|
|
||
- Это будет стоить постенному господину дюзину динаров, - учтиво ответил гоблин.
- Дюжину?! - в изумлении возопил торговец. - Да за такие деньги мне эмир в своем дворце ночевать позволит!
- Так распорядилась постенная хозяйка, - виновато потупился дунфай.
- Где найти твою госпожу? - насупившись, процедил Бо.
Гоблин с неохотой указал в сторону стойки, отделявшей трапезную часть залы от ведшей наверх лестницы. Стоявшая подле владелица таверны что-то втолковывала трем подавальщицам - гоблинше и двум имаркам.
Полуэльфийка кинула в сторону подходящего торговца равнодушный взгляд и продолжила поучать подчиненных.
- Велеславная госпожа, - торговец остановился в двух шагах от полукровки, коя располагалась боком к нему.
Та медленно, с почти королевским достоинством поворотилась. Цепкие темные глаза вопросительно уставились на купца.
- Достопрекрасная хозяйка, - передернувшись под столь пристальным взглядом, Бо невольно склонил голову. - Ваш стольник Джариб сказал, что вы просите с меня двенадцать динаров за месяц постоя.
Полуэльфийка едва заметно кивнула, подтверждая сказанное слугой.
- Не мнится ли почтенной госпоже, что подобная цена чрезмерно велика? - торговец осторожно взглянул в глаза женщине.
- Нет, - холодно ответствовала полукровка, а после зашипела не хуже ядовитой змеи: - Твои приятели оскорбили меня. Я возьму с них и тебя столько, сколько позелаю. Я предупредила стразу, сто ты не выйдесь отсюда, пока не заплатись мне дюзину динаров. Тебе повезло, сто сегодня я в хоросем настроении, инасе ты и твои друзки узе давно бы тухли в выгребной яме с перерезанными глотками.
- Хорошо, - только и смог лихорадочно кивнуть Бо. - Но все же ты не отказываешься предоставить мне кров?
Женщина покачала головой.
- Я сту законы гостеприимства, - холодным, совершенно не подходящим радушной хозяйке тоном, молвила полуэльфийка. - Но езели ты или твои приятели есе хотя бы раз поведут себя оскорбительно... - она не закончила, гневно сузившиеся темные глаза передали угрозу лучше всяких слов.
Бо судорожно сглотнул и торопливо кивнул, показывая, что внял пожеланию владелицы заведения.
"Проклятые болваны, чтоб вас даркландцы порешили", - про себя недобрым словом помянул нерадивых друзей купец.
Под пристальным взглядом хозяйки торговец подошел к стойке, чинным движением развязал тесемки торбы и неторопливо отсчитал означенную сумму, выстроив на мраморной столешнице стопку из искрящихся золотом кругляшей.
К Бо подскочил приснопамятный Джариб и споро сгреб деньги. Торговец бросил взгляд на хозяйку. Та недовольно поджала губы и отвернулась, показывая, что более не желает беседовать с ничтожным человеком.
- Позвольте проводить вас в горнису, - склонился в раболепном поклоне Джариб.
***
- Очнись, Факир Недотепа, - во тьме раздался сильный грудной голос, принадлежавший без сомнения женщине.
Не открывая глаз, юноша пошевелился. Боль куда-то исчезла. Хотя, по правде сказать, он вообще сейчас почти не чувствовал тела.
- Очнись, - повторила незнакомка. В ее голосе звучал властный приказ, не подчиниться коему не представлялось возможным.
Факир вновь попытался двинуться. У него опять ничего не вышло. С трудом разлепил веки. Мир предстал его взору размытым и неясным. Обыкновенно пугающие звуки ночи - стрекот, шелест, вой - сейчас мнились безликим едва различимым гулом, настолько далеким, что в сознании не возникало даже мысли устрашиться. Окрестные барханы виделись серыми подернутыми сгущающимися сумерками абрисами. Открывшаяся взгляду картина зело походила на сон. Лишь застывшая перед ним высокая фигура казалась настоящей. Будто на ветру, реяла легкая белая сорочка, под коей ясно угадывался стройный стан. Копна длинных каштановых волос развевалась позади головы, ровно трен. Чистое, с легким румянцем на щеках лицо, высокий лоб, правильная линия полных губ, изящно выгнутые брови и большие зеленые глаза, в кои Факир, сам того не желая, низринулся, словно в бездонный колодец.
- Я спасла тебя, - красивые губы раскрылись, однако голос незнакомки, казалось, лился отовсюду, заполняя все пространство от прокаленного солнцем песка до бесконечно далекого неба.
Недотепа силился что-то сказать, но из сведенного судорогой рта вырвалось лишь неразборчивое мычание.
- Ты обязан мне жизнью, Факир Недотепа, - рот женщины растянулся в отнюдь не доброй улыбке. - Теперь ты мой навеки. Но, знай же, я щедро одариваю своих слуг и не только силой, что потребна для исполнения моих велений.
Юноша вновь попытался заговорить, но слова застряли в горле. Незнакомка сделала шаг вперед. Неожиданный порыв ветра сорвал с нее одеяние и унес прочь легкую ткань. Взгляду Недотепы престало прекрасное нагое тело. Сердце Факира неистово забилось, едва не выпрыгивая из груди, промеж чресел возникло приятное напряжение.
Женщина нагнулась к распластавшемуся на земле рабу. Ее тело дышало опаляющим жаром. Горячие, наводненные страстью губы прикоснулись к груди Факира. Все тело Недотепы воспылало, будто его окунули в клокочущее пламя.
- Моя госпожа, - охваченный небывалым наслаждением томно простонал юноша.
Весь мир утонул в накатившей буре удовольствия. Погрузившийся в негу раб перестал ощущать что-либо вокруг себя. Даже ударивший в нос резкий запах горящей серы, исходивший от незнакомки, не вернул его к действительности.
***
Гоблин осторожно прикрыл за собой дверь, оставив торговца в одиночестве. Обитель, что предоставила хозяйка таверны, насчитывала не одну, как ожидалось, а две комнаты. Прежде чем исчезнуть, Джариб услужливо зажег в обоих помещениях закрепленные на стенах масляные лампадки. Ныне Бо находился в первой, меньшей по величине, зале. Стены и пол оной скрадывали богато вышитые ковры. Возле широкого окна стояла латунная ванна для омовений, в углу виднелся ночной горшок. Горевшие мягким изумрудным светом лампады распространяли нежный немного терпкий аромат, кой, как понял купец, легко развеет любые запахи, появляющиеся после справления естественных нужд. Так что у гостей не возникнет необходимости посреди ночи бежать во двор, дабы испражниться али выплюхнуть содержимое ночной вазы.
Звякнула небрежно брошенная в угол торба, спустя пару секунд следом полетел заключенный в темные кожаные ножны меч-бракемар. Не желая топтать дорогой ковер, Бо стянул пыльные сапоги, глубоко вдохнул сладкий запах курящегося благовония и прошагал в опочивальню. Здесь отсутствовали кровати, а спать гостям предлагалось на груде сваленных прямо на полу подушек. Недолго думая, торговец рухнул в мягкий сатиновый ворох и быстро провалился в глубокий сон, столь свойственный любому проделавшему долгий путь страннику.
Дверь скрипнула, из сеней донеслось недовольное хрюканье и злое, состоявшее по большей части из грязных ругательств, ворчание. Похоже, Гротби вновь проучил рыжего. Поскольку победи Хилмо в схватке, он бы не заявился спать, а направился бы праздновать успех в какую-нибудь таверну али публичный дом. Сердитое фырканье спустя несколько минут сменилось зычным протяжным храпом.
Торговец скривился и заворочался, сон исчез, точно его ветром сдуло. Скрипя зубами и гневно проклиная нерадивое подгорное племя, купец не открывая глаз, нашарил подушку и накрыл ей голову. Порождаемые гномом мерзкие звуки сделались тише, и Бо вновь погрузился в сон.
***
Он заворочался и надсадно застонал. Под боком заскрипел песок. Сознание медленно, с вящим нежеланием возвращалось. Прекрасная незнакомка, доставившая ему столь великое удовольствие, сгинула без следа. Исчез и развеялся источаемый ею запах горящей серы.
Дабы разъять веки, пришлось приложить серьезные усилия. В глаза брызнул серебристый свет луны и звезд. Напоенный тьмой воздух приятно холодил тело.
Покрутив затекшими после долгого лежания членами, Факир тяжело сел. Повертел головой. Во мраке окрестные барханы виделись бледно-серыми. Вдалеке слева из-за песчаного гребня выплывала цепочка желтых огоньков.
"Стражники хозяина, - тотчас сообразил Недотепа. - Они ищут меня".
В груди заклокотало волнение, однако страх и смятение сгинули без следа, стоило Факиру вспомнить о прекрасной незнакомке. Отчего-то в сознании зародилось убеждение, что неведомая красавица, исчезнувшая так же внезапно, как и появилась, не даст его в обиду.
Перед тем, как подняться на ноги, юноша осторожно ощупал правую лодыжку - то место, где в его ногу впились челюсти пустынного страхолюда. Заместо кровяной корки его пальцы обнаружили чуть зудящий слой молодой кожи. Сколько же времени прошло, если рана успела затянуться? Или загадочная госпожа вылечила его с помощью магии? Да и кто она вообще такая? Точно не эльфица, но и к племени людей, без сомнения, не принадлежит. Слишком нежная кожа, слишком правильное лицо, слишком большие глаза, слишком изящные члены.
Пелену заткавших разум мыслей развеяли раздавшиеся совсем близко голоса. Факир порывисто оглянулся. Воины ирн Найсуда свернули, обходя дюну, на склоне коей возлежал Недотепа, с другой стороны. Дюжина вооруженных палками рабов без особого усердия глазела по сторонам в поисках своего пропавшего собрата, не забывая при этом рассыпать по пути порошок декки. Невольники редко решались сбегать от хозяев, слишком много опасностей таила в себе пустыня. Настоящую погоню, скорее всего, снарядили бы дня через два, да и то только в том случае, ежели не нашли бы труп Недотепы в окрестностях поместья. Прошагавшие мимо воины, похоже, не чаяли обнаружить что-либо, окромя бездыханного тела никудышного юноши.
"Даже закхинов с собой не взяли", - отметил про себя Факир, припомнив тощих долговязых ящеров, что могли встать на след даже спустя неделю яростной песчаной бури.
Когда голоса кхалитов - воинов-рабов, что использовали в качестве оружия лишь длинные, подобные копейным древкам палки, - обратились в едва уловимый гул, Недотепа поднялся на ноги и неспешно побрел обратно, к усадьбе ирн Найсуда.
Спустя четверть часа его взору открылось поместье - несколько десятков построек, заключенных в кольцо невысоких, слаженных из песчаника стен. В отличие от иных разбросанных по пустыне заимок, хуторов и аулов, вокруг оного селения не имелось полей и пастбищ. Местный хозяин был слишком богат, дабы снизойти до ведения хозяйства. Снедь в имение привозили купцы и феллахи из недальних селений.
Шаиран ирн Найсуд являлся одним из двадцати кхафаджаидов доргримского воинства - полководцем, руководившим кхафадом - армией, насчитывавшей десять тысяч бойцов.
Несмотря на ночное время, ворота оказались не заперты. Возле прохода, образованного не до конца сомкнутыми створками, расположились трое стражников. В ногах у кхалитов сидело с полдюжины биртов - коренастых плоскомордых ящериц с внушительными пастями и сильными челюстями. В Доргриме оные гады заменяли не способных переносить пустынную жару псов.
Именно обладавшие отменным слухом бирты первыми уловили приближение Недотепы. Сторожевые ящерицы резво вскочили на короткие лапы и, устремив тускло блестящие зеленым буркалы в сторону понуро плетущегося человека, утробно зарычали. Пасти их ощерились клыками.
Стражники-кхалиты, завидев беспокойство зверей, также повернулись.
Факир узнал их: Зафаир, Ахруд и Хиджерин. Недотепа вырос вместе с ними в поместье и с самого детства ему частенько доставалось от этой троицы.
Вперед выступил Зафаир - самый задиристый из ватаги. Низкий, жилистый, скуластый, с узкими щелочками злых глаз и короткой щетиной жестких волос на голове.
- От тебя воняет, - повел носом кхалит, когда Факир очутился достаточно близко.
- В дерьме извалялся? - вопросил Хиджерин - рослый и широкоплечий молодец с по-детски глупым лицом и пустыми водянистыми глазами.
Стражники гулко загоготали, напомнив юноше табун заржавших в страхе лошадей.
Потупив взор, Недотепа продолжал неспешно брести, норовя молча пройти мимо охранников.
- Где пропадал, тупица? - преградил ему путь Зафаир. - Все поместье на уши поднял. На твои поиски целый отряд направили.
Факир сделал шаг вбок, тщась обойти стражника. Но кхалит резко ухватил его за рукав.
- Я сказал: стоять! - зло гаркнул кхалит.
Недотепа рванулся, его хлипкое одеяние с треском разорвалось. Юноша поднял взор на задиру. Глаза того глумливо блестели, тонкие губы изогнулись в вызывающей улыбке. Зафаир привык к тому, что Факир никогда не отвечал даже на самые унизительные нападки. Двое других стражников застыли за спиной приятеля, с интересом наблюдая за происходящим и едва не давясь от смеха.
Паче чаяния разум Недотепы захлестнула волна незнамо откуда взявшегося гнева. Как смеет это ничтожество оскорблять того, кто служит госпоже?
Правая ладонь сама собой сжалась в кулак, кой спустя краткий миг врезался в скулу Зафаира. Раздался громкий хряск. Лицо забияки смялось под рукой Факира, словно Недотепа хватил кулаком по хрупкому глиняному сосуду.
С глухим стоном кхалит повалился на землю, зажимая руками разбитую физиономию.
- Ты... - зарычал Ахруд и, замахнувшись палкой, кинулся на Недотепу.
Факир выставил ногу вперед. Ступня юноши врезалась в бедро воина, и тот с криком боли отлетел, словно с разгона врезался в каменную стену.
Третий кхалит - Хиджерин, раззявив рот, недоуменно хлопал глазами. Увалень явственно не понимал, как утлый растяпа сумел сокрушить его товарищей.
На шум из-за ворот примчалась дворовая челядь. Среди толпы нашелся лишь один эльф - кто-то из младших тиунов, облаченный в искрящуюся золотом и самоцветами мантию. Альги высокомерно замер, не снизойдя до вмешательства в дела рабов.
- Что здесь происходит?! - громыхнул возвышавшийся над остальной прислугой, ровно могучая скала среди морских просторов, дородный мужик в кожаной безрукавке. Его лишенная волос голова матово блестела в серебристом ночном свете, густая черная борода, коей позавидовали бы даже некоторые гномы, опускалась до груди. В руках здоровяк поигрывал коротким толстым кнутом, которым вяще любил охаживать подчиненных. Единственный глаз Захрима недобро вперился в Недотепу. На месте второго, левого, ока лицо надсмотрщика рассекал глубокий белый рубец, делавший и без того неприятную физиономию еще уродливее.
- Недотепа того... - ответил старшему рабу Хиджерин. - Поколотил нас...
- Поколотил?! - гневно возопил Захрим. - Вас?! Кхалитов кхафаджаида?!
Одним плавным шагом надсмотрщик очутился подле незадачливого воина, свистнул, рассекая воздух, хвост кнута. Хиджерин дико взревел и, рухнув наземь, почал кататься и растирать горящее болью лицо.
Факир судорожно сглотнул, отлично сознавая, что его ждет с десяток подобных ударов.
- Пойдешь со мной, - буркнул старший раб, ткнув в сторону Недотепы толстым, будто дубинка, пальцем.
Толпа расступилась перед Захримом и поплетшимся за ним Факиром. Надсмотрщик даже не обернулся, дабы удостовериться, отправился ли юноша следом за ним. Здоровяк привык, что его приказов не ослушиваются. Недотепа подчинился, но отнюдь не как раньше безвольно, словно кукла. В груди Факира воспылал истовый гнев. Как может подвергаться наказанию тот, на кого снизошло благословление владычицы? Кого касалась ее горячая длань?
Юноша едва удержался от того, чтобы садануть идущего впереди громилу по загривку. Не пристало служащему госпоже бить в спину. К тому же не стоило атаковать надсмотрщика на глазах у толпы. Куда разумнее прикончить мерзавца, когда они останутся наедине.
Проходя сквозь ряды челяди, Факир поймал исполненный сострадания взгляд посудомойки Ашвади. Глаза дебелой вдовицы, чьи телеса скрывал просторный безыскусный наряд, дрожали от наводнявших их слез. Она прекрасно знала, что ей опять придется не одну седмицу выхаживать незадачливого любовника. И еще неизвестно, переживет ли Недотепа нынешнюю порку.
Надсмотрщик и раб пересекли широкую мощеную мрамором дорожку, что вела к входному портику дворца ирн Найсуда. Миновав ряды кипарисов, словно стража, выстроившихся по обеим сторонам главной стези поместья, Захрим и Факир зашагали по петлявшей среди фруктовых деревьев, выложенной песчаником тропке.
Старший невольник увел юношу в отдаленную часть усадьбы - к амбарам и сараям, чтобы истошные крики Недотепы не потревожили почтенных господ. Хотя ныне кхафаджаид уехал в столицу, а в имении находилась лишь его пресветлая супруга.
Захрим откинул кожаный полог, прикрывавший вход в неказистую глинобитную халупу, некогда служившую то ли хлевом, то ли лабазом, а ныне отведенную для наказаний провинившихся слуг. Дерево в пустыне являлось слишком ценным материалом, посему дверные проемы малозначимых построек даже в поместьях таких богачей, как ирн Найсуд, прикрывали толстые занавесы, а не дощатые полотна.
Согнувшись, дабы не удариться лбом о низкую притолоку, старший раб вошел внутрь. Факир последовал за ним. В нос ударил запах гнилой снеди и помета грызунов. Их встретил пустой, затканный удушливой тьмой зал, лишь проникавшие сквозь крохотные оконца под потолком бледно-стальные лучи луны немного рассеивали мрак.
Надсмотрщик остановился и развернулся. Недотепа замер в двух шагах от него.
Некоторое время Захрим молча изучал Факира взглядом, затем брезгливо скривил рот и произнес:
- От тебя воняет серой, ублюдок.
Юноша промолчал, отстраненно глядя сквозь здоровяка.
- С меня хватит твоих выходок, курвин сын, - тем временем продолжил старший раб. - Сегодня ты умрешь, - он выразительно постучал хвостом кнута по ладони, облаченной в кожаную, с обрезанными пальцами, перчатку.
Недотепа равнодушно покачал головой: еще посмотрим, кто выйдет живым из этой конуры.
- Молчишь, скотина? - начал яриться громила. - Ну, так получай!
Толстый, усиленный стальными наклепками кожаный хвост со свистом рассек воздух. Плечо Недотепы обдало жаром, он отшатнулся, не выдержав удара. Качнувшись из стороны в сторону, юноша вернул себе равновесие и вновь поднял глаза на мучителя.
Захрим застыл, опустив грозное оружие и нелепо раскрыв рот. Единственный глаз надсмотрщика расширился от удивления, будто он узрел призрака собственной матери али самого владыку Даркланда.
- Этого не может быть... - лихорадочно прошептали окаймленные густой бородой губы.
Факир отлично понимал, чему удивляется здоровяк. Кнут должен был рассечь плоть юноши до кости, но, легко разорвав ткань одеяния, жесткий хвост даже не пробил кожу. Лишь горячее тепло разливалось по оставшемуся невредимым плечу Недотепы.
Захрим быстро отошел от смятения. Единственный глаз вновь гневно сощурился. Громила оскалился и зарычал, точно собирался броситься в горячую сечу. Кнут опять взвился к низкому потолку.
Худой кулак Недотепы упредил размашистый удар надсмотрщика. Рука юноши врезалась в ребра громилы и... Паче чаяния с чавкающим хрустом провалилась внутрь грудной клетки.
Захрим заревел, теперь уже от боли. Факир почувствовал горячее нутро надсмотрщика, его мерно бьющееся сердце. Кнут вывалился из руки здоровяка и с глухим стуком упал на земляной пол. Отчаянный крик сменился хрипом.
Не разумея, что делает, Недотепа ударил в другой бок громилы левой рукой, коя также легко сокрушила ребра и погрузилась внутрь могучего тела. Ухватившись руками за обломки костей, Факир разъял грудную клетку обмякшего и медленно сползавшего наземь мучителя.
В лицо юноши фонтаном брызнула кровь. Он с вящим удовольствием слизнул с губ липкую соленую жидкость и помимо собственной воли хищно улыбнулся.
Захрим грудой истерзанной кровоточащей плоти осел на пол, а в руках у Факира осталось продолжавшее ритмично подрагивать и расплескивать вокруг кровь сердце.
Пребывая в странном исступлении, юноша поднес ком трепещущей плоти ко рту и жадно впился в липкий, пахнущий железом кусок зубами. Яства вкуснее ему доселе пробовать не доводилось.