Харин Евгений Анатольевич : другие произведения.

История Страны Вятской 6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Крестные ходы на Вятке, иконы, Хлынов и др.

  "Вслед за первой открыто плывущей лодкой, крадучись под прикрытием берега, шли боевые ушкои с драконьими мордами на носу. В каждом судне по три десятка видавших виды речных разбойников в кожаных доспехах с металлическими нашивами, забрала шлемов до поры откинуты. У каждого длинный нож или сабля, боевой топор или булава; у многих наготове взведённые самострелы, на бортах заряженные крупной дробью ручницы-самопалы. На переднем струге, приподнятая на мачте как знамя, сияла окладом из Югорского серебра икона Микулы Бабая".
   Из повести "Верхняя Слобода"
  
  
   1 кр ход пеший []
  
  
   1. Крестные ходы на Вятке
  
   До наших времён сохранилась память о нескольких древних крестных ходах на Вятке. Названия трёх наиболее известных: Борисоглебский, Георгиевский и Великорецкий. Последний - самый массовый. История его по церковным преданиям вкратце такова.
   В 1383 году крестьянин деревни Крутицы Агалаков нашел на берегу реки Великой икону св. Николая Чудотворца. Она прославилась чудесными исцелениями приходящих к ней паломников и была помещена в местную церковь. Упоминаемой деревни Крутицы ныне нет, но есть деревня Агалаченки. Скорее всего, она стояла когда-то на крутом месте, - как и нынешнее село Великорецкое известное с 18 века.
   Примерно в 1400 году икону впервые по настойчивой просьбе принесли в Хлынов для поклонения, но лишь через какое-то время (по разным источникам - в 1460, в 1521, или даже позже) она окончательно там осталась, с обещанием каждый год приносить её на место счастливого обретения.
   В 1551 году крестный ход по какой-то причине не произошёл, это отступление от традиции навлекло многие стихийные бедствия на вятчан. (Предположительно, причина состояла в том, что в 1551 г. царь Московский Иоанн Васильевич затеял очередную войну с Казанским ханством, в которой участвовали вятчане.)
   В 1554 году церковь в Хлынове, где на тот момент уже находилась икона, сгорела, но сама икона уцелела. На следующий год по указу царя ее отправили по воде через Казань в Москву ко двору Ивана Грозного, где "поновили", сделали новый оклад, и осенью 1556-го икона вернулась. В Москве и на обратном пути через Устюг икону с почестями встречали молящиеся, об этом есть упоминания в летописях. С этого началось особое почитание Великорецкого образа в Москве и городах Русского севера.
   В 1614-15 годах икона снова была в Москве и получила там богатый оклад.
   В 1668 году на Вятку прибыл первый Вятский архиерей епископ Александр. По его указу начинается ежегодно (6 июня по современному стилю) отмечаться праздник этой чудотворной иконы с совершением крестного хода на реку Великую. До этой поры крестные хода совершались нерегулярно. То есть можно говорить о возрождении (или преобразовании) забытой или не поощряемой до того традиции. Известно о временном запрещении хода в 1734 году.
   С 1778 года Великорецкий крестный ход стал пешим, причем православные греческого обряда совершают его навстречу Солнцу по замкнутой петле с посещением села Великорецкого, начиная и заканчивая в Вятке (современном городе Кирове). Старообрядцы совершают свой ход отдельно и несколько позже (9 августа), кроме того, передвигаются они в противоположном направлении - по ходу Солнца.
   До 1778 года крестный ход шел по рекам: из Хлынова вниз по Вятке до устья ее притока реки Великой (примерно 30 км), и далее вверх по притоку до села Великорецкого еще столько же. Ясно, что при таком передвижении соблюсти церковные каноны затруднительно. Приходится признать, что наши предки мало заботились об этом. Существует мнение, что передвижение по реке с иконой первоначально не носило характера чисто церковного мероприятия (организованного Хлыновскими церковными властями).
  
   Ссыльный генерал-майор Хитрово в 1811 г. описывал это так. "Стечение народа, сопровождающего образ и приходящего ему во сретение, чрезвычайно велико. Иногда более 15 тыс. человек (в начале 20 века до 60 тысяч), движимых благочестием, приходит сюда в минуту отправления, составляющего великолепное зрелище на воде. Все духовенство шествует в процессии до реки в богатых облачениях; шлюпка о 12 веслах, хорошо и богато украшенная, ожидает принятия образа и духовенства. Все пространство реки, в минуту отплытия образа, покрывается лодками, полными людей, следующими за процессией на расстоянии 25 верст. Стечение народа в разных одеждах, звон колоколов во время шествия представляют зрелище пленительное. Наконец, смею уверить, что картина сия может почесться единственною, и я не видал ни одной церемонии духовной, которая могла бы сравниться с ней. Положение места, разнообразные виды, река на версту разливающаяся,- все это приводило меня в такое восхищение, которого не может изобразить слабое перо мое".
  
   В дни чествования чудотворной иконы в с. Великорецком до 1917 года собиралась большая ярмарка, на которую привозилось товаров на 100-150 тыс. руб. Для этой ярмарки в селе был устроен каменный гостиный двор. В селе имелись две церкви и часовня на месте явления иконы.
   В конце 19 века по реке совершалась лишь начальная часть хода - переправа через реку Вятку.
  
   В годы гонений большевиков на Православную церковь знаменитая Вятская икона Николая Чудотворца бесследно пропала, а храм в Кирове-Вятке, где она находилась, был взорван. Помимо самой Вятской святыни (иконы из Вятского кафедрального собора) тогда же пропали иконы из церкви села Великорецкого, а также из собора Покрова на Рву в Москве (Василия Блаженного), то есть, все наиболее почитаемые иконы Николая Великорецкого.
  
   Нынешняя Вятская икона св. Николая является поздней копией 18 века. Волковская икона св. князей Бориса и Глеба написана заново на старой доске. Обе они примерно одного размера и представляют собой центральную часть с образами названных святых, окруженную по периметру большими (примерно такого же размера) клеймами, - иллюстрациями из их жизни. Создается впечатление, что к изначальной небольшого размера иконе в последствии для внушительности приделали дополнительные деревянные поля с клеймами.
  
   Группы верующих, тайно пробиравшихся на реку Великую с 1930 до 1988 годов, всячески преследовались по пути милицией, партийными и комсомольскими активистами и сознательными колхозниками (под предлогом того, что те топчут колхозные поля). Наиболее упорные паломники преследовались по месту работы. Церкви в Великорецком и по пути следования закрыли, легендарную двухметровую в диаметре Сосну, на которой, якобы, была найдена икона, спилили.
  
   Ныне традиция Великорецкого крестного хода официально одобрена и возобновлена, но так как построен мост, надобность в плавании окончательно отпала. Церемония собирает многотысячную колонну со всех концов Вятки и России. Их сопровождают полиция, скорая помощь и всяческое благоустройство. Весь путь занимает 5 суток. Многие, правда, совершают паломничество в машинах и автобусах.
  
   Борисоглебский крестный ход считается самым ранним у нас. В "Повести" он связывается с основанием нового Хлыновского поселения.
   "Егда же онии Новгородцы построиша град Хлынов и жити начаша прешедше от перваго места с Болванского городка с Никулицына и обещашася святым страстотерпцем князем Российским Борису и Глебу вселетную память творити образ их святых с Никулицына во град Хлынов приносить и круг града хождение чинити и праздновать честне дабы долгими леты и времены незабвенны были бывшая чудеса о поселении их на Вятке".
  
   Получается, что новый город Хлынов основали жители Никулицына, но церковь с почитаемой иконой осталась на прежнем месте. Напомню, икона св. князей по "Повести" "участвовала" во взятии Чудского Болванского города, ей усердно молились перед боем. Особое почитание этих князей на Вятке имеет подтверждение. На городищах в устье Моломы были найдены "змеевики" - христианские амулеты 14 века. Это плоские подвески, носимые в качестве оберегов вместо нательных иконок или крестов. На одной стороне их изображены святые, на оборотной - нечто вроде головы медузы Горгоны с исходящими от неё змеями.
  
   змеевик []
   Змеевик
  
   Крестный ход шел из Никулича по реке с иконой св. кн. Бориса и Глеба в Хлынов с последующим хождением вокруг города. Если население переселилось в Хлынов, то кто участвовал в этом явно многолюдном ходе? Если же часть населения осталась проживать на старом месте, то зачем им было ходить в город Хлынов? Что-то тут не так...
  
   По "Повести" первым храмом в Хлынове был Крестовоздвиженский. Замечу, что подобные наименования храмов и чтимых икон не характерны для новгородских ушкуйников, тяготевших к "сильным" и "воинственным" святым с личными именами. Например: Георгий Победоносец, Илья Пророк (и Громовержец), св. князья Борис и Глеб, Никола с мечом, Михаил архангел. Волковская церковь раньше называлась Георгиевской, а Никулицкая - Борисоглебской. Замечу, многие церкви времён республики позже были переименованы. Например, "исчезла" Шестаковская церковь Михаила Архангела.
  
   1 борисогл ход []
   Паломники Борисоглебского крестного хода.
  
   Георгиевский крестный ход связывается с успешным отражением напавших на Волковский погост язычников. Но проходил он почему-то из села Волково через Никульчино в Хлынов, с торжественным возвращением в Волково ночью при свете огней. Причем помимо икон св. Георгия Победоносца и св. Илии Пророка первоначально носили стрелы с железными наконечниками, обладающие, якобы, какой-то чудодейственной силой. По преданию эти стрелы прикладывали к ранам для их скорейшего заживления.* Такое применение легко объяснимо. Известно, что нагретым докрасна металлом в походных условиях прижигали гнойные раны. Подобный метод врачевания, очевидно, произвел когда-то впечатление на мирных обывателей, после чего они придали этим кусочкам металла особый смысл. О происхождение самих стрел говорится так: "И во многи лета возообновление всему народу бывшее набежание Чуди Остяков и Черемис со стрелами воспоминающе приносяще со образом великомученика Георгия стрелы окаваны и людие со свещами стрелы оные сменяюще в память великомученика избавления ради от набежания Чуди Черемис и Остяков и протчих неверных народов бывших со оными стрелами". Однако, исходя из того, что стрелы язычников вряд ли удостоились бы почитания наравне с иконами, скорее всего, они принадлежали самим вятчанам, но для оправдания их изъятия (произведенного ради благонамеренности) стрелы были оболганы оружием неверных народов.
  
   "Повесть" говорит так: "и ради частого нашествия Чуди, Остяков и Черемисян обещашася Вятские града Хлынова и уездные жители великомученику страстотерпцу и победоносцу Георгию по вся лета по дважды из села Волкова приносить образ его святый во град Хлынов и встречать со освященным собором и со всем народом со свящами и празновать и круг града хождение уставиша. Еже и до ныне пришествие святаго его образа великомученика Георгия по вся лета по дважды бывает". Почему дважды?
  
   Можно предположить, что когда-то традиция хода была перенесена церковными властями во времени, но старая дата также сохранилась, и потому ход стали осуществлять дважды в год. Если взять за аналогию второй (также августовский) крестный ход на реку Великую, то раздвоение хода можно объяснить раздельным хождением старообрядцев и никонианцев.
  
   По прошествии веков Георгиевский и Борисоглебский ходы были объединены. По замечаниям исследователей 19 века тогда они уже не пользовались популярностью, а соответствующие иконы не почитались должным образом. Из этого можно сделать вывод, что древняя традиция постепенно подвергалась изменениям, в "Повести" описана уже отчасти новая, явно навязанная властями Хлынова, у которых ежегодное массовое нашествие селян наверняка вызывало неприятие, и оттого спустя какое-то время было прекращено. В настоящее время этот ход совершается от Волково до Никульчино и обратно дважды за лето (в мае и августе).
  
   Можно вычленить первоначальное ядро традиции. Все ходы начинаются от церкви, где находится почитаемая икона, с которой идут (плывут вниз по Вятке!) к какой-то цели, а затем после совершения религиозных обрядов, возвращаются назад. Все ходы ныне по православному канону совершаются по кругу против солнца. Великорецкий ход явно отличается от других. Он более известен, более протяжен, и более официален. Его церковная история также отлична, и вроде бы не связана с военными действиями. Странно, что хотя причина возникновения его напрямую связывается с иконой св. Николая, в отличие от двух других вятских ходов в его названии она не фигурирует! Зато в народе до сих пор бытует выражение "Николай на Великую ушел".
  
   С датами проведения крестных ходов ясности нет. В разное время они приурочивались к различным датам. Можно только заметить интересный факт. Празднования святых Георгия, Бориса и Глеба, Николая Чудотворца (Николы Вешнего) приходятся на май месяц: 6, 15 и 22 числа по современному календарю. Современная разница между Юлианским и Григорианским календарями (старым и новым стилем) в 13 дней не является постоянной. В прошлом она была иная, - 6 веков назад примерно на 4 дня меньше. То есть указанные выше даты, если разговор идет о временах Вятской республики, нужно сдвинуть назад: 2, 11 и 18 мая по современному календарю соответственно. Что как раз приходится на период завершения ледохода на Вятке, когда становится возможным передвижение по реке.
  
   Учитывая все сказанное, а также то, что традиция иногда на длительное время пресекалась, можно сделать вывод, что многое дошло до нас в измененном виде. В частности, время проведения ходов могло быть сдвинуто и приурочено к определенным православным праздникам, маршрут следования видоизменялся, происходили совмещения проводимых мероприятий и раздвоение одного на старое и новое. Кроме того, тяготение ходов к Хлынову явно вызвано церковными и светскими властями этого города, ставшего в последствии старшим на Вятке.
  
   О происхождении крестных ходов имеются различные версии. В настоящее время в связи с возрождением христианских традиций эта тема становится неловкой для обсуждения, но нам свободным людям века Интернета для поиска исторической правды двери не закрыты. Попробуем непредвзято разобраться. Начнём изучение данного явления с отрывка из работы советского историка Луппова.
  
   "Вятский епископ Лаврентий Горка, назначенный в декабре 1733 года, в первый же год своего управления объявил в Хлынове, что без указа Синода он опасается отпускать хлыновское духовенство с крестными ходами по епархии. Это объявление оказалось, в сущности, запрещением крестных ходов из Хлынова по епархии и, конечно, оно сильно взволновало хлыновцев; посадские и купцы уже с давних времен привыкли к крестным ходам, а духовенство хлыновских церквей оказалось под угрозой уменьшения доходов. Все они, конечно, желали немедленного восстановления крестных ходов, но не могли надеяться на то, что епископ отменит свое распоряжение по собственной инициативе.
   Дело в том, что в хлыновских крестных ходах к 18 веку развились странные обычаи и нелепые суеверия. Ход в Великорецкое село совершался водным путем на больших лодках (стругах) и стал походить на экскурсию лиц, сопровождающих икону (в том числе и духовенства) с угощением за счет церковных сумм и народных пожертвований на Великой реке живыми баранами; а в Волковском крестном ходе развилось суеверное почитание удмуртских стрел, окованных железом, как чудодейственного средства против заболевания, в особенности против какой-то усовой болезни; во время молебнов пред волковской иконой Георгия Победоносца хлыновцы производили "удмуртскими стрелами" уколы в больные части тела. Поэтому волковский церковный староста ежегодно к каждому крестному ходу пополнял запас стрел, так как за пользование стрелами богомольцы жертвовали в волковскую казну денежные суммы.
  
   (Поясню, для борьбы с "вредным суеверием" стрелы отбирали у Волковских попов Хлыновские церковники, - денежки утекали мимо их, - поэтому Волковским каждый год приходилось тайно делать новые муляжи стрел. Луппов называет их "удмуртскими", но такое имя вотяков появилось относительно недавно, поэтому название стрел наверняка было "вотские" в широком понимании слова, как стрелы местного древне вятского населения - Е. Х.)
  
   Лаврентий Горка был на Вятке первым епископом с высшим, по тогдашнему времени, образованием, биограф называл его "крайним гонителем суеверия"; он, естественно, не мог мириться с такими наростами в крестных ходах, поэтому хлыновцы не могли рассчитывать на то, что он по своей инициативе снимет наложенное им запрещение на крестные ходы. Им предстояло хлопотать перед высшим церковным управлением о присылке особого указа, для чего нужно было представлять туда особую записку с разъяснением причин и поводов к установлению хлыновских крестных ходов. (Луппов считал, что "Повесть о стране Вятской" была написана в качестве разъяснения для столичной власти, однако позже были найдены более ранние списки Повести, что опровергает данное предположение. Так или иначе, вятчане к лету 1737 года получили разрешение. - Е. Х.)
  
   В сентябре того же 1737 года, когда наступил срок совершения второго крестного хода из Хлынова вниз по реке Вятке мимо городов Орлова и Котельнича до слободы Кукарки и обратно, Хлыновский архиерейский приказ таким же образом восстановил и этот крестный ход. (Кировский исторический архив, фонд Вятского кафедрального собора. Указы и распоряжения)".
  
   Восемнадцатое столетие для Великорецкой иконы является периодом забвения. Одновременно с запрещением крестного хода из миней и других богослужебных книг исчезает служба явлению Великорецкой иконы, а также тропарь и кондак перенесению Великорецкой иконы из Вятки в Москву. День обретения иконы более не печатается в святцах. Объяснений этому нет (Е.Х. - Можно связать с общим гонением в тот период на ставший слишком популярным и даже "языческим" культ Николы.)
  
   Как видим, ход с иконой Николая чудотворца совершался за лето дважды: сначала вверх по реке Великой в село Великорецкое, затем вниз по Вятке до Кукарки (г. Советск в устье Пижмы) и обратно. Этот крестный ход, в отличие от первого называли Низовым. В сентябре месяце икону из г. Хлынова отправляли вниз по течению р. Вятки на стругах в города Орлов, Котельнич и слободу Кукарку. Поздно осенью она возвращалась обратно в г. Хлынов. Преосвященный Вениамин, прибывший в Вятку в сентябре 1739 г. продолжил наведение порядка. Дабы исполнить канон замкнутости православного крестного хода в кольцо, он "разрешил" возвращаться Низовому крестному ходу сухим путем: "Сухим путем идти сподобнее, особенно в осеннее время, когда на реке может учиниться замороз". Низовой ход существовал до 1923 года, последнее время как полностью сухопутный.
  
   Вятские епархиальные ведомости за 1869 г. "До начала прошлого (18-го) столетия Великорецкий крестный ход как-будто был предоставлен самому себе; не видно в нём ни малейшего вмешательства со стороны администрации церковной и гражданской. Но с 1733г. с прибытием на Вятскую паству преосвященного Лаврентия 1-го, который оставил по себе память ревнителя просвещения и "крайнего невежеству и суеверию противника" является сильнейший протест против Великорецкого крестного хода. Преосвещенный Лаврентий 1 воспретил совершать Великорецкий крестный ход. И с 1734 по 1736 г.г. чудотворную икону из Кафедрального собора не выносили. Однако самовольные хождения на Великую продолжались... Из показанных обстоятельств открывается прежде всего то, что идти наперекор вековым народным учреждениям невозможно; их можно изменять, улучшать, но не отменять. Великорецкий крестный ход, по народному заявлению и распоряжению властей с 1737г. делается учреждением официальным, "неотложным" и "непременным" всегда". То есть, несмотря на запрещения, ходить на Великую продолжали даже и без икон, надо полагать, "вредные суеверия" ешё более расцвели. Поэтому церковные власти, поразмыслив, решили возглавить древнюю традицию, но постепенно видоизменить её в правильном с точки зрения церковных законов направлении. И это во многом удалось.
  
   "В 1777 г. 26 ноября струговой староста (предводитель плавания), избранный на 1778 г., обратился к преосвященному Лаврентию 2-му с просьбой о выдаче ему заимообразно из церковных сумм до 500 руб. на изготовление материалов для стругового плавания и на покупку съестных припасов во время пути для богомольцев. На это прошение Лаврентий 2-ой наложил следующую резолюцию: денег, 500 руб., выбранному струговому старосте из церковных сумм по нашему распоряжению выдавать не следует. Ибо мы во время бытности нашей на Вятке через три лета (1774) примечая усмотрели..., что крестный ход на р. Великую безопаснее и удобнее можно учредить сухим путем..." Трудно сказать, какова была главная причина отмены водного хода: экономия денег или побуждение к видоизменению старой традиции. Скорее всего, то и другое. Ярмарочная сторона действия вытеснялась религиозной (пешком по лесным тропам на своём горбу много товара не унесёшь). Кроме того, появлялась возможность пустить ход по кругу против солнца, то есть выявить еретиков-старообрядцев, борьба с которыми ещё продолжалась.
  
   Вот как описывает этот новый вариант Великорецкого пешего хода А. Вознесенский, автор исследования о почитании святителя Николая Мирликийского в России. "Итак, дня за два с этой целью начинают прибывать громадные массы, из окрестных и самых отдаленных обитателей Вятской земли к крестному ходу. 21 мая после литургии вся накопившаяся многотысячная масса богомольцев-пришельцев с горожанами, с преосвященным, градским клиром и образами всех церквей во главе, с церковным пением и звуками военной музыки ("Коль славен наш Господь") направляется по отлогому спуску от собора к набережной реки Вятки. Здесь совершается молебен Угоднику пред его чудотворной иконой: город как бы прощается на время с своей святыней-сокровищем, и затем образ на особой красивой лодке, под голубым балдахином, переправляется на ту сторону реки, чтобы проследовать чрез лежащие на дороге села - Макарьевское, Бобинское, Загорское, Монастырское и Гороховское, - дальше в село Великорецкое". (Далее изложение этой работы.)
  
   кр ход водный []
  
   В с. Великорецком служили два молебна: в древнем храме Преображения, где и оставался образ Святителя с 24 по 26 мая, и в более новом храме Николая Чудотворца, имевшем свою местную чтимую икону его, называемую "Житель". 24 мая после литургии крестный ход направлялся к обширной каменной часовне, расположенной в лесу, на поляне, непосредственно на месте обретения образа. Посредине часовни - колодец над источником, происшедшим, по преданию, из-под корней той сосны, на которой когда-то был найден образ. Затем богомольцы шли служить панихиды на расположенном недалеко от часовни кладбище, где была своя деревянная церковь. Возвращался крестный ход с иконою свт. Николая Угодника из села Великорецкого (уходили 26 мая) в Вятку иным путем - через с. Медянское. В семи верстах от Вятки его торжественно встречали у часовни слободы Филейки, где образа оставались. На следующий день 28 мая ход вступал в Вятку, где происходили литургия с архиерейским богослужением и молебен. После этого начиналось движение чудотворного образа с другими местночтимыми иконами - Куринской Архистратига Михаила и Тихвинской Божией Матери** - по домам тех горожан, которые хотели отслужить у себя молебен.
  
   Этот многодневный и многоступенчатый крестный ход, представлявший собою, в сущности, систему крестных ходов с молебнами, входил сам как часть в большую систему ходов с особо чтимым образом Святителя Мирликийского по Вятской гу6ерне. Вятская система крестных ходов с конкретным образом не представляла собой исключения. Аналогичные явления народной духовной жизни происходили и в других регионах. Крестные ходы с Иверской иконой Божией Матери из Иверского Валдайского монастыря охватывали многочисленные города и села Новгородской и Тверской губерний - вся система этих ходов занимала почти половину года.
  
   А вот, что пишет В.А. Коршунков, канд. истор. н., доц. ВГГУ, г. Кирова в заметке "ОСОБЕННОСТИ ВЕЛИКОРЕЦКОГО КУЛЬТА СВЯТОГО НИКОЛАЯ В ВЯТСКОМ КРАЕ". "Судя по сохранившимся документам, в XVIII веке, да, в общем-то, и до середины XIX века, крестный ход напоминал более некое пиршество, нежели смиренное богомоление. Пили пиво и для трапез в большом количестве резали баранов, - простые люди говорили, что это жертва Николе. Люди приносили с собой и жертвовали лён и холсты. Искали целебные травы от болезней и какой-то "ноздреватый камень" от уроков (камень с дыркой для продевания шнурка считается счастливым - Е. Х.). Подавали записки о здравии рогатого скота. В селе Великорецком, которое образовалось на том месте, в дни празднования бывала ярмарка. Паломники заходили и на тамошнее кладбище, где устраивались панихиды. Кладбище это выглядело странно: повсюду торчали сосновые и осиновые вешки, что навело одного из наблюдателей на мысль, будто тут вбивают в могилы осиновые колья. Местным священникам приходилось оправдывать эти обычаи и полемизировать с журналистами.
   Интересно, что некоторые из этих архаически-языческих обычаев дожили до нашего времени. По-прежнему паломники молятся у огромного пня, возжигают перед ним свечи, пролезают между корнями. В июне 2002 г. в местной прессе обсуждались попытки духовенства несколько приструнить суеверов. Священники старались объяснить народу, что свечи подобает ставить перед святыми иконами, а не возле пня, и намеревались, по крайней мере, убрать опоясывающий этот пень специальный круговой подсвечник, водрузив взамен большой памятный крест. (Место пня было не так давно огорожено глухим забором, но богомольцы облюбовали другие примечательные деревья с торчащими корнями для пролезания под ними - Е. Х.)
  
   1 пень []
  
   В старинных повестях о явлении чудотворной иконы сказано только, что она была найдена в лесной чащобе. Однако в культовой практике Николай Великорецкий оказался связанным, во-первых, с водой, а во-вторых, с хвойным деревом. Почитание святого Николая появилось на Вятке вместе с русскими переселенцами. Культ Николы Можайского, а затем уже и Великорецкого, с давних времен был очень популярен в Вятском крае. Однако в почитании святого Николая на Вятке можно, очевидно, разглядеть и нерусское, финно-угорское влияние. Святой Николай у марийцев и удмуртов перенял многие черты местных мифологических персонажей - хозяев водных источников и хвойных деревьев. Этнографические данные показывают, что у этих народов обнаруживается внутренне устойчивый ритуально-фольклорный комплекс, связанный с представлениями об опасной вредоносности и об исцеляющей силе воды, о мифологических персонажах родников и хвойных деревьев. Под воздействием привнесенного русскими христианства эти представления и ритуальные действия могли ассоциироваться с православными образами и календарными сроками, прежде всего, со святым Николаем и его днем. Некоторые черты этого комплекса просматриваются в поверьях и в обрядовой практике великорецкой святыни, куда тоже сходилось нерусское население, где икона святого Николая стала представляться снятой с хвойного дерева, под корнями которого, как говорили, бил ключ.
  
   Культовая практика великорецкой святыни имеет много общего с поклонением водным источникам при водяных мельницах-шумихах. Д.К. Зеленин отмечал в начале XX века в Вятском крае наличие четырех таких "шумих". До наших дней сохранилась одна из них, уржумская "Шумиха", куда на Николу Вешнего сходятся марийцы для избавления от болезней. В XVIII-XIX веках близ Вятки на Петров день и при возвращении паломников с реки Великой бывало поклонение воде у "Нижнего Потока", где когда-то была водяная мельница. Судя по всему, это поклонение - еще одна, пятая "шумиха", не отмеченная Зелениным. Старинные вятские "шумихи", очевидно, также являются пережитками финно-угорского по своему происхождению ритуально-мифологического комплекса и выявляют представления, сходные с христианизированным поклонением воде и хвойному дереву в культе Николая Великорецкого". http://www.bashedu.ru/evrazia/f_s/f_korshunkova.rtf
  
   Построенные пришлыми на Вятку русскими водяные мельницы (шумихами их звали на немецкий манер, сравните: шумахер - мельник, у нас мельника звали Шумко, Шумейко) вызывали первобытное восхищение и поклонение.
  
   язычество велик []
  
   Как видим, в паломничестве на реку Великую до сих пор сохраняются отголоски языческих верований. Древнюю икону можно найти на поле или даже в лесу,*** но в случае Великорецкого образа есть некоторые сомнения. Автор считает себя верующим человеком, но его естественно-научное образование и, не побоюсь этого слова, отчасти материалистическое мировоззрение, позволяют сомневаться, что чудотворные иконы висят на деревьях как шишки. Поэтому разберёмся во всём неторопясь.
  
   Существуют различные мотивации установления традиции крестных ходов. Для нас наиболее интересны следующие. (Информация с сайта журнала Русская неделя.)
  
   К часовне. В приходе с. Короцка (Новгородская губ.) в день мученицы Пятницы бытовал крестный ход из церкви в часовню, отстоящую в 14 верстах и устроенную при болоте на Ключе. Часовня устроена в древнее время по следующему случаю. Как гласит предание, здесь явилась икона вмц. Параскевы;икона трижды была переносима из часовни в церковь, но обратно туда возвращалась, пока не сняли с нее копии и не поставили в часовню. В этот день богомольцы, особенно женщины, по обетам или по вере в целительность вод, непременною обязанностью считают купаться в ключах, бьющих близ часовни. Такой вариант был широко распространенным выражением народного благочестия: крестный ход к часовне, посвященной определенному святому и имеющей икону этого святого. Чаще всего сохранялось и местное предание о явлении иконы или о строительстве часовни. Такой ход приурочивали, естественно, ко дню этого святого. Сюжет случайного обретения чудесной иконы является весьма распространенным в христианской агиографии. Например, почитаемая в Белоруссии и Украине икона Липовской Божьей матери была по преданию найдена неким больным висящей на дереве.
  
   На родник. В с. Куженкине этого же уезда происходил ежегодно "в пяток пред Ивановым днем"крестный ход на св. родник, замечательный по своей чистой и приятной воде. О времени и причинах учреждения этого хода в селе уже в 1860-х не сохранилось никакого предания. Пятница перед днем Иоанна Крестителя входила в число особо почитаемых в народе двенадцати пятниц в году. Можно предположить, что некогда по молитвам, обращенным к Иоанну Крестителю, произошло какое-то событие, связанное с этим родником.
  
   Из округи к главной святыне. Бытовала иная структура сложных ходов, формировавшихся из многих простых шествий: из нескольких населенных пунктов - центров приходов, разбросанных на обширной территории, двигались в определенный день самостоятельные крестные ходы к одной точке, где находилась святыня или несколько святынь.****
  
   Великорецкий ход вбирает в себя различные из указанных компонент, но, вместе с тем, имеет и свои особенности. Чтобы расставить все точки над i приведу отрывок из статьи Соловьева А.Н. (Кировский краеведческий музей) СВЯЩЕННЫЕ ОБЪЕКТЫ ПРИРОДЫ В СОСТАВЕ КУЛЬТУРНОГО И ПРИРОДНОГО НАСЛЕДИЯ.
  
   "Заповедная охрана участков и отдельных элементов ландшафта - самая древняя форма охраны природы. Начиналась она с особо бережного отношения к объектам культового назначения - священным рощам, источникам, деревьям, камням, скалам, утесам. Известным историком и археологом А.А.Спицыным (1885) было подмечено, что моления своему богу "яранские черемисы устраивали в таком месте, которое как бы самой природой назначено для храма".
  
   Описывая священные рощи удмуртов и марийцев, В.П.Налимов (1928) привел примеры фанатичной охраны подобных святынь и весьма проникновенно раскрыл глубинную суть, значение охраны таких мест с позиций природного, исконно народного (языческого) и, в общем, глубоко материалистического мировоззрения, по сути отражающего основные законы экологии.
  
   Священные объекты природы - важнейшие элементы духовного родства человека и природы. Исконно народные (языческие) культовые обряды в таких местах - действенная форма духовного единения, взаимообратной психо-эмоциональной, энергетической связи человека с природой.
  
   В местах компактного проживания коренных народов северо-востока европейской части России священные места не утратили своего функционального назначения и в настоящее время. Поэтому очень важно, чтобы традиционно-общинная, общественная охрана таких мест получила законодательную основу. Особенно это актуально в качестве превентивной меры перед возможным разгосударствлением собственности на землю.
  
   В Кировской области также сохраняют свое культовое назначение священные природные объекты у народов коми, удмуртов, марийцев, особенно в южных районах, где около многих марийских деревень сохраняются священные рощи-мольбища. Особо почитаемыми у марийцев объектами являются утес "Камень" (Чумбылат) на берегу р. Немды в Советском районе, источник у с. Мари-Ушем в Яранском, озеро Шайтан в Лебяжском.
  
   Были такие места и у славянских народов, в том числе у русского. Однако в процессе христианизации их изначальная духовная суть целенаправленно подменялась в угоду религиозной идеологии. Именно в таких местах чаще всего инсценировались "явления" "чудотворных образов" и "чудесные исцеления". Так, в Вятской губернии явления иконы Николая Чудотворца удостоились даже два языческих святилища: славяно-русское на р. Великой и марийское - источник в урочище "Шумиха" в Уржумском районе.
  
   Берег реки Великой у с. Великорецкого Юрьянского района уже несколько столетий продолжает оставаться местом массового паломничества у русского населения. Сохранение таких объектов уже как христианских (Великорецкий источник объявлен памятником природы) важно в историческом отношении".
  
   И ещё отрывок из работы "Археологические памятники и культурный ландшафт Вятского бассейна в эпоху средневековья", авторы Н. Шутова и Л. Сенникова (с сайта tataroved.ru). "Есть некоторые основания полагать, что Великорецкое сакральное место прежде функционировало как природное языческое капище местного средневекового населения. Об этом свидетельствуют отдельные языческие финно-угорские элементы в характере почитания этого места (культ дерева, возвышения, родника, жертвование животных), некоторые финно-угорские топонимы (Чудиново, Сизма, Сирегово). По описи 1629 года в Великорецком стане Хлыновского уезда зафиксированы бывшие вотские поселения. Эта местность обладает особыми природными характеристиками: высокий крутой склон коренного берега реки Великой, у основания которого бьёт сильный родник, поросший толстыми деревьями (соснами) с могучей кроной и аномальными признаками - с двойными и тройными вершинами, искривлёнными стволами, с двумя, тремя и даже четырьмя стволами одинаковой толщины, растущими из одного основания. В окрестностях с. Великорецкого ещё и в наши дни можно отыскать поделочные и ювелирные камни: яшму, аметист, халцедон, агат, горный хрусталь. В стат. документах 19 века в окрестностях были отмечены дикие пчёлы особо крупных размеров. Объектами почитания поломников крестного хода служат родник, сосны со сдвоенными вершинами, обугленный пень от огромного дерева, вероятно сосны (летом 2006 г. этот пень уже отсутствовал, его убрали священники)".*****
  
   Вероятно, упоминаемые в нашей "Повести" вотяки и чудь получили название по схожести языка и вида (если не больше) с известными новгородцам языческими соседями Водь и Чудь. Ещё в 16 веке в Новгородских землях существовали скверные мольбища. Так в Грамоте Новгородскаго архиепископа Макария в Вотскую пятину, об искоренении языческих требищ и обрядов от 25 марта 1534 г. сказано следующее: "...и призывают деи на те свои скверныя молбища злодеевых отступник арбуев Чюдцкых, и мертвых деи своих они кладут в селех по курганом и по коломищем с теми ж арбуи (шаманы), а к церквам деи на погосты тех своих умерших оне не возят съхраняти; также деи у них у которые жены детя родитца, и они деи наперед к тем своим родилницам призывают тех же скверных арбуев, и те деи арбуи младенцем их имена нарекают свойски, а вас деи игуменов и священников оне к тем своим младенцем призывают после; а на кануны деи свои призывают оне тех же скверных арбуев, и те деи арбуи и над каноны их арбуют скверным бесом". Более подробно об этих обрядах сказано в Послание архиепископа Макария великому князю Ивану Васильевичу. 1534г.: "Суть же скверные молбища их лес, и камение, и реки, и блата, источники, и горы, и холми, солнце, и месяц, и звезды, и езера, и проста рещи всей твари поклоняхуся яко богу, и чтяху и жертву приношаху кровную бесом, волы и овцы, и всяк скот и птицы. Слышахом бо яко проста человека у себя держаху и почитаху, яко священника, его же нарикого арбуем; сей вся приношая совершения по своей прелести и детем имена нарицая...".
  
   Вслед за этими напутствиями в ходе организованного крестового похода вырубались священные рощи, разрушались языческие храмы, камни бросали в воду и крестили ещё некрещенных. Однако искоренить древние культы не удалось. Постепенно происходит слияние древней традиции с христианским культом святых мест, но элементы язычества (в том числе жертвоприношения) сохраняются. Заметим, что упомянутый архиепископ Макарий вскоре стал митрополитом Московским и всей России, что явно расширило поле его воинственной деятельности.
  
   Итак, примечательные объекты природы (источники, особенные деревья и камни) пользовались почитанием и сакрализацией у наших предков. Православная церковь, стремясь находиться в народной среде, с какого-то времени стала участвовать в ежегодных паломничествах к местночтимым достопримечательностям, постепенно видоизменяла древние предания, подменяла языческие обряды христианскими. При этом во главу угла была поставлена почитаемая на Вятке икона Николая чудотворца. Две традиции, языческая и христианская, были объединены в одном процессе. Элементы языческих верований сохранялись до 20 века. Парадоксально, но гонения и неизбежное пресечение массовой традиции в Советское время, а также приобщение к христианству большого числа неофитов времён Перестройки способствовали освобождению от большинства рудиментов язычества.******
  
   Примечание*. Из энциклопедии "Россия, полное географическое описание" 1914г. "Вер. в 20 к с.-в от Вятки, в стороне от Вятско-Слободского тракта лежит с.Волково, одно из первых поселений новгородских пришельцев в этом крае. В с.Волкове совершается ежегодно крестный ход из Вятки с образом великомученика Георгия. Ход этот, по известию "Истории о стране Вятской", установлен новгородскими колонизаторами Вятской земли, в память одной из жестоких битв пришельцев с аборигенами вотяками и черемисами, и совершался с зажженными свечами, причем в воспоминание набегов носили и вотские стрелы, окованные железом. До 1824 г. своеобразную принадлежность процессии составляли эти стрелы, отобранные затем по распоряжению гражданского начальства; свечи же употребляются и ныне. Обыкновенно иконы приносятся из г.Вятки к с.Волкову ночью. Сначала крестный ход останавливается у часовни в двух верстах от села, тысячи богомольцев, пришедших из разных мест и занимающих все пространство от часовни до сельской церкви, зажигают свечи, всадники держат эти свечи над головами лошадей; в тихую весеннюю ночь вся местность от часовни до церкви обращается в движущуюся огненную реку; церковь тоже снаружи и внутри освещается". В приведённом отрывке есть следующие ошибки: крестный ход совершался из с. Волково с местной Георгиевской иконой в Хлынов-Вятку и обратно; Вятский литературный памятник называется "Повестью о стране Вятской"; стрелы безусловно были новгородского происхождения.
  
   "Никулицкое - одно из древнейших вятских поселений. Ныне из села совершается крестный ход в Вятку в день Преполовения; по преданию, ход этот установлен вскоре после основания Хлынова в благодарность Богу за избавление от набегов черемис и вотяков. В 1860-х годах здесь был винокуренный завод Машковцевых, ныне упраздненный. В селe свыше 300 жит. и школа.
  
   В 25 вер. к с. от Слободского, на правом берегу р.Вятки и рч.Артемовки находится с.Шестаково, принадлежащее к числу древнейших поселений новгородцев, водворившихся по р. Вятке. О нем упоминается и в Книге Большого Чертежа 1600г.: "На Вятке град Шестаков, а ниже Шестакова 20 верст град Слобода". До 1764 г. Шестаков был уездным пригородом, а в этом году оставлен за штатом; впоследствии же, с переименованием жителей его из мещан в крестьяне, он был назван селом. В 1770 г. в нем было 145 дворов. Ныне здесь до 400 жителей, две церкви - во имя Благовещения и св. Николая, а также училище. В Шестакове сохранился старинный земляной вал с окружающим его рвом: внутри этого вала находится теперь одна из церквей".
  
   Шестаков был центром отдельной волости в составе Слободского уезда. Древность городка и его первоначальное заселение новгородцами пока не подтверждается. Среди жителей Шестакова и его уезда по писцовой книге 1629 года значились Устюжанины, Вологжанины, Вычегжанины, Вилегжанины, Двиняниновы, Костромитины, Галичанины, Корелины, Котельничане, Перминовы, - то есть люди, пришедшие на Вятку со стороны. Вероятно, этим объясняется отделение их в отдельное поселение на Шестакове и последующее противостояние со Слобожанами. Ныне таких фамилий в Шестаково немного, - рассеялись или сменились.
  
   В Шестаково был странный крестный ход. На праздник к Никольской церкви собирались окрестные мужики с лошадьми. Они запрягали всех лошадей клином в единственные крытые сани, (коренной была лошадь того хозяина, который больше заплатил денег в церковную казну), а в них садили двух нищих с иконой Николая Чудотворца. Упряж из целого табуна лошадей и толпа людей двигались к часовне Георгия Победоносца в село Залесье. Там служили молебен и расходились.
  
   По писцовым книгам Доможирова 1629 года в городе Шестакове числились две деревянные церкви - Соборная Архистратига Михаила и Николая Чудотворца с трапезою; да на посаде церковь Благовещения Святой Богородицы, да приход Ильи Пророка и колокольня. Существовала легенда, что из посадской Благовещенской церкви шел подземный ход в Никольскую церковь внутри города (около 200 м). Был ли он на самом деле, или это только слухи о практике устройства скрытых ходов в других городах? Учитывая опасности военного времени и сложные отношения Шестаковцев со Слобожанами в 16 веке, - всё возможно. Причиной превращения Шестакова из города в село к началу 18 века стало бегство населения от непомерных поборов Слободских воевод и прочих чиновников, а также сильная конкуренция в торговле со стороны близкого города.
  
   "Сохранившимся доселе памятником старины в (Слободском) монастыре служит деревянная церковь во имя архангела Михаила, построенная в 1610 г. преп. Трифоном; здесь замечательна старинная икона архистратига Михаила в иконостасе. В церкви этой хранятся также оловянные чаша, дискос и евангелие 1627 г."
  
   "В с. Верховье (р. Великая) находится чтимая местная святыня, древняя икона Преображения, известная под названием "Спаса Колотого". По народному преданию икону эту некогда захватили черемисы, в числе прочих награбленных вещей. Расположившись затем станом на берегу р.Великой, черемисы раскололи икону на три части и употребили ее вместо мебели, но тотчас же были поражены слепотой. Побросав в страхе части разбитой иконы в реку, черемисы пустились бежать. Русские бросились за ними и перебили их. Части иконы, плывя по реке, соединились сами собою в таком же точно виде, в каком были прежде. На местные праздники (Преображение, Рождество Христово и первое воскресенье после Покрова) в Верховье стекается много богомольцев. Издалека привозят между прочим Спасу Колотому так называемую молебную скотину, т.е. зарезанную по обещанию; мясо поступает в пользу духовенства". Черемисы довольно далеко заходили на север Вятского региона. Икона была большая, из нее приспособили сиденья для лодки. Просматривается связь иконы с водой и плаваниями.
  
   Примечание**. По преданию икона архистратига Михаила была найдена неким крестьянином на поле, близ нынешнего с. Курино на реке Моломе (одно из древних поселений, в 30 км к северу от Котельнича, через него проходил Московский почтовый тракт, в 18 в. здесь был монастырь, неизвестно когда основанный и упраздненный). Икона вырезана на небольшом камне. Резьба показывает, что это произведение искусного для своего времени художника. Вероятно, она была занесена в Вятский край откуда-нибудь из другого места. Прославленная чудесами, икона была перенесена в 1740 г. в кафедральный собор в Хлынове-Вятке, из которого на место явления ежегодно совершался с нею крестный ход. Большим почитанием пользовалась также икона Тихвинской Божией Матери, привезённая в 1676 г. на Вятку новоназначенным епископом Ионой.
  
   Примечание***. По преданию 8 сентября 1295 года в корнях дерева Пресвятая Богородица явила свой лик одному благочестивому мужу, охотившемуся в лесах под Курском. "...И увидел он близ реки Тускари в полугоре, у корня большого дерева лежащую ниц икону, которую лишь только поднял от земли, как тотчас же из того места проистек источник воды. Увидев это, муж поставил честно обретенную икону в дупло дерева, а сам тогда же объявил о сем православном чуде своим товарищам, которые, согласясь между собою, построили на несколько саженей выше упомянутого места часовню и поставив в нее чудотворную икону, возвратились в мир восвояси"... Изображение напоминало новгородскую икону Знамение Божией Матери (1169 г). Чудесным образом обретенная икона вошла в историю под названием Курская Коренная икона Божией Матери "Знамение".
  
   Примечание****. Подобная традиция наблюдалась и у нас на Вятке, в частности, в Слободском уезде. "Выше Шестакова, на левом берегу р.Вятки, в стороне от большой дороги из Слободского в Кай лежит с. Сырьяны. Места около нынешнего села Сырьянского признаются одним из первых селищ новгородцев. Основание селения имело тесную связь с устроением городов Слободского и Шестакова. Об этом можно судить по крестному ходу из села Сырьянского: по древнему установлению через каждые четыре года отсюда направляются иконы в г. Слободской, из которого обратно возвращаются непременно через с. Шестаково (древний город Шестаков). Первое достоверное указание на существование церкви в с. Сырьянском ("Никола Сырьянский") встречается в царской грамоте хлыновскому городовому приказчику от 31 января 1595 г." Как видим, вторым центром поломничества на Вятке являлся извечный соперник Хлынова - Слободской город. Не случайно он упомянут в титулатуре нашего церковного иерарха: митрополит Вятский и Слободской. По числу храмов и монастырей Слободской город в 18-19 веке практически не уступал Вятке-Хлынову. Отставание в этой и других областях по документам наблюдалось лишь в 17 веке.
  
   Древняя часовня была в приходе Благовещенской церкви (в Шестаково), священники которой проводили в ней службы и принимали участие в крестных ходах (их было несколько). Об одном из них сообщал священник села Совье Слободского уезда Н. Кибердин в "Вятских губернских ведомостях " за 1845 год: "В каждый четвертый год, бывает по древнему обычаю из села сего с иконами ход в город Слободской и обратно через Шестаков". Первой всегда несли деревянную икону с изображением Преподобного Трифона. Икона находилась в часовне и была уже тогда очень почитаема. На ней был изображен Преподобный Трифон, стоящий на берегу реки Вятки.
  
   Проехавший летом 1914 года по Слободскому уезду член Вятской Ученой Архивной Комиссии протоиерей И. Осокин кратко описал Трифоновскую часовню: "Лес древний. При часовне крыльцо со старинными перилами и колоннами, на крыше, уже прогнившей, купол с крестом железным". Далее священник сообщает, что "часовня ныне обшита и заключается как бы в футляре, галереи с западной и на половину с южной стороны. С боку с севера пристройка - трапеза для временного помещения причта и монахов при крестных ходах".
  
   Примечание*****. Среди сакральных природных мест в этой статье упомянуто и Подчуршинское городище. От себя могу добавить, что на нём также растут "аномальные" деревья, а у его подножия в прошлом били родники. Кроме того, в расположенном поблизости Жуковском известковом карьере находили интересные рудные минералы, здесь отмечали сдвиги слоев горных пород и вертикальные трещины с окаменевшими деревьями внутри них. Аналогичный геологический характер должен наблюдаться и внутри Чуршинского холма. Считается, что в данном месте проходит тектонический разлом - глубокая и многокилометровая трещина в земной коре. Церковные власти не могли остаться в стороне от подобного чуда природы, сюда, к церкви на вершине до 1917 года пролегал особый крестный ход. Правда, в наше время городище объявлено охраняемым археологическим памятником, который ещё предстоит изучить, а потому сооружать на нём церковь пока не разрешили.
  
   Примечание******. В качестве дополнительной иллюстрации приведу статью (с сокращениями) www.sovmu.spbu.ru/main/conf/man-nat-soc/2002/8-18 С. Н. Амосовой ОСОБЕННОСТИ ТРАДИЦИОННЫХ КРЕСТНЫХ ХОДОВ И НАИБОЛЕЕ ПОЧИТАЕМЫЕ ИКОНЫ НА ТЕРРИТОРИИ ВЯТСКОГО КРАЯ.
  
   "Для определения особенностей крестных ходов на территории Вятского края были использованы опубликованные в периодической печати XIX в. материалы. Это описания как самих крестных ходов, так и праздников, часовен, которые были установлены в честь какого-либо значимого в народной культуре события (обретение иконы, исцеления от источника и т. п.). Маршрут крестных ходов довольно прост - начинались они в церкви села или города, а их кульминацией были молебны в часовне. Эти ходы были в основном однодневные. Иногда шли вокруг города или села (реже вокруг части города), тогда молебен служили в церкви, из которой начинался крестный ход. Молебен мог сопровождаться какими-либо сакральными действиями людей (купанием в святом источнике, сбором травы или земли около часовни).
  
   Наиболее почитаемыми святыми на территории Вятского края были святой Николай (этот святой был особо популярен на территории края особенно в Орловском уезде), архангел Михаил, Илья-пророк, святой Георгий, мученики Флор и Лавр, Иоанн Креститель, большой популярностью пользовался образ Спаса. Из женских образов самый почитаемый - Богородица, встречаются упоминания о святой Параскеве-Пятнице и святой Екатерине. Надо отметить, что эти святые были популярны в целом в России.
  
   Но на территории Вятского края были и свои особенности. Так, надо отметить небольшое количество богородичных праздников по сравнению с другими. А, к примеру, на территории Северо-Западной Руси (в Новгородской и Псковской губерниях) их число было довольно велико. Кроме того, по России было широко распространено поклонение иконам Богородицы. В Вятском крае иконы Спаса были более популярны, чем иконы Богородицы, хотя они тоже присутствовали. Еще одной особенностью было то, что в этих уездах наиболее чтимыми были не Владимирская и Смоленская иконы Богородицы, которые были особо популярны на всей территории России, а Раифская и Тихвинская иконы. Раифская икона была обретена недалеко от этой территории (в Казанской епархии); кажется, этим можно объяснить, почему она так популярна. Но на территории южных уездов Вятской губернии, которые некогда входили в состав Казанской епархии, эта икона не была так почитаема. Поэтому сложно объяснить популярность этой иконы, как и иконы Тихвинской Богородицы. Особо почитаемой в России святой была Параскева-Пятница. Но на исследуемой территории ее культ не был особо значимым. (Культ Тихвинской иконы был принесён на Вятку епископом Ионой Барановым в 1674 году. Церковь Параскевы Пятницы была только в Хлынове, что выделяет его из других вятских городов. В целом можно видеть некоторую обособленность христианских традиций на Вятке от остальной России. - Е. Х.)
  
   Следует также рассмотреть крупные крестные ходы. К ним относятся те, которые охватывали значительную часть Вятского края и длились от нескольких недель до нескольких месяцев. Можно выделить четыре таких хода: Великорецкий, Куринский, Низовой и Сарапульский. Основной иконой, которая участвовала в этих крестных ходах, была икона святого Николая. Это чудотворная икона, в честь обретения которой был устроен Великорецкий крестный ход на место ее явления. Сначала этот образ хранился в церкви села Великорецкое, но затем был перенесен в Хлынов (Вятку). После чего и был устроен крестный ход в село. В XVI в. икона была отправлена в Москву, где и осталась, в Хлынов (Вятку) вернулась копия. В память об этом событии был устроен Низовой крестный ход по реке Вятке, т. е. по водному пути на Москву, он шел через исследуемые уезды (в последующие века он стал сухопутным и охватывал большую часть губернии). Затем эту икону стали носить в другие крестные ходы и, таким образом, за год она обходила почти всю губернию. Кроме нее, в крестные ходы носили икону Спаса, святого Трифона Вятского, святого архангела Михаила и икону Тихвинской Богородицы. Икона Спаса была также чудотворной, она принадлежала Спасскому собору. В день коронации царя Алексея Михайловича от нее произошло чудесное исцеление. После этого икону Спаса, как и икону Николая, отправили в Москву тем же путем. После возвращения (вернулась также копия) ее стали носить в Низовой крестный ход, а затем и во все остальные.
   Икона архангела Михаила была обретена в селе Курино, где она хранилась в течение нескольких лет. После того как стало известно об исцелениях от нее, ее перенесли в Хлынов (Вятку). А в Курино был устроен крестный ход, куда ее носили вместе с другими иконами один раз в год. Кроме того, иконы Николая, Спаса, Трифона и Михаила были либо обретены на территории Вятского края, либо находились в церквях с "незапамятных времен", а икона Богородицы была подарена вятчанам митрополитом Ионой в XVII в. После чего она и стала участвовать в вятских крестных ходах". (Е. Х. - Низовой крестный ход объясняется организацией походов на марийское капище. История с иконой Михаила архангела очень напоминает случай с Великорецкой иконой: иэъятие ценных экспонатов в провинциальных городках и перенесение их сначала в областной, а затем и столичный музей - из той же практики.)
  
  
   Приложение
  
   Посмотрел хронику хода по ТВ: мальчик лет пяти стал инвалидом после прививки, ходил на костылях на Великую в надежде поправить свою ножку, чудо пока не свершилось, утирает слёзы; другой малыш, чуть постарше, говорит, шёл с мамой чтобы вернуть в семью отца, у него еще есть надежда - вот придёт домой, а там папка ждёт; пожилая женщина верит, что после купания в реке обратный путь на больных ногах показался легче; говорят, один хроменький оставил на Великой костыль, вернулся на своих ногах. Люди идут для исполнения своих сокровенных желаний, избавления от бед и недугов, обретения смысла существования, эмоционального комфорта, только Великорецкое Чудо может решить их жизненные проблемы. Многие верят в возможность этого.
   После сказанного открывается истинный смысл данного Действа. Оно сродни путешествию по жёлтой кирпичной дороге в Изумрудный Город к волшебнику Гудвину за исполнением заветных желаний. И хотя сказочный волшебник оказался шарлатаном, в многотрудном пути страждущие обрели всё желаемое ими. Ну, или почти всё, ведь желания исполняются часто не так, как нам виделось.
  
  
  2. Никола Великорецкий
  
   Для доказательства высказанного предположения рассмотрим более подробно известные нам обстоятельства и факты связанные с иконой Николая чудотворца Великорецкого. (О св. Николае и характере христианства в России в 13-15 веках см. примечание*)
  
   В ходе собирания Русских земель (особенно после взятия Новгорода, Пскова и Вятки) и противостояния южным соседям, Московия постепенно возвращалась к христианским истокам. Во времена Орды (14-ый - начало 15-го веков) в Москве жило много татар, в Кремле для них строились мечети. Когда политическая ситуация изменилась, мечети стали переделывать в церкви, в столицу новой Российской империи свозили христианские реликвии со всей русской округи.
  
   В течение 16-17 столетий в Московском Кремле были собраны самые чтимые на Руси иконы. В письменных источниках эти иконы называются "чудными", "чудотворными", но чаще -"святыми". Так, в 1518 году по инициативе великого князя Василия III и митрополита Варлаама из Владимира принесли древние иконы Христа Вседержителя и Богоматери. Отреставрированные и богато украшенные иконы в 1520 году возвратили на свои прежние места; при этом древний образ "Спас на престоле" оставили в Кремле, а во Владимир отослали копию.
  
   2 круглый []
   Особо почиталась в Новгороде икона круглой формы с поясным изображением святителя Николая Мирликийского из Никольской церкви на Дворище (сейчас она в Новгородском музее). Икона, как и говорит предание, могла быть привезена из Киева около 1113 г. в связи с основанием Никольского храма. Согласно новгородским Корнильевской и Забелинской летописям, в 1502 г. она была отправлена в Москву и помещена там в кремлевской церкви Рождества Богородицы. В Новгороде же была оставлена копия, древний оригинал сгорел в Кремле в 1626 г.
  
   ник новодев мон []
   Поздняя легенда указывает на привоз иконы Николы из Новгорода в Новодевичий монастырь при Иване Грозном. Но, учитывая, что монастырь был основан в 1514 г., а первый собор выстроен в 1524-1525 гг., нельзя исключить возможности, что икона была привезена в связи с этими событиями и оказалась в ново основанной аристократической обители.
  
   2 ник вяж []
   О времени привоза третьего новгородского памятника 15 в. "Николы в житии" из Вяжищского монастыря сведений нет, первое известие о ее пребывании в Москве - Опись Успенского собора начала XVII в.
  
   В 1506 г. в Московском Кремле строится церковь Св.Николая и туда помещается икона св.Николая Гостунского, которая перед этим прославилась в селе Гостунь, близ Лихвина, в Калужской губернии.
  
   В 1530 г. в Москву были привезены ржевские иконы преподобной Параскевы и великомученицы Параскевы Пятницы "многими леты обетшавшие". Летопись сообщает о их поновлении, написании с них новых списков и о строительстве посвященной им церкви "На Новом близ Покрова святей Богородицы". Как и в 1518г., церковь была освящена в день, когда чудотворные образы были отпущены. Митрополит освятил храм, в котором были поставлены списки, "а старые иконы отпустил в Ржеву".
  
   Аналогично и описание принесения из Ржева в 1540 г. икон Одигитрии и Креста Господня. Образы были встречены митрополитом Иоасафом, великим князем Иоанном Васильевичем и его братом Юрием возле Новинского монастыря. "И повеле на том месте поставити храм во имя Пречистыя и честнаго Креста... а со образов тех чюдотворных повеле списати таковы же иконы и поставити в храме том". Источники, сообщающие о привозе икон, с различной полнотой описывают их пребывание в Москве.
  
   Наибольшее количество чтимых древних икон появилось в Кремле в царствование Ивана IV. После того как в июне 1547 года в Москве случился страшный пожар, уничтоживший сокровища многих храмов и дворцовых палат, по царскому указу в выгоревшие кремлевские соборы привезли старинные иконы из Великого Новгорода, Смоленска, Дмитрова, Звенигорода и других городов. После завершения восстановительных работ несколько древних икон, вероятно, особо чтимых, оставили в Кремле. Так, в Благовещенском соборе была, видимо, оставлена в качестве храмового образа древняя новгородская икона "Благовещение", впоследствии перенесенная в Успенский собор под названием "Устюжское Благовещение".
  
   После Казанской победы 1552 года в Благовещенском соборе была поставлена древняя выносная икона Богоматери с "Успением" на обороте, находившаяся до того в Успенском соборе Коломны, участвовавшая в победоносном походе на Казань, но получившая отчего-то наименование "Донская".
  
   В 1555 году в Москву из Вятской земли принесли на поновление древний образ Николы Великорецкого - святыню города Хлынова - обгоревший в пожаре в 1554 году. В 1556 году поновленный чудотворный образ "отпустили", но особое почитание святыни в Московском Кремле сохранилось, что наводит на определённые сомнения.
  
   В 1561 году по царскому указу в Москву привезли древнейшие греческие иконы новгородского Софийского собора - "Спас на престоле" ("Спас царя Мануила", "Спас Златая Риза") и "Святые апостолы Павел и Петр". В 1572 году их отпустили в Новгород; при этом икону апостолов возвратили подлинную, а икону "Спас на престоле" заменили копией, оставив чудотворный образ в Успенском соборе.
  
   Как мы видим, практика увоза в Москву почитаемых икон была довольно распространена. Некоторые реликвии после поновления возвращались (иногда в виде копий), а некоторые (например, после разгрома Новгорода в 1570) навсегда остались в Москве. Собирание русских святынь сохранилось и при Романовых.
  
   2 спас вятск []
   В 1647 году центральные районы Московского царства опустошила эпидемия моровой язвы. Задела она и некоторые вятские поселения. Жители Хлынова слезно молились перед Нерукотворным образом Спасителя - новой городской святыней, незадолго до этого прославившейся дивными исцелениями. И смертельная болезнь обошла Хлынов стороной. Москва же сильно пострадала. Тогда в следующем 1648 году по повелению царя Алексея Михайловича Вятский Спас был привезен в первопрестольную. Икона была внесена в Кремль через Фроловские ворота и поставлена в главном московском храме - Успенском соборе. Отсюда образ был перенесен в Спасский монастырь и поставлен в соборном Преображенском храме по правую сторону царских врат, где он находится и ныне. Кремлевские Фроловские ворота по этому случаю были переименованы в Спасские. Оставив навсегда образ Спасителя в Москве, царь приказал снять точный список с иконы, обложенный серебряным под золотом окладом этот список был послан в Хлынов.
  
   Вот как сообщается о прибытии в Москву Вятской иконы в Никоновской летописи. "Того же лета (1555 г.) июня в 29, ... принесен бысть образ святаго Великого чюдотворца Николы от Вятцькых сел Великоречиа в царствующий град Москву. И царь великий государь послал брата своего князя Юрья Васильевича, а велел встретити у монастыря святаго Николы на Угреши у судна на реке на Москве образ святаго чюдотворца Николы близъ царствующаго града Москвы на Симанове, и ту всрете его великий самодержец Иван Васильевич с великою верою и со многым желанием. А со кресты владыкы всретоша образ святаго чудотворца Николы у Явузского мосту, а митрополит встретил, вышедши из Китая, против Всех Святых на Кулишке со кресты же... и образ святаго чюдотворца Николы... поставиша в соборной церкви Пречистыя честнаго славнаго Ея Успения царствующаго града Москвы... И обновлял образ Николы чюдотворца сам Макарей митрополит, бе бо иконному писанию навычен, а с ним Андрей протопоп Благовещенской со многим желанием и верою, постом и молитвою. От образа же его наипаче чюдотворение с верою просящим преизобилует, и много образов с него пишуше мерою и подобием... Того же месяца ... царь... велел заложити церковь Покров каменну о девяти верхах, которой был преже древян, о Казаньском взятии, у Фроловских ворот надо рвом, придел к той же церкви живоначальной Троицы надо рвом Николу чюдотворца Вятского, ... И того же месяца велел поставити ... великий государь Иван Васильевич ... церковь древяну святаго чюдотворца Николы Вятцкого и с его образа таков же образ написати и новонаписанный образ святаго ... поставити в новопоставленном храме у Покрова. И свяща ю митрополит Макарей ... месяца Июлия 29". "Того же месяца 3 (3 августа 1556 года) отпущен образ на Вятку Николы Великорецкого обновлен ... И украсиша его златом и жемчюгом и камением многоценным, а провожал его царь и великий князь ... и митрополитом ... и бояре и вельможи и множество народа ... И отпущен образ к Вятке на Устюг, ...".
  
   Путь перевозки иконы из Вятки в Москву в 1555 году русскими летописями обозначается одинаково - через Казань по реке Волге. В Никоновской летописи под 1555 годом об этом событии сказано следующее: "И шел Николин образ Вяткою и Камою вниз да Волгою вверх на Казань и на Свиазкой город и на Нижней-Новгород, а Окою вверх до Коломны, а с Коломны Москвою-рекою вверх".
  
   В Пискаревском летописце сообщается под 1554 годом: "Того же году на Вятке проща учинилась (прощение, освобождение от грехов и недугов) от образа Николы чюдотворца Великорецкого, и поиде образ вниз х Казани, и бысть проща велия: бес числа слепыя и хромыя и бесныя исцеляхуся. И оттоле поиде вверх к Москве по городом, и приде на Коломну и с Коломны к Москве. И тут царь государь встретил его на Симанове и с царицею Настасиею, и Макарей митґропалит, и все бояре, и всенародное множество: мужи и жены. И поставиша его в Пречистой большой на площади против места царьского, идеже и ныне стоит. Повелением царским и Макария митропалита списаша с него список и киот сотвориша на церковной образец. А тот образ отпустиша на Вятку опять".**
  
   Кое-какие сведения есть в "Повести о явлении чудотворного образа Великорецкого", написанной вятскими книжниками в середине XVII века, и сохранившейся в нескольких списках. По мнению А.В. Эммаусского, чуть позже церковные писатели составили новое повествование об иконе Николая Великорецкого, причем за образец они взяли сказание о Тихвинской иконе Богородицы, написанное в 1674 году под руководством Ионы Баранова, который тогда был архимандритом Тихвинского монастыря, а став вятским архиепископом (1674-1700), привез в Хлынов само сказание и копию Тихвинской иконы (после чего на Вятке возникло почитание и этой святыни).
  
   По этой "Повести" по перенесении в Хлынов икону Николая чудотворца поставили в церковь Прокопия Устюжского***, где она сразу начала совершать чудеса исцеления. Год перенесения иконы в Хлынов не указан ("а в кия лета проявися, писания не обретохом"), но сообщается, что в 1521 году "была обложена чюдотворная сия икона" (возможно, дополнена доской с клеймами, см. ниже). Отсутствие достоверных письменных известий о ранних событиях объясняется, якобы, тем, что в 7062 году (1554) церковь Прокопия Устюжского сгорела и "едва из того пожару вынесоша чудотворные две иконы, святителя Николы да Прокопия Устюжского чудотворца, иного ж ничего не успеша вынести и самая сия чудотворная икона святителя Николы потле в едином месте, идеже написано погребение святого тела его". Так как особой церкви для иконы не успели построить, то, очевидно, икона появилась незадолго до пожара.
  
   Об этом пожаре, якобы, написано было в Москву, и 23 февраля 1555 года прислана была в Хлынов государева грамота вятскому наместнику Борису Ивановичу Сукину, в коей велено чудотворный образ везти в Москву: "и в лето 7063 февраля в 23 день прислана государева грамота на Вятку,.. а велено тот чюдотворный образ... взять к нему государю к Москве...".. Старый же оклад, переписав на список все украшения (цаты и гривны золотые), тоже привезти в Москву. Горелое место на иконе было в Москве поновлено, а вместо старого оклада царь велел обложить икону новым чеканным окладом. Отпущен же был образ из Москвы и торжественно провожен 25 августа 1556 года. Провожали его из Москвы до Вятки вознесенский протопоп Дмитрий и дьякон Зиновий, а с Вятки ездили в Москву поп Георгий, да Федот с братией. Этот рассказ подтверждается записями в устюжских летописях, из которых следует, что икона находилась проездом в Устюге осенью 1556 года.
  
   Можно предположить, что при пожаре икона сильно пострадала, - осыпался красочный слой. Но возможно и то, что всё это выдумка для объяснения приказа царя о принесениии ее в Москву. Такую безобидную уловку применяли и в случаях с другими знаменитыми иконами. Сказанное подтверждает достаточно достоверный (ранний) "Летописец начала царства" редакции 1556 г., выделяемый в составе Никоновского летописного свода, а также редакции 1560 г. во Львовской летописи. Согласно ЛНЦ осенью 1554 г. последовало повеление государя построить храм Покрова на Рву (Василия Блаженного): " царь... велел заложи церковь Покров каменну о девяти верхех... с приделы о Казаньской победе". При этом особо выделено: "придел к той же церкви живоначальной Троицы надо рвом Николу чюдотворца Вятского". Один из приделов к храму Покрова был явно заранее ещё осенью 1554 года "забронирован" для Вятской реликвии, так как взятие Казани означало окончательное взятие (лишение остатков вольностей) и соседней Вятки. (В 4 части ИСВ это было показано.) "Нечаянное" появление "лишнего девятого" придела было придумано позже для сокрытия преднамеренности всех действий по доставке иконы в Москву.
  
   По версии ЛНЦ просьба о поновлении иконы была не письменная, а устная. Якобы в 7063 г. (месяц не указан, вероятно, конец 1554 года, то есть в то же время, что вышел указ царя о строительстве храма Покрова на Рву) в Москву из Вятки прибыли священники и "лутчие люди" с просьбой обновить образ Николы: "о том бити челом и воспоминати, что на Вятке образ Николы... велие чюдеса творит да от многа лет неподелыван... чтобы государь велел обновить", на что и последовало повеление от февраля 1555 года - "со образом в судех быти" к Москве.
  
   Здесь ничего не говориться о пожаре. Кроме того, если в Хлынове в 1521 году икона была самостоятельно обложена дорогим окладом и, вероятно, клеймами, то реставрация её после пожара 1554 года не должна была представлять сложностей, - мастера на Вятке (по крайней мере, до пожара) были. Скорее всего, никакой Вятской делегации с прошением о поновлении не было, в Москве оказались некие люди, рассказавшие о наличии почитаемой на Вятке иконы. Заметим, что дата этого события совпадает с датой появления на Вологде слухов (см. выше) о чудотворной Вятской иконе. Сказанное ставит под сомнение пожар в 1554 году в Хлынове. Если он и был, то в другом году и в другом городе...
  
   Икона находилась в Москве около года. В результате путешествия иконы в 1555 - 56 годах в ряде городов севера на пути ее следования появились копии - "списки" - в Вологде, Тотьме, Сольвычегодске и др. Они отличаются по размерам, конструкции основы, сюжету и письму. Рассматриваемая ниже копия, предположительно, одна из наиболее близких к оригиналу 16 века, не исключено, что она была сделана непосредственно в Москве. За это говорит дата - на два года позже, чем время проезда иконы.
  
   2 1558 []
   Из Архангельского музея изобразительных искусств подписная икона "Никола Великорецкий",
   написанная сольвычегодским иконописцем Андреем Васильевым в 1558 году.
  
   Рама с клеймами жития 55,0 х 49,0 х 3,5 и средник 32,5 х 17,8 х 2,2 см.
   Паволока, левкас, темпера.
   Расположение клейм (слева направо и сверху вниз):
   1. Приведение во учение. 2. Явление царю Константину. 3. Спасение Димитрия.
   4. Служба Николы в Сионе. СРЕДНИК. 5. Спасение корабельников.
   6. Избавление от казни трех мужей. 7. Спасение Агрикова сына Василия. 8. Преставление.
  
   Вот что пишет в статье "ВЕЛИКОРЕЦКАЯ ИКОНА СВЯТИТЕЛЯ НИКОЛАЯ - ВОПРОСЫ ИСТОРИИ И ИКОНОГРАФИИ" священник Андрей Дудин (г. Киров).
  
   "Обратим внимание, что источники не дают описания иконы или каких либо ее иконографических особенностей. Вместе с тем, уже в дореволюционной литературе появляется убеждение, что сама чудотворная икона представляла собой маленькое по размерам (10 х 13 см.) поясное изображение святителя Николая, впоследствии заключенное в раму с клеймами жития.**** Этот вывод был сделан исследователями на основании того, что в известных ныне списках Великорецкой иконы часто средник имеет свой собственный ковчег, т. е. имитирует изображение иконы, вставленной в раму. Вероятно, желая в копиях подчеркнуть разновременность создания средника и клейм, иконописцы выделяют первый особым ковчегом.
   На одной из известных икон 1558 г. из Сольвычегодска образ свт. Николая написан на отдельной доске и затем вставлен в раму с клеймами. Можно предположить, что во время перенесения иконы свт. Николая из села Великорецкого в Хлынов она также была вставлена в раму с клеймами, и уже этот составной образ начинает повсеместно чтиться как чудотворный Великорецкий. Обычай заключать древние образы в рамы с разнообразными сюжетными изображениями хорошо известен в русской иконописной практике XVI века. Часто новую раму образ получает при расширении границ его почитания, переносе в городской собор из сельской местности или по личному распоряжению царя или митрополита (как это произошло с образом Богоматери "Знамение" Курская Коренная в 1596 году).
   Возможно, в раму с клеймами чудотворный образ был заключен в 1521 г., когда он был "обложен" по распоряжению великого князя. Этот факт истолковывали как указание на то, что к иконе был сделан оклад, однако нам представляется вероятным рассматривать его и как сообщение об изготовлении рамы с клеймами. Косвенным указанием на то, что обретенный образ был без клейм, является рассказ из Сказания о пожаре 1554 г., в котором икона свт. Николая и рама с клеймами жития описываются как отдельные части чудотворного образа. В Хлынове соборная деревянная церковь "от огня воспламениша, с нею же и написания святого отца и чудотворца Николая преславная чудеса небрежением от пламени погореша. Чудотворный же образ великие чудотворцы Николая от великого онаго пламени волею Божией весьма цел и невредим обретеся". (Повесть о явлении отца нашего Николая Архиепископа Мир Ликийских, Чудотворнаго Его образа Великорецкаго)".
  
   То есть погорела доска с клеймами и в Москве её написали заново; сам же образ уцелел, вероятно, находясь в серебренном окладе как это сделано ныне. Если верить сообщению о приходе в Москву вятчан, они просили реставрировать погоревший образ. Но тогда получается, что в Хлынове в 1554 году не было своих мастеров. Кто же тогда делал клейма в 1521 году?
  
   В настоящий момент известно несколько десятков икон святителя Николая Великорецкого, некоторые заметно отличаются от описанной копии, в частности цветовой гаммой. Например, в Вологодском варианте иконы фон средника написан желтой охрой, а одежды Николы выполнены золотом, что может быть связано с имитацией иконописцем золотого оклада, которым была украшена вятская икона во время поновления в Москве, где "образ Николы был украшен златом и жемчюгом".
  
   Обращает внимание разнобой в названии иконы: иногда её называют образом Николы Великорецкого, иногда - Николы Вятского. Словосочетание "Великая река Вятка" встречается в "Повести" и других документах того времени*****, в рассказе о взятии Болванки: "...внидоша в великую реку Вятку и плывуще по ней...". Создаётся впечатление, что в прошлые века Вятку именовали "Великой рекой".
  
   Прилагательное "великая" часто применялось для характеристики наибольшей реки в регионе. Название же "река Великая" для относительно небольшого притока Вятки звучит неестественно. Лишь после заворота в 17 веке крестного хода к месту паломничества язычников, наименование "Великая" перешло на приток реки Вятки. Произошло это благодаря тому, что по этому притоку проходила часть обновлённого Великорецкого крестного хода. Первая половина его (вниз от Хлынова до устья притока) шла ещё по Великой реке Вятке, что оправдывало название Великорецкого хода в первое время до введения пешего пути. Таким образом, название Великорецкого крестного хода связано с названием главной реки в регионе.
  
   Село Великорецкое не столь древнее и было основано уже после исправления пути крестного хода прибывшим на Вятку в 1668 году епископом Александром. Следующий вятский владыка архиепископ Иона ещё более потрудился на ниве искоренения древних обычаев. В "Повести" есть такой пассаж: "И прошедши реку, что ныне нарицается Великая река не ради величества оныя реки, а наводнения народа великих чюдотворений збывшихся по ней имя она река восприяла..." Отсюда можно заключить, что река Великая ранее называлась как-то иначе и в момент составления "Повести" кое-кто об этом еще помнил. Можно даже догадаться, что ранее эта речка называлась Юрья. Сейчас так называется приток р. Великой, на его берегу стоит одноимённый поселок. Протяжённые, но маловодные верховья нынешней р. Великой, петляющей в северных дебрях, в прошлые времена были неизвестны (отсутствуют на старых картах).
  
   История иконы св. Николая Чудотворца Великорецкого напоминает детективный сюжет. Многое в ней кажется надуманным. Попробуем отделить достоверность от вымысла.
  
   В "Повести о стране Вятской" сказано, что икона была принесена на Вятку первыми христианами, потеряна ими во время бегства с берегов Моломы от врагов, а затем найдена новыми поселенцами в чаще леса на высокой горе, после чего прославилась во всей округе чудесами. При этом первое время после обретения (указан год этого события - 1383), реликвия висела на храмине (доме) нашедшего её, а затем хранилась в специальной небольшой церкви. Подразумевается, что всё это происходило на берегу реки Великой (небольшой правый приток средней Вятки).
  
   "Слышав же христианы начаша приходити к тому святому образу носяще болящия и скорое исцеление получаху и пронесеся о сем чудотворном образе слава велика. И потому собрася христиан множество и испросиша у началствующих града (в некоторых вариантах добавлено - Хлынова) повеление и поставиша церковь малу во имя чудотворца Николая и в той церкви чудотворный его святый образ поставиша и бысть паки от того чудотворнаго образа чудес множаше".
  
   Дата обретения иконы Николая Великорецкого (1383 год) появляется только в поздних списках "Повести об обретении...". Часто полагают, что эта дата заимствована из Тихвинского сказания. Выше было сделано иное предположение: она могла быть соотнесена с пребыванием на Вятке в Слободе Стефана Пермского. При этом указанная дата совпадает с предполагаемым временем массового переселения на Вятку новгородцев и поселением их в городах Арской земли. Составитель "Повести" хотел отмежеваться от роли ушкуйников в деле христианизации Вятского края, а потому никак не упомянул о них. Но утаить дату появление чудесной иконы на Вятке и строительство для неё церкви он не мог.
   Но, разумеется, он так же не мог сказать, что церковь с иконой изначально находилась в Микулицыне, так как это противоречило бы церковному канону об обретении чудесного образа (ходы на Великую ко времени написания "Повести о стране Вятской" уже совершались). Так как Микулицын городок был мал, то отдельной церкви здесь долго не было, образ для богослужений просто вывешивался на храмине (часовне или просто воеводской избе) для всеобщего обозрения. Микулицын хотя и был заявлен первым русским городом на Вятке, по веским для составителя причинам не имел права быть включенным в список мест связанных с пребыванием священной реликвии. Всё было сделано дабы полностью исключить связь чудотворной иконы с ратными деяниями новгородцев, а также не допустить и малого намёка на истинную причину происхождения традиции Великорецкого крестного хода, - противостояние местным языческим верованиям.
  
   О происхождении самой иконы Николы Великорецкого можно высказать предположение, что она, скорее всего, являлась походной иконой ушкуйников, возможно, была добыта в качестве трофея или подарена им кем-то (Стефаном Пермским?).
  
   В 4 части обсуждался отрывок из Типографской летописи о пребывании в самом начале 15 века на Вятке Суздальских князей "в Татарской земли на месте, нарицаемомъ Цибирциа, оу святого Николы..."
   Под Татарской землёй и местностью "Цибирциа" достаточно уверенно можно понимать Арскую землю в левобережье Вятки вблизи устья реки Чепцы, а это точный ориентир для нахождения Никульчинского городища. Выражение "у святого Николы" можно трактовать как вблизи церкви со знаменитой иконой св. Николая. Церковные историки на основании этого сообщения полагают, что, уже к 1401 году икона была перенесена с реки Великой в Хлынов, где, укрывалась супруга Суздальского князя, а затем и он сам. С этой поры, по их мнению, начали совершать ежегодные крестные ходы на Великую. Однако, Хлынов в ту пору по археологии представлял собой небольшое село, более выделяется Никульчинское городище. Вместе с тем, не правильно полагать, что семья опального князя укрывалась от преследования Москвы в самом Микулицыне, где лет за 20 до того под сенью святого Николы обосновались новгородцы-ушкуйники. Маловероятно, что воинственные никуличане выдали бы Суздальскую княгиню со всем ее добром. Да, и сами суздальцы не стали бы селиться в одном городке с лихим народом, благо их место было на другом берегу в "Татарской земле", где беглым князьям выделили небольшой удел в местечке Семеново-Кирдяпино к югу от Хлынова.******
  
   В протяжении всего 15-го и начала 16-го веков об иконе ничего определённо неизвестно. По всей видимости, такая значимая для ушкуйников и их потомков реликвия без дела не пылилась. Её использовали по основному назначению - ходили с ней в походы. Ближние и дальние экспедиции и кровавые сражения происходили почти ежегодно. Именно от таких подвигов прибывала ее народная слава и культовая ценность. Икона являлась своего рода боевым знаменем. И уж, конечно, постоянным местом ее нахождения в ту пору было не село Великорецкое.
  
   Трудно сказать, какова была судьба иконы после 1489 года. Следы пожара на иконе и сообщение Московских осведомителей 1554 года, что "образ от многа лет неподелыван и нуждается в поновлении" говорят о возможной связи повреждений с событиями 1489 года. Как мы выяснили выше, икона оказалась в Хлынове незадолго до 1554 года. Микулицына города-крепости по археологическим данным в то время уже не было (оставался посад), в документах той поры о нём встречаются лишь туманные упоминания. Первые относительно достоверные упоминания в грамотах Хлынова появляются только с 1510 года. Выходит, до середины 16 века икона продолжала находиться в Микулицкой церкви.
   Если судить по вятским "Повестям", при переносе иконы в Хлынов возникли большие проблемы. Сделать это была непросто, так как обладатели иконы, несмотря на принуждение властей, явно не хотели отдавать свое сокровище. "Христиане же тыя иже имуще тот чудотворный образ нехотяще его разлучитися со многими слезами моляще началствуемых града еже бы им не лишеным быти таковаго безданного богатства".
  
   Но власти не унимались и требовали икону себе. Есть красочные описания всех этих уговоров и убеждений, возможно даже сопровождавшихся насильственными мерами и ответным сопротивлением. Икону с первого раза не смогли поднять, и лишь после обещания ежегодно приносить на прежнее место, она, якобы, поддалась. Другими словами, икону отдали только после обещания вернуть через определенное время. Считается, что из этого и возникла традиция ежегодного крестного хода с данной иконой. В 1551 году обещание было нарушено, за что на Хлыновцев незамедлительно последовали небесные кары, - непогодь и мор. Это сообщение многие исследователи трактуют как дату переноса иконы в Хлынов.
  
   Не похоже, что описанные драматические события происходили в отдаленной малонаселенной местности. Противостоять нажиму властей Хлынова могли только жители достаточно населенного местечка. Микульцын город входил в Слободу - самостоятельную территорию, отвоёванную новгородцами-ушкуйниками в Арской (булгаро-вотской) земле. С появлением нового Хлынова и запустением прежнего центра власти окрестности Никульчино отошли к Хлыновскому уезду.
  
   До пожара 1554 года икона по свидетельству "Повести об обретении..." находилась в Хлыновском храме Прокопия Устюжского. Удивительно, но в Хлынове в ту пору не было отдельного Никольского храма. Культ Прокопия явно был принесён устюжанами, из которых состояла часть населения Хлынова, но, скорее всего, официально внедрён уже после 1547 года (дата канонизации Прокопия). По свидетельству "Повести", первым в Хлынове был построен Крестовоздвиженский храм, да и два следующих храма в нем не были посвящены св. Николаю или Прокопию. В Хлынов икона попала уже при московской власти, построившей Хлыновский кремль в начале 16 века и потому озабоченной его духовным обустройством. Можно положить, что икону св. Николая хлыновцы забрали из потерявшего значение Микулицына.
  
   История с пожаром 1554 года и последовавшее сразу за ним путешествие в Москву возможно надумана для объяснения причины отправки иконы к Ивану Грозному. Известна патологическая набожность Грозного и его пристрастие ко всякого рода святыням. В спальных покоях у него был целый иконостас раритетов, собранных со всех концов Руси. Скорее всего, оригинальная Вятская икона в 1556 году осталась в столице. В честь ее был назван один из приделов новопостроенного собора Василия Блаженного, а чуть позже в честь вятской иконы Спаса Всеблагого Флоровские ворота Московского Кремля были переименованы в Спасские. Позже ворота достроили до одноимённой башни с часами-курантами.
  
   Распространённый среди русских с домонгольских времён культ Николая Мирликийского с конца 16 века был постепенно заменён культом Николы Зарайского (Заразского). По легенде эта икона была принесена в Рязанское княжество из Корсуни (древнегреческий город на территории нынешнего Севастополя) в 1225 году, то есть вскоре после битвы на Калке. Название своё она, якобы, получила от города Зарайска Московской области (основан в 12 или 13 веке), где хранилась какое-то время. По легенде этой иконе молился князь Дмитрий Иванович на берегу реки Москвы в начале его похода на Дон в 1380 году. В последствии на этом месте был основан Николо-Угрешский монастырь. Икона и сам святой до сих пор особо почитаются Коломенскими и Крутицкими церковниками. Крутицкое подворье - бывшая Сарайская епископия переместившаяся в Москву. Происхождение культа Николая Зарайского требует отдельного разбирательства, но вполне вероятно, что он был принесён на Москву из первой столицы Золотой Орды города Сарай.
  
   3 зарайский ник []
  
   В 1613 году икону Николая с Вятки вновь по специальному указу царя увезли в Москву. Скорее всего, на Вятку вернули новую копию. Легенду об обретении иконы в лесу внедрили, но полностью искоренить древний культ так и не удалось, да, и Никола Зарайский на Вятке не прижился.
  
   Во второй половине 17 века крестные ходы на Вятке были "возобновлены" в исправленном виде. Затем в 18 веке наступил новый период гонений Вятской иконы и привязанных к ней новых традиций, и лишь в 19-ом началось постепенное возвращение официального почитания Николая Мирликийского и Великорецкого, а его "Сарайского" двойника стали забывать.
  
   Уже в первые годы большевистского режима всё церковное имущество "принадлежащее отныне народу" было описано, тогда же под предлогом борьбы с голодом изъяли наиболее ценные предметы. В 30-х годах из уже закрытых церквей вынесли все оставшиеся изделия из драгметаллов: кресты, оклады икон, позолоту. Иконы всех размеров ломали и жгли во дворах церквей, а их самих по большей части вскоре разобрали на кирпичи для строительства большевицких "храмов" (стадионы, бани, клубы). Уцелели только церковные здания нашедшие полезное применение (под склады, гаражи, клубы, мастерские, интернаты, тюрьмы, музеи и т. п.). Вятская икона Николая Чудотворца пропала в это смутное время. Икону св. князей Бориса и Глеба из церкви в Никульчино прихожанам как-то удалось сохранить: в сельской местности с этим было не так строго. Остатки древних икон, церковной утвари и прочего добра, уцелевшие в музеях, в Советское время были постепенно вывезены из провинции в Москву в качестве культурных ценностей. Этот процесс продолжается и последние годы. Ныне наши церкви и краеведческие музеи более бедны реликвиями, чем даже при Советах! Например, совсем недавно из деревянной часовни Михаила Архангела в Слободском был вывезен в Кировский музей древний иконостас и несколько деревянных скульптур 18 века. Так же пропали почти все старые иконы, включая, "Рублевской школы", из Екатерининского собора.
  
   Пролить некоторый свет на исчезновение иконы Николая Великорецкого поможет следующий текст. В Интернете есть материалы из докладных агентов-сексотов ОГПУ по Вятской губернии за 1925 год. Вот интересные отрывки касающиеся нашей темы.
  
   "Духовенство по уездам делится на два противоположных лагеря: обновленцев и тихоновцев. Активностью больше обладают тихоновцы. Обновленцы в своей деятельности слабы".
  
   Движение обновленцев-раскольников возникло в 1917 году. В 20-х годах они открыто поддерживали Советскую власть и боролись с православными ортодоксами во главе с патриархом Тихоном, за что имели покровительство чекистов. Однако в виду слабой поддержки в массе верующих, безбожная власть потеряла к ним интерес. Тактика борьбы с церковью изменилась, путём закрытия неугодных приходов и сноса их храмов, а также постепенной замены состава церковнослужителей "своими людьми", властям удалось постепенно к середине 40-х годов, сохранив привычную для верующих обрядность, всю РПЦ по идеологии сделать обновленческой (соглашательской). При этом нужда в самих обновленцах отпала.
  
   "По губернии духовенство продолжает разделяться на обновленцев и реакционеров ("тихоновцев"), но преобладающий процент стоит на платформе тихоновщины. Обновленцы в массах авторитетом не пользуются. Тихоновское духовенство пользуется среди крестьянства большим авторитетом".
  
   "По установившемуся издавна обычаю, ежегодно 3 июня из Вятского кафедрального собора бывает крестный ход в село Великорецкое Халтуринского уезда с почитаемой верующими иконой Николая Чудотворца. На этот крестный ход в Вятку стекаются, за сотни верст, крестьяне других губерний. Так было и в нынешнем году. По прибытии крестного хода в село Великорецкое 6 июня 1925 года во главе с соборным и обновленческим духовенством, между последним и местным тихоновским духовенством возник спор, кому служить молебен по церквам и часовням села. Группа богомольцев-тихоновцев, руководимая Церковным Советом, не допустила обновленцев к службе. Обновленцы начали совершать службу на месте "явления иконы", на свежем воздухе. Дослужить обряда им, однако, не пришлось, так как соборные иконы были отняты и унесены в церковь, а одного попа-обновленца группа ярых тихоновцев потащила в реку, грозя утопить. Поп вырвался и скрылся". *******
  
   вятская великорец []
   Великорецкая икона, с которой ныне совершают крестные ходы.
  
  
   Примечание*. Николаус Мир-Ликийский жил в 4 веке на территории, входившей в Римскую империю (город Мир в Ликии, Малая Азия, теперешняя Турция). Он был известен как ярый противник Арианства (отрицание божественности Иисуса). Однажды на диспуте в потасовке с идеологическим противником ему сломали нос. При императоре Константине сделавшим христианство государственной религией архиепископ Николаус стал одним из самых влиятельных иерархов церкви. После смерти за приписываемые ему чудеса и свершения был объявлен святым. В 11 веке его мощи были выкрадены итальянцами города Бари, где они хранятся до сей поры. Прибытие реликвии (по морю) пришлось на 9 мая по Юлианскому календарю. Этот день стал отмечаться всеми христианами как праздник обретения мощей святого (Никола вешний). Появление его в домонгольской Руси всего через пять лет после самого события говорит о тесных связях с Европейской церковью.
   Николай скончался 6 декабря (по ст. ст.), этот день стал праздноваться как Никола зимний и со временем затмил Рождество. Иностранцев бывавших в Московии 16 века поражал культ "русского бога Николы". Популярность "сильного" святого объяснялась отождествлением его в народной традиции с дохристианским божеством славян и германцев. Для пресечения подобных суеверий в 18 веке западная церковь приравняла Николауса с дьяволом. Тогда же в России культ Николы был негласно запрещен на сто лет, а все статуи приказали убрать. В 19 веке Рождество приняло форму благотворительности с раздачей подарков бедным и детям. Занялся этим безобидным делом добрый дед Санта Клаус (Николаус), правда, для страшилки непослушных детей сопровождал его черт Крампус (альтер эго). Для Новогодней потехи детворы образ Санта Клауса был трансформирован советскими коммунистами в Деда Мороза. Для компании ему придали "внучку", взятую из сказки Снегурочку.
  
   Под влиянием ордынских ханов и татар-несторианцев (разновидность арианства) русская церковь видоизменилась и постепенно обособилась от внешнего христианского мира, приобрела черты восточного еретичества, а по некоторым намёкам, даже учения Мосула. Таким образом, святой Николай, борец с Арием, в глазах новгородцев и русских вообще являлся знаменем борьбы за истинную веру. Падение власти Орды и расширение Московской России на запад потребовали выправления церковных канонов. Реформа Никона и преследование старообрядцев во многом объясняется очищением от неканонической обрядности. Не мудрено, что всякие воспоминания об этом периоде церковного неустройства в России были всячески вытравлены. (Записи Афанасия Никитина "Хождение за три моря" 1475 года могут свидетельствовать о двоеверии тогдашних русских людей. Автор по памяти вставляет мусульманские выражения и молитвы, в беседе с мусульманином тот говорит ему: ты не христианин и не мусульманин. Иностранные монахи бывавшие при дворе Ивана Грозного называли веру московитов еретической - ни Римской, ни Греческой обрядности.)
  
  
   Примечание**. Существует местное Вологодское предание о пребывании здесь некоторое время Вятской иконы. При этом, икона, якобы, следовала с Вятки в Москву вперёд и назад через Устюг и Вологду. "Не доплывши до Вологды 35 верст, лодья на каржу в воде наплыла, пролом дна сделался, лодья водою наполнилась; почему образ чудотворца Николая вынесен был на берег Сухоны, где и ныне часовня существует". Далее, Вологжане, опасаясь набега татар, разбежавшихся после взятия Казани, ненадолго зарыли икону в землю. В Никольской церкви, построенной позже на этом месте, хранилось такое предание.
   "От создания мира в лето 7062, при державе благоверного и христолюбивого царя и великого князя Иоанна Васильевича всея России, бысть принесение чюдная и многоцелебная иконы великаго святителя чудотворца Николы с Великия Реки с Вятки на Вологду в лето 7062 (1553) месяца Сентемвриа во 12 день на память св. священномученика Автонома... А храм был поставлен на Старом Торгу, против Ильинского монастыря, в нем же сия святая икона поставлена в лето 7063 повелением государя царя и великого князя Иоанна Васильевича, всеа Росии самодержца. После же, я (этого) по благословлению епископа, перенесен тот храм и поставлен близь святые соборные церкви Премудрости Слова Божия, внутри града, на извести, у градской стены".
  
   Примечание***. В Житии Прокопия сказано, что он происходит из знатного рода любекских ганзейских купцов-патрициев. После смерти отца Прокопий погрузил свои богатства на корабли и отправился в Великий Новгород. В то время морской путь Любек-Новгород был привычный маршрут ганзейских купцов. В Новгороде располагалась контора-филиал Ганзы. Прибыв около 1243 г. на кораблях с товарами в Великий Новгород, он был невольно поражен множеством и красотой церквей и монастырей, доброгласным звоном многочисленных колоколов, набожностью и усердием народа к церковным службам, - чего он не думал встретить среди людей, не повинующихся Риму. Посетил храм Святой Софии и другие церкви и монастыри, где увидел торжественность и благолепие обрядов Православной Церкви, услышал стройное хоровое пение, он решил принять православие. Желая подражать подвигу иноков, раздал все свои товары и завещанное ему отцом имущество городским нищим и бедным; пожертвовал его часть в незадолго до этого основанный Варлаамо-Хутынский монастырь. Здесь его наставником был старец Варлаам Прокшинич. После того, как Прокопия стали почитать новгородцы, он начал юродствовать: "В день убо яко юрод хождаше, в нощи без сна пребываше, и моляшеся непрестанно Господу Богу".
   Видимо, Прокопий разорился в чужой стране, переживавшей неспокойные времена, начал нищенствовать и побираться. Позже он удалился из Новгорода в Устюг, где жил на паперти храма Успения Божией Матери. Спал блаженный на земле, на куче мусора или на камнях. Утешением для Прокопия была праведная чета - Иоанн Буга (принявший православие ханский баскак и жена его Мария, а другом и собеседником блаженный Киприан, основатель Устюжской обители Архистратига Михаила. Прокопий прожил в юродстве 60 лет. Церковное прославление блаженного Прокопия совершилось на Московском Соборе в 1547 году, память ему была установлена 8 июля. Прокопий Устюжский стал исторически первым святым, прославленным Церковью в лике юродивых. "Житие Прокопия" составлено в XVI веке.
  
   покр соб цак велико []
  
   Примечание****. В собрании ЦАКа находятся три иконы данной иконографии. Весьма редкой и необычной является икона "Св. Николай Чудотворец Великорецкий без житийных клейм" первой половины XVI в., то есть времени, на которое приходится начало широкого прославления иконы. Учитывая время создания памятника, можно предположить, что икона повторяет древний образ, еще не заключенный в раму. В известном лицевом летописном своде Ивана Грозного приводится рассказ о принесении Великорецкой иконы в Москву. На миниатюрах, иллюстрирующих текст изображен поясной образ святителя Николая без житийных клейм.
   Вторая икона относится ко второй половине XVI в. и принадлежит к числу икон, созданных уже после путешествия чудотворного образа в Москву. В ней заметно знакомство с чудотворным образом: возможно, она относится к тем памятникам, которые выполнялись непосредственно со святыни во время ее путешествия. Центральный образ имеет отдельный ковчег, в клеймах выдерживается тематическое соответствие почитаемому образу; интересно отметить некоторую архаичность в живописи клейм, возможно, продиктованную желанием как можно более точно скопировать образец.
   2 в ковчеге и раме []
   Третий памятник собрания данной иконографии в басменной раме также относится ко второй половины XVI в. Состав клейм хотя и не следует каноническому образцу, однако достаточно необычен и свидетельствует о желании мастера воспроизвести редкий и непривычный для него набор житийных сцен. Достоверность образа подтверждает надпись на фоне "св. Николай Чудотворец Великорецкий".
   вел рицкий []
   К числу Великорецких относят и иконы другой иконографии. Это, как правило, поясное изображение святителя Николая без житийных клейм. Среди них иконы из ЦАКа МДА, ГТГ, ЧерМО. Однако исследователи отмечают резкое различие этих икон от икон с житийными клеймами. Главный аргумент - надпись на фоне читается как 'НiКОЛА ВЛЪКОРiЦКОi'. Вряд ли можно допустить, что это орфографическая ошибка. Скорее всего, речь идет об ином иконографическом изводе, приписываемом к Великорецкому.
  
   Примечание*****. Например, тропарь "Перенесение Великорецкой иконы свт. Николая из Вятки в Москву": "Яко драгоценное богатство, прииде к нам от Великия реки Вятки в царствующий сей град наш Москву честная икона образа твоего, святителю Николае, и многая убо чудеса в пришествии своем сотвори, болящия исцели и вся человеки удиви.Сего ради повелением самодержца царя списася с нея сия честная икона твоя на просвещение и моление всем людем царска града, юже днесь зрим и покланяемся ей, моляще тя, тайнника Христова: моли, святе, о всех нас, даровати нам мир и велию милость".
   Обратим внимание на заголовок - "перенесение иконы"!. В обоих текстах сама река Вятка названа Великой, о её притоке нет и речи. Вообще, икону в ранних источниках называют образом святого Николы Вятского.
  
   Примечание******. Вставная поясняющая фраза "поставил церковь ту бесерменин Хазибавая" может говорить о построении городка еще при жизни известного по летописям баскака-бесерменина, жившего задолго до появления ушкуйников. Однако так же вероятен и другой вариант. Имя Гази на арабском языке означает "воин, совершающий набег", что близко по смыслу к "ушкуйник". Бабай - уважаемый старик. Верещагин предположил, что это был Микулицкий воевода крестившийся татарин Микула. Булгары, судя по ДТ, принуждали к принятию ислама пленных, в том числе ушкуйников (Анфала Никитина). После нескольких лет в булгарской тюрьме, видя как бессмысленно проходит жизнь, как гибнут от болезней твои товарищи, многие соглашались на это. Ислам в Булгарии ограничивался центральными областями. Мусульманами здесь были в основном люди из высшего сословия. Принятие новой веры напоминала вступление в правящую партию в наши дни. В повседневной жизни процветало двоеверие. С изменением политической ситуации вероисповедание легко сменялось.
  
   Примечание*******. Попутно ещё одно любопытное сообщение осведомителя ОГПУ. "В татарском селе Карино Слободского уезда до сих пор (существует) религиозный обычай "обрезания" (мальчиков) и "выстойки" (невест). На теле невесты бреют все волосы, кроме головы, а затем она должна простоять голая вместе с подругами в закрытом амбаре два часа, независимо от температуры воздуха". Вероятно, последнее является символической заменой права первой ночи.
  
  3. Дом Николы Градского
  
   В рассказе о Вятской иконе Николая чудотворца ставить точку ещё рано. Всё не так просто. В дарственной грамоте от 5 марта 1552 года речь идёт о завещании неким вятчанином Есипом Труфановичем своей дочери участка в Нероновом лугу: "А не станет тоея дочь в животе, и ты ту пожню прикажи в дом Михаилу Архангилу, да Николе Грацкому, да Егорью Великому..." То есть после смерти дочери земельное владение должно будет отойти трём церквам. Владельцы земли (в том числе и церковники) сдавали отдалённые сенокосы в аренду крестьянам.
   На обороте завещания есть две приписки.
   "Лета 7084 (1576) июня 5 дала сия благословенная в дом к Николе чудотворцу Градскому Антонида Есипова дочь Труфановича... А подписал земской Хлыновской дьячок Никита Федоров сын Обабков".
   Из второй приписки следует, что в 1615 году участок передан властями по челобитью (и по суду) Воскресенской церкви Хлынова, где далее и хранилась духовная грамота Есифа. Известно также, что до этого в 1583 году Волковская церковь продала свою треть пожни Никольской и Воскресенской церквам. Как остальные две трети сенокосного участка оказались у Воскресенских попов, которым Есиф ничего не завещал, не ясно. Вероятно, поэтому его потомок попытался оспорить свои права в суде, но проиграл.
  
   Где находились названные церкви?
  
   Начнём с того, что церковь св. Георгия в нашей местности была одна, - в селе Волково. Поэтому под церковью Егория Великого можно достаточно надёжно понимать бывшую Георгиевскую церковь в селе Волково. Из грамоты 1595 года следует, что в то время Волковский стан входил в Слободской уезд. Позже - в Хлыновский.
  
   Церквей в честь Михаила архангела в Хлынове (Вятке) в ту пору, да, и позже, не было. Такая церковь по документам начала 17 века известна в Шестаково, а также, по мнению краеведа С. Серкина на основании изучения описей 17 века, на Подчуршинском городище. Кроме того, в Слободском и ныне стоит отреставрированная деревянная надвратная церковь (из Слободского монастыря) в честь Михаила Архангела постройки 1610 года, а один из приделов Слободского Екатерининского собора освящён в его честь. Хотя краеведы, изучавшие грамоту, не смогли определить местонахождение "дома Михаила архангела", на мой взгляд, эта церковь в середине 16 века наверняка была в Слободском или его округе. Традиция почитания данного святого на Слободской земле, как видим, существовала издавна.
  
   Никола Грацкий не может быть отождествлён с церковью Николая чудотворца Великорецкого, так как в описи Хлынова начала 17 века значатся обе эти церкви. Таким образом, мы имеем дело с двумя Никольскими церквами и соответственно с двумя почитаемыми иконами Николая чудотворца. Обе они во второй половине 16 века были в Хлыновском кремле (церковь Николы Грацкого упомянута в приписке 1576 года к рассматриваемой грамоте, подписанной земским Хлыновским дъячком, а после триумфальной поездки в Москву для Николы Великорецкого, без сомнений, вскоре построили отдельную церковь), но это не значит, что так было в 1552 году. В Хлынове до поездки иконы в Москву, по всей видимости, вообще не было Никольской церкви.
  
   Градской называли икону защищавшую город, обычно ее (или копию) вывешивали над главными воротами города, при этом сами ворота представляли собой сторожевую башню с церковью на верхнем этаже (пример - деревянная надвратная часовня в Слободском). Ничего подобного в описании Хлынова начала 17 века мы не видим, хотя там указаны особенности некоторых церквей, в частности, холодная или с трапезой, расположена под колокольней или вблизи городских ворот. При такой точности обязательно бы добавили "надвратная". Таким образом, церковь Николы Градского в 1552 году стояла в другом месте.
  
   Возможно немного иное, но близкое по смыслу объяснение названия "градский". В Слободском городе по описи 1629 года "У Николы в церкве образ местной Николы чудотворца в киоте в притворе в чудесях Можайской..., два образа местной Николины, венцы и гривны серебряные (без клейм)". Имеются в виду иконы местной работы: икона Николая чудотворца Можайского с клеймами и две иконы Николая без житийных клейм-картинок, но в серебряном убранстве. Вероятно, на Вятке (в Слободском) работали богомазы-иконники.
  
   Икона св. Николая по преданию появилась в Можайске в 14 веке. По крайней мере, с 1409г. над воротами города висела статуя Николы с мечом и градом в руках (городок в виде церкви) двести лет хранившая его от врагов (пока не была вывезена поляками). Предположительно, Слободская икона Николы находилась над входом в Никольский храм (на месте нынешнего). По моей версии этот храм в ту пору представлять собой надвратную церковь городского посада (острога). Именно такую икону звали градской.*
  
   ник резной с градом []
   Никола Можайский (ратный).
  
   По описанию 1629 года в Слободском городе "церковь Вознесения Господне деревянная, другая - церковь мученицы Екатерины, да в городе ж церковь Николы Чудотворца деревянная стоит без пения (без службы), ветха". Кроме того, в примыкающем с юго-запада к старому городу Остроге было еще 6 церквей, среди которых названа Никольская (новая). Иконы и церковную утварь перенесли из старой в новую или еще куда-то. Таким образом, всего на тот момент было 8 действующих храмов, причем, судя по ветхости, церковь св. Николая была в Слободском городе поставлена первой, то есть, вероятно, одновременно с его строительством (точнее, очередным поновлением). Деревянные постройки приходят в ветхое состояние за 70 лет. То есть в нашем случае Никольская церковь в Слободском городе была построена примерно в середине 16 века, скорее всего, после известного пожара 1552 года.
  
   Никольская церковь была построена также и в Слободском мужском монастыре (основан в 1597 г. или ранее). "Да в Хлыновском пригороде в Слободском над рекою Спировкою монастырь, а в нем церковь Богоявления Господа нашего Иисуса Христа деревянная, да церковь теплая с трапезою введения Пресвятой Богородицы, да церковь на воротах собор архистратига Михаила деревянная, да церковь теплая с трапезою Николы Чудотворца, а в церквах Божие милосердие - образы, книги и колокола и всякое строение мирское" (1615). "Церковь теплая" и потому вряд ли особо древняя. Обратим внимание, город Слободской здесь назван "хлыновским пригородом". Одно время (в 13-14 веках) Псков называли новгородским пригородом, подразумевая его подчинение. Затем он выскользнул из-под власти Новгорода и перестал так именоваться. Из всего сказанного следует, что Никольская церковь издревле была в Слободском, чего не скажешь о Хлынове.
  
   В предыдущей главе мы предположили, что, что Великорецкая икона Николая чудотворца первоначально находилась в Микулицыне. В 16 веке о наименовании церкви в Никульчино ничего неизвестно, в документах 17 века она названа Борисоглебской, но учитывая переименование соседней с ней церкви в Волково, можно сомневаться в изначальности этого названия. Тогда же в Слободском городке значилась церковь Николая чудотворца ветхая и пустая, зато в Хлынове появились две Никольские церкви. Если одна из них (Николы Великорецкого) была построена после принесения в Хлынов иконы из Микулицына (точнее, по возвращении иконы из Москвы), то вполне вероятно, что подобная история произошла и с другой иконой (Николы Грацкого), для первоначального местопребывания которой остаётся старый Никольский храм города Слободского.
  
   Если Есип Труфанович был жителем Хлынова, то почему он завещал пожню (дар на "вечное" поминание души) далёким от города церквам в Волково и Слободском, но при этом обошёл церковь со знаменитой иконой Николы Великорецкого? Где находилась в момент составления завещания эта икона?
  
   Для поиска ответов важно сначала выяснить, когда икона Николая Великорецкого появилась в Хлынове? В одном из списков "Повести о стране Вятской" указан "1551 год", но в церковных анналах это событие обычно относят к древности, то есть после обретения иконы в 1383 году, а под 1551 годом помещают рассказ о том, что в этом году было нарушено обещание ежегодно носить икону на место её обретения, за что воспоследовали различные Божьи наказанья. Вероятно, автор "Повести" посчитал, что именно в этом году икона была снята со своего прежнего места и перенесена, а потому и последовала кара за святотатство. (У верующих существует представление, что выносить из дома образа можно только в случае пожара, иначе - беда.)
  
   В "Патриаршей повести о чудотворном образе Николая Великорецкого" (считается наиболее ранней и достоверной из подобных произведений) есть важное замечание, что по принесении в Хлынов икону поместили в церкви Прокопия Устюжского, находящуюся внутри города. Но когда это произошло, составителю повести не было известно. В 7062 году (в 1553 или 54) в этой церкви, якобы, случился сильный пожар, но обе иконы удалось спасти. Произошло это вскоре после принесения иконы в Хлынов, так как отдельную церковь для особо чтимой иконы ещё не успели поставить. В феврале 1555 года икону востребовали в Москву и продержали там до 25 августа 1556 года. В период пребывания иконы в Москве (в декабре 1555) сопровождавшие икону служители церкви Николы Великорецкого, выпросили для себя значительные льготы. Выходит, церковь, все-таки, была!?
  
   Вот начало жалованной грамоты. "Се аз царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии пожаловал есми попа Юрия, да попа Федота, да дьякона Ивана Жежука, что служат у Николы Великорецкого на Вятке. Били мне челом, что де их и их церковный причет... наместницы наши Хлыновские и пошлинники их нудят во всяких делах..." И далее приводится длинный список притеснений и обид от всевозможных Хлыновских и заезжих властей: поборы с чёрными людьми равно, постой и т. п. В перечне освобождений есть такая статья: "ни города напред (впредь, в будущем) не делают, ни дворов наместничих не ставят", то есть не привлекаются на общегородские строительные работы.**
  
   Из этого видно, что попы и их церковный причет (служки и помощники) за время обитания в Хлынове претерпели всевозможные притеснения со стороны властей (поборы наравне с рядовым чёрным людом, размещение на постой военных, привлечение на строительные работы и др.), что говорит о достаточно продолжительном, но, всё-таки, не очень большом сроке жизни их на новом месте, (2 - 3 года иначе они бы как-то притерпелись). Так как навалившиеся на них тяготы вызвали недовольство, то можно думать, что до того жить им было гораздо свободнее.
  
   В описи Хлынова 1615 года внутри города числилось 8 церквей, в том числе Прокопия Устюжского, Николы Великорецкого и Николы Градцкого. Причём при подробном (подворовом) перечислении всех церковнослужителей "Прокопьевские" не упомянуты, из чего делают вывод, что церковь Прокопия и церковь Николы Великорецкого входили в один приход (прокопьевские попы были переподчинены ставшим более влиятельными великорецким). Это косвенно подтверждает сообщение, что первоначально икона, привезённая в Хлынов, находилась в церкви св. Прокопия.
  
   Учитывая, что в конце 1554 года в Москве уже знали о чудотворной Вятской иконе, а также недавний характер притеснений Великорецких служителей, то можно заключить, что икона появилась в Хлынове незадолго до названной даты.
  
   Ещё раз вернёмся к жалованной грамоте Шестаковцам от 1546 года, где есть такие фразы:
  
   1. "да те же де Шестаковцы ездят в Хлынов и к Николе чудотворцу к Великорецкому молитися и Слободских наместников пошлинники с них мыто и явку емлют";
   2. "а поедут Шестаковцы в Хлынов или к Николе Великорецкому молитися наших Слободских наместников пошлинники с них мыта и явки не емлют" (поборы за провоз товара)
  
   Первая фраза является дословным пересказом жалобы Шестаковцев приводимой в начале грамоты в качестве преамбулы. Вторая взята из резолюции в конце Московской грамоты. Судя по приведённым отрывкам, есть основания полагать, что церковь с иконой Николая Великорецкого находилась тогда вне города Хлынова. По официальной версии - на реке Великой. Но тут некоторая неувязка: из Шестаково на реку Великую есть прямой путь, минуя Слободской и Хлынов, сомнительно, что б слобожане караулили шестаковцев на этой удалённой от них дороге. Если считать, что чудесная икона в 1546 году уже находилась в Хлынове, то зачем было отдельно упоминать о ней в жалобе? Если едут без товара (молиться), - мыто брать не с чего. Если едут с товаром в Хлынов, - тогда, причём тут икона. Нет, шестаковцы ездили в два разных места и в обоих случаях с товаром.
  
   Шестаковцы, отстаивая своё право не платить мыто и явку при проезде в Хлынов и к Николе Великорецкому, ссылаются на прежнюю жалованную грамоту: "поедут Вятчане меж Вятских городов и наших наместников пошлинники с них мыта и явки не емлют". То есть при проезде меж Вятских городов налоги не должны были брать. Мыто брали непосредственно при въезде в город с товаром для торговли в нём в строго установленном месте.*** Следовательно, с Шестаковцев незаконно брали торговый налог при проезде мимо Слободского города. На въезде в город со стороны Шестакова стояла застава (указана на плане начала 18 века). Замечу, что при передвижении по воде чинить препятствия затруднительно, поэтому данная ситуация не актуальна. При этом они ехали торговать или в Хлынов, или к церкви с иконой Николы Великорецкого, возле которой в дни особых молений, когда съезжалось много народа, происходило большое торжище (ярмарка).
  
   3 карта 16 век часовни []
   Шестаково выше по реке Вятке других городов, ниже него на 20 км Слободской, далее через 25 км Никульчино, и ещё через 20 км Хлынов. Поэтому рассматриваемую фразу можно понимать так: церковь с иконой Николая Великорецкого, находилась на пути из Шестаково через город Слободской в Хлынов. При этом, икона в 1546 году ещё не была в Хлынове. С другой стороны, из "Повести" следует, что икона изначально находилась в неком городе. Исходя из всего сказанного, этим городом мог быть только Микулицын. В 16 веке он утратил статус города (центра волости), но продолжал существовать (в грамоте 1595 года читаем: "пожня на реке на Вятке против Микулицына"), а потому забрать икону уже представлялось возможным, хотя противников этому оставалось ещё предостаточно. Сделано это было (как и в Москве) не только по религиозным, но и по чисто коммерческим причинам, - для привлечения торговцев, покупателей, богомольцев и сбора налогов.
   Забрать икону в Хлынов можно было только после переподчинения данной местности Хлынову. Это событие не отражённое в сохранившихся документах можно увязать с построением нового Хлынова, и передачи ему части территории Слободы - Микулицкой волости. При этом формально город (как об этом и говорится в "Повести") был как бы перенесён на другое место.****
  
   Хлыновский наместник впервые упомянут в грамоте 1510 года. Заманчиво связать построение нового города с появлением у московского местечка Хлыново прилагательного "Старое" в сообщении 1516 г. Но построение нового Хлынова можно отнести и ко времени царствования Елены Глинской (1534-38). Тогда было возведено 6 новых крепостей (в том числе Китай-город в Москве); обращенные в пепел пожаром Владимир, Ярославль и Тверь были заново отстроены; Темников перенесен на другое место; Устюг и Софийскую сторону в Новгороде окружили стенами; Вологду укрепили и расширили. Бурное строительство крепостей объяснялось тревожной обстановкой, необходимостью укрепить власть, покачнувшуюся после смерти правителя. Вятская земля, бывшая республика на окраине новоявленной империи, была особо неблагополучна в этом отношении. Хлыновская крепость в её географическом центре стала опорой Москвы. Постепенно в неё вбирали из Слободы всё ценное: людей, землю, иконы и целые приходы.
  
   Возвращаясь к самому началу главы, можно положить, что три перечисленные в завещании Есифа церкви находились на территории Слободского уезда, и сам завещатель, таким образом, был жителем города Слободского. Икона Николая Великорецкого находилась (до 1551 года) в Микулицкой церкви, куда в особые дни съезжались со всей округи для молений и торговли. Так как незадолго до марта 1552 года (время составления завещания) ее на фоне народных возмущений перенесли в Хлынов, то по причине этого неустройства (старая Микулицкая церковь осиротела, а новой в Хлынове еще не было) завещатель не стал ее поминать. Возможно, что особого почитания этой иконы в Слободском городе не существовало, так как здесь находилась своя икона Николы Грацкого. Шестаковцы ездили к Николе Великорецкому из-за вражды со Слобожанами.
  
   При каких обстоятельствах произошло перенесение икон из Слободского и Микулицына в Хлынов? Что произошло в начале 50-х годов такое, что дало Хлыновцам возможность забрать себе обе иконы?
   Из грамоты от марта 7061 (1553) года присланной из Москвы Арским князьям Ивану и Матвею Деветьяровым для подтверждения их владений по реке Чепце известно о пожаре: "Грамота старая жалованная сего лета на Семенов день летопроводца сгорела в Слободском городе, тогда как город Слободской сгорел". О причине этого катастрофического пожара ничего не сказано. Семенов день, 1 сентября по ст. стилю, был в 16 веке началом нового года, а, следовательно, большой пожар в Слободском городе произошёл 1 сентября 1552 года.
   В тексте грамоты есть уточнение: "...и та наша жаловалная грамота у Матвея сего лета в Слободском городке сгорела...". То есть Матвей Девятьяров имел дом в Слободском городе. Проживание татар в Слободском (помимо грамоты 1522 года) подтверждается и другим документом. В описи Слободского города начала 17 века, на ограждённом посаде указан "двор карынского татарина". Попутно можно отметить, что, судя по именам Каринских татар 16 века, они были крещёны.
  
   Таким образом, город по какой-то причине сгорел, на постройку укреплений и самого малого жилья необходимо минимум 3-4 месяца, а время было неспокойное, мужчины ушли на осаду Казани, а к Вятке в любой момент могли подойти татары. В грамоте от 7 марта 1553 года перечислены жалобы Шестаковцев на убытки от казанских воинских людей: "Били ми челом, что их Шестаковского городка крестьяне охудали и одолжали от Казанских воинских людей и ныне де по кабалам правят на них долги великие". Вероятно, Шестаковцы пострадали от грабежей сельской округи казанцами, бежавшими от войны. Если принять, что почтовое сообщение туда и обратно заняло примерно 3 месяца, то набег татар на Вятку можно отнести к концу ноября 1552 года, то есть через 2-3 месяца после взятия Казани и Слободского пожара. Как видим, опасность была реальной.
   Поэтому Слобожане (по крайней мере, зажиточные, такие как Есип Труфанов, а также церковники), временно (на зиму) перебрались к соседям в Хлынов. Микулицкие попы, опасаясь нападений Казанцев (городок, видимо, уже не имел стен), внемля уговорам, еще ранее могли перебраться в Хлынов. Так в Хлынове появились иконы и церковный причет Николая Градского из Слободского и Николая Великорецкого из Никульчино. Возвращать ценные реликвии обратно Хлыновцы не спешили, зато наверняка поспособствовали отправке иконы Николая Великорецкого в Москву, после чего возвращение её на прежнее место отпало само сабой.*****
  
   Важно подчеркнуть, что произошло всё это во время разгара войны с Казанью и ее погрома. Отныне Вятка перестала быть пограничной окраиной империи со всеми вытекающими из этого факта послаблениями. Москва перестала заигрывать с вятчанами, уравняв их с прочими своими подданными. Теперь с ними уже не церемонились, - для начала затребовали в Москву известную икону. Её появление в Москве рассматривалось как символ окончательного покорения Вятки.
  
   Так как Вятская икона Николая Чудотворца, по всей видимости, была оставлена в Москве, то её Хлыновскую копию старожилы, знавшие оригинал, не особенно почитали, уж слишком заметно она отличалась после "поновления" и заключения в новый оклад, который сделали чтобы труднее было обнаружить подделку. Великорецкие попы были куплены с помощью жалованной грамоты и помалкивали о подмене. В дальних краях она получила название Николы Вятского, а позже Великорецкого. Для оправдания её появления в Хлынов и борьбы с языческими верованиями, после поездки в Москву придумали легенду о первоначальном нахождении иконы в чаще леса на притоке Вятки, который после этого получил название река Великая. Московская икона (дар самого Ивана Грозного!) во второй половине 16 века прославилась чудеса исцелений и борьбою с язычеством, а потому спустя время вместе с другой Вятской иконой (Спаса Нерукотворного) была отправлена в Москву.
  
   В Слободском почитание Николы Грацкого или Можайского (с мечом и городком в руках) сохранялось в противовес новомодному культу Николы Великорецкого. Интересно, что Вятчане предпочитали именно Николу Грацкого. Известна дарственная 1595 года на пожню "в дом Воскресенью Христову и Николе чудотворцу грацкому". Культы Николы Грацкого и Николы Великорецкого какое-то время конкурировали друг с другом. В конце 17 века Никола Грацкий из документов исчезает, а в 18 веке культ св. Николая вообще был надолго запрещен. Вновь открыли, когда отчасти забылось его "языческое" прошлое.
  
   Таким образом, 1552 год стал водоразделом, с него началось возвышение Хлынова, окончательное запустение Микулицына и понижение роли Слободского. Не всё ясно и с пожаром, который произошёл в момент осады Казани. Туманные и обрывочные записи булгарской хроники свидетельствуют о сложной и далеко неоднозначной ситуации на Вятке в начале 16 века. "Колын, захваченный Балыном [Московией] за неуплату Бурашем обещанной за помощь суммы, был возвращен Булгару улугбеком Мухаммед-Амином в 1505 году, как и Унжа и Миджер (Мещера)... В 1524 году Балын вновь захватил эти земли...". Речь, скорее, идет о Колынской волости в устье Моломы. Слобода сохраняла некоторую автономность.
  
   Примечание*. В 15 веке на Руси появляется иконография Миколы с мечом в поднятой руке. Видимо, данная традиция пришла из города Бари, где над ракой святого висит схожий по виду серебреный барельеф начала 14 века. Вообще, изображения святых с мечом характерны для Зап. Европы. Сохранилась статуя Николы Можайского. О датировке и истоках этого резного образа не утихают споры до сего дня, но известно, что население Можайска было крещено лишь в 1250 году. Никола Можайский воспринимался "истинными" православными как языческий кумир, а поклонение ему - как "болванное". Когда в 1540 году во Псков была завезена статуя св. Николая, горожане подняли бунт. Предположительно, св. Николай с мечом устанавливался вблизи торга в городах Ганзы (Новгород) как напоминание о суровом пресечении всяческих беспорядков в этом шумном и беспокойном месте, которое обычно находилось у въезда в город (внутри небольших городов в виду недостатка места и безопасности торжищ не устраивали). Никола Можайский изготовлен из толстой дубовой доски как оберег для крепления над воротами Можайской крепости. От атмосферных осадков его прикрывала кровля киота-футляра. (Слободская икона находилась в киоте в притворе, поэтому можно предположить, что она когда-то висела над входом в город, - притвором называется первое после входа церковное помещение, "предбанник".) Вероятная дата изготовления (возможно, по небольшому старому образцу) сохранившегося доныне надвратного образа 1409 год, - год восстановления Можайской крепости после нападения татар Едигея. После этого Можайск более 200 лет никто не тревожил.
   3 резная можай []
   Никола Можайский в киоте
  
   В Вятке и Перми была распространена деревянная скульптура, самые первые известные образцы датируются началом 18 века. Но можно предположить, что фигурки святых стали изготавливать в Пермском крае взамен прежних языческих божков ещё во времена Стефана Пермского, и через него попали в качестве подарка в подмосковный Можайск. По пути он мог оставить резную икону Миколы в городке на Вятке, после чего тот и получил имя этого святого, а заодно и прозвище "Болванской". Разумеется, это только гипотеза. Любопытно, что в былинах о Садко св. Микола помогает советами новгородскому купцу, попавшему в плен к морскому царю. По совету Миколы Садко выбирает в жёны девицу Чернаву; после свадебного пира Садко засыпает и просыпается на берегу реки Чернавы. В благодарность за спасение Садко ставит церковь Николе Можайскому. У Садко был реальный прототип, - Съдке Сытинець, упомянутый в Новг. летописях под 1167 г. в качестве строителя церкви св. Бориса и Глеба в Новгороде. Напомню, что в ДТ есть рассказ о новгородском купце по имени Садык, потомки которого жили на Вятке. Замечу, что у Моломы в нижнем течении есть приток с названием Чернавица.
  
   Примечание**. Из анализа подробного перечисления возможных случаев преступлений со стороны церковных людей и порядка последующих судебных разбирательств, можно сделать вывод, что на жителей города Хлынова, где до поездки в Москву жили Великорецкие попы, не распространяются данные в 1542 году Хлынову, Слободе, Орлову и Котельничу, особые полномочия по расправе над татями и разбойниками. "А наместницы наши Хлыновские и митрополичи десятильники и заещики и их пошлинники не судят их (попов и дьякона) ни в чем, оприч душегубства и разбоя и татьбы с поличным". Из этого выходит, что в Хлынове грамота 1542 г. в 1555 году уже не действовала. Аналогичное явление, судя по грамоте 1557 года данной Сырьянским вотякам, мы видим в Слободском уезде: "а наместницы наши Вятские и Слободские волостели и их тиуны не судят их ни в чём оприч душегубства и разбоя и татьбы с поличным".
  
   Примечание***. Заметим, что Шестаковцы не жалуются на законные поборы при въезде в Слободской для торговли в нём. Слободской расположен в 22 км от Шестаково, а Хлынов (Вятка-Киров) - почти в 60-ти, плюс, переправа через реку Вятку и подъём на крутой склон. В Слободском Шестаковцы наверняка торговали. Жаловались они на незаконные поборы при проезде через Слободской мимо его.
  
   Примечание****. Как было замечено при изучении топонимов, окрестности Никульчино отличаются от территории Слободского уезда. Здесь нет северорусских и новгородских топонимов, зато к северу от него видны следы проживания в прошлом татар и удмуртов. Можно видеть, что северо-русские топонимы как бы вклинились полосой вдоль правого берега реки в Арскую землю от Нагорска до Волково. Опустевшие после событий 1489 г. окрестности Никульчино, видимо, были пожалованы Каринским князьям и какое-то время были заселены вотинами и татарами.
  
   Примечание*****. О склонности Хлыновских попов к присвоению реликвий свидетельствует грамота 1617 года, из которой можно узнать следующее: из церкви в Великорецком стане Верховской волости попы Хлыновской церкви Николы Великорецкого под предлогом опасности от черемис взяли чудотворный образ Боголепного Преображения, но возвращать не торопились. Сарский (Крутицкий) епископ из Москвы по жалобе Верховских велел построить храм взамен прежнего старого и пустого, а Никольским попам вернуть ценную вещицу и в назидание освятить новую церковь. Не от подобной ли истории пошла легенда о перенесении иконы Николы Чудотворца с реки Великой?
  
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ 1
  
   К вопросу о датировке Великорецкого крестного хода (отрывки)
   Даниэль Кларк Уо (Waugh), амер. проф.
  
   "Текст Синодальной рукописи (Повесть об обретении Великорецкой иконы) был опубликован Верещагиным (вятский дореволюционный историк). В тексте содержится история обнаружения иконы и первых чудес, приписываемых ей. Там же есть и "приложение" текста о 202 чудесах, начиная с 1557 и заканчивая 1647-ым годом...
   Далее рассказывается о том, что после пожара в церкви Прокопия Устюжского в Хлынове, где икона хранилась, не осталось никаких письменных источников о её ранней истории. ("А в кия лета проявися, писания не обретохом"). Хлыновцы сообщили о пожаре и спасении иконы царю, и в ответ он послал на Вятку грамоту: "...а велено тот чюдотворный образ... взять к нему государю к Москве". О том, что рассказ в Синодальной рукописи мог быть составлен в Хлынове, говорит тот факт, что в нём упоминается вятский наместник В.И. Сукин. Подобный рассказ о пребывании иконы в Москве, содержащий подробности о постройке церкви Покрова и помещении туда копии иконы, существует в отдельной редакции (рукопись Румянцевского музея), также опубликованной Верещагиным. В этой рукописи подчеркивается влияние чудес, творимых иконой, на иноверцев ("но и невернии мнозии многа и различна исцеления получиша, овии же и крестишася").
   Таким образом, по свидетельству самих текстов и согласно Верещагину, первые сохранившиеся письменные источники о появлении иконы и привозе её в Хлынов были написаны не раньше середины XVII в., то есть, через 270 лет после считающейся общепринятой даты появления иконы. Датировка 1383-м годом была вставлена в текст ещё полвека спустя и относится не к достоверным фактам об иконе, а к повести о другой иконе - Тихвинской. Наконец, только в редакции конца XVII в. подчеркивается инициатива царя по приглашению иконы в Москву, якобы вследствие её огромной славы на Вятке.
   Это не значит, что и сама икона появилась только к середине XVI в. Возможно, что дата 7029 (1521) г. в Синодальной редакции повести была взята из надписи на окладе иконы. Если так, то эта дата является свидетельством о существовании иконы в первой трети XVI в. и, можно полагать, что икона была известна и до этого. Но надо иметь в виду, что в повести ничего не говорится о том, кто именно заказал оклад и где сама икона находилась в тот момент. Нельзя утверждать, что икона уже была в Хлынове особенно потому, что самым ранним конкретным свидетельством об иконе является грамота 1546 г. Эта грамота - ответ Ивана IV на челобитие от шестаковцев, в котором они писали о том, что "ездят в Хлынов и к Николе чюдотворцу к Великорецкому молитися". Таким образом, по крайней мере, в 1546 г., в момент челобития шестаковцев, как заметил Верещагин, иконы в Хлынове, видимо, ещё не было...
   Одна из многочисленных публикаций Вятского кафедрального собора об иконе представляет для нас особый интерес, поскольку её авторы ссылаются на архивные документы и на рукописи самого собора, которые содержат Кафедральную редакцию повести об иконе. В архивных документах (не раньше XVIII в.) ничего нового нет. А вот в рукописях, содержащих повесть об иконе, оказывается, есть материал, на который стоит обратить внимание. В своём рассказе о крестных ходах с иконой авторы этой брошюры ссылаются на перечень чудес, приложенный к повести. Все эти чудеса (в основном, исцеления) датированы. В них есть указания и на то, где случились чудеса в присутствии иконы и ещё на то, откуда происходили исцелившиеся. На основании этих данных авторы брошюры сделали вывод, что "эти два крестные хода - Низовский и Слободской - учреждения давния, по началу своему, восходят к началу 17-го столетия или даже к последним годам 16 столетия". Что касается даты Великорецкого хода, то об этом умалчивается, хотя если просмотреть список чудес, как и с Низовским, и Слободским ходами, такие данные есть, и они указывают на начало Великорецкого хода в то же время, то есть "к началу 17-го столетия или даже к последним годам 16 столетия". В этом списке первое упоминание о чуде, случившемся на реке Великой или во время Великорецкого хода, датируется 25 мая 1595 г. Имеется ещё семь записей о чудесах между 1613 и 1667 гг. Великорецкие чудеса случились между 12 и 25 мая, то есть, близко к датам хода, соблюдающимся и в наши дни. Возникает вопрос, не могли ли составители списка чудес просто случайно опустить другие более ранние случаи? Или, может быть, всё равно не стоит доверять данным такого списка, поскольку он не является более надёжным источником, чем сама повесть в первой (Синодальной) редакции середины XVII в. или во второй (Кафедральной) редакции времени Ионы? Всё это, конечно, возможно. Но остается тот факт, что в списке чудес (их 34), начиная с 1557 и по 1568 г., нет ни одного, которое произошло бы вне Хлынова. Позже первые чудеса, произошедшие вне Хлынова, были в Котельниче (1569 и 1571-1572 гг.) и в Слободском (1572 г.).
   Во всех 95 чудесах до 25 мая 1595 г. ни разу не встречаются упоминания о ком-либо с реки Великой, хотя есть упоминания о жителях из Котельнича, Орлова, Слободского, Шестакова, Великой Перми, Верхокамья и других дальних мест.
   Складывается впечатление, что после возвращения иконы из Москвы в 1556 г. (только тогда на следующий год начинает вестись список чудес), люди в первую очередь получали исцеление посредством молитвы перед иконой в Хлынове. Почти до конца XVI в. лишь пару раз икона находилась за пределами города, когда происходили эти исцеления. Поэтому, по данным списка чудес, можно сомневаться, что регулярные крестные ходы с иконой Николая Великорецкого существовали ранее конца XVI в.
   Проблема, конечно, состоит в том, что данная традиция, даже если ей верить, не даёт никакого повода датировать крестный ход намного раньше первой половины XVI в. Дата 1383 г. просто не идет в счёт, так как она явно вставлена позже. И хотя, в отсутствие других данных, можно считать, что ход мог существовать до 1551 г., то кажется более вероятным, что эта дата также является изобретением конца XVII в. Хотя, можно предположить, что грамота 1546 г. говорит об исключительном случае отсутствия иконы в Хлынове, но, с другой стороны, нет никаких данных, доказывающих, что в нормальных обстоятельствах она и была там.
   Допустим, что я прав и что регулярно установленных крестных ходов с иконой не существовало до конца XVI в., но почему они появились так поздно? В ответ позвольте спросить, что значит "поздно", и почему мы должны считать, что крестные ходы обязательно существуют в любом месте и в любое время просто потому, что существует чудотворная икона?".
   ***
  
   Е.Х. После прибытия иконы из Москвы с чистого листа началось ведение записей о свершившихся от нее чудесах. Это была новая икона, старая осталась в Москве. Лишь спустя 13 лет с ростом ее известности начинаются нерегулярные крестные ходы в Котельнич и Слободской, а с 1595г. на Великую реку.
   В Джагфар Тарихы есть такое сообщение в записи об освобождении Уфы от русских в 1579 году :
   "...Большинство русских было перебито, но один из их отрядов смог отступить в Чулман в полном порядке и ожесточенно защищаясь. Когда наши спросили у пленных, чем объясняется такая стойкость, те ответили, что им была вверена охрана особо дорогого для Алаши изображения одного из русских богов...".
   Речь может идти об иконе Николы чудотворца побывавшей в Москве в 1556г. в гостях у Ивана Грозного (Алаши) и возвращенной в 'поновленном' виде. Заметим, что отряд вятчан отступал на Чулман, Каму. Или вятские, опасаясь преследования в низовьях Камы и Вятки, возвращались домой в обход через Каму, или под Чулманом в некоторых случаях нужно понимать не Каму, а Вятку.
  
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ 2
   3 бабаевская []
  
   Несколько икон Великорецкой иконографии из собрания ГТГ определяются как 'Бабаевские'. После сравнения этих икон с Великорецким изводом стало очевидно, что между ними нет значительных расхождений. Достоверно неизвестно была ли явленная икона житийной или как и Великорецкая она была двусоставной.
   'Икона чудотворная святого Николы, приплыв рекою Волгою на бабайке, большом весле, приста к брегу; Благовернии же людие обретоша оную, изнесоша и поставиша на брег в дубраву зело красну, идеже монастырь ныне; И начаша людие мнозии стекатися на поклонение святой иконе и чудеса деяхуся; И прииде некто инок Сергиева монастыря Иоанн и устрои первый храм молитвенный из бабаек...'
   Николо-Бабаевский монастырь находился на правом берегу реки Волги при впадении в неё реки Солоницы на границе Ярославской и Костромской областей. Считается, что он основан в 15 веке вследствие обретения иконы Николая Чудотворца, по преданиям размером с ладошку. Установилась традиция торжественно носить эту икону из монастыря в Кострому и Ярославль. К началу 18 века Николо-Бабаевский монастырь был почти заброшен, что можно связать с изменением отношения Петровских властей к культу Николы Вятского и православной церкви вообще. Но в 19 веке был отстроен и стал вновь знаменит. В 1920 году Николо-Бабаевский монастырь был закрыт. Все его святыни, включая древний чудотворный образ Святителя Николая, бесследно исчезли, а храмы были взорваны.
  
   Дата основания монастыря точно не известна, нельзя исключить связи с перевозкой иконы в середине 16 века. Обратим внимание на малый размер первоначальной Бабаевской иконы, и вспомним, что Вятская святыня также была очень невелика, судя по размерам копий, 11-17 см. Пояснение о происхождении названия от весел-бабаек выглядит сомнительно. Вместе с тем, можно предположить, что мы имеем дело с отголоском раннего названия Вятской реликвии - Никола-Бабай, что можно соотнести с упоминаемым в летописях под 1401г. 'Гази-Бабаем'. Речь идёт о местности "Чибирца у святого Николы" на Вятке, где укрывалась семья Суздальского князя. 'А церковь ту поставил некоторыи бесерменин именем Хазибаваа'. Не исключено, что это был ушкуйник побывавший в плену у булгар. Вероятно, княгиня укрывалась в Усть-Чепецком погосте (небольшом селе), где была древняя Никольская церковь. Косвенно это подтверждает расположение на левом Арском (татарском) берегу Вятки. Там же в районе Хлынова были владения потомков Суздальских князей. В окружении опального князя был некий, якобы убивший его, крещеный татарин Микула, предположительно, воевода соседнего Микулицына городка.
   Имя 'Хозибаваа' ("Хази-баба') правильнее записать как Гази-Бабай. Гази по-арабски значит 'воин, совершающий набег', что близко по смыслу к 'ушкуйник'. Баба(й) у татар - 'уважаемый человек, дедушка, старик'. У русских бабай - татарин или мусульманин вообще. По археологии в середине 14 века Микулицын город был перестроен и, видимо, стал военно-культовым центром Вятских христиан. Название его могло быть связано с крестившимся татарином Микулой. В округе распространены топонимы типа Бабайловцы, Бабинцы, а также фамилии Бабайлов и Бабин. Поэтому можно положить, что известная Вятская реликвия из церкви Микулицкого городка получила прозвание Никола-Бабай. При переписывании церковных и иных документов это ставшее неудобным имя заменили Никола Вятский (позже Великорецкий). И лишь случайно вдали от Вятки сохранилось древнее название. Тамошняя легенда о прибытии иконы по реке 'на бабайках' недвусмысленно связывает её с плаванием, что является отражением древнего предания об использовании данной иконы ушкуйниками.
   Появление иконы в Никульчино (как это и указано в церковном предании) можно отнести к концу 14 века и связать с деятельностью Стефана Пермского. Из его жизнеописания известно о борьбе проповедника с язычниками и приобщении их, в том числе и вятчан, к православной вере. Деятельность епископа совпадает с походами ушкуйников на Каму и Вятку. Известно о его знакомстве с ушкуйниками и вятчанами, в заслугу святому ставят смягчение их нравов. Возможно, в своей деятельности Стефан опирался на поддержку ушкуйников, иначе чем объяснить его беспрецедентное бесстрашие во враждебном окружении. Не исключено, что Стефан участвовал в походе ушкуйников на Вятку и основании здесь слобод. Это подтверждает предание о посещении им Слободского города и освящении здесь часовни. Путь шёл от Вычегды по Сысоле (где Стефан занимался миссионерством среди Коми-зырян) через верховья Вятки к Слободскому, Чурше и Никульчино. Результатом стало вытеснение с этой территории упорствующих христианизации язычников на левый берег Вятки в район Карино.
   Прозвище Микола-бабай имеет глубинный смысл.
   Баба́й (баба́йка) - ночной дух, воображаемое существо, используемое на Русском севере родителями, чтобы запугать непослушных детей. Бабай не фигурирует в русских народных сказках, это довольно новое явление. Заметна явная фонетическая схожесть имён: Баба-йка и Баба-яга. Последняя появляется на русском севере в лубке 18 века, хотя сам мифологический персонаж старухи-ведьмы был известен у южных славян и ранее этого, но под другим именем (Баба-рога и т. д.). Бабай описывается как 'маленький старичок с бородой и с котомкой'. Слово 'Бабай' может быть возведено к тюркскому прообразу 'Баба', в общем случае означающему "Старик".
   В славянской мифологии святой Никола иногда напоминает злого духа: 'Таковы лесной дух Mikolaj у кашубов, задающий загадки заблудившимся (отгадавших выводит на дорогу, не отгадавшие продают душу чёрту); восточнославянские представления о Николае Дуплянском, обитающем в дупле в лесу, о связи Н. с охотой, лешим. На связь с демоническими персонажами указывает также хромота или слепота (кривизна) Н. Для позднего пласта восточнославянской демонологии характерен обычай завивания 'бородки' Н. ('Миколина бородка', 'бородка Микуле'), восходящий к древним представлениям о завивания бороды Волосу - Велесу. С Велесом Н. связывают также функции покровителя скотоводства и земледелия, хозяина земных вод. В народных верованиях Н. противопоставляется Илье-пророку как милостивый земной святой грозному небесному громовнику (ср. противопоставление громовержца Перуна его земному противнику в славянской мифологии). Ср. также Санта Клауса (Св. Николая) - рождественского деда в поздней западноевропейской традиции, которого сопровождает демоническая свита'. http://www.bibliotekar.ru/mif/85.htm
  
   Об архаичности данного представления красноречиво свидетельствует тот факт, что оно зафиксировано и у кашубов, где nikolaj выступает как наименование х р о м о г о д ь я в о л а, живущего в лесу и задающего загадки заблудившимся людям: того, кто отгадает загадки, nikolaj выводит из лесу, но тот, кто не сумеет этого сделать, отдает свою душу дьяволу нетрудно узнать в этом образе разновидность лешего. Ассоциация св. Николая с лешим у кашубов обусловлена, по мнению Б. Сыхты, восприятием св. Николая в качестве покровителя волков; по его словам, 'мотив ассоциации лесных духов со св. Николаем часто встречается в польском этнографическом ареале, подобно тому как у иных славян они ассоциируются со св. Георгием'. Ср. еще кашубск. mikolaj как обозначение злого духа, который является в к р а с н о й о д е ж д е, что сопоставимо с русским образом 'красного лешего'. http://krotov.info/history/11/uspensky/Gl3.htm
  
   'Ослепни Микола!' - разновидность божбы в Вятской губернии (Магницкий, 1885.
  
   Из всего сказанного можно заключить, что дохристианский культ некого злого божества был постепенно подменен культом Николы зимнего, известного своей воинственностью.
  
   "Распространение скульптурных (резных) изображений Николы, особенно заметное в условиях борьбы православной церкви с сакральной скульптурой. На это несоответствие обращал внимание еще Олеарий, который с удивлением отмечал, что хотя русские не признают резных изображений, они тем не менее высоко чтут резной образ Николы Чудотворца в Москве (Олеарий, 1906). Необходимо отметить, что бытование подобных изображений объясняется именно особенным их почитанием, которое церковь поневоле должна была учитывать: известны случаи, когда церковные власти пытались противодействовать такому поклонению, но были вынуждены отступить от своих требований (ср., например, неудавшуюся попытку изъять резной образ Николы из мценского Никольского собора в 1777 г."
   'От покойного брата, бывшего председателем Новгородского Археологического общества, я узнал, - писал Е. В. Аничков, - о странной истории не задолго до войны 1914 г. в Крестецком уезде Новгородской губернии. В одном селе на 'жальнике" стояло несколько каменных баб. Крестьяне чтили эти бабы и, говорили, будто к ним приставлен сельским обществом особый человек, собиравший с крестьян в положенные дни приношения зерном, как бы для жертвы. Новый священник, назначенный в тот приход, отказался служить на 'жальнике" молебны о ниспослании плодов земных и о ниспослании дождя. Отсюда началось 'дело", и администрации пришлось озаботиться о подавлении чуть не силой этого курьезного возврата к язычеству. Главный идол назывался Микола' (Аничков, 1923-1924, с. 543, примеч. 1). Нет никаких оснований соглашаться при этом с интерпретацией Е. В. Аничкова, который почему-то усматривает здесь спонтанный возврат к язычеству, т. е. превращение св. Николая в языческого бога. Можно, напротив, с уверенностью утверждать, что речь идет о продолжающемся почитании языческих богов (еще в XX веке!), которые отождествились с христианскими святыми. В 1540 г. в Псков привезли резные образа св. Николая и св. Параскевы Пятницы, то народ усмотрел в их почитании 'болванное поклонение', отчего, как сообщает летописец, в людях была большая молва и смущение".
  
   Демонические черты образ св. Николая приобретает в 17-18 века, когда шла борьба с чрезмерным увлечением культом Николы в ущерб культам Спасителя и Богородицы. Но и до того Никола предстаёт как устрашающая фигура. Вероятно, первоначальная редакция иконы Николы-Бабая изображала злого старца. Икона с такой репутацией нагоняла страх на врагов, обладатели её становились непобедимыми. В 19 веке такой необычный вариант иконы 'Николы Великорецкого' был распространен: святой изображён с неестественно большой головой, отчего выглядит устрашающе. Не исключено, что это отражение реального древнего образа, объявленного неканоническим. В таком случае, привоз иконы в Москву в 16 веке и ее 'поновление' выглядят как успешная попытка преобразить культ Николы-Бабая в канонический вид.
  
  
  
   БАБАЙКА (по Далю) - 'ж. волжск. гребь, весло. 1 - барочный руль, весло из целого бревна, для управления дощатником, баркою, плотом; ... 2 - чурка, обрубок, болвашек; дети играют в бабайки, как в бабки, ставя деревяшки, чурочки...'
   Обратим внимание на второе значение слова. Возможно, оно появилось от вида деревянных статуэток Николы Бабая. В Перми и на Вятке в 14-15 веках не было иконописцев, но были резчики по дереву. Поэтому местные иконы делали в виде раскрашенных рельефных изображений на досках, а также скульптур. Не оттого ли Микулицын город был прозван Болванским?
  
  
   "В 1462 и 1465 годах зодчий и скульптор Василий Ермелин изготовил для Фроловских (Спасских) ворот Кремля горельефы св. воинов Георгия Победоносца и Дмитрия Солунского. Очевидно тогда же в 1468 году скульптор изготовил и горельеф св. Николы Можайского для Никольских ворот. Образцом для горельефа послужил можайский образ, находившийся тогда еще на крепостных воротах Можайска. Г.К.Вагнер считал, что можайский св. Никола послужил образцом для резных скульптур св. Георгия и Дмитрия на Фроловских воротах Кремля: "Мы видим здесь повторение того, что несколькими десятилетиями раньше имело место в Можайске. Там - Никола с мечем, здесь - Георгий и Дмитрий Солунский с копьями" (Вагнер Г.К. От символа к реальности. М.,с.2О8). http://www.voskres.ru/architecture/svnikola.htm
  
   "В отличие от других божественных и святительских образов Никола Можайский изображается еще и в виде резных деревянных скульптур, которые не свойственны русской христианской традиции и которые как и в Москве, но задолго до нее, помещались над сторожевыми воротами русских кремлей в северных городах Руси. http://maxpark.com/user/2679125058/content/279653
  
   Можно полагать, что в 15 веке деревянная скульптура распространилась на запад от Вятки и Перми вслед за завоеванием их Москвой. Появление в 18 веке негативного персонажа с именем Бабай (Баба-яга) совпадает с периодом забвения культа Николы Великорецкого, запрещением крестных ходов на Вятке и переписыванием Вятской истории. Скульптурные иконы-барельефы заменялись писанными, старым иконам давались новые имена и легенды. Никола-Бабай окончательно стал Николой Великорецким, Никола Грацкий - Николой Можаем.
  
   Можайск получил в удел князь Федор Чермный (Рыжий, 1238-1299 гг.) из смоленского княжьего дома, за участие во взятии Казани в 1268г. татарами Менгу-хана (тайного христианина). Он крестил можайцев "своими попы" и основал рядом с Можайской крепостью княжий двор, - в крепости он возвел церковь св. Спаса, а на вечевой площади Предградья - соборную св. Николы Чудотворца, так же как и Никольскую церковь у себя на княжьем дворе.
   "Статуарный" Никола Можайский воспринимался как языческий кумир, а поклонение ему как "болванное". Следовательно, он не мог быть изготовлен сразу как церковная икона. Он не был и скульптурой, как его часто называют. Никола Можайский был изготовлен из толстой дубовой доски (25 см) как оберег-барельеф для крепления к бревнам над воротами крепости. От атмосферных осадков его прикрывала кровля киота (киот позднее изображался красками на живописных иконах). В 1408 году татары Едигея очевидно сожгли деревянный Никольский собор города, и в 1409-1412 гг. храм, был восстановлен каменным. Именно в честь этого знаменательного для можайцев события и был изготовлен на воротах крепости образ св. Николы с городком. А символический меч в другой руке был "грозящим пальчиком для шаловливых и неразумных драчливых детей божиих".
   "На можайской деньге того времени была сделана надпись "печать князя Онд. Дм.", а на другой стороне стоящая человеческая фигура в епитрахили или омофоре, с аркой киота над головою, держащая в одной руке, по-видимому, меч, а в другой - неопределенный предмет как бы с крестом наверху. Фигура и надпись вполне соответствуют образу св. Николая Можайского" (Петров Н.И. Тр.XI археол. съезда в Киеве, 1899г., М.,1902, с 138).
   В 1613 году св. Николу Можайского увезли в Польшу.... в 1619 году был заключен Деулинский мирный договор, а св. Никола Можайский возвращен из плена на свое место, в часовню над полу paзрушенными от взрыва воротами". http://www.voskres.ru/architecture/svnikola.htm
  
   3 можай статуя []
   Никола Можайский 14-15 в. ГТГ, Москва
  
   "Об истоках иконографии резных статуй (и икон) в науке существуют различные мнения. Предполагалось, что данный иконографический тип стал развитием древнерусской традиции изображения 'Николы Зарайского'. Некоторые ученые считали такую иконографию романской, заимствованной в Западной Европе, где был распространен образ воинствующего святителя с мечом в руке. Появление образа объясняли и возможным участием балканских мастеров в строительстве в XIV веке Никольского собора в Можайске. А.В.Рындина предложила убедительную версию, связывающую появление этого памятника на Руси с литургическими и обрядовыми преобразованиями митрополита Киприана и византийской традицией почитания мощей.
   3 бари рельеф []
   Эта версия связывает происхождение резных образов со скульптурой святителя, вложенной сербским королем Урошем в начале XIV века в базилику в Бари и предназначавшейся для размещения над ракой с мощами. Николай Мирликийский почитался в Западной Европе патроном купцов, матросов, льняного промысла и пр. Он изображался в одежде епископа с моделью церкви в руках". (R. Pfleiderer, Die Attribute der Heiligen, Ulm 1898; Die Patro-nate der Heiligen, Ulm 1905).
  
   "В лето 7062 (1554) О прощении Николина образа. Того же году на Вятке проща (исцеление) учинилась от образа Николы чюдотворца Великорецкого, и поиде образ вниз х Казани, и бысть проща велия: бес числа слепыя и хромыя и бесныя исцеляхуся. И оттоле поиде вверх к Москве по городом, и приде на Коломну и с Коломны к Москве. И тут царь государь встретил его на Симанове и с царицею Настасиею, и Макарей митропалит, и все бояре, и всенародное множество: мужи и жены. И поставиша его в Пречистой большой на площади против места царьского, идеже и ныне стоит (!). Повелением царским и Макария митропалита списаша с него список и киот сотвориша на церковной образец. А тот образ отпустиша на Вятку опять". (Е.Х. - не вполне понятно какую икону отправили на Вятку, но судя по нынешней копии, это был московский новодел.) http://www.russiancity.ru/books/b61.htm (Пискаревский лет.)
  
  
   7068-го (1559) о Троице на Рву на Москве. Того же году повелением царя и государя и великого князя Ивана зачата делати церковь обетная, еже обещался в взятие казанское: Троицу и Покров и семь пределов, еже имянуется 'на Рву'. А мастер был Барма с товарищи. И прииде царь на оклад той церкви с царицею Настасиею и с отцем богомольцем Макарием митропалитом. И принесоша образы чюдотворныя многия [и] Николу чюдотворца, кой прииде с Вятки. И стали [мо]лебны совершати и воду святити. И первое основание сам царь касается своима руками. И разсмотриша мастеры, что лишней престол обретеся, и сказаша царю. И царь и митропалит, и весь сунклит царьской во удивление прииде о том, что обретеся лишней престол. И поволи царь ту быти престолу Николину: 'И изволи де бог, и полюби то место Никола, а у меня да не бысть в помышлении".
  
   Появление фигур Пятницы и Николы 'на рези' в Пскове в 15 веке вызвало ярое неприятие, что говорит об отсутствии данной традиции на западе Руси. О распространении у нас в прошлом деревянных резных образов св. Николы свидетельствует следующее. В 1730 г. на Чуршинском городище была заложена деревянная часовня, простоявшая здесь до 1901 г., когда она сгорела от удара молнии. В ней помимо двух обычных икон находился резной образ святителя Николая. В неделю Всех святых сюда, помимо прихожан, стекалось до пяти тысяч богомольцев из разных мест, в том числе, много крещеных вотяков, поминавших каких-то заложенных (убитых). В селе Истобенском (южнее Хлынова) также существует оригинальная традиция крестного хода. Верующие идут к часовне Николая Можайского, которая была возведена якобы на месте битвы устюжан и рязановских, жителей деревни Рязановка, с которой и началась история села. (Напомню, некто Резан был убитый вятчанами в 1379 г. в Арской земле ватаман ушкуйников.)
  
   Верещагин А.В. о культе Можая на Вятке: "Святой изображен в шапке с собольей опушкой. Два резных образа в рост были в Трифоновом монастыре по описи 1601г. Здесь же был надвратный храм в честь Можая. После запрета в 1722г. они хранились отдельно, не на виду, вместе с образом Параскевы Пятница и иконой Христофора (с собачьей головой). В нач. 17в. в Орлове была церковь Николы Можайского. Дозорная книга Рязанцева 1601г. были также иконы 'на золоте'. Существовал особый ход из г.Хлынова в г.Слободской и до Вобловиц с Николою Можайским". (Е.Х. - вероятно, это был образ Николы Грацкого перенесенный из Слободского в Хлынов в 1552г. Вобловицкая волость выше по реке.)
  
   3 макарье статуя []
   Статуя из церкви с. Макарье недалеко от г.Хлынова-Вятки, полное сходство с Можайским образом.
  
   Итак, можно видеть, что на Вятке в 16в. (а, вероятно, и ранее) существовал культ Николы Можая, резного образа с мечом в руке. Лишь с появлением в Хлынове в сер. 16в. иконы московского письма начинает распространятся культ Николы Великорецкого. Этот образ был, вероятно, писан со старого Вятского оригинала, которому были добавлены житийные клейма (картинки вокруг центрального лика). Сам лик также наверняка был переработан в канонических традициях. Поначалу новая икона не пользовалась популярностью, но после того, как ей стали приписывать чудесные исцеления, в основном, от глазных болезней, и носить по дальним и ближним окрестностям Хлынова наравне с другими образами, ее значение возросло. Одновременно умалялась роль резных образов Николы.
  
   Основание Микулицына и название главной его святыни было связано с именами бесерменина Гази-Бабая и Св. Миколы. На кресте-энколпионе найденном на Никульчинском городище изображен Св. Никола, на небольшой резной иконке - он же. Именно здесь находилась известная на русском севере под именем Никола-Бабай походная икона вятских казаков-ушкуйников. По размерам она была невелика, изготовлена из дерева и заключена в киот (короб со створками). Такая реликвия могла подниматься в голове флотилии на мачте. Образ имел грозную славу далеко за пределами Вятки, а потому производил устрашающее действие на врагов. Центр этого культа был городок Микулицын, где над въездом в город на воротной башне-часовне находился увеличенный резной образ Миколы. Отсюда его народное прозвание "Болванской городок". Интересно, что такая деревянная скульптура появилась на Никольской башне Кремля во второй пол 15в., - в период завоевания Вятки. В Москве была "церковь Николы Чудотворца на Болвановке". - Проступает связь Николы с его Болваном-статуей.
   В "Сказании о вятчанах" Микулицыным был назван чудской Болванской город. Запись в Оброчной книге 1612г. вроде бы подтверждает это: "На Микулицине на погосте на Болванском городище". Однако, если прав Серкин С.П., который считает, что байка о походе новгородцев была внедрена в сознание населения Вятки уже во второй пол. 16в., то тогда же произошла привязка сохранявшегося устного предания о Болванском городе к городищу в Никульчино. На мой взгляд, Болванским звался именно сам город Микулицын, так как в нем стояла статуя-болван св.Миколы. У Даля есть вятское предание как "новгородцы запустили под Болванский городок (село Никульчино) болванов на плотах, вятичи зазевались на них, а новгородцы с другой стороны взяли городок". Выходит, болванов, вызвавших удивление и замешательство вятичей, привезли сами ушкуйники-новгородцы! Это могли быть Пермские статуи св. Николая, Богородицы или какого-то языческого божества выдаваемого за христианского святого.
  
   "За землею, называемою Вяткою, при проникновении в Скифию, находится большой идол Zlota Baba, что в переводе значит золотая женщина или старуха; окрестные народы чтят ее и поклоняются ей. Никто проходящий поблизости, чтобы гонять зверей или преследовать их на охоте, не минует ее с пустыми руками и без приношений. Даже если у него нет ценного дара, то он бросает в жертву идолу хотя бы шкурку или вырванную из одежды шерстину и, благоговейно склонившись, проходит мимо". (Матвей Меховский. "Сочинение о двух Сарматиях". 1517 год.)
   Предание о Золотой Бабе можно связать с культом статуи Миколы Бабая. Местонахождении Золотой Бабы "за землею называемою Вяткой" не исключает окрестности Никульчино, так как, судя из анализа старых иностранных карт и сообщения летописи 1401г. о городке у св. Николы, рекой Чепцой в прошлом считали также и среднее течение Вятки до устья Моломы. Собственно, от Кирова (Вятского городища) начиналась уже Арская земля, где укрывался суздальский князь. Размеры идола вряд ли были велики, а покрыт он мог быть серебром и только лицо. Во всяком случае, Микулицын - это одно из вероятных мест локализации "Золотой Бабы" в 15 веке. В 1489 году при взятии Слободы и Арской земли ее, видимо, вывезли куда-то на северо-восток (Югру).
  
    []
   Имя Микулы-Бабая сохранилось в названии городка Бабаево на железной дороге СПб - Вятка, в возрожденном Николо-Бабаевском монастыре и в названии известной шоколадной фабрики. Впрочем, про шоколад это уже почти шутка...
  
  
  4. Повороты крестных ходов
  
   Все наши древнейшие крестные ходы первоначально были водные, что напоминает военно-торговые экспедиции новгородских ушкуйников. В "Повести" описано, как новгородцы перед взятием городов аборигенов усердно молились и постились. Подобная странная практика имеет вполне логичное объяснение. Усердные молитвы перед решающим сражением мобилизуют и вдохновляют, отчасти даже снижают болевой порог. Ограничения в пище и питье способствуют снижению потерь крови при ранениях и вероятность заражений при внутриполосных ранах.
   При основании новых поселений сначала ставили церковь в честь св. покровителей похода. Практически ежегодные в 14-15 веках ближние и дальние походы вятских ушкуйников на Двину, Каму и Волгу наверняка не обходились без торжественных церемоний. Плавания начинались в начале лета, походную икону выносили из церкви, где она хранилась, служили молебны за удачу предстоящего плавания. Всё это при скоплении провожающих. Встречи также превращались в торжества и праздник. Тут же устраивался торг из привезённых товаров.
   Так как военно-торговые экспедиции сопряжены с риском, то с собой для воодушевления брали иконы "воинственных" святых. Удача в опасных предприятиях и торговых делах приписывалась чудесному образу святого Николая чудотворца, - покровителя мореплавателей и торговцев. Когда после битвы с иноверцами на отвоёванной земле ставили новое поселение, то победоносную икону помещали во вновь построенной церкви, а на места кровопролитных сражения совершались ежегодные поминальные шествия, которые, как можно предположить, и стали прообразами местных крестных ходов. Остаётся определить места главных сражений и первых поселений христиан на Вятке, после чего первоначальные маршруты ходов легко определятся.
  
   По "Повести" (ПСВ) первое сражение произошло за Болванский городок, а первую свою слободу новгородцы назвали Микулицын, очевидно, в честь св. Николая, особо почитаемый культ которого существовал на Вятке той поры. Однако церковь в Никульчино в соответствии с храмовой иконой св. князей Бориса и Глеба называлась Борисоглебской. "Повесть" объясняет это тем, что взятие Болванки пришлось на летний праздник этих святых 24 июля по ст. стилю. При этом, случайно или намеренно данная икона была взята в поход, перед боем ей молились всем войском. Легко подметить, что такой выбор не соответствует тогдашним предпочтениям северных русских. Более логично считать, что с этой иконой на Вятку в 1489 г. пришло московское войско, Микулицын сильно пострадал при осаде и взятии, вероятно, погорел, и потому новый храм здесь был освящен в честь св. князей. Учитывая сказанное, а также археологию Никульчино, можно считать этот городок культовым и военным центром на Вятке в 14-15 веках. Отсюда началось распространение завоеваний новгородцев.
   В ПСВ говорится о попытке новгородцев поставить две церкви на левом берегу Вятки ниже Микулицына. "И от Никулицына вниз за Вяткою рекою заводиша поставить церкви Богоявления и Воскресения Господня, где же и доныне словут гарь студеная и воскресенская...". Прибрежная пожня (луг) расположенная выше по реке Вятке от Хлынова под названием Гарь, как следует из документа 1595 года, принадлежала Воскресенской церкви. Отсюда её название - Воскресенская.
   По Луппову П. Н. "термином "Студеная гарь" при жизни автора сказания называлась территория, входившая в состав прихода Никольского погоста и отстоявшая от последнего в 5-10 километрах. Ha ней был расположен ряд деревень, в числе которых одна называлась Гарью (или Гырдымовской). К востоку от этой "Гари" находилась (в 18-19 веках) Северюхинская часовня, в которой стоял большой деревянный крест с вырезанной на нем датой "1547". Местному населению Чепецкого прихода был уже неясен повод к построению этих (по всей видимости, поминальных) часовень". Памятная дата "1547 год" может относиться не столько ко времени постройки самой часовни, сколько к дате гибели людей. В этот год был поход на Казань, в нём участвовали казаки с вятского левобережья. Отношения к ранним событиям Вятской истории эта часовня не имеет и в ПСВ не упомянута.
  
   Существовал короткий крестный ход из Пятницкой (Сретенской) церкви города Вятки (на берегу в Александровском саду) к часовне у Раздерихинского оврага, где по легенде вятчане перебили по ошибке много устюжан (в Хлынове их тогда было изрядно), а позже устроили часовню и стали совершать панихиды. Эту легенду следует отнести к выдумке, настоящее сражение возле указанного оврага произошло в конце 14 века, когда Микулинские новгородцы разгромили культовое место вятских язычников. Чтобы не тревожить тени прошлого, эту традицию позже объяснили ошибкой "своя своих не познаша".
  
   Возле Талицы-Порошино по описанию Алабина находилась "весьма древняя часовня, построенная по словамъ предания на томъ месте, где новгородцы, взявшие Хлыновъ, и погнавъ его жителей, одержали надъ ними решительную победу". Эту традицию можно связать с преданием Слободских удмуртов о сражении русских с вотяками за культовый центр Вятских язычников. (См. Приложение в конце главы)
  
   Эти события можно принять за причину традиции Борисоглебского крестного хода из Микулицына в Хлынов. Со временем поминальные крестные ходы на Вятское городище (в Александровском саду Хлынова-Вятки) перестали быть актуальны и были видоизменены. К началу 20 века остались лишь рудименты в виде коротких ходов в Хлынове-Вятке, да, из Волково в Никульчино. Волковские богомольцы оказались самыми упорными хранителями древних традиций, что можно объяснить только сохранением первоначального русского населения этой округи.
  
   Если следовать нашему предположению, крупное сражение произошло за Чуршинское городище. Действительно, на его вершине в прошлом совершалось ежегодное поминание неких заложенных (убитых). В неделю Всех святых сюда, помимо прихожан, стекалось до пяти тысяч богомольцев, в том числе из Волково. При этом из соседнего с. Троице-Подчуршинского (с.Успенское, было крупнейшим в округе) в с. Спасо-Подчуршинское (п. Первомайский, где расположено городище) совершался крестный ход с иконами Живоначальной Троицы и Успения Богоматери. Известно, что на городище издавна стояла деревянная часовня, в 1901 г., её заменили каменной церковью. Обнаружен здесь и могильник 16 века. В Советское время траурное мероприятие было превращено в праздничное гулянье окрестной молодёжи в Троицын день (бесовской шабаш), а на месте церкви была поставлена парашютная вышка.
  
   В Котельническом Предтеченском монастыре хранились черепа предводителей устюжан Василия, Феодора и Патрикия, союзников Анфала Никитина, которые почитались за святых воинов. Крестьяне записывали их имена в пометки, обматывали черепа полотенцами и прикладывали к больным головам. Прибывший в 1668 году на Вятку епископ Иона Баранов запретил вредное суеверие и приказал похоронить черепа по христианскому обычаю. Описанная традиция указывает на событие 1421 года, - сражении Анфала Никитина с Михаилом Рассохиным. Эта легенда была в последствии применена для мотивации Раздерихинского сражения в Хлынове. Место знаменитого сражения не определено, но, скорее всего, оно произошло где-то в районе Котельнича.
  
   Верующие ходили также из Истобенского села к часовне Николая Можайского, которая была возведена, якобы, на месте битвы устюжан и неких "рязановских", при этом подразумевается, что селу предшествовала какая-то "деревня Рязановка". Неправдоподобно, что устюжане плыли сюда за 600 верст чтобы устроить сражение с крестьянами деревни Рязановка (по описям 17 века деревни тогда состояли, максимум, из десятка дворов). Кроме того, строительство Никольской часовни в с. Истобенском над могилой, где, согласно преданию, лежали погибшие вятчане и устюжане, было одобрено всё тем же исправителем вредных заблуждений Ионой Барановым, что говорит о позднем искажении древней традиции. Поэтому Истобенское предание можно связать с событиями 1379 года в Арской земле, когда вятчанами был избит некий Рязан со своими людьми, а не только с известным столкновением с устюжским войском. Булгары были мусульманами, по-русски - резанцами (обрезанными). Существование такой легенды в относительной дали от места событий объясняется переселением жителей из Слободы, чему есть некоторые свидетельства.
  
   Плавание и крестный ход на другой берег от Слободского к часовне на месте сражения новгородцев с вотяками. При этом крещёные удмурты местного Кругловского прихода не присутствовали на панихидах, ежегодно совершаемых здесь над "могилами павших в сражении". Кругловские удмурты (с. Круглово-Чола вблизи татарского села Карино) по их преданиям ведут свой род от племени "Ватка", жившего по преданиям до изгнания русскими в районе Хлынова (Кылно). Часть удмуртов прибыла сюда в 15-16 веках с Кильмези. Понятно, что местные Слободские разборки их не волновали. Правда, маловероятно, что в этом месте было какое-то крупное сражение, но исключить некоторую достоверность данной легенды нельзя. Добавлю, что в ПСВ Новгородцы боролись с чудью, отяками и черемисами. К современным татарам, марийцам и удмуртам все они имеют такое же отдалённое отношение, что и мы, нынешние вятские русские, к ушкуйникам 14 века.
  
   3 карта 16 век часовни []
  
   В трактовке ПСВ просматривается педалирование борьбы с иноверцами (чудь, вотяки и татары). При этом надо заметить, что в прошлом, в частности в грамотах 16 века, вотяками звали всё аборигенное население Вятки не русского происхождения (не христиане). Часть вотяков после крещения стала участвовать в крестных ходах наравне с русскими, вследствие чего в этих церковных мероприятиях поминали погибших с обоих сторон. Став христианами, все они со временем влились в русский народ и забыли многие подробности прошлого. Некоторые вотяки, поселившись в отдельном Каринском (татарском) анклаве, сохранили историческую память в виде собственных преданий. Здесь они смешивались с прибывавшими с Кильмези удмуртами и отчасти татарами.
  
   Всё это великолепие после потери части населения, взятия Казани и превращения Вятки в глубокую провинцию, пошло на убыль, но традиция собираться в определённое время в Микулицыне для молений и торговли осталась. Наиболее долго следы воинственности сохраняли Волковские жители, которые в отличие от Микулицына не подверглись выводу в Московию, а потому сохранили память о героическом прошлом. Поначалу они, видимо, ходили с оружием в руках (позже, когда ношение оружия запретили, - с символическими стрелами). От Микулицына с иконой св. Миколы плыли в Хлынов для поминания взятия Вятского городища-святилища. Власти Хлынова для обеспечения притока товаров и денег под благовидным предлогом или просто силой оставили икону у себя. Возможно, первое время раз в год ее по обещанию носили на прежнее место, но в виду вероятных споров и столкновений от греха подальше отправили в Москву. Взамен в качестве царского подарка вернулась другая реликвия и конфликт на этом исчерпался. Теперь жители Слободы, собравшиеся по привычке в определённый день в селе Никульчино, для шествия в Хлынов брали с собой икону Св. князей Бориса и Глеба.
  
   В конце 16 века церковные власти Хлынова для противостояния "вредным суевериям" возглавили крестный ход с прославившейся чудесами иконой Николая к месту сбора местных язычников. Для этого была взята легенда о нахождении иконы в лесу на большом дереве на берегу притока Вятки в месте древнего капища. Так народные языческие обряды постепенно становились православными и сохранились вплоть до наших дней (купание в реке, почитание пня, лазание под корнями и т.п.).
  
   Традиция Великорецкого крестного хода выросла не на пустом месте, а была скопирована с Борисоглебского. При этом, причина обоих ходов (борьба с язычеством) были замаскированы (объяснены основанием нового города Хлынова и нахождением чудесной иконы в лесу на Великой). Главная заслуга в этом сомнительном деле у "Повести о стране Вятской".
  
   Давно было замечено. что Хронограф (3 часть ПСВ) заканчивается 1552 годом, тогда как описание строительства укреплений Хлынова датирует время жизни составителя повести концом 17-го и началом 18-го веков. То есть можно предположить, что ранний вариант повести "Сказание о Вятчанех" много лет спустя был значительно дополнен. Учитывая религиозную направленность основного текста можно думать, что его создание и правка происходили в церковной среде. В частности, первый вариант мог быть составлен при митрополите Макарии, бывшем новгородском архиепископе и гонителе язычества. Вероятно он, по принесении иконы св. Николая с Вятки в Москву в 1556 году, опираясь на летописные источники и устные рассказы сопровождающих икону вятчан, и написал "Сказание" в качестве сопроводительной исторической справки. Основной упор Макарий сделал на завоевании Вятского края набожными новгородцами и их борьбе с неверными аборигенами. В этом тексте было отражено местоположение двух начальных Вятских волостей с центрами "на прекрасной горе" и в устье Моломы, а также завоевания христиан на Вятке и построение Хлынова. В обширной редакции "Повести" 18 века добавлены описания крестных ходов, но святость и чудотворность Вятских икон уже не связывается с борьбой с язычниками. Причины этому были. Русская церковь в ходе реформ Никона подверглась существенному обновлению, приведению всех сторон её жизни к "правильному" православному канону. В 1668 году на Вятку прибыл епископ Иона Баранов, дел после церковного раскола хватало. Неудивительно, что Вятская повесть подверглась позже существенной правке. Из неё были убраны все "ненужные" подробности о городах (Елабуга, Чуршин городок, древняя Вятка в устье Моломы, время основания Хлынова), сделан 200-летний сдвиг в прошлое, в результате которого испарились два "сомнительных" века нашей истории. А самое важное, была закреплена церковная трактовка обоснования крестных ходов, особенно нового Великорецкого, представлявшего поначалу нерегулярные карательные экспедиции в логово язычников. Его новую историю списали с трафарета о чудесном обретении иконы в лесу, а чудотворения от иконы ограничили безобидными и практичными исцелениями от болезней и прочих житейских напастей. Так как по новому варианту икона св. Николая была задействована в крестном ходе на Великую, то появился отдельный Борисоглебский ход. Одновременно с этим была уничтожена вся старая документация 16 века противоречащая новому варианту Вятской истории. Правка "Повести" была сделана довольно неумело, следы прежнего текста легко видны.
  
   2 часть ПСВ заканчивается так: "Священноначальницы же градодержатели советующе, еже бы имъ ради многонародного собрания общий праздникъ узаконити, и повелеша провозгласникомъ во многи дни на торгу всему народу объявляти, дабы по недели всехъ святыхъ первую неделю Петрова поста все христиане постилися и въ пятый день, сиречь отъ святыя пасхи въ девятую пятницу, праздновали во граде Хлынове святителю Николаю чудотворцу и съ чудотворнымъ его образомъ великорецкимъ хождение кругъ всего града Хлынова учиниша съ постомъ и молитвою чудесъ ради бывающих отъ него, дабы христианскому народу той чудотворный образъ видимъ былъ и день празднества его явления ради чудотворнаго его образа всему народу узаконенъ былъ ведомъ". Этот пассаж завершает историю о перенесении иконы в Хлынов, он сообщает о первоначальной традиции почитания иконы Николая чудотворца, которая заключалась в ношении иконы вокруг града, очевидно, для его сбережения от различных напастей. О плавании с иконой на реку Великую нет ничего. Этот кусок отражает раннюю традицию хода из Микулицына в Хлынов (сохранившуюся в Борисоглебском ходе).
  
   Разумеется, реальные события происходившие на Вятке в течение сотен лет не укладываются в эту простейшую канву. Поэтому ПСВ, даже в её начальном виде, не являлась изложением Вятской истории, но спустя сотню лет и она уже не укладывалась в религиозные каноны, а потому была основательно переработана.
  
  
   болванской []
   Рисунок Т. Дедовой.
  
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ
  
   Вятское городище-святилище
  
   Археолог Макаров Л. Д. в статье 'Славянские языческие амулеты со средней Вятки' пишет: 'Начало славянской колонизации бассейна среднего течения р. Вятки относится к концу ХII-началу ХIII в. Здесь на древнерусских памятниках наряду с прочими предметами обнаружены культовые изделия, в том числе славянские языческие амулеты. Наибольший интерес вызывает бронзовая статуэтка мужчины с бородой и в шапочке, левая рука его уперта в бедро, а правая поднята вверх и держит изогнутый предмет в виде рога. Находка выявлена "в Вятке... на глубине аршина" (Спицын А. А. Шаманские изображения, рис. 7), но в настоящее время местонахождение ее неизвестно... Аналогичная фигурка найдена на Кинтусовском могильнике Х-XIII вв. в Западной Сибири (считается, бесспорно, привозной)... Такие же предметы, но отличающиеся положением правой руки, обнаружены в Пермской губернии и в Новгороде в слое ХII в. Подобная же фигурка выявлена на о. Вайгач'. Что касается происхождения, то 'более правы, по-видимому, исследователи Новгорода, сопоставившие новгородскую находку ХII в. со славянским языческим божком, скорее всего, Перуном, а также В.В.Седов, написавший о древнерусском происхождении находок. Возможно, данные амулеты попадали на восток со славянами-переселенцами'.
  
   4б макаров рисунок []
  
   'В пределах вятской земли обнаружены привеска-ложка (рис.12, Вятское городище) и привеска из Никулицына в виде лезвия топора (рис. 5). Первые обнаруживаются в женских погребениях древнерусских курганов Х-ХII вв. и ассоциируются обычно с символами сытости, благосостояния и довольства. Топор являлся в славянском язычестве, как считают, символом Перуна. Привески-топорики бытуют в воинской среде, что позволяет считать их знаками принадлежности к воинскому сословию, они вручались "сыновьям дружинников при постригах-обрядах, сопровождавших первое обрезание волос у ребенка". Однако, находки амулетов известны лишь в XI-XII вв., когда святилищ Перуна уже, по-видимому, не существовало. Очевидно, несмотря на отказ почитания языческого бога, сами верования, связанные со спецификой жизни воина-профессионала, вызвали появление особых воинских амулетов, оберегавших владельца в походах и боях'.
  
   4б божки рисунок []
  
   В. В. Мурашева. 'КАРМАННЫЙ БОЖОК' ЭПОХИ ВИКИНГОВ 'Традиция изготовления 'карманных божков', изображающих неведомого нам языческого бога, продолжала жить на территории периферийных языческих районов севера Восточной Европы. Свидетельством этого являются фигурки так называемых перунчиков. Многие детали изображения гнездовского идола (амулет найден в 2003г.) повторяются в этих фигурках, найденных в Прикамье, Новгороде и в святилищах на острове Вайгач, - это верхняя одежда, подпоясанная и спадающая складками до середины бедер, круглые навыкате глаза, крупный выступающий нос и, самое главное, поза - одна рука 'перунчиков' лежит на поясе, вторая - чуть выше, на животе. П.М. Алешковский, а вслед за ним и Н.Г. Недошивина считают местом производства 'перунчиков' территорию Прикамья. Однако Н.Г. Недошивина отмечает, что амулеты, выполненные в местной ремесленной традиции (плоское литье с небрежной отделкой поверхности с одной стороны), имеют облик, не характерный для местных финно-угорских племен. Кольчуга, рог в руке у одного из 'перунчиков', возможно, подчеркивают связь амулета с русскоязычной дружинной средой. Н.Г. Недошивина полагает, что фигурки-амулеты могли быть изготовлены мастерами верхнего Прикамья для русской дружинной среды, осевшей в данных регионах'.
   http://www.uhlib.ru/istorija/vikingi_mezhdu_skandinaviei_i_rusyu/p5.php
  
   Наиболее близкий аналог Вятского амулета был найден на Кинтусовском могильнике, который входит в 'ансамбль Кинтусовское-4' на притоке Оби Салым. Памятник включает селище, городище, кладбище и святилище... Изучено около 60 погребений и ритуальный комплекс... датируемый XI-XIII вв. (О родстве населения городищ Оби с Прикамьем упоминалось в работе 'Вятские биармы'.) Подчерку, на Вайгаче также имеется святилище. Новгородский амулет был найден на церковном дворе, полагают, что он был изъят. Итак, данные амулеты связаны с воинами-язычниками и их святилищами.
   Изображение мужчины на Вятском амулете очень похоже на главное божество западных славян лютичей-венедов, живших когда-то на территории нынешней восточной Германии и северной Польши: 'Полное подобие основной схемы Святовита дает небольшая подвеска-идольчик из Прикамья'. - Б. А. Рыбаков ЯЗЫЧЕСТВО ДРЕВНЕЙ РУСИ.
   В "Космографии" Герарда Меркатора есть описание нравов островных ругов: 'На острове том живали люди идолопоклонники, Рены (Раны) или Рутены имянуемые, люты, жестоки к бою, против христиан воевали жестоко, за идолов своих стояли. Те Рутены от жестосердия великого едва познали после всех Христианскую веру. Того острова владетели таковы велможны, сильны, храбрые воины бывали, нетокмо против недругов своих отстаивалися крепко, но и около острова многие грады под свою державу брали, и воевали с Дацким королем и со иными поморскими князьми и с Любскою областию воевали много, и всем окрестным Государством грозны и противны были. Язык у них был Словенской да Виндалской (Валдалской); грамотного учения не искатели, но и заповедь между собою учинили, чтобы грамоте не уталися, токмо воинским делам прилежные охотники были'.
   Балтийские славяне были неплохие мореходы. На острове Рюген на крутом морском мысу был культовый центр ругов - город-святилище Аркона 7-12в. Здесь в храме стояла огромная статуя Свентовита, - главного божества венедов. "В правой руке [бог] держал рог, изготовленный из разного рода металлов, который жрец этого святилища обычно каждый год наполнял вином, чтобы предсказать по уровню жидкости урожай будущего года. Левая рука наподобие лука упиралась в бок". Поблизости от идола находились узда, седло и огромный боевой меч и щит. В храме стояло священное знамя Святовита, называемое Станицей, которую раны чтили и несли перед собой в походе или сражении. При храме содержался священный конь Святовита, белой масти с длинными, никогда не подстригавшимися гривой и хвостом.
  
   4б световит на камне []
   Изображение Свентовита на камне в стене церкви на Рюгене.
  
   4б Аркона []
   Крепость Аркона состояла из трех частей, разделенных двумя валами. Храм и конюшня располагались в мысовой части. В средней жили монахи-охранники, а во внешней - простые горожане. Аркона в ходе упорной войны была разрушена данами в 1164г.
   Святилища, подобные Арконскому, существовали также и в других городах, в частности, важнейшим центром язычества у балтийских славян был город Радигощ в земле ратарей. В своей 'Хронике' Титмар Мерзебургский сообщает:
   'Есть в округе редариев некий город, под названием Ридегост (земля Мекленбург), треугольный и имеющий трое ворот; со всех сторон его окружает большой лес, неприкосновенный и свято почитаемый местными жителями. Двое из этих ворот открыты для всех входящих; третьи же, обращённые на восток и самые маленькие, открывают дорогу к лежащему неподалёку морю, весьма страшному на вид. В городе нет ничего (интересного), кроме искусно сооружённого из дерева святилища, основанием которого служат рога различных животных. Снаружи, как это можно видеть, стены его украшают искусно вырезанные изображения различных богов и богинь. Внутри же стоят изготовленные вручную идолы, каждый с вырезанным именем, обряженные в шлемы и латы, что придаёт им страшный вид. Главный из них зовётся Сварожич; все язычники уважают и почитают его больше, чем остальных (Ридегаст - второе имя Свярожича, по названию города). Знамёна их также никогда не выносятся оттуда, за исключением разве что военной необходимости; причём вынести их могут только пешие воины... Сколько округов в тех краях, столько там и храмов, в каждом из которых почитается неверными идол того или иного демона. Причём вышеупомянутый город занимает среди них особое положение. Отправляясь на войну, они прощаются с ним, а с успехом вернувшись, чтят его положенными дарами; путём жребия и коня, как я уже говорил, они старательно выясняют, что служители должны принести в жертву богам. Особо сильный гнев их смягчается кровью животных и людей. Всеми ими, называемыми общим именем лютичей, не управляет какой-то один правитель. Решение необходимого дела обсуждается в общем собрании, после чего все должны дать согласие на приведение его в исполнение'.
  
   4б ридегаст рисунок []
   По гравюре в Саксонской хронике 15в. идол Ридегаст держит на груди щит с изображением чёрной бычьей головы, в руке - секиру, а на голове его птица. Птица неясного вида, вполне может быть и галка-галаца. Латинское слово 'gallus' означает не только 'галл', но и 'петух'. Возможно отсюда прозвище одного из племен славян - галичи. Исследователь Трусов С. В.: 'новгородцы являются прямыми потомки варягов, переселявшихся с территории заселённой балтийскими славянами, а этногенез последних происходил при активном участии гальских племён, бежавших от римской экспансии на север'. http://h.ua/story/358912/
   Он ищет галичан среди зап. балтийских славян, тот же Рюген и Волин. Галичане упомянуты наряду с др. народами в ПВЛ: 'Потомство Иафета (помимо славян и чуди) также: варяги, шведы, норманны, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и прочие'. Тут перечислены европейские народы. Галичане как отдельный народ могут быть соотнесены с западными славянами, перебравшимися в русские земли, в частности, в Галицкое княжество, откуда в 12в. вышли зап. бродники-берладники. На гербе Галича была черная птица.
   На Украине есть топонимы связанные с Ридегастом-Радигостом: Радогоща (город Радогоста) на Житомирщине и Черниговщине, Мала Радогоща и Велика Радогоща в Хмельницкой области. Существенно, что и на землях вятичей можно найти поселения, связанные с именем этого бога. Таковы Радогошь на реке Нерусса к северу от Севска и к западу от Крома. Из этого можно сделать вывод, что и здесь жили выходцы из Галиции.
  
   Из книги 'Языческие святилища древних славян':
   Аркона на острове Рюген, Германия - городище-святилище IX-XII вв., расположено на мысу высотой 40 м, обращённом к востоку. С трёх сторон омывается морем и в большей степени разрушено. Современные размеры - 90 на 160 м. В валу выявлены три строительных периода, обнаружены прослойки обожжённой глины, угля, камней. С внутренней стороны вала проходит плоский ров и с внешней стороны более глубокий ров также с плоским дном. Оконечность мыса отделена внутренним валом шириной 5-6 м и плоским рвом шириной 10 м, сооружёнными в IX в. Частично раскопаны углубления в материке (глубиной до 60 см), имеющие длину 4,1 и 6,2 м и содержащие многочисленные вещи. В одной из траншей выявлена каменная кладка и под ней в углублении найдено 8-11 мужских черепов, частично повреждённых, кости животных, вещи, обломки посуды X-XII вв. В другой траншее в углублении находились остатки ларца с многочисленными вещами. У северного склона городища находится источник воды. В окрестностях городища расположены 14 поселений и большой курганный могильник. Фельдберг, Германия - остатки деревянного храма расположены на мысу, отделенном полукруглым рвом с плоским дном (ширина 2 м, глубина 60 см). Остатки храма перерезаны траншеями, выявлены фундамент в виде корытовидных углублений, центральная яма с углистым заполнением. Храм был прямоугольным (5х 10м)...
   Фишеринзель, Германия - на селище XI-начала XIII вв. найдены два деревянных идола в переотложенном состоянии. Рядом расположен полуостров, выдающийся в озеро и ограниченный с напольной стороны плоским рвом, не имеющим оборонительного значения (ширина 3-4 м, глубина 1 м). Предполагается, что здесь находилось святилище. Конец цитат.
  
   Городища-святилища зап. славян характеризуются такими признаками: меньший в сравнении с обычными поселениями культурный слой, валы и рвы городища (с плоскими верхом и дном) помимо оборонительного значения применяются для культовых целей (на них разводили огни), рядом с городищем располагается могильник и селище, а на некотором расстоянии от него имеется группа селищ. Только на городищах-святилищах совершались человеческие жертвоприношения. Городища располагаются на возвышенных местах с природными крутыми склонами, часто на мысах, при этом выделяются два полукруглых вала с напольной стороны.
   Наибольшая концентрация известных языческих святилищ, помимо земель западных славян, наблюдается в районе Прикарпатья (верхнее течение Днестра, Южного Буга, Прута и их притоков). Особенно известны городища-святилища Звенигород, Богит, Говда. Интерпретация этих памятников является предметом дискуссии: языческие святилища, крупные культовые центры, языческие святилища, но не восточнославянские по этнической принадлежности. Почти все известные сохранившиеся до наших дней каменные славянские идолы были найдены на побережье Чёрного моря и в Приднепровье. Они изображают бородатого бога с мечом у пояса, рогом в правой руке и гривной (ожерельем) на шее. Полагают, что эти идолы были созданы в VI-V вв. н. э.
  
   Из книги Б.А. Рыбакова - Язычество древней Руси:
   'городище Богит, расположенное неподалеку от места находки збручского идола (на границе Тернопольской и Хмельницкой обл )... представляет собой вытянутую вершину горы, укрепленную валами. Длина его около 300 м, ширина от 50 до 100 м. Святилище ... прекратило существование в XI в. н.э. Площадка святилища делится на три части. Вход с восточной стороны вел в первую часть, так сказать нартекс, в некое предхрамовое пространство. Середину святилища занимала окруженная валами обширная площадка (около 125 на 60 м) со следами крупных построек, прилегающих к валам. Это - требище, хоромы которого могли вместить примерно 500 - 600 человек. За требищем на самом мысу, противоположном входу, находилось на особом возвышении капище, огражденное внутренним валом. Внутри капища находилась вымощенная камнем своеобразная восьмилепестковая конструкция, около 15 м в диаметре, напоминающая капище Перуна в Новгороде.
   Западная часть площадки городища имела чисто культовое значение и являлась капищем, никаких жилых построек на ней не обнаружено. Совершенно иной характер застройки выявлен на других частях городища. Здесь сохранились и хорошо видны западины 44 построек и следы длинного дома, расположенного вдоль вала. Деревянные стены дома, по всей вероятности, имели столбовую конструкцию, о чем свидетельствуют две столбовые ямы, расчищенные на вскрытом участке. выявлены прямоугольные полуземлянки площадью 9-12 м2, котлованы которых были выбиты в материковой скале на глубину 60-80 см. Стены помещений имели столбовую конструкцию, деревянное перекрытие сверху засыпано камнями, которые после разрушения постройки заполнили ее котлован. В постройках не было печей-каменок, характерных для славянских жилищ этой территории. Вместо печей в одном из углов раскопанных сооружений находились очаги, устроенные в неглубоких ямках на каменном полу. В них могли жить или паломники, или, что более вероятно, их использовали служители языческого культа.
   На рубеже IX-X вв. городище-святилище раннежелезного века было приспособлено под языческое святилище восточными славянами. Расположение всех этих западин-жилищ вдоль культового рва на неудобных для жизни склонах позволяет предположить, что они предназначались для специальной стражи, охраняющей святилище. Збручское святилище находилось в окружении синхронных ему селищ. До середины XIII в. язычники посещали святилище и совершали здесь культовые обряды, продолжали функционировать и длинные общественные дома на городище.
   http://www.russiancity.ru/hbooks/h036.htm
  
   Район Медоборы, где обнаружена концентрация языческих памятников славян, стал заселяться в древнерусский период (2-я пол. X-XIII вв.), следов жизни славян VIII - нач. X в. здесь не наблюдается. Б.А. Тимощук высказала предположение о бегстве в конце Х в. жрецов из Киева от насаждаемого Владимиром христианства на окраины государства, в Медоборы, и организацию здесь некоего 'языческого заповедника', а также изготовление киевскими жрецами самого Збручского изваяния.
  
   4б збруч идол []
   Збручский идол. На каждой из четырех его граней изображены мужские и женские божества славян. В одном из них ясно виден муж с рогом в руке.
  
   Из книги Б.А. Тимощук 'Языческие святилища древних славян':
   'Городище в Илееве расположено на мысу высокого коренного берега и с напольной стороны ограничено двумя валами, не доходящими до края берега, как это бывает на святилищах (Кулишевка, Бабин, Звенигород), подножие вала обожжено, на его вершине и во рву сделаны вымостки из камней, на которых горели огни, с внутренней стороны вала проходил небольшой ровик с плоским дном, на площадке городища нет культурного слоя - все это типично для городищ-святилищ. Но размеры треугольной площадки городища значительно больше, чем у рядовых святилищ, кроме того, не вся площадка служила подножием идола - капищем, как это бывает в малых городищах, а для идола был насыпан специальный пьедестал - земляная насыпь, примыкающая с внутренней стороны к центру вала. Насыпь и снивелированная часть вала образовывали почти квадратную площадку со сторонами 5 х 6 м, ориентированную углами по странам света. Площадка вымощена мелкими камнями и обожжена, склоны насыпи также покрыты каменной вымосткой и внизу окаймлены крупными каменными глыбами. На поверхности насыпи среди камней видны столбовые ямы и канавка от лежавшего здесь бревна. Перед капищем на площадке городища совершались какие-то обряды, от которых сохранилось несколько ям, очагов и каменных вымосток. Городище на основании находок керамики и бронзового перстня со щитком в виде розетки датируется XIII в... Возможно, именно этим поздним временем объясняется появление новой формы городища и особого капища на нем, что напоминает большие городища-святилища, существовавшие до XIII в., на площадках которых устраивались капища для идолов.' Конец цитаты.
  
   "Городище Звенигород, как и Богат, являлось связующим центром для окрестных неукрепленных поселений. Городище также возникло на месте укрепления скифского времени, более древние валы которого были использованы славянами. Они же насыпали и дополнительный земляной вал. Валы городища ни по своей конструкции, ни по расположению не были приспособлены для обороны. На их плоских вершинах и ровном дне рвов находились площадки для огней и жертвоприношений. Городище Звенигород, как и Богат, было разделено на две части - сакральную и общественную. На сакральной части были расположены круглые капища, жертвенные ямы и сооружения с хлебными печами, жертвенные площадки, длинные дома для хранения богатств святилища. На общественной части стояли длинные дома для общественных пиров и сходок, ямы для одноразовых жертвоприношений, жилища служителей культа".
   http://www.agesmystery.ru/node/156
  
   4б храм славян []
   Реконструкция славянского языческого храма.
  
   Вероятно, городища-святилища были у Вятичей на Оке. Рыбаков Б. А. 'Язычество древней руси' пишет:
   'У летописных вятичей был город Дедославль, который отождествляют с с. Дединовым близ Тулы. Здесь известно городище, которое в свете приднестровских открытий тоже может быть причислено к святилищам. Городище представляет собой часть широкого мыса, отрезанную от плато коротким валом. Размеры городища 60х175 м. В южной части площади городища имеется широкая, расплывчатая возвышенность, возможно, являвшаяся капищем. Раннего культурного слоя на городище нет. (Никольская Т. Н. Земля вятичей. М., 1981, рис. 46, с. 130-131) В Дедославле собиралось общеплеменное вече вятичей. Возможно, что княжеским центром вятического союза племен был город Корьдна (близ Тулы), резиденция "князя князей", а религиозным центром - городище с многозначительным именем Дедославль в одном дне пути от столицы. О вече в Дедославле говорит киевская летопись XII в... Вполне возможно, что местом, где представители вятичей обсуждали вопросы мира и войны, было Дедниковское городище, не являвшееся обитаемой крепостью, а представлявшее собою подобие днестровских городищ-святилищ с их капищами на возвышении'.
  
    []
  
   По версии булгарской хроники в 1171г. на Волгу в Горномарийский район прибыли 3000 воинов-берладников, выходцев из Галицкого княжества. Здесь они построили крепость Аркоч и другие селения. Название Аркоч очень похоже на Аркону, тем более, что родиной воинственных галиджийцев-галичан в хронике назван "остров Артан" (Балтика), под которым легко узнать Рюген. Слово Аркона связывают со славянским (г)аркать - кричать-орать, а также санскритским arkati - молиться, ark - петь, восхвалять, приветствовать. В древних русских текстах есть "аркучи" в смысле "крича". Можно сделать вывод, что арконцы-аркочцы во время молитвы громко пели (аркали, орали). http://swinow.livejournal.com/73943.html
   Нельзя исключить связи с культом греческой Медузы Горгоны, изображение которой встречается на древнерусских амулетах-змеевиках 11-15в. (один найден на Вятке). На многих из них есть надпись-заклинание на греческом.
  
   В Марийско-Чувашском Поволжье от устья Суры до устья Сунгиря имеется скопление поселений 13-15в., отличительной особенностью которых является бурно обсуждаемая историками и археологими 'Славяноидная керамика', характерная также для большинства синхронных городищ средней Вятки. Макаровым Л. Д. была высказана мысль, что эта керамика отражает наличие в тот период в указанных регионах смешанных браков: пришлые мужчины-славяне женились на местных финноугорках (марийках, пермячках и вотках).
  
   Из диссертации Михеевой А. И.
   'На памятниках Марийского Поволжья обнаружено большое количество русских изделий, которые представлены, в основном, железными предметами бытового назначения (замки, ключи) и вооружения (булава, фрагменты кольчуг)... Ядром округи являлось Важнангерское (Мало-Сундырское) городище, выполнявшее роль культового, военно-оборонительного и экономического центра. Укрепления городища представлены валами, рвом с напольной стороны, и плохо сохранившимися свидетельствами деревянных башен и стен. На валы ставились однорядные стены из гориз. бревен, а в разрывы валов - башни, квадратные воротные и шестиугольные".
   Е. Х. - последние близки по виду и размерам башне, обнаруженной в Слободском. За внешним валом обнаружено огражденное забором селище, большее по площади, чем само городище. В конструкции внутреннего вала различаются два периода строительства. В первый - был выкопан ров с плоским дном, выложенным крупными камнями, и построен древоземляной вал, укрепленный внутри крюковым способом. В основании вала найдены кости рыб и животных (в том числе, свиньи и собаки) и обожженный грунт, что указывает на принятый ритуал при начале строительства святилища. В первой пол. 15в. после разрушения старого вала и частичного осыпания его в ров, он был досыпан и обложен камнями, а по верху построена деревянная стена. Кроме того, на оползшем в ров склоне было построено дополнительное укрепление (забор). Из этого можно предполагать, что назначение этой линии укреплений изменилось.
  
   важнангер2 []
  
   'На краю мыса обнаружено мощное святилище с довольно сложной структурой. Мощность жертвенного слоя составила 25 - 30 см. На площадке изучено сооружение, являющееся, по предположению исследователя, остатками святилища. Здесь найдены гвозди для подков с прямоугольной шляпкой. Остатки жертвенника представлены кострищами, содержащими большое количество кальцинированных костей'.
   'Система расположения поселений в окрестностях Важнангерского городища (8 селищ и городище-кузница) соответствует структуре гнезда-общины восточных славян'. 'Важнангерское городище выделяется среди всех известных марийских поселений значительной площадью. Культурный слой мало насыщен культурными остатками, поэтому вряд ли здесь проживало большое количество населения. Вместе с тем, на ближайших селищах зафиксированы слои насыщенные арх. находками. Городище имеет мощную оборонительную систему'. Конец цитат.
  
   Обратим внимание на плоское дно внутреннего рва, выложенное камнями, а также, исходя из крюковой конструкции вала, плоскую его вершину, что характерно для святилищ зап. славян. На этих площадках разводили ритуальные костры. Всё это указывает на то, что назначение городища было весьма специфическим, его населяли служители культа с охраной. Видимо, в 15в. ров и вал перестали использовать в культовых целях, что могло быть связано с влиянием христианства. (Замечу, что планировка и расположение Елабужского городища близка к Важнангерскому, мысовая часть пригодна для устройства святилища, а поселение располагается между двумя валами. Вероятно, городище использовалось подобным образом еще в ананьинские времена. Неслучайно часть аркочцев пыталась обосноваться на нем.)
  
   В статье 'О реконструкции славяно-русских культовых сооружений в бассейне р. Вятки' Л. Д. Макаров пишет, что на финно-пермском Еманаеском городище 7-10в. исследован древнерусский могильник 12-14в. с веерными захоронениями и следами языческого характера погребений. Примерно в центре площадки древнего городища располагался бревенчатый храм с ямой от вкопанного здесь когда-то деревянного идола. В точке схода направлений ориентации костяков (свободном от захоронений), на мысу городища, могло располагаться жертвенное место (не изучено).
   'Похожие постройки, в том числе и с идолами, исследовались на славянских городищах-святилищах'. Могильник расположен в среднем течении р. Пижмы (пр. приток Вятки) на одноименном городище Еманаевской культуры. Схожее явление наблюдается позже, когда кладбища 16в. делали при церквах на территории вятских городищ предшествующих веков. Этот и еще один схожий могильник расположены в группе из 8 Пижемских поселений 12-15в. Сказанное свидетельствует, что на Вятке были языческие комплексы близкие к описанным выше западно-славянским.
  
   Обратимся теперь к исторической части г. Кирова. Вот что пишет А.Л. Кряжевских:
   "Раскопки в г. Кирове проводились в двух районах: в кремлевской части Хлынова-Вятки и на территории сада им. Степана Халтурина... В шурфах и раскопах (на месте кремля) Л.П. Гуссаковский выделил от трех до восьми строительных ярусов, самый ранний из которых датировался XII - серединой XIII вв. В ходе обработки полученных материалов исследователь пришел к выводу, что г. Хлынов был построен во второй половине XIII в. При этом городской слой перекрывал русское поселение сельского типа, постройки которого не вписывались в более позднюю городскую планировку. В раскопах и шурфах была прослежена часть древней улицы с бревенчатыми мостовыми и остатками жилых и хозяйственных сооружений XIII-XIV вв.
   В 1959 г. Л.П. Гуссаковский проводил разведочные работы на территории сада им. Степана Халтурина (совр. Александровский сад), в результате которых удалось обнаружить в данном районе древнеудмуртское поселение (Вятское городище). Оно располагалось на мысу высотой 33-36 м, образованном коренным берегом р. Вятки и Раздерихинским оврагом, и было укреплено с напольной стороны земляным валом и рвом. Всего на Вятском городище было заложено 15 шурфов общей площадью 66,5 м. В верхнем горизонте шурфов обнаружены следы сооружений XVII-XVIII вв. и культурного слоя XV-XVII вв. (Е. Х. - территория входила в посад Хлынова) В результате различных земляных работ древнейший культурный слой на городище был почти полностью уничтожен и лишь около восточного края площадки небольшими участками сохранились его остатки мощностью от 5 до 15 см. Плохая сохранность слоя не позволила выявить жилые и хозяйственные сооружения этого древнего поселения. Однако находки позволили исследователю определить время существования городища как XI-XIII вв., причем были обнаружены как древнеудмуртские, так и древнерусские изделия. Данное поселение Л.П. Гуссаковский отождествил с 'Вяткой' удмуртских легенд - центром удмуртского племени ватка, впоследствии занятым русскими поселенцами. Эту смену населения городища ученый датировал рубежом XII-XIII вв.
   Гуссаковский пришел к выводу, что в XIII в. в районе берега р. Вятки между Раздерихинским и Засорным оврагами существовало два русских населенных пункта: более древнее Вятское городище ('Вятка') и г. Хлынов, построенный пришлым русским населением во второй половине XIII в. на месте поселка XII - первой половины XIII в.".
   В дальнейшем предложенная датировка основания города Хлынова подвергалась критике, тем более, что полноценных отчетов о своих работах Гуссаковский не оставил. Но для нас сейчас важно следующее: древнее поселение на мысу было уже, по крайней мере, в 11в. (клад дирхемов найденный вблизи него относит дату его основания к 9в.) Славяне появляются на нем в конце 12в. Соседнее Хлыновское селище также появляется в 12в., его основание можно связать с приходом сюда славян. Учитывая, что на данных городищах помимо местной финноугорской встречается славянская и славяноидная керамика, а предметов христианского культа почти нет, можно полагать одновременное проживание здесь аборигенов и славян-язычников, которые пришли в край уже давно прославившийся своими магами и колдунами. Несмотря на плохую изученность и сохранность, по археологии и местоположению Вятское городище соответствует типу городищ-святилищ славян: на крутом береговом мысу с углом порядка 70 градусов, незначительный по толщине и фрагментарный культурный слой, следы укреплений, предания о существовавшем местном культе. Гуссаковский принял его за обычное мысовое городище, искал следы жилищ и не нашел. (Интересно, что в Кировском краеведческом музее есть деревянная копия Збручского идола. Это намёк на вероятное нахождение аналогичных статуй на Вятке.)
  
   Андрей Зорин, из эссе "Контуры Вятки":
   'Уникальным для Вятки, в отличие от других старорусских земель, является сильнейшее влияние дохристианских культур - не случайно Вятка считается в округе землей языческой, наполненной священными рощами, полянами, курганами, даже озерами - сюда приходят и соседние народы поклоняться своим богам. Сила язычества на Вятке признавалась православной церковью - отсюда большая роль отводилась миссионерству и строительству храмов за казенный счет, а не приходами. Один из православных священников как-то рассказывал после путешествия по области, что практически в каждой деревне встречал колдунью или ведьму, а многие женщины, не отдавая себе отчета, используют приговоры и заговоры также обыденно и просто, как приготовление обеда. Знаменитая 'цивилизованная' целительница и кандидат наук Г. Ануфриева в своей книге по традиционной медицине приводит заговоры наряду с другими способами лечения, поясняя, что сама их использует, но никакого разумного объяснения не видит. По мнению приезжих, родительские субботы и другие праздники поминовения похожи в Вятке на массовый 'исход' - чего же в этом больше: языческого или христианского? ТАКОГО нет ни на одной территории!!!'.
  
   Из сочинения вятского семинариста Ф. Пинегина 'История Вятской страны по части церковной': "Но к стыду вятчан очень немногие из них отдают христианский долг усопшим. Напротив того, каждый, можно сказать, из природных вятчан почитает обязанностью каждогодно побывать на Свистопляске, а с какой целью? Чтобы только посмотреть на безобразных глиняных статуй, продающихся на том месте и полюбоваться игрой мальчиков на свистках, делаемых также из глины, а некоторые приходят туда совершенно с противными христианству и гнусными целями".
  
   В удмуртском эпосе Тангыра говорится, что воинственный разбойничий народ-грабитель (в оригинале назван 'руоч', по-удмуртски русы) захватил древнюю столицу племени Ватка, сжёг святилище бога Инмы-Голубя - место молений и собраний, истребил многих людей и правителей. Захватчики долго пили и веселились на пепелище. После этого уцелевшие жители разделились и ушли по четырем направлениям: часть подалась на восток в район села Карино, часть - на Ветлугу, а другие - в неназванные места. Предания об этих событиях до сих пор сохраняются у Слободских удмуртов (записаны в 1971). В них есть интересные подробности: в Кирове на месте Александровского сада находились священная роща и главное Вятское святилище Бадзым-Куала (Великий храм). После проигранной битвы (злой бог Никола одолел богов удмуртов и славян) и сожжения святилища плохими русскими, часть вотяков укрылась в лесах, часть ушла на восток, основав поселение Чола (с. Красногорье Слободского района невдалеке от татарского с. Карино), некоторые ушли еще дальше, в сторону нынешнего города Глазова в Удмуртии.
  
   Вот что пишет удмуртский историк М.Г. Атаманов в работе "От Дондыкара до Урсыгурта. Из истории удмуртских регионов". http://elibrary.unatlib.org.ru/handle/123456789/3380
   "Слободские удмурты до недавнего времени (1971 год) четко представляли свою древнюю историю. Рассказы местных удмуртов, родившихся еще в конце 19 в., в какой-то степени перекликаются с 'Повестью о стране Вятской'. Информацию, полученную от них, можно свести к следующему: '...Когда-то в древности удмурты жили на том месте, где сейчас г.Киров. Там была у удмуртов зöк куала (великое святилище). А потом туда пришли новгородцы и начали воевать с удмуртами. Вокруг своей крепости удмурты выставили деревянных болванов-идолов. Сплели двухметровые лапти - пусть подумают, какие богатыри тут живут! Но силы были неравные. Удмуртов победили, и они ушли из-под Хлынова. По всем местам рассеялись удмурты. Кто был посильнее - те ушли в стороны Глазова, а кто был послабее - укрылись в ближайших лесах. Ушли к Слободскому. Когда уходили из Кылно, кузё (предводитель рода-племени) дал уходящим членам Имма (Инма)-воршуда красного бычка и сказал: 'Где он упадет', там и принесите его в жертву, там и устройте святилище'.
   Как ни у какой другой группы удмуртов, у слободских выработался культ племенного божества - Имма-воршуд, имеющий образ голубя - дыдык. Когда новгородцы сожгли общеплеменную куалу, из нее вылетел голубь. Собрав пепел на месте сожженной куалы ... они ушли к устью Чепцы и основали новое племенное моление в честь Имма-воршуда, новые родовые деревни...
   Вскоре в эти края прибыли Арские князья и на месте удмуртского селища основали своё Карино. Прежнее место молений пришлось перенести. По ранним описям князья и татары составляли небольшую часть его населения, большинство были вотины и бесермяне.
   Конец цитат.
  
   Можно предполагать, что после разгрома Вятского городища, одни его обитатели ушли к южным удмуртам, другие - к марийцам, третьи - в Карино (по вотски Кара-гурт), а некоторые, очевидно, крестились и со временем смешались с русскими. В этом можно видеть распадение древневятской общности по родственным связям.
   Воршудно-родовой состав Слободский удмуртов по Атаманову совпадает с родами Арского (Казанского) региона проживания удмуртов, что свидетельствует об их общем происхождении. С другой стороны, по преданиям слободских удмуртов их предки жили в районе Хлынова. Это 'противоречие' можно снять только следующим соображением: Слободские удмурты - удмурты только по матерям (воршудные имена удмуртов передавались по женской линии), - Арским женщинам, которых завозили в район Карино в 15-16в. с территории Арской даруги Казанского ханства (об этом есть свидетельства-грамоты). А по отцам они являются потомками древневятского (славяно-пермско-вотского) населения. Вероятно, их женщин присвоили в 15в. пришлые русские (ушкуйники и др.).
  
   По описям нач. 17в. в Каринской волости помимо татар проживали Отины (вотины) - особые северные удмурты, потомки Вятских беженцев, в их среде и сохранилось предание о погроме святилища. В качестве зависимого от Арских татарских князей населения окрестностей с. Карино также упоминаются в документах чуваша или чуваша арские, которые в 17 веке постепенно заменяются названием бесермяне (мусульмане). Диалект удмуртского языка, на котором говорят бесермяне, стоит особняком в системе современных удмуртских диалектов. Особенности материальной культуры бесермян (традиционная женская одежда) указывает на их тесные связи с чувашами. Чувашами иногда называли горных черемис. Замечание в ДТ о бывшей гвардии булгарского правителя Гази Бараджа, набранной из 'заказанских гарачцев-язычников', и впоследствии переселившихся на Вятку в Карино-Гарья и другие селения: 'Гарачцы, принявшие ислам, стали называться бесерменами'. То есть, Каринские бесермены по мужской линии являются потомками казаков-берладников, а по женской происходят от чувашей. Можно предположить, что на Вятском городище и Хлыновском селище (Кукмор?) проживали потомки горных марийцев. Возле Карино есть холм под названием Чермыш-гора (Кук-чермыш), что, в общем, то же самое, что Кук-маре (горные мари). Из сказанного можно полагать, что часть отяков была горно-марийского происхождения. Имена и фамилии многих из них близки к славяно-русским.
   Заметим, что идол Инмы-Голубя должен был иметь на себе атрибут птицы, что перекликается с описанной выше статуей Ридагаста (Радигоста). Напомню, на самом раннем его изображении в Саксонской грамматике хорошо видна одна важная для нас особенность: голова быка с высунутым языком!
  
   Дело в том, что одно из главных божеств удмуртов зовут Кылчин или Кылдысин. Кыл по-удмуртски Язык, что в сочетании с культом красного (рыжего) быка полностью соответствует внешности Радигоста (Сварожича). Вятская фамилия Родыгин, вероятно, происходит от имени Родыга-Родигаст.
  
   Языческие обряды северных удмуртов близки к славянским. 'Накануне ночью старейшины зажигают костры в священной роще. В них будет готовиться жертвенная пища для общей трапезы, еду в роще готовят только мужчины. Жрецы (всего их 12) одеваются в белые одежды, шапки с полями и готовятся вознести молитву верховному богу Инмару (Илмар). Жрецы молятся в сакральной части рощи. Народ стоит за ними полукругом. Главный жрец читает молитву-гимн. Далее общая трапеза. Едят очень наваристое мясо птицы: гусей-уток с хлебом в виде лепешек. Варится много часов почти до кашеобразного состояния. Также жертвуют быков или лошадей'.
   (http://vepdui.livejournal.com/169994.html#comments) Обратим внимание, главной жертвенной пищей являются гуси или утки. Просматривается связь с птичьим божеством зап. славян, изображаемым в виде голубя или гуся. Это еще раз подтверждает нашу версию, что сев. удмурты по предкам отцов славяне, а удмурты только по матерям. Среди удмуртов существовали два изолированных друг от друга клана жрецов, совершавших обряды одновременно, но порознь. Возможно, это отражало в прошлом деление на славянскую и вотскую общины.
  
   В Вятских сказаниях говорится об упорной борьбе новгородцев с чудью и отяками за Болванской город и за левый берег Вятки, который из-за набегов аборигенов так и не удалось освоить до построения Хлынова.
   "Сказание о вятчанах": "поплыша из Чепцы в Вятку и по той реке Вятке вниз, и над тою рекою Вяткою на горах стоит чюдской городок их языком зовом Болванской..., и приступиша к тому городку и взяша его и побиша ту множество чюди и отяков, а инии разбегошася, и поставиша в том граде храм во имя святых мученик Бориса и Глеба, а граду има нарекоша Микулицын".
   "Повесть о стране Вятской": " отъ Никулицына внизъ за Вяткою рекою заводиша поставить церкви... Отъ набеговъ же Чуди Отяковъ и Черемисъ те церкви въ уезде не даша поставить. Христиане же те святыя церкви Богоявленскую и Воскресенскую построиша во граде Хлынове, и во времени егда наипаки умножися благочестие".
   Некоторые историки на основании этого явно сфальсифицированного источника относили расположение святилища с болванами-статуями к Никульчинскому городищу. Однако никаких археологических оснований для этого нет (мысовая часть была застроена полуземлянками, здесь же попадаются христианские вещи). Можно положить, что под чудью понимаются славяно-вотские метисы, а новгородцы в данном контексте - это поселившиеся на Вятке воинственные ушкуйники из братчины Никольщины.
  
   По преданиям вятских удмуртов решающее сражение за Вятское святилище произошло за 62 года до прихода Белого царя, который покарал плохих людей (кого повесил, кого саблей посёк, кого выслал), а вместо них прислал 'хороших русских'.
   'Вотяки не участвовали в крестном ходе по поводу разрушения Быдзым куалы на месте нынешнего г.Вятки' [Смирнов. 1890, с. 14]. --- Под вотяками здесь понимаются потомки крещеных вятских аборигенов. Имеются в виду существовавшие в прошлом крестные ходы из Волково и Никульчино в Хлынов-Вятку и обратно. Ныне от них сохранился рудиментарный ход из Волково в Никульчино.
   "Повесть о стране Вятской" о ходе из Никульчино в Хлынов: "Егда же Новгородцы построиша градъ Хлыновъ и жити начаша прешедшие отъ перваго места съ Болванского городка съ Никулицына и обещашася святымъ страстотерпцемъ княземъ Российскимъ Борису и Глебу вселетную память творити, образъ ихъ святый съ Никулицына во градъ Хлыновъ приносити и кругъ града хождение чинити и праздновати честне, дабы долгими леты и времены незабвенны были бывшая чудеса о поселении ихъ на Вятке".
   О ходе из Волково в Хлынов: "и ради частого нашествия Чуди Отяковъ и Черемисъ обещашася Вятские града Хлынова и уездные жители великомученику страстотерпцу и победоносцу Георгию по вся лета по дважды изъ села Волкова приносить образъ его святый во градъ Хлыновъ и встречать со освященнымъ соборомъ и со всемъ народомъ со свещами и праздновать и кругъ града хождения уставиша. Еже и доныне пришествие святаго его образа великомученика Георгия по вся лета подважды бываетъ... и приносяще со образомъ великомученика Георгия стрелы оковани железомъ,... избавления ради отъ набежания Чуди Черемисъ и Отяковъ и протчихъ неверныхъ народовъ бывшихъ со стрелами". - Обоснование второго хода еще более туманное, вероятно, он возник вслед за первым (из Никульчино). Но в обоих просматривается местная инициатива ходить в Хлынов с иконами воинственных святых и оружием. Вероятно, в основе этих праздничных поминовений лежал "крестовый поход" против Вятских язычников. В Хлынове-Вятке память о трагических событиях сохранялась в искаженном виде как празднование битвы во Вздерихинском овраге (спуск к переправе на Слободской).
  
   4б картинка ушкуйники []
  
   "Свистопляска. Этот праздник проходил в четвертую субботу после Пасхи. Традиционно он начинался с поминовения умерших. Священники Пятницкой церкви шли с иконами к месту, где, согласно легенде, некогда состоялась битва устюжан с вятчанами, в которой погибло много народу. (Е. Х. - Устюжане об этом сражении с вятчанами не ведают.) На этом месте в память об убитых была сооружена часовня, которая относилась к Пятницкой церкви. В этой часовне и служилась панихида по погибшим. После панихиды в часовне, когда отмечали Свистопляску, устраивался разгульный праздник, который имел много общего с языческой тризной. Во время праздника Свистопляски непременно устраивали ярмарку, которая проходила на площади перед Пятницкой церковью. Главным товаром в этот день были глиняные дымковские игрушки, которые специально изготавливали для этого праздника. В культе св. Параскевы-Пятницы на Вятке было много архаическо-языческого: это ее связь с водой, покровительство торговле и купцам, связь с "заложными" покойниками. Некоторые исследователи видят в празднике Свистопляски проявление глубокой христианской духовности вятчан. Но детальное изучение праздника показывает его архаический характер, который говорит о сохранении языческих пережитков на территории Вятского края. Связь Свистопляски и культа св. Параскевы-Пятницы, в котором было много языческих черт, также является доказательством того, что о глубокой христианской духовности вятчан говорить нельзя. Надо отметить, что такие архаические черты культа св. Параскевы-Пятницы сохранились не только на Вятке. Г.Н. Чагин описывает подобные праздники в Пермской губернии. Так, в Семик, а позднее - в девятую пятницу после Пасхи, проводился крестный ход и совершалась панихида по убитым у села Искор. Праздник также начинался в часовне, которая была посвящена св. Параскеве-Пятнице, а затем был крестный ход к берегу озера, где, по легенде, святая омыла свое тело. На берегу озера служилась панихида по всем погибшим за Искор. Затем местные купцы устраивали ярмарку. Крестные ходы, посвященные погибшим за Пермь Великую, связанные с культом св. Параскевы-Пятницы, проводились и в Чердыни, и в Соликамске. Причем после них всегда устраивалась ярмарка. Проходили они обычно в Семик или в девятую пятницу".
   http://www.ruthenia.ru/folklore/amosova1.htm
  
   Нынешняя Дымковская игрушка реалистична, далека от древних образцов: 'Все это делается из вятской глины с удивительным, не подражательным искусством: часто медведь походит на козла, не говоря уже о фигурках, которые все без исключения фантастические, созданные воображением вятских торговок; ибо ни одного существа, похожего на них, не найдете в природе... очень легко принять лошадь за барана и медведя за свинью; о форме человека и говорить нечего, ... каждая фигура или полосатая, или вся в мушках, преимущественно черных или красных... изображающую двухголового зверя или барана с золотыми пятнами на боках. В хвост этому барану и свистят'. http://dymka.teploruk.ru/article/history/19-vek_3.html
  
   П. Алабин (19в.) http://www.lib.smr.ru/digitlib/ALABIN_9/Alabin9.htm в записке о Вятских древностях:
   'На месте часовни и въ стенахъ близълежащаго (Раздерихинского) оврага, видно много человеческихъ костей... Въ 7-ми верстахъ отъ города Вятки, правее большой дороги на г. Слободской, въ версте за Талицкамть винокуреннымъ заводомъ, находится весьма древняя часовня, построенная по словамъ предания на томъ месте, где новгородцы, взявшие Хлыновъ, нынешнюю Вятку, и погнавъ ея жителей, одержали надъ ними решительную победу'. Тут важно отметить сам факт существования предания о погроме города Вятки новгородцами, не известный из других источников (по "Сказанию о вятчанах" Хлынов был построен на пустом месте "поле балясковом").
   'Констатация того факта, что Русская Православная Церковь в процессе христианизации аборигенного населения Урала возводила культовые постройки на месте языческих святилищ, давно уже стала общим местом в историко-краеведческой литературе. В качестве примеров приводятся уникальная часовня в д. Керчевой, выстроенная вокруг 'идоложертвенного дерева', часовня во имя Смоленской Божией матери в с. Пянтег, поставленная в священном бору, и, конечно же, часовня во имя св. Параскевы Пятницы на Искорском городище (на Колве, приток Камы).
   На Искорском городище открыты комплексы раннего (родановская культура - XI-XIV вв. - предки современных коми-пермяков) и позднего средневековья (период русской колонизации Верхнего Прикамья - XV-XVI вв.), остатки языческого святилища, которое перекрывалось христианским культом святой великомученицы Параскевы Пятницы. В.А. Оборин высказал мысль, что древний Искор являлся не только укрепленным пунктом, но и служил святилищем. Основанием для этого послужила находка остатков овального в плане сооружения размером около 7х10 м, которое автор раскопок реконструировал как столбовой навес на обожженной глинобитной площадке. Кроме того, на святилище была установлена прямоугольная бревенчатая конструкция и толстое вертикальное бревно, которое можно было идентифицировать как остатки идола'.
   http://urbibl.ru/Knigi/cherdin/cherdinskiy-kray-27.htm
  
   Напомню, что по моей версии Искор - дальняя база-укрытие ушкуйников. Разрушение святилища в конце 14в. их дело.
   4б план алекс сада []
   План Александровского сада и прилегающей застройки по обмеру 1928 - 1929 гг.
   Существующие здания и сооружения:
   1 - входной портик и чугунная ограда, 1838 - 1840 гг.,
   2 - центральный павильон, 1835 г.,
   3 - береговая ротонда, 1835 г.,
   4 - корпуса губернских присутственных мест, 1790 г.,
   5 - часовня, воссозданная в 1999 г. взамен часовни-памятника 1875 г.,"в честь убиенных в битве вятчан с устюжан".
   Утраченные здания и сооружения:
   6 - каменный мостик, 1835 г.,
   7 - летний театр, 1934г.,
   8 - летний клуб, конец XIX ~ начало XX вв.;
   9 - Сретенская (Пятницкая) церковь, 1705 - 1712 гг.
  
   На территории Александровского сада в прошлом был храм святой мученицы Параскевы Пятницы (упомянут в грамоте Шелома 1574 г.). Располагался он в 200 м к югу от ротонды. Сама эта местность (Вятское городище) в прошлом называлась "Ветроум" - от Ветроём, возвышенное и ветреное место. Пустошь Ветроум была в Новгородской губернии. В Вятском уезде в 19в. был Ветроумский (Ветроум) починок.
  
   Устюжане о битве в Раздерихинском овраге ничего не слыхали. Но известно, что здесь была скудельница - место братских захоронений самоубийц, утопленников, нищих и т. п. Их бросали в общую яму и закладывали сверху брёвнами, а раз в год отпевали и хоронили. После избавления от нехороших мертвяков, - веселились. Подобное происходило и в Слободском и в Котельниче. В конце 15в. на Вятку прибыло много устюжан, именно они принесли почитание Параскевы Пятницы, Прокопия Устюжского и, понятно, поминовение своих предков - устюжан. Одновременное поминание умерших в далеком прошлом вятчан и устюжан было соотнесено с преданием о некой братоубийственной битве в этом месте, что и привело к появлению мифа о вятско-устюжском кровопролитии.
  
   На славянских святилищах находят замки, ключи и христианские символы (кресты), вероятно, они входили в число ритуальных предметов. Последние находят на месте капищ, что наводит на мысль о принесении в жертву христиан. По церковному преданию Параскева Пятница отказалась приносить жертву идолу, была схвачена и убита язычниками. Можно думать, церкви с таким именованием ставились на месте ритуальных убийств христиан.
  
   4б план святилища []
   Схема расположения Вятского городища-святилища и примыкающей местности, многое здесь предположительно. Темно-красными дугами указаны внутренний и внешний валы. Проходы в них, вероятно, были выполнены в виде проездных башен. Вероятно, городище использовалось в случае нападения в качестве убежища для населения "Хлыновского селища" (будущий Хлынов-кремль). В очерке по истории города Н. Спасского (Столетие Вятской губернии 1880г.): "Там, где теперь площадь перед (женским) монастырем, Александровский сад и присутственные места, существовали при открытии наместничества остатки вала, около которого теснились постройки в кривых переулках; так что в 1787 году для постройки присутственных мест нужно было сломать всего до 50 домов, числившихся в Пятницком приходе". Упомянутые "остатки вала" проходили по пространству между оврагом Вздера и берегом реки, то есть, принадлежали Вятскому городищу.
  
   5 хлынов кремль []
   Рисунок Т. Дедовой.
  
  
  5. О невидимом граде Хлынове
  
   Весьма запутана и часто намеренно искажена начальная история города Кирова - Хлынова - Вятки. Заметим, что название "Вятка" было ему присвоено в конце 18 века по указу императрицы. Большинство вятских историков и краеведов проживают в областном центре и, естественно, ангажированы местной властью, и во все времена всячески в угоду ей поощряют ни на чём не основанные околоисторические выдумки. Приведу весьма осторожное мнение историка и археолога Л. Д. Макарова.
   "Острейшие споры продолжаются по вопросу о зарождении Вятки (Хлынова). "Повесть" сообщает о решении жителей Никулицына и Котельнича заложить город Хлынов на Кикиморской горе и последующем переносе срубленных сооружений на "Балясково поле", на котором и был построен кремль. Один из вероятных списков "Повести", отразившийся в "Топографическом описании Вятского наместничества" 1784 г., датирует это событие 1199 г. В летописях название Вятка появляется с 1374 г., а однозначно как город упоминается "Владимирским летописцем" под 1391 г. и "Списком русских городов дальних и ближних", составленным в 1394-1396 гг. (по Е.П.Наумову). Топоним Хлынов впервые упомянут летописцами под 1457 г. На основании археологических материалов Л. П. Гуссаковский убедительно отнес возникновение города к середине-концу XIII в. на месте более раннего древнерусского селища. Предположения вятских историков (А. В. Эммаусского и В. В. Низова) о постройке Вятки ушкуйниками в 1374 г. не подтверждается, таким образом, ни общеисторическими, ни археологическими данными".
   "Хлынов" появляется впервые в связи с походом на Вятку (на Вятскую землю) московского войска в 1457 году. Через пару лет в связи с другим походом становится известно ещё о двух вятских городах, - Котельниче и Орлове. При этом существовавшие по археологическим данным Микулицын и Слободской не были упомянуты. Указанное противоречие можно объяснить тем, что летописные события второй половины 15 века не касались Слободской волости, а потому упоминаемый в них "Хлынов" может быть позднейшей заменой названия города Вятки в устье Моломы.
   О происхождении названия "Хлынов" существуют разные мнения. Самое простое, как это сделано в "Повести", - от гидронима Хлыновка. Кроме того, топоним "хлынов" явно соотносится со словом "хлын", появившимся в письменных источниках с 15 века. В некоторых областях так называли бродяг и разбойников, отождествляемых часто с вятчанами.
   Толковый словарь Даля: хлынить - (вологодск.) вяло, лениво идти или ехать; Сар. - мошенничать, плутовать (не два ли разные глагола?); хлынничать - каз. то же. Хлыновец, хлын - (ниж., вят.) тунеяд, мошенник, вор, обманщик в купле и продаже, барышник, кулак: Берегись, тут хлыны есть! В Тульск. губ. село Хлыново, но хлыновцами зовут вятчан. Хлынец - симб. бродяга. Хлын взял, - пропало; потеряно, украдено, растрачено. Хлынуть, нахлынуть и отхлынуть - натечь, набежать, налететь во множестве, потоком, толпой.
  
   Итак, "хлын" - это мошенник, вор, бездельник, барышник, причём, хлынами считают выходцев с Вятки. Можно также подметить, что слово "хлын" связано с водой: нахлынула волна, хлынул дождь. Очень похоже, что так могли называть неожиданно нападавших со стороны реки на прибрежные поселения ушкуйников поселившихся на Вятке. Официально считается, что слово хлын неизвестного происхождения. Выше было сделано наблюдение, что слово "хлын" является синонимом слова "вятка", одно из значений которого - Клин, производное от (скандинавского) клинок, кол, колоть, колун. На иностранных картах город Хлынов иногда подписан как Klinov.
   На Вятке существуют многочисленные гидронимы с корнем "холун" для притоков реки Вятки:
   Большая Холуница (приток Вятки напротив Котельнича),
   Малая Холуница (там же),
   Белая Холуница (устье чуть ниже Слободского),
   Черная Холуница (приток в верховьях Вятки),
   Холуная (устье около Нагорска),
   Холуянка (Слободской район),
   Холуновка (Нагорский район),
   Холоватка (приток Моломы).
  
   Добавим сюда озеро Холуново (старица реки Вятки вблизи Кирова).
   Есть у нас и село Холуново на реке Летке. Замечу, что подобные топонимы встречаются в Новгородской области, например, дер. Холынья. Считается, что эти гидронимы и топонимы происходят от слова холун (холуй) - песчаная коса, отмель, пляж (предположительно от кал-отбросы). На речке Ивкина (приток Быстрицы) есть небольшая деревня с названием Холуй. Стоит она на низинном песчаном берегу, что наглядно проясняет смысл самого слова "холуй". Нет только реки с названием просто "Холуница". (Правда, в ранних источниках 17 века так называют Белую Холуницу.)
  
   Корни слов "холун" и "хлын" ("Хылыновский наместник" в грамоте 16 века) явно близки. Не будучи лингвистом, могу только предположить, что вариант "холун" ближе к полногласному славянскому, то есть простонародному русскому говору. К западу от Вятки встречаются топонимы с корнем "хлын", - Хлыново и т. п. То есть хлыном сторонние наблюдатели (прежде всего, очевидно, москвичи) звали человека, живущего на реке Холун(ице), по их говору "Хлыновице". В Московии 15 века проживали высланные с Вятки ушкуйники, которые и могли получить прозвище хлыны. Так как деятельность этих людей (торгошей и разбойников) для кого-то была неприятна, слово приобрело отрицательную окраску.
  
   Из приведённых размышлений можно сделать вывод, что в 12-15 веках сама река Вятка за обилие песчаных пляжей, отмелей и стариц плавающими по ней ушкуйниками называлась Холуница. Поэтому известный город на ней (Ковровское городище в устье Моломы) называли Холун (он же Вятка), в фонетике булгар получивший понятное им название Колын (жеребёнок). Возможно происхождение имени реки от гелонов Геродота (см 2 часть).
  
   Итак, смысл слова "хлын" - неожиданно появляющийся со стороны реки Хлыновицы налётчик, их главную крепость стали звать "град хлынов". (Чей? - хлынов, ударение на последнем слоге!) Если учесть, что в летописях того времени в середине предложения не писали заглавных букв, то становится вполне понятно, что такое наименование мог получить любой город вятчан.
  
   Никаких веских археологических свидетельств существования города ранее 16 века на территории нынешнего Кирова не найдено до сих пор. Кировским краеведам пришлось сделать неутешительный вывод, что городовых укреплений у ранней "хлыновской слободы" вообще не существовало, а потому найти ее следы затруднительно. (В Никульчино, к примеру, кроме разнообразного оружия, производства металлов и прочего, найдены детские игрушки, музыкальные инструменты, шахматные фигурки, монеты 14 века.)
   Остается только верить путаному рассказу об основании Хлынова в "Повести о стране Вятской", историческая достоверность которого, весьма проблематична. Рассказ изобилует всяческими нравоучениями и божественными промыслами, в частности, упоминается сверхъестественный перенос поселения на другое место ниже по реке. Само слово "слобода" (синоним "свобода") подразумевает поселение свободных от поборов людей. Тогда как выделение Кремля как центра власти и зависимого от него Посада населённого подневольными податными людьми и обнесённого обычно всего лишь частоколом из бревен, говорит о совсем другом типе отношений. Слободы на Вятке представляли собой небольшие стандартные городки-крепости на заостренном береговом мысу. Можно даже положить, что каждая слобода являлась самостоятельным поселением (городом-государством), то есть старшего города на Вятке во времена республики вообще не существовало.
   В популярной литературе происхождение названий многих городов объясняют заимствованием названия у речки, протекающей вблизи него. В ПСВ: "и град устроиша и нарекоша его Хлынов град речки ради Хлыновицы". Это заблуждение. Скорее наоборот, речка получает имя от названия города или села. Например, если верить той же "Повести", первый городок ушкуйники нарекли Микулицыным. Протекающая поблизости речка называется Никуличанка (Никульчинка, Никулинка). Сомнительно, что в данном случае сначала в честь особо почитаемого на Руси святого назвали небольшую речку, а потом город по ней. Тем более что эта речка протекает на достаточном расстоянии от Никульчино (около 4-х км). Выше было высказано предположение о позднем происхождении гидронима "Никулинка" от названия села Никульчино. Во времена Вятской республики эта речка, являясь естественным рубежом обороны, называлась "Рубежица", как ныне зовётся её верховье.
  
   Таким образом, при основании нового поселения на берегу небольшой реки или речки, обычно неведомого для только что прибывших названия, эта река со временем получала однотипное название: Никулица, Хлыновица, Котельница и т. п. Со временем при постепенной смене населения и говоров эти названия видоизменялись. Такого же мнения придерживается и более сведущий в данном вопросе краевед С. Ухов. Парные топонимы (город-река) свидетельствуют о резкой смене населения произошедшей в данной местности. При постепенной мирной замене людей, их метисации, обычно сохраняются прежние названия даже небольших рек и ручьёв.
  
   Есть, однако, "досадные" исключения из этого правила: селения Белая и Чёрная Холуницы на берегах одноименных притоков Вятки. ("Цветные" прилагательные в двухсловных топонимах более характерны для гидронимов.) Но в данном случае имеется логическое объяснение этому факту. Указанные поселения появились относительно поздно (в 18 веке), вдали от устьев левобережных притоков Вятки, безусловно, известных задолго до освоения восточного берега реки.
  
   Документы по Хлынову и хлыновским наместникам появляются несклько позже Слободских, при этом, вскоре слободские наместники упраздняются, а упоминания о хлыновских становятся чаще. Это дает некоторые основания полагать, что резиденция Московского наместника была перенесена из Слободы в новый Хлынов. Обращает внимание тот факт, что все русские города 13-15 веков располагались на правом берегу реки Вятки. Лишь только Хлынов является исключением. Перенос резиденции наместников на другой берег объяснялся желанием иметь независимый от местных жителей плацдарм на Вятке.
   Несмотря на все уникальные для наших мест археологические находки, укрепления городища Никульчино и его размеры сами по себе не представляют чего-то особенного. На крепость, какой должен быть древний Хлынов, осаждаемый шестидесятитысячным воинством, он явно не тянет. Относительно невысокие с юго-запада оборонительные валы не являлись серьезным препятствием, а его площадь уступала Слободскому городу. Не мудрено, что он был разрушен при взятии в 1489 году. Оборона городка и интерес к нему москвичей более объясняются его культовой значимостью.
   Посмотрим, что автор "Повести" говорит о Хлынове. Сначала он даёт описание первоначального городка, а затем - изменения в застройке, свидетелем которых в 1664-67 годах он очевидно был.
   "Во многа бо лета во граде Хлынове где ныне Кремль городъ построены жития жителей техъ кругомъ града храмины другъ подле друга въ близости задними стенами ко рву ставлены вместо городовой стены понеже то место окружено отъ северной страны ископанымъ рвомъ а отъ западу и полудни преглубокимъ рвомъ а съ востоку отъ реки Вятки высокая гора. Избраша бо жителие такое угодное место дабы отъ нашествия супостатъ въ томъ граде быть свободно и ко отмщению удобно.
   И где ныне на торгу земской колодяжъ и на томъ ключю построена была винокурня и земская изба за Вознесенскою церковию где ныне богаделни было великое болото и езеро и на томъ месте птицъ ловили, а дале того места кругомъ лесъ былъ. И въ гору что ныне Спенцынская улица недалече отъ нынешней Воскресенской церкви ходили въ чащи леса по ягоды".
  
   Вознесенская церковь стояла в малом городе (кремле), то есть, автор описывает местность за городской оградой. Обратим внимание на упоминание о построенной на ключу (на свободном месте) винокурне и земской избе. Земская изба могла появиться не ранее середины 16 века (о существовании её в до московские времена можно только гадать), автор описывает как будто видел всё своими глазами. Из описей Хлынова 17 века (с 1637 г.) следует, что подобные заведения (винокурни, бани) располагались за оградой вблизи оврага Засора.
   Далее идёт описание строительства посада. "И егда во граде умножишася людие и поселились свободно (за городской стеной) и тогда боящеся нашествия супостат поставили острог кругом всего посаду наченше с полуденной стороны от глубокова рва (овраг Засора с ручьём) где ныне выше винокурны словет Епихов поток (ров-канава для стоков в овраг) и ведоша тот острог на север до глубокова ж рва (Раздерихинского оврага) где ныне башня троеворотна и построиша башни на проезжих дорогах".
   То есть в территорию города вошло пространство между двумя оврагами, в том числе Вятское городище. Всего примерно 30 гектаров. При относительно небольшом населении (около 4000 жителей в середине 17 века) город представлял собой большую деревню с усадьбами, огородами и т. п. В целом мы видим описание ограждённого лишь забором из брёвен городского посада, существовавшего до строительства земляных укреплений в 1660-х годах, вызванного начавшейся гражданской смутой и войной под началом Степана Разина.* Более укреплённый внутренний Малый город (начальный Хлынов) стал местом жительства городского и московского чиновничества.
  
   5 план хлынова мой []
   Хлынов начала 17 века.
   1 - Вятское городище; 2 - Кремль, Малый город;
   3 - Трифонов монастырь; 4 - Женский монастырь;
   5 - Торговая площадь на посаде; 6 - подгорные кварталы бедноты, хозпостройки;
   7 - могильник 16-17 веков, Раздерихинская часовня (церкви не все).
  
   В "Повести" место, выбранное для города Хлынова, описано красочно, но несколько туманно. "И избравше место прекрасно над рекою Вяткою близь устия реки Хлыновицы (инии ж реша в то время по реке оной летевше птицы и крычавше хлы хлы и от того назвася та река Хлыновица) на высокой горе иже ныне зовется Кикиморская место бо оно ко общему вселению удобно и из тоя горы преславно источники вод истекающия многия. И по общему согласию во уреченную годину сошедшеся народи мнози Новгородцев на оной горе начаша к созиданию града место устрояти древеса готовити располагающе како созидати град. И заутра воставше обретоша некако Божиим промыслом все изготовлению принесено по Вятке реке ниже на высокое ж пространнейшее место и широкое поле иже в то время нарицашеся Баласково поле".
   Замечание о пролетевших птицах, - ходячая байка. Необходимо сделать пояснение. Дело в том, что устье Хлыновицы в прошлом находилось довольно далеко от Хлынова. Вятка в этом месте имеет ныне большую песчаную косу, по которой продолжает свое течение в северном направлении Хлыновка мимо подножия коренного берега с востока от бывшего Хлынова.
  
   По "Повести" город был построен на пустом месте. Археология до городского Хлыновского селища маловыразительна, но какие-то предметы 14-15 веков были найдены. Возможно, это поселение в течение 15 века прекратил своё существование и стало "полем Баласковым". Скорее всего, какая-то жизнь здесь продолжалась, но ПСВ об этом молчит, так как относит построение Хлынова в далёкое прошлое.
  
   хлын русло []
   Изменения русла реки Вятки и устья Хлыновки по книге историка Тинского. На основании плана Хлынова 1759г. смещение вниз по течению песчаной косы-холуна происходило на 6м в год. Указано гипотетическое устье Хлыновки в 1374г. - год основания Вятки-Хлынова по официально принятой версии.
  
   5 хлынов 1759 []
  
   Сюжет о чудесном перенесении стройматериалов на другое удобное место подразумевает Божий промысел и встречается в подобной литературе. В поверьях скандинавов бревно в виде идола пускали по воде для определения места поселения. Если "Баласково поле" от имени Балакса или Балакша, то это был выходец из Новгородской земли. Балакать - говорить, болтать; фамилия Балаксин известна с 15 века, и тогда о древности Хлынова говорить не приходится. Замечу, что топонимы с основой "балак" встречаются на территории Слободы: Балаксинцы (возле Шепелей на полпути между Слободским и Кировым), Балаки (возле Вагино, выше по реке от Шестаково), Балакинская (возле Роговой); ныне встречается фамилии Балакшин и Вараксин, но в описях Хлынова 17 века их нет. На исчезновение этого Балакши косвенно указывает и замечание "в то время нарицашеся Баласково поле". Возможно, это название происходит от "Балик" - по-булгарски небольшой городок, селение, посад. Есть также вотская этимология. В любом случае, Балакша и его потомки жили в Слободе, так как территория нынешнего Кирова входила в неё после изгнания язычников.**
  
   По ПСВ на месте нового города сначала был поставлен Крестовоздвиженский храм. "И на том благоизбранном месте вначале поставиша церковь во имя Воздвижения честнаго и животворящаго креста Господня и град устроиша и нарекоша его Хлынов град речки ради Хлыновицы".
   В описи 1615 года церковь Воздвижения названа среди строений Малого города. (До погрома большевиков храм с таким названием находился в районе Кировского телецентра, - к югу от оврага Засора. Вероятно, церковь была перенесена по мере расширения города.) В "Сказании о вятчанех" (прототип ПСВ) основание Хлынова описано несколько иначе: "В начале поставиша церковь во имя чюднаго Богоявления, и потом покопаша рвы великие и поставиша град".
  
   По одной версии первая часовня с образом Спасителя была поставлена на другом берегу речки Хлыновицы, где в последствии находилось село Хлыновское, затем район города "Слобода Хлыновка", а ныне Хлыновская улица и ул. Блюхера (Большая Хлыновская). Это не очень возвышенное место, по-видимому, было с трех сторон окружено водами Вятки и ее притока. "Слобода Хлыновка" в 14-15 веке была (если была) относительно небольшим неукрепленным поселением. Иногда в качестве места древнего Хлынова называют Чижевское городище, но и там нет никакой археологии 12-15 веков.
   Замечание автора ПСВ "ныне зовётся Кикиморская" означает, что это место раньше звалось как-то иначе или вообще не имело названия. Возможна связь с топонимом Кук-Мар (Гора Высокая), встречающимся в пограничье с Мари-Эл). Кикиморка впервые упомянута в переписной книге 1678 года: "за монастырскою оградою под горою Кикимеркою подле Вятку реку слободка внове а в ней дворы бобыльские". В дореволюционной Вятке для увековечивания мифа существовала улица Кикиморская, ныне Водопроводная (в районе телецентра). Нельзя исключить, что прозвание Кикиморка появилось под влиянием "Сказания о вятчанех".
  
   Итак, сначала, якобы, хотели ставить город на Кикиморской горе, но перенесли строительство на Балясково поле. Сплав бревен и даже срубов по реке часто применяется для доставки материала от места заготовки к месту использования. Поэтому данная легенда вполне может иметь реальную основу. Подготовка срубов требует немалое время, к тому же этим делом обычно занимаются по осени. Поэтому удобнее готовить срубы для нового города вблизи от жилья основной массы работников, то есть, невдалеке от какого-то уже существующего поселения. И лишь когда всё будет готово, на плотах с заготовленным материалом спуститься вниз по реке, где на заранее выбранном месте быстро поставить новые жилища и стены. Земляные работы на начальном этапе строительства города были невелики, рвы и валы наращивали постепенно при реконструкции укреплений примерно каждые 30 лет.
   Перенос брёвен по воде с нынешней Кикиморки к месту строительства Хлыновского кремля вызывает вопросы. Ныне вдоль материкового берега Вятки (по её старому руслу) течёт лишь небольшая речка Хлыновка. Если в прошлом в этом месте текла сама река Вятка, то наречение города "речки ради Хлыновицы" становится весьма надуманным. Кроме того, спускать брёвна в воду ради 1 км пути не имеет большого смысла.
  
   Кировские краеведы безуспешно искали Кикиморку и древнее поселение на ней. Замечу, что подходящей горы в округе нет. Горой называют достаточно заметный и высокий отдельно стоящий холм. Для устройства города он, к тому же, должен иметь плоскую вершину, площадью, по крайней мере, более гектара.
  
   Кикимора (Мара) - женское божество у восточных славян, злой дух дома, жена домового (или лешего). Под влиянием христианства имя приобрело ироническую окраску, а когда-то Кикимора внушало страх и уважение. Ныне так зовут неприглядную, сварливую женщину. Гора с таким названием должна быть достаточно значительной, зримо выделяться из окружающего рельефа, в дохристианские времена она могла быть сакральным местом живущих в округе. Недалеко от села Совье Слободского района (ранее село входило в Шестаковскую волость Слободского уезда) была деревня Широбоково, имевшая также другое название Гора Кикимора. Скорее всего, это иносказательное наречение, взятое от реально существовавшего объекта. Село Совье никогда не входило в Вятский (Хлыновский) уезд, а потому заимствование названия напрямую из города Вятки маловероятно.
  
   Кандидатом на роль начального Хлынова мог бы быть Микулицын, по археологии прекративший существование как раз перед появлением нового Хлынова. Но его относительно небольшие размеры и расположение заставляют видеть в нем пограничную гарнизонную крепость на подступах к основной территории Слободы. Относительно неглубокий со стороны поля ров городища Никульчино легко преодолеть в ходе штурма. Другое дело, если крепость расположена на высоком холме. К нему нужно приваливать примёт (брёвна, доски, лестницы), по которому можно карабкаться вверх. Примет упомянут в Архангелогородском летописце в описании взятия Хлынова.
   На высокой горе расположено Чуршинское городище, но оно еще меньше по размерам, и, кроме того, имеет название "Богатырская гора" по известному преданию о живших здесь богатырях. Остается гипотетическая крепость на Слободском холме, но о ней поговорим в следующей главе.
  
   Подведём некоторый итог в вопросе "о невидимом граде Хлынове". Появление центра власти на левом берегу Вятки было вызвано несколькими причинами: войны с Казанью, желание создать обособленный центр власти в регионе, а также неспокойная обстановка в Слободском городе. В новый Хлынов была перенесена почитаемая икона Николая чудотворца из Микулицына.
  
   В описях Хлынова 1615 века устройство осадных двором объясняется угрозой "от черемисския войны". Восстания черемисов были в течение всего 16 века. В грамоте 1522 года в Слободской город упомянуто сидение в осаде окрестного населения, в 1552-57 годах была настоящая война, также в 70-80-х годах. Всё это косвенно датирует построение укреплений Хлынова первой половиной 16 века. Так как основная угроза в этот период шла с юга, то новый город поставили на северном краю оврага Засора. Слободской (Вятский) наместник перебрался в новый Хлынов: он ближе к Москве и к новым южным вятским территориям. Слобожанам в порядке царского "эксперимента" дали местное (выборное) самоуправление. Всё население стало государевыми холопами (первоначально холопом назывался воин-призывник), со временем обременёнными десятками налогов, даней и поборов. Территорию поделили на станы, воеводства и уезды во главе с присланными чиновниками. Народ беднел, города пустели, налоги не собирались. Некоторое оживление началось лишь с концом царствования Ивана Грозного. В Смутное время гражданской войны Вятка в надежде на лучшее поддержала оппозицию в лице Лжедмитрия, этот самозванец имел отношение к Вятскому краю. Слободской город пострадал после поражения Лжедмитрия, слобожанам запретили восстанавливать городские укрепления и изготавливать оружие, лично свободное население продолжало покидать регион.
  
   В 17 веке вместо наместников из Москвы стали присылать воевод. Жалованье им давало правительство, (что не мешало, однако, заниматься незаконными поборами), а потому их проживание было не столь обременительно для местного населения. Примечательно, что Вятских воевод было двое: хлыновской и слободской. Это и понятно. Расширение Вятской провинции с конца 16-го века шло в основном в двух направлениях: на северо-восток и на юг. Причем южное направление стало приоритетным, здесь строятся небольшие городки-крепости: Малмыж (1580), Яранск, Царевосанчурск и Уржум (1584), Кукарка (1594). Вятские поляны с обширными землями в 1595 году по указу царя переданы от Казани во владение Вятского (Трифонова) монастыря. Хлынов в 17 веке вдвое превосходил Слободской по числу жителей, и эта пропорция сохранялась до начала 20 века. Другие города были невелики. Котельнич и Орлов - в 2-3 раза меньше Слободского, остальные - в 5-10 раз.
  
   Итак, события Вятской истории 14-15 веков не имеют отношения к городу Хлынову, ставшему заметным лишь с середины 16-го века. В виду наслоившихся вокруг его официозной истории мифов и фальсификаций, подогреваемых амбициями чиновников областного центра, вопрос о дате основания города достаточно запутан, известные из ПСВ даты 12 века (1174, 1181) к нынешнему городу Кирову не относятся. 1374-ый, от которого до сей поры идет официальный отсчет лет, также безоснователен. Во-первых, смутное поминание города Вятка в летописях под этим годом не относится к известному много позже Хлынову. Во-вторых, ни о каком переносе в то время города из Никульчино на другой берег ниже по реке не может быть речи, так как Микулицын и по "Повести" и по археологическим данным продолжал существовать дальше. Выше мы уже обсуждали, что летописные упоминания Хлынова 15 века (1457, 1459 и 1489) не относятся к городу, существовавшему под этим именем в 16-18 веках. Очень показательно, что о Хлынове нет достоверных упоминаний даже начала 16 века. Таких как, например, грамота 1505 года о присылке в Слободской нового наместника.
   Иногда встречаемая дата "1399 год" была выведена произвольно на основании записи 1401 года о Суздальском князе и церкви св. Николы. Можно бы считать, что в этом году было нанесено окончательное поражение племени "ватка" и вблизи от устья речки Хлыновки построена слобода. В устном предании сами удмурты говорят, что сражение на культовом Вятском городище произошло "за 62 года до прихода на Вятку белого царя" (1459-62 - 1397?). Впрочем, широко праздновать эту дату в виду тягостных воспоминаний о ней аборигенов некорректно, но и отодвигать ее на 200 лет в прошлое, - грешить против истины. Кировчанам в рассказе о ранней истории Хлынова остаётся только ограничиться туманными сказаниями*** и поверхностно истолкованными археологическими находками.
  
   Город с названием Хлынов был известен более двухсот лет. Примерно вдвое меньше его звали Вятка, а последние 85 лет - Киров. Город долго шел к этому имени. Никогда не был он древней Вяткой, да, и Хлыновым звался отчасти в насмешку (название было не в чести у вятчан). И вот нашел имя по душе - Киров! Мало кто помнит уже убиенного Сергея Мироныча Кострикова. Зато все знают о древнем кровожадном персидском царе по кличке Кир. Есть, кстати, христианский святой с таким именем.****
   Спустя 30 лет после очередных "революционных перемен" пошли разговоры об обратном переименовании. Кому-то захотелось "оставить по себе память" и возвратить "историческое название Вятка". Но это славное имя носит наша главная река, а потому дублировать гидроним нет смысла. Напомню некоторые факты. В декабре 1934 года через два дня после смерти Мироныча город Вятку переименовали в Киров. В то время Вятская земля не имела административной самостоятельности, а в качестве дюжины отдельных районов входила в состав Горьковского края! В райцентре Вятка проживало 25 тысяч жителей (с округой до 40 тыс.). Кто-то вовремя подсуетился с этим переименованием, статус города повысился и вскоре появился Кировский край. (Потом, правда, из него вывели Удмуртию, и переименовали в Кировскую область.) После этого Киров стал бурно развиваться, его население выросло почти в 20 раз.
  
  
   Примечание*. По описи 1628 года город Хлынов рублен в две стены с 8 башнями. (Описания укреплений посада нет). Возможно, именно эти обгоревшие в большом пожаре 1632 года укрепления (двойная стенка из горизонтальных брёвен, между которыми засыпана глина) были обнаружены при раскопках вала Хлыновского кремля конца 17 века, который был насыпан позже сверху.
   "7122 (1663) года месяца сентября в 17 день начали строить земляной город, а строили стольник и воевода князь Григорий Афанасьевич Козловский, а делали оба города 3 года" (Летописец старых лет). Вал длиной 400 сажен окружал малый город на берегу Вятки, а в 1476 сажен - опоясывал посад (острог) между двух больших оврагов. Земляные стены представляли собой утрамбованные насыпи (с углом около 45 гр), армированные снаружи плетнями из веток и тонких брёвен. В нашем влажном климате такая "глинобитная" стена быстро разрушается, оползает и требует постоянного подновления. Поверх земляной стены шёл частокол с башнями. Ворота города и посада представляли собой также башни, но многоэтажные, срубленные от уровня почвы, некоторые из которых (в частности, Никольская), судя по названиям, были надвратными церквами. Самой высокой башней кремля была Спасская: над её воротами висел образ "Нерукотворного Спаса".
  
   Описанные земляные стены характерны для азиатских городов; большая часть Великой Китайской стены представляла собой именно такую утрамбованную в деревянной опалубке и армированную прутьями глинобитную конструкцию, обложенную кое-где камнями и кирпичом. Кстати, китайская стена, несмотря на её грандиозность, не могла оградить Империю от набегов северных кочевников. Она предназначалась, прежде всего, для воспрепятствования бегства из строго зарегламентированной сословной Поднебесной замученных поборами и вечной нищетой крестьян. "Великая Китайская стена" была предтечей уникальных по сложности и системе охраны Советской границы и её Европейской разновидности - Берлинской стены.
  
  
   Примечание**. Культурный слой 10-12 веков на городищах в районе Кирова относят к финно-угорским народам. С началом 13 века этот слой постепенно перекрывается славянскими находками, которые, однако, сохраняют некоторые черты прежней культуры. С другой стороны, предание Слободских удмуртов ясно свидетельствует, что их предки проживали на городище в районе Александровского сада в Кирове до момента изгнания их оттуда русскими. Видимо, живших здесь славяно-вотских метисов изгнали Микулицкие ушкуйники, организовавшие крестовый поход на культовый центр Вятской Чуди.
  
   Примечание***. Напомню известную байку, относимую к событиям 1421 года. Хлыновцы ожидали нападения вотяков. Помочь обещали устюжане, но появились они не с той стороны, откуда их ждали, а потому в ночное время были приняты за врагов. "Неприятеля" встретили в овраге к северу от города, хотя логично было бы сидеть за стенами и отстреливаться. И только на рассвете обнаружили свою ошибку. Обознаться при контактном бое, даже ночью, так чтобы угробить 4000 человек - невероятно. В Хлынове много позже на краю Раздерихинского оврага, где находили древние могилы, была поставлена Устюжская часовня, но кто похоронен возле нее долгое время оставалось неизвестно. Некоторыми исследователями предполагалось, что здесь, в местной скудельнице (божедомке), хоронили нехороших "мертвяков" (убитых, самоубийц и утопленников), тела которых попросту кидали в общие ямы, присыпали сверху землей или закладывали брёвнами. Часовня же была поставлена для поминания их душ.
   В 1990-ые годы Е.А. Кошелевой было археологически изучено это место: она проводила надзоры за земляными работами при строительстве домов на месте "Старых ям". Мнение Д.К. Зеленина, что на этом месте была божедомка, подтвердилось. Об этом свидетельствует способ захоронения: тела похоронены без гробов в специально вырытых ямах, а сверху они заложены бревнами . Район "Старых ям" в конце XVI - начале XVII веков был окраиной города, где обычно и устраивались такие скудельницы.
   Скорее всего, знаменитое сражение произошло где-то в другом месте, например, к северу от Котельнича, о чём существует местное предание.
  
   Примечание****. Кир был врачом в Александрии. Когда император Диоклетиан (284-305) воздвиг на христиан гонение, опасаясь ареста, Кир удалился в Аравийскую пустыню, где принял монашеский постриг. Узнав, что в Египте в городе Канопе схвачена христианка Афанасия с тремя юными дочерьми, Кир и его ученик Иоанн поспешили в Каноп, опасаясь, как бы страх перед мучениями не заставил юных исповедниц отречься от Христа. Они посетили их в темнице и утвердили в мужестве перед предстоящим подвигом. Об этом было донесено градоправителю Канопа Сириану, который приказал схватить обоих мужей и жестоко пытать на глазах Афанасии и ее дочерей. Святые исповедники остались непоколебимыми. Оставив их, мучитель начал истязать Афанасию с дочерьми, но не смог побороть их мужества и повелел обезглавить. Вслед за ними на том же месте казнили и святых бессребреников Кира и Иоанна (в 311 году). Христиане погребли их тела в церкви св. Марка. В 412 году мощи Кира и Иоанна были перенесены в близлежащее селение Мануфин, где появился храм во имя этих святых. Впоследствии их мощи были перенесены в Рим, а оттуда в Мюнхен.
   В Новгороде 14 века была Киро-иванная церковь на Кировой улице. В 1765 году на Солянке в центре Москвы заложили церковь во имя свв. Кира и Иоанна по случаю восшествия на престол императрицы Екатерины II, которое состоялось в день памяти святых Кира и Иоанна 28 июня 1762 года. Остается только построить в Кирове современный в стиле хайтек храм в честь св. Кира и выпросить у немцев частицу мощей, а день города Санта-Кира приурочить к дню памяти святого. Вот она, искомая Фишка и приманка для туристов, - не Кикимора какая! Только нынешние Кировские власть придержащие и церковнослужители вряд ли согласятся на такие новшества.
  
  
    []
  
  
   6. Город на Кикиморской горе
  
   Холмов вдоль берега Вятки достаточно много, но наиболее примечательный для нас безымянный Слободской холм, о котором уже говорилось в самом начале нашего исследования. Каких-либо сообщений о нем нет, но есть некоторые косвенные свидетельства. Старое название проходящей через него улицы Грина - Гласисная. В Вятке Гласисная улица была вблизи земляных ограждений Хлыновского посада. Такие названия улиц были также в Малмыже и Яранске. Это, вроде бы, подтверждает наличие в Слободском видимых в прошлом земляных сооружений. Однако, улица с названием Глассисная далеко отстоит от территории города Слободского изображённого на чертеже 18 века. Если в районе этой улицы были видимые до застройки земляные сооружения, то они не относились к нему. (Хотя место это достаточно высокое, проблем с питьевой водой быть не должно, колодец мог обеспечить сбор фильтрованной дождевой воды. Кроме того, вблизи восточного угла предполагаемой крепости в береговом склоне есть мощный источник.)
   Кто и когда мог построить эту крепость? Первый вариант - сами вятчане во второй половине 15 века для защиты от угроз Москвы и Казани. Сюда на труднодоступную для сухопутного войска и судовой рати (между Никульчино и Слободским два порога) окраину Вятской земли стекались противниками Московских порядков, в том числе из побитого в 1470-х годах и потерявшего свободу Великого Новгорода. Именно эта крепость могла получить внешнее (от москвичей) наименование "город хлынов".
   Второй вариант - острог на Кикиморской горе рядом с древним Кошкаровым (Слободским) поставили для своего размещения пришедшие на Вятку в 1489 году многочисленные московские войска. До окончательного усмирения края в середине 16 века в нём располагалась резиденция Слободского наместника с охраной. (Первой попыткой утвердиться на Слободской земле можно считать построение военного городка Устюжским воеводой Шестаком пришедшим сюда в 1487 году. Не ясно, долго ли простоял этот городок "на Шестакове", но память о нем сохранялась до построения нового Шестаковского городка в 1540-х годах.) Когда политическая ситуация изменилась, город на Кикиморской горе разобрали и вместе с людьми сплавили вниз по реке на левый берег Вятки.
  
   Выбор из возможных вариантов могли бы дать археологические раскопки. Надо лишь учесть, что город на Кикиморской горе существовал (если существовал) короткое время. Принимая во внимание размывание верхнего слоя на возвышенном месте и последующее городское строительство, культурный очень тонок и погребён почвенным наносом 17-18 веков (в этот период здесь никто не жил), сохраниться мог лишь фрагментарно. Однако, при желании выявить его можно.
  
   Посмотрим ещё раз на известные документы и факты.
   1505 - Впервые в грамоте упомянут город Слободской, в который прислан новый наместник взамен прежнего.
   1510 - Грамота Каринским князьям на земли в Хлыновском уезде вдоль Чепцы. Впервые упомянут "Хылыновский наместник".
   1522 - город Слободской, большой, с улицами, в осадное время вмещает в себя население всей округи.
   1528- Грамота в Слободской город верхний наместнику Караулову.
   1540 - Население Слободского города верхнего получило полномочия на расправу с татями и разбойниками, минуя наместников.
   1542 - Население всех Вятских городов (в том числе Хлынов, Слобода и Карино), получает полномочия на расправу с разбойниками.
   1546 - Упомянуты Шестаков, Слободской город (верхний), Слободской наместник, Хлынов и Хлыновский наместник, а также Никола Великорецкий.
   1549 - Подтверждена грамота 1540 года о полномочиях жителей Слободского верхнего городка.
   1552 (март) - Упомянуты церкви Михаила Архангела, Николы Грацкого и Егория Великого.
   1552 (1 сентября) - "город Слободской сгорел". Примерно в это время произошёл перенос икон Николы Великорецкого и Николы Грацкого в Хлынов.
   1552 (август-октябрь) - Осада и взятие Казани. Вятка вошла во вновь созданную Казанскую епархию.
   1552 (ноябрь-декабрь) - нападение Казанцев на Вятку.
   1553-56 - Война в Арской земле, затронувшая Вятку.
   1554 (?) - Пожар в церкви, где находилась икона Николы Великорецкого, интенсивное строительство в Хлынове.
   1555 - Отправка иконы Николая Великорецкого в Москву. В декабре дано освобождение от поборов священникам церкви Николая Великорецкого, косвенные свидетельства о строительстве города Хлынова.
   1556 - Упомянуты Слободской город, Хлыновские наместники и Слободские волостели, а также выражение "на Вятке в Слободе деревни...".
   1557 - Упомянуты Слободской город, Вятские наместники и Слободские волостели.
   1574 - В завещании вятчанина Ивана Иосипова названы характерные топонимы города Хлынова-Вятки ("вятчанин" очень похож на "вятшего" - знатного и богатого человека).
   1576 - Упомянута церковь Николы Грацкого в Хлынове.
   1580 - С этого года известны грамоты, адресованные в город Хлынов.
  
   Бросается в глаза полное отсутствие документов первой половины 16 века напрямую связанных с городом Хлыновым, он лишь мельком упомянут в грамотах, при этом трудно определить его местонахождение и статус. В 1549 году появляются земские в Хлынове. Затем до 1580 года в документах Хлынова нет.
   Слободской и Хлыновский наместники фигурируют одновременно лишь в грамоте 1546 года. С началом 50-х годов Слободские наместники исчезают, из документов пропадает и само наименование "Слободской город верхний". Зато в городе Хлынове кипит бурная жизнь: наезжают всевозможные посланцы, действует ямская служба, идёт строительство городских укреплений и наместничьих дворов, простой люд изнывает под бременем налогов и повинностей. Одновременно происходят и другие важные события: перенос иконы Николая чудотворца, переподчинение Каринских татар непосредственно Хлыновским властям.
  
   В документах город Хлынов появляется постепенно, как бы вырастая, набирая вес и значение. При этом до 1555 года Слободские наместники вроде бы ещё продолжают существовать, но затем и вдруг Слободской становится пригородом Хлынова, здесь сидит волостель, - представитель Вятского наместника. Из сказанного однозначно вырисовывается такая картина: Слободской до построения нового Хлынова был основным центром на территории Слободы, бывшей Вятской республики. Однако события 1552 года изменили ситуацию.
  
   О значимости Слободского города в начале 16 веке свидетельствует упоминание об улицах и проживании в нём в осадное время всего окрестного населения, вспомним, что в осаждённом Хлынове 1489 года также укрывалась вся Вятка; вероятно, в данном контексте под "Вяткой" понимается местная "вятшая" знать. Кроме того, Слободской город держал первенство на Вятке в деле становления (восстановления) местной выборной системы управления и судопроизводства, что говорит о сохранении им неких давних демократических традиций и прав. Если принять во внимание двоякость названия Хлынов-Вятка и отсутствие археологических свидетельств о существовании города в 15 веке, а также незначительность размеров хорошо изученного археологами городища в Никульчино и нахождение древнерусских предметов (кольчуга, кочетыги) в различных местах нынешнего города Слободского достаточно удалённых от самого городища, то гипотеза о том, что главная крепость на Вятке 15 века находилась именно здесь становится ещё более реальной. Возможно, именно катастрофический пожар 1552 года привёл к ликвидации Слободского наместничества. Во всяком случае, пожаром воспользовались для переноса почитаемой иконы, а, следовательно, культового и торгового центра.
  
   В Слободском издавна существовало две торговые площади. Одна вблизи Слободского городка 16-17 веков. Это место в 19 веке известно как главная Торговая площадь. Другая - бывшая Хлебная площадь, а затем Слободской рынок (в просторечии базар).* До последнего времени торговали здесь в основном сельской продукцией, привозимой из окружающих город деревень и сёл, мукой, зерном, мясом, овощами, дровами и т. п. Тогда как на главной площади торговали промышленными товарами, привозными и произведенными местными кустарями и мастеровыми. Подобная дифференциация торговли сохраняется до сих пор.
   Расстояние между этими торговыми площадями невелико, примерно 500 метров. Район, примыкающий к Хлебной площади (квартал занятый ныне школой 5), был достаточно освоен; по крайней мере, с конца 18 века здесь селились зажиточные слобожане: торговцы, духовенство и представители местной власти; располагались общественные здания и склады. Можно даже утверждать, что здесь существовал второй городской центр.
  
   Таким образом, гипотеза о нахождении на Слободском холме начального Хлынова находит косвенные подтверждения. Слободские наместники сидели в этом городке на горе, у подножия которой располагалось торжище, в ближней проездной башне была устроена часовня (деревянная церковь в этом месте была на памяти горожан). Наместнику и его слугам было удобно контролировать и облагать налогом привозимые издалека товары и продукты. Слободских наместников пошлинники поджидали Шестаковцев на подступах к этому торгу, или же брали налог за проезд в Никульчино.
  
   В "Повести о стране Вятской" описано чудесное перенесение материала для построения Хлынова с Кикиморской горы на поле Балясково. Подобное чудо с переносом стройматериалов есть в повестях об иконе Николая Великорецкого в отрывке о построении первой церкви для этой иконы. Однако в ПСВ второго чуда нет. Этот пробел объясняют нежеланием автора повторяться, но мы теперь можем предположить, что Хлынов и церковь с иконой были перенесены на другое место одновременно. Автор ПСВ догадывался об этой связи, а потому опустил "одно из чудес".
  
   Обнаруживается несколько новое понимание смысла понятия "Слободские наместники". Слободскими называли наместников присылаемых из Москвы для управления всей Слободской территорией на Вятке и находившиеся в Слободском городе (верхнем?) на горе. При этом собственно Хлыновских наместников ещё не существовало (так могли называть иногда Слободских). Поставить отдельный Хлынов площадью 3-4 га (примерно как наш гипотетический город на холме) могли еще в 1510 году или немного позже. Но лишь после Слободского пожара 1552 года Хлынов стал бурно развиваться, в новый городок могли переманивать людей временным освобождением от налогов. При этом Хлынов формально мог являться преемником Микулицына, а потому претендовать на часть территории Слободы. Со временем он стал центром власти, в него постепенно переносили всё ценное. Часть населения Слободского переселилась в Хлынов, часть - в Шестаков; Никулицкую и Бобинскую волости, а также Карино, - передали Хлынову. С 17 века Слободской город лишился не только своих укреплений (их попросту перестали подновлять), но из него было вывезено всё вооружение, производство же нового оружия запретили. Мы видим целенаправленную политику ликвидации прежнего центра власти, ускорившееся после разгрома Казани.
  
   Переселение людей, церковных и прочих служб происходило постепенно по мере строительства нового города Хлынова. По описи начала 17 века в Слободском городе было 8 действующих церквей (и одна пустая), а по описи 1678 года - всего 4 (не считая монастырских). Такое могло произойти только в случае падения численности населения.
  
   Одновременно с этим наблюдался явный рост Хлынова-Вятки. По описи 1615 года в нём было: 15 церквей, 37 дворов церковных, 260 дворов тяглых, 190 бобыльских, 84 нищих, 49 пустых. А в 1628 году (всего через 13 лет), - 17 церквей, 50 дворов церковных, 390 тяглых, 80 бобыльских, 82 нищих, 13 пустых. При этом собираемые с города доходы увеличился со 168 до 436 рублей. Так как этот прирост произошёл в заметной степени за счёт сдачи в аренду земель и водных объектов вне города, то, очевидно, что к городу были переданы значительные земли.
  
   Подтверждение этому имеется в рассмотренном выше завещании Есипа, зажиточного жителя Слободского города. Вскоре после его кончины этот город сгорел, а его жители частично перебрались в новый Хлынов, вместе с ними перенесли и "дом Николы Градского".
  
   Официально считается, что первый монастырь на Вятке был основан Трифоном в 1580 году. Для чего он, якобы, выпросил у слобожан сруб церкви, который они приготовили для своего монастыря. Однако ещё в послании на Вятку Московского митрополита Ионы 1452 года упомянуты "игумены", то есть настоятели монастырей. Таким образом, монастыри на Вятке были ещё в 15 веке (по крайней мере, в виде прицерковных "особножитийных" на небольшое число состоятельных монахов). Вероятно, в 1580 году монастырь в Слободском (как и часть церквей в этот период) перенесли в Хлынов. В сохранившемся предании об этом событии перенос монастыря заменили переносом пустого церковного сруба.
  
    []
    []
   Грамота от 4 января 1599 года данная Московским патриархом Иовом начинается пересказом прошения слобожан. "Они де ныне городом Слободским, посадом и уездом, в городе Слободском у посаду на старом церковном месте, где был храм Введения Пречистыя Богородицы у речки Спировки, воздвигнули храм Богоявления Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа и приговорили к тому храму служити чёрного попа Иасафа Казанца и под келейцу де ему место дали. И нам бы их пожаловати велети тому черному попу Иасафу дать свою благословенную грамоту..."
   Таким образом, Московская грамота является лишь констатацией факта, и многое в монастырском строении на Вятке произошло без уастия Трифона.**
  
   Заметим, что на месте построенного храма когда-то стоял другой, очевидно, тот, что увёз Трифон (сходные названия). Вряд ли он был неосвящённый и пустой (иначе не имел бы названия), пронырливый "устроитель первого монастыря на Вятке" предъявил слобожанам царскую грамоту и забрал всё монастырское хозяйство (включая, церковные строения), но в последствии принимал к себе слободских монахов неохотно и за крупную плату.
  
   Прозвище попа Иасафа - Казанец - говорит о его прибытии из Казани. После взятия Казани в 1552 году Вятка была приписана к вновь образованной Казанской епархии.
  
   Обратим внимание, что монастырь располагался "у посаду", то есть на окраине города, а это примерно 800 м от Слободского центра. Получается, что посад 16 века простирался на север столь же далеко, как это изображено на чертеже города 18 века. То есть, он занимал почти всё пространство между берегом Вятки и Косаревским логом, а это площадь не менее 25 гектар. Если к этому прибавить и сам город, то получится сравнимо с предполагаемой площадью Хлынова-Вятки 17 века (30 га).
  
   Необходимость в собственном монастыре объяснялась слобожанами отдалённостью Хлыновского Успенского Трифонова монастыря и жадностью тамошних владык, которые требовали с неимущих (одиноких престарелых и больных людей) за постриг и принятие в монастырь огромные деньги (до 20 рублей, стоимость 4-х холопских душ). В монастырь, таким образом, попадали вполне здоровые и достаточно состоятельные лица в желании избавиться от налогов и повинностей, приобрести более высокий статус, в сущности, поступить на церковную службу и довольствие. Из документов 17 века известно о пьянстве Вятской братии, о расправах и пытках применявшихся монахами и их охраной для выбивания долгов с подвластных им крестьян***. Заметим, что Слободской монастырь был у властей не в чести, существовал в качестве заштатного, почти без поддержки Москвы (жалованных грамот на земли подобных Трифоновским относительно немного), бедствовал, а в 1775 году был вообще упразднён в пользу переведённого на его место "правильного" Крестовоздвиженского монастыря с Чепцы. (Тамошние монахи переусердствовали с приобщением вотяков и татар к православию, и те массово бежали на восток в глухие чащи, после чего монахам стало нечем кормиться.) Так была (по крайней мере, внешне) искоренена Слободская не стежательская монастырская традиция.
  
   Любопытно, что царёва грамота 1580 года на устройство Трифоном Успенского монастыря хранилась в Слободском монастыре, куда Трифон пришел укрыться под старость от разгула хлыновской братии.
  
    []
   Есть грамота с прошением на расширение владений за ограду монастыря до речек (под огороды). Датировка неверная, скорее, 1610 год, царь Василий Шуйский в этом году был свержен, а потому Хлыновский наместник князь Ухтомский распорядился сам.
  
   В завершении темы позволю цитату из статьи нашего краеведа А. Ревы об устроении первого Слободского монастыря. "Можно ли не удивляться тому, как сумели монастырские старцы (конечно, им помогал весь город) в короткий срок построить 4 храма, да не просто построить, а еще наполнить их святыми иконами, книгами и прочими служебными атрибутами? Удивительно и то, что все это делалось в пору смуты, безвластия, военного разорения страны, усугубленного неурожаями, голодом и эпидемиями, опустошавшими города на Руси".
  
   Желание слобожан уйти под монастырское крыло было вызвано в какой-то мере налоговыми послаблениями (тарханами) для монастырей и их владений. Бесконечная Ливонская война к концу правления Ивана Грозного истощила казну, и власть неимоверно усилила налоговый пресс. После пресечения династии в центральной России (Московии) началась многолетняя гражданская война, власть ослабела, поборы центра сократились, от "прозападного" Лжедмитриева правления (поначалу активно поддержанного Вяткой) повеяло свободой и обновлением, отчего окраины ободрились духом. Когда новая династия Романовых утвердилась, власть постепенно взялась за старое.
  
   Какая-то часть прежних Слободских жителей могла бежать в соседние земли, совершая оттуда разбойные нападения или нелегально посещать город для своих целей (см. грамоту 1528г.). Это неспокойное положение требовало держать в Слободском достаточный военный отряд, который одновременно служил охраной самого наместника. Не случайно здесь существовал тюремный острог. Он служил для временного содержания отловленных "разбойников" и других неблагонадежных лиц до их отправки в другие местности, а также, вероятно, для заключения присылаемых из Москвы и других городов преступников и политических ссыльных, производства пыток, казней и прочих экзекуций.
  
   Перенос монастыря из Слободского в Хлынов произошел по аналогии с предполагаемым переносом Верхнего Слободского на новое место, когда для быстроты возведения нового Хлынова разобрали укрепления на Кикиморской горе и сплавили по воде. Под благовидным предлогом одну за другой изъяли и увезли в Хлынов древние образа. Старый Слободской город постепенно пришел в негодность, превратился в неукреплённый Посад. Новый Хлынов обзавелся посадом из устюжан и нижегородцев.
  
   У слобожан и части вятчан еще в прошлом веке в рудиментарном виде сохранялось негативное отношение к выходцам с Устюга. Достаточно напомнить презрительное наименование "свистопляска" для ежегодного праздника устюжан, а также прозвище "устюжка - банный голик" (то есть, нищий, как облезлый банный веник без листьев), употреблявшееся в значении "прихвостень, подручник". Последняя поговорка существовала уже в сравнительном варианте "как устюжка...", - деление жителей на устюжан и слобожан к тому времени давно перестало быть актуальным. До 19 века в церквах Котельнича, Вятки и других мест поминали убиенных в далёком прошлом устюжан. Нет такой памяти лишь в Слободском городе.
  
   О перенесении центра наместничества и строительстве новой крепости наверняка существовала особая грамота из Москвы, но документы касающиеся Хлынова того периода полностью отсутствуют. В них могли быть неудобные упоминания о бунтах и мерах по их устранению, относительной молодости Хлынова-Вятки, а также подробности о Великорецкой иконе. По всей видимости, во времена написания "Сказания о Вятчанех" еще ходили устные рассказы о городе на Кикиморской горе и перевозе срубов его сооружений вниз по реке. С целью "исправления" этих "неправильных слухов" и была использована притча о чудесном переносе материала для строительства города на другое место. Но, возможно, таким способом автор просто обошел цензурные препоны, вставил в свой рассказ намёк на историческую правду.
  
  
   Примечание*. Историк Тихомиров М. "Местоположение торга в городах может быть нередко установлено современным положением рынка, по традиции помещающегося на древнем месте. торговище, как правило, возникало вне городских стен, за их чертой, там, где селились пришлые ремесленники и купцы, но в непосредственной близости к городским воротам. Этот рынок у нас называют Базар. Характерно истолкование первоначального слова "базар". Как указывает В. В. Бартольд, слово это обозначает "дело у ворот".
   Торговище, являясь центральным и наиболее оживлённым местом в больших городах, обычно было украшено одной или несколькими церквами. Патроны рыночных церквей выбирались далеко не случайно. Выбор подчинялся некоторым закономерностям. В России рыночных патронов было в сущности два: Параскева Пятница и Николай Мирликийский. По местоположению этой церкви, по крайней мере в Северной Руси, почти безошибочно можно судить о том, где первоначально находилась торговая площадь. Обычай строить церковь Параскевы Пятницы на торгу объясняется тем, что греческое имя Параскева в переводе обозначает пятницу, которая во времена язычества была почитаемым днём недели. С этим, видимо, был связан распространённый обычай не работать по пятницам. Особое почитание пятницы торговцами выросло из обычая устраивать торги и ярмарки по пятницам (так называемые пятницкие торги), что восходит к древним временам; например, большой пожар в Новгороде (1194 г.) случился в пятницу в торг.
   Связь церквей Николая Мирликийского с рынком прослеживается труднее. Однако церковь Николая находим в Киеве на Подоле как раз в районе площади; в Новгороде Николо-Дворищенский собор стоял в непосредственной близости с торгом. По словам сборника чудес Николая, написанного в конце XI - начале XII столетия, церкви Николая находились во всех русских городах. Культ Николая Мирликийского был распространён и в Западной Европе, тогда как Пятница особенно почиталась в южнославянских странах. Так намечаются различные пути, по которым проникали в Россию культы Пятницы и Николая из южнославянских стран и из Западной Европы. С давнего времени известны деревянные статуи Николы, изображаемого с мечом в одной руке и с подобием церкви в другой; сохранились и скульптуры Пятницы с крестом в руках.
   Общая идея о заимствовании фигуры Николы из западноевропейской практики представляется правильной. Николай Мирликийский почитался в Западной Европе патроном купцов, матросов, льняного промысла и пр. Он изображался в одежде епископа с моделью церкви в руках. В России Никола Мирликийский был также патроном купцов и плавающих по воде, отчего церкви Николы Мокрого нередко возникали у пристаней. Собор Николы Гостунского в Московском кремле был построен на месте старой церкви Николы Льняного. Значит, Никола и на Руси был патроном купцов, торговавших льном. Особенно характерно изображение меча в руках Николы. Позволим себе сделать предположение, не имел ли этот меч символическое значение и не стояла ли фигура Николы первоначально в нише церковной стены или в часовне, отчего появляется обычай ставить её в киоте - "храмце". Фигура Николая, стоящая в "храмце", служила символом охраны и неприкосновенности торга, наподобие знаменитых фигур Роланда - обязательной принадлежности торговых площадей в средневековой Германии".
   В Хлынове 16-17 веков на посаде вблизи скудельницы (захоронения "Старые ямы") возле Раздерихинского оврага располагалась церковь св. Христовы мученицы Пятницы. Неясно, был ли здесь постоянный торг. Однако, после панихиды в Устюжской часовне по "заложенным" начинался разгульный праздник Свистопляска, во время которого на площади перед Пятницкой церковью непременно устраивали ярмарку. Главным товаром в этот день были глиняные игрушки и свистульки, которые специально изготавливались для этого праздника потомками устюжан из Дымковской слободы.
   Итак, торги устраивались возле главных городских ворот, которые часто представляли собой башню с надвратной Никольской часовней, на стене которой вывешивали икону или ставили статую Николы.
  
   Примечание**. Преподобный Трифон не был уроженцем Вятского края. На 22-м году, приняв схиму в Пыскорском монастыре, он долгое время жил в Пермском крае. Далее отрывки из жития.
   "Когда преподобный дошел до Кай-города, что на верхнем течении Камы, он встретил здесь вятчанина из города Слободского Ивана Витезова (Витязев, очень интересная фамилия, встречается и ныне). Тот сказал преподобному, что уже давно вятчане желают, чтобы был у них монастырь, и ищут человека, который мог бы устроить его, но не находят. И если ты, святой отче, помышляешь быть на Вятке, - сказал ему Иоанн, - жители той страны с радостью приимут тебя и будут тебе повиноваться".
   Обратим внимание, что вятчанином назван житель города Слободского, сравним это с упомянутым выше завещанием вятчанина Есифа Труфановича. То есть, вятчанин - это знатный родовитый житель Вятской земли, необязательно только лишь города Хлынова-Вятки. Возможно, Хлынов со временем стали звать Вяткой ввиду того, что в него постепенно съехались многие знатные люди - вятчане. В 1609 году был уличён в измене "вятчанин Слобоцкого города ведомой вор Чуватка Яковлев" (бунтовщик и разбойник). Из письма 1611 года: "... и послали к вам в Пермь Великую с вятчанином же слобожанином с Останкою Кузминым сыном Сухих-Кулаков".
  
   Из приведённых цитат можно заключить, что не все "вятчане большие люди" были выведены в Московию в 1489 году, или некоторым из них разрешили вернуться на родину, как, например, Арским князьям. Кстати, в некоторых жалованных грамотах Арские князья, имеющие дворы в Слободском, также названы вятчанами.
   Так как монастырь хотели устроить состоятельные люди, то становиться понятно дальнейшее противостояние Вятских монахов и Трифона, сторонника строгих монастырских порядков (см. прим. 3).
   "18 января 1580 г. св. Трифон пришел в город Слободский. А оттуда направился вскоре к городу Хлынову, или Вятке. Здесь святой обходил городские церкви и усердно молился Господу. Никто в Хлынове не знал угодника Божия, бедным странником ходил он по городу. Особенно часто являлся преподобный в церковь великого чудотворца Николая Мирликийского, к чудотворному образу святителя, именуемому Великорецким. Вспоминая бывшее ему явление святителя Николая в Пыскарском монастыре, преподобный часто молился пред его образом. На благочестивого странника обратил здесь внимание дьякон той церкви Максим Мальцов".
  
   Как видим, Трифон направлялся в Слободской, но, несмотря на то, что слобожане, вроде бы, нуждались в устроении своего монастыря, почему-то пошел далее в Хлынов, но и здесь его никто не привечал, возможно, видя в нём чужака-оборванца. Заметим, указана точная дата прибытия в Слободской, но не указана дата появления Трифона в Хлынове. Это можно объяснить только тем, что приезд Трифона в Слободской был зафиксирован в каких-то документах или был позже внесён в них по памяти. Но тогда почему запомнилось слобожанам недолгое пребывание Трифона ?
  
   "Ходя по городу, прп. Трифон смотрел туда и сюда и старался найти место, пригодное для построения обители. Потом он пришел на сход вятских людей и стал просить их о построении монастыря... Наконец, обратился к ним с посланием, в котором между прочим писал: "Слышал я о вере вашей, знаю о вашем желании построить монастырь. И если вы хотите исполнить свое желание, Господь призывает меня, грешного, на сие дело, и я готов поработать Богу и потрудиться, насколько поможет мне Господь. Место, удобное для монастыря, находится за рекою Засорою, где стоят две малых и ветхих церкви: одна во имя Пресвятой Богородицы, а другая во имя Афанасия и Кирилла, Александрийских чудотворцев. Вручите, если вам угодно, сие дело мне и священнику иноку Онисиму, который обещает трудиться вместе со мною и совершать службы на сем месте. Пошлите меня, убогого старца, к Москве бить челом царю Иоанну Васильевичу и преосвященному митрополиту Антонию о построении монастыря". Заметим, выделенные слова по смыслу относятся к слобожанам, а не к хлыновцам. Очень похоже, что в житие задним числом была сделана правка, первый монастырь на Вятке был основан в Слободском, а не в Хлынове.
   При тех церквах жители Вятки погребали усопших и в некоторые дни приходившие из городов священники совершали здесь богослужение; иноков при них не было. Вятчане обрадовались и, написав челобитье, послали прп. Трифона в Москву к царю и митрополиту просить разрешение на открытие монастыря. Разрешение скоро было дано. Митрополит назначил преподобного строителем ново созидаемой обители и посвятил его в сан священника. Это было 24 марта 1580 года. 12 июня царь Иоанн Васильевич дал грамоту на строение монастыря и пожертвовал обители ту землю, которую просил прп. Трифон. Сверх того царь дал колокола и богослужебные книги для новой обители.
  
   Текст грамоты сохранился, по ней новому монастырю в Хлынове были дарованы пустующие земли. Приписки-подтверждения от новых царей к грамоте: 29 апреля 1599 года (упомянут игумен Трифон с братею); 27 апреля 1608 года (упомянут архимандрит Иона с братею); 20 декабря 1613 года; 27 января 1627 года.
  
   Получив царские грамоты, 24 июня преподобный вышел из Москвы, 20 июля пришел в Вятку и был встречен с великой радостью. Теперь он стал строить монастырь - сначала поставил келии для братии. Однако обе церкви были весьма ветхи, и преподобный помышлял, как бы построить новую. Здесь встретились ему препятствия. Жители Вятки, начавшие с такой радостью, скоро охладели к делу строения монастыря. Одни еще мало знали преподобного, а некоторые даже относились к нему с недоверием, как к чужому. Тогда преподобный услышал, что недалеко от города Слободского есть недостроенная деревянная церковь на месте предполагавшегося монастыря. Преподобный просил ее у жителей Слободского, и они отдали ему недостроенную церковь. Преподобный послал своих учеников Дионисия и Гурия, чтобы разобрать церковь и рекой перевезти ее в Хлынов, к месту нового монастыря. С Божией помощью в один день церковь была разобрана до основания и разложена по порядку. Бревна свезли к реке. Положили их на плоты и поплыли по Вятке".
  
   "8 сентября, заложена была церковь во имя честного и славного Благовещения Пресвятой Богородицы". В описях такого храма нет, и далее описано строение нового храма.
  
   "В то время послан был царем в Вятку воевода Василий Овцын, благочестивый и богобоязненный, милостивый к нищим, почитавший духовный и монашеский чин. Видя подвиги прп. Трифона, воевода сильно полюбил его, как святого, и часто с ним беседовал. Во время одной беседы преподобный просил Василия Овцына помочь ему в построении новой церкви в честь Успения Пресвятой Богородицы. И воевода помог ему". Деньги были собраны с богатых вятчан по подписке.
  
   "Преподобный был требователен к братии, не терпел нарушений иноческого устава. И это вызвало недовольство на подвижника. Некоторые из монахов не хотели слушать его поучений и наставлений, оставили иноческие правила, стали жить, как миряне; часто приходили они к преподобному и просили послаблений. Даже поносили святого, заявляя ему: пусть сделает послабления или же пусть отказывается от настоятельства.
   Но преподобный спокойно и кротко увещевал их: "Нам, братия, следует жить по преданию святых отец, довольствоваться общей трапезой в определенное время, вина не держать". Так кротко поучал подвижник свою братию. Но они еще более досаждали святому, хотели избить его, иногда силой брали у него церковные ключи, гнали из монастыря.
   Они избрали вместо прп. Трифона настоятелем ученика его Иону Мамина, родом из московских дворян; тайно написали в Москву прошение и послали Иону для поставления в архимандрита в то время, когда подвижник уходил из обители для сбора подаяний. В Москве, по ходатайству родственников, Иона был возведен в архимандрита. Возвратившись, он не стал более повиноваться преподобному и побуждал его оставить монастырь".
  
   "Иона начал держать в монастыре хмельные пития, устраивал пиры и призывал на них воевод и простых мирян; сам ходил в дома горожан и упивался вином. У него был слуга Феодор. По повелению Ионы, не терпевшего обличений прп. Трифона, этот Феодор всячески досаждал прп. Трифону, поносил и укорял его, бил и даже заключил в темницу. Наконец братия изгнали святого из обители, им самим основанной и устроенной. В крайней нищете св. Трифон вышел из своей обители".
  
   "После изгнания из Вятского монастыря Никита (богач Строганов) пригласил подвижника к себе и поселил его в Сольвычегодском Введенском монастыре, устроил ему особенную келлию, часто посылал с своего стола пищу и питье, давал все потребное. Когда вскоре преподобный захотел идти в Соловецкую обитель, он испросил у Строганова судно, людей и все нужное для продолжительного путешествия. Плывя по Двине, преподобный Трифон отпустил людей, продал все вещи и судно, а сам по образу убогого, по своему обычаю, достиг Соловецкой обители. Побыв там недолго, он пришел в Успенский Вятский монастырь и отдал вырученные деньги на нужды обители". Но благодарности за свои труды и сомнительные денежные операции Трифон не поимел, а Никита Строганов разгневался на него за то, что "он все, что я дал ему, хитростью употребил на монастырское строение".
  
   "Побывав в Москве, в Сольвычегодске и в Соловецком монастыре, преподобный отправился в город Слободской. Жители этого города обрадовались приходу подвижника. Еще в 1599 г. они получили разрешение от патриарха Иова на устройство монастыря, но дело почему-то замедлилось. Когда же преподобный сказал им, что хочет устроить у них монастырь, они с радостью приняли его, отвели место для обители, усердно стали помогать ему. Вскоре построили церковь и освятили ее в честь Богоявления Господня. К преподобному начали собираться люди, искавшие иноческих подвигов, и принимали от него пострижение. Подвижник наставлял их и укреплял в иноческих трудах, служа всем примером. Поставили келлии, обвели монастырь оградой и над воротами монастырскими построили церковь во имя Архистратига Михаила". Как мы видели, монастырь в Слободском существовал без участи Трифона.
  
   Затем Трифон скитался по северу, собирал пожертвования. "Вернулся преподобный с иконами в Слободской Богоявленский монастырь и принес сюда собранные пожертвования. Отсюда подвижник предпринял трудное путешествие в Соловецкую обитель - последнее путешествие в своей многотрудной жизни. Здесь поклонился он мощам прпп. Зосимы и Савватия. Соловецкие иноки, слышавшие о подвигах прп. Трифона, с великой честью его приняли и даже не хотели отпускать от себя. Некоторые из них прозорливо предрекали святому скорую кончину. Но подвижник, благодаря Соловецких иноков, просил отпустить его на Вятку, в Успенский монастырь, потому что там он желал найти место своего упокоения.
   Плывя рекою Вяткою, глубокий старец впал в предсмертный недуг. Больным он прибыл 15 июля в город Хлынов и отправил своего слугу в Успенский монастырь к архимандриту Ионе Мамину. Подвижник просил своего бывшего ученика принять его в обитель, которую сам же устроил. Но, питая злобу на преподобного, Иона отказался принять его". После всех уговоров и заступничества, в том числе, Максима Мальцова, Трифона приняли в монастырь. "Немного, лишь несколько дней после возвращения, прожил прп. Трифон в Успенской обители. 8 октября 1612 г. он мирно предал Богу свою душу. Архимандрит Иона с братией с честью погребли его святое тело в Успенском монастыре". Как видим, судьбы Вятского и Слободского монастырей переплетаются даже в приглаженном житие. Между датой прибытия в Хлынов и датой смерти почти три месяца. За это время Трифон мог добраться в Слободской, да, там, скорее всего, и умер (московская грамота на устройство монастыря в Хлынове хранилась в Слободском монастыре!). В Хлыновский монастырь принесли уже не опасное для его противников тело почитаемого в народе святого старца.
  
   трифон []
  
  Примечание***. Вот что пишет о нравах 16 века историк Костомаров. "У нас часто думают, что в древности господствовало благочестие, по крайней мере, наружное; но Стоглав (материалы церковного собора 1551 года) представляет нам в этом отношении совсем иной образ. При невежестве духовенства, богослужение происходило самым нестройным образом, особенно заутреня и вечерня; в одно и то же время один читал канон, другой кафизмы; духовные машинально исполняли заученное, не имея никакого внутреннего благочестия, и потому позволяли себе во время богослужения непристойные выходки, приходили в церковь пьяные, ругались и даже дрались между собою. Глядя на них, миряне не оказывали никакого уважения к церкви: входили в храм в шапках, громко разговаривали между собою, смеялись, перебранивались, даже нередко среди божественного пения можно было услышать срамные слова. В поминальные дни церковь представляла совершенный рынок - приносились туда яйца, калачи, пироги, печеная рыба, куры, блины, караваи; попы уносили все это в алтарь и ставили даже на жертвенник. В монастырях в этом отношении было не лучше; ожиревшие от изобилия настоятели часто вовсе не священнодействовали, братия пьянствовала, и по целым неделям не бывало в монастыре богослужения.
  
   Монастыри с существовавшими в них злоупотреблениями составили одну из главных забот Стоглавного собора. Наделенные селами и пользуясь большими доходами, монастыри были земным раем для своих начальствующих лиц, которые всегда могли принудить к молчанию своих подчиненных лиц, если бы со стороны последних раздавались обличения. Архимандриты и игумены окружали себя своими родными и клевретами и превращали монастырское достояние в выгодные для себя аренды. Их родня под именем племянников поселялась в монастырях; настоятель раздавал им монастырские села, посылая их туда в качестве приказчиков. Управление монастырскими имениями, вместо того чтобы производиться собором старцев, зависело от произвола одного настоятеля. В его безусловной власти находились и братия, и священнослужители монастырских сел и часто терпели нужду, хотя и находились в ведомстве очень богатого монастыря, так как никто из них не пользовался доходами и не смел требовать участия в пользовании. Зато настоятели жили в полном удовольствии. В редких монастырях удерживалось общежитие в строгой его форме: если где и была скудная трапеза, то разве для бедняков, питавшихся от крупиц, падавших со стола властей. Нередко вкладчики, в порыве благочестия, отдавали в монастырь все свое достояние с тем, чтобы там доживать свою старость; лишившись добровольно имущества, они терпели и голод, и холод, и всяческие оскорбления от властвующих, которые не дорожили ими, зная, что с них, после отдачи всего в монастырь, уже более нечего взять. Зато те, которые хотя и отдали в монастырь часть своего достояния, но оставили значительный запас у себя, пользовались вниманием и угодливостью. В монастырях курили вино, варили пиво и меды, отправлялись пиры; в монастыри приезжали знатные и богатые господа, и настоятели раболепствовали пред ними, стараясь что-нибудь выманить от них. Вольное обращение с женским полом доходило до большого соблазна: были монастыри, в которых чернецы и черницы жили вместе. Нередко можно было встретить в монастырях мальчиков, "ребят голо-усых", как выражались в то время. Собор осудил все эти злоупотребления, между прочим, совсем запретил держать в монастырях пьянственное питье, кроме "фрязских вин"; запрещалось совместное жительство чернецов и черниц; для сохранения монастырской казны собор определил давать по книгам отчеты царским дворецким".
  
   Описанные нравы той эпохи (некоторые прямо списаны с Вятских монастырских реалий) вряд ли объяснимы одной лишь распущенностью. Вероятно, мы имеем дело с периодом концессионального переустройства. По "ТРИ" в конце 15 века Московские правители переменили религиозную политику, - окончательно отошли от мусульманской веры в пользу христианства. Принудительные неофиты из числа бывших мусульман, вынужденные посещать церкви с большой неохотой, выражали при этом свое недовольство и пренебрежение. В частности входили в храмы в мусульманских шапочках, по сообщениям иностранцев очень популярных среди москвичей.
  
   Новгородские монастыри и церкви до конца 16 века также были весьма демократичны. Так как служба в Новгородских церквах (кроме соборных) совершалась лишь по воскресеньям и праздникам, то попы занимались своим промыслом, - каким-либо ремеслом, обработкой тканей, солеварением, хранением ценных вещей, торговлей и ростовщичеством, обучением детей, а также участвовали в военных походах наравне с прочими гражданами. Монастыри "особного жития" были своеобразными пансионатами: монахи жили по своим средствам в отдельных келиях с прислугой, часто под одной крышей с монахинями; из обязанностей их было лишь посещение общих молитв. Общежитийные монастыри (казарменного типа) появились с 15 века; это были крупные хозяйства, со своими землями и угодьями, дворами, торговлей. Монахи в них также жили довольно свободно. Часто попы и дьяки были двоеженцы (то есть, женились повторно).
  
   Примечание****. 1. Первой церковью в построенной Трифоном монастыре была церковь во имя Успения Богородицы. Церковь эта вызывала восхищение своей необычной конструкцией шатрового типа, с центральной шестиугольной частью (столпом) и с шестью приделами:
   Рождества Богородицы,
   Иоанна Богослова,
   Василия Кесарийского,
   Зосимы и Савватия,
   Афанасия и Кирилла,
   мученицы Екатерины.
  
   Известно, что она строилась и оборудовалась на средства всех пяти Вятских городов. Можно полагать, что центральная часть этой церкви была той самой церковью перенесённой Трифоном из Слободского города. Заметим, что некоторые приделы соответствуют существовавшим в Слободском городе храмам Екатерины, Афанасия и Кирилла, а также "пропавшему" из него в 17 веке храму с приделом Зосимы и Савватия. Вот список Слободских церквей по описи 1615 года:
  
   1) муч. Екатерины,
   2) Вознесения с приделом Флора и Лавра,
   3) Никольская ветхая,
   4) Афанисия и Кирилла,
   5) Преображения соборная,
   6) Иоанна Предтечи,
   7) Воскресения с приделом Благовещения Богородицы,
   8) Петра и Павла с приделом Зосимы и Савватия Соловецких,
   9) Никольская с приделом Симеона Столпника.
  
   Сравним Слободской пантеон с Хлыновским. Вот список церквей в Хлынове по описи 1615 года:
  
   1) Богоявления,
   2) Воздвижения Креста,
   3) Прокопия Устюжского,
   4) Николая чудотворца Великорецкого,
   5) Рождества,
   6) Покрова Богородицы,
   7) Воскресения,
   8) Николая чудотворца Грацкого,
   9) церковь под колокольнею Казанской Богородицы.
  
   В описи 1628 года добавлена церковь Всех святых и Алексия человека Божия под колокольнею у Николы чудотворца.
  
   Кроме того, на посаде в острогу:
  
   1) Креста Господня,
   2) Троицы,
   3) Вознесения,
   4) Жен-мироносиц,
   5) Сретения,
   6) Пятницы.
   В описи 1628 года добавлен Монастырь Новодевич с церковью Благовещения.
  
   В следующей описи 1646 года церкви Прокопия Устюжского, Николы Грацкого и Рождества в городе отсутствуют, но появилась церковь Во имя входа Господа в Ерусалим. На посаде остались только три церкви:
  
   Троицы с приделами архистратига Михаила и апостолов Петра и Павла,
   Креста с приделами Николая чудотворца и Екатерины,
   Вознесения с приделами Михаила и Егория.
  
   У Слободского города было двое ворот. При этом южные выходили в Острог, и, очевидно минуя его, далее дорога шла вдоль берега реки через Каринский перевоз в Глазов (как село основан в конце 17 века). Западные (Хлыновские) выходили на неогражденный Посад, где жили податные простолюдины. В описи 1629 года в числе храмов расположенных на территории Острога названа Афанасьевская церковь. Известно, что в 1715 году она сгорела и на ее месте была построена каменная (снесена в прошлом веке). Последняя стояла на месте нынешнего дома по ул. Володарской 52. Маловероятно, что это место вблизи Хлыновских ворот находилось внутри Острога, скорее всего Афанасьевская церковь была перенесена сюда, на посадскую территорию.
  
   Из всего перечисленного можно сделать интересные выводы. Во-первых, Никола Грацкий переехал на посад. Здесь же появились новые для Хлынова приделы, характерные для церквей Слободского и его окресностей: Екатерины, Михаила, Егория (Волковский Георгий), Пётра и Павла. Последние святые как будто "переселились" из Слободского. Косвенно всё это указывает на массовое переселение людей в 17 веке из Слободы в Хлынов.
  
   2. Выше мы разбирали грамоту 1552 года - дарственную Есипа Труфановича трём церквам на пожню в Нероновом лугу и пришли к выводу, что даритель был жителем Слободского города. У этого состоятельного вятчанина известны потомки, в частности сын по имени Шелом, который упомянут в жалованной грамоте 1553 года братьям Деветьяровым (татарам): "А порука в том оброце и пошлинах вятчане Шелом Есипов сын, да Ивашко Ондреев сын Бакулев".
  
   В приписке к грамоте 1551 года на владение Каринских татар также упомянут Шелом. "Лета 7064 (1556) пожаловал царь...вятского татарина Махмета Чукавина сына верх Чепцы реки бобровыми реками..., оприч тех урочищ, что на оброце за Шеломом за Есиповым со товарищи".
  
   В грамоте 1557 года вотякам Сырьянской волости Слободского уезда, пожелавшим креститься и получившим за это некоторые послабления в налогах, читаем: "Наместницы наши Вятские и Слободские волостели и их тиуны не судят их ни в чём оприч душегубства, и татбы и разбоя с поличным, ... а кому будет до них каково дело ино их судят слободчики Ивашко Бакулев да Федко Филипов". То есть по тяжким уголовным делам на данных людей распространяется судебная власть Вятских наместников и их Слободских представителей, а по другим делам судят слободчики - выборная власть.
  
   Шелом Есипович и Ивашка Бакулев проживали, по всей видимости, в городе Слободском, отсюда их деловая и судебная близость к Чепецким (Каринским) татарам и Сырьянским вотякам. Поэтому в целом можно говорить, что все указанные события относились к городу Слободскому и его округе.
  
   В Духовной грамоте (завещании) Ивана Иосифова сына Шелома, писанную им перед отъездом к Москве с государскими книгами в 1574 году. В списке вещей есть оружие: нож булатной, доспех-панцырь, три сабли, одна булатная донская, другая крымская, шапка железна боевая, да наручи железные золотом наложены, да... с наколенниками,...да две рогатины, да топорок боевой. Завещает всё сыновьям Василью, Григорью и Ивану Бажену (возможна связь с фамилией Бажин).
   Перечислены следующие пожни: на острову против Леденца (?), две в Нероновом лугу (одна та самая жалованная трём церквам), за рекою Тороповская с княжей да с тиуновою в межах, за рекою в Пихотках, а концом к Базелине пожне от города, пожня Гарь в Плоской и под горами. Часть их располагается в Хлыновском уезде, местоположение других неясно.
  
   Город, где он жил и имел собственность без достаточных оснований отождествляется с левобережным Хлыновым (Вяткой). Действительно, в завещании упомянуты ориентиры: деревни в Спенцинском и Берёзовском станах и двор в городе у Слудных ворот. Спенцинская улица есть в описях Хлынова, а указанные станы числятся за Хлыновским уездом, но это не исключает возможности владения состоятельным вятчанином земель в соседнем уезде. Среди прочего в грамоте есть такое напутствие. "Дати ми по кабале Николы Великорецкого священникам да и прикащикам Николины казны 7 рублёв денег". Но это также не может однозначно свидетельствовать о проживании сына Шелома в Хлынове.
  
   В Хлынове городе в начале 17 века было 4 проезжих (воротных) башни, но их названий не приведено. Слюдные ворота упоминаются в качестве ориентира положения церкви Троицы на посаде, предположительно, церковь располагалась поблизости от ограды малого (внутреннего) города (кремля). Двор завещателя располагался в городе у Слудных ворот, то есть внутри кремля возле выхода из него. В описях 17 века внутри малого города потомков Шелома не числится, правда, есть 27 дворов пустых для осады от черемисские войны крестианам Хлыновского уезда. Учитывая слабую защищённость других вятских городов, в этих пустых дворах могли в период опасности укрываться состоятельные вятчане из Слободского.
  
   Слуда, слудка - по-вятски означает возвышенный берег реки, оврага, холм возле реки (в поле возвышенность зовут угор). Вот пример употребления данного слова из Слободской описи 1629 года: "Меленка колотовка (мельница) на речке Спировке пониже Красные Слудки повыше Тимохины мельницы Зезева". Вероятно, в данном случае имеется в виду приметный песчано-глинистый красноватый обрыв берега речки Спировки к северу от Слободского. Поэтому Слудные ворота города являлись проездной башней, возле которой был достаточно глубокий ров (овраг) с мостом через него. Хлыновский малый город с запада и севера окружал ископанный ров, наибольшая глубина в месте соединения с оврагом Засора. То есть, двор завещателя, будь он в Хлынове, должен был находиться в юго-западном углу малого города (кремля).
  
   В описи Слободского города 1629 года читаем: "За Богдашком Сафоновым сыном Дьяконовым огородчик у Слудного мосту Пятунинской Каргопольца". Принимая во внимание то, что огороды располагались за посадом, можно предположить, что этот огород был на выезде из Слободского города за мостом через овраг. Значительный ров у Слободского города был только с северной стороны, на чертеже 18 века показан мост через него.
  
   Таким образом, упоминание Слудных ворот не может служить безоговорочным аргументом в пользу проживания Шеломова сына в Хлынове, такие городские ворота с мостом через ров были и в Слободском. Возможно, Шеломовы после пожара 1552 года имели в Хлынове двор, но постоянно там не жили (лишь по описи 1615 года на посаде числился бобыль Дениско Шеломов). В дальнейшем потомки Шелома проживали исключительно в Слободском городе: Пятунка Парфенов сын Шеломов; "на Тимошке Парфентьеве сыне Шеломове под городом под Слободским перевоз". Кроме того, в окрестностях Слободского есть Шеломова пожня по реке Холунице, сенной покосец брата их Ондрюшкинской Шеломова за рекою Вяткою подле Мостовихи.
  
   Можно предположить, что эта была семья, уцелевшая после Вятского взятия 1489 года, но во второй половине 16 века, когда нужда в знатных, а потому независимых вятчанах упала (вспомним о Каринских князьях) такие люди подвергались гонениям. Не случайно перед отъездом в Москву Иван Шеломов, бывший каким-то чиновником, оставил завещание. В 1710 году в Слободском ещё жили Шеломовы, кроме того, одна семья проживала в деревне в Хлыновском уезде. Очевидно, в 18 веке часть Шеломовых покинула Вятскую землю, но род уцелел, эта фамилия известна у нас и в России. Ныне в Слободском проживают две семьи Шеломовых, кроме того, существуют близкие по звучанию фамилии Шеломаев и Шеромов, возможно, это варианты той же фамилии. Нельзя исключить появление "дочерних" фамилий типа Бажин. Но всё это требует отдельного исследования для нас не столь важного.
  
   По официальной версии, мать Владимира Путина звали Шеломова Мария Ивановна. Она родилась в деревне Заречье Тургиновского района Тверской области. По свидетельству родственников В. Путин внешне похож на своего дядю Петра Ивановича Шеломова. Кроме Вятских Шеломовых 16-17 веков более ранних носителей этой фамилии неизвестно.
  
   В Слободском в 17 веке числились и такие интересные фамилии: Путьин, Анфолов (потомки Анфала или переселенцы из Анфалова городка), Лучников (от оружия лук), Роготнев. Последняя довольно распространена и вызывает ассоциации с самострелами-роженцами. В описях Слободского города есть несколько семей с фамилией Роготневы, что может говорить о причастности их предков к данному оружию. В настоящее время у нас распространены близкие по звучанию фамилии: Роженцов, Рожнев, Рогачев, Роговцев и т. п. Роготневы сохранились только в Слободском.
  
   3. О репликации (повторении) местных топонимов говорит и такой пример. Всем известна слобода Дымково в Кирове. Считается, что её основали выходцы с Устюга, в этом городе есть аналогичное название для поселения на противоположном низменном берегу реки Сухоны. В духовной 1462 года Василия Васильевича упомянута на Устюге "Дымкова сторона с деревнями и присельи". В описях Хлынова начала 17 века упоминаются дворы на Дымкове за рекой, а позже слобода Дымково. Однако, и в Слободском городе было такое наименование: "за Офонкою Хрулевым за рекою против города на Дымкове Олешкинское дворище Глухово".
  
   Приведённое сравнение может свидетельствовать о практике обозначения таким термином заречной низинной территории города, часто закрытой дымкой тумана. Название Дымково в Слободском не прижилось, поэтому нельзя исключить переселение части жителей города (устюжан) в Хлынов и Шестаков.
  
   чертеж2 []
   Чертёж города Слобоцкого начало 18 века.
   1 - городище 14-16 века, 2 - женский монастырь, 3 - городская площадь, 4 - мужской монастырь, 5 - часовня на выезде из города в Шестаково, 6 - выезд на Хлынов, 7 - выезд на Глазов, 8 - Никольская церковь.
  
   По описи Слободского 1629 года кроме двух церквей и колокольни в городе (кремле-детинце) была ветхая Никольская, а при церквах жили в отдельных кельях 11 нищих (других жильцов в городе не было). Здесь же была тюрьма (без описания) и "131 место пустых осадных дворишков". Если положить, что хотя бы треть территории городка (площадью около 15 000 кв. м) занимали улицы-проходы и церкви с тюрьмой, а также появившиеся с конца 16 века прицерковные кладбища, то на один осадный двор остаётся всего 70 кв. м. Кроме того, на посаде ещё около 50 пустых дворов и мест дворовых. Это всё свидетельствует о переселении или бегстве людей.
  
   На площади стояли церкви, возле которых располагались лавки (налоги с них шли церквам). Здесь же стояла "колокольница рубленая св. Николая". Сама церковь Николы (ветхая) располагалась по соседству в городе (вероятно, на воротной башне).
  
   Можно прокомментировать ещё один отрывок. "На Гришкинской пустоши Кривого у речки у Спировки под двор и под огород земли с прорыву до мельничные до Спировочные верхние дороги до речки Любянки с болотом и двумя перевесьи и с лужечком, подле ево ж Перфилков мельничный пруд". На Спировке было несколько мельниц с плотинами и прудами. Речка с новгородским названием Лубянка - приток Спировки, вероятно, это ручей текущий у Трофимовки, на этом ручье также есть небольшой пруд; болото (в начале 20 века городская свалка) было вблизи низовий ручья, на месте нынешних коллективных садов за мясокомбинатом.
  
    []
  
   7. Сердце Вятской земли
  
   Важным документом, отчасти проясняющим ситуацию на Вятке в 15 веке, является "Послание митрополита Ионы вятским воеводам и всем жителям" датируемое историками 1452 годом.
  
   "От Ионы митрополита Киевского и всея Руси на Вятку и всю Вятскую землю, воеводам земским Якову Путьину и Оникею и Юрью Алексеевым Мышкина, и всем ватаманом, и подвойским, и боярам, и купцам, и житьим людям и всему нарицающемуся именем христианству тамошних земель.
   Не ведаю как вас и назвать: зоветесь именем "христиане", а живете, делающе зло, горше нечестивых, ни по христианству, ни по крестному целованию, ни по божественному писанию, ...своему господарю великому князю грубите и пристаете к его недругу. Издавна с поганством съединяетесь, и с отлученным от Божьей церкви князем Дмитрием Шемякою приходили многожды на великого князя вотчину, на Устюг, на Вологду, на Галич... И с теми христианскими губителями и сами собою вотчину его воюете беспрестанно. Христиан губите убийством и полоном и граблением и церкви Божие разоряете: и кузнь и книги и колокола и всё творите злые и богомерзкие дела, якоже погание.
   И ныне снова сими часы воевали великого князя вотчину Сысолу и Вымь и Вычегду, да людей христианских много перемучили, переморили, а иных в воду пометали, а иных в избы и хоромы насажали, мужей, старцев и малых деток, бесчисленно пожгли. А иным очи выжигали, а иных младенцев на кол сажали подоббеся злочестивому губителю христианом убийце Ироду. А полону взяли более полуторы тысячи душ, которых ныне у себе держите, а иных в поганство продаете и в дары даёте, да от того своего злого дела не престаёте, а своему господину великому князю зався (всегда) грубите, а челом ему за свою грубость не бъете (не винитесь)".
  
   Воевода земский - избранный землёй, населением. Перечисление трёх вятских воевод, вроде бы, означает существование трёх городов и соответствующих им волостей. При взятии в 1489 году также фигурируют три воеводы, главные противники Москвы: Иван Аникиеев, Пахом Лазарев и Павел Богодайщиков. Первый из них, вероятно, был сыном упомянутого Ионой Оникея Мышкина. То есть, должность, как часто бывает, передавалась по родству.
  
   Вопрос о делении Вятской земли на части остаётся неясен. Если, как это обычно делали раньше, иметь в виду три известных из летописей 15 века города - Котельнич, Орлов и Хлынов, - то остаются неудел явно существовавшие в ту пору Микулицын и Слободской-Кошкаров. С ними вместе на троих воевод не делится. Учитывая, что эти два города, по нашему предположению, входили в одну административную единицу - Слободу, - а также то, что Хлынова в 15 веке не существовало, можно вывести такие три волости: Вятская (Котельничская), Орловская и Слобода.
  
   Ватаман - атаман, командир, вожак ватаги (отряда), у новгородцев - выборный глава флотилии (рыболовов или пиратов), возможно происхождение слова от скандинавского Watman. Ватаманами были такие известные личности как Михаил Россохин, Анфал Никит
   Подвойский - судейский пристав или рассыльный для призыва в суд, объявленья решений; позывай; глашатай и исполнитель приговоров веча.
   Житьи люди - зажиточные, землевладельцы.
   Поганые - неправославные люди.
   Кузнь - церковные металлические предметы: кресты, подсвечники, сосуды и т. п.
  
   Дмитрий Шемяка - один из трёх сыновей князя Юрия Дмитриевича (сына Дмитрия Донского), боровшийся до смерти в 1553 году за власть с Василием Васильевичем Тёмным (слепым). Юрьевичи совместно с вятчанами (и, вероятно, казанцами) совершали карательные набеги на северные владения Москвы и Новгорода, в частности, на Устюг. В 1452 году вятчане ходили к Устюгу на соединение с Шемякой, но узнав, что Шемяка бежал от Устюга, бросаются на Сысолу, Вымь и Вычегду. Сысолятины и Вычегжанины живут на Вятке до сего дня, возможно, часть из них - потомки тех самых принудительных переселенцев (числились от Шестаково до Хлынова по описям 17 века)
   Фамилия Путьин Слободская, вблизи города в 17 веке была деревня Путиновская. Вероятно, происходит от распространенной у нас вотской фамилии Будин.
  
   В отдельном обращении к вятским священнослужителям митрополит пишет так:
   "От Ионы митрополита Киевского и всея Руси на Вятку и во все вятские городы и в волости и в погосты и в села и во все Вятцкие места, и игуменам и попам, и дъяконам и черноризцам, и всему нарицающемуся тамошнему священству.
   Не ведаю, как вас назвать, священники, от кого имеете поставление и рукоположение... Евангельских и апостольских и отеческих поучений сами не требуете, и живуще небреживо, сами идете в погибель... Якоже слышим, ваши тамошние духовные дети незаконно живут, имеют жен до пяти, до шести и до семи, а вы их благославляете и приношения от них приемлите, что есть Богу мерзко..." Далее следуют требования подействовать на свою паству для прекращения разбоев и грабежей, возвращения полона и смирения перед великим князем Московским, иначе - отлучение от церковной благодати. В другом послании упоминается: "многие де христиане с женами незаконно в невенчании живут, а иные де венчаются незаконно пятым и шестым и седьмым совокуплением, олинь и до десятого ... и за небрежение детей своих духовных за ленности не могут нам своего единого брата священника послати (для назначения старшим и ответственным)..."
  
   Предположительно, Вятка принимала к себе беглое духовенство, среди которого было много "еретиков" (жидовствующих, стригольников, нестяжателей и прочих провинившихся перед митрополией). Понятно, что все они, как и руководство епархии, в 1489 году были удалены с Вятской земли.
   Погост - в данном контексте (новг.) приход сельский; несколько деревень, под общим управлением, здесь обычно имелась церковь (часовня) с кладбищем.
   Игумен - настоятель монастыря. Это упоминание опровергает мнение о том, что первые монастыри на Вятке появляются только в конце 16 века. Разумеется, после 1489 года мог быть перерыв в монастырском строении.
   Черноризцы, чернецы - монахи.
  
   Спустя 30 лет эти послания почти дословно повторил митрополит Геронтий. В 1486-87 году он отлучил вятчан от церкви: "а не затворят церквей божих, и от вас с земли прочь не пойдут, а имут у вас жити, а вас благославляти и священствовать имути, наше смирение по Божьему повелению и по божественным и священным правилом святых апостолов и святых богоносных Отец, и со всем нашим священством, имеем их и самих и с вами ровно не благословенных и проклятых в сей век и в будущий".
  
   Но вятские священники продолжали ослушание и не воздействовали на свою паству, не затворяли церкви как того от них требовал московский иерарх. Похоже, и новгородские и вятские церковнослужители в 15 веке не подчинялись московскому митрополиту. Кроме того, сами вятчане не считали церкви, подчиняющиеся Московскому владыке святыми и неприкасаемыми для грабления, а их прихожан не считали ближними в евангельском смысле. Что за этим стоит? Религиозные различия или чисто политические противоречия? И то и другое. Вообще можно заметить, что с 13 века Русский север все более расходился с "Низовской землей". Различия видимо коснулись не только политического устройства, но и культурных обычаев и языка. Вятчане одинаково жестоко грабили и Жукотин, и Сарай, и Кострому, и другие московские земли, в том числе соседний Устюг. Как известно, Великому Новгороду в последние годы его независимого существования было предъявлено обвинение в отступничестве от веры. Разумеется, это надо понимать как расхождение с Московской митрополией, вероучение которой того времени, мягко говоря, само страдало вопиющими отступлениями от всякого канона. Вероятно, на русском севере сохранялись традиции какого-то западноевропейского христианского верования принесенного (по Кузьмину) еще в Киевскую Русь 9 века ирландскими проповедниками до раскола христианства на восточную и западную ветвь.* (Об этом прямо говорится в булгарской хронике Нариман Тарихы.)
  
   В древней Вятке, бесспорно, внедрялось христианство в качестве религии объединяющей различные славянские, пермские и финно-угорские народы и племена, но на практике существовало двоеверие, причем совершенно открыто. Иисус и христианские святые воспринимались массой народа (в значительной степени метисированного) как еще одна дополнительная группа богов. Весьма показательны в этом отношении сохранившиеся у нас в отдаленных церквах до 20 века деревянные скульптуры Спасителя, ангелов и святых, явно воспринимавшиеся верующими в качестве эквивалентов разнообразных языческих божков древности. При этом лики святых часто отражают черты местных народов. Священники до поры не спешили бороться с этими и подобными им рудиментами старых верований, лишь смягчая "перегибы" вроде человеческих жертвоприношений. Без сомнения, "незаконные" вятские попы ("еретики" и "ослушники") были в 1489 году выведены в первую очередь. На их место прислали "правильных" священников, хотя об этом в источниках, разумеется, молчок.
   Из послания также следует, что в налетах вятчан на северных соседей принимали участие татары, скорее всего, Каринские князья с бесерменами, за что те и были позже подвергнуты выселению с Вятки наравне с другими вятчанами.
  
   Обратим внимание на обращение в начале посланий:
   на Вятку и всю Вятскую землю;
   на Вятку и во все вятские городы и в волости и в погосты и в села и во все Вятцкие места.
  
   Из сравнения двух вариантов можно видеть, что под "всей Вятской землёй" понимались все вятские города, волости, погосты, сёла и прочие населённые места. Что же тогда понималось под Вяткой? Во-первых, это не город, - все города входили в понятие "Вятская земля". Во-вторых, это не местность, - таковой выступает "вся Вятская земля". Во всех посланиях сохраняется обращение "на Вятку". Тогда как в других известных документах 15 века при направлении грамоты в город употребляется форма "в".**
   Вятка - это некая важнейшая субстанция, стоит на первом месте в обращении главы церкви. Вятка - некая сплоченная группа лиц (Орден), обладающая наибольшим авторитетом и влиянием в данном регионе. Сама же Вятская земля является территорией, которой обладает эта Вятка.
   Аналог - изначальные понятия Русь и Русская земля. Как известно, под Русью первоначально (в 9 веке) понималась флотилия Восточно-европейских викингов, затем дружина Киевского князя, а далее территория её постоянного проживания вокруг города Киева - центра оседлого ареала русов. В ходе расширения на соседние земли славян и других народов эта территория получила название Русская земля.
  
   О внутреннем устройстве Вятской республики 15 века можно высказать следующие предположения. В укрепленных городках (слободах) жила в основном "лихая" военизированная вольница (ушкуйники с выборными ватаманами), а на их посадах - местное и прибывшее со стороны ремесленное и крестьянское население. Постепенно оно расселялось по округе. За предоставляемое покровительство и защиту сельское население, в том числе и замиренные вотяки, платили определенный налог продуктами и мехами. Часть горожан и посадских людей занималась ремеслами для меновой торговли (производство посуды, предметов из металла, и т. п.). Вятчане-ушкуйники постоянно участвовали в местных и дальних военно-торговых экспедициях и войнах. Часто возвращались из них с большой добычей и прибылью. На Вятке существовало зажиточное население бояре - землевладельцы и купцы. Все взрослое мужское население городов (в отсутствие мужа его заменяла жена) по новгородской традиции участвовало в ежегодных (иногда досрочных) выборах главных лиц местной власти: воевод, подвойских (судей-исполнителей), писарей, церковного старосты и др., обсуждало важнейшие спорные вопросы текущей жизни. Вероятно, местная власть опиралась более на авторитет отдельных личностей и военную демократию. Ватаманы (полевые командиры) появлялись из числа таких наиболее авторитетных и удачливых предводителей речных ватаг. У каждого ватамана существовал свой отряд и свои плавсредства (несколько ушкуев). Небольшие поселения (такие как Волковский погост) административно подчинялись своему городу, но его жители могли участвовать в общих дебатах на вечевом собрании. Кстати, при этом в качестве активного наблюдателя мог присутствовать любой иной житель города и его окрестностей и выражать свое недовольство или одобрение. Конечно, реальной властью и авторитетом пользовались более состоятельные и удачливые в военном отношении матерые личности вроде Никитина, Рассохина и Шемяки (не всегда даже выходцы из Новгородской земли), обладающие силовой поддержкой, в том числе в лице далеких друзей и покровителей. Именно они часто втягивали вятчан в различные авантюры.
  
   История Вятки в важнейших моментах повторяет историю Руси. Так же как древние русы, вятчане торговали пленными-рабами и захватывали городки аборигенов на берегах рек, собирали дань, насаждали христианство (то есть, прививали благоприятные для устройства власти мораль и культурные ценности), заселяли отвоеванные земли новым лояльным к их режиму населением. Одновременно с этим точно так же как и их предшественники русы-викинги, они совершали дальние торгово-грабительские походы по большим и малым рекам.
  
   "После похода в 1467 году вятчан и пермяков на Пелымское княжество вогуличей-манси (известно с 14 века), Пелымский князь Асыка был взят в плен и приведён на Вятку. Есть множество сообщений о совместных военно-разбойничьих экспедициях вятчан и вогуличей на Устюг и другие поселения, что свидетельствует о наличии между ними союзнических отношений, которые надо полагать подкреплялись взаимными визитами, наличием послов, аманатов и т. п." (В. Напольских)
   Сказанное подтверждают топонимы Вогули и Вогульцы возле Нагорска и Омутнинска, - в прошлом это Слободской уезд. Возможно с происхождением от предка-вогула связана извстная слободская фамилия Бакулев.
  
   С точки зрения теории этногенеза Гумилёва, на Вятке той поры, как и на любой окраине этноса в период агонии старого и зарождения нового государства (речь идет о Руси и России), в среде скопившихся противников новой власти и новых порядков появилось альтернативное Московскому - Вятское ядро этногенеза. Вятчане противопоставляли себя всем остальным окружающим народам, в том числе москвичам, устюжанам, владимирцам, булгарам и татарам, что давало основания не стесняться в средствах борьбы вплоть до геноцида. Пленённых язычников по традиции тех лет продавали в Поволжье на рынках рабов. Христианский полон с Двины и Устюга в основном селили на Вятке. Это способствовало дальнейшему вытеснению аборигенов с территорий, примыкающих к Слободе, а также обеспечивало их жителей (профессиональных воинов и торговцев) продуктами питания. Замирённых аборигенов крестили, а их знать задабривали выгодным товарообменом, скупая меха, добытые рядовыми охотниками. Похоже, что население Вятской земли представляло собой сообщество пассионарных выходцев из разных племен и народов. В общем, налицо все признаки зарождения государства и нового этноса.
   Процесс становления вятско-русского этноса был оборван распадом антимосковской оппозиции последовавшим за вероломным убийством князя Шемяки. После этого Москве удалось поодиночке придавить Новгород, Казань и Вятку. Окончательному разгрому они подверглись уже в 16 веке. Казанские татары оказались вытеснены в сельскую местность, многие расселились по всей России. Еще в 19 веке татары жили на окраине Казани в небольшой Татарской слободе. Сохранить народ удалось лишь благодаря мусульманской вере, препятствовавшей смешению с титульной нацией - великороссами, имевшими, кстати, большие преимущества перед нацменами. В советское время казанские татары нежданно-негаданно получили (пусть чисто формально) территориальную автономию. Главари большевиков, в заметном числе не русские, в первые годы своей власти чувствовали себя неуверенно, а потому вербовали сторонников из числа национальных меньшинств. Слабая Ельцинская власть в конце прошлого века разрешила то, что было на бумаге, и ныне мы видим достаточно экономически независимую и процветающую республику Татарстан (правда, многие "завоевания" потеряны последние годы).
  
   На Вятке после 1489 года также сохранилось, главным образом, лишь сельское население и городские низы. Царская власть много поработала, чтобы извести народную память. Возникшую на основе ежегодных походов ушкуйников традицию крестных водных ходов по реке Великой Вятке, разбили на местные пешие ходы в разное время года, а то, что осталось покрупнее, - завели в глухомань одного из притоков. Святые образа припрятали в Москве, там же сгноили подлинные летописи, города с "нехорошими" древними названиями переименовали. Искажался Вятский герб, отнимались сберегаемые людьми немногочисленные уцелевшие реликвии (арбалетные стрелы), писались лукавые исторические повести, из Вятской истории изымались упоминания о городе Слободском, распространялись всяческие басни и прибаутки, в которых вятских людей выставляли недоумками. Вятку использовали в качестве ближней ссылки, коренных вятских людей гнали на войны и освоение Сибири, а саму Вятскую землю многократно кроили и перекраивали. Замалчивание и фальсификация нашей истории продолжается до сих пор.
  
   В угоду Хлыновской духовной и светской власти было утверждено "первородство" этого города и полное игнорирование более древнего Слободского. Главной целью подмены было исключение любого намёка на связь происхождения крестных ходов с военной и миссионерской деятельностью ушкуйников, а также сокрытие роли Чуршинского городища и расположенной вблизи от него Кошкарова в истории того периода. Чуршинская крепость, несомненно, была в древности Сердцем Вятской земли. Выросший вблизи её город был в 15 веке столицей свободных русских людей. Деспотической и клерикальной Российской власти во все времена это было, безусловно, не по душе. Поэтому в официальной истории для них не нашлось места. Новгород и Вятка - зримый пример иного пути развития России. Пример отрицающий неизбежность самовластья. Это вечный укор Москве и угнездившейся в ней бесчеловечной царской власти, раздавившей на Русской земле свободу и демократию. Поколениями ангажированных историков было сделано всё, чтобы скрыть это, оправдать тиранию и всеобщее рабство. Были переписаны летописи, фальсифицированы документы, искажены до полной противоположности факты, написаны тысячи лживых псевдоисторических книг. Да, и нынешние историки не спешат тревожить скелеты в родном шкафу, пристраиваются к привычному ещё при царе горохе заданному курсу. Но в 21 веке шило истины в Интернет-мешке уже не утаишь. Монополия официальных историков уходит в прошлое, у массы людей появляется новое средство получения и обмена информации, что способствует распространению идей и появлению новых исторических представлений.***
  
   В наше время от прежнего духа вятской вольности мало что осталось. Редко встретишь тот особый вятский характер. Но он есть. Купец Анфилатов не случайно снаряжал корабли в Америку, а "полукровка" Грин не случайно писал о морских странствиях. И хотя пассионарные гены вятских ушкуйников давно рассеяны по всему свету и присутствуют у нынешних вятчан в гомеопатической дозе, настоящий вятский человек всегда чувствует свою особость и моральное превосходство, свою принадлежность к Земле предков, - осевших когда-то на Великой реке свободолюбивых и безбашенных русских викингов. Бунтарский дух жив в нашем тихом городке, достаточно напомнить о событиях 1978 года ("Звуки Времени" глава "Русский бунт".)
  
   Со второй половины 16 века жители Слободы расселялись по ближней и дальней округе. Об этом свидетельствуют топонимы типа Слободино, Слобожане, и соответствующие им фамилии Слободин и Слобожанин. Вероятно, слобожанами был основан небольшой городок Истобенск. Здесь также есть Никольская церковь. Истопками звали сделанные по северо-русски тёплые срубные дома, тогда как большинство южных селян до 19 века проживали в полуземлянках отапливавшихся по-чёрному, вместо печи с вытяжной трубой - очаг из камней. Основан слобожанами город Глазов, его расположение и планировка старого центра напоминают Слободской город 17 века.****
  
   Канувшая в лету Вятская республика не пропала даром. Вятские люди формально оставались свободными, на Вятке не было крепостного права. Однако, это же способствовало расселению вятчан во все концы России, многие из них подались в казаки или ушли подальше от властей в Сибирь.
  
   В последние годы существования Вятской республики сюда стекались готовые к сопротивлению оппозиционеры со всей Русской земли. Им довелось испытать всё: жизнь во враждебном окружении, рискованные походы и, наконец, угрожающее положение накануне последнего столкновения за средневековую демократию и последовавшая за этим гибель республики. Уцелевшие потомки этих людей после всех мытарств продолжали жить на Вятке. В своей памяти они хранили идею сопротивления и борьбы. Эта, уже почти не осознаваемая, всячески искажаемая и приспосабливаемая к нуждам церковной и светской власти, а временами и пресекаемая, идея, сохранилась до наших дней в ежегодных многотрудных шествиях.
  
   Было бы знаменательно восстановить древнюю традицию в виде более близком к первоначальному. Думаю, найдутся в нашем городе молодые люди, у которых в жилах течет не вода, а кровь их предков - вятских викингов. И горазды они не только на пьяные драки, но и на славный подвиг. И тогда после всех трудов речного перехода вернётся во вновь обретенный Никольский храм наша Чудотворная реликвия.
  
  
   Примечание*. В течение 14 века произошло расхождение Новгородской и Московской церквей. Новгородцы, имевшие постоянные торговые связи с Западной Европой, перенимали некоторые внешние атрибуты западной ветви христианства. Московская митрополия, на словах верная греческому православию, под влиянием Сарайских епископов-ордынцев, похоже, склонялась к восточной (несторианской) обрядности с явными элементами ислама. В начале 15 века Константинополь указал на эту вопиющую ересь, после чего Московские митрополиты перестали ездить в Царьград за утверждением в должности. Воспользовавшись унией (примирением и единением) церквей (подписана Константинопольским патриархом и папой Римским в 1436 году), Московская митрополия объявила себя единственной законной продолжательницей православия. Одновременно с этим Новгород стал самостоятельно выбирать своего иерарха. После чего расхождения с Новгородцами (и Вятчанами) в вопросах веры обострились (не говоря уж о "латинянах").
  
   Иона митрополит (ск. в 1461), первый из предстоятелей Русской Церкви, избранный Собором епископов совершенно независимо от Константинопольского патриарха. Уроженец г. Солигалича (Костромского), в 12-тилетнем возрасте принял монашеский постриг и вскоре перешел в Московский Симонов монастырь, епископ Рязанский и Муромский (1431), избран на Московскую Митрополичью кафедру, а в 1448 без согласия Константинопольского патриарха Иона был объявлен митрополитом Киевским и всея Руси. Таким образом было положено начало автокефальной Московской Церкви, которая отвергла Флорентийскую унию, а потому не была признана законной с точки зрения иных церквей.
  
   Примечание**. Для примера послания в Псков о еретиках стригольниках.
   1. Благословение Фотея, митрополита Киевского и всея Руси, в Псков собору Святыя Троици и всему священническому чину.
   2. Благословение Фотеа, митрополита киевьскаго и всея Руси, в Псков, о святем дусе детем моим, посадником и тысячкым, и старым посадником и тысячькым, и всему священническому и иноческому чину, и всему христоименитому господню исполнению, святому людству, обретающимся всем в богоспасаемей державе пьсковьской.
   3. Благословление Фотиа, митрополита Киевского и всея Руси во Псков, збору святые Троици и збору святые Софии и збору святого Николы, игуменом и попом, и священническому всему и иноческому чину, и посаднику Федосью Фефиловичу и старым посадником, и всему Пъскову,, христоименитым господним людем, живущим всем под законом божиим!
  
   Лексическое и смысловое различие форм "в" и "на" требуют отдельного разговора (достаточно вспомнить новомодное применение "в Украину"), но можно заметить, что форма "в" более подходит для послания в отдельный Город (несёт смысл проникновения во внутрь за некую границу или ограду); тогда как форма "на" менее конкретна, и в данном случае подразумевает многоадресность.
  
   Примечание***. В исторической судьбе Вятки 14-16 веков просматриваются явные параллели с происходящим на наших глазах в Чеченской республике. Пассионарный толчок вызвал в обоих случаях схожие результаты. Относительно небольшой этнос, зародившийся на окраине империи, бросил ей вызов. Сравните навешенные ярлыки: разбойники-ушкуйники (хлыны) и бандиты-боевики (абреки). Пассионарии для их соседей - обычных народов - всегда неудобны и опасны. На протяжении многих десятилетий шли войны, карательные походы, осада городов и ответные нападения на соседние территории, захват заложников и объектов в Москве (Кремль, Кострома, Устюг и Двинские владения в 15 веке; Норд-Ост, Буденовск и Беслан в наши дни). И чеченцев и вятчан обвиняли в примыкании к недругам Москвы. В 1944-ом за "сотрудничество с немцами" всех чеченцев вывезли на восток СССР. В 90-х годах прошлого века чеченские сепаратисты приняли помощь зарубежных исламистов. Результат всего этого печален и очень схож: пассионарные вятчане и чеченцы рассеялись по всей империи, некоторые из них занимали важные государственные посты (Молотов, Рыков и Киров, Хасбулатов и Сурков). Но родина их подверглась опустошению, а героическое прошлое - забвению. Кстати, по доверительному сообщению президента В. Путина сделанному в его послании 2006 года, в 1999-ом для проведения очередной операции в Чечне требовалось 65 тысяч военнослужащих, собрать которых со всех боеспособных частей России удалось тогда с большим трудом. Практически полное совпадение цифр говорит о сопоставимом количестве чеченских боевиков конца 20 века и вятчан конца 15-го. Как известно число первых в лучшие времена колебалось от 10 до 20 тысяч. Смелую аналогию можно продолжить. Донские историки по результатам исследования водских погребений вблизи Новгорода полагают, что новгородские ушкуйники были тёмноволосые, что, возможно, выдаёт их южное происхождение. В новгородской берестяной грамоте Водская земля упомянута в форме "Воцкая", что равноценно "Вотская". По результатам краниологических исследований казачих захоронений под Чигириным первые днепровсие казаки были отнесены к булгаро-половецкому типу.
  
   Примечание****. Отрывок из старой энциклопедии. "В 27 вер. к ю. от Орлова среди болотистой местности расположено с. Шалегово. В селе имеются волостное правление и две школы - земская и церковно-приходская. Село основано можно думать, в XVI в., так как в начале XVII в. здесь уже строилась Покровская церковь и самое село прежде называлось Покровским. Первыми поселенцами села было несколько семейств новгородских ушкуйников, поселившихся сначала близ с.Истобенского. Близ села есть селение Харанчуги на рч.Холунице, при котором в 1894 г. при раскопке было найдено несколько каменных вещей, а также и монет, так напр. каменное копье, каменный шарик в виде ядра, серебряные и медные монеты начала и конца XVIII в., а также одна серебряная монета продолговатой, неправильной формы, на лицевой стороне которой изображен всадник на коне (изображение всадника на монетах появилось в 1535 году). Старики рассказывают о существовании возле селения Харанчуги клада - бочки с деньгами, положенной будто бы в прежние годы разбойниками.
   Жители с. Истобенского, не имея пахотных угодий, исключительно занимаются отхожими промыслами - главным образом бурлачеством. Мужчины большую часть года проводят в работах на речных судах, имея своих представителей во всех должностях этого рода: большая часть матросов, водоливов, лоцманов и капитанов на вятских баржах и пароходах происходит из истобенцев. Другой промысел мужского населения - рыболовство и изготовление изделий из проволоки, главным образом рыболовных крючков (удочек), которые идут на Волгу, Северную Двину и в Сибирь. Женское население занято промышленным огородничеством - разведением на продажу огурцов, капусты и других овощей; истобенская капуста славится на Вятке своим вкусом и белизной и распродается в Орловском у., а также на рынках городов Орлова, Котельнича и Вятки. В Истобенском более 2.000 жит., 2 церкви".
   Род деятельности истобенцев говорит о их городском происхождении. Название Харанчуги связано с фамилией Харины, известной в окрестностях Слободского по самым первым сохранившимся описям начала 17 века. Гидроним Холуница также перенесён из окрестностей Слободского, расположенного вблизи устья реки (Белая) Холуница. Добавим к этому списку фамилию Слободины, встречающуюся в районе Истобенска. Это подтверждает переселение в данную местность в 16 веке выходцев из Слободы.
  
  
  
   Послесловие
  
   Интерес к истории пробудился у меня более 30 лет назад. Недоверие к официальным сказкам подогревало желание разобраться во всём самому. Затем в мирную жизнь ворвалась Перестройка и древности ушли на дальний план. Крушение Советской Империи дало пищу для размышлений, а 21 век - новые возможности для поисков материалов и распространения идей. Возвращение старых интересов началось с местного ажиотажа по случаю празднования 500-летия города. Природный нигилизм взял своё и в этом вопросе. Так как время становления Слободского и других городов на Вятке приходится на период так называемого Ордынского ига, то попутно пришлось разобраться и с этим вопросом.
   Планомерных археологических исследований в нашем городе не проводилось, высказывались лишь оценочные догадки с точки зрения заезжих историков и краеведов из областного центра. И, все-таки, автор, исходя из логики событий, а иногда привлекая на помощь фантазию, попытался дать ответы на многие вопросы. Летописные предания о Вятской земле были сочинены много позже описанных в них событий в период, когда усердно переписывалась вся русская история. А уж тем более такая болезненная тема, как отношения Москвы с Русским Севером. Чтобы развязать войну, Новгород обвинили в отступничестве от веры и связях с Литвой, а вятских людей того времени обозвали разбойниками и проходимцами.
  
   Вокруг Слободского и его истории всегда существовал заговор умолчания. Несмотря на достаточно хорошо сохранившиеся свидетельства древних земляных сооружений, их не хотят даже увидеть. Официальным историкам очень не хочется ворошить и переписывать утвержденную сверху историю Вятской земли. А потому придётся еще немало потрудиться над развенчанием застарелых исторических догм.
  
   Заканчивая свою работу, должен признать, что обрисованная картина Прошлого имеет очень много неясного и приблизительного, не все противоречия удалось устранить, до полной истины ещё далеко, нам лишь приоткрылась вся бездна нашего незнания. Надёюсь, разнообразие собранных фактов и обилие смелых гипотез станет унавоженной почвой для будущих более серьёзных исследований. Автор сделал, что мог, его ждут отложенные на время иные проекты. Хочу особо отметить тех, чьи идеи сыграли важную роль в моих странствиях сквозь века: Л.Макаров, С.Ухов, С.Серкин, С.Плёнкин, а также историки прошлых лет и современные интернет-авторы.
  
  
   Евгений Харин
   Слободской город
   декабрь 2008 - февраль 2020.
  
   выль джук []
  
   Шли мы, шли, и пришли.
   Глядь, - батюшки, сколь баско! -
   Часты поля, зелены луга!
   На лугах девки Арски
   Поют песни царски...
  
  
   КОНЕЦ
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"