Харченко Александр Владимирович : другие произведения.

Проклятие Красной планеты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Короткая повесть о приключениях слесарей-аварийщиков будущего на заселённом людьми Марсе. Драки на лазерных ломиках, полёты на боевых мухоножках, гонки на лыжах по асфальту и рабочие-разрядники с верными вантузами наперевес, стоящие на страже безаварийности и эксплуатационных норм... (Черновой вариант)

   Это годы великих свершений. Всемирная рабочая РЕСПУБЛИКА, давно утратившая функции государства, объединяет всё человечество. Ради решения насущных экономических проблем и уменьшения бремени Земли, люди активно осваивают другие планеты Солнечной Системы, изменяя их географию и, при необходимости, собственную природу, чтобы уметь справляться со всеми вызовами космоса.
   В ходе работ по освоению Марса экономика Красной планеты сталкивается с серьёзными трудностями. Группа земных физиков-экспериментаторов, в отчаянных попытках изменить марсианскую атмосферу, раз за разом вызывает дестабилизацию местной энергосистемы. Попытки изменить характер экспериментов могут быть, по словам учёных, чреваты планетарной катастрофой; продолжение же проекта в прежнем темпе угрожает, в свою очередь, стабильности и безопасности марсианских индустриальных сетей.
   Пока учёные спорят о возможности внесения корректив в великий проект, два слесаря Центральной Аварийной Службы отправляются в проблемный регион Марса, чтобы на месте восстановить бесперебойное функционирование энергетического комплекса...
   I
   Лёгкий марсианский турболёт снижался вдоль юго-восточного склона Олимпа. Колоссальная гора, в семь с лишком раз выше своего земного тёзки, бросала резкую тень на низовые отроги, поросшие жёлтыми пятнами модифицированного мха. Во тьме каньонов между отрогами блестели неяркие разноцветные огни модулей автоматики. Кое-где на скалах лежал тонким слоем бледный инеистый снег, искрившийся, когда иглы лазерных фар турболёта пробегали по его смёрзшейся твёрдой поверхности.
   -- Рейс шесть-один-шесть, "Зеркало", -- сообщил диспетчеру пилот турболёта. -- Прошли маяки КРО защитной зоны, держимся в створе приводов, вертикальная скорость минус семь метров в секунду. Просим посадки в причальной зоне городка экспериментаторов.
   -- Диспетчер причального терминала, -- с готовностью отозвались в эфире. -- Приветствуем, шестьсот шестнадцатый! Мы ждали вашего прилёта завтрашним утром, но это неважно: площадка свободна, курс открыт. Ниже глиссады слабый ветер, давление ноль восемнадцать. Вы предупредили центральную диспетчерскую, что приближаетесь?!
   -- Да, шесть минут назад.
   В эфире несколько секунд помолчали.
   -- Откалибруйте ваш радиовысотомер в соответствии с сигналами привода, шестьсот шестнадцатый. У нас серия опытов, высота посадочной зоны изменена на плюс восемнадцать метров. Передаю вас автоматике. Удачной посадки!
   Пилот турболёта развернул пульт предпосадочной подготовки. Его напарник, красивый креол в форменной блузе, придвинул к себе радарный тубус и прижал мягкую амбушюру к глазам.
   -- Ну и дела! -- сказал он негромко.
   -- Ты о чём, Гарт? -- удивился пилот.
   -- О том, что в месте нашего прилёта полоса вдруг поднялась на восемнадцать метров, а мы узнаём об этом за четыре минуты до посадки. Ни карт, ни диспетчерского предупреждения! Вот хороши бы мы были, если бы летели сейчас на автопилоте!
   -- Автопилот прочитает показания радара, -- возразил командир турболёта. -- На это и расчёт.
   -- Да, но радар здесь не работает. Я ничего не вижу в этой мешанине... Хотя, кажется, вижу сигналы ДПРМ. Или нет? В радиодиапазоне здесь -- полнейшая мешанина...
   -- Зато оптическая видимость прекрасная, -- успокоил напарника пилот. -- Полоса и посадочная зона отлично видны без приборов.
   -- Хорошо, что на Марсе всё ещё нет облаков!
   -- В этой зоне облака как раз бывают, но обычно они невидимые. Здесь отчего-то высокая ионизация. Убирай радар, Гарт, и давай читай контрольную карту!
   -- Как скажешь. Закрылки выпущены... посадочное шасси выпущено... угол лопастей сорок, тяга шестьдесят пять процентов. Режим вертикального полёта... Скорость сто...
   -- Прошли дальний привод. Автоматика сопровождения... Что за чёрт! Автоматика уводит под глиссаду! Автоматику отключил, ручное управление! Скорость?!
   -- Скорость восемьдесят. Прошли ближний привод... Механизация стыковочного узла в норме... Вертикальная тяга пятьдесят четыре процента, режим зависания. Скорость тридцать пять... Инерция погашена! Гиростаты на ноль... Тяга сорок пять, снижение. Решение на посадку?!
   -- Отказ! -- внезапно крикнул пилот.
   -- Что?! Командир, ты...
   -- Отказ в посадке! Зависание, тяга пятьдесят четыре... Что-то здесь неладно, Гарт. Cам видишь!
   Он повернулся к своим пассажирам, неуклюже скорчившимся на откидной скамье в транспортной секции турболёта:
   -- Ребята, мы прекращаем полёт и возвращаемся. Здесь всё как-то... ненормально! Я раньше такого никогда не видел и не ощущал, но... Что-то происходит, вот что! Непонятное дело. Всё вроде бы в порядке, если смотреть вокруг, но... Мы уже трижды могли разбиться вдребезги, если бы просто-напросто доверились автоматической программе полёта!
   -- Регион в аварийном состоянии, -- произнёс один из пассажиров. -- Не волнуйтесь, командир, это наша профессия. Мы сейчас просто десантируемся вниз!
   -- На тросе?! -- воскликнул поражённый пилот.
   -- Да, на тросе, конечно. Марсианская гравитация поможет нам добраться до поверхности.
   -- А обратно?!
   -- Обратно ещё не скоро. Разберёмся! Пошли, что ли? -- обратился он ко второму пассажиру.
   Тот неопределённо кивнул в ответ.
   Машина медленно дрейфовала у самого конца взлётной полосы. С пузыря её транспортной секции стремительно сбежал трос, утяжелённый на конце каплевидным грузом. Одна за другой две фигуры соскользнули по этому тросу на блестящую оплавленную поверхность полосы, придерживая у плеча небольшие мешки-слинги со снаряжением. Старший из пассажиров поднял руку в жесте, означавшем благополучный исход высадки. С низким шелестом, заменявшим в разреженном воздухе Марса натужный гул турбин, маленький турболёт развернулся над полосой и стремительно поднялся в чёрно-фиолетовое марсианское небо. Его миссия здесь была окончена.
   Бывшие пассажиры воздушной машины скорым шагом направились от полосы к низкому приземистому строению, один из входов которого украшен был синим светящимся кругом -- символом, означавшим, что за ним скрывается отделённый системой шлюзов островок земной атмосферы. Беззвучно открывшаяся дверь шлюза приняла в себя путешественников. Газовая смесь, напоминавшая земной воздух, наполнила маленькое помещение, а вслед за тем вторая дверь пропустила путешественников в длинный низкий коридор, слабо освещённый желтоватыми полупроводниковыми панелями.
   Гости поспешно освободились от мешков, скинули маски и капюшоны марсианских дорожных спецкостюмов из искусственного меха. Один из прилетевших был высоким мужчиной северного типа, светлоглазым и светловолосым, ростом, пожалуй, с марсианина, но поуже в плечах. Вторая фигура в спецкостюме оказалась молоденькой девушкой с чёрными, как смоль, волосами и отчётливо заметной смесью европейской и азиатской крови в чертах подвижного, своенравного лица.
   -- Уф, -- произнёс мужчина, осматриваясь. -- Прилетели. А ну-ка, подай-ка мне ключ на тридцать два!
   -- А где он?
   -- В мешке он. Сама туда клала!
   Молодая девушка достала из слинга блестящий ключ, протянула напарнику. Тот ловко вывернул ключом кран подачи газовой смеси до упора, убрал инструмент в карман на поясе.
   -- Смеситель газов барахлит, менять надо вместе с редуктором. Как будто кто-то врезал в него дополнительную трубу, причём совершенно безграмотно. Вообще, станция выглядит как барахло. Ты обратила внимание, что так напугало пилотов?!
   -- Нет. Мне показалось, что это профессиональная интуиция.
   -- Смотри в оба глаза, Вика, если не хочешь всю жизнь подавать ключи. Так вот, на заметку тебе: когда мы висели над полосой, посадочные огни горели белым, а не зелёным.
   -- Я думала, они зажглись белым потому, что пилот собрался уводить машину...
   -- Мы были в посадочном режиме, а белые огни означают срочный старт. Не просто старт, а срочный! И между тем, я не видел и не слышал, чтобы...
   Его слова прервал нарастающий гул и вибрация из-за стен здания.
   -- Ну вот и ответ! Грузовая суборбитальная ракета, а то и небольшой планетолёт. И всё это -- через три минуты после нашей высадки! Будь мы сейчас на лётном поле, нам пришлось бы убираться в форсированном режиме -- может быть, даже с аварией.
   -- Или нас бы просто снесло при старте.
   -- Ну уж, тут ты сгущаешь краски. Есть же автоматика, контролирующая стартовую обстановку!
   -- А вы вспомните, шеф, что пилот говорил про автоматику! Ещё до этого старта мы с автоматикой раза три подряд разбились бы как миленькие! Тут вся станция барахлит, тут не смеситель газовый, а всю систему менять надо...
   -- Возможно. Но у нас есть заказ-наряд, который надо закрыть. Мы сегодня чиним энергоцентраль, и думаю, что ремонт энергетического контура будет довольно быстрым делом. А об остальном наверняка будет интересно для начала узнать Координационному Совету планеты.
   -- Координационному Совету уже давно следовало бы прикрыть эти опыты, -- недовольно заметила Вика. -- Такие мощные взрывы, выбросы энергии -- и всё это у подножья величайшего в Солнечной Системе вулкана! Что будет с тектоникой Марса, если вулкан проснётся?!
   -- Насколько я понял, цель именно в том, чтобы разбудить вулкан, поставив под контроль его активность. Олимп -- величайший из потенциальных природных источников углекислого газа, кислорода и воды. Овладевший его силой овладеет и всем будущим Марса. И если здешним учёным повезёт, мы уже через десять-пятнадцать лет будем ловить хариусов в здешних ярдангах. Ты ловила когда-нибудь хариусов, Вика?
   -- Пробовала. Но игры с вулканом меня смущают. На Земле учёные осторожны, а здесь готовы выпустить из бутылки джинна, спавшего несколько миллионов лет кряду. А ведь окрестности Олимпа -- это одна из самых густо заселённых марсианами провинций!
   -- Долой сомнения! -- провозгласил светловолосый мужчина. -- Пошли, нам нужно заниматься нашей работой.
   -- Со стороны хозяев было бы весьма любезно, например, встретить нас...
   -- А ты не обратила внимания, что мы сами забыли доложить о нашем прибытии? Снимай-ка лучше эту шубу, и давай достанем оборудование. Не стоит зря отвлекать работающих людей. Кажется, их диспетчер сказал, что у них идёт серия опытов. Пусть они занимаются своим делом, а мы будем делать своё. Как я уже сказал, наша работа здесь обещает быть быстрой.
  
   Мягкие пушистые спецкостюмы для путешествий по поверхности Марса были скатаны в трубки и уложены в мешки. Работники аварийной службы остались в форменной одежде: широкие, удобные комбинезоны-моно из синей ткани со светящимися "липучками", тонкое тёплое бельё и пушистые свитеры, поглощающие с равным усердием пот и машинные жидкости. Тяжёлые ботинки с подошвами, прочно фиксирующимися на любой поверхности, обхватывали ноги почти до колен; правильно ходить в таких ботинках, не прилипая к полу, было целым искусством, зато в самых ненадёжных обстоятельствах они прочно и стойко фиксировали ремонтника. Оборудование состояло из инженерных анализаторов с набором сменных насадок, драйвера -- рукояти с ультразвуковым мотором, на которую крепились самые разнообразные насадки, приводившиеся в действие вращением, а также набора гаечных ключей, ножей и пары молотков, используемых с помощью мускульной силы. Необходимым дополнением к инструментарию каждого из ремонтников был лазерный искровой лом, инструмент, подобный обычному лому или перфоратору, но вместе с тем служивший при необходимости пилой. На поясах крепились коробочки автоинструкторов -- специальных носителей технических и опытных данных, передававших информацию об объектах работы прямо в зрительные центры мозга и в моторную память. Сейчас к автоинструкторам подключены были кассеты с информацией об энергетических системах и модулях станции. Непарные браслеты нейральных интерфейсов защёлкнулись на руках. Всё было готово.
   -- Ну что, разрядница? -- обратился к своей спутнице светловолосый. -- Как нам будет проще добраться до модулей энергетического привода?!
   Вика сфокусировала зрачки так, чтобы чётче видеть карту автоинструктора, чем окружающую обстановку. На карте вспыхнули синие и зелёные приводные линии.
   -- Есть два пути отсюда, -- ответила она. -- Мы в грузопассажирском модуле эвакогруппы, то есть на отшибе. Поэтому коммуникаций, сообщающихся с главными промышленными центрами станции, всего две: воздуховод и канализация. Я, естественно, за воздуховод. Или же пойдём обратно через лётное поле.
   -- Лётное поле? Ты видела, какой бардак там творится?!
   -- Тогда воздуховод. В воздушном канале тесновато, но зато мы пройдём до самого энергетического центра, без необходимости заворачивать к экспериментаторам и лезть им под руку в ответственный момент. Сделаем работу и вызовем турболёт, пусть забирают нас обратно прямо с крыши энергетического модуля.
   -- Что ж, это возможно. Лезь тогда на меня!
   Мужчина, нагнувшись, подставил девушке широкую ладонь. Та встала на неё ногой, и светловолосый напарник поднял Вику в воздух, к самому потолку коридора. Она перенесла тяжесть ноги с его ладони на плечо, встала, балансируя, обеими ногами на его мускулистый загривок и, вытянувшись, сняла люк потолочной вентиляции. Мгновение -- и девушка исчезла в люке.
   -- Держи руку! -- позвала она. Её напарник протянул руку вверх, нашарил ладонь девушки, и та с усилием втянула его за собой. Последними исчезли в люке слинги с марсианскими спецкостюмами.
   -- Ты первая, -- предложил мужчина.
   -- Хочешь пялиться на меня сзади? Не возражаю, -- Вика пожала плечами и быстро поползла на четвереньках туда, куда указывала стрелка маршрутной карты. Мужчина хмыкнул и последовал за ней в темноту туннеля. Свет не включали: инфракрасные очки и автоинструктор давали точное представление о проделанном пути и о царившей впереди обстановке.
   Петлявший в темноте ход вывел в полого спускавшийся рукав, за которым жужжали забранные сеткой лопасти турбокомпрессоров, концентрировавших воздушную смесь.
   -- Отключи их, Кенни, -- сказала Вика. -- Они меня нервируют.
   Светловолосый мужчина вставил в блок проводов два штекера, подключенных к клеммам портативного анализатора. Поданная через нейроинтерфейс команда мгновенно заблокировала цепи питания. Гудение вентиляторов смолкло.
   -- Мы в основном здании, -- сказала Вика, отвинчивая держатели предохранительной сетки, отгораживающие мощный блок лопастей турбины от трубы воздуховода. -- Добро пожаловать внутрь! Надеюсь, что хозяева предупреждены теперь должным образом о нашем визите?
  
   На пульте коротко мигнула зелёная лампочка, мигнула и отключилась -- как будто погас один из многочисленных глаз, зорко следивших за происходящим в операторской секции. Затем на месте зелёного сигнала зажёгся жёлтый -- "Плановое отключение цепи питания в штатном режиме".
   Дежурный оператор климатических систем не придал этому особого значения.
   -- Штатное отключение турбокомпрессоров системы воздухоснабжения, -- бросил он через плечо в гудящий голосами операторский зал. -- Система в норме, аптайм десять минут.
   -- Принято, штатное отключение, -- дежурный оператор кивнул и вернулся к своим непосредственным занятиям. У него на пульте было гораздо веселее.
   Но в верхней части зала, на балкончике, заботливо отгороженном блестящими поручнями от операторских мест, сидели несколько зорких, внимательных ко всему происходящему людей в странной одинаковой одежде, напоминающей старинную униформу. Один из них, коричневый от загара и старости, перегнулся через поручень к пульту оператора климатических систем.
   -- Как -- штатное отключение? Кто отключил?!
   -- Возможно, автоматика. Профилактическое отключение. Это не авария, у нас запас воздуха на семьдесят часов, да и наружным воздухом Марса вполне уже можно дышать... Всё в порядке, всё под контролем.
   -- Нет, не всё. -- Коричневый старик сжал кулаки, наклонил вперёд крупную седую голову. -- У нас гости!
   -- Не может быть, -- ответил диспетчер. -- Они же убрались восвояси!
   -- Может быть, они высадили аварийную бригаду по тросу?
   -- По тросу? Зачем? Им проще было бы сесть на пустую полосу. Разве что они заподозрили неладное, но тогда они наверняка связались бы с нами ещё раз. Не тревожьтесь по пустякам, на станции только проверенные люди.
   -- Я считаю предположение профессора Калнинша обоснованным, -- вдруг резко сказала женщина в такой же, как у коричневого старика, униформе. -- Посторонние могут быть в секции воздуховода. Оператор! Немедленно запустите турбину воздушного компрессора обратно на полный ход!
   -- Что?! -- Оператор климатических систем повернулся к говорившей. -- Но это же...
   -- Именно. Если они перемещаются в воздушном канале, то защитные решётки сняты, и турбина просто всосёт их.
   -- Это же убийство!
   -- Нет, это несчастный случай на производстве! Никто не просил их появляться здесь -- вернее, наоборот, мы категорически просили не появляться здесь, и такая наша просьба кое-что да значит! Мы -- Институт, мы творим историю будущего мира! Не станем же мы давать объяснения, что и как мы тут делаем, стаду невежд, неспособных понять и трети наших формул?! Запускайте турбину, Бартоломео, хватит болтовни!
   Оператор, поколебавшись ещё секунду, нажал кнопку аварийного рестарта. До сидевших в диспетчерском зале докатился едва слышимый гул, сопровождаемый порывом вибрации. Зелёный огонёк, означавший штатную работу компрессоров, вновь вспыхнул ровным немигающим светом. Спустя миг в вибрацию вкрались новые нотки -- едва различимый скрежет, шорох, затем отдалённые звуки ударов; металл цеплялся за металл, молотя по нему со скоростью семи тысяч оборотов в минуту. Что-то лопнуло, хрустнуло -- в трубах отдался гаснущий скрежет. Затем вибрация почти исчезла, влившись в общий гул мощных механизмов, поддерживающих работу автоматики опытного поля.
   -- Всё, -- хрипло сказал старик с коричневой кожей. Для убедительности он присовокупил к этому короткому междометию грязное славянское ругательство.
   -- Немедленно пустите кибера осмотреть турбины, -- приказала женщина в серой униформе. -- Пусть выведет изображение того, что там творится, на экраны.
   Дежурный по климатическим установкам и ещё несколько операторов оглянулись на неё с ужасом.
   -- Но... я не хочу! -- сказал старший оператор. -- Вдруг мы там... увидим?!
   -- А я хочу, -- отрезала женщина. -- И наше счастье, если мы увидим там именно то, чего вы так боитесь в своей бабьей мягкотелости, Лю Шэнсинь! Это значит, что мы избавились от проблемы. Иначе же вам придётся идти и сделать то же самое -- но уже руками, вы поняли меня?!
   Женщина, похоже, умела быть убедительной.
   Минуту спустя на главном экране операторского зала появилось изображение бледных дисков, составленных бешено вращающимися лопастями турбокомпрессорной установки. В свете рассеивающего источника, установленного на кибере, были отчётливо видны тысячи мельчайших красных капелек, стекавших отовсюду по стенам воздуховодов в общий вихрь алого пара, всасывавшийся в турбину. Какие-то чёрные ошмётки и лохмотья валялись там и сям на пластиковых плитках воздушного канала.
   -- А красиво, -- оценила женщина в униформе. -- Эффективное средство, в принципе, надо будет взять его на вооружение в будущем. Я думала, такое только в кино возможно... Киберу -- приказ: немедленно убрать и уничтожить все следы до единого. Дня два-три спустя мы, наверное, всё-таки вынуждены будем принять здесь какую-нибудь комиссию, но к тому времени у нас уже будет что ей сказать и показать. А следы -- это ни к чему, это лишнее. Не оставляйте следов, коллеги! Главное -- результат!
  
   Когда лопасти турбины неожиданно пришли в движение, Вика испытала в первый момент лишь оторопь -- точно в страшном кино, когда идиллический пейзаж или мирная сцена у старинного семейного очага превращается за доли секунды в арену катастрофы.
   Кенни был проворнее и опытнее; в своей профессии аварийщика он не раз испытывал смертельный риск. Едва лишь за спиной загудели раскручивающиеся лопасти турбокомпрессора, он выхватил наотмашь лазерный лом и два раза вслепую, не глядя, ударил наотмашь вбок и влево. Посыпались крошки горелого пластика, грохнулась внизу выломанная панель. В тот же миг компрессор заработал в полную силу. По трубе воздуховода понёсся целый океан воздуха, сминая, выдавливая, разрушая.
   Первым порывом Кенни было спрыгнуть вниз, в открывшуюся дыру. Преодолев это недостойное желание, он взглянул на оказавшуюся впереди напарницу. Вика парила в воздушном потоке горизонтально, её комбинезон-моно трепал жестокий ветер. За спиной у Вики кружился серый вихрь турбинных лопастей. Какую-то долю секунды Кенни не мог понять, на чём держится Вика, пока не увидел, что обе её ладони отчаянно сжимают рукоять надёжно присосавшегося к стенке ионного вантуза. "Молодец девочка, сообразила!" -- мысленно похвалил Кенни свою молодую спутницу.
   Остались сущие пустяки: снять её оттуда так, чтобы не промахнуться. Промах чреват был попаданием на лопасти. Кенни хорошо понимал это.
   Упираясь ботинками в край пробитой дыры, он медленно, сантиметр за сантиметром, выдвинулся в канал. Ветер, не ослабленный защитными решётками, приобрёл убийственную силу. "Сами виноваты, -- мелькнула в мозгу шальная мысль, -- шли бы, как люди, а не ползали по технологическим каналам! Мы, аварийщики, как крысы: вся наша жизнь проходит в технологических каналах!".
   Кенни осторожно пошарил рукой в воздухе. Рука ухватилась за каблук Викиного ботинка. Поток воздуха обжигал и сушил кожу. Вторая рука выставилась вверх, готовая сработать на подхвате...
   -- Отлепляйся! -- крикнул Кенни.
   Вика оторвала вантуз от стенки, и ветер тотчас снёс её в руки напарника. Кенни втолкнул её до пояса в пробитое ломом отверстие.
   -- Ой, слинг, слинг! -- крикнула Вика.
   Кенни даже не успел понять, в чём дело. Слинг, висевший через плечо Вики, от удара сполз через шею и теперь держался на девушке лишь чудом. Кенни сделал движение, чтобы поймать слинг, но промахнулся. Сумка со скоростью пушечного снаряда унеслась вслед за воздушным потоком. Хруст и вой не оставили сомнений в судьбе слинга. Через секунду турбина выплюнула тёмные ошмётки ткани. Кенни почувствовал, как на его лицо падают какие-то мелкие, тёплые брызги.
   -- Чертовщина, -- пробормотал он, глядя вниз.
   Внизу простиралось тусклое, едва освещённое помещение, заполненное одинаковыми полупрозрачными цилиндрами, медленно вращающимися на массивных спиральных постаментах. Воздух в помещении был не земной, а марсианский, разреженный, разве что очень тёплый. Дышалось легко лишь потому, что часть сжатой земной газовой смеси проносилась через трубу воздуховода.
   Кенни поспешно прикрепил к отломанному краю крюк грапплера, передал тросик и катушку Вике. Та пошарила в кармане комбинезона, вставила в рот поперечную трубку кислородного концентратора и соскользнула на тросике вниз. Кенни последовал за ней. Зажимая во рту такую же трубку, отыскал среди цилиндров кусок пластика, выломанного ударом лома, нарастил монтажной смесью из баллончика отбитые края. Пока смесь не застыла, оба аварийщика поднялись по тросу обратно и приладили на дыру в трубе воздуховода получившуюся заплату. Выглядело это неэстетично, но прочно. Оба слесаря спустились на пол большого зала. В подставленную ладонь Кенни упал вывинтившийся фиксатор грапплера. Инцидент с трубой и турбиной можно было считать исчерпанным.
   -- Эй, -- сказала Вика, проводя пальцами по лицу коллеги. -- Да у тебя кровь!
   -- Из носа, наверное, -- ответил Кенни, и в самом деле чувствовавший себя нехорошо после многократных перепадов давления. -- Хотя... подожди-ка! Ты тоже вся в крови!
   На лице у Вики пестрело множество мельчайших красных капелек, мерцавших в тусклом свете машинного зала, как пиропы.
   -- Это не из носа, -- сказал Кенни.
   Вика вдруг облизнула губы:
   -- Это сок томатный, -- ответила она. -- У меня в слинге целая банка была жестяная, три и три четверти литра. Видать, размололо его компрессором. Эх, жаль!
   Чистыми салфетками она поспешно обтёрла себя и напарника.
   -- Ну и ну, -- произнесла она. -- До сих пор руки трясутся. Хорошо, что мы не стали закрывать за собой защитные решётки! Закрыть бы не успели, а оказались бы прямо в... -- Её передёрнуло.
   -- Меня больше поражает, -- заметил Кенни, -- что я ставил на десятиминутную блокировку. Сбросить турбину с плановой блокировки можно только вручную, с центрального операторского пульта.
   -- Погоди-ка, -- переспросила Вика, -- то есть, кто-то запустил турбину, пока мы были там?!
   -- Получается, что так. Сами виноваты: надо было честь по чести предупредить о своём визите!
   -- Мы и пытались предупредить, но... Постой-ка! -- Приплюснутый носик девушки вдруг мелко задрожал. -- Погоди! А не пытались ли нас убить?!
   -- Ты что, подруга, перенапряглась или с ума сошла?!
   -- Погоди отмахиваться, Кенни! Смотри: сперва нам пытались вообще отменить визит -- это раз.
   -- Логично. Никто не любит комиссии, тем более из Центральной Аварийной Службы.
   -- Допустим, не любит. Но мы-то ехали ремонтировать, а не накладывать взыскания. Всем это было прекрасно известно. Теперь смотри дальше: за нами отказались высылать транспорт, хотя лететь тут до Фарсиды всего ничего. А когда мы убедили прихватить нас на турболёте, странности вообще попёрли косяком, как говорится. Например, если я правильно поняла переговоры пилотов с диспетчером, то нас предупредили только в последний момент, что высота посадочной зоны изменилась на восемнадцать метров...
   -- А у меня получилось, что на двадцать два, -- ответил вдруг Кенни, глаза которого тоже лихорадочно заблестели. -- Значит, зайди мы на посадку в самолётном режиме и на автоматике -- наверняка разбились бы о бруствер полосы! Дальше, индикатор ветра показывал вполне приличный напор у земли, и мы кое-как высадились, а пилоты получили сообщение, что ветер ниже глиссады очень слабый. Рывок, чтобы выровнять высоту, для бескрылой марсианской машины мог стать смертельным. И этот старт грузовой ракеты...
   -- Да, неприятно. А потом они включили турбину.
   -- Кто же может до такой степени не любить Аварийную Службу?!
   -- Например, -- ответил Кенни, обходя одну из машин с полупрозрачными колпаками, -- кто-то, кто не очень хочет, чтобы вся Солнечная Система узнала, куда девается такая прорва энергии со склонов Олимпа!
   -- А куда она девается? Я имею в виду, мы ведь ещё не добрались до источника аварии!
   -- Никакой аварии нет, Вика! -- Кенни постучал по колпаку машины. -- Ты знаешь, что это такое?
   -- Не имею понятия... -- Вика осмотрела странное устройство. -- Какой-то сепаратор или центрифуга. Очень старая по конструкции, пожалуй.
   -- Именно очень старая, -- торжествующе произнёс Кенни, не вынимая загубника изо рта, -- и именно центрифуга! Эти штуки -- изотопные комбайны! Испарение нужных изотопов лазером, центрифугирование паров и очистка на выходе с помощью калютрона. Процесс, мягко скажем, весьма энергоёмкий, да ещё и не очень рентабельный. А их, таких агрегатов, здесь тысячи, только в одном этом зале! И знаешь что я тебе скажу?! Я не очень-то верю в удачу, а это значит, что тут каждое свободное помещение набито такими же штуками, если не чем-то ещё поинтереснее! Это не научная станция, а комбинат по производству каких-то сверхчистых изотопов из вулканического субстрата. Вот только каких?!
   -- Да, странные занятия у вулканологов, -- согласилась Вика. -- И получается, что производство это... -- Она замялась, вспоминая слово. -- Производство это не-ле-гальное?!
   Кенни мрачно усмехнулся. С загубником во рту это получилось у него ещё мрачнее, чем он предполагал.
   -- Какая уж тут, в наши дни, легальность?! Уж скорее правильно сказать -- неплановое, неучтённое. А вот попытки избавиться от назойливых аварийщиков -- вот это "нелегально", пожалуй, сверх всякой меры. И этого мы с тобой так не оставим! Если только...
   -- Что -- "если только"?! -- нервно переспросила Вика.
   -- Если только их попытки избавиться от нас не достигнут успеха, -- ответил Кенни.
   -- Нужно выбираться со станции! -- Девушка решительно тряхнула короткими чёрными волосами. -- Тем более что энергосистема у них в полном порядке. Ты был прав: ремонт не занял у нас много времени!
  
   К полуночи (марсианские сутки мало отличаются от земных) станция была обыскана вдоль и поперёк.
   -- Они ушли, -- доложил оператор охранных систем, закончивший гонять свою армию киберов по закоулкам станции.
   -- Как так -- ушли?! -- возмутился руководитель узла. Серо-стальной форменный костюм со стоячим воротником шёл ему, так как хорошо скрадывал избыточную полноту и неловкость в движениях. -- Это всё-таки не отель в Альпах, это марсианская промышленная станция! И главное, каковы хитрецы! Подкинуть нам томатный сок, чтобы мы посчитали его кровью! Это задержало нас на час с лишним, а то и больше...
   -- Как им удалось выбраться? -- гораздо спокойнее спросила женщина, отдававшая приказ включить турбину.
   -- Через канализацию, естественно. У них была автокарта основных сооружений и коммуникаций нашего объекта. Руководствуясь ей, они прошли на юго-восток и вышли через люк коллектора в пустыне, на соседнем ярданге.
   -- Значит, базе конец?! -- спросил старик с коричневой кожей.
   -- Похоже на то. Но мы почти завершили свою работу. Наш Лидер получит то, что ему нужно: изотопное серебро и металл для могучего оружия. И на долю тех, кто причастен к этому делу там, на Земле, останется кое-что, чтобы защитить их жалкие мозги от одряхления и оправдать их вклад в наше общее дело.
   -- А как же мы? На себя-то мы ресурсов не наработали...
   -- У нас будет кое-что получше, -- вмешался руководитель узла. -- Но для этого нужно, чтобы у нас были развязаны руки. А руки нам развяжет наш Лидер, когда он получит то, что мы для него сделали! Пусть эти аварийщики доносят что хотят: с точки зрения общества, уже через пару часов они будут клеветать на покойников! А мы должны срочно привести в действие программу сборки. Потом уничтожим базу. Тогда уже через несколько дней этот мир увидит, кто чего стоит в наше бессмысленное время!
   II
   В час ночи марсианин Ян Чжэлинь стоял на вершине Олимпа, на высоте двадцати одного километра над условным уровнем будущих марсианских океанов. На ногах у марсианина были экранные лыжи, создававшие при движении тонкую ионную подушку под полозьями. Марсианин собирался съехать с Олимпа вниз, как на Земле съезжают подчас на лыжах со снежной горки. Маршрут марсианина был продуман заранее. Ему не нужно было даже ставить рекорд скорости. До него так ещё никто и никогда не катался.
   Если бы руководитель Яна знал, чем в этот поздний час занимается его подчинённый, он наверняка бы лишний раз убедил себя в том, что Ян Чжэлинь не принадлежит к числу умных людей.
   Маленький воздушный зонд-автожир сопровождал Яна в этом рискованном предприятии. Зонд был нагружен двумя парами сменных ионных лыж, запасными костюмами, медицинским инструментарием и сигнальной аппаратурой. Под брюхом зонда торчали фасеточные объективы сингулярных тридеокамер. Ещё десятка два таких же камер, вместе со множеством ярких люминесцирующих столбиков-меток, Ян расставил вдоль трассы спуска. Оставаться без фильма, повествующего о его рекорде, Ян Чжэлинь не хотел.
   До начала запланированного спуска оставались считанные секунды, когда над южными склонами Олимпа разлилось неожиданно яркое зеленоватое свечение. Тонкая оболочка марсианской стратосферы, лежавшая далеко внизу, под ногами Яна, заиграла в ответ всеми красками радуги -- там, на высоте одиннадцати километров над поверхностью, вспыхнули в небесах столбики и полотнища сияния, известного на Земле как полярное, но на Марсе, с его слабой природной магнитосферой, встречавшегося лишь в дни жесточайших солнечных вспышек на любых широтах. Вторя свечению с далёкой поверхности, комки сияния переливались и дрожали над долинами Фарсиды. Сколько хватало взора, вся восточная часть провинции была украшена светящимися лентами и причудливыми переливами облаков. Ян смотрел на это зрелище, как зачарованный, пока яркий свет лампы сигнального таймера не вывел его из созерцательного бездействия. Пора было начинать спуск.
   Лыжи несли Яна в нескольких сантиметрах над слоем застывшей лавы, высекая на поворотах маленькие снопы искр, причудливостью и цветом вторившие морю холодного пламени на восточных склонах. Здесь, в безвоздушном пространстве, ничто не мешало движению небесного лыжника. По его расчётам, через восемь минут он должен был спуститься в более плотные слои марсианской атмосферы. Там вновь можно было бы дышать, но зато пришлось бы встретиться с сопротивлением воздуха. А пока что нужно было лишь контролировать точность соблюдения трассы и время от времени гасить скорость, взлетая на подобранные и отмеченные заранее обратные скаты лавовых гребней.
   Могучая иззубренная корона колоссального вулканического кратера, служившая Олимпу вершиной, медленно скрывала от глаз Яна световое море. Он двигался к юго-востоку, уверенно преодолевая поворот за поворотом. Зонд мчался за ним, то залетая вперёд, чтобы снять уникальные кадры несущегося в пронизанной скалами пустоте лыжника, то задерживаясь позади, чтобы снять ставшие ненужными камеры и светящиеся вешки. Наконец, сияние совсем исчезло за горизонтом. Склон Олимпа погрузился во тьму, пронизанную лишь игольчатым жёстким светом бесчисленных звёзд.
   Ян не видел того, что заметили камеры зонда, запечатлевавшие каждое мгновение его полёта сквозь бездну. Яркий сноп искр взлетел на востоке выше самой высокой вершины Олимпа -- точно разворошили колоссальный костёр. Свет этот заметили потом и на марсианских спутниках, но на фоне угасающего сияния он был так скоротечен и неровен, что никто в тот момент не обратил на это внимания. Зато камера, направленная за спину Яна, успела заметить что-то вроде гигантской светящейся рыбы или торпеды, взвившейся в марсианские небеса. Этот призрачный силуэт состоял из отдельных искр, движущихся в видимом беспорядке и, однако же, удерживаемом в границах общей определённой, хотя и трудно распознаваемой, формы. Сияние столбом взвилось в небо и растворилось, тускнея, среди звёзд. За ним, беззвучно и медленно, поднялась и так же истаяла в темноте неба чёрная эллипсоидальная тень. Всё это заняло не более полуминуты.
   Спуск Яна продолжался своим чередом. Он миновал первый из больших трамплинов, стоивший ему минуты полёта в небесах над извилистыми тектоническими трещинами, и благополучно приземлился на сверкающий в лучах прожекторов ровный склон. Скорость его спуска росла, приближаясь к ста пятидесяти километрам в час, в то время как траектория, изгибаясь, забирала к северу. Искры на поворотах стали сыпаться из-под полозьев лыж чаще и обильнее; марсианин вошёл в искусственный ионный слой, удерживавший от испарения тонкую рукотворную атмосферу Красной планеты.
   Второй трамплин оказался гораздо круче и жёстче, чем виделся на картах-моделях или с воздуха. Вблизи стало видно, что он представляет собой не ровный участок склона, а нагромождение кристаллизовавшихся глыб лавы, вспученное прорывавшимися наружу пузырями вулканических газов. "Держать ноги вместе!" -- категорически посоветовал автоинструктор. Это позволило бы преодолеть лавовый гребень, но за ним был ещё трамплин и пропасть... Ян расставил ноги как можно шире, толчковую правую выдвинул вперёд. Удар! Закружившись от толчка, марсианин лыжами вперёд вылетел в бездну.
   В этот миг над восточными склонами великого вулкана вновь вспыхнул свет.
  
   Этот свет не имел ничего общего ни с тонкими переливами полотнищ магнитного сияния, ни с дрожанием светлячков, взвившихся в небо. Убийственно яркий и чистый, он озарил гребни лавы безжалостным пламенем смерти. Тонкая атмосфера Марса не могла сдержать его распространения; лавина фотонов, охватывающая спектр от ярко-голубого до жёсткого ультрафиолета, понеслась сквозь пространство. Купола и вышки наблюдательных устройств на гребнях скал испарились или расплавились, а спутники, пролетавшие в сотне-другой километров от источника света, получили столь серьёзные повреждения, что превратились в бесполезные обломки. Вместе со световой вспышкой шёл второй импульс, рентгеновский; он превратил искусственную ионосферу Марса в клубок молний, а радиоэлектронику на много километров вокруг -- в обгоревшие, разваливающиеся клубки проводов.
   Ян был прикрыт от вспышки всей толщей гигантской горы. До него свет пришёл лишь в виде отблесков, отражений на далёких равнинах. Но и этого было достаточно, чтобы кружившийся в беспомощном полёте лыжник потерял сознание от ослепительной боли, пронизавшей незащищённые глаза.
   Когда же марсианин вновь смог видеть, он увидел, что летит над адом.
   Бездна, в которую вынес его прыжок через трамплин, пришла теперь в движение. Лавовые потоки рушились и трескались, выведенные из многовекового равновесия. В неплотном воздухе повисла стена пыли. Но это было не страшно. Страшным было то, что весь склон горы позади Яна задрожал и медленно-медленно, как некрепкий студень из желатины, который переваливают в другую тарелку, покатил вслед за лыжником вниз, вниз, вниз...
   Ян сделал вдох, первый за семнадцать минут. Дышать было уже можно. Он спустился достаточно низко, кувыркаясь теперь в небе над долинами южного Ореола. Земля приближалась, и Ян с ужасом увидел, что сильно сбивается с курса. Он вовсе не знал, что там, впереди. Пора было исправлять положение.
   Для начала, пользуясь советами автоинструктора, марсианский лыжник выровнялся в воздухе, придав своему полёту (или падению?) более или менее естественное положение. Попробовал вызвать по рации зонд, круживший над ним, но ничего не получилось. И рация, и зонд были в порядке; мешали сильнейшие помехи от бесчисленных молний, бивших в скалы над головой, в ставшей страшной высоте.
   Над гребнем противоположной стороны ущелья Ян пролетел метрах в семидесяти. Внизу тоже сыпались камни, обтекая сплошным потоком отдельные острые гребни скал. Марсианин без всякого удовольствия представил, как на одной из таких скал повиснут несколько секунд спустя его кишки и почки... В руках, точно сами собой, раскрылись широкие веера атмосферных тормозов -- баннетов. Взмах -- бритвенно-острая скала осталась левее! Ян перевёл дух, ритмично притормаживая взмахами вееров, и снизился так, чтобы лететь на высоте скольжения над сорвавшимся по склону камнем, имевшим -- о, удача! -- довольно подходящую скорость движения вниз.
   Но всякая удача, как известно, характеризуется тем, что не может длиться вечно. Соседние камни вовсе не планировали быть прекрасными бесконтактными опорами для ионных лыж. Кроме того, стекавшая вокруг лавина смотрелась куличиком из песка на детской игровой площадке, в сравнении со стеной камня и пыли, догонявшей сзади, с вершины. Фронт этой дальней стены имел метров двести-триста в высоту. "Нечего и думать, -- сказал себе Ян, -- взобраться на эту каменную волну! Во-первых, лыжи не земная доска для серфинга, а во-вторых, это не волна. Это поток каменюк, каждая из которых вполне может размозжить мне голову!".
   В невесть откуда появившемся тёмно-багровом свете, в беспрерывном блеске молний чёрные глаза марсианина отыскивали путь к спасению. Сбоку открылась узкая долина, не потревоженная обвалом. "Накроет, конечно... Да и ладно, от этого мне и здесь не уйти. А пока -- хоть соскочу на твёрдую почву с этого треклятого катящегося камня...".
   Лыжи вильнули в сторону -- марсианин, сделав длинный прыжок, влетел в устье приглянувшейся ему долинки. Что-то блестящее, яркое мелькнуло рядом. Погодный зонд? Геодезический маячок? Ян не успел разглядеть. Поворот вбок вывел его из ущелья, оказавшегося совсем коротким. Внизу лежала потревоженная оползнем пустыня, представлявшая собой ровный, относительно пологий склон Ореола. Сверху грохотал, приближаясь, камнепад. Спасения не было.
   Ян глубоко вздохнул -- и увидел, как прямо перед ним снижается его зонд. Зонд был на высоте его лица. Из-под брюха зонда торчал крюк грапплера с заботливо проделанной под ним петлёй, способной запросто захлестнуть человека под мышки.
   Не раздумывая, марсианин толкнулся несколько раз баннетами о воздух, поймал петлю и с облегчением просунул в неё руки. Толчок был силён: зубы лязгнули. Зонд рванулся в воздух, унося неудачливого спортсмена от опасной земли. Ян огляделся вокруг. На восточном горизонте, расплываясь за отрогами Олимпа, гасло в темноте низкое приплюснутое облако багрового огня. Молнии утихали.
   Что-то с размаху обхватило вдруг мёртвой хваткой ноги Яна. Он почувствовал тяжёлую, тёплую массу, прилипшую к нему. В порыве паники лыжник сделал попытку стряхнуть неведомую тяжесть, но тотчас же сообразил, что его держат человеческие руки. И в самом деле -- не господь же бог из древних мифов послал ему на пустынном склоне Олимпа трос грапплера, притянувший зонд к земле!
   -- А ну, не брыкайся! -- посоветовал снизу женский голос.
   Моторы зонда взвыли от перегрузки. Маленькую машину, изнемогавшую под внезапной тяжестью, ощутимо потянуло к земле. Каменный поток, нагонявший Яна по склону, был уже в нескольких сотнях метров.
   -- Налево, налево! -- крикнул женский голос снизу. -- Корпусом наклоняйся!
   Последовав совету неведомой женщины, Ян сгруппировался и накренил зонд влево. Расчёт оказался верен; впереди притаилась скала, вернее, целый скальный отрог. Будь Ян на лыжах, он разбился бы об эти скалы насмерть. Теперь же, когда он мог просто перелететь через них, скалы, способные задержать падение лавины, превращались в спасение.
   Зонд плавно опустился ниже скал, и в ту же секунду почва дрогнула: удар лавины достиг того места, где окончился полёт Яна. Взлетели над гребнем отрога мелкие камешки и несколько булыжников покрупнее; осыпались, не долетев. В воздухе повисла мелкая пыль. Земля дрожала, и Ян отчётливо видел, как фронт лавины продолжает катиться справа и слева от скал. Но это было уже достаточно безопасно.
   -- Эх, не вышел мой рекорд, -- сказал Ян вслух, так как теперь непосредственная угроза жизни миновала, и можно было начинать расстраиваться по значительно более мелким поводам.
   Зонд висел рядом, недоуменно и тревожно сигналя зуммером.
  
   В паре шагов от Яна загорелся световой стержень, освещавший рассеянным светом унылое место, где окончился полёт охотника за рекордами. Теперь Ян смог рассмотреть, кому обязан был своим спасением.
   Их было двое: небольшая черноволосая женщина в пушистом спецкостюме, таком, какие носят на Марсе жители Земли, и мужчина немногим большего роста, смешно, как мумия, замотанный с головы до ног в блестящие ленты хемотепа. Мужчина, судя по всему, был без сознания, и женщина хлопотала подле него с портативной аптечкой. Ян, не говоря лишних слов, вытащил из багажника зонда большой медицинский кибер-драйвер, сменил в автоинструкторе кассету на блок "Полевая медицина" и сел на корточки рядом с женщиной -- помогать.
   Та протянула ему руку:
   -- Вика Викс. Это мой напарник, Кеннет Рэй. Смело ездите!
   -- Из-за этой истории у меня сорвался рекорд, -- заметил в ответ марсианин. -- Смелость оказалась бесполезной!
   -- Не говорите так: вы спасли нас, вовремя появившись. Мы уже не чаяли выбраться, а Кенни к тому же крепко вымерз. Он отдал мне свой спецкостюм, потому что я свой потеряла.
   -- Ах, так вы скрелинги?! -- удивился Ян. -- Виноват, вырвалось... Вы, значит, с Земли?
   -- Да, мы из Центральной Аварийной Службы. Координационный Совет Марса вызвал нас для решения одного дела... которое, впрочем, решилось совсем не так, как ожидалось. -- Собеседница Яна с недобрым прищуром посмотрела на восток.
   -- Что, собственно, случилось?! -- Ян начал беспокоиться.
   -- Об этом потом. Впрочем, мало ли как повернутся обстоятельства! Вы должны знать, если мы не дойдём... Станция по изменению марсианской атмосферы, на которой в последнее время происходило столько утечек энергии, оказалась на самом деле подпольным заводом по добыче и разделению изотопов. Видимо, там поняли, что их дело раскрыто, и взорвали завод.
   -- Подпольным? Вы соображаете, что говорите?!
   -- Увы: вполне соображаю! Я тоже не хотела бы в это верить. Со времён последних вылазок сторонников доктора Берзелиоса у нас в Солнечной Системе не случалось таких гнусных историй!
   -- Тем более здесь, на Марсе, -- прибавил Ян.
   -- Вы, я вижу, марсианский патриот, -- ответила Вика. -- Вас, кстати, как зовут?
   -- Ян Чжэлинь. Вообще-то от рождения я был бы Иван Жилин, но когда я пошёл в колледж, там быстро выяснилось, что Иваном Жилиным зовут персонажа какого-то известного старинного романа. Пришлось срочно брать подходящее китайское имя.
   -- Очень приятно познакомиться, Ян. -- Она сделала обмотанному хемотепом мужчине какой-то укол в вену. -- Возможно, раз вы так хорошо знаете Марс, вы будете нашим проводником по нему? Нам нужно выбраться в хоть какое-нибудь обитаемое место...
   -- А почему вы так странно путешествуете? Пешком, потеряв один спецкостюм...
   -- Видите ли, -- задумчиво ответила на это Вика, -- нас пытались убить. Там, на этой самой станции. Нам помогло только то, что мы прибыли относительно незаметно, пока хозяева были чем-то заняты. Впрочем, они быстро опомнились и чуть было не перемололи нас в турбокомпрессоре. А потом, должно быть, приняли за марсиан и подмешали в воздуховоды станции немалое количество тетрахлордиоксина.
   -- Диоксин! -- Яна передёрнуло.
   -- Да. Будь мы марсианами, сейчас бы умирали уже от стремительно развивающихся злокачественных опухолей. Наши -- вернее, ваши, коль скоро вы патриот вашей малой родины, -- собственные клеточные репликаторы пожрали бы нас меньше чем за шесть часов. По счастью, мы были оттуда уже достаточно далеко, а кроме того, не забыли предварительно закрыть газовый редуктор, бездарно врезанный кем-то из бандитов в систему газоснабжения. Должно быть, теперь они осознали, что раскрыты, и взорвали свою станцию, чтобы оставлять поменьше следов. Наверняка и сами они попытаются исчезнуть!
   -- Но это же преступление! -- Возмущённый марсианин с трудом находил слова.
   -- О, только не преступление. Понятие преступления, как несложно догадаться, подразумевает нарушаемый закон, а с законами у нас в последнее столетие не очень-то хорошо. Мы живём в соответствии с тенденцией, предсказанной классиками: государство отмирает, а вместе с ним отмирают и устаревшие понятия преступления, закона, суда. В общем и целом, это, пожалуй, хорошо, но вот в частностях... Что, собственно, прикажете делать с такими частностями?!
   -- Облить этих бандитов... мочой на морозе! -- У Яна сжались кулаки от ярости.
   -- И поджечь, -- внезапно дополнил эту мысль лежавший мужчина. Он был, пожалуй, по плечо Яну -- неплохой рост для землянина. Сейчас мужчина пытался подняться, и было ясно, что несколько минут спустя ему это удастся.
   -- Они уже сами себя подожгли, -- Вика всмотрелась в тёмный горизонт. -- Ты видел, Кенни, как там всё взорвалось?!
   -- Видел... Не так уж сильно. Пожалуй, пара миллионов тонн взрывчатки в химическом эквиваленте.
   -- И при этом такой страшный свет и огонь?!
   -- Марс не Земля, свет здесь ничем не блокируется в воздухе и хорошо распространяется на многие километры, не теряя убийственной силы. Думаю, Восточная Фарсида сильно пострадала. А ещё, -- он повысил голос, поднимаясь на ноги, -- я думаю, что при этом взрыве погибло несколько нежелательных свидетелей и соучастников низшего звена. В старину преступники всегда поступали так, заметая следы! И из-за всего этого я думаю, что нам как можно скорее надо добраться до первого же населённого пункта, где есть связь с Координационным Советом Марса!
   -- Как мы это сделаем? Весь склон превратился в сплошной обвал!
   -- Постойте, -- сказал Ян, прерывая черноволосую девушку. -- У меня есть запасные ионные лыжи. Как раз две пары. Если мои собственные лыжи не сломались, то...
   -- Это было бы вариантом! Но ведь ваши лыжи горные, и идти на них по равнине мы будем со скоростью, немногим превышающей скорость пешеходов.
   -- А зонд на что?! -- спросил Кенни, пошатываясь. -- Прикрепим к нему леера, и пусть он буксирует нас!
   -- Отличная идея. За исключением того, что в здешние минус девяносто тебя на такой скорости продует насмерть.
   -- Помимо лыж, у меня есть тёплый костюм, -- сказал Ян. -- Правда, он немного великоват вам по размеру, но это всё-таки лучше, чем хемотеп!
   -- Тогда мы превосходно устроились! -- обрадовался Кенни. -- Осталось определить, куда именно мы сможем пройти таким способом. Мы направлялись к заброшенной метеобазе в пятнадцати километрах отсюда, на южном склоне Ореола, но сейчас, думаю, она погребена под слоем камня толщиной в сотню метров. Вообще, я не уверен, что мы найдём одно из тех временных обиталищ на юге, на которые у нас был весь расчёт. А до ближайшего города нам не добраться и с зондом раньше, чем за пять-шесть дней...
   -- Подождите-ка! -- вновь вмешался Ян. -- Здесь стоит временный посёлок геологов, всего в ста пятидесяти километрах отсюда. Там точно есть и больница, и связь, и, пожалуй, жилища с земной атмосферой. А уж что там точно есть, так это площадка для турболётов. Можем попробовать добраться туда. Это был один из конечных пунктов моего спуска...
   -- А откуда вы, собственно, спускались? -- полюбопытствовал Кенни.
   Вместо ответа Ян указал на вершину Олимпа, царившую вдали, среди звёздного сияния.
   -- Кгхм... С самого верха?!
   Марсианский лыжник с достоинством кивнул.
   -- Понятно. А можно, собственно, узнать: зачем?!
   "Скрелинги, одно слово", -- мелькнуло в голове у марсианина.
   -- Потому что, -- с достоинством ответил он, -- оттуда ещё никто и никогда таким способом не спускался!
   Кенни с минуту подумал.
   -- Ах, да. Понятно. Рекорд!
   -- Рекорд, рекорд! -- Ян энергично закивал.
   -- Теперь, -- сказала Вика, -- я лучше понимаю наших предков, повесивших в последнюю революцию всех до единого членов Международного Олимпийского Комитета на стадионе в московских Лужниках.
   Марсианин обиделся:
   -- Между прочим, если бы не моя сегодняшняя неудачная попытка взять рекорд, вас бы, возможно, сейчас уже не было в живых!
   Кенни собирался что-то ответить, но Вика решительно взяла его за руку.
   -- Мальчик в чём-то прав. Мы, все трое, живы сегодня только благодаря нашему общему умению быстро и решительно ставить себе на службу любые, даже самые необычные обстоятельства. Если ты уже согрелся, то переодевайся, и давай уже, в конце концов, выбираться отсюда.
  
   Марсианское утро, чертившее резкие тени на присыпанных песком склонах ярдангов, высветило странную процессию, приближавшуюся к посёлку геологов. В посёлке никто не спал; связь прервалась сразу же после взрыва.
   -- Смотрите-ка, -- произнёс огромный, мускулистый предводитель марсианских геологов, увидев три фигуры, быстро скользившие к посёлку на ионных лыжах вслед за зондом-буксиром, летящим в фиолетовых небесах. -- Выглядят все трое как спортсмены. Никак их здорово тряхнуло сегодняшней ночью! И куда их только носило, бедолаг?!
   У самого посёлка зонд снизился. Трое путников сняли с него буксировочную упряжь, отстегнули леера и на лыжах двинулись по песку в сторону строений посёлка. Не доходя до первых зданий, двое сняли лыжи и зашагали дальше пешком; третий, по виду явный марсианин, сделал ещё несколько шагов над дорожкой -- и прилип к ней намертво.
   -- ...Ничего не понимаю! -- сказал Ян, пытаясь сделать хоть шаг на лыжах. -- Дрянь липкая! Встал намертво, лыжи не едут ни шагу. Сломались они, что ли, в конце концов?!
   -- Просто здесь асфальт, -- сообщила Яну, поравнявшись с ним, Вика. -- Асфальт -- аморфная масса, не подлежащая эффекту встречной ионизации. Поэтому лыжи и не двигаются. Снимите их, и пойдёмте уже отдыхать!
   Бурча что-то про избыток знаний, от которого бывает много скорби, Ян поспешно отстегнул лыжи и направился вслед за аварийщиками навстречу жителям посёлка. Кенни уже объяснял в это время могучему геологу, что и как случилось с посланцами Центральной Аварийной Службы. Тот внимательно прислушивался к докладу -- настолько внимательно, что Кенни, туго соображавшему в таких ситуациях, пришлось в конце концов вынуть изо рта дыхательную трубку и повторить всё ещё раз, для ясности.
   -- Охренеть не встать! -- на своём грубом марсианском диалекте сказал предводитель геологов, выслушав бесхитростную историю аварийщиков и Яна. -- Вот как земляне решат у нас что-нибудь устроить, так всякий раз непременно жди беды!
   Этот расистский выпад оба слесаря оставили без внимания.
   -- А есть ли связь с большими городами Марса? -- спросил Кенни.
   Старший геолог покачал головой.
   -- Едва ли! Мы потеряли оборудование. Вспышка нас не задела, но вот электромагнитный импульс... Мы не ожидали такой пиротехники, и ничто не было должным образом заземлено. Впрочем, при таком напряжении поля не помогло бы и стандартное заземление. Вот разве что Эрику удастся что-нибудь починить...
   -- Тогда ведите нас к вашему Эрику! -- распорядилась Вика. -- Мы, аварийщики, всю жизнь чиним то, что другие ломают! Авось, и ваша радиотехника окажется по зубам опытному слесарю...
   -- Ты пока ещё только помощница слесаря, -- мягко напомнил Кенни.
   -- Да, поэтому и говорю "опытному слесарю", а не "слесарям". Ты отличаешь единственное число от множественного?! Ну, идёмте же! Где ваш Эрик?!
   Предводитель геологов провёл гостей в тесный, заваленный разным радиотехническим хламом закуток инженерного корпуса. Здесь за широким столом сидел невысокий, даже по сравнению с землянами, худощавый парнишка лет четырнадцати на вид, сосредоточенно копавшийся в обгорелой темноте трансформаторной коробки. У парнишки были серебристые волосы, точно обсыпанные алюминиевой пудрой, и очень светлая, почти белая кожа. Время от времени он погружал голову по плечи в скверно выглядевшую глубину трансформаторного узла, и тогда было видно, как в уголках его глаз вспыхивает яркий бело-серебряный свет, выхватывающий из тьмы оплавленные контуры блоков.
   -- Эрик, -- негромко сказал геолог. -- Здесь два слесаря из Центральной Аварийной Службы. Они пришли помочь!
   -- Не может быть! -- Парень вскочил на ноги, развернувшись лицом к гостям. -- Аварийщики?! Вы что, прилетели на планетолёте?!
   -- Во всяком случае, уж точно свалились с небес, -- невесело пошутил Кенни, в то время как Вика с любопытством разглядывала своего гостя.
   Вика повернулась к предводителю геологов.
   -- Он же... меркурианин, -- удивлённо произнесла она.
   -- Это не совсем так, -- ответил Эрик. -- На самом деле я канадец. Это мама моя была меркурианкой... некоторое время. Потом ей запретили работать в космосе, и она вернулась в Канаду. Там я и родился.
   -- Разве меркурианский планетарный пакет биотрансформации передаётся по наследству? Мне казалось, что это вмешательство слишком суровое для биологии человечества как вида...
   -- Я особый случай, -- отмахнулся Эрик. -- Мне передались эти изменения, видимо, из-за маминой болезни. Её окатило солнечной плазмой. Должно быть, её организм решил, что самое время спасать меня, и перестроил то, чем я тогда был, в то, чем стал сейчас.
   -- Эрик у нас литератор, -- заметил предводитель геологов. В этом замечании можно было, при желании, уловить нотку неодобрения, адресованную литераторам.
   -- А что ты делаешь здесь, в лагере марсианских геологов? -- удивлённо спросил Кенни.
   -- Чиню систему связи, -- ответил Эрик.
   Кенни хотел спросить ещё, как он сюда попал, но тотчас же сообразил, что узнает в лучшем случае модель транспортного средства, доставившую Эрика в лагерь. Четырнадцатилетние подростки никогда не попадают во временные лагеря экспедиций просто так. У них всегда есть цель. Или план. Или что-нибудь ещё, о чём совершенно не обязательно знать взрослым.
   -- Я её здесь уже двадцать дней чиню, -- сказал вдруг Эрик. -- Это моя система. Гипермодулятор! Я её сделал в колледже, на квалификационный экзамен по ТРИЗ. Увёз её сюда, на Марс, на полевые испытания, а она работает как попало! То расфокусировка, то фединг поймает, а самое главное -- какие-то странные помехи: тук-тук, тук-тук! И ведь главное, только на этой антенне. Обычные аппараты работали как часы, а эта всё время слушала какие-то голоса из бездны и стоны из эфира. А теперь вот -- вообще сгорела! Беда...
   Вика улыбнулась. Канадский подросток с меркурианской внешностью напомнил ей вдруг её саму в тот день, когда она переступила впервые порог высшей профессиональной академии Аварийной Службы, неся в руке подписанное заявление о вступлении в должность ученицы слесаря-аварийщика с обязательным прохождением академической адъюнктуры...
   -- Ну ладно, Эрик, -- сказала она. -- Давай-ка попробуем разобраться, что там сгорело, и нельзя ли это побыстрее починить? У нас очень срочные новости!
  
   -- У нас очень срочные новости!
   -- Говорите, профессор, -- Шьяма Кертолайнен склонила голову в знак внимания к своему собеседнику.
   Шьяме недавно исполнилось сорок два года. Она только что миновала тот возраст, когда девичья резвость окончательно уступает место грации молодой женщины, уже познавшей радости и тревоги материнства. Она была красивой, но непримечательной, как и абсолютное большинство современных женщин. Опытный инженер по технике безопасности и охране руда, Шьяма занимала сейчас пост с красивым и почти бесполезным названием -- пост Верховного Координатора Марса. Традиция этого поста освящена была десятилетиями, с тех пор, как первый из занимавших его людей от имени марсианского народа (насчитывавшего тогда двести восемьдесят шесть человек, участников земной научной миссии) бросил вызов тирании доктора Берзелиоса, поработившей всю Землю -- и сумел выиграть сражение за независимость. Именно упорство марсиан стало тогда той искрой, которая в очередной раз зажгла на Земле пламя революции. С тех пор ежегодно сменявшаяся должность Верховного Координатора стала символом свободы -- в том числе и той известной меры свободы, которую современный Марс демонстрировал в отношениях с Землёй.
   Однако сейчас не требовалось напряжения ума или воли, чтобы понять, что Марс нуждается в срочных решениях. Страшный взрыв на склонах Олимпа разнёс инфраструктуру Восточной Фарсиды в хлам. От многих поселений и районов не приходило никаких вестей; посланные самолёты-разведчики докладывали о чудовищных оползнях и очагах пожаров на равнинах. Не было и толковой связи с космосом: ионосфера Марса была всё ещё слишком возмущена, чтобы пропускать радиоволны. В этой ситуации номинальный лидер превращался в лидера признанного; древние способы организации общества толкали людей к тому, кто был наделён властью принимать решения. Шьяма чувствовала себя одинокой и растерянной. "Хорошо, по крайней мере, что дочь сейчас на Земле..." -- мелькнула предательская, нехорошая мысль.
   Сейчас она беседовала с профессором Эзрой Нахтигалем, земным экспертом по вопросам связи. Эзре удалось установить контакт с несколькими городами Фарсиды, но даже на удалении от очага катастрофы связь внезапно прерывалась или, по крайней мере, оставалась нестабильной. Вслед за проблемами со связью начались и веерные отключения энергии. Во многих случаях энергетики сами останавливали реакторы и перекрывали подачу плазмы по энергоцентралям, не имея точных данных о происходящем и боясь усугубить катастрофу.
   -- Я слушаю ваши новости, профессор Нахтигаль, -- повторила Шьяма.
   -- Мы проанализировали характер возникающих помех, -- ответил профессор, сухощавый седой марсианин в старомодном, но крайне изящно сидевшем на нём костюме-абибасе. -- Всякий раз, прежде, чем возникали помехи на каком-нибудь участке, в небе над ним появлялось что-то похожее на рой падающих искр. Мы подняли на перехват автоматы противометеоритной обороны... Часть автоматов была сбита, но трём из них удалось поймать эти "искры"... Это снаряды. Длинные, чуть скруглённые, цилиндрической формы торпеды с термоионными космодвигателями, способные перемещаться в атмосфере. Они сделаны из хитроумного изотопного сплава, отражающего воздействие на них; чем-то этот сплав напоминает волосы меркуриан или броню космических кораблей, но он гораздо совершеннее. Цилиндры эти вооружены: во-первых, они создают мощное электростатическое поле, способное разрушить незащищённую цель индуцированной электродвижущей силой, а во-вторых, они снабжены драйверами, приводящими в действие расположенные в головной части инструменты.
   -- Какие инструменты?
   -- Крестовую отвёртку и... унитазную присоску. Не помню, как она там называется у слесарей.
   -- Вантуз, -- вспомнила Шьяма.
   -- Именно так, координатор. Вантуз. Орудуя этими инструментами, цилиндрическое устройство снимает панели с оборудования, отвинчивает клеммы проводки, вынимает лобовые стёкла из транспортных машин... Это происходит повсеместно, на всей Фарсиде и дальше вокруг! Но самое худшее даже не в этом.
   Шьяма и сама понимала, что самое худшее не в этом. Она вдруг почувствовала -- не в первый уже раз! -- как не хватает ей кого-нибудь, кто был бы рядом с ней, когда становится так одиноко и страшно, что ноги делаются ватными и подкашиваются сами собой...
   -- Продолжайте, -- попросила она, стараясь не поддаться волне паники.
   -- Мы разобрали устройство связи, находящееся внутри этой штуковины, -- сказал Нахтигаль. -- Это гипермодулятор. Совершенно новая технология, только появилась у нас. И там, по этому устройству, кто-то отдаёт приказы этим штукам. Он называет себя их Лидером. Точь-в-точь как покойный доктор Берзелиос!
   III
   К полудню гипермодулятор был починен. Новенькие шкалы верньеров, вырезанные Викой из старой пластиковой банки, сверкали перепечатанными на принтере серебряными цифрами настроек. Рабочий дисплей мигал стопками огоньков; под ними по первому приказу расходился в воздухе красноватый веер бесконтактной клавиатуры.
   Довольный Эрик обедал пресными марсианскими яблоками, с положенным молодому человеку неразборчивым аппетитом заедая их консервированным шницелем. Даже во время еды он больше всего любил свой гипермодулятор, хотя время от времени поглядывал и на Вику. Кенни же вызывал у него своего рода религиозное почтение.
   -- Центральная Аварийная Служба -- это мощь! -- с уважением говорил Эрик сквозь шницель в набитом рту, смешно подёргивая головой от речевых усилий. -- Починить где угодно, что угодно, не останавливая технологического процесса -- для этого ведь нужно быть слесарем высшей квалификации, правда?! Я тоже хотел бы поработать в Службе, но только не слесарем, а радиотехником! Трубы -- кровь цивилизации, и про слесарей говорят, что они подобны кардиологам, но ведь системы связи -- это тоже важно, это нервы и части мозга!
   -- А железные дороги -- это, конечно же, у цивилизации кишки, -- заметил на это предводитель марсианских геологов, угощавший своих посетителей ранним обедом. -- Послушай, Эрик, а ты не мог бы, например, пару минут пожевать молча? Во-первых, ты очень громко говоришь банальности, а во-вторых, когда ты так раскрываешь рот, я всё время боюсь, что верхняя половина головы у тебя просто оторвётся от излишнего усилия. Чтобы люди дёргали ушами, когда говорят, я ещё видел, но вот когда дёргают макушкой... -- Геолог неодобрительно покачал головой.
   -- Это потому что он канадец, -- невнятно предположил Кенни, глотая концентрат. Рот Кенни тоже был набит под завязку.
   Эрик обиженно замолчал, и воцарилась неловкая пауза.
   -- В самом деле, -- произнёс Кенни, пытаясь сгладить возникшее напряжение, -- почему бы тебе не попробовать поступить в аварийщики на стажировку? Во-первых, это полезный опыт. Во-вторых, ты справишься. И в-третьих, даже если тебе не понравится, ты на одной только производственной практике быстро закроешь свою рабочую карточку и сможешь весь остаток жизни заниматься любой понравившейся профессией.
   -- Не учи парня плохому, -- предупредила Вика, евшая изящно и мало, в отличие от мужчин. -- Как будто аварийная бригада -- это такое место, откуда хочется сбежать поскорее, отработав свои обязательства! Сам-то думаешь, что говоришь?! Да мы чуть ли не с детства учимся -- сперва подавать, потом приносить, потом сами гайки крутим... А ответственность-то какая! И потом, -- голос её стал грустным, -- вряд ли мы имеем право настраиваться на то, что наш труд закрывает рабочую карточку. В позапрошлом выпуске "Экономиста" я читала, что результат работы аварийщика -- это услуга, а не товар, и поэтому наш труд не может считаться производительным.
   -- Рассуждать в наше время о производительном и непроизводительном труде -- это нонсенс, -- хмыкнул Кенни.
   -- И то правильно, -- ответил на это предводитель геологов.
   -- Эдак и геологоразведку можно записать в непроизводительный труд... -- ответил слесарь как бы невзначай.
   -- Уже записали, будьте уверены! -- прибавила его напарница.
   -- Чушь собачья! -- воспламенился геолог. -- Без нас нет добычи полезных ископаемых -- и мы, по чьему-то там мнению, оказываем услугу?!
   -- Не оказываете услугу, а заняты исследовательской деятельностью. Это в вас всё ещё пережитки революционной эпохи говорят! Каждый по сей день норовит выставить себя производительным рабочим, а на деле занят не то чтобы даже оказанием услуг, а просто самоудовлетворением собственных информационных потребностей...
   -- Но ведь услуга -- не продукт!
   -- Услуга -- не товар, и это верно для общества, в котором есть понятие товара. Продуктом же услуга является в полной мере, и... -- начал высказывать своё мнение по вопросу сидевший тут же Ян Чжэлинь.
   -- Как это вы так говорите, что услуга не была товаром?! Услуги раньше покупали и продавали, и производительный труд в сфере услуг очень даже был...
   За столом разгорелся жаркий спор о политэкономии, в котором стороны не слушали друг друга просто из принципа. Эрику спор этот был неинтересен. Он отошёл от стола, поглядывая украдкой на раскрасневшуюся Вику, и занялся тестированием своего гипермодулятора.
   После вмешательства профессиональных ремонтников прибор работал как часы. Ни единого предупреждающего сообщения не выдавали тестовые схемы; ровно, не колеблясь, гудели мощные хлорно-литиевые стабилизаторы. И всё же эфир, прощупываемый узкими антеннами гипермодулятора вслед медленному движению стрелки верньера, оставался пустым и бессмысленным.
   -- Сплошной белый шум, -- сказал раздосадованный Эрик сам себе вслух.
   Ян Чжэлинь отвлёкся от спора и хотел было резко выкрутить верньер, но проворная Вика тотчас поймала его за руку.
   -- Белый шум, говорите?! -- спросила она. -- А это что тогда такое?!
   За столом замолкли, напряжённо прислушиваясь. Сквозь шипение и свист возбуждённого магнитного слоя прорывалось мерное комариное зудение.
   -- Скрэмблированная хроматическая модуляция, -- определил опытный Кенни. -- Кто-то ведёт передачу через гиперканал!
   -- Гипермодуляторов почти ни у кого нет! -- с гордостью сказал Эрик. -- Это ведь космическая техника! На планетолётах такие штуки стоят, но это точно не их частота, не космическая. Диспетчерские станции и модули межпланетной связи тоже пользуются другим набором частот. А портативные гипермодуляторы, насколько я знаю, есть только у меня и у Гиви...
   -- У какого Гиви? -- удивился предводитель геологов.
   -- У Гиви Мдинарадзе из Кутаиси. Он тоже построил маленький гиперпередатчик, но с другими целями. Он ищет внеземные цивилизации с его помощью, -- объяснил Эрик.
   -- Ещё найдёт ведь на свою голову! -- ужаснулся Ян Чжэлинь. -- Это точно не его сигнал? Может, он пытается связаться с Марсом на нестандартной частоте?
   -- Мало похоже. Частота не близка к стабильным на космическом уровне, она скорее предназначена для локальной связи. Один-два миллиона километров в полностью безвоздушном пространстве, пожалуй.
   -- Гиперканал для локальной связи? -- удивилась Вика. -- Это примерно как термоядерная картечь. Какой смысл использовать в радиусе планетарных орбит технику, по определению предназначенную для дальней межпланетной и межзвёздной связи?!
   -- А ты можешь расшифровать этот канал, Эрик? -- Ян Чжэлинь покровительственным жестом хлопнул парня по колену.
   -- Нет проблем, приятель! -- столь же панибратски ответил Эрик, слегка возмущённый непочтительностью горе-лыжника. Он приказал гипермодулятору развернуть клавиатуру и автоматику нейральной подстройки, воткнул в боковую панель устройства приводной шнур сервера и погрузился в экран.
   -- Тебя кто-нибудь учил с уважением относиться к взрослым?! -- удивился Ян Чжэлинь, не вполне уверенный, что может в этой ситуации претендовать на звание "взрослого".
   -- Ш-ш-ш! -- оборвала его Вика.
   Эрик тем временем уверенно орудовал программами дешифрования. Пакеты отображения, хранившиеся на сервере, один за другим собирались в сложнейшие структуры дешифровки данных, повинуясь мысленным командам Эрика, в то время как с клавиатуры следовали приказы на изменение входных данных гиперканала. На экране потоки сигналов то рассыпались веерами и полотнищами точек, то складывались на мгновение в удивительную причудливую вязь, чтобы тотчас рассыпаться вновь.
   -- Попробуй алгоритм "Фугу", -- посоветовал Ян Чжэлинь.
   -- Пробовал, -- Эрик закусил губу. -- Ноль реакции!
   -- Ух ты! И "Свекровь-2" пробовал?!
   -- Да в первую очередь, приятель. Это всё не то, что нужно.
   -- А может, это не цифровые данные? -- вглядываясь в экран, предположил Кенни. -- Модуляция характерна скорее для аналоговой передачи голоса.
   -- Невероятно! Гиперканал слишком дорогостоящая в поддержании штука, чтобы пользоваться голосовой связью. Разве что обладатель голоса говорит в шестьсот-восемьсот раз быстрее, чем люди.
   -- По виду графиков, так максимум раза в два. Попробуйте всё-таки включить голосовой демодулятор. Жалко вам, что ли?!
   Эрик пожал плечами и включил демодулятор. Линии на экране вновь сложились в осмысленный узор.
   -- Ух ты! -- воскликнул подросток. -- Вот в чём дело! Это действительно голосовая линия, но разделённая на миллион каналов! А то и на миллиард!
   -- Чем зашифровано?
   -- Элементарная "кошачья колыбель". Каналы просто перепутаны по определённому алгоритму. Размотать их обратно -- дело техники и времени, либо простой удачи.
   -- Что ж, давайте попробуем размотать один из каналов. Я хочу услышать, что там такое творится.
   -- Вряд ли что-то хорошее, -- заметила Вика. -- Способ шифрования неестественный, не наш. Кто в наше время будет применять такие защитные меры, не имея опасных и злых намерений?!
   -- Поэтому я и хочу услышать, что там творится...
   Эрик некоторое время сосредоточенно перестраивал вводные каналы.
   Внезапно в саундере щёлкнуло, и в пространство комнаты вонзился донельзя неприятный, металлический голос:
   -- ЛИДЕР -- МУХОНОЖКАМ! ЛИДЕР -- МУХОНОЖКАМ! ГРУППЫ ДЕВЯТЬ И ПЯТЬ -- АТАКОВАТЬ! А-ТА-КО-ВАТЬ!
   -- Это что ещё такое?! -- возмутилась Вика.
   -- Тише, -- попросил марсианский геолог.
   Эрик ещё немного покрутил каналы.
   -- Везде то же самое, -- сказал он смущённо. -- Везде только какой-то лидер и эти... мухобойки. Он им приказывает атаковать, блокировать, ставить помехи... всякие такие другие штуки.
   -- Так Марс атакуют?!
   -- Да, и я не могу пока что понять, кто.
   -- Лидером, очевидно же.
   -- Интересно, -- проговорила Вика задумчиво, -- это не инопланетяне?!
   -- Ага! Отдающие своим мухобойкам команды на хорошем интернациональном английском! Это наши друзья-приятели с атмосферной станции, очевидно же!
   -- С чего ты решил, Кенни?!
   -- А что они там делали? Строили какое-то оружие или технику! Вот эти мухо... тьфу! -- эти, кому они отдают приказы, и есть получатели этой техники! Они поняли, что обнаружены, и теперь начали атаку. Их лидер посылает своих мухо... ножек в атаку. Вот и все дела!
   -- И что они атакуют?
   -- Марсианские поселения. Инфраструктуру. Заводы. Терминалы планетолётов. Фобос и Деймос. Запасы воды. Детские сады. Санатории... -- тихо перечислил Эрик.
   Предводитель геологов возмущённо вскочил:
   -- Неслыханно! Посметь напасть на Марс! Какой мерзавец это затеял?! Дайте нам, марсианам, только добраться до него!
   Кенни покачал головой.
   -- Неважно, кто это затеял, -- произнёс он еле слышно. -- Гораздо важнее ответить на другой вопрос: кто, когда и как сможет его остановить?
  
   Шьяма, подогнув под себя длинные стройные ноги, сидела на низком диванчике в убежище противометеоритной защиты. На стереоэкранах сменялись люди, пейзажи и цифры, ведя счёт потерям Марса.
   -- Погибших по-прежнему ни одного, кроме персонала взорвавшейся станции! -- докладывала начальница службы размещения эвакуированных. -- Эти штуки, или твари, настроены довольно злобно, но мы пока что успешно отбиваемся от них. Космопорты и заводы они не трогали, только вывели из строя систему связи. Зато фабрики бытовых изделий, теплицы, искусственные озёра -- они рушат всё беспощадно, вгоняя Марс в первобытное состояние!
   У Шьямы сжалось сердце от тоски. Она представила себе Марс, вновь ставший безводным, представила унылое пение ветра в сухом разреженном воздухе. А она так мечтала дожить до того времени, когда первые облака побегут по марсианскому небу!
   -- Это похоже на методы Берзелиоса и его подручных, -- заметил один из координаторов, угрюмый энергетик, постоянно носивший после одной мелкой аварии специальные очки для защиты от случайных песчинок. -- Те тоже ненавидели всё, что могло принести людям радость!
   -- Кто-то работает под Берзелиоса, -- сказала Шьяма. -- Но зачем? Чего можно добиться, имитируя одного из свирепейших и гнуснейших диктаторов за всю историю мира?
   -- У него на самом деле есть до сих пор множество поклонников, особенно, как ни странно, на Венере. Сторонники Берзелиоса считают, что он создал идеальный порядок.
   -- Эта клика полуграмотных технарей-практиков -- с чьей-то точки зрения, "идеальный порядок"?! Уровень миропонимания средневековых цехмейстеров, приложенный к тотальному контролю над жизнью целого человечества!
   -- Зато гуманитарных профессий при Берзелиосе почти не стало, а это для многих плюс. И производственная дисциплина распространялась на все сферы жизни, даже на близость и деторождение. Не всем нравится и по сей день небывалая свобода личности в новом земном обществе!
   -- Всё это так, -- склонила голову Шьяма, -- но это верно, возможно, для Венеры или Земли! Мы, марсиане, может быть, и мечтаем иногда о большем порядке, но уж точно не под знамёнами Берзелиоса или его восприемников! Ведь мы же первыми начали в тот раз войну с его тиранией!
   -- Начали и выиграли, -- подтвердил координатор инженерных служб, беспрестанно мявший в руках огромное меховое сомбреро. -- Здесь им вряд ли найти сторонников. Среди марсиан много тех, кого в старое время назвали бы "патриотами".
   -- Тем важнее скорее расправиться с Марсом тому, кто имитирует Берзелиоса. Но откуда взялись в таком количестве эти... мухоложки?! Не могли же их привезти с другой планеты!
   -- Сомнения нет, их делали на Марсе, -- произнёс координатор инженерных служб. -- Но конструкция! Множество мелких ножек, и в самом деле напоминающих мушиные, позволяют этой штуковине проникать куда угодно, лишь бы по размеру пролезла! Плюс термоионный двигатель. И это жуткое вооружение...
   -- Отвёртка и вантуз -- ещё не оружие!
   -- Разрушительную силу вантуза нельзя недооценивать, -- медленно произнёс старый, опытный координатор Марсианской Аварийной Службы. Его все уважали и немного побаивались. Казалось, что он мог всё. К тому же, он приходился дальним потомком легендарному Равшану Тожмамедову, основателю Аварийной Службы, спасшему некогда Москву от затопления нечистотами одним-единственным поворотом газового ключа. -- Вантуз серьёзная техника, особенно с фантазией применённый. Ума можно лишиться, сколько вещей они уже при помощи этих вантузов разобрали!
   -- А для людей они опасны?
   -- Ещё бы не опасны! -- воскликнула старшая по эвакуации. -- Троих наших прямо здесь, в Сидонии, чуть не снесло на моих глазах. Эта штука готовилась врезаться в них, как отборно верткая торпеда! Хорошо, ребята не растерялись: подставили мусорный контейнер и завалили её парой строительных плит! Пока она выбиралась оттуда, мы успели исчезнуть...
   -- Я видел, как они разваливали жилой корпус санатория. Люди прыгали с этажа на этаж, спасаясь, -- прибавил другой координатор. -- Если бы не ловкость и многократные тренировки по технике эвакуации, кто-нибудь наверняка бы погиб!
   -- Они безжалостны, -- заключил очкастый энергетик. -- Пока что они не трогают промышленные корпуса, и люди спасаются в них. Но если они начнут атаковать укрытия... Там ведь дети!
   -- И страшно думать, что будет с мелкими, если торпедообразные твари доберутся до наших укрытий!
   -- Мы можем защитить силой оружия хотя бы убежища с детьми? -- спросила Шьяма.
   -- Наши инженеры работают над этим. Но на Марсе вообще не так уж много оружия, а нападающие крепко бронированы. Пожалуй, они способны пережить ядерный взрыв. Мы, конечно, запросим с других планет поддержку...
   -- А есть у нас связь с Солнечной Системой?
   -- Пока нет. Ионосфера задерживает все сигналы, -- сообщил профессор Нахтигаль. -- Наши стационарные гипермодуляторы разрушены, остался один лишь лабораторный приёмник, с помощью которого мы отслеживаем переговоры противника. Но он слишком слаб, чтобы достать даже до дальних орбитальных каналов, и, кроме того, приведя его в действие, мы наверняка обнаружим себя и лишимся этого устройства. А между тем, хороший мощный гипермодулятор, действующий в пределах планеты, мог бы помочь нам.
   -- Как?
   -- Противник имеет уязвимое звено в системе управления. Он использует гипермодулятор для передачи аналогового сигнала -- видимо, боится, что по цифровым каналам в систему может быть вброшен управляющий вирус. Но физика гиперканала ему, судя по всему, малоизвестна. Даже не очень мощный передатчик, работающий на так называемой частоте затухания, мог бы вывести всю систему передачи команд Лидера из строя. А отдельная мухоножка, лишённая управляющих сигналов свыше, становится совершенно беспомощной.
   -- Попробуем использовать планетолёты! На них есть установки гиперсвязи!
   -- Ничего не выйдет, -- Нахтигаль развёл руками. -- Они вывели из строя всю космическую технику. И кроме того, расчёт частоты затухания, да ещё в реальном времени, требует особого подхода. Пожалуй, только главный компьютер центра связи в Сидонии мог бы произвести такой подсчёт с достаточной скоростью. Иначе же этот Лидер просто сменит управляющую частоту!
   -- Кто же он такой, этот Лидер?!
   -- Можно с уверенностью сказать одно. Он превосходный стратег и талантливый, опытный инженер. Он с уверенностью предсказывает и блокирует все попытки нашего противодействия, в особенности противодействия технического.
   -- Тогда и компьютер центра связи в опасности!
   -- Он, -- сказал главный марсианский аварийщик, -- без гипермодулятора нам бесполезен абсолютно. Лидер знает это, я думаю. К тому же, по сигналу тревоги герметически закрывающийся сверху прочноплотный бокс должен защищать оборудование компьютера!
   -- И сколько у этих штуковин уйдёт на разборку прочноплотного бокса?
   -- Сутки или немногим менее. Если они займутся этим специально.
   -- Да, времени у нас в обрез, -- сказала Шьяма. -- И помощи ждать, пожалуй, неоткуда. Откуда нам знать, не творится ли сейчас такая же катастрофа и на других планетах? И где нам взять работающий гипермодулятор?
  
   -- Итак, -- подвела итоги Вика, -- у нас есть работающий гипермодулятор, с помощью которого мы, теоретически, могли бы связаться с другими планетами и позвать на помощь.
   -- Но если они тоже под атакой?! -- задумчиво проговорил Кенни. -- Нас обнаружат, и мы ничего не выиграем.
   -- А может быть, нам разобщить Лидера и этих его тварей? -- предложил Ян Чжэлинь.
   -- Идея неплохая, приятель, -- подтвердил Эрик, -- но нам нужен специальный компьютер, чтобы рассчитать параметры сдвига их канала связи. Не знаю, где найти такую машинку!
   -- Может, в столице знают?
   -- А как мы свяжемся со столицей?!
   -- Да никак! Попробуем долететь туда, и все дела.
   -- Но воздух контролируется мухоножками!
   -- Значит, будем лететь в приземном слое, маневрируя среди складок рельефа. Если мы будем держаться подальше от населённых пунктов, то сумеем, возможно, ускользнуть! Здесь этих штуковин ещё нет, и вряд ли ими кишит вся орбита, просматривая каждый метр поверхности.
   -- А есть ли у вас в посёлке машина, способная долететь до Сидонии?
   -- Есть. Но это старый "туполь", на котором, пожалуй, летали ещё пионеры освоения Марса. Я не уверен, что кто-нибудь из наших умеет водить такую штуку.
   -- Я умею, -- сказала Вика.
   -- Значит, наши шансы повышаются. Вы сможете вести машину малозаметно, в режиме огибания местности?
   -- С помощью автоматики контроля -- смогу, наверное. Я, конечно, не пилот гоночных трасс, но кое-что ещё помню по авиакурсам.
   -- Очень хорошо. Эрик, ты сможешь обеспечить работоспособность своего передатчика во время полёта?
   -- Смогу, -- уверенно сказал канадец.
   -- Отлично, -- резюмировал Кенни. -- Тогда нам нечего здесь рассиживаться. Чем скорее мы попадём в Сидонию, тем больше шансов, что мы сумеем вмешаться в войну до того, как этот Лидер покончит с нашей компьютерной техникой.
   -- Идёмте, я отведу вас в ангар, -- коротко ответил ему геолог.
  
   Провожать путешественников вышел весь посёлок. Престарелый марсианский "Ту-2600М" выглядел на поверку довольно бодро. Механизация широких планёрных крыльев работала безупречно, две турбины, вынесенные на консолях далеко вперёд и вверх над кабиной, крутились без малейшего подозрительного звука. Киберы заливали в баки машины двухкомпонентное марсианское топливо, состоящее в основном из пропионовой кислоты и этилгидразина.
   -- Ещё бы пушечку авиационную сюда, -- мечтала вслух Вика.
   -- Увы, Марс не воинственное место, -- развёл руками начальник геологической партии. -- Пушек у нас нет. К тому же, вряд ли пушка, даже управляемая нейрокомпьютером, попала бы по этой штуковине. Лазерный луч -- это было бы интереснее, но такие лазеры нам тоже не из чего сделать. Придётся полагаться на осторожность!
   Кенни кивнул ему в знак согласия.
   На аппарели заправочной станции вспыхнул белый огонёк готовности. Шланги были убраны, и в кабину "туполя" уперся лёгкий трап. Геологи подняли на флагштоке марсианское знамя; по древней традиции, прозвучал короткий гимн в честь первопроходцев Красной планеты, призывавший благословение потомков на землю свободных и дом храбрых. Аварийщики разместились в пилотских креслах; сзади них, в пассажирском отсеке, устроились Эрик с гипермодулятором на коленях и напросившийся в компанию Ян Чжэлинь с ультразвуковой лыжной палкой между ног. Вика захлопнула люк. Взвыли турбины, и машина поползла вдоль выветренного склона ярданга, постепенно набирая скорость.
   -- Ну как, разрядница, справишься? -- неразборчиво спросил Кенни сквозь пилотскую маску.
   -- Думаю, нормально будет, -- ответила Вика, прибавляя скорость.
   Марсианский самолёт широко распахнул длинные серебристые крылья и заскользил над поверхностью планеты, забирая постепенно к югу.
   Лететь было нетяжело. Сложный рельеф низин Олимпа вскоре сменился унылой однообразной равниной, местами иссечённой переплетением оврагов и низких гор. Самолёт нёсся над этой пустыней, не задерживаясь. Но уже километров через пятьсот Вика вывела машину в верховья длинного широкого каньона, образовавшегося в результате искусственного тектонического сдвига планетарной коры. На дне каньона клубился туман -- должно быть, там били термальные источники. Плоские жёлтые заросли марсианского орляка и зелёные толстые слоевища мхов усеивали склоны.
   Лететь вдоль каньона, под прикрытием тумана и тепла, было очевидным решением, но на этом пути пилота подстерегали существенные трудности. Чтобы не зацепиться ненароком за стенки каньона, требовалось уменьшить площадь и размах крыльев, а это приводило к возрастанию минимальной скорости движения, и без того достаточно высокой. Требовалась высокая точность взаимодействия между пилотом и всеми системами машины, чтобы полёт не закончился ударом о неожиданно выскочившую из тумана скалу или катастрофически резкой потерей высоты. После первых километров, пройденных вдоль каньона, Вика моментально вспотела.
   -- Крылья подраскинь пошире, -- сквозь зубы посоветовал Кенни.
   -- Зацепимся законцовками за скалы!
   -- А вы качайтесь влево-вправо, -- предложил Эрик. -- Идите вдоль склонов, перекладывая курс.
   -- Разумно, -- добавил Ян Чжэлинь. -- Из мальчишки может вырасти неплохой пилот!
   Верхняя часть головы Эрика подскочила от негодования, невзирая на защитный шлем, надёжно притягивавший её ремешком к нижней челюсти.
   -- Эй, приятель! Я год занимался в планёрной секции! У меня уже и так есть пилотский сертификат!
   -- Планёр -- это не самолёт, -- возразил Ян, в то время как Вика, прибавив крыльям ширины, снизила скорость и принялась срезать поворот за поворотом, гораздо точнее, чем раньше, вписываясь в изгибы и неровности каньона.
   Однообразный полёт сквозь туман над зарослями жёлто-красного папоротничка быстро начинал прискучивать. Путешественники, по старому земному обычаю, один за другим распаковали ланч-пакеты и впились зубами в упругие бутерброды с душистым финским сервелатом. Кенни жевал сосредоточенно и флегматично, не отрываясь от амбушюры курсового радара. Вика ела урывками, налегая больше не на сервелат, а на громадные оливки. Ян без умолку болтал с набитым ртом, а Эрик, проглотивший свою порцию в несколько секунд, расковыривал что-то в недрах гипермодулятора длинной крестообразной ультразвуковой отвёрткой, заменявшей радиотехнику заодно и паяльник.
   -- Осторожно, -- предупредил Кенни с набитым ртом, -- туман впереди гуще. И какие-то предметы.
   -- Судя по карте, тут есть биостанция программы "Свинина". Видимо, мы приближаемся к ней. До посёлка биостанции двадцать шесть километров.
   -- А не облететь ли нам её по равнине? Вдруг мухоножки уже заинтересовались посёлком?!
   -- Разумная идея!
   Вика вывела машину из каньона, прибавила скорость, забрав немного к западу. Солнце уже висело низко над горизонтом, и светофильтры кабины мешали пилоту смотреть вперёд.
   Широкий рот Эрика вдруг распахнулся:
   -- Смотрите! Что это там, впереди?!
   Над плоским барханом метнулась навстречу солнцу стремительная тень, блеснувшая на мгновение на фоне жёлтого пейзажа, точно блик на воде. С другой стороны появилась вторая, летевшая чуть медленнее. Ян прижал к глазам мощный бинокль.
   -- Вот они! -- воскликнул он. -- Мухоножки!
   Небольшая стая, пожалуй, из десятка серебристо-серых существ, летевших вдоль поверхности Марса, вдруг развернулась и помчалась наперерез крылатой машине. Вика прибавила скорости, начала набирать высоту, но серебристые штуковины были быстрее. Меньше чем через минуту они поравнялись с машиной, и каждый из участников перелёта мог теперь отчётливо видеть их. Ян и в самом деле не ошибся в опознании; ничем другим, кроме загадочных мухоножек, не мог быть этот удивительный сплав машины и живого существа. При ближайшем рассмотрении они напоминали древний паровоз, с той лишь разницей, что вместо колёсного шасси в нижней их части колыхались сотни быстрых, тонких металлических лапок, и в самом деле напоминавших мушиные. Скруглённый торец передней части был вооружён жалом ультразвуковой отвёртки и чёрной выдвижной присоской на коленчатых металлизированных стеблях, в то время как задний торец симметричной формы извергал раскалённую до невидимой синевы термоионную плазму.
   -- Они могут летать на таких штуках даже в космосе! -- прошептал восхищённый Эрик.
   -- Но зачем им этот вантуз спереди?! -- недоумевал Ян Чжэлинь.
   -- Плунжер, -- поправила Вика. -- Эта штука называется "плунжер". Вантузы -- это только у нас, у аварийщиков.
   Мгновением позже Ян получил ответ на свой вопрос, зачем мухоножкам плунжер. Один из серебристых предметов выкинул свой присоску далеко вперёд и вбок, прилепив её к элерону "туполя". Машину сильно тряхнуло; аэродинамическая сила и тяга термоионного двигателя сделали своё -- здоровенный кусок обшивки оторвался, обнажив скелет нервюр и тяг. Крылатая машина рванулась носом вверх, в то время как её пассажиры чуть не повылетали из кресел.
   Ещё несколько мухоножек впились отвёртками и плунжерами в противоположное крыло, киль и корпус машины.
   -- Снижайся и сбрасывай скорость! -- неразборчиво прокричал Кенни.
   Вика повела разрушающуюся машину полого к земле, выдвинув на максимум интерцепторы, чтобы погасить скорость. Кенни тем временем развязал мешок с инструментами и отстегнул свои привязные ремни.
   Одна из подлетевших поближе серебристых штуковин отвинтила и сорвала блистер, Ревущий поток встречного воздуха ударил в лица пассажиров. Кенни вскочил на ноги, намертво прилепившись своими аварийными ботами к обивке сиденья, и нанёс двум соседним мухоножкам несколько могучих ударов лазерным ломом. Одна из тварей, судя по всему, вышла из строя; в её деформированном корпусе появилась глубокая, полная искрящихся внутренностей дыра, а лапки перестали двигаться. Другая отлетела в сторону, обиженно жужжа -- видимо, против лома ей нечего было использовать. Искалеченный "туполь" неуклонно снижался.
   -- Касание! -- крикнула Вика.
   Кенни, бросив лом на пол кабины, едва успел ухватиться за дугу безопасности. Машина коснулась марсианского грунта, подняв тучу песка и мелких камешков. От удара шасси спружинило, заставив крылатый аппарат прыгнуть на десяток метров вперёд. Прыжок следовал за прыжком, сопровождаясь неотступными ударами мухоножек. Эрик, скорчившись в кабине, закрыл телом гипермодулятор. Ян, по примеру Кенни, пробовал отбиваться от мухоножек лыжной палкой, но без особого успеха. Треснув, отломился и скрылся далеко позади отвинченный тварями киль. Машина перестала уже лететь, потом прыгать; метр за метром катилась она по длинной отлогой осыпи, пока не остановилась, в тучах песка и пыли, накренившись на изувеченное крыло. Люди, прихватив мешки с припасами, отбежали от неё на тот случай, если гидразин выльется или взорвётся. Но взрыва не последовало. Озверевшие мухоножки даже не тронули ёмкости с горючим. Но остальную машину они разорвали на куски, как акулы рвут неосторожного кита, оставив от неё один лишь деформированный скелет. Затем серебристые штуковины медленно поднялись в воздух и окружили кольцом четверых людей, стоявших посреди марсианской пустыни.
   IV
   Тысячи людей, собравшиеся в подземных бункерах Сидонии, готовились к отражению штурма. Загадочный Лидер, казалось, не спешил атаковать. Его чудовищные машины последовательно уничтожали всё то, что украшало и преобразовывало жизнь Красной планеты, щадя лишь крупные производственные комбинаты, заводы искусственной пластиковой крупы и водяные скважины. Рабочие в ужасе смотрели, как гибнут одно за другим прекрасные творения их рук -- удобные просторные дома марсиан, сады и парки, театры, музеи, бассейны и дома отдыха, санатории и профильные клиники; всё, создававшееся трудом ради освобождения от трудностей быта, ради украшения жизни и её продления, ради отдыха, образования и удовольствия тружеников Марса, превращалось сейчас в покосившиеся сталистые остовы. Огромный марсианский флаг, реявший над Сидонией на страшной двухкилометровой высоте, был сперва истерзан в клочья, сыпавшиеся на город медленным дождём, а затем уже рухнула и служившая флагштоком колоссальная вышка локального климатизатора. Температура над равниной стремительно начала падать.
   Только после этого мухоножки удовлетворились, кажется, первой волной произведённых разрушений.
   -- Мы становимся похожи на Венеру по уровню жизни, -- заметил марсианин Хиродо Онодэра, руководивший строительством в регионе. -- Не понимаю, в чём смысл такого вандализма?
   Ответ пришёл меньше пятнадцати минут спустя. Над городом рассеялись тысячи листовок, сброшенных мухоножками. Одну из них доставили Шьяме Кертолайнен. Дрожа от брезгливости, молодая женщина развернула кремово-белый лист пластика и прочла отпечатанный эльзевиром крупный текст:
   "ЖИТЕЛИ МАРСА!
   ВЫ БЫЛИ АВАНГАРДОМ РОДНОГО МИРА, ПОСЛАННЫМ ПОКОРИТЬ КРАСНУЮ ПЛАНЕТУ ИМЕНЕМ ЗЕМЛИ И, ГЕРОИЧЕСКИ СРАЖАЯСЬ С МАРСИАНСКОЙ СТИХИЕЙ, СВОИМ ТРУДОМ И СВОИМИ ЖИЗНЯМИ НАПИТАТЬ БУДУЩУЮ ЗВЁЗДНУЮ АРМИЮ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА!
   ВМЕСТО ЭТОГО ВЫ ПРЕДАЛИ ДЕЛО СВОИХ ОТЦОВ И ДЕДОВ, ПРЕВРАТИВ МАРС В КУРОРТ И ЗАНИМАЯСЬ СВОИМИ ПОВСЕДНЕВНЫМИ ДЕЛАМИ.
   ВО ИМЯ ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЯ, ВО ИМЯ ВЫСШЕЙ ПРИРОДЫ И ВЫСШЕГО ПРЕДНАЧЕРТАНИЯ РАЗУМА ВО ВСЕЛЕННОЙ Я, ВАШ ЛИДЕР, ИСПРАВЛЯЮ СЕЙЧАС ВАШИ ОШИБКИ. КОЛОССАЛЬНЫЕ ОБЪЁМЫ ТРУДА, НАПРАВЛЕННОГО В НУЖНОЕ РУСЛО, ПОЗВОЛЯТ НАМ ВМЕСТЕ ПРЕВРАТИТЬ МАРС В ПЛАЦДАРМ ДЛЯ СТРЕМИТЕЛЬНОГО БРОСКА ОРГАНИЗОВАННОЙ РАЗУМНОЙ ЖИЗНИ К ДАЛЬНИМ ЗВЁЗДАМ, ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ПРОЗЯБАТЬ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯМИ СРЕДИ СОМНИТЕЛЬНЫХ УДОВОЛЬСТВИЙ, СОЗДАННЫХ ДЛЯ ТУНЕЯДЦЕВ, УТРАТИВШИХ ПРАВО НАЗЫВАТЬСЯ ЛЮДЬМИ.
   ПУТЬ К ЗВЁЗДАМ ЛЕЖИТ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ. ВЫ ЗАБЫТИ ЭТО, И ВЫ ПОПЛАТИТЕСЬ ЗА ЗАБЫВЧИВОСТЬ. Я ПРЕДЛАГАЮ ВАМ ТОЛЬКО ТРУД И СТРАДАНИЕ. У ЭТОГО ПУТИ НЕТ КОНЦА. НО НА НЁМ РАЗУМУ СТАНЕТ ПРИНАДЛЕЖАТЬ ВСЯ ВСЕЛЕННАЯ!
   Я НЕ ОТКРЫВАЮ ВАМ СВОЕГО ИМЕНИ, НО ПО ТРАДИЦИИ, СФОРМИРОВАВШИЕСЯ В ПОСЛЕДНИЕ СТОЛЕТИЯ, ВЫ ДОЛЖНЫ ИМЕНОВАТЬ МЕНЯ, КАК И МОИХ ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ -- ЛИДЕРОМ.
   СМЕРТЬ ЛИБЕРАЛАМ, ГЕДОНИСТАМ И ГУМАНИТАРИЯМ -- ПРЕДАТЕЛЯМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА!
   ДА ЗДРАВСТВУЮТ ГЕНИЙ ВОЖДЕЙ И МОЩЬ ОБЪЕДИНЁННОГО ТРУДА ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ НАРОДА, СПОСОБНЫЕ ВЕРНУТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО В ПОДЛИННО РАЗУМНОЕ СОСТОЯНИЕ!
   ВАШ ЛИДЕР"
   -- Почему всё написано заглавными буквами? -- удивилась Шьяма. -- Ведь любому ребёнку известно, что это некрасиво и неудобочитаемо.
   -- Разве вы не заметили, что они ненавидят именно то, что красиво и удобно? -- Главный врач Сидонии, пришедший к Шьяме за инструкциями, читал бумагу, заглядывая через плечо координатора, и брезгливо морщился.
   -- Да, сомнений нет, -- подтвердил старший энергетик. -- Таинственный Лидер работает под Берзелиоса. Та же риторика, совершенно те же цели...
   -- Если только под ними не скрывается нечто, совершенно неизвестное нам доселе, -- добавила неожиданно Шьяма. -- Я, конечно, понимаю, что у нас есть и будут в каком-то количестве поклонники Берзелиоса, но они поклоняются выдуманному ими самими образу, мифу. Настоящий Берзелиос и его клика не устроили бы их ни на минуту, вернись они к власти! Наш мир далеко ушёл по пути социальной эволюции, и новым берзелиосам в нём не место. Нет, наверняка за всей этой риторикой стоит ещё какая-то, ещё более современная и более опасная гниль!
   -- А ведь вы правы, пожалуй, -- согласился врач. -- Берзелиос -- фигура знаковая, но интеллектуального, скажем так, наследия для истории ни он, ни его эпоха не оставили. А значит, сторонниками или учениками Берзелиоса без всякого стеснения могут объявлять себя какие угодно силы. Главное -- овладеть несложной фразеологией! Но задачи в наше время стоят уже другие, чем те, что решал и не смог решить тиран.
   -- Многие ли поймут это?
   -- Увы. Гуманитарные дисциплины всё ещё отстают по уровню популярности в обществе от точных и инженерных наук, и это несмотря на широкое внедрение в их аппарат математических методов.
   -- Большую ошибку мы допустили, -- произнёс, качая головой, старший аварийщик. -- Историю мы сделали равной другим наукам, а следовало выдвинуть её превыше всех. Тогда, и только тогда защита от исторических ошибок сделалась бы возможной для каждого.
   -- Как бы то ни было, -- заметил энергетик, поправляя очки. -- Сейчас для нас важно не то, кто и почему работает под Берзелиоса, а то, что мы по-прежнему не имеем методов его остановить. Что мы...
   Тревожный свист аварийного аппарата вызова прервал его слова.
   -- Предупреждение об атаке! Предупреждение об атаке! -- донеслось из дырчатой коробочки сигнального устройства. -- Убежище номер 221 атаковано!
   -- Это случилось, -- растерянно сказала ответственная по эвакуации.
   -- Что? Это происходит... это по-настоящему?! -- Энергетик уронил очки, подхватил их в воздухе и водрузил обратно на нос.
   Шьяма вскочила с дивана, упругой походкой направилась к рабочему столу.
   -- Докладывайте мне о... потерях, -- ровным, бесцветным, звенящим голосом бросила она.
   Теперь она была лидером своего народа.
  
   -- А если её палкой ткнуть?!
   С этими словами Ян Чжэлинь, у которого слово не расходилось с делом, ткнул мухоножку своей лыжной палкой. Жужжащий металлический цилиндр резво отлетел на пару метров в сторону и снова завис над поверхностью пустыни, наблюдая за путниками через голубой глаз видеосистемы.
   Кенни и Вика стояли наготове, держа наперевес лазерные ломики. Это было самое серьёзное оружие, находившееся в распоряжении четверых путешественников. Шесть жужжащих лапчатых цилиндров висели в воздухе, окружая людей неплотным, медленно вращающимся кольцом. В их неумолчном гуле Вике беспрерывно чудилась некая злорадная нотка.
   -- Может быть, они нападают только на машины и сооружения? -- с надеждой спросил Ян.
   -- Едва ли, -- ответил Эрик. -- Перед самой катастрофой я слышал, как Лидер приказывал им уничтожить всех до одного детей -- вернее, он сказал "мелких", -- в каком-то убежище номер двести двадцать один. Он распорядился применить атомное оружие...
   -- Тогда почему же медлят эти твари?! -- воскликнула Вика. -- Чего они ждут?!
   Кенни вдруг бросился в атаку на ближайшую мухоножку. Металлическая болванка, рванувшись вперёд, тотчас сбила его с ног и отбросила к остальным путешественникам. Но и сама мухоножка не пережила удара слесаря; передняя панель у неё отъехала вбок, обнажив искрящие потроха, и грозный металлический снаряд, пролетев мимо четверых потерпевших крушение, с громким грохотом врезался в скалу поодаль. С треском рвануло, в небо взлетела фонтаном тонкая пыль.
   Вика наклонилась над старшим коллегой:
   -- Кенни, ты жив?!
   Кенни в ответ пробормотал что-то неразборчивое. У него были сломаны два ребра, и к тому же, по всей видимости, развился пневмоторакс.
   -- По крайней мере, они не бессмертны, -- заметил Ян. -- Кенни убил или сломал уже двоих... Но почему они не нападают?!
   Девушка, взяв ломик наперевес, пошла осторожно наискось по направлению к ближайшей серебристой штуковине. Но стоило ей сделать несколько шагов, как сразу две мухоножки рванулись к ней. Вика грациозно отскочила, готовясь отбиваться, но жужжащие аппараты остановились вдруг почти там же, где и начали движение.
   -- Может быть, они взяли нас в плен? -- предположил Ян Чжэлинь.
   -- Возможно, -- согласилась Вика, прикладывая аптечку первой помощи к шее Кенни. -- Эрик, они ничего не передают там своему Лидеру?!
   -- Они не могут, -- сказал Эрик. -- Гипермодулятор сейчас работает на их частотах, хоть и на самой малой мощности. Слишком большие помехи для связи.
   -- Я поняла! -- воскликнула Вика. -- Они не суются ближе, потому что попадают в мёртвую зону гипермодулятора! Для такой сложной системы, управляемой через гиперполе, белый шум в мёртвой зоне -- всё равно что болевой удар для живого существа!
   -- Но они же разрушали планетарные гипермодуляторы и установки на планетолётах, -- возразил Ян.
   -- Там другой диапазон частот, приятель, -- покровительственно объяснил Эрик. -- Мы уже говорили насечёт этого!
   -- Не "насечёт", а "насчёт", -- поправила Вика.
   -- Я и говорю -- "насечёт", -- кивнул Эрик.
   -- "Насечёт" -- это "сделает насечки". Понимаешь?
   -- Понимаю, -- согласился Эрик. -- "Насекёт" -- это когда кто-то сделает насечки. А насечёт этих частот...
   Верхняя половина его головы вдруг приподнялась из-за широко раскрывшегося рта и застыла в немом удивлении.
   -- А знаете что, приятели? -- сказал он вдруг. -- Это гениальный ход! Давайте-ка выбираться отсюда. А насечёт моего канадского акцента мы как-нибудь потом поговорим...
   -- Ммммпф? -- пробормотал, приходя в себя, Кенни.
   Вместо ответа Эрик поднял над головой серебристо-зелёный корпус гипермодулятора.
  
   -- Странно, что они так растерялись!
   Комфортабельный рейсовый планетолёт проходил орбиту Земли. На обзорной палубе планетолёта в кабинке кафе сидели двое. Высокая, худощавая женщина с волевым лицом, одна из тех людей, что сутками раньше работали в операторской комнате атмосферной станции на Олимпе, задумчиво вертела в тонких пальцах бокал с томатным соком. Её собеседник, Оярс Калнинш, внимательно смотрел в электронный блокнот.
   -- Я ожидала от их руководства большей оперативности, Оярс. Мне казалось, что в течение нескольких часов они наверняка разрешат нашу проблему.
   -- Возможно, мы поторопились, позволив Лидеру разрушить научные учреждения и станции. Марсиане, грубо говоря, остались без мозга. Не исключено, что теперь они вообще не смогут решить эту проблему самостоятельно, и должны будут дожидаться, пока придёт помощь со встревоженной Венеры или Земли!
   -- Я бы хотела исключить Землю из плана, -- задумчиво сказала женщина, отпив глоток кроваво-красного сока и вертя бокал вокруг оси в тонких пальцах. -- Время Института на Земле ещё не пришло. Там, на Земле, слишком бурная социальная обстановка, там сплошные якобинцы и крамольники. Мы не сможем пока что убедить их в правоте нашего дела. А вот Венера -- это другой разговор...
   -- Да, -- кивнул Калнинш. -- Если Марс не справится с заданием, то венериане по праву пожнут плоды его трудов. Грехопадение Марса будет в этом случае искуплено Венерой...
   -- Мне нравится ваша образность, профессор. Но что если человечество найдёт другие способы противостоять Лидеру, чем тот, который нужен нам?
   -- Наши социологи считают, что это исключено. Рабочие, взяв власть над Солнечной Системой, не развили в себе качеств, необходимых лидерам. Обнаружив природу опасности, они пойдут именно на те меры, которые требуются, чтобы избежать подобной беды сейчас и в дальнейшем -- то есть, строго говоря, технологии они обязательно противопоставят технологию. Они не станут заваливать трупами баррикады. Тем более на Марсе.
   -- Да, к баррикадам сейчас, пожалуй, готова разве что Венера, -- произнесла женщина, отставив пустой бокал.
   -- А время их придёт впоследствии на Земле. Новое общество всегда убивало старое, сражаясь на баррикадах. Думаю, что и нам, революционерам новой эры, не избежать этой традиции.
   -- И всё же, Оярс, как вы намерены действовать, если марсиане не смогут выработать нужные нам технологии в короткое время?
   -- Это сделают венериане или земляне, изучая руины Марса и сражаясь с Лидером. Война в любом случае остаётся лучшим из известных нам двигателей технологического прогресса. Мы, Институт, можем лишь подправлять ход мыслей человеческих изобретателей, ускоряя их развитие в желательном для нас направлении. Так садовник ухаживает за деревом, зная, что оно принесёт плоды, но имея лишь общее представление об их сорте, форме и вкусе. Но плоды неизбежно созреют в свой срок, если только какая-нибудь катастрофа не погубит всё дерево. Рано или поздно Солнечная Система обязательно отведает нашего яблочка...
   -- Я боюсь, профессор, что та самая катастрофа, о которой вы говорите, может разразиться раньше времени, причём из-за какой-нибудь нашей ошибки.
   -- Объективные законы истории нерушимы, -- произнёс Калнинш, вставая. -- Мы должны верить в создаваемое нами будущее. Молния бьёт в дерево и губит труды садовника, но рано или поздно дерево в саду всё-таки вырастет вновь!
  
   К вечеру все устройства в Сидонии, способные служить оружием, были приведены в действие. В пустом и чистом марсианском воздухе били длинные молнии бетатронов, на скорую руку пересобранных из мобильных энергоустановок. Плазменные турбины превращались в струйные огнемёты. Уцелевшие радары противометеоритной разведки фиксировали скопления лапчатых металлических устройств, на которые тотчас обрушивались залпы импровизированных ракет. Но ничего не помогало. Мухоножки были трудноуязвимы, и ничто не способно было противостоять их внезапным атакам. Были разрушены уже семь убежищ, из них два с детьми и одно с пожилыми больными, неспособными к производительному труду и не пожелавшими при этом покинуть Марс. Число зафиксированных жертв измерялось пока что тремя тысячами, но простая статистика распределения требовала умножить это число по крайней мере впятеро.
   -- Мы проиграли войну за независимость, -- мрачно произнёс старший энергетик. -- Теперь, если Лидер потребует от нас сдачи, нам придётся принять её, чтобы сохранить людей, и ждать помощи с других планет.
   В сердце Шьямы Кертолайнен всколыхнулась волна мрачного гнева. Она хорошо помнила, что она марсианка.
   -- Никогда мы не пойдём на сдачу, -- ответила она. -- Мы не знаем, придёт ли помощь с других планет. Может быть, там дела ещё хуже.
   -- Но Лидер убивает наших мелких! -- возразила старшая по эвакуации.
   Глаза Шьямы сверкнули:
   -- Он не щадит наших детей сейчас, не пощадит и потом!
   -- Вам хорошо так говорить. Ваша единственная дочь сейчас не на Марсе, -- напомнила Шьяме женщина.
   -- Да, и я не знаю, что с ней! Но я не хотела бы для неё судьбы рабыни! Мы должны драться!
   -- Но как?! Вы обещали что-то там с гипермодулятором, так где он? Почему мы ещё не применили это чудо-оружие?!
   Профессор Нахтигаль, хмыкнув, поправил старомодный воротник своей куртки-абибасовки.
   -- Все наши специалисты сейчас заняты на сборке гипермодуляторов. К сожалению, оба лабораторных центра, где эта работа пошла достаточно успешно, уничтожены мухоножками. Но есть ещё несколько точек, где идёт сборка...
   -- Здесь, в Сидонии?
   -- Нет, в удалённых от столицы местах. Как только аппараты будут готовы, мы доставим их сюда и попробуем пробиться к нашему вычислительному модулю, чтобы с его помощью контратаковать систему управления противника.
   Несколько присутствовавших в бункере людей застонали от разочарования.
   -- Мухоножки уничтожат любой транспорт, направляющийся к Сидонии!
   -- Нереально и думать пробиться сюда!
   -- Это всё равно что не иметь никакого плана!
   -- Неужели в столице нет качественных специалистов?!
   Нахтигаль поднял руку, призывая к вниманию.
   -- На этот случай, -- произнёс он, -- у моих коллег есть ещё один план. Но он потребует отчаянного мужества, в том числе -- не буду скрывать от вас! -- мужества политического. Мы можем нарушить запреты Совета Солнечной Системы и попробовать использовать в качестве необходимой нам боевой единицы человеческий разум, перенесённый на иной материальный носитель.
   Шьяма вскочила на ноги.
   -- Что вы имеете в виду, профессор Нахтигаль?! -- звонким голосом спросила она.
   -- Если мы не можем доставить гипермодулятор в Сидонию к вычислительному блоку, -- ответил Нахтигаль, -- то мы, по крайней мере, можем использовать более совершенный аналог этого вычислительного блока рядом с гипермодулятором в каком угодно другом месте. Мы можем произвести опыт, в результате которого сознание человека может быть распространено на множество отдельных, независимо действующих, регулярных и взаимозаменяемых ячеек, с невероятной быстротой принимающих решения и обсчитывающих параметры любой активности.
   -- Что представляют из себя эти ячейки? -- полюбопытствовала старшая по эвакуации.
   -- На данный момент, в связи с общественным запретом на подобные исследования, мы располагаем только элементной базой из своего рода пылинок, содержащих в себе сверхсложные микросхемы на однофотонных разностях энергий. Такие пылинки мы можем создать в любой лаборатории, буквально за час-другой, в любом необходимом количестве. Помещённые в электромагнитное поле, они будут взаимодействовать в нём через нейральный интерфейс с сознанием своего хозяина.
   -- Что-то это сильно похоже на Лидера с его мухоножками, -- заметила Шьяма.
   -- Подобное уничтожается подобным, не так ли? -- Нахтигаль развёл руками, призывая окружающих в свидетели своей интеллектуальной правоты.
   -- А что происходит с сознанием, помещённым в такую структуру? -- спросил главный врач.
   -- Увы, это одна из самых больших проблем всей технологии. Скорость распространения управляющих сигналов в такой структуре не может быть выше скорости света. Возникают задержки, трудно синхронизируемые в извилистых путях неоднородных сигналов, имитирующих или дополняющих работу мозга. В итоге сознание, помещённое в такую структуру, буквально за несколько часов превращается в белый шум. Иначе говоря, человек, пошедший на такой эксперимент над собой, переживает короткий период вселенского могущества разума, после чего необратимо и неизбежно превращается в неразумное, неспособное даже двигаться самостоятельно существо. Скорее всего, в итоге погаснут и низшие нервные функции, потеряв настройку, и такой человек просто умрёт. По счастью, мы до сих пор не проводили полномасштабных экспериментов, которые дошли бы до такого уровня... Брр!
   Профессора Нахтигаля передёрнуло.
   -- Какой ужас, -- прошептала старшая по эвакуации.
   Энергетик снял пенсне, пожевал губами.
   -- Лидер, судя по всему, как-то обошёл эту проблему.
   -- Он использует гиперполе. Стабильная система в гиперканале может существовать чрезвычайно долго и быть в сотни раз сложнее. Но и у Лидера есть проблемы. Он, например, не рискнул оцифровывать свои сигналы, а действует, по сути, на уровне голосовой связи -- боится, видимо, изменений в психике и связанных с ними необратимых перегрузок.
   -- А мы можем решить эту проблему?
   -- Да, если позволим себе глубокое вмешательство в структуру сознания. Но, повторюсь, пока что оно запрещено. Тот, кто поставит на себе такой эксперимент, используя наши нынешние технологии, в любом случае будет мёртв меньше чем через сутки.
   -- Если это поможет победить, я готова отдать собственную жизнь! -- Шьяма сцепила руки в сильнейшем волнении. -- Но как это может помочь в бою с Лидером?!
   -- Можно заменить собой вычислительный кластер и рассчитать параметры гашения гиперканала в динамике, перехватив одновременно весь контроль над мухоножками у Лидера. Но вам, Шьяма, не придётся отдавать свою жизнь. Здесь, скорее, вопрос, готовы ли вы рискнуть своей карьерой?!
   -- О чём вы говорите, Нахтигаль?! -- удивилась Шьяма Кертолайнен.
   -- Вы Верховный Координатор Марса. Если вы и ваши советники дадите сейчас разрешение на такой опыт, найдутся тысячи людей, согласных отдать жизнь за свободу Красной планеты! Но вы нарушите закон Земли и Солнечной Системы, закон, запрещающий прямо объединять разум человека и разум машины! Это прецедент, равных которому не знает современная история!
   Шьяма обошла сидящих в кабинете бункера по кругу. Никто не говорил ни слова. Лишь старшая по вопросам эвакуации прикрыла рукой глаза, да Нахтигаль, когда Шьяма поравнялась с ним, посмотрел в глаза молодой женщины вопросительно и твёрдо.
   -- Что ж, -- сказала она, встретив его взгляд. -- Я -- за. Кто-нибудь из координаторов опротестует моё решение?
   Старший энергетик поправил очки на носу.
   -- Я поддержу его, -- глухо произнёс он.
   -- Решение считаю принятым, -- добавил врач. -- Хотя моё сердце протестует против этого.
   -- Профессор Нахтигаль, -- твёрдым голосом распорядилась Шьяма, -- в соответствии с постановлением Совета Координаторов планеты я прошу вас принять те меры к созданию оборонной стратегии против Лидера, которые вы считаете необходимыми.
   Глаза Нахтигаля упрямо сверкнули.
   -- Во избежание разночтений в будущем, -- тихо ответил он, -- я прошу вас формально сообщить мне, что вы от имени Совета Координаторов объявляете запрет на создание сверхразумного существа отменённым.
   -- Я отменяю запрет, -- чётко, по слогам, проговорила Шьяма.
   Профессор внезапно чуть поклонился всем сидевшим в бункере, развернулся и резким, порывистым шагом вышел вон.
  
   Бойцы огнемётного отряда, стоявшие в низких дюнах на восточной окраине Сидонии, отбили уже три атаки мухоножек. Одна из них была направлена на склад продукции широкого потребления, другая -- на туристический сервис-блок в восточной части города, и третья, самая страшная, чуть не разрушила стоянку пассажирских колеоптеров индивидуального пользования. Две турбины на гусеничных повозках, превращённые в огнемёты, хлестали атакующие стаи металлических тварей раскалёнными языками плазмы, оплавляя самых неудачливых и заставляя остальных держаться в стороне.
   Марсиане наскоро перекусывали, когда дежурный поднял тревогу. Из-за склона соседней дюны показалась маленькая группа мухоножек, числом не более четырёх или пяти. Две из них, очевидно, переносили в своих лапках какие-то продолговатые предметы, в то время как на двух других удерживались сверху неясных очертаний тюки. Серебристые устройства направлялись прямо к городу. Люди, побросав еду и термосы, кинулись к своим импровизированным орудиям, разворачивая на станинах неповоротливые сигары турбин.
   Внезапно над одной из мухоножек вспыхнул яркий фальшфейер.
   -- Эй! -- предостерегающе крикнул один из огнемётчиков. -- Там женщина! Она машет нам фальшфейером!
   Слабый ветерок донёс отчаянные крики:
   -- Не стреляйте! Не стреляйте в нас!
   Странный отряд стремительно приблизился. Стало видно, что на каждой из двух передних мухоножек сидят верхом, свесив ноги, по два человека. Первая пара, судя по одежде, была профессиональными аварийщиками; за девушкой с факелом сидел высокий мужчина в ярком шлеме и моно. Мужчине было худо. Вторая пара седоков состояла из двух молодых парней -- передний, с горнолыжной палкой наперевес, походил на каюра при собачьей упряжке, а второй, сидевший позади него, отчаянно держался за здоровенный ящик с большими приборными шкалами на верхней панели.
   Две мухоножки, летевшие за этой странной четвёркой, волокли в серебристых лапках походные тюки с припасами. Ещё одна летела за ними порожняком. У самой батареи все пять странных штуковин синхронно зависли в воздухе.
   Возмущённые марсиане, вооружённые чем попало, обступили кругом внезапных пришельцев. Девушка на передовой мухоножке загасила свой фальшфейер, вынула дыхательную трубку изо рта, выплюнула на песок длинную струю окровавленной слюны.
   -- Мы почти две тысячи километров летели сюда верхом на этих штуках, -- произнесла она, задыхаясь. -- Мы ищем кого-нибудь из оперативного штаба Аварийной Службы, или координаторов. У нас есть часть технологии, способной избавить нас от Лидера и его мухоножек. Но мы должны добраться до какого-нибудь мощного компьютера. Чем скорее, тем лучше. И Кенни опять очень плохо...
   -- Ничего не понимаю, -- произнёс молодой марсианин, ближе всех подошедший к девушке, чтобы лучше расслышать её слова.
   -- Отведи нас к самому главному координатору, приятель! -- крикнул ему внезапно большеротый парень с серебряными, как металл, волосами, сжимавший в руках странный ящик с приборной панелью. -- И лучше тебе сделать это побыстрее, пока мухоножки ещё не выжрали всех нас! И потом, -- прибавил он уже тише, но с должной многозначительностью, наклонившись к подошедшему марсианину, -- я уже четыре часа как беспрерывно хочу в туалет, а при женщинах мне неудобно...
  
   Шьяма ждала их в том же кабинете бункера, где немногим ранее принималось судьбоносное решение. Её предупреждали по рации, что-то говорили про гипермодулятор, но мозг, истерзанный за неполные сутки одиночеством и усталостью, отказывался толком составлять впечатление о действительно происходившем, отделяя его от бреда и вымысла. Поэтому, когда начальник патруля, доставившего путешественников в штаб Сидонии, показался в дверях кабинета, она решила на всякий случай ещё раз переспросить его.
   -- Вы говорили о гипермодуляторе... Но... где он?!
   -- Вот он!
   Вместо начальника патруля ответил Эрик, первым вошедший в кабинет. Продолговатый параллелепипед гипермодулятора он держал над головой, как драгоценный спортивный трофей. Вслед за ним вошли и остальные трое путников: мятые, грязные, припорошенные марсианской жёлтой пылью, в обвисшей одежде и сбившихся на сторону инструментальных поясах...
   Шьяма не могла поверить своим глазам. Это было неправдоподобно, нереально! Так случалось только в старых авантюрных фильмах, но жизнь не позволяла себе раньше таких фортелей на её, Шьямы, глазах! Четверо людей приручили мухоножек, подчинили их своей воле и, преодолев верхом сотни километров опасного пути, вручили Совету Координаторов редчайший прибор, один из полутора или двух десятков, вообще существующих к нынешнему моменту во всей Солнечной Системе! Она вспомнила, как ей докладывали, что гипермодулятор сконструировал вот этот вот мальчишка с серебряными волосами -- меркурианин, что ли? -- и с таким огромным ртом, что при каждом его движении казалось, будто верхние две трети головы у него пытаются то подскочить, то съехать куда-то в сторону, отвалившись от основания... Просто поразительно, какой непрезентабельный облик способны принять порой посланцы судьбы! Хотя -- почему "непрезентабельный"? Внимание женщины не смогло не отметить сильных, красивых рук парня, державшего гипермодулятор, его стройной осанки, гордости в ясном взгляде его маленьких тёмных глаз. Мальчишка, пожалуй, смотрелся настоящим героем. Но и остальные, справедливости ради, выглядели не хуже: темноволосая аварийщица со значком слесаря пятого разряда на синем комбинезоне-моно, её высокий мужественный напарник, перебинтованный медицинской лентой крест-накрест, и худощавый молодой человек в костюме лыжника, пытавшийся помочь юноше с гипермодулятором поддержать в воздухе его драгоценную ношу при помощи рукояти лыжной палки. Не сон ли это? В самом ли деле четверо героев явились в критическую минуту, чтобы спасти Марс?!
   -- Он... работает? -- спросила Шьяма.
   Парень с серебряными волосами с грохотом, показавшимся женщине кощунством, бросил свой прибор на стол.
   -- Ещё как работает! -- воскликнул он. -- Мы так взгрели этих мухоножек, что они нам только сапоги забыли вычистить! Дайте мне только соответствующий компьютер для вычислений, и я сделаю так, что от их Лидера останется одна шкура, как от карибу, которого волки задрали! А потом дадим мухоножкам приказ, и они в три дня починят нам всё, что испортили...
   -- Кроме людей, -- наставительно сказал лыжник. -- Людей ты не вернёшь, Эрик.
   -- Эй, дай мне время, приятель! -- воскликнул подросток. -- Не всё же сразу! Сейчас надо вломить этому Лидеру, а потом уже будем думать, что дальше делать! Главное -- у нас есть гипермодулятор, и мы в Сидонии, а насечёт остального -- мы потом ещё придумаем что-нибудь, о-кей?!
   -- "Насечёт"? -- удивилась Шьяма.
   -- Он просто канадец, -- пояснила темноволосая аварийщица.
   "К сожалению, -- подумала женщина, -- он просто подросток. К сожалению...".
   -- Хорошо... Эрик, -- произнесла она вслух. -- Вам всем надо хоть немного отдохнуть. Мы пока что подумаем, как можно скорее и безопаснее всего добраться до нашего компьютерного модуля. Если мухоножки сумеют его взломать до того, как мы включим ваш сигнал, то всё пропало, и ваше путешествие было напрасным... Поспешность в таком деле нужна, а вот неосторожность только вредит... Семь раз отмерь...
   "Что это со мной? Читаю им мораль... Несу какой-то бред... Устала? Возможно. Я не в себе. Мне нужен кто-то, кто подскажет, что делать. Не надо... Нельзя показывать слабость! Надо завязывать с этим разговором..."
   -- Идите пока что отдыхать! -- тоном приказа сказала путешественникам Шьяма Кертолайнен.
   V
   Атаку спланировали к полуночи.
   Генеральный план атаки предполагал дать бой мухоножкам у развалин космопорта, где в подземных ангарах должно было оставаться ещё два или три неразрушенных планетолёта местных авиалиний. Кем бы ни был Лидер, он наверняка обладал волей и воображением, и вполне мог представить штурм космопорта как последнюю отчаянную попытку обречённых людей прорваться в блокированные небеса и подать о себе весть другим планетам. Если только Лидер не готов был проигнорировать такой исход событий, то бой ожидался нешуточный!
   В то же самое время группа людей с гипермодулятором должна была быстро проникнуть в прочноплотный противометеоритный бокс, куда при первых признаках атаки заключён был один из мощнейших планетарных суперкомпьютеров. Пользуясь его вычислительной мощью, операторы должны были вывести прибор Эрика на такой режим, чтобы скользящая частотная пульсация создаваемого им гиперканала полностью дезориентировала и блокировала связь между Лидером и его мухоножками в пределах двух миллионов километров.
   Группа захвата, предназначенная для проникновения в компьютерный центр, готовилась к выходу. Несмотря на шумные протесты Эрика, утверждавшего, что его гипермодулятор лучше всего знает он сам, парня уложили спать в одном из бункеров. Однако Вика и получивший должную медицинскую помощь Кенни заняли, как опытные слесаря-специалисты, своё место в группе.
   Ян Чжэлинь, напротив, попал в штурмовой отряд, который должен был прорываться к планетолётам. В расположении этого отряда он внезапно встретил своего руководителя практики. Выслушав рассказ Яна о его подвигах на Олимпе и по пути в Сидонию, старый марсианин хлопнул Яна по плечу и сказал:
   -- Вы, мой друг, имеете мало ума, но вы имеете много наглости. Во все ваши дни -- да продлятся они до пятисот лет и далее, не забывая-таки при этом быть счастливыми! -- вы можете жить и вспоминать, как в молодости вы спасали Марс. Есть люди, умеющие спасать Марс. И есть люди, не умеющие спасать Марс, но всё же спасающие его. И оттого я вам желаю, чтобы вы пережили эту ночь и были впоследствии счастливы, как бывает счастлив попугай, забравшийся обеими ногами в просо. Назначаю вас, мальчик мой, командиром группы гранатомётчиков!
   -- Меня?! Командиром?! -- вскричал поражённый Ян Чжэлинь, никогда в жизни не командовавший ничем, даже отрядным построением в спортивной школе.
   -- Вас, вас, -- со вздохом подтвердил пожилой марсианин. -- Вы плывёте по жизни, как во времена моих прадедов плыла морями пачка контрабандного табаку. Вас надо обандеролить. Вам надо придать свойство, чтобы было-таки не стыдно подвести под вас какую-нибудь бранжу и беспрепятственно показывать вас женщинам. Я, старый Аронсон, сто тридцать марсианских лет живу на Марсе, и за это время здесь много всего было, а не было разве что облаков. И за эти сто тридцать лет я ещё не видел ни одного марсианина, который был бы таким шлимазлом, чтобы его нельзя было бы вывести в люди, а можно было бы вывести только в расход. И вы, Ян Чжэлинь, тоже не станете на моей памяти горьким пятном, и я добьюсь, чтобы из вас хоть что-то да получилось. Приятных вам приключений, Ян Чжэлинь!
   Ян ушёл от старика, спотыкаясь. Его то окрыляла мысль о неожиданном назначении, то вдруг начинала страшить связанная с этим назначением ответственность. Шутка ли: командир гранатомётчиков! В конце концов, Ян Чжэлинь придумал поставить всех гранатомётчиков на ионные лыжи, чтобы сделать их более быстрыми и неуязвимыми для мухоножек. Эта идея очень понравилась ему. Ян присел за столик в углу сборного бункера, представил себе лихую атаку лыжного строя, похожую на налёт гусарской кавалерии из исторического фильма, и тихо заснул.
   Аварийщики не спали: сидели, перебирали снаряжение в ожидании команды выдвинуться на рубеж. Кенни листал каталог автоинструктора, подробно описывающий устройство прочноплотного бокса, охватывавшего снаружи компьютерный комплекс.
   -- Самый простой способ пройти, -- говорил он Вике и внимательно слушавшему из-за плеча Нахтигалю, -- это просто открыть взрывом небольшого пиропатрона кулису шахты первичной фильтрации, потом изнутри дать команду на раскрытие панелей внешнего аварийного входа -- и мы, считайте, уже внутри.
   -- А гермостворы? А магнитно-силовые пылеуловители на технологических мостках?
   -- В режиме работы бокса они отключены. Нужно быть квалифицированным слесарем, чтобы суметь снова запустить все эти устройства, не выводя блок из режима противометеоритной защиты. Сейчас, конечно, над блоком роятся мухоножки, но я не уверен, что у Лидера хватит профессиональных знаний, чтобы с их помощью переключить устройства контроля или опустить защиту. Иначе он это уже давно бы сделал!
   -- Но это может сделать слесарь, -- заметил Нахтигаль.
   -- Квалифицированный рабочий -- да. Но он не пойдёт на это, если только он не вредитель.
   -- Что такое "вредитель"? -- спросила Вика.
   -- Особым образом подготовленный диверсант. Во времена диктатуры Берзелиоса некоторые рабочие, привлечённые его идеями тотальной технократии, шли к нему на службу. Тёмные силы использовали их, чтобы уничтожать производство, наносить ему точные и незаметные удары, а ответственность за это сваливали потом на совершенно невиновных ни в чём людей.
   -- Ужас какой! И рабочие соглашались?!
   -- Звание рабочего не даёт само по себе грамотности -- ни в профессиональной сфере, ни тем более в вопросах истории. Многие поддались когда-то на риторику Берзелиоса, на мечты его клики о государстве технократов! И, судя по всему, зло не искоренено и сейчас...
   Вика в ужасе оглянулась на Нахтигаля, но Нахтигаль куда-то ушёл. Ища поддержки, девушка взяла под локоть старшего товарища.
   -- Так мы можем встретиться здесь, на Марсе, с настоящими вредителями?!
   -- Надеюсь, что уже нет. Столько лет прошло! Но память об их методах может жить, как оживает порой в людях благожелательная память о Лидере -- и здесь, и на других планетах Солнечной Системы. Мы ведь своими глазами видели секретную фабрику изотопов, которая, видимо, и была потом взорвана. Что это, как не новая форма вредительства?!
   -- Будем надеяться, что нам удастся преподать им урок!
   -- Проверь грапплеры и вантуз, -- посоветовал Кенни вместо ответа. -- И не забудь зарядить отвёртку и лазерный ломик!
   -- Всё уже сделано.
   -- Ну и отлично! Будем ждать выступления...
  
   Тёмный гигантский объект, незаметный, не подававший никаких сигналов, плыл в космическом пространстве среди пояса астероидов, того самого образования, которое ещё несколько веков назад принималось учёными прошлого за обломки погибшей планеты. Никаких астероидов поблизости, конечно же, видно не было. Романтические представления о пространстве, плотно забитом пылью и глыбами камней разнообразных форм и очертаний, остались за бортом суровой реальности вместе с фантазиями о мёртвом мире, разодранном на части приливными силами Юпитера и Марса...
   Около одиннадцати часов вечера по времени марсианской столицы Сидонии тёмный эллипсоид ожил. Из его недр выдвинулся небольшой тупорогий отросток, окутавшийся слабо мерцающим полем плазмы. Ничтожные вибрации электромагнитного поля, возникшие при этом, едва ли могли бы уловить самые чувствительные приборы, даже находясь в какой-нибудь в сотне километров от молчаливого сгустка тьмы. Но в гиперполе повисло внезапное напряжение, стягивавшееся в тонкий, свистящий сигнал. Сигнал этот шёл с поверхности Марса, и тупорогий отросток, качавшийся в звёздном безмолвии, пел ему в ответ.
   -- ...мы получили неожиданные сведения, -- говорил, слегка задыхаясь, марсианский абонент гиперканала. -- Откуда-то нарисовался ещё один гипермодулятор, его привёз на Марс один канадский школьник, отрабатывающий здесь практикум по связи. Они привезли его в Сидонию. Теперь марсиане используют его, чтобы расправиться с Лидером, и у них, пожалуй, есть очень большой шанс.
   -- КАК?
   -- Используя вычислительную машину в нашем расчётном центре, они высчитают динамические параметры гиперканала и закроют его. Тогда мухоножки, в лучшем случае, лишатся управления, а в худшем -- будут управляться самими марсианами.
   -- ЭТОГО НЕЛЬЗЯ ДОПУСТИТЬ! МАРСИАНЕ ДОЛЖНЫ ПОГИБНУТЬ. ЛИДЕР ДОЛЖЕН НЕМЕДЛЕННО УНИЧТОЖИТЬ ИХ! ПУСТЬ ОН ПРИМЕНИТ АТОМНОЕ ОРУЖИЕ.
   -- Подготовка к атомной бомбардировке займёт время. Если они успеют за это время пронести гипермодулятор в прочноплотный бокс вычислительного центра, то атомная бомбардировка не сумеет ни остановить, ни разрушить их планы.
   -- ПУСТЬ ЛИДЕР САМ ОСТАНОВИТ ИХ! СКАЖИТЕ ЕМУ, ЧТОБЫ ОН СЛОМАЛ ЭТУ ИХ МАШИНУ! ПОТОМ -- ИСТРЕБЛЕНИЕ! НО НЕ РАНЬШЕ, ЧЕМ ВЫ УБЕДИТЕСЬ, ЧТО ИЗБАВИЛИСЬ ОТ МАШИНЫ. МАРС НЕ ДОЛЖЕН ВСТАТЬ СТЕНОЙ НА ПУТИ У НОВОЙ ЭРЫ, ЭРЫ ПОДЛИННОГО РАЗУМА!
   -- Но мы хотели оставить нетронутыми марсианскую промышленность и технологическую инфраструктуру...
   -- МАРСИАНЕ СЛИШКОМ ОПАСНЫ! УНИЧТОЖЬТЕ ВСЕХ -- ДО ОДНОГО!
  
   В половине двенадцатого ночи отряд гранатомётчиков на слегка модифицированных по указаниям Яна ионных лыжах вышел на позиции атаки. Каждый из бойцов, молодых учеников центральной спортивной школы в Сидонии, нёс газовую катапульту и от тридцати до сорока гранат -- маленьких электростатических конденсаторов, с шумом и треском выбрасывающих из себя облако сильно заряженных электричеством пластиковых лент. Попав в такое облако, мухоножка временно или насовсем выходила из строя; сложные датчики, информировавшие её об окружающем мире, не были рассчитаны на подобную перегрузку. Лыжники, ведомые Яном, бесшумно скользили над камнями и песком в обход асфальтированных улиц марсианской столицы.
   Одновременно с гранатомётчиками из укрытий города выехали восемь огнемётных турбин. Энергетики развернули мобильные генераторы, превратив их в лёгкую полевую артиллерию, стрелявшую пучками плазмы. Под прикрытием нетронутых заводских корпусов боевые машины двигались к технической секции космодрома, в глубине которой стояли, замурованные в прочных ангарах, уцелевшие после первой атаки старые планетолёты. Над космодромом роились стаи мухоножек, сверкая в чёрно-звёздном небе серебристыми струйками. Единственный уцелевший прожектор освещал небо над космодромом широким синеватым лучом, упиравшимся в запылённый зенит.
   Внезапно все мухоножки, как одна, сделали резкий поворот. Большая часть их бросилась врассыпную и исчезла в ночной тьме. Но несколько тысяч тварей-машин, сбившись в плотный серебряный клин, внезапно развернулись в небе и понеслись, рассекая стонущий воздух, к шлюзовым воротам подземных ангаров.
   -- Нам крышка, -- заметил один из гранатомётчиков, стоявших подле Яна.
   В рядах лыжников возникло заметное волнение. Ян поднял над головой палку:
   -- Тихо! Стоим на месте! Без команды -- не атаковать.
   Мухоножки приближались, завывая в полёте, как старинные авиационные бомбы. Над лётным полем технической секции поднялась, залив мир неверным светом, зелёная ракета, за ней взвилась вторая...
   -- Теперь -- огонь! -- скомандовал Ян Чжэлинь.
   Газовые катапульты захлопали, выталкивая в строй мухоножек маленькие электрические гранаты. Над полем боя взвился сноп трескучих искр. Сбитые этими искрами машины взрывались, катились по полю, натыкались с разгона на преграды из бетона и стали, сплющиваясь, как консервные банки, упавшие со скалы.
   -- Отставить огонь! Меняем позицию!
   Стремительными тенями лыжники заскользили среди развалин портовых сооружений, не давая мухоножкам шанса опомниться и перестроить боевые порядки. Левее их над полем боя заработали струи ионных огнемётов, очищая небо от полчищ металлических врагов. В образовавшийся прорыв одна за другой понеслись к ангарам машины инженерной группы захвата.
  
   У аварийных дверей прочноплотного бокса мигнул два раза синий огонёк.
   -- Пошли, -- сказала Вика.
   Группа людей, неся с собой гипермодулятор, отделилась от развалин и направилась к стене бокса. Над боксом там и сям вились мухоножки, но настройки гипермодулятора, заранее сделанные Эриком, лишили опасных тварей всякой возможности атаковать нападающих. Бойцы беспрепятственно добрались до шахты первичной фильтрации, служившей импровизированным входом в бокс. Здесь Кенни заложил небольшой пиропатрон, сделал своим спутникам знак отойти. Полыхнуло неяркое пламя, в марсианской ночи пронёсся треск. Подбежавший Кенни взялся за открывшийся под слоем развороченного пластика рубильник открытия люка, повернул его, но люк остался на месте.
   -- Что за чертовщина?!
   Вооружившись лазерными ломиками и кувалдой, Кенни и Вика подцепили край люка. Крышка не поддавалась, пока два удара ломиком в замок не сделали своё дело. Освобождённый от захватов сувалды люк плавно откатился в сторону, открывая людям доступ внутрь, в глубину прочноплотного бокса.
   Но этот доступ был им преграждён не только люком.
   Внутри бокса работали на полную мощность все, абсолютно все системы защиты. Катились по роликам, щёлкая, кулисы противопылевых завес; с кажущейся медлительностью вращались огромные лопасти вентиляторов тяги. Магнитно-силовые экраны то вспыхивали, то гасли в глубине, перегораживая операторские коридоры комплекса. А прямо перед люком, загораживая проход, стоял перед Викой и Кенни невысокий коренастый человек в камуфляжных штанах, в высоких аварийных ботинках и в квадратном сером ватнике, покрытом радужными пятнами плохо вытертой смазочной жидкости. В правой руке коренастый тип держал длинный лазерный лом, а в левой -- недопитую бутылку политуры на этиловом спирте, из которой он, по-видимому, только что отхлёбывал.
   -- Нам здесь не пройти, -- проговорил кто-то вполголоса. -- Слишком много защитных устройств!
   -- Идём в обход, к шахте теплоотброса, -- распорядилась Шьяма, командовавшая группой. -- Ребята, -- обратилась она к слесарям, -- попытайтесь отключить хотя бы половину этих устройств.
   -- Это наша работа, -- с достоинством подтвердил Кенни.
   Коренастый субъект допил тем временем политуру, отбросил в сторону пустую бутылку и выдвинулся в проход, перегораживая его чуть более, чем наполовину. Из-под засаленной шапки-ушанки злобно блеснули его маленькие, красные, как у кролика, глаза.
   -- А ... НЕ ХОЧЕШЬ?! -- спросил он, раздирая освободившейся рукой ватник на груди. -- ДА Я ВАС ... И МАТЬ ВАШУ ..., ... СВОЛОЧИ!
   -- Что? Что он говорит? -- спросила Вика у напарника.
   -- Драться мы с ним будем, вот что, -- невнятно ответил Кенни, поудобнее перехватывая в руке свой лазерный ломик.
  
   Эрик, проснувшийся через несколько минут после начала атаки, пришёл в крайнюю степень негодования оттого, что его не взяли с собой. Никакие уговоры Нахтигаля и оставшегося в бункере начальника марсианской Аварийной Службы не помогли; юный канадец был достаточно умён, чтобы понимать -- первопричиной, по которой он не шёл сейчас в составе десантной группы, взламывавшей прочноплотный бокс, был исключительно его возраст. Своё возмущение, связанное с этим, он в крайне ёмкой форме донёс до профессора Нахтигаля.
   -- Послушайте, приятель! Я знаю, что мне нет и шестнадцати, -- сказал Эрик, -- и что рядом со мной даже всякий долбаный лыжник мнит себя педагогом! Но я хочу напомнить вам, что это я сконструировал портативный гипермодулятор по чертежам из "Джуниор Текнишн", пока вы долбались с промышленными образцами размером в пол-Квебека! И это я, между прочим, подчинил атакующих мухоножек и привёл в Сидонию помощь! На это у меня хватило, как видите, и возраста, и отваги, и ума! А теперь, если какой-нибудь косорукий инженеришка с руками из задницы накосячит с моим гипермодуляторам, и нам настанет кирдык, то меня никак не спасёт ваше избыточное почтение к моему юному возрасту! Вам всё понятно, приятель?!
   Нахтигаль не привык, чтобы к нему таким тоном обращались юноши, поэтому затрясся в негодовании, собираясь урезонить наглеца. Старый аварийщик, однако, придерживался другого мнения.
   -- Есть нагрузка, соразмерная возрасту, -- сказал он, щуря свои хитрые восточные глаза и кладя руку на плечо Эрика. -- Друг мой, великий подвиг вы совершили сегодня. Но организм ваш требовал отдыха, и требование это волей не переломить. Природа человеческая даёт и радости, и возможности, но и ограничения.
   -- Так я переломлю в себе и эти ограничения, и, если понадобится, эту природу! -- вскричал канадец.
   -- Наследие шестисот миллиардов лет недооценивать не следует, -- примирительно сказал аварийщик, -- а именно столько времени потребовалось Земле, чтобы создать ваше тело. Развивайте, изменяйте, но не отбрасывайте без необходимости! Такова мудрость нынешних обитателей Солнечной Системы... Вы хотели спать, вы поспали, и теперь вы готовы к работе. Я найду вам дело, за которое вам не придётся краснеть и в час штурма.
   -- Я готов, -- ответил Эрик, уже переломивший свою гордость о порог общественной пользы.
   -- Мы с вами во временном бункере, оборудованном для работы в качестве командного центра планеты, -- пояснил марсианин. -- Как вы догадываетесь, необходимость в строительстве таких бункеров на постоянной основе отпала у нас достаточно давно. Поэтому большая часть оборудования здесь собрана, как говорили в старину, на коленке, и у нас, например, до сих пор нет связи с некоторыми регионами планеты. Связисты, делавшие эти приборы, ушли сейчас в атаку -- просто потому, что мы послали в атаку всех, кто способен был на тот момент держать оружие. Я думаю, что ваши навыки связиста-радиотехника помогут нам наладить операторскую работу. Связь сделаете нам?!
   -- Без проблем, я думаю.
   -- Протестую, -- хрипло сказал вдруг Нахтигаль. -- Мальчишка просто не разберётся в таком сложном оборудовании, да ещё собранном без инструкций. Оставит нас без связи, напортачит, и поминай как звали всю систему командования...
   -- Сильно вы, профессор, обиделись, я гляжу, -- аварийщик примирительно улыбнулся Нахтигалю. -- А поделом вору и мука; не следует в будущем забывать героев в тылу! Идёмте же, Эрик, я покажу вам наш узел связи...
   Он провёл молодого канадца через несколько помещений бункера, откинул бязевую занавесь в малоприметном углу. За занавеской, гудя и переливаясь, стоял на трёх кривых металлических ножках огромный агрегат, составленный, пожалуй, из двух или трёх десятков различных устройств приёма и декодирования радиосигналов.
   -- Разберётесь с этой штукой, как считаете?
   -- Обязательно разберусь, -- кивнул Эрик, вынимая из нагрудного кармана ультразвуковую отвёртку.
  
   Шьяма Кертолайнен вела свою группу в обход прочноплотного бокса, вдоль длинной технологической аллеи. Из окошек вентиляции вырывались плотные порывы тёплого, влажного воздуха. Что-то происходило там, в недрах полуподземного здания, укрывавшего от невзгод окружающего мира нежный мозг колоссального суперкомпьютера. Шьяма не обращала на это внимания; там, внутри, остались двое слесарей Центральной Аварийной Службы, и они должны были справиться с любыми неурядицами. Так всегда случалось раньше, и так наверняка случится теперь. Только бы тот страшный тип в ватнике не успел ещё сломать или испортить процессорный блок!
   Отряд Шьямы достиг дверей теплоотводной шахты, длинного коридора, ведущего в самую глубину бокса и служившего для аварийного сброса горячего воздуха из вторичного контура охлаждения. Плоские панели двери отделяли бойцов от глубин бокса. В высоте над строением роилось облако мухоножек, по-прежнему беспомощных и растерянных.
   -- Взрывайте дверь, -- распорядилась Шьяма.
   Выполняя приказ Верховного Координатора, сапёры разнесли вход в шахту мощным кумулятивным зарядом. Один за другим люди бросились внутрь, переступая через тлеющие обломки.
   -- Попав в сам бокс, -- предупредил Шьяму один из связистов, вошедших в её группу, -- гипермодулятор придётся отключить. Иначе поле вызовет сбой оптронных компонентов и перезагрузку системы.
   -- Тогда мухоножки атакуют нас!
   -- Наше спасение -- только в быстроте действий. Но если у нас возникнут препятствия, и аварийщики не успеют их отключить...
   -- Не будем даже думать об этом, -- решительно произнесла Шьяма.
   Один за другим, гуськом, бойцы углубились внутрь низкого туннеля. Горячий воздух и в самом деле тёк наружу по теплоотводу, составляя приятный контраст с окружавшим на поверхности марсианским холодом. Все участники нападения снабжены были автоинструктором, показывавшим карту туннеля, но, несмотря на это, люди постоянно натыкались на какие-то металлические рёбра, порожки, трубы, задевали головами свисавшие пучки кабелей и проводов... Светящиеся метки на стенах туннеля немного помогали ориентироваться в кромешной тьме.
   Наконец, туннель кончился. Впереди показался слабо освещённый аварийным светом коридор с рядами дверей -- начало сервисной зоны вычислительного комплекса.
   -- Выключить гипермодулятор, и за мной, -- распорядилась Шьяма. -- Двери должны быть разблокированы, мы успеем попасть в процессорный зал, прежде чем мухоножки нас нагонят. Вперёд!
   На верхней панели гипермодулятора погас зелёный огонёк. Люди бросились, не оглядываясь, по коридору. Стеклянная дверь в конце него оказалась незапертой, и один из бойцов вежливо придержал её перед всеми остальными, прежде чем проскочить самому. Следующий зал полон был уже не дверей, а однообразных серо-зелёных шкафов -- это была группа модулей памяти суперкомпьютера. Здесь было жарко. Не задерживаясь, Шьяма первой кинулась к толстой металлической двери, отделявшей процессорную секцию от зала памяти, налегла на ручку, толкнула... Дверь не поддалась. Двое марсиан, оттолкнув Верховного Координатора, ухватились за дверь и повисли на ней всей тяжестью; ноги их скользили по пластиковым плиткам пола. Но ничего не произошло. Дверь была заперта изнутри!
   -- Взрываем! -- снова скомандовала Шьяма.
   Сапёрная группа стремительно распаковала очередной заряд, установила его у двери. Старший подрывник вынул из кармана запал, примериваясь, нагнулся над импровизированной миной.
   -- Поздно! Вот они!
   Из коридора, пройденного бойцами меньше двух минут назад, донеслось нарастающее гудение. Целый рой мухоножек нёсся плотной стеной по вычислительному центру. Стеклянная дверь в зал памяти рассыпалась, не удержав их и на мгновение. По залу раскатился невиданный, вибрирующий голос, который из всех бойцов слышала только Шьяма:
   -- ГРУППА СТО ДВАДЦАТЬ -- АТАКОВАТЬ И УНИЧТОЖИТЬ ЦЕЛЬ!
   Никто не успел среагировать. Мухоножки бросились на марсианского связиста, державшего в руках гипермодулятор, и во мгновение ока разодрали его в клочья. Кто-то выстрелил из ручного электромёта, поразив одну из мухоножек, но остальная свора серебряных машин даже не обратила на это внимания. Ещё секунда -- и гипермодулятор Эрика, последняя надежда марсиан, лежал на полу зала памяти грудой металлических обломков, бессильных уже изменить что-либо в истории Красной планеты.
  
   Ряды бойцов вокруг Яна стремительно редели. Атаки мухоножек не отличались разнообразием; они либо вспарывали человека с налёту отвёрткой, либо отрывали части человеческих тел с помощью своих маленьких злых плунжеров. Марсианский мороз довершал начатое; кровь, не успев выйти из открытой раны, либо смерзалась льдом и разрывала ткани на части, либо вскипала в разреженной атмосфере Красной планеты. У инженерной группы, штурмовавшей ангар, дела обстояли не лучшим образом. Все до единой машины инженеров были сбиты и разобраны, а от самих атакующих уцелела едва ли горстка. Свирепо гудящие полчища мухоножек тоже несли, впрочем, потери, но откуда-то с юга прибывали всё новые стаи серебряно-металлических чудовищ.
   Когда от бойцов гранатомётного отряда в строю осталось не более трети, Ян Чжэлинь скомандовал отход. Лыжники, сохраняя организованный порядок и огрызаясь на металлических тварей залпами оставшихся гранат, устремились под защиту огнемётной батареи. Но мухоножки не стали их преследовать. Они внезапно отвернули все вдруг, как метель, к северу, описали полукруг над космопортом и начали удаляться.
   -- Всё, что ли? -- недоверчиво спросил Ян, озираясь после внезапного бегства. -- Наши победили?
   -- Не думаю, командир, -- ответил лыжник постарше. -- Это больше похоже на какую-то колоссальную пакость!
   -- Эй, -- окликнули их с огнемётной батареи. -- Мухоножки-то отступают!
   -- Куда они все деваются?!
   -- Сломались они, что ли?!
   Возбуждённые, взволнованные люди озирались вокруг. Те, кто был порасторопнее, уже тащили с поля боя раненых в укромные места, оказывали им помощь, пересчитывали потери.
   Ян на своих лыжах бросился к старшему энергетику, командовавшему всей атакой на космопорт.
   -- Что, собственно, творится? Мы выиграли? Гипермодулятор передал мухоножкам команду отступить?
   -- Едва ли, -- покачал головой энергетик, вертя в пальцах очки. -- Нам бы передали эту новость по радио, да и наверняка ещё просигналили бы ракетами. Нет, это наверняка очередная пакость Лидера... Но какая?!
   Словно в подтверждение слов старшего энергетика, к нему подбежала красивая темнокожая марсианка, заведовавшая во время атаки всеми радарными станциями нападающих.
   -- Мухоножки уходят из города двумя большими группами, -- запыхавшись, проговорила она, -- к северу и к югу от Сидонии. Идут низко, прячась в долинах и среди дюн. Но вот на суборбитальной высоте, примерно в сорока километрах над поверхностью, к Сидонии приближается небольшая группа мухоножек с каким-то грузом. Обстрелять их нам пока что нечем, да и вблизи мы едва дотянемся до них залпами наших плазменных батарей. Они несут какой-то груз, небольшой, но непонятный. Какие-то предметы в их противных жужжащих лапках...
   Старший энергетик несколько секунд думал, морща свой высокий, покрытый сетью аляповатых родинок лоб. Родинки мало беспокоили его. За много лет, с самой юности, он так и не выбрал время посетить косметолога и избавиться от этого мелкого дефекта внешности. Он был влюблён в энергетический комплекс Марса, и комплекс, платя ему взаимностью, прощал его невнимание к чистоте кожи лба.
   -- Всё понятно, -- промолвил он наконец, надевая очки. -- Похоже, что Марсу конец. Через несколько минут Сидония подвергнется атомной бомбардировке.
  
   Коренастый мужичок в засаленной шапке-ушанке и ватной куртке оказался тем ещё мерзавцем! Видимо, он провёл в прочноплотном боксе некоторое время, но явно недостаточное для того, чтобы просто пройти к центральному процессору и сломать его. Вместо этого он дорвался до систем вторичного контура, находившихся ближе ко входу, и повключал там всё, что включать никак не следовало, а всё нужное -- наоборот, перевыключал. Кроме того, гад в квадратном ватнике ослабил гайки в узлах гидравлического соединения первичного охладителя, и теперь из всех щелей где капала, а где и хлестала горячая вода с вонючей химической примесью умягчительной соли.
   Дрался мерзавец отчаянно. Первым же ударом он сшиб Вику в лужу горячей воды, выбив ломик у неё из рук, а затем, ловко надев вантуз на крюк собственного грапплера, присосался этим вантузом к потолку и перелетел по верёвке грапплера на соседний технологический мостик. Кенни, отточенным движением перекрыв хлеставшую на Вику воду, прыгнул на мобильную тележку, ехавшую вслед беглецу. Обладатель ватника ждал Кенни с длинным ломом наперевес. Изо рта него несло перегаром биологически окисленного этанола. Покачивая перед собой выставленный ломик, гад изрыгал неслыханную для Вики ругань, состоявшую на две трети из непонятных древних слов, которые Кенни неразборчиво охарактеризовал как "невменяемо жуткую матерщину".
   Когда Вика поднялась на ноги, оба противника уже сцепились на технологическом мостике, отгороженном перилами, в конце которого виднелся зеленоватый ящик с загадочной кириллической аббревиатурой АПАСНА. Ломы, сталкиваясь, высекали веера искр. Кенни теснил обладателя ушанки к ящику, но смотревшей сбоку Вике было совершенно ясно, что квадратный ватник сознательно увлекает её напарника подальше за собой...
   -- Держись, Кенни!
   Вика выстрелила из грапплера, накинув крюк на перила за спиной у Кенни. Прыжок в пропасть на двенадцатиметровой верёвке рванул руки из суставов, точно средневековая дыба. "Ладно, потерпим!" -- не вытирая брызнувших слёз, Вика включила лебёдку и рывком въехала на мостик. Что-то заставило её отклонить голову -- и вовремя! Точно в том месте, где мгновение назад стоял Кенни, мелькнула опускающаяся металлическая пластина защитной кулисы. Вика моментально сообразила, что её головокружительный десант через технологическую пропасть, заставивший Кенни оттолкнуть своего противника на лишний шаг, только что спас жизнь ей и её напарнику. Но сейчас их разделяла металлическая стена, преодолеть которую Вика была не в силах!
   Выхода не было. Взглянув в потолок, к которому непрошенная преграда могла взвиться в любой момент, разрезав девушку пополам, Вика с размаху ткнула вантузом в стальную стену, подтянулась... Аварийные ботинки с присосками помогли ей закрепиться на достигнутой высоте. Ещё рывок, ещё метр... и ещё... На пятом рывке девушка тяжело перевалилась через верхний край преграды -- и увидела всё!
   Стоя на ящике с загадочной надписью АПАСНА, гад в ватнике с размаху ткнул перед собой лазерным ломом в сетчатый металлический помост. Кенни, потеряв равновесие, качнулся вперёд, пытаясь вместе с тем достать своим ломиком ухо гнусного противника. Но тот, изрыгнув новую порцию жутких ругательств, внезапно воздел длинный лом над головой и обеими руками с хрустом вогнал его в грудь Кенни.
   Слесарь-аварийщик высшей квалификации, лучший специалист Солнечной Системы по ремонту повреждённых газовых и жидкостных коммуникаций любого типа, рабочий девятого международного разряда Кеннет Ли повалился на мостки технологической зоны, убитый руками преступника.
   -- Сволочь! -- не помня себя от ярости, закричала сверху Вика.
   Мужик в ватнике захохотал свирепо и дико, осыпая Вику градом отвратительной ругани. Затем, перепрыгнув через тело Кенни, в один миг оказался внизу, под самой кулисой. Несколько раз ткнул вверх ломиком, едва не достав Вику самым кончиком -- девушку осыпал сноп искр, выбитых из металла.
   -- СЛЕЗАЙ! -- заорал квадратный ватник. -- СЛЕЗАЙ, ..., Я ТЕБЯ ... ..., СУКА!!!
   Вдруг в его голову пришла другая мысль. Он резко повернулся, ткнул ломиком в ящик, служивший, как поняла Вика, приводом управления защитной кулисой. Пластина пришла в стремительное движение, рывком бросив девушку к потолку, где её тело, достигнув скрывавшей кулису щели, должно было распасться на две части. Но гад в ватнике просчитался. Высвободив крюк грапплера, Вика стремительно подсекла им снизу пьяного мерзавца, как подсекают хариуса в сибирской реке, и рухнула, сжимая верёвку, на противоположной стороне. В то же время её страшный противник вознёсся на крюке вверх, не успев ничего толком сообразить, и стальное лезвие кулисы тотчас же с хрустом вошло в его кости.
   Эпилог
   Эрик работал, не покладая рук. Груда кое-как соединённой радиотехники могла худо-бедно выполнять связные функции, но в обстановке, царившей в возмущённой марсианской атмосфере, сигналы просто тонули. Поэтому юный канадец решил, что начнёт с эффективной реорганизации всего связного модуля.
   Первой задачей Эрика стало правильное распределение силовых кабелей. На возвышавшуюся перед ним груду техники не было, естественно, ни нормального описания, ни автоинструктора. Орудуя ультразвуковой отвёрткой, канадец прозвонил силовые кабели, отбросил ненужные и неработающие, но всё равно остались как минимум три лишних энерговода, хорошо защищённых, скрывавшихся в груде аппаратуры. Оставив их в покое, юный связист принялся за анализ структуры самого модуля связи. За всё это время за занавеску несколько раз заглядывал профессор Нахтигаль, невоспитанно державший руки в карманах своей абибасовки. Вид он имел самый мрачный. Видимо, он всякий раз порывался сказать или сделать что-то, но, отвлечённый шорохами и звуками шагов снаружи, тотчас выходил вон.
   -- Эй, приятель, -- сказал ему в очередной раз Эрик. -- Я тут работаю по поручению ответственного за аварийную службу. Если вы хотите сделать мне выговор, то подождите с выговором. Сейчас вы просто мешаете мне работать!
   Вместо ответа профессор Нахтигаль вдруг широко улыбнулся. Руки его дрогнули и поползли наружу из карманов.
   -- Мальчик мой... -- начал он.
   Вдруг, оттолкнув Нахтигаля, в комнату связи вбежал старший аварийщик Марса. Лицо его было перекошено ужасом.
   -- Вы уже сделали связь, Эрик?!
   -- Нет, только начинаю, -- растерянно ответил парень, и в самом деле копавшийся ещё в сложной технике меньше пятнадцати минут.
   -- Плохо! Надо предупредить наши группы, чтобы они поторопились! Мухоножки начинают атомную бомбардировку планеты. Уже сброшено несколько рентгеновских бомб, есть большие разрушения и жертвы!
   -- Но я не разберусь в этих модулях...
   -- Так разберитесь! Снимите с них корпуса, чёрт побери! -- Старший аварийщик потерял терпение. -- А вы, Нахтигаль. Не стойте столбом! Идите и передайте людям предупреждение по проводной связи, чтобы готовились укрыться! Хотя какое тут, к чёрту, укрытие... Ну же!
   Профессор Нахтигаль тотчас испарился.
   Глава аварийной службы помог Эрику, снимая одну за другой панели с корпусов устройств связи.
   -- Так, -- сказал он. -- Это припланетные маяки, это связь по ретранслятору, это радиоцентр, это поддержка компьютерной сети... Задействуйте-ка мне эти четыре группы, и срочно!
   Но канадец не отреагировал на его слова. Он столбом стоял перед обнажившимися внутренностями аппаратов, широко открыв рот, так что макушка его сползла назад и набекрень.
   Аварийщик принялся сам нажимать наугад кнопки вызова.
   -- Ну, что вы встали-то?! Испугались бомбардировки?! Сопляк! Людей спасать надо!
   Эрик с некоторым усилием захлопнул рот и ткнул своей отвёрткой в глубину одного из аппаратов.
   -- Извините, пожалуйста... Вот эта штука... Извините... но это же... гипермодулятор, -- сказал он наконец.
   -- Что-о?!
   -- Гипермодулятор вот это вот, я говорю, -- повторил Эрик. -- И он работает, причём на полную катушку! А вы говорили, что у вас гипермодулятора нет... Зачем вы так говорили?!
   -- Но я не знал! Никто не знал! Здесь не должно быть никаких гипермодуляторов! Откуда у нас эта штука?!
   -- Понятия не имею... И, кстати, что она передаёт?!
   Эрик ткнул отвёрткой в несколько мест на плате устройства, и из динамиков посыпался уже знакомый голос:
   -- ЛИДЕР -- ВСЕМ МУХОНОЖКАМ! А-ТА-КО-ВАТЬ! А-ТА-КО-ВАТЬ! ПЕРВАЯ ЦЕЛЬ -- СИДОНИЯ!
   -- Это ретранслятор Лидера, -- заметил канадец, выключив звук. -- Неудивительно, что всё это время он был неуязвим. Он стоял тут, прямо в вашем центре связи!
   -- Где Нахтигаль?! -- заорал аварийщик.
   Подбежавший дежурный доложил:
   -- Профессор не смог связаться с группой, атакующей вычислительный блок. Он взял экранолёт и поехал туда лично, чтобы предупредить их об ударе!
   -- Чёрт возьми! -- воскликнул аварийщик. -- Эрик, а вы можете сами перепрограммировать этот гипермодулятор?!
   -- Да вообще без проблем, -- ответил парень с серебряными волосами, берясь за отвёртку.
  
   Два десятка мухоножек окружили людей, проникших в прочноплотный бокс, плотным кольцом. Шьяма потеряла самообладание; закрыв лицо руками, она стояла в обезоруженной толпе. От её звания Верховного Координатора Марса осталась одна лишь фикция.
   -- Почему они не атакуют?! -- воскликнул кто-то из бойцов.
   -- Издеваются, -- иронично ответил второй. -- Ждут, как мы будем выкручиваться!
   -- Да как тут выкрутишься? Гипермодулятору-то каюк!
   -- Тогда пусть уж кончают нас побыстрее...
   -- А вот мне жить ещё не надоело!
   -- Убивают они страшно. Послушайте, есть у кого-нибудь что-нибудь для самоубийства? Всё-таки немного легче, когда сам...
   -- Да погодите вы! -- крикнул вдруг один из связистов, шедших с группой. -- Вы разве не видите, что они ведут себя так, как там, над прочноплотным боксом!
   -- Так они не под контролем?!
   -- Точно! Они ни на что не реагируют!
   -- Но как это возможно?! Это не мы сделали!
   -- Не знаю, как, но это произошло. Ура, товарищи!
   -- Ура! Ур-ра-а!!!
   Люди зашевелились, заулыбались, отталкивая мухоножек. Кто-то положил руку на плечо Шьяме Кертолайнен.
   -- Вы молодец, Координатор... Мы победили... Марс выстоял...
   В тепловой шахте вдруг послышались быстрые шаги. Вошёл профессор Нахтигаль, сбрасывая на ходу с плеч тёплую доху.
   -- Профессор? Что случилось?!
   Вместо ответа Нахтигаль направился к одному из связистов бункера, стоявшему в группе бойцов.
   -- Всё раскрыто, сказал он. -- Мы нашли гипермодулятор Лидера, спрятанный вами в бункере. Вы -- враг Марса и его трудового народа!
   -- Что-о?! -- молодой связист, не выпуская из рук оружия, повернулся к профессору.
   Нахтигаль вынул руки из карманов своей абибасовки. В зале памяти сверкнули две молнии лучевых выстрелов, и на пол рухнуло дымящееся тело связиста.
   -- Что это значит, Нахтигаль?!
   -- Ваш парень, Эрик, настоящий гений радиотехники, -- сквозь зубы сказал профессор. -- Он начал налаживать нам комплекс радиопередатчиков и нашёл среди них замаскированный гипермодулятор. Я только что оттуда. Мы сумели остановить мухоножек! Но виновники этой беспрецедентной атаки на Марс должны быть, бесспорно, наказаны.
   -- Общественное следствие займётся ими, и срочно!
   -- Тогда идёмте обратно в бункер, -- сказал профессор. -- Там хранятся живые свидетельства его преступления. И так как это в том числе и моё упущение, главой следственной комиссии по этому делу я прошу у Верховного Координатора назначить меня!
   -- Ну и дела, -- только и смогла выговорить Шьяма Кертолайнен.
  
   -- Остановили! Остановили!
   Темнокожая марсианочка, заведовавшая радарными станциями при атаке, подпрыгивала на месте от восторга. Полчища мухоножек повисли, бездействуя, над космопортом. Старший энергетик вновь снял очки; по его лицу катились слёзы, стремительно испаряясь под марсианским морозным ветром.
   Ян Чжэлинь, раздухарившись, приказал было своим гранатомётчикам перебить как можно больше мухоножек, воспользовавшись внезапным затишьем, но его остановили и урезонили свои же: какой смысл? Тогда Ян решил, что его авторитет командира потерпел некоторый ущерб, и обиженно надулся.
   В таком состоянии его и застал ещё один лыжник, подъехавший к нему по песчаному склону дюны.
   -- Я слышал, что вы съехали с Олимпа, и даже видел кадры вашей съёмки, -- сказал он.
   Ян приободрился:
   -- В такой момент вы нашли время для этого?
   -- Я уважаю спорт. Собственно, я секретарь Марсианской федерации лыжного спорта. Моя общественная обязанность -- всегда и всюду уделять время достижениям наших лыжников.
   -- Ну, и как вам?
   -- Вообще-то неплохо, -- сказал секретарь федерации. -- Хотя на рекорд не тянет. В позапрошлом году венерианин Ханс Каппельмауэр уже съехал с вершины Олимпа, покрыв четыреста сорок семь километров за рекордный срок в три часа. При этом максимальная его скорость по прямой составила триста пять километров в час!
   -- Но позвольте, я об этом ничего не слышал! Я вообще никогда не слышал, чтобы человек съезжал на ионных лыжах вниз с самой вершины марсианского Олимпа!
   -- Да, это так. Он, в отличие от вас, пользовался доской-монолыжей, полностью сертифицированной по правилам безопасности федерации. А не школьными досками с кое-как приделанными драйверами ускорения. Уж вы простите меня, пожалуйста...
   -- Но почему рекорд не был зафиксирован?!
   -- Он сам просил об этом. Он отказался от рекорда, когда понял, что восемь раз за спуск подвергал свою жизнь смертельному риску. Спорт может быть соревнованием красоты, здоровья, силы. Но спортсмен не должен играть со смертью. Общество не для того растит своих новых членов, чтобы они в погоне за сомнительной радостью выигранных секунд разбивали себе головы о склоны проклятой марсианской каменюки! Для смертельного риска в нашем мире есть другие профессии и совершенно другие места.
   Ян Чжэлинь подумал с минуту -- и согласился.
   -- Знаете что, -- сказал он, -- не надо писать и мой рекорд тоже. Ну его, этот Олимп! Лучше напишите, что я командовал первым и, возможно, единственным в мире боевым подразделением лыжников-ионолётчиков.
   -- Это серьёзное достижение! -- ответил ему секретарь федерации. -- Оно должно войти в историю нашего спорта и нашей Красной планеты!
   И он с чувством пожал руку Яна, выражая этим древним жестом солидарность всех разумных сил.
  
   Кенни хоронили через сутки, на закате. Как герой планеты, он был укрыт с головы до ног флагом Марса -- белым, с красными полосами и красной пятиконечной звездой в крыже. Оркестр волынщиков играл старинный похоронный марш "Таво чемо", а потом -- "Похороны Зигфрида" из вагнеровского "Кольца Нибелунгов". Рабочие аварийной службы Марса и Земли, собравшиеся у крематория, склоняли головы в знак уважения к заслугам погибшего коллеги. За носилками, доставившими тело в крематорий, шли две женщины -- аварийщица Вика и координатор Шьяма Кертолайнен.
   -- Не следовало бы устраивать ему отдельные похороны, -- тихо проговорила Вика. -- Кенни этого не любил... Так много людей погибло вчерашней ночью!
   -- Да, много, -- ответила Шьяма, в голосе которой вновь проявилась прежняя твёрдость. -- Но он единственный, кто пал не от произвола разбушевавшихся машин, а от руки убийцы. И его похороны -- это ещё и обещание, что мы найдём и накажем тех, кто подослал этого убийцу в наш честный работящий мир.
   -- Да, ведь он был не один, -- шепнула Вика. -- Как мы сможем теперь найти организаторов всей этой катастрофы?
   -- Нам придётся их найти, -- ответила Шьяма.
   Когда тело Кенни исчезло в погребальной вспышке, глаза Верховного Координатора были прикрыты платком. Вика, напротив, упрямо смотрела в быстро гаснущее пламя. Профессор Нахтигаль, стоявший в траурной толпе, подвинулся на шаг в сторону и положил руку на плечо закусившего губу Эрика.
   -- Так уходят герои, -- прошептал он на ухо юноше. -- Уходят, и новых уже не найти. Это -- жизнь!
   -- Я постараюсь изменить её, -- прошептал в ответ Эрик.
  
   А наутро по сидонийскому времени весь Марс внезапно чествовал Эрика. Чествование было коротким и ярким: смущённого канадца вывели перед объективы видеокамер, и все марсиане, смотревшие эту передачу, -- а таких было большинство среди живых и здоровых жителей Красной планеты, -- отдали ему салют. Тот же оркестр, что провожал вчера Кенни в последний путь, сегодня сыграл в честь Эрика короткий отрывок из гимна планеты, полтора столетия уже сопровождавшего марсиан во всех их делах, работах и радостях:
   Где теперь вся та мразь, что хотела, глумясь,
   Принести в наши земли позор и неволю?
   В их кровавых следах ныне стынет их прах --
   Они сами нашли себе смертную долю...
   Отзвучала вновь музыка, прославившая землю свободных и дом отважных, Шьяма Кертолайнен от имени марсианского народа публично поблагодарила Эрика, и люди Красной планеты вернулись к своим повседневным делам. К Эрику подошла Вика и поцеловала его в щёку, отчего канадец чуть не подскочил.
   -- Что ты теперь собираешься делать? -- спросила она.
   -- Иди к нам в лыжную сборную, -- предложил подвернувшийся Ян Чжэлинь.
   -- Да нет, я помню, что Эрик хотел связистом в аварийную службу, -- заметила Вика. -- Теперь у него будут хорошие рекомендации с практики! Как считаешь, Эрик?!
   Голова канадца, украшенная серебристыми жёсткими вихрами, дёрнулась, когда Эрик открыл рот.
   -- Иду после колледжа в аварийщики, однозначно! -- сказал он.
   -- Вообще-то, -- сказал заведующий аварийной службой Марса, -- ты и сейчас мог бы попробовать пройти космическую практику в большем масштабе. У нас мало гипермодуляторов, и ещё меньше специалистов по ним в Солнечной Системе. Хотите поработать с ними, Эрик?!
   -- Ещё бы! -- вскричал канадец.
   -- Мы будем следить за вашими успехами, молодой коллега, -- добавил стоявший, как обычно, поблизости профессор Нахтигаль. -- Не желаете ли, например, продолжить практику на Венере?!
   В ответ Эрик молча кивнул.
  
   Чёрный эллипсоид вновь ожил, вытолкнув рога антенны, окутанные плазмой. В пространстве повисло:
   "ПРОВАЛ ЛИДЕРА НИКАК НЕ ПОВЛИЯЛ НА НАШ ПЛАН. ГЛАВНОЕ ДОСТИГНУТО: ЗАПРЕТ НА ИССЛЕДОВАНИЕ СНЯТ. СЛЕДУЮЩИЙ ПОЛИГОН ИНСТИТУТА -- ВЕНЕРА. ДЕЙСТВУЙТЕ, ОЯРС!"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"