Аннотация: О "странном" голландце, который жил в телефонной будке...
Я никогда не жила в деревне. Родилась в большом городе, тогда еще в СССР, работала и жила в разных крупных городах. Теперь вот обитаю в городе Н. на западе Западной Германии, недалеко от границы с Голландией. Город этот хотя и не велик, но живем мы с мужем в самом центре, где много магазинов и ресторанов. Там тесно и шумно от машин и людей. А от машин еще и зловонно. Не помню, кому из нас пришла первому идея переехать за город, где по утрам не жужжат уборочные машины, а поют птички и где пахнет не выхлопными газами, а свежим ветром и луговыми цветами. Однажды я увидела в газете объявление, что в деревушке Т., что расположена еще ближе к голландской границе, продается домик. Домик этот можно на время просто снять, и, если понравится, потом купить.
Поехали посмотреть. Улица на окраине деревушки. И сам домик очень симпатичный, двухэтажный, хотя и не очень большой. Окружен заросшим садом. А вокруг... О, это как раз то, о чем мечталось. Зеленый луг, на котором паслись коровки, небольшая рощица и ручей. Был конец мая, и луг был весь в разноцветных цветах, и дул легкий благоуханный ветерок. Мы сняли дом на три месяца, почти уверенные, что потом переедем сюда насовсем.
В первый же день я познакомилась со своими соседями. Слева находился крестьянский двор с коровником, хозяева - молодая еще пара с тремя детьми. Справа жила пожилая чета - херр и фрау Пильц. Все они постоянно были или дома, или около дома, и всегда были очень заняты. Херр Пильц с утра пораньше принимался наводить чистоту вокруг своего домика: стриг газончик, подрезал кустики и тщательно подметал и без того чистую дорожку перед домом. Затем, притащив из дома табуреточку, присаживался и начинал ковырять маленьким ножичком между плитками дорожки, уничтожая проклюнувшиеся травинки. На газончике располагались пестрые фигурки гномов. Всего их было три. Гномов херр Пильц выбрал близких себе по духу, каждый был при деле: один катил тачку, другой замахивался киркой, а третий, наклонившись, вонзал ногой лопату в землю.
Утром, проводив на работу мужа, я пошла прогулятся и купить хлеба. Херр Пильц объяснил, что надо дойти до телефонной будки в конце улицы и повернуть направо - там есть булочная. Эйфория от деревенских красот еще не прошла, я шла и довольно улыбалась. Вот и телефонная будка. Странно, там что-то есть внутри. Подойдя поближе, я увидела, что в будке, на полу полусидит-полулежит мужчина. Глаза у него закрыты. Эйфория сразу улетучилась. Он, кажется, мертв. Какая неестественная поза. Я посмотрела по сторонам. Никого вокруг. Мне стало не по себе. Ни разу я еще не находила мертвецов. Подошла поближе, не зная, что делать. И вдруг "мертвец" завозился и открыл глаза.
С дрожащими коленками я быстро пошла назад, к нашему дому. Херр Пильц, протиравший тряпочкой гнома с лопатой, увидел меня и спросил, не случилось ли чего со мной.
- Там в телефонной будке какой-то странный тип... лежит... - начала я.
- Ааааа, так это Голландец. - пожав плечами, спокойно ответил старик. - Он там живет.
- В телефонной будке живет? - не поверила я. - Не тесновато ему там?
Он и правда жил в телефонной будке. Как я сразу не поняла, что это бомж. Впрочем, вид у него был вполне аккуратный, одет чисто, только несколько помято. В деревне его называли просто "Голландцем". Ему было лет сорок. Он целый день сидел или полулежал под деревом около своей будки, раскрыв настежь дверь. Наверное, проветривал помещение. Надо сказать, что в Германии телефонные будки несколько больше русских, но все равно не так велики, чтобы можно было лечь на полу. Поэтому Голландец принимал доволно немыслимые позы, когда располагался там на ночлег. Как-то я видела его, лежащего спиной на полу с вертикально поднятыми вверх ногами. Стены будки были целиком из стекла, поэтому Голландца, как рыбу в аквариуме, всегда было хорошо видно. Сельчане подкармливали его кто чем, некоторые отдавали ему поношеную одежду. Он молча, с достоинством кивал, принимая дары.
Я уже привыкла к одинокой фигуре под деревом, как привыкают к памятнику на площади. Но однажды, прогуливаясь, я увидела, что будка пуста. Под деревом тоже никого не было. Исчезли и одеяла и рюкзак Голландца.
- Вы знаете, Голландец исчез! - сказала я старику Пильцу, встретившись с ним после прогулки.
- Знаю, - лукаво улыбнувшись, ответил он. И, поколебавшись, добавил: - Я позвонил в полицию, они приезжали и его увезли. Он теперь в городе. - Пильц махнул рукой в сторону Голландии.
- Его в тюрьму посадят? - спросила я.
- Нэээ, я договорился, что ему дадут место в приюте для бездомных. Там кормят, может и работу помогут найти. А то что это он тут, как пес в конуре сидит. Собачья жизнь. Теперь, по крайней мере, есть крыша над головой... - Пильц довольно улыбнулся.
Эйфория первых дней постепенно улетучивалась. Пейзаж с коровами стал надоедать, к тому же, если ветер дул со стороны коровника, то пахло отнюдь не луговыми цветами... Я все чаще стала находить повод съездить в город, в нашу квартиру на шумной и пыльной улице. Где много людей, а не гномов, обреченных на вечные каторжные работы. Мы не будем покупать этот дом. Я всегда жила в городе, и это было правильно. Надо жить там, где себя лучше чувствуешь.
Три месяца аренды подходили к концу. Я начала упаковывать вещи. На последок решила прогуляться, как обычно, мимо телефонной будки, теперь пустой. Выйдя из дома, как обычно, я столкнулась со стариком Пильцем. Увидев меня, он сразу же, забыв свое обычное "Гутен морген!", начал возбужденно говорить:
- Пошел я сегодня утром в булочную, и вижу - в будке опять сидит Голландец. Я его спрашиваю, выгнали его, что-ли, из приюта. А он говорит: сам ушел. Он, видите ли, не может спать в одной комнате с другими людьми. А там комната на четверых. - Херр Пильц вздохнул и покачал головой. - А еще мне говорит: старик, не вмешивайся в мою жизнь, вон, гномами своими лучше занимайся... Я ведь как лучше хотел...
Старик поковылял к своему дому. Вид у него был расстроеный. А я пошла в последний раз прогулятся мимо телефонной будки, в которой снова сидел Голландец.