Аннотация: Очерк личных воспоминаний о поездке в Россию в 1995 году из Израиля.
В 95-м году я первый и последний раз за 19 лет был как турист в Питере.
За несколько лет проживания в Израиле ностальгия стала бить через край и желание повидать родителей, друзей и любимый город вышла за все пределы. Все сложилось как нельзя удачно. Жена, вынужденная возвращаться через третью авиакомпанию, получила бесплатный билет от Трансаэро, компания, где я трудился, решила выйти на биржу, и в результате я оказался с вынужденным длительным "отпуском", бесплатным билетом и дочкой на руках, которая летела со мной повидать бабушку и город, где родилась.
Проверка в аэропорту Бен-Гурион прошла быстро. Виза в паспорте, документы при себе, доллары в кармане. Все тихо и скромно. "Не берите ни у кого ничего, может быть .." и т.д. Обычный набор фраз девочки из безопасности. Мы покивали головами, и пошли на регистрацию багажа. Израильтянин, который летит за границу и не зайдет в дьюти-фрии - или командировочный, или не израильтянин. Купив положенную бутылку и банки с косметикой, мы прошли через здание 2-го терминала и попали в боинг компании Трансаэро. Надо отдать должное израильскому отделению и его главе, они сделали все на высшем уровне, включая предоставление нам мест в бизнес-классе несмотря на то, что билеты были выписаны на эконом.
Рейс прошел ровно и спокойно. К выходу из самолета подъехал давно забытый, в ржавых крапинах трап и мы вышли на серый асфальт, где над старым зданием красовалась надпись "Москва. Шереметьево". Люди продолжали выходить под строгими взглядами пограничников. Забившись в автобус, я прикрыл собой дочку. Людей было много. Все были уставшие после перелета и ждали скорейшего выхода наружу. Русская речь была превалирующей. Мы подъехали к обшарпанному зданию и вошли внутрь. Из двух десятков будок работало четыре. Быстро распределившись в ровные очереди, мы встали в ожидании печати, позволяющей попасть на территорию Российской Федерации. В метре от будок проходила желтая линия. Вдоль линии прохаживала старший сержант погранслужбы. Каменное лицо пограничницы демонстрировал известный лозунг: "Границы на замке". Ожидая в очереди, я понял, что мне было бы совсем не плохо посетить туалет и, попросив стоящих рядом, приглядеть за дочерью, отправился в местное заведение. То, что я увидел, привело меня в состояние шока. Казарменное "очко", которое я наблюдал на протяжении полных двух лет срочной службы в советской армии, выглядело намного чище. Казалось, что этим туалетом (если так можно назвать дырку в полу выложенным посеревшим от времени кафелем) пользовались последний год явно не убирая. Желание посетить сие место пропало полностью. Я выскочил обратно и встал в очередь. Ностальгия прошла полностью и безвозвратно. За несколько секунд всплеск эмоций был такой, что появилось желание сразу взять билет обратно и вернуться. Единственная мысль, которая не позволяла мне это сделать, была о маме. Я не знал тогда, что увижу ее последний раз в жизни, но что-то удерживало меня от опрометчивого желания сбежать назад так и не увидев своих. От этих мыслей меня отвлек громкий голос..
- Линию не переходить, не переходить линию, - выкрикивала пограничница прохаживаясь вдоль желтой линии, проходившей от одной стены до другой параллельно стоявшим в одну линию будкам КПП. Охранница границы мерно вышагивала высоко подняв голову с выпеченной вперед грудью, которую украшали значки и заложив руки за спиной от чего ее вид был строгий и неприступный.
Жара стояла невыносимая. Тель-Авивская погода была явно сравнима с той, куда мы попали и далеко не в пользу последней. Никаких кондиционеров или вентиляторов предназначено не было. Может быть потому, что никто не думал о пассажирах, может быть потому, что никто не думал, что пассажиры могут провести в этом помещении больше часа, а может быть просто потому, что "так сложилось исторически".
Стоящий передо мной мужчина с двумя близнецами 3-4х летнего возраста попытался достать платок из сумки, чтобы утереть нос хныкающему пацану. Сумка упала и мужчина приставил ее к ближайшей стене, которая оказалось дверцей одной из будок.
- Сумки убери! Быстро!! - тут же оказалась рядом с ним пограничница. - Ты идиот? Ты полный дебил?? Я сказала: сумки убери!!! Это граница, ты пересек границу!!
За время ее речи перепуганный мужчина кинулся к сумке, схватил ее и, быстро встав в очередь, прижал к себе детей. Напряжение перешло ко всем стоящим в очередях.
- Ло тода, ло бевакаша, ло слиха. Аль зе омрим: "моледет"* . - сказал я и стоящие в очереди разразились дружным смехом.
Ничего не понявшая пограничница резко развернулась и отошла к дальней стенке.
Подошла наша очередь. Мы пересекли желтую полосу и вошли в проздор между будками. Напротив меня, за стеклом, сидела моложавая прапорщик. Я протянул паспорта.
- Билеты, - не улыбаясь сказала дама.
Положив билеты перед собой, я улыбнулся. Лицо дамы выглядело угрожающе. Казалось, что расстрел неминуем и задняя стенка могла бы как раз подойти. В этот момент открылась дверь сбоку от прапорщицы, и в будку вошел капитан. Пограничница улыбнулась. Они стали о чем-то говорить, флиртовать. Я старался стоять не шевелясь. Наконец мужчина вышел и пограничница, сделав опять суровое лицо, стала листать мои документы, посматривая то на меня, то на что-то лежащее перед ней. Вдруг ее взгляд обратился мне за спину. "Что она там ищет?" - подумал я и меня осенило.
- Повернись, - сказал я дочери, - и посмотри вверх.
Сверху, под углом в 45 градусов висело зеркало. "Как в триплексе", - подумал я, вспомнив командирские перископы боевой машины пехоты. Улыбка голубоглазой блондинки поразила пограничницу, и мы получили свои штампы в паспорта и на регистрационные карточки.
Следующим этапом была таможня. Но до таможни нам надо забрать свои чемоданы. Тележек не было и пришлось тащить чемоданы и сумку на себе. Дочь начала ныть. "Потерпи, - сказал я, - скоро выйдем, и все будет хорошо". Скоро выйти не получилось. К двум таможенным точкам стояла дикая очередь. Жара нарастала. С ней нарастала и напряженность. Люди, толкая друг друга багажом, медленно двигались к электронному телевизору. "Чего проверять на приходе? - подумал я, - Чтобы не провезли лишнюю бутылку? Так тут дешевле". Подошла наша очередь. Я загрузил чемоданы и сумку на транспортер, и они пропали в недрах "телевизора". "Куда едем?" - спросил таможенник, со лба которого бежали тонкие струйки пота. Вопрос был в тему. Куда мог ехать человек, в визе которого стояло "Москва. Санкт-Петербург"? Я назвал оба города. "Что везем?" - монотонным голосом пробасил таможенник, ставя печать на листок. "Личные вещи, подарки". - ответил я. "Спиртное, сигареты?". "Не пью и не курю", - ответил я, отметив, что он все же все видит на экране, зачем же задавать эти вопросы. "Проходите." - заключил монотонным голосом таможенник, и мы наконец-то вырвались наружу.
- Долго же вы, - сказал встречающий нас. - Я уже думал, что не выйдете. Почти два часа жду. Сейчас тачку подгоню.
Через полтора часа пробок в городе мы стояли в очереди на покупку билета Москва-Санкт-Петербург.
- Ты только вещи без присмотра не оставляй, - сказал привезший нас знакомый.- И дай носильщику 30-ку.
Я посадил дочку на чемоданы, стоящие на тележке и встал в очередь за билетами.
- Вообще-то, с тележкой сюда нельзя, - начал носильщик, - Но вам, наверное, можно.
- На Питер. Взрослый, детский, СВ. Ближайший. - сказал я продавщице в окошке, чтобы не проявился мой, уже имевшийся акцент, так как цена на билеты для иностранцев могла возрасти в несколько раз.
- 105 тысяч, - сказала она стукнув пальцами по клавишам.
Я протянул деньги, только что полученные от сопровождающего. Дочка сидела на чемоданах, вокруг которых крутилось уже человека три. Грузчик тихо отошел в сторону, рассматривая игровой автомат стоящий там же в зале. Я не спускал взгляда с дочки и чемоданов. Это было настолько явно, что никто не рискнул схватить ни один из них, пока я получал билеты. Через пять минут мы показывали билеты проводнице. Забившись в купе на двоих, мы услышали стук в дверь.
- Войдите.
В дверях стояла проводница.
- У вас вот тут в двери, сзади, есть стопор, чтобы дверь снаружи нельзя было открыть, - сказала она, - Вот вам. Поставьте внутрь, а то фиксатор падает.
С этими словами она протянула мне большую пробку из под шампанского.
- А у вас в поезде бывают случаи? .. - сообразил я к чему она клонит.
- В нашем не было, но я не хочу, чтобы у вас что-нибудь случилось, - сделала она ударение на слове "вас".
Я надел дочери взятый на всякий случай подгузник.
- Папа, я уже взрослая.
- Я не хочу, чтобы ты выходила в туалет ночью. Все в "титуль". Утром выкинем.
Доехали мы без приключений. За три недели встреч, прогулок, экскурсий меня много где принимали за иностранца, хотя я был одет в дешевые джинсы и простую футболку, а видеокамера (купленная в этом же прекрасном городе женой за год до этого) лежала в простой, а не фирменной, сумке переброшенной через плечо.
Левые визы, которыми снабжали израильских туристов турагентства, должны были быть засвидетельствованы в районном отделении милиции. Занимались этим "партнеры" - такие же левые компании, которые за 20-30-50 долларов "с носа" ставили печать о регистрации, пугая, что в случае отсутствия последней будут, куда бОльшие штрафы при выезде. Закон о административных нарушениях не говорил о том, что же может произойти в действительности, но всем было известно, что Россия и закон не всегда совместимые понятия, а задержать "для выяснения" могут до вылета самолета, что повлечет куда бОльшие расходы. Поэтому я, получив уже имевшийся у отца частный вызов, пошел в ОВИР центрального района. Очередь стояла из полуторадесятков желающих. Глянув на паспорта и поняв, что все они с такими же желаниями - побыстрее поставить штамп и свалить, я заглянул в дверь.
- Выйдите и войдите в порядке очереди. - грубо встретила меня женщина в форме капитана.
- Я только спросить, регистрировать тут?
- Тут, тут. В порядке очереди. - ответила она и добавила, - Если успеете сегодня.
Я успел. Вернее, я успел войти, после чего оказалось, что у заместителя отдела нет права на смену вида визы для чего надо прийти вновь после 4-х. И обязательно войти через черный ход, так как на парадном висит табличка, что отделение закрыто.
За время стояния в очереди оказалось, что на лестнице парятся кроме меня представителя Литвы, США, Канады, Германии, Ливана и Австралии. Пытавшемуся прорваться без очереди русскоговорящему австралийцу, со смехом показали паспорта и он, очень удивившись, притулился в конец очереди. Никто не ругался, не сердился, люди объединенные общей задачей, были дружны. К вечеру виза была сменена, печать получена и я продолжил свое путешествие и общение.
Одно из мест моего предполагаемого общения был ВУЗ. Зам.декана уже стал ректором института переквалификации, и.о. зав кафедры потерял буквы "и.о. в названии своей должности. Одногруппники уже давно закончили и потерялись в недрах бизнеса и банковского дела, но часть преподавателей я смог найти, и пообщаться. Отец, имевший тогда небольшой магазинчик, попросил закинуть одному из вузовских руководителей пару электроприборов, за который мне должны были отдать деньги. Выполнив поручение, я взял бланк, с которым должен был получить местную валюту в окошечке кассы. Встав в короткую очередь к окошку, я синтементально вспомнил, как еще несколько лет тому назад я получал тут стипендию и деньга на ребенка. Повышенная стипендия составляла 50 рублей. Стоя к окошку, мы мечтали когда-нибудь получить миллион рублей. Смеялись над этой фантастической суммой и придумывали, на что бы ее можно было потратить.
- Вам надо получить подпись главбуха, - оторвала меня от воспоминаний кассирша. - Войдите внутрь. Вот вам распоряжение.
"Подпись? - подумал я - Вроде, всего 100 баксов?". Посмотрев на сумму, я обомлел. Она была больше миллиона рублей. Я толкнул некогда запретную для всех студентов дверь, продолжая смотреть в бумажку и улыбаться от величины суммы. Мечта о миллионе таки сбылась, вот только на эту сумму можно было купить от силы два чайника и заварку.
- Вас чего не учили дверь за собой закрывать, - остановил меня голос.
Я обернулся. Открытая мной дверь так и "зависла" в оном положении.
- Простите, я думал, она сама закроется.
- Я не знаю откуда Вы приехали, у нас дверь сами не закрываются.
- Откуда приехал я, звери закрываются сами. Если они, конечно, должны закрываться. Мне бы тут подпись.
- Давайте сюда. И чего Вы все время улыбаетесь? - недовольно спросила женщина.
- Сумма значимая, когда-то получал тут стипендию.
- Сумма как сумма. Вам опять в кассу.
Уже ничему не удивляясь, я вернулся в кассу, которая естественно была закрыта.
- Простите, - вернулся я обратно в бухгалтерию, - Касса закрыта ..
- Ну, конечно. Обед. Прейдите через час-полтора.
Это меня уже не удивляло. Ничего не изменилось с той поры. Люди те же и отношение то же. Человек, имеющий право подписи на бумажке всегда рангом выше того, кому нужна эта подпись. Прождав положенное время, я вернулся к кассе. Ожидание получения денег кассиршей и от кассирши было ничтожно по сравнению с убитым временем, которое я провел в ожидании.
Старый комсомольский билет или давно просроченные удостоверения с трудом помогали купить более дешевый билет в музеи. Не обошлось и без эксцессов. Перед входом в Эрмитаж я купил дочери банку "Спрайта". Она ее выпила еще до того как мы купили билеты и начали подниматься по широкой лестнице на первый этаж. Мусорки мы не нашли и решили, что банка в руке не сильно помешает нам наслаждаться живописью и скульптурами.
- С банкой нельзя, - сказала смотрящая между этажам.
- Мы выкинем в мусорное ведро, как только его увидим, - заверил я женщину.
Она странно пожала плечами, сделал вид, показывая, что быдло не понимает "как ходят по музеям" и прошла вниз.
- С банкой нельзя, - встретила нас новая смотрящая при входе в зал.
- У вас тут есть куда выкинуть? - спросил я.
- Есть ведро на входе в туалет.
- Это радует. И где оный?
- Спуститесь вниз, повернете налево, пройдете по коридору, повернете направо, спуститесь по лестнице, пройдете прямо там и будет.- продекламировала старушка и отвернулась показав, что разговор закончен. В этот момент я увидел, что в предыдущем помещении разворачивается торговля. Две женщины споро высвобождали книги и сувениры из коробок и пакетов. Прямо за ними была свалена уже солидная гора мусора.
- Простите, а можно попросить Вас выбросить эту банку? - вежливо поинтересовался я.
- У меня тут не мусорная свалка, - резко выплюнула одна из женщин. - Буду я еще тут мусорить.
- Она пустая. В ней ничего нет ..
- Идите отсюда, - грубо ответила женщина и отвернулась.
Поняв, что пройти ранее сказанным мне путем до мусорки я не смогу, я решил, что надежда умирает последней и должно же нам повести в поиске мусорки в дальнейшем. С этой надеждой мы двинулись дальше. Ведь не может быть, чтобы на весь Эрмитаж стояла одна единственная мусорная корзина. Пройдя во второй зал я тут же получил выговор от очередной бабушки-смотрящей, объяснившей мне, что "понаехали тут, даже банку выкинуть не могут, невоспитанность какая". Я не стал объяснять оной страдалице, что моя квартира находится на той же улице, что и Эрмитаж, а там откуда я приехал, меньше проблем с мусорками и просто прошел мимо, рассказывая дочери о том в насколько потрясающем месте мы находимся, как великолепны скульптуры и как прекрасны картины. Что на них изображено и, что хотел выразить художник. Но тут из-за угла вышла большая группа во главе с экскурсоводом.
- Посмотрите налево, вы видите картину известного художника. Куда вы смотрите? Я сказал налево. Посмотрите направо. Вы видите скульптуру. Направо. Налево мы уже смотрели. Прямо перед нами портрет.. - в этот момент экскурсовод заметила нас, - Вы идиот? Вы чего в Эрмитаж в банкой приперлись? Вас совсем не воспитывали? Еще и с ребенком?
- Ма ат роца мимени? Им бе-музеон ешь сахаколь пах ахад ве-яхид, кху эт ха-пахит и таавиру левад*, - резко и эмоционально перешел я на иврит.
Состояние экскурсовода можно было передать только как "близкое к шоку". Она хотела уже открыть рот, но тут дочка, посмотрев большими голубыми глазами на только что ругавшуюся тетю, тихо спросила:
- папААА, что они хоЧУУУТ?
- Хем роцим, ше ха-пахит ло тией бе-яйдейх*, - ответил я на иврите.
- А если я "эсим" ЭТ ХА-банка сУдаааа в каааармашЭЭЭк, будет бэсэдееер?* - со страшным акцентом растягивая слова спросила дочь, показывая на широкие карманы своего сарафана.
- Мекаве*.
И она вложила пустую банку в карман. Экскурсовод, проглотив слюну, перевела дыхание и ... продолжила группе:
- Посмотрите прямо, это портрет ..
Группа экскурсантов прошла за ней. Тишина возобладала в залах великого музея и мы продолжили осмотр достопримечательностей.
Закончив экскурсию, мы вышли из музея и пошли погулять по городу. Выйдя на Желябова (ныне вновь Большая Конюшенная), мы вошли в здание ДЛТ. Большой магазин был, как всегда полон народа. Дойдя до отдела детских игрушек, я отвернулся к какому-то прилавку. В это время дочь прошла под натянутой толстой веревкой, отгораживающий зал от стоящих горок, домиков и качелей. Скатившись с горки, она села на качели и стала раскачиваться. Все дети, которые находились рядом, столпились вокруг веревки и открыв глаза стали смотреть как она развлекается. Со всех сторон подтягивались продавщицы. Не обращая внимания ни на завидующих детей, ни на удивленных продавщиц, дочка покачалась на одних качелях, на других, показалась внутри домика, скатилась еще несколько раз с горок и подошла ко мне.
- Все. Пошли дальше.
Мы вышли к Дому Военной Книги. Магазин изменился. Если первый этаж еще был заполнен книгами, то второй превратился в продажу компьютерных игр.
- Девушка, извините, - обратился я к продавщице. - Мне нужен "Букварь".
Не слова не говоря девушка отвернулась и стала собирать какие-то книги.
- Простите, девушка, - снова начал я.
- Вы, что потерпеть не можете? Я сейчас соберу все, что есть и выбирите то, что Вам нужно.
- Я, наверное, неточно выразился. Мне нужен "Букварь" по которому еще нас с Вами обучали.
- У нас такого нет. Вы бы лучше узнали по какому букварю их будут учить в ИХ школе, а тогда бы и приходили .. и голову зря не морочили.
- В ИХ школе не по какому букварю учить не будут, - тихо сказал я сам себя, - Спасибо.
- Папаааа, - дочка рассматривала витрину, - А можно мне этот пазл?
- Какой?
- Этот с "кипа адума"*
- Девушка, можно нам вот этот пазл?
Не слова ни говоря девушка брякнула перед нами коробку, в которой была навалена гора небольших пазл.
- Выбирай, - сказал я дочке.
- Почему не Вы? - удивилась продавщица.
- Так пазл нужен ей, а не мне. Она и выбирет то, что захочет.
- Тут нет этого, я хочу с "кипа адума". - сказала дочь.
- Можно нам с витрины? - опять поинтересовался я у девушки.
- Сейчас, - грубо ответила девушка и ушла из-за прилавка в подсобное помещение. Минут через 5 она появилась с очередной коробкой и шмякнула ее перед нами.
Дочь нашла то, что искала и протянула его мне.
- В кассу пробейте, - сказала девушка и написала на листочке грубой оберточной бумаги сумму. Я повернулся и пошел к кассе.
- Папааа, мы не берем пазл? - удивление в глазах дочери было безграничным.
- Надо заплатить.
- Так мы тут ...
- Заплатить надо в кассе, а потом вернуться.
- А разве нельзя все сделать на одном месте? - спросил 5-тилетний ребенок.
- Тут такие правила. Ты подожди, я сейчас вернусь.
Через несколько минут я протягивал чек продавщице. Дочка вертела в руках пазл запечатанный в полиэтилен. Посмотрев, как продавщица взяла чек, она сказала:
- Мы так возмЪОм, нам пакета нЭ надАаа.
Глаза продавщицы стали похожи на два маленьких блюдца.
- А мы тут пакеты и не даем.
- Теперь Вам стало понятнее почему я спросил про старый "Букварь"? - спросил я, - У нас дают пакет на каждую покупку.
- Пошлиии, - потянула меня дочь за руку и мы вышли на улицу.
Пройдя по Невскому, мы вошли в здание Гостиного Двора. За несколько лет, что я там не был, он сильно изменился. Появились новые, совершенно независимые друг от друга магазины. Один представлял собой филиал финского продуктового супера. На входе стоял огромного размера и угрожающего вида охранник. Когда мы начали двигаться вдоль рядов магазина, он шел параллельно с нам на расстоянии и смотрел, что мы делаем.
- Паааа, я пить хочууу, - заныла дочь
- В чем проблема? - я подошел к известному во всем мире холодильнику с надписью Кока-Кола, дернул за ручку, достал банку, открыл ее и протянул ребенку. - На, пей.
В ту же секунду охранник развернулся и вернулся к двери. Проследив за ним взглядом, я понял: он сейчас увидел в нас иностранцев. Никто из местных никогда не открыл бы банку, не заплатив за нее раньше. Дочка держала в одной руке банку и шла за мной.
- Папаааа, а куда мастик*
- Вон стоит "малолитражка" отдай ему.
- А чтооооо я должнааа спросиииить? Как будет пах-ашпаа*?
- Спроси: "Где мусорное ведро?".
Дочь подошла к охраннику и не стесняясь что-то ему сказала. Здоровый детина, смотря на нее начал передвигаться ко мне медленно и плавно, аккуратно обходя девочку.
- Их, я, тут, ваз из ..
- Говори по-русски.
Не отворачиваясь от девочки, охранник перевел дух:
- Что она сказал?
- Ты, что ему, краса моя?
- Нуууу, то, что ты мне сказаааал раньше, - выкрутилась блондинка
- Вы мне скажите, - вжал голову в огромные плечи парень.
- Ей надо куда-то жвачку выбросить ...
Охранник протянул ей огромную лапищу:
- Скажите ей, пусть мне даст.
Не долго думая дочь кинула ему туда жвачку и мы пошли к кассе.
- Надо было на дно банки приклеить, - сказал мне вечером родственник
- Зачем?
- А тогда ее можно потом отколупнуть и снова жевать.
Радостные дни встреч закончились, и мы собрались в обратный путь. За эти три недели цена на билеты поднялась в полтора раза, но мы решили не мелочиться и опять купить полный "CВ" купе. Он был сделан из обычного. Две верхние полки были подняты, а матрасы лежали только на нижних полках, что демонстрировало настоящий VIP сервис. До Москвы мы добрались без проблем и, сняв частника на вокзале, благополучно прибыли в Шереметьево. Ждать пришлось долго. Сначала мы просто ждали в душном помещении, потом мы долго томились в очереди, чтобы пройти через один единственный вход в сектор сдачи багажа, далее мы прождали не меньшее время в очереди на саму сдачу и регистрацию. Старые весы советских времен показывали тот вес, который хотела видеть девушка за стойкой. К нам никто придираться не стал, но за соседним столами скандалили пассажиры с работницами аэропорта. Я не стал вслушиваться в крики и отошел с дочкой от стойки, поблагодарив девушку. Так как наши билеты значились обычным эконом классом, то никто нам не стал выдавать места в бизнес-класс, как это произошло в Тель-Авиве.
Следующий этап был прохождением паспортного контроля. Будки пограничниц уже "маячали на горизонте", когда очередь остановилась.
- Кто летит в Тбилиси? Сначала те, кто летит в Тбилиси, - кричала прапорщица с зелеными погонами.
Летящие в Грузию, пробивались через плотные ряды пассажиров других авиарейсов. И вдруг впереди послышался крик.
- Это мой ребенок!! Как я могу не лететь? Там же мой ребенок?
- У вас не оформлена постоянная прописка, положение Российской Федерации ...
- Это же мой ребенок! Я живу в Тбилиси. Мы сюда только в гости прилетели, - кричала, причитая женщина.- Вы же мужа с ребенком пропустили, а как же я? У нас весь багаж сдан, билет ...
- Поставьте постоянную регистрацию и мы Вас пропустим, - были неумолимы сотрудницы погранслужбы.
- Тут есть консул? Кто мне может помочь? Вы меня выпустите, я там все оформлю, - умоляла жительница Кавказа.
- Вы должны пойти в представительство в Москве, они все должны оформить, поставить вам место постоянного жительства, тогда Вы можете ...
- Но там же мой ребенок.
Девочка, сидящая на руках у отца по ту сторону, плакала навзрыд и тянула свои худенькие ручки к матери.
- Может договоримся? - спросил мужчина, - Или пустите нас обратно.
- Мы не можем пустить вас назад, - жестко сказала пограничница, - Вы пересекли погранконтроль.
- Тогда мать пустите. Или пустите ее, а я останусь, - искал выход из положения мужчина.
- У вас все документы в норме. Вот и летите. А то вызову милицию, будет он еще тут хулиганить.- резко оборвала его пограничница. - Закрывай, - дала она команду и девушки, выйдя из будок, закрыли их и удалились.
- А нас никто пропускать не будет? - удивился стоящий рядом со мной мужчина с носом, явно указывающим на национальную принадлежность моих соплеменников.
- Первое окно работает. Но проходят только те, кто летит в Тбилиси.
Мы продолжали стоять с тесном помещении. Сесть было негде. Кондиционеров или вентиляторов не было и в помине.
- Папа, мне жарко, - стала ныть дочь.
- Мне тоже, но мы выдержим, правда?
- Правда, - заверила меня пятилетка и теснее прижалась ко мне.
- Кто на Швейцарию? Проходите. - крикнула пограничница и десяток молодых людей стал протискиваться через плотные ряды.
- Пропустите тех, кто на Швейцарию,- опять крикнула пограничница.
- Девушка, - выкрикнул стоящий рядом со мной мужчина, - А когда будет на Одессу. Вы пустите меня на Одессу. Я Вас умоляю, я уже умираю за Одессу. Что не можете на Одессу? Ну, пустите тогда меня на Тель-Авив, это почти одно и то же.
Я улыбнулся:
- Вы из Одессы?
- Когда-то был. Уже 10 лет живу в Нью-Йорке. Первый раз решил посетить родной город и, наверное, последний. За 10 лет тут ничего не изменилось. Как был бардак - так и остался. Девушка, - опять громко крикнул он, - Если Швейцария уже на взлете, то пора и нам на Одессу.
- Одесса и Тель-Авив проходите, - сказала подошедшая прапорщица и девушки, вернувшиеся к своим стойкам, начали массовый пропуск через границу.
Через несколько минут мы, получив печати, прошли в следующее помещение. Там ожидали своей очереди те, кто уже прорвался и мог сладко затянуться сигаретой. Стоящий рядом дьюти-фрии чем-то напоминал привокзальные ларьки. Только был чище и опрятнее. Выбор был меньше, чем в любой ларьке, зато цена был не соответствующей названию сего заведения. Мы прошли через задымленную комнату, и вышли в большой просторный зал с трех сторон состоящий из стеклянных стен. За стеклами виднелись самолеты. Вдоль стен стояли металлические, прикрученные к полу лавки. Сев на лавку, я достал из сумки йогурт и протянул дочери:
- Поешь, неизвестно чем там будут кормить.
Она принялась улепетывать йогурт, а я осмотрел помещение. Лавок было не много. То тут, то там сидели уставшие и тихо переговаривающиеся пассажиры. Большинство толпилось в предыдущем прокуренном помещении. Около двери выхода на летное поле стояла сержант, возраст которой приближался если не к пенсионному, то уже точно не соответствовал срочной службе. Мимо нее прошел майор с переговорным устройством в руке. Устройство издавало шипящие звуки и время от времени выплевывало членораздельные возгласы. Остановившись около входа, майор перекинулся с сержантом парой слов и пошел дальше. "Вот сколько лет прошло, а рации все те же" - отметил я.
- Все? - спросила сержант в висящий на ручке двери микрофон рации, - Ага.
Она развернулась. Закрыла дверь на ключ и, надев на плечо рацию, сказала: "Все выйдите отсюда и перейдите в предыдущий зал". Ее голос был спокойным, ровным и хорошо поставленным. Голос человека, который не привык, что с ним припираются. Голос принадлежал представителю власти, которая знает: ей все обязаны подчиняться.
Я остался сидеть.
- Па, она говорит надо уйти? - облизывая ложку сказала дочь.
- Она может говорить, что угодно. Там так прокурено, что здоровый человек сразу копыта откинет.
- Кого кинет?
- Ешь давай.
Сержантка прошла мимо противоположного ряда, с которого при ее приближении нехотя вставали и медленно передвигались к "курилке" пассажиры.
- Вам чего не понятно? - повернулась она к еще сидящим на нашем ряду и лениво показала рукой, куда мы должны направляться.
Сидящие вокруг нас последовали примеру предыдущих. Я продолжал листать журнал.
- Э, ты, - обратилась уже явно к нам сержантка - Встали и ушли быстро.
- Вы мне? - посмотрел я на нее.
- А тут есть еще кто-то? Быстренько, я сказала.
- Вы знаете, - миролюбиво сказал я, - Там слишком накурено, а я с ребенком. Мы тут посидим и подождем.
- А меня это не касается, - грубо ответила пограничница. - Я тут никого пасти не должна.
- А нас пасти и не надо. Вы не бойтесь, мы не сбежим. Мы давно уже сбежали. - я улыбнулся.
- Остряк-самоучка, что ли? Быстро! Я не буду тут долго припираться.
- Вы, наверное, не поняли. Мы не граждане России. Мы так же не граждане Украины. И даже не граждане Грузии, которым нужна регистрация. Мы граждане Израиля. У нас нет российского гражданства ...
- Мне плевать кто вы и откуда. Я сказала: встали и перешли, а то я позову милицию. Что непонятно?
Фраза про милицию меня завела.
- Вы можете позвать милицию, можете КГБ, можете всю службу безопасности, - резко ответил я, - Мне плевать. Я не являюсь гражданином вашей страны и не обязан подчиняться вашим законам на нейтральной территории. Я ПЕРЕШЕЛ границу, о чем свидетельствует печать в паспорте. Я встану отсюда только в случае приглашения на самолет. Если у вас же есть желание привлечь представителей власти, то не забудьте сначала известить консула Государства Израиль и вызвать его сюда для дальнейшего решения проблемы. Это международные правила и постарайтесь их не нарушать, чтобы не создавать международного конфликта.
Последнее, конечно, было полной наглостью, но именно такого поворота пограничница не ожидала.
- Вы куда летите?
- В Тель-Авив.
Через минуту переговоров по рации я увидел перед собой представителя Трансаэро, который удостоверившись, что мы не летим бизнес-классом, извинился, что не может пригласить на в VIP-зал, где есть места для некурящих, развел руками и ретировался.
- Но я не могу вас тут оставить одних, - взмолилась сержант, - Мне не положено.
- Ну, так позовите сменщицу или пограничников с собакой, чтобы нас охраняли или попросите разрешения у майора, он туда-сюда бегает.
- Я не могу ...
- А это уже не мои проблемы. Если Вы будете дальше меня доставать, я перейду на иврит, и тогда Вам еще понадобится переводчик, - нагло заявил я.
Обалдевшая пограничница стала озираться кругом, ища поддержки. Спрятавшиеся пассажиры уже встали в дверном проеме и с наслаждением наблюдали сцену. Их лица выражали недоумение, восхищение, поддержку, страх, но только не согласие с хамским представителем власти. И тут на летном поле вновь появился майор. Пограничница кинулась к спасителю, быстро открыла "квадратом" дверь и выскочила наружу. Майор остановился. Сержант начала ему что-то быстро-быстро объяснить.
- Ну? Ну? И что? Ну так стой тут и охраняй, как тебе сказали. - рявкнул на нее майор и быстро пошел дальше.
Громкий хохот ушел под своды помещения и не торопясь, тихо, по одному или по парно, пассажиры стали возвращаться в комнату. Через несколько минут нас позвали на посадку. Сержант молча взяла наши посадочные талоны, оторвала свою часть и мы вышли на летное поле.
Когда через несколько часов я вышел на раскаленный солнцем асфаль аэропорта Бен-Гурион, то готов был броситься на шею представителям безопасности, стоящих у трапа самолета. Я смотрел на них, на здание аэропорта, на катящиеся автобусы и понимал: я вернулся домой.
* не спасибо, не пожалуйста, не извините. Это называется "Родина".
* Ма ат роца мимени? Им бе-музеон ешь сахаколь пах ахад ве-яхид, кху эт ха-пахит и таавиру левад - Что ты от меня хочешь? Если в музее есть одна единственная мусорка, так забери у меня банку и отнеси сама.
* они хотят, чтобы у тебя не было банки в руках
* эсми - пложу, бэседер - порядок
* Мекаве - надеюсь
* кипа адума - Красная Шапочка
* мастик - жвачка
* пах ашпаа - мусорное ведро
* Ло. Ани ло мевин шум давар. Ани роце ха-байда ве-коль ха-киркас ха-зе немас ли квар - Нет, Я не понимаю ничего. Я хочу домой и весь этот цирк мне надоел уже.
p.s.
Обязан признаться.
После того случая я несколько раз летал в Россию. Самолеты прилетали в Домодедово. Я был поражен как изменился и прием и оформление. Все стало намного грамотнее, оперативное, организованнее. Прекрасный современный аэропорт со всем, что положено. С быстрым и качественным обслуживанием. Хороший дьюти-фрии. Современные, убранные туалеты и неплохие кафетерии.
Да, девочки погранслужбы еще не говорят на других языках кроме русского, но я не заметил, чтобы кто-то придирался с регистрацией, небольшим перевесом, паспортным контролем или чем-то еще.
И никто из пассажиров не возмущался, когда представительница российской безопасности попросила снять обувь и пройти босяком через аппарат проверки. Такие правила безопасности рейсов. Их надо соблюдать. И все соблюдают.