Аннотация: Короткий рассказ о событиях в секретном исследовательском центре... Секретном даже от собственного правительства.
Вертолётный двигатель перестал реветь; лопасти, затормаживаясь, рассекали насыщенный жарой воздух, словно нарезая его на куски. Министр обороны1 Томас Вильям Джонсон спрыгнул на горячий бетон и с неодобрением покосился на стоящее почти в зените палящее солнце.
— Я уже отвык от подобной погоды, – пожаловался он вслух.
— Вообще-то, в Иране было пожарче, – заметил генерал Стюарт, председатель объединённого комитета начальников штабов. Серо-оливковая форма сидела на нём, как влитая; на пальце поблёскивало кольцо выпускника Вест-Пойнта, а «фруктовый салат» орденских планок на груди отличался высоким содержанием протеина. Чтобы добиться такого ассорти, генерал, видимо, лично поднимал в атаку войска во всех официальных операциях вооружённых сил США за последние двадцать пять лет, в каждой из них совершал подвиг и получал боевое ранение, после чего его выносили из боя, представляли к награде и несли на место следующей битвы.
— А я уже не помню, как было в Иране, – Джонсон промокнул лоб. – Это было давно, и вообще нас там никогда не было. Собственно, нас и здесь тоже нет. Тебе ли не знать?
Стюарт тяжело вздохнул, вспоминая тяжёлые и кровопролитные бои, в которых он участвовал, и ещё более тяжёлые и кровопролитные бои, в которых он не участвовал, так как США официально громогласно заявили о своём нейтралитете и политике невмешательства.
— Ну, и во что мы вляпались сейчас? Какие такие события могли потребовать личного присутствия сразу двух высших лиц, определяющих оборону страны?
Генерал придирчиво ощупал глазами группу встречающих. Три человека, двое — в джинсах и лёгких рубашках, один — в шортах и футболке. Больше на огромном залитом солнцем поле аэродрома нет ни единой живой души. Вдалеке высятся циклопические сооружения округлой формы, за которыми начинаются бесконечные ряды складов, в сравнении кажущихся миниатюрными. За складами простирается жёлтая пустыня, поросшая чахлой, выбеленной солнцем травой.
— Господин Джонсон, генерал Стюарт, – один из встречающих выступил вперёд и кивнул, обозначая поклон, – меня зовут Эл Смит, и я, в некотором роде, всем тут заправляю. – Глаза генерала Стюарта слегка сузились, но он промолчал. – Это наш главный научный консультант Джеймс Паркер, – тощий парень в футболке и шортах протянул руку, – а это — Ричард Кейси, он заведует лабораторией. У нас случилось, в некотором роде, ЧП. Будьте добры, садитесь в машину, и я по пути вам всё расскажу.
Пять человек подошли к небольшому электромобилю и расселись по креслам. Смит прижал ладонь к сканнеру отпечатков, нажал одну из кнопок и развернул своё кресло к заднему сиденью. Машина мягко тронулась с места; руль повернулся сам собой, педаль газа словно нажала невидимая нога.
— Начните с самого начала, – предложил Джонсон, снова проводя носовым платком по лбу. – Для меня было шоком узнать, что у нас вообще есть здесь действующий научный центр. По всем базам данных это место проходит как склад для долгосрочного хранения. Из-за постоянной нулевой влажности, понимаете?
— Да, это и есть склад для долгосрочного хранения, – пожал плечами Смит, ткнув пальцем куда-то за плечо. За его спиной руль, педали и рычаги жили собственной жизнью. – Он где-то в той стороне. А министерство здравоохранения думает, что здесь гериатрический солярий. А министерство образования — что здесь учебное заведение-интернат для потенциальных преступников. И они все в какой-то степени правы, половина наших учёных — старые, но гениальные маразматики, а вторая половина — просто шпана с оригинальными идеями… – Джеймс Паркер, учёный, озорно ухмыльнулся такой характеристике; тем временем Эл Смит продолжил: – Размазываясь по многим министерствам, мы скрываем и защищаем наше финансирование. И если число тех, кто знает правду об этом месте, сведено к абсолютному минимуму, то велики шансы, что те, кому не нужно знать эту правду, не узнают её и впредь.
— А мы что, тоже входим в число тех, кому не нужно знать об этом месте? – голосом генерала Стюарта можно было заменить промышленный кондиционер.
— Конечно! – кивнул Смит. – Вы же политики.
— Я — военный! – рявкнул генерал Стюарт.
— Нет, вы политик, — мягко возразил Смит. — В вашем последнем докладе вы предложили пустить под нож четыре атомных подводных лодки, потому что у вас нет денег на их содержание, модернизацию, на переоснащение их современными системами шумоподавления и противолодочной защиты, а главное — из-за протестов «зелёных», которым не нравится ядерный реактор в консервной банке на другом конце залива. И повлиял на ваше решение разговор с женой, которая — так уж получилось — накануне играла в бридж с Самантой Клэр, близкой подружкой Августины Спайс, известной активистки движения за запрет атомной энергетики.
Генерала Стюарта передёрнуло:
— Но я же ещё не отослал доклад! Я только набросал черновик! Как вы?..
— Да бросьте, генерал, – по-прежнему мягко сказал Смит, – ваш пароль к ноутбуку, лежащему сейчас в вашем портфеле, не знает только ленивый. Год рождения вашей жены в степени возраста вашей собаки, минус месяц рождения дочери в степени суммы оценок в её аттестате за шестой класс по десятибалльной системе. Довольно простой номерной пароль, на самом деле. Берите пример с господина Джонсона, у него в качестве рабочего пароля используется кусок из Диккенса, из середины абзаца, вводимый задом наперёд, вместо пробела набирается backspace, каждая вторая «о» заменяется на ноль, каждая третья «а» — поочерёдно на «@» и на «4», «i» на «L», а «L» на единицу.
Министр и генерал покосились друг на друга.
— Да я же сменил его на прошлой неделе!
— Да, мы знаем. В четверг, в 12:48, после четвёртого напоминания операционной системы о необходимости периодической смены пароля. Кстати, генерал, раз уж мы заговорили о сменах… Смените также название папки «Биологические Детекторы / Самостоятельно Мобильные» на что-нибудь менее интригующее, а то в прошлый раз, когда ваша жена хотела в эту папку зайти, мы еле успели заменить её содержимое статьями о канарейках в шахтах.
— А что там было до замены? – полюбопытствовал министр.
— О, иллюстрационные видеоматериалы, – быстро нашёлся Стюарт. – Посвящённые биологическим… Э-э-э… Детекторам. Чрезвычайно информативное зрелище, но, боюсь, не для слабых нервов моей супруги. – Генерал снял фуражку и промокнул салфеткой предательски вспотевший лоб. – Благодарю вас, джентльмены, вы привлекли наше внимание.
— Я так и думал. – Смит кивнул, затем замолк на минуту, словно собираясь с мыслями. Джонсон и Стюарт уставились на горизонт, избегая встречаться друг с другом взглядом.
Автомобиль мчался по бетонному полю, направляясь к одному из высоких округлых сооружений. Невероятные размеры великанских зданий и бескрайние просторы заброшенного лётного поля создавали впечатление, будто машина еле ползёт. Только серебристая стрекоза вертолёта, исчезающая позади, свист ветра вокруг корпуса автомобиля и сливающийся в размытую серую полосу бетон рулёжной дорожки под шинами позволяли оценить, насколько огромны на самом деле объекты окружающего мира.
— У нас, в Техасе, всё большое,.. – вполголоса пробормотал министр Джонсон, вспоминая старый анекдот.
— В середине двадцатого века, – заговорил Эл Смит в своей обычной мягкой манере, – правительство США было озабочено потенциальным отставанием от Советского Союза в сфере военной промышленности. Напоминаю, мы получили атомную бомбу в 1945-м, а СССР — только в 1949-м. В ответ на советское испытание, мы сделали термоядерную бомбу в 1952-м. А СССР взорвал термоядерную бомбу уже в 1954-м. Джентльмены, вы заметили тенденцию? Следующие щелчки по носу мы получили в 1957-м, когда Советы запустили sputnik, в 1961-м, в 1963-м и так далее.
Щелчок зажигалки прозвучал, словно взрыв. Ричард Кейси, до сих пор не проронивший ни слова, выпустил дым сигариллы через нос и улыбнулся, довольный произведённым эффектом.
— У Советов было то, чего не могло быть у нас, – продолжил Смит, скупо жестикулируя рукой. – У них была власть и идеология. Миллионы людей готовы были разбиться в лепёшку ради идеи, живя в таких условиях, в которых не согласились бы жить наши рабочие. Безликая партия указывала пальцем, народ послушно отдавал честь и бросался за работу.
— Мы прителели сюда на курс исторической политинформации? – ядовито поинтересовался министр Джонсон.
— Зато у нас было то, чего не могло быть у них, – Смит проигнорировал слова третьего человека в государстве. – Самостоятельность. Индивидуализация. Здоровый эгоизм. Пока они пытались выколотить из своих рабочих-винтиков стремление к индивидуальности, мы изо всех сил пытались его воспитать. Потому что это был наш способ выжить. У них есть бесконечные ресурсы и партия с указующим перстом, а у нас есть умеющие думать и сомневаться люди. Вы видите бутылочное горлышко в их подходе?
— Бутылочные горлышки — это да, это они умеют, – пробормотал генерал, усаживаясь поудобнее. – Помню, прилетел я в Novosibirsk с дружественным визитом… Следующее воспоминание — я лечу назад, в Штаты, почему-то коммерческим рейсом, в форме praporschik`а. В кармане моя собственная записка на обрывке использованной салфетки: «Передать президенту — десантников маскировать под помидоры и сбрасывать на надувных матрасах, чтоб никто не догадался». Ох, и влетело мне тогда…
— Партия должна указать перстом, – продолжил Смит, переждав тираду генерала. – За самовольное проявление инициативы можно было получить наказание. Мы же инициативу, наоборот, поощряем. Ресурсы предоставить можем не всегда, но инициативу поощряем. Именно поэтому кабинет Кеннеди принял решение организовать сеть исследовательских центров, работающих без определённой цели, просто впрок, на будущее. Что понравилось — тем и занимаемся. Конечно, у каждого центра есть своё основное направление, но это никак не регламентируется сверху… Центры находятся на финансовом самообеспечении; основная идея заключается в том, что если работники центра не могут найти себе источник финансирования из государственных средств, то таких олухов не имеет смысла держать в исследовательском центре.
— Подождите, – замахал руками министр. – То есть вы хотите сказать, что у нас в стране есть… Несколько… Много исследовательских центров, ведущих работу просто так, впрок? Без утверждения бюджета, без распределения средств, без постановки задач и проверки результатов, без реальной выгоды?
— Господин министр, – пожал плечами Смит, – что касается реальной выгоды, то полёты на Луну, поначалу казавшиеся просто растратой, принесли нам по семь долларов чистой прибыли на каждый вложенный. Наши проекты оцениваются в тридцать долларов прибыли на каждый вложенный. А насчёт утверждения бюджета и распределения средств… Вы ведь политик. Простите, я не хотел вас обидеть. Скажите, сколько времени у вас заняло бы организовать с нуля исследовательский центр, занимающийся проблемами автоматизирования дорожного движения? И за какой срок вы поставили бы автопилот для автомобилей в поточное производство?
— Главное тут — выделение средств, – загнул палец министр. – Комиссия, проект, первое слушание, второе… Подготовка технического задания… Потом, видимо, Конгресс. Допустим, за год-полтора справимся, особенно если попадём на середину каденции. Затем надо определить место для научного центра; одно это займёт месяцы: каждый штат захочет получить приток социально благополучных кадров, но размещать их будет на периферии. Затем — привлечь людей. Зарплаты… Социальные бонусы… Жильё… Магазины, театры… Детский садик, школа, колледж для детей сотрудников… Нанять учителей, воспитателей, организовать транспортное сообщение, парки, спортивные площадки. Год на детальную разработку технического задания. Ну и сама разработка. Потом — испытания. Когда они завершатся, надо будет объявить тендер на производство. В общем, лет пятнадцать, я думаю, это займёт.
— Google сделал рабочий прототип подобного устройства несколько лет назад, – заметил генерал Стюарт.
— У них не было проблем ни с выделением средств, ни со строительством центра, ни с подбором людей, – круто развернулся к нему министр Джонсон.
— Мы справились за четыре года, – прервал назревающий спор Кейси. – Машина, в которой мы едем сейчас, не контролируется удалённо. Она идёт на автопилоте, управляет собой полностью самостоятельно. Четыре года — от возникновения идеи до создания спецификаций для промышленного выпуска.
— По пустому аэродрому проехать сможет даже изделие студента-первокурсника, – пожал плечами генерал. – Тут врезаться не во что.
— Три четверти такси в Нью-Йорке оснащены нашими автопилотами, – пожал плечами Смит. – Неужели вы всерьёз считаете, что мы доверили бы юркий общественный транспорт иммигрантам, многие из которых не имеют прав и никогда раньше не сидели за рулём? О, они, конечно, крутят баранку и топчут педали, но машина повинуется им только тогда, когда считает это безопасным. На досуге зайдите на форумы таксистов в Интернете и подсчитайте количество жалоб на временную потерю управления над машиной… И, конечно, нашими устройствами со следующего года начнут оснащать армейскую технику. Правда, там спектр задач несколько иной, и нам потребовалось выпить немало кофе, пока мы придумали, как объяснить автопилоту тяжёлого танка, что правила дорожного движения являются, скорее, робкими пожеланиями, нежели строгим законом.
— Отлично. Автопилоты для автомобилей у нас есть. – Генерал Стюарт ещё раз промокнул лоб салфеткой. – Чем ещё вы нас порадуете?
— Ну, как вы уже поняли, основное направление исследований нашего центра — это транспортировка. В воде, в воздухе, под землёй, в космосе… Спектр задач практически бесконечен. Транспортировка за минимальный срок, с минимальным расходом энергии, и, желательно, без повреждения груза. Что особенно важно для пассажирских перевозок. Паркер, ваш ход.
Автомобиль поравнялся с одним из огромных зданий. Округлый купол вздымался на стометровую высоту, гигантские ворота были наглухо закрыты. В длину каждое здание было больше четырёхсот метров. Обычному человеку понадобилось бы не меньше пяти минут, чтобы только пройти от одной его короткой стены до другой. Размеры зданий подавляли, поражали, очаровывали; каждое из них могло вместить лежащую на боку Эйфелеву башню, или любой современный корабль, даже супертанкер, или здание Капитолия вместе с куполом. Мозг отказывался осознавать подобные величины.
Джеймс Паркер задумчиво потеребил нижнюю губу, с сомнением смотря на изнурённых жарой новоприбывших.
— Вы знакомы с теорией многомерного пространства? – наконец, спросил он.
— Длина, ширина, высота, время, – блеснул знаниями генерал. – Основная задача стрелковых подразделений испокон веку заключается в том, чтобы взять какой-нибудь снаряд, обычно — пулю, и уравнять все четыре её координаты с соответствующими координатами плохих парней.
— При перемещении в обычном релятивистском пространстве-времени мы упираемся в постоянную скорость света, – продолжил Паркер. – Согласно Эйнштейну, чем выше скорость — тем выше масса. А чем выше масса, тем больше инерция, и тем больше надо затратить энергии, чтобы разогнать эту возросшую массу. Чтобы разогнать трамвай с пассажирами до скорости света, ему надо сообщить бесконечно большую энергию, и при этом он будет иметь бесконечную массу, а пассажиров расплющит.
— Существуют частицы, которые могут двигаться со скоростью света, – заметил Кейси. – К примеру, фотоны. Но у них нет массы покоя.
— Хорошо. Мы не можем разогнать трамвай до скорости света. И что дальше? До сих пор нам это как-то не мешало, – нахмурился министр, с опаской погружаясь в незнакомый мир физики и постепенно восстанавливая естественный цвет лица.
— Итак, движение со скоростью света невозможно, – подытожил Смит. – Я уже не говорю про движение со скоростью выше скорости света. А ведь даже скорость света — это довольно медленно в космических масштабах; путешествие от нас до Солнца по прямой со скоростью света займёт восемь минут. До Марса — от трёх минут до двадцати двух. Это не то чтобы очень быстро, понимаете? Колонизация других планет невозможна, исследования соседних звёзд остаются уделом писателей-фантастов.
Автомобиль обогнул одно гигантское здание и направился к воротам другого. Ворота остались закрыты, но крошечная дверца рядом с одной из створок распахнулась. По сравнению с залитым солнечным светом аэродромом, за дверцей открылась чернильная тьма.
— Это если мы не изменим правила игры, – снова взял слово Джеймс Паркер, учёный. – Согласно некоторым из теорий струн, в нашей Вселенной десять измерений. Длина, ширина, высота и время — только четыре из них. Остаются ещё шесть других измерений. Альтернативных. Таких же, как длина, ширина и высота. По одной из версий, они свернулись калачиком сразу после Большого Взрыва. Мы их не ощущаем, но они есть.
— Прямо как зелёный суслик, – пробормотал генерал Стюарт. – Или как ложка. Нет никакой ложки. Придётся жрать сухпаёк руками.
— Но теория струн не доказана, – блеснул знаниями Джонсон.
— Ну, это как сказать, – пожал плечами Кейси. – Математически она и правда ещё не доказана. А майский жук не может летать3.
— Вот, посмотрите. – Джеймс достал из кармана блокнот и ручку, быстро открыл блокнот на чистом листе и нарисовал в углу кружок. – Мы находимся тут. Надо добраться до противоположного угла. Прямой путь будет составлять… Четыре дюйма, видите? А если мы временно свернём пространство в одном лишнем измерении… – Джеймс быстро сложил лист. – Стоит продвинуться на долю дюйма, и мы на месте!
— Нет, блокнот и ручка, – парировал Паркер. – Смотрите дальше. Допустим, мы в этом конце ручки. Нам надо добраться до второго конца. Ручку не свернёшь, верно? Прямой путь составляет пять дюймов. – Паркер положил блокнот на колени и поставил ручку на лист почти вертикально. Солнечный свет, падающий из окна, осветил всю конструкцию.
— Убираем одно измерение, – продолжил Паркер, показывая на тень от ручки. – Нам осталось пройти от сих до сих, полдюйма. Потом разворачиваем измерение обратно, и — вуаля! — мы уже на другом конце ручки. – Паркер поднял ручку на уровень глаз и торжествующе рассмеялся.
Никто не поддержал его смех. В машине повисла гнетущая тишина. Министр и генерал, не сговариваясь, отодвинулись от учёного.
— Во-первых, можно считать доказанным, что дополнительные измерения и правда существуют, – нарушил затянувшуюся паузу Смит. – Во-вторых, мы выяснили, что, создавая условия, близкие к условиям Большого Взрыва, мы можем разворачивать их и сворачивать обратно, выбирая на наш вкус любые четыре измерения из десяти. Что даёт нам две с лишним тысячи возможных комбинаций… И это если не задумываться о том, что какое-то из измерений можно развернуть дважды.
— То есть движение в длину даёт движение в длину, и движение в ширину тоже даёт движение в длину?
— Вот видите, вы уже всё уловили, – улыбнулся Паркер. – Несложно, правда?
Машина, взвизгнув тормозами, остановилась в нескольких метрах от открытой двери. Министр, выходя, бросил взгляд вверх. Вблизи здание просто подавляло.
— Я давно хотел спросить, а что это за сооружения? – не выдержал Джонсон, поёживаясь, словно от холодного ветра, которого на аэродроме не было и в помине.
— Это? – Смит остановился, посмотрел в сторону второго такого же гигантского здания. – Это эллинги, цеха для производства, сборки и хранения дирижаблей.
— В своё время эллинги встречались почти в каждом крупном городе, – добавил Паркер. – Дирижабли — штука очень хрупкая, понимаете? Сильный ветер может их поломать. Дирижабль редко когда может улететь от бури, и, если прогноз погоды был неблагоприятным, его заводили в такой ангар, пережидали непогоду и выводили наружу снова.
— Мы используем их потому, что это единственные здания, достаточно большие, чтобы вместить почти всю нашу аппаратуру, – добавил Кейси. – Конечно, часть аппаратуры пришлось смонтировать в подвалах, но нам очень повезло, что мы смогли наложить лапу на такие уютные домики.
— Уютные?! – министр ещё раз запрокинул голову; гигантские ворота возвышались над ним на высоту тридцатиэтажной башни. – Уютные?!
— На самом деле, в них даже немного тесновато, – извиняющимся тоном произнёс Смит. – У нас очень много аппаратуры. Подумайте сами, только реакторный блок занимает кучу места.
— Реакторный блок?!
— Подождите, я же сказал, что мы используем условия, близкие к условиям Большого Взрыва, – Смит потёр подбородок. – Вы что, думали, что мы их на коленке создаём? Да вы не волнуйтесь, он хорошо защищён, и тут вполне безопасно.
— Не то, что раньше, да, Эл? – Паркер хихикнул и пихнул Смита локтем. – Знаете, – обратился он к Джонсону и Стюарту, – условиям Большого Взрыва лучше всего отвечает взрыв термоядерной бомбы. Ну, мы для каждого опыта и взрывали по одной. Прямо тут, помнишь, Дик? Отгородили комнату, укрепили стены абриолитом, заносили туда бомбу и — шарах! – Паркер снова рассмеялся. – На семидесяти мегатоннах такие чудеса начинались! Мы не знали, как перенаправлять энергию на развёртку-свёртку измерений, и большая её часть просто рассеивалась впустую. Ну, потом, конечно, мы научились поднимать КПД, и сейчас уже для запуска процесса достаточно эквивалента сорока мегатонн.
— Сколько мегатонн?! – ахнул Джонсон.
— Чем-чем укрепили стены?! – ахнул Стюарт.
— Абриолитом. Это такой материал, – ответил Кейси. – Наши компьютерщики вытащили схему производства из внутренней сети лаборатории материаловедения в Буффало. Непробиваемый ничем, все воздействия отражаются обратно. Собственно, поэтому взрыв бомбы внутри абриолитовой камеры создаёт бурю внутри при абсолютном штиле снаружи.
— А почему у нас Белый Дом ещё не отделан этим абриолитом?! Ладно, Бог с ним, с Белым Домом. Но у меня кабинет в Пентагоне. Почему в Пентагоне нет никакого абриолита? – строго спросил Джонсон, обращаясь почему-то к Стюарту.
— Да просто эти ребята из Буффало думают, что изобрели материал для отделки террариумов, потому что у него коэффициент трения ниже, чем у тефлона. Никакое насекомое не удержится, – вновь ответил Кейси, махнув рукой. – Они выпустили его на открытый рынок, но террариумисты их засмеяли. Он же непрозрачный. Какой смысл отделывать террариум непрозрачным материалом?
Группа шла по узкому коридору, поёживаясь под нависающим прямо над головами потолком. Неяркие лампы дневного света превратили белые стены в мозаику из ярких клякс, вырезанных в полумраке.
— У вас тут тесновато, – поёжился Джонсон. От его макушки до потолка было не более полуфута.
— Мы использовали весь внутренний объём здания для монтажа оборудования, – извиняющимся тоном пробормотал Паркер. – Хорошо ещё, что вы идёте через парадный вход. Обычно сотрудники забираются сюда через канализацию. Конечно, это не так приятно выглядит, но зато соблюдается секретность — через трубы можно пройти прямо в общежитие. А ещё в канализации всегда постоянная температура. Зимними ночами в пустыне, прямо скажем, нежарко. Ну, мы канализацию, конечно, подлатали, кондиционировали, сделали ремонт, провели горизонтальный эскалатор, понаставили киосков с бесплатным пивом, но вход для посетителей по-прежнему тут. Им ведь необязательно всё это видеть, правда?
— Да, а ещё раньше мы пробовали провесить прямой телепорт из общежитий в эллинги, но Томми Андерсон без спросу полез в контрольную матрицу, и телепорт заглючил. Смит, помнишь, как тебя начало безостановочно копировать? Твои копии потом ещё гонялись за Томми по всему объекту, а он прятался от тебя как раз в канализации, – словоохотливо пояснил Кейси и охнул, получив от Паркера локтем под рёбра.
Генерал и министр сумрачно переглянулись. Перспективы копирования умных и толковых работников были радужными. И это только побочный эффект этой лаборатории!
— Так зачем мы вам понадобились-то? – вспыхнул Джонсон. – Вы сосёте деньги из государственной казны. Причём мы об этом не знаем. Вы делаете кучу интересных и забавных вещей. Вы, чёрт побери, взрываете термоядерные бомбы в соседней комнате, чтобы моделировать Большой Взрыв, — то есть у вас есть как минимум большой запас термоядерных бомб, о котором мы ни сном, ни духом. Зачем вам мы?
— Я как раз подхожу к этому, господин министр, – дипломатично ответил Смит, нажимая на кнопку. Толстенная дверь из фортификационного железобетона, перегораживавшая проход, со скрипом начала отползать в сторону.
— Итак, методом проб и ошибок мы научились разворачивать и сворачивать различные измерения по нашему выбору, – продолжил свою лекцию Смит. – Следующим пунктом плана было, разумеется, исследование новых пространств.
— И вы послали туда солдат?! – тон генерала мог заморозить сам воздух.
— Ни в коем случае! – замахал руками Смит. – Мы купили танк и навесили аппаратуру на него.
— Мы взяли за основу стандартный M1 Abrams модели M1A2SEP, установили на него городской комплект выживания, сделали его полностью автономным и отправили покататься, – объяснил Кейси. – Пришлось повозиться с искусственным интеллектом, — помните, Смит рассказывал вам про автопилот? Сигнал из других измерений не может добраться в наше, поэтому танк — мы называем его «автономный исследовательский модуль», или AIM, — должен действовать полностью автономно.
— Не понял, а почему нельзя им управлять отсюда? – нахмурился министр. – По проводам или с помощью радиоволн. И заметьте, я не спрашиваю вас, где вы добыли суперсовременный танк.
— Я приведу вам две причины, а вы уж решайте, какая вам больше нравится, – ответил Кейси. – Первая: как будет трансформироваться электрический импульс, если провод, по которому он идёт, у нас протянут в длину, а там, куда он приходит, длина становится временем? Вторая: допустим, вы передаёте радиосигнал. Волна исходит из вашего передатчика, идёт к приёмнику, но по пути должна перейти из нашей Вселенной в ту, которую мы исследуем. Разовый переход требует энергии, сравнимой с взрывом сорокамегатонной бомбы. А тут — постоянный. Сколько энергии потребуется для обеспечения постоянной устойчивой связи?
— Понял, – министр нахмурился ещё больше.
— В общем, проблема была решаемой, – продолжил Кейси. – Мы вооружили модуль по последнему слову науки и техники. Снабдили его всеми возможными записывающими устройствами. Сделали пару пробных вылазок на несколько секунд. Всё было отлично. И вчера мы отправили его в автономный полёт на час.
Смит открыл ещё одну неприметную дверь и жестом попросил официальных лиц пройти внутрь.
За дверью открылся круглый зал метров двадцати в диаметре, с идеально горизонтальным полом и потолком-куполом в виде полусферы. Ослепительное белое бестеневое освещение из скрытых источников. Точно посередине помещения стоит огромная боевая машина, выглядящая непривычно из-за яркой белой окраски и из-за невероятного количества датчиков, сенсоров, манипуляторов и перцепторов, гирляндами украшающих броню.
— Это и есть ваша отправная комната? – спросил министр, подходя к танку.
— Это приёмная комната, господин министр, – поправил его Смит, стоя в дверях.
— Танк в хорошем состоянии, – подал голос генерал, присев на корточки возле гусеницы. – Между траками застряли мелкие камни, связанные воедино какой-то смолой. Выглядит похоже на асфальт.
— Модуль вообще не ездил в нашей Вселенной, – сказал Паркер. – Мы его позаимствовали до того, как он покинул завод. При перемещении между эллингами модуль не движется самостоятельно. Всё использование гусениц происходит там… За Порогом. Кроме того, в нашей Вселенной пространство между эллингами бетонизировано; поблизости вообще нет асфальта. А ещё мы его тщательно моем перед каждым броском.
Возникла пауза. Генерал и министр снова переглянулись.
— Ага, – глубокомысленно кивнул министр. – Вы, ребята, молодцы. Скажите, вы там, за этим вашим Порогом, свои визитки не разбрасывали?
— А вы это… Обойдите модуль-то, – посоветовал Паркер.
Генерал и министр синхронно обошли танк, каждый со своей стороны, и замерли.
С белой брони башни кто-то небрежным жестом смахнул датчики и сенсоры. По идеальному белому полю струились угольно-чёрные буквы:
«Американцы, у нас нет нефти!»
«Нам не нужна ваша демократия!»
«Не трогайте наши ресурсы!»
«НЕ ЛЕЗЬТЕ К НАМ!»
И, внизу, маленькими буквами — приписка:
«А то мы полезем к вам».
Сноски:
1 Министр обороны — Ну, или Secretary of Defence, если вам так больше нравится. Назад…
2 В оригинале эти слова звучат как «Science is not about why, it's about why not». И произносил их Кейв Джонсон, директор компании «Aperture Science», в игре «Portal 2». Назад…
3 Крылья майского жука слишком короткие, чтобы только за счёт взмахов поднять его довольно значительную массу, однако майские жуки прекрасно летают. Этот парадокс послужил причиной множества исследований, и к началу 1970-х годов механизм полёта майского жука был скрупулёзно изучен. Если вкратце, то майский жук объединяет машущий и реактивный полёт, а рабочим телом для реактивной фазы является воздух, попавший во время взмаха между крыльями и надкрыльями. Остаётся неизвестным, почему Кейси, специалист в области транспорта, этого не знает. Назад…