Харитонов Михаил Юрьевич. Как, насколько, сколько, когда и зачем: пять вопросов и столько же ответов

Как, наверное, и всякому смертному, не попавшему список "Форбс", меня приятно и даже отчасти лестно внимание к себе и своим занятиям. Увы, чужое внимание тоже требует внимания, а его-то как раз не всегда хватает. Так, например, я благополучно (то есть наоборот - весьма неудачно) пропустил мимо вопросы ЖЖ-юзера just-hoaxer, которые он задал в журнале Михаила Харитонова в начале 2012 года. И наткнулся них уже только через год, случайно открыв старый жежешный постинг.

Времени, конечно, прошло много, чего уж там. Однако вопросы мне показались интересными, и я решил всё-таки не лениться и ответить, искупив вынужденную неспешность обстоятельностью.

Надеюсь, just-hoaxer'у будет не скучно. Ну и, может быть, кто-то ещё заинтересуется.

1. Как вы пишете?

(Роллингс писала на салфетках, Бальзак стоя, Кинг некоторое время заседал в обособленном кабинете, куда никто не смел входить, кто-то может писать, невзирая на крики детей и песни собак вокруг, кто-то может писать лишь в одиночестве, отключившись ото всего, а вы как пишете?)

До чего же приятный вопрос. "В каких декорациях вы, милостивый государь, предпочитаете предаваться излюбленным своим досугам?" Как тут не вспомнить о старинном бархатном кресле, о пенковой трубке, о традиционном бокале хереса, без которого автор не садится за перо, - и, кстати, о пере, о фамильном перочинном ноже с костяной рукоятью и бумаге с тиснением верже, которую так славно марать под треск свечей в золочёном канделябре, привезённом прадедушкой-гусаром из Анатолии.

Увы, прадедушки-гусара в моём роду так и не случилось, фамильный перочинный нож у меня спиздили в третьем классе средней школы, трубку я курить не умею, а насчёт бумаги верже знаю, что Мандельштам рифмовал её с ежами, ну а так - в глаза её не видел и уж тем более ни под какой под треск не марал.

Тем не менее, свой творческий быт я всё-таки несколько обустроил, о чём с удовольствием и расскажу всем интересующимся.

Итак. Большую (и уж точно не худшую) часть жизни я провёл в своём кабинете. Где я сплю, работаю, ну и, разумеется, пишу. Кабинет меня, в общем-то, устраивает - за исключением размера (он крохотный), духоты (брежневская архитектура, что ж вы хотите), а также вида на соседнюю восьмиэтажку, отвратительно унылую даже на взгляд москвича, сызмальства приученного к уродству. Пожалуй, заоконная восьмиэтажка меня раздражает даже больше, чем теснота и духота.

И особенно обидно, что практически идеальное, с моей точки зрения, жильё, располагается у меня буквально под боком: наш район был некогда застроен двухэтажными особняками немецкой работы. Половину этих домиков снесли, но кое-что всё-таки осталось. Внутри я бывал и знаю, как оно. В общем, если бы мне каким-нибудь чудом перебраться в такой домик, на второй этаж, в угловую комнату с эркером, с видом на деревья и другой такой же домик - я бы считал, что для счастья мне ничего больше мне не нужно. Ну, может быть, кроме летнего жилья где-нибудь у Средиземного моря. Например, на Капри, или где-нибудь у Лигурийского залива, чтобы ездить туда с семьёй на лето... Впрочем, это уж точно "мечты-мечты". Но я ж, как-никак, литератор, мечтать мне не вредно, особенно о том, что далеко и неправда. А немецкие домики - здесь, рядом, я каждый божий день мимо хожу. Эх, милые мои!..

Но вернёмся к писанине. Идеальная обстановка для работы, творчества и вообще чего угодно - закрытая дверь и тишина. Можно негромкий уличный шум: у нас, славтехоссподи, этот шум и в самом деле не особо громкий.

Некоторые одарённые граждане способны читать и даже писать под музыку, даже специально наушники надевают, чтобы через них вдохновляться. Мне это кажется чем-то вроде поедания спагетти во время отжиманий от пола. Можно, конечно, поставить перед лицом тарелку и ловить макаронины зубами, но какое в этом удовольствие, мне решительно непонятно. Вот с рисованием музыка совместима и даже желательна, что да то да. А ежели писать - лучше пусть подоконный таджик метлою пошуришит, всё не так отвлекает.

Естественно, уж если я работаю, то мне не должны мешать ни близкие, ни дальние. Звонки меня сбивают с настроя, но совсем выключать мобильник во время работы я не могу (для меня это роскошь непозволительная), поэтому отключаю звук и перезваниваю по итогам. И всё равно предпочитаю писать или поздно вечером, или утром, когда не дёргают.

Насчёт бальзаковских привычек: пюпитр - удобная вещь, и если чирикать пёрышком, то лучше это делать стоя. Но пишу я обычно всё-таки в комп, поэтому заводить себе стоячее место я не стал. Хотя задумывался. И будь в моём распоряжении ещё метра четыре... да откуда.

Теперь перейдём к орудиям письма. О, это тема. Первые, ещё школьные литературные опыты были выполнены шариковой ручкой, в старших классах у меня была электрическая пишмашинка "Олимпия" - это было круче мафона-кассетника. Я успел поработать на "Роботроне", а когда появились более-менее нормальные импортные персоналки, я таковой обзавёлся. Потом я сменил много разных машин, и по итогам скажу, что для литераторов и вообще людей пишущих лучше маковской техники ничего пока не придумали. iMac - тихий, смиренный электроприбор, вроде утюга: делает ровно то, что нужно, чего не нужно, не делает, практически не глючит, ковыряться в себе тоже особо не даёт, вирусня к нему не липнет... и что особенно приятно - он не гудит, не шумит вентилятором и вообще не издаёт производственных звуков. Плюс отсутствие ящика под столом, ворохов пыльных проводов и т.п. Лепота.

Мелкие заметочки - из тех, что делаются на ходу - я или забиваю в айпад, или записываю на перфокарту. В своё время я унёс из расформированного ВЦ МИФИ два ящика перфокарт, и теперь скорблю, что не смог унести больше. Но и того запаса мне хватило на двадцать лет с хвостиком. Перфокарты идеальны как закладки и как материал для записей. Особенно хороши были финские, из твёрдой желтоватой бумаги, на которую идеально ложилась тушь. Увы, они у меня давно закончились, осталось немного советских, из рыхлой рыжеватой картонки. Просто не знаю, что буду делать, когда они кончатся.

Если уж марать бумагу, то чернильной ручкой. Ещё лучше тушь и железное пёрышко, но с ними слишком много возни. Ручек у меня было много, я остановился на данхилловской "классике". Она как эльфийский меч из графоманского фентези - хорошо сбалансирована и имеет правильный вес. Кстати об этом: господа литераторы, никогда не пытайтесь писать что-то длиннее двух строчек подарочными ручками всяких "лимитед эдишенов". Как правило, они годны только на то, чтобы "расписываться в получении". Хотя нет, ими ещё можно гвозди забивать - я видел, как один товарищ приколачивал плинтусный гвоздик тяжёлой коллекционной монтеграппой.

Впрочем, это всё лирика. Важно вот что: как бы вы не писали - карандашом на салфетке, одним пальцем в телефон, гусиным пером по пергаменту, доставленному из Марокко, на пишущей машинке или просто в Ворд - но в итоге у вас должен получиться файл, а последнюю вычитку нужно делать с бумажной распечатки. На распечатке, как весной при таянье снегов, всплывает всякое дерьмо, которого не видно в замаранной рукописи, и уж тем более при чтении с экрана. Поэтому, если текст мне дорог, я обязательно прогоняю его через принтер.

2. Насколько подробен план будущего произведения?

(Только сюжет, или созданы профили персонажей, база данных понятий, явлений и процессов, сделаны линии героев, расписан поглавный план, или как Бог на душу положит?)

"Ну, это зависит".

Вообще говоря, художественное произведение - это что-то вроде задачки, условия которой уточняются (а иногда и формулируются) в процессе её решения. Поэтому практически невозможно написать хорошую книжку, не имея никакого плана - но практически не бывает и так, чтобы хорошая книжка получилась точно по плану. Что-нибудь может и поменяться, причём никогда заранее не знаешь, что: имя героя, место и время действия, какие-то обстоятельства, или вообще всё в целом.

Поэтому произведение в процессе написания нужно не столько планировать, сколько отслеживать. Это касается не только "большой формы", но и рассказов - если они, конечно, написаны с той плотностью текста, что у меня.

Лично я это делаю так: вместе с файлом текста я создаю отдельный файл, куда постепенно заношу сопутствующие данные, прежде всего по персонажам: имена - пол - возраст - внешность - детали биографии - привычки - всё такое прочее). Заношу я их не обязательно перед тем, как написать первое слово в тексте (хотя можно и так, если с персонажем всё понятно заранее), а тогда, когда они мне самому становятся ясны. Скажем, какой-нибудь герой полтекста ходит заготовкой без лица и с условным именем "иван-иваныч" (или просто Х.), а потом как-то проясняется, что зовут его Эдуард Никифорович и родом он из Коврово. Ну вот красиво выйдет, если он у меня будет Эдуард Никифорович, и Коврово в тему... Дальше я начинаю думать, откуда такой красивый Эдуард Никифорович может взяться. Думать - не значит сочинять, а, скорее, решать задачку. Вот хотя бы: откуда такое сочетание имени и отчества? Возможное решение: отец деревенский, перебрался в Коврово на завод, женился по залёту, мать дала ребёнку "городское" имя... Выясненные подробности записываются в табличку. В дальнейшем они могут быть использованы в тексте, прямо или косвенно, а могут и вообще не сыграть никакой роли. Тем не менее, в конце хорошо простроенного текста автор должен знать обо всех героях, кроме совсем уж эпизодических, "всё основное".

То же самое касается и онтологии мира. Скажем, при написании какой-нибудь "альтернативной истории" желательно наработать представления об истории описываемого мира хотя бы на уровне хронологической таблицы по десятилетиям, а вблизи описываемого времени - по годам.

То же самое - география: карту не нужно рисовать заранее, но в конце произведения она должна быть нарисована полностью. Кстати, даже если всё действие происходит в одном месте, очень желательно знать, где именно это место находится.

Ну и так по всем направлениям. Вплоть до мелких и мельчайших деталей и подробностей - как называлась такая-то вещь или явление, в каком году случилось то-то и то-то, и т.д. и т.п.

Что касается сюжета, то основная сюжетная идея и главный поворот у меня обычно готовы заранее, а вот перипетии по ходу действия и финал я выясняю по ходу дела. Собственно, это придумывание петель и обходных тропок составляет немалую часть того удовольствия, которое я получаю от писанины.

Иногда бывает и так, что текст не выходит на достаточно интересный, по моему мнению, финал, и тогда я его оставляю недописанным. В таком виде он может пролежать у меня долго - иногда годами.

Разумеется, это трудоёмкая и малопроизводительная технология. Я не стал бы её рекомендовать коммерческим авторам, для которых важно спустить со стапелей не менее трёх романов в год. Если бы я, упаси Боже, вынужден был заниматься чем-то подобным ради куска хлеба - я бы, наверное, сначала придумывал бы сюжетную конструкцию, потом описал бы онтологию мира и главгероев, потом - расписал бы действие по главам, ну и дальше резвился бы только в очерченных пределах. Типа - герой такой-то может делать и говорить внутри главы всё что угодно, но к последним строчкам он непременно должен убить героя сякого-то.

По-настоящему хорошую вещь так не сделаешь, но среднеремесленный уровень вытягивается куда легче.

3. Как идёт процесс писанины?

(Пишется без перерыва всё произведение, проблемные места оставляются для дальнейшего заполнения, или же всё пишется сразу как бы начисто, по возможности полно? Как вам пишется -- запоем, всё отложив; или же по нескольку часов в день?)

Я сажусь писать, когда есть свободное время и голова ничем другим не занята. Желательно, чтобы в распоряжении был кусок времени не менее полутора часов, в крайнем случае - часа. Если меньше - можно и не садиться, всё равно ничего путного не напишется.

Пишу я самым банальным, классическим способом - то есть начинаю с начала и двигаюсь дальше до конца. Ингода не выходит какая-нибудь связка и я оставляю лакуну, а вместо неё отписываю другой кусок, но такое случается довольно редко.

4. Сколько писанины от общего объёма идёт в корзину?

(Знаете ли вы изначально, какого объёма примерно будет произведение? 15 а. л., а может 20, или как получится? Жалко ли изымать текст, или напротив -- есть удовлетворение от того, что лишнее отсекается?)

Поскольку я не профи и издательскими ограничениями я не связан, то объёмы заранее не планирую. Сколько мне надо для реализации идеи, столько и пишу. Выбрасываю я что-то очень редко, обычно в тех случаях, когда сюжет забредает куда-то совсем уж не туда, и проще срезать путь, чем выводить героев оттуда, куда их занесло.

4а. Когда произведение закончено?

(Есть такое -- 2-е изд. испр. и доп., например. Некоторые писатели правят свои вещи постоянно. Возьмём Булгакова -- дюжина ранних вариантов "Мастера". Возьмём Льва Толстого -- все в курсе, что жена его семь раз переписывала "Войну...". Возьмём... да кого не поскреби, вылезет оптимизатор и перфекционист. Так вот -- когда произведение становится каноничным? Когда ты, писатель, можешь сказать -- ну всё... ничего больше не изменишь, ребёнок стал взрослым и зажил собственной жизнью?)

Большая часть моей писанины - рассказы, а с ними всё не так сложно: есть финал - текст готов, дальше только отделка и ошкуривание. В текстах большего объёма часто обнаруживается, что какие-то моменты недостаточно обоснованы, чего-то не хватает, где-то прорезывается "подозрительный по ямбу тон" и т.п. Всё это хочется поправить, ну я и поправляю. "Успех", например, вычитывался дважды, с промежутком в несколько лет. История осталась та же, но во второй вариант - для двухтомника - я внёс несколько довольно существенных изменений.

Что касается готовности большого текста - романного, скажем, объёма - то к этой проблеме, по-моему, следует относиться примерно как к ремонту квартиры. "Ремонт нельзя закончить, его можно только прекратить". Хотя, разумеется, все истории - в том числе истории всех героев - должны быть рассказаны до конца, все ситуации закрыты, а тайны - наоборот. В этом смысле мне всегда нравились обстоятельные концовки старых английских романов, когда в последней главе терпеливый читатель узнавал, наконец, что Джон Смит не только женился на Мэри Энн, руки которой он добивался на протяжении предыдущих семисот шестидесяти страниц, но и уехал с ней в Глостер, там открыл одёжную лавку, потом удачно вложил средства в акции угольной компании, вышел в кэш, ушёл на покой и купил дом в Йоркшире, а также, помимо всего прочего, стал счастливым отцом трёх сыновей, старший из которых подался в мореманы и погиб в битве при Наваринской гавани, застреленный турком прямо на палубе фрегата "Глазго", средний переехал в Америку и преуспел в торговле пенькой, а младший написал учебник латинского стихосложения, доселе известный - ну и, разумеется, получал столь же исчерпывающе сведения о жизненных поприщах всех прочих героев, включая подагрического дядюшку Базза, старую служанку Бетси и эрдельтерьершу Нури, чья честная собачья жизнь столь же честно завершилась на коврике у семейного камина... Увы, сейчас подобная финальная панорама невозможна по множеству причин. Но это ещё не повод обрывать историю на середине и к тому же оставлять в ней умолчания и провалы шириной с Чёрное море, делая вид, что в следующей книге сериала станет хоть чуточку яснее, зачем Отражение Силы Изначального Мордоврата изгнало царевича-полуэльфа Буээля, откуда у волхва Блудомудра взялся титановый лом гномьей работы, подаренный главгерою, на хрена Предвечной Козе Баян Древних Богов, а главное - почему главгерой, в нашем мире звавшийся Лёшей и занимавшийся прокладкой проводов, провалившись в иное измерение, вдруг сделался невообразимо крут, необычайно прозорлив и весьма коварен? Не знаю как вам, а мне такого рода неувязочки представляются прямым обманом потребителя: "гайки не докрутили" и "товару недоложили".

А вот Толстой с Достоевским, царствие им небесное, всегда докручивали докладывали - хотя и не всегда удобоваримое. Но это уж - - -

5. Почему вы пишете?

(Графомания, желание обрести статус более-менее значимого писателя, как лучшее для вас средство заработать денег, возможность продумать, придумать, прочувствовать то, чего неписателям не дано, может быть -- намерение сеять разумное доброе и вечное? Сочетание каких-то из перечисленных факторов, другие причины?)

Я пишу для развлечения - своего и читательского. Разумеется, тщеславие мне не чуждо, иначе бы я не прилагал бы усилий к публикации своих опусов. Если мне случится ещё и подзаработать на этом какую копейку - что ж, не откажусь ни от какой копейки, хоть "на телефон положить"... Но собственное удовольствие для меня всё-таки на первом месте. Так что, не кривя душой, я могу признаться, что пишу в первую очередь для себя. И в качестве писателя, и в качестве читателя.

Что за радость мне писать - наверное, уже понятно из предыдущего. Это вполне естественное для интеллектуала удовольствие от решения несложной, но красивой задачки. Что выгодно отличает литературу от жизни, которая тоже любит ставить задачки, но в основном унылые и при этом сколь-нибудь красивых решений заведомо не имеющие.

Что касается удовольствия читательского: иногда хочется поваляться на диване к книжкой, написанную уж точно в моём вкусе. Это как кусок мяса себе поджарить: возня, конечно, и к тому же "уметь надо", но ежели умеючи - можно поесть именно того, что желудок требует, а не того, что там тебе в ресторации соорудят непонятно из каких обрезков.

Вот ровно за этим моя писанина стоит у меня же на полке, и я иногда, под настроение, её оттуда снимаю, чтобы что-нибудь перечитать. Хотя, конечно, не чаще, чем несравненные "Записки о Шерлоке Холмсе".

Комментарии: 8, последний от 05/06/2016. © Copyright Харитонов Михаил Юрьевич (rndpartia@gmail.com) Размещен: 02/02/2013, изменен: 01/04/2015. 20k. Статистика. Интервью: Публицистика Техническое Скачать FB2		Оценка: *7.004** Ваша оценка:
Аннотация: Как, наверное, и всякому смертному, не попавшему список "Форбс", меня приятно и даже отчасти лестно внимание к себе и своим занятиям. Увы, чужое внимание тоже требует внимания, а его-то как раз не всегда хватает. Так, например, я благополучно (то есть наоборот - весьма неудачно) пропустил мимо вопросы ЖЖ-юзера just-hoaxer, которые он задал в журнале Михаила Харитонова в начале 2012 года. И наткнулся них уже только через год, случайно открыв старый жежешный постинг. Времени, конечно, прошло много, чего уж там. Однако вопросы мне показались интересными, и я решил всё-таки не лениться и ответить, искупив вынужденную неспешность обстоятельностью.

Харитонов Михаил Юрьевич : другие произведения.

Как, насколько, сколько, когда и зачем: пять вопросов и столько же ответов