На стене особняка XVIII века было нацарапано "Нюля лохушка". Судя по штриху, царапали мелкой монеткой. Ленский опустил глаза и тут же увидел её - десять копеек со следами штукатурки. Рядом с ней, но не вместе, отдыхал от трудов окурок, крепко забитый в щель.

Евгений на пару секунд задумался о том, какая разная судьба ожидает эти две маленькие вещицы, разделённые всего сантиметром. Гривенник тут долго не пролежит. Прилипнет к чужому башмаку, или отправится вместе с прочим мелким мусором до ближайшей решётки ливневой канализации (уже забитой мусором почти под завязку), или её подберёт любопытный ребёнок - а через пару минут злая мать вырвет монетку из замурзанного кулачка и выкинет. Зато окурок в щели может провести здесь ещё месяцы и годы - отсыревая, рассыхаясь, каменея. Конечно, и до него доберутся. Когда будут класть плитку, например. Здесь непременно будет плитка, решил Евгений - и в эту самую секунду вспомнил, что забыл в офисе портфель.

Ругать себя Ленский за это не стал. Портфель ему не нравился. Он предпочитал данхилловские вещи, а это был какой-то сержио белотти, и красная московская цена ему была тыщ пятнадцать. К тому же от него пахло кожей, а ручка была слишком мягкой. Увы, но это был личный подарок Георгия Марковича на сорокалетие. Который отличается повышенной чувствительностью к таким моментам - так что избавиться от неприятной вещи можно будет никак не ранее, нежели через год. А то и два.

Хорошо, что в портфеле не было ничего особенно ценного. Кое-какие бумаги, визитница, перьевая ручка-монтеграппа, тоже дарёная, он бы себе такую ни за что не завёл... что-то было ещё, и он почти вспомнил, но тут в кармане проснулся мобильник и загугукал с трезвоном. Судя по мелодии, звонок был с рабочего телефона. Пришлось принять его. В трубке нарисовался Руслан Зацепатко и попросил зайти к Гундиенкову и передать ему бумаги по торговому комплексу. Евгений отговорился тем, что уже поймал тачку и сейчас поедет домой. Зацепатко недовольно бубукнул, но отлип.

На рабочее место после такого разговора возвращаться было бы некстати. Ленский подумал, не поехать ли и в самом деле домой. Но, во-первых, яндекс показывал семибалльные пробки по Москве, а, во-вторых, он был голоден. Прикинув обстоятельства, он решил зайти в "Нани" и поесть там.

Уже двигаясь к метро, он подумал, что стал слишком часто зависать на старой точке. Скучает, что-ли, по старой работе? Нет, это уж точно. Кормёжка? Ну да, в "Нани" гадостью не накормят - во всяком случае, его, Ленского. Публика? Да, публика там понятная, и это тоже хорошо. Плюс две остановки на метро: этот вид транспорта Евгений предпочитал решительнейше. Во всяком случае, в светлое время.

На проездном осталась последняя поездка. Евгений собрался было купить новый, но перед кассой стоял хвост. На станции тоже было людно: с работы шли те, кто мог себе позволить уйти пораньше. Правда, поезда сновали ходко. В вагоне, куда зашёл Ленский, можно было даже есть. Но не хотелось: от свободного места несло какой-то тяжёлой бедой. Пассажиры что-то чувствовали и инстинктивно стремались. Ближе всего к нехорошему сидел немолодой мужик в шапке-петушке и куртке с багровой надписью "Жилкомсервис". Он читал маленького зелёного Ницше. "По ту сторону добра и зла" в руках сотрудника "Жилкомсервиса" выглядело рабочим пособием. Евгений подумал, что его, наверное, окружают какие-нибудь специальные жилищно-коммунальные демоны.

Он сыграл со своим телефоном в шашки, как обычно выиграл - и вышел на "Павелецкой".

На улице было всё то же самое - серые ватные тучи в три слоя и мелкая водяная взвесь в воздухе. Сквозь неё пробивались запахи сортира, хлорки и тяжёлая вонь работающего вхолостую мотора. Мимо не прошла тётка в красном пальто, обдавшая Евгения ядрёной смесью "Мисс Диор", пота и желудка. Он не выдержал, отвернулся - и упёрся взглядом в тёмное витринное стекло. Увидел в нём себя - высокого худощавого мужчину в плаще, похожего на какого-то английского киноактёра. Евгению сто раз говорили, на какого именно, но он никак не мог запомнить имя. Хотя он видел этого типа когда-то и где-то - кажется, на афише. Или на обложке кассеты. Или где-то ещё... Он напрягся и вспомнил имя с афиши - Том Хиддлстон. Имя не говорило ему ровным счётом ничего.

Перед входом в "Нани" стояла кучка курильщицов. Маленькая девушка в дождевике никак не могла раскуриться. Евгений подошёл к ней и угостил зажигалкой - мощной, сигарной, с двойным пламенем. Та улыбнулась-кивнула и с жадностью принялась глотать сырой дым.

Ресторанчик был, как обычно в такое время, полупустой. Но и совсем уж левой публики тоже не было видно. Разве что у самого входа за столиком сидел какой-то грузный краснолицый дядка и ел свиной эскалоп прожарки медиум велл. Мясо - это Ленский чувствовал даже отсюда - было размороженным, причём в микроволновке. Это было грубо даже для "Нани", но Евгений решил, что им виднее, чем клиентов потчевать. Ему-то в любом случае такого не принесут.

Он расположился за любимым столиком, и только тут вспомнил, что же он забыл в портфеле ещё. Портмоне и очки. За каким-то хреном он положил и то и другое именно туда.

Евгений тихо чертыхнулся. На пустом месте, по нелепой случайности, он остался без копейки посреди большого злого города. Он не мог даже вернуться за портфелем: проездной кончился. Позвонить кому-нибудь? Ленский перебрал в уме немногочисленных знакомых. Никому из них звонить не хотелось, тем более по такому поводу. Доехать домой на такси, а там сказать водиле, чтобы подождал, пока он принесёт деньги? Деликатный Евгений терпеть не мог таких ситуаций. К тому же водилы сейчас всё больше таджики и узбеки, с которыми договариваться и объясняться было особенно неприятно.

С другой стороны... С другой стороны, он сейчас сидит в "Нани". Место, что называется, широко известное в узких кругах. А такой мужчина, как он, в таком месте, как это, всегда заработать может. Во всяком случае, на ужин и на проезд.

Ленский ещё немного покрутил в голове эту мысль. Сосать за деньги - это всё-таки не то, чем он хотел бы заниматься всю жизнь, или даже этот вечер. Однако и ничего плохого в этом нет. Спрос должен быть удовлетворён - разумеется, при условии непротивления сторон. Но пришедшие сюда не думали о противлении. Они пришли на отсос, чего уж греха таить.

Он посмотрел на салфетницу. Салфетки были красные. Значит, помещение занято и можно ещё немного подумать.

Евгений с новым интересом осмотрел зал, и взгляд снова упёрся в мужика с эскалопом. Зачем он сюда пришёл, было написано у него на физиономии крупными буквами. Вроде не противный, - решил Евгений. - И вряд ли скупой. Почему бы и нет...

Евгений уже привстал, собираясь подсесть к краснолицему, как вдруг у него перед глазами полыхнуло. Он отчаянно зажмурился - а когда открыл глаза (в них прыгали синие чёртики), то разглядел перед собой ту самую девушку, которой давал закурить.

Девушка держала в руке фотоаппарат. Судя по всему, она его сфоткала. Со вспышкой.

У Евгения отлила кровь от лица. Он открыл рот, чтобы позвать охрану - но тут девушка протянула ему аппаратик.

- Пожалуйста, извините, - просящим голосом сказала она, - мне просто проверить. Сотрите. Простите. Пожалуйста.

- Вы хотя бы понимаете, что меня ослепили? - прошипел сквозь зубы Ленский.

- Я... я компенсирую, - голос у девушки был всё такой же просящий. - Сколько?

- Достаточно извинений, - буркнул Евгений, пытаясь разглядеть на маленьком экранчике фотика хоть что-нибудь. В конце концов он положил его на столик и жестом пригласил девушку присесть. Та, не чинясь, отодвинула стул и пристроилась поудобнее.

- Ещё раз извините. Здравствуйте. Я Мила.

- Евгений, - сказал Ленский, крутя головой: вспышка всё-таки сильно ударила по глазам. Зато обоняние обострилось ещё больше.

- Я первый раз. У меня... проблема, - начала было девушка, но Ленский её прервал:

- Давайте сразу внесём ясность. Я вообще-то зарабатываю на жизнь другими способами. Но сегодня мне срочно нужны деньги. М-м-м... - он подумал, - пять тысяч. И оплатите мой счёт. Устраивает?

- Всё устраивает, - девушка успокоилась, и только теперь стало видно, что она очень боялась.

Подошёл официант. Ленский его знал, в том числе и с глубоко личной стороны. Евгений сделал заказ, дополнив его бокалом красного Ben Marco Expressivo для дамы. Официант посмотрел на Евгения с этаким удивлённым пониманием: дескать, это то, о чём я подумал? Евгений слегка пожал плечами и сыграл лицом "бывают обстоятельства, джентльмен в поисках десятки". Официант понял, улыбнулся, кивнул.

- Мила, - спросил Ленский, - вы давление меряли? В баре аппарат есть.

- У меня всегда сто пятьдесяь на сто, - пожала плечами девушка. - А когда волнуюсь, оно вообще подскакивает.

- Тоже плохо, - сказал Евгений.

- Да чего уж хорошего, - легко согласилась девушка. - А это как-то влияет?

- Ну как сказать, - Ленский задумался. - С пониженным вообще-то сложнее. Могут быть всякие эффекты. Особенно в первый раз. Вы же говорите, что в первый? Кстати, кто вас рекомендовал? Вы не сказали.

- А что за эффекты? - девушка предпочла не заметить последнего вопроса.

- Сами понимаете. Обморок там, ещё что-то. Ну так кто же?

Подошёл официант, принёс вино и заказанный салат с козьим сыром и кедровыми орешками. Он раньше всегда брал этот салат перед работой.

- Дайте мне три минуты, - попросила девушка. - Я всё объясню.

- Ну давайте, - сказал Ленский, жуя.

- Видите ли какое дело... Я вообще-то ветеринар. Работаю в частной клинике.  Занимаюсь собаками мелких пород.И деньги, и животных люблю. И вот у нас клиентка. У неё левретка и папильон. То есть он фален, тот же тойчик, только ушки висячие. Сложный мальчик, нездоровый. И вот эта клиентка у нас под дверью сидит и по телефону разговаривает. Я не то чтобы подслушивала, но... в общем, она кого-то просила...  - тут девушка стремительно и густо покраснела.

Евгений посмотрел непонимающе, потом до него дошло и он сдавленно фыркнул, стараясь удержать во рту салат. Девушка, глядя на него, засмеялась тоже.

- Вот так прямо и сказала? - уточнил Ленский.

- Вот так прямо и сказала, - подтвердила девушка. - Я уж подумала, она того... извращенка какая-то. Знаете, некоторые... делают всякие гадости, - она с заметным усилием вытолкнула из себя конец фразы. - Но таких обычно видно. А эту клиентку я давно знаю, она не такая. В общем, я стала слушать дальше. И поняла, что это что-то другое.

- Кстати, - серьёзно сказал Ленский, - никогда не употребляйте этого слова. Даже если при вас его скажут. Нам можно. Это типа юмор. А от пациента слышать неприятно.

- Угу, поняла, - сказала Мила, осторожно прихлёбывая вино. - У нас на работе начальник. Зама своего зовёт жидёнком. А тот его - жидярой. Типа юмор. А надо как?

- Говорите "принять". Например, по телефону - "вы меня сегодня можете принять?" Ответ - я сегодня вас приму. Существительное - "приёмка". После первой приёмки рекомендуется минут десять полежать.

- А это где? - заинтересовалась девушка. - Не в туалете? - она снова смутилась.

- Ну что вы, в туалете, - покровительственно сказал Евгений. - Тут есть служебное помещение. Там оборудовано. Полежите на кушеточке. Мы бы прямо сейчас пошли, сейчас занято. Освободится - нам скажут. Продолжайте, интересно.

- В общем... как бы... я стала за это й клиенткой как бы следить. Потом у неё левретка умерла. На улице сожрала чего-то и отравилась. Мы не успели, поздно было. Она плакала, я её утешала... ну и разговорились. То есть я её раскрутила на разговор. Про это тоже. Ну и вот узнала... У неё был постоянный... как у вас это принято говорить? Она его по имени звала. Вячеслав Викентьевич. Знаете такого?

- Нет, - рассеянно сказал Ленский, добирая вилкой остатки салата. - Первый раз слышу про Вячеслава Викентьевича. Обычно говорят "эксперт".

- Ну вот, он у неё был. Хотя то есть как... В детстве он к ней ходил. И она вылечилась. Совсем. Звонила ему по каким-то таким поводам... по личным. Он-то давно бросил. Но мог сделать любезность. Ей лично. А насчёт собаки - обиделся.

- Вообще-то, - заметил Ленский, - я бы тоже обиделся. Это, знаете ли, унизительно.

- Ну и вот... Она кроме Вячеслава Викентьевича никого не знала. Но он ей говорил, что есть такие места, куда вы ходите. И там можно договориться. И что одно такое место на "Павелецкой".

- И как же вы нашли? - Евгению стало интересно. - Тут же полно всяких лавочек.

- Так я стала их обходить, - девушка осторожно отхлебнула вина. - И смотреть. Несколько раз фотографировала людей. Но не нашла.

- Кстати, а насчёт фото кто вас надоумил? - решил осведомиться Ленский.

- Ну та клиентка говорила, что Вячеслав Викентьевич очень не любил фотографироваться. То есть мог, но только в очках. Тёмных. А я же ветеринар. И знаю, какие глаза на фотке у кошки.

- А какие, кстати? - заинтересовался Евгений.

- Жёлтые. Иногда зелёные. У людей на фотках красные глаза, потому что глазное дно прозрачное и сосуды там. А у ночных животных есть особый орган, тапетум называется. Это отражательная оболочка, чтобы света больше на сетчатку попадало. Ну а вы же света не любите... Вот я и подумала.

- Это откуда, что мы света не любим? - спросил Ленский.

- Из кино... Я ведь почему к вам подошла? Вы очень похожи на одного актёра.

- Тома Хиддлстона? - уточнил Евгений.

- Да, на него. А он играл в этом, как его... - девушка щёлкнула пальцами. - В общем, в фильме про это. Дурацкий, конечно, фильм. Ну вы видели?

- Я не смотрю кино, - вздохнул Евгений. - Не могу. И телевизор. И за старыми компьютерами тоже. Вижу, как кадры меняются.

- Ой как жаль, - искренне огорчилась Мила. - Ну вот я вам всё рассказала. А теперь скажите: как это работает?

- Точно никто не знает, - пожал плечами Евгений. - Во время приёмки выделяются какие-то вещества. Оказывающие позитивное действие на организм донора. Набор веществ очень сложный и нестабильный, всё вырабатывается по ходу дела. Обусловлено биологически. Видимо, когда-то был межвидовой симбиоз. Вы нас кормили, мы вас лечили. Ну, собственно, ничего и не изменилось. У вас, кстати, что за беда? Серповидка?

- А как? - девушка не договорила.

- Вы хорошо выглядите, но билирубин всё-таки заметно, - объяснил Ленский. - Так серповидка?

- Она самая. Гомозиготная серповидная анемия, - девушка произнесла сложное слово так, что было понятно - оно входит в её активный словарь. - Относительно лёгкая форма. Плюс поддерживающая терапия. Никто не замечает. Даже кожа не жёлтая. Но, сами понимаете... боль, слабость и всё такое. И прожить хочется подольше.

- Понимаю, - вздохнул Евгений. - Теперь некоторые детали. Прежде всего - вы понимаете, что мы не можем вас вылечить? В смысле - насовсем?

- Я в курсе, - девушка нервно прикусила нижнюю губку. - Гены не лечатся.

- С другой стороны, если вы будете делать регулярный курс, - начал было Евгений.

- Регулярный - это как часто? - перебила Мила.

- Откуда ж я знаю? - удивился Ленский. - Вы же первый раз? Так вот, у всех по-разному. Кому-то нужно раз в полгода. А кому-то - раз в пять лет. А кому-то надо каждый месяц, но это в тяжёлых случаях, - быстро добавил он.

- Обязательно к вам ходить? - не отставала девушка. - Ну, в смысле... я буду как бы к вам прикреплена? Или всё равно кто?

- Я же сказал, - Евгений посмотрел в зал и увидел приближающегося официанта с бокалом, - я вообще этим не зарабатываю. Сегодня я просто деньги забыл. Нет, всё равно кто. Даже рекомендуется менять, чтобы привыкания не возникало. В следующий раз просто придёте сюда, позовёте официанта и закажите бокал Ben Marco Expressivo. Хотя, скорее всего, вас уже запомнили. К вам подойдут. Больше ста долларов не давайте, - на всякий случай предупредил он. - И, пожалуйста, без фотографирования. Вы хоть понимаете, что у вас могли быть, - он запнулся, - серьёзные неприятности?

- Ну да. Меня из одного кабака выпихнули. Взашей. И фотик чуть не сломали, - пожаловалась она.

- Они в своём праве. Ну так вот, если вы будете регулярно проходить курс, то сможете выйти на пенсию относительно здоровой.

- А доживу? - обрадовалась Мила и тут же зажала себе рот. - Ой, простите, просто мне врачи говорили...

- Да уж понятно, что они говорили, - вздохнул Ленский. - До пенсии вы точно протянете. Курс только делайте регулярно.

Подошёл официант и сменил салфетницу. Теперь салфетки были белые.

- Освободилось, - сказал Евгений. - Идёмте скорее, пока не заняли.

- Мне немножко страшно, - призналась Мила уже в комнатке, устраиваясь на кушетке. - Так вы говорили - пять тысяч?

- И счёт. Извините, но я не могу сбивать цены, ребята не поймут, - сказал он то, что все и всегда говорили клиентам. - Ну что, будем с рукой работать или трусики снимете? - Он увидел, как дёрнулась девушка, и успокаивающе сказал: - Просто в паху тоже удобные вены, некоторые предпочитают там, чтобы следов не оставалось, Вы же не хотите ходить с синяком?

- Давайте всё-таки руку, - решила девушка. - Только у меня вены плохие. Врачи ругаются.

- Не бешпокочтесь, я шправлюсь, - сказал Евгений, массируя языком нёбную железу.

Мила внезапно засмеялась.

- А знаете? До меня дошло, почему кровопускание считалось лечебным. Они просто вас косплеили.

Ленский не знал, что такое "косплеили", но спрашивать не стал: приближался ответственный момент.

- Вы помните, что должны потом отдохнуть? Даже если будет очень хотеться бегоать и прыгать. На некоторых кровопотеря и вещества действуют стимулирующе. Так вот, пожалуйста, не нужно, - он наклонился, привычным жестом подымая верхнюю губу. - Руку давайте.

- Жгут надо? Кулачком поработать? - спросила Мила, привычно протягивая тонкую белую руку.

- Ничего не надо, естественному току крови мешать нельзя, - пробормотал Евгений, решая, каким клыком работать. Левый был меньше и лучше входил, но канал у него был существенно уже.

Он немножко пережал вену, настроился на пульс. Вена была тоненькая и к тому же подвижная.

"Всё-таки войду левым", решил он, и через две секунды Мила тихо сказала "ой".