотора:
   - Чего, апа, ваш муж напился что ли?! Почему он вес мокрый?! Наверно его выбросили в реку свои же собутыльники, которые клялись в дружбе, говоря красивые тосты о верности и преданности, и как только кончилась водка в бутылке, и их дружба тоже кончилась! Да-а-аа, в наши дни, на мой взгляд, 99 процентов населения нашего села стали рабами бутылки! Примерно такое же количество людей нашей страны превратились в алкоголиков и наркоманов! Это большая трагедия, апа! Давайте, этого вашего алкаша поместим в прицеп! Я помогу вам отвезти его домой! А вы влезайте в кабину! Куда его везти?! - крикнул тракторист во весь голос, словно человек, который живет рядом с военным аэродромом, откуда день и ночь беспрерывно поднимаются в воздух тяжелые самолеты-бомбардировщики. И летят они бомбить горячие точки планеты, где вопят от страха бедные женщины и плачут дети, с испугом глядя в небо, почерневшее от летящих самолетов осуществивших ковровую бомбардировку. Хорухазонов Пахтасезон, услышав слова тракториста, разозлился, и сказал:
   - Да, что ты, тракторист вонючий, с ума, что ли, сошёл! Какой я алкаш?! Я же заслуженный человек, писатель с большой буквы, который живет в тесном дупле вместе со своей огромной семьей и пишет романы и повести, чтобы поднять на мировой уровень нашу бедную литературу!.. Э-ээ. О чем и кому я говорю вообще?! В твоем уме только солярка да дизельное топливо! Катись отсюда грязный тупорылый шайтан! - сказал Хорухазонов Пахтасезон, стараясь подобрать камень и швырнуть его в кабину трактора, где торчала голова тракториста.
   - Эх, кажется, я допустил ошибку по поводу пьяницы! Прошу прощения! Но я все же не верю, что вы на самом деле писатель и что живете в дупле тутового дерева! Поэты и писатели живут в особняках, в роскошных виллах у берегов синих морей и океанов! Не то, что мы, трактористы! И поэты бывают очень культурными вежливыми воспитанными хорошо одетыми, не курящими, не пьющими, отзывчивыми, добрыми, причесанными, бритыми и веселыми, как президент нашей страны! А вы схватили камень, чтобы разбить мне голову. Полегче, а то я тоже, как говорится, не подарок. У меня тут целый арсенал холодного оружия, вроде гаечных ключей, отверток различного калибра, монтировки, кувалды и так далее. В прошлом году одному человеку, вроде вас, стукнул по кумполу с помощью молотка и, ничего, меня не посадили. Полгода пролежал в больнице для душевнобольных, лечился принудительно и отпустили - сказал тракторист.
   Услышав такое Хорухазонов Пахтасезон на миг замер от удивления, потом стал улыбаться, глядя на тракториста. Потом бросил камень и продолжил шагать, опираясь на плечо своей жены. Тракторист сел в кабину своего трактора и, поднимая пыль, проехал мимо Хорухазонова Пахтасезона и его жены Сарвигульнаргис, нервно нажав на газ и сигналя. Он чуть не задавил их. Но, не доезжая до крутого подъема, его трактор застрял в болотистой части дороги и забуксовал.
  
  
  
   Глава 22
   Хургульдиван
  
  
  
   Было воскресенье. Далаказан отдыхал в своей шкаф -квартире и вдруг кто-то начал стучать в дверь.
   -Это снова ты, одинокий дятел далеких дубрав, дробный стук, который катится по простору наших таппикасадских полей и лугов? Ты, это, дятел, прости нас двуногих за то, что уничтожили рощи, где росли ивы и тополя.Вырубили тысячелетные чинары и карагачи, чтобы расширить хлопковых полей. Я с тоской вспоминаю, как ты раньше стучал, сидя на сосновых электрических столбах.Теперь там стоят бетонные столба. Спасибо тебе, дружок, что ты не смотря на все это, не улетел на юг как другие птицы. Стучишь в дверь моей шкаф -квартиры и просишь еду.Ты не улетай, я сейчас.У меня где то лежал кусок засохшего хлеба.Вот найду его, и я угощу тебя крошками.Бедный даже не позавтракал наверно - сказал Далаказан.
   -Да, нет, господин учитель птичьего языка и литературы, это я -Хургульдиван! - прозвучал женский голос за дверью.
   -О прощу прощения, мадам Хургульдиван! -сказал Далаказан и открыл дверь шкаф -квартиры.
   -А, эта вы, госпожа Хургульдиван, которая написала мне письмо, любовного характера? -улыбнулся Далаказан.
   -Да, та самая.Здравствуйте, господин Далаказан - засмушалась Хургульдиван.
   -Здравствуйте, здравствуйте.Заходите в шкаф -квартиру -пригласил он женщину заидти в шкаф.
   -Нет, я лучше постою здесь.Кругом люди.Нас могут неправильно понять -сказала Хургульдиван.
   -Ну, как хотите.Я хотел извинится перед вами за то, что я не написал ответ на ваше письмо.Знаете, дело в том, что...
   -Знаю, господин учитель птичьего языка и литературы, знаю.Мне жаль, что ваша жена изменила вам.Но это не означает, что все женщины мира такие как она.Да, я не разведена, но он меня и моих детей бросил в тяжелые дни.
   Он выпивает, не просыхая денно и нощно. Однажды поздно ночью он пришёл домой пьяным и приказал мне, чтобы я достала хоть из-под земли деньги на выпивку. Естественно, я начинала умолять мужа, чтобы он перестал пить, и денег на выпивку сейчас у меня нет.
   А он начал кричать.
   - Ты, тварь зеленая, прячешь деньги от собственного мужа, от короля семьи?!.. Хотя я выпиваю, но хорошо знаю законы религии лучше всякого муллы! В священных книгах сказано, что жена является рабом своего мужа. Так что ты, мразь, толстуха, не имеешь права поднимать голос на меня! Ты должна слепо выполнить все мои приказания! Не то вечно будешь гореть в Аду!.. Чего стоишь, давай быстрее найди деньги и беги в кабак, жирная скотина!.. Если через пятнадцать минут не будешь стоять здесь с двумя бутылками водки в руках, то пеняй на себя! Ухожу навсегда и никогда не вернусь в эту дыру! Уеду в Россию, к друзьям однополчанам, и там женюсь на другой женщине с красивой фигурой. Надоела ты мне, стерва! Я тоже хочу обнять свою жену как все счастливые люди на планете. Но как? Глянь на свою необъятную талию, похожую на ствол дуба. Как я могу обнять? Какая большая задница, чёрт возьми! Ноги твои похожи на галифе, то есть на брюки моего кумира товарища Сталина! Эх, зачем я вообще женился на тебе?! Короче слушай меня внимательно, мешок ты с удобрением!Вот сейчас плюну в землю и - засекаю время. Прежде чем высохнет плевок, чтобы ты была здесь, с двумя бутылкой водкой в руках, гадина... Кхххххумкк, аххххххк, чаак!
   Такими словами он плюнул в землю, как бы засекая время. Я побежала в сторону центра села, где был кабак бармена по кличке Тилло, по имени Махамадилло, который бойко торговал водкой и вином, делая, по моим меркам, бешеные деньги.
   Хорошо, что на улице мало прохожих, а то смеялись бы они надо мной, увидев меня в полночь на улице с водкой в руках - думаю, не замедляя свой бег в темноте. Наконец, я увидела бледно светящиеся окна кабака, услышала звуки веселой музыки, дикий смех и крики местных пьяниц. Когда я подошла к кабаку, там, под старой ивой, один пьяный, качаясь, мочился, и большая часть его мочи попадала ему в брюки. У цветника кто-то блевал, опираясь на ограду.
   Я глядела в светящиеся окна и увидела внутри кабака сидящую компанию алкашей, которые лениво смеялись с окосевшими глазами и беззубыми, свинячьими ртами, обнажая блестящие мясистые языки, похожие на красные лягушки. Один из них еле сидел на стуле, прислонясь к стене, и пытался выпить очередную порцию вина. Когда он выпил с трудом содержимое стакана, вино обратно вылилась в стакан, не вмещаясь в кишки типа, превратившегося в живой кувшин для воды, переполненный выпивкой до отказа. Но человек не хотел сдаваться и снова выпил вино, которое из его рта вылилось обратно в стакан. От этого зрелища меня стошнило. Я стояла, стесняясь войти в кабак, но так как в данный момент время работало против меня, и я всё же решила постучать в окно. Из-за шума громкой музыки и говора пьяниц, бармен по кличке Тилло, по имени Махамадилло не услышал моего стука. Мне ничего не оставалось, кроме как войти в кабак. Я хотела купить водку в кредит, поскольку у меня не было денег. Наконец я нашла в себе смелость и открыла дверь кабака. Потом вошла в помещение, где витал табачный дым, пропитанный запахом водки и вина.
   - Здравствуйте, Махамадилло - сказала я, подойдя к прилавку поближе.
   - А, здравствуйте, тетя Хургульдиван, сказал в ответ бармен по кличке Тилло по имени Махамадилло, вытирая бутылку водки белым махровым полотенцем. Он был как всегда трезв, так как хитрый бармен, будучи продавцом водки, вина и пива, сам ни грамма не пил.
   - Тетя Хургульдиван, если пришли за вашим мужем, то его здесь нету - сказал бармен по кличке Тилло, по имени Махамадилло. Я стеснялась. Мне было стыдно находиться в таком заведении в ночное время и просить водку взаймы.
   - Даже не знаю, с чего начать, Махамадилло. Знаете, сейчас муж мой находится дома, и сами знаете, что онбез водки - как рыба без воды. Скажу прямо, у меня в данный момент нет денег. Но завтра я поеду в город и, как продам мешок сухого кизяка, принесу деньги и заплачу. Мне нужны сейчас две бутылки водки. Пожалуйста, не откажите в моей просьбе, и пусть благословит вас Аллах, Махамадиллоджон - сказала она.
   Бармен по кличке Тилло по имени Махамадилло задумался на миг, перестав вытирать полотенцем бутылку водки. Потом вежливо сказал:
   - Тетя Хургульдиван, я вас уважаю, и дам вам водки, нет слов. Но я должен сказать вам, что есть большой долг вашего мужа . Вот, в этой книге долгов стоят его подписи, подтверждающие, что он взял в долг водки и вина, но к сожалению, до сегодняшнего дня ни копейки не заплатил. Вы скажите своему мужу, пусть он заплатит. Иначе, я просто буду вынужден обратиться в родную милицию.
   Увидев список долгов своего мужа, я еще сильнее засмущалась. Бармен по кличке Тилло, по имени Махамадилло, дал мне две бутылки водки, аккуратно завернув их в газету 'Халк сузи' - 'Народное слово'.
   Я взяла водку и вышла на улицу.
   На улице двое пьяниц дрались, ругая друг - друга на чем свет стоит. Я быстро зашагала домой, чтобы успеть оказаться дома в назначенное мужем время. Когда я пришла домой, муж мой, увидев меня с бутылками в руках, довольно заулыбался и произнес:
   - Ну, это совсем другое дело.
   Я терпела физические и моральные оскорбления, всякие унижения со стороны мужа, надеясь, что когда-нибудь он тоже опомнится и наберётся ума-разума. Я жила сним ради моих маленьких детей.А муж мой как и прежде, нигде не работал и готов был выпить даже керосин, если это вызовет кайф. Он стал рабом бутылки и не осталось у него ни грамма моральных качеств человека... Потом он уехал в Россию и говорят, что он женился там... -сказала Хургульдиван и начала плакать.
   -Да, что вы, Хургульдиван, не плачьте.Вот увидите, все образуется.Ваш муж бросит пить и обязательно вернется к вам - сказал Далаказан, стараясь как то успокоит бедную женщину.
   -Аха -сказала Хургульдиван, глядя на Далаказана сквозь кипящие слезы.
  
  
  
   Глава 23
   Сила поэзии
  
  
  
  
   Писатель Хорухазонов Пахтасезон проснулся рано утром не от заливистых трелей полевых жаворонков, а от шума людей, которые громко спорили на улице.
   - Это тутовое дерево мое, и я буду рубить её ветки! Если я сейчас же в срочном порядке не принесу домой ветки тутовых деревьев, то мои шелковичные черви погибнут! Тутовые деревья, выделенные для нашей семьи, уже все обрублены! Что мне теперь прикажете делать?! Я ведь не могу рубить и тащить домой ветки карагача! Шелкопряды, как вы знаете, не едят листьев другого дерева, кроме тутового! Ведь у них диета такая особенная! - кричал кто-то.
   - А что, наши шелковичные черви едят листья карагача или тополя, что ли?! Наши прожорливые черви проснулись вчера от второго сна и хором зашипели, мотая головами, требуя дополнительную порцию листьев тутового дерево! У нас тоже кончились шелковицы, которые выделил нам вот этот агроном Гангир Дукки Сузи Латиф! Если я сейчас немедленно не принесу листья шелковицы, то гусеницы, которыми я кормлю, день и ночь, горбясь вместе со своей семьей, могут уползти на улицу! Они сейчас так голодны, аж готовы съесть друг друга! Так что отойдите подальше от этого дерева, пока я не отрубил кому-то голову секирой как веток тутового дерево! Я предупреждаю сразу, что у меня плохой характер! То есть мне нечего терять! - кричал другой.
   - Товарищ Зазамазаказаев! Не надо драться, и убивать друг друга из-за каких то тутовых ветвей, опомнитесь! Нам агрономам тоже нелегко! Власти требуют от нас выращивать как можно больше гусениц и сдавать в государственные закрома много шелковых коконов, а тутовых деревьев не хватает! Зимой власти отключают газ и электричество, и поэтому население нашего колхоза "Яккатут", чтобы не замёрзнуть в своих холодных лачугах, истребляют тутовые деревья, используя их в качестве топлива для своих буржуек! А вы угрожаете друг другу топорами! Побойтесь Бога, Зазамазаказаев! Мы должны договориться между собой и решить возникшие проблемы только мирным путем, путем переговоров! Поделитесь поровну ветвями этого дерева, как говорится, и волки сыты, и овцы целы! - призывал стороны к примирению агроном Гангир Дукки Сузи Латиф.
   - Нет, я не согласен с Вами товарищ агроном! Ни в коем случае нельзя делиться! Пусть только попробует этот придурок по имени Зазамазаказаев подойти к этому дереву - я его тут же обезглавлю вот этим мечом, оставшимся мне в наследство от моего деда Башаркул Басмачи! Клянусь лепешкой! - уверенно сказал Гузапейка, грозно махая своим ржавым мечом, у которго остриё дико сверкало в лучах утреннего солнца над яккатутскими полями.
   - Я не боюсь тебя и если нужно, буду сражаться с тобой на смерть! Ты только попробуй подойти к этому тутовому дереву, которое воистину принадлежит мне! Ты тут же потеряешь свою башку, и долго будешь искать её в траве, когда она покатится, словно колобок, распевая песенку типа: "Я по сусекам скребен, по амбару метен, в печку сажен, на окошке стужен! Я от дедушки ушел и от бабушки ушел!" - сказал Зазамазаказаев, махая своим топором похожим на секиру палача ХIII века.
   И тут под лязг топоров началась схватка между двумя дехканами. Агроном Гангир Дукки Сузи Латиф кричал в панике, стараясь разнять дерущихся:
   - Остановитесь, сволочи! Вы убьете друг друга из-за пустяков! Слышите, Зазамазаказаев! - кричал он.
   - А что, гибель миллионов гусениц-шелкопрядов по твоему пустяки?! Ах, ты сволоч! Если погибнут гусеницы, то считай - нам конец! Потонем в долгах, как в дерьмо по уши, и это по твоему пустяки?! Мы не хотим отправиться в испавительные колонии, чтобы кормить своей кровью вскармоивать вшей и клопов.Лучше погибнуть героической смертью на поле сражения с этим подонком! Вот укокошу я его сейчас, потом займусь тобой! - крикнул Зазамазаказаев, не отрываясь от схватки. От скрестившихся топоров летели сине-оранжевые искры, словно звезды с огненными хвостами в ночном небе.
   Увидев это, Сарвигульнаргись испугалась и заплакала. А Маторкардон, Чотиркардон и Буджуркардон с большим интересом наблюдали за происходящим, угорая от смеха. Хорухазонов Пахтасезон сначала думал, что это, наверно, киношники, которые снимают какой-то боевик. Потом, когда он твердо убедился в том, что там не было никакого кино - оператора, он не выдержал и закричал.
   - Эй, чуваки, что за шум?! А ну-ка катитесь ко отсюдава! Это тутовое дерево - моя собственность! Я - писатель Хорухазонов Пахтасезон, и мне нужен покой, а не суета! Именно из-за вашего шума и гама я пришел сюда, на край поля, чтобы в тишине заняться творческими делами! Вы не имеете права рубить ветки этого дерева, в дупле которого я живу вместе со своей семьей и активно занимаюсь творчеством, развивая и поднимая на новый и высокий уровень мировую литературу! - сказал он.
   - А ты откуда появился?! Кто ты такой?!С луны что ли свалился?! Как будто мы не знаем о том, что эти тунияцы, дармоеды, лентяи и алкашы, то есть поэты и писатели живут в казенных дачах, на окраине города, где царит гробовая тишина как на кладбище! А тутовые деревья не могут быть собственностью! Они принадлежат народу! Настоящие писатели и поэты погибают, защищая народ от диктаторов, от угнерателей, плавая как живые рыбы против течения!Их вешают, расстреляют, изгоняют, сажают в тюрьму, пытают, убивают за то, что они любят свободу!Любят выпить и потасовки в кабаках!В старине они даже стрелялись в дуэлях как ковбои в Техасе, убивая друг друга! Например, русский поэт, царство ему небесное, Александр Сергеевич Пушкин! Он вызывал на дуэль этого, как его... ах, отинг куригур, Жоржа Геккерна Дантеса, и, к сожалению, во время дуэли его револьвер дал осечку, в результате чего ему пришлось погибнуть! А тут речь идет о жизни и смерти целого народа, о свяшенном тутовом дереве, без которого гусеницы -шелкопряды просто погибнут, и мы бедные колхозники загремим в тюрягу, так и выполнив план! Вот поэтому я намерен драться с этим шайтаном до конца! Если ты на самом деле поэт, то не вмешивайся в наш дуэль! А не то, ты тоже получишь по кумполу! - предупредил Хорухазонова Пахтасезона Зазамазаказаев, махая своим острым топором.
   - Полегче, колхозник Зазамазаказаев!Мы тоже знаем кое что о дуэли! Во-первых, у дуэлянтов должны быть свои секунданты, во-вторых они должны отметить определенное расстояние, и уж потом внимательно целясь, могут метать топор друг в друга с растояние, начерченное мелом. А ваша драка называется бой гладиаторов, который запрещен законами нашей страны! А ну-ка топайте отсюда! Вы мешаете ангелам вдохновения, которые хотят сесть стаями на ветки тутового дерева! Если вы сейчас же не прекратите драться, то я напишу такую хокку, что мало не покажется, то есть хором проклянут вас во веки веков грядущие поколения! - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   Тут, всем на удивление, дехкане перестали драться, опустив руки с топорами.
   - О нет, нет! Не делай этого, поэт подсудимый! У нашего народа есть пословица "Хатга тушдинг, утга тушдинг" (попал в письмо - считай, что ты пропал). Я не хочу иметь лишних проблем с властями. Пусть лучше наши гусеницы - шелкопряды погибнут с голоду, чем попасть в твои стихи - сказал передовой шелковод, дважды победитель соцсоревнования, кавалер ордена Ленина колхозник Зазамазаказаев.
   Услышав слова колхозника Зазамазаказаева, агроном Гангир Дукки Сузи Латиф присел на бревно и вытащил папиросы "Беломорканал" из кармана своих ватных брюк, потом по привычке подув в бумажную трубочку папиросы, зажег её зажигалкой и закурил. После того, как он глубоко затянул дым в легкие, начал кашлять, высунув язык изо рта, словно больная коза животнаводческой фермы колхоза "Яккатут". Его кашель постепенно перешел в плачь, и, тряся плечами, он горько зарыдал, глядя на шелководов, которые перестали драться. Сделав еще две затяжки, аграном стал смеяться.
   - Вы что, с ума сошли, господин агроном?! Тут труженники нашего колхоза чуть не отрубили друг друга головы с помощью топоров из-за веток тутового дерева, а вы смеетесь!Как вам не стыдно! перестаньте сейчас же! - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   Агроном Гангир Дукки Сузи Латиф посмотрел на Хорухазонова Пахтасезона краешком глаза, и громко захохотал. Он долго смеялся. Потом, утерев слезы рукавом рубахи, протянул Хорухазонову Пахтасезону окурок и сказал:
   - Нате, господин поэт, убейте пятачка. Я угощаю... Сейчас я забью еще один косяк и пущу его по кругу. Есть у меня солома салатового цвета, засушенная в тенистом месте. А ещё у меня в носках спрятан ручняк, "корадори", то есть опиум с величиной греческого ореха. Хотя я являюсь аграномом, но уважаю поэтов. У меня был даже один друг, вроде вас, который тоже писал какие то непонятные стихи. Правда он жил не в дупле тутового дерево. Он в отличии от вас, обитал в этом... в яме. Мы с ним курили анашу, ну марихуану и летали в седьмом небе, словно птицы. Смеялись до слез, глядя друг на друга, угарали.Но он позже сел на белый порошок... да да, вы угодали на героин и потом лег в ящик раньше срока, ну в энто... в сундук, после "золотого укола". Царство ему небесное - сказал агроном Гангир Дукки Сузи Латиф. Потом сново начал смеяться.
   Он оказался отпетым наркоманом.
  
  
  
   Глава 24
   Сосед
  
  
  
   Писатель - фантаст Хорухазонов Пахтасезон проснулся не от звонкой трели жаворонков, которые самозабвенно поют над хлопковыми полями, а от голоса своей жены.
   -Дадаси, проснитесь, у нас появился сосед! - сказала Сарвигульнаргис.
   -Да ты что, неужели? -сказал спросонья Хорухазонов Пахтасезон.
   Посмотрев из проема дупла на улицу, он успокоился:
   -А, это же учитель птичьего языка и литературы господин Далаказан Оса ибн Коса.Тоже литератор, почти коллега.Он раньше работал мененджером в коммерческом банке и жил со своей семьей в роскошном доме. Теперь, вот, выживает как говорится, скромно, в старом шкафу, как мудрый Диоген в деревянной бочке.А что делать, ежели он не может найти себе нормальное дупло тутового дерева, как наше? - пояснил Хорухазонов Пахтасезон. Тут прозвучал радостный и веселый крик Далаказана Осы ибн Косы: - Жить -жить - житталалалу лалула! Жить -жить - житталалалу лалула!
   - Эй, нельзя ли потише, господин учитель птичьего языка и литературы?!Вы своим криком вспугнули ангела вдохновения! - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   -О, виноват, господин писатель Хорухазонов Пахтасезон.У меня привычка такая.Иногда кричу как чайка над изумрудно - зелеными волнами в море, как одинокий орел над горными ущельями.
   -Я пошутил, господин Далаказан! Ну, здравствуйте, с новосельем вас! - улыбнулся Хорухазонов Пахтасезон.
   -Спасибо, господин писатель Хорухазонов Пахтасезон! Теперь я ваш сосед.Но я думаю это ненадолго.Потому что я постоянно кочую, как перелетные птицы, сегодня здесь, а завтра где - то там, на косогоре или на берегу реки. Дом мой передвижной. Я, как черепаха с деревянным панцирем, скитаюсь по миру , неся свой тяжелый дом на плечах.А у вас недвижимость. Завидую вам по белому - сказал Далаказан, делая утреннюю зарядку.
   Потом пригласил Хорухазонова в гости вместе с его семьей:
   -Я приглашаю вас на завтрак, господин писатель вместе с вашей семьей - сказал он.
   -Будем справлять новоселье?! Ну, спасибо вам за приглашения, господин Длаказан, вы очень добры! Мы непременно придём к вам в гости! Тем более я давно не присутствовал в таких пышных банкетах.Это напоминает мне о моей юности, когда я любил тусоваться с друзьями - писателями, обожал шумные застолья, выпить в кабаках, где я сломал в кровавых потосовках не только стол и стульев, но и иногда нос и челюсть своим собутылникам! Эх, юность моя шальная, медленно утонувшая как фрегат - парусник в море водки и вина! - вспомнил со вздохом Хорухазонов Пахтасезон.
   После этого семья Хорухазоновых заходили в гости к новому и единственному соседу.
   У двери шкаф - квартиры стоял Далаказан в полосатой пижаме, босиком.
   -Добро пожаловать, дорогие гости! Заходите в мой шкаф - квартиру, заходите -сказал он вежливо.Гости зашли в шкаф и сели за самодельным столом, удивленно оглядываясь по сторонам, словно туристы в древном Самарканде.Особенно тройняжки Моторкардон, Буджуркаржон и Чотиркардон.Они с восхищением смотрели на дорогие мебели шкаф квартиры простого учителя птичьего языка и литературы Далаказана Осы ибн Косы.Книжные полки,переполненные полными сочинениями великих поэтов и писателей мира, ковры, мягкие кресла с диванами, компьютер, подключенный в интернет, горящие лампочки, люстра, подвешенная на потолок, холодильник, микроволновка, миксер, тостер и другие приборы.Телевизор, на экране которого широко улыбался счастливый президент страны. А на столе лежали яблоки, грушы, гроздя винограда, арбузы и дыни, шашлыки, жаренные рыбы, котлеты, конфеты, икры, охладительные напитки "Пепси кола", "Кока кола", "Фанта" и морские деликотесы, рыбы, лобстеры, различные рыбные икры и тогдали.Моторкардон первым протянул руки к конфетам и тут же густо покраснел.Потому что все это были нарисовано гуашью.
   - У меня скромная однокомнатная шкаф -квартира, то есть тут не очень просторно, но душа вашего покорного слуги, как небо, которому нет края и конца. Спасибо, что пришли, дорогие соседи. Я сейчас принесу самую важную и вкусную еду... Где то должен быть хлеб, который я спрятал для дорогих гостей, не поев его даже тогда, когда грозил голод. Этот хлеб я нашел под партой, когда убирал свою шкаф -школу, после того, как мои ученики ушли домой.Видемо, один из моих учеников оставил, позабыв этого доброго куска засохшего хлеба.Такими словами Далаказан начал искать хлеб.Наконец он нашел его. Ах, вот он, нашел! - обрадовался Далаказан.Он хотел разломать сухого хлеба на куски, но это ему не удалось.Пришлось ударить его молотком и он разломался, как керамическая посуда, как кувшин с золотом.
   - Ешьте на здоровье, дорогие гости!Крошки отдадим птицам и муравьям - сказал Длаказан, как бы угащая своих соседей.
   Чтобы учитель птичьего языка не обиделся, гости начали есть хрустящие осколки сухого хлеба.
   -Ах вот как роскошно живут учителя нашей независимой страны!А злые языки говорят, что у нас в стране учителя существуют за чертой бедности, мол годами они не получают зарплату, живут большими семьями в развалинах, им не выделяются квартиры и земельные участки, все такое!А у наших учителей вот такие вот образцовые роскошные передвижные дома, обставленные современной мебелью! Вот где реальность! Во как они счастливо живут а! - сказал писатель - фантаст Хорухазонов Пахтасезон.
   Тут его жена Сарвигульнаргис начала петь арию "Отмагай тонг" из оперы "Тахир и Зухра".Хорухазонов Пахтасезон встал и начал плесать чечеточку под песни своей жены.Ему присоединились тройняжки и хозяин банкета заслуженный учитель птичьего языка и литературы Далаказан Оса ибн Коса.Они долго плясали.
  
  
  
  
   Глава 25
   Одноногий покупатель
  
  
  
   Учитель птичьего языка и литературы профессор Далаказан Оса ибн Коса, чтобы найти кусок хлеба и не умереть с голоду, по вокресеньям начал подрабатывать грузчиком на шумном восточном базаре, где громко иакают ослы.
   -Чий о! Чийй ооо! Чи оооооо! Чи оооооооооо! -кричат они, закрыв свои глаза с густыми, крученными ресницами и вытенув шеи.
   Чтобы как то привлеч внимание клиентов Далаказан тоже кричит.
   -Жить -жить -житталалалу -лалула! Жить -жить -житталалалу -лалула!
   Один из таких дней на него обратил внимания хмурый, толстый, сутулый клиент с глазами призрака по имени Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Кара булут Ибн Абдель Касум, который торгует сапогами. Оказывается у него на базаре есть торговые точки, где он реализовывает свои товары.
   -Эй, ты, грузщик со шкафом на спине! А ну - ка иди сюда! -крикнул он.
   Далаказан обрадовался и побежал к нему со своим шкафом на спине.
   Потом по приказу хмурого клиента Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Кара булут Ибн Абдель Касума загрузил свой шкаф -тележку мешками, где лежали обуви различного размера.Потом побежал туда, куда указал клиент, громко крича:
   -Жить -жить -житталалалу -лалула! Жить -жить -житталалалу -лалула!
   Когда они подошли к одной из своих торговых точек Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Кара булут Ибн Абдель Касума, то они увидели одноногого покупателя на костылях, который разглядывал сапоги, примеряя то один сапог, то другой на свою единственную ногу. Высокорослый, тощий покупатель с длинным ишачьим лицом и с большими коровьими глазами напоминал Абу Кахри Нигаману бужур Каландар Дукки Кара булут Ибн Абдул Касуму аиста, который стоял в своем гнезде на одной ноге. Наконец, тощий покупатель высокого роста, с большими коровьими глазами и с длинным ишачьим лицом, решил купить кирзовый сапог, который подошёл к его единственной левой ноге.
  
   - Не жмет? - спросил покупателя продавец.
  
   - Нет, вроде, подошел - ответил покупатель, пройдясь туда-сюда на костылях.
  
   . - Простите за глупый вопрос, а что с Вашей ногой? - спросил продавец.
  
   - Э-э, братан, это долгое история. Это было в советское время. Тогда шла афгано-советская война. Я по природе патриот и рвался на войну. Написал заявление в военкомат, мол, я гражданин Журабидинов Шурабидин Турабидиновуч хочу на фронт и прошу отправить меня хоть товарным поездом в Афганистан, на войну, хочу, мол, геройски защищать родину советскую. Но моё заявление не приняли, в связи с тем, что я был рецидивистом и долгие годы скитался по трудовым исправительным колониям тогдашнего Советского Союза. Кроме того, я был форточником, то есть открывал форточки кошельков, карманов, сумок и так далее и тому подобное.
  
   - Извините, гражданин Журабидинов Шурабидин Турабидиновуч, мы Вас в Афганистан отправить не можем. - сказали мне в военкомате. - Мы опасаемся, что Вы можете украсть месячную получку у своих однополчан, находясь в окопе во время артобстрела, или в танке или в БТРе. Мы думаем также, что Вы не побрезгаете опустошить карманы своих командиров, разрезав их кошелёк штык-ножом и лишив их полученной зарплаты.
  
   Но я не мог спокойно смотреть на убийство наших солдат в Афганистане и пешком пошел на войну через перевал Саланг в горах Хиндикуша.
  
   И вот иду я на войну с сапёрной лопатой, которую я украл из амбара военной комендатуры и - на тебе, - меня арестовали бородатые афганские пограничники.
  
   - Ассалому алекум, бародорони азиз, - говорит один из них. - куда путь держим на ночь глядя.
  
   Я говорю, как куда? На войну, говорю.
  
   - Вы мусульманин? - последовал вопрос.
  
   - Нет -ответил я.
  
   - Ах, понятно, христианин значит? - сказал бородатый пограничник.
  
   - Нет, я - безбожник, ну, еретик.
  
   Тут кто-то из пограничников говорит:
  
   - Астагфируллах!
  
   Другой продолжал допрос. Я бы ответил на его вопросы, если бы один из бородатых пограничников не закричал:
  
   - О, харомизада еретик! Он украл мою пайсу! - вопил он, указывая на меня и обшаривая карманы своих штанов.
  
   Оказывается, Афганцы называют деньги пайсой. Да, признаюсь сразу, что я по привычке действительно спер его пайсу, незаметно и быстро.
   После этого они ударили меня прикладом автомата по голове, и я упал в обморок. очнулся я в землянке.
   Утром загремели дверные замки с цепями, и в землянку ворвался с автоматом в руках сердитый охранник, у которого я спер пайсу, то есть деньги, и он начал меня бить прикладом автомата Калашникова.
  
   - Давай, ставай, шайтан! - кричал он.
  
   После этого они меня вытащили наружу.
  
   Ну думаю, Слава Чарлзу Дарвину, что наконец-то они освободят меня. Но не тут то было. Они завязали мне веревкой руки и ноги. Перед тем заклеить мне рот скотчем, палач начал точить нож о камень. Кто-то вырыл кетменем небольшую лунку там, где я лежал. Я говорю, братцы, что вы делаете?
  
   - Мы тебя зарежем, молись, еретик несчастный - сказал палач, потирая остриё ножа о рукавы рубахи, как бы очистив лезвия ножа.
  
   - Да, вы что, товарищи, на самом-то деле. С ума сошли что ли? Как же я могу молиться, если не знаю молитву - сказал я.
  
   - Это твой последний шанс, и ты можешь говорить все, что хочешь напоследок, давай безбожник, побыстрее, а то у нас времени очень мало - торопил палач.
  
   - Ну хорошо тогда - сказал я, подумав, что они шутят и, настроив свой голос, начал петь:
   Вставай, проклятьем заклеймённый,
   Весь мир голодных и рабов!
   Тут меня остановили.
   - Ну, хватит, достаточно, шайтан, остальные куплеты будешь петь в аду - сказал палач, крепко заклеивая мой рот скотчем. Потом они подтащили меня, словно барана, поближе к лунке и палач собирался перерезать мне горло, но тут вдруг прилетела наша какая то военная авиация и началась ковровая бомбардировка. Недалеко от нас упала со истошным свистом авиабомба и взорвалась. Я потерял сознание. Когда пришел в себя, я увидел палача, лежащего с ножом в руках, а его голова лежала рядом с ним.
  
   - Ну, думаю, дела, и хотел подняться, смотрю, нет моей одной ноги. У меня не было времени, для страха и слёз, так как нужно было удрать скорее с того места, пока не пришли боевики. Поэтому я быстро начал разрезать веревки, которыми были завязаны мои руки, используя нож палача, того самого, который торопил меня, не давая мне допеть Интернационал. Освободив руки, я сорвал скотч со рта и начал ползти. В этот момент я услышал разговор на узбекском языке и ошалел. Гляжу - идут в мою сторону двое в солдатской форме, и я их сразу узнал. Ими оказались мои односельчане Адкохор и Гоппоржон, которые в прошлом году уехали служить в армию. Они чуть не застрелили меня из дробовика. Хорошо, что я успел закричать:
  
   - Адкохор! Гоппоржон, это я, ваш односельчанин, товарищ Журабидинов Шурабидин Турабидиновуч!
  
   Адкохор с Гоппоржоном не поверили своим глазам.
  
   - Ничего себе, Шурабидин-ака, что Вы тут делаете? - спросили они.
  
   - Эх, это долгое история - говорю я им.
  
   Они приподняли меня и я, упираясь на них, поковылял на одной ноге. Пока они вели меня до военного вертолета, я им обоим очистил карманы. То есть спёр их получки вместе с военными билетами. А что делать - привычка у меня такая. Не могу жить не воруя. Потом лечился в госпитале и получил медаль за отвагу. Назначили мне солидную пенсию. Вот сегодня я получил пенсию и пришел сюда, чтобы приобрести себе новый сапог. Не босиком же мне идти на войну, правильно? Ну, сколько просим за сапог? - сказал одноногий покупатель Журабидинов Шурабидин Турабидиновуч, заканчивая свой интересный рассказ.
  
   Продавец называл цену.
  
   - Ну, это за пару сапог, а я хочу купить только один сапог и заплачу половину цены от той, что вы назвали. Вот, берите - сказал инвалид афганской войны товарищ Журабидинов Шурабидин Турабидиновуч, протягивая продавцу половину цены.
  
   - Не-е-ет, я продаю сапоги только парами. Так, не пойдет, не-е-е, не-е, давайте, снимайте сапог - сказал продавец.
  
   - Нет, не сниму, хоть убей! - сказал упрямый инвалид афганской войны товарищ Журабидинов Шурабидин Турабидиновуч.
  
   Тут в разговор вмешался Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Кара булут Ибн Абдель Касум.
  
   - Ты чего одноногий?! А ну-ка сними сапог, пока я тебя не укокошил! - пригрозил Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Кара булут Ибн Абдель Касум.
  
   - Я герой афганской войны Журабидинов Шурабидин Турабидиновуч! А кто ты такой вообще?! Чего ты вмешиваешься в наш разговор?! Катись отсюда, козел! - сказал Журабидинов Шурабидин Турабидиновуч, тыкая своим костылем в грудь Абу Кахринигману бужуру Каландар Дукки Кара булут Ибн Абдель Касуму.
  
   А про характер Абу Кахринигмана бужур Каландар Дукки Кара булут Ибн Абдель Касума наши читатели хорошо знают. Он - цоп! - ухватился за конец костыля Журабидинова Шурабидина Турабидиновуча и нанес несколько ударов кнопочным шилом в его здоровую ногу.
  
   - Тот от жуткой боли закричал во весь голос, качнулся и, потеряв равновесие, упал, ударившись головой о бетонную поверхность. Быстро собрались люди и окружили бедного инвалида Журабидинова Шурабидина Турабидиновуча. Он лежал, распластав руки, с окровавленной головой, с сапогом, надетым на единственную ногу. Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Кара булут Ибн Абдель Касум с презрением снял сапог с ноги Журабидинова Шурабидина Турабидиновуча и отдал его своему продавцу. Кто-то опознал одноногого покупателя и сказал:
  
   - Э-э, да это же наш односельчанин, отпетый алкаш Журабидинов Шурабидин Турабидиновуч, который в прошлом году по пьянке заснул на рельсах железной дороги, и поезд отрезал ему ногу! Кажется, он снова напился.
  
   Видимо, кто-то успел позвонить в родную милицию, и она приехала завывая сиренами вместе с каретой скорой помощи. Милиция опросила свидетелей, и Абу Кахринигмана бужур Каландар Дукки Кара булут Ибн Абдель Касума, в присутствии понятых, арестовали, предъявив ему обвинение. Потом посадили его в 'воронок' и увезли в следственный изолятор.
  
  
   Глава 26
   Религиозная семья
  
  
  
  
   Хорухазонов Пахтасезон стоял около тутового дерева, глядя на алый горизонт, куда медленно село солнце, нагревая макушки деревьев до накала своими последними лучами. И вдруг он вскочил, услышав крик жены. Сначала он подумал с ужасом, не вспыхнул ли в дупле пожар и прибежав в спешном порядке, заглянул в проем дупла.
   - Дадаси! Смотрите, что я нашла под подушкой у Чотиркардона! - крикнула Сарвигульнаргис, показывая Хорухазонову Пахтасезону какую - то книжку.
   - Дорогая, боюсь, что ты когда-нибудь причинишь мне обширный инфаркт и отправишь меня в могилу раньше срока! Что ты кричишь как ошпаренная?! Неужели нельзя спокойно сказать об этом?! Ну, и что, если ты нашла книгу под подушкой у Чотиркардона?! Что тут плохого?! Я даже рад этому. Пусть он читает книги, если в ней не пропагандируются секс и насилие! Откуда ты знаешь, может он читает книгу Хемингуэя, или Джека Лондона, или Толстого и тоже скоро начинает писать рассказы и романы и станет самым знаменитым писателем в мире как я - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   - А вы знаете, что это за книга и кто её автор?! - спросила Сарвигульнаргис.
   - Нет, неужели это книга Франса Кафки или Хулио Кортосара?! - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   - Нет, не угадали дадаси, Господи, я даже боюсь - сказала Сарвигульнаргис.
   - Ну, значит это книга Гитлера или Стивена Кинга - попытался угадать Хорухазонов.
   - Нет, дадаси. Я думаю, что автором этой книги является, не кто иное, а сам Бог Всемогущий! - сказала Сарвигульнаргись.
   - Да ты что, о чем говоришь, милая? - еще больше удивился Пахтасезон.
   - Нет, я не шучу. Это Библия! - сказала Сарвигульнаргис.
   Услышав такое, Хорухазонов Пахтасезон ошалел от удивления.
   - Да?! А как эта книга могла оказаться у него под подушкой? Может, он случайно нашел её в школьной библиотеке или кто-то подарил ему её на день рождения? Потом быстро добавил:
   - А ну-ка позави Чотиркардона сюда. Нужно выяснить, с какой целью он принес эту книгу в дупло тутового дерева. Моторкардона с Буджуркардоном тоже позови. Они тоже должны быть в курсе и могут помочь независимому расследованию ценной информацией, касающейся этого дело.
   - Хорошо, дадажониси - сказала Сарвигульнаргис.
   Когда дети вышли из дупла, Хорухазонов Пахтасезон начал домашное раследование:
   - А ну-ка, Чотиркардонбой, выкладывай... Нет, ты сначала поклянись, положа руку на свою свяшенную книгу, что будешь говорить только правду - сказал он.
   - Клясться не хорошо, отчим. Истинный христианин и без клятвы никогда не говорит ложь - сказал Чотиркардон.
   - Да? Ну, ну. Ты, я вижу, уже стал христианином, не предупредив нас заранее, не давая себе отчета и не думая о чреватых последствиях своих непродуманных шагов. Ты, хоть подумал о том, что из-за твоего поступка наша семья может сильно пострадать?! Знаешь, в нашей стране более девяносто процентов населения являются мусульманами и если они, особенно фанатично настроенные мусульмане узнают об этом, то нас могут просто напросто забить камнями, устроив "Сангисор" ну "Ташбуран", или же по крайном мере объявят нас вероотступниками! Что тогда?! Тогда этот твой Бог, как его, Иисус Христос не сможет нас спасти от гибели! Интересно, как ты вообще умудрился найти эту книгу? Наверно, у христианских миссионеров взял. Сынок, в нашем роду никто еще не менял свою веру! Я в молодости был членом общества безбожников и сейчас не очень верую в Бога.То есть я не менял свою веру, которая называется "неверие". Опомнись, и пощади нас тоже! Подумай о своей матери и о своих братьях. Мы не хотим стать жертвой твоих опасных религиозных игр! - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   - Простите, отчим, но это не игра, ей богу, поверьте. А насчет книги я, как истинный христианин, могу сказать правду. Эту священную книгу подарил мне мой дядя Гуддаводжитходжа, который принял христянство и мы с ним тайно съездили на его велосипеде с байкерским рулем в православный храм, где меня крестил святой отец преподобный игумен Фезельдин Камркардон, то есть Федосей - сказал Чотиркардон.
   Услышав эти слова, Чотиркардона Сарвигульнаргис упала в обморок.
   Хорухазонов Пахтасезон поднял жену, пытаясь привести её в чувство.
   - Чего стоите, гады?! Принесите быстро из кухни металлическую ложку! Нужно открыть матери рот! - крикнул Хорухазонов Пахтасезон.
   Буджуркардон побежал в дупло и принес оттуда ложку, с помощью которой Хорухазонов Пахтасезон открыл жене рот. Потом поднял её, отнес в дупло и положил на скрипящий набитый клеверным сеном матрас. Потом дал ей попить водички и, через некоторое время, вышел обратно из дупла, чтобы продолжать расследование.
   Тройняшки стояли, виновато глядя в землю.
   - Вот видишь, Чотиркардон, в нашей семье уже начались неприятности из-за твоего непродуманного поступка. Я по природе врождённый, потомственный демократ и отнашусь всем религиям мира с толерантностью, но твои поступки создает дискомфорт в жизни нашей дружной семьи.То есть ты изменил свою религию и стал христианином - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   - Нет, отчим, я не могу. Я дал обещание Иисусу Христу... Прости и благослови Господи, раба своего грешного во имя отца и сына и святага духа, амии-и-иийн! - сказал Чотиркардон, глядя в небо, где плавали облака, широко крестясь.
   - Нет! Если ты хочешь жить с нами в дупле, то не будешь читать эту религиозную книгу! Я приказываю! - сказал Хорухазонов Пахтасезон, разозлившись на Чотиркардона и покраснев от напряжения.
   - Ну, отчим, у вас, оказывается, нету веротерпимости и толерантности! Поступаете очень несправедливо! Маторкардону можно читать "Коран", а мне читать библию нельзя, да?! Ну, что же, если выгоните меня из дупла за то, что я христианин, то я могу уйти в монастырь, и, я думаю, там монахи выделят мне отдельную келью - сказал Чотиркардон.
   - Что?! Маторкардон читает "Коран"?! О Боже всемогущий, что это такое?! Это правда?! - обратился к Маторкардону Хорухазонов Пахтасезон.
   - Да, отчим, я подпольно начал изучать арабский алфавит в худжре шейха Нигмана ибн Абдульрахман абу Абдульгафура и, скоро начну читать намаз. И вы тоже должны бросить пить рисоваую водку и перестать писать всякие там, совсем ненужные произведения, которые не понадобятся в судный день. Ну, подумайте сами, отчим, когда Аллах спросит у вас в судный день, читали ли вы намаз, соблюдали ли ураза, давали ли закят бедным, совершили ли поломничество, то есть хадж, что вы ответите? Скажете, что писали рассказы, повести и романы, и ежедневно выпивали рисоваую водку, вместо того, чтобы читать намаз и соблюдать уразу?! Мой подпольный мударрис шейх Нигман ибн Абдульрахман абу Абдульгафур сказал, что прежде всего, мы должны убить свои желания в себя? Желания, которые ведут человека в огненный ад и в этом мире, и на том свете тоже. Поэтому вместо того чтобы выпивать рисоваую водку и писать всякую ерунду, вам следует читать намаз пять раз в день, то есть заниматься полезным делом. Шейх Нигман ибн Абдульрахман абу Абдульгафур, сказал, что в мусульманских семьях женщины должны ходить в хиджабах. Отчим, Вы должны сказать маме и потребовать от неё, если надо, чтобы она надела хиджаб, желательно черного цвета. Было бы еще лучше, если бы она перестала петь песни. Потому что музыка - харам, то есть наша религия запрещает заниматься искусством! Она позволяет только играть на дафе! Даф - это дойра, круглый ударный музыкальный инструмент, похожий на ударный инструмент шаманов. Все остальные музыкальные инструменты - это орудия шайтана! - сказал Маторкардон.
   После этих слов своего приемного сына Маторкардона писатель -фантаст Хорухазонов Пахтасезон чуть с ума не сошел.
   - Это же надо, чтобы твои маленькие приемные сыновья диктовали тебе, как нужно жить! - подумал Хорухазонов Пахтасезон.
   Потом сказал:
   - Моторкардон, ты сынок сильно заблуждаешься. Подумай сам, как же можно жить без музыки, песни и пляски?! Этот твой учитель шейх Нигаман ибн Абдульрахман абу Абдульгафур является сторонником джихада! Говорят, что он опасный преступник и его объявили в розыск! Ты чего, хочешь вместе с ним загреметь в тюрягу или отправиться в концентрационный лагерь "Жаслык"?! - крикнул раздражённо Хорухазонов Пахтасезон.
   Моторкардон молчал.
   - О Боже! - сказал, глядя в небо, Хорухазонов Пахтасезон - ну что же это такое а?! Разве таких детей просил я у тебя?! Один стал христианином а другой мусульманином радикального толка! Кажется приехали. Ежели тебе диктуют свои же приемные сыновья, то можно считать, что конец света уже на носу. Боже, ты слышал, мой приемный сын запрещает пить рисоваую водку и писать хокку?! Запрещает матери петь песни! Я недоумеваю. Как же можно жить вообще на этом свете без музыки, без выпивки, без поэзии, без романтики и вообще без искусства?! Я даже не могу представить себе такое однобокое и однотонное нудное существование!
   Хорухазонов Пахтасезон немного помолчал, потом обратился к Буджуркардону:
   - Ну, ты то чего молчишь, Буджуркардон?! Может, ты тоже успел стать членом какой-нибудь секты или сторонником другой религии? Может, ты стал буддистом и даже успел изменить свое имя на Буджухури Чандракардон Арджунпур?! Кто знает, может сидя вон под той ивой ты изучаешь Веду и занимаешься медитацией, запевая мантру?!
   - Да, нет, отчим, о чем вы? Я буддизмом не занимаюсь. Я стал членом подпольной пионерской организации, наш вождь, товарищ Чиллашур Гётебет Чульташувуч, торжественно вручил мне вот этот барабан, а моему другу дал горн и велел тренироваться дома. Наш вождь является руководителем нашей группы безбожников и проводит подпольные собрания в подземелье, куда мы спускаемся через могилы на кладбище, раздвигая могильную плиту, туда, где изучают члены наши организации учению марксизма и ленинизма в свете керосиновой лампы. Товарищ Чиллашур Чульташувуч громким голосом кричит: "Пионер, будь готов!", а мы отвечаем хором: "Всегда готов!" - сказал Буджуркардон.
   - А на что вы готовы, если не секрет? - спросил Хорухазонов Пахтасезон.
   - Простите, отчим, я не могу огласить эту тайну нашей подпольной организации, так как я дал торжественную клятву перед своими товарищами по пионерской организации, что буду хранить тайны, то есть не говорить никому, даже своим близким. Поверьте, честное пионерское! Наш вождь товарищ Чиллашур Чульташувуч велел нам вести активную пропаганду безбожия и агитацию среди школьников, а так же среди населения села "Таппикасод". И создавать дома красные уголки. Еще товарищ Чиллашир Чульташувуч раздал нам фотографию Павлика Морозова и просил, чтобы мы прикрепили его фотографию в красный угол, как христиане устанавливают икону на алтарь в церквях и монастырях - сказал Буджуркардон.
   - Отчим, Христа ради, не соглашайтесь с ним еретиком! Это смертный грех! Вы допустите большую ошибку, разрешив ему создать в нашем родном дупле столетнего тутового дерева красный уголок с фотографией этого пионера-безбожника, который предал своего собственного отца, которого большевики расстреляли его за пол мешка пшеницы! На почетном месте стены дупла должна висеть не портрет дявола, а икона Божией Матери и большой крест! Не пускайте дьявола в наше дупло, отчим, ради Бога, не пускайте! Слышите?! Дявол на пороге! - сказал Чотиркардон.
   - Нет, на стене дупла ничего не должно висеть, тем более изображение человека. Подумайте сами, отчим, как же я буду читать намаз, сидя лицом к изображению человека?! Мой наставник шейх Нигман ибн Абдульрахман абу Абдульгафур сказал, что если мусульманин читает намаз, сидя лицом к рисунку или к статуэтке, то он тут же автоматически становится кяфиром-идолопоклонником! То есть на языке шариата это называется ширк. Того, кто совершил ширк, вернее поклонился человеку или к изображению, его Аллах покарает в судный день! - сказал Маторкардон.
   - Да вы не слушайте этого фаната - ваххабита! У него обе ноги в одном сапоге! Он у нас размышляет односторонно и болтает о том, о чем сам толком ничего не знает!
   Настоящие мусульмане не отвергают пророка Иисуса Христа! Такие, как он, однобоко подходя к проблемам касающимся религии, углубляют пропасть между мусульманами и христианами и другими религиями мира! А этот Буджуркардон опаснее, чем Моторкардон! Опасайтесь его! Он слуга самого дявола! - сказал Чотиркардон.
   - Отчим, религия это - опиум для народа! Эти не мои слова, а самого вождя пролетариата товарища Ленина! Религия это наркомания - написал он в своих книгах! Живите свободным человеком безбожником и читайте книги философов, таких как Альфред Нишце, Альбер Камю, Чарльз Дарвин, Карл Маркс так далее! Этих религиозных фанатиков надо выгнать в шею вон из дупла! Долой мракобесие! Я ненавижу этих своих братьев религиозников! Презираю их! Не забудьте отчим, идея, которой следую я, не запрещает пить рисоваую водку и не отвергает искусство. Можете, сколько влезет, спокойно есть свинину. То есть моя религия, которая называется атеизм, или "неверие", близка к вашему образу жизни! Если вы будете слушать их, то они скоро заставят вас молиться, ходить в церковь по воскресеньям и в мечеть по пятницам! Кроме того, эти двое фанаты - религиозники запретят вам пить рисоваую водку, писать хокку а маме петь песни! Вы этого хотите?! - сказал Буджуркардон.
   - Ты бы хоть побоялся Бога, Буджуркардон! Хотя я пью рисоваую водку по черному, и ем свинину с большим аппетитом, но я считаю себя истинным мусульманином! А ты, мой приемный сын стал безбожником! Ты чего, думаешь я забыл красный террор, репрессии, когда укокошили миллионов ни в чем не повинных представителей мировой интеллигенции и прекрасных поэтов, таких, как мой учитель и кумир Осип Эмильевич Мандельштам?! А чем эти твои братья занимаются?! Один из них пропагандирует Ислам, другой - Христианство! Вы же совсем недавно пропагандировали секс и насилие в школе, и вас чуть не исключили за это из школы! Вот что я вам скажу, мои приемные сыновья! Вам еще рано заниматься религиозными делами, поняли?!.. Нет, нет... это какой-то дурной сон! Такого не бывает в реальности. Кажется, я, сплю каким-то таинственным сном, или заболел неизлечимой болезнью, связанный с душой. Трое моих приемных сыновей друг другу словно заклятые враги! Двое верующих и один безбожник! А ведь они являются членами одной семьи и живут в одном дупле этого столетнего дерева!.. Боюсь, что скоро они сожгут или просто взорвут дупло тутового дерева, где они сами живут вместе с нами! Боже мой!.. Боже мой!- сказал Хорухазонов Пахтасезон, и начал бить себя кулаком по голове, желая пробудиться ото сна.
   - Проснись, Хорухазонов Пахтасезон, проснись немедленно!.. - говорил, он, ударяя себя кулаком по башке, словно человек, который потерял рассудок, неожиданно выиграв джек-пот в лотерее в размере сто пятьсот миллионов долларов США.
  
  
  
   Глава 27
   Неадекватный тракторист
  
   Туда, где учитель птичьего языка и литературы Далаказан Оса ибн Коса вел практическое занятие на природе на тему "Грамматические формы и выражения языка грачей и ворон". Какраз в это время огромная стая ворон прилетела и шумно расположилась на верхушках высоких тополей вокруг полевого стана. Сидя на оголенных ветках деревьев, вороны хором каркали, оглушая окрестность своим карканьем. Многие из них роняли на землю орехи, которые держали в своих клювах. Голодный учитель птичьего языка и литературы и его ученики во главе с пузатым милиционером с лысой головой со школьным ранцем на плечах, беря эти орехи, стали есть с большим аппетитом, разбивая их камнем.
   Из полей слышался тоскливый рокот одинокого трактора, который доносился издалека.
   Далаказан ел орех в осенней тишине, прислушиваясь к урчанию далекого, одинокого трактора, который работал на полях, окутанных туманами. Он думал об одиноком трактористе, который пашет, запевая печальную песню во весь голос, под шум трактора, глядя на поле, сквозь туман, и рокочет его трактор 'Алтай'. Может быть, он с горячими слезами на глазах, вспоминает и мысленно разговаривает своей возлюбленной девушкой, которая умерла.
   Это симфония туманных полей придает человеку душевное спокойствие - подумал он.
   Эх, как неумолимо литит время!Недавно над полями и лугами радостно пели жаворонки и ласточки. Ласточки летали низко, почти касаясь земли грудью, несясь за трактором. И как они пели, сидя на проводах, потягиваясь крыльями и греясь в лучах теплого утреннего солнца! Господи, как я люблю прислушиваться к тишине в предрассветном часу, когда весело и громко начинают петь птицы. Им вторят эхом сады и сонные стены домов. Особенно в знойное лето, когда прислушиваешься к далекому стону удода, одновременно глядя, затупив взоры на бродячий рой белых безобидных бабочек. В голосах птиц есть какая-то особенная печаль. Внимая голосу далекой кукушки, или далекому стуку дятла, который доносится из ивовых и тополиных рощ, человеку невольно хочется плакать. Глядя на поля и цветущие луга и слушая песни птиц в садах, в тополиных рощах, начинаешь ещё сильнее любить свою Родину - солнечный Узбекистан! - со вздохом подумал Далаказан.
  
   Такими мыслями Далаказан пришел с шкаф -школой за плечами и ведя за собой своих учеников на край поля, где пахал одинокий тракторист. Бульдозер возвращался обратно с другого конца поля. Когда бульдозер 'Алтай' желтого света остановился, из кабины спрыгнул низкорослый пузатый человек, почти без шеи, в кирзовых сапогах, с очень серьезным лицом. Он заглушил мотор и стал чистить борону от стеблей хлопчатника и осматривать двигатель с карбюратором.
  
   - Здравствуйте, господин тракторист! - сказал Далаказан, с почтением обращаясь к низкорослому трактористу. Тот, не отрываясь от работы, оглянулся в сторону Далаказана и хмуро сплюнул сквозь зубы. Его плевок вылетел словно яд, который слетает с языка кобры в далекой Хиндустане.
  
   - Ты чё, мужик, крыша, что ли, поехала у тебя? Какой я тебе господин? Или издеваешься надо мной? Ну, ну, продолжай, коли тебе жить надоело. Сделаю дырочку в твоём пустом черепе, с помощью вот этого инструмента - сказал низкорослый пузатый и хмурый тракторист, вытаскивая из голенища сапога большой гаечный ключ.
  
   - Простите, мы перепутали вас с одним человеком - сказал Далаказан, извиняясь.
  
   - Что-о, перепутали с человеком? А я что, по-твоему, зверь что ли? Ты сперва на себя посмотри, дурак с огромеым шкафом на спине! Сейчас как дам по твоей роже этим ключом, и рот твой соединится с ушами! Я не господин, а товарищ Пахтаплан! В советские время я был победителем социалистического соревнования! Если бы не развал СССР, я бы получил орден Ленина! А ты кто такой, чтобы смеяться надо мной, а?! Кто вообще дал тебе права?! - сказал сердитый тракторист.
  
   - Ты, чего себе позволяешь, а, чувак?! Крутой, что ли?! Дырку, говоришь, сделаешь в моем черепе? Ха, твоё время ушло! Сейчас мы живем в независимом Узбекистане! Хорошо, что развалился твой СССР, и ты не успел получить ордена Ленина! Говоришь СССР, Ленин! СССР же был гигантской тюрьмой народов! Не было никакой свободы! Религиозников отправляли рубить лес в болотах Сибири, кормить своей кровью комаров и они не возвращались домой. Либо утопали в болоте, либо замерзали словно мамонты в холодных бараках в суровую сибирскую зиму. Твои соратники и кумиры превращали мечети, синагоги, храмы и церкви в овощехранилища и разводили костры из священных и исторических книг, которые горели месяцами! Люди, которые стали безбожниками, всю жизнь работали, словно запрограммированные роботы, как рабы и рабыни, живя в коммунальных квартирах, получая мизерную зарплату! Многие, не дожив до пенсионного возраста, умирали, потеряв здоровье! Остальные пенсионеры получали пенсии, которых хватало только на бесполезные таблетки! Твои коммуняги построили общий котел и, раздав другим братским народам чайные ложки, смастерили себе гигантские черпаки! А люди толпами стояли у дверей магазинов в очереди, чтобы купить буханку хлеба и бутылку кефира! А сейчас эвон, как живут люди! Богатые свободные! Умеешь делать бизнес, пожалуйста, делай деньги честным путем, хоть миллиард долларов в месяц, и никто тебя за это не посадит в тюрьму, и не расстреляет! - сказал Далаказан.
  
   - Aх ты буржуй несчастный! Ты лучше открой свои глаза пошире и посмотри, что творится вокруг! Народы которые в Советские времена жили дружно, как члены одной семьи, сейчас зверски убивают друг друга! А эти религиозники твои превратились в террористы и взрывают себя в многолюдных местах даже в храмах и в мечетях! Взрывают бомбы, начиненные болтами, гвоздями и гайками, убивая сотни ни в чем не повинных людей на базарах и в метро! Убивают детей, беременных женщин, воюют оставляя за собой руины, гора трупов, превращая в пепел красивые города, построенные веками! Уничтожают школы, давая в руки детям автомата Калашникова, обучая их стрелять из гранатометов и изготавливать бомбы кустарным способом! Как воруют народные деньги твои богачи, которых ты боготворишь! А не твоя ли лженезависимая республика стала гигантской тюрьмой?! Вон сколько ни в чем не повинных молодых людей гниют заживо в концентрационных лагерях твоей независимой страны, и сотни из которых умирают в карцере, где их убивают под адскими пытками и издевательствами! Половина населения страны стали рабами-гастарбайтерами в соседних странах, и многие из них возвращаются домой в гробах! Если твоя республика такова, как ты себе представляешь и восхваляешь, то пусть она обеспечит свой народ работой в своей стране! Сейчас люди стали бояться поехать куда-нибудь в соседние страны, не то, что там на курорт или в санаторий, а просто так или по делам. Потому что их там убивают бритоголовые националисты - фашисты, расисты или религиозные фанаты! Сейчас получить визу труднее пыток ада! А в советские времена народы двигались совершенно свободно и безопасно по огромной территории безо всякой визы, только с одним паспортом! Тогда армяне с азербайджанцами жили, словно родные, в мире и согласии! Грузины, абхазцы, осетины были едины! Чеченцы, грузины, украинцы и русские не враждовали между собой! Тогда таджики узбеки, туркмены, киргизы, казахи, татары, русские и другие народы не знали, что такое национализм, сепаратизм, фашизм и религиозный фанатизм! Странно! Жуликов, которые незаконно приватизировав рудники и крупные компании, воруют народные деньги в колоссальном размере, не платя при этом ни копейки государству, ты считаешь богатыми и честными людьми?! Желтая пресса с царской цензурой и репрессии различного рода - это, по-твоему, свобода?! Я плевал на такую свободу и на жуликов, которых ты называешь честными богачами?! И тьфу на тебя тоже! - сказал тракторист Пахтаплан.
  
   - Иди ты знаешь куда, коммуняга ты красная! Если бы твой Ленин со своим Сталиным не разделили республики, создав специальную провокационную географическую карту так, чтобы у этих дружеских народов, в случае раскола, сразу возникли территориальные проблемы и споры, перерастающие в конфликты, и чтобы они не смогли объединиться, то эти народы никогда бы не подняли руку друг на друга. Это вы, коммуняги, виноваты во всем! Ещё говоришь, плевал... Да я тебя... - сказал Далаказан и бросился на толстого и низкорослого тракториста.
  
   Тракторист, успев отскочить назад, начал проворно укреплять оборону, приняв позу каратиста, с гаечным ключом в руке, который он вынул из голенища своего кирзового сапога.
  
   - Ну, иди сюда, буржуй тыквоголовый! Стукнув тебя этим ключом пара раз по башке, я украшу солидной шишкой твою безмозглую независимую голову, и тогда ты, может быть, начнёшь, наконец, соображать! - сказал низкорослый и пузатый тракторист Пахтаплан.
  
   Стараясь их разнять, ученик -отличник, низкорослый милиционер с лысой головой со школьным ранцем на плечах кричал:
  
   - Учитель, господин иракторист, остановитесь! Не надо драться!..
  
   Но мужики дрались, бросаясь друг на друга, как народы после развала СССР. Далаказан знал несколько приемов рукопашного боя, и неожиданно, схватив за руки тракториста Пахтаплана, ловко заломил их за спину и нанес ему удар коленом в лицо. Нос тракториста Пахтаплана разбился, и из него хлынула кровь. Но тут раздался глухой стук, и Далаказан, схватившись руками за голову, сначала стал на колени, потом упал на землю. Он лежал без сознания, а вся голова его была в крови. Ученики испугалась и, нагнувшись над Далаказаном, стали приводить его в чувство.
   Тут Далаказан пришел в себя, словно боксер после глубокого нокаута, и спросил:
   - Где я?
   - Мы на поле, Таппикасода! Вставайте, дорогой учитель, вставайте! - сказал ученик -отличник, низкорослый милиционер с лысой головой со школьным ранцем на плечах .
   Далаказан, опираясь на низкорослому милиционеру с лысой головой со школьным ранцем на плечах , поднялся и стал уходить, как раненый воин, который покидает линию огня на поле боя в сопровождении санитарки. Нервный тракторист Пахтаплан, резко нажав на газ, развернул свой трактор 'Алтай' желтого цвета в сторону Далаказана, и, словно вражеский танкист, который намерен затоптать наших в грязь, стал наезжать на Далаказана. Трактор рывком двинулся вперед, и Далаказан и его ученики еле спаслись, отскочив в сторону. А тракторист Пахтаплан рухнул вместе со своим бульдозером в глубокий овраг. Трактор, перевернувшись, долго катился вниз, поднимая пыль, словно огромный железный сундук. Когда пыль развеялась, Далаказан и его ученики увидели злого, пузатого тракториста Пахтаплана, который чудом остался в живых.
  
  
  
   Глава 28
   Гуманитарная помощь
  
  
  
  
   Зимой деревня "Таппикасод" утихает под снегом так, что в тишине даже можно услышать надрывный визг сухой травы, торчащей из-под снега, которая плачет на ветру. Заснеженные косогоры поля и луга, как медведи погружаются в зимний сон.Вот уже несколько дней подряд в Таппикасоде идет обильный снег. От тяжести снега ветви деревьев склонились к земле. Низкие хижины и лачуги деревни до самой крыши утопаясь в снегу, глядят из под снежной шапки вдаль. Снежные хлопья то коса летят, то кружатся как гигантский рой белых безобидных бабочек. Учитель птичьего языка и литературы Далаказан Оса ибн Коса чистит снег с помощью деревянной снегоуборочной лопаты вокруг шкаф -школы, словно дворник гастарбайтер в далекой России. - Ндаа, мудрые перелетные птицы не зря улетают на юг. Дай Бог, чтобы не замерзли мои бедные ученики словно мамонты в ледниковом периуде.Были бы у меня и у моих учеников крылья, мы бы тоже улетели вслед за журавлями в теплые края - подумал, Далаказан, все работая без руковицы, в полосатой пижаме, босиком, грея свои озябшие руки дыханием. Тут он увидел женщину сквозь снежные хлопья и замер на миг, прислоняясь к черенку снегоуборочной лопаты. Женщина шла, спотыкаясь в глубоком снегу в сторону шкаф -школы учителя Далаказана, волоча за собой сани с грузом. Узнав Хургульдивана, Далаказан побежал, к ней на встречу, утопая в снегу.
   -О, госпожа Хургульдиван! Что вы тут делаете?! Вокруг заснеженные и безлюдные поля! Говорят, волки появились в наших краях!Или вы заблудились?! - сказал Далаказан.
   -Да, нет, господин учитель, я иду к вам. Несу гуманитарный груз, кизяки, немнога дров, буржуйку, хлеб и зимные одежды для вас. Дай, думаю отнесу все это господину учителю, который ходит босиком в одной полосатой пижаме зимой.В вашей холодной шкаф -школе тяжело наверно, учиться вашем ученикам, даже если они сидят в бушлатах и в шапках во время уроков - сказала Хургульдиван, вытаскивая из мешка ватных брюков, телогрейку с валенками, старую заячую шапку - ушанку и руковицы.
   -Ну -ка, наденьте все это господин учитель.А то простудитесь.Вы не думаете о том, что эти одежды моего мужа? Нет, я их купила на барахолке, специально для вас - пояснила Хургульдиван.
   -Спасибо, госпожа Хургульдиван!Вы очень добры!Я даже не знаю, как вас поблагодарить -сказал Далаказан и надел зимние одежды.
   -Ну вот, это другое дело! - сказала Хургульдиван, глядя на зимние одежды Далаказана, радостно улыбаясь.После этого они приволокли сани с гуманитарным грузом совместными усилиями в шкаф школу и начали разгружать.
   Увидев буржуйку с мешком кизяка, ученики преподавателя господина Далаказана Осы ибн Косы, обрадовались как никогда, словно счастливые дети, которые получили подарки от самого Деда Мороза в новогоднюю ночь.Особенно, когда запылал огонь в буржуйке.Они окружили его и начали греться.
   -Оооо, Ташкент! - проговорил с наслаждением ученик -отличник пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем за плечами. Далаказан от радости даже станцевал, топая валенками и громко крича:
   -Жить -жить - житталалалу -лалула! Жить -жить - житталалалу -лалула!
   После скудной трапезы Хургульдиван ушла обратно домой, волоча за собой пустые сани, вновь и вновь прощаясь с профессором Далаказаном и его учениками.
   -Госпожа Хургульдиван, я провожу вас домой! - крикнул Далаказан.
   -Нет, не надо, господин учитель! - сказала Хургульдиван, шагая по скрипучему снегу.
   -Ну, как знаете... Только будьте осторожны! - махал ей руковицей Далаказан.
   Ученики со своим учителем долго стояли, глядя вслед за Хургульдиваном, которая отдалялась все дальше и дальше, исчезая за снежными хлопьями. После уроков ученики ушли по домам, попрощаясь Далаказаном до понедельника.Учитель птичьего языка снова остался один в шкаф -школе, где он до полуночи сидел у керосиновой лампе, проверяя тетради своих учеников, где они написали сочинения и диктанты по теме "Употребляемые ударения и глаголы в трели снегирей и свиристелей". Потом лег на матрас, набитый сухими листьями деревьев, но долго не мог уснуть, думая о доброй женщине по имени Хургульдиван.
   - Какая хорошая женщина!Не то что, моя бывшая Садокат, которая изменила мне. Она заботится не только обо мне, но и о моих учениках тоже... Странно, а почему я последное время стал думать только о ней? Неужели я влюбился в нее? Боже мой, как мне хочется быть рядом с ней! Оказывается еще есть хорошые женщины на этом свете... Нет, я завтра же пойду, чтобы просить руку и сердце этой предпримчивой женщины, которая предлагает новую уникальную идею, как модернизировать, переоборудовать мою универсальную шкаф - школу, установив ему колесы от телеги, чтобы во время летных каникул превратить его в кизякауборочный комбайн. И я уверен в том, что ее дети, которые растут без отца, тоже со временом постепенно привыкают ко мне, как глаза человека к темноте.Хургульдивану нужен сильный, преданный мужик, как я. Все, я буду жениться на ней.Это дело нельзя отложить. Прощай, одиночества! - подумал Далаказан.
   Такими мыслями он долго лежал, внимая вьюге и незаметно уснул.К утру утихла метель. Далаказан вышел из своей однокомнатной шкаф - квартиры, с трудом открыв дверь, из-за навалившего снега. Дышал свежим воздухом, умылся снегом в аккурат, с восторгом глядя на снегом занесенные поля и луга.Плотно позавтракал, поев пушистого снега и как бы делая утренюю зарядку, бежал туда - сюда, громко крича:
   - Жить -жить - житталалалу -лалула! Жить -жить - житталалалу -лалула!
   Ему эхом вторила утренняя безлюдная тишина заснеженных полей Таппикасода. После этих процедур, Далаказан оделся потеплее и взвалив свой шкаф на спину, пошел в сторону деревни, чтобы просить руки и сердце Хургульдивана. Он шагал с трудом, утопаясь в глубоком снегу, по колено, иногда и по пояс.Идя по замерзшей реке "Кашкалдак", Далаказан упал и чуть не сломал себе ногу.Он стремительно шел и думал только о Хургульдиване, которая влюбилась в него с первого взгляда. Но, когда он пришел в деревню, там у калитки Хургульдивана увидел врачей, милиционеров и кинологов с немецкими овчарками и замер от удивления.
   Тут прибежал ученик отличник, пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем на спине и бросился в обятия своего учителя Далаказана Осы ибн Косы.
   -Что случилось, ученик отличник, пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем за спиной?!Почему вы плачете?! - забеспокоился Далаказан.
   -О, учитель, заглянула беда в нашу шкаф -школу! О какое горе, какое горе, Господи! -плакал ученик отличник, пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем на спине, ударив себя в грудь.
   -Какая беда?! Какое горе?! - удивился еще сильнее Далаказан.
   -Тетю Хургульдивана убили гады!По словам очевидцев она отчаянно боролась с грабителями, которые хотели украсть у нее запас кизяка.Но кто то из грабителей нанес ей по голове удары тупым предметом и она умерла от потери кровы.Ее детей отдали в детский дом.Вот такие дела, уголовные, господин учитель! - рыдал ученик отличник, пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем на спине в свою офицерскую шапку из каракуля серого цвета.
   Услышав это, Далаказан обессиленно падал на колени и усердно начал плакать, причитая на птичьем языке.
  
  
   Глава 29
   Зазабузамазаев Вожакторбаказа
  
  
  
   Далаказан шел, спотыкаясь в снегу, со своим шкафом на спине, в сторону кладбище.Шел за ним по пятам и ученик -отличник, пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем за спиной.На макушках заснеженных тополей сидели сотни ворон, которые открывая свои клювы до отказа, каркали изо всех сил, нарушая кладбещенскую тишину.Учитель птичьего языка и его ученик -отличник, пузатый милиционер с лысой головой, со школьным ранцем на плечах четко понимали каждое слово каркающих ворон, но молча продожали идти, делая вид, что они по птичьему языку не бильмес.Один из ворон говорил: - Каррр!Каррр и Каррр - дикаррр! Глянь, какие тупые, некльтурные существа эти двуногие! Идут на кладбище с огромным шкафом и школьным ранцем на спине!Хорошо, что у них нет крылья, как у нас! А то они давно истребили бы всех птиц, сделав из нас табака и сьели бы с чесноком! Каррр! Я знаю одного двуногого, по имени Икар и он попытался лететь, сделав себе огромные крылья вместе со своим оцом Дедалем, который предупредил своего сына о том, что опасно лететь слишком близко к солнцу, то есть расплавится воск и он лишится крылья.А этот Икар не послушал своего отца, летя все выше и выше, ближе к солнце, в результате его крылья отвалились.С тех пор эти злые двуногие -неудачники летят на самолетах, на вертолетах и на реактивных военных бомбардировщиках, бомбя друг друга, ни в чем не повинных своих сародичей, своих детей, сравнивая красивые города с землей! Мала того, они загрязняют экологическую систему нашей планеты, своими дымящими заводами, тайно захоронив ядерные отходы в лесах, в морях и океанах.Говорят есть могильники ядерных отходов и в космосе! Это еще цветочки. Эти злые некрылатые существа год за годом развивают все новые и новые ядерные программы, разрабатывая межконтинентальных крылатых ракет с носителями ядерного заряда, которые ждут своего часа в шахтах.Они превратили планету в пороховую бочку!Если взорвется планете, где мы будем жить? Вот что меня больше всего беспокоит!Ведь, нет поблизости другой планеты, где можно жить! - каркала ворона, качаясь на тонкой ветке тополя, как на качели.
   -Каррр! Каррр! - каркали другие вороны, настежь открывая свои клювы, подтверждая ее слова и с укором глядя на двуногие сушества с огромным шкафом и со школным ранцем на спине.
   Услышав слова той вороны учителю Длаказану и его ученику -отличнику, пузатому милиционеру с лысой головой со школьным ранцем на спине стало тыдно за человечества.Такими чувствами они подошли к мигиле Хургульдивана, которая оставила после себя добрую светлую память.Они почтили память доброй женщины минутой молчания, скорбно склоняя головы, сняв свои шапки ушанки.
   -Ну, здравствуйте, госпожа Хургульдиван.Вот мы пришли вас навестить.Жаль, что я не писал вам ответное письмо и не успел попросить у вас руки и сердца.Опаздал, на часок, на денек, нет, на целое вечность!Когда я пришел, я увидел у ваших ворот оперативников и кинологов со служебными собаками.Оказывается вы не умерли, а погибли, героически защищая свой запас кизяка на зиму, который дороже золота для народа, у которого нет газа и угля.Может вы не поверите на мои слова, но я хотел пожениться на вас и жить счастливой, беззаботной жизнью в моей однокомнатной шкаф -квартире до глубокой старости. Хотел открыть с вами бизнес на торговле кизяком, превратив в кизякауборочный комбайн с бункером свой шкаф - школу во время летних каникул, установив ему гусеницы от бульдозера и мотор от мотоцикла.Даже планировал, смонтировать винт вертолета на шкаф и полететь с вами над хлопковыми полями и лугами родного Таппикасода. Лететь туда, куда глаза глядят. Ну, видимо не судьба.
   Хургульдиван, не волнуйтесь, ваши дети растут в детском доме.Я хотел усыновить и удочерить их, взяв его под опеку, но руководство детского дома не разрешили, мотивируя это тем, что я не могу их воспитовать в своей шкаф -школе, где нет достаточное условия жизни, чтобы воспитать ребенка.Они даже не пустили меня на порог детского дома.
   -Нельзя войти в это учреждение с сомнительным шкафом на спине! Не то мне придется вызвать полицию! - говорить охранник.А я законопослушный гражданин своей страны.Не стал с ними спорить и ушел.Вчера мне снился странный сон.Во сне мой шкаф принял форму летающей тарелки и я полетел безмолвно по просторам солнечных систем нашей вселенной, сквозь звезд, сквозь метеорит и комет, радостно крича:
   - Жить -жить -житталалалу -лалула! Жить -жить -житталалалу -лалула!
   Смотрю на космической остановке один мужик в скафандре остановаливает меня космостопом, поднимая безимянный палец своей руки вверх.Я остановил свой неопознанный летательный агрегат и человек с увесиситым рюкзаком на спине залез в кабину.Поздоровались.Он оказался земляком, то есть он тоже из планеты Земля.
   -Ну, будем знакомы.Меня Далаказаном зовут.Работаю космическим извозчиком, то есть занимаюсь извозом пассажиров на соседные планеты.На "Марс", на "Сатурн", на "Юпитер" и на "Венеру". Сам являюсь учителем птичьего языка и литературы.Сейчась, види те - ли, власти очень мало платят учителям, поэтому я по субботам и воскресеням таксую, чтобы как - то зарабатывать на хлеб, чтобы не умереть с голоду во время уроков, испугая до смерти своих бедных учеников - сказал я.
   - Рад с вами познакомиться.А я Зазабузамазаев Вожакторбаказа - ответил попутчик.
   - Куда путь держим, столь поздный час, господин Зазабузамазаев Вожакторбаказа? -спрашиваю я его, плавно взлетая.
   - Лечу на планету "Алмаз" - ответил Зазабузамазаев Вожакторбаказа.
   - А, вы гастарбайтер? За зароботками летите что ли туда? - задаю я вопрос, бросая беглый взгляд, продолжая рулить летающей шкаф - тарелкой сквозь метеорит.
   - Да нет, я скромный бизнесмен и торгую там грунтом.Меняю его на алмаз - отвечает Зазабузамазаев Вожакторбаказа, спокойно.
   -Понятно. Вы продаете его космическим эмигрантам, которые плачут в огромный клетчатый дырявый носовой платок, увидев грунт своей родной планеты, где они когда то родились - продолжаю я беседу.
   -Нет, не угодали.Я торгую грунтом нашей земли на космическом оптовом рынке, тоннами.На планете "Алмаз" грунт нашей земли точно такой же материал, как у нас золото и бриллианты. Да, да, не удивляйтесь господин учитель птичьего языка и литературы! Мой груз отправлен на багажнике частного космобуса.Я летел за ним на своем летательном агрегате, но ксожелению попал в космокатострофу, и моя летающая тарелка сломалась.Слава Богу, что сам чудом остался живым - сказал торговец землей Зазабузамазаев Вожакторбаказа.
   Услышав такое, я замер на миг от удивления и чуть не врезался в гигантскую комету.
   - Ах, вот почему беспокоятся наши бедные учёные, говоря по поющему ящику о том, что наша планета день за днем становится все меньше и меньше.Негде сеять семена пшеницыи и развивать животноводства.А это вас не волнует? - спрашиваю снова.
   -Нет, господин Далаказан. Потому что я простой предприниматель.Этот вопрос для армии крупных бизнесменов, которые веками торгуют грунтом нашей родной планеты, меняя их тоннами на алмазы.Пускай уменшается наша планета.Мне всеравно. Как говорится - после меня хоть потоп -оветил предприниматель Зазабузамазаев Вожакторбаказа.
   - Ах ты, гнида по имени Зазабузамазаев Вожакторбаказа! Тебе всеравно да!Ты же там родился, вырос! Я убю тебя, бля, задушив своими собственными руками! -крикнул я, бросаясь, как сердитый волк на Зазабузамазаева Вожакторбаказа и завязался между нами драка.В результате я потерял контроль над неопознанном летаюшим шкафом.Мой летательный аппарат упал на песчаную равнину какой то планеты... Хорошо, что все это происходило не на яву, а во сне...
   Вот такие дела, госпожа Хургульдиван - сказал Далаказан, надевая свою шапку -ушанку на свою голову.Потом прощаясь вновь и вновь вышел из кладбище.За ним следовал ученик - отличник пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем за спиной.
  
  
  
   Глава 30
   Теракт в дупле Тутового дерева
  
  
  
   Хорухазонов Пахтасезон проснулся на рассвете под звуки песни, которую пела его жена Сарвигульнаргис. Она исполняла арию "Отмагай тонг" из оперы "Тахир и Зухра", глядя на сонные звезды через проем в дупле тутового дерева.Хорухазонов Пахтасезон лежал, зарывшись в клеверное сено, и не двигался. Он не хотел, чтобы Сарвигульнаргис перестала петь, услышав в тишине шорох засушенного клевера и скрип самодельной деревянной кровати. Но тут песню Сарвигульнаргис прервал проснувшийся приемный сын Хорухазонова Пахтасезона Маторкардон, который обратился к матери со словами:
   - Мама, я же говорил тебе, что петь песни - это грех. Особенно, когда поют женщины. Так считает наш учитель эмир Нигаман ибн Абдульрахман абу Абдульгафур. Вместо того, чтобы петь песни, Ты должна молиться Всемогущему.
   Сарвигульнаргис перестала петь.
   - Нет, мама, ты не слушай этого вовчика! Ты продолжай петь, а я саккомпанирую тебе на моём пионерском барабане, который подарил мне наш вождь товарищ Чиллашур Гётебет Чульташувуч- сказал Буджуркардон и начал выбивать дробь на барабане.
   - Ну, что это такое, Господи! Дурдом какой-то. Если дело пойдет такими темпами, эти сволочи скоро запретят нам не только петь, но и дышать... - пробормотал недовольно Хорухазонов Пахтасезон.
   Моторкардон вышел из дупла и стал умываться у арыка.
   - Мама, пой, и не обращай внимания на этого фаната. В нашей вере вовсе не запрещают петь. Когда мы тайно ходим с моим учителем батюшкой Гуддаводжитходжем в церковь, там при свечах дьяконы поют псалмы из Библии, словно ангелы небесные, и, ничего, - все довольны и рады. Батюшка даже обещает подарить мне небольшой колокол из чугуна, и я намерен повесить его на наше тутовое дерево. Вот тогда Вы каждое утро будете просыпаться под звон колокола: "Кланг! Кланг! Кланг! Кланг!" - сказал Чотиркардон.
   Отчим, мама, вы не слушайте этих фанатов! Если сейчас же не перестанете слушать этих религиозных экстремистов, то я просто буду вынужден бить в свой барабан, невзирая на диктаторский запрет! - пригрозил Буджуркардон.
   После этих слов руки Хорухазонов Пахтасезон сами потянулись к кирзовому сапогу без подошви и он, крепко ухватившись за голенище, швырнул сапог в Буджуркардон. Сарвигульнаргис заплакала:
   - Да, что же вы так а?! В кого вы превратились?! Один запрещает мне петь, другой - поощряет меня! Почему вы такие недружные?! Как я радовалась, когда вы родились! Думала, что когда вырастите, вы станете достойными гражданами нашей страны. А вы превратились агрессивно настроенных полурелигиозников и перестали посещать школу! Боюсь, что скоро вы запретите своему отчему даже писать! - рыдала она.
   - Нет, мам, пусть отчим пишет на здоровье свои романы, но я лично запрещаю ему пить рисоваую водку и есть сало! Хочу, чтобы он тоже молился Богу пять раз в день! - сказал Маторкардон, надевая белую чалму.
   - Нет, никогда! Слышишь, никогда! Я - свободный писатель, и никто не имеет права мешать мне! Я не люблю, когда меня заставляют что-либо делать! Я без рисоваую водку как акваланг без кислорода на дне Тихого океана, понял, ты, гад?! Учти, сволочь, если еще хоть раз упрекнешь мать или меня, то тебе конец! Мы сдадим тебя властям, и они без суда и следствия отправят тебя в концентрационный лагерь "Жаслык"! Оттуда вернешься в герметичном гробу, без ногтей на руках и ногах! Мы закапаем тебя с радостью, покрыв твое тело известняком, чтобы оно быстрее разложилось! - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   Но Маторкардон не хотел даже слушать слова отчима. Он стал произносить азан во весь голос, стоя на краю шолипаи, в зеркальных водах которого отражались звезды.
   На чердаке дупла тутового дерева Чотиркардон тоже начал молиться, запевая псалмы от матфея, и широко крестился, глядя в образа, которые он повесил на стене.Звенел колокол, повешанный на тутовое дерево:
   Кланг! Кланг! Кланг! Кланг!
   Хорухазонов Пахтасезон налил в консервноую банку рисоваую водку, чтобы выпить и успокоить расшатанные нервы. Но тут Буджуркардон начал стучать на пионерском барабане, мешая своим братьям, которые молились каждый по-своему своему Богу. Хорухазонов Пахтасезон залпом выпил налитую в консервную банку рисоваую водку и босиком вышел из дупла. Быстро подойдя к своему приемному сыну Буджуркардона, он отобрал у него барабан и намотал ремешок барабана на руку. Потом с размахом ударил музыкальный инструмент о ствол дерева так, что барабан расплющился, приняв смешную форму.
   Между тем, начало рассветать и небо над горизонтом стало слегка желтеть, словно охра. Со стороны деревни Яккатут послышались переклички утренних петухов.
   - Ну, отчим, погодите! Вот придет октябрь месяц, и мы своими друзьями по пионерской организации во главе с нашим вождём товарищем Чиллашуром Чульташевым поднимем восстание и возьмем дупло тутового дерева штурмом! Честное пионерское! Вот тогда вы здорово заплатите за порванный свяшенный барабан нашего отряда! Мы отправим вас товарным поездом в архипелаг Гулаг как врага народа! - сказал Буджуркардон.
   После этого семейного скандала писатель Хорухазонов Пахтасезон никак немог сосредаточится и писать что либо. К вечеру он изрядно выпив рисовую водку, уснул в дупле. Хорухазонову Пахтасезону снился странный сон.Во сне за его спиной выросли огромные крылья и он мерно махая ими полетел.Он летел долго, куражась как огромный орел над горными ущелиями, над холмистыми лесами, над косогорами и над просторами морей и океанов.Летел над хлопковыми полями, где Таппикасодчане собирали хлопок вручную.Они смотрели на него из под ладони своих рук и восхищались его свободным полетом...
   Тут Хорухазонов Пахтасезон проснулся от шума и пронзительного крика.-Дадаси!Пожар! Проснитесь! Горим! -кричала его жена Сарвигульнаргис, задыхаясь от едкого дыма, кашляя, плача и дрожа от страха, стараясь разбудить своего спящего мужа.Тройняжки давно успели эвакуироваться. Хорухазонов Пахтасезон в ужасе выскакивая с постели, выбежал на улицу вслед за своей женой, тоже задыхаясь от горького дыма.
   Выходя на улицу он невольно вспомнил о рукописей своих произведений:
   - Рукописи! Рукописи горят! Там мои произведения! - кричал Хорухазонов Пахтасезон.
   Сарвигульнаргис громко плакала:
   - Пусть горят эти рукописи! Слава Богу, что сами остались в живых! - проговорила она сквозь слезы.
   Но она не смогла остановить упрямого писателя Хорухазонова Пахтасезона и он обратно бросился в горяшее дупло тутового дерево, чтобы спасти бесценные рукописей своих произведений.
   -Вайдааад! Людииии! Помогите, хоть кто нибудь!.. Чего вы стоите, окаянные!Бегите, несите воду и позвоните в пожарную команду! Ваш отчим горит! - кричала она.
   Через несколько минут Хорухазонов Пахтасезон выбежал из горящего дупла тутового дерево с рукописью своих произведений, свёрнутые в трубки. Его одежды горели. Сарвигульнаргись бросилась на горящего своего мужа и потушила огонь.В это время писатель Хорухазонов Пахтасезон лежал без сознания, еле дыша. Его покрытые копотом лица, руки и ноги напоминали обугленного бревна.
   -Людии! Позвоните скорую! Мой муж умерает! -кричала в панике Сарвигулнаргис, обнимая своего мужа и рыдала:
   -О любимый! Не умерай, пожалуйста! Я люблю тебя и не могу жить без тебя в этом жестоком, безжаслостном мире! - плакала она.
   И на ее удивления Хорухазонов Пахтасезон заговорил:
   - Не плачь, любимая... Я не дурак, чтобы покинуть тебя в трудные дни нашей жизни... Как хорошо, что я спас рукописи от огня. Вот они у меня... Правильно сказал Михаил Булгаков о том, что рукописи не горят - сказал он, стараясь улыбаться.
   Услышав его слова, Сарвигульнаргис зарыдала от радости.
   - Слава тебе, Господи, что не отнял у меня моего любимого! Мой писатель живой! - плакала она обнимая полуобгорелое тело своего мужа.
   К этому врмени уже столпилась толпа зеваков и глядела с интересом на обгоревшего писателя и сгорающего тутовое дерево.
   Погорельцы остались без крова, без денег, без документов и одежды, словно человечество после термоядерной войны.
   Приемные сыновья Хорухазонов Пахтасезона стояли, опустив головы, виновато глядя в землю, словно уличные фонари в ночной снежной метели.
  
  
  
   Глава 31
   Предсмертное завещание писателя Хорухазонова Пахтасезона
  
  
   Сарвигульнаргись и ее дети долго ждали приезда скорой помощи, но она к сожелению не приехала, мотивируя это нехваткой бензина.Тут они увидели Далаказана, которые бежал босиком в их сторону через косогоры со своим шкафом на плечах, в полосатой пижаме, громко крича:
   -Жить - жить - житталалалу - лалула! Жить - жить - житталалалу - лалула!
   Далаказан подбежав к тутовому дерева, которое сгорела до тла, поставил свою шкаф и подошел к писателью Хорухазонову Пахтасезону с сочувствием и сказал: -О, великий писатель господин Хорухазонов Пахтасезон, мне вас очень жаль.Но вы сильно не горюйте, все будет хорошо.Я сейчас отвезу вас в больницу и врачи окажут вам первую медицинскую помощь.
   -Спасибо вам огромное, учитель Далаказан - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
   -Не за что, господин писатель Хорухазонов Пахтасезон! Вы только потерпите и держитесь! Я твердо уверен в том, что вы будете жить еще долго и напишите кучо своих коронных произведений. Как говорится, все еще впереди! - сказал Далаказан и приказал двоим своим ученикам, чобы они осторожно подняли полуобгоревшего писателя Хорухазонова Пахтасезона и бережно положили в шкаф -карету. Сарвигульнаргис поблагодарила Далаказана, плача и роняя слезы.
   После того, как лучшие ученики Далаказана и члены семьи писателя Хорухазонова Пахтасезона залезли в шкаф -карету, Далаказан плотно закрыл двери шкафа на засов и побежал по косогорам в сторону Больницы, громко крича:
   -Жить - жить - житталалалу - лалула! Жить - жить - житталалалу - лалула!
   Чтобы побыстрее отвезти писателя Хорухазонова Пахтасезона в больницу, Далаказану пришлось пересечь ржаное поле и перейти переправы реки "Кашкалдак" вброд. Но по дороге он наступил на осколок разбитой стеклянной бутылки и присел, прихрамывая от жуткой боли. Потом с трудом вынул острую стеклянную осколку с ноги, с гримасой на лице из-за острой боли. Из раны сочилась кровь. Несмотря на это, Далаказан продолжал идти, ковыляя и прихрамывая, как собака на трех ногах, пересекая ржаное поле, над которым пели жаворонки, как бы беседуя с Далаказаном на птичьем языке.Но у доктора Далаказана сейчас не было времени, чтобы вступить с ними в общение. А за шкаф - каретой беззаботно летели роем белые, безобидные бабочки.При переправе вброд, Далаказана чуть не снесло потоком с его шкаф -каретой.Наконец он добрался до больницы и врачи начали оказать первую медицинскую помощь писателю Хорухазонову Пахтасезону, который получил многочисленные ожоги при пожаре, вспыхнувшем в дупле тутового дерево. Хорухазонова Пахтасезона перебинтовали с головы до ног и он лежал в реанимационной палате, словно мумий Фараона Эхнатона в гробнице египедских пирамид. Писатель Хорухазонов Пахтасезон просил, чтобы пустили к нему Сарвигульнаргис и доктора Далаказана, чтобы он мог попращаться с близкими и друзьями.После чего Сарвигульнаргис с Далаказаном зашли в палату и Хорухазонов Пахтасезон, отдал Далаказану рукопись своего романа, который он написал в жанре "фантастика" под названием "Находка".
   - Господин Далаказан, если что-то случится со мной, прощу сохранить эта рукопись и передать писателям и литератураведам на рассмотрение. Я уверен, что роман этот понравится не только им, но и всему человчеству.После того, как издадут этот роман, пускай они отдадут половину выделенного гонорара моей маме Купайсин, которая живет в доме перестарелых, а остальной части гонорара принадлежит моей жене Сарвигульнаргис -сказал он, тяжело дыша. Сарвигульнаргис горько заплакала. - Что вы говорите, дадаси?! Не пугайте меня, пожалуйста! Ненадо мне гонорары! Не умерайте, оставляя меня одной в бескрайной пустыне разлуки.Прощу вас, держитесь изо всех сил!Если вы умрете, то я тоже долго не проживу на этом свете!Потому что жить в этом мире без вас, для меня бессмысленно! Не умирайте, милый мой... - рыдала она, целуя руки писателя Хорухазонова Пахтасезона.
   -Не плачь, моя несравненная, не плачь.Ты должна жить ради наших детей, чтобы их воспитывать и поставить на ноги.Я люблю тебя, Сарвигулнаргис.Даже на том свете!Я верю, что ты найдешь новое тутовое дерево, в дупле которого можно жить. Теперь прошу тебя, чтобы ты исполнила мою последную просьбу.Спой, любимая для меня на последок арию "Отмагай тонг" из оперы "Тахир и Зухра" -сказал Хорухазонов Пахтасезон, поглаживая волосы своей жены.
   -О, дададжониси (отец моих детей) как же я могу петь, когда вы лежите, корчас от невыносимой боли!.. -сказала Сарвигульнаргис.
   -Пой, любимая - настаивал Хорухазонов Пахтасезон, сомкнув свои глаза с обгоревшими ресницами.
   После этого Сарвигульнаргису не оставалось ничего, кроме как выполнить последную просьбу своего мужа, то есть петь. Она начала петь. Когда она допела арию "Отмагай тонг" писатель Хорухазонов Пахтасезон скончался. Он умер тихо, не жалуясь ни на что под песней своей лубимой жены.Сарвигульнаргись долго рыдала, обняв тело своего мужа.Далаказан тоже плакал, украдкой вытерая горькие слезы об рукав своей полосатой пижамы.
   Услышав о смерти своего сына мама Хорухазонова Пахтасезона упала в обморок. На следующий день состоялся похоронное мероприятие и покойного поэта и писателя -фантаста унесли на кладбище.
   На похоронах кто - то из присутствующих начал произнести надгробную речь скорбным и дрожащим голосом, с горькими слезами на глазах:
   -Дорогие таппикасодчане! Я выражаю свои искренние соболезнования родным и близким нашего дорогого друга и великого писателя Хорухазонова Пахтасезона в связи с его кончиной! Страшный весть о его смерти сотрясла наши сердца! Он был скромным писателем и пламенным патриотом своей Родины, преданным сыном своего народа! Он не гонялся за славой, не бегал по издатеельствам, прося, чтобы издали его книги.Не требовал от нас ни квартиры, ни дачи, ни премии, ни звании ни орданов и медали! Он был выше всего этого!Несмотря на трудностей, он день и ночь активно занимался творчеством, создавая настоящие шедевры искусства, развивая и поднимая на высокий уровень не только отечественную, но и мировую литературу! Только сегодня мы стали осознать масштаб великой утраты. Какого талантливого писателя мы потеряли, Господи!Писатель Хорухазонов Пахтасезон был воистине ангелом в облике человека!Вот поэтому он жил и занимался творчеством в дупле тутового дерево на краю бескрайных хлопковых полей, как монах отшельник, как ангел над облаками!Сегодня ушел из жизни не только наш односельчанин, не только болшой друг с распахнутой настежь душой, а великий писатель и поэт века Хорухазонов Пахтасезон, который скромно жил на краю хлопковқх полей, в дупле тутового дерева и трудился день и ночь на благо нашей многострадальной литературы!Прощай, друг и прости нас пожалуйста за то, что мы достойно не оценили при жизни твоих заслуг перед Родиной и народом!Вместа того, чтобы выделить тебе достойное жилье, наградить званиями, орденами и медалями, мы отправили тебя в ссылку!Пусть земля тебе будет пухом!Мы всегда будем хранить твою светлую память в наших сердцах!
   Услышав такой трогательную речь, таппикасодчане хором заплакали, роняя слезы с глаз.Вдова Хорухазонова Пахтасезона Сарвигульнаргис в черном, зарыдала, обнимая дешевый гроб своего мужа, сделанный из фанеры.Потом, после чтения молитв, односельчане открыли крышку гроба, чтобы опустить тело усопшего поэта и писателя - фантаста в могилу и ахнули хором, от страха и удивления.
   Кто - то сказал:
   - Ё пирай!!.. Что это такое?!
   - А что случилось? - спросил мулла
   - Тобут пустой - сказал тот человек!
   Со всех сторон раздались голоса: "О, боже всемогущий!' "О, Худойим!"
   Тут безбородый мулла с бархатной тюбитейкой на голове, в черном пиджаке сказал:
   - Свершилось чудо! Усопший вознёсся в божий алтарь! Улетел, как ангел небесный!Хорухазонов Пахтасезон был воистину ангелом в облике человека! Господи, прими душу и тело усопшего и благослови!
   Увидев такое, присутствующие еще сильнее заревели. Тут по велению безбородого муллы с бархатной тюбитейкой на голове, в черном пиджаке, подняли пустой тобут, чтобы возвратиться обратно. Но у них повисли челюсти от увиданного, так как дна гроба были вывернуты. Все удивлённо оглядывались вокруг. Потом побежали по улице.
   Оказывается, тело бедного поэта и писателя - фантаста Хорухазонова Пахтасезона уронили по дороге и не заметили. Перевёрнутое тело беднего поэта лежало в канаве. Люди подобрали его и положив обратно в тобут вернулись назад. Потом повторно выполнив обряд и похоронив его все стали уходить из кладбища.
   Оглядываясь вновь и вновь на могилу великого поэта, они вышли на улицу.
   Далаказан, взгромоздив на плечи свой шкаф, похожий на гигантский рюкзак побежал босиком в сторону полей с криком:
   -Жить - жить - житталалалу - лалула! Жить - жить - житталалалу - лалула!
  
  
  
   Глава 32
   Касамхор Кахратоний
  
  
  
   Далаказан, чтобы исполнить последнюю просьбу своего друга писателя Хорухазонова Пахтасезона, пошел со шкафом на плечах в город. У входа здании Союза писателей его остановил толстый человек со вздутым животом, как беремення женщина, с двойным подбородком в черном смокинге и с галстуком - бабочкой на шее.
   -Эй, колхозник, куда ты?! А ну - ка стой! Не видешь табличку, где написанно четко и ясно о том, что посторонним вход воспрещён! Тем более с сомнительным шкафом на плечах! Это тебе не барахолка, где торгуют старой мебелью! Это Союз писателей! - сказал он.
   - Слава Богу, что нашел наконец Союза писателей... Понемаете, у меня был друг, писатель, который долгое время жил в дупле тутового дерево на краю хлопковых полей, над которыми пели жаворонки, заливаясь звонкой трелью, где в знойное лето плачут удоды печальным голосом вдали и стонет в зарослях одинокая кукушка.Хорухазоновым Пахтасезоном его звали, царство ему небесное.Он недавно умер в ожоговом центре от полученных ожогов во время пожара, вспыхнувшего в дупле тутового дерева, где он жил и трудился, писал свои уникальные произведения.Врачи не могли спасти его жизнь.Он бы не умер.Но, друг мой в надежде спасти рукописи своих произведений бросился в горящее дупло тутового дерева.Он спас рукопись от огня. Но... ксожелению... Короче мой друг, великий писатель Хорухазонов Пахтасезон перед смертью отдал мне бесценный рукопись своего романа "Находка" и просил, чтобы я показал его надежным писателям и литературоведам, если с ним случится что нибудь.Он сказал, что этот роман понравится всем, кто его прочтет. Оказывается, это действительно так.Я твердо убедился в этом, прочитав рукопись захватывающего романа моего друга одного из величайших писателей современности Хорухазонова Пахтасезона, написанный в жанре "фантастика". Это произведение века просто поразило меня! Герои романа моего друга астранавты отправятся в длительный, бессрочный полет на сверхсовременном космическом корабле с вечным двигателем, работающий на солнечную энергию.Они полетели в поисках новой планеты, где человечеству можно будет жить, как на Земле.В их гигантском космическом коробле был создан макет мира, где сейчас мы с вами живем.Где есть воздух, искусственное сонце, деревья, поля, дороги, леса с животным миром. Даже кладбище.В этом космическом корабле людям суждено родиться, жить семьями, как на планете "Земля", размножаться, стареть и умереть, оставляя этот вечно летающий космический корабль грядущим покалениям. Этот гигантский, уникальный корабль должен был лететь сотни тысяч, а то и миллионы световых лет сквозь Вселенную до того, пока они не находят подходящую планету с воздухом и водой, где человечества должно было жить. Они летели так долго, что к этому времени сотни тысяч покалений потомственных астронавтов уже ушли из жизни.Случилось так, что этот гигантский космический корабль заблудился в туманностях, теряя связь с Землей. Астронавты, сами того не зная, сколько световых лет летели по космосу, наконец нашли планету, покрытую снегом и очень похожую на планету Земля, где родились когда то, учились, влюблялись, женились, жили и улетели на том космическом летательном аппарате в дальный длительный, бессрочный полет их предки. Астронавты плакали от радости, обнимая друг друга, глядя на планету своих дальных предков. Но тут их дозиметры зашкаливали, обнаружав высокий уровень радиации.Выяснилось, что астронавты, заблудившихся в бескрайных туманностях вселенной, прилетели домой, то есть на планету Земля, где было уничтожено человечество термоядерной войной... Вот вкраце об этом увлекательном романе моего друга, покойного писателя Хорухазонова Пахтасезона. Я хочу, чтобы его опубликовали в издательстве с многотысячным тиражем и в твердом переплете. Также нужно срочно переводить эту книгу на все языки народов мира. Я тоже намерен переводить этого романа на птичий язык, так как я являюсь единственным специалистом, знатоком птичьего языка и литературы на планете Земля - сказал Далаказан.
   Услышав эти слова, человек со вздутым животом, как беремення женщина, с двойным подбородком в черном смокинге и с галстуком - бабочкой на шее, осторожно оглядываясь вокруг, начал интересоваться:
   - Да? Вот как.Так бы сразу и сказали. Вот что, дорогой... как вас звать? Аха, Далаказан. Спасибо вам огромное, Далаказанджан, что вы заботитесь о своем усопшем друге -писателя, стараясь выполнить его завещание.Только настоящие друзья так могут поступить. Оказывается вы друг не только того усопшего писателя, как его... а, Хорухазонов Пахтасезона, но и большой друг мировой литературы! Да, да, поверьте мне... Давайте, сперва познакомимся. Меня зовут Касамхор Кахратоний. Я в отличие от вашего друга, являюсь народным писателем. И я думаю, что наша встреча с вами не случайная. Уж поверьте мне, сам Бог Всемогущий встретил нас!.. А, рукопись с вами? -сказал он вежливо.
   -Да - сказал Далаказан, бережно вынув пожелтевший рукопись из-за пазухи своей полосатой пижамы.
   -Отдайте его мне. Не бойтесь. Я прочту его и аккуратно напечатав текст на машинке, напишу к нему предисловье, потом отдам его своему другу, который заведует как раз издалельством.Это дело нельзя откладывать. Его как можно быстрее надо опубликовать, чтобы душа нашего усопшего друга, великого писателя Хорухазонова Пахтасезона обрадовалась в небесах - сказал он, снова осторожно оглядываясь вокруг.
   -Спасибо вам, господин писатель Касамхор Кахратоний.Как хорошо, что я встретил вас! Берегите, как зеницу ока бесценный рукопись захватывающего романа моего друга, в целостности и сохранности.
   О, чуть не забыл... В предсмертном завещание писатель Хорухазонов Пахтасезон просил, чтобы половины гонорара отдать его маму Купайсин, который живет в доме престарелых, половину свою вдову Сарвигульнаргис, чтобы она могла поставить на ногу его приемных детей - Моторкардона, Буджуркардона и Чотиркардона - напомнил Далаказан.
   -Да вы не вонуйтесь, господин Далаказан, все будет так, как завещал ваш покойный друг, великий писатель Хорухазонов Пахтасезон, который долгие годы жил, словно в домашнем аресте в дупле Тутового дерева, на краю далеких хлопковых полей.Рукопись романа теперь в надежных руках.Вы можете спокойно возвращаться домой, в вашу деревню- успокаевал Далаказана писатель Касамхор Кахратоний.
   После этого Далаказан побежал по тротуару со своим шкафом на плечах, с радостным криком:
   -Жить - жить - житталалалу - лалула! Жить - жить - житталалалу - лалула!
  
  
  
   Глава 33
   Банкет
  
  
  
   - Госоподин учитель, у меня есть важная и засекреченная новость для вас! - сказал ученик учителя птичьего языка и литературы, заслуженного деятеля народного образования господина Далаказана пузатый милиционер, с лысой головой, со школьным ранцем за плечами у входа шкаф школы.
   - Да? А что за новость? - удивился Далаказан.
   - Помните, вы рассказывали нам о замечательном романе вашего друга, великого писателя Хорухазонова Пахтасезона, который жил в дупле тутового дерева на краю хлопковых полей и занимался литературным творчеством? - сказал ученик - отличник, пузатый милиционер, с лысой головой, со школьным ранцем за плечами.
   - Да, а что? Ну,говори же быстрее, не тени резину - торопил своего ученика Далаказан.
   - Нет, господин учитель, вы сначало должны потанцевать, потом скажу - сказал ученик - отличник, пузатый милиционер, с лысой головой и со школьным ранцем за плечами.
   - Хорошо - согласился Далаказан и взгромоздив свою шкаф - школу на плечо, начал танцевать, кружась вихрем и крича:
   - Жить - жить - житталалалу - лалула! Жить - жить - житталалалу - лалула!
   Ученики во главе с пузатым милиционером, с лысой головой, со школьным ранцем за плечами, хлопали в ладоши, как бы подбадривая учителя птичьего языка и литературы Далаказана Оса ибн Косу. Они весело свистели, как старинные разбойники.
   Кто - то начал играть на перевернутом ведре.
   Дандала -дидан - диндала дидан! Дандала -дидан - диндала дидан!
   Далаказан долго танцевал, поднимая облако пыли.Наконец он остановился и задыхаясь сказал:
   - Ну, вкладывай теперь, ученик - отличник, пузатый милиционер, с лысой головой, со школьным ранцем за плечами, что за новости?
   - Так вот, этот роман под названием "Находка" вышел из печати.Его опубликовали с многотысячным тиражом, в твердом переплете.Заядлые читатели, которые хотят купить романа вашего друга, образовали многокилометровые очереди у книжных магазинов.То есть бешеными темпами растет спрос на этот роман - сказал ученик - отличник, пузатый милиционер, с лысой головой, со школьным ранцем за плечами.
   Услышав это, учитель птичьего языка и литературы, от радости чуть не упал в обморок.
   - О, слава Богу! Оказывается есть еще справедливости на этом свете и мир не оскудел хорошими людьми! Наконец то а! Спасибо писателю Касамхору Кахратоновучу, что он сдержал слово и выпустил книгу моего покойного друга, великого писателя Хорухазонова Пахтасезона, долгие годы живший в дупле тутового дерево со своей большой семьей и занимался литературным творчеством, не смотря на невзгоды, полностью посвятив себя литературу.Кто знает, может он сейчас радуется в небесах. Рад, что я выполнил его последную просьбу - сказал Далаказан, сквозь слезы радости, облегченно вздыхая.Потом спросил:
   - А ты почему не купил эту книгу, ученик - отличник, пузатый милиционер, с лысой головой, со школьным ранцем за плечами? Надо было приобрести этот роман века! -сказал Далаказан.
   - А на какие шиши, господин учитель? Мы же не получаем стипендию здесь в этом вашей шкаф - школе вот уже многие годы - объяснил ученик - отличник, пузатый милиционер, с лысой головой, со школьным ранцем за плечами.
   - Да, ты прав, ученик - отличник, пузатый милиционер, с лысой головой и со школьным ранцем за плечами.Но не унывай. Мы же знаем птичьий язык.Вот и переводим этот уникальный роман моего покойного друга, писателя Хорухазонова Пахтасезона на птичьий язык и образуется у нас деньги - успокоил своих учеников Далказан Оса ибн Коса.
   - А что, не плохая идея - сказал ученик - отличник, пузатый милиционер, с лысой головой, со школьным ранцем за плечами.
   - Нет, я сейчас же должен идти в город, чтобы поблагодарить писателя с доброй и чистой душой Касамхора Кахратоний. А вы продолжайте делать домашные задания, беседуя с птицами - сказал Далаказан.
   Потом побежал по крутому косогору босиком, со своим шкафом на плечах, громко крича:
   - Жить - жить - житталалалу - лалула! Жить - жить - житталалалу - лалула!
   Прибежав в город, Далаказан первым делом зашел в близлежащий книжный магазин, чтобы увидеть своими глазами романа своего покойного друга писателя Хорухазонов Пахтасезона.
   Но увидев книгу под названьем "Находка", Далаказан замер, как столб, как уличный фонарь в метели. Потому что роман "Находка" был опубликован не под именем настоящего автора Хорухазонова Пахтасезона, а под именем Касамхора Кахратоний.
   Если бы Далаказан не прислонился во время к стене книжнего магазина со своим шкафом на спине, то он бы точно свалился на пол.
   -Дядя, что с вами?!Почему вы побледнели? У вас гипертония или проблемы с сердцем? Вызвать скорую?! - забеспокоилась продавшица.
   -Нет, нет, не надо вызвать скорую.Не волнуйтесь, у меня все в порядке - сказал Далаказан и отдав книгу, вышел из книжного магазина.
   -Ну и люди а! Какая несправедливость, Господи!Во дурак а, как я вообще поверил этому подонку Касамхору Кахратоний и отдал ему бесценный рукопись романа моего покойного друга, беднего писателя Хорухазонова Пахтасезона?! Это же плагиат! Он незаконно присвоил чужое произведение! Нет, я должен найти этого подонка! Я, прижав его к стенке буду плевать в его лицо до тех пор, пока не останется влага во рту моем.Такими мыслями Длаказан пошел в сторону Союза писателей по тротуару, приложив себе дорогу в толкучке, как атомный ледокол в северном ледовитом океане.
   В Союзе писателей сказали, что писатель Касамхор Кахратоний находится в своей загородной вилле.Там он празднует, в связи с опубликованием своего нового романа "Находка", за который он получил солидный гонорар.
   Узнав адрес загородной виллы Касамхора Кахратоний, Далаказан побежал с фирменным криком: - Жить - жить - житталалалу - лалула! Жить - жить - житталалалу - лалула!
   Когда он прибежал в загародную виллу Касамхора Кахратоний, там звучала веселая музыка, где плясали изрядно выпившые писатели и поэты, вскидывая брови и шевеля огромными задницами, похожие на рюкзак.Остальные сидя за столом ели, звеня серебряными вилками и ножами, пили водку, чокаясь тонкими звонкими бокалами.
   Когда умолкла музыка, один из писателей начал говорить, слегка ударяя серебряной вилкой по бокалу: -Так, внимание, товарищи!Мы сегодня собрались, чтобы поздравить нашего друга, великого писателя Касамхора Кахратоний с публикацией его нового романа, который опубликовали многотысячным тиражом в твердом переплете.Я с уверенностью могу сказать, что роман "Находка", написаннный в жанре "фантастика", как крупный алмаз "Кухинур", обогатил нетолько казну отечественную, но и мировую литературу. Пользуясь случаем, я предлогаю выдвигать кандидатуру Касамхора Кахратоний на соискание Государственной премии страны, также создать по его роману "Находка" многосерийный художественный фильм.Я горжусь тем, что я являюсь другом, коллегой, и соотечественником такого выдающегося писателя века, как Касамхор Кахратоний! Давайте, дорогие друзья, выпьем за его здоровье! Ура, товарищи! - сказал он.
   -Ура! -кричали хором захмелевшие гости, чокаясь бокалами и глядя друг другу заплывшими глазами, похожими на яичницу.
   Тут их остановил Далаказан громким криком.
   -Нет! Постойте! Роман "Находка" является произведением моего покойного друга, писателя Хорухазонова Пахтасезона, который долгие годы жил и занимался творчеством в дупле тутового дерево на краю бескрайных хлопковых полей нашей независимой страны!Он перед смертью просил меня, чтобы я отнес рукопись его романа "Находка" писателям и литературоведам на рассмотрение.Я, чтобы выполнить его предсмертное завещание, принес рукопись романа "Находка" и показал его этому плагиату Касамхору Кахратоний и он обещал позаботиться о нем, и отдать его своему другу, который заведует издательством.Но он незаконно присвоив произведение моего покойного друга, опубликовал его под своим именем!Как вам не стыдно, Касамхор Кахратоний!?Я вас ненавижу! Я хочу плевать на ваще лицо до тех пор, пока не останется влага во рту моем! -крикнул он.
   Услышав его слова, гости замерли с бокалами в руках, глядя то на Далаказана, то на Касамхора Кахратоний.
   -Кто это и о чем он говорит?! Я его первый раз вижу, клянусь Богом!Сумасшедший какой то!Из дурдома наверно сбежал этот душевнобольной! Выгоните его отсюда и немедленно! Или позвоните в психбольницу, пускай приезжает психбригада и заберает своего пациента, опасного для общества, пока он не натворил тут что - то ужасное! Кто его пустил сюда?!Куда смотрят охранники - дармоеды?! - заорал Касамхор Кахратоний.
   После этих слов Касамхора Кахратоний,охранники выгнали Далаказана.А пьяная компания продолжала веселиться. Хмельные гости обнимались, целовались, чокались бокалами, плакали и хохотали.
  
  
  
   Глава 34
   Смерть Далаказана
  
  
  
   Далаказан взгромоздив свою шкаф-квартиру на плечи, побежал в сторону хлопкового поля. Он бежал дальше, думая, мол, хватит, я избавлюсь от несправедливых людей раз и навсегда. Пойду пешком в Мекку и совершу хадж. В этом мне не помешают ни пятидесятиградусная жара, ни арктический холод, ни голод, ни песчаная буря. А с голодными волками, с гиенами и шакалами, я могу справится. Лишь бы по дороге мне не встретились подлые люди, завистники и коварные клеветники, которые хуже паршивого шакала.
   С этими мыслями Далаказан стремительно побежал дальше, а за ним погналась рота пограничников на БТРе, поднимая за собой облака пыли.
   - Постойте-ее, куда вы, господин Далаказаааан, там заминировано! - закричал в жестяный рупор командир взвода пограничников в шлеме танкистов, высунув голову из люка.
   - Да оставьте вы меня в покое, ради Бога-аа! Что вы мне привязались, прям, как рыбы-спутники, которые неразлучно плавают с акулой в океане! Я иду пешком в Мекку, чтобы совершить ха-а-аадж! - кричал Далаказан на бегу.
   - Вам туда нельзя, господи-и-ин! Это опасно-оо! Если не дай Бог, подорветесь на фугасе, то нас отдадут под трибуна-аа-ал! Если вы хотите совершить паломничество в Мекку, мы организуем вам чартерный рейс на бронированном 'Боинге'! Верните-еесь! - продолжал кричать в жестяной рупор командир, кашляя в густой пыли, которую подняли БТРы. Далаказан бежал босиком, с огромным шкафом на спине, не останавливаясь ни на минуту, а за ним погналась целая рота пехотинцев с криком: - Уу-уурра-аа-а-аа!
   Тут прозвучал сильный взрыв, и один из БТРов, перевернувшись, с грохотом свалился в воронку, которая образовалась после взрыва фугаса. Далаказан остановился не потому, что испугался, вовсе нет, он остановился из любопытства. Тут из люка перевернувшиеся БТРа вышел и выбрался из воронки и пополз по пластунски командир с помятым рупором в руках, лицом весь в саже от дыма и угара.
   - Вы в порядке, господин Далаказаааан? Не ушиблись?! - спросил командир роты пограничников в помятый рупор.
   - Нет, не ушибся! - ответил Далаказан. И спросил: - А вы?!
   - У меня всё в порядке! - кричал командир в помятый жестяной рупор, кашляя в черном дыму.
   - Слава Богу! - крикнул Далаказан.
   Когда командир роты, потерявший сапог, подошел поближе, Далаказан увидел, что у гимнастерки командира отсутствует один рукав. Рота пехотинцев, оставив своего командира с Далаказаном, с криком 'ууууурраааааа!' побежала под прикрытием БТРов вперед.
   - Спасибо, что остановились господин Далаказан! - снова крикнул в помятый жестяной рупор командир.
   - Да не за что! - ответил Далаказан.
   После этого они спустились в глубокий блиндаж, то есть замаскированный командный пункт, и, сидя там один на один, обсудили проблемы, касающиеся совершением паломничества Далаказана на Аравийский полуостров.
   - Хорошо, мы с вами согласны, господин Далаказан. Вы можете идти пешком. Но для этого мы должны оформить для вас международный документ неприкосновенности на пяти языках - на английском, французском, арабском и испанском, чтобы вы могли свободно продвигаться и пересекать границы государств. Мы также дадим вам немного денег на дорогу. А чтобы вы не потеряли документ неприкосновенности, мы приклеим его на видном месте вашего шкафа-контейнера и, увидев этот документ, пограничники пропустят вас через границу, договорились?
  
   - Хорошо, начайник - согласился Далаказан.
  
   - Вот это совсем другое дело - сказал ротный, облегчённо вздыхая.
  
   На следующий день Далаказан отправился пешком в дальнюю дорогу. Он как всегда был одет в полосатую пижаму и шёл босиком, с огромным шкафом на плечах.
   Конечно, не легкое это было дело. Читателю может показаться это даже нереальным. Но Далаказан привык к длительным прогулкам. Он всю жизнь ходил с тяжелым грузом на спине, и, наверное, поэтому выдержал всю тяжесть дальней дороги. Он шёл как верблюд, на горбу которого возят тяжелые грузы по безводным пустыням планеты, где вихри песчаных бурь не дают человеку открыть глаза, наполняя их, горячим песком, словно жгучим острым толченным перцем.
   Раскалённый песок жёг ему ноги, а он, усталый, упорно шёл под палящим солнцем, задыхаясь от удушающего воздуха. Далаказан пересекал пустыню, переходил вброд мелководные реки, проходил горные перевалы, отдыхал, ел, пил, изучая карту, которую дал ему командир роты пограничников. Спал он, плотно закрыв на засов дверь своей шкаф-квартиры в безлюдной степи, где волки выли. Он шел мимо рисовых полей где, люди, сгорбившись, сажали саженцы риса, брёл по холмам, по берегу моря, где шумели белые чайки. Любовался водными просторами и лазурными берегами, стоя со своим шкафом на спине на палубе корабля дальнего плавания, восхищался в океанских водах прыжками веселых дельфинов, фонтанами китов и плавниками акул. Хотя Далаказан не понимал никаких иностранных языков, кроме птичьего, но всё же умел общаться с различными людьми планеты на языке немых, то есть на пальцах. Везде люди приветствовали его с дружелюбной улыбкой, глядя с интересом на его огромный деревянный рюкзак, на его полосатую пижаму, на залатанные короткие штаны и на его босые ноги. Длинную белую бороду и лохматые седые волосы Далаказана трепали ветры, когда он задумчиво и с грустью глядел на горизонт, куда печально садилось солнце. Люди удивлялись, видя, как свободно он разговаривает с чайками на утренних причалах. Далаказан шел строго на юг по направлению, которое было указано на карте. Наконец, он достиг цели, к которой шел так долго и упорно. Он обрадовался как маленький, когда увидел людей в белых одеждах. Они столпились на огромной площади, и Далаказан побежал к ним, радостно крича на вес голос:
  
   - Жить-жить - житталалалу- лалула! - Жить-жить - житталалалу- лалула!
  
   Но счастливая улыбка на его устах погасла, когда он узнал, что пришел не в город Мекку, а в город Ватикан, где масса людей приветствовала Папу римского в маленькой красной тюбетейке, который ехал на 'папа-мобиле', приветливо махая христианам рукой и благословляя их. Сидя на каменной скамейке Далаказан начал горько плакать, причитая по-узбекски и частично на птичьем языке, ругая того командира охраны, который дал ему ложную карту. Услышав его плач, прибежали паломники-христиане и спросили у него на итальянском языке, почему он плачет. Далаказан ответил им на иностранном, ну, то есть на птичьем языке, но, естественно никто ничего не понял, потому что среди паломников, не нашлось таких, которые бы владели языком пернатых. Тогда паломники прочли тот международный документ неприкосновенности, написанный на пяти языках мира и приклеенный на видном месте шкаф-квартиры Далаказана, из которого узнали, что он из далекого и солнечного Узбекистана. После этого они позвонили в посольство Узбекистана и сказали, что тут, мол, гражданин их страны плачет, и ему нужна помощь. Но сотрудники посольства никак не прореагировали на это. Наоборот, они стали тайно следить за происходящем, наблюдая за Далаказаном из-за занавески и снимая его издалека на видеокамеру . Они думали, что это очередной гражданин их страны, который вышел на пикет, требуя прекратить ущемлять его человеческие права.
   - Да не звоните им, они не реагируют, и не помогают миллионам своих граждан, гасатрбайтерам, попавшим в трудную ситуацию в России и в Казахстане! - сказал по-английски один из паломников по имени Крейк и продолжал - До сих пор с их стороны не разработан правовой механизм, который мог бы защищать своих граждан, работающих гастарбайтерами в других странах. В то время, как другие государства встают на защиту одного своего гражданина и готовы начать из-за него мировую войну, власти этой страны не оказывают своим гражданам даже элементарную правовую помощь, когда они попадают в трудное положение или когда их попросту убивают ни за что. Но они любят получить прибыли в процентах от миллиардов долларов, которые приносят в казну бедные узбекские гастарбайтеры, перечисляя деньги из страны пребывания. Бедняги получают мизерную зарплату за свой дешевый рабский труд от своих новоиспечённых рабовладельцев из ближнего зарубежья!
  
   После этих слов мистера Крейка поломники стали спрашивать друг у друга, понимает ли хоть кто-нибудь по-узбекски. Нашлась одна американка по имени Сарах из штата Коннектикут, которая изучала в университете Индиана узбекский язык. Она вступила в разговор с Далаказаном.
   - Почему вы плачете, бабай? - спросила она у Далаказана Оса ибн Косы.
   - Эх, доченька, меня обманули! Я шел пешком в сторону Аравийского полуострова, чтобы совершить хадж, то есть паломничество, но командир отряда пограничников дал мне ложную карту, и, в результате, я попал сюда, в Ваш Ватикан! Может, он в спешке неправильно начертил карту или сам, того не замечая, подменил её - плакал Далаказан тряся своим огромным шкафом на спине.
   Тут в разговор вмешался другой паломник в длинной белой одежде, который, успокаивая Далказана, сказал следующее:
   - Не плачь, странник, не плачь! У нас с тобой разные религии, но Бог един и неразделим! Народы всей планеты, независимо от национальности, расы и вероисповедания, должны жить вместе дружно, мирно и в согласии, словно единая семья! Ибо все люди планеты - дети Адама и Евы! Мы, христиане, и вы, мусульмане, а также иудеи, буддисты и представители других вероисповеданий должны относиться друг другу с уважением. Нам всем нужно быть терпимыми друг к другу, если хотим, чтобы в мире не было войн, чтобы планету не разъедали экономический кризис, духовное разложение, разруха, голод, эпидемии и так далее!
   - Да, ты прав, друг мой - сказал Далаказан, выслушав слова паломника в переводе.
   После этого паломники показали ему дорогу в Аравийский полуостров, начертив для него новую карту. И подарили ему итальянский зонтик, так как в Ватикане начал моросить прохладный дождь. Далказан поблагодарил христианских паломников и снова отправился в путь. Сердце у него успокоилось и поднялось настроение. Весело насвистывая мелодию, он шагал со своей шкаф-квартирой на плечах по просторам страны, похожей на огромный сапог со шпорами как у средневековых рыцарей. Иногда он радостно кричал:
   - Жить-жить - житталалалу- лалула! - Жить-жить - житталалалу- лалула!
   Услышав его крики, люди улыбались и махали ему рукой. Благодаря международному документу, приклеенному на видном месте его шкаф-квартиры, Далаказан без труда пересекал границы государств и шагал дальше к цели. Пересекал поля, шагал по гигантским висячим мостам, проходил через туннели, связывающие горные перевалы, переплывал океаны и моря на паромах и на кораблях, скитался по безлюдным просторам пустынь, где бродят стада диких верблюдов. В одной из таких пустынь поднялась страшная песчаная буря, и Далаказан чуть не погиб, оказавшись под завалом песка. Он выбрался из-под песка, словно маленькая морская черепаха, которая только что вылупилась из яйца, и пополз по песчаному берегу в сторону моря. Тем временем у него кончилась вода и запас еды. Невыносимая жажда, сильный голод и жаркое солнце выбили его из сил, и он начал передвигаться, шатаясь и спотыкаясь с огромным шкафом на спине. Вдруг Далаказан увидел оазис, где под старой густой джигиды журчала прозрачная родниковая вода. Но когда он подошел ближе, родник тут же исчез из виду. Оказалось, это был мираж, который грезится человеку в пустыне. Далаказан понимал, насколько опасно было здесь сделать привал, чтобы немного передохнуть. Человек при такой жаре просто зажарится, лежа на раскаленном песке. Поэтому Далаказан решил, во что бы то ни стало, идти дальше, пока есть силы в ногах. Он долго шагал, понурив отяжелевшую голову, словно на шее у него висела чугунная гиря уличных силачей. Далаказан даже подумал, а что если бросить шкаф с плеч и двигаться дальше налегке? Но передумал, решив, что он будет носить свой шкаф на себе до своей кончины. Ведь это была его памятная семейная реликвия, которая напоминала ему о первой жене. Он отчётливо помнил, как застал её голого любовника именно в этом шкафу. С этим грузом он решил не разлучатся, даже после смерти. Пусть на том свете его неверная жена увидит этот шкаф и покается перед Богом в судный день, и пусть ей будет стыдно за супружескую измену, которую она совершила, оскорбив бедного Далказана. Он даже написал на всякий случай завещание, в котором высказал пожелание, чтобы после смерти его положили в гроб и похоронили вместе с этим шкафом.
  
   С такими мыслями он долго шёл, не отдыхая, и вдруг увидел свое родное село Таппикасод. Далаказан остановился на миг, качаясь, словно хмельной, и подумал, что ему опять грезится мираж. Но тут услышал знакомый голос.
  
   - Ие, Далаказан хаджи-ака вернулся из Мекки! Хадж мубарак, хаджи-ака! Ну, слава богу, вернулись! - закричал в помятый жестяный рупор командир отряда пограничников, радуясь и стараясь обнять Далаказана. Далаказан повалился на землю с огромным шкафом, проговаривая:
  
   - Слава Богу, что я вернулся на родину!
  
   Сказав эти слова, он неожиданно для всех, умер.
  
   В морге в кармане полосатых штанов Далаказана нашли его завещание, которое он написал при жизни. Согласно этому завещанию, после омовения его тело завернули в белый саван вместе с его шкаф-квартирой и положили в тобут перед джаназой. Во время джаназа Далаказана присутствовал сам президент страны. После того, как Далаказана опустили в могилу вместе с его шакафом на спине, президент страны не выдержал и беззвучно заплакал, тряся плечами. Вся страна плакала, увидев эту трогательную сцену по телевизору в прямой трансляции.
  
   - Прощайте, дядя Далказан. Вы были настоящим человеком. Простите, что мы достойно не смогли оценить вас при жизни. Мы вас никогда не забудем. Жойингиз Жаннатдан болсин (пусть Ваша душа покоется в Раю) - сказал Президент, хрипя от горя и вытирая слезы носовым платком. При этих словах Президента страны присутствующие на похоронах Далаказана хором зарыдали.
   Ученики во главе с пузатым милиционером с лысой головой и со школьным ранцем на плечах, над могилой великого учителя птичьего языка Далаказана Оса ибн Косы установили скворечник на высоком шесте.
   А над полями пели жаворонки, как и прежде, заливаясь трелью, будто ничего не произошло.
  
  
  
   Конец.
  
  
  
   16/12/2018.
   6:18 вечера.
   Канада, Онтерио.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"