Аннотация: Неизвестные страницы биографии первого президента СССР
В преддверии "очередного юбилея" августовского государственного переворота возникает осознанная необходимость в очередной раз вернуться в те ныне уже далекие от нас времена с тем, чтобы попытаться понять движущие силы и мотивы тех или иных поступков действовавших лиц....
Об этом - статья из журнала "Коммунист", опубликованная в авгуатовском номере за 2005 год:
ЧТО ЭТО БЫЛО?
Штрихи политического автопортрета Михаила Горбачева
11 марта 2005 г. исполнилось двадцать лет с момента избрания генеральным секретарем ЦК КПСС, а фактически - главой советского Государства, - Михаила Горбачева.
Годы его пребывания у власти вошли в историю страны под названием периода Перестройки. Но современники, равно как и потомки, не только спорят, но и будут продолжать спорить по вопросу о том, а что это было, правление Горбачева?
"Что это было?" - именно так озаглавлена недавно вышедшая книга бывшего в то время одним из технических работников секретариата Политбюро ЦК Николая Зиньковича. И хотя ее автор не дает ответов на все вопросы - а кто же знает их?, - книга эта, без сомнения, вызовет заслуженный интерес читателей.
Вновь обращаясь к недавнему историческому прошлому нашей страны мы позволим себе предложить и иную версию происходившего. Причем версию, основанную на свидетельствах одного из главных действующих лиц тех событий, а именно самого Горбачева. Ибо, как гласит древняя мудрость, "да будет выслушана и другая сторона".
В печати уже приводилось немало высказываний, приписываемых Горбачеву, которые нередко вызывали сомнения в подлинности их авторства. В этой связи сразу оговоримся, что цитируем лекцию М.Горбачева "От тоталитаризма к демократии", прочитанную им 12 декабря 1992 г. в университете Мехико.
Мексиканской студенческой аудитории Горбачев заявил, что "одно из решительных сражений демократии с тоталитаризмом развернулось в последние годы в бывшем Советском Союзе".
Называя СССР государством, "где существовал один из наиболее жестоких тоталитарных режимов", Горбачев как будто забывал, что он не только был главой этого государства, но и на протяжении многих лет в качестве члена Центрального комитета КПСС входил в число высших руководителей страны.
По мнению Горбачева, в Советском Союзе не было свободы в политической сфере, а "общество было монополизировано партией и ее идеологией. Любое(??) инакомыслие подавлялось вплоть до прямых репрессивных методов. Вскрытые в последнее время данные говорят о том, что 19 миллионов человек стали жертвами ГУЛАГА".
Приводимая "закрытая" формулировка выпускника юрфака МГУ Горбачева предоставляет широкий простор для интерпретации его слов. Относится ли эта цифра к числу реабилитированных лиц, необоснованно репрессировавшихся по политическим мотивам?
Отнюдь нет. По данным Комиссии Политбюро ЦК по реабилитации жертв незаконных политических репрессий, с 1920 года за контрреволюционные преступления было вынесено менее 4 миллионов пятидесяти тысяч обвинительных приговоров. Именно приговоров, поскольку некоторые лица, например, Г. Васюра, привлекались к ответственности неоднократно. И, таким образом, число реально репрессированных не превышает четырех миллионов.
Идет ли речь об общем числе лиц, привлекавшихся к уголовной ответственности за совершение уголовных преступлений? В любом случае, это неточность, непростительная для бывшего юриста.
Мы не случайно упомянули Васюру, являющегося одной из "жертв системы Гулага". Поскольку его имя мало что говорит читателям, поясним, что впервые бывший старший лейтенант РККА, Г.Васюра, попавший в плен 29 июня 1941 г. и служивший в украинских полицейских частях, созданных оккупантами, был приговорен к 25 годам лишения свободы в 1952 г. А в 1955 г. он был освобожден по амнистии. В последствии, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами об участии гауптамана СС Васюры, начальника штаба 118 полицейского батальона, в руководстве уничтожением жителей белорусского села Хатынь, в январе 1987 г. трибуналом Белорусского военного округа он был приговорен к высшей мере наказания.
Задавая своей зарубежной аудитории риторический вопрос, а знали ли организаторы "перестройки", куда они хотели вести страну? Горбачев отвечал на него так:
- Я знал, что представляет из себя наша система, знал ее изнутри. Я видел, что вырвать страну из объятий брежневского неосталинизма будет трудно, что придется пойти далеко... Однако на первых этапах мы еще не видели всех трудностей... Честно говоря, мы тогда до конца еще и не понимали, что такое наше общество. И поэтому поиск маршрута перестройки прошел через ряд этапов".
Понятно, что руководитель, признающий, что не понимает, где он находится и что надо делать для исправления положения, утрачивает моральное право на руководство и должен подать в отставку. Но не таков Горбачев.
"Все, что делалось после 1985 г., - продолжал витийствовать он, - делалось с оглядкой на состояние общества, на возможную реакцию партии, с оглядкой на собственные, еще не преодоленные тогда идеологические догмы.
Концепция, философия реформ развивалась постепенно. Развивалась в результате все более глубокого осмысления реального положения в стране, и на базе теоретических размышлений, и, конечно, с учетом шедших в обществе дискуссий.
По мере расширения пространства гласности и свободы, появления оппозиционных сил, понимание целей перестройки общества перестало быть идеологически однозначным. Это определилось уже к 1988 г."
Обратим внимание здесь на то, что до поры до времени Горбачев в Мехико не говорит ни о собственной точке зрения, ни о позиции руководящего органа партии - ее Центрального комитета по этим актуальным для развития страны и ее будущего вопросам.
Хотя напомним, что ранее, 8 марта 1992 г., выступая на аналогичную тему в мюнхенском театре Камершпиле Горбачев, явно рассчитывая найти сочувствие у зарубежной аудитории, вещал:
- Все приходилось делать с оглядкой на идеологические догмы, - то есть на идеологию и программные заявления партии, и на возможную реакцию партии.
- А как партия следит за своими вождями? За каждым словом! - продолжал духовное самообнажение недавний генсек, не понимая, что каждая партия имеет полное право и действительно наблюдает за своими избранными руководителями лидером, а порой и отказывает им в оказанном доверии. И именно в этом, в том числе и в ответственности за оказанное доверие, и коренится один из фундаментальнейших принципов демократии. Чего не поняли Горбачев и его присные.
- Однако, - продолжал Горбачев, - повторяю, принципиальный выбор был сделан... У нас были иллюзии - теперь я могу говорить об этом прямо, это уже осознанный выбор, - насчет способностей правящей коммунистической партии не только в начале, но и в дальнейшем, что эта партия может стать мотором кардинальных перемен...
Итак, Горбачев сознается, что партия не только не оправдала его доверия, но и обманула его ожидания.
Короче говоря, он оказался не в той партии. И что должен сделать в этой ситуации порядочный человек? Но не ждите этого от Горбачева. Он объявил войну своей партии.
В баварском Камершпиле он не скрывает, что его курсу "...стало нарастать сопротивление, и в обществе развернулась настоящая ожесточенная схватка".
Лишь через три с половиной года после, по его словам, "переломного 1988 г.", Горбачев признается в двойной игре и сознательном обмане: "...если бы мы на XIX партконференции сказали, что задача состоит в том, чтобы партию отодвинуть, убрать ее из государственной сферы, чтобы она занималась своим делом, то есть политическими функциями: готовила лидеров, программы, вела работу с народом, - эта конференция провалилась бы".
Что означало бы объявление недоверия Горбачеву и Ко, избранному и проводимому ими политическому курсу, который сулил только многие тяготы обманутым им гражданам страны.
Необходимо, однако, обратить внимание на крайне странное, скажем прямо, непонятное для лидера политической партии стремление ее "отодвинуть, убрать из государственной сферы". Ведь, насколько мы знаем, никто не стремится убрать лейбористов или конкурирующую с ними консервативную партию из государственного управления в Великобритании, "зеленых", социал-демократов, да и ХДС/ХСС в ФРГ, или любую из правящих партий в США.
Но, продолжал откровенничать Горбачев, "тогда вопрос был поставлен по-другому... Это прошло. Но, как только увидели, к чему ведет разделение властей, и кто чем должен заниматься, так в партии снова возникло противодействие реформам".
Следует, однако, уточнить одно крайне важное обстоятельство: реформам по-горбачевски, но их "архитектор" уже сознался в преднамеренном обмане своей партии - для нормального западного политика, это - самоубийственный поступок. Но не таков наш бывший президент.
"С этого времени, - искал сочувствия у зарубежной аудитории наш политический стриптизер, - заседания каждого пленума ЦК превращались в бой. Это была изнурительная, тяжелая борьба".
Итак, Горбачев начал борьбу с собственной партией.
Обратим внимание на то, что "демократический" генсек Горбачев все же признавал плюрализм и иные мнения: свое и ошибочные, с которыми и пытался вести беспощадную борьбу - почитайте его последние выступления.
И вновь в речи Горбачева всплывает таинственная фигура умолчания "мы": "историческую задачу мы решили: тот монстр рухнул, люди получили свободу, в обществе развернулись демократические процессы...".
Не комментируя последнюю, отнюдь не бесспорную сентенцию Горбачева, вновь подчеркнем факт признания его в предательстве партии и в ее целенаправленном обмане.
Публичный акт политического самоубийства завершен.
Лишившись последних прикрытий политически обнаженный на сцене Горбачев перед сотнями устремленных на него удивленных глаз еще осмеливается(!??) пускаться в рассуждения о "соотношении политики и нравственности".
Как бы оправдываясь за свое грехопадение он покаянно объяснял немецкой аудитории, что "вся эта "нерешительность" президента, его медлительность" ( я все это ставлю в кавычки), то есть моя тактика, мой подход и позволили накопить в обществе такие силы, которые, как теперь говорят, создали базу для сохранения и продвижения демократических преобразований".
Окончив акт нравственно-политического стриптиза, Горбачев попенял на тяжелые условия его предыдущей "работы", видимо, расчитывая на сочувствие зарубежных слушателей.
"Суверенизация республик, возрождение национального сознания и нарастание этнических конфликтов, - вещал Горбачев в Мехико, как будто это не он лично нес ответственность за всплески насилия и даже кровопролитие, сопровождавшие все чаще возникающие конфликты, - пересмотр - (кем? - ох, не даст Горбачев ответа на этот вопрос первостепенной значимости! - О.М.), - устоявшихся ценностей и идеалов советского общества, - все это вместе взятое поставило вопрос о новом определении нашей духовной, культурной, геополитической идентичности.
Словом, мы, - ох уж эта многозначительная "фигура умолчания" МЫ в устах Горбачева! - пришли к выводу о необходимости смены системы".
Этим своим признанием Горбачев вновь расписывается в предательстве и обмане.
И при этом у Горбачева ни слова о том, что это узко заговорщическое решение не получило никакого официального одобрения и утверждения, о чем, в отличие от наших соотечественников, неизвестно западным читателям и почетателям "борца с тоталитаризмом и за демократию". Ни слова - о личной ответственности за нарушение Конституции страны, частичную утрату ее суверенитета, ее развал, многочисленные человеческие, территориальные и экономические потери.
В этой связи, в свете подобного "добровольного признания", на наш взгляд, следует по иному взглянуть на все события, связанные с подготовкой и созданием ГКЧП в СССР.
И демократу Горбачеву нет никакого дела до мнения о его выводе тех рядовых "советских граждан", чье доверие и отданные за него голоса вознесли его на вершину пирамиды власти.
"Демократ" Горбачев не считает нужным считаться и отчитываться перед своим народом, что является еще одним краеугольным принципом подлинной демократии.
Приводимые нами неоспоримые факты политической биографии главного "архитектора перестройки", на наш взгляд, однозначно свидетельствуют о том, что Горбачев оказался отнюдь не личностью, адекватной своему посту и времени своего политического бытия.