Аннотация: Это вышивание по чужой канве. Мне показалось забавным скрестить известный рассказ Урсулы Ле Гуин и мир братьев Стругацких.
...Почти все шествия уже достигли Зеленых Полей. Из-под красных и синих тентов плыли невероятно вкусные запахи. Сияющие лица детей были вымазаны лакомствами; в чьей-то дышащей добродушием седой бороде застряли крошки пирожного. Юноши и девушки на лошадях собирались у стартовой линии скакового круга. Лошади весело ржали и перебирали тонкими длинными ногами.
Спутник Льва Абалкина, не отрываясь, смотрел, как маленькая толстая старуха, смеясь, раздает цветы из корзины, и высокие юноши вплетают их в свои блестящие волосы.
- Вы её знаете? - спросил Лев старика.
- Да, - резко ответил тот. - Мы были... вместе, можно так сказать. Недолго. Я рассчитывал хотя бы года на три, может, четыре. Но у неё всё случилось быстро. Ей шестнадцать, а она выглядит на шестьдесят. Через полгода её не будет. Или раньше. Она злоупотребляет наркотиком.
- Наркотик? - Абалкин зацепился за наименее опасную тему.
- Да, друд. Это такая дрянь, её вдыхают. Они нам дали ещё и это. Как и всё остальное.
Он обвёл рукой пышное празднество.
- Эти ваши Странники. Интересно, что они сделали с нашей планетой.
- Я был на вашей планете, - сказал Абалкин. - Там только развалины, крысы и змеи.
- Всё-таки мы зря согласились на эвакуацию, - вздохнул старик. - Мы думали, нас вылечат.
- Они тоже так думали, - сказал Лев.
- Лгут, - уверенно сказал старик. - С их возможностями...
- Как бы это объяснить, - вздохнул Абалкин. - Я могу улететь отсюда, за тысячи парсеков. А если будет очень нужно, то и в другую галактику. Но я не могу укусить себя за локоть. Не-мо-гу.
- Можно отрезать руку, - нехорошо улыбнулся старик.
- Странники попытались, - напомнил прогрессор. - Не помогло. И все их чудесные технологии тоже не помогли. Потому что спасать некого. В биологическом смысле вас не существует. Когда Странники вас нашли, у большинства из вас вас уже не осталось своих генов. Эта дрянь, репликантый вироид, замещает клеточную ДНК, как бы перепрошивает её. От исходной последовательности нуклеотидов остаются клочки. А от организма - оболочка. Которая очень быстро изнашивается - клетки не могут правильно делиться...
- Вы мне уже говорили, но я всё равно ничего не понимаю, - старик достал из бороды несколько тонких, почти прозрачных волосков, пустил их по ветру.
- В общем, спасать некого, - закончил прогрессор. - Собственная ДНК осталась буквально у единиц. И их всё меньше, потому что вироид заразен.
Старик отвернулся, смотря, как выскакивают из процессий и вбегают назад дети. Их звонкие голоса взмывали над музыкой и пением, перекрещиваясь, как полеты ласточек.
- Зачем вы заводите детей? - решился он наконец задать вопрос, который давно не давал ему покоя. - Они рождаются, растут, радуются жизни. а потом узнают, что умрут не позже двадцати лет. И что они после этого думают о своих родителях?
- Мы не стали бы плодить ходячие трупы. Это всё Странники. Вбили себе в голову, что должны спасти наш биологический вид во что бы то ни стало. Поэтому они требуют, чтобы у нас были дети. Иначе условия нашего содержания, - старик на мгновение задумался, подбирая слова, - сильно изменятся не в лучшую сторону.
- Понятно. Они ищут тех, у кого остались ошмётки родной ДНК. В принципе, даже у двух больных есть вероятность рождения здорового, если гены удачно совпали... - пробормотал Абалкин. - Вероятность один шанс на десять тысяч, но он есть. И что, у вас появились дети, которые не стареют после шестнадцати?
Дорогу перебежал мальчик, пытающийся играть на деревянной флейте. Ничего не получалось, он только смешно раздувал щёки.
- Да, один такой ребёнок есть, - сказал старик. - Всего один. Но он здоров. Так сказали Странники. Они проверяют всех детей.
- И вы отдали его им? - на всякий случай поинтересовался прогрессор.
- Нет. Мы не позволяем Странникам отбирать наших детей. Разумеется, мы очень бережно относимся к его здоровью и принимаем все меры предосторожности, чтобы он не заразился, - старик как-то скверно ухмыльнулся.
- Но он же контактирует с заражёнными, - не понял прогрессор. - Рано или поздно он подхватит вироид. Или вы держите его в изоляции? - догадался Лев.
- Именно. Все контакты сведены к минимуму. Никто его не касается, не дышит в его сторону. Даже дерьмо за ним не убираем. Еда готовится отдельно, всё стерилизуется. Странники предоставили нам аппаратуру. Кукурузная мука с салом, страшная гадость, но стерилизуется проще всего.
Промчались лошади с зелёными и серебристыми лентами в гривах, звеня в беге золотыми колокольцами на попонах. Крайний всадник, смеясь, бросил в спину другого недоеденное зелёное яблоко.
Следом пробежала стайка девочек в лёгких платьицах, с цветами в волосах, преследуемые толпой разгорячённых юношей. Их блестящие тела были намазаны маслом, набёдренные повязки не скрывали возбуждения. У одного в руке был опустошённый винный рог.
- Пир во время чумы, - тихо сказал Абалкин по-русски. Автоматический переводчик, однако, расслышал и услужливо воспроизвёл случайно брошенную фразу.
- Да, что-то вроде того, - согласился старик. - Вы осуждаете нас? - он иронически скривил губы.
- Нет, я вас понимаю, это очень по-человечески, - честно сказал прогрессор. - Разве что ребёнок... Всё-таки вы обращаетесь с ним жестоко.
- Жестоко? Я бы его убил, собственными руками, - неожиданно признался старик. - Просто за то, что он переживёт и меня, и всех, кого я люблю, и их правнуков. Мы все его ненавидим, все, - он показал глазами на веселящуюся толпу.
- Я всё понимаю, но всё-таки это... бесчеловечно, - не выдержал Абалкин.
Старик ожёг его взглядом.
- Я умру через два года, - сказал он. - Хорошо, если через три. А развалиной я стану уже следующей зимой. И не только я, а все. Посмотрите на этих танцоров - все они ни на миг не могут забыть о том, что каждый из них умрёт. Это объясняют всем детям после того, как они достигнут возраста восьми лет, но до двенадцати, - когда взрослые решат, что дети поймут.
Прогрессор ничего не ответил.
- Вы знаете, они ходят смотреть на ребёнка. Не приближаясь. Стоят в дверях, а сзади - вооружённая охрана. Если кто-то попытается приблизиться к нашему маленькому сокровищу, его тут же убьют. И всё равно они ходят.
- Почему?
- Мы не можем ни убить его, ни причинить ему боль. Тогда у нас отнимут то малое, что у нас есть. Условия Странников должны соблюдаться строжайшим образом. Но ему всё-таки скверно. Он сидит на куче какашек и не видит света. И когда мы все умрём, он всё ещё будет сидеть в какашках. Надеюсь, он вырастет слабоумным, - добавил он.
- И это их утешает? - прогрессор проводил взглядом пьяную старуху, цепляющуюся за красную тунику бронзовотелого юноши.
- Этих двоих, - старик мотнул головой, - уже вряд ли что-нибудь утешит. Но вообще - да, утешает. Даёт немного сил. Не то чтобы жить, но хоть веселиться... Кстати, сами-то не хотите посмотреть на наше маленькое сокровище? Это недалеко. В подвале одного особняка.
- Пожалуй, как-нибудь в другой раз, - пробормотал Абалкин.
-- Почему-то я так и подумал... - ответил старик. - Что ж, тогда я, пожалуй, пойду. У нас, как-никак, праздник, и я намерен принять в нём посильное участие.