Мир осеннего города окрашен в пепельный цвет тоски и пыли. Охровые, золотые и рубиновые листья уже давно усыпали драгоценным паркетом его улицы, но циничные, слепые на чудеса, обыватели втоптали их в грязный асфальт; прекрасные, будто манекены, красотки, словно куски мяса на шампур, нанизали осенние драгоценности себе на тонкие шпильки, унося с грустных улиц яркие и теплые цвета.
С высоты сливающихся в страсти облаков, что в это время не боятся смерти от рук жесткосердечного солнца, видны здания, похожие на детские кубики, разбросанные по бетонному полу старой коммуналки.
По стылым улицам неспешно движется долговязая фигура, облаченная в черный плащ, висящий на ней, словно дырявый пиджак на голом скелете. У куклы, бредущей по толпе нет сердца и лучистого взгляда - лишь маска на лице. На маске той - улыбка. Фальшивая ухмылка, что врет всем прохожим, будто хорошо. Тени, обтекающие легкой дымкой одинокую фигуру, безразличны, и в то же времени бесконечно внимательны к безжизненной фигуре живого мертвеца, пытающегося выдать себя за одного из тех, в ком течет жизнь.
Звонкий детский смех, будто звон будильника утром понедельника, заставляет марионетку вернуться в реальность. Замерев на удар сердца, существо, что мечтает казаться человеком, кидает бездушный взгляд на маленькую девочку в яркой розовой курточке с кучей цветастых заколочек в янтарных волосах. Не дать, не взять - малютка-принцесса.
Вдох - постреленок, с руками, широко разведенными в стороны, словно у свободолюбивой птицы, летит орленком к неживому человеку.
Выдох - девчушка перед носом, протягивает спрятанную в варежке ручонку. Приглядевшись, человек видит на ладошке ириску. Дешевую такую конфетку, которую улыбающиеся дитя протягивает незнакомцу без всякой задней мысли.
Маленький ангел убегает на материнский зов, не дожидаясь ни ласки, ни слов благодарности.
А безликий человек, лишившийся души, впервые за долгое время улыбается. Где-то глубоко в его сердце детская чистота вновь зажгла потухшую было свечку. Огонек совсем крохотный, но он есть. Пока он горит - он будет жить.
Пока они улыбаются - мы будем жить.