Хохлов Анатолий : другие произведения.

Вступление. Лиса-крестьянка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Дисклеймер: Рисунки, размеченные в данной книге созданы в генераторе изображений Copilot Designer.
   Всевозможные косяки в наличии, но общей восхитительности рисунков это не отменяет.
  
  

Бегущая лиса. Книга 2.

Асигару безумной империи.

  
Творение нейросети. [Нейросеть Bing.]
  
  
  
  

Вступление.

Лиса-крестьянка.

  
Творение нейросети. [Нейросеть Bing.]
  
  

Эпоха Войн.

Год 525

16 июля.

   День отдыха у лесной речки и пять дней пути через лес подарили измученной путешественнице время для восстановления души, но изрядно истощили тело. Сжёгшая себя в недавних боях, покрывшаяся язвами от встречи с высшим демоном, юная лиса могла бы удивиться тому, что не сошла с ума от пережитого, но детский разум переваривал травмы, залечивая себя знанием, что всё она сделала правильно. Она ни в чём не виновата, гады сами полезли, и без неё нормальным людям было бы ещё хуже. Намного, намного хуже! И какой бы сумасшедшей не казалась эта империя, в городе нормальные люди были! Она спасла всех, кого вообще возможно было.
   Тяжесть страшных боёв затенялась и вытеснялась сценами, где маленькая лиса притворялась то одной красивой дамой, то другой. Была вся такая взрослая, властная, и её все обожали! Заботились о ней, дружелюбно говорили и слушали с та-а-аким уважением! Прям так, как она, вообще-то, всегда и заслуживала. А то ишь ты! Нищая девочка что-то там лепечет, да? Можно вообще не обращать внимания, да? Хорошо что она - волшебная лиса. Во взрослую богатую тётю превратилась, и сразу стало самое другое отношение! И платья такие красивые! И лейтенант самураев сразу целоваться захотел! Та-а-ак приятно было! А из-за гадов с когтями всё пришлось бросить и убежать. Не дали забрать честно добытые наряды госпожи Хоши и леди Мегуми, даже гадскую бандитку малолетнюю найти и отобрать обратно свои вещи было некогда! А там ведь и купальник, и платье, и школьная форма. Обидно-то как! Ну как тут не плакать?
   Медленно приходящая в себя морально, заблудившаяся в бескрайнем лесу и едва переставляющая ноги девчонка физически буквально умирала от голода. Если бы кто-то случайно встретил сейчас на звериной тропе этот обтянутый серой кожей ходячий скелет с ввалившимися потускневшими глазами, то ни за что не заподозрил бы в ней златовласый и синеглазый образ девочки-лисы из светлейших мечтаний миллионов. У бедняги едва хватало сил волочить на себе тридцать пять килограмм дурацкой фольги бутафорских доспехов. Изуродованная коррозией, мятая и грязная, сделанная только для красоты, броня создавала массу неудобств и грозила вовсе погубить свою владелицу при встрече с лесным хищником или злонамеренными людьми. По-хорошему, нужно было бы снять с себя всё лишнее железо, сложить его под деревом и пойти дальше налегке, но бросить блестящую бело-золотую красивость Кицунэ заставить себя не могла. Слишком долго у неё не было вообще ничего, слишком сильно она устала от плохого отношения, чтобы вот так просто взять и бросить вещи, которые с первого взгляда доказывали любому, что перед ним - попавшая в беду благородная леди. Очень красивая, просто страшно замученная. Добрые незнакомцы сразу примут её за принцессу, накормят и пожалеют, отвезут к какому-нибудь городу. Если тут города вообще хоть где-нибудь есть. А она им, в благодарность, подарит колечко, серьги с бриллиантами и золотую нательную цепочку с защищающим от зла и привлекающим удачу амулетиком. Прошлая владелица доспехов, леди-гадина Идзуми, на войну в бижутерии ходила, за это ей огромная лисья благодарность, но могла бы ещё, жадина такая, взять с собой сумочку! Со всякими полезными нужностями, документами благородной дамы и кошельком, полным денег. Наверное, такая сумочка была в карете, которую милая мирная лисичка из пушки подвзорвала. Надо было по обломкам пошарить, но не подумала вовремя, а потом некогда было. Эх...
   Двигаясь сквозь лес, по кабаньим и оленьим тропам, девчонка собирала грибы, варила их в каменных плошках и жадно поедала, вздыхая что нет даже соли. Немного ягод на сладкое, пара пучков щавеля на кислое, вот и вся её добыча, но главным образом за счёт грибов, этого хватило для того, чтобы истощённая лисица почти неделю продержалась и не встретила свою смерть где-нибудь под кустом. Вот смеялся бы над ней тот страшный демон! Вот все враги бы обалдели! Златохвостая лиса, ужас всяких злыдней, окочурилась с голодухи и валяется кучкой косточек где-то в лесу! Смешно, аж плакать хочется.
   Размякнув от жалости к себе, Кицунэ на миг расслабилась и, вдруг, мир вокруг погас. Она, незатейливо и совершенно естественно, хлопнулась в голодный обморок. Тело, доведённое до предела, выдвинуло решительный ультиматум против любых физических нагрузок.
  
   Остатки питательных веществ в организме перераспределились, обморок плавно перешёл в сон, и Кицунэ несколько часов пролежала, греясь на припекающем летнем солнышке. Очнулась только когда её лица коснулись и начали скрести по коже когтистые лапки. Девочка вздрогнула, шевельнулась, открыла глаза, потратив ещё несколько мгновений на то, чтобы прийти в себя и попытаться приподняться на руках. Перед ней, с интересом наблюдая за большим, неуклюжим существом, на палой прошлогодней листве сидел огромный, с человеческую ладонь размером, тёмно-коричневый жук со сложенными вдоль спины жёсткими хитиновыми надкрыльями. Брюшко его ритмично раздувалось и сокращалось, загоняя воздух в сеть дыхательных канальцев и заставляя жидкости тела активнее циркулировать, омывая все внутренние органы насекомого. Шедевр учёных давнего прошлого, оставшийся с тех времён, когда человечество безудержно развивалось, наивно предполагая, что никогда науке не будет ни удержу, ни предела. Но вот, наука уже шесть веков только деградирует, а на поляне посреди глухого леса встретились два шедевра прошлой и нынешней эпох. Шестилапый трудяга, симбионт из основы новой экосистемы, своими дарами позволившей цивилизации людей преодолеть смертельную нехватку ресурсов, и боевая биоформа, сотворённая гением новой эпохи с одной только целью - нести ужас, смерть и разрушение всем, на кого укажет её создатель.
   -- Привет... -- Кицунэ приподняла руку в приветственном жесте и помахала ладошкой. -- Тебе чего? Я ведь не умерла. Да вы, кажется, мертвых тоже не едите, только сок дерева пьёте...
   Трещащий дребезг хитина и стрекот потираемых жвал зазвучал со всех сторон. Девочка, вздрогнув, принялась озираться, замечая в древесных кронах десятки других жуков. Угрожающе топорщащих надкрылья и предупреждающе стрекочащих.
   -- Тихо! Тихо вы! С ума сошли что ли?! -- на всплеске адреналина вскочив, Кицунэ подняла руки в жесте капитуляции. -- Это потому что я - в металле, да? Но смотрите, он совсем другой! Лесорубы, они все в кольчугах и шлемах, а у моей брони везде дыры! Она - игрушечная, просто чтобы красивой быть!
   Жуки по звучанию голоса определили что незнакомый человек из тех, что обычно не причиняют деревьям вреда, оценили защиту незнакомца и решили, что в случае чего запросто отгонят его от своего дома укусами жвал и струйками едкой жидкости из брюшков. Нет опасности.
   Пострекотав ещё немного, для острастки, жуки растопырили надкрылья, подбросили себя вверх импульсами Ци из брюшков и загудели, поддерживая свои тушки в полёте взмахами мощных крыл. Сделали круг над испуганно присевшей девчонкой и целеустремлённо полетели куда-то через лес.
   Обратно, к своему дереву? А оно едва ли дикое и одиночное, рядом совершенно точно должна быть какая-нибудь деревенька, или хотя бы сторожка лесника!
   Удивительно понятливая для своего возраста, Кицунэ, как могла, поспешила за жуками и, после минут двадцати блуждания по лесу, вышла к...
   Огромному, уходящему под самые небеса, величественному дереву, раскинувшему над другими деревьями леса исполинский зелёный зонт своей кроны. По стволу ползали и роились среди веток тысячи жуков. Земля вокруг была устлана плодами разной степени спелости и гнилости, от кислого запаха у человека послабее могла закружиться голова.
   Кицунэ бросилась, было к плодам, но схватив первый, тут же остановилась. Не сложно было узнать добычу по форме и липкой полупрозрачной соковой массе, что тут же, намертво, приклеилась к её перчаткам. Каучуковое дерево. Плоды собирают целыми контейнерами и перерабатывают для получения резины. Очень полезное дерево, вот только есть его плоды, это всё равно что пытаться грызть велосипедную шину, или ошмётков от лопнувших воздушных шариков нажеваться.
   Поглазев пару минут на потрясающего воображение древесного гиганта, девчонка пошла в обход исполина, высматривая домик или уводящую прочь дорогу, но... вокруг были всё те же лесные заросли с непролазно-густым подлеском, с болотистой почвой и звериными тропами. Кабаны приходили жевать палые фрукты. Неужели научились переваривать каучук? Или кучи потом просто наваливали... прорезиненные?
   Кицунэ по примеру кабанов попробовала всё-таки съесть один из фруктов. Порезала каменным ножом, положила кусочек в рот и чуть в обморок не упала от чудовищной горечи. Отплевалась и побежала к благоразумно замеченной в отдалении луже, где долго полоскала непослушный от судорог и рвотного рефлекса рот.
   -- Ну кто напроэктировал такую несусветную гадость?! -- девочка, в сравнении с другими экспериментаторами, попробовавшими плоды каучукового голиафа, поставила рекорд по минимуму употреблённых нецензурных слов в выражении собственных ощущений. Благородное воспитание, пусть самое начальное, влияло на её поведение и речь. -- Как вот это вот кабаны умудряются есть?!
   Утирая слёзы от обиды и волн пробегающей по телу болезненной дрожи, Кицунэ вернулась к дереву и уселась у его корней, но её бродяжничество вокруг поляны, которую создал гигант затенением всех остальных деревьев, не пропало даром. Она собрала, принесла с собой и сложила у корней кучку из восьми грибов. Самых обыкновенных подосиновиков, два из которых уже проявляли явные признаки перероста, но по мнению голодающей лисицы всё ещё выглядящих потрясающе аппетитно.
   -- Здесь наверно точно никто не живёт. -- с логичностью пещерно-городского жителя рассудительно бубнила Кицунэ, собирая ветки для костра и разводя огонь подальше от великого древа, чтобы жуки меньше нервничали из-за дыма. -- Сколько иду, а грибы никто вокруг не собирает, и на деревьях нигде никаких признаков лесорубства нету. Наверно, жуки сами семечко взяли и подальше от людей унесли, вырастили себе дом в самой глухой чаще, чтобы их никто тут не беспокоил. Кхе-кхе... дураки жужжучие. Могли бы и другое семечко взять. Яблоню. Или кедр. А на кедре, интересно, орехи круглый год зрелые есть?
   Сварив грибы и слопав их всех вместе с бульоном, лиса почувствовала себя чуть лучше. Попробовала каучуковый плод сварить, но только испортила каменную плошку, с трудом отплевалась от попытки пить бульон и сердито перевернула плошку в костёр, залив головёшки горькой жижей, которая тут же зловредно начала вонять жжёной резиной.
   -- Гадость! -- прополоскав рот и напившись на ночь воды из всё той же, удачно присмотренной лужи, измученная принцесса собственных фантазий, вернулась к дереву, соорудила себе у корней из земли небольшой закуток с вентиляционным отверстием и забралась в него, спасаясь от бесчисленных полчищ комаров, что с наступлением вечера и смягчением дневного жара, вылетели на добычу крови. Куда подевались из той местности все звери, глядя на собирающиеся в облака мириады мелких кровососов, догадываться юной горожанке не требовалось. Съели их всех! Вот эта непобедимая кусачая гадость и медведей, и тигров, досуха выпила!
   Вентиляционную отдушину Кицунэ закрыла растянутой и закреплённой в камне белой блузкой. Многое на себе испытавшая, ткань была всё ещё достаточно прочна, чтобы удерживать комаров и достаточно легка, чтобы пропускать воздух. Сколько могла стоить в трудоднях среднестатистического крестьянина фирменная блузка высокопоставленной благородной леди из Единства Культуры, маленькая лиса не способна была себе даже вообразить, но как бы ни была бы драгоценна ткань, сейчас ею требовалось жертвовать для спасения жизни. Уснёшь вот так, без защиты, а потом от тебя одну выпитую до костей мумию найдут! И чего человеки так плохо к лесной жизни приспособлены? У жуков, вот, все уязвимые места хитиновой бронёй закрыты. Как же завидно! Хорошо им!
   Ну да ладно. Зато у Кицунэ - интеллект! Догадалась блузкой окошко закрыть. Теперь и поспать можно.
   -- Интересно, я всё ещё в двенадцатом регионе? -- бубня, лиса, как могла, устраивалась удобнее в тесном пузыреподобном убежище. -- Если по кругу ходила, то да. А может уже в десятом, или одиннадцатом. Если всё время на восток шла, без круговых блужданий, то может и в девятом уже. Скоро должны луга начаться. А на лугах в империи... на северо-восточных великих равнинах... много... хлебных полей и ферм...
  
   Ночь прошла совершенно спокойно, и выспавшаяся за прошлый день, Кицунэ проснулась когда небо уже начало светлеть на востоке, но пригревшаяся под землёй и, собственно, никуда не спешащая, она продолжила лежать у своего тряпичного окошка. Ещё чуть-чуть можно поваляться... ещё чуть-чуть...
   У воображаемой лисы, свернувшейся калачиком в уютной самодельной норе, дрогнули, вздёрнулись и повернулись уши, когда в утренней тишине она услышала... громкий и горделиво-надрывный крик петуха.
   Приснилось, в дремоте? Сама на себя иллюзию навела?
   Кицунэ, совершенно уже не воображаемая, вскинула голову и захлопала глазами, прислушалась и услышала ещё один петушиный крик, послабее.
   Охнув, лиса заворочалась, сдёрнула тряпку с окошка и выбралась наружу, в прохладу раннего летнего утра.
   Ещё один крик петуха. Совсем рядом! Полкилометра, не больше! А вот и второй! Их там два, и они перекликаются!
   Лиса засуетилась, поправляя на себе мятую одежду и изломанные доспехи, пытаясь грязными руками с изломанными ногтями расчесать свои волосы, перепутавшиеся и сбившиеся в колтуны. Ладно, ничего страшного. Всё равно видно что она не разбойница и не бродяжка-воровка, а благородная леди, потерявшаяся и несчастная. Красотой своей она всех изумит, когда помоется, поест, и наденет что-нибудь хорошее, что люди дадут ей в обмен на драгоценности.
   С просиявшими глазами, окрылённая надеждой лиса побежала в сторону, откуда больше птичьих криков не доносилось, но их было больше и не нужно. Свою позицию перед лисой обитатели курятника уже выставили, как на ладони.
  
   Не дошла до жилья вчера лисица, в самом деле, метров пятьсот. Не успела даже разогнаться, как вылетела, вдруг, на бескрайнее очищенное от леса пространство, покрытое зелёными посевами зреющего овса. Обработанные, окультуренные и совершенно не заброшенные поля! А вон и группа домишек, за простеньким деревянным забором! Как же так-то?! Всю ночь провалялась в лесу, а могла бы, наверное, где-нибудь тут нормально поспать, и поесть! Из-за запаха гниющих фруктов, смешанного с ароматами собранных жуками удобрений наверно не учуяла дыма печей, а из-за гула крыльев и шелеста листвы не расслышала отголосков жизни фермы!
   Что-то их и сейчас не особо слышится или чуется. Странно как-то.
   Лиса, насторожившись, пробежалась вдоль поля, выскочила на дорогу и уже по ней быстренько добежала до красующейся на краю леса симпатичной аккуратненькой фермы, удивительно тихой и с намертво закрытыми воротами.
   -- Простите! -- собравшись с духом, выкрикнула Кицунэ. -- Простите, пожалуйста! Есть там кто?
   Тишина могла бы напугать сама по себе, навевая мысли о чуме, убившей всех обитателей, или о дурацких ужастиках про затаившихся монстров, но атмосферу порушили куры, что услышали человеческий голос, подбежали к забору с противоположной стороны и принялись кудахтать, с вопросительными и требовательными интонациями.
   -- Эй! Э-э-эй!!! -- Кицунэ подала голос ещё несколько раз, побегала вокруг фермы, а потом, вздохнув, совершила прыжок, приземлилась на вершину забора и хотела отсюда, ловко балансируя, осмотреть внутренний двор, как вдруг, от новой энергоотдачи для прыжка, голова её закружилась, доспехи перевесили и лисица, крайне неуклюже, с лязгом железа и тяжёлым ударом об землю рухнула внутрь кольца деревянной изгороди. Прямиком на собачью будку, которую сокрушила массой доспехов и обратила в ворох переломанных досок. Благо хоть пса внутри не оказалось, иначе чужачка точно получила бы порцию зубов от четвероногого охранника.
   Боль от удара вернула Кицунэ в сознание и она, охая, кряхтя и пытаясь не расплакаться, кое-как поднялась.
   А вокруг - всё такая же тишина. Никакой реакции на случившееся безобразие. Ни собак, ни людей, только куры, в количестве восьми штук, и двое видимо тех самых, крикливых петухов, ходят вокруг. Издают скрипучие птичьи восклицания и требовательно осматривают вторженку. Столпились и ждут так... как будто несколько дней уже не видели человека. Не получали ни воды, ни каши, обходясь только тем, что удавалось найти самостоятельно во дворе или недалеко за его пределами.
   Вышли, настороженно глядя на чужачку, две диковатые серые кошки. Из-за дома, чавкая чем-то, найденным на земле, в развалочку вывалилась свободно гуляющая свинка-двухлеток. Увидела человека, издала пару громких ухающих звуков и ускакала обратно за дом. Чего это она не в загоне? И куры не в курятнике. Что тут случилось? Куда хозяева подевались?
   Кицунэ, внутренне обмирая от ужаса, прошла ко входу в дом и, ожидая увидеть мёртвые тела, толкнула дверь.
   Пустота.
   Беспорядочно раскиданные вещи, следы экстренного сбора всего полезного и панического бегства.
   Фуф! Не умерли, а просто убежали, бросив то, что не смогли взять с собой. Наверно мимо банда какая-нибудь проходила, навроде тех, с которыми пришлось в Нихонмацу воевать, вот все испугались и убежали.
   Значит - никакой чумы и спрятавшихся монстров? Слава всем богам! И люди живы, и она, несчастная странница, спасена!
   В самом деле спасение, ведь попользоваться здесь явно есть ещё чем. Целая ничейная ферма! Самое важное убежавшие конечно собрали, но брошенного вокруг всё ещё очень много. Где-нибудь здесь, совершенно точно, есть еда!
   С новыми силами Кицунэ бросилась на поиски и первым делом в металлической хлебнице, защищающей продукты от порчи мышами, нашла целую краюху деревенского хлеба, высохшего до каменного состояния. Выбежала на улицу, вытащила из колодца полведра воды и, сунув в него хлеб, десяток секунд подождала, а потом с жадностью принялась обгладывать слишком медленно размокающий хлеб. Смолотила всю краюху, выпила из ведра остатки воды с хлебной мутью, налила воды сбежавшимся к ней курам и бросилась обратно в дом. Отыскала вход в обычный для северных домов подпол, подняла крышку, нырнула внутрь и через минуту выбралась обратно, бережно держа в руках пузатую стеклянную банку с домашними солениями. Поставила на стол, вскрыла и, вылавливая руками, принялась жадно поедать засоленные вперемешку огурцы, помидоры, зубчики чеснока, стебли укропа и листья хрена. Последние показались ей немного жестковатыми, но были прожёваны и проглочены лишь с чуть-чуть меньшей жадностью, чем всё остальное. Наконец-то нормальная еда!
   Банка была опустошена, рассол выпит, шарики чёрного перца максимально культурно сплюнуты в кулак и уложены на стол. После этого лисица, придерживая раздувшееся пузо руками, села на пол, несколько раз тяжело вздохнула и часа на три потеряла сознание. Провалялась мешком, а когда очнулась, и сумела кое-как приподняться на руках, почувствовала, как тело от прояснившегося разума жадно требует трёх вещей - посетить туалет, выпить ещё полведёрка воды и заесть её новой порцией еды. С мясом! Обязательно с мясом! Есть же здесь, наверное, хоть чего-нибудь, вялёное или солёное?
   В процессе выполнения требований собственного организма, Кицунэ осмотрела дом и несколько примыкающих к нему строений, обнаружив удобное помещение для естественных нужд, три небольших сарая с раскрытыми нараспашку дверями, барак для наёмных работников, самодельный душ, для которого воду нужно было греть и заливать в большой бак над кабиной. Ближе к дому располагался обнаруженный ранее колодец и кухня для содержавшейся ранее в сараях скотины. Опрокинутые баки для свинского варева валялись за земле, а чуть дальше за кухней был найден склад, открыв который, девчонка охнула от восторга, увидев сваленный грудой картофель, брюкву и морковь, а так же огромный деревянный короб, в котором грудой было насыпано молотое зерно.
   Не медля ни минуты, девчонка схватила один из больших баков, ополоснула его, наполнила водой из колодца, поставила на плиту и развела в печи огонь. Дров в поленнице было сложено много, печь радостно поглотила порцию древесины и быстро набрала жар, но большой объём воды в баке закипать не спешил. Кицунэ и доспехи бутафорские с себя в доме сняла, и картофеля с морковью намыла, и соль в доме разыскала, и убедилась что нигде нет никаких запасов мяса, которое можно было бы в супе сварить, а вода в баке так и оставалась чуть тёплой.
   Рассерженная лиса вылила две трети бака просто на землю и дело пошло значительно быстрее, но всё равно несчастная девчонка вся извелась, пока вода хотя бы относительно нагрелась.
   В теплую воду было торжественно засыпано несколько ковшей молотого зерна, брошены кое-как нарезанные овощи и вбухана половина пачки соли. Что за суп без соли-то?! Обязательно надо соли. Всё хорошо перемешать, закрыть крышкой и оставить вариться.
   Пока суп доходил до готовности, Кицунэ взялась организовывать себе душ. Вся ведь в ходе боёв и долгой дороги безобразно перепачкалась, пахнет нехорошо, и вообще некрасиво выглядит. Ужас до чего всякие гады могут довести добрую, хорошую, и благовоспитанную девочку! Так и пнула бы! Слава всем богам, прямо там, в ящичке возле душевой нашлись и две бутылки с шампунем, и большой кусок мыла, и пышная старенькая мочалка. Счастье-то какое! Теперь нужно только водички чуть-чуть нагреть, и надеяться, что хозяева не заявятся домой, когда гостья будет в душевой расслабляться. А то как подкрадутся! Как распахнут дверь! А там она, вся в мыле!
   Неудобно получится. Что ей, после такого, придётся визжать и кидаться в болванов шампунями? Как в дурацких мультиках? Нет, наверно всё-таки даже у рассерженных лисьим самоуправством крестьян хватит такта и культуры, чтобы не ломиться в помещение к моющейся девушке.
   Со смущением и насмешкой обдумывая самые разные варианты ситуаций, Кицунэ натаскала воды в ещё один большой бак и поставила его на плиту рядом с первым баком, начинающим, мало-помалу закипать. Скоро у нее будет куча еды, и вода для мытья! Она-то уже почти даже и не мечтала! Наконец-то в жизни началась настоящая сказка!
   Всё время работы под ногами мечущейся туда-сюда девчонки вертелись кудахчущие куры. С поля, пробравшись через подкоп под забором, пришли две упитанные молодые свинки, привлечённые движением во дворе и принявшиеся протяжным визгом, похожим на утробные завывания, требовать от человека немедленно выдать им каши. В самом деле, сколько можно питаться одной травой?
   -- Да сейчас, сейчас! -- пыталась образумить изголодавшееся население фермы сбивающаяся с ног девчонка. -- Сейчас ещё немного разварится, потом остужу, и будем кушать!
   Остудить наваристую зерно-овощную бурду тоже оказалось не самой простой задачей. Пришлось и ледяной водой из колодца разбавить, и применить дзюцу для создания обдувающего кашу ветра, и перемешивать всю эту массу здоровенным деревянным черпаком чуть ли не до потери сознания от усталости.
   И всё же она справилась. Оттащила охлаждённую кашу к поросячьим корытам и вывалила две трети своего варева под жадные пятачки толкающихся и визжащих свиней. Оставшуюся треть разделила надвое и половину отдала радостно налетевшим на еду курам, а вторую вместе с баком утащила в дом. Сцапала из подставки на столе металлический черпак и пару палочек для еды, сунулась в бак, чтобы наконец-то уделить внимание своей порции кашеобразного месива. В высшей степени культурная и воспитанная девочка, она не ела руками как дикая обезьянка, а ловко загребала бурду черпаком, подносила её к лицу и ловко перебрасывала содержимое черпака палочками себе в рот.
   Порции, которую жадная лисица оставила себе, хватило бы на троих людей её комплекции, но Кицунэ уверенно справилась одна и выскребла начисто весь бак. Запила бурду колодезной водой, отползла в сторону, хотела приподняться и хотя бы забраться на старенькое кресло, но кровь отхлынула к желудку, все силы организма бросились добывать ресурс из полученной пищи и лисица, закатив глаза, снова хлопнулась в обморок.
   Тикали на стене часы с разряженной наполовину силовой схемой. Ветер шелестел листвой примыкающих к ферме деревьев, жуки гигантского древа прилетели к дому чтобы собрать и унести к корням своей обители поросячий навоз, а в главной комнате брошенного дома, возле выскобленного и опрокинутого на бок бака со свинской кухни, на полу валялась обморочная лисица, с раздувшимся от съеденной каши животом и удивительно счастливым выражением мордочки.
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Bing.]
  
  
   Очнулась Кицунэ от того, что забравшаяся неведомыми путями в дом кошка принялась обнюхивать её лицо и мурчать. Девочка приподняла руку, сгребла животное, прижала к себе и погладила, радуясь близости и довольному мурчанию живого, пушистого существа. Кошка, видимо успевшая соскучиться по общению с людьми, тоже была рада полежать и погладиться. Вторая в это время ходила по столу, переступая через плошки с засохшими остатками еды, обнюхивала посуду и недовольно поглядывала на глупого человека, что ничего путного до сих пор не сготовил. Ни молока, ни мяса, ни рыбы! Опять одними мышами питаться?
   Плавно очнувшаяся от обморока, девчонка шевельнулась, проморгалась, заставила двигаться закостеневшее тело и села. Прижала к себе кошку, погладила её и, кряхтя, встала на ноги.
   Пролежала она явно несколько часов, время далеко перевалило за полдень и почувствовавшее перемену обстановки, тело обнаглело настолько, что снова требовало еды. Сбросить отходы и поесть. Много и разнообразно! А ещё - лежать и отдыхать! Желательно - не где попало!
   Надо же! Отдыхать ему! А служанок и дворецких для принцессы рядом не припасли? Нет? Значит бурда и постель сами, как по-волшебству, тоже не появятся. Переломанная? Истощённая? С обгоревшей и сбоящей нервной системой? Шевелись, разминай закостеневшие мышцы и иди работать!
   Кряхтя, Кицунэ заковыляла к выходу, выпустила из объятий кошку и занялась делами. Очистила от золы и растопила заново угасшую печь на скотской кухне, поставила вариться новую порцию бурды, обшарила двор и обнаружила целых четыре куриных схрона, откуда выгребла и унесла в подпол три десятка крупных свежих яиц. Четыре сварила сразу же, два себе, и по одному - кошкам, которые угощение оценили и с этого момента соизволили принять пришлого человека как хозяйку. Вторая, недотрога, даже позволила ей себя погладить.
   -- Хорошие, хо-о-орошие! -- приговаривала Кицунэ, наглаживая ластящихся к ней кошек. -- Ну всё, всё, не приставайте, мне работать надо! У меня там курочки и поросята голодные!
   Вся такая деловая, счастливая и самодовольная, девчонка провозилась с делами до вечера, но приготовила целый бак зерново-овощной бурды, накормила поросят и кур, закрыла за ушедшими спать птицами дверь курятника, чтобы не забрались хорьки, и заслонила кусками сломанной собачьей будки свинский подкоп под забор, чтобы ночью на ферму не пролезли волки. Повезло, что никакие хищники на оставленных без присмотра зверей до сих пор не напали! Наверное за прошедшие дни человеческий дух от фермы не выветрился, и лесные охотники просто боялись близко подходить. А теперь здесь всюду будет запах Кицунэ, и любое дикое зверьё сразу поймёт, что здесь безобразничать нельзя! Ух она им! Самураев почти не боялась, и волков с медведями наверно тоже не испугается! Почти.
   Вода для душа, успевшая остыть пока лиса в обмороке валялась, наконец-то не только была заново успешно нагрета, но и вылита в бак над деревянной кабиной. Сейчас, наконец-то можно нормально помыться! Как раз, когда все дела сделаны.
   Для проверки открыв кран в кабине и убедившись что вода послушно льётся, счастливая лиса тут же закрыла его обратно и вприпрыжку побежала к дому. Она во время первого же осмотра дома с ходу определила, что до бегства отсюда людей, в нем жили сразу три женщины и двое мужчин. Вернее двое взрослых, мама и папа, двое подростков и маленькая девочка, лет пяти. И эта семья, забрав всё что считало самым ценным, бросила здесь целую кучу вещей! Очень, очень много всего!
   Например, женщина, хозяйка дома, не стала забирать большой комод, в верхнем ящике которого лиса с восхищением обнаружила аккуратно сложенную ночную сорочку, несколько пар носков и чулок разной степени изношенности, а рядом комплектов шесть разнообразного нижнего белья.
   Кицунэ выбрала понравившийся комплект, взяла пару чулок и ночную сорочку, в другом ящике нашла ночную шапочку для волос, которую, с умильной улыбкой повертев в руках, положила на кровати. Вытащила из-под кровати оставленные там тапочки, ещё раз полюбовалась на свою добычу, прихватила довольно новое махровое полотенце и побежала обратно к душевой кабине.
   Строго оглянувшись по сторонам, не подглядывает ли кто, она оставила тапочки у ящика для ванных принадлежностей и повесив полотенце так, чтобы до него легко было дотянуться из кабины, с содроганием принялась снимать с себя грязную одежду. Успевшую за долгие дни бродяжничества в лесу прикипеть к корке из отмершей плоти и вытекшей из гнойников, засохшей белесой слизи. Чулки, подштанники и нижнее, нательное платье, которое носилось под блузкой и шортами, пришлось буквально отрывать от тела, благо под следами боёв и общения с высшим демоном успела нарасти новая, живая кожа, от которой омертвевшие ткани и грязь отходили целыми пластами, почти безболезненно.
   Волосы тоже пришлось сбросить. Упавшие, словно парик, грязные локоны на всё той же корке из омертвевшей плоти, плюхнулись на землю рядом со сброшенными наземь изгаженными вещами. Минут через десять после начала раздевания, пытаясь отдышаться, рукой на импровизированную душевую кабину оперлось совершенно обнажённое человекообразное существо. Тощее, грязное и деформированное, покрытое шрамами от макушки до пяток и способное сейчас не очаровать какого-нибудь случайного свидетеля, а напугать его до паники и бегства.
   Как сумела, Кицунэ ободрала с себя кору грязи, освободила ноги из своих изуродованных обносков, открыла дверь деревянного ящика и забралась в душевую кабину. Облилась водой, села на полу, собираясь с силами и отмокая. Облилась ещё раз, второй и третий. Выглянула из кабинки, схватила свою куртку, затащила внутрь и, используя её рукав вместо мочалки, обтерлась с мылом, избавившись от главной раскисшей грязи. Намылилась основательнее, обтёрлась курткой и смыла потоками тёплой воды. После этого, выбросив куртку наружу, принялась пользоваться мочалкой без боязни испортить этот, крайне ценный, предмет. Трижды вымыла себя с ног до головы, оттирая немилосердно чешущиеся рубцы и шишки, на которые наконец-то была направлена свежевыработанная целебная Ци, помогающая выправить в израненном организме самые безобразные изъяны. Ещё два-три дня отдыха, и можно будет снова действовать в полную силу! Не воевать и сражаться, конечно. Нет, ни за что! Она ведь девочка, а не какой-нибудь псих из манги, который кого хочешь взбесит болтовнёй о том, что он должен стать сильнее, и значит ему нужно постоянно с кем-нибудь драться. Ну да, врезала она глупым гадам пару раз, ну так это просто чтобы не лезли, а не из любви кого-нибудь бить. Ещё не хватало из милой доброй девочки в психопатку сумасшедшую превращаться! Все её восстановленные силы нужны только для творения любви, радости и красоты! Ну и ладно, совершенно чуть-чуть сил - придуркам по башкам, чтобы не мешались. Гады! Гады, сволочи! Лезут и лезут! А она опять совсем одна! Где, спрашивается, все те сказочные самураи, которые всегда спасают и защищают волшебных принцесс? А с другой стороны, вот позвала бы она с собой кого-нибудь сильного, вроде того самурайского лейтенанта, который кавалерией командовал, и что? Всегда, каждую секунду бояться, что его из-за неё... убьют? Она ведь не такая уж и... волшебная.
   Лиса плюхнулась на мокрые доски душевой кабины и, тяжело дыша, прикрыла глаза.
   Ни с кем нельзя сближаться. Никого нельзя к себе подпускать. Слишком... слишком страшно.
   Всё тело зудело, восстанавливаясь. Освободившаяся от грязи кожа жадно дышала, насыщая тело живительным кислородом. С разума юной лисицы спадала мутная пелена и в глазах всё ярче разгорался живой огонь, а улыбка, хоть и с тень печали, становилась всё красивее и радостнее.
   Часа через три после входа в душевую кабину, из деревянного ящика, открыв грубо сколоченную дверь, через порог шагнула не изуродованная страхолюдина, а вполне себе нормальная и даже привлекательная девушка, завернувшаяся в полотенце и расчёсывающая деревянным гребнем мягкие золотистые волосы, отросшие и опустившиеся ей до плеч.
   Положив гребень, она обулась в тапочки, повесила мочалку на место, убрала драгоценное мыло в ящик и с огромнейшим облегчением прислонилась пятой точкой к закрытой двери душевой.
   Вокруг царила тишина. Ночь накрыла мирную землю и даже ветер утих, наверное ещё за день утомившись играть листвой деревьев. Пустота, темнота и неподвижность вокруг, только в маленьком окошки спальни большого дома призывно светит огонёк лампы, которую Кицунэ предусмотрительно зарядила энергией Ци и оставила в комнате. Этот огонёк теперь одновременно успокаивал, отгоняя ночные страхи, и манил, призывая создательницу света скорее вернуться.
   Кицунэ, улыбнувшись, вдохнула прохладный ночной воздух ещё раз и побрела в дом.
   Обе кошки были в спальне. Улёгшиеся возле источника света, они подняли головы и посмотрели на вошедшего в комнату человека. Обычные животные, они чувствовали беду не хуже людей, и явно были рады, что кто-то появился, а значит, всё самое страшное миновало и всё будет по-старому. Человек, с его разумом и способностями, обязательно позаботится об этом месте.
   Девчонка погладила кошек, села на кровать и сбросила с себя полотенце, а затем потянулась к приготовленным вещам и принялась одеваться. Надела комплект довольно старомодного нижнего белья, натянула на ноги чулки, потянулась, взяла ночную сорочку и, нахлобучив себе на голову подол, принялась путаться в пышной юбке. Нашарила рукава, продела голову в вырез горловины и мягкая, чистая ткань пышным облаком облекла всю фигуру девочки. Кицунэ даже охнула, обняла себя руками и зажмурилась от удовольствия, а потом вскочила, схватила шапочку для сна и встала перед большим напольным зеркалом, стоящим у стены.
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Bing.]
  
  
   -- Вот! -- она пристроила шапочку у себя на голове и повернулась на месте, позволяя свободно свисающему платью расправиться в этом движении и придать своей владелице максимум очаровательной женственности. -- Смотрите, смотрите! -- девочка обернулась к кошкам. -- Теперь я - точно настоящая ваша хозяйка, да? Настоящая красавица, волшебница, и вообще! -- она бросилась к кошкам, сгребла их и принялась тискать, словно мягкие игрушки. -- Идите, идите ко мне, мои пуси! Скучали, скучали по погладиться? Бросили вас тут, одних, таких маленьких! Лапоньки мои!
   Кошки особо не сопротивлялись, и Кицунэ, растратив очередной заряд нежности, уложила их на одеяло. Всё плохое, ужасы и беды, наконец-то отступили и растаяли, остались где-то там, далеко позади. Осталось только одиночество. Тяжелейшая, неутолимая боль, от которой лисья душа покрывалась инеем и бесконечным, ноющим, тянущим ощущением пустоты. Сейчас она так же одинока, как там, в бескрайнем диком лесу, из которого выбралась утром. Нет никого рядом. Не для кого быть такой красивой и замечательной. Она одна, во всём этом доме.
   А если пофантазировать? Вообразить, что всё совершенно не так и отстраниться от холодной реальности? Может быть удастся согреться, хоть ненадолго? Представить себя, к примеру, в самом деле вот этой женщиной, женой местного фермера, у которой есть любящий добрый муж и замечательные дети. Они сейчас вне этой комнаты, завершают дневные дела и готовятся укладываться спать, а она... она просто пришла в свою спальню раньше мужа и наслаждается, что у неё в семье всё по-настоящему хорошо.
   Муж, который обнимет и скажет "любимая"? Дети, которые назовут её мамой?
   С самой хитрой улыбкой на свете, Кицунэ крутанулась на месте, прихорошилась перед зеркалом, а потом приподняла край одеяла и осторожно забралась в постель. Удобно устроилась там, где углубления матраса до сих пор хранили очертания множество ночей спавшего тут человека. Как приятно и тепло! Как же просто, в самом деле, поверить, что сейчас в комнату войдёт красивый, уставший за день мужчина, что аккуратно и мягко заберётся в кровать с другой стороны, а потом потянется к замершей от предвкушения женщине, ласково обнимет её и поцелует! А самая обычная лучшая жена фермера вздохнёт и сомлеет! Потому что это вот и будет та самая, настоящая любовь и нежность, которая никогда, за всю жизнь, не угаснет...
   Зелёная, целебная Ци истинного счастья окутывала фигуру девочки, плавно соскальзывающей в мягкий, живительный сон. Кошки, чувствуя положительный заряд, подобрались ближе, поднялись по одеялу, улеглись и свернулись в калачики, одна на груди, вторая на животе Кицунэ. Лиса не возражала. Ей снились муж и дети, счастливая семья, а ощущая сквозь сон вес довольно мурчащих кошек, слишком лёгких для того чтобы создать ощутимую нагрузку на боевой сверхпрочный организм, она не могла не млеть от радости, наслаждаясь что рядом наконец-то есть кто-то живой.
   Вернись этой ночью домой хозяева фермы, они бы с выпученными глазами застыли, созерцая умильную картину, и обалдевая от чужой наглости.
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   Утро встретило Кицунэ прекрасной погодой, ярким солнечным светом и шелестом зелёной листвы в кронах примыкающего к ферме леса. Никем не потревоженная за ночь, похлопавшая спросонья глазами, она вспомнила где находится, вскочила и вприпрыжку побежала к выходу. Влезла ногами в старые мужские сапоги, валявшиеся возле выхода и помчалась к курятнику, из которого выпустила недовольно кудахчущих кур, привыкших свободно гулять по всему двору. Куры с готовностью вышли и простили хозяйку за задержку, когда она щедро сыпанула им зерна из хранилища. С умилением полюбовавшись на жадную суету своих питомцев вокруг корма, Кицунэ побежала к свинарнику и увидела, что крупные звери справились сами. Проснулись, вышли из сарая, раскидали доски над своим лазом и ушли гулять в поля. Вот и замечательно! Все утренние дела сделаны!
   Так же вприпрыжку, Кицунэ побежала к дому, сбросила у входа сапоги и, обув тапочки, нырнула внутрь. В главной комнате замешкалась и заметалась, мучимая трудным выбором, но потом всё же нырнула в комнату взрослых и подбежала к большому деревянному шкафу, что стоял здесь, судя по всему, с самого основания дома. Ой, сколько в него всего было понапихано! Полотенца, постельное бельё, занавески для окон, старенькая детская одежда. Всякие не очень интересные вещи, но на деревянных треугольниках вешалок в самой большой части шкафа висело то, что ещё вчера заставило кровь полуживой девчонки закипеть от восхищения и счастья. Штук сто, наверное, нарядов хозяйки этого дома! Ну, может, не сто, а десятка два. Ну, может и не все платья там прям восхитительные такие. Всё равно! Оставив без присмотра лису в своём доме, не надейтесь, что отделаетесь одной одолженной ночной сорочкой и шапочкой!
   Открыв дверцы шкафа, Кицунэ нырнула внутрь так, что снаружи осталась только пританцовывающая от нетерпения и восторгов лисья пятая точка, которой в этот момент очень-очень не хватало виляющего пушистого рыжего хвоста. Эта самая точка, накрытая куполом ночной сорочки, танцевала, подскакивая и виляя, а её владелица быстренько перебирала платья, висящие на вешалках. Вытащила одно. Затем второе и третье.
   Часа четыре девчонка вертелась, оценивая ткани, фасоны и покрой, прислоняя платья к себе и воображая, как это или то будет выглядеть на ней. Выбрала цветастый сарафан со шнуровкой, к нему блузу с пышными рукавами, симпатичный белый платок и передничек. Удивительно яркие и красиво украшенные. Некому было ей сказать, что это платье - для танцевальных фестивалей, на которых жена фермера лихо отплясывала лет двадцать назад. На картинках журналов манги, иллюстрациях в учебниках по этнографии и на фотографиях жителей севера она видела женщин именно в таких нарядах, а значит, так и должна выглядеть настоящая крестьянка, даже если идёт убираться в сарай, или в поле, на прополку. Да, она видела настоящих крестьянок, в каких-то серых балахонах и чёрных юбках, но это наверное просто потому что у них не было нормальной одежды. Или ленятся. Или им просто всё равно как они выглядят. А Кицунэ вот, не всё равно! Она будет ходить нормальная, модная и красивая! Самая красивая девушка, с самой красивой фермы! А все вокруг будут шептаться: "ах, какая хорошая..."!
   Нарядившись в выбранные вещи, лиса потуже затянула шнуровку на сарафане и слегка подкорректировала фигуру, чтобы платье лучше сидело. Минут сорок ещё покрутилась у зеркала, любуясь своим преображением, пританцовывая и хвастаясь сама себе какая она грациозная и изящная, а потом подскочила на месте и побежала делами заниматься. Сполоснула бак и поставила воду, развела огонь в печи, намыла и нарезала овощей. Пока вода в баке грелась, обошла все строения фермы, внимательно осматривая и оценивая, всё ли с ними в порядке, не надо ли чего-нибудь подремонтировать. Убрала и спрятала обломки собачьей будки, обнаружила ещё один схрон с пятком куриных яиц, взяла метёлку и прошлась ею по двору, больше позируя с метлой и воображая какая она замечательная хозяюшка, чем реально что-то делая. При взгляде на небольшой огород, с медленно зарастающими грядками брюквы, лука и моркови, лиса скривилась, терзаемая противоречивыми чувствами. С одной стороны - понятно, что хорошая хозяйка не допустит чтобы её огород зарастал сорняками, но с другой стороны, даже не пробуя, по одним мысленным представлениям, было легко понять насколько это трудоёмкое и нудное занятие - сидеть на корточках и дёргать, дёргать, дёргать траву. Вот были бы у неё, в самом деле, сын и дочь, она бы их сюда и загнала! Никаких книжек, радио, и гуляний с подружками, пока каждый по грядке не выполет! Настоящая хозяйка фермы в самом деле очень мудрая женщина, которой совершенно не стыдно себя воображать. Родила себе помощников, сразу двух, и в этот грядковый ужас никогда, наверное, даже не совалась! Интересно, а сколько нужно было бы заплатить мастеру растений, чтобы он всю мусорную зелень заставил увянуть, а полезные овощи стимулировал на рост? Эх, что фантазировать? Всё равно нет ни денег, ни мастера растений, которому эти деньги можно было бы предложить. Десять тысяч рю! И поцелуй. В щёчку.
   Повздыхавшая, что нет рядом мужчины, которого можно было бы привлечь к трудовому подвигу на взаимовыгодных условиях, Кицунэ заметила растущие вдоль изгороди огорода кусты малины, пробежалась через огород и сразу же в них залезла. Тут уж её уговаривать не пришлось! Один вид спелых бордовых ягод притянул пожирательницу вкусностей словно магнит, и она целый час собирала лакомство с колючих кустов, но не в какую-нибудь корзиночку или ведёрко, а прямиком в рот, что мгновенно уничтожало даже намёки на общественно полезную трудовую деятельность.
   От опустошительного набега на малиновые кусты, обалдевшую лисицу отвлекли куры, что с интересом зашли в огород через оставленную распахнутой дверь и с довольным кудахтаньем принялись расклёвывать ботву культурных растений.
   -- Ах вы, паразиты! -- возмутилась девчонка и бросилась гонять заметавшихся по огороду нахалок. -- Нет бы сорняки клевали! А эти - нельзя! Они растут ещё! Большие и вкусные будут! Совсем не соображаете?!
   Выгнав крылатых разбойниц, Кицунэ их пересчитала и, убедившись что все бескомпромиссно выставлены во двор фермы, с облегчением закрыла за собой дверь огорода. Фух! Даже устала! Значит - хорошо поработала. Всё проверила, во дворе прибралась и спасла огород. А что там с кашей-то? Пора бы начать варить, а то время далеко за полдень, обедать пора!
   Заправка каши много времени не заняла, а вот ожидание пока она сварится, угрожало стать утомительным. Девчонка покрутилась по двору, взяла оставленную у сараев косу и, отомкнув задвижку ворот, аккуратно выскользнула с фермы, поспешив тут же закрыть за собой дверь. Слишком просто кур со двора выпустить, и слишком сложно загнать и обратно. Лиса, умная девочка, поняла это с первого раза. А вот как косой пользоваться, понять у неё никак не получалось. Она и загребать ею, как граблями, пыталась, и взявшись у лезвия, резать как ножом. И размахивать косой держась за длинную палку пробовала. Что за странная штука? Очевидно же что для нарезания травы нужна, но какая-то вся неудобная, неуклюжая, неправильная. Или в землю втыкается, или в траву зарывается и не режет, а дерёт её. Тут наверное надо три года обучения в институте сельского хозяйства закончить, чтобы понять как это, вообще, работает!
   Кицунэ пофырчала, поругалась, сходила на ферму поискать какой-нибудь нож, нашла серп, и дело пошло. Часа за полтора, пыхтя и мотыля над травяным морем цветастой пышной юбкой, она нарезала целый ворох травы, который сгребла в кучу и, посеяв немалую часть по пути, оттащила во двор. Свалила курам, что походили вокруг, посмотрели, а потом с готовностью принялись копаться в ворохе и расклёвывать его.
   -- Вот, вот! Учитесь есть такую траву, а не недоросшие культурные растения! Натренируетесь, я вас потом в огород запущу, и вы все сорняки склюёте!
   Довольная, что так сообразительно решила проблему прополки огорода, Кицунэ вприпрыжку побежала к скотской кухне, проверила кипящую бурду и, убедившись что та сварилась, сняла её с печи. Куры были заняты травой, свинки гуляли где-то в полях, так что лиса не стала разбавлять ледяной водой и вываливать им корм, а оставила кашу остужаться, сбегала домой за большой кастрюлей и, навалив себе кучу еды, утащила в дом. Чуть-чуть подкрепила силы горячей бурдой, тайком от кур, пряча в кастрюльке, отнесла на кухню десяток яиц, сварила, и всё так же украдкой отнесла обратно в дом, задержавшись у двери и убедившись, что шевыряющиеся в траве куры ничего не заметили. Вот так! А то она знает, как они за цыплят в атаку бросаются! Не хватает ещё, чтобы за яйца пожирательницу избили, и стали свои гнёзда охранять!
   Нет, ничего не заметили! Правильно она их отвлекла!
   Довольная сверх всякой меры, лиса поставила кастрюльку на стол и побежала в спальню. Встала перед зеркалом и залюбовалась собой. Ах, какая красивая! И умница, и умелица, и хорошая вся такая! Чудо, а не хозяюшка! Теперь наверное она уже совсем как те, кто здесь всегда жил?
   Нет, любой сразу поймёт, что она - чужачка. Волосы светлые, и глаза зелёные. По лицу тоже понятно что она из южных истемийцев. А как тут, на севере, любят южан, ей уже раньше, на другой ферме, доходчиво показали. Надо схитрить, и переделаться в гварку! Симпатичную, и со всех сторон похожую на кого угодно из местных! Надо поискать, где-нибудь, наверное, есть фотографии жившей здесь семьи?
   Лиса пошарила по комнатам и разыскала в импровизированном тайнике пачку документов. Какая-то макулатура сомнительной важности, по платежам, займам, налоговым сборам и исполнениям трудовых договоров. К нескольким документам прилагались фотографии заёмщиков, а из документов об уплате за образование, лиса определила, наконец-то имена и взрослых, и детей этой семьи.
   -- Понятно. -- задумчиво бубнила лисица, перебирая документы. -- Семья Инагаки. Папа Нобуо, мама Куми. Старшая дочка Аой, младший сын Шинго. Аой семнадцать... Куми сорок два... Аой... Куми...
   Лиса попробовала оба имени на звучание, мысленно поигралась с ними, выбирая, и приняла решение:
   -- Буду врать, что я - Аой! -- расцвела она улыбкой. -- Пока взрослых нет, одна тут хозяйничаю! Ну да, просто оделась в мамино платье. А что? И ничего стыдного! Мама ругаться не будет. Сейчас, только внешность немного изменю.
   Фотографий детей она не нашла, но судя по фото родителей, оба были гварами. Нужно соответствовать.
   Лиса сняла косынку, сбросила золотистые волосы и, сосредоточившись, отрастила вместо них чёрные, длинною до плеч. Глаза оставила зелёными, ведь на фото не видно было какого цвета глаза родителей, и мало ли как у гвара могли проявиться зелёные глаза? Может в родне кто-то был зеленоглазый, может мутация, может кто вообще знает что ещё? Очень уж нравятся ей зелёные. Как два изумруда сияющих! И потом, когда люди будут спрашивать о жившей здесь зеленоглазой гварке, все им сразу будут говорить, что это на самом деле была хитрая притвора, немножко навравшая всем, кто проходил мимо. И настоящую Аой беспокоить никто не станет. Только пойдут, вздыхая, дальше, о том, что нет ещё одной возможности увидеть ту самую, чудесную красавицу!
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   -- Инагаки Аой. -- лиса поднялась и плюхнулась на кровать старшей из двух детей, живших в этой комнате. -- Вот у меня и есть всё нормальное, человеческое! И имя! И дом! И... -- она со сладким вздохом крепче прижала к себе листы документов. Те, что были с фотографиями. -- ...Семья...
  
   Первый день и второй, прошли в спокойствии, без малейших происшествий. Никто не появлялся на дороге, не стучался в дверь. Лиса, полностью освоившаяся в новых владениях, благоденствовала и отъедалась, расцветая с каждым днём всё пышнее и радостнее. Перебрала и перемерила весь гардероб матери и дочери, аккуратно всё вынутое из шкафов собрала и повесила на места. Наигравшаяся всласть, довольная до крайности и начинающая обживаться, по-хозяйски занялась уборкой в доме. Собрала и сложила отмокать всю грязную посуду, расставила на места раскиданные вещи, вычистила домашнюю печь. Как сумела, подмела полы. После этого вернулась к посуде, перемыла её всю и расставила на места. Зарядила силовые схемы в светильниках и часах, добралась до морозильной силовой схемы в подполе и влила кучу энергии в её накопитель так, чтобы заряда хватило на много месяцев. Теперь можно было не беспокоиться за сохранность драгоценных банок с солениями и сложенных в корзинку яиц.
   Настелила на стол главной комнате найденную в шкафу скатерть, поставила в центр вазочку с букетом полевых цветов. Дом, к чрезвычайному удовольствию девчонки, обрёл вид жилой и опрятный. Важничая и с задранным от гордости носом, Кицунэ разгуливала по своему преобразившемуся обиталищу туда-сюда, как никогда мечтая о похвалах. Вот она какая хорошая! А может быть, если хозяева дома вдруг вернутся, они не станут сильно злиться на поселившуюся тут нахалку? Она ведь им и порядок навела, и курочек от голодной смерти спасла, и о поросятах позаботилась. Узнав что бедной девочке некуда идти, они точно её простят и разрешат остаться! Она ещё немного поработает, все увидят сколько от неё пользы, и обязательно примут, как родную дочь!
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   На третий день, отправившись нарезать травы для кур, Кицунэ увидела вдалеке движущуюся большую массу чего-то живого, помчалась посмотреть и выбежала к огромному стаду исполинских коров, кочующих с северо-востока на юго-запад. Сотрясающих землю поступью мясистых ног с широченными копытами и опустошающих всю округу по мере продвижения. Высотой в три человеческих роста, тяжеловесные туши животных переваливались с ноги на ногу, разевали пасти, гребли густую траву и скусывали деревья у самых корней. Жуя прочную древесину как мягкий хлеб, коровы заглатывали любую растительность, раздирали стволы и кроны, оставляя на земле только пеньки с характерными следами зубов. Сквозь поля и леса, они катились лавиной, словно чудовищное бедствие и оставляли за собой широкую полосу изуродованной земли с жалкими остатками искалеченной растительности.
   Здоровенные сторожевые собаки, охранявшие стадо, перехватили Кицунэ на подходе, обнюхали её и, не восприняли как угрозу. Не стали ни рычать ни лаять. Наоборот, хвостами завиляли и ближе подошли, совершенно без опаски. Крестьянский наряд и запах фермы их успокоили? Да, по всем признакам сразу ведь видно, что Кицунэ не непонятно откуда взявшаяся чужачка, а совершенно нормальная местная девушка! Обрадованная лиса расцвела весенним цветочком и покрасовалась перед собаками, чтобы они ещё лучше рассмотрели, какой у неё замечательный сарафан. И платочек. И фартучек. Собаки посмотрели, оценили, и вожак выступил вперёд.
   -- Ув-ву-вуа-буф? -- сказал лохматый великан, размером побольше многих медведей. Вся стая выжидательно замерла, внимательно слушая, что скажет человек.
   -- А вы откуда идёте? -- первым делом, долго не думая, брякнула Кицунэ.
   -- Буф. -- вожак махнул головой на юго-запад.
   -- И что, там нигде никаких людей не осталось?
   -- Ву-у-буф. -- обречённый вздох.
   -- Наверное сильные банды вокруг ходят, раз все бросили свои дома и сбежали. А вы правильно решили коровок на одном месте не держать, я видела что случается, если их заставить в одной небольшой области пастись без подкормки. Там вот, дальше, -- она указала рукой. -- Громадные дикие леса начинаются, там стадо сможет долго выживать, а потом ваши хозяева, когда вернутся, пройдут по следам и разыщут вас. Только осторожнее, вон в ту сторону не гоняйте, а то там гигантское древо, каучуковое, и в нем рой жуков живёт. Жуки станут своё дерево защищать и нападут на стадо.
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   Вожак заворчал, оглянулся на остальных и отдал команду ворчливым вздохом. Один из молодых псов сорвался и помчался в указанном лисою направлении, проверять.
   -- Вур... вур-р-раги ехсть? -- с немалым усилием комбинируя звуки в слова, вопросил вожак.
   -- Враги? -- Кицунэ подумала про бандитов, которые всех напугали. -- Не видела никого. Там вот только лес. Ни ферм, ни дорог. И вокруг ночами ничего не горело, никакой паники не было. Тихо всё.
   Пёс кивнул ворчливо что-то буркнул и стая вернулась к подзащитному стаду, чтобы повести их к лесу, который станет животным и укрытием, и кормом.
   Кицунэ не могла упустить шанс с детским любопытством подойти к стаду, посмотреть на коровок и впечатлиться их исполинскими размерами. Вот это да! Каждая из громадин размером почти что с дом! Лиса походила кругами, охая и ахая, а потом заметила кое-что важное. Это были не мясные, а молочные коровы! Раза в полтора меньше чем те, которых она видела на юге, но зато с громадным выменем, меньшим животом и удлинёнными ногами, чтобы вымя при движении меньше волочилось по земле.
   Интересно, а от них сейчас, пока они бесхозные, можно получить молока?
   Приметливая и сообразительная, лиса высмотрела, что в стаде всего трое телят, родившихся, видимо дня два или три назад, но дойных коров штук двадцать. Собаки активно помогают телятам, приспособившись выдаивать своих подопечных и кормиться коровьим молоком, но силы их тоже не безграничны и молока всё ещё огромный переизбыток.
   -- А можно мне попробовать подоить? -- спросила она у присматривающей за ней собаки, получила утвердительный "буф" и побежала на ферму, за ведром. Схватила самое большое, вернулась и быстро отыскала стадо, которое собаки по подсказке одного из своих вернувшихся разведчиков, повернули немного правее и вывели на берег широкого оросительного канала.
   Живые неповоротливые исполины заходили в канал по брюхо, погружали морды в воду и втягивали её с мощностью промышленных насосов, не обращая внимания на муть, ошмётья водорослей и водоплавающую живность, которая станет питательной подкормкой в крайне неприхотливых для пищи желудках. Напившихся коров собаки отгоняли от источника воды, чтобы не мешали остальным и к таким вот, меланхолично жующим прибрежные кусты великанам, подошла Кицунэ.
   Собака толкнула её головой и подвела к одной из коров. Девчонка подставила ведро под раздувшееся вымя, из которого молоко струйками било при малейшем касании и без особого труда, методом несмелых надавливаний, довольно быстро набрала полное ведро. Сбегала на ферму, поставила ведро в подпол, сцапала ещё одно и побежала обратно к стаду.
   К вечеру в доме были заняты молоком все ёмкости, свиньи с удовольствием лопали кашу, сваренную на молоке, а упившиеся кошки и сама Кицунэ совершенно счастливые лежали на энгаве и наслаждались закатом. То, что стадо ушло дальше, одновременно и огорчало, так как источник молока пропал, и радовало, ведь даже один такой травоядный гигант мог стать катастрофой для лесов и полей всей округи. Оставалось только надеяться, что лесопилки в этом регионе скоро снова заработают и эшелоны отходов деревообрабатывающей промышленности пойдут на скотоводческие комплексы. Хозяева свои стада непременно найдут. Вон какая за ними борозда разрушений тянется! Найдут, уведут обратно, выдадут кормов, и всё снова станет нормально.
  
   На четвёртый день, проснувшись и сделав утренние дела, лиса для полной красоты намыла окна в доме и задумалась о том, чем ещё заняться. Вроде всё самое важное переделала, один огород остался. Ох! Нет, надо срочно другое придумывать, а то никаких отмазок от прополки не останется. Пожалуй, слишком быстро убывают дрова в поленнице. Вот! Точно! Надо сходить в лес и нарубить ещё. За одно можно взять корзинку и грибов набрать, хороших и вкусных.
   -- Решено! -- вскинулась Кицунэ и наставила палец на обернувшихся к ней кошек. -- Иду в лес за дровами, срочно, а то как люди вернутся, сразу начнут болтать всякое про то, что мне, без бумаги с печатью, нигде ничего рубить нельзя! У самих проблем миллион, но они все сразу только ко мне и пристанут! Нет, самая хитрая я именно сейчас схожу, пока никого нет, и на всю зиму дров разом наготовлю! А вы тут, много не безобразничайте. Без меня. Я скоро, туда и обратно!
   Она забегала по дому, собираясь. Схватила корзину, повязала платок, выскочила за дверь и обула пусть неказистые, зато крепкие и явно дамские, ботинки. Подошла к колоде для рубки дров, к которой был прислонён тяжёлый колун, взяла его, взвесила на руках и положила обратно. Тяжёлый! Лень таскать.
   -- Ну всё, я за дровами! Скоро вернусь! -- она помахала курочкам рукой и вышла со двора, плотно закрыв за собой дверь.
   Дорога тянулась на север и юг, одним концом теряясь в засеянных зелёных полях, а вторым уводя в густой зелёный лес. На грунтовом полотне, когда-то давно укреплённом с помощью строительного дзюцу, за прошедшие дни не появилось ни одного свежего следа, ни от колёс телег, ни простого, человеческого. Если не считать, конечно тех, что Кицунэ сама натоптала, мотаясь в поле за травой или к коровьему стаду.
   -- Ничего, сейчас ещё больше оживим! -- самодовольно заявила девчонка, направляясь в сторону леса и размахивая корзинкой. -- Походим немножко туда и сюда!
   Лес сомкнулся вокруг, при наличии дороги, совершенно не страшный и не вызывающий желания плакать от постоянного чувства что ты заблудилась. Как там другие лисы, в легендах, спокойно живут в дикой природе, Кицунэ было совершенно непонятно. Просто она, наверное, лисёнок домашний и ручной, не привыкший ко всяким дикостям. Поэтому, ни в коем случае не отходя от дороги далеко, Кицунэ углублялась в лес по чуть-чуть и с удовольствием исследовала только тропинки или ответвления главной дороги, обнаружив пару живописных полян, вальяжно текущую речку, руины какого-то замка, безлюдную железнодорожную станцию и большой лесной водоём с заросшими кустарником берегами. В кустах были пробиты проходы, и над бережками установлены мостки. Рыбаки, наверно, постарались.
   Гуляла лиса по тропинкам не просто так. Острым глазом и лисьим нюхом в первый раз заметив добычу, она склонилась, пустила Ци из пальцев в землю и сформировала из почвы крепкий каменный клинок. Подбежала, раздвинула листву и резанула, безжалостно отделив от корня большой, пузатый гриб. Корзина её, по мере гуляния по тропинкам, быстро наполнялась и вскоре лисица начала сердито пыхтеть, что мол, ещё не нагулялась, а уже стало вдруг и тяжело, и неудобно.
   -- Ладно! Так, зачем я сюда пришла? -- она осмотрелась по сторонам, отошла немного от дороги и нашла первую жертву. Мёртвое дерево с толщиной ствола в обхват пальцами, лишённое веток, но ещё недостаточно трухлявое, чтобы стать бесполезным в качестве дров. -- Вот! Идеально!
   Потомок сразу двух генетически изменённых кланов второго поколения, Кицунэ сосредоточилась, протянула руку, коснулась земли каменным ножом и, пустив Ци с элементом Земли по клинку, нарастила его за счёт лесной почвы до размеров меча. Встала в боевую стойку, изменила оттенок изымаемой из биотока Ци и направила в клинок энергию уже с элементом Ветра, заскользившего вдоль лезвия и, выходом за пределы кромки клинка, создавшего дополнительную острейшую режущую плоскость.
   -- Х-хась! -- резким рывком, красующаяся девчонка нанесла удар.
   Клинок прошёл сквозь древесный ствол, разрезав древесину как мягкое масло. Дерево содрогнулось от корня до макушки и начало заваливаться... прямиком на оставленную лисицей корзину.
   -- Ай-вай-вай-вай! -- уронив меч, девчонка упёрлась в бок ствола ладонями, напряглась и, за счёт того что падающее дерево не было особо тяжёлым, заставила его изменить траекторию.
   Плюх!
   Дерево с шелестом и негромким стуком рухнуло на сухую прошлогоднюю листву, сломавшись при ударе на три длинных куска.
   -- Ух! -- Кицунэ утёрла запястьем проступивший на лбу честный трудовой пот. -- Ну почему, стоит подрубить, так деревья всегда не туда падают?! Знают что ли, куда нельзя, и специально целятся, чтоб напакостить?!
   Отставив подальше от вредного дерева свою корзину, Кицунэ взяла каменный меч и принялась резать срубленный ствол на удобные для переноски чурбачки приблизительно равной длинны. Пара минут, и дело сделано. Теперь - доставить всё это на ферму. А как? В руках отнести? Неудобно, тяжело, и платье перепачкается.
   Значит, придётся потратить немного энергии. Вечером поросятам меньше каши останется... зато будет очень питательной! С грибами!
   Кицунэ сосредоточилась, приложила ладони к сухой листве, направила потоки Ци в землю и та задрожала. Глубоко внизу, ниже плодородного слоя, почва спрессовалась в подобие камня, сформировала каменную фигуру и, раздвигая рыхлые слои, начала подниматься. Разверзая землю, из-под палых листьев на солнечный свет вынырнула каменная фигура лошади.
   -- Я назову тебя... Кайхаку (серый)! -- самодовольно сказала Кицунэ, погладив каменного коника по голове. -- Ты у меня немного меньше, чем самурайские кони, но у каждой девочки, для счастья, обязательно должен быть свой пони! Так уж получилось, никто не виноват. Вот и не брыкайся, головой не мотай, стой смирно! Будешь моим лучшим другом! Должен же кто-то мне везде помогать?!
   Собрав первую охапку из трех обрубков древесного ствола, Кицунэ взгромоздила их на спину своего каменного пони и спина фигуры, под воздействием Ци девчонки, плавно трансформировалась, превращаясь в подобие широкого кузова, как раз такого, чтобы удобнее было размещать поклажу.
   Кицунэ быстро собрала все обрубки, уложила их на коняшку и пробежалась вокруг, достаточно быстро выискав ещё одно мертвое дерево. Вернулась к коню, забрала меч и, влив в каменную фигуру немного своей Ци, привела камень в движение. Каменный конь, вполне уверенно переставляя ноги, послушно потопал за своей хозяйкой. Управлять негуманоидной фигурой было немного сложнее, чем человекоподобной, но Кицунэ уверенно справлялась. Ползать на четвереньках у неё хорошо получалось с самого детства!
   Долго возиться с дровами не пришлось, хватило всего трёх срубленных деревьев, чтобы нагрузить каменного коня до предела. Фигура становилась неустойчивой, груз угрожал рассыпаться, да и чем больше была нагрузка, тем больше фигура требовала Ци для движения.
   -- Вот и ладненько! -- Кицунэ погладила своего помощника по неровной серой морде и взгромоздила на его спину, дополнительно, свою корзину. -- Пойдём домой, Кайхаку.
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   Было часа три дня, когда она и нагруженный дровами конь вышли с тропы на главную дорогу. Кицунэ подправила и укрепила каменными лентами слегка размотавшуюся укладку дров, приложила ладонь к голове каменной фигуры и вдвоём с самоходной грузовой марионеткой, потопала в сторону фермы. След Ци за ними при этом оставался кошмарный, но кому было его замечать? Совершенно безлюдный, мирный лес. У Кицунэ от счастья пела душа. Погода прекрасная, дело делается, скоро она поест и отдохнёт. Дрова есть, еда есть, у неё целый дом и два больших шкафа с одеждой! А на завтра придумано очень важное занятие!
   Кицунэ не могла не думать о железнодорожной станции. Та ведь была не простой платформой, приткнутой к линиям железнодорожного полотна. Ответвлявшаяся от основной, дорога к станции пересекала железнодорожное полотно, уходила куда-то дальше, и в месте пересечения были установлены шлагбаумы, а так же мачта семафора. На такой станции обязательно должен быть дежурный, который шлагбаумы опускает и за семафором следит. И этот дежурный обязательно должен жить где-нибудь неподалёку! Не будешь же работника каждый день туда-сюда из города возить? Он... а вернее она, даже можно не сомневаться, кто-то из местных жительниц, что каждый день катается на работу на велосипеде. И у неё, значит, точно есть настоящая униформа железнодорожницы! За этим очень строго следят, потому что имидж, и всё такое. На ферме ничего железнодорожного не нашлось, но дальше по дороге непременно должны быть другие дома и фермы. Надо пробежаться и посмотреть. Найти и... и... стащить?
   А это уже какая статья? За мародёрство? Вот свою непутевую безобразницу и мама, и бабушка, отругали бы за такое! И деды сурово посмотрели, а потом в угол поставили, соплями шмыгать. Но как же хочется униформу железнодорожницы! На станции какие-то дурни в домике все стёкла выбили, и внутри всё разорили, а Кицунэ бы там порядок навела и встречала бы с поезда всех возвращающихся людей!
   "Сюда пожалуйста, проходите, вот место для багажа!" "Здравствуйте, добро пожаловать!" "Вам помочь? Вот, проходите на лавочку."
   А на ней - серый пиджачок со всеми знаками железной дороги! Юбочка, жилетка. Блузка с галстуком, колготки, туфли, и такая вот модная шляпка! Сразу любой поймёт, что она - сотрудница! Все ей будут радоваться и улыбаться, думать какая она хорошая!
   А потом можно будет в этой униформе на поезд забраться, прям к машинистам, и поехать куда-нибудь в управление, где взять и наврать, что она из другого города, откуда был такой же хаос и бегство. У неё сумку украли, вместе со всеми документами. Может, поверят, и дадут работу, с возможностью показать себя? Она же - девочка хорошая, молодая и красивая, пострадавшая от каких-то гадов. Конечно же надо ей поверить, и оформить в самом деле, как сотрудницу железной дороги! Дежурной по станции, или, лучше, проводницей в поезд...
   -- Боги в помощь, хозяюшка!
   -- И-и-йай!!!
   Каменный конь при движении скрежетал камнями и топал, дрова в кузове скрипели и постукивали, а лисица жмурилась от солнца, в мечтаниях совершенно забыв оглядываться по сторонам.
   При звуке чужого голоса, каждый волосок на теле незадачливой лисицы встал дыбом. Взвившись словно на пружинах, она кувырком перемахнула через ходячую каменюку с дровами, сцапала полено поухватистее, изготовилась к драке и вытаращила шальные с перепугу глаза на инстинктивно отпрянувшую серо-коричневую фигуру по другую сторону от её коня.
   Тощий, нечёсаный и небритый, по-самурайски рослый мужчина лет тридцати пяти, в мешковатой серо-коричневой одежде, с ехидной ухмылкой проследивший за невероятным акробатическим трюком девчонки. Убедившись, что никаким дзюцу она долбануть не пытается, шутник расслабился и убрал руку от рукояти парадного самурайского меча, одного из тех, с какими в мирное время расхаживают аристократы, чтобы подчеркнуть свой воинский статус.
   -- Чудесно летаешь. -- заявил незнакомец. -- И панталончики у тебя - ого-го! Симпатичненькие.
   -- А ты чего подкрадываешься?! -- став малиновой от стыда и возмущения, Кицунэ сердито поджала рукой широкополую юбку, при прыжке предательски раскрывшуюся, словно купол. -- С ума сошёл?! Напугал, я чуть не умерла! Ты кто такой вообще?!
  
   -- Умереть не умела, но бахнула с испугу здорово! -- незнакомец помахал рукой перед лицом, словно бы разгоняя неприятный запах, полюбовался на багровеющее злое лицо девчонки, ещё плотнее поджавшей юбку, сверкнул глазами и рассмеялся. -- Да я про импульс Ци из пяток! А ты про что подумала?
   -- Не знаю! -- тут же гневно огрызнулась Кицунэ. -- Ну всё, господин бандит, пошутили, а теперь идите своей дорогой! У меня денег нет, одни дрова вот!
   -- Расхищаешь ценные природные ресурсы империи?
   -- Не твоё дело, господин бандит! -- Кицунэ вдруг схватилась за живот, скрючилась и шустро-шустро убежала в лес. Живот от резкого испуга скрутило кошмарно. Только ведь чуть-чуть от ужасов начала отходить, расслабилась, и вдруг опять напугали! Из последних сил воли хватило сдержаться, за кусты убежать, и сохранить бельё в чистоте. Довели, гады! Даже у такой стойкой, во всю психику паническая травма!
   Отсутствовала лисица минут десять, а когда вернулась, поправляя на себе одежду, обнаружила незнакомца, сидящего на холке её коня.
   -- Где же ты так долго пропадаешь? -- вопросил бродяга, явно сильно смущённый, что его шутка произвела настолько катастрофический эффект. -- Чуть всё ценное в твоей добыче не разворовали, хорошо, что я охранял!
   -- Слезь с моего коня! -- красная от стыда и злости, утирающая льющиеся из глаз слёзы обиды, налетела на негодяя Кицунэ. -- Чего пристал?! Иди своей дорогой! Иди! Иди, ну?! А то мне в платье драться неудобно!
   -- Ой-ой, ладно, не злись, хозяюшка. -- мужчина, согнанный с каменной фигуры, поднял руки в жесте капитуляции. -- Я же, знаешь, пугать тебя не хотел, случайно получилось. Прости дурака. У меня ничего нет, но хочешь, рыбу тебе дам, в качестве извинения? Копчёную!
   При упоминании еды, вожделенного мяса, у лисы предательски расширились глаза, а губы дрогнули, но она тут же взяла себя в руки, сердито засопела и отвернулась.
   -- Вот и хорошо! -- просиял незнакомец. -- Я-то думал, с кем бы своей добычей поменяться на хоть какую-нибудь другую еду?! Ты на чём выживаешь? На грибах?
   -- На камнях! В печке грею, и ем!
   -- Ого, удобно! Экономно! Давай знакомиться? Ты здешняя? Как зовут?
   -- Боевая биоформа двести двадцать два!
   -- О-о длинно! Я буду звать тебя Двести! Или лучше Два-по-сто?
   -- Отвали-и-и! -- Кицунэ ультразвуковым визгом отогнала насмешника подальше, коснулась коня и повела его по дороге в сторону фермы. Задрала нос и сердито отвернулась, когда бродяга догнал её и пошёл рядом, с другой стороны от каменной фигуры.
   Бродяга молчал, молчал, выдерживая долгую паузу, а потом вдруг метнулся в лес и вернулся, притащив с мелькнувшей за деревьями полянки небольшой букетик земляники с цветами и ягодами.
   -- Вот, держи, красивая. -- он протянул букетик Кицунэ. -- С моими извинениями.
   -- Спасибо. -- с тенями сердитости ответила девчонка, плавно меняя гнев на милость. -- Ладно, ты меня тоже прости, я очень уж терпеть не могу, когда ко мне кто-то подкрадывается. Как тебя зовут? Кто ты, и откуда идёшь?
   -- Мори Сумитада. -- представился бродяга. -- Не из тех Мори, что в стране Рек, а из тех, что в стране Волн. А южным Мори мы даже не родственники. Когда наш клан заказчику сдавали, задумались как назвать, полистали табели и проглядели, что Мори уже есть. Ну, нам и влепили. Документы оформили, отправили, а когда выяснилось и начался бубнёж, сказали что мы давно люди взрослые, можем сами себя переназвать хоть в Тэнно, и попытаться с этим выжить. Тот чиновник, который просмотрел занятость древнего имени, давно, мол, уволился на пенсию, и даже выговор объявить некому. Да и какая вам, мол, разница? Кланы уж пятьсот лет туда-сюда штормит, осколки, куски, бастарды и самозванцы уцелевших от края до края мира живут и от того что где-то там, в другой стране, есть кланы с такими же названиями, умирать не торопятся. Рисуйте клановый номер после имени на документах, и никто не запутается, кто вы. Из выродившихся от постоянных потерь в боях и кровосмешения Мори юга, или из захиревших от безделья Мори севера.
   -- Прям так и захиревших? -- Кицунэ скептически осмотрела бродягу, отмечая, что тот хоть и не мускулист особо, но с ног до головы похож на переплетение канатов из крепчайших жил.
   -- Это я таким на морской службе сделался. Здесь, на юге. -- пожал плечами ронин. -- Дома был бы рыхлый, мягкий, и с пузиком. Страна Волн ведь не воюет. Как кто к нам заявится, водоросли или торговые пути отбирать, так мы всей страной сразу лапки кверху задираем, и с подарками, на переговоры ползём. Голыдьба тощая из Горячих Источников нас, представляешь, грабить ходила! А мы что? На медузах и водорослях массу не наешь. Нам бы таких как ты, что камнями питаются... камней у нас там - ужрёшься!
   -- Не смешно. -- продолжая строить из себя обиженную девочку, буркнула Кицунэ. -- А что ты тут делаешь? Путешествуешь?
   -- Да, лет десять уже как. Надоело дома, на квашеной зелени сидеть и медуз на удобрения сушить. Сила в руках самурайская, объявил себя ронином, и пошёл в великую империю, наниматься. Стражем закона, охранником, бойцом в наёмничью банду. В одном городе нанялся в стражу, поймал шнырей мелких, что баллончиками краски стены разрисовывали, а из них одна оказалась дочкой муниципального бугра, драться полезла, и наставила себе синяков об меня, пока я её паковал. Папаша увидел синяки на руках доченьки, взбеленился, написал на меня заяву, что я избивал и домогался его несовершеннолетней принцессы. Пришлось мне экстренно бежать через половину страны, от каторжных рудников. Благо, у них тут бардак во всём, в следующем городе запросто поверили, что у меня документы украли и взяли портовую зону патрулировать. Ловить контрабандюг, которые иногда так наглеют, что взятки не платят. Года три перекантовался, а потом кто-то наверху с кем-то не поделился, нас служба безопасности накрыла, и я снова удрал...
   -- Ты мне так просто это рассказываешь?
   -- А чего такого? Ты вот, дрова тоже явно без разрешения волочишь. В империи сейчас иначе нельзя, и ни одного кристально честного человека не осталось. Чего стесняться-то? Да и не отмороженный я совсем, потому как наркота и нелегальные рабы у нас без взяток ходили, до такой степени начальство наглеть в те годы побаивалось. Вот тех, за наркоту и рабов, мы и щемили. Я девять раз за те три года вытаскивал из ящиков и бочек ворованных детей. Один раз сразу четырёх учениц столичной престижной школы лично вытащил! Вот они ревели! Зашли к богатой и доброй благородной даме, щеночков посмотреть, как вдруг ХЛОПА! В ящиках, к извращенцам, поехали. А тут я! Крышки с ящиков сшиб и простыни раздал бедняжкам, чтоб прикрылись.
   -- Не врёшь? -- с прищуром посмотрела на хвастуна Кицунэ. -- Знала я таких, двух некоторых, хорошо умели уши погладить, что там спасали, тут спасали. А потом оба с хохота валялись, что я, такая дура, им поверила!
   -- Да, вот после таких ублюдков нам, относительно честным людям, хорошенькие девушки и не верят! -- развел руками бродяга и сунул руку за ворот своего истрёпанного кимоно, нашаривая потайной карман. -- Глянь сюда! -- он вынул и показал Кицунэ маленький и невзрачный значок, под стёршейся медной краской на торце которого местами проглядывала белая уплотнённая древесина. -- Официальная награда, за спасение двадцати человеческих жизней! Мы с парнями за годы службы сотни три нелегальных рабов у контров отбили, но нам их на всех разделили, и раздали медные значки. Неча баловать! Даже до тридцати спасённых каждому не дотянули. Как наспасаете по пятьдесят, серебристые раздадим. Ну а уж если до сотни прыгнете, то есть тысячу сто граждан отберёте у бандюг, вручим золотистые! Торжественно и с поздравлениями, пришлём какого-нибудь лейтенантика. -- ронин подбросил значок, позволил ему долететь почти до самой земли, потом поддел ногой и, пинком, подбросил обратно вверх. Поймал на лету и сунул обратно в карман. -- Я эту дребедень с собой таскаю, чтоб с друзьями ржать и любоваться тем, с чем равняет имперское начальство жизни двадцати семи своих граждан. Кусок прессованной деревяшки, обмазанной имитатором меди! Заслужил, дурачок, деревянный значок.
   Что-то дрогнуло во всём естестве ронина, и у Кицунэ дыхание замерло от пронзившего её, разрывающего душу, чувства. Вся глубина обиды и оскорбления этого воина, его унижение и оплёванное доброе дело, на миг мелькнули в печальных и мрачных, бесконечно усталых глазах.
   Мгновение, и перемахнувшая через каменную фигуру коня, Кицунэ взметнулась перед остолбеневшим парнем пышным облаком мягкой ткани. Пёстрой и белой. Чарующей безобидной и женственной.
   Ещё мгновение, и это облако обрушилось на изумлённого ронина, обняло руками и прильнуло, обдав во весь рост вихрем ласковых чувств и желания утешить.
   -- Ох й-йо! -- потерявший равновесие от неожиданности, бродяга плюхнулся на пятую точку и опрокинулся на спину, прямо на свои заплечные сумки. -- Рехнулась?! Нельзя на самураев так прыгать! Я же долбануть чем-нибудь мог!
   -- Ничего. -- Кицунэ крепче обняла его, прижимая к себе и не выпуская. -- Я... крепкая...
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   До фермы добрались часам к пяти, но в летнее время день долог и до заката было ещё далеко. Целая куча времени, чтобы доделать всякие дела!
   -- Проходи, проходи! -- пошире распахнув ворота, Кицунэ взмахами руки поманила за собой ронина. -- Подожди пока вон там, на энгаве, а я сейчас!
   Она завела внутрь и поставила поближе к поленнице своего каменного коня, сбегала на скотскую кухню, зачерпнула ковшом каши и громко позвала кур, что вышли за ворота, но услышав призыв, стремглав бросились обратно, к своей кормушке. Хитрая лисица задала им корма, сбегала к воротам и закрыла их, готовая лопнуть от гордости за то, как ловко обманула непослушных птиц.
   -- Сейчас обедать пойдём, я только воды поставлю греться. -- сказала она, вытаскивая большой бак к колодцу и цепляя на цепь ведро. -- Ты, наверное, помыться после дороги хочешь.
   -- Не против, если помогу? -- ронин подошёл, пустил в землю Ци из ступней и протянул руки к центру колодца, из глубин которого, вытягиваясь в подобие щупальца, поднялась вода.
   Ронин коснулся щупальца и вода тут же сформировала над его ладонями большой, литров на сто, водяной пузырь, а остальное с плеском упало обратно в колодец.
   -- Ох-хо! -- сияя во весь рост от созерцания волшебства, Кицунэ потыкала в пузырь пальчиком. -- Не лопается!
   -- Ну ещё бы! -- самодовольно ответил ронин. -- Мастер Воды на то и мастер! Куда нести?
   -- Да вот, прямо в бак вылей. Остальное туда вон, в корытце курочкам, а остатки в огород выплесни.
   Ронин наполнил бак, потом приложился к оставшемуся пузырю губами и напился сам.
   -- Ух, холодная! -- охнул он от удовольствия и пошёл выполнять указания по оставшейся воде, но обернулся, когда Кицунэ вцепилась в наполненный водой бак и, поднатужившись, подняла его. Литров девяносто воды, плюс слой металла! -- Эй, погоди, сейчас отнесу!
   -- Да ничего! -- лиса, в развалочку, поволокла бак к скотской кухне. -- Не так уж и тяжело! Я - сильная! А ты - уставший.
   -- Ну хозяйственная! -- покачал головой ронин.
   Минуты через три, деловая девчонка вышла с кухни обратно к ожидающему её гостю.
   -- Ну всё, огонь разведён, вода греется. Пойдём пока в дом.
   -- Ты что же, совсем одна здесь живешь? -- спросил бродяга, за всё время не обнаруживший ни малейшего признака присутствия на ферме других людей. Пусть даже ушедших на работу в поля, или прячущихся от чужака.
   -- Ну да. Как паника началась, мы всей семьёй на юг побежали, но на одной станции меня в толпе оттеснили и я потерялась. Без денег, без документов. Немного покружилась, подумала, и домой пошла. Тут-то остальные меня точно найдут.
   -- Отчаянная ты. Шиамы хоть мимо прошли, но зону бедствия одной угрозой устроили. А в зоне бедствия знаешь кто заводится?
   -- Кто? -- наивно хлопнула глазами Кицунэ.
   -- Мародёры!
   Лиса, залезшая в чужой дом и часов пять назад томно мечтавшая полазить по другим домам чтобы отыскать и стащить абсолютно чужую униформу железнодорожницы, густо покраснела от стыда, но доверчивый ронин понял её реакцию неправильно.
   -- Ладно я, человек хороший, но вдруг бандюга какой пристанет? -- с заботой в голосе заявил он. -- Не отбрыкаешься же.
   -- Отбрыкаюсь. -- надула губы Кицунэ. -- Коня видел? Я - генетически изменённая! Хоть камнем, хоть ветром, сразу долбану. К таким как я никогда не лезут.
   -- Камень и Ветер? -- приподнял одну бровь ронин, разуваясь и входя в дом следом за пригласившей его хозяйкой. -- А ты, случайно, Фудзивара не родственница?
   -- А что? Может и родственница. -- Кицунэ повела плечами и высоко вздёрнула нос. -- А через них - самому императору! Так что будет кто безобразничать - родне пожалуюсь!
   Отсмеявшись на пару с гостем, лиса указала ему на рукомойник, а потом поставила к столу табурет.
   -- Руки мой, вот полотенце, и сюда садись. Сейчас еды соберу.
   Открыла подпол, откуда пахнуло морозной прохладой и нырнула вниз, вскоре вынырнув обратно, с большой пузатой банкой солений и кувшином молока.
   -- А плохо не будет? -- удивился ронин. -- Огурцы солёные, с молоком?
   -- А что может быть? -- удивилась в ответ Кицунэ, напропалую объедавшаяся в дни своего отдыха всём, без оглядки, и не знавшая о классических эффектах сочетания продуктов.
   -- Говорят, болезнь от такого случиться может. Неожиданная.
   -- Врут. Я ела, никаких болезней не было.
   -- Ах, ну да, помню, помню, ты же можешь камнями питаться. А мне, пожалуйста, чаю, не найдётся?
   -- Нет... -- Кицунэ смутилась. -- Воду будешь?
   -- Конечно! Кто ж откажется, от воды?!
   -- Вон, тогда, в ведре возле рукомойника зачерпни, а я пока на кухню сбегаю!
   Лиса сцапала с полки большую кастрюлю, выбежала из дома, минуты две пропадала, а потом вернулась обратно, держа перед собой кастрюлю, наполненную, с горкой, той же самой кашей, которой только что, при госте, кормила кур.
   -- Вот! -- взгромоздила она кастрюлю на стол. -- С краёв нагребла, где подогрелась! Как раз не обожжёмся, и вкус приятный!
   -- Ты это, значит, кур, с поросятами, объедаешь?
   -- Почему объедаю? -- искренне удивилась девчонка. -- Это я себе, в первую очередь, готовлю! А с ними просто делюсь, потому что им же тоже хочется! Вот, ты попробуй! -- она загребла содержимое кастрюли большой деревянной ложкой и на тарелку перед ронином - шварк! -- Тут и картошечка, и брюква, и морковка! Зерно молотое, из середины кучи! Специально раскапываю, чтоб мышиные какашки не попали. Шикарная каша!
   Она загребла ещё больший ком своего варева, шваркнула его на вторую тарелку и поставила себе.
   -- Эх, главное что сготовлено с любовью. -- ухмыляясь, ронин вынул из своей заплечной сумки и положил на стол две большие копчёные речные рыбины. -- А вот и мой взнос! Угощайся!
   Кицунэ тут же схватила ту рыбину, что побольше, разинула рот и вцепилась жертве в затылок, сминая сухое мясо зубами. Дёрнула. Не поддалось. Потянула. Сопротивляется! Ну ничего! Ели и не таких!
   Девчонка пустила вдоль зубов поток Ци с элементом Ветра и несговорчивую еду моментально рассекло. Новым рывком, лиса оторвала рыбе посечённую токами Ци голову и заглотила её целиком, как крокодил.
   Ронин, взявшийся свою рыбину чистить от шкуры, только глаза в изумлении вытаращил, а лиса, зверея от вкуса соли и жирного сухого мяса, вцепилась в тушку снова. Отрывая кусок за куском, истинно сожрала её всю, с плавниками, не почистив ни от чешуи, ни от потрохов.
   -- Нет, ты точно не человек. -- обалдело заявил бродяга-мечник, глядя на то, как его новая знакомая наливает в кружку молоко и начинает жадно запивать съеденное солёное мясо. -- Сознавайся! Кошка сказочная? Воспользовалась, что хозяева уехали, в человека превратилась, и притворяешься? А ну, задирай юбку! Показывай хвост!
   -- А? -- удивилась лисица в ответ. -- Ну уж и поесть спокойно немножко нельзя?! Сразу в йокай записывают. Что мне её, палочками разбирать что ли?! Неделю проковыряешься. Отстань!
   -- Да я не против кошек. -- рассмеялся ронин. -- На картинках вы ужас какие милые! И в жизни тоже ничего...
   Кицунэ фыркнула, не собираясь оправдываться и взяла палочки, чтобы кашу есть как настоящая леди. Неудобно, конечно, но надо показать этому приставале, что она не дикая и всё умеет. Её и мама, и дедушка, и бабушка учили правильно есть. Нет, нагребать себе на палочки кашу пальцами или надкусанным солёным огурцом конечно можно, но потихоньку, только когда подозреватель не видит.
   -- Ладно, рассказывай! -- утолив первый голод, не стала сдерживаться любопытная до всего лисица. -- Я тут видишь, без радио даже сижу! Чего там, в мире делается? Враги совсем ушли?
   И ронин, нахватавшийся всевозможной информации из болтовни в городах, из новостных сводок в газетах и объявлений по радио, принялся говорить.
   О том, как шиамы разнесли все преграды на границе в вторглись в три региона империи, как с моря был сброшен вражеский десант и всё население страны в панике начало кричать о том, что никто никого не удержит. Началась ужаснейшая паника, во всех северных регионах, а солдаты, увидев катастрофу, начали отказываться в бой идти. Как вдруг, золотой молнией среди всеобщего краха, полыхнула весть о волшебной девочке-лисе, что вступилась за империю, совершила невозможное чудо и одержала невероятную победу.
   Златохвостая пришла спасти погибающую страну!
   Подняв эту новость на флаг, имперские власти сплотили народ новой надеждой, наобещали всего, о чём мечталось, кому только можно, выдвинули фальшивую Златохвостую, якобы возглавившую войска и, на этом вранье, сумели собрать в кучу хоть какое-то подобие армии.
   -- Все ждали чуда от Златохвостой, никто драться не хотел, но вместо лисы была фальшивка и дармовщинка обломилась. -- говорил ронин, в угрожающих объёмах поглощая кашу и заедая её солёными огурцами. -- шиамы почуяли, что против них сброд, лавиной пошли в атаку, наша серая пехота в паке шатнулась назад, и тут её подперли копьями благороды. Генералы рассчётливо выставили позади мусорных войск заградительную линию и серым ничего не осталось, кроме как принять удар. Стать мясным щитом, пока артиллерия поверх их голов долбила в шиамскую массу. Ох и резня была! Серых всех размазали и пожгли, но в этом бардаке шиамы всё-таки завязли и имперцы умудрились продержаться до прихода подкреплений...
   Часа два ронин делился фактами и впечатлениями, вплетал собственные суждения и видение самого мрачного будущего империи.
   -- Пламенных удалось отбросить, но весь этот замес ударил по империи так страшно, как со времён Чистой Крови ещё ничего не било. Армия - в хлам. Народ - в хлам. Экономику трясёт в предсмертных конвульсиях. И чудес никаких не будет. От Златохвостой-то генералы и советники первыми отреклись, сразу после победы.
   -- Это почему? -- дрогнув, спросила Кицунэ.
   -- Ну так же... ты что, не знаешь? Её за десяток дней до шиамского вторжения Алой Тенью объявили. Сверхопасный сверхмонстр, вне закона и человечности. И такое вот, чудище, вдруг - спаситель империи? Нет, власти тут же, официально, признали, что ну да, наврали, от безысходности, но у нас просто вариантов не было никаких. А по-итогу империю мы спасли! Сами! Без всяких Алых Теней!
   -- Как... как это?! -- девчонка изумлённо хлопала глазами, в то время как сердце её всё дальше проваливалось в пустоту. -- Как это - Алой Тенью?! А... а за что?! Она... она же не делала... ничего!
   За что, в самом деле? Из-за того, что на неё демоны нападали, во дворце Лугов и школе Единства? Но она же не виновата! За бродяжничество? За то, что сушёную рыбу у сердитого старика украла? Или... вот, точно! Она же притворилась когтистым монстром и на деревню напала, чтобы всех напугать! Из-за этого, что-ли?! Следователи нашли какие-нибудь улики, каплю крови или слюны. Поняли что это она была, и записали в бандиты? Да ещё и в такие страшные?! Совсем дураки что-ли?!
   -- Э-эй, ты чего?! -- изумлённо посмотрел самурай на свою собеседницу, у которой вдруг перехватило дыхание и глаза наполнились слезами. -- Фанатка лисы что-ли?! Ладно тебе, так переживать-то!
   Но по лицу мутантки, сбежавшей из нелегального научного центра и притворившейся такой нормальной, симпатичной крестьянской девушкой, в два ручья хлынули неудержимые, горькие, и совершенно детские слёзы глубочайшей обиды. Она... она так старалась быть хорошей девочкой... она же спасти пыталась тех дураков... а... а её... совсем дураки что-ли?! За что?! За что?!
   Бродяга-ронин поднялся, обошёл стол, присел на корточки и, потянувшись вперёд, мягко обнял заливающуюся слезами и пытающуюся закрыть лицо ладонями, девчонку. Мягко и ласково прижал к себе, не зная, что обнимает не просто девушку. Не просто мутанта, пытающегося притвориться нормальным человеком. Нет.
   Может ли в мире быть что-то глупее и опаснее, чем попытка обнять безумное и жесточайшее чудовище, оставляющее за собой только разрушения и смерть? Попытаться согреть своим теплом и успокоить... Алую Тень.
   Кицунэ, содрогаясь в душащих её рыданиях, прильнула к обнявшему её человеку и сжалась в мягкий, измученный, дрожащий комочек. Она не скажет! Ни за что не скажет... никому.
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   Хорошенько проревевшись и потратив на это минуты три, Кицунэ глубоко вздохнула, давая знать утешителю, что гроза миновала.
   -- Прости. -- всхлипывая и утирая лицо ладонями, сказала она. -- Просто... я ведь тоже мутант. И эта девочка... она... когда я слышала о ней, то всегда думала, что мутант... даже мутант... может стать принцессой. А они... они её тоже записали в чудовища! За что?! За что?!
   -- За то, что контролировать не могут. -- разжав объятия и хмуро сдвинув брови, ответил ронин. -- Лиса меняет свой облик, и может в любой момент скрыться от их охотников-ликвидаторов. Это рушит их систему контроля. Не получилось запереть её в школе Единства? Значит... надо пристрелить, и проблема решена.
   -- Но она же... просто девочка, которая хочет... жить нормально!
   -- Ох, знала бы ты, сколько просто девочек и просто мальчиков получают удар стрелы в голову, по всему миру, каждый год. Ты и сама энергией Ци пользуешься, как бессмертная. У тебя регистрационное свидетельство с собой? И гражданская карточка с жёлтой каймой?
   -- Все документы у родителей остались. -- насупившись, пробубнила Кицунэ в ответ.
   -- Плохо. Пока не вернёшь бумажки, не показывай посторонним никаких фокусов с энергией Ци. Или ври самозабвенно, что документы есть, но спрятаны в тайник. А то людишки гнилые только и рыщут, где б кого сдать. Живо страже нашепчут, что здесь живёт куноичи без лицензии, и не успеют они даже добежать чтоб уточнить, как ликвидаторы первыми выскочат, и хлопнут тебя. В затылок. У этих выродков везде информаторы есть. Это я тебе как бывший страж, ответственно заявляю.
   Кицунэ, окончательно переставая шмыгать соплями, зябко поёжилась.
   -- Ладно, надеюсь, что твоих каменных коней и прыжки с импульсами ещё никто не видел. А я - клянусь торжественно, что не сдам. Что ты там говорила про "жить нормально"? Правильно сказала. Живи нормально. Как обычный человек. А бумаги найдутся, или восстановишь их через муниципалитет, тогда снова начинай чудить, и каждому, кто поинтересуется, в физиономию карточку тыкай.
   -- Так и сделаю. -- дующая губы на всяких гадов, которые не дают жить спокойно, Кицунэ кивнула. -- А у тебя такие документы есть?
   -- Конечно. -- ронин уселся обратно на своё место. -- С красной каймой, и всеми печатями, как положено. Но тебе не дам. Там пол указан мужской, и имя Сумитада тебе не очень подходит. Хотя родовое, Мори, было бы тебе очень даже ничего. Не хочешь со мной пойти, девочка-мутант? В страну Волн. Скажу, что ты моя давняя знакомая, и все жутко рады будут тебя принять. Там мастеру стихии Земли всегда работа найдётся. И управление ветрами в мореплавании - первейшее дело. У нас пароходов нет, все кораблики парусные.
   -- Не-а, не пойду. -- мотнула головой Кицунэ. -- У вас дирижаблей нет. А я хочу в воздушный флот! Стюардессой. Летать в небесах! На круизном лайнере! Увидеть все страны мира! И тысячи тысяч людей!
   -- Стюардессой? -- ухмыльнулся ронин. -- Это хорошо! А что? Я бы тоже стюардессой пошёл, но мне в приёмной комиссии сказали, что с такой внешностью, -- он указал на себя. -- Берут только в бандиты. Тогда я обиделся и сказал, что на зло им пойду не в разбойники, а в правители регионов. Сейчас вот приду домой, покажу какой у меня здоровенный тесак катаной называется, и возьму десятка три клановых деревень под опеку. Начну рейдеров гонять, не разграбленные деньги себе забирать и строить в родных деревнях школы, мельницы, универмаги, институты. Правда чтобы построить институт, нужно улучшить стены хотя бы до существующих, но если у меня будет в знакомых такой замечательный мастер Земли как ты, думаю, получится их возвести с неплохой скидкой. Пойдёшь? Заработаешь кучу денег, которую мы выплатим водорослями и удобрениями из медуз, но если дотащишь свою добычу до империи, выгодно продашь. Получишь деньги на подкуп приёмной комиссии, которая без денег в стюардессы даже таких красоток как ты не пускает.
   -- Какой-то сомнительный план. -- ворчливо ответила Кицунэ. -- Я лучше в городах на стройки наймусь и получу деньги тут. Сразу.
   -- Ох, вот так кипучая империя и переманивает у нас всех перспективных работников! -- всплеснул руками ронин, потянулся к кастрюле и принялся накладывать себе ещё одну порцию каши.
   Кицунэ тоже вернулась к еде и, похрустывая выловленным в банке солений стеблем укропа, потребовала от ронина продолжение рассказа о происходящем в мире.
   Тот утаивать ничего не стал и поведал внимательно слушающей лисице о диком хаосе из беженцев, что творится в южных регионах. О дирижаблях Единства, что таскают из других стран стопки контейнеров с гуманитарной помощью. О том, какие драки в высшем совете идут, то словесно, то с применением кресел, за то, как именно нужно исполнять обещание императора "всё исправить".
   -- Молодые дарования ломанулись стариков с министерских кресел выволакивать, а старичьё деньгами трясёт, наёмниками и бандитами закрывается, с мягких сидушек слезать не хочет. Правящие кланы на анклавы дробятся, вот-вот гражданская война полыхнёт. Весь народ в трясучке от нервов и куда ни глянь, везде паника.
   -- Ох... -- Кицунэ и сама задрожала.
   -- Вот наш капитан, -- ронин почесал небритую костлявую скулу, обветренную солёными морскими ураганами. -- И заявил что уводит наш грузовой парусный броненосец обратно на юг, подальше от этого бардака. Между Песками и Драконами челночить. А это ещё лет на десять, если не навсегда. Нет, я лучше тоже подальше от империи, но в другую сторону. Домой. Там у меня родители-старики, дом и горстка меди на банковских счетах. Пойдёшь со мной? Соглашайся! Здесь всё равно ничего хорошего не будет.
   -- Не знаю, мне пока и тут нормально. Лорды там подрались, а я тут бегать должна? Щ-щас! Ты доедать будешь? -- палец лисицы указал на ободранный хребет, голову, плавники и куски шкуры с чешуёй, что остались от съеденной ронином рыбины.
   -- Нет... -- озадаченно ответил бродяга и лиса тут же, не колеблясь, подтянула объедки к себе.
   Мясо! Соль! Рыбий жир! Кальций для костей!
   -- Сказал бы, что ты - точно кошка, -- ронин с вытянувшимся от изумления лицом смотрел, как Кицунэ, с жадностью, пожирает остатки несчастной рыбины. -- Но кошкам такое нельзя. Костями кишки себе раздерут. А ты не боишься?
   -- Ноурмально усё. -- Кицунэ заглотила острый хребет, вместе с хвостовым плавником. -- И вкусно! У тебя ещё есть?
   -- На завтрак оставим. Нет, тебя точно нельзя с собой брать! Все заработанные водоросли медузовым удобрением посыплешь, и съешь!
   -- Не съем. Зерно у курочек всё не съела, и удобрения не съем. А чего вот хорошее выбрасывать? Попитайся, неделю, одними грибами, поймёшь тогда, как надо хорошую еду беречь!
   -- Это где же тебя так придавило? -- поднял ронин одну бровь.
   -- Да пока от той станции, где потерялась, добиралась домой, в лесу заблудилась. Пару дней назад только наконец-то вышла. -- понявшая, что сболтнула лишнего, ловко вывернулась лиса. -- Еле живая осталась, чуть не умерла!
   -- Тогда понятно, люди, пережившие голодовку, ещё не так чудят. Для серьёзных последствий надо месяц, наверное, жестоко поголодать, но нам, генетически изменённым, с повышенной энергетикой, и недели запросто хватит для психоза. Сознавайся, на панике, высокими прыжками по лесу бегала? Дорогу искала.
   -- Немножко. -- лиса сердито глянула на позволившего себе лишние расспросы гостя, вздохнула, быстренько доела остатки своей порции еды и вскочила.
   -- Ладно, пойду, посмотрю, как там вода. Ты, наверное, после дороги помыться хочешь?
   -- Не помешает. -- кивнул ронин. -- Месяц, минимум, не мылся. Благодарен буду, хозяюшка.
   Душ он принимал с полуоткрытой дверью, приставив меч к косяку и настороженно прислушиваясь к окружающей обстановке. Чуть какой шорох, и выскочит, в чём мать родила, в прыжке выхватывая из ножен оружие и снося голову подбирающемуся мутанту. Он не маленький мальчик, чтобы верить в одиноких девушек, живущих посреди опустевшего района и наряжающихся в праздничное платье, отправляясь за дровами в лес. Бандитское логово тут. Может временное, только что созданное, но именно оно. Все фигуры мародёрить ушли, оставив мелкого шныря на хозяйстве. Сейчас вернутся, а тут - целый ронин! Под дурачка косит. Подберутся и... любопытно будет в их добыче пошарить! Мародёры - ушлые ребята! Все тайники вынюхают, все ценности с брошенных домов соберут. А денежки и хлам для сбыта в городе сейчас бродяге Суми очень даже пригодятся. Ну же, где фигуры?! Когда ещё нападать-то, как не при попытке ротозея помыться?
   Но ни единого всплеска Ци в округе ронин так и не почуял, а единственный шум, заставивший его вздрогнуть, издали свиньи, вернувшиеся домой методом проползания в самодельный лаз. Странная ловушка для путников. В еде ни крупинки отравы, и в момент величайшей уязвимости никто даже стрелу в кабинку не пустил. Может ли быть правдой, что эта девчонка... да нет, бред. У неё и манеры насквозь странные. Смесь разбойного и благородного. Потерявшаяся принцесса самурайского клана? Тоже как-то не очень похоже. Гораздо больше похоже на... рабыню. Девочку с талантом к ниндзюцу, которую богатый благородный лорд купил и приказал воспитать как служанку для своей дочери. Простоватая малообразованная прислужница, нахватавшаяся вершков от воспитания благородных особ и вот только что, в последней войне, оставшаяся одна. Сумела сбежать из осаждённого и разграбленного шиамами города, когда её хозяева погибли? Потерялась при паническом бегстве? Может с ней жестоко обращались, и она сама удрала, избавившись от ошейника? Разревелась ещё из-за Златохвостой. Сама мутантка, и боится, переживает из-за того, что даже самую красивую из них объявили чудовищем.
   -- Ну ты всё там? -- подозрительная крестьянка, подошедшая так, чтобы не заглянуть случайно в полуприкрытую дверь, на вытянутой руке показала в проём старенькое махровое полотенце. -- Держи, и выходи, я одежду чистую тут вот, на ящике оставлю. Воду ещё не всю потратил? Оставь мне, я тоже сполоснусь.
   -- Почти всё вылил. Ты бы раньше сказала, я бы сэкономил.
   -- Да ладно, я чуть-чуть, только обтереться после работы. Выходи, одевайся, а я пока еду греться поставлю.
   -- Мы же только что поели!
   -- Это обед был. А теперь вечер, и ужинать пора.
   -- Ну ладно. -- ронин тоже был самурайских кровей и не имел привычки отказываться от угощения.
   Хозяйка фермы скрылась на скотской кухне, занятая своей невразумительной стряпнёй, а ронин выглянул из-за двери и, обтираясь полотенцем, вышел во двор. Взгляд его привычно заметался, проверяя возможные направления атаки. Всё спокойно. Надо же! Так отвык от простой, мирной жизни, что будто в другую реальность попал. Так ведь и расслабиться можно. А нельзя. Видел он таких, расслабившихся. В очень неприглядном состоянии.
   На ящике лежал ворох мужской крестьянской одежды, очевидно позаимствованной хозяйственной девчонкой из шкафа в комнате взрослых. Ронин осмотрел её, обнюхал и не обнаружил ничего. Ни контактных ядов, ни каких-либо силовых схем, ни следов крови прежнего владельца. Обычное тряпьё работяги-крестьянина, довольно изношенное, но хорошо выстиранное и подлатанное. Совершенно не по рангу великому воину самурайских кровей, но всё лучше, чем едкий от засохшего пота водонепроницаемый плащ, который он после каждого рейса через океан Штормов от своей шкуры чуть ли не с мясом отдирал.
   -- Ну чего ты? -- девчонка, тяжело отдуваясь, вывалилась с кухни, держа в руках здоровенный металлический жбан с подогретой водой, ручки которого были обмотаны тряпками. -- Не стой в одном полотенце на воздухе, простудишься же! Забирай одежду и иди в дом! А я тут, немножко...
   Протопав через двор, она вместе с баком настойчиво полезла к верхней части душевой кабинки по угрожающе заскрипевшей деревянной лестнице. Рассчитанной, очевидно, что по ней будут лазить с одним только ведром.
   -- Помочь? -- с сочувствием поинтересовался ронин, всерьёз забеспокоившись, что бедовая девка сверзится с лестницы и опрокинет на себя свой бак с кипятком.
   -- Ой, спросил, когда я уже до половины долезла! -- сердито фыркнула Кицунэ, пуская в хлипкую лестницу энергию Ци, чтобы та совершенно не развалилась. -- Сейчас-то уж всё, проще самой дотащить!
   -- А слишком рано и без спроса сейчас к девушке на помощь бросаться опасно! -- с кривой ухмылкой отозвался бродяга. -- Это же шовинизм и угнетение - думать что девушка не может сама открыть себе дверь, починить телевизор, и поднять на пятый этаж два мешка картошки! Может ещё хочешь, чтобы я тебя оскорбил, уступив место в трамвае, или заплатил за тебя в кафе? Нет-нет, девушки сейчас самостоятельны, независимы. Я раз восемь нарывался на скандал, когда помогал мамашам перенести коляску через бордюр, придерживал дверь магазина, или отваживал от перепуганных малолеток пристающее к ним мелкое бандитьё.
   -- Прям так уж и скандалили? -- не поверила Кицунэ, выливая воду в бак над душевой.
   -- Ну, не совсем те, кому я помогал, но рядом всегда мгновенно находились визгливые истеричные дамочки, что начинали фантазировать о мужском доминировании и такой бред плести, что я зайцем удирал с места происшествия, под разочарованные вопли свидетельницы преступления. От одиночной розочки ещё можно сбежать. Гораздо хуже - помочь женщине, и попасть на глаза патрулю гендерной солидарности. Вот тут тебя сграбастают, окружат, и вместе с той, кому ты помог, потащат в суд, писать заявление о вопиющем травмирующем опыте, который испытали они все, увидев очевидное домогательство и факт угнетённого состояния женщины. Тебе - пять суток ареста и штраф, им - вознаграждение, за гражданскую бдительность. Одного раза хватило, все нервы наизнанку вывернули. Теперь в приличных местах любую мадаму метров за десять обхожу, да и в нейтральных постоянно клинит. Только в неприличных местах бандиты следят, чтоб такого... кхм... ерунды не было, и клиентура денежная не отшибалась. Нормальное общение с дамами в империи возможно только под контролем бандитов, а здесь я их что-то не вижу, и угроза сотворить акт мужского доминирования, такие как помощь в донесении тяжёлого бака, терзает моё нежное сердце! Нужно подождать и раза три спросить, на всякий случай.
   -- Глупости какие-то болтаешь. -- Кицунэ, силясь понять о чём вообще речь идёт, начала злиться. -- Какие вопросы? Какие скандалы?! Когда мужчина помогает женщине, это знак, что она ему нравится! Или хотя бы просто ему приятно ей помочь! Какой ещё суд?! Какие штрафы?! Да мне самой приятно очень, когда мне помогают!
   -- Ну, всех по себе равнять нельзя. Для тебя помощь - приятно. А для другой - указание на то, какая она неполноценная, и ничего без мужчин не может.
   -- Бред вонючий. Не знаю, у каких умственно неполноценных вы такой чуши нахватались, господин ронин, но попрошу ко мне эту ахинею не применять! -- спустившаяся по лестнице, Кицунэ решительно поставила бак перед ронином и выпрямилась, принимая театрально-горделивую позу, с прижатой к груди и раскрытой веером ладонью. -- И если вам, к примеру, захочется помочь мне донести бак до кухни, только потому что я - красивая, очаровательная и вызываю у вас приятное впечатление, то прошу, не сдерживайтесь! Настойчиво отнимайте, и несите!
   -- О-о, вот как? -- ронин сделал движение вправо, затем влево, обходя бак, схватил взвизгнувшую хвастунью, подбросил её в воздух, поймал на руки закружил по двору. -- Не сдерживаться, а? И вот так с тобой тоже можно?! А вот так?! -- он подбросил девчонку в воздух ещё раз, так, что она взвизгнула, разворачиваясь вокруг оси, и поймал её ладонями за талию. -- А вот так? -- подбросил в воздух третий раз, так что она через голову кувыркнулась, и мягко поймал на руки. Совершил ещё оборот, в плавном движении, подобном водному потоку, поставил Кицунэ на ноги и освободил, готовый подхватить, если та от головокружения и дезориентации вздумает грохнуться на землю.
   Кицунэ не упала. Перебирая ногами с изяществом и мастерством балерины из Единства, она крутанулась на месте, плавно рассеивая инерцию, слегка присела и выпрямилась. Так грациозно, что ронин из дальней северной страны вздрогнул и замер, а завершившая танцевальное движение девчонка выпрямилась и подала ему руку, как партнёрша, для продолжения танца, или поцелуя. Глянула, гордо и с самодовольством, но не как на низшее существо, а с манящим приглашением, как на равного, такого же гордого и величественного, как она сама.
   -- Одуреть. -- охнул обомлевший ронин, читавший о принцессах только в детских и подростковых сказках. -- Ты... ты кто такая?
   -- Ой! -- всплеснула руками Кицунэ и рассмеялась. -- Да обычная девушка я, Инагаки Аой, дочь фермера. Что ты так смотришь? Это я просто в школе в танцевальный кружок ходила, и немножко в театральный.
   Врёт. Врёт, зараза!
   Перед изумлённым ронином стояла благородная леди, вздумавшая всех обмануть и переодевшаяся в наряд простой крестьянки. В праздничный. Потому что самый красивый был из тех, что нашла? Ох уж эти девчонки!
   -- Покажешь? -- успевший к этому времени надеть только штаны и рубаху, бродяга слегка поклонился и взял руку девчонки, слегка сжав её пальцы своими. -- Чему научилась в этом своём... танцевальном?
   Музыки не было, но девчонка, ухватив свободной рукой свою юбку, присела в реверансе, поднялась, и закружила одеревеневшего и неуклюжего от смущения мужчину в танце, плавно раскрепощая и расслабляя его. Воодушевляя и заставляя почти сорокалетнего бродягу почувствовать себя благородным кадетом на знаменитом выпускном балу офицерских школ. Как же давно, с десяти или пятнадцати лет, он забыл кое-что важное! То, что он - сын великого клана! По крови, благородный аристократ!
   -- Откуда ты взялась здесь?! -- ухватив вихрь из цветных тканей и чарующей женственности, Мори Сумитада прижал лису к себе, склонился и, крепко обнимая, с наслаждением вдохнул её запах. -- Это же реальный мир, здесь нельзя появляться существам из сказки...
   Из сказки?! Ой йой-йой! Кицунэ хлопнула глазами и очнулась. Что натворила-то, болванка?! Он же сейчас обо всём догадается!
   -- Ну почему сразу из сказки? -- насупившись, Кицунэ повела плечами, освобождаясь от объятий бродяги. -- Что, в реальном мире девушек что ли нет? Просто я танцевать люблю, и ты сам попросил показать!
   -- Поосторожнее показывай. -- хохотнул ронин. -- Я ведь и влюбиться могу! А тебе сколько лет? Двадцать? Двадцать два? Я старше тебя в два раза! И из нажитого только водоросли с удобрениями, да и те только в перспективе! Утащу и женюсь, замучаешься потом со мной быт обустраивать!
   -- Не утащишь. Ты - хороший. Я уже, кажется, поняла как всяких уродов от нормальных людей отличать. Просто нельзя никому верить и надо самой внимательно посмотреть. У тебя глаза добрые. А те двое внутри напряжённые были, как струны.
   -- Они тебя... -- руки ронина дрогнули.
   -- Нет, не смогли. Только одежду порвали, и избили, гады. Я ведь тоже не совсем обычная девушка. Психанула немножко и, ну... мне ещё подруга помогла... в общем, им, сволочам, больше досталось.
   Ну, точно, кто-то из богатеньких сынков, или слуги к симпатичной горничной полезли, сорвались, и получили потом от неё и госпожи. Такие страсти и разборки небось были - ух! Но психотравма у бедняжки осталась и тревожить прошлое для неё болезненно. Хорошо, что отбилась и не начала, как часто бывает, бояться мужчин.
   -- Я тебя не трону. -- сказал ронин. -- Благородное слово аристократа!
   -- Ого! Да ты из старших семей?! -- удивилась девчонка.
   -- А то! Одной из самых старших! Родной двоюродный племянник нашего нынешнего даймё! Или троюродный... но из какой-то такой родни, и сильнейшего клана! Два в одном! Принц и нищий!
   Бродяги рассмеялись, отметая прочь все мысли о плохом.
   -- Иди, иди в дом, замёрзнешь же. -- Кицунэ, улыбаясь, сгребла с ящика оставшуюся одежду и хлопнула её на руки Сумитады. -- А я недолго тут, сполоснусь чуть-чуть, и приду, ужин принесу. Иди домой, и... не вздумай подсматривать!
   -- Ладно, ладно! Если гляну, то только совершенно случайно!
   -- Шампунем в лоб получишь! У-у я тебе!
  
   Поздним вечером, хорошенько поев перед сном и завершив все дела первейшей необходимости, гости бесхозной фермы разошлись по спальным комнатам. Кицунэ отправила ронина в комнату взрослых, а сама, помахав улыбнувшемуся ей бродяге ладошкой, отправилась в комнату детей.
   Мори Сумитада, опытный выживальщик в сумасшедшей империи, потратил прошлую ночь чтобы хорошенько отоспасться, забравшись поглубже в лес, подальше от людей, и получше спрятавшись. Теперь он без особого труда и вреда для здоровья мог бодрствовать трое-четверо суток. Сегодня, в таком опасном месте, как никем не защищённая ферма, да ещё и рядом с крайне странной девчонкой, спать он точно не собирался. В постель лёг, для расслабления мышц. Пристроил меч рядом с кроватью и изготовился мгновенно взвиться напряжённой пружиной при малейшем подозрительном шорохе.
   Часа полтора он лежал вот так, расслабляясь и отдыхая, чувствуя как питательные вещества и энергия струятся по уставшим мышцам, восстанавливая организм до идеального состояния. Глаза его, прекрасно видящие мельчайшие детали в ночной тьме, резко повернулись при шорохе, который издала, скидывая с себя одеяло в соседней комнате, всё это время ворочавшаяся с боку на бок девчонка.
   Куда это её понесло?
   Крадучись, словно возомнившая себя мышкой слониха, соседка ронина вышла в главную комнату, подобралась к двери спальни взрослых и, приоткрыв её, заглянула внутрь.
   -- Суми! Суми! Ты спишь?
   -- Да, уже больше часа. Устал с дороги, как лёг, так и вырубился.
   -- Ой, а я тебя разбудила? Прости...
   -- Ничего, я даже очень приятно удивлён, что ко мне в кои-то веки ночью подкрадываются без ножа. Что случилось-то? В туалет проводить?
   -- Нет, нет! Можно мне с тобой полежать?
   -- С ума сошла?!
   -- А чего такого?! Мне вот бабушка постоянно запрещала с мамой спать, а я всё равно пробиралась, ложилась, и ничего плохого не было! Ни разу!
   -- Ну, если с мамой ничего плохого не было, то и со мной ложись... сдурела что ли?! Я же шучу!
   -- Двигайся! Двигайся на другую сторону! Ты на женскую половину лёг!
   -- О-о, а я-то думаю, чего так мягко?! Эй! Ты что, серьёзно со мной спать собралась?! Не дури!
   -- Ай, отстань! -- Кицунэ, подвинув изумлённого ронина, уверенно забралась к нему под одеяло. -- Полежим вместе, чего такого-то?! Так же гораздо спокойнее и приятнее. Или ты из "этих"?
   -- Каких?
   -- Интровертов. Это которые одиночки, и никого к себе не подпускают.
   -- Нет, уж я-то точно не из "этих".
   -- А чего тогда брыкаешься? Перестань, вот! -- устроившись рядом с обалдевшим ронином, лиса в белой ночной рубашке и милейшей спальной шапочке, накрылась одеялом. С самым умильными видом, она устроилась на подушке. Ещё и место нагретое! Одни сплошные удовольствия! -- Х-ха-хах! Так интересно!
   -- Что интересно?
   -- Ну, не понимаешь что ли? Мы в постели лежим, для взрослых, совсем как... как... муж и жена!
   -- В смысле, "для взрослых"? -- ронин вздрогнул и с прищуром посмотрел на мурлычущую от удовольствия девчонку. -- Слушай-ка, а тебе сколько лет?
   -- Что?! Девушек о таком спрашивать - нельзя!
   -- В таких ситуациях очень даже можно, и нужно! Сознавайся давай.
   -- Ну-у... -- Кицунэ начала краснеть. -- Шес... надцать...
   -- Шестнадцать? Не ври!
   -- Ну четырнадцать...
   -- Чего-о?! А поведению - восемь!
   Кицунэ, которую при зачислении в школу Единства Культуры отправили к восьмилеткам, вытаращила на изумлённого бродягу глаза и сердито покраснела. Чего они все догадываются?! Ну неужели правда так заметно?!
   -- Одуреть! -- ронин в шоковом состоянии возвёл глаза к потолку. -- Это что за глюк такой генетический - в восемь лет, на двадцать выглядеть?! Это учёныши опять дикостей наколдовали, чтобы долго новых самураев не ждать, пока вырастут? Или случайная мутация? В лапы научникам не попади, а то найдут чего у тебя там в генах переключилось, и всех начнут доводить до строевой за три года! Оставь бедным самурайчатам хоть паршивое, но детство!
   -- Да я и не собираюсь попадаться. И говорить про возраст не люблю. Все так изумляются! Тоже мне! Вот таким здоровенным коровам, собакам и деревьям не удивляются, а девушке, что выглядит чуть старше в молодом возрасте, сразу три вагона удивления! Ничего же страшного нету! Просто мне стало можно пораньше мамины платья носить.
   -- А ты в шестнадцать на сорок выглядеть не станешь? И в тридцать два на восемьдесят?
   -- Не стану. -- уверенно заявила Кицунэ. -- Доросла, и хватит! Такой вот и буду сто лет ходить! Идеальной!
   Ронин кашлянул в кулак и в комнате, освещённой только сиянием луны из полуприкрытого шторками окошка, воцарилось долгое молчание. Прикрыв рукой лицо, мужчина выдавал один протяжный вздох за другим, а лежащая рядом девчонка с виноватым непониманием краснела, тискала руками край одеяла и поглядывала на своего ошарашенного соседа.
   -- Суми! Суми!
   -- Для тебя - дядя Сумитада!
   -- Ой, да прекрати! Что вы так носитесь с этими возрастами? Нельзя что ли и так нормально общаться? Я же прекрасно всё понимаю, как взрослая! Много чего в жизни уже видела, и знаю всякое про лаборатории, про мутантов, про то, как страшно на войне бывает.
   -- Понимает она. Знает она, "всякое"... -- ронин издал ещё один протяжный вздох, и протянув руку, погладил Кицунэ по шапочке туда-сюда.
   -- Ой, перестань! Я же так старалась, укладывала, чтоб красиво было! -- Кицунэ поправила шапочку. -- Суми-сан! А расскажите ещё!
   -- Про что?
   -- Про путешествия в южные страны! Вы когда-нибудь видели настоящую пальму? Я в книжке читала, это такая трава, которая переплетается, переплетается, вырастает до размеров дерева, а наверху, - бах! -- девчонка всплеснула руками. -- Раскрывается пучком широких зелёных листьев! Вот таких! -- она растопырила ладони, развернув пальцы в разные стороны. -- А под этими листьями - орехи! Огромные, с человеческую голову размером!
   -- А если ободрать эти орехи от кожуры и пробить крепкую скорлупу, то можно набрать целую кружку сладкого сока, который почему-то называется кокосовым молоком.
   -- Вы видели пальму? И такие большие орехи?
   -- Сейчас, погоди. -- ронин выбрался из постели, вышел в главную комнату и, покопавшись в своих сумках, меньше чем через минуту вернулся, вручив с готовностью протянувшей руки Кицунэ большую, замытую и истёртую плошку в виде полусферы из древоподобной структуры. -- Вот, держи. Половинка скорлупы кокосового ореха! В обычные деревянные плошки всякую химию пихают, чтобы дерево не истиралось, не заражалось всякой плесенью и не пропитывалось остатками еды. А здесь - сплошной, экологически чистый, абсолютно природный материал! Сам, из настоящего ореха сделал!
   -- Воу! -- Кицунэ осторожно приняла реликвию, осмотрела и ощупала, восторгаясь шершавой текстуре материала. Понюхала, но не учуяла ничего, кроме запахов обычной старой деревянной посуды. -- Значит, вы ели кокосы?
   -- Мы ими обжирались! -- хохотнул ронин, укладываясь обратно, на свою сторону постели. -- Однажды, далеко в южных морях, у нас в Океане Штормов двигатель подшипники разломил и всю ходовую часть заклинило намертво! Носило наш пароходик по океану, носило, чуть контейнеры со штабелей не повыдирало, как вдруг попали мы в какое-то течение, и понесло нас, понесло, прямо в южный, солнечный океан! А там к острову прибило. Полукруглому такому, атоллом называется. На одном таком, во времена Давних, ядерную бомбу по-любопытству взорвали, а потом, увидели что ничего от атолла не осталось и назвали в его честь открытый купальник, в котором от прежнего купальника осталось не больше, чем от атолла после ядерного взрыва.
   -- Давние были странными. -- фыркнула от смеха Кицунэ, продолжающая вертеть в руках и рассматривать необычную плошку.
   -- Да. Поэтому, прежде чем на берег сойти, мы всё там счётчиками радиации проверили, а то мало ли? Может там раньше остров был, а атоллом стал, когда наши странные предки над ним что-нибудь особо тяжёлое долбанули? Но нет, всё нормально! Скорее всего, когда кора планеты ломалась, там вулкан вылез, коралловые рифы раскидал, но разлом закрылся и остывший вулкан плавненько так смыло ураганами. Ветра, дожди и время его, из горы посреди бескрайних водных просторов, превратили в восхитительной красоты тропический остров! С пальмами до небес, жёлтым песком, и такой чистой водой, что сотни на три метров дно видно! Мы, с приливом, наш грузовик на мель посадили, ремонтников отправили дальше движок чинить, а две трети команды разом на остров помчались! Проверять, нет ли там пиратских сокровищ, руин древних цивилизаций, динозавров, ресторанов сети "Галактика", или хотя бы источников пресной воды. Сколько можно пить эту морскую, опреснённую гадость?! И, как только на берег выбрались, нашли целые леса кокосовых пальм! Такое сокровище для изголодавшегося моряка - представить не можешь! Разведгруппой ломимся сквозь заросли к центральным возвышенностям, и на ходу шкуру на кокосовых плодах рвём, выдираем орехи, ломаем скорлупу, упиваемся соком и ужираемся мякотью. Местные крабы, если бы школу не прогуливали, точно бы добыли бумагу и накатали на нас жалобу в суд по международному праву! Вломилась, понимаете, на остров толпа дикарей, и давай всё пожирать! По пляжу до орешка всё подмели, из воды вытащили, на пальмы полезли! Ужас! Крабовые психологи работой на десяток лет вперёд тем днём обеспечились.
   -- А нашли чего-нибудь? -- не удержалась Кицунэ, сияющая восторженными глазами. -- Сокровища! Или руины Давних, с хранилищем наследия!
   -- Нет, что ты! Это же не в сказке было! В реальности мы ни ручейка с пресной водичкой, ни самого завалящего динозаврика, вообще ничего не нашли. Только зря джунгли потоптали. За то те наши, кого мы на берегу оставили, зря времени не потеряли, и как мы вернулись, то обнаружили на песчаном пляже самый настоящий, самодельный курорт!
   -- Ого! Самодельный? Это как?
   -- А вот так! Наши там уже и навесы соорудили, и шезлонги для загорания поставили, и орехи кокосовые в кокосохранилище под одним из навесов сложили. Сами валяются на шезлонгах, а между ними фигуры песчаные ходят, и орехи кокосовые, вскрытые, с трубочками деревянными, подают!
   -- Фигуры песчаные?
   -- Да, в форме девушек. Мастера элемента земли их из песка подняли, надели на головы венки из цветов и юбки из пальмовых листьев соорудили. Эх, загляденье получилось! Парни к ним так и липли! То познакомиться, то потанцевать...
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   -- С песчаными конструктами?
   -- Не осуждай моряка, два месяца не видевшего женщину! -- ронин отобрал у девчонки плошку из кокоса и надел ей её на голову, поверх шапочки. -- А то ишь ты! Сама каждый день девушку в зеркале видишь, а другим и почудить чуток нельзя?!
   -- Можно почудить, почему нельзя? -- Кицунэ удивлённо посмотрела на бродягу и сняла плошку со своей головы. -- А что, на том острове совсем никого не было? Никаких тропических жителей, которые, как в мультиках, все в гирляндах из цветов?
   -- В том-то и дело, что не было вообще никого. Но мастера Земли не подкачали! Таких красоток слепили! А мы, все остальные, цветов набрали, гирлянд наплели, увешали ими наших девочек-конструктов, и такие танцы устроили! С корабля оставшаяся треть экипажа к нам сбежала, прямо по воде! Все две недели, что на том острове застрявшими сидели, мы только и делали, что жарили на кострах морепродукты, обжирались кокосами, танцевали с конструктами и пускали в небо фейерверки! О-о! Самое зажигательное и яркое бедствие в море, что приходилось терпеть всей нашей команде за все наши плавания!
   Ронин принялся расписывать самые яркие глупости и несуразности что он и остальные морские приключенцы творили на необитаемом острове южного моря, говорил и говорил, с удовольствием возвращаясь в дни разгульного веселья, как вдруг заметил, что девчонка, пригревшаяся под одеялом и убаюканная его болтовнёй, с самым беспечным видом спит, сжимая в руках кокосовую плошку и улыбаясь своим светлым снам.
   -- Откуда ты такая взялась? -- вздохнул бродяга, забрал плошку из рук Кицунэ и снова надел её девчонке на голову. Так и оставил. -- Смертница пушистая. Двое негодяев тебя обидели, да? Как могла такая как ты вообще выжить в этой свихнувшейся стране?
   Кицунэ не ответила. Ей снился волшебный остров, пальмы, кокосовые орехи и танцующие песчаные девушки. Все в цветочных гирляндах и юбках из пальмовых листьев.
  
   В мыслях вернувшись к безудержному веселью на необитаемом острове, Мори Сумитада сам не заметил, как... задремал. Уснул, в чужом доме, рядом с посторонним человеком, без прикрытия от братьев по оружию или соклановцев! Вот после такого и просыпаются в секретных научных центрах, пристёгнутыми к кроватям, и от жужжания фрезы, подготовленной любознательным исследователем для операции!
   Молния шока и ужаса пронзила ронина от макушки до пяток. Он осторожно приоткрыл глаза и глянул вправо-влево, убедившись что по-прежнему лежит в спальне фермерского дома, в постели, но теперь совершенно один. Осторожно, под одеялом, протянул руку в сторону и схватил меч, что остался лежать там же, где вчера был оставлен. Ох! Стало полегче.
   Злой сам на себя, готовый себе же навешать оплеух, ронин сел на постели и вынул меч из ножен, чтобы проверить, не сделали ли вероятные противники что-нибудь с клинком. Нет, всё в порядке. С ума сойти! Расхлебенился, как пьяный скотник возле пивной, завалился спать рядом с девочкой, и никаких последствий! Ни похищения, ни перерезанного горла, ни внезапного вторжения "родственника" с претензией за бесчестие невинной девушки и с предложением решить вопрос денежной компенсацией.
   -- Я что, в лесу заблудился, и тайными тропами в параллельный мир попал? -- ворчал себе под нос ронин, вставая и начиная одеваться. -- Если так, то... надо срочно искать ту тропу и заваливать её буреломом, чтобы случайно обратно не вернуться.
   Бродяга вышел из комнаты, порыскал взглядом по пустому дому и выглянул во двор. Хозяйка была там, хлопотала со своими курочками и поросятами, вываливая им остатки каши из бака. Себе-то отложила хоть, на завтрак? Это чудо... сама ест, и скотину кормит, из одного бака. Ой, беда-а!
   Заметив ронина, хозяйка фермы выпрямилась, улыбнулась и помахала ему ладошкой, мимоходом почти непроизвольно подняв руку и утерев рукавом крестьянской блузы лоб. Вот как умаялась, с утра пораньше работая! Заметь и цени!
   "Ну если не восемь, то не больше десяти лет". -- не удержал ухмылку бродяга. -- "Мамина помощница"!
   Никуда особо не спеша, он подошёл к девчонке, исполнил ритуал утренних приветствий и попросил какую-нибудь ёмкость для стирки одежды. Девчонка тут же кивнула, отвела его к колодцу и вручила здоровенную деревянную бадью, пахнущую стиральным порошком.
   -- Коробки с порошком там, дома, возле печки, только осторожно бери, крайнюю мыши погрызли. Лучше в какой-нибудь кулёк насыпать и сюда нести. Замачивай свои вещи, и завтракать пойдём.
   -- Замечательные идеи, с самого утра! Максимально одобряю!
   И снова никакого яда, ни в стиральном порошке, ни предложенной пище. С ума можно сойти!
   -- На остров бы с тобой загреметь! Тропический, необитаемый. -- заявил ронин, указав на Кицунэ палочками. -- Когда всё здесь коровьей лепёхой накроется, осталась бы искорка нормального человечества.
   -- А что, здесь совсем никак ничего построить не получится? -- навострив уши отвлеклась от еды лисица. -- И почему лепёхой - сразу всё?
   -- Слишком долго длился век Тишины, вот почему. -- зло ухмыльнулся ронин. -- Глобальные проблемы отвалились, у людей свободное время появилось, и все сразу начали с ума сходить. Раньше о чём думали? "Где бы кусок брюквы достать, чтобы до утра никто из детей с голоду не умер", или "С кем бы договориться, что бы бандюги побоялись мой дом спалить", а теперь, чуть хапнув жизни без войн - "Фотомодель на рекламном плакате угнетает женщин"! "Ушедший с работы раньше начальника, рабочий не проявляет производственного патриотизма"! "Местное население обязано ложиться под приезжих, которых мы навезли как дешёвую рабочую силу и отпустили лиходействовать в народ"!
   -- Как это - фотомодель угнетает? -- лиса, всегда мечтавшая быть красивой, на этой фразе подавилась солёным огурцом, с трудом прокашлялась и заглотила непослушный кусок. -- Кого угнетает?! Женщин?!
   -- Ну да. Она - красивая, а остальные не очень. Вот и угнетаются. Давайте наберём в рекламные агенства кривых, косых и толстых, чтобы целевая аудитория не таращилась на рекламу, а шарахались и отворачивались. Красивая женщина - символ шовинизма и патриархата. Ты что, здесь на ферме, прозевала "Революцию Роз", когда целые толпы озверелых дамочек в розовых шапочках по городам ходили? Ну ты и дикая! С нераскрытыми глазами осталась! Ну ничего, на первую же розочку нарвёшься, она тебя просветит.
   -- О чем?
   -- Обо всём. Вот, думаешь, почему ты надела такое красивое платье?
   -- Почему?
   -- Это я тебя заставил! И платье надеть, и волосы расчесать, и косынкой подвязаться. Руки помыть и есть аккуратно это, наверное тоже тебя заставил я. Ты вот не знала, и я не знал, пока мне не сказали, а мужчины установили эталон красоты, и жестоко заставляют женщин ему следовать, беспощадно измываясь на теми, кто не может или не хочет удовлетворять шовинистические представления об идеальной женщине.
   -- Бред какой-то. Что мне теперь, грязной, скрюченной и в рванье ходить, чтобы мужчинам не нравиться? Это наверное те же идиоты придумали, которые запретили девушкам помогать?
   -- Они самые. Они по всем городам расползлись, и к чему только не придирались! Видела, к примеру, в больших зданиях планы эвакуации при пожаре? А на них фигурка бегущего человечка изображёна, из палочек и кружочка. И повсюду фигурка эта - без юбки! А это значит что?
   -- Что?
   -- То, что патриархальное правительство заботится о спасении при пожаре только мужчин!
   -- Пф-ф-фы! -- Кицунэ не выдержала и расхохоталась.
   -- А на урановых рудниках и литейном производстве труд женщин запрещён, потому что во-первых, злые мужики не видят женщину себе равной, а во-вторых, очень любят ей всё запрещать! Ограничили свободу женщины окочуриться от рака, или сгноить легкие в литейной вони! Ах, это чтобы сохранить здоровье женщины для рождения детей?! Вот всегда вы, мужики, в женщине видите только инкубатор!
   Кицунэ расхохоталась ещё громче, даже не представляя, что такой идиотизм кто-то может продвигать на полном серьёзе. Ронин шутки шутит! Вот болтун!
   -- Вот и весь мир так же. Сначала ухохатывались от их заявлений, потом нервно дёргаться начали. А они неведомо как пролезли на телевидение и радио, статейками своими про угнетение захламили всю печатную прессу. Шиза как язва поползла во все стороны, и кем-то с перепугу начали приниматься законы, один дурнее другого. Женщин агитируют сходить с ума и беситься в полной вседозволенности, а попытки их вернуть в адекватность объявляют патриархальным угнетением. Думаешь, это - шутки? Шизофреничек таких ещё лет десять назад были единицы, а теперь - тысячи! Всё ещё крошечный процент среди миллионов нормальных женщин, но визга и истерики от этого процента столько, что проходя мимо любой женщины, начинаешь нервно коситься и на всякий случай держать дистанцию. Сопротивленки всегда рядом, как демоны-кровососы, и пристально ищут, с чего бы оскорбиться, а оскорбившись, нападают, вцепляются в жертву, и начинают визжать! Они сплетены из ненависти, питаются ею и распространяют зло, стремясь рассорить, стравить мужчин и женщин. Если удаётся стравить, то женщина попадает в их лапы и они её заражают, как упыри, а мужчина начинает бояться и ненавидеть женщин, отталкивать их от себя и к каждой такой, обиженной, изумлённой и одинокой, тут же подползает радостный жирный упырь, в засаленной майке с кучей значков, и раскрашенными в дикие цвета волосами.
   -- И... и что, никто ничего не делает?! -- забывшая о смехе и еде, спросила задрожавшая и побледневшая Кицунэ. -- Это же свихнувшиеся какие-то! Их надо изолировать, и лечить!
   -- Ага, полечишь ты их, когда они уже и в правительстве, и в силовых структурах, и в Единстве Культуры. -- ухмыльнулся ронин. -- Да и не до них сейчас. Всем плевать, есть заботы поважнее. Как мирный век начался, производство резко вверх попёрло, народ в него массово вовлекли, а потом дельцы всех мастей начали гайки закручивать. Потихоньку, понемногу. Подрезая льготы, подстригая оплату, потихоньку провоцируя работать больше за те же деньги. Десятилетие за десятилетиями накручивали, накручивали, и накрутили так, что среднестатистический работяга сейчас впахивает без больничных и отпусков по десять-двенадцать часов в сутки, едва сводит концы с концами и всё время на нервах от того, что ему постоянно пытаются навесить дополнительных обязанностей. Владельцы фирм счастливы, но есть у закручивания гаек один интересный момент - раздавленный и ослепший от беспросветной жизни человек плохо работает, быстро умирает очень плохо размножается. Населения в стране Лесов к окончанию века Мрака знаешь сколько было? Сто шестьдесят миллионов. А до начала последних войн осталось меньше сотни. Шестьдесят миллионов, больше трети населения в мирное время - пф-ф-фыть! И испарилась. Ты бы видела города-призраки, вокруг умерших и брошенных фабрик. Жуткое зрелище.
   -- Я... видела.
   -- Не повезло тебе. Но и это - ещё не всё. Первые лет пятьдесят, города с их производством высасывали людей из деревень, но деревни быстро кончились. Ещё лет двадцать продержались, массово завлекая к станкам женщин, которых выжимали ничуть не хуже, чем мужчин. И вот когда людей по совершенно неведомой причине осталось катастрофически мало, лет тридцать назад, повезли из зоны тектонического разлома юхов. Массово. Крепкие, выносливые и неприхотливые краснокожие карлики, ух они нам сейчас поработают задёшево! Утрут носы всем нашим, ленивым и криворуким, нытикам!
   -- Ага, поработают они им. -- буркнула Кицунэ, прекрасно знавшая, как юхи, жестокие и коварные проныры, ненавидят белокожих жителей равнин, во времена великого расселения занявших все плодородные земли и не выпустивших детей огня из зоны тектонического разлома.
   -- Поработали. -- подтвердил ронин, с тем же злым сарказмом. -- Сговорились с местными бандами и захватили кучу предприятий. Бывших владельцев вышвырнули или удавили, на территорию натащили своего оборудования и штампуют любой контрафакт, что в голову взбредёт, от ботинок и мягких игрушек, до самой тяжёлой, забористой наркоты. Подминают под себя торговлю, транспортные компании, лезут на должности градоначальников и судей. Живут огромными анклавами, ходят большими группами, и в случае любого конфликта с местными мгновенно вызывают боевиков на подмогу. Местное население гнобят, насилуют и режут, а большим начальникам валят деньги на лапу, чтобы генералы спускали псов закона на тех из местных, кто попытается защититься и рыпается против красных. Вот по этому, девочка моя, с сопротивленками никто ничего и не делает. Все чувствуют, как рвутся жилы империи, и напряглись в ожидании последней, большой крови. Будет только смерть, тотальная резня, и крах государства. Не через двадцать, и не десять лет, а сегодня, сейчас, когда щёлкнет последняя жилка.
   -- Но... как это остановить?
   -- Никак. Империя накрылась рваною махрой. Всё, что можно сделать, это поскорее добраться до своих родных, собрать вокруг себя побольше сильных людей, и как жилка щёлкнет - пробиваться, по колено в крови, через обезумевшие земли на запад или юг. В Холодные Горы, или Великую Пустыню. Главное - плечом к плечу с роднёй и братьями. -- ронин протянул через стол к лисице руку с развёрнутой ладонью. -- Пойдёшь со мной?
   -- Я... я... -- Кицунэ смутилась. -- Не знаю....
   -- Ну, подумай. Я до полудня ещё у тебя тут побуду, если не возражаешь.
   -- И что же, вечером дальше пойдёшь? В ночь?!
   -- Для меня никакой разницы, идти днём или ночью. Мы, самураи, ко всему приспособлены. Сейчас настираюсь, развешу тряпьё на солнышке сушиться, а как подсохнет чуть-чуть, оденусь и пойду. Эта страна мертва. Нет здесь никакого смысла задерживаться. Ни мне, ни тебе.
  
   Со стиркой Кицунэ пыталась ронину помочь и, сама не заметив, ещё больше ввела его в смятение, моментально показав что совершенно ничего не умеет. Теоретические основы какие-то конечно были, на уровне посыпать порошком и побултыхать в воде, но не более. Что это за странная служанка для благородной леди, не умеющая ни готовить, ни стирать, ни искать компромиссные решения простейших жизненных проблем?
   Когда двое тружеников развесили выполосканное тряпьё сушиться и сели на энгаву отдохнуть, девчонка сбегала в дом и принесла чашки с... горячей водой, которую, за неимением заварки, предлагалось просто немного подсластить.
   -- А что же ты, без чая, вот так и будешь одну воду пустую пить?
   -- Ну, пока, наверное, придётся.
   -- Это ты зря. Сейчас ведь лето, и по округе пробежавшись, можно массу чаезаменителей насобирать.
   -- Правда? Это где, и каких?
   -- Да вот, например, в огороде малину видишь? Нарви листочков, и неси сюда.
   Кицунэ сбегала туда-сюда, притащила горсть листочков. Залив их кипятком, отдыхающие немного подождали, а потом, добавив сахара, осторожно, чтобы не обжечься, отхлебнули по чуть-чуть напитка, обретшего зеленоватый цвет, наполнившегося вкусом и ароматом.
   -- Ого! -- Кицунэ изумлённо вытаращила глаза. -- Вкусно!!! Обалдеть! Ну всё, открываю придорожную чайную! Я буду хозяйкой и официанткой, а вы, Суми-сан, моим охранником! Заработаем кучу денег! Смотрите, вот! -- она вся просияла радостью и обратилась к воображаемому прохожему. -- Уважаемый господин, загляните к нам, отдохните пять минут от пыльной и долгой дороги! У нас, для вас, малиновый чай, и наше радушие, совершенно бесплатно!
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   -- Ух... -- ронин сокрушённо поник и с ухмылкой покачал головой. -- Ну, если совершенно бесплатно, то дело точно станет чрезвычайно денежным!
   -- А к чаю у нас будут ещё какие-нибудь лепёшки, и жаренное мясо! Холодильная яма у нас есть, вы, Суми-сан, добудете в лесу какого-нибудь вредительствующего кабана, и мы станем печь пирожки! С мясом! Такие, какие повара Единства на всякие фестивали пекут!
   -- Пирожки? А я думал каша из чего попало - верх твоих возможностей.
   -- А вот и нет! Я много чему научиться могу. А если кушать на свежем воздухе, и если еду подаёт красивая девушка, то что угодно будет в три! Нет, в пять! В пять раз вкуснее!
   -- Понятно, понятно. Это ты замечательно придумала. Жаль, что не могу года на три с тобой тут задержаться. Некогда мне.
   -- Эх... я же одна ни с чем не справлюсь. Придут бандиты у меня выручку отбирать, а мне, в платье, драться неудобно! Быстро не справлюсь, весь навес в драке развалим, а облитые чаем и уроненные на землю клиенты потом будут слухи распускать, что у меня тут небезопасно. Нет, без самурая, уровня лейтенанта, или капитана, такие предприятия начинать нельзя!
   Перешучиваясь и посмеиваясь, они посидели ещё минут двадцать, а затем ронин поднялся, взял большую корзину и, преследуемый по пятам слишком любопытной лисицей, отправился на оросительный канал. Тот самый, берега которого недавно перепахали жадные до воды исполинские коровы. Прогуливаясь вдоль берега, он несколько минут напитывал воду энергией Ци, а затем соединил пальцы в череду помогающих концентрироваться печатей, сформировал подводную энергетическую структуру, а затем, аккуратно подняв сначала с краёв, резко рванул вверх сеть из переплетённых и напитанных энергией Ци водных струй. Исполинская черпалка, шириной во всю поперечину реки, а длинной в несколько сотен метров, взлетела над каналом и, повисая на водных щупальцах, пошла ходуном от бьющейся в ней пойманной рыбы. Повинуясь движению руки ронина, сеть качнулась, опрокинулась на берег, и рассыпалась, оставляя рыбу на земле. Кицунэ, взвизгнув и подскочив от восторга, бросилась собирать добычу.
   Особым богатством оросительный канал похвастаться не мог, но в своё время его явно активно зарыбляли карпами. Пара относительно крупных карпов и десяток рыбин помельче тотчас на четверть заполнили корзину. Ронин прошёл вверх по течению метро пятьсот и повторил приём. За два с половиной часа работы, он нагрёб из реки полную корзину рыбы, вытащил затонувшую старую лодку, штук пять керамических горшков, здоровенный каменный валун и почерневший от ила старый сундук, к которому оба добытчика подбежали с максимальным интересом, но вскрытая древняя деревяшка не исторгла из себя ничего, кроме грязи.
   -- Всё уже расхищено до нас. -- разочарованно развёл руками ронин. -- Ты горшки проверь, может там горсть монет, или украшения какие старинные?
   -- Не, одна грязюка. -- лиса опустошила керамику, только в иле и глине перемазала руки. -- Эх, столько работы, а ни одного миллиарда золотом! Но зато другого сокровища здесь вон сколько! -- она, с кряхтением попыталась поднять потяжелевшую от рыбы корзину. -- Ничем не хуже монет и драгоценностей!
   -- Не пачкайся, модная моя. -- ронин подошёл и с иронией отогнал девчонку, что вертелась вокруг корзины. Ух, попрыгунья! Не устаёт скакать от восторга при виде целой груды съедобной добычи. -- Кыш, кыш! Ты точно не кошка? Опасно глаза сверкают, даже страшно становится. Кыш, жадина! Сырой рыбу есть - нельзя. Тем более речную.
   -- Зато варёной и жареной точно можно! Какой же ты, Суми-сан... такой... такой...
   -- Какой?
   -- Волшебный! Вот что ты мне раньше не встретился, когда я совсем от голода умирала? -- Кицунэ подскочила к ронину и обняла его за руку, мурча, и ласкаясь. -- Ты бы меня спас. Как хорошо! Хорошо быть рядом с таким как ты... хоть на минуточку.
   С доброй улыбкой, бродяга-мечник погладил девчонку по голове. Он чувствовал, как ей больно, и понимал что эта боль означает только одно - таинственная незнакомка понимает, что рыба - прощальный подарок и уже почти пора расставаться.
   -- Пойдём. -- вздохнув, сказал он. -- Обедать пора!
   Кицунэ кивнула и, сияя улыбкой, подбежала к корзине, взявшись за одну ручку. Ронин взялся за вторую, они дружно поднатужились и подняли корзину, истекающую слизистой водой. Вот так! И никто не запачкался.
   Шли через огромный, залитый солнцем луг, затем по дороге, вдвоём держа немалую ношу и болтая обо всём подряд. Говорила, в основном Кицунэ, расписывая в восторженных красках все чудеса мира, которые когда-нибудь хотела бы увидеть. Древние города в песках, храмы на склонах гор, весеннее буйство цветения в стране Фруктовых Садов, пляжи Великой Коралловой Лагуны, и оранжереи под куполами, в стране Облаков. Полетать на дирижабле, совершить круиз на туристическом лайнере и, конечно же, посетить чудесный кокосовый остров.
   Ронин улыбался, пытаясь представить, что из этого списка несбыточнее, чем всё остальное. Всё несбыточно, а что самое-самое, из всех?
   Доставив добычу на ферму и убрав, вместе с корзиной, в холодильный подпол, привели себя в порядок и начали готовить обед. Ронин, почти без спроса, растопил печь в доме и зажарил на большой сковороде несколько из пойманных рыбин. Кицунэ чуть вся не извелась от жадности и рачительно слила остатки жира от рыбы в сготовленную ею кашу, благодаря чему лисья бурда стала в десятки раз вкуснее и питательнее.
   -- Ещё чуть-чуть, и из тебя кулинар получится. -- одобрительно покивал ей довольный ронин и двое изголодавшихся трудяг с жадностью налетели на еду, быстро уничтожив всё, без остатка, и запив съеденное несколькими литрами молока каждый.
   Ещё десяток минут просто посидели за столом, молча и почти неподвижно. Сумитада вздохнул, поднялся и начал собираться. Запихнул обратно в свои сумки вещи, что вынул за время, пока гостил на ферме, упаковал и уложил в сумку немного продуктов. Сходил, забрал с просушки свои вещи и переоделся, сложив крестьянский наряд на ящике у входа в дом.
   Вот и всё.
   Девчонка, стоявшая в доме и прислонившись спиной к дверному косяку у чуть приоткрытой двери, пока ронин переодевался во дворе, услышала его приближение, открыла дверь, подала и помогла надеть на спину сумки.
   -- Пойдём со мной. -- ещё раз предложил, особо не веря в успех, Сумитада. -- Это прекрасная земля и всё вокруг кажется мирным, но тишина не продлится долго. Нужно уходить отсюда.
   -- Я не могу. -- Кицунэ улыбнулась. -- Вот я уйду, а... а кто присмотрит за курочками и поросятами?
   -- Не дури! -- сорвался вдруг ронин и сам себе изумился за эту яростную вспышку эмоций. -- Какие курочки?! Какие поросята?! Эта земля... на грани падения в Ад! Нужно бежать! Как можно быстрее и дальше! Ты, девчонка, представить себе не можешь, что с тобой сделают те, кто придёт сюда завтра, или послезавтра! Тебя изнасилуют, будут пытать и глумиться, тебя заживо разорвут на куски! Думаешь, кого-то напугают твои каменные или воздушные дзюцу?! Твой изувеченный труп на кол насадят посреди этого двора, и никого! Никого ты не защитишь! Ни курочек, ни поросят, ни всю эту твою несчастную ферму! Бери сумки, хватай всё, что тебе кажется ценным, укручивайся и пошли! В страну Волн! Я... -- голос ронина дрогнул. -- Я не могу тебя здесь бросить. Кем бы ты ни была.
   По щекам Кицунэ вниз скользнули слёзы. Она улыбнулась затрясшемуся и захрипевшему от нервной дрожи ронину.
   -- Сумитада-сан, скажите... как можно спасти этот мир?
   -- Что? Какой ещё мир?!
   -- Не так давно, в лесу, я видела демона. Опустошителя и убийцу миров. Он посмотрел на меня и спросил: как избавить этот мир от зла, от негативных энергий, не уничтожая всё живое?
   -- Видела... демона?.. -- не поверил своим ушам ронин.
   -- Да. И я ответила ему, что не знаю. Он был очень расстроен, но не убил меня, а велел посмотреть на этот мир и обещал, что найдёт меня ещё раз, чтобы повторить свой вопрос. Скажите мне, Сумитада-сан, смогу ли я узнать ответ, если пойду с вами?
   -- Ответ о том, как спасти мир?
   Кицунэ кивнула.
   -- Безумие какое-то. -- ронин закрыл лицо ладонью. -- Какие демоны?! Какое спасение мира?! Тебе что-то приснилось...
   Он прервался и замолк, когда женская рука мягко коснулась его руки и убрала её от лица. Девушка привстала, потянулась вверх и коснулась небритой щеки бродяги тёплыми, ласковыми губами.
   -- Я должна остаться, Сумитада-сан. -- сказала она. -- Не волнуйтесь за меня, я гораздо сильнее, чем всем вокруг кажется. И мне нужно понять, что происходит. Что можно со всем этим безумием сделать. Я должна увидеть всё сама.
   Ронин окончательно сник.
   В мире огромное количество людей с самыми разными повреждениями мозга. Тысячи сходят с ума. От голода, от стрессов, от ударов или бешенных гормональных всплесков. Наконец-то появилось логичное объяснение, почему вот эта бедолага осталась одна и творит неадекватные несуразности, поселившись на брошенной ферме. Сама себе придумала и поверила, что жила здесь всю жизнь, с папой и мамой, которые вот-вот вернутся? А когда сюда заявятся настоящие хозяева фермы, она будет искренне возмущена тем, что какие-то посторонние люди лезут к ней в дом и пытаются её выгнать.
   Увы, у него нет ни времени, ни возможности заботиться об очередной свихнувшейся девчонке, возомнившей себя мессией, на которой лежит груз спасения мира. И не верх ли безумия, - приводить сумасшедшую в свой дом? Можно лишь поступить так же как все. Как, очевидно, поступили её родные и друзья. Как поступали все, кто проходил мимо.
   Ронин крепко обнял и прижал к себе сумасшедшую девчонку, разжал объятия и взмахнул рукой в прощальном жесте.
   -- Ну тогда удачи тебе, спасительница мира. -- сказал он. -- Когда найдёшь ответ, дай мне знать, хорошо?
   -- Если я его найду и скажу демону, -- девчонка, широко улыбнувшись сквозь слёзы, кивнула. -- Я думаю, вы все! Все это сразу увидите!
   Ронин помахал ей рукой и направился к выходу с фермы. Девчонка проводила его до ворот и ещё немного, по дороге. Остановилась, с явным намерением долго смотреть вслед, но вдруг подскочила на месте и бросилась обратно на ферму.
   -- Суми-сан! Суми-сан! -- на десяток секунд пропав внутри, она выбежала и бросилась за уходящим ронином. -- Суми-сан, вы кокосовую плошку забыли!
   Догнав остановившегося и обернувшегося мужчину, она протянула ему нелепую миску из половинки кокосового ореха.
   -- Это подарок тебе, с дальних южных берегов. -- ронин улыбнулся, взял плошку и надел её девчонке на голову, словно шлем. -- Чтобы не забывала.
   Кицунэ бросилась к нему и обняла. Прижалась на десяток секунд, вздохнула, и отступила, подарив на прощанье улыбку. Ронин ободряющей ей кивнул, взмахнул рукой и, поворачиваясь, сделал первый шаг от странной девчонки в праздничном платье и потешной кокосовой шляпе. Сумасшедшая? В самом деле сумасшедшая? Нет, это не так. Нет в ней безумия. Она действительно очень добрая и сильная. Просто когда слишком долго врёшь, никто сразу не поверит, если ты вдруг скажешь правду.
   Бродяга-ронин развернулся и пошёл, больше не оглядываясь. Предельными напряжением воли он заставлял себя делать шаг за шагом и рвать собственную душу, выдирая себя из сказки, в которую вчера так нечаянно заглянул.
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  

* * *

23 июля

   На следующее утро после ухода ронина, Кицунэ проснулась от скрипа деревянных колёс, скрежета деревянных кузовных пластин и тяжёлой поступи тягловых животных. Она подбежала к окну и выглянула наружу, увидев вереницу телег с упряжными быками и людей, волочащих ноги по дороге мимо фермы.
   Именно волочащих. Измученное скопище потрёпанных и оборванных гражданских, с мрачными лицами и опущенными головами шли и шли, таща на себе или погрузив на телеги свои нехитрые пожитки. Некоторые недобро поглядывали на ферму, но пустующий дом всегда разительно отличается от жилого, а раз в доме кто-то живёт, значит этот кто-то способен защитить своё имущество, и в царящем беззаконии, тронув чужое, можно очень крепко получить по голове.
   -- Бедолаги. -- Кицунэ глубоко вздохнула, подождала пока толпа пройдёт, и занялась уже привычными утренними делами. Кормление курочек и поросят, готовка новой порции еды. Умывание и хороший, плотный завтрак.
   Она прихорашивалась у зеркала и подумывала о том, чем заняться сегодня, как вдруг в ворота фермы кто-то постучал кулаком.
   -- Есть кто-нибудь?! -- прозвучал с той стороны изгороди чей-то голос. -- Ответьте, пожалуйста!
   Кицунэ выскочила во двор, обежала дом и сдвинула металлический засов, открывая дверь.
   По дороге медленно плелась ещё одна группа беженцев. Человек двести, в намного даже худшем состоянии, чем прошедшие первыми. Осунувшиеся, серые лица, ввалившиеся глаза, грязная одежда. Мужчины, женщины и дети.
   -- Прошу простить, хозяйка, -- с поклоном обратился к выглянувшей из-за двери Кицунэ мужчина в простом истрёпанном костюме. -- Нет ли у вас хоть немного... еды? -- боясь, что девчонка просто захлопнет перед ним дверь, он слегка подался вперёд. -- Прошу вас, моя жена... беременна.
   Кицунэ посмотрела в его глаза, полные отчаяния, потом на стайку детей, осторожно выглядывающих из-за поклажи на телегах, и махнула им рукой:
   -- Эй, маленькие! Хватайте плошки, сейчас сестрёнка Аой немного каши принесёт! И молока! Кто любит молоко?
   Убежав в дом, Кицунэ сбегала в подпол, вытащив одно из четырёх оставшихся у неё вёдер молока, схватила большую кастрюлю, в которой отложила кашу на обед себе, поросятам и курам. Осторожно вынесла всё это из дома и понесла к воротам.
   Снаружи поток беженцев встал, а пообещавшую еду фермерскую девчонку уже ждала ватага сбежавшихся со всех сторон малышей и подростков младшего возраста, которым родители выдали деревянные или глиняные плошки.
   -- Вот, вот, возьмите. -- Кицунэ положила два больших черпака в миску, которую протянул ей мужчина, попросивший еды для жены. -- Молоко ей можно?
   -- Недели две назад пила, без последствий.
   Кицунэ кивнула и налила полную кружку.
   -- Так, так, не толпитесь, не толкайтесь, становитесь в очередь. -- обратилась она к детям и те послушно выстроились в линию. -- Сейчас раздам кашу, а как поедите, подходите снова, налью молока.
   Ловко и аккуратно разделившая кашу на тридцать четыре порции, лиса разложила её по плошкам, полюбовалась на то, с какой жадностью изголодавшаяся малышня набросилась на её стряпню, а потом принялась наполнять молоком те же самые плошки, только что опустошённые, которые тянули к ней дети.
   Когда ведро опустело и дети, кланяясь, поблагодарили добрую сестру, просветлевшие лицами родители подошли и стали забирать своих детей, чтобы посадить их обратно на телеги. Караван беженцев изготовился двинуться в дальнейший путь, а к Кицунэ подошёл мужчина, просивший еды.
   -- Прошу вас, добрая госпожа, пойдёмте со мной. -- сказал он, с поклоном, и подвёл девчонку к телеге, в которой лежала бледная, изможденная женщина. Женщина взглянула на Кицунэ, благодарно улыбнулась ей и вынула из груды поклажи модную шляпку с деревянными дугообразными полями, украшенную шёлковым белым платком, ленточками и цветами.
   -- Нам нечем вас отблагодарить, добрая госпожа. -- сказала страдалица и протянула шляпку Кицунэ. -- Возьмите хотя бы это.
   По всем канонам вежливости здесь полагалось скромно попытаться урезонить дарительницу, сказать что нельзя же дарить такие дорогие вещи за такую малость, но у лисицы при виде модной вещички дрогнуло всё, что могло дрогнуть, и она с восхищённым вздохом протянула руки навстречу подарку.
   -- Это вам в благодарность за меня... и за них... -- сказала женщина, глянув на повеселевших детей. -- Приятно знать, что в нашем суровом мире есть ещё такие добрые люди, как вы.
   Группа беженцев, задержавшаяся у фермы минут на двадцать, со скрипом телег и стонами поднимающихся усталых людей, продолжила движение.
   -- Вперёд! Вперёд! -- подбадривали своих подопечных четверо воинов в ярко и разноцветно раскрашенной броне. Наёмники, охраняющие караван. -- Соберите остатки бодрости! До Тацуры сорок километров, а там будет вам и отдых, и еда!
   -- Вы в город идёте? -- решившая немного пройтись рядом с тронувшейся телегой, спросила Кицунэ.
   -- Да, по всему региону из крупных городов целой только Тацурухама, наверное и осталась. -- ответил ей мужчина. -- Единство объявило, что завозит туда массу гуманитарной помощи, обещало беженцам бесплатные обеды и ужины весь этот и следующий месяц. Мы видели поезда и дирижабли, что туда уходили. Регион будут возрождать, и мы решили идти в Тацурухаму. Оставлю жену там под присмотром волонтёров, и буду добираться до нашего города. Надо посмотреть, что осталось от него и от завода.
   Кицунэ пожелала путникам удачи и вернулась к ферме. Побежала в дом, к зеркалу, примерила шляпку так и этак, а за тем, сияя от счастья, заметалась, засуетилась. Когда к ферме подошла следующая группа беженцев, человек в пятьсот, она уже выставила перед воротами два больших стола и взгромоздила на их два больших бака. В одном - свежесваренная, горячая каша. Во втором - чай из листьев малины, с сахаром. Рядом - ведро с драгоценным молоком.
   -- Дамы и господа, если кто сильно ослабел, и не уверен что может дойти до города, а так же дети и старики, прошу, подходите с тарелками, у меня есть немного каши и молока! А ещё - чай из малиновых листьев, для всех желающих! Бесплатно!
   Ответом ей были десятки недоверчивых и сердитых взглядов. Это что, мол, за мошенничество? Где подвох?
   -- Неужели бесплатно? -- один из наёмников-стражей, приблизившись, осмотрел предлагаемую еду и напитки, обнюхал и поводил над нею руками. -- Чисто! Наркоты и ядов нет. В чём смысл?
   -- Я - из Единства! -- Кицунэ гордо выпятила грудь, вся переполняясь гордостью. -- Просто пока осталась без поддержки. Я уже дважды отгоняла от этой фермы мародёров, и если сейчас дальше пойду, все запасы на ней тут же разворуют! Чем отдавать эту провизию бандитам, я лучше приготовлю её в меру сил, и хоть немного помогу тем, кто нуждается больше всего!
   -- Да ну? -- трое наёмников подошли, скептически глядя на девчонку, в то время как пятеро остальных настороженно посматривали по сторонам. -- Из Единства? А ну, скажи что-нибудь на Единство-Культурском?
   Кицунэ, повернулась на месте, словно вальсируя и встала в красивую, возвышенную и чарующую модельную позу:
   -- Вернуть в этот мир красоту, а добро и любовь в человеческие души - наше призвание и смысл жизни! -- заявила она проникновенно, и наёмники не удержали улыбок, даже слегка покраснели от смущения перед женским очарованием. -- Сейчас моих возможностей немного, но и то, что есть, я готова отдать, чтобы люди не замыкались в своих бедах и забывали о человечности! Мы - вместе! Единство - поможет!
   -- Можно мне молока? -- не удержавшись, подалась вперёд женщина с грудным ребёнком. -- Для ребёнка!
   -- И мне тоже! -- решилась другая. -- Хоть немного, пожалуйста!
   -- Госпожа, накормите моих детей! -- с просветлевшим лицом крикнула третья.
   Вокруг Кицунэ и её столов закипел ажиотаж, и могла бы возникнуть безобразная толчея со скандалами, но волшебное слово - "Единство" возымело над толпой магическое действие. Единство Культуры все столетия Эпохи Войн занималось благотворительностью и широко оповещало об этом общественность. При появлении их волонтёров, объявляющих раздачу продуктовых пайков или горячей пищи, люди дружно выстраивались в очередь и начинали строго соблюдать порядок, ведь грозные бело-золотые стражи добрейших благотворительниц строго следят за порядком и при малейшем намёке на ссору или скандал мгновенно выдернут участников из очереди. В лучшем случае отправят в самый дальний хвост, а в худшем, - вовсе вышвырнут куда подальше, и на руке чиркнут специальную метку несмываемым маркером, чтобы дебоширы или наглецы пару суток не могли подойти ни к одному гуманитарному центру.
   Поэтому все повынимали плошки и аккуратно построились в ряд. Никто не полез вперёд, не затеял ссоры и не проявил нетерпения. Из пяти сотен, три сотни беженцев, что действительно держались из последних сил, получили свою порцию каши. Детям досталось по кружечке молока, взрослым - чашка горячего напитка.
   -- Где же твоё бело-золотое платье, внученька? -- сердобольно спросила сгорбленная седая старушка, принимая чашку, которую подала ей Кицунэ.
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   -- В замке, и очень далеко осталась, бабушка. -- вздохнула лисица. -- Не волнуйтесь, леди Единства - это не только сияющая униформа, но ещё и человек!
   -- Позвольте вас сфотографировать? -- нашёлся в толпе мужчина в сером костюме репортёра, и девчонка с удовольствием попозировала ему, окончательно убедив даже самых вредных скептиков в том, что она действительно сотрудница Единства Культуры. А что убеждать? Она же совсем и не врёт! Была же она ученицей в пансионе юных леди Единства? Больше даже, чем полтора месяца! Шарм, грацию движений, манеры, всё успела усвоить. Настоящая красотка!
   Ещё дважды Кицунэ вытаскивала съестное из погреба и выставляла кашу на столы, чтобы хоть немного подкормить проходившие мимо группы беженцев. Основные массы возвращающихся ехали поездами, а пешком и на телегах отправлялись самые обнищавшие, ограбленные и избитые, что были предельно измученны и голодны. Сорок километров до города - не так уж и много, но в том состоянии, в котором были люди, многие рисковали просто упасть и остаться лежать без сил. Быть отброшенными на обочину и даже не попытаться сделать ещё хоть шаг. Не один десяток жизней спасла в тот день Кицунэ, позволив страдальцам съесть немного каши.
   Люди каждой новой волны, конечно же, по началу дичились и боялись подходить, ожидая подвоха от предлагающей бесплатную еду девчонки, но каждый раз упоминание Единства меняло их отношение, словно по волшебству. Настороженность менялась доверием, а окаменевшие, злые лица оживали и расцветали благодарными улыбками.
   Замечая шарм и манеры доброй девушки, даже подавшиеся в наёмничество, грубые малокультурные ронины в ярко раскрашенной броне признавали в ней леди Единства и превращались в подобия больших мурчащих котов. Её фотографировали, ей делали небольшие подарки, осыпали благодарностями и комплиментами.
   Кицунэ так и таяла от кружащего её голову счастья, в свободные минуты волчком вертелась, красуясь перед зеркалом, а когда над фермой, держась параллельно дороге, с гудением мощных моторов прошли три огромных грузовых дирижабля с бело-золотыми знаками Единства, она выскочила из дома и приветственно крича, замахала им платком, чувствуя себя как никогда причастной к этой огромной, могущественнейшей, и прекрасной организации.
   Да, после того что случилось в пансионе, при мысли о возвращении в Единство Кицунэ испытывала жесточайший стыд и начинала плакать. Слишком страшно они из-за неё подставились, но обожать бело-золотых от этого Кицунэ меньше не стала.
   Единство - объединение всех самых лучших, добрых и красивых людей мира. За то, чтобы на неё хоть мимолётом, посмотрели как на одну из их леди, Кицунэ была готова на многое.
   Вот только запасы еды не были бесконечны.
   Лиса задумчиво и растерянно осматривала наведённое опустошение в морозильном подполе и изрядную яму в запасах фермерской кухни, откуда она за время своего хозяйствования выбрала пятую часть запасов. Надо же какая она, Кицунэ, хорошая и добрая. За чужой счёт! Она не покупала ничего из того, что раздаёт. Даже листья малины обдирает в чужом огороде. Вот обрадуются хозяева фермы, когда вернутся и увидят что залезшая в их дом нахалка съела и раздала половину их запасов. Если хозяева через два-три дня вернутся. А если через неделю? Или месяц? А если вообще не вернутся? Где после такого опустошения брать зерно и овощи чтобы кормить животных на ферме?
   Нет, рано ещё паниковать. До зимы далеко, а вокруг - аграрный регион. Поля засеяны, и урожай осенью непременно будут собирать. Чего-нибудь обязательно можно будет купить, если денег успеть заработать на ремонте городов, порушенных во время войны. Пока нужно спасать людей, а потом, когда появятся хозяева, Кицунэ убежит, чтобы её не ругали, пойдёт в город, заработает денег, и купит для фермеров даже больше запасов, чем потратила.
   Принявшая решение, девчонка снова взялась за стряпню. Нужно подготовить побольше всего вкусного к следующей волне беженцев!
   Однако торопилась и готовила сразу два бака каши она совершенно напрасно. После двух часов дня на дороге появлялись только одиночные прохожие, идущие в город на свой страх и риск, зато - совершенно бесплатно. Не нужно платить ни за место в телеге, ни за охрану наёмникам.
   -- Караваны? -- удивлённо ответил на вопрос Кицунэ один из этих путников. -- Ждёшь кого-то? Караванов сегодня больше не будет. Кто же под вечер в такую даль пешком пойдёт? Потащишься, и на лугах заночевать придётся, а бандюки какие-нибудь таких дураков быстро замечают. Завтра, с утра пораньше, своих жди.
   Кицунэ поблагодарила путника и предложила ему поесть, но тот странно на неё посмотрел и наотрез отказался, а затем махнул рукой и торопливо потопал прочь. Несколько раз ещё настороженно и с подозрением обернулся, проверяя, не преследует ли. Совершенно не удивил, хоть и немного обидел. Лиса только вздохнула, прекрасно понимая, за кого её приняли. Не просто так охранники караванов каждый раз внимательно осматривали, обнюхивали и пробовали её еду, выискивая следы ядов или наркотиков. Сволочи всякие травят и грабят людей. Как только не изворачиваются бандюги, чтобы ослабить, разделить или задержать караваны! А потом из-за них, люди хороших девочек в подсыльности и коварстве подозревают! Да чего все такие нервные-то? До региональной столицы вот, рукой подать. Ну мародёры, ладно, эти где хочешь появятся, а бандиты-то здесь откуда? Крепости кругом, вот, в одном дневном переходе друг от друга. А в крепостях и дирижабли, и кавалерия просто обязаны быть. Им только скажи, что банда на территорию зашла, сразу с места сорвутся! Это же и развлечение, и дармовая добыча. И коням корм.
   Просто перенервничали все. Что эти несчастные, что первый, ронин, который ужасов всяких понарассказывал. Людям очень нравится преувеличивать опасность, чтобы все вокруг пугались и готовились к самому худшему, а потом, увидев что всё не так плохо, с облегчением выдыхали и продолжали нормально жить.
   Печально вздохнув, Кицунэ вернулась на ферму и занялась обычными делами, не обращая больше внимания на бредущих мимо фермы людей. Понадобится помощь - спросят.
   Она даже успела совершенно расслабиться и войти в мирный ритм жизни, и потому, подметая двор фермы, не среагировала на стук копыт и шелест осевых подшипников на дороге. Мало ли какая повозка проезжает?
   Но повозка остановилась, и девчонка чуть из тапок не выскочила от испуга, когда вся ферма вдруг затряслась от ударов тяжёлого бронированного кулака в ворота.
   -- Хозяева! -- прогремел грозный голос привыкшего повелевать человека. -- Эй, живые! Сюда, все! Открывайте ворота, или мне через закрытые войти?!
   -- Сейчас, иду! -- выкрикнула в ответ Кицунэ. -- Не громи ничего! С ума сошёл?! Если всё подряд ломать, то скоро вообще всем жить негде будет!
   Приставив к стене метлу, она на всякий случай взяла удачно попавшуюся под руку лопату и потопала к воротам, но едва сделав шаг из-за угла, остолбенела, в точности как кошка вздыбив шерсть на загривке и вытаращив глаза.
   Ферма была обнесена сплошным деревянным забором высотой в два с половиной метра. Этого было достаточно, чтобы заблокировать обзор любому обычному человеку и большинству самураев. Но в этот момент, поверх ворот, на испуганно присевшую и втянувшую голову девчонку смотрел исполинский человек.
   По ту сторону забора, возвышаясь над испуганным человечком словно крепостная башня, стоял громадный самурай в ярко-зелёных доспехах. Ну, может не самый громадный в мире, но побольше трёх метров в нём точно было, и для обалдевшей от неожиданности девчонки, он представлялся ещё большим. Словно медведь, вставший на дыбы перед поджавшей хвост домашней собачкой.
   -- Мне войти, сквозь ворота? -- прогремел голос исполина, действительно способного пройти через деревянно-металлическую преграду, как через растянутую на ниточках газету.
   -- А зачем?! -- Кицунэ, опомнившаяся от первого шока, заслонилась лопатой. -- Сюда таким большим нельзя! У нас это... для великанов ферма не оборудована!
   -- Открывай. -- гигант придавил Кицунэ взглядом, давая понять, что последние искры его терпения иссякают.
   -- Ладно, ладно, господин самурай, не злитесь! Только вы поосторожнее, не зацепите наши домики. Они же развалятся!
   Лиса воткнула лопату в землю, подбежала к воротам, сдвинула засов, а великан протянул руку, чтобы небрежно толкнуть в сторону створку ворот вместе с мелкой девчонкой, но вдруг обернулся, взглянул на кого-то за ним и, с поклоном, отступил в сторону.
   -- Простите, уважаемая девушка, -- прикосновением руки заставившая исполина посторониться, к приоткрывшей ворота Кицунэ сделала шаг скромно улыбнувшаяся молодая леди в пышном небесно-голубом шёлковом платье. -- Мой защитник напугал вас? Позвольте принести извинения, он слишком ревностен в своей службе и нетерпелив...
   Она осеклась, едва завершив фразу, потому как девушка перед ней, вытаращившая глаза и просиявшая лицом при появлении леди, всплеснула руками и издала восхищённый полувзвизг-полустон.
   -- Какая... -- Кицунэ со вздохом шагнула к смущённо покрасневшей аристократке. -- Какая же вы красивая, госпожа! А-ай, ва-ай! Можно посмотреть?! -- лисица в пару прыжков оказалась от благородной девушки справа, затем слева, оглядывая её, её платье и украшения со всех сторон. -- Это - испанский стиль?! Как краси-и-иво! Вы - истинная испанская донья! А у меня, смотрите - германский стиль! -- она выставила напоказ своё платье. -- Как классно получилось! Будто сейчас - эпоха Давних, и принцесса из Испании приехала в гости к германской девушке! Фотоаппарат есть у кого-нибудь? Сфотографировать бы! Пойдёмте! Пойдёмте, скорее! Вы искали, где на ночь остановиться? Проходите, проходите, не стесняйтесь! -- она глянула на второго охранника и двух служанок, что в лёгком шоке изумления стояли позади своей хозяйки, ближе к повозке и напряглись, готовясь броситься на помощь госпоже, если прыгающая от восторгов девчонка выкинет что-либо уж совсем неприемлемое. Но границы дозволенного Кицунэ всё же понимала, и не стала цапать незнакомую даму за платье или пытаться выхватить у неё из рук сумочку, даже просто "на посмотреть".
   Вместо этого она, в танцевальном движении, отступила от гостьи на пару шагов, повернулась на месте и вдруг, к всеобщему изумлению, элегантно подхватив свои юбки, присела в глубоком, хорошо поставленном реверансе.
   -- Позвольте представиться! -- заявила она. -- Инагаки Аой, дочь фермера, у которого в роду когда-то были самураи. Прошу простить, если моя речь будет иногда сбиваться на простонародную, в виду обстоятельств это более чем естественно, но поверьте, для меня большая честь и удовольствие принять в своём доме истинно благородную леди. Если вам нужен отдых и ночлег, я с удовольствием приглашаю вас. Не волнуйтесь, вы не стесните здесь никого. Моя семья покинула регион при нападении шиамов, я возвратилась первая, и пока живу здесь одна.
   -- Одна? -- недоверчиво приподнял бровь великан и мотнул головой в сторону дома. -- Нобу, проверь.
   Не успел он договорить, как второй охранник, ростом всего в два метра, худощавый и явно очень подвижный, одним прыжком перемахнул через забор и метнулся вглубь фермы.
   -- Пойдёмте! Пойдёмте же! -- всплёскивая руками, продолжила приглашать гостей Кицунэ. -- Вы когда-нибудь видели, как куры и поросята на ферме живут? Я вам всё покажу! Так интересно! А вы пробовали чай из листьев малины? Проходите, пойдёмте со мной! Ой, подождите, я сейчас!
   Сорвавшись с места, Кицунэ побежала в дом, схватила со стола свою новую шляпку и, встав перед зеркалом, надела её, с максимально старательной аккуратностью приладив и закрепив её шпильками. Вот! Идеально! Пусть видят, что она тут тоже леди, и не только что из леса вылезла! Ах, красавица!
   Прихорошив волосы, поправив платье, Кицунэ подскочила на месте и, захлопав в ладоши от счастья, снова побежала к гостям. Наконец-то, наконец-то можно от всей души похвастаться, как у неё здесь всё хорошо и какая она чудесная хозяйка! Она всех! Всех сейчас изумит своей замечательностью!
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   Большую и тяжёлую, укреплённую повозку, рассчитанную на таких пассажиров как трёхметровый самурай в стандартной армейской броне, возница подвёл к самым воротам фермы так, чтобы освободить проезд по дороге. С небольшой помощью великана-самурая, возница распряг коней, двух могучих тяжеловозов, и завёл их во двор фермы, поставив ближе к пустующему коровнику. Без особых церемоний, из запасов фермы было изъято два мешка зерна, в которые кони тут же с удовольствием сунули свои здоровенные морды.
   Возница остался ухаживать за животными, великан вернулся к повозке, чтобы зорко охранять её и багаж до утра, пронырливый тощий самурай облазил всю ферму и, суровым взглядом заставив посторониться принарядившуюся Кицунэ, нырнул в дом. Лиса сердито посмотрела ему вслед, пожала плечами и, переполненная энтузиазмом, поскакала к сопровождаемой двумя служанками леди.
   -- Простите, что на секунду отвлеклась. -- заявила девчонка, как бы невзначай поправляя волосы и следя за тем, чтобы и леди, и служанки самым лучшим образом оценили, какая у неё статусная, модная шляпка. -- Ну как, вам нравится у нас на ферме? Смотрите, как удобно сделано! Вот колодец, вот большая внешняя кухня, а вот... знаете что? Настоящая душевая кабинка! Наверх наливается горячая вода, внутри поворачивается кран, и с потолка вода льётся! Не хуже чем в городских квартирах, или какой-нибудь гостинице!
   Кицунэ устроила для гостей настоящую экскурсию по своим владениям, с энтузиазмом показывая что у неё тут вот курочки, там поросята, а здесь огород. Разыскала несколько куриных гнёзд, и торжественно продемонстрировала гостьям пять собранных свежих яиц. Восторженной болтовне и хвастовству лисицы не было предела, как вдруг дверь дома распахнулась и на энгаву шагнул пронырливый самурай, держащий в руках пыльное подобие мешка из перепачканной белой ткани.
   -- Уважаемая фермерша-сан, не соблаговолите ли объяснить это? -- сделав небрежное движение рукой, он бросил свою ношу к ногам испуганно попятившихся дам. Ткань, обычная простыня, развернулась и взглядам всех присутствующих, в том числе приглядывающего за дамами возницы и мгновенно оказавшегося рядом великана, предстало искорёженное, грязное железо, окрашенное в белое и расписанное витиеватыми золотыми вензелями. Полный комплект бутафорских доспехов вдохновительницы Единства, вместе с поддоспешной одеждой и элегантными сапожками. Всё кошмарно изгаженное ошмётьями сгнившей плоти, с засохшими разводами гноя и крови.
   -- А вот нехорошо в чужие холодильные подполы заглядывать. -- сердито насупилась лисица. -- И чего тут объяснять? Это - моё! И кровь на всех вещах - тоже моя.
   -- Вы - старший офицер Единства?
   Кицунэ сердито втянула носом воздух и выдохнула, выигрывая пару секунд на формирование целого вагона вранья, способного защитить её от получения крепких самурайских затрещин по рыжим лисьим ушам.
   -- Ладно, не буду врать. -- соврала она. -- Я - боевая биоформа с длинным номером, меня сделали по спецзаказу благородной леди Арараги Нанами, для службы в доме и охраны. Мне семнадцать лет, и из них одиннадцать я исполняла свои обязанности, но... мы жили в небольшом городе, на севере девятого региона и никогда ничего серьёзного вокруг не происходило. А потом, вдруг, брат моей хозяйки прибежал и закричал, что напали шиамы. Все начали в панике собираться, сгребли все самые важные вещи, загрузили их на телеги и уехали на северо-запад, а я... а меня оставили защищать дом. Чтобы его не разграбили и не сожгли обычные мародёры, если шиамы мимо пройдут.
   Все внимательно слушали, а Кицунэ дрожала душой, погружаясь в собственную фантазию и чувства девушки, которую бросили те, кого она, по глупости, вообразила своей семьёй. Оставили живую вещь, чтобы сберечь другие брошенные вещи.
   -- Первые два дня защищать дом получалось просто, вокруг была только паника и бегство людей, а потом... потом в дом полезли мародёры. Я сражалась с мутантами и дезертирами, а они... х-хах... они ни чуть не слабее меня и несколько раз отступали только после страшной драки. Меня раза четыре чуть не убили, и тогда я... я... зашла в комнату хозяйки и взяла её одежу. Её доспехи. Переоделась воительницей Единства, чтобы враги видели меня и убегали, в ужасе. Это помогло. Я продержалась ещё пару дней. А потом к городу подошли шиамы и я оставила свой пост. Бросила дом и побежала, а позади меня чёрные гиганты грабили, крушили и сжигали город. Я - быстрая. Я - убежала, вместе с ещё несколькими людьми. Мы пробирались лесами, прочь от врагов, но везде была война и пожарища, а потом... однажды ночью к нам из глубин леса вышел демон.
   Кицунэ ожидала возгласов удивления и недоверия, но слушатели очевидно знали что-то, чего не знал удивившийся разговорам о демонах ронин. Леди, её слуги и стражи лишь помрачнели, почему-то не отвечая на слова Кицунэ даже тенями подозрений.
   -- Люди, что были со мной, просто умерли, -- продолжала выдавать полуправду Кицунэ. -- А я сама покрылась язвами и сгнила заживо до мяса. Тот демон удивился тому, что я сразу не умерла, посмотрел на меня и задал вопрос... а потом ушёл обратно в лес и исчез. Оставил меня.
   -- Что за вопрос он задал? -- уточнил великан, игнорируя факт того, что девчонка натурально рыдает от ужасов пережитого и жалости к себе. Кицунэ, втянув сопли, ответила и переглянувшиеся гости со вздохами признали, что ответа на то "как спасти мир" у них нет.
   -- На вещах страшные следы коррозии и гниения, на их жуткое органическое месиво, но ты выглядишь... очень хорошо для той, что почти сгнила до костей.
   -- Дайте нож, господин самурай. -- Кицунэ протянула руку к тощему, самурай мгновение помедлил, и всё же вынул кинжал из ножен, протянув лисе требуемое. Девчонка взяла оружие и, собравшись с силами, резанула себе по ладони. -- Смотрите. -- она показала, с какой скоростью закрывается и срастается рана на её руке. -- У меня сумасшедшая регенерация. Шутка генетики. Без неё я погибла бы ещё при обороне дома, от переломов костей и порезов от бандитских ножей.
   Забирая обратно кинжал, тощий прикоснулся к руке Кицунэ и впитал частицы её Ци.
   -- Недурственный положительный заряд. -- заявил он. -- Какие у тебя элементы?
   -- Огонь и... -- Кицунэ глянула на фигуру каменного коня. -- ...Земля.
   -- Прочность и регенерация? Неплохо для стража, но без "Разрыва" твоя полезность сильно уменьшается.
   -- "Разрыва" у меня нет. -- кивнула Кицунэ, которая даже владея элементом Ветра не была самураем и не могла рассекать чужие энергетические структуры. -- Зато я неплохо укрепляю стены, могу ударить каменными шипами или струёй огня! А потом сама же отремонтировать то, что сломала.
   -- Как же ты оказалась здесь? -- с сочувствием глядя на утирающую лицо девчонку, спросила леди.
   -- Из лесу вышла. Не знаю сколько дней ходила, блуждала, а утром вдруг проснулась - петухи поют! Побежала на звук, и сюда вышла. Я... -- она посчитала на пальцах. -- Седьмой день тут. Здесь хорошо! Я сразу успокоилась. Мне же сказали охранять дом? Вот я и охраняю.
   -- С искусственно вшитыми паттернами поведения бороться надо. -- сказал великан. -- Большеголовым, в научных центрах, давно пора уши выкрутить.
   -- А может они не виноваты? -- возразила Кицунэ. -- Может у меня это само образовалось? От страхов и потрясений.
   -- Значит, то что тебя зовут Инагаки Аой... как бы это сказать... враньё? -- сузив глаза, въедливо продолжил приставать тощий проныра.
   -- А чего, нельзя что ли хотя бы попытаться сделать вид что я - нормальная? У меня нет никаких документов, и все сразу начнут подозревать во мне нелегального мутанта! Ещё и ликвидаторов вызовут. А я не хочу, чтобы меня пристреливали! И Инагаки Аой... звучит намного красивее, чем Номерная Акари. -- Кицунэ жалобно посмотрела на стоящую перед ней леди и развернула руками юбку. -- Скажите, я что, не красивая крестьянка получилась, да?
   Буквально вынудила леди рассыпаться в уверениях, что крестьянка из неё очень, очень красивая, а придирчивый и явно нарывающийся на конфликт тощий самурай был вынужден возвести глаза к небу и в сокрушении отступить. Не будешь же, в самом деле, бросаться и рвать в куски глупую девчонку?
   -- Как ты умудрялась там, на севере, дом защищать? -- сердито заявил он, убирая руку, между пальцами которой от желания нанести удар так и вились вихревые всплески магнитных полей.
   -- А вот поэтому, господин самурай, мне и понадобились доспехи моей госпожи! -- с вызовом и рьяно заявила злыдню Кицунэ. -- Вот увидели бы вы меня в тех доспехах, такую важную и блистательную, сразу бы стали по-другому говорить! Мародёры как оглядывались, тут же роняли то, что успевали сцапать, и в окна выпрыгивали! Боялись что я им чем-нибудь врежу! Госпожа! -- лиса вдруг подалась вперёд, глаза её полыхнули восхищением и жадностью. -- А у ваших служанок случайно нет одного лишнего платья? Я бы сменялась, хоть на обломки доспехов, хоть на еду, хоть на ещё что хотите! Вот бы я оделась как боевая горничная! А то крестьянкой... все сразу думают, что меня очень легко можно обидеть!
   -- Боюсь, что в дорогу запасных униформ мы с собой не взяли. -- слегка растерянно ответила леди, глянув на своих оторопевших служанок.
   -- Ну, тогда можно просто поменяться! -- Кицунэ подскочила к той из служанок, что больше подходила ей ростом и телосложением. -- С двумя такими сильными самураями, на вас всё равно никто даже не подумает напасть! У меня в шкафах много красивых и удобных вещей, можно очень хорошо одеться, и совершенно не стыдно будет перед людьми ходить!
   -- Акари-сан, -- вступилась леди за прикрывшуюся руками и отступившую перед лисьим напором служанку. -- Хочу обратить ваше внимание, что на униформах моих слуг вышит герб клана Макигучи.
   -- Это же ещё лучше! -- ничуть не смутилась Кицунэ. -- Вы ведь строители кораблей, и морские воины! Макигучи очень уважают во всей империи, и увидев герб, любой злодей сразу сильно испугается! Все негодяи будут разбегаться в ужасе, а хорошие люди со мной даже сфотографироваться захотят!
   -- Прошу прощения, уважаемая, -- преодолев смятение, с возмущением перешла в контратаку служанка, на униформу которой вздумала покуситься лиса. -- Но я совершенно не намерена, ни под каким видом, позволять ходить в нашей форме посторонним! Немедленно прекратите мечтать, и отойдите от меня! Предупреждаю, у меня тоже изменённый геном, и я неплохо владею боевыми искусствами!
   -- Ой, так вы тоже боевая горничная? -- Кицунэ радостно всплеснула руками. -- А давайте тогда сразимся? Я поставлю своё платье, вы - свою форму, и кто победит, тот и забирает! Это же будет интересно и развлекательно! Выясним, кто из нас сильнее, прям как в манге!
   Служанка изумлённо хлопнула глазами, в шоке посмотрела на свою госпожу, на напарницу и возницу, на самураев. Перевела взгляд на лисицу, что уже, в восхищении от своей идеи, начала мысленно выбирать место для сражения и прикидывать во что переодеться, чтобы не испортить хорошие наряды.
   И самураи, и девушки-воительницы во всех историях в манге всегда так жарко реагировали на предложения поединков! Воин всегда рад опробовать свои навыки, показать мастерство и посмотреть, что может противник! А со ставками, это же ещё интереснее!
   -- Девушка, вы совсем с ума сошли?! -- в высшем возмущении заявила обалдевшая от творящейся нелепости спутница аристократки, и со всех сторон грянул дружный хохот.
   Смеялись самураи, смеялись возница и служанка. Даже благородная леди не удержала смех и прикрыла нижнюю половину лица развёрнутым веером. Кицунэ в изумлении и растерянности завертела головой, глядя то на одного, то на другого, побагровела со злости и крайне потешно топнула ногой.
   -- Да вы все просто жадины! -- выкрикнула она, топнув ногой. -- Я вот, если бы вас ограбили, и вы ко мне пришли, ничего бы не пожалела! И одежду бы дала, и накормила! А вы! Вы! -- она гордо вздёрнула нос. -- Нет, правильно все люди говорят, что империя свихнулась! Какие-то вы все тут неадекватные!
   -- Эт ты кому гнилой чёс развернула, чушь пробирочная? -- тощий, ощерившись кровожадным хищником, поднял руку, между пальцами его с радостным гудением и треском проскочили электрические разряды. -- На колени! Щ-ща прощенья просить бушь.
   Служанки шарахнулись в разные стороны, леди попыталась что-то крикнуть, но дуговой разряд ослепительно полыхнул, срываясь с брошенной вперёд руки самурая. Пронзил воздух и впился в преграду, с гудением и хлопком разметав во все стороны брызги... нет, не крови и мяса. Кицунэ, увидев движение тощего, резко присела, коснулась земли ладонью и резко вскинула руку, взметнув из земли перед собой угловатое подобие каменного серпа. Уплотнённая до схожести с камнем, плотная порода, пропитанная энергией Ци с элементом Земли. Великолепнейший проводник электричества, лучше любых жидкостей и металлов!
   Разряд молнии пошёл по пути наименьшего сопротивления, впился в этот каменный серп, расплавил и взорвал его, но рассеялся в почве, не причинив главной цели никаких ранений.
   Второй разряд! Третий! Всё уходит в каменные серпы-молниеотводы, что, в движении, вскидывает перед собой ринувшаяся в атаку девчонка. Она атакует! С ума сойти! Безродная девка вздумала броситься на самурая!
   Кровожадно оскалив длинные жёлто-коричневые зубы, тощий выхватил из ножен два коротких шипообразных меча, меж остриями которых тут же ударил дуговой электрический разряд. Пусть земляная бестия попробует вскинуть молниеотвод, когда эти шипы погрузятся в её рыхлую тушку!
   Он замахнулся, девчонка пригнулась, готовясь уворачиваться от удара, как вдруг оба замерли, завязнув в окутавшем их подобии паутины.
   Необычные утолщения доспехов на запястьях великана не были простым дополнительным бронированием или вместилищем для деформаций плоти на запястьях. Это были две большие фляги с водой, до предела напитанной энергией Ци. Самурай даже движение руками не сделал, но клапаны открылись и струи воды вылетели из отверстий во флягах, мгновенно распадаясь на тысячи тончайших подвижных нитей. Со скоростью, недоступной взгляду, два облака нитей метнулись к буянам и обхватили обоих, остановив и отдёрнув в разные стороны.
   -- Сучий недомерок... -- заскрежетал зубами великан, по броне которого, цепляя тело, запрыгали дуги электрических разрядов. -- УДАВЛЮ!!!
   Вздрогнувший тощий самурай опомнился и шторм высокого напряжения вокруг него утих. Кицунэ нервно выдохнула и затряслась от нервной нагрузки, метая свирепые взгляды на своих обидчиков. Эти два гада! Один хотел убить, а второй стоял и смотрел! Секунды три ждал, и вмешался, только когда... когда его госпожа опомнилась и прыгнула, пытаясь вклиниться между готовыми сцепиться бойцами. Свою хозяйку спасает, а не Кицунэ!
   -- Нобутада! -- леди глянула на тощего. -- Прекрати!
   Нити воды попытались сжаться и раздавить Кицунэ, когда из земли вокруг ног неё с грохотом ударил импульс Ци, и подброшенное им облако пыли накрыло кокон из водной паутины. Элемент Ци Земли тут же потянул к себе Ци с элементом Воды, начал сливаться с ним, наводить хаос и разрушать нити. Лиса, получившая массу кольцевидных синяков по всему телу, резко рванулась, разодрала распадающийся кокон и выскочила из грязного облака.
   -- Сюдзо! -- леди глянула на великана, дернувшегося ловить Кицунэ, что приземлилась на крышу кормовой кухни. -- Хватит! Прекратите немедленно, оба! Вам силы девать некуда?!
   -- Эта грязь пробирочная на нас пасть раззявила! -- вскинув руку, тощий указал на по-звериному скалящую зубы и рычащую Кицунэ. -- Неадекватами назвала! Нам теперь каждой быдлячьей погани такой чёс сливать?!
   -- Это просто ребёнок глупый! На каждую лающую собаку теперь бросаться будете?!
   -- А чо, терпилами быть? Да эт выкидыш лабораторный ся с нами в ровень поставил! Нищенка мещанская! Урою!
   -- Нобу! -- прогремел голос исполина. -- Завали хавальник, пока я тебя в офицерский корпус не сдал! Все нервы порвали твои истерики, и трупы задрало прятать! Или опять солей накинул, клещ чесоточный?! Глаза покажи! Чего со зрачками, паскуда?!
   -- Это с адреналина! Не хряпал я, мизинец на отмах!
   -- Вот и завались! Я от тебя - устал! Понятно изъясняюсь?! Дошло?! Ещё раз рыпнешься, хоть на кого, не посмотрю чей ты родственник, и выжму как тряпку!
   -- Лады, лады, наставник, не дыми! -- тощий поднял руки в жесте капитуляции. -- Всё, отхлынуло. Сестрёнка, защити, дядька бесится!
   -- Вы, оба, в своём уме, вообще?! -- вскричала бледная и возмущённая леди. -- Что это ещё за трупы, которые тебе, Сюдзо, прятать надоело?! Вы кого-то убили?!
   -- Э-э! -- великан небрежно махнул рукой. -- Это я так, к слову. Лёгкое преувеличение, для эффектности.
   -- Да, но девку всё равно придавить надо. -- стряхнувший водную паутину, тощий мотнул головой в сторону не думающую расслабляться Кицунэ. -- Она нас, всех, неприглядными видела. На отмах нам её чёс?
   -- Прекратите, оба! -- топнув ногой, крикнула леди. -- Ещё хоть слово, хоть одно движение, и я папе письмо напишу! -- она поочерёдно, с угрозой, наставила на злодеев сложенный веер. -- Обоих отправлю в офицерский корпус, понятно?!
   -- Меня по второму кругу не примут. -- хохотнул великан, но вздохнул и угомонился. -- Ладно, располагаемся на отдых, а ты... -- он глянул на Кицунэ. -- Там сиди! Ты нам не ровня, вот и торчи, как курица на насесте. Чтоб ни звука, и ни движения, ясно?!
   Кицунэ состроила ему рожу и высунула язык. Не в лицо. В спину, когда здоровенный гад отвернулся.
  
   После случившегося, общаться с такими вот гостями у Кицунэ не осталось никакого желания. Одна леди, кажется, нормальная, а остальные - уроды какие-то! Залезли на её ферму, и пользуются!
   Одна из служанок осталась в доме и занялась готовкой ужина, вторая, в сопровождении тощего, осмотрела кормокухню и обнаружила бак тёплой воды, который Кицунэ поставила для себя, помыться. Проверила душевую, вылила воду в бак наверху и пригласили леди помыться. Та вышла в белом нижнем платье и пеньюаре, у душевой кабинки сняла их с себя и, смущённо глянув на таращащуюся с крыши Кицунэ, вошла в душевую, где провела около часа, пока не вылила всю воду без остатка. Вещи госпожи в это время охраняла та самая служанка, что хвасталась навыками боя. С самурайской настороженностью стояла на посту и внимательно следила за Кицунэ, готовясь заорать и позвать двух злыдней-охранников при малейшем угрожающем движении.
   -- Леди! -- выкрикнула Кицунэ, когда главная гостья, старательно намывшаяся, вышла из душевой. -- Сделайте знак рукой, если эти гады вас похитили, и шантажируют! Я сбегаю и позову солдат на помощь!
   Служанка расхохоталась, а леди печально улыбнулась и сокрушённо покачала головой.
   -- Глупая цепная куноичи! -- выкрикнула служанка, на всякий случай ревностно заслоняя одевающуюся госпожу собой. -- Перед тобой - дочь великого адмирала Макигучи Такамори, благородная леди Наоми! Её сопровождают и защищают её ближайшие родственники, родной дядя и младший брат, высшие имперские аристократы! Позови, позови солдат на помощь, посмотрим как они, по приказу моих господ, арестуют тебя, и утащат на дознание! Дура ты! Сиди, и помалкивай!
   -- Сама ты дура. -- обняв руками колени, обиженно буркнула Кицунэ, когда обе дамы скрылись в доме. -- Тоже мне, аристократы! Если бы бандюги лесные приехали, никакой разницы бы не было!
   Во двор вышел возница, настороженно поглядывая вокруг. Явно тоже не самый простой человек, он уселся поудобнее и остался охранять вход. Гигант сторожил повозку, а тощий остался в доме, с леди и её служанками.
   Вокруг воцарился мир и покой. Солнце начало клониться к закату, свиньи забрались через свой лаз во двор, осторожно осмотрелись и подошли к корыту. Кицунэ, увидев это, соскочила на землю.
   -- Эй, ты! -- встрепенулся возница. -- Лорд Сюдзо приказал тебе на крыше сидеть!
   -- А мне скотину кормить надо! -- зло и непреклонно ответила Кицунэ. -- Что им, голодными оставаться, если вы тут такие психованные?!
   Из-за угла выглянул, охраняющий повозку и привлечённый шумом, великан. Кицунэ гордо вздёрнула нос и занялась кормлением скотины, под взглядом великана непреклонно выполнив все дела. Отряхнула руки и посмотрела на гиганта.
   -- А в туалете тоже на меня будешь таращиться? -- спросила она и направилась, было, к туалетной кабинке, как вдруг шарахнулась назад, отпрыгнув от водяного бича, хлестнувшего по земле там, куда она только что хотела поставить ногу.
   -- На крышу. -- приказал гигант, вокруг руки которого завились подвижные и готовые ударить кольца воды. -- Терпи сколько сможешь, а потом... можешь не терпеть. Посидишь одну ночку в дерьме. Как мы уедем - настираешься. -- водный бич снова хлестнул по земле. Гигант бил у самых ног девчонки, пугая и заставляя испуганно отпрыгивать. -- Живо на место, я сказал! И чтобы до утра не шевелилась! Грязь пробирочная.
   На шум из дома выглянул тощий и боевая служанка. Под давлением общественности, Кицунэ прыжком вскочила обратно на крышу и села, зло зыркая на всех подряд.
   -- Послушный пёсик. -- хохотнул тощий. -- Надо будет ей косточек бросить.
   И все, насмешничая над недотёпой, вернулись к своим делам. Сумерки сгущались над одинокой фермой, притулившейся к краю обширных зерновых полей.
   С закатом солнца, от великого древа прилетели жуки, каждый вечер собиравшие на ферме отходы жизнедеятельности местных обитателей. Этих отходов стало резко меньше, чем во времена до панического бегства, но тем не менее, хоть что-то ещё можно было собрать. Жуки покружили, выгребли что учуяли и полетели обратно, а один из них приземлился перед Кицунэ и начал жвалами щёлкать, любопытствуя, чего это человек сидит там, где его раньше ни разу не видели?
   -- Нету у меня ничего, прости. -- Кицунэ протянула ему руку и жук, потрогав её пальцы лапками, взобрался девчонке на ладонь. -- Мне сразу пятеро гадов не дают даже в туалет сходить, а шестая ничего им за это не делает! -- переполненная обидой, девчонка втянула носом сопли. -- Вот вы такие большие, а всё равно маленькие! Надо было учёным вас ещё больше сделать, чтобы вы могли всяких придурков забирать, у уносить к себе в улей! Чтобы гады посидели там, в какашках, и подумали, что не надо мешать другим нормально жить!
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   Жук потоптался у девчонки на руке, оценил что ничего интересного здесь не предвидится, расправил крылья и улетел, а Кицунэ, глядя ему вслед, глубоко вздохнула.
   -- Жуки, без соображения, тысячами дружно живут, -- пробубнила она. -- А люди, такие умные, всемером собрались, и сразу кому-то на кого-то надо напасть! Сволочи...
   Дверь дома открылась, выпуская во двор ароматы готовящейся еды. Яичницы, варёного картофеля и жареной рыбы. Наружу, слегка склонившись, чтобы не шарахнуться головой об косяк, вышел тощий захватчик. Огляделся по сторонам, глянул на поклонившегося возницу и потопал прямиком к... курятнику, в котором мирно ворковали рассевшиеся по насестам и спокойно засыпающие куры.
   -- А ну, шас-сь сюды, мясо! -- пинком ноги выбив хлипкую дверь курятника, тощий самурай сунулся внутрь и со злорадным хохотом принялся ловить руками переполошённых птиц. Одна тушка, вторая!
   Крепко вцепившись в перья истошно орущих куриц, он хотел податься назад, выволочь добычу во двор, как вдруг... ему почудилось, что его с боку, в нижнюю часть туловища, лягнул копытом боевой конь.
   С хрустом сминаемых пластин лёгкого доспеха, двухметрового верзилу выдернуло из курятника, сложило вдвое и швырнуло на землю, а со всего маху прыгнувшая, врезавшая ему в бок обеими ступнями и шарахнувшая сдвоенным импульсом из подошв ботиночек, отброшенная отдачей девчонка кувыркнулась через голову, приземлилась на ноги и снова, импульсом, швырнула себя к врагу. На лету коснулась земли рукой, загребла землю, спрессовала её энергией Ци в прочнейший камень и, что было дури, шарахнула этим камнем в морду тощего самурая, попытавшегося извернуться и подняться.
   Тощего снова швырнуло на землю, потерявший несколько зубов и получив перелом носа, высший имперский аристократ упал, ударился головой и... заверещал. Завизжал, истошно и дико, с дребежжащим надрывом в истончившемся голосе. Кицунэ даже опешила и отпрянула, а затем совершила ещё один прыжок прочь от извивающегося на земле врага, когда водяной бич хлестнул пространство перед нею, резко вытянулся и снова рубанул, рассекая воздух над пригнувшейся ловкой бестией. Водяной бич распался на тысячи тонких нитей, обращаясь в облако паутины, а Кицунэ метнулась в сторону, ударила импульсами из ступней, перепрыгивая хлестнувший землю "Разящий Серп", коснулась земли ногами и, резко повернувшись, задала такого стрекача, при виде которого бывалые мастера тайдзюцу бы рты от изумления пораскрывали.
   -- Встать!!! -- выскочивший из-за угла дома великан поддел ногой своего воспитанника, подбросил его в воздух, схватил за шиворот и встряхнул, как щенка. -- Очнись, недоумок!
   -- Гр-р-ра! -- изрыгая из разбитой пасти потоки слюны пополам с кровью, заорал самурай, паника и предсмертный ужас в котором вытеснялись бурей неистового адреналинового бешенства. -- Гр-р-ра-а-а!!!
   -- Живой? -- выкрикнул великан. -- Мозги целы?! На меня смотри!
   -- Гр-р-р... -- тощий махнул руками, освобождаясь от хватки гиганта, моргнул и, глянув перед собой, увидел валяющийся на земле ботинок, слетевший с ноги Кицунэ. -- Хр-р-а-а сучка-а-а!!!
   Не успел великан даже попытаться снова его схватить, как всё понявший тощий сорвался с места и ринулся в погоню, на ходу просчитывая возможные направления бегства своей противницы. Выскочив за пределы фермы, от тут же зацепился взглядом за след на траве и с умопомрачительной скоростью помчался в погоню.
   -- Сюдзо-сан! -- вскричала выскочившая из дома на энгаву леди Наоми. -- Верните! Верните его! Он же - мирный! Она... она его убьёт!!!
   -- Вот дерьмо, навязали мне... -- зло скрежеща зубами и понимая что бабы всем растрезвонят, что он даже не попытался спасти доверенную ему сестринскую кровиночку, один из капитанов разгромленного ещё до войны имперского флота, подался вперёд и, сотрясая землю тяжеловесными шагами, с нарастающей скоростью помчался за двумя неугомонными шустриками.
   Проломить забор, вырваться на простор, и импульсами из ступней набрать ещё больше скорости...
   -- Убью дебилов! -- это было ещё самым цензурным и безобидным из всего, что несчастный исполин, выбивающий воронки в земле при каждом прыжковом импульсе, рычал себе под нос.
  
   Кицунэ мчалась по полю словно на крыльях и злорадно ухмылялась, насмехаясь над поверженным гадом, как вдруг, обернувшись, заметила быстро настигающего её преследователя и, взвизгнув, припустила ещё быстрее. Комья лугового дёрна летели во все стороны из-под ног бегунов, хлопки импульсов Ци слились в сплошную трескучую дробь, но как ни силилась Кицунэ, на одной панике открывая Внутренние Врата Духа, быстрее перебирая ногами и увеличивая силу импульсов, враг неуклонно её настигал. Огонь энергичен и быстр, но молния намного, намного быстрее! Сейчас полыхнёт дуговой разряд!
   Почувствовав, как волосы на голове зашевелилась от напряжения магнитного поля, лиса резко вильнула в сторону и нырнула в кустистый подлесок, словно вьюн ввернувшись в едва видимые прогалы между кустами, протоптанные кабанами, косулями, или, может быть, даже зайцами.
   -- Сучка! -- преследователь шарахнул молнией в кусты, наугад, совершил прыжок, перелетел через полосу кустарника и, продравшись через паутину ветвей, приземлился среди высоких древесных стволов. Глаза резко повернулись, улавливая остаточную Ци противницы на земле и стволах. -- Убью!
   Подстегнув себя яростью, он снова сорвался с места и помчался за удирающей негодяйкой, с каждым прыжком и каждым рывком сокращая дистанцию. Они лавировали среди деревьев, отчаянно удирающая добыча в манёвре постоянно пыталась подставить преследователя под удар об мелькающие вокруг стволы, но она наивна, если думает, что мастер Молнии может не успеть среагировать и расшибётся о препятствие на бегу!
   -- Убью! Убью! Убью! -- на выдохе, взмахивая руками, он наносил удары дуговыми разрядами молний, а вертлявая бестия ныряла то вправо, то влево, каждый раз скрываясь за очередным неудачливым древесным стволом, из которого ослепительный разряд вырывал здоровенные клочья мгновенно обугливающейся щепы. -- Убью... убью...
   Десять минут. Пятнадцать. Двадцать...
   Всё же, на спортивных соревнованиях в высшей школе экономики, так много, да ещё с диким пространственным маневрированием и энергоотдачей, бегать молодому лорду не приходилось. Воздух обжигал бешено расширяющиеся и сокращающиеся лёгкие, сердце заходилось в неистовом ритме, токсины накапливались в мышцах, а в глазах темнело от энергоотдачи.
   -- Прыткая... мелкая... тварь... -- хрипя и задыхаясь, тощий самурай, месяца три как только вышедший из наркологической клиники, плавно снизил скорость и остановился, пытаясь отдышаться. -- Сучья... мышь...
   Он попытался выпрямиться, как вдруг холод продрал его, во весь рост. Мелкая бестия, которую он полчаса гонял по бескрайнему северному лесу, резко повернула, очертила сквозь лесной массив широкую дугу и... и... возвращается!
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
   -- Хр-р-р! -- от нового всплеска адреналина лишаясь возможности говорить, в запредельном усилии, самурай повернулся и шарахнул дуговыми разрядами в сторону несущейся на него босой девчонки в растрёпанной крестьянской блузке и ободранном сарафане. Лес засиял, летние сумерки отпрянули перед выжигающими любую сетчатку всполохами белого света. Гудение и треск разорвали вечернюю тишину, а тошнотворная вонь палёной ткани и мяса заполнили воздух. -- С-сучка! -- самурай отпрянул, увидев как его молнии скользят по каменным полосам, которыми девчонка опутала собственное тело. Те же суперпроводники, что и раньше, только теперь сделанные заранее, и прикреплённые к телу! Разряды скользят по ним и уходят в землю, не сжигая внутренности врага!
   -- Разрыв! -- визгливо выкрикнул лорд Нобутада, ударил дестабилизирующим импульсом. Каменные полосы вдоль тела Кицунэ, раскалённые от бегущего по ним высокого напряжения, раскололись на куски и озарились сиянием электрических дуг на местах слома. Отлично! А теперь...
   Две дуги высоковольтного разряда вонзились в Кицунэ, одна - в грудь, вторая - в локоть руки, которой девчонка заслонила себе голову. Вонзились, и... прошли по токам Ци с элементом Земли, которыми Кицунэ напитала свою одежду. Сжигая ткань и оставляя жуткие ожоги, скользнули вдоль всего тела, а лисица, прорвавшаяся сквозь неистовый электрический шторм, до предела замахнувшаяся, нанесла удар прямиком в морду потянувшегося к рукоятям мечей, ошалелого противника.
   Каменный кулак врезался в скулу ронина и снёс его с места, опрокинув и отправив в полёт, а лисица настигла летящего и ударила пяткой в живот, добавив к силе удара мощнейший импульс Ци.
   Со стороны это выглядело как движение полуразмытой чёрно-белой тени, что налетала на подброшенное в воздух тело тощего самурая, звучал хлопок, и тело продолжало полёт, слегка меняя свою траекторию.
   Бах! Бах! Бах! Бах!!!
   Кувыркаясь и врезаясь в землю то головой, то ногами, лишившийся сознания самурай пролетел ещё метров двадцать, пару раз ударился о деревья и покатился подобно сброшенному с шеста соломенному чучелу.
   -- Ах! Х-хах! -- Кицунэ, скрючившись, остановилась и, тяжело дыша, оперлась рукой о древесный ствол. -- Вот! Вот! Что, догнал?! Х-хах! Будешь знать, гадёныш благородский, как моих курочек хватать, и за девочками гоняться! Пф-ф... пф-фух, сволочь! Щ-щас в обморок упаду!
   Утерев лицо рукавом обугленной блузки и отдышавшись, она подошла к валяющемуся на земле врагу, попинала его и, подцепив ногой, перевернула на спину. Получивший немало переломов и отбитый во весь рост, грозный аристократ Макигучи распластался перед ней, широко раскинув руки и не подавая признаков жизни. Зашибла, что ли? Ой, какая неприятность! Нет, вон, на шее, жилка дёргается. Сердце бьётся. Живой, гад.
   -- Ладно, ты тихо полежи, а я просто гляну, чего с тебя, сволочи, взять можно. -- лиса, потирая руки, настороженно склонилась, толкнула врага рукой и, убедившись что тот без сознания, принялась жадно шарить у него по карманам.
   Первой, вынула пачку с сигаретами, табак в которых был заменён какими-то другими травами. Понюхала, скривилась, смяла и бросила в сторону. Гадость! Наркотический стимулятор какой-то. Сестра-то куда смотрит?! От них как раз психами и становятся.
   Вторым нашарила кошелёк, с целой пачкой денег и несколькими визитками, судя по красочному оформлению, от очень важных благородных людей. Шикарно! Ещё бы, теперь, документы найти... но нет, ни в одном кармане ни гражданской книжечки, ни воинского свидетельства, ни списка привилегий. Всё самое ценное, наверно, сестра у придурочного брата отобрала и носит в особо оберегаемой сумке. Гадство! Такие перспективы с самозванством отломились...
   Таблетки от головной боли, крутые часы с молниезащитой, забавная жамкательная игрушка для снятия стресса, кастет и многофункциональный складной нож - всё это сменило владельца на владелицу, перекочевав в руки Кицунэ. Разрумянившаяся от радости лиса аккуратно сложила добычу под деревом, повернулась обратно к самураю и принялась... развязывать шнурки на его армейских ботинках. Не думая даже стесняться, она разула неудачливого злодея и взялась за ременные застёжки, на которых держались короткий плащ и лёгкие латы молодого благородного самурая. Раз-два-три, и готово! Красивые, дорогие, модные латы в виде кирасы, наплечников, налокотников и набедренников, распались на пластины, которые с бесчувственного тела не составило труда снять.
   Кицунэ сняла с молодого лорда пояс с оружием, расстегнула на враге куртку, затем ремень и застёжки на штанах, которые, ухватив за штанины, стащила с благородного аристократа, словно с пьяного забулдыги. Похихикала, любуясь на представшую перед ней малоприличную картину и хотела продолжить беспредел с ограблением злодея, как вдруг настороженно замерла и прислушалась.
   Топот. Хриплое дыхание, тяжеловесные удары ног о землю, шелест отодвигаемых ветвей, хруст ломаемых кустов и маленьких деревцев. Это... это ж тот гигант! Несётся сюда, и быстро!
   Кицунэ заметалась, не зная что из своей добычи хватать и как держать. Латы и ботинки вываливались из рук, мелочь вообще рассыпалась, а куртка и рубашка всё ещё были на молодом лорде, и тащить их можно было разве что вместе с хозяином...
  
   Макигучи Сюдзо, потерявший боевой корабль в битвах с пиратами и уволенный со службы в виду отсутствия капитанских вакансий, рисковал банально умереть от голода или уйти в бандитизм, но был принят на иждивение семьёй своей сестры, в которой ему поручили нянчиться с двумя избалованными великовозрастными детишками.
   Иногда, а в прочем, довольно часто, разорённый и опозоренный лорд Сюдзо думал, что зря он так поспешил с согласием, и что бандитизм, либо голодная смерть - намного худшие варианты в сравнении с этим...
   Совершенно выдохшийся в попытке угнаться за двумя шустрыми придурками, запутавшийся в лабиринте петель и вензелей их следов, он остановился чтобы перевести дух. Минуты полторы потратил чтобы отдышаться, чутким слухом уловил отдалённый грохот взрывов и с новыми силами понёсся к месту стычки.
   И что же он увидел, выскочив на опалённое и поломанное редколесье?! Его драгоценный племянник, наследный сын судостроительного магната, распластавшись на лесной землице, валяется широко растопырив костлявые волосатые ноги и сверкает пожелтевшими от трёхнедельной бессменной носки трусами, а вокруг панически вертится ободранная девчонка. Пытается сгрести в охапку снятые с молодого лорда вещи, а те неуклюже растопыриваются и вываливаются у неё из рук.
   Увидев выскочившего из-за деревьев гиганта, девчонка взвизгнула, метнулась в сторону, споткнулась о свисающую с её рук штанину и брякнулась, рассыпав всю добычу. Подскочила, схватила из рассыпавшееся кучи что попало ей в руки, - кошелёк и штаны, пригнулась и сорвалась с места, в миг скрывшись за деревьями.
   -- Что за дурдом?! -- обомлевший на пару мгновений, лорд Сюдзо опомнился, встрепенулся и с замиранием сердца подбежал к своему племяннику. Живой? Живой, идиотина! Куча переломов, скорее всего получено сотрясение мозга, весь похож на отбивную. Но жить будет. -- Ты ж... я ж... чтоб жеж... -- перемежая речь витиеватыми морскими ругательствами, несчастный капитан поковылял собирать оброненное бандиткой имущество капитанского племянника. -- Для какого демона тебе его шмотьё-то понадобилось, оторва подбитая?! Размер же не твой!
   Размер... не её...
   Великан вздрогнул и глаза его расширились. Там, на ферме, остались три девушки, совершенно беззащитные! Владелицы красивых платьев, к которым местная оторва с первых же мгновений крайне жадно присматривалась! Возница, наёмник из первого самурайского поколения - что-то вровень с обычным человеком, а эти две, боевые горничные... те самые, знаменитые бойцы самурайских кровей, которые даже макивару никогда не пинали!
   Нецензурно ругаясь, он подхватил с земли плащ своего племянника, накидал на него остальное имущество и кое-как свернул в подобие мешка. Закинул на плечо сначала мешок, потом обморочного молодого лорда и... застыл.
   Куда бежать-то?!
   Взгляд бывалого морского капитана заметался, всюду наталкиваясь на одинаковые и бесконечные заслоны древесных стволов. Он, преследуя петляющих шустриков, тоже немало петель навертел и не то что направление на ферму, чуть ли небо с землёй не перепутал! В море он ориентироваться умел. По компасу, по звёздам, по портовым радиомаякам. А тут - никакого оборудования! И даже звёзды на небе облачностью закрыты!
   Нецензурной брани, изрыгаемой растерянным исполином, не было ни удержу, ни предела.
  
   На ферме, тем временем, творилась своя суета. Радиопередатчик тревожно запищал и, выслушав повторяющийся панический доклад от радиста в крепости, возница благородных господ заметался. Вывел успевших задремать и недовольно фырчащих коней, запряг их в повозку, выкатил её на дорогу и принялся шарить по ферме, перетаскивая важное в объёмистый багажный отсек. Загрузил два мешка картофеля, мешков пять зерна для лошадей, корзину с рыбой и перелитые в большую стеклянную бутыль остатки молока.
   Надо ещё свиней зарезать, и кур переловить. Мясо пригодится. Самураи жрут - как драконы!
   Он, внутренне напрягаясь, направился к курятнику, сунулся внутрь, ухватил двух из успевших задремать курочек, и, сквозь переполох с птичьими воплями, выбрался наружу, при повороте, нос к носу столкнувшись с вернувшейся Кицунэ.
   -- Рвать махру... -- только и успел он сказать, прежде чем получил в зубы сокрушительный удар кулаком, усиленным импровизированным каменным кастетом.
   На вопли возницы, опрокинутого и свирепо избиваемого ногами, из дома выскочили обе служанки, что пользовались моментом и дружно шарили по фермерскому дому в поисках интересного.
   -- Это вы чего делаете? -- бросив слегка покалеченного, обмякшего возницу, девчонка повернулась к остолбеневшим зрительницам, одна из которых держала в руках скомканную ночную сорочку, а другая - старенькую дамскую сумку, найденную в шкафу и ещё не проверенную на предмет спрятанных денег или украшений. -- Грабите меня, гадины?!
   Служанки резко разжали руки и уронили свою добычу.
   -- Только посмотреть! -- взвизгнула одна, и обе задрали к плечам лапки с растопыренными в жесте капитуляции пальцами.
   -- Прекратите драки и разбой! -- из дома вышла, сидевшая в главном зале и беспокоившаяся за мужчин, леди Наоми. -- Все с ума посходили?! Я говорила вам ничего не трогать, а вы!
   Кицунэ сделала резкое движение рукой. Запущенный в полёт каменный кастет на лету вытянулся в подобие клинка, что просвистел у виска дрогнувшей леди и с громким ударом вошёл в дверной косяк на половину собственной длинны.
   -- Ы-ый! -- пискнула от испуга благородная дама, задирая руки так же, как и её служанки.
   Кицунэ же склонилась, коснулась земли ладонями и выпрямилась. Земля потянулась за её руками и сформировала два длинных, зазубренных клинка.
   -- А ну, быстро сюда, вниз! -- Кицунэ указала одним клинком на перепуганных дам, а вторым - на вытоптанную земляную площадку перед энгавой. -- Живо, все трое!
   Толкаясь и неуклюже потряхивая телесами, дамы поспешно спустились по деревянным ступеням лестницы и встали на указанном месте.
   -- Ну всё, сучки, вот вы и допрыгались! -- лиса вскинула правую руку, клинок в её пальцах свернулся в каменный шест и девчонка нанесла резкий удар назад, долбанув навершием по кисти руки вздумавшего шевельнуться возницы. Раздался хруст и, дико заорав, мужчина шарахнулся подальше от разъярённой злодейки. Откатился, вжался в угловой столб энгавы и обхватил здоровой рукой раздробленную кисть.
   -- И-ий-и-и! -- в дружном испуге запищала троица дам, когда клинок в левой руке Кицунэ поднялся и был направлен остриём на них.
   -- Я была такой классной крестьянкой! -- зло выкрикнула Кицунэ. -- А вы всё порушили, гады! Теперь мне придётся убегать! Бездомной оборванкой? Ну нет... я стану благородной леди! -- глаза её полыхнули жадным и угрожающим огнём. -- А ну, сучки тупые, раздевайтесь! Быстро, и до гола! -- она указала остриём клинка на леди Наоми. -- Ты тоже!
   -- Й... й... йа?! -- леди, в глубочайшем изумлении, выпучила глаза и в указующем жесте приложила руки к груди. -- Я ничего не делала!
   -- Твои люди - беспределили! -- рявкнула Кицунэ. -- А значит ты - главарь банды! Снимай платье! Или всех зарежу! -- она оглянулась на возницу и тот, сидя у столба, в испуге вставил перед собой здоровую руку.
   -- Тихо ты! Тихо, тихо!
   Нашла, понимаешь, объект для угрожающей демонстрации!
   -- А ну! -- Кицунэ, состроив зверскую рожу, снова повернулась к перепуганным дамам, совершенно не собираясь их щадить, как вдруг замерла.
   Леди Наоми, прижавшая руки к груди, вздрагивала и содрогалась. Дыхание её становилось всё прерывистее, пока вовсе не остановилось. Сердечный приступ?
   Громко всхлипнув, несчастная леди осела на землю, закрыла лицо ладонями и... разревелась. Горестно, по-детски, и совершенно искренне. Обида на мир, бесконечно сваливающий на неё одну ужасную беду за другой, вырвались потоками слёз, хлынувшими по лицу. Никто её не слушается! Все делают что хотят, а теперь... теперь... она ещё и виновата!!!
   Кицунэ оторопело уставилась на сломлено рыдающую перед ней девушку, дрогнула, растерянно захлопала глазами и начала стремительно краснеть. Её собственное дыхание потяжелело, глаза наполнились влагой, а нос соплями. Чувствуя, что сама сейчас разревется, девчонка вынула из-за спины привязанный к её поясу свёрток чёрной ткани, бросила его на землю, затем резко отпрыгнула от леди Наоми, повернулась и, больше не глядя ни на благородную даму, ни на её служанок, побежала к пролому в заборе, а затем от фермы прочь, стремясь скорее скрыться в ночной темноте.
  
   Лорд Сюдзо, догадавшийся найти в лесу след Ци, оставляемый бегающей лисицей и пройти по нему до самого выхода из леса, несколько раз увязал в зарослях кустов, перебирался через овраги и был вынужден сдерживать свою скорость в частолесье. Потому, выбравшись на поля, он понимал, что отстал от разбойницы минут на сорок и, подбегая к ферме, внутренне холодел, ожидая увидеть самые печальные последствия для своих подопечных. Вложив в последний рывок остатки сил, он влетел во двор через пролом в заборе и тут же с огромным облегчением выдохнул, увидев сидящую на энгаве племянницу и служанок, вьющихся вокруг своей несчастной хозяйки.
   -- Дядя? -- вскинув голову и шмыгнув носом, леди уставилась на гиганта мокрыми от слёз глазами. -- А... а...
   На коленях она держала скомканные штаны своего брата и его кошелёк.
   -- Измордован, но живой. -- великан приподнял за шиворот, демонстрируя племяннице её братца, слабо застонавшего сквозь полуобморок. -- Куча переломов и морда в хлам, хирургам работа месяца на три. Что у вас тут? Как от бестии отбились?
   -- Господин, есть нечто поважнее. -- возница, с кое-как перевязанной и зафиксированной рукой, поспешил к великану. -- Когда вы убежали за бестией, мы перехватили радиосообщение из замка в город!
   -- Из Цугуоки? Что у них там?
   Великан выслушал краткий доклад, и громким окриком поднял всех.
   -- Убираемся отсюда, живо! Кони запряжены? Вещи собраны? Отлично! Бегом, бегом, грузимся в повозку, и на всём ходу мчим в Тацурухаму!
   -- Сейчас! -- встрепенулась леди Наоми. -- Мы должны оставить компенсацию этой девушке, за разрушения и раны...
   -- Не дури, Наоми! Только демоны знают, что в наших городах и на верфях творится! Деньги беречь надо.
   -- Но...
   -- ЖИВО В ПОВОЗКУ! У меня уже в печени ваши бабские бредни, и весь сегодняшний дурдом!
   Гигант развернулся и хотел свирепым пинком сокрушить курятник, опрокинуть его крышу и развалить стены, но с удивительной быстротой вскинувшись и метнувшись, леди Наоми заслонила хлипкое строение собой.
   -- Нет! Нет! Прекратите здесь всё ломать, и не трогайте животных! Хватит, я сказала! Иди в повозку, дядя! И только попробуй ещё хоть что-нибудь устроить! А я оставлю компенсацию, и приду! Понятно тебе?! Понятно?!
   -- Э-эх... -- гигант, из последних сил сдерживая раздражение, пренебрежительно взмахнул рукой, повернулся и направился к воротам фермы. -- Делай что хочешь. У меня нервов нет на ваши новые истерики.
   Минут пять было затрачено на окончательные сборы и укладывание в повозку пострадавшего лорда. Возница, как мог, управляясь одной рукой, подхлестнул коней и повозка, медленно набирая скорость, отправилась в путь к городу. Всё было тихо, но пассажиры повозки то и дело с тревогой поглядывали в сторону тёмного леса. Туда, где, сидя глубоко в лесной чаще, несчастная девчонка заливалась слезами, и из последних сил сдерживала горестный вой, разглядывая обугленное рваньё, в которое превратилась её самая красивая и нарядная одежда. Ожоги, царапины и гематомы уже сошли на нет, но чудесная сила Йомигаэри была властна только над живыми тканями.
   "А-а-а!" -- мысленно завывала Кицунэ, вцепившись руками в свои всклокоченные волосы. -- "Моё платье! Мои чулки! Ботиночки! Моя новая, красивая, модная шляпка"!!!
   Чувства переполнили её, их стало невозможно удержать, и жуки на великом древе тревожно засуетились, услышав доносящиеся из леса горестные волны девчоночьих рыданий.
  
  
Творение нейросети. [Нейросеть Copilot Designer.]
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"