Хэн Дэс Нэ. Провидец малолетний. Часть 1

ПРОВИДЕЦ МАЛОЛЕТНИЙ

ЧАСТЬ I

СОДЕРЖАНИЕ

1 ПРЕДЫСТОРИЯ, ИЛИ ЗАДОЛГО ДО ПРОВИДЦА

2 О РОДИТЕЛЯХ ПРОВИДЦА

3. ПОСЛЕДСТВИЯ СЛУЧАЙНОГО

4. С ЧИСТОГО ЛИСТА

5 СМЕРТЬ? НЕТ, СМЕРЧ!

1 ПРЕДЫСТОРИЯ, ИЛИ ЗАДОЛГО ДО ПРОВИДЦА

Мало что известно о прошлом Страны, породившей Провидца. Впрочем, то же самое относится к большинству исчезнувших цивилизаций. Постараемся изложить взгляды современной науки на этот счёт.

Страна, где появился на свет Провидец, была не то чтобы Юго-Востоком Азии в миниатюре, но и не Востоком, заполонённым славянами. И уж никоим образом не Западом - неверным дальним Западом. Была Страна по-славянски восточной, но с изрядной примесью южно-восточного. Откуда бы взяться этой последней? Обычно так получается, когда одну территорию постигает зараза инвазии, то бишь чужеземного вторжения с другой территории. Или когда щупальца торгового мира достигают отдалённых его уголков, разбрасывая там оторванные члены, начинающие впоследствии жить самобытной местной жизнью.

Да, не забыть о капризах природы. Так называемых капризах. Каприз капризу рознь. Отдельные способны сперва столкнуть материки меж собою, чтобы потом, разломав их на ощепки, сложить из этого непотребства пазл, своей природой обречённый на грядущие перемены, где два куска покрупнее, наезжая друг на друга, выясняют отношения, до тех пор пока... Короче до финального "пока!".

Бытие Страны в дальней дали времён, как ни странно, занимает умы бездипломных специалистов и дипломированных профанов более её современного состояния. Впрочем, ничего странного! "Неверифицируемое" - это слово, подобно волшебной палочке, открывает необозримый простор для размышлений и измышлений.

Что из перечисленного случилось в глухом прошлом интересующей нас Страны?

А кто его знает ... Кто знает - те же Учители словенские. Они подтверждают факт катастрофы даже при отсутствии свидетелей: канули они в вечность в досюльные времена, заполняя своими телами полосу разлома, по причине уважения к его масштабам названного Великим Переломом. Гигантский сей разлом отрезал пути Севера от Юга и Востока, а Запада - от всей троицы разом. Отвергать существование Перелома не современно: многие широко известные гипотезы зародились на этой благодатной почве, удобренной трупами праотцев.

Западянин Квикля, к примеру, стоит на том, что Великий Перелом способствовал размежеванию народов в плане их ментальных характеристик. Проще: разлом обусловил косность всех этносов, кроме западников, счастливо избежавших подобной участи. Северяне в условиях вечной мерзлоты, естественно, испытали окостенение, южане и восточники, напротив, разжижение мозгов под тёплым солнышком. Это последнее (солнце) также не избежало упрёка, отказавшись обслуживать многие регионы после изменения условий контракта в Кругоёме.

Молодой, по меркам высокой науки, Шпак - выходец из славянского Востока и впоследствии обретший третью родину на Западе, - оперился настолько, что распространил теорию своего наставника Квикли на область физиологии. Им было провозглашено генетическое расхождение лиц, толкущихся по разные стороны Великого Перелома. Свет, проникший в бездонный колодец времени, ослепил даже матёрых, закалённых в диспутах Учителей. На пальцах жителей (путём их дактильного и иного анализа) доказывалась неизбежность инопланетного вмешательства во внутренние дела ещё не сформированной на тот момент Страны. Над- или подпланетный характер инвазии надолго сделался предметом обсуждений на разных уровнях учёности. С одного боку, всё новое имеет обыкновение быть спускаемым сверху. С другой - проникновение снизу оставляет более заметные следы. Причисленный к лику пионеров переломогенетики, младоисследователь, успевший поменять гражданство, а заодно и фамилию (на Шпак, далее Skvortsoff), почивал на лаврах вплоть до того часа, пока не грянул гром с ясного неба. Гром с большой буквы, ибо к высказываниям Гром Громыча прислушивались далеко за пределами первого и второго отечеств Шпака. Для начала квиклианец был представлен агентом Запада, а затем и двойным агентом Скворцофф-Шпак, что клало пятно на белизну его научных одежд. Второй удар, сравнимый по силе с боксёрским хуком, нанесла мадам Шпак, точнее бывшая м-м Шпак. Вылезло на свет ужасное, ни с чем не сравнимое по жестокости обращение б/у благоверного с котятами бывшей кошки бывшей супруги! Пни он кота - это выглядело бы не так мерзко, как спаивание малолетних отпрысков кошки Пуси водкой, причём палёной. Крик души изверга о том, что горилка была чистой как слеза и наивысшей пробы, не нашёл отклика у окружающих. Тем паче, что один из столпов научного сообщества западян состоял в группе "Животных - на щит!" и демократично поставлял породистых тварей всем желающим, независимо от влияния природных факторов на их мыслительные способности, по принципу "Чем дальше - тем дороже".

Итак, атака титанов с Запада захлебнулась. Опозоренный и заклеймённый, перебежчик ретировался в первое по счёту отечество, срочно поменяв фамилию на Шпак. Потоки грязи, проливаемые потерпевшим на коварный Запад, смыли тёмное пятно растлителя малолетних с его репутации настолько, что ему неожиданно открыло объятия и двери его второе по большому счёту отечество, в данный период в разы лучшее первого.

Переломогенетика, приподнятая было на приличную высоту, повисла в воздухе. Сообщество учёных наблюдало за её состоянием с миной эскулапа у постели больного гонконгским гриппом на последней стадии. "А вдруг?", "Авось!", "Чем чёрт не шутит"- эти заимствования из славяновосточного языка, в двуязычном лексиконе геррхерца Мюллера распятые между "груб." и "вульг.", применительно к ситуации оказались как нельзя кстати. По той простой причине, что из-за спины неверного дальнего Запада выглянул опрометчиво подзабытый Восток.

Не исключено, что мозги, прокалённые южным солнцем, и впрямь работают иначе, чем таковые у заселенцев Запада. Во всяком случае, на Востоке они выделяют своим владельцам время для размышлений не об одних глобальных проблемах. Здесь привычно отслеживать стадии рождения богомола, модуляции сверчков, отблески луны, оставленные на следах невзрослой улитки и прочие забавные мелочи. С этой мелочи, гласила старая новая философия, и закрутился маховик колеса Сансары. Кто, как не мельчайшие особи, дали жизнь человечеству? Кто, как не Бабочка-Родоначальница, Праматерь Бабочка, отложила яйца на всех без исключения материках, бывших когда-то единым целым? Исходя из этого ни о каких иноприглашённных не может быть и речи. "Своё породило своё".

Из простецкой по материи гипотезы (бабочки там, гусеницы), словно нити из кокона шелкопряда, тянулись далеко идущие выводы о единстве происхождения обитателей всех материков. Тут бы самое время теории Квикли рухнуть с небес на землю, однако этого не произошло по причине кондового презрения западников к остальной части человечества. Суть старой новой философии с Востока квиклианцы означили при помощи паремии из ими же охаянного славяновосточного языка: "Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку", получив в ответ ещё более паремийное "Собака лает, ветер носит".

Подмога высокой науке пришла с Севера. Казалось бы, чего ждать от низкотемпературных отморозков, у которых слово глубина может ассоциироваться исключительно с прорубью во льду, а высота - с масштабом снежных заносов в сезон длиною без малого в год? И однако именно Север высказал мысль, доселе не забредавшую к учёным мыслителям: "Сломать не штука, чинили и не такое". Неизреченная мудрость разом сопрягала неизбежность изменений, вызываемых колёсным ходом Сансары, с весомостью человеческого фактора в истории.

А говорите "Варвары"!

Начало было положено, остальное - диалектика. Dia, как ведомо, означает 'через'. Дальнейшие исследования и пошли по этой дорожке - через логику артефактов чёрных копателей, через данные палеотаксодермии, через тернии к звёздам, через очевидное к невероятному. С ритуальным поклоном в сторону версии с Севера.

Проблема "Откуда мы? кто мы? куда мы идём?" никуда не делась. Просто на время уступила место прогностике. Не терпящая пустоты, природа человека вежливо подвинула г-жу Науку в сторонку и переключила все свои 6//7 чувств на её заменителей: ведьмонауку, гипнонауку, жрецнауку, сглазнауку ... всех и не перечислишь.

Представители так называемой альтернауки - от астролога до повитухи - с этих пор кормились из яслей, ранее предназначавшихся исключительно Учителям. Благодарные альтернативщики привнесли в календарь новый ежегодный праздник - День святых Сани и Сары. Притягательная сила празденства, помимо заговорённого хлеба с изюмом и зрелищ, заключалась в сменяемости и. о святых. Ритуал строго регламентировался. Каждому из 12 Сань и стольких же Сар полагалось высидеть на почётном месте по 2 часа: увеличить количество часов в сутках альтернативщикам от науки было не под силу.

На первых порах борьба за почётные места носила доморощенный характер. В броуновском движении соперников столкновения заканчивались до тошноты предсказуемо и, главное, прилюдно, разнясь лишь выбором средств, оправдывающих цель, как-то: иглы, ножи, куклы колдунов, питомцы террариумов и проч. С годами неприязненные отношения стали выноситься за кулисы действа, дыбы не дать повод усомниться в могуществе избранных. Они и впрямь тянули на звание избранников. Чего стоил один лишь Галапуз, бастард Пузана и ведьмы Галантной! Бастард, потому как законные браки между альтернативщиками встречались не чаще Жеводанского зверя.

Справедливости ради следует добавить, что власти не чинили препятствий таким бракам - препоной являлась сама суть альтернатившины. Как можно, считая себя самым мудрым, самым проницательным, самым харизматичным, отдать руку и сердце какой-то бабушке Глаше или матушке Анне?! Или вообще унисексу - Мастеру от Бога (отвернувшегося от Бога, что ли?)! Каково это лучшей колдунье Светлане Фёдоровне, которой НЕ НУЖНЫ ВАШИ ДЕНЬГИ (!), породниться со святым человеком, или отцом Германом или - бери выше - самим Ангелом! Перифразируя мудрость Севера, "Жениться не штука, а вот после ... ". Ладно, святому отцу столько же лет, сколько указано в Священном писании, но бабушка Глаша, могла бы, кажется, хоть чуточку помолодеть из уважения к супружеству! Бабы, стайками сопровождающие полёт Ангела, просты и понятны, а вот какие чувства испытывает глядя на них его Черная родовая колдунья, неизвестно. Но предсказуемо.

"И что же, - зададитесь вы вопросом, - нормальные, добротные, долговечные браки совсем изгнаны со здешней территории?" Спешу устранить ваши сомнения ответом "Да!". В то же время, не желая выказать ретроградства путём принципиального отрицания случайностей, добавлю утешительное: подобный марьяж имел место и непредвиденные последствия.

2 О РОДИТЕЛЯХ ПРОВИДЦА

Случайно случившийся марьяж имел место и непредвиденные последствия.

Возможно потому, что соединил он не ведьму с колдуном, но полуколдунью с человеком, лишённым даже зачатков магии - белой, чёрной, цветной. Может, по причине того, что начало этому союзу было положено самими альтернативщиками.

В аккурат перед Днём святых Сани и Сары вышли из строя сразу двое избранных. Какая-то сильная рука явно перегнула с дозой для соперников, ибо вернуть их в сознание настолько, чтобы те вышли к народу, не выходило. Выбор замены кем-то из своих был заранее обречён на провал: коль скоро убийца не был обнаружен и гулял на свободе, суррогатному избраннику светило то же, что и полудохлому настоящему. Но еще хуже, чем остаться трупом победителя, было сознавать, что почётное место занято более удачливым конкурентом.

В итоге было решено посадить на троны Сани и Сары совершенно посторонних лиц, не связанных с колдовским ковеном. Два часа они как-нибудь да отсидят, а дальше пусть убираются куда угодно (или, смотря по обстоятельствам, тихонько убираются кем-то из доверенных людей). И волки сыты, и волки целы. Или, о том же: "Як топишься, тай за бритву хопишься" - как говорят на первой родине г-на Шпака.

За расходным материалом в срочном порядке отправились на рынок, он же базар. Здесь, как ни назови место, царило предпраздничное оживление. Толкотня шла не из-за банки какой-то там халвы, а из-за провизии посолиднее. Которая, как заметил намётанный глаз волхователей, давно забыла, что когда-то была живой птицей, рыбой или рогатой живностью, и теперь только притворялась ими. За неимением времени кортеж магов проследовал мимо нерадивых торговцев в молчании.

Настроение потихоньку портилось. Зрелище неухоженных, кудлатых мясников-резников, равно как и загорелых субъектов с бегающими глазками не вызывало желания произвести их в святые даже на десять минут. Солнце клонилось к закату, параллельно угасала торговля.

Не одной торговлей жив человек. Прежде всего он Homo ludens 'человек играющий'. Оправдывая название, праздный люд плотным кольцом окружал напёрсточника, заворожённый чудесными пассами настолько, что волхвы ощутили приступ зависти. Молодой парень приятной наружности азартно резался в напёрстки с таким прожжённым типом, что надежда, умирающая последней, уже примеряла погребальный саван. Но, видимо, он оказался ей не по росту. Торжествующе подняв кулак с зажатым в нём выигрышем, парень отступил в тень, чтобы немного спустя незаметно вернуть подельнику часть незаконно нажитого имущества.

Трое солидных людей, отведя мошенника в сторонку, кратко изложили ему соответствующую статью закона и характер наказания за пренебрежение ею, а затем предложили проследовать за ними. За руку молодого человека схватили не стражи порядка, как ему сначала думалось. "Что-то тут не так!" - читалось в прищуренных глазах парня. Попытка к побегу была засчитана в его пользу, но не принесла желанной свободы, даром что ни рук ни ног никто не связывал. Остаток дороги беглец утечь не пытался, понимая, что второй раз без серьёзных осложнений в воды одной реки уже не вольёшься.

В конце безрадостного приключения его ожидал приятный сюрприз. Умыли, накормили и даже пообещали завтра посадить на трон как святого. Всего и нужно что проторчать там пару часов, изображая статую св. Саня рядышком с другой чёртовой куклой - св. Сарой. С партнёршей, св. Сарой, велено не болтать, не ухмыляться, иметь вид гордый и недоступный. Не так уж много, всяко лучше ночёвки в тюряге за голодные игры с напёрстками.

Чары чарами, но цепь на него всё же нацепили.

- Спи спокойно, как там тебя ... Анист Тихема! Мастер таро, тарограф, таролог.

Утро, наступившее, на взгляд избранника, слишком рано, готовило свои сюрпризы. Дождь. Ливень. Что может быть гаже ливня в праздничный день?

До кормёжки дело не дошло. Волшебники суетились, разгоняя тучи руками и чем придётся. Анист сосредоточенно наблюдал за происходящим, надеясь в будущей жизни таролога использовать новые технологии.

Наконец развиднялось. Все облегчённо вздохнули и занялись святым Саней. Взглянув на себя со стороны, т. е. в зеркало, Анист испытал удовлетворение. Одно огорчало - пустой с утра живот гудел не тише главного колокола, напоминающего о цели приготовлений. Инструктаж продолжался всю дорогу. Сидеть прямо, не горбясь, руки не распускать, держать на поручнях трона и т. д. и т. п.

Задавать вопросы о личности Сары не имело смысла - процессия наконец приблизилась к тронам. На тот, что повыше, подсадили Аниста, на второй - со всеми положенными ужимками - женщину, закутанную в белое.

Усаженные, оба в белых балахонах и веночках, обменялись взглядами. Напарница св. Саня выглядела (насколько позволял увидеть балахон) молоденькой и симпатичной. Ручки, лежащие по обеим сторонам сидения, тоненькие, с длинными пальчиками, но чем-то замаранные. Краской, что ли? Промахнулись ведьмы, не обратили внимания?

Готовый повернуться всем корпусом, дабы расспросить об интересном, услышал тихое и шипящее:

- Не вертитесь. Так говорите, мне слышно.

Пришлось знакомиться уставившись, как настоящий истукан, в одну точку. Девицу звали Молин. У св. Саня чуть глаза из орбит не вылезли при известии, что его пара столь же далека от волшебства, как и он сам. Что её тоже подобрали на замену недееспособной колдуньи, сроком на два часа. А вообще-то она рисует на тканях, вот и руки вечно как в грязи. Присмотревшись, вербовщики хотели было её выгнать, но за недостатком времени оставили. Живёт Молин с родителями, в большой семье. Узнав адрес, Анист рассчитывал в скором времени туда наведаться, а сегодня погулять вместе со святой, как скоро они сойдут с тронов, передав властные полномочия другим идиотам.

Расскажи судьбе о своих планах ... Срок почётной отсидки близился к завершению, ничто не предвещало неудачи. Но обойтись без оной в таком-то окружении тёмных сил столь же нереально, как повстречаться на рынке с собственным прадедушкой. Лихой сюрприз от обойдённых почётом магиков обнаружился, когда по снежно-белому одеянию святой поползла вверх, цепляясь за него коготками, обыкновенная мышь. Визг святой Сары ничем не отличался от писка дворовой девчонки. Св. Сань опомнился и взял, наконец, дело в свои руки. Отломав от деревянного трона держащуюся на честном слове висячую завитушку, хватил ею бедро подруги по несчастью. Визг усилился, в т. ч. и за счёт криков из толпы. На глазах публики торжество перерастало в мистерию, где божественные сущности верещали хоть уши затыкай, ломали мебель, лупили ею по грызунам. Кроме того, весёлые минуты доставило народу бурчание в животе святого Саня, доходившее, с большой долей вероятности, до слуха подлинных отец небесных.

Под хохот и свист окружающих лжесвятые снялись с насиженных тронных мест и, подобрав полы белых одежд, рванули с площади. Куда? Да куда глаза глядят, только бы не слышать унизительного для себя гогота толпы и избежать расплаты за нечаянно содеянное.

Споткнувшись на ровном месте перед мостом, отделявшим центр от окраин, святые рухнули в пыль. Над ними, улыбаясь, возвышался мужчина средних лет в тёмно-зелёной одежде.

- Бежать от магов? Ну, вы даёте!

- А что нам остаётся, господин? Ведь прикончат, в крысу превратят!

- А вы в кого предпочитаете, молодые люди?

- В жениха и невесту! - ляпнул Анист, которого взбесила насмешливая проницательность незнакомца.

- Так вам ещё и подарки дарить придётся?

- А как же без них!

- Удачный выбор. Не благодарите меня. Только глаза закройте. Откроете на счёт "три". Раз, два,...

Святые Саня и Сара! Они и вправду в храме. Опять в белом, но на этот раз в нормальной одежде, по фигуре. Куда девались балахоны? Куда исчез ехидный незнакомец? Священник читает что-то торжественное. Хор поёт нечто соответствующее моменту. Принаряженные родичи утирают слёзы радости.

Это сон? Да вроде нет. Молин рядом, живая. Пришедши в себя, Анист на руках выносит молодую жену из храма. Домой! Пора домой!

Есть-то как хочется!..

3 ПОСЛЕДСТВИЯ СЛУЧАЙНОГО

Случайное случилось и имело последствия. На первый взгляд, вполне положительные. Брак, возникший на отвали, выглядел очень даже достойно. Молодая пара поселилась у родителей Аниста Тихемы. Напёрстки остались в прошлом, как и страх перед наказанием от посрамлённых магов. Постепенно забылось и это. Настолько, что молодые перестали вздрагивать от каждого стука в дверь, а через год даже взяли с собой сына полюбоваться Днём св. Сани и Сары.

Слегка сбитые с толку стремительной женитьбой сына, родители Аниста скоро осознали все преимущества случившегося. Молин в роли жены оказалась на большей высоте, чем в оболочке святой. Безропотно и вкусно готовила на семью. Кроме нескольких дней в месяц, когда тяга к творчеству становилась неодолимой и, бросив обязанности по дому, молодая женщина вдохновенно расписывала ткани в родительском доме. Запас готовых хранился в сундучке, полученном в качестве приданого. Домашние и сам муж не упускали случая полюбоваться затейливыми узорами вместе с их создательницей. Святой Саре далеко было до тех чудес, что рождались под тонкими пальчиками Молин. Супруга не оставляла любимого занятия и тогда, когда ждала ребёнка. Ему предназначались самые чудные, самые красочные узоры и расцветки. А когда он появился на свет - в положенный срок, без особых хлопот - на ткани, в которую его завернула повитуха, проступили буквы. Анист, в отличие от бабки владевший азами грамоты, затаив дыхание перечитывал послание не раз и не два, боясь ошибиться. Получалось следующее: "Провидит будущее ровесникам или милым сердцу".

Тут-то и вспомнилась ошарашенному отцу улыбочка незнакомца, по чьей прихоти состоялся брак с Молин. Подарок! Это был подарок на свадьбу! Поздненько же они его получили, но получили же! Кудесник в зелёном сдержал слово.

Непонятно только, как следовало распорядиться таким презентом. Воспитывать второго "таролога" Аниста не тянуло: посадить мальчонку на рынке предсказывать будущее всяким проходимцам! Ну нет! Скомкав кусок ткани, новоиспечённый папаша запихнул его в дальний угол сундука, чтобы на глаза не попадался. Жене было не до того, а бабке и своим Анист сказал, что новорожденному пожелали здоровья и счастья.

Бодрый, здоровенький ребёнок радовал глаз. Чего не скажешь о его матери. Чем дальше рос сынок, тем заметнее становилось нездоровье Молин. И без того худенькая, она превратились в живые мощи. Глаза в чёрных полукружьях. Руки и лицо в морщинах. Сердце болело при виде необъяснимых метаморфоз, постигших её за столь короткий отрезок времени.

Объяснение существовало, только знали о нём очень немногие, посвящённые в тайну тёмно-зелёного благодетеля по имени г-н Салль. То, что он обладал нешуточным могуществом, было очевидно даже неучёному Анисту. То, какова была плата за это могущество, на поверхности не лежало. А она была. Творить чудеса Салль мог не по одному, а только парами. Одно из них приводило к благоприятному исходу, тогда как второе - неизбежно к худу. Нетрудно сообразить, что укрыв парочку от мести разъярённых недругов по цеху и соединив лжесвятых браком, Салль был обязан добавить в бочку мёда ложки две дряни: кто-то из супругов должен был отправиться в лучший мир. На раз, два, три. Три года миновали. Подарив ребёнка с необычным даром, чародей взял и ограничил проявление этого дара непонятными жёсткими рамками.

Забегая вперёд, скажу, что встреча разновозрастных чародеев ещё впереди, а пока Рау Тихема-младший сопит под боком у матери, которую запомнит так, как может запомнить двухлетний ребёнок.

Три года на раз, два, три прожили вместе молодые Тихемы. За время, проведённое с бабушкой и дедушкой этой семьи, Рау научился тому, что люди могут жить, жить, а потом "раз, два, три " - исчезать. Как мама, а за ней дедушка. Что папа пьяный веселее трезвого. Что бабушка знает много-много сказок, но скоро придёт её очередь исчезать. Сверстники учили маленького Рау стругать палочки для еды или для игры и очень удивлялись, когда малыш безошибочно угадывал, чьи деревянные стрелы поразят цели, а чьи пролетят мимо.

После смерти Молин права на ребёнка заявила её родительская семья, семья красильщиков Силемов. До поры до времени Анист оставался глух к их требованиям, предоставив заботу о сынишке престарелым родителям. Однако отцовского гонору хватило ненадолго. Нестарый отец пустился во все тяжкие, в зависимости от тяжести монет в кошеле, который наполнялся теперь в основном за счёт доброхотных даяний Силемов.

Отправленный в семью матери, Рау долго не мог привыкнуть к запаху свежей краски, а пуще к самим красильщикам. В городе их так и звали Красильщиками, и Рау Тихема стал Рау Красильщиком. Если бы не прекрасные пёстрые материи, мальчик чувствовал бы себя здесь совсем чужим. С ними он мог часами беседовать о самых разных предметах. Застав приёмыша за бормотаньем, обращённым к куску карминной хлопковой ткани, Силемы поняли, что им подсунули тухлое яйцо: мальчик, весь в отца, оказался недоумком. Впрочем, этот диагноз впоследствии забылся, ибо в мальчонке прорезались художественные способности, уже от матери. Рисовать по ткани для заказчиков ему, правда, пока не разрешали, но охотно посылали к богатым клиентам с образчиками свежеокрашенных полотен. Малолетний дурачок, с серьёзной миной толкующий о свойствах тканей, потешал состоятельных граждан, приводя их в хорошее настроение, что влекло за собой небольшие скидки.

Спросите, к кому Рау был привязан более других? Явно не к Силемам. Родными он по-прежнему считал семью отца, пусть и сильно поредевшую. Отец его давно позабыл о таинственной надписи, пока не пришло её время напомнить о себе. Это совпало с тем, что в доме Аниста Тихемы не осталось ничего даже слабо подходящего для продажи. В безнадёжном пароксизме потроша сундук, хозяин наткнулся на кусок ярко окрашенной ткани (Ба, да ещё и с надписью!) и вприпрыжку побежал обменивать товар на деньги.

На рынке Анист растянул полотнище на вытянутых руках, не забывая нахваливать свою находку. Несколько женщин, семенивших то ли за мужем, то ли за отцом, проявили интерес к пёстрой тряпке, но сникли, остановленные суровым взглядом мужа // отца.

- Что это за буквы, почтенный?

Вкрадчивый голос возможного покупателя не сразу оторвал Тихему от рассуждений о жалкой судьбе женщин в Стране; будь они хозяевами положения, тряпка давно бы оборотилась парой-другой кувшинов неплохого винца.

- Буквы? А-а-а, буквы ... - Хлопнув себя по лбу, Анист вспомнил. - Это ж предсказание моему сыну! Ох я дурак!

Но ловушка уже захлопнулась. Досужий проходимец прилип как смола, желая узнать подробности. Интерес у незнакомца обнаружился не только к ткани, но и к её обладателю. Раз уж потенциальный покупатель изъявил желание стать реальным, особенно пробежав глазами надпись, забывчивому родителю ничего не оставалось как припомнить не очень и далёкое былое. Было предложено обмыть сделку в ближайшем заведении. Кто же от такого откажется? Близкое знакомство с купцом - полезное дело, тянущее за собой повышение начальной цены товара.

Сделку обмыли, обнялись на прощание, а она, сделка, оказалась с душком. Через день Анист не дождался своего отпрыска домой. Соседские голожопики радостно сообщили ему, что Рау Красильщик ушёл с какими-то незнакомыми дядьками, вроде добровольно. Школа мошенства, пройденная стариной Тихемой на рынке, дала о себе знать. Сразу сложив два и два, он раскусил манёвр недавнего покупателя. Вопрос лишь в том, себе или другим предназначал тот малолетнего провидца.

Найти ответ Тихеме так и не пришлось. Внезапный удар сзади пришёлся в аккурат по голове.

4 С ЧИСТОГО ЛИСТА

Оставим в покое город, где обитали Тихемы. "Обитали" - самое подходящее слово для тех, кого здесь уже нет. Новости разлетелись как тополиный пух, цепляя всех подряд, - и тех, для кого это жизненно важно, и тех, кого одолевает примитивное любопытство. Смерть Тихемы-старшего удивила, но не огорошила. Чем ещё мог кончить пьяница и мошенник, так скоро отправивший к праотцам молодую жену? Странным выглядело исчезновение сына, слишком хилого и малолетнего для убийства собственного отца, с которого и взять-то было нечего (хотя бродили и такие слухи). Услышав от свидетелей подробности о "незнакомых дядьках", да ещё южновосточной наружности, понимающе переглянулись и посочувствовали мальчику. В погоню не кинулся никто, даже Силемы, которым вроде бы полагалось выручать родную кровь. Честно признаться, малолетний придурок, хоть и с талантом рисовальщика, не стоил таких усилий. Посмеявшись над серьёзной миной мальца, объясняющего свойства, приобретаемые свежеокрашенными полотнами, разошлись по домам.

А что малец? Трое лиц южновосточной наружности, действительно, не похищали малолетнего Рау. Они искали рисовальщика по тканям, и он нашёлся. Решив, что пора самому заняться делом и кормить отца, Рау Красильщик кивнул и присоединился к компании, даже не спросив, где находится их мастерская. Атмосфера дома Силемов ему порядком осточертела. Потом они устроились в повозке, и Тихема-младший (вскоре и единственный), убаюканный скрипом колёсных спиц, тут же и уснул.

Далеко, однако, запряталась мастерская. Несколько недель пришлось передвигаться в закрытой повозке, но жаловаться Рау было не на что. Его не били, не тискали (как предполагали сердобольные соседи-горожане), кормили даже лучше, чем дома. С языком, да, возникли сложности. Между собой трое болтали на каком-то медленном, тягучем языке. Но один из троицы, главный, худо-бедно знал язык Страны настолько, чтобы заказать еду и место в трактире. А распоряжения, исходящие от старших по положению и возрасту на всеобщей речи телодвижений, понятны даже дебилам.

Зато за время тряски в повозке Рау выяснил, что троица его нанимателей была из Кайсенима и именно туда они направлялась. Разобрался и с именованием кайсенимцев. Главного - толстого, немолодого и самого дошлого - звали Ара-а-гим, а для краткости Агим. Были ещё: Дан-ди-и а- дим, он же Даним - среднего роста и возраста, с жесткими волосами, собранными в хвост, с ухмылкой, не покидавшей его физиономии ни при каких обстоятельствах; Мади-и-на-им (Мадим) - помоложе, повыше и потоньше других, но и суровее всех вместе взятых. Излишне упоминать, что с оружием троица не расставалась даже на сон грядущий. Только у одних оно намеренно выпячивалось, как ятаган у Мадима, у других же пряталось в складках платья. В том, что кайсенимцы были не просто обладателями блестящих безделушек, Рау вскоре убедился сам.

Знания стекались к мальчику через посредство вещей. Как-то Агим чертил на песке круги и линии. Что это не подлое колдовство, стало ясно, когда он толстым пальцем начал тыкать то в грудь Рау, то в свой рисунок, повторяя при этом "Страна", а затем повторил те же движения, бия себя в грудь и указывая на новые линии со словом "Кайсеним".

Ох и далеко оказался от Страны этот Кайсеним!.. Порой на Рау накатывало раскаяние: не в том, что он улизнул из дома, а в том, что не удосужился предупредить отца. Надеялся поправить дело, отослав бате весточку с дороги, но вопрос в том, как безродному и, по сути, нищему парнишке нанять гонцов в Страну? Надо сказать, что хоть к крашению тканей он так и не успел приступить, троица числила Рау своим движимым имуществом и глаз с него не спускала.

Удача улыбнулась Рау только на пристани, откуда суда шли в далёкие плавания. Торговцы встретили здесь земляков, направлявшихся с товарами в Страну. Купец постарше, сжалившись, согласился написать письмецо и передать отцу мальчика, Анисту Тихеме. Но за умеренную плату: купец же! Поневоле пришлось Рау признаться во всём Агиму и попросить денег: потом, мол, отработаю. Тот выпучил глаза и, подозвав к себе сердобольного торговца, стал что-то ему говорить. Теперь уж этот вылупил глаза, но письмо взял, не торгуясь.

Рау немного успокоился, а вскоре вместе с троицей кайсенимцев пересел на корабль.

... Брошенный на волю ветра лист, исписанный корявыми крючками, подняла рука человека в тёмно-зеленом кафтане.

5 СМЕРТЬ? НЕТ, СМЕРЧ!

Потом пересели на корабль.

Главный, Ара-а-гим, никак не мог договориться с капитаном о проезде на корабле. Капитан скрепя сердце соглашался взять на борт трёх, но не четырёх, нет. Трое о чём-то быстро переговорили, и Мадин, поклонившись присутствующим, вонзил клинок себе в грудь От неожиданности слова и слёзы застряли у Рау в горле. Так произошло первое настоящее потрясение Рау за всё это путешествие, заставившее его призадуматься об обычаях того места, куда они держали путь.

Долгим выдалось плавание, но Рау никак не удавалось расслабиться. Во сне его преследовал добровольно ушедший из жизни Мадим. Рау был уверен, что, не затешись он в компанию кайсенимцев, парень остался бы жив. Двое других сперва пытались развеселить мальчика, но вскоре бросили затею, убедившись в безуспешности попыток. Это сделало море.

Увидеть море - и умереть! Согласился бы Рау не это? Да с радостью! Вода остудила бы его пылающее раскаянием сердце, а тело закутанное в плотную ткань, опустилось бы в самую глубь синего пространства, как это произошло, он видел, с двумя моряками, отравившимися пойлом, купленным во время отлучки на берег. Мысли как-то сами собой побежали в другом направлении. Разговаривать с тканями для саванов было ещё скучнее, чем с изделиями из них. Серые, как дым, с безобразным швами по бокам, эти мешки грубили по поводу и без повода, набравшись в плаваниях ругательств на всевозможных языках. Желания беседовать не вызывала и корабельная утварь. Сплетники, вроде фонарей со светлячками внутри, поздними ночами и тёмными вечерами насмотрелись такого, что держать это в себе у них просто не было сил. Один с упоением вещал об укромном местечке, в котором помощник капитана прячет любимое пойло, другой, с восторгом, - о том, где сам капитан хранит денежки. Как будто Рау готовился стать грабителем!

Мальчик часами простаивал на палубе, глядя на море. Временами кто-нибудь участливый (или обязанный следить за ним) накидывал Рау на плечи что-то тёплое, и стояние продолжалось. Потому что к их судну стали подплывать дельфины.

Сначала Рау испугали их острые чёрные гребни, разрезающие поверхность моря, но, заворожённый прыжками этих акробатов, он не покидал палубы. Отныне мальчик разговаривал только с дельфинами. Когда капитан хмурился, объявляя готовность к шторму, Рау спешил предупредить об этом своих новых друзей. Те со смешком отвечали, что чуют такие вещи куда раньше людей. Реальная помощь заключалась в том, что Рау узнавал, когда и куда спустят сети, тем самым спасая дельфинов от смерти в ячейках сети. Мясо дельфинов не годилось ни на продажу, ни в пищу, поэтому выбирать их из сетей живыми моряки не торопились; падаль возвращали морю.

Чаще других за кораблём следовал дельфин чудной расцветки - пятнистый, с седой головой. Бывалый мореплаватель, он поведал Рау много нового и интересного о морях. Во время одной из их бесед мальчик ощутил удар в сердце. Что-то нехорошее надвигалось.

- Плыви прочь! Тебе здесь что-то угрожает,!

- Вы, люди, узнаёте такие вещи много позже нас, а я ничего такого не чувствую.

На следующий день Седого поймали на рассвете, собираясь похвастаться шкурой редкого окраса и сторговать её состоятельным ценителям заморских диковинок.

Никогда команда и её глава не видели мальчика-подборыша в такой ярости. Обняв Седого и ругаясь фразами из запаса корабельных тканей для саванов, Рау вопил, что если убьют добычу, он умрёт вместе с ней. Впечатлённые, моряки отступили, но не выпустили дельфина на волю, а посадили в бак, как раз освободившийся от пресной воды. Ухаживать за пленником взялся сам Рау, принося корм и утешения другу; стая издали отслеживала маршрут, но что это меняло? Лишенный движения, Седой хирел на глазах, хотя в мыслях Рау не ощущал близости его смерти.

Их спасла буря. Вернее. смерч. Невиданное мальчиком дотоле зрелище верёвки, спускавшейся прямо с неба, не соединялось в его сознании с криками "Караул!", "Спасайтесь!", перелетавшими от одного моряка к другому подобно летучим рыбам. Похоже, только капитана и торговцев из Кайсенима не пугал быстрый как мысль, вихрь, связывавший небо с землёй.

Потом в мыслях всплыло лицо молодого Мадина, без колебаний вонзившего остриё в грудь. Воину было что терять: семья, друзья, работа. А что было терять Рау? Он чувствовал себя лёгким как пёрышко, не привязанным ни к судну, ни к маловероятному Кайсениму. Спасти Седого! Только это было важно. Не оттого ли Царь Морей вышел из себя, прогневавшись на людей из-за пленения своего подданного?

План спасения Седого был прост. Если палубу затопит, дельфина унесёт в открытое море. Остаётся вытащить затычку из бака и свалить бочку на бок; море сделает остальное для своего жильца.

Однако Рау недооценил бдительность своих стражей. Стоило ему вытащить пробку и слегка отдышаться, как он ощутил себя словно в тисках: Даним схватил мальчика в охапку и потащил прочь, приговаривая "Живей, живей!" Но предприятию Рау уже был дан ход свыше. Мачтой, сорвавшейся с высоты, полупустой бак повалило на бок, и по накренившейся, скользкой от воды палубе Седого протянуло прямо к борту. Нечеловеческим усилием рванувшись из лапищ Данима, мальчик кинулся к дельфину и, собрав все силы, пытался ускорить падение Седого в воды взбудораженного моря.

Глядя на это, Бог Моря милостиво кивнул, и волны, поднятые его приказом из спячки, чуть сильнее накренили судно. Достаточно для того, чтобы подхватить Рау и повлечь его вслед за свободным отныне дельфином. Мальчик уже не слышал ни проклятий Данима, ни рёва капитана. В крепких объятиях волн Рау, как в тугих пелёнках, то проваливался в водяную толщу, то поднимался высоко-высоко, может, к самому солнцу, занавешенному тучами. Хотя Рау и жестоко мёрз от холода глубин, на сердце у него было тепло: он помнил о том, что Седой теперь на воле.

Очнулся Рау на прибрежном песке. Цепкие объятия волн распались, позволяя пошевелиться; знать бы ещё где он. Кругом валялись ненужные морю предметы обихода людей. Толпились и сами люди, но не вокруг Рау, а обступив сидящего на песке Данима. Тот хлопотал возле лежащего на песке Ара-а-гима, стараясь вернуть в этот мир полуживого с виду старичка, одновременно что-то быстро-быстро рассказывая любопытствующим и жестикулируя. Смысл его повествования был внятен мальчику из Страны даже при его поверхностном знакомстве с наречием Кайсенима. Взглядом Рау поискал моряков с их погибшей посудины.

Увидев, что мальчик приподнялся, а значит ожил, народ загомонил, захлопал в ладоши. Видно, они уже успели распрощаться с юным мореплавателем. Как только Рау встал, отряхивая с себя песок, рядом с ним как из-под земли вырос Даним. Видя, что пленник не склонен к очередному побегу, охранник уже не стискивал его своей мощной хваткой. Из объяснений Данима до Рау дошло: они добрались до Кайсенима, сейчас отправятся в дом Ара-а-гима, а куда дальше - будет видно. Успокоенный, охранник не препятствовал сидению мальчика на песке. Несколько уцелевших по капризу Бога Моря пустились собирать выброшенную на берег рыбу и морскую живность, не надеясь на радушный приём и щедрое угощение от Ара-а-гима.

И оказались правы. Несмотря на то, что им же пришлось тащить хозяина груза на плащах от берега до подъёма к проезжей дороге. Приметив мимоезжего с осликом, влекущим неказистую тележку, Даним решил передоверить миссию транспортировки привычному к тому животному. За деньги (из мешочка Ара-а-гима) погонщик посадил в тележку аж троих - хозяина, охранника и лёгонького мальчонку впридачу. Остальным было велено прийти через день к нанимателю, а пока устраивать жизнь самостоятельно.

Тележные оси заскрипели, но выдержали.

Оставив позади отца, Страну, Седого и море, Рау ехал красильщиком тканей в город Ати, государство Кайсеним.

Оставить комментарий © Copyright Хэн Дэс Нэ (fliny@mail.ru) Размещен: 24/03/2024, изменен: 24/03/2024. 41k. Статистика. Глава: Фэнтези Провидец малолетний Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Кому-то суждено стать датхапатисом, кому-то резчиком по камню, а малолетнему Рау судьба сулила иное. Точнее, он сам сулил что-то судьбе, родившись Пророком. Случайное случилось и имело последствия, о которых не подозревали его родители. ... Оставив позади Страну, Рау ехал через море красильщиком тканей в город Ати, государство Кайсеним. Брошенный на волю ветра лист прощального письма, исписанный корявыми крючками, подняла рука человека в тёмно-зеленом кафтане - господина и раба Судьбы.

Хэн Дэс Нэ : другие произведения.

Провидец малолетний. Часть 1