Боль и наслаждение смешивались, вспыхивали перед глазами яркими бликами. Все мое внимание сейчас было приковано к этим нереальным краскам: красные с черным несли радость, эйфорию, наполняли счастьем, как бездонный сосуд; зеленые привносили ощущение уюта и покоя, отрешенности от земных проблем; оттенки синего переплетались меж собой, создавая все новую и новую цветовую гамму; и только золотой цвет нес боль, агонию, страх, ощущение чего-то неправильного. Золотой не был снаружи, как остальные цвета. Он был внутри меня, заполняя каждый миллиметр кожи, костей, мышц; перетекая мягким на вид, но острым, режущим изнутри мехом. Я практически видел огромного золотого волка, идущего по следу, который оставлял мой страх. Этот запах пьянил его. Янтарные глаза выдавали нетерпение. Но я ни в коем случае не должен был подпускать его ближе! Я знал, что он убьет меня, если я ему позволю! Поэтому я заставлял себя снова и снова нырять в красно-черные блики так, чтобы запахом страсти заглушить кислый запах страха. Но что-то мешало мне, не давало отдаться желанию, и волк подкрадывался все ближе. Мягкие, широкие лапы беззвучно ступали по золотистой пыльце, оставленной ужасом. Я проиграл! Я понял это, когда рычащая громада заполнила мою голову, рвала, крушила, грызла... Крик прервался на самой высокой ноте, неожиданно перейдя в утробное, низкое рычание. Шерсть вылилась золотым потоком наружу, кости и мышцы перестроились, чуткие уши ловили сотни неприятных звуков, глаза видели мельчайшие частички пыли в воздухе, нос чуял огромное количество знакомых и не очень запахов, плохо идентифицируя их. Боль прошла также неожиданно, как и началась. Я лежал в ванне в окружении двух голых мужиков, обляпанный кровью, и, почему-то, на спине. Но мне так было неудобно! Лязгнув зубами на вампира, продолжающего крепко держать меня за лапы, я одним рывком вскочил на четыре ноги, выпрыгнул из ванной, отряхнулся, забрызгав и без того пострадавшую комнату.
Ну, что сказать... Я был зол! За последние несколько часов я был духом, вампиром, оборотнем в человеческом обличии, а вот теперь я полноценный волк! Какие-то странные мысли одолевают, запахи эти резкие... Не задумываясь о том, что делаю, я поднял заднюю лапу и... помочился на притихших в ванне мужиков. Вампир зашипел, грозно сверкая зелеными глазами. Оборотень заржал, высоко закинув голову. А я, с чувством выполненного долга, отправился обследовать территорию на предмет "пожрать".
И как назло, первым до одури притягательным для меня хавчиком оказался бедный слуга Гаспар. Как я его тогда не сожрал, ума не приложу! Он как раз в гостиной прибирался, когда я его унюхал. Нос безошибочно определил - человек! Есть можно!
Слегка согнув лапы, я стал медленно подкрадываться к человеку, неслышно ступая по мягкому ворсу ковра. Гаспар, сидя на корточках спиной к дверям, подбирал с пола осколки, бубня что-то маловразумительное. Умом то я понимал, что сейчас кого-то съем, но вот инстинкты безжалостно давили на сознание, заставляя идти на зов крови. Каким чудом старый слуга меня тогда почувствовал, не знаю. Но в одну секунду развернувшись, он бросил в меня совок с осколками, и, с несвойственной в его возрасте прытью, забрался по длинной занавеске к потолку. На его счастье, гардина оказалась крепко прибита к стене, а прочность шелковых занавесок не позволяла ткани рваться под его весом. Но был и минус. Шелк был очень скользким, и Гаспар, медленно, но верно, съезжал по нему вниз, отчаянно заползая выше, и снова скатываясь. Я мог бы, конечно, раскачать зубами занавеску, но зачем, если это конкретное спелое яблочко совсем скоро должно было само упасть мне в лапы? Сев на задние конечности, я терпеливо ждал, облизываясь в предвкушении сытного ужина: мягкой, филейной мякоти и десятка сочных костей. Гаспар зеленел все больше, обливаясь потом.
Пожрать мне не дали!!! В комнату ворвался Виктор. За ним на всех парах скакал Алрио. Выражение их лиц не сулило мне ничего хорошего. Судя по всему, мой завтрак накрылся медным тазом!
Алрио за шкирку оттащил меня от окна, не преминув получить за это парочку укусов по чем попало. Вампир подскочил к слуге, и тот, разжав в миг ослабевшие руки, плюхнулся в объятия своего хозяина, жалобно причитая, что ноги его больше в этом доме не будет. Конечно, не будет! Я ж его запах за милю чую! И если он по добру по здорову отсюда не уберется, то жизнь его будет недолгой, а конец - крайне печальным.
Пока Алрио, оседлав сверху, изо всех сил вжимал меня мордой в пол, не давая себя укусить, вампир уже оттащил куда-то невменяемого Гаспара, и принес мне целую говяжью ногу. Дивный запах только-только коснулся моих ноздрей, как надоедливый оборотень был безжалостно скинут со спины. Чуть не оттяпав зазевавшемуся клыкастому пол руки, я вгрызся в сочную мякоть, кроша кости огромными зубами, размалывая в пыль особенно жесткие кусочки. Новые зубы страшно чесались, и я с наслаждением жевал, по началу не обращая внимания на протянутую к моей морде руку. Какого черта вампир решил меня погладить, не знаю! Я же не домашняя собачка, в конце концов! А посягать на святое - мою кость - не позволю!!! Короче, только молниеносная реакция спасла клыкастого от безанестезийной ампутации кисти... Больше попыток меня "приласкать" Виктор не делал. Он с интересом наблюдал, как сосредоточенно двигаю я челюстями, прикрыв от наслаждения желтые глаза. Оборотень, неопределенно хмыкнув на мою последнюю выходку, пошел отмываться от грязи и крови.
А я понял, что когда ты мохнатый и ходишь на четырех ногах, все золото мира - ничто, по сравнению с куском говяжьей ноги!