Аннотация: Ни одно действующее лицо или место действия не является вымышленным. Все совпадения с реальными событиями следует считать большой удачей автора.
Удивительное чувство! Я люблю его, в этом нет сомнений. Но временами я его просто ненавижу...
...Наш университет.
Только здесь вы можете впервые услышать, будучи на пятом курсе, что тему диплома вы должны были выбрать самое позднее на третьем.
А его топография? Не каждому дано сразу постигнуть разницу между университетской и студенческой столовой, а ведь разница эта велика и составляет не менее трехсот метров по прямой.
Где еще вы можете обнаружить, что вам нужно подняться на шестой этаж пятиэтажного здания? Абсурд, но тем не менее, он существует. Нужно только знать секретный вход - за витринами музея, под зелеными часами. Пройдите сквозь завесу табачного дыма, и вот она - потайная дверь, ведущая в царство гномов и фей, где потолки вдвое ниже, чем в мире людей, а на стенах рисунки, способные свести с ума любого, кто попробует постигнуть их человеческой логикой.
Да что там далеко ходить? Попробуйте найти кабинет номер 231. Вот он, номер 230, вот и 232, а между ними - простенок, шириной в метр. И можно долго стоять, протирая глаза, пока добрый дух, проносящийся мимо, не откроет разгадку:
- Но это же четная сторона! Вам напротив.
Но напротив будет кабинет 227, и вам придется мчаться вслед за духом по коридору, сквозь вестибюль на галерею, чтобы найти искомый номер 231.
Здесь не ходят по делам, а бегают; здесь не говорят:
- Идите прямо по коридору, третья дверь налево, - здесь говорят:
- Прямо по коридору, первый поворот направо, потом вторая лестница справа вниз, первая дверь слева, за ней опять коридор... нет, проще показать.
И правильно делают. Иначе вы, как многие до вас, совершив нисхождение по двум пролетам, встретите на пути глухую решетку, из-за которой доносятся голоса подземных обитателей библиотеки, и будете клясть в сердцах доброжелателя, объяснявшего вам маршрут, - не подозревая, что на самом деле ошиблись лестницей.
Эта история произошла не самой радостной осенью. Многие тогда рефлекторно вздрагивали, услышав звук двигателей низколетящего самолета, и отказывались посещать театры... а все-таки жизнь продолжалась.
Мне поручили опекать дочь сестры соседки бывшей одноклассницы маминой коллеги, - думаю, у каждого найдется не один десяток подобных родственниц по женской линии. Мариночка завалила вступительные экзамены, долго плакала, рвалась в университет "хоть наглядным пособием", и вот в один из последних сентябрьских дней ее мама (сестра соседки) привела ее за руку устраивать на работу "девочкой на выдаче". В читальных залах библиотеки был постоянный недобор персонала, осложненный текучкой кадров: зарплата низкая, работа нервная и до обидного бессмысленная - бегай, таскай тяжеленные фолианты, держи в голове план всего архива, держи в узде взбрыкивающую очередь, осаживай расшумевшихся читателей в зале... и помни, помни с завистью, что рядом за стеной - читальный зал художественной литературы, где всегда тихо и чинно, и дежурный библиотекарь не мечется, как лошадь в горящей конюшне, а сидит и вяжет, пока студенты безмолвными тенями скользят между полок в поисках нужных книг.
Марину приняли без вопросов, а меня попросили за ней присматривать, как знатока, старожила, и вообще взрослого человека, несмотря на то, что разница в возрастах составляла год.
В тот день я сдавала книги с ночного абонемента, а Марина дежурила утреннюю смену. На мой вопрос "как дела?" она ответила дрожащим голосом "нормально" и отказалась развивать тему. Но ведь меня просили "опекать"!
- Что там за скандал? - поинтересовалась я происхождением бранной ругани, доносившейся из-за стеллажей.
- Ну я вчера выдала журнал на ночной одному мальчику...
- А он его не сдал?
- Ну.
Плохо дело. Журналы на ночь не выдавались. Никому. Никогда. Будь ты хоть декан.
- И что, ценный журнал?
- Почти сорок заказов только с утра...
- И что думаете делать?
- А что тут можно сделать? Он его может и месяц продержать.
- А штраф? - я покосилась на прейскурант. Точно, десять рублей в сутки. - Не жирно за журнал, который обычно берут ради прочтения одной статьи?
Марина только вздохнула, утопив нос в своем шарфике:
- Ага, я уже насмотрелась... Приходят, начинают ныть - ой, я не знал, ой я болел, ой, а у меня денег нет.
- Нет, так дело не пойдет. Подожди! Когда берут литературу, оставляют читательский билет. Почему он не оставил свой?
- Оставил...
- И чего вам еще надо? - поразилась я. - Там же вся информация! Факультет, номер группы, полное имя, домашний адрес, телефон... фотография, наконец!
- Думали уже... А у него телефона нет. А ехать к нему далеко.
- Тьфу! Дай сюда!
Марина, загипнотизированная моей уверенностью, немедленно нарушила служебную инструкцию, сунув мне в руки свежие зеленые корочки. Первокурсник, значит...
- Вот смотри, - сказала я. - Твой похититель журналов учится на первом курсе исторического отделения...
- Откуда ты знаешь? Нагадала? - поразилась Марина. Я хихикнула про себя, но ответила серьезно:
- Да, и тебя научу. Ты номер группы видишь?
- Ну... Сто восемьдесят один.
- Первая - это последняя цифра года формирования группы. Единичка - это 2001 год. То есть текущий.
- А почему не девяносто первый?
- А потому что группа, набранная в девяносто первом году, отучилась в девяносто шестом.
- А-а-а, ясно!
Я чувствовала себя, как фокусник в цирке. Демонстрируешь фокус, который кажется тебе элементарным, и зал гудит от восторга. Делаешь что-нибудь по-настоящему сложное, и зрители воротят носы. Небось, попробуй я пересказать с трудом освоенный мной раздел квантовой физики, моя аудитория в лице Марины принялась бы зевать.
- Во-от, а индексы 81 и 82 традиционно закреплены за историками. Например, 83 и 84 - это уже востоковеды.
- Ясно... и что?
(Спокойно, родная... вспомни, как сама хлопала глазами год назад).
- Очень просто. У первокурсников лекции преимущественно с утра. Сейчас десять часов семь минут - самый разгар второй полупары. Отпрашивайся у начальства и пойдем его ловить.
- Как?
- Пойдем ногами, а ловить будем дедуктивным методом...
- Если хочешь здесь учиться и работать, - объясняла я на бегу, - меняй форму одежды. На каблуках ты добегаешься - улетишь с лестницы. Ага!
Мы влетели на лестничную площадку второго этажа лабораторного корпуса. Того самого, пятиэтажного.
- Расписание видишь? Ищи в верхней строчке сто восемьдесят первую группу... Ты где ищешь! Это другой факультет. Гумфак в ряду последний... Что "дальше"? Кроссворды никогда не решала? Четверг по вертикали, первая пара. Что "отечественная история"? Тебя должен волновать только номер кабинета. 430? Это четвертый этаж. Четыре пролета вверх по лестнице, коридор направо, третья дверь по левой стене... нет, четвертая... ладно, пойдем - покажу.
- А дальше? - спросила меня Марина уже перед дверью.
- Ох. Смотри - показываю. Стучишь в дверь, ждешь три секунды, открываешь...
Я заглянула в аудиторию и спросила:
- Здравствуйте, извините, сто восемьдесят первая группа здесь?
Мне в ответ закивали.
- Тут Захарьин Николай нужен, срочно. Простите еще раз.
Я попятилась и прикрыла за собой дверь.
- Вот и все, теперь ждешь.
Тут дверь снова открылась, и нашим глазам предстал Похититель Журнала, - пижонистого вида молодой человек, длинный, тонкий и круглолицый. Если бы я тогда знала его лучше, я бы добавила "самоуверенный", но в тот момент он отнюдь не производил такого впечатления.
- Как видишь, - сказала я Марине. - Николай Андреевич, - сказала я уже ему. - С большим удовольствием представляю вам Марину Витальевну, которая сейчас будет вытряхивать из вас журнал "Вестник Истории" номер два за прошлый год. Марина, действуй! - я дала ей вспомогательный тычок в спину и покинула место событий, потому что зрелище одной такой пунцовой физиономии я еще могу вынести, но две - это уже слишком.
В ту осень я приобрела возможность на правах Марининой подруги входить за заграждение, отделяющее стеллажи с литературой от читального зала, пить там чай, болтая с библиотекаршами, и безнаказанно производить раскопки в залежах книг и периодики. Вот как-то раз, спрятавшись за фикусом и роясь в нижнем ряду словарей, я поймала обрывок прелюбопытного разговора:
- Но понимаете, Марина Витальевна, я болел...
- Могли бы попросить кого-нибудь, чтобы отнесли ваши книги.
- Понимаете, я живу очень далеко отсюда. До моего дома полтора часа езды на автобусе и час на трамвае. Мне было неудобно просить кого-то пойти на такие жертвы.
- А книги держать удобно? Ну хоть бы позвонили, предупредили...
- Конечно! Дайте мне ваш телефон, и в следующий раз я обязательно вам позвоню!
- Это в следующий раз. А в этот раз платите штраф.
- Но у меня нет таких денег... Вы подумайте - сто сорок рублей! Да у меня стипендия меньше!
- Тогда я заберу у вас читательский билет на месяц.
- Но у меня через три дня коллоквиум... Мари-ина Витальевна!
Я не удержалась и выглянула из-за фикуса. Точно! У столика выдачи литературы, облокотившись на него в самой непринужденной позе, крутил недавно отрощенные усики круглолицый Захарьин. Марина, красная до ушей, хихикала по другую сторону барьера.
- Ну что мне с вами делать...
- Накажите меня! - с готовностью предложил он. - Только билет не забирайте.
Через несколько минут ревниво оберегаемая тишина читального зала огласилась скрежетом раздвигающейся стремянки. Это была с позволения сказать, интродукция. Некоторое время все было тихо. Затем послышался плеск воды, скрип ступенек, а затем свежеоформившийся баритон вполголоса запел:
Не кочегары мы, не плотники ...
А из "женской половины" выбежала Марина в сопровождении другой библиотекарши, и обе девушки попытались усовестить расшалившегося Захарьина. Тот, балансируя на вершине стремянки, принялся в ответ качать права:
- Я не могу не петь! Монотонность тяжелого физического труда требует психологической разрядки, которая издавна находила выражение в народном песенном творчестве...
- Слезай! - требовали девушки, дергая стремянку.
- Но я же должен выполнить свой долг перед библиотекой?
Деятельность студентов в читальном зале была естественным образом парализована. На свое счастье Коля относился к той категории обаятельных нахалов, которые почти ни у кого не вызывают раздражения, так что даже сама старшая дежурная, славившаяся своей строгостью, предпочла полицейским мерам компромисс:
- В следующий вторник в библиотеке санитарный день, - сообщила она, поблескивая очками. - Вот и выполнишь свой долг. И чтобы тогда пел обязательно!
Захарьин победно ухмыльнулся и уже без возражений скатился с лестницы.
Как вскоре выяснилось, этот вариант совершенно не устраивал Марину.
- У меня в следующий вторник выходной, - пожаловалась она мне между делом.
- Какие проблемы? - рассеянно ответила я. У меня в тот момент были проблемы посерьезнее: я выронила из очередной книги вкладыш и должна была отыскать его раньше, чем об этом кто-нибудь узнает. - Скажи, что тебе позарез нужен выходной в среду и обменяйся.
- Точно! - просияла Марина и побежала договариваться.
Помнится, тогда мне очень хотелось изловить Колю Захарьина и посоветовать впредь во избежание накладок назначать свидания по-человечески, но, рассудив здраво, я решила, что эта история подошла к этапу, на котором мое вмешательство уже не требуется.