Аннотация: Мы создаем персонажей, мы их убиваем и отбрасываем, когда они нам надоедают, и никто из нас, писателей, не спрашивает - каково оно? Быть брошенным персонажем...
Тихо.
Ну, то есть, совсем тихо. Только вибрирует туго натянутая струна ожидания под легкими касаниями капелек времени.
Кто я?..
Ответа нет. Только это легкое, похожее на сон - кап, кап, кап. Отмеряющее каждый миг ожидания. Каждый миг неподвижности. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом. И я засыпаю, убаюканный этим тихим звоном.
Кап. Кап! Кап!!!
Я прихожу в себя снова. Из-за того, что капли уже не звенят. Каждая - размером минимум с мою голову - ударяется об огромный, грохочущий бронзовый гонг. И это сводит с ума. Хочется вцепиться себе в виски, выдавить проклятый звук или раздавить к чертям голову, только бы не слышать, больше не слышать, никогда.
Поднять веки трудно. Невероятно трудно. Словно глаза залили клеем. Или плотно сшили вместе суровой нитью. Почти невозможно, но я могу собой гордиться. Я сделал это. Потолок. Белый. Без трещин. Идеальный, нетронутый, как покрывало свежевыпавшего снега в поле. Повернуть голову ещё труднее, но справляюсь и с этой задачей. Койка. Тумбочка. Какие-то приборы. Капельница. Теперь понятно, откуда это ненавистное капанье. Легкая боль давит на виски, и я почти благодарен ей. Ведь больше не слышу этого навязчивого, словно напильником по обнаженным нервам, капа. На этот раз сплю куда как дольше. Наверное, слишком долго. Потому и слышу голос своего создателя. Отчего-то я точно знаю - это создатель, это он сделал меня таким, он провел по долгому и, кажется, очень интересному пути. Смутные картинки-воспоминания расплываются перед глазами, ускользают, как размытый дождем акварельный рисунок.
Почему голос его равнодушен?
- Он сломался. Эта игрушка мне больше не нужна. Я сделаю новую взамен. Лучше и красивее. И уж точно - умнее. Больно. Глаза отчего-то щиплет. Когда тебя вот так вот выкидывают, как ненужную вещь. Но ведь я не вещь! Мне хочется крикнуть ему вслед - зачем ты так со мной?! Ты с.о.з.д.а.л. меня... а теперь - бросаешь. Но кричать сил нет. Нет сил даже на слезы. Поэтому я чуть отворачиваю голову к стене, едва дыша от стягивающей грудь боли.
Мне хочется умереть.
Но отчего-то я продолжаю цепляться за жизнь. Упрямо. День за днем. И, как говорят врачи, иду на поправку. Физически. Теперь я могу даже вставать с больничной койки, делая несколько неуверенных, слабых шагов вперед и столько же - назад. А потом долго-долго пытаюсь восстановить сбитое дыхание.
Ты бросил меня. Но я х.о.ч.у. жить. Не смотря ни на что.
Наверное, именно это хотение и не давало мне сорваться по-настоящему. Силы следовало беречь. И я берег. Восстанавливаясь. Постепенно, медленно. Шаг за шагом. Словно отстраивая себя заново, по кусочку. Из того, что мне осталось. А когда-то ты мог восстановить меня одним усилием воли, даже не растеряв своего могущества. Для тебя это было легко и естественно, как дыхание. Оказывается, это невероятно трудно. Пытаться без тебя, создатель. Но я смогу. Ты создал меня именно таким. Упрямым. За это я, пожалуй, тебе даже благодарен. За то, что ты подарил мне волю. Но я не забуду, как ты со мной поступил. Никогда.
Не забуду. Не прощу.
В те дни я пообещал себе, что надо мной не будет владык и господ. И даже ты теперь не властен над моей судьбой. Теперь я сам по себе... Десять шагов - мой новый предел. Ровно до стены палаты. Устало опереться на неё и, закрыв глаза, отдохнуть, постояв ещё немного. Я знаю, обо мне больше не напишут. Отыгравшая игрушка - невероятно забавный каламбур. Заводная кукла, выброшенная за ненадобностью. Но... мне плевать. Главное сейчас - дойти обратно до постели. Десять шагов. Как в камере пыток. Но это уже что-то. Доктора заглядывают редко. Я не удивился бы, если бы вообще перестали заглядывать. Кому нужно то, что брошено? Верно... никому... Особенно усердствует молоденькая медсестричка. Интересно, ей не противно смотреть на моё лицо? Я как-то увидел его в отражении окна. И шарахнулся, растратив последние силы на испуг. Перечеркнутое уродливыми, рваными багровыми рубцами. Левое веко чуть приподнято, кажется, что я вечно щурюсь, то ли целясь в кого-то, то ли зло оценивая. И... я стесняюсь своего лица. Закрывая его порядком отросшими волосами. Хотя, раньше любого, кто носил длинные волосы, окидывал полупрезрительным взглядом. Удивительно, как меняются взгляды на жизнь за столь короткий срок. Не знаю, сколько времени ещё прошло перед тем, как я почувствовал себя достаточно хорошо, чтоб свалить из этого приюта милосердия. Меня бесит это показное благодушие. Морщась, натягиваю куртку и окидываю злым взглядом ту самую медсестричку. Её имени я так и не удосужился узнать. А своё не помнил... да и ни к чему мне было вспоминать.
Теперь у меня новая жизнь.
Улицы, необыкновенно тихие в этот утренний час, то и дело перечеркивают зябкие ночные тени, постепенно наливающиеся чернотой - от восходящего солнца. Это кажется мне весьма символичным. Эти тени - они как я. А ещё - не смотрю куда иду. Неважно ведь. Куда бы ни пошел - везде буду чужим. Даже в этом переулке... Пинаю какую-то банку ногой, отшвыривая со своего пути, и сталкиваюсь с компанией. Пять тел в состоянии "недоперепил и ищу приключений на свой зад". Раньше я бы разделался с ними минуты за три. Сейчас они, гогоча, наступают. А мне остается только пятиться. Пока не упираюсь спиной в стену.
Проклятье. И даже ножа у меня нет. Даже самого завалящего...
Внезапно, все застывает. Как тогда. Когда в мою жизнь вмешивался создатель, подкидывая идею. Или ещё что-то. Что могло помочь. И из-за спин выходит Она. С первого взгляда понимаю, что она из этих... проклятых демиургов. Которые клепают таких, как я пачками. И такими же пачками бросают на убой. Или просто бросают. За ненадобностью. И оскаливаюсь похлеще, чем на этих пятерых. Она смотрит на меня. И, кажется, видит насквозь. И глаза у неё другие. Теплые, хоть и синие... темно-синие, как полночное небо, с едва заметными, мерцающими искорками звезд.
- Идем со мной, - она просит. Не приказывает, хотя может. Это чувствуется явно, как день. - Да пошла ты... - грубо выплевываю. Ненависть захлестывает меня с головой, мне хочется ударить. Хоть кого-нибудь. Она оказывается близко. Слишком близко, чтоб можно было сдержаться. И я бью. Коротко, без замаха. Вкладывая весь свой гнев, всю боль, которая рвала меня там, в больнице. Она не останавливает. Только чуть поворачивает голову, дабы удар пришелся на скулу. Темные пушистые ресницы дрогнули, из ссадины потекла капля крови. Щека быстро налилась чернотой. И я замираю. Как это? Создания не могут причинить вреда создателю. Вот наоборот - да, повсеместно. Но не так.
Это... неправильно...
Недоуменно смотрю на свой кулак и на фигуру замершей передо мной девушки. В её глазах нету обиды или гнева. И я пытаюсь вжаться в стену обратно. А после обессиленно сползаю по рыжему кирпичу, нервно усмехнувшись. Вот до чего ты докатился, друг. Девушек лупишь. - Ты меня убьешь, - почему-то не сомневаюсь, что будет именно так. Молчание длится долго, даже слишком. Нахожу в себе силы поднять взгляд. И замечаю, что она уже сидит рядом, на корточках и тянется к моему лицу. Сосредоточенно, спокойно. Не сопротивляюсь. Да и толку - она демиург. Но... ощущаю лишь касание. Теплые пальцы скользят по грубым швам-шрамам. - Извини, я не смогу их убрать полностью. Я вскидываюсь, глядя на неё непонимающе. Ошарашенно.
Как это - убрать?..
В ответ на моё удивление она задорно улыбается. И тут же морщится. Синяк ещё не сошел... - Меита, - она берет меня за руку и поднимается. Она сказала своё имя? Меита... странно звучит. Как мята почти... - А тебя как зовут? - Не помню, - бурчу все ещё недоверчиво и поднимаюсь вслед. Нервно выдергиваю руку из её ладони. Слишком теплой и живой для создателя. - Можно тогда я тебя назову? Или сам придумай, - предложила она как-то робко. Пожимаю плечами. - Канра, - называет она имя. - Это значит - Выживший, - непроизвольно морщусь. Что-то дергает в душе. Будто несносная девчонка задевает какую-то важную струну. Ну, что же. Канра - так Канра. Не хуже и не лучше, чем было...
Стоп. Разве я помню - как было?
Пытаюсь хоть что-то себе представить, из моего прошлого, но все усилия оказываются напрасными. - Пойдешь со мной? - снова заглядывает мне в лицо. А что мне, собственно, терять? Кроме изрядно потрепанной шкуры - нечего. И я киваю. Меита улыбается и касается стены ладонью, отодвигая её, словно занавеску, открывая свой переход, и снова берет меня за руку. - Тогда идем домой, Канра, - в синих глазах переливаются искорки-звезды. И мне почему-то кажется, что это совсем не шутка... - Идем, - вздыхаю. - Меита...