|
|
||
- Как я уже сказал, - рыжий вещал надсадно, время от времени морщась от боли и останавливаясь, дабы собрать разбегающиеся мысли. - Звать меня Хилмо, сын Килто. И я ничего говорить не желаю, покудова сюда не явятся представители Гномьего Собора.
Герольд перевел остальным эльфам слова обалдуя. Ирн Шалах о чем-то коротко посовещался с Азирой, затем кивнул глашатаю.
- Хорошо, гном, твоя просьба будет исполнена, - высокопарно сообщил герольд. - А теперь почтенный райазиф Доргрима велит говорить человеку, - темные глаза остроухого уставились на Бо. - Скажи, кто ты и почто явился в цитадель серафимов?
Торговец прокашлялся, одновременно обдумывая, как начать речь. Он ведал, что альги владеют магией, коя способна изобличить самую умелую ложь. Одначе купец слышал множество легенд и сказаний о том, что любое колдовство можно превозмочь усилием воли. Коли истово верить в то, что говоришь, даже искуснейшие маги не посмеют усомниться в истинности твоих слов.
- Ваше право, велечтимые господа, верить мне али нет, - подражая остроухому глашатаю, велеречиво заговорил торговец. - В цитадели серафимов я и сей многоуважаемый гном очутились не по своей воли. Зловредный демонопоклонник, рекомый Гротби, околдовал нас, опоив дурманящим зельем и повелел следовать за ним...
- Ты что такое городишь, Бо? - перебил купца Хилмо. - Совсем умом от жары крянулся? Не так все было...
По толпе эльфов прокатился легкий трепет, альги переглядывались и перешептывались. Лицо Самиира озарилось гадливой усмешкой.
- Молчи, полудурок! - гаркнул торговец, алая пелена гнева застила его взор.
В тихом гомоне, поднявшемся над толпой остроухих, послышалось негодование. Ирн Шалах что-то проскрипел, обращаясь к герольду.
- Пусть говорит гном, - выспренне молвил глашатай.
- Дык чего говорить-то? - замялся рыжий. - Мы в общем того... У сего славного торговца Бо Хартсона, - шалопай кивнул в сторону приятеля. - Клинок магический имеется... То бишь имелся... Поелику меч энтот ворюга, что именем Гротби прозывается, умыкнул этак ночи четыре давеча. Сие в таверне с названием "Черная акация" приключилось. Дык вот хозяйка той корчмы - полуэльфийка, как звать не запомнил, - поклялась Бо меч-то вернуть. Помощника своего на поиски отправила, дак тот и сгинул без следа. Верно, демопоклонники его порешили. А затем явился к Бо Гарван-охотник, он тоже сей меч разыскивал, говорил в клинке том какой-то Ахмадин заключен. Дык вот в позатый день Бо сам отправился оружие возвращать, в словах полуэльфийки разуверившись. Токмо вышли мы из корчмы, в первом же проулке нас разбойники какие-то окружили, велели к Самииру идти, кой со слов Бо, самый главный в Доргриме торговец. Дык мы энтих негодяев и порубили. Вернее, не токмо мы. Сверху ухнулась хозяйка таверны и добила тех, кого я милосердно пощадил. Опосля она потребовала за ней переться. Из города мы порознь выбрались, а потом у скалы из костей василиска встретились. По пустыне долго топали, незнамо куда. Я спрашивал, а полукровка все отмалчивалась да огрызалась изредка. А потом ночь настала, и чудовища на нас нападали. Мы тварей из плоти и крови легко покрошили. А вот когда духи песчаные нагрянули, я уж подумал, конец нам пришел. Так полуэльфийка демона, из мрака сотканного, вызвала, что на призраков рой летучих мышей напустил, да не простых, а такоже из тьмы свитых. Потом она нас в подземелье притащила, где нежить недобитая повсюду валялась. Там-то мы с хаджирами и столкнулись. Корчмарка, ровно ушастых почуяла, за миг до их появления, во тьму нырнула. Дык ее и не поймали, а нас с Бо сцапали. Гротби же, негодяй, улизнул следом за полукровкой. Вот опосля всего энтого нас сюда и притащили, в кандалы заковали и харчиться не дают.
Пестрая толпа эльфов вновь заколыхалась, словно цветастое покрывало на слабом ветру. Остроухие некоторое время переговаривались, затем ирн Шалах что-то проскрежетал герольду.
- Хорошо, сын Килто, твое желание будет исполнено, - выспренне молвил глашатай.
- Дык давно пора, - громыхнул цепями Хилмо.
Альги вновь едва заметно загомонили, обмениваясь словами и взглядами.
- Веледостойные господа услышали все, что пожелали, - высокопарно изрек герольд. - При вынесении приговора почтенная иллат-шарим будет помнить о твоей честности, гном.
- Какого такого приговора?! - возопил в негодовании карлик. - Ты ж токмо что обещал меня отпустить?!
Ряды эльфов заколыхались. В тихих голосах остроухих слышалось явственное недоумение.
- Я обещал исполнить твое желание, - с расстановкой ответствовал глашатай после того, как обменялся взглядом с ирн Шалахом. - Ты просил, чтобы сюда привели глав Гномьего Собора. Заверяю тебя, сегодня же ты их увидишь.
- Нет! Я просил, чтобы с меня сняли кандалы и выпустили на свободу! - в ярости заревел шалопай. Рыжий рванулся с такой силой, что цепи едва не разорвались. Каменные столбы, к коим крепились оковы, кажется, покачнулись.
- Это невозможно, гном Хилмо, сын Килто, - с ледяным спокойствием произнес герольд. - Ты обвиняешься в сношениях с демонопоклонниками. Согласно законам Доргрима за подобные преступления полагается смерть. Принимая во внимание твою откровенность и то, что ты действовал по коварному наущению торговца Бо Хартсона, одержимого демоном Абаддином, наказание тебе будет смягчено. Каким именно образом - решит иллат-шарим после совета с Гномьим Собором. Могу лишь заверить, что умрешь ты без мучений.
Глашатай отвернулся, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Гости помаленьку начали покидать тюремную площадку. Первым порскнул в проход Самиир, на прощание метнув в купца лукавый взгляд. Затем вышли дунфаи. Четверка полуэльфов забилась в угол, не являя намерений покинуть узилище.
- Я требую судебный поединок! - прокричал обалдуй, когда дверной проем загородила горбатая фигура ирн Шалаха.
Райазиф замер и медленно обернулся. По толпе остроухих в который уже раз прокатилась волна едва различимого трепета. Герольд сызнова обратился к Хилмо:
- Обвиненный в сношениях с демонопоклонниками не имеет права на судебный поединок. Ни один из воинов не запятнает свою честь, вступив с тобой в схватку.
- Дык тогда... Выпустите супротив меня дракона али еще какого страхолюда, - паче чаяния нашелся гном.
На этот раз глашатай держал короткий совет с эльфийкой, носившей титул иллат-шарим. Бо никогда не слышал об оном сане, но из речей герольда понял, что остроухая является кем-то навроде верховной судьи.
- Велепочтенная иллат-шарим не дозволяет судебного поединка, - наконец сообщил глашатай. - Ты будешь казнен тем способом, кой выберет для тебя Гномий Собор.
- А ежели они решат меня отпустить? - тотчас переиначил услышанное карлик.
- Гномий Собор обязан следовать законам Доргрима, а сии законы гласят, что обвиненный в демонопоклонничестве подлежит умерщвлению.
- Но я не демонопоклонник! - возопил в отчаянии шалопай. - Треклятый одержимый Бо Хартсон поработил мой разум. Он одурманил меня сладкими речами и я не сознавал, что делаю!
- Ты следовал за торговцем по собственной воле, - шагнув в сторону узников, веско молвила иллат-шарим. - Лозь - тязкое преступление, сын Килто.
- Почтенная госпожа, - молящим тоном простонал Хилмо. - Мы, мужи подгорного народа, никогда не лжем. Почто ты сомневаешься в правдивости моих слов?
- На суде тебе есе будет дано слово, гном, а сейсас я оставляю вас, - с холодной торжественностью произнесла судья, обведя взглядом пленников.
Эльфийка развернулась и поплыла к выходу. Последними дворик покинули альг-азза. Полукровки еще какое-то время о чем-то совещались, хоронясь от палящего солнца в тени стены. Время от времени болдыри бросали недобрые взгляды в сторону узников. Более остальных торговцу не понравился рослый полуэльф, на левой стороне груди у коего блестела испещренная вязью медная бляха. Похоже, этот парень являлся здесь главным палачом, по крайней мере, говорил он больше других, остальные лишь изредка позволяли себе вставить слово в его речи. Наконец соизволили удалиться и альг-азза.
- Дык все из-за тебя, Бо, - возмущенно проворчал гном. - Я-то и не ведал, что ты, оказывается, одержимый.
- Я, что, по-твоему похож на одержимого? - без особой охоты возразил торговец.
- Откуда ж мне знать? - карлик дернул оковами, что долженствовало означать пожатие плечами. - Я окромя тебя одержимых не знавал.
- Я не одержимый, - вяло буркнул купец.
- Дык эльфы говорят одержимый, - с надсадой прохрипел шалопай. Сжимавшая его голову высыхающая кожа вновь давала о себе знать. - Околдовал меня, треклятый негодяй. Связался я с вами, лиходеями, на свою голову... С тобой и оборотцем поганым... Кстати, про Готрика им надобно рассказать! Как ночами душегубит, людей и всяких прочих живьем пожирает. Мож, тогда мне преступления простят? Как думаешь, Бо?
Торговец ничего не ответил. Хрипло вздохнув, не стал продолжать беседу и рыжий.
- Слушай, Бо, - спустя какое-то время вновь подал голос Хилмо. - Я вот что думаю. Мой приятель Бадрин в Кории как-то пришиб одного дворянчика, что потом отпрыском видного графа оказался. Так вот собралось тогда народу видимо-невидимо Бадрина судить, все расправы над ним алкали. Дык Бадрин, не будь дурак, судье горстку золотых отсыпал, тот ему оправдательный приговор и вынес. Дык еще и народу наказал, кто на Бадрина хотя бы косо посмотрит - сам на плаху отправится. Так вот о чем я. Судить нас будет энта красотка с платком на голове. Интересно, почто она его напялила? Морда у нее страшная, что ли? Дык я тут покумекал. Что, ежели энтой барышне золотишка немного подкинуть? Она ж сразу разомлеет и смилостивится.
- Ты рассчитываешь ее покупить? - уныло поинтересовался купец. Пересохшая глотка с трудом выдавливала слова.
- Ну... не подкупить, - кажется, карлик ухмылялся. - Гномы подобным не промышляют. А просто сделать подарок, дабы она исполнила свои обязанности наилучшим образом. Ведь, крестьянин тоже не просто так землю боронит, он сим трудом хлеб добывает.
- Не выйдет у тебя ничего, - обреченно молвил Бо. - У эльфов, тем более занимающих столь высокие посты, полно золота. К тому же альги ставят честь превыше любых богатсв. Для остроухого сановника быть уличенным в хабарничестве - несмываемый позор. Можно даже не пытаться ее подкупить. Только заикнись при ней о золоте и потом никакими мольбами не добьешься быстрой смерти.
- Опять на меня свои демонические чары напускаешь? - окрысился шалопай. - Сначала в ученики меня обманом заманил, а теперича уговариваешь на плахе безропотно голову сложить?
- Любезный друг, насколько я помню, ты сам долгое время упрашивал меня взять тебя в подмастерья, - устало ответствовал торговец.
- Вестимо, упрашивал! И еще как истово! - горячо закивал Хилмо. - Ведь я же находился под действием твоего нечестивого колдовства!
Разговор прервался. Вымотавшийся гном какое-то время тяжело с присвистом дышал, низко опустив голову. По сальным рыжим космам скатывались и падали на песок дворика тяжелые капли пота.
- Эй, стража, снеди принесите да воды поболе! - передохнув, зычно загорланил карлик. - Магия энтого демонопоклонника из меня все силы высосала. Вы ж не хотите, чтоб я прямо здесь окочурился, так до суда и не дотянув? Ваши набольшие такому исходу не обрадуются. Сами вмиг в кандалах окажетесь.
Никто не соизволил ему ответить. Шалопай еще какое-то время покричал, а потом смолк, перейдя на неразборчивое ворчание.
Минуло более часа. Разум Бо окончательно помутился, перед глазами клубилось алое марево, в ушах стоял звон. Кажется, губы торговца что-то лихорадочно шептали, но он сам не мог осознать, что именно говорит. Рядом продолжал бурчать Хилмо. Похоже, гном бредил.
Откуда-то издалека прилетело тяжелое буханье. Складывалось впечатление, что кто-то раз за разом поднимал громадную глыбу и бросал ее на мощенную камнем дорогу.
Купцу почудилось, что он слышит голоса. Клацнул замок, скрипнула, отворяясь, дверь. Бо вздернул голову, сощурил глаза. По застилавшему взор красному туману потекли фиолетовые волны, увидеть что-либо не вышло.
Голоса теперича слышались громче. Звучали они резко и грубо, наподобие того, как обыкновенно вещал Хилмо. Кто-то хрипло злорадно рассмеялся. Другой что-то зычно потребовал.
Совсем близко послышались легкие шаги, возле самого уха раздался вкрадчивый шепот. Разобрать слов торговец не сумел. В нос ударила резкая вонь. Купцу почудилось, что некто всадил ему в ноздри два раскаленных арбалетных болта, наконечники коих, пробив кости черепа, вышли из затылка.
Бо судорожно затряс головой, из глаз обильно потекли слезы. Багровая пелена сменилась непроглядным мраком. Торговец уловил, что рядом ревет, изрыгая проклятия, Хилмо.
Купец заморгал. Красная мгла начала таять. Его взору открылся желтый прямоугольник двора. Подле черного пятна двери угадывались какие-то смутные фигуры, одни из них походили на тонкие изящные деревца, а другие - на пузатые приплюснутые бочонки.
- Штренн, дружище, как я рад тебя видеть! - услыхал Бо радостный вопль Хилмо.
- Я тебе не дружище, щенок, - прилетел ото входа грубый ответ.
- Ах, вот ты как с сородичами, негодяй! - голос шалопая зазвучал надтрестнуто, с вящей обидой.
- Ты мне не сородич, демонопоклонник, - громыхнул названный Штренном.
Торговец наконец прозрел. Справа от него, скрестив руки на груди, замер полуэльф с медной пластинкой на курте. Похоже, именно он привел пленников в чувства.
Подле двери стояли шестеро соплеменников Хилмо. Видимо, те самые главы Гномьего Собора, коих обещала привести сюда иллат-шарим. Сама верховная судья расположилась сбоку от карликов, все так же скрывая лицо под платком. Рядом с ней застыл ирн Шалах. Верно, у райазифа Халима не имелось иных дел, окромя посещений узников. Позади градоначальника и иллат-шарим сгрудилась небольшая свита из нескольких эльфов, среди коих находился и приснопамятный глашатай в красном одеянии. Из-за спин остроухих выглядывал Самиир.
- Дык энтот негодяй в таверне у Халмира меня элем угостить отказался, - загудел могучий русоволосый коротышка с загорелым до черноты лицом, иссеченным белыми линиями шрамов. Подгорный муж носил красную льняную рубаху с расшитым золотыми нитями воротом. Одутловатая физиономия, всклокоченная борода и мятая одежда создавали впечатление, будто сей карлик недавно пробудился в каком-то хлеву после знатной попойки.
- А с каких энто пор, Ульфин, тебе каждый гном чарку подносить обязан? Ты что, король подземный? - сварливо поинтересовался у здоровяка облаченный в расшитый золотом камзол гуллрокец, чью бороду надвое рассекала серебристая полоска седины. Лицо этого подгорного мужа показалось Бо смутно знакомым. Верно, торговец что-то когда-то ему продал.
- А я и был королем Снорриланда! - обиженно рявкнул в ответ названный Ульфином.
- Снорриланд - не королевство, а вертеп бродяг и лоботрясов, - вступил в перепалку еще один коротышка - с выгоревшими на солнце пепельными волосами и бесцветными глазами.
- Молчать, полудурки! - рявкнул на сородичей соломенноволосый карлик, совсем не по погоде одетый в шубу из серебристо-пепельного меха. На груди у него покачивалась Печать Гор, за расшитый самоцветами широкий пояс был заткнут пернач с чрезмерно большим набалдашником.
- Сам ты, полудурок, Штренн, - огрызнулись сразу все участники спора.
Предводитель Гномьего Собора обвел собратьев злым взором и те, сердито сопя и фыркая, все же соизволили умолкнуть.
- Хилмо, сын Килто, - прокашлявшись, важно заговорил Штренн. - После сношений с демонопоклонниками ты не достоин именоваться сыном подгорного народа. Гномий Собор отрекается от тебя и передает твою судьбу в руки эльфийского правосудия. Мы не будем принимать участия в вынесении тебе приговора, но все же советуем почтенной иллат-шарим придать тебя самой жестокой казни, кою токмо возможно измыслить в качестве наказания за твои преступления.
Из глотки шалопая вырвался исполненный отчаяния вздох. После чего на тюремной площадке воцарилась звенящая тишина.
- Но Штренн... Как же так? - отойдя от потрясения, залепетал Хилмо.
- А вот так, - гадливо заявил чернобородый гуллрокец, саданув кулаком по раскрытой ладони. - Коли с такой шельмой, аки Бо Хартсон, якшаешься, изволь головушку на плахе сложить.
- Чушь не мели, Харвиз, - вступил в разговор рыжий гном, ширина плеч коего превышала его собственный рост. Сей славный подгорный муж отчего-то счел нужным облачиться в доспехи. Из-за спины карлика торчала толстая рукоять секиры али боевого молота. - Бо Хартсона отпустить надобно. Он-то никаких непотребств не совершал.
- Верно Ланфред гуторит, - поддержал сородича помятый Ульфин. - Бо Хартсон - мужик честный. Скокмо надобно заплатить, дабы его освободили? - Широкая ладонь коротышки опустилась на пояс. Впрочем, не найдя мошны, гном сразу как-то скускился и потупился.
- Ладно, уходим, братцы. Больше здесь делать нечего, - махнул рукой Штренн и повернулся, намереваясь двинуться в сторону двери.
Остальные карлики, о чем-то негромко ворча и переговариваясь, также поворотились к выходу. Эльфы не двигались, учтиво пропуская подгорных мужей вперед. Хотя, возможно, иллат-шарим и райазиф Халима еще собирались продолжить беседу с узниками.
- Подождите! - вскинув голову, возопил Хилмо. - У меня еще есть что сказать.